Страница:
Когда Ашилла, ее горничная, ранее описывала внешность этого человека почти такими же словами, Мари решила, что восхищение горничной объяснялось ее общим отношением ко всему мужскому полу. Но теперь-то Мари поняла, что Ашилла нисколько не преувеличивала.
Страх Мари тотчас же прошел, и она повнимательнее осмотрела англичанина. Казалось, что его нос был сломан когда-то, а черные ресницы… определенно были слишком длинными для мужчины и слишком темными для человека с золотистыми волосами. А на левой щеке виднелся небольшой изогнутый шрам, который был гораздо светлее резко обрисованных скул, словно высеченных из мрамора.
И конечно же, ему было ужасно жарко. Британская армия одела своих солдат в форму, предназначенную для сырых долин Англии, в то время как здесь царило сухое турецкое лето. И казалось, что этот офицер мог испариться в такой жаре в любую минуту. Однако же…
Черт бы его побрал! Она надеялась, что поговорит с ним завтра, но, очевидно, придется говорить сейчас.
Но как он нашел ее? И почему он так смотрит на нее? Вероятно, этот майор следил за ней, крался за ней… как грабитель. Но какое ему дело до ее отношений с британским правительством? Он не имел никакого права вмешиваться!..
– Мисс Синклер? – спросил наконец майор.
Мари нахмурилась и процедила сквозь зубы:
– Будьте так любезны, сэр, позвольте мне пройти. Мое бремя… Оно не такое уж легкое.
– Но вы – мисс Синклер, не так ли?
– Сэр, отойдите! Мы с отцом должны…
– Но вы могли бы воспользоваться моей помощью, мисс Синклер.
– Сама справлюсь. К тому же я вас не знаю.
Он взглянул на нее с удивлением.
– Но если вы следуете нашей договоренности о встрече, то, конечно же, знаете…
Мари тяжко вздохнула.
– Сэр, как вы можете видеть, у меня сейчас есть другие срочные дела.
– Дела, которые должны были быть переданы мне, мисс Синклер.
Мари, чтобы успокоиться, пришлось посчитать до десяти. «Какой ужасный, бесчувственный человек!» – подумала она.
– Я ничего о вас не знаю, сэр. И после столь короткого знакомства я убеждена: мне захочется, чтобы так оставалось и дальше. Я не просила вашей помощи, мне она не нужна.
Ее слова не произвели заметного впечатления на стоявшего перед ней мужчину. Казалось даже, что ее гневные вспышки наскучили ему.
– Я назначен оберегать вас, мисс Синклер. И поэтому мои приказания выполняются независимо от того, принимаете ли вы их или нет.
О, несносный человек! А может, он боялся, что она откажется от соглашения, что одумается… и сбежит от всего этого? Но нет, она выполнит их задание. Выполнит во что бы то ни стало.
– Что ж, прекрасно, – сказала Мари. – Мы обсудим это позднее, за чашкой чаю. Не возражаете?
Майор Прествуд молча кивнул. Затем, окинув ее взглядом, вдруг спросил:
– Мисс Синклер, почему вы носите… вот это? Вы же британка. – Он дернул за уголок ее вуали, и ткань упала с ее лица.
Двое мужчин, сидевших в соседней кофейне, с возмущенными криками вскочили на ноги. У Мари же перехватило дыхание. Она бросила на них быстрый взгляд, а потом вдруг заметила, что майор Прествуд схватился за свою саблю.
Подобное поведение англичанина еще больше возмутило молодых турок, и те, выхватив кинжалы и с грохотом оттолкнув свои стулья, бросились на улицу. Их желтые сапоги и чисто выбритые лица выдавали их принадлежность к янычарам – находившейся сейчас в Константинополе части самых многочисленных войск султана. Не участвующие в боевых действиях, они скучали и напрашивались на драку – это было очевидно.
Взглянув на майора Прествуда, Мари сказала:
– Если вам дорога жизнь, сэр, пойдемте быстрее к моей карете.
Майор решительно покачал головой:
– Нет, мисс. Идите сами, а я задержу их.
Мари со вздохом закрыла глаза. И тут же подумала: «А может быть, я сделаю доброе дело, если позволю этому человеку с верблюжьими мозгами отправиться на тот свет?»
– Поверьте, сэр, мне ничего не угрожает, – проговорила девушка. – Только отойдите от меня, пожалуйста.
Прествуд отступил от нее на шаг.
– Дьявол вас разберет, – проворчал он.
– Сэр, садитесь в карету, а я поговорю с ними.
– Нет, я не оставлю вас лицом к лицу с вооруженными мужчинами! – гневно заявил Прествуд.
В следующее мгновение – турки уже подбежали к ним – Мари ухватилась за изумрудный мундир майора и громко сказала:
– Ты прав, любимый мой! Мы больше никогда не будем ссориться! – Она встала на цыпочки и запечатлела на его губах поцелуй.
Янычары в изумлении уставились на них, а затем принялись о чем-то спорить. Мари же, покосившись на них, обвила руками шею майора – и вдруг мысленно воскликнула: «Боже милостивый, зачем ты наградил такими мягкими волосами этого мужчину?!» Волосы его и впрямь оказались необычайно мягкими, чего, по мнению Мари, никак нельзя было ожидать.
– Снимите фату с моей головы, – прошептала она. – Пусть они видят, кто я такая.
Прествуд обнял ее за талию и тихо сказал:
– Если вы хотите представить это как ссору любовников, вам надо поцеловать меня еще раз.
– Нет! – Она чуть не задохнулась от гнева.
Но он обнял ее покрепче и поцеловал. Затем осторожно стянул с ее волос фату; поцелуй же его становился все более страстным.
Но ведь она не позволила ему целовать ее! Да, она сама его поцеловала, но этого было вполне достаточно! Однако следовало признать, что ничего подобного этому поцелую она прежде не испытывала…
Мари безотчетно ответила на поцелуй майора – и едва не задохнулась от удовольствия. Ей хотелось торжест вующе что-то прокричать, но тут его рука вдруг опустилась на ее ягодицы. «Господи! – мысленно воскликнула Мари. – Как же его остановить?!»
В следующее мгновение она почувствовала, как его тело прижимается к ее телу, а затем вдруг ощутила восхитительный жар между ног. Из горла ее вырвался стон, и она постаралась еще крепче прижаться к Прествуду. Мари ужаснулась своей дерзости, а также неведомому прежде ощущению. «Боже, что это было?» – спрашивала она себя.
Внезапно она ощутила, как рука майора приблизилась к ее груди, и ей теперь казалось, что все ее тело кричало и молило о ласках.
