Анна Тьма. Крылатый

   «Зверушка» отчаянно закивал. Брезгливо бросив парня на землю, я повернулся к Юле и весело улыбнулся.
   – За день уже третий раз дерусь, – притворно вздохнул я. – И представляешь, все еще никого не убил. А так хотелось…
   – Воробей, я тебя обожаю! – кинулась мне на шею навигатор.
   – Задушишь… – прохрипел я в ответ.
   Киса поцеловала меня в щеку и прекратила процесс удушения. Я покосился на хитро спрятавшийся за детской площадкой и кустами «уазик», из которого Юлин отец с интересом наблюдал за происходящим.
   – Пойдем? – спросила, сверкая глазами, Рысь.
   – Я тебя обещал на руках донести? Так что ты не пойдешь, – усмехнулся я.
   – Воробей, не тупи! Я же тяжелее тебя.
   – А вот фиг тебе! Я же темный, так что не суди по внешности.
   Так… Незаметно укрепить кости, при частичной трансформации изменить мышцы, поле левитации рассредоточить по всей поверхности тела. Молча подхватить возмущенно пищащую девушку. Кто ей сказал, что она тяжелее меня?! Ростом-то меньше!
   – За шею держись, Киса! – Расправив крылья, я взмахнул ими и с силой оттолкнулся от земли, взмывая в небо.
   Юля взвизгнула, вцепилась в меня мертвой хваткой и примолкла. Минут через пять она отошла от шока и легонько стукнула меня по плечу.
   – Ты бы хоть предупредил, что вправду крылатый!
   – Я этого никогда не скрывал.
   – Но говорил так, словно это просто образ!
   – А я со своим образом един.
   – Зараза ты, воробей. И летишь не в ту сторону!
   Чертыхнувшись, я выяснил у моего навигатора точный маршрут и сменил направление движения.
 
   Алексей Легенда, он же Сказочник, оказался почти таким же большим, как Шон, только много смеялся и всему искренне радовался. Макс Глюконавт, он же Глюк, был тощим очкариком со встрепанной прической, живущим за компом. Маньяки – близнецы Маня и Даня – отличались только полом, а во всем остальном их можно было спутать – белобрысые, с одинаковыми стрижками, одетые в одинаковые футболки и джинсы, с хитрым блеском в синих глазах. ЭйнШтейна среди нас почему-то не оказалось. И на вопрос: «А где Васек?» – друзья развеселились и ответили, мол, отсыпается. Ну, этот Призрак всегда был каким-то… гм… особенным.
   В течение часа, хотя вроде и так близко знал каждого, я как будто знакомился с ними заново. Они присматривались ко мне, сравнивая меня реального с моим виртуальным обликом, я делал то же самое. В итоге под пиво и музыку «пижон-воробей» был признан давно своим, а сам я почувствовал себя среди близких друзей.
   Я поглядел на Максов четырнадцатидюймовый мутный монитор, древний коннектор, в современном мире замененный виртуальным обручем, тяжело вздохнул и позвал Легенду:
   – Леха, сделай одолжение, сними с максовского стола эту древность!
   От возмутившегося Глюка я отмахнулся. Внутренности его системника были не хуже, чем у моего, а вот внешние атрибуты… Монитор был снят, я собственноручно выбросил со стола коннектор и вынул из браслетного кармана свою сумку. Поковырявшись в куче всякого хлама, выудил оттуда свой запасной обруч и плоский монитор на девятнадцать дюймов. Все это молча подключил, пока Макс пребывал в ступоре.
   – Это что? – тупо спросил Глюк.
   – Монитор и обруч, – пожал плечами я.
   – Зачем? – поинтересовался Макс.
   – Народ, объясните чудику, зачем монитор нужен, – вздохнул я, пуская в ход свое очарование.
   «Народ» некоторое время рассматривал обновки Глюка и меня, потом дружно начал ржать.
   – А для тебя это не накладно? – спросил Макс.
   – Железа у меня хватает! – отмахнулся я. – Но вот если ты напишешь новое оружие…
   Макс намек понял, и я незаметно перевел дух – ну все, теперь этот тормознутый Призрак будет летать быстрее.
