Андрей Тепляков. Пустошь

Глава 9

   – Майкл, ты – гений!
   – Возможно.
   – Да точно!
   Майкл отстегнул ремень безопасности и потянулся за сигаретами.
   – Что ты делаешь? – спросила Анна.
   – Собираюсь выйти.
   – Зачем? Разве мы не едем в Кубу?
   – Надо осмотреться. Здесь должны быть продукты, вода. И ночь скоро. В темноте я больше не ездок.
   – Ты хочешь здесь ночевать?
   – А ты хочешь еще раз нарваться на тот грузовик?
   Анна промолчала и, поджав губы, наблюдала, как Майкл выбирается из машины. Нехотя отстегнула ремень.
   Майкл разложил карту на капоте и задумчиво ее рассматривал, дымя сигаретой. Анна встала рядом, с беспокойством поглядывая на молчащее Пуэбло.
   – До сорок четвертого шоссе нам придется проехать около семидесяти миль. Потом примерно столько же – до Кубы. Почти сто пятьдесят миль. Если будем держать обычную скорость, доберемся за шесть часов.
   – Вполне можно успеть до темноты.
   – Если все сложится – да. А если нет? Тогда мы сильно пожалеем, что не задержались здесь.
   – Я уверена, что сложится. Я чувствую.
   – Чувствую – это хорошо. Ладно, – он свернул карту и бросил ее в открытое окно, – давай осмотримся.
 
   Население Санта Ана в 2007 году составляло 217 человек, о чем сообщала небольшая табличка, установленная при въезде. Собственно, это было даже не Пуэбло, а небольшая деревушка, через которую проходила старая узкая дорога, ведущая на север в сторону Пондерозы и Лос-Аламоса. Санта Ана населяли индейцы племени хопи. Впрочем, на внешнем виде городка это почти никак не отразилось. Сложенные из красного песчаника дома были похожи один на другой, как и во многих других местечках Нью-Мексико, и все они казались нежилыми. Двери в некоторых были открыты, но никто не вышел, чтобы посмотреть на прибывших. Санта Ана растворялась в тишине, ни единый звук не нарушал ее молчание. Только тихий шепот ветра.
   Майкл и Анна медленно шли по Мейн-стрит, глядя на царящее вокруг запустение. На обочине и рядом с домами стояли машины. Старые, больше похожие на металлолом, ржавые пикапы, в основном «форды» и «датсуны», иногда попадались «иглы». Вдоль некоторых фасадов были натянуты бельевые веревки, которые лениво колыхались на ветру, как струны сломанной гитары.
   Больше в этой дыре не было ничего. Ни детских велосипедов или скейтбордов у дверей, ни стариков, расположившихся у магазина, ни одной бутылки или банки не валялось на узких улочках. Дома отбрасывали густые, уродливые тени. Санта Ана больше всего напоминала старый музейный экспонат, забытый за ненадобностью где-нибудь в самом темном и пыльном углу запасника, а еще она напоминала те маленькие городки, которые в один прекрасный день пустели и превращались в призраки.
   – Мрачное место, – сказала Анна.
   Майкл покачал головой, но ничего не ответил.
   Перед одним из домов – длинным, приземистым, с широким выцветшим тентом, они остановились. На деревянной вывеске, подвешенной на двух тонких цепочках, было написано: «Кафе У Дороги».
   – То, что надо, – сказал Майкл. – Пошли.
   Как и везде в Пуэбло, здесь царила тишина. Солнечный свет с трудом пробивался сквозь грязные стекла; голые каменные стены, земляной пол, одноногие столики, пластиковые стулья, стойка продавца – все это выглядело давно заброшенным. В затхлом воздухе ощущался слабый неприятный запах.
   Майкл подошел к стойке и стал разглядывать большой старомодный кассовый аппарат. Лоток был выдвинут, в нем лежали купюры и мелочь.
   – Здесь баксов сто, не меньше, – сказал он.
   Анна обошла стойку и направилась на кухню. Здесь неприятный запах был гораздо сильнее. Она остановилась на пороге и заглянула внутрь.