Но что же он делал с ней? Неужели пытался свести ее с ума?…
Тут Прествуд сделал шаг назад, и Мари, покосившись на янычар, заметила, что они вложили кинжалы в ножны, а затем направились обратно в кофейню.
«Но как же я позволила себе настолько потерять контроль над собой?» – подумала девушка. Осмотревшись, она увидела, что ее отец сидит чуть поодаль, изучая какой-то булыжник.
– Как ты думаешь, на этот булыжник могла ступать нога древнего римлянина? – спросил отец.
Мари помогла ему встать на ноги и пробурчала:
– Да, возможно. Если хочешь, возьми его с собой.
Она повернулась, чтобы посмотреть на Прествуда.
А тот стоял с совершенно невозмутимым видом – как будто ничего особенного не произошло, как будто она только что не спасла его шкуру и как будто не он только что целовал ее посреди городской площади. Грубиян! Наглец!
Что ж, англичане могли шантажом заставить ее продолжать работать на них, но это вовсе не значило, что она будет подчиняться этому сторожевому псу, что будет выполнять его желания. И пусть не думает, что сумеет проследить за ней.
Если раньше он находил свое желание писать о ней странным, то страстное желание снова прикоснуться к ней казалось ни с чем не сравнимой глупостью. Желание испытать эту дрожь, сотрясавшую его до самой глубины души.
Так что же с ним такое? Может, полковник Смоллетт-Грин был прав, когда говорил, что поэзия – удел слабых офицеров-молокососов? Хотя нет, тут что-то другое…
Видимо, он, Беннет, слишком долго находился на полях сражений и слишком долго не прикасался к женщине, вот и все. Наверное, ему просто надо переспать с какой-нибудь женщиной, а не описывать эту.
Он посмотрел на мисс Синклер, сидевшую напротив него. У нее действительно были необыкновенные глаза – светло-карие с примесью нефрита, обрамленные золотистыми густыми ресницами. За такие глаза его сестры отдали бы что угодно. Эти миндалевидные глаза придавали ей необычайно экзотический и таинственный вид, и они сейчас ярко светились на прелестном лице с высокими скулами и греческим носом. А ее губы… Беннет со вздохом отвел взгляд от этих соблазнительных, чуть припухших от его поцелуя губ.
И она нисколько не походила на ласковую английскую кошечку – это была пантера, которая, казалось, была готова вцепиться ему в горло.
Он увидел вызов в ее глазах, но ей не следовало даже и пытаться обмануть его – это было бы совершенно неприемлемо.
А вот София частенько его обманывала… Увы, любовь к сестре сделала его доверчивым и слепым. Он верил ей, если она не появлялась, когда собиралась вся семья, – София объясняла свое отсутствие неожиданной болезнью, хотя сестра даже в детстве никогда не болела. Он поверил ей и тогда, когда она сказала, что синяк у нее на скуле появился оттого, что она стукнулась о дверь. Черт возьми, он даже подсмеивался над ней!..
Но он не допустит, чтобы эмоции влияли на его отношение к мисс Синклер. А потом, когда она сделает то, что должна была сделать, он сможет уехать в Англию.
Глаза мисс Синклер сверкнули.
– Перестаньте злиться, сэр. Не моя вина, что мне пришлось спасать вас.
Беннет кивнул:
– Благодарю вас за сообразительность, мисс Синклер.
Она нахмурилась, очевидно, пытаясь найти подвох в его словах. Затем скрестила на груди руки и стала смотреть в окошко.
Ее отец сэр Реджинальд, сидевший рядом с ней, то и дело улыбался. От отца она унаследовала темно-каштановые волосы, но на этом сходство заканчивалось. Лицо сэра Реджинальда не отличалось резкими чертами, а пристрастие к опиуму лишило его глаза блеска и выразительности.
Мисс Синклер взглянула на майора и увидела, что тот пристально смотрит на ее отца.
Она поспешно перевела взгляд на окно. Слишком уж поспешно.
Ему захотелось успокоить ее, и он сказал:
– Его болезнь не отразилась на вас.
Она снова нахмурилась и проговорила:
– Почему вы предположили, что меня беспокоит ваше мнение обо мне или о моем отце? Только потому, что какой-то слабоумный поручил вам охранять меня? Думаете, что обладаете властью распоряжаться моей жизнью?
Беннет стиснул зубы и сказал себе: «Ты не должен злиться, не должен реагировать…» Армия научила его держать себя в руках, и он мог часами неподвижно сидеть в засаде в кустах. Так неужели эта слабая маленькая женщина заставит его вспылить? Нет, она не имела над ним власти!
– Уверяю вас, мисс, весь следующий месяц власть над вами будет принадлежать только мне, – ответил Беннет и тут же подумал: «Как такое сорвалось у меня с языка?»
Мисс Синклер в ярости прошипела:
– Этого не будет, черт побери!
– Именно так и будет. Потому что я должен охранять вас.
– Но я лишь согласилась сделать чертежи. Мне не нужен тюремщик.
– Вы должны быть живы, чтобы их сделать.
– Как же вы предполагаете обеспечить мою безопасность? Ведь одно только ваше присутствие может выдать меня. Из-за вас меня могут разоблачить. С вами риск намного увеличивается, неужели не понимаете?
Беннет невольно вздохнул.
– А вам надо понять следующее: то, что вы делаете для британцев, очень опасно, мисс Синклер. Скажите, с кем я встречался сегодня утром?
Мари с вызовом посмотрела на майора.
– С моей горничной, сэр.
– А что вы собираетесь делать сегодня после полудня?
Девушка фыркнула и заявила:
– Я буду занята.
– Чем же?
Она с вызовом вскинула подбородок.
– Это мое личное дело, и вас оно не касается.
– Мисс, что вы намереваетесь делать? – Беннет пристально взглянул на девушку, и этот его взгляд заставлял заговорить даже самых упорных из провинившихся солдат.
Но на мисс Синклер взгляд майора не произвел впечатления. Когда они подъехали к ее дому, она все еще молчала.
Беннет соскочил со ступеньки и помог девушке выйти из экипажа. Прикосновение к ней по-прежнему волновало его, и он чувствовал себя Прометеем, державшим похищенный огонь.
Мари попыталась высвободиться, но он еще крепче сжал ее запястье. Она поморщилась и сказала:
– Отпустите меня.
– Не отпущу, пока не узнаю, что вы собираетесь делать. – И пока он не убедится, что в этой женщине нет ничего особенного, кроме редкостного упрямства.
