Страница:
Лишь потом, годы спустя мне стала известна вся масштабность нашей военной операции, направленной на защиту Кубинской революции и получившей тогда кодовое название «Анадырь». В ответ на угрозу вторжения 150-тысячной группировки, поддержанной сотнями самолетов и военных кораблей США, на Остров свободы (и эти сведения были признаны затем публично тогдашним министром обороны США, Робертом Макнамарой) Советский Союз, говоря словами Никиты Хрущева, решил подкинуть Америке «ежа», то есть разместить на острове ракетно-ядерное оружие, способное сдержать любого агрессора. Напомню, что в эти годы на территории, соседствующей с СССР, Турции, стояли на боевых позициях американские ракеты «Юпитер», в зоне поражения которых стояли важнейшие экономические районы и города нашей страны. Мера Советского Союза в ответ на размещение американских ракет в Турции была в духе политики конфронтации, но преследовала оборонительные цели – защиту молодой Кубинской революции.
Сама операция «Анадырь» была уникальной, подобной ей история Советской армии не знала. На Кубу за короткий срок – за три месяца была переброшена на морских транспортных судах Минфлота большая группировка вооруженных сил. Решение о готовности начать такую операцию, «Анадырь», было принято 24 мая 1962 года на заседании Президиума ЦК КПСС и Совета обороны по докладу министра обороны Родиона Малиновского. Чтобы согласовать операцию и чтобы получить «добро» со стороны кубинцев, в Гавану была направлена специальная делегация во главе с «известным специалистом по сельскому хозяйству» Ш. Рашидовым, которая вернулась 10 июня с согласием кубинцев.
Среди военных оказался один смелый генерал, А. Дементьев, который в то время работал главным советником у Фиделя Кастро. Он возразил Н. Хрущеву, заметив, что сохранить в секрете всю операцию «Анадырь» до конца не удастся из-за открытости кубинской местности и, соответственно, открытости будущих ракетных позиций для разведывательных самолетов США. Сидевший на совещании рядом с ним министр обороны Родион Малиновский, по свидетельству очевидцев, слушая эти доводы, толкал и пинал ногой под столом А. Дементьева (об этом пишет и в главе «Пинок под столом» в книге «Адская игра» Александр Фурсенко. – Прим. авт.). Так Малиновский пытался «вразумить» А. Дементьева, но тот стоял на своем, утверждая, что в «кубинском пальмовом лесу не то что ракету – там курицу спрятать негде», и впоследствии оказался прав.
Операция «Анадырь» с точки зрения штабной проработки и организации, безусловно, была весьма успешной. Были приняты меры по зашифровке и легендированию всех погрузочных работ. Наверно, американцы могли почувствовать что-то неладное из-за увеличившегося количества советских судов, направлявшихся из портов Черного и Балтийского морей, а также из Мурманска на Кубу. Несколько раз их военные корабли останавливали наши транспортные суда и пытались учинить досмотр, настойчиво требуя ответить на вопрос, куда идут суда и какой груз везут в трюмах. Но в те годы наши моряки позволяли себе достаточно решительно реагировать на подобные требования и, не сбавляя хода, продолжали идти своим курсом.
При подходе к Кубе начинались учащенные облеты наших кораблей американской авиацией. Самолеты проносились на опасно малой высоте. Тогда выходившие на палубу солдаты даже надевали сарафаны и повязывали головы платками – вот такой был маскарад! Разгружали суда только ночью. Советские офицеры и сержанты были переодеты в кубинские мундиры и знали по-испански две ключевых команды – «вперед!» и «стоп!». В основном переброску войск и их размещение на Кубе удалось провести скрытно. И хваленая американская разведка, несмотря на все свои усилия, не смогла добыть все сведения, все достоверные данные о численности советских войск и их огневой мощи. В докладах ЦРУ фигурировали цифры вначале о 10–12 тыс. советских солдат, потом о 16 тыс. советских солдат, хотя в реальности их было более 40 тыс.! Ракеты были обнаружены американской авиацией лишь спустя месяц после того, как они были размещены на острове. О том, что наши силы были вооружены еще и тактическим ядерным оружием (установка «Луна»), США узнали лишь тридцать лет спустя, когда об этом в январе 1992 года объявили наши военные на конференции в Гаване.
22 октября в 19 часов по вашингтонскому времени в американском телеэфире выступил Дж. Кеннеди, объявив о решении американского правительства ввести морскую блокаду Кубы. Но юридически это был карантин, так как блокада – это акт войны. 24 октября 1962 года американцы начали морскую блокаду Кубы. К этому времени на острове уже находились 42 ракеты Р-12 и одна неполная батарея ракет Р-14, а остальные находились еще в пути и были возвращены домой, в Союз. Однако и того ракетного потенциала, что был переброшен на Кубу и уже приведен в боевую готовность, было вполне достаточно, чтобы выполнить функцию мощного средства сдерживания. Напомним, что против СССР в Турции было нацелено всего лишь 15 «Юпитеров», в то время как одних лишь Р-12 с радиусом действия в 2,5 тыс. км на Кубе было установлено целых 42 штуки!»
«Большой взлом» – негодование москвы растет
«Залив Свиней», или Последняя капля в чаше терпения
Сама операция «Анадырь» была уникальной, подобной ей история Советской армии не знала. На Кубу за короткий срок – за три месяца была переброшена на морских транспортных судах Минфлота большая группировка вооруженных сил. Решение о готовности начать такую операцию, «Анадырь», было принято 24 мая 1962 года на заседании Президиума ЦК КПСС и Совета обороны по докладу министра обороны Родиона Малиновского. Чтобы согласовать операцию и чтобы получить «добро» со стороны кубинцев, в Гавану была направлена специальная делегация во главе с «известным специалистом по сельскому хозяйству» Ш. Рашидовым, которая вернулась 10 июня с согласием кубинцев.