   – Раз уж так, то тебе первому, как закончу, отдам новую схему антенны, – усмехнулся Глюк.
   – Покажи разработки! – тут же загорелся я.
   Макс загрузил 3D-модель новой антенны с двенадцатиуровневой разверткой. Внимательно изучив схему, я достал свои виртуальные браслеты для моделирования, подключил их к компу и принялся увлеченно курочить схему, попутно не забывая азартно спорить с хакером.
   – Да смотри ты, Глюк, распотроши тебя дасгахи! Если пропустить второй и семидесятый по четвертой полосе, то развертка будет на четырнадцать уровней!
   – Слышь, мастер-ломастер, так вся конструкция будет неустойчивая! Ты рассчитываешь уровни развертки и направленности потоков Информатория?! А уровни материализации псевдоматерии?! Прикинь, во время рейда выкинет? У нас же предохранителей в системе нет! Сдохнешь, причем крайне мучительной смертью. Мозг же просто выжжет, к демонам! Мы и так постоянно рискуем…
   – Запаралель пятую развязку к тридцать шестой полосе, а шестую вообще убери вместе с лишними каналами. Во, видел? Ну что, неустойчивая?!
   Макс откинулся в кресле, молча посмотрел на получившуюся схему, пригладил ладонью свои торчащие в разные стороны вихры. Потом сказал за спину:
   – Ребята, я знал, что Крылатый гений, но чтобы настолько… Мы только что получили «иглу» в семь раз мощнее нашей нынешней.
   – Охренеть! – резко высказал свое веское мнение Даня Маньяк.
   – Нас в академии муштруют так, что вам и не снилось, поневоле приходится все знать. А это так, разминка, просто я дома уже давно другую антенну разрабатываю, – невинно захлопал ресницами я. Знаю, как это на людей действует с моей-то внешностью…
   – Какую еще? – полюбопытствовал Макс, разумеется поддавшись моему обаянию.
   – С вшитым перехватчиком потоков и глушилкой для стопроцентной невидимости. Хочу сделать нас неуловимыми.
   Мои слова были встречены гробовой тишиной, и я нервно оглядел друзей.
   – Вы чего?
   Все разом подхватились, даже Макс сбросил клавиатуру с коленей, и мне показалось, что меня сейчас задушат, поломают что-нибудь из костей и оглушат воплями.
   – Предлагаю отметить это дело на полную катушку! – пророкотал Легенда.
   – Тогда пошли в клуб! – поспешил я перехватить инициативу.
   Маньяки переглянулись.
   – А он казался такой симпатичной жертвой… – вздохнула Маня.
   – А оказался сообщником… – поддержал Даня.
   – Мы будем готовы через десять минут! – подпрыгнув, воскликнула Маня.
   – Ты нас дождись! – крикнул Даня, бросаясь вслед за сестрой.
   – Да что там делать, в этом клубе? – уныло спросил Макс.
   – В смысле «что»? – удивился я. – В человеческих клубах делают не то же, что в темных?
   Легенда заржал, а Юлька опять попыталась меня задушить.
   – Хватит покушаться на мое темное высочество! – возмутился я, отпихиваясь от этой наглой девицы. – Вон на Леху покушайся, у него шея толще моей раза в три, его и удушай!
   Близнецы прибежали меньше чем через десять минут, снова в одинаковых джинсах, расшитых черным и красным бисером – у Мани, и отделанные черно-красными аппликациями – у Дани, в одинаковых сверкающих рубашках с одинаковым безумным блеском в глазах.
   – Куда пойдем?! – хором воскликнули они.
   – А вот это вы мне скажите, дети ночи, – фыркнул я. – Это ваш город. Кстати, не скупитесь с выбором, сегодня я плачу.
   Близнецы переглянулись и улыбнулись так, что захотелось спрятаться от этих двоих подальше. Понятно, почему их зовут Маньяками.