Мари резким движением высвободила руку, но Беннет тут же обхватил ее за талию, не давая сделать ни шага. Затем проговорил:
– Если вы не расскажете о своих планах, мы проведем здесь всю ночь.
Она ударила его кулаком в грудь, но ничего не добилась – он не ослабил свою хватку. Тяжело вздохнув, Мари сказала:
– Сегодня я останусь в моем доме, ясно?
– Что ж, вот и хорошо. А мои планы относительно вас мы обсудим завтра утром, ровно в девять.
Мари молча кивнула.
– Вы дадите мне слово, что не попытаетесь сбежать отсюда сегодня вечером? – спросил Беннет.
Она снова кивнула:
– Хорошо, даю слово.
Майор отпустил ее, и мисс Синклер шагнула к карете.
Не обращая внимания на ее протесты, Беннет помог ей вытащить из экипажа сэра Реджинальда. Тот осмотрелся, покачнулся и кое-как вошел в дом. Мари бросилась за ним, и было очень заметно, как под одеждой обрисовываются ее пышные бедра.
И было совершенно очевидно, что она не откажется от своих планов. Но что у нее за планы? Беннет этого не знал, зато точно знал, что должен будет все выяснить, должен будет следить за ней.
Проклятие! Он не сможет уйти от нее!
Глава 3
Глава 4
Страх Мари тотчас же прошел, и она повнимательнее осмотрела англичанина. Казалось, что его нос был сломан когда-то, а черные ресницы… определенно были слишком длинными для мужчины и слишком темными для человека с золотистыми волосами. А на левой щеке виднелся небольшой изогнутый шрам, который был гораздо светлее резко обрисованных скул, словно высеченных из мрамора.
И конечно же, ему было ужасно жарко. Британская армия одела своих солдат в форму, предназначенную для сырых долин Англии, в то время как здесь царило сухое турецкое лето. И казалось, что этот офицер мог испариться в такой жаре в любую минуту. Однако же…
Черт бы его побрал! Она надеялась, что поговорит с ним завтра, но, очевидно, придется говорить сейчас.
Но как он нашел ее? И почему он так смотрит на нее? Вероятно, этот майор следил за ней, крался за ней… как грабитель. Но какое ему дело до ее отношений с британским правительством? Он не имел никакого права вмешиваться!..
– Мисс Синклер? – спросил наконец майор.
Мари нахмурилась и процедила сквозь зубы:
– Будьте так любезны, сэр, позвольте мне пройти. Мое бремя… Оно не такое уж легкое.
– Но вы – мисс Синклер, не так ли?
– Сэр, отойдите! Мы с отцом должны…
– Но вы могли бы воспользоваться моей помощью, мисс Синклер.
– Сама справлюсь. К тому же я вас не знаю.
Он взглянул на нее с удивлением.
– Но если вы следуете нашей договоренности о встрече, то, конечно же, знаете…
Мари тяжко вздохнула.
– Сэр, как вы можете видеть, у меня сейчас есть другие срочные дела.
– Дела, которые должны были быть переданы мне, мисс Синклер.
Мари, чтобы успокоиться, пришлось посчитать до десяти. «Какой ужасный, бесчувственный человек!» – подумала она.
– Я ничего о вас не знаю, сэр. И после столь короткого знакомства я убеждена: мне захочется, чтобы так оставалось и дальше. Я не просила вашей помощи, мне она не нужна.
Ее слова не произвели заметного впечатления на стоявшего перед ней мужчину. Казалось даже, что ее гневные вспышки наскучили ему.
– Я назначен оберегать вас, мисс Синклер. И поэтому мои приказания выполняются независимо от того, принимаете ли вы их или нет.
О, несносный человек! А может, он боялся, что она откажется от соглашения, что одумается… и сбежит от всего этого? Но нет, она выполнит их задание. Выполнит во что бы то ни стало.
– Что ж, прекрасно, – сказала Мари. – Мы обсудим это позднее, за чашкой чаю. Не возражаете?
Майор Прествуд молча кивнул. Затем, окинув ее взглядом, вдруг спросил:
– Мисс Синклер, почему вы носите… вот это? Вы же британка. – Он дернул за уголок ее вуали, и ткань упала с ее лица.
Двое мужчин, сидевших в соседней кофейне, с возмущенными криками вскочили на ноги. У Мари же перехватило дыхание. Она бросила на них быстрый взгляд, а потом вдруг заметила, что майор Прествуд схватился за свою саблю.
Подобное поведение англичанина еще больше возмутило молодых турок, и те, выхватив кинжалы и с грохотом оттолкнув свои стулья, бросились на улицу. Их желтые сапоги и чисто выбритые лица выдавали их принадлежность к янычарам – находившейся сейчас в Константинополе части самых многочисленных войск султана. Не участвующие в боевых действиях, они скучали и напрашивались на драку – это было очевидно.
Взглянув на майора Прествуда, Мари сказала:
– Если вам дорога жизнь, сэр, пойдемте быстрее к моей карете.
Майор решительно покачал головой:
– Нет, мисс. Идите сами, а я задержу их.
Мари со вздохом закрыла глаза. И тут же подумала: «А может быть, я сделаю доброе дело, если позволю этому человеку с верблюжьими мозгами отправиться на тот свет?»
– Поверьте, сэр, мне ничего не угрожает, – проговорила девушка. – Только отойдите от меня, пожалуйста.
Прествуд отступил от нее на шаг.
– Дьявол вас разберет, – проворчал он.
– Сэр, садитесь в карету, а я поговорю с ними.
– Нет, я не оставлю вас лицом к лицу с вооруженными мужчинами! – гневно заявил Прествуд.
В следующее мгновение – турки уже подбежали к ним – Мари ухватилась за изумрудный мундир майора и громко сказала:
– Ты прав, любимый мой! Мы больше никогда не будем ссориться! – Она встала на цыпочки и запечатлела на его губах поцелуй.
Янычары в изумлении уставились на них, а затем принялись о чем-то спорить. Мари же, покосившись на них, обвила руками шею майора – и вдруг мысленно воскликнула: «Боже милостивый, зачем ты наградил такими мягкими волосами этого мужчину?!» Волосы его и впрямь оказались необычайно мягкими, чего, по мнению Мари, никак нельзя было ожидать.
– Снимите фату с моей головы, – прошептала она. – Пусть они видят, кто я такая.
Прествуд обнял ее за талию и тихо сказал:
– Если вы хотите представить это как ссору любовников, вам надо поцеловать меня еще раз.
– Нет! – Она чуть не задохнулась от гнева.