   На кухне было жарко и темно. Единственное закрытое окно располагалось с противоположной стороны. Бледный свет, лившийся из него, упирался в большую плиту, стоящую в центре помещения, оставляя на металле тусклые блики.
   Над плитой висели сковороды и кастрюли. В углу стоял большой холодильник.
   Никаких следов человеческой деятельности. На плите и столешницах ни единого пятнышка. По крайней мере, с того места, где стояла Анна, их не было видно. На столах вообще ничего не было, если не считать большой разделочной доски.
   Анна подошла к холодильнику и открыла его.
 
   Майкл услышал крик, отпрянул от стойки и бросился к кухне. Он уже почти добежал до двери, когда из нее вылетела Анна, едва не сбив его с ног. Глаза ее были выпучены, обеими руками она зажимала рот и что-то нечленораздельно мычала. Он успел схватить ее за локоть и прижал к себе. Анна попыталась вырваться, но он не отпустил.
   – Что…?
   Договорить он не успел. Анна перегнулась через его руку, и ее стошнило прямо на стойку.
   – Черт возьми!
   За первым приступом рвоты последовал второй. С каждой новой судорогой ее тело напрягалось, словно пружина, и она повисала у Майкла на руке. После третьего приступа она затихла и медленно выпрямилась.
   – Боже мой. Прости, – сказала она и вытерла губы ребром ладони. – Там в холодильнике… Там такая…
   Она снова вздрогнула и прижала руку к груди.
   – Господи!
   – Иди сюда.
   Он отвел ее подальше от стойки и усадил на один из стульев. Анна откинулась на спинку, кивком поблагодарила его и провела рукой по лбу.
   – Сиди здесь, я посмотрю.
   Майкл осторожно направился к кухонной двери.
   – Там нечего опасаться, – хрипло сказала Анна. – Просто нос зажми.
 
   На кухне стояла такая вонь, что у Майкла заслезились глаза. Пытаясь понять, откуда она исходит, он осмотрелся и увидел раскрытый холодильник. Электричества не было, внутри него собралась густая темнота, и темнота эта пахла, как только что вскрытая могила.
   Он достал из кармана платок и прикрыл им нос и рот. Предстояла очень грязная работа.
 
   Анна немного пришла в себя, и теперь ей было стыдно. Она числила себя благовоспитанной девушкой, и то, что случилось, считала диким и донельзя отвратительным. Особенно на глазах у Майкла. Он был славным парнем, умным и симпатичным. Только вот теперь, после того, как она так элегантно блевала у него на руках, что он подумает? Как же мерзко! Лучше бы он ее не поймал. Тогда, возможно, она сумела бы добежать до улицы.
   Анна с неприязнью оглядела зал. Нехорошее место. Не только кухня и ужасный холодильник подталкивали ее к этой мысли, было что-то еще…
   Кафе мрачное – да, но относительно чистое и аккуратное. И все-таки, что-то здесь было не так. Как и во всем Пуэбло, что-то…
   Она провела ладонью по столу. Тот был идеально гладким. Идеальным…
   Анна встала и пошла по залу, трогая все, что попадалось по пути: столы, стулья, стены. Это кафе, весь этот городок казались начисто лишенными мелких деталей, которые делают вещи живыми. Касаясь камня, кожа ожидает ощутить его фактуру, его рельеф, а здесь – стены были словно из пластика: ни горячие, ни холодные, идеально гладкие – никакие. Это кафе и вся его обстановка казались только слепками с реальных вещей. На столах не было ни одной надписи, оставленной хулиганистыми подростками, ни единой царапины, они были одинаковые, словно близнецы, словно копии, словно отражения одного-единственного стола.
   – Майкл?
   Она стояла посреди зала, раздираемая противоречивыми желаниями. Ей хотелось пойти к Майклу, схватить его за руку и вытащить отсюда. Из этого кафе. Из этого Пуэбло. Но как только она сделала шаг вперед, желудок снова начал бунтовать.