 
   Кирпичное строение, примечательное разве что рисунком собаки на вывеске, вызвало у меня приступ скептицизма. Пока я не оказался внутри. Мне понравилось все и сразу – зал, свет, бар, разбросанные по углам столики, музыка. На пока еще пустой сцене стояли инструменты.
   Я покосился на безрадостно оглядывающегося Сказочника и усмехнулся, вспоминая, с каким трудом удалось его уговорить пойти с нами.
   – …Ну, Маньяков-то надо будет до дому проводить! С тобой близнецам ничего не грозит.
   – Не надо нас провожать, мы сами не боимся!
   – Да я не за вас беспокоюсь, а за ваших случайных жертв. Еще прибьете кого-нибудь, а Сказочник за вами хоть проследит…
   А вот Глюк так и остался коротать ночь на пару с новым монитором.
   Пока не начался концерт, мы решили посидеть за столиком. Заказав фирменные напитки бара, я не прогадал с выбором.
   В половине двенадцатого ночи на сцену вышли музыканты и два солиста – парень лет двадцати и девочка-гот лет пятнадцати. Голоса у обоих оказались приятные, и петь они явно умели.
   Маньяки выскочили на танцпол в числе первых. Я, взяв Кису за руку, помчался следом, а Легенда остался охранять столик.
   – Зажигаем! – весело крикнули близнецы.
   Ну, я и зажег. В танцшколах темных опять же муштра на пределе способностей, а не так, как в человеческих – спустя рукава. Кроме того, танцами я занимаюсь всю жизнь, да и, что скрывать, люблю это дело! С трех лет балетная школа, дальше – больше…
   Вокруг нас четверых образовалось пустое пространство, люди хлопали в ладоши и подбадривали нас криками, а мы «зажигали». Близнецы тоже, как видно, учились танцам в школе темных, и из общей картины лишь немного выбивалась Киса. Мы с Даней перебрасывали друг другу партнерш, и часть времени я танцевал с Маньячкой, весело смеющейся, быстрой, как ртуть, и чувствующей музыку так же, как я – каждой клеточкой тела.
   Пьянящая радость захватила меня, и я смеялся, ловя движением звук, не в силах остановиться и передохнуть больше минуты. Забывая обо всем в этой музыке и движении…
   Когда певцы сделали перерыв, нам поневоле пришлось остановиться, и мы вернулись за столик, где Сказочник уже успел заказать нам новую порцию коктейлей. Мне было весело, но один маленький червячок досады продолжал грызть изнутри, не позволяя эйфории завладеть сознанием.
   Поглядев на пока пустующую сцену, я подумал о том, что любой отпрыск темных старших родов в обязательном порядке получает музыкальное образование. Даже если у него нет ни слуха, ни голоса и руки не из того места растут. Это – закон, как и то, что любой обращенный темный обязан владеть холодным оружием. Уж не говорю о литературном, математическом и прочем образовании.
   Сказав что-то вроде: «Сейчас вернусь», я подошел к музыкантам и снова пустил в ход свое врожденное очарование…
   Поднявшись на сцену, попробовал взять в руки электрогитару, но положил ее обратно, отключив от колонок. Вытянув руки перед собой, вытащил из личного подпространства свою собственную гитару, подключил ее, попробовал, как звучит. Звучала великолепно. Лучше ничего и быть не может. Моя струнная красавица, ни на что тебя не променяю! Музыканты потихоньку заняли свои места, а я подошел к микрофону.
   – Прежде чем оттеснить со сцены сегодняшних «звезд» на одну песню, я хочу кое-что сказать одному сидящему в этом зале человеку. Когда я нуждался в ее помощи сотни раз, она ничего не просила взамен. А теперь она думает, что не имеет права просить моей помощи и защиты, если у нее вдруг возникают проблемы, вроде того тела, которое я сегодня выбросил из ее дома. Так вот, Киса, если ты еще раз так подумаешь, я сам лично дам тебе по шее. После того как поубиваю всех, кто посмел плохо с тобой обращаться. Я надеюсь, дорогая моя Черная Рысь, ты все поняла. И эта песня посвящается тебе. Лично от меня.