Среди военных оказался один смелый генерал, А. Дементьев, который в то время работал главным советником у Фиделя Кастро. Он возразил Н. Хрущеву, заметив, что сохранить в секрете всю операцию «Анадырь» до конца не удастся из-за открытости кубинской местности и, соответственно, открытости будущих ракетных позиций для разведывательных самолетов США. Сидевший на совещании рядом с ним министр обороны Родион Малиновский, по свидетельству очевидцев, слушая эти доводы, толкал и пинал ногой под столом А. Дементьева (об этом пишет и в главе «Пинок под столом» в книге «Адская игра» Александр Фурсенко. – Прим. авт.). Так Малиновский пытался «вразумить» А. Дементьева, но тот стоял на своем, утверждая, что в «кубинском пальмовом лесу не то что ракету – там курицу спрятать негде», и впоследствии оказался прав.
Операция «Анадырь» с точки зрения штабной проработки и организации, безусловно, была весьма успешной. Были приняты меры по зашифровке и легендированию всех погрузочных работ. Наверно, американцы могли почувствовать что-то неладное из-за увеличившегося количества советских судов, направлявшихся из портов Черного и Балтийского морей, а также из Мурманска на Кубу. Несколько раз их военные корабли останавливали наши транспортные суда и пытались учинить досмотр, настойчиво требуя ответить на вопрос, куда идут суда и какой груз везут в трюмах. Но в те годы наши моряки позволяли себе достаточно решительно реагировать на подобные требования и, не сбавляя хода, продолжали идти своим курсом.
При подходе к Кубе начинались учащенные облеты наших кораблей американской авиацией. Самолеты проносились на опасно малой высоте. Тогда выходившие на палубу солдаты даже надевали сарафаны и повязывали головы платками – вот такой был маскарад! Разгружали суда только ночью. Советские офицеры и сержанты были переодеты в кубинские мундиры и знали по-испански две ключевых команды – «вперед!» и «стоп!». В основном переброску войск и их размещение на Кубе удалось провести скрытно. И хваленая американская разведка, несмотря на все свои усилия, не смогла добыть все сведения, все достоверные данные о численности советских войск и их огневой мощи. В докладах ЦРУ фигурировали цифры вначале о 10–12 тыс. советских солдат, потом о 16 тыс. советских солдат, хотя в реальности их было более 40 тыс.! Ракеты были обнаружены американской авиацией лишь спустя месяц после того, как они были размещены на острове. О том, что наши силы были вооружены еще и тактическим ядерным оружием (установка «Луна»), США узнали лишь тридцать лет спустя, когда об этом в январе 1992 года объявили наши военные на конференции в Гаване.
22 октября в 19 часов по вашингтонскому времени в американском телеэфире выступил Дж. Кеннеди, объявив о решении американского правительства ввести морскую блокаду Кубы. Но юридически это был карантин, так как блокада – это акт войны. 24 октября 1962 года американцы начали морскую блокаду Кубы. К этому времени на острове уже находились 42 ракеты Р-12 и одна неполная батарея ракет Р-14, а остальные находились еще в пути и были возвращены домой, в Союз. Однако и того ракетного потенциала, что был переброшен на Кубу и уже приведен в боевую готовность, было вполне достаточно, чтобы выполнить функцию мощного средства сдерживания. Напомним, что против СССР в Турции было нацелено всего лишь 15 «Юпитеров», в то время как одних лишь Р-12 с радиусом действия в 2,5 тыс. км на Кубе было установлено целых 42 штуки!»
«Большой взлом» – негодование москвы растет
Карибский ракетный кризис 1962 года стал той каплей воды, в которой, словно в лупе, отразилась вся сложная и противоречивая международная политика эпохи Хрущева и Кеннеди. До прихода Кеннеди в Белый дом, как ни пытался Хрущев обратить внимание американцев на проблему разоружения, из этого ничего не получалось. Глава советского МИДа Андрей Громыко безуспешно предлагал, озвучивая линию на разоружение Н. Хрущева, американцам с Союзом подписать договор о запрете испытаний ядерного оружия (это позже удалось сделать Хрущеву и Кеннеди. – А.Г.). Сам Никита Хрущев использовал разные методы обращения к здравому смыслу, от официальных документов, встреч на высшем уровне до своеобразных угроз – метафор, вроде постукивания башмаком по кафедре в ООН, обещания «показать Кузькину мать» и «закопать капитализм» (перефразированное высказывание К. Маркса о том, что «пролетариат – могильщик капитализма»). За неординарное поведение ему американская пресса присвоила прозвище «Хрущев Непредсказуемый».
Будучи в Штатах с официальным визитом в последний год правления Дуайта Эйзенхауэра, Никита Хрущев встречался с руководством в Сан-Франциско на военном корабле. Господин Генри Кэбот Лодж, американский политический деятель и дипломат и одновременно представитель США при ООН, которому поручили проведение этой встречи, с гордостью демонстрировал Хрущеву роскошный американский авианосец, сверкающий зеркальным блеском палуб и впечатляющий грозным оружием на борту. Генри Лодж, организовывая Хрущеву экскурсию по лайнеру, всем своим видом давал понять: вам, русским придется считаться с нашей силой! Однако, осмотрев шикарный корабль, Хрущев скептически заметил:
– Да эту махину давно пора пустить на металлолом! Она только будет мешать процессу разоружения.
– Разоружение – это хорошая идея, – заметил Генри Лодж. – Но нам пока что высшее руководство не давало на нее отмашки. Это не так просто, как кажется. Вот, скажем, что вы в случае разоружения намерены делать с вашими многочисленными подводными лодками?
– Сейчас мы их уже начинаем приспосабливать для лова селедки, – бодро ответил Хрущев и начал в шутливой форме импровизировать о методах ловли селедки с субмарин.