   – Майкл!
   – Иду!
   Он появился из дверей кухни в волнах чудовищного смрада, согнувшись под грузом добычи. «А он молодец!» – подумала Анна. Майкл подошел к ближайшему столу и положил на него свою ношу. Она состояла из семи бутылок питьевой воды, по полгаллона^[5] каждая, и полудюжины маленьких.
   – Ф-фу! Ты как?
   – Хорошо. Майкл, надо уходить.
   – Почему?
   – Здесь что-то не так. Очень-очень не так!
   – Не так? Что не так?
   Анна пожала плечами.
   – Посмотри вокруг.
   Он огляделся.
   – Я ничего не вижу.
   – Давай пойдем к машине.
   – Но…
   – Просто давай пойдем к машине. Ладно?
   – Ну хорошо. Пойдем.
   Майкл сгреб бутылки, Анна вышла на улицу и быстро направилась к машине. Он с трудом поспевал за ней. Идти было трудно, гладкий пластик так и норовил выскользнуть из рук.
   «Занятное местечко. Какое-то оно… отполированное, что ли?» Майкл не знал, что происходило с людьми в городках, накрытых Пустошью. Никто этого не знал. Райдеры мотались только в Кубу, в ту ее часть, которая странным образом избежала общей судьбы. В другую ее половину никто не заходил.
   Еще до появления Пламера военное начальство предприняло экспедицию к городку Чини Лейк. Он находился всего в пятнадцати милях к востоку от Санта-Розита. Экспедиция состояла из двух машин: военного вездехода и грузовика с катушкой бронированного геофизического кабеля. Они выехали рано утром и не вернулись. Единственное, что осталось от экспедиции, – двадцать миль провода, который военные спустя сутки вновь намотали на катушку и увезли.
   Позже, когда власть сменилась, Пламер рассказал Майклу некоторые подробности этой операции. По плану предполагалось, что экспедиция будет продвигаться с постоянной скоростью около сорока миль в час, каждые десять минут выходя на связь с кратким рапортом. Связь осуществляли двумя способами: по рации и с помощью кабеля. Примерно через три часа стало заметно, что сообщения по кабелю начинают запаздывать. Спустя пять часов задержка составила уже двадцать минут. Когда прошло двенадцать часов с момента выезда, по рации передали, что кабель закончился. На катушке его было двадцать миль. Одометры на вездеходе и грузовике показали одиннадцать. Кабель пришлось обрубить. Последний раз экспедиция вышла на связь спустя четырнадцать часов с момента отбытия. Передали обычную сводку: все в порядке, продолжаем движение. Больше никакой информации не было. Они словно растворились в Пустоши, как и многие до них.
   Пламер больше не предпринимал подобных попыток, несмотря на давление, которое на него оказывали. Майкл поддерживал его. Не имело никакого смысла рисковать людьми. Поговаривали, что НАСА пришлет автоматический вездеход, но это были только разговоры. Тайна осталась тайной.
 
   Когда Майкл подошел к машине, Анна уже поджидала его, стоя у открытой пассажирской двери. Он сложил свою ношу у заднего колеса и распрямился, потирая спину.
   – Тебе не кажется, что за нами наблюдают? – спросила Анна. – Нет у тебя такого чувства?
   Он осмотрелся. Очертания домов чуть колебались в горячем воздухе. В остальном городок был совершенно неподвижен. Словно картина на стене. Только факт существования, и ничего больше.
   – Кто наблюдает?
   – Не знаю. У меня такое чувство, что там кто-то есть.
   – Жители?
   Анна пожала плечами. Майкл глубоко вдохнул.
   – Эй! – крикнул он. – Здесь есть кто-нибудь?
   Анна зажала ему рот.
   – Тихо! – зашипела она. – Пожалуйста – не надо! Не надо кричать!
   – Но ты сама сказала…
   – Прошу тебя!
   – Ни черта не понимаю!
   – Тихо!
   Лицо Анны вытянулось и побледнело.
   – Слышишь?