   Я перебрал струны, сразу за мной вступила вторая гитара, ударники и синтезатор. С ними я договорился еще до того, как сюда влезть. Немного модифицировав голосовые связки, я запел…

 
Раскроет бескрайнее небо тебе объятья,
Оплачет одиночество дождем…
Позови – приду, иначе зачем друзья?
Дай руку, мы снова вместе уйдем!
Отступить не проси, я буду рядом,
И мой голос теперь для тебя звучит,
Пусть враги отравят изысканным ядом,
Я для тебя верный меч и твой щит.
 

   Снова гитарный перебор, и я отдался музыке весь. Новый куплет и полная выкладка, припев, меняя аккорды и ритм…

 
По дороге в рай возьму тебя за руку,
Держись, ты не будешь одна!
Даже если я далеко, прогоню тоску,
Знай, ты как ветер вольна!
Пусть будет больно и я снова уйду,
Ты помни, что друг – дивный дар.
Позови – я любую беду отведу,
Мне по силам сдержать любой удар!^[2]
 

   На пределе легких тянуть последнее слово… Я пел, закрыв глаза, не замечая, что изменил голосовые связки еще сильнее, а голос вибрирует на грани возможностей, что микрофон отставлен куда-то в сторону, а голос бьется о стены клуба с той же силой… Это все я разглядел и понял уже потом. А в тот момент взлетал всей душой вместе с песней, выкладываясь полностью, потому что по-другому просто не умею. Так происходит всегда – если я за что-то берусь, то отдаюсь целиком.
   Последний перебор струн – и я медленно прихожу в себя, открываю глаза и понимаю, что явно переборщил с силой голоса – микрофон сломан. Спрятав гитару обратно в личное пространство, откуда достал, скользнул со сцены в зал, вернулся за свой столик, сел и залпом опустошил высокий стакан.
   – Ты еще больший псих, чем Маньяки, – не отрывая от меня обалдевшего взгляда, сказала Рысь.
   – Никто не псих больше нас! – сверкнул синими глазами Даня.
   – Но на сцену мы бы не полезли, – хмыкнула Маня.
   – Это точно.
   – Но мы еще посоревнуемся с Крылатым!
   – Завтра Ван приезжает, – сообщил я. – Вот тогда и посмотрим, у кого из нас четверых сильнее крыша снесена!
   – Ван? – тут же подобрались, переглянувшись, близнецы. – Ирдес, а ты знаешь, какой Ван расы?
   – А это важно? – пожал плечами я.
   Снова шевельнулось сомнение и страх… Брысь! Нечего бояться.
   Друзья опять переглянулись.
   – Многое бы я отдал, чтобы посмотреть завтра на твою физиономию! – хихикнул Маньяк.
   – И я, – добавила Маньячка.
   Заинтриговали, поганцы! Брат и сестра одинаково ойкнули, подпрыгнув, а я с самым невинным видом уставился в потолок. А я что? А я ничего. Мало ли откуда тут электрические разряды могут взяться? А что это вы на меня так смотрите?..
   Близнецы, загнав меня в угол, прижали к стенке, не обращая внимания на вопли по поводу того, что я злой и страшный темный и меня бояться надо, а не… ха-ха-ха! Не надо меня щекотать!
   Брыкаясь, отбиваясь и задыхаясь от смеха, я попутно пытался грозить близняшкам страшными карами, но в ответ эти поганцы только посмеивались. Они так увлеченно занимались своим делом, что у меня не оставалось и секунды, чтобы сформировать хоть одну жалящую молнию на кончиках пальцев.
   Поняв, что еще минута, и мне грозит смерть от щекотки, я кое-как вырвался из их цепких ручонок и огромными прыжками пересек зал. Остановившись недалеко от выхода, я показал близняшкам две дули – по одной на каждого.
   Ой, зря я это сделал! Маньяки бросились за мной через толпу с еще большим азартом.
   Сбив с ног охранника, я прижался к двери спиной и поглядел на друзей.
   – Ребята, может, не надо, а?