Вернувшись в Москву, Хрущев получил новые сигналы того, что правительство Эйзенхауэра продолжает линию гонки ракетно-ядерного потенциала и усиливает воздушную разведку. Американский президент надеялся, что самолеты-разведчики нового типа У-2, летающие на большой высоте, в 21–22 км, будут недостижимы для русских систем противовоздушной обороны. Ален Даллес и Ричард Бисселл, курировавшие в ЦРУ программу полетов У-2, настаивали на том, чтобы разведывательные полеты не прекращались. Они, в частности, разработали ОПЕРАЦИЮ «БОЛЬШОЙ ВЗЛОМ», которая предполагала вылет самолета-разведчика с территории Пакистана, пролет над Свердловском (нынешний Екатеринбург), Плесецком (ракетная база Союза в тысяче километрах от Москвы к северу) и приземление на аэродроме Боде в Норвегии. В день празднования Всемирного дня трудящихся, 1 мая 1960 года, Хрущеву, направлявшемуся на парад, доложили о появлении в небе самолета, который собирается пересечь границу Союза, и лидер Политбюро заявил: «Этих наглецов надо проучить! Не сможете его сбить – полетят ваши погоны!»
Когда высотный самолет-разведчик У-2 Фрэнсиса Гэри Пауэрса достиг Свердловска (Екатеринбурга), местное командование распорядилось поднять в воздух высотный перехватчик, стоявший на близлежащей базе ВВС Кольцово, причем прилетевший туда по какому-то особому поводу, не по линии боевого дежурства. Пилот высотного самолета Т-13, капитан Игорь Ментюков, в парадной форме стоял на остановке и ждал автобус, и тут к нему подлетел автомобиль с военными номерами, и летчика отвезли обратно на базу. Ни высотного костюма, ни кислородной маски при самолете не оказалось, и на высоте в двадцать километров Ментюков почувствовал, что задыхается, и, не догнав Пауэрса, вернулся на базу.
Не столь повезло старшему лейтенанту Сергею Сафронову. Его МиГ-19, идущий на перехват к Пауэрсу, был сбит ракетой ПВО, предназначенной для Пауэрса (см. Уильям Таубман, «Никита Хрущев», серия ЖЗЛ, М., 2008, см. с. 484, издано под ред. акад. РАН А.А. Фурсенко, перевод с англ. по изданию William Taubman, «Khrushchev, the man and his era», London, 2003). И это спасло жизнь Пауэрсу! Ракета, сдетонировав, взрывной волной развалила на части самолет Пауэрса так, что летчик остался жив. Эпизод с У-2 над Свердловском был одной из первых боевых ситуаций, когда новая советская система ПВО была применена на практике. Хотя ЦРУ было убеждено, что при крушении У-2 пилот выжить не может, летчик Пауэрс умудрился на парашюте с высоты в 20 км благополучно приземлиться на территории советского колхоза. Оправившись от изумления, колхозники препроводили его в КГБ. Пленение пилота должно было стать катастрофой для Дуайта Эйзенхауэра. Когда командующий ВВС Союза, маршал Сергей Бирюзов, без парадного костюма стремительно взбежал на трибуну мавзолея и протиснулся к Хрущеву, начав что-то ему говорить шепотом, то иностранные дипломаты поняли, что произошло нечто из ряда вон выходящее. Выслушав Бирюзова, Хрущев не удержался от радости и прямо в микрофон бросил, так, что вся площадь услышала: «Отлично сработано!»
Вернувшись домой с первомайского парада, Никита Хрущев приказал историю с летчиком Фрэнсисом Гэри Пауэрсом держать в тайне, посмотреть, что за историю для прикрытия придумает ЦРУ, а затем публично разоблачить американскую ложь. Хрущев полагал, что ЦРУ проводило операцию «Большой взлом» без санкции Эйзенхауэра и президент США публично извинится перед Союзом за «распоясавшиеся спецслужбы, которые не ведают, что творят», а он их «прищучит». Был публичный судебный процесс над американским летчиком, пересекавшим территорию Союза. Дуайт Эйзенхауэр наблюдал за процессом по международным телеканалам, раструбившим на весь мир о сенсации, и пребывал в шоке. Аргументов для объяснений, каким образом американский самолет-разведчик оказался над Свердловском, Эйзенхауэр не нашел. Но и извиняться перед Хрущевым не захотел.
Тем временем намечалась встреча политических лидеров в Париже, и Хрущев через прессу высказал надежду, что Эйзенхауэр публично заверит Союз в дальнейшем прекращении полетов У-2 над территорией Союза. Но Эйзенхауэр не только не дал подобных заверений, но и отказался вообще ехать в Париж и сорвал все запланированные переговоры.
Холодная война стала еще холоднее. Гонка вооружений нарастала.
Однако с приходом к власти 20 января 1961 года Джона Кеннеди у Хрущева появилась надежда на потепление отношений. Хрущев попытался установить дружественные контакты с окружением нового президента США. С этой целью он заменил в советском посольстве в Вашингтоне пятидесятивосьмилетнего М.А. Меньшикова другим, более молодым и энергичным сорокалетним послом Анатолием Федоровичем Добрыниным. Анатолий Добрынин считался опытным дипломатом и другом Андрея Громыко. Проработав некоторое время в МИДе, он получил шутливое прозвище «огромыченного», а Хрущев надеялся, что тандем Добрынин – Громыко поможет ему улучшить отношения с Вашингтоном. Однако, забегая вперед, скажем, что во время Карибского кризиса Добрынину не хватало решительности и гибкости.
Правительство Джона Кеннеди действительно решило создавать видимость того, что стремится к потеплению советско-американских отношений. Однако в целом внешняя политика США по отношению к СССР накануне Карибского кризиса выглядела противоречиво.
Советский разведчик Александр Феклисов (Фомин), отправленный по решению начальника разведки А.М. Сахаровского в очередную длительную командировку в Вашингтон и сыгравший немаловажную роль в «разруливании Карибского кризиса», в качестве примеров такой политики приводит следующие примеры (см. А.Феклисов. «Кеннеди и советская агентура», М., 2011, с. 222).
1. В целях улучшения отношений советское правительство 25 января 1961 года освободило двух американских летчиков со сбитого летом 1960 г. над территорией СССР американского военного самолета РБ-47.
2. Кеннеди делает агрессивный ход – 17 апреля 1961 года он предпринимает попытку свергнуть режим Фиделя Кастро, продолжая линию Эйзенхауэра, с помощью армии наемников, подготовленной в ЦРУ.
