Джей выжимал из своего глайдера все, на что тот был только способен, но догнать беглеца не получалось, во многом из-за того, что обе машины обладали одинаковыми параметрами, в частности — скоростью. Преимущество в управлении сильно не сказывалось, к тому же, Рапира тоже неплохо пилотировал свой глайдер, только постоянно убегал.
   Джей старался выдерживать надоевшую ему погоню, как мог, подавлял в себе чувство злости и бешенства, удерживаясь от соблазна расстрелять противника со спины.
   Погоня уже проходила не по шоссе, а по каким-то колдобинам. Пыль летела во все стороны, застилая глаза и добавляя элемент динамичности в происходящее.
   Джей посмотрел на количество боеприпасов, оставшихся в магазине. Хватало, в случае использования их по прямому назначению — то есть поражение цели — Джей мог сделать еще девять — десять залпов.
   Погоня, похоже, не думала приобретать иную форму, и Рапиру это, по-видимому, устраивало, а вот Джея, наоборот. И даже самые стойкие иногда теряют терпение, потеря его и Джей. Он обратил внимание на то, что противник значительно снизил скорость, появилась возможность его догнать, и Джей начал действовать всерьез. Он свернул слегка влево и начал набирать скорость, уходя в сторону и одновременно обгоняя противника. Тот заметил маневр Джея, но своей тактики не изменил. "Тем хуже для тебя" — решил Джей. Он удалился от Рапиры на расстояние примерно трех сотен метров и поравнялся, теперь они шли параллельными курсами на небольшом отдалении друг от друга. Теперь требовалось немного обогнать Рапиру и резко начать сближение, тогда в какой-то момент его глайдер окажется на линии огня, и пыль не будет мешать прицелиться.
   Когда Джей оказался впереди, сразу же начал сближение, а Рапира вопреки логике, не стал сбавлять скорость, чтобы оказаться в хвосте у Джея, а он стал наоборот — удаляться от Джея в том же направлении, в котором Джей к нему приближался, и тем самым, позиция для атаки последнего только улучшилась.
   На прицеливание и выстрел у Джея было три-четыре секунды, но ему их вполне хватило, и выстрелом он смог выбить аккумулятор глайдера Рапиры. В ту же секунду скорость последнего резко упала, и он оказался далеко позади. Джей резко развернул свой глайдер и направился к подбитому глайдеру.
   Тот постепенно «останавливался», летя по инерции в воздухе. Двигатель глайдера Рапиры уже не работал, и этот короткий полет для него был равносилен тому, как если бы он летел на метле, запущенной с низко летящего самолета. В какой-то момент скорость Рапиры стала слишком низкой, и он просто свалился на землю, прочертив несколько метров носом твердую землю. Гонка закончилась феерическим падением для Рапиры, он снова остался в дураках, потому что каждому, из тех, кто следил за ходом этой гонки, было понятно, что Джей не добьет Рапиру.
   Когда Таксист, не спеша, подлетел к поверженному врагу, Рапира валялся на земле. Он смеялся, и чем дольше, тем сильнее становился его смех. Джей не стал мешать Рапире, хотя не понимал причин такого веселья.
   — Ну что, хватит с тебя? — Спросил Джей, когда Рапира немного отошел от внезапно нахлынувшего урагана смеха.
   — Поиздеваться решил, Таксист? — Спросил Рапира, лежа на спине, продолжая при этом глуповато улыбаться.
   — А то. — Ответил Джей, поглядывая сверху вниз на, чуть не ставшего "великим". — Чья была идея, твоя, или его? — Спросил Джей, имея в виду отца — основателя Арены.
   — Какая тебе разница. — Махнул рукой Рапира, и с трудом поднялся на ноги, но тут же присел на землю, закружилась голова, он взялся обеими руками за лоб и слегка простонал. — Ну, вот еще, только сотрясения не хватало. Черт!
   Джей окинул побежденного Рапиру скептическим взглядом, жалкое зрелище не вызывало у Джея отрицательных эмоций к этому человеку.
   — Ну, ты сам дорогу найдешь, а мне пора. — Сказал Джей.
   — Может, подбросишь? — Поинтересовался Рапира, не особо надеясь на то, что Джей согласится.
   — Думаю, нам не по пути, — ответил Джей и унесся прочь, подняв за собой клубы пыли.
   Ливень так и не начался, тучи немного рассеялись, и Солнце осветило дорогу. Джей несся по Дороге в рай, гордый собой и в приподнятом настроении. Его буквально распирало изнутри, это было необъяснимо, он ощущал в себе так много энергии, и ему не терпелось ее во что-нибудь обратить. Чувство победы опьяняло его, придавало уверенности, он начинал понимать, что может сражаться и побеждать.
   Вечером Джей навестил Деррека в больнице, тот был в уже гораздо лучшем состоянии и мог говорить. Джей рассказал ему последние новости, о том, как блистательно выиграл гонку с Рапирой, и о том, что через несколько часов ему предстояло еще одно сражение — наверное, самое трудное для него сражение на турнире.
   После он отправился к Электре, намереваясь провести с ней остаток свободного времени. Ему еще нужно было подготовить оружие, выспаться и сделать много чего еще. Он, как всегда, не успевал. И ждал, и это были самые тяжелые минуты ожидания в его жизни.

Глава 19. Цена за победу.