Но он обнял ее покрепче и поцеловал. Затем осторожно стянул с ее волос фату; поцелуй же его становился все более страстным.
Но ведь она не позволила ему целовать ее! Да, она сама его поцеловала, но этого было вполне достаточно! Однако следовало признать, что ничего подобного этому поцелую она прежде не испытывала…
Мари безотчетно ответила на поцелуй майора – и едва не задохнулась от удовольствия. Ей хотелось торжест вующе что-то прокричать, но тут его рука вдруг опустилась на ее ягодицы. «Господи! – мысленно воскликнула Мари. – Как же его остановить?!»
В следующее мгновение она почувствовала, как его тело прижимается к ее телу, а затем вдруг ощутила восхитительный жар между ног. Из горла ее вырвался стон, и она постаралась еще крепче прижаться к Прествуду. Мари ужаснулась своей дерзости, а также неведомому прежде ощущению. «Боже, что это было?» – спрашивала она себя.
Внезапно она ощутила, как рука майора приблизилась к ее груди, и ей теперь казалось, что все ее тело кричало и молило о ласках.
Но что же он делал с ней? Неужели пытался свести ее с ума?…
Тут Прествуд сделал шаг назад, и Мари, покосившись на янычар, заметила, что они вложили кинжалы в ножны, а затем направились обратно в кофейню.
«Но как же я позволила себе настолько потерять контроль над собой?» – подумала девушка. Осмотревшись, она увидела, что ее отец сидит чуть поодаль, изучая какой-то булыжник.
– Как ты думаешь, на этот булыжник могла ступать нога древнего римлянина? – спросил отец.
Мари помогла ему встать на ноги и пробурчала:
– Да, возможно. Если хочешь, возьми его с собой.
Она повернулась, чтобы посмотреть на Прествуда.
А тот стоял с совершенно невозмутимым видом – как будто ничего особенного не произошло, как будто она только что не спасла его шкуру и как будто не он только что целовал ее посреди городской площади. Грубиян! Наглец!
Что ж, англичане могли шантажом заставить ее продолжать работать на них, но это вовсе не значило, что она будет подчиняться этому сторожевому псу, что будет выполнять его желания. И пусть не думает, что сумеет проследить за ней.
* * *
Сидя в экипаже, Беннет с удивлением спрашивал себя: «Черт побери, что же со мной случилось? Почему я лапал мисс Синклер прямо на улице… как похотливый рекрут?»Если раньше он находил свое желание писать о ней странным, то страстное желание снова прикоснуться к ней казалось ни с чем не сравнимой глупостью. Желание испытать эту дрожь, сотрясавшую его до самой глубины души.
Так что же с ним такое? Может, полковник Смоллетт-Грин был прав, когда говорил, что поэзия – удел слабых офицеров-молокососов? Хотя нет, тут что-то другое…
Видимо, он, Беннет, слишком долго находился на полях сражений и слишком долго не прикасался к женщине, вот и все. Наверное, ему просто надо переспать с какой-нибудь женщиной, а не описывать эту.
Он посмотрел на мисс Синклер, сидевшую напротив него. У нее действительно были необыкновенные глаза – светло-карие с примесью нефрита, обрамленные золотистыми густыми ресницами. За такие глаза его сестры отдали бы что угодно. Эти миндалевидные глаза придавали ей необычайно экзотический и таинственный вид, и они сейчас ярко светились на прелестном лице с высокими скулами и греческим носом. А ее губы… Беннет со вздохом отвел взгляд от этих соблазнительных, чуть припухших от его поцелуя губ.
И она нисколько не походила на ласковую английскую кошечку – это была пантера, которая, казалось, была готова вцепиться ему в горло.
Он увидел вызов в ее глазах, но ей не следовало даже и пытаться обмануть его – это было бы совершенно неприемлемо.
А вот София частенько его обманывала… Увы, любовь к сестре сделала его доверчивым и слепым. Он верил ей, если она не появлялась, когда собиралась вся семья, – София объясняла свое отсутствие неожиданной болезнью, хотя сестра даже в детстве никогда не болела. Он поверил ей и тогда, когда она сказала, что синяк у нее на скуле появился оттого, что она стукнулась о дверь. Черт возьми, он даже подсмеивался над ней!..
Но он не допустит, чтобы эмоции влияли на его отношение к мисс Синклер. А потом, когда она сделает то, что должна была сделать, он сможет уехать в Англию.
Глаза мисс Синклер сверкнули.
– Перестаньте злиться, сэр. Не моя вина, что мне пришлось спасать вас.
Беннет кивнул:
– Благодарю вас за сообразительность, мисс Синклер.
Она нахмурилась, очевидно, пытаясь найти подвох в его словах. Затем скрестила на груди руки и стала смотреть в окошко.
Ее отец сэр Реджинальд, сидевший рядом с ней, то и дело улыбался. От отца она унаследовала темно-каштановые волосы, но на этом сходство заканчивалось. Лицо сэра Реджинальда не отличалось резкими чертами, а пристрастие к опиуму лишило его глаза блеска и выразительности.
Мисс Синклер взглянула на майора и увидела, что тот пристально смотрит на ее отца.
Она поспешно перевела взгляд на окно. Слишком уж поспешно.
Ему захотелось успокоить ее, и он сказал:
– Его болезнь не отразилась на вас.
Она снова нахмурилась и проговорила:
– Почему вы предположили, что меня беспокоит ваше мнение обо мне или о моем отце? Только потому, что какой-то слабоумный поручил вам охранять меня? Думаете, что обладаете властью распоряжаться моей жизнью?
Беннет стиснул зубы и сказал себе: «Ты не должен злиться, не должен реагировать…» Армия научила его держать себя в руках, и он мог часами неподвижно сидеть в засаде в кустах. Так неужели эта слабая маленькая женщина заставит его вспылить? Нет, она не имела над ним власти!
– Уверяю вас, мисс, весь следующий месяц власть над вами будет принадлежать только мне, – ответил Беннет и тут же подумал: «Как такое сорвалось у меня с языка?»
Мисс Синклер в ярости прошипела:
– Этого не будет, черт побери!
– Именно так и будет. Потому что я должен охранять вас.
– Но я лишь согласилась сделать чертежи. Мне не нужен тюремщик.
– Вы должны быть живы, чтобы их сделать.
– Как же вы предполагаете обеспечить мою безопасность? Ведь одно только ваше присутствие может выдать меня. Из-за вас меня могут разоблачить. С вами риск намного увеличивается, неужели не понимаете?
Беннет невольно вздохнул.