3. По инициативе Хрущева 3–4 июня 1961 года в Вене состоялась встреча Хрущева и Кеннеди. Хрущев пытается добиться от США уступок по Западному Берлину. Однако никакого соглашения в Вене достигнуто не было. Кеннеди твердо решил закрепить позиции блока НАТО в Германии. Более того, 23 июля Кеннеди заявил, что для защиты Западного Берлина США не остановятся ни перед чем. Контроль над Берлином означал контроль над всей Европой. Одновременно Кеннеди приказал в три раза увеличить набор в вооруженные силы, призвать на действительную службу двести пятьдесят тысяч резервистов, увеличить военный бюджет на шесть миллионов долларов, направить американские войска в Западную Германию. 13 августа 1961 года с подачи Хрущева ГДР возвели стену, разделявшую Берлин на две части.
4. В начале сентября 1961 года Союз возобновил испытания в воздухе ядерного оружия, взрывая на Новой Земле водородные бомбы мощностью более 50 мегатонн. В ответ на это 12 сентября 1961 года американцы также продолжили испытательные взрывы ядерного оружия.
Одним словом, обстановка между США и Союзом накануне Карибского кризиса была если не раскаленной, то напряженной.
И отдельного разговора заслуживает тайная и явная политика США в отношении Кубы.
В марте 1962 года в консульский отдел советского посольства США пришли два рыбака из южной Флориды. Свой визит они объяснили тем, что их мучает совесть за враждебные действия американского правительства в отношении Кубы (см. А. Феклисов, «Кеннеди и советская агентура», М., 2011, с. 236). Положив на стол консула подробную карту территории между Кубой и Флоридой, моряки рассказали, что американские рыбаки часто ловят рыбу вблизи Кубинского побережья. Некоторых из них ЦРУ за приличный гонорар использует для того, чтобы перевозить на Кубу под покровом ночи взрывчатку, радиостанции и другие технические средства. Груз обычно находится в водонепроницаемой упаковке и закапывается в землю недалеко от высадки, после чего на это место указывают диверсантам, находящимся на Кубе. Иногда группы диверсантов уходят вглубь острова, а иногда – возвращаются во Флориду. ЦРУ хорошо платит рыбакам за ночные операции. На карте были подробно помечены маршруты, по которым из Флориды доставляются на Кубу технические средства и оружие, и места высадки людей на Кубе.
Рыбаки отметили, что в последние время интенсивность ночных операций ЦРУ значительно усилилась. И это означает, что вскоре будет попытка свергнуть режим Кастро. «Нам стыдно, что такая богатая и сильная страна, как Соединенные Штаты, где так много говорят о свободе и демократии, не дает кубинцам права на их выбор и возможность жить так, как они хотят, и делает все возможное, чтобы задушить маленькую Кубу», – подытожили рыбаки свою беседу.
Знала ли Москва о планах и приготовлениях США расправиться с Кубой? Безусловно, знала. В адрес Никиты Сергеевича поступит серьезный звонок от Комитета госбезопасности (за подписью зампреда КГБ П. Ивашутина) – незадолго до известной апрельской операции 1961 г. «Мангуста-Сапата» в заливе Свиней (Плайя-Хирон).
Февраль 1962 года
Совершенно секретно.
ЦК КПСС Министру иностранных дел СССР
Товарищу Громыко А.А.
копия:
Министру обороны СССР
Маршалу Советского Союза
Товарищу Малиновскому Р.Я.
Докладываю следующие сведения. По данным, полученным из кругов американского Конгресса, Соединенные Штаты планируют спровоцировать правительство Кубы на такие действия, которые позволили бы американцам осуществить против Кубинской республики военную операцию и быстро, не более чем за одни сутки покончить с правительством Ф. Кастро. (…)
Военные специалисты США разработали план операции против Кубы, который, по тем же данным, поддерживает президент Дж. Кеннеди. Согласно этому плану, основной удар по Кубе предполагается нанести с американской военной базы в Гуантанамо при поддержке кораблей ВМС, находящихся в Карибском море. Действия наземных сил будут поддерживаться ВМС США, базирующимися во Флориде и Техасе. Конкретная дата начала операции еще не назначена, хотя речь идет о ближайших месяцах. (…)
Осуществление указанного плана возложено на военного министра США Р. Макнамару, генерала Э. Лэйнсдейла, руководителя «Группы 4» (ЦРУ) Д. Кинга. План курируют А. Даллес и Р. Кеннеди лично. Во Флориде создано два оперативных подразделения ЦРУ, его 700 кадровых сотрудников уже начали подрывные акции против Кубы. Направляемые на остров диверсанты несут с собой биологическое оружие – микробные штаммы, которые способствуют развитию эпидемий среди домашних животных (например, свиная чума, легочные заболевания кур), а также уничтожают плантации сахарного тростника, терроризируют население.
Наряду с усилением пропаганды против правительства Ф. Кастро в настоящее время США изыскивают пути для того, чтобы предоставить свое вооруженное нападение на Кубу как столкновение стран Латинской Америки с правительством Ф. Кастро и «международным коммунизмом», что могло бы послужить юридическим оправданием в ООН агрессии США против Кубы.
Госдепартамент США изучает несколько вариантов создания предлога для нападения на Кубинскую республику. В частности, рассматривается возможность предоставления военной базы Гуантанамо в распоряжение ОАГ, организация на ней учебного центра военного комитета ОАГ и размещение символических контингентов (рота, батальон) некоторых государств Центральной Азии «для обучения» их приемам борьбы с партизанами. После этого США планирует инспирировать силами кубинской внутренней контрреволюции нападение воздушных сил Кубы на эту базу. Гватемала, Никарагуа, Венесуэла и Сальвадор уже заявили о своей готовности послать символические контингенты своих войск на Гуантанамо, и США ведут с представителями этих стран переговоры о путях осуществления своего плана.
В качестве другого варианта правительство США планирует инсценировать нападение революционной кубинской армии на какую-либо страну Центральной Америки, используя для этой цели кубинских эмигрантов, переодетых в форму кубинской армии. После инсценировки нападения вооруженные силы «потерпевшей» страны оккупируют один из небольших кубинских островов, на котором немедленно будет создано «временное правительство» свободной Кубы. Это правительство должно будет обратиться с просьбой к ОАГ оказать ему военную помощь в борьбе с правительством Ф. Кастро. Совет ОАГ примет решение об оказании военной помощи «правительству свободной Кубы» со стороны всех членов ОАГ, включая и США, на основе чего последует открытая вооруженная интервенция на Кубу.