   Майкл медленно отвел ее руку от губ и прислушался.
   Среди домов послышался тихий стон.
   – Да, – пробормотал он.
   Он сделал шаг от машины.
   – Ты куда?
   – Хочу посмотреть, кто там. Может быть, помощь нужна.
   – Ты с ума сошел! Надо ехать отсюда!
   Майкл остановился. Прислушался. Стон повторился вновь, и было в нем что-то несуразное. Голос казался только похожим на человеческий, будто нечто, совершенно для этого не приспособленное, старалось воспроизвести стон максимально правдоподобно. Это почти получилось. Вот только звук был неживым. «Искусственный?»
   – Майкл, давай уедем отсюда?
   Он заметил и еще одно обстоятельство – звук постепенно перемещался.
   – Хорошо. Едем. Открой дверь – я заброшу воду.
   Анна распахнула дверцу, и Майкл принялся быстро загружать найденные бутылки. Пока он этим занимался, она не отрываясь смотрела на покинутые дома. Никакого движения.
   – Садись.
   Они заняли свои места, и «сабурбан» быстро покатил по дороге. Его белый силуэт заколебался в потоках горячего воздуха, уменьшаясь с каждой секундой, пока не растворился окончательно.
   Неожиданно густая тень между домами шевельнулась. Послышался тихий шорох, потом стон, и снова стало тихо.
 
   Прошло полчаса с тех пор, как Санта Ана скрылась из виду. «Сабурбан» уверенно продвигался вперед, делая пятьдесят пять миль в час. В кабине висела тишина. Анна, смущенная своим необъяснимым страхом, молчала. Цифры на сотовом показывали четверть седьмого вечера.
   – Я правда что-то почувствовала, – сказала наконец она.
   – Допускаю. Там и впрямь что-то было.
   – Что мы будем теперь делать?
   Он вздохнул.
   – В Санта Ана можно было бы пообедать и переночевать. Теперь придется делать это на дороге.
   – Да, наверное.
   Майкл глянул на небо.
   – Есть еще кое-что.
   – Что?
   – Видишь, куда садится солнце?
   – Да.
   – Какая часть света там должна быть?
   – Запад?
   – Точно. А в каком направлении тогда едем мы?
   Анна посмотрела в окно. Солнце было почти позади них, немного левее. Если там запад, значит, они едут на восток.
   – Восток, – сказала она.
   – По карте мы должны ехать на северо-запад.
   – Мы опять сбились с пути?
   – Не знаю.
   – Даже если так – если мы будем держать нужную скорость и ехать примерно в одном и том же направлении, мы должны рано или поздно добраться до границы Пустоши.
   – Теоретически.
   – Что значит – теоретически?
   Майкл повернулся к ней.
   – Я хочу, чтобы ты поняла важную вещь.
   – Какую?
   – Все, о чем мы говорим, – это всего лишь возможность. Вероятность. Мы можем выбраться отсюда, а можем и застрять навсегда. Я считаю, что соотношение не в нашу пользу.
   – Я понимаю.
   – Нет. Ты веришь. Ты уверена.
   – Я не уверена!
   – Уверена! Ты просто не хочешь думать о неудаче!
   – А почему я должна думать о неудаче?
   Майкл промолчал.
   Спустя пару часов он остановил машину. Анна разложила припасы на обочине, и они молча поели, глядя, как солнце опускается к горам. Пейзаж ничуть не изменился – густая трава и кусты – это действительно была Пустошь: никакой жизни, никакого движения. Только ветер. Слабый, едва ощутимый на горячей коже.
   Они решили выехать рано утром, чтобы иметь в распоряжении целый день. Верны их догадки или нет – завтра это должно было проясниться. Анна ушла спать, а Майкл еще долго сидел и курил, глядя, как над горами далеко впереди восходит первая за эту ночь луна.

Глава 10

   – Затяни потуже.
   – Сейчас.
   Анна изо всех сил натянула веревку.
   – Сильнее не могу.
   – Достаточно.