– А вам надо понять следующее: то, что вы делаете для британцев, очень опасно, мисс Синклер. Скажите, с кем я встречался сегодня утром?
Мари с вызовом посмотрела на майора.
– С моей горничной, сэр.
– А что вы собираетесь делать сегодня после полудня?
Девушка фыркнула и заявила:
– Я буду занята.
– Чем же?
Она с вызовом вскинула подбородок.
– Это мое личное дело, и вас оно не касается.
– Мисс, что вы намереваетесь делать? – Беннет пристально взглянул на девушку, и этот его взгляд заставлял заговорить даже самых упорных из провинившихся солдат.
Но на мисс Синклер взгляд майора не произвел впечатления. Когда они подъехали к ее дому, она все еще молчала.
Беннет соскочил со ступеньки и помог девушке выйти из экипажа. Прикосновение к ней по-прежнему волновало его, и он чувствовал себя Прометеем, державшим похищенный огонь.
Мари попыталась высвободиться, но он еще крепче сжал ее запястье. Она поморщилась и сказала:
– Отпустите меня.
– Не отпущу, пока не узнаю, что вы собираетесь делать. – И пока он не убедится, что в этой женщине нет ничего особенного, кроме редкостного упрямства.
Мари резким движением высвободила руку, но Беннет тут же обхватил ее за талию, не давая сделать ни шага. Затем проговорил:
– Если вы не расскажете о своих планах, мы проведем здесь всю ночь.
Она ударила его кулаком в грудь, но ничего не добилась – он не ослабил свою хватку. Тяжело вздохнув, Мари сказала:
– Сегодня я останусь в моем доме, ясно?
– Что ж, вот и хорошо. А мои планы относительно вас мы обсудим завтра утром, ровно в девять.
Мари молча кивнула.
– Вы дадите мне слово, что не попытаетесь сбежать отсюда сегодня вечером? – спросил Беннет.
Она снова кивнула:
– Хорошо, даю слово.
Майор отпустил ее, и мисс Синклер шагнула к карете.
Не обращая внимания на ее протесты, Беннет помог ей вытащить из экипажа сэра Реджинальда. Тот осмотрелся, покачнулся и кое-как вошел в дом. Мари бросилась за ним, и было очень заметно, как под одеждой обрисовываются ее пышные бедра.
И было совершенно очевидно, что она не откажется от своих планов. Но что у нее за планы? Беннет этого не знал, зато точно знал, что должен будет все выяснить, должен будет следить за ней.
Проклятие! Он не сможет уйти от нее!
Глава 3
Мари взглянула на часы. До появления ее сторожа оставалось два часа, и она чувствовала себя виноватой.
Накануне она пообещала не выходить из дома вечером. Но она ведь ничего не говорила про утро, не так ли? Значит, она сдержала слово.
Мари заглянула к отцу и с облегчением вздохнула. Слава Богу, отец все еще спал. Девушка развязала узелок, спрятанный в складках ее одежды, и положила в него кусок круглого сыра и несколько ломтей твердой колбасы. Она не могла тратить время на еду.
Накрыв покрывалом голову, Мари открыла дверь и оглядела улицу. Никого. Ей надо было поговорить с Нейтаном. Если кто-то и мог заняться майором Прествудом, то этим человеком безусловно являлся агент британского министерства иностранных дел.
Мари пробиралась по улицам, уже заполненным людьми, старавшимися сделать покупки до наступления дневной жары. Она шла, опустив голову и прикрывшись вуалью, так что ее трудно было узнать.
Обогнув лавочку корзинщика, девушка пошла по узкому проходу, обходя вонючие лужи и пригибаясь под веревками, на которых сушилось белье.
Внезапно она насторожилась. Потом нагнулась, делая вид, что оправляет подол, и тут же оглянулась.
Люди толпились на рынке и у входа в проулок, но казалось, никто не обращал на нее особого внимания. Но все же за ней следили – она чувствовала это.
Мари пошла дальше. Шла неспешным и размеренным шагом. Затем резко повернулась, пытаясь разглядеть своего преследователя.
В темном проулке было тихо. И не было ни души.
«Но где же преследователи?» – думала Мари, и сердце ее гулко колотилось.
Проулок кончался тенистым двориком, и она нырнула в узкий проход между разросшимися кустами бугенвиллеи. Ветки цеплялись за ее рукава, и шипы царапали руки. А позади нее шуршали кусты – как будто кто-то пытался пройти следом за ней.
«Туда! К повозке!» – решила Мари. Она бросилась за какой-то повозкой, стараясь не отставать от нее. Наконец добралась до угла улицы и спряталась за углом ближайшего дома.
Пытаясь отдышаться, девушка прислушалась – нет ли погони? Неприятное ощущение, подгонявшее ее, исчезло. Значит, она избавилась от преследователей.
С облегчением вздохнув, Мари продолжила путь, но из осторожности три раза меняла направление. Когда же добралась до того места, где находился Нейтан, дважды обошла дом, чтобы убедиться, что за ней не следили.
Осмотревшись, Мари прижалась ухом к ставне. Изнутри не доносилось ни звука. Она два раза стукнула по ставне и стала ждать. Затем стукнула опять. После чего достала из своего пояса приготовленную заранее записку.
Оттянув незакрепленную планку, третью снизу, Мари сунула бумажку в незаметную щель под планкой. Нейтан говорил, что если ей когда-нибудь потребуется помощь, то он сразу же отзовется и поможет.
Сейчас ей действительно нужна была помощь. И конечно же, Нейтан подтвердит, что Прествуд только увеличит грозившую всем им опасность.
Повернувшись, Мари направилась к центральной улице. Теперь она опустила покрывало и кивала всем знакомым, весело приветствуя их и справляясь о здоровье их близких. Если кто-либо поинтересуется, где она была в это утро, то у нее найдется множество свидетелей, видевших ее на дороге, ведущей к дому Исад-паши.
Она прошла вдоль стены, окружавшей дом Исада. Целый квартал был снесен, чтобы предоставить достаточно места для султанского фаворита.
При ее приближении ворота открыл раб, и Мари вошла в огромный зеленый двор. На минуту девушка остановилась. Ветерок доносил до нее запах жасмина, и слышался плеск воды в центральном фонтане. Успокоившись, Мари закрыла глаза и представила себя маленькой девочкой, выходящей угостить завтраком певчих птиц, которые щебетали в своих просторных клетках. Когда-то она часто сидела на краю фонтана, болтая в воде ногами и читая какую-нибудь книгу. Она научилась определять каждое растение в этом саду, а потом и каждое растение в Константинополе. Поскольку же в саду было множество насекомых, она их тоже изучала. Если Мари знала, что отец несколько дней будет отсутствовать, она с удовольствием задерживалась здесь. Но ей потребовался целый год на то, чтобы догадаться: Исад высаживал интересные экземпляры растений в своем саду специально для того, чтобы она находила их.