   Те одарили меня своими фирменными улыбочками а-ля «а вот и наша жертва».
   – Ирдес, не бойся, мы тебя не до смерти замучаем, – лениво пообещала Маня, делая шажок вперед.
   – Ага, только до полусмерти. Но потом откачаем и еще разок замучаем, – добавил Даня.
   – Это ты в зале пел? – внезапно спросил меня поднявшийся на ноги охранник, и я кивнул, не отрывая взгляда от коварной парочки. – А эти что, драться собрались? – поинтересовался охранник, указав на близнецов.
   – Не, Маньяки не дерутся. Правда, Манечка?
   – Правда, Данечка. Так что с Ирдесом драться мы не будем.
   – Только мучить.
   – Я Вану пожалуюсь! – использовал я последний аргумент.
   – Напугал, – фыркнула сестра.
   – Прям боюсь и дрожу, – согласился брат.
   – Но, пожалуй, Вану мы сами про твои косяки расскажем.
   – Ага, он будет рад дать тебе по шее.
   И оба шагнули ко мне.
   – Мама! – взвыл я, вылетая за дверь.
   На мое несчастье, в этот момент кто-то вознамерился зайти в клуб, так что я сшиб того, кто стоял за дверью, перекувыркнулся через тех, кто шел следом за ним, и в завершение полета снес собою восемь стоящих в рядок у клуба мотоциклов. Ай! И как мои несчастные полсотни килограммов веса могут такое творить?!
   Отлежаться на груде железа мне опять-таки не дали. Чья-то толстая волосатая рука подняла меня за ворот, и я имел сомнительное удовольствие лицезреть перед собой бородатую рожу байкера. Видимо, я мимоходом ухитрился уложить почти всю их компанию, включая «байки». И сейчас ребята быстро поднимались с асфальта и собирались за спиной поднявшего меня бородача.
   – Малой, ты совсем нюх потерял? – беззлобно поинтересовался человек.
   Кто малой – я малой?! А в лоб с ноги не огрести?!
   – Эй, дядя! – не позволил мне воплотить задуманный пинок в жизнь голосок Мани. – Это наша жертва.
   – Точно, так что верните нам жертву, – с серьезным видом кивнул Даня.
   Вывернувшись из хватки обалдевшего бородатого (Шон сильнее держит), я спрятался ему за спину и с истеричным надрывом завопил:
   – Не отдавайте меня им! Эти психи меня замучают!
   – Слышь, жертва, не паникуй, – «успокоил» Даня, – я тебя Мане отдам, она тебя всего часов за восемь запытает.
   – А будешь брыкаться, я тебя добровольно Дане уступлю – он своих жертв живыми по трое суток держит.
   – Да я лучше сам удавлюсь!.. – подбавил я в голос отчаянной паники.
   – Э, ребята, вы чего тут удумали? – вмешался бородатый тип.
   – Не пыли, дядя.
   – И жертву нам отдай.
   И Маньяки улыбнулись своими фирменными улыбочками, от которых даже меня передергивает. Я повис на руке бородатого:
   – Дядя байкер, не отдавайте меня этим психам!
   Даже этих проняло, хи-хи. «Дядя байкер» отодвинул меня за спину и хмуро бросил Маньякам:
   – Давайте-ка уматывайте отсюда по-хорошему, ребятки.
   – Манечка, кажется, эти не поняли, на кого нарвались.
   – Точно, Данечка. Тогда, может, у нас прибавится жертв? А воробья оставим на сладкое. Люблю мучить симпатичных мальчиков.
   Если бы я их не знал, испугался бы до дрожи в коленках. Синие глаза обоих полыхали красными отсветами, в выражениях лиц не осталось ничего человеческого, а уж когда они одновременно сделали шаг вперед – даже не шагнули, а перетекли на новое место, стало действительно жутко.
   – Мама! – горестно взвыл я, оседая на асфальт. – Что вам от меня нужно, демоны проклятые?!
   – А то ты не знаешь…
   – Иди сюда, воробей…
   – Лучше смерть! – патетично заявил я.
   – Это мы тебе обеспечим, сладкий наш.