   8 часов до сражения
   На мониторе почти беспорядочно мельтешили рекламные картинки, и голос диктора что-то восторженно рассказывал. Остатки вчерашнего ужина лежали на столике: аккуратно сложенные блюдца, блестящие вилки, почти не тронутый десерт, наполовину полная бутылка дорогого вина, бокалы, и, как ни странно, свечи. Джей не хотел проводить вечер при свечах, но Электра уговорила его, она сказала, может случиться так, что это уже никогда больше не случится, и он поверил на слово.
   Ночью Джей не спал, только под утро слегка вздремнул. Он ловил момент. Электру тоже мучили нехорошие предчувствия, хотя она об этом и не говорила, Джей это понимал, иначе, с чего бы это намекать на случай, который, может, больше никогда не представится? Во всяком случае, все, с кем он должен был разделить участь этого поединка на одной стороне, предчувствовали недоброе. А может, так всегда бывает, когда предстоит что-то по-настоящему ответственное. Джей, во всяком случае, чувствовал ответственность не за себя в первую очередь, а за кого конкретно, не мог разобрать. Сейчас, как никогда за все время, проведенное на Арене в качестве гладиатора, он понимал, что поставлено на карту. И хоть он сделал уже все, что от него зависело, чувство ответственности за других не покинуло его. Он знал, что его победу ждут. Он не мог так, нужно было что-то исправить, нужно было снять с себя часть всей этой тяжелой ноши, иначе, ему не выстоять. Он не хотел оставлять ее, она просила об этом вчера, и Джей обещал, что будет с ней все время до начала сражения. Обещание он не сдержал.
   Личный кабинет отца-основателя пустовал. Здесь слишком много пространства, ничем не было заполнено, слишком много для одного человека. Слишком много ненужных вещей, кричащих о том, что их хозяин не нуждается ни в чем. Интерьер кабинета говорил, какая на самом деле крупная фигура этот маленький человек, с лысиной и трубкой. Большая, и в которой нет места для души, или наоборот, есть место, даже предостаточно, но нет самой души. В кабинете было холодно и мрачно, здесь пахло одиночеством и забвением.
   — Мне сказали, что ты хотел видеть меня. — Голос Вивариуса на этот раз был подавленным, он не хотел этой встречи, но, наверное, понимал, что она неизбежна рано или поздно. Говорил он тихо, и, находясь в другой обстановке, Джей не услышал бы собеседника, однако, эхо вполне достаточно усиливало голос Вивариуса — усталый и дрожащий.
   — Да, — тихо ответил Джей, — отпусти их, я же выполнил свою часть договора. Я никуда не денусь теперь.
   — А я никого и не держу уже. — Пожал плечами Вивариус. — Просто, они не хотят видеть тебя. Озборн и Сельма Брекенридж еще здесь, они сами пожелали остаться, остальные уехали.
   Джей не знал об этом, он не нашелся, что сказать. Это означало, что теперь его на Арене не держало вообще ничего из того, за что он начал сражаться, но уйти он не мог — полностью свободен, но все равно в клетке. Правда, эту клетку он выстроил себе сам. Он не жалел об этом, но этот отрезок жизни для него оказался слишком важным. На Арене он нашел то, что потерять не хотел, то, что принадлежало ему безоговорочно. Просто взять и уйти сейчас, было бы равносильно измене, но на такое он не был способен.
   — Видишь, ты пытаешься обвинить меня в том, что я не держу свое слово. Я сказал — я сделал. Разве нет? — Вивариус оправдывался перед ним, но зачем?
   Джей молчал, он не мог понять, как этому человеку удалось так ловко обставить все таким образом, что он выглядел сейчас правым. Куда, вдруг, подевалась вчерашняя ненависть к нему, все доводы, наспех изъятые из памяти, разбились о скалы сомнительной, но действительности.
   — Что же ты молчишь? Или, может, я не прав? А ты знаешь, Райбак, что никогда они к тебе уже не будут относиться так же как раньше? Не знаешь, но догадываешься. Ты же герой для них, ты же сделал так много, а они никогда не смогут сделать для тебя что-то хоть сколько-нибудь соизмеримое.
   — Они и не станут… — Джей попытался возразить, — не должны…
   — Может и так, но если у человека есть хоть капля совести, то она не позволит ему остаться в долгу ни перед кем, а их вынудят обстоятельства. И они уйдут подальше от тебя. Хотя, поверь мне, не велика потеря, по крайней мере, для такого человека, как ты. Я могу помочь тебе стать действительно кем-то. Посмотри на все это вокруг. Это сделал я своими руками. Все, что у меня есть — мое до последнего. Но иметь все это можно, только если обладаешь определенным качеством. Нужно уметь играть судьбами, Райбак. Я умею, и не скрываю этого, и самое главное, в этом нет ничего такого, что противит морали. Есть кукловоды, Райбак — это я, а есть куклы — все остальные… Но… вот кто ты, я еще не решил. Не знаю.
   Джей смотрел на Вивариуса и не мог поверить, что этот человек так ловко выбил у него из под ног почву. Все, что он сказал, неправда, но ответить нечего.
   — Ты еще что-то хотел? — Спросил Вивариус, этим вопросом, он дал понять, что разговор окончен. Он предпочитал, когда последнее слово остается за ним.
   — Да, — ответил Джей и молча ушел. Это сейчас ему нечего сказать, но последнее слово он оставит еще за собой, во что бы то ни стало.
   Сельма Брекенридж уже не надеялась