– Мари! Почему вы топчетесь, как всегда, во дворе?! – донесся из патио громкий голос Исада – тот никак не мог отказаться от армейской привычки командовать.
Мари подбежала к нему и расцеловала в обе щеки. А он заключил ее в свои крепкие объятия.
Девушка рассмеялась.
– У вас еще не начинает сказываться возраст. Думаю, вы только что сломали мне несколько ребер.
Исад улыбнулся и проговорил:
– Я все время говорю моей жене Берии, что мирная жизнь расслабляет. И вот тому доказательство!
– Ваш новый тюрбан?
– Конечно. Что вы о нем думаете?
Тюрбан был ярко-красный и местами желтый. Вероятно, столь необычный его цвет объяснялся желанием Исада хоть как-то вознаградить свою многострадальную жену.
– А Берии он нравится?
Паша поднял лохматые брови, и его глаза блеснули.
– Она сказала, что это отвратительно. Сказала, что само солнце спрячется в пустыни, чтобы не ослепнуть. Она запретила мне появляться в нем во дворце султана. – Исад подмигнул и добавил: – Мои враги знают, что у меня есть тюрбаны и получше…
Мари невольно улыбнулась. Она прекрасно понимала, что грубоватые манеры Исада вводили в заблуждение многих его противников, которые считали, что его положение в армии было основано лишь на физических данных. Но им еще предстояло узнать, что пестрая и вызывающая одежда паши – всего лишь прикрытие. На самом же деле он был одним из умнейших сановников империи.
– Прошло много времени после твоего последнего визита к нам. Ты избегала нас? – Исад вдруг стал серьезным. – Знаю, ты просила меня не казнить ту смутьянку, но у меня не было выбора. Она участ вовала в греческом заговоре. Они готовили убийство султана.
– Знаю, – кивнула Мари. Да, она все прекрасно знала.
Однажды Лидия попала в ту же группу мятежников, что и Мари. Но прошло несколько месяцев, и Лидия, теряя терпение, стала искать более радикальных противников султана. Мари по-прежнему огорчалась из-за гибели греческой женщины, но уже больше не сердилась на Исада. Ведь он делал то, что считал своим долгом. Однако она вздрагивала при воспоминании о распухшем лице Лидии, висевшей на городской стене как преду преждение всем, кто боролся за свободную Грецию. Но это ужасное зрелище вызвало у Мари противоположную реакцию; теперь она уже не могла довольствоваться посещением тайных собраний и составлением планов, которые никогда не осуществлялись.
А между тем Оттоманская империя разваливалась. Конечно, Исад отрицал это, – но Мари видела тревогу в его глазах, когда он возвращался с собраний Совета. Было ясно, что турки теряли власть, однако они упорно держались за свои дальние территории – такие, как Греция.
Мари же делала свое дело, передавая англичанам планы турецких укреплений. Делала ли она эти чертежи по собственной воле или по принуждению англичан – не имело значения. Ведь Мари исполняла желание матери, мечтавшей сделать свой народ свободным.
Что же касается Исада… Ох, не следовало ей сегодня приходить сюда. Ведь она уже не маленькая девочка, когда-то прятавшаяся под боком у Исада. К тому же сейчас он ничем не мог бы ей помочь…
Тут Исад вдруг обнял ее за плечи и повел под затейливо украшенную арку перед главным холлом дома.
– А теперь признавайся, дорогая.
– Признаваться? – пробормотала Мари. – Но в чем?
– Мои люди видели тебя с английским офицером. Кто он?
Ноги Мари тотчас отяжелели. О Боже, Исаду, должно быть, рассказали о поцелуе…
Проклятый майор Прествуд! Это он во всем виноват! И конечно же, ей не следовало приходить сюда сего дня.
Исад подвел ее к одной из низких скамеек у самой стены.
– Дорогая, может, нам сесть?
Мари со вздохом опустилась на скамью и невольно сжала кулаки.
Исад пристально посмотрел на нее и проговорил:
– Назови хотя бы его имя.
Что ж, такой информацией она могла поделиться. Ашилла уже кое-что разузнала об этом человеке.
– Этот офицер – майор Беннет Прествуд из Девяносто пятого стрелкового полка. Он кузен британского посла.
– Недавно в Константинополе?
Мари кивнула. Без сомнения, Исад уже и так знал все эти детали.
– Да, совсем недавно.
Женщина здесь не целовала на глазах у всех даже мужа – не говоря уж о незнакомцах. Поэтому Мари поспешила пояснить:
– Но наши матери были хорошо знакомы. – Вполне возможно, что эти ее слова хотя бы отчасти не были ложью. Возможно, их матери где-то встречались, когда они жили в Англии; в те годы мать Мари непрерывно пыталась создать фонды для помощи греческим повстанцам.
Немного помолчав, Исад заметил:
– Полагаю, ваши родители возлагали на вас надежды. – Исад не очень много знал о ее английском воспитании, но довольно успешно заполнял пропуски знанием турецких традиций.
– Как вы думаете, их надежды оправдались?
– Нет! – заявил Исад и нахмурился.
Мари же лихорадочно размышляла; надо было объяснить паше, почему майор Прествуд искал с ней встречи и почему поцеловал ее.
– Нам надо еще посмотреть, подходим ли мы друг другу, – проговорила девушка.
Исад вздохнул.
– Вы – англичане… А вот мы с Берией женаты уже сорок лет, но даже не видели друг друга до свадьбы.
Исад с женой не раз уговаривали ее выйти замуж, и Мари было очень жаль, что она не оправдала их надежд. Впрочем, сейчас ей следовало думать совсем о другом… Надо было побыстрее избавиться от Прествуда.
Накануне она пообещала не выходить из дома вечером. Но она ведь ничего не говорила про утро, не так ли? Значит, она сдержала слово.
Мари заглянула к отцу и с облегчением вздохнула. Слава Богу, отец все еще спал. Девушка развязала узелок, спрятанный в складках ее одежды, и положила в него кусок круглого сыра и несколько ломтей твердой колбасы. Она не могла тратить время на еду.
Накрыв покрывалом голову, Мари открыла дверь и оглядела улицу. Никого. Ей надо было поговорить с Нейтаном. Если кто-то и мог заняться майором Прествудом, то этим человеком безусловно являлся агент британского министерства иностранных дел.