Комитет госбезопасности СССР принимает меры для проверки изложенных сведений.
Заместитель председателя КГБ
при Совете Министров СССР
П. Ивашутин.
21 февраля 1962 года.
Будучи в Штатах с официальным визитом в последний год правления Дуайта Эйзенхауэра, Никита Хрущев встречался с руководством в Сан-Франциско на военном корабле. Господин Генри Кэбот Лодж, американский политический деятель и дипломат и одновременно представитель США при ООН, которому поручили проведение этой встречи, с гордостью демонстрировал Хрущеву роскошный американский авианосец, сверкающий зеркальным блеском палуб и впечатляющий грозным оружием на борту. Генри Лодж, организовывая Хрущеву экскурсию по лайнеру, всем своим видом давал понять: вам, русским придется считаться с нашей силой! Однако, осмотрев шикарный корабль, Хрущев скептически заметил:
– Да эту махину давно пора пустить на металлолом! Она только будет мешать процессу разоружения.
– Разоружение – это хорошая идея, – заметил Генри Лодж. – Но нам пока что высшее руководство не давало на нее отмашки. Это не так просто, как кажется. Вот, скажем, что вы в случае разоружения намерены делать с вашими многочисленными подводными лодками?
– Сейчас мы их уже начинаем приспосабливать для лова селедки, – бодро ответил Хрущев и начал в шутливой форме импровизировать о методах ловли селедки с субмарин.
Вернувшись в Москву, Хрущев получил новые сигналы того, что правительство Эйзенхауэра продолжает линию гонки ракетно-ядерного потенциала и усиливает воздушную разведку. Американский президент надеялся, что самолеты-разведчики нового типа У-2, летающие на большой высоте, в 21–22 км, будут недостижимы для русских систем противовоздушной обороны. Ален Даллес и Ричард Бисселл, курировавшие в ЦРУ программу полетов У-2, настаивали на том, чтобы разведывательные полеты не прекращались. Они, в частности, разработали ОПЕРАЦИЮ «БОЛЬШОЙ ВЗЛОМ», которая предполагала вылет самолета-разведчика с территории Пакистана, пролет над Свердловском (нынешний Екатеринбург), Плесецком (ракетная база Союза в тысяче километрах от Москвы к северу) и приземление на аэродроме Боде в Норвегии. В день празднования Всемирного дня трудящихся, 1 мая 1960 года, Хрущеву, направлявшемуся на парад, доложили о появлении в небе самолета, который собирается пересечь границу Союза, и лидер Политбюро заявил: «Этих наглецов надо проучить! Не сможете его сбить – полетят ваши погоны!»
Когда высотный самолет-разведчик У-2 Фрэнсиса Гэри Пауэрса достиг Свердловска (Екатеринбурга), местное командование распорядилось поднять в воздух высотный перехватчик, стоявший на близлежащей базе ВВС Кольцово, причем прилетевший туда по какому-то особому поводу, не по линии боевого дежурства. Пилот высотного самолета Т-13, капитан Игорь Ментюков, в парадной форме стоял на остановке и ждал автобус, и тут к нему подлетел автомобиль с военными номерами, и летчика отвезли обратно на базу. Ни высотного костюма, ни кислородной маски при самолете не оказалось, и на высоте в двадцать километров Ментюков почувствовал, что задыхается, и, не догнав Пауэрса, вернулся на базу.
Не столь повезло старшему лейтенанту Сергею Сафронову. Его МиГ-19, идущий на перехват к Пауэрсу, был сбит ракетой ПВО, предназначенной для Пауэрса (см. Уильям Таубман, «Никита Хрущев», серия ЖЗЛ, М., 2008, см. с. 484, издано под ред. акад. РАН А.А. Фурсенко, перевод с англ. по изданию William Taubman, «Khrushchev, the man and his era», London, 2003). И это спасло жизнь Пауэрсу! Ракета, сдетонировав, взрывной волной развалила на части самолет Пауэрса так, что летчик остался жив. Эпизод с У-2 над Свердловском был одной из первых боевых ситуаций, когда новая советская система ПВО была применена на практике. Хотя ЦРУ было убеждено, что при крушении У-2 пилот выжить не может, летчик Пауэрс умудрился на парашюте с высоты в 20 км благополучно приземлиться на территории советского колхоза. Оправившись от изумления, колхозники препроводили его в КГБ. Пленение пилота должно было стать катастрофой для Дуайта Эйзенхауэра. Когда командующий ВВС Союза, маршал Сергей Бирюзов, без парадного костюма стремительно взбежал на трибуну мавзолея и протиснулся к Хрущеву, начав что-то ему говорить шепотом, то иностранные дипломаты поняли, что произошло нечто из ряда вон выходящее. Выслушав Бирюзова, Хрущев не удержался от радости и прямо в микрофон бросил, так, что вся площадь услышала: «Отлично сработано!»
Вернувшись домой с первомайского парада, Никита Хрущев приказал историю с летчиком Фрэнсисом Гэри Пауэрсом держать в тайне, посмотреть, что за историю для прикрытия придумает ЦРУ, а затем публично разоблачить американскую ложь. Хрущев полагал, что ЦРУ проводило операцию «Большой взлом» без санкции Эйзенхауэра и президент США публично извинится перед Союзом за «распоясавшиеся спецслужбы, которые не ведают, что творят», а он их «прищучит». Был публичный судебный процесс над американским летчиком, пересекавшим территорию Союза. Дуайт Эйзенхауэр наблюдал за процессом по международным телеканалам, раструбившим на весь мир о сенсации, и пребывал в шоке. Аргументов для объяснений, каким образом американский самолет-разведчик оказался над Свердловском, Эйзенхауэр не нашел. Но и извиняться перед Хрущевым не захотел.