   Майкл взял у нее свободный конец и принялся привязывать бутылки с водой к одному из запасных баков.
   Несмотря на адскую жару в кабине, Анна чувствовала себя почти хорошо. Скрупулезность, с которой Майкл готовился к выезду, успокаивала ее. Было в этом что-то обыденное, что-то из того, нормального мира, который остался за пределами Пустоши. «Дюйм здесь, дюйм там, – вспомнила она слова Линды. – Да. Именно так».
   – Когда мы расскажем обо всем, никто нам не поверит. Я и сама бы себе не поверила.
   Майкл не ответил. Он несколько раз дернул веревку и, не удовлетворившись результатом, снова принялся затягивать узлы.
   – Ты знаешь, я в детстве любила фантазировать о разных удивительных местах. Воображала себя феей, или следопытом, или еще кем-нибудь. Придумывала себе приключения, опасности. Разумеется, я всегда побеждала, выходила замуж за принца, жила долго и счастливо. Никогда бы не подумала, что попаду в одну из таких фантазий.
   – Дай, пожалуйста, нож. Он в ящике справа.
   Анна, не глядя, нащупала нож и передала его Майклу.
   – Спасибо.
   – Ты меня слушаешь?
   – Слушаю.
   Майкл отрезал лишний конец веревки и положил нож на место.
   – Все закрепил? Дюйм здесь, дюйм там?
   – Ты о чем?
   – У нас все готово?
   – Вроде да.
   Изящным жестом Анна протянула ему руку. Майкл немного замешкался, но все же взял ее и помог девушке занять свое место. Он еще раз быстро осмотрел машину, выискивая потенциальные проблемы. Слишком уж много случайностей произошло в последнее время – беспечность могла дорого стоить.
   Не обнаружив ничего способного внушить опасения, он кивнул и занял свое место. Двигатель «сабурбана» взревел и заработал на холостых оборотах.
   Анна пристегнула ремень и посмотрела на него.
   – Едем?
   Их взгляды встретились.
   – С Богом!
   Он нажал на газ, и машина двинулась вперед, туда, где горы подпирали ярко-синее небо.
 
   – Какая у нас скорость?
   – Шестьдесят, как всегда.
   Анна улыбнулась.
   – Если в Пустоши скорость – это что-то вроде религии, ты, пожалуй, самый верный из ее адептов. Ты никогда не менял ее? Всегда держал одну и ту же?
   Майкл не ответил.
   – Майкл?
   Анна нахмурилась.
   – Я сказала что-то не то?
   – Да нет, ничего особенного ты не сказала. Просто резануло слух упоминание религии.
   – Тебе это неприятно?
   – Дело не во мне.
   – А в чем?
   – Был у нас тут один человек. Греншо его звали. Объявился примерно год назад. В то время в Санта-Розита райдеров было много. После Хорька каждый носился, как мог. Кто-то пропадал, кому-то везло. Так вот, этот Греншо взялся проповедовать, что Пустошь – слово Божье. Создав ее, Бог хотел нам что-то сказать, но люди, по скудоумию, понять его не способны. Говорил, что райдеры вроде избранных – им предстоит понять. Найти смысл.
   – А между прочим, интересная идея.
   – Да уж, интересная… Он пришел с этим ко мне, и знаешь… Я купился. Стал апостолом его церкви. Сейчас даже вспоминать противно. Этот мужик мог быть очень убедительным, и со мной он расстарался на славу. Это я прочертил ту линию, с которой райдеры начинают разгоняться, выезжая в Пустошь. Мы ходили к ней молиться.
   Майкл немного помолчал.
   – Так бывает – люди начинают верить в самые безумные вещи. Особенно когда страшно. Когда не можешь понять, а тут тебе на блюдечке приносят объяснение. Какое-никакое, но объяснение. Дают ориентиры.
   – И что случилось с этим Греншо?
   Майкл усмехнулся.