Мари пробиралась по улицам, уже заполненным людьми, старавшимися сделать покупки до наступления дневной жары. Она шла, опустив голову и прикрывшись вуалью, так что ее трудно было узнать.
Обогнув лавочку корзинщика, девушка пошла по узкому проходу, обходя вонючие лужи и пригибаясь под веревками, на которых сушилось белье.
Внезапно она насторожилась. Потом нагнулась, делая вид, что оправляет подол, и тут же оглянулась.
Люди толпились на рынке и у входа в проулок, но казалось, никто не обращал на нее особого внимания. Но все же за ней следили – она чувствовала это.
Мари пошла дальше. Шла неспешным и размеренным шагом. Затем резко повернулась, пытаясь разглядеть своего преследователя.
В темном проулке было тихо. И не было ни души.
«Но где же преследователи?» – думала Мари, и сердце ее гулко колотилось.
Проулок кончался тенистым двориком, и она нырнула в узкий проход между разросшимися кустами бугенвиллеи. Ветки цеплялись за ее рукава, и шипы царапали руки. А позади нее шуршали кусты – как будто кто-то пытался пройти следом за ней.
«Туда! К повозке!» – решила Мари. Она бросилась за какой-то повозкой, стараясь не отставать от нее. Наконец добралась до угла улицы и спряталась за углом ближайшего дома.
Пытаясь отдышаться, девушка прислушалась – нет ли погони? Неприятное ощущение, подгонявшее ее, исчезло. Значит, она избавилась от преследователей.
С облегчением вздохнув, Мари продолжила путь, но из осторожности три раза меняла направление. Когда же добралась до того места, где находился Нейтан, дважды обошла дом, чтобы убедиться, что за ней не следили.
Осмотревшись, Мари прижалась ухом к ставне. Изнутри не доносилось ни звука. Она два раза стукнула по ставне и стала ждать. Затем стукнула опять. После чего достала из своего пояса приготовленную заранее записку.
Оттянув незакрепленную планку, третью снизу, Мари сунула бумажку в незаметную щель под планкой. Нейтан говорил, что если ей когда-нибудь потребуется помощь, то он сразу же отзовется и поможет.
Сейчас ей действительно нужна была помощь. И конечно же, Нейтан подтвердит, что Прествуд только увеличит грозившую всем им опасность.
Повернувшись, Мари направилась к центральной улице. Теперь она опустила покрывало и кивала всем знакомым, весело приветствуя их и справляясь о здоровье их близких. Если кто-либо поинтересуется, где она была в это утро, то у нее найдется множество свидетелей, видевших ее на дороге, ведущей к дому Исад-паши.
Она прошла вдоль стены, окружавшей дом Исада. Целый квартал был снесен, чтобы предоставить достаточно места для султанского фаворита.
При ее приближении ворота открыл раб, и Мари вошла в огромный зеленый двор. На минуту девушка остановилась. Ветерок доносил до нее запах жасмина, и слышался плеск воды в центральном фонтане. Успокоившись, Мари закрыла глаза и представила себя маленькой девочкой, выходящей угостить завтраком певчих птиц, которые щебетали в своих просторных клетках. Когда-то она часто сидела на краю фонтана, болтая в воде ногами и читая какую-нибудь книгу. Она научилась определять каждое растение в этом саду, а потом и каждое растение в Константинополе. Поскольку же в саду было множество насекомых, она их тоже изучала. Если Мари знала, что отец несколько дней будет отсутствовать, она с удовольствием задерживалась здесь. Но ей потребовался целый год на то, чтобы догадаться: Исад высаживал интересные экземпляры растений в своем саду специально для того, чтобы она находила их.
– Мари! Почему вы топчетесь, как всегда, во дворе?! – донесся из патио громкий голос Исада – тот никак не мог отказаться от армейской привычки командовать.
Мари подбежала к нему и расцеловала в обе щеки. А он заключил ее в свои крепкие объятия.
Девушка рассмеялась.
– У вас еще не начинает сказываться возраст. Думаю, вы только что сломали мне несколько ребер.
Исад улыбнулся и проговорил:
– Я все время говорю моей жене Берии, что мирная жизнь расслабляет. И вот тому доказательство!
– Ваш новый тюрбан?
– Конечно. Что вы о нем думаете?
Тюрбан был ярко-красный и местами желтый. Вероятно, столь необычный его цвет объяснялся желанием Исада хоть как-то вознаградить свою многострадальную жену.
– А Берии он нравится?
Паша поднял лохматые брови, и его глаза блеснули.
– Она сказала, что это отвратительно. Сказала, что само солнце спрячется в пустыни, чтобы не ослепнуть. Она запретила мне появляться в нем во дворце султана. – Исад подмигнул и добавил: – Мои враги знают, что у меня есть тюрбаны и получше…
Мари невольно улыбнулась. Она прекрасно понимала, что грубоватые манеры Исада вводили в заблуждение многих его противников, которые считали, что его положение в армии было основано лишь на физических данных. Но им еще предстояло узнать, что пестрая и вызывающая одежда паши – всего лишь прикрытие. На самом же деле он был одним из умнейших сановников империи.
– Прошло много времени после твоего последнего визита к нам. Ты избегала нас? – Исад вдруг стал серьезным. – Знаю, ты просила меня не казнить ту смутьянку, но у меня не было выбора. Она участ вовала в греческом заговоре. Они готовили убийство султана.
– Знаю, – кивнула Мари. Да, она все прекрасно знала.
Однажды Лидия попала в ту же группу мятежников, что и Мари. Но прошло несколько месяцев, и Лидия, теряя терпение, стала искать более радикальных противников султана. Мари по-прежнему огорчалась из-за гибели греческой женщины, но уже больше не сердилась на Исада. Ведь он делал то, что считал своим долгом. Однако она вздрагивала при воспоминании о распухшем лице Лидии, висевшей на городской стене как преду преждение всем, кто боролся за свободную Грецию. Но это ужасное зрелище вызвало у Мари противоположную реакцию; теперь она уже не могла довольствоваться посещением тайных собраний и составлением планов, которые никогда не осуществлялись.
А между тем Оттоманская империя разваливалась. Конечно, Исад отрицал это, – но Мари видела тревогу в его глазах, когда он возвращался с собраний Совета. Было ясно, что турки теряли власть, однако они упорно держались за свои дальние территории – такие, как Греция.