Тем временем намечалась встреча политических лидеров в Париже, и Хрущев через прессу высказал надежду, что Эйзенхауэр публично заверит Союз в дальнейшем прекращении полетов У-2 над территорией Союза. Но Эйзенхауэр не только не дал подобных заверений, но и отказался вообще ехать в Париж и сорвал все запланированные переговоры.
Холодная война стала еще холоднее. Гонка вооружений нарастала.
Однако с приходом к власти 20 января 1961 года Джона Кеннеди у Хрущева появилась надежда на потепление отношений. Хрущев попытался установить дружественные контакты с окружением нового президента США. С этой целью он заменил в советском посольстве в Вашингтоне пятидесятивосьмилетнего М.А. Меньшикова другим, более молодым и энергичным сорокалетним послом Анатолием Федоровичем Добрыниным. Анатолий Добрынин считался опытным дипломатом и другом Андрея Громыко. Проработав некоторое время в МИДе, он получил шутливое прозвище «огромыченного», а Хрущев надеялся, что тандем Добрынин – Громыко поможет ему улучшить отношения с Вашингтоном. Однако, забегая вперед, скажем, что во время Карибского кризиса Добрынину не хватало решительности и гибкости.
Правительство Джона Кеннеди действительно решило создавать видимость того, что стремится к потеплению советско-американских отношений. Однако в целом внешняя политика США по отношению к СССР накануне Карибского кризиса выглядела противоречиво.
Советский разведчик Александр Феклисов (Фомин), отправленный по решению начальника разведки А.М. Сахаровского в очередную длительную командировку в Вашингтон и сыгравший немаловажную роль в «разруливании Карибского кризиса», в качестве примеров такой политики приводит следующие примеры (см. А.Феклисов. «Кеннеди и советская агентура», М., 2011, с. 222).
1. В целях улучшения отношений советское правительство 25 января 1961 года освободило двух американских летчиков со сбитого летом 1960 г. над территорией СССР американского военного самолета РБ-47.
2. Кеннеди делает агрессивный ход – 17 апреля 1961 года он предпринимает попытку свергнуть режим Фиделя Кастро, продолжая линию Эйзенхауэра, с помощью армии наемников, подготовленной в ЦРУ.
3. По инициативе Хрущева 3–4 июня 1961 года в Вене состоялась встреча Хрущева и Кеннеди. Хрущев пытается добиться от США уступок по Западному Берлину. Однако никакого соглашения в Вене достигнуто не было. Кеннеди твердо решил закрепить позиции блока НАТО в Германии. Более того, 23 июля Кеннеди заявил, что для защиты Западного Берлина США не остановятся ни перед чем. Контроль над Берлином означал контроль над всей Европой. Одновременно Кеннеди приказал в три раза увеличить набор в вооруженные силы, призвать на действительную службу двести пятьдесят тысяч резервистов, увеличить военный бюджет на шесть миллионов долларов, направить американские войска в Западную Германию. 13 августа 1961 года с подачи Хрущева ГДР возвели стену, разделявшую Берлин на две части.
4. В начале сентября 1961 года Союз возобновил испытания в воздухе ядерного оружия, взрывая на Новой Земле водородные бомбы мощностью более 50 мегатонн. В ответ на это 12 сентября 1961 года американцы также продолжили испытательные взрывы ядерного оружия.
Одним словом, обстановка между США и Союзом накануне Карибского кризиса была если не раскаленной, то напряженной.
И отдельного разговора заслуживает тайная и явная политика США в отношении Кубы.
В марте 1962 года в консульский отдел советского посольства США пришли два рыбака из южной Флориды. Свой визит они объяснили тем, что их мучает совесть за враждебные действия американского правительства в отношении Кубы (см. А. Феклисов, «Кеннеди и советская агентура», М., 2011, с. 236). Положив на стол консула подробную карту территории между Кубой и Флоридой, моряки рассказали, что американские рыбаки часто ловят рыбу вблизи Кубинского побережья. Некоторых из них ЦРУ за приличный гонорар использует для того, чтобы перевозить на Кубу под покровом ночи взрывчатку, радиостанции и другие технические средства. Груз обычно находится в водонепроницаемой упаковке и закапывается в землю недалеко от высадки, после чего на это место указывают диверсантам, находящимся на Кубе. Иногда группы диверсантов уходят вглубь острова, а иногда – возвращаются во Флориду. ЦРУ хорошо платит рыбакам за ночные операции. На карте были подробно помечены маршруты, по которым из Флориды доставляются на Кубу технические средства и оружие, и места высадки людей на Кубе.
Рыбаки отметили, что в последние время интенсивность ночных операций ЦРУ значительно усилилась. И это означает, что вскоре будет попытка свергнуть режим Кастро. «Нам стыдно, что такая богатая и сильная страна, как Соединенные Штаты, где так много говорят о свободе и демократии, не дает кубинцам права на их выбор и возможность жить так, как они хотят, и делает все возможное, чтобы задушить маленькую Кубу», – подытожили рыбаки свою беседу.
Знала ли Москва о планах и приготовлениях США расправиться с Кубой? Безусловно, знала. В адрес Никиты Сергеевича поступит серьезный звонок от Комитета госбезопасности (за подписью зампреда КГБ П. Ивашутина) – незадолго до известной апрельской операции 1961 г. «Мангуста-Сапата» в заливе Свиней (Плайя-Хирон).
Февраль 1962 года
Совершенно секретно.
ЦК КПСС Министру иностранных дел СССР
Товарищу Громыко А.А.
копия:
Министру обороны СССР
Маршалу Советского Союза
Товарищу Малиновскому Р.Я.