   – Он слишком увлекся иерархией и обрядами – мы чуть не в бубны там били. Забыли, что говорил Хорек, – головой нужно думать, а не обереги по кабине развешивать. Столько народу тогда угробилось… Особенно новичков. В общем, в какой-то момент я прозрел. Пришел к Греншо и дал ему по морде. Потом ушли и остальные. А сам он куда-то пропал. Может быть, отправился разговаривать с Богом. Лично.
   – Грустная история.
   – Да, не веселая.
   – А что ты сам думаешь об этом? О божественном слове?
   – Не знаю. Я в теологию не лезу. Знаю только, что Пустоши совершенно все равно, сколько раз ты ей поклонишься и что при этом скажешь. Расслабишься в дороге – пропадешь. Вот и вся религия.
   Шоссе убегало вдаль, и не было ему конца. Горы по-прежнему маячили у самого горизонта и, казалось, ничуть не приблизились.
   Тишину нарушил Майкл.
   – Кажется, мы меняем направление.
   – Что?
   – Посмотри на солнце. Мы снова движемся на север.
   Анна посмотрела. Солнце действительно сместилось и находилось теперь слева от них. Яркий свет слепил глаза.
   – Да, ты прав. Но это же хорошо! Нам и надо на север.
   – Надо, но этот вертеж мне очень не нравится.
   – Думаю, об этом сейчас беспокоиться не время. Просто будем держать одну и ту же скорость и выберемся.
   – Хочется надеяться.
   – Так надейся!
   – Есть надеяться!
   Он улыбнулся, но улыбка продержалась лишь несколько секунд. Лицо Майкла снова сделалось мрачно-сосредоточенным.
   Анна взяла припасенную бутылку воды и сделала глоток.
   – Хочешь?
   – Не откажусь.
   Она передала ему бутылку.
   – Майкл, а почему тебя называют Док?
   Он улыбнулся.
   – Я живу в деревне, а там человек, закончивший колледж, считается большим ученым.
   – Ты окончил колледж?
   – А что, не похоже?
   – Да нет! Очень даже похоже.
   – Я учился в Альбукерке в Политехническом. Получил степень бакалавра по математике.
   – Так вот почему ты так запросто с цифрами!
   – Ага.
   – Ты не поверишь, но я тоже оттуда!
   Анна заметно оживилась.
   – Тебе сколько лет?
   – Двадцать девять.
   – Слушай – да мы там были в одно и то же время!
   – Неужели?
   – Точно! И наверняка пересекались!
   – Не может быть. Я бы тебя запомнил.
   – А я бы тебя нет!
   – Почему?
   Анна усмехнулась.
   – Ты похож на зубрилу. А их замечают только тогда, когда нужно решить задачку.
   – Большое спасибо!
   – Не обижайся.
   – Даже не подумаю.
   – А ты помнишь Клауса?
   – Такой маленький лысый человек? Вел предмет истории искусств?
   – Точно!
   – Помню. Занесло меня на его курс. Я туда за… Но это не важно. Несерьезно это было.
   – Признайся, ведь это он пристрастил тебя к Ван Гогу!
   Майкл пригнулся к рулю и заговорил высоким, задыхающимся голосом астматика.
   – Я считаю, что Винсент Ван Гог является одним из ярчайших явлений в живописи девятнадцатого века!
   Анна хихикнула.
   – Точно. Вылитый! У меня дома тоже есть его репродукция. Я имею в виду Ван Гога.
   – Как удивительно!
   – Только у меня «Хижины».
   – Не самая удачная работа на мой вкус.
   Анна шутливо ткнула его в плечо.
   – Ты профан!
   – Напротив, я очень глубоко разбираюсь в искусстве.
   – Математик-искусствовед?
   – Почему нет?
   – Да так. Кстати, когда я тебя первый раз увидела, то решила, что ты бухгалтер.
   – А я подумал, что ты одна из тех психованных девиц, которые рвутся в пекло за ощущениями.
   Они снова засмеялись.
   – А ведь все не так. Правда?
   – Да.
   – Жизнь – очень странная женщина. Она забросила нас в разные концы страны, а потом снова свела в месте, которого не может быть. Как ты думаешь, это случайно?