   – Какую выберешь, красавчик. Если доживешь.
   И Маня с Даней изобразили фирменный смех Призраков – леденящий душу дьявольский хохот. Как у них профессионально выходит, лучше, чем у меня. Байкеры там еще не поседели? Похоже, уже собрались это сделать.
   – Эй, слы-лыште, в-вы д-двое… – с запинкой выговорил дядя в бандане. – Валите-ка по своим делам, пацана не отдадим.
   Ух ты, смелые люди. Я начал потихоньку отползать, не вставая с асфальта.
   – Куда это ты, жертва? – Ой, от Данькиного голоса меня чуть не приморозило к асфальту. Профессионал. Восхищаюсь. Тоже так хочу!
   Выхватив нож из ботинка ближе всех ко мне стоящего человека, я нацелил острие себе в горло.
   – Лучше смерть от ножа, чем пара часов с вами, демоны проклятые! – Истерику в голос, на лицо – выражение вселенского испуга. И отползать потихоньку, вроде как руки-ноги сами по себе действуют. – Я вам не достанусь!
   – Так даже интереснее… – томно выдохнула Маня, подаваясь вперед.
   – Отставить безобразие! – грозно скомандовала из-за спин Маньяков Киса. Обойдя замерших двойняшек, она приблизилась ко мне, отобрала нож, пренебрежительно бросив этот кусок железа на дорогу. – Я вам моего воробья в жертву не собираюсь отдавать, Маньяки! Будете пререкаться, останетесь на этой неделе вообще без жертв!
   А Киса эффектно выглядит. Когда только успела накраситься? Из дома я ее забирал без «штукатурки». Черная Рысь в коротком черном платье, с острыми ногтями, накрашенными черным лаком, черной помадой на губах и подведенными черными тенями глазами. И цокают по асфальту подкованные каблучки черных сапожек. Все это в контрасте с бледной до прозрачности кожей.
   – Ну Ки-иса… – жалобно протянули двойняшки. – Ты нас и так в прошлый раз лишила жертвы…
   – Молчать! До чего ребенка довели, а?! Это моя собственность, ясно?! Месяц без жертв сидеть будете!
   – Как жестоко… – очень натурально хныкнула Маня.
   Рысь провела по моей щеке кончиками пальцев, приподнимая лицо за подбородок, и я с готовностью подался навстречу «хозяйской» руке.
   – Кис, они меня замучить хотели, – пожаловался я, мстительно взглянув на близнецов.
   – Я их сама замучаю. – Она скривила губы в садистской улыбочке. – Маньяки, шагом марш на место!
   – Повинуемся, госпожа.
   Они поклонились, скорчив недовольные мордочки, и поплелись в сторону входа в клуб, с надеждой озираясь.
   – Киса, а они меня не будут мучить? – доверчиво спросил я, преданно глядя Рыси в глаза.
   – Не сегодня, малыш, – мурлыкнула Рысь. – Если ты меня не разочаруешь.
   – Повинуюсь, моя госпожа! – Я изобразил живейшую радость, полный обожания взгляд и рабскую преданность.
   – Пойдем, мой хороший мальчик, – промурлыкала Рысь, беря меня за руку.
   Никогда не видел столь всеобъемлющего непонимания и недоумения в глазах и столь отменно отпавших челюстей! Восьмерка байкеров проводила нас такими взглядами, что мне стоило титанических усилий сохранить видимость спокойствия.
   Мы четверо, уже почти дойдя до зала, синхронно переглянулись и грохнули диким ржачем. Хохотали до слез, цепляясь друг за друга и за стены, силясь что-то сказать, но взрываясь новым приступом смеха.
   – Ирдес, ты талантище, – вытирая слезы, сказала Маня.
   – Точно, – подтвердил Даня. – Такое изобразить, это же уметь надо!
   – На себя посмотрите, – выдавил я, держась за разболевшийся от смеха живот. – Если бы я вашу парочку не знал, драпал бы уже во все крылья! А Киса-то как сыграла!.. Я восхищен.