Докладываю следующие сведения. По данным, полученным из кругов американского Конгресса, Соединенные Штаты планируют спровоцировать правительство Кубы на такие действия, которые позволили бы американцам осуществить против Кубинской республики военную операцию и быстро, не более чем за одни сутки покончить с правительством Ф. Кастро. (…)
Военные специалисты США разработали план операции против Кубы, который, по тем же данным, поддерживает президент Дж. Кеннеди. Согласно этому плану, основной удар по Кубе предполагается нанести с американской военной базы в Гуантанамо при поддержке кораблей ВМС, находящихся в Карибском море. Действия наземных сил будут поддерживаться ВМС США, базирующимися во Флориде и Техасе. Конкретная дата начала операции еще не назначена, хотя речь идет о ближайших месяцах. (…)
Осуществление указанного плана возложено на военного министра США Р. Макнамару, генерала Э. Лэйнсдейла, руководителя «Группы 4» (ЦРУ) Д. Кинга. План курируют А. Даллес и Р. Кеннеди лично. Во Флориде создано два оперативных подразделения ЦРУ, его 700 кадровых сотрудников уже начали подрывные акции против Кубы. Направляемые на остров диверсанты несут с собой биологическое оружие – микробные штаммы, которые способствуют развитию эпидемий среди домашних животных (например, свиная чума, легочные заболевания кур), а также уничтожают плантации сахарного тростника, терроризируют население.
Наряду с усилением пропаганды против правительства Ф. Кастро в настоящее время США изыскивают пути для того, чтобы предоставить свое вооруженное нападение на Кубу как столкновение стран Латинской Америки с правительством Ф. Кастро и «международным коммунизмом», что могло бы послужить юридическим оправданием в ООН агрессии США против Кубы.
Госдепартамент США изучает несколько вариантов создания предлога для нападения на Кубинскую республику. В частности, рассматривается возможность предоставления военной базы Гуантанамо в распоряжение ОАГ, организация на ней учебного центра военного комитета ОАГ и размещение символических контингентов (рота, батальон) некоторых государств Центральной Азии «для обучения» их приемам борьбы с партизанами. После этого США планирует инспирировать силами кубинской внутренней контрреволюции нападение воздушных сил Кубы на эту базу. Гватемала, Никарагуа, Венесуэла и Сальвадор уже заявили о своей готовности послать символические контингенты своих войск на Гуантанамо, и США ведут с представителями этих стран переговоры о путях осуществления своего плана.
В качестве другого варианта правительство США планирует инсценировать нападение революционной кубинской армии на какую-либо страну Центральной Америки, используя для этой цели кубинских эмигрантов, переодетых в форму кубинской армии. После инсценировки нападения вооруженные силы «потерпевшей» страны оккупируют один из небольших кубинских островов, на котором немедленно будет создано «временное правительство» свободной Кубы. Это правительство должно будет обратиться с просьбой к ОАГ оказать ему военную помощь в борьбе с правительством Ф. Кастро. Совет ОАГ примет решение об оказании военной помощи «правительству свободной Кубы» со стороны всех членов ОАГ, включая и США, на основе чего последует открытая вооруженная интервенция на Кубу.
Комитет госбезопасности СССР принимает меры для проверки изложенных сведений.
Заместитель председателя КГБ
при Совете Министров СССР
П. Ивашутин.
21 февраля 1962 года.
«Залив Свиней», или Последняя капля в чаше терпения
Апрельское утро 1961 года казалось безбрежным. На кучевых облаках прорисовались складки, как на театральном занавесе. Но прелесть рассвета была обманчива, розовое золото солнечных бликов скрывало в себе смерть и гибель. Через час с небольшим должна была развернуться операция «Сапата» (кодовое название по месту высадки американских рейнджеров) – одно из звеньев масштабного американского плана «Мангуста» по смене правительства на Кубе.
Было темно и сыро. Казалось, будто вершины кубинских холмов, покрытых сизыми облаками, перекатываются в грязи. Огни маленьких одноэтажных рыбацких хижин Кохимара напоминали печную дверцу, прогоревшую дырочками, сквозь которые виден был пылающий уголь. Ветер надвигающегося тропического фронта изрыгал из своей пасти и бросал на палубу военных кораблей, взявших курс на Остров свободы, охапки соленых брызг. На горизонте полыхали зарницы, и горные вершины поблескивали венцами голубоватых молний. Пройдет немного времени, и предрассветное сизое марево сменит малиновый акварельный этюд восходящего солнца на небесном мольберте.
Побережье Гаваны оставалось тихим и безлюдным. Ни одна людская фигура или даже силуэт собаки не попадали в световые пятна, бесшумно бегущие по берегу от игры морских прожекторов. Город спал. Спала вся Куба. А в это время шесть военных кораблей с американскими наемниками поднялись с якоря из порта Гватемала и пошли вначале транзитом в никарагуанский порт Пуэрто-Кабесас, а оттуда взяли курс на кубинский залив Свиней, или Плайя-Хирон. На календаре было 14 апреля 1961 года. В Никарагуа наемников встретил лично диктатор Сомоса.
– Друзья! – бодро приветствовал американских наемников диктатор Сомоса. – В ваших жилах течет кровь бесстрашных бойцов. Да здравствуют смелые рейнджеры!
Раздались восторженные крики. Торжественный ужин от имени Сомосы удался на славу. А уже в ночь корабли наемников продолжили свой путь. Мирная земля острова Куба, похожего с высоты птичьего полета на ящерицу-игуану с изумрудными глазами, успокоительно шуршала листьями тростинка и апельсиновых рощ. Между военными кораблями, идущими на Кубу, и золотом рассветного солнца пролегли бездонные глубины тьмы.
Рейнджеры смотрели на своих командиров снисходительно-грустно. Что ждет их на острове победившей революции? Куба, страна чужая и непонятная, остров-ловушка. Какие духи земли, неведомые призраки, черные драконы, охраняющие эту землю, подстерегают их у входа в бухту залива Свиней?
Небо, прозрачно-голубое, как вода, вымыло россыпь созвездий. Звезды стали пронзительно-холодными, их свет начал ослабевать и меркнуть, как бледнеет пламя свечного огарка. Внезапно по небу промчался вздох, звезды дрогнули, затрепетали, небо почернело, озарилось вольфрамовой нитью молнии, затрещало, словно яичная скорлупа, и раскрылось, наливаясь голубым свечением. Жребий брошен.
Безмятежная гладь залива предстала в новом свете: это кроткое спокойствие берега – западня. Побережье залива Свиней с ошметками бурых саргассовых водорослей и скользких коряг прибрежных деревьев, выброшенных штормовой волной на берег, становится чертой, отделяющей небытие от бытия и настоящее от будущего. Вязкое месиво кораллового песка, куда вступит нога непрошеных пришельцев, станет границей, отделяющей жизнь от смерти.
Тени от пальм приобрели четкие очертания. Солнце вошло в зенит. В штабе кубинского команданте приторно пахло сигарами. Ровным перламутровым светом загорелась розовая полоска над морем, щедро расточая из-за горизонта тепло и свет. Но за чертой быстро разгорающегося нового дня начинались тревоги борьбы (см. об этом эпизоде книгу воспоминаний Эрнесто Че Гевары «Эпизоды революционной борьбы». Пер. с исп. Изд. Минобороны СССР, 1974).
– Пинар-дель-Рио! – Че бросил пронзительный взгляд на команданте. – Корабли американских наемников подошли к Кубе с юга и бросили там якоря. Они начнут операцию с острова!
– Что наемникам делать на острове? – Фидель стряхнул с сигары горячий пепел. – Стратегически бесполезное место. Там не за что бороться, кроме как за пустынный пляж. Пинар-дель-Рио! Отвлекающий маневр! Они надеются, что мы туда перебросим все свои силы, тем самым откроем подступы к Гаване…
– На кораблях – морские пехотинцы. Очевидно, что настоящее сражение развернется именно на острове! – от Че Гевары шла уверенность, как свет от лампы. – Туда надо ехать, чтобы контролировать ситуацию!
– Наши враги не дураки, чтоб загонять себя в ловушку. Вижу, что тебя не удержать. Поезжай, Че, – выдохнул Фидель и махнул рукой.
Было темно и сыро. Казалось, будто вершины кубинских холмов, покрытых сизыми облаками, перекатываются в грязи. Огни маленьких одноэтажных рыбацких хижин Кохимара напоминали печную дверцу, прогоревшую дырочками, сквозь которые виден был пылающий уголь. Ветер надвигающегося тропического фронта изрыгал из своей пасти и бросал на палубу военных кораблей, взявших курс на Остров свободы, охапки соленых брызг. На горизонте полыхали зарницы, и горные вершины поблескивали венцами голубоватых молний. Пройдет немного времени, и предрассветное сизое марево сменит малиновый акварельный этюд восходящего солнца на небесном мольберте.
Побережье Гаваны оставалось тихим и безлюдным. Ни одна людская фигура или даже силуэт собаки не попадали в световые пятна, бесшумно бегущие по берегу от игры морских прожекторов. Город спал. Спала вся Куба. А в это время шесть военных кораблей с американскими наемниками поднялись с якоря из порта Гватемала и пошли вначале транзитом в никарагуанский порт Пуэрто-Кабесас, а оттуда взяли курс на кубинский залив Свиней, или Плайя-Хирон. На календаре было 14 апреля 1961 года. В Никарагуа наемников встретил лично диктатор Сомоса.
– Друзья! – бодро приветствовал американских наемников диктатор Сомоса. – В ваших жилах течет кровь бесстрашных бойцов. Да здравствуют смелые рейнджеры!
Раздались восторженные крики. Торжественный ужин от имени Сомосы удался на славу. А уже в ночь корабли наемников продолжили свой путь. Мирная земля острова Куба, похожего с высоты птичьего полета на ящерицу-игуану с изумрудными глазами, успокоительно шуршала листьями тростинка и апельсиновых рощ. Между военными кораблями, идущими на Кубу, и золотом рассветного солнца пролегли бездонные глубины тьмы.
Рейнджеры смотрели на своих командиров снисходительно-грустно. Что ждет их на острове победившей революции? Куба, страна чужая и непонятная, остров-ловушка. Какие духи земли, неведомые призраки, черные драконы, охраняющие эту землю, подстерегают их у входа в бухту залива Свиней?
Небо, прозрачно-голубое, как вода, вымыло россыпь созвездий. Звезды стали пронзительно-холодными, их свет начал ослабевать и меркнуть, как бледнеет пламя свечного огарка. Внезапно по небу промчался вздох, звезды дрогнули, затрепетали, небо почернело, озарилось вольфрамовой нитью молнии, затрещало, словно яичная скорлупа, и раскрылось, наливаясь голубым свечением. Жребий брошен.
Безмятежная гладь залива предстала в новом свете: это кроткое спокойствие берега – западня. Побережье залива Свиней с ошметками бурых саргассовых водорослей и скользких коряг прибрежных деревьев, выброшенных штормовой волной на берег, становится чертой, отделяющей небытие от бытия и настоящее от будущего. Вязкое месиво кораллового песка, куда вступит нога непрошеных пришельцев, станет границей, отделяющей жизнь от смерти.
Тени от пальм приобрели четкие очертания. Солнце вошло в зенит. В штабе кубинского команданте приторно пахло сигарами. Ровным перламутровым светом загорелась розовая полоска над морем, щедро расточая из-за горизонта тепло и свет. Но за чертой быстро разгорающегося нового дня начинались тревоги борьбы (см. об этом эпизоде книгу воспоминаний Эрнесто Че Гевары «Эпизоды революционной борьбы». Пер. с исп. Изд. Минобороны СССР, 1974).
– Пинар-дель-Рио! – Че бросил пронзительный взгляд на команданте. – Корабли американских наемников подошли к Кубе с юга и бросили там якоря. Они начнут операцию с острова!
– Что наемникам делать на острове? – Фидель стряхнул с сигары горячий пепел. – Стратегически бесполезное место. Там не за что бороться, кроме как за пустынный пляж. Пинар-дель-Рио! Отвлекающий маневр! Они надеются, что мы туда перебросим все свои силы, тем самым откроем подступы к Гаване…
– На кораблях – морские пехотинцы. Очевидно, что настоящее сражение развернется именно на острове! – от Че Гевары шла уверенность, как свет от лампы. – Туда надо ехать, чтобы контролировать ситуацию!
– Наши враги не дураки, чтоб загонять себя в ловушку. Вижу, что тебя не удержать. Поезжай, Че, – выдохнул Фидель и махнул рукой.