   – В любой случайности можно углядеть след закономерности.
   Они продолжали болтать, а машина пожирала колесами дорогу, унося их все дальше и дальше.
 
   – Что-то изменилось, тебе не кажется?
   Майкл пожал плечами.
   – Я ничего не вижу.
   – Посмотри на кусты.
   Окружающий пейзаж был настолько однообразным, что действовал, как гипноз. После нескольких часов пустого созерцания взгляд настолько привыкал, что, появись на обочине голландская мельница, ее можно было и не заметить. Кусты, о которых говорила Анна, были частью этой монотонной картины, и сначала Майкл не мог понять, о чем она говорит. И только несколько секунд спустя он увидел и насторожился.
   Кусты раскачивались на ветру, словно кланялись проезжающей мимо машине. Раньше они были неподвижны.
   Майкл осознал и еще одну вещь – стало темнее. Завывание ветра в окнах сделалось громче, будто медленно поворачивали ручку громкости у радио. Очень-очень медленно.
   – Странно.
   Машина слегка качнулась на рессорах, будто невидимая рука мягко толкнула ее в сторону. В окно ворвался порыв ветра, подхватил волосы Анны и разметал их. Она тряхнула головой и стала собирать рассыпавшиеся локоны.
   «Сабурбан» снова качнулся.
   – Вроде как становится ветрено, – тревожно заметил Майкл.
   Открытия продолжались. Утром, когда они только начали путь, дорога просматривалась на несколько миль вперед. Воздух был настолько чист и прозрачен, что казалось, его нет вовсе. Теперь видимость ухудшилась. Далеко впереди собирался мутный желтоватый туман, в котором очертания гор растворялись, словно в воде. Небольшие вихри кружили по обочине, превращаясь в крошечные смерчи. Они мчались вперед, легко перегоняя машину. На небе собирались темные тучи.
   – Что за чертовщина? Во что мы теперь вляпались?
   Очередной порыв ветра принес с собой песок, мелкий, как пыль. Анна закашлялась, у Майкла заслезились глаза. Они одновременно надавили на кнопки, и окна закрылись. Стало значительно тише.
   – Похоже, впереди ураган. Только этого нам не хватало!
   Ветер свирепствовал по обе стороны дороги. Он яростно раскачивал кусты, прижимая их к самой земле. Трава стелилась и колыхалась волнами, словно желто-бурая река. По дороге проносились песчаные змейки.
   Сильные порывы ветра то и дело ударяли по машине.
   – Странный ураган, – сказал Майкл.
   – А они здесь вообще бывают?
   Видимость продолжала ухудшаться. Теперь дорога просматривалась только ярдов на пятьсот. Они словно попали в туннель – впереди, сверху и по бокам окруженные потоками песка и пыли. Машина поскрипывала и раскачивалась, и Майклу пришлось переключить все внимание на управление, чтобы не вылететь с дороги. Завывания ветра были слышны даже сквозь закрытые окна.
   Быстро темнело. Майкл включил фары. Тьма вырастала впереди, словно стена. Завывания ветра переросли в громкий, устойчивый гул. «Сабурбан» толкало из стороны в сторону.
   – Мне это очень не нравится! – прокричал Майкл. – Там впереди может быть торнадо.
   – Таких не бывает!
   – Таких по телевизору не бывает! Если так пойдет и дальше, я поворачиваю!
   Анна промолчала.
   Ветер рычал и бил тяжелую машину. Он как будто пробовал силу, стараясь оторвать ее от дороги и швырнуть в горловину смерча.
   Майкл нажал на тормоз. Машина стала нехотя замедляться, неумолимо подбираясь к исполинскому чудовищу, ревущему впереди. Анна судорожно вцепилась в ручку над дверцей. Машина встала. Порывы урагана били ее со всех сторон, ветер выл и ревел, словно гигантский зверь. «Сабурбан» задергался, качнулся и сдвинулся с места. Торнадо тянул его к себе.