   – Ох, моя вы головная боль, – простонала Юля. – Было двое, стало трое, один другого хуже.
   – Но без нас же скучно. – Даня помог Рыси подняться с пола.
   – Ага, – подтвердил я, беря Рысь за вторую руку.
   – И мы тебя любим, – обняла Маня нашего навигатора.
   Сказочник поджидал нас в зале и усмехался с таким видом, что кулаки сами собой зачесались ему врезать.
   – А я ваш концерт на телефон записал, – весело сообщил Леха. – Оставлю запись в архивах и буду вас шантажировать.
   – Лешка…
   – …ты только что…
   – …совершенно добровольно…
   – …и самостоятельно…
   – …записался в жертвы!
   Сказочник заржал в ответ и продемонстрировал дулю.
   – Только родителям не показывай, – сказал Даня.
   – Не поймут, – вздохнула Маня.
   Вскоре на сцену вышла другая музыкальная группа, и новые мелодии заполнили пространство клуба. Двойняшки опять умчались на танцпол. Встав со своего места, я протянул Юле руку.
   – Не хочу пока, – отмахнулась Рысь. – Иди без меня, я попозже.
   Н-дя. Я один теперь танцевать должен? Пойду хоть Маню у Маньяка переманю. Хихикнув про себя над получившимся каламбуром, оглядел зал. Не успел я присоединиться к двойняшкам, как ко мне подошла девушка и пригласила на как раз заигравший медляк. Меня. Девушка пригласила. На танец. Сама. Ха-ха! Крылатый, в собственных глазах твоя стоимость упала на пару пунктов. Но не отказывать же ей из-за такого пустяка, как задетая гордость? Девушка оказалась той самой солисткой из недавно выступавшей группы. И звали ее вроде бы Ариной.
   – Ты неподражаемо поешь, – сказала она, пока я вел ее в танце.
   Тоже мне открытие.
   – У меня был хороший репетитор.
   Оперная певица на пенсии, которая охала и стонала по поводу Шона и ругала меня за то, что я предпочитаю современную музыку и гитару классике и органу. Давно ее не видел, надо бы навестить.
   – А ты никогда не хотел выступать в группе?
   – Нет! – Упаси Небо!
   – А если отвечать не сразу и не так категорично?
   – Все равно нет.
   Арина продолжала меня уговаривать, я продолжал упираться, пока не понял, что она все равно вытянет из меня согласие. Тогда я сказал, что могу улучшить ее собственный голос примерно раза в два по сравнению с тем, что уже есть.
   – Правда? – усомнилась певица.
   Широкая улыбка в ответ – и все лишние вопросы плавно отпали. Можно сказать, просто сгорели в сиянии моего обаяния. И клыки тут совершенно ни при чем. К концу танца певичка вытянула из меня обещание прийти в этот клуб в следующую субботу. Отделавшись сомнительным: «Там видно будет», я бегом вернулся за наш столик.
   – Киса, отныне со мной танцуешь только ты! – выпалил я. – Не дай Небо еще раз на такую липучку нарваться… – И вообще, я темный, а они… Между прочим, я предпочитаю самостоятельно приглашать девушек на танец! И партнерша на этот вечер у меня уже есть!
   Рысь рассмеялась, весело взглянула на порывающихся подойти к нашему столику девушек и демонстративно перебралась ко мне на колени.
   – Собираем компромат… – хмыкнул Леха, снимая нас на камеру телефона.
   – Сказочник! – рыкнула вполголоса Киса, не переставая улыбаться. – Я тебя задушу.
   – А я ей помогу.
   – Котенок и воробей против медведя, – выдал этот гад, а я начал в срочном порядке обдумывать план страшной мести.
   Мне все-таки удалось еще разочек вытащить Рысь на танцпол. После того как она призналась, что стерла ногу, и я залечил это незначительное препятствие простенькой темной «заживлялкой». Из клуба, изрядно повеселившись, мы вышли только в четыре утра. Уставшую Юльку я опять тащил на руках. На ее вялые возражения и увещевания в том, что она тяжелая, просто не обращал внимания.