Мари же делала свое дело, передавая англичанам планы турецких укреплений. Делала ли она эти чертежи по собственной воле или по принуждению англичан – не имело значения. Ведь Мари исполняла желание матери, мечтавшей сделать свой народ свободным.
Что же касается Исада… Ох, не следовало ей сегодня приходить сюда. Ведь она уже не маленькая девочка, когда-то прятавшаяся под боком у Исада. К тому же сейчас он ничем не мог бы ей помочь…
Тут Исад вдруг обнял ее за плечи и повел под затейливо украшенную арку перед главным холлом дома.
– А теперь признавайся, дорогая.
– Признаваться? – пробормотала Мари. – Но в чем?
– Мои люди видели тебя с английским офицером. Кто он?
Ноги Мари тотчас отяжелели. О Боже, Исаду, должно быть, рассказали о поцелуе…
Проклятый майор Прествуд! Это он во всем виноват! И конечно же, ей не следовало приходить сюда сего дня.
Исад подвел ее к одной из низких скамеек у самой стены.
– Дорогая, может, нам сесть?
Мари со вздохом опустилась на скамью и невольно сжала кулаки.
Исад пристально посмотрел на нее и проговорил:
– Назови хотя бы его имя.
Что ж, такой информацией она могла поделиться. Ашилла уже кое-что разузнала об этом человеке.
– Этот офицер – майор Беннет Прествуд из Девяносто пятого стрелкового полка. Он кузен британского посла.
– Недавно в Константинополе?
Мари кивнула. Без сомнения, Исад уже и так знал все эти детали.
– Да, совсем недавно.
Женщина здесь не целовала на глазах у всех даже мужа – не говоря уж о незнакомцах. Поэтому Мари поспешила пояснить:
– Но наши матери были хорошо знакомы. – Вполне возможно, что эти ее слова хотя бы отчасти не были ложью. Возможно, их матери где-то встречались, когда они жили в Англии; в те годы мать Мари непрерывно пыталась создать фонды для помощи греческим повстанцам.
Немного помолчав, Исад заметил:
– Полагаю, ваши родители возлагали на вас надежды. – Исад не очень много знал о ее английском воспитании, но довольно успешно заполнял пропуски знанием турецких традиций.
– Как вы думаете, их надежды оправдались?
– Нет! – заявил Исад и нахмурился.
Мари же лихорадочно размышляла; надо было объяснить паше, почему майор Прествуд искал с ней встречи и почему поцеловал ее.
– Нам надо еще посмотреть, подходим ли мы друг другу, – проговорила девушка.
Исад вздохнул.
– Вы – англичане… А вот мы с Берией женаты уже сорок лет, но даже не видели друг друга до свадьбы.
Исад с женой не раз уговаривали ее выйти замуж, и Мари было очень жаль, что она не оправдала их надежд. Впрочем, сейчас ей следовало думать совсем о другом… Надо было побыстрее избавиться от Прествуда.
Глава 4
Она шла по улице не останавливаясь, но все же Беннет уловил момент, когда мисс Синклер заметила его. Теперь ее спина напряглась, а одежда уже не охватывала стан изящными волнами.
Майор тут же догнал ее и пошел рядом.
– Было приятно повидаться с пашой?
Она стиснула зубы и, глядя куда-то вдаль, ускорила шаги.
– Я очень вам признателен за то, что вы возвращаетесь к себе в дом для встречи со мной.
Девушка бросила на него взгляд, затем отвернулась, но все же спросила:
– Так это были вы, не так ли? Следили за мной? Это возбуждало вас? Или же думали, что я стану более сговорчивой, если меня напугать? – Она обошла камень, лежавший на дороге. – Но вы добились только одного – еще больше убедили меня в том, что мне следует вас избегать.
Беннет молча пожал плечами. Эта женщина полагала, что обманула его, проявив сообразительность и ловкость. Но он был готов подвергнуть ее шпионские приемы сомнению. Черт побери, она оказалась даже более наивной, чем он думал.
Понизив голос, майор проговорил:
– Если вы думаете, что можете почувствовать, как кто-то следит за вами, то это глупо. Поверьте, никакой интуиции не существует. Все, что у вас есть, – это ваши смутные ощущения. То, что настораживает вас, настолько неуловимо, что и не заметить. Например – тихие шаги. Или чье-то дыхание за спиной. Или же тень на пороге.
Он, Беннет, убил слишком много французских офицеров, чтобы сомневаться в истинности своих слов. Французы никогда не видели приближавшейся к ним смерти – даже тогда, когда он часами выжидал, не спуская пальца с курка. А последнее, что они чувствовали, – то не было посланное свыше предостережение, это была его пуля.
Мисс Синклер, повернувшись, презрительно взглянула на него.
– Сэр, я прекрасно знала, что это были именно вы.
Беннет шагнул к ней поближе, но она выставила локоть, чтобы удержать его на расстоянии. И тут же заявила:
Майор тут же догнал ее и пошел рядом.
– Было приятно повидаться с пашой?
Она стиснула зубы и, глядя куда-то вдаль, ускорила шаги.
– Я очень вам признателен за то, что вы возвращаетесь к себе в дом для встречи со мной.
Девушка бросила на него взгляд, затем отвернулась, но все же спросила:
– Так это были вы, не так ли? Следили за мной? Это возбуждало вас? Или же думали, что я стану более сговорчивой, если меня напугать? – Она обошла камень, лежавший на дороге. – Но вы добились только одного – еще больше убедили меня в том, что мне следует вас избегать.
Беннет молча пожал плечами. Эта женщина полагала, что обманула его, проявив сообразительность и ловкость. Но он был готов подвергнуть ее шпионские приемы сомнению. Черт побери, она оказалась даже более наивной, чем он думал.
Понизив голос, майор проговорил:
– Если вы думаете, что можете почувствовать, как кто-то следит за вами, то это глупо. Поверьте, никакой интуиции не существует. Все, что у вас есть, – это ваши смутные ощущения. То, что настораживает вас, настолько неуловимо, что и не заметить. Например – тихие шаги. Или чье-то дыхание за спиной. Или же тень на пороге.
Он, Беннет, убил слишком много французских офицеров, чтобы сомневаться в истинности своих слов. Французы никогда не видели приближавшейся к ним смерти – даже тогда, когда он часами выжидал, не спуская пальца с курка. А последнее, что они чувствовали, – то не было посланное свыше предостережение, это была его пуля.
Мисс Синклер, повернувшись, презрительно взглянула на него.
– Сэр, я прекрасно знала, что это были именно вы.
Беннет шагнул к ней поближе, но она выставила локоть, чтобы удержать его на расстоянии. И тут же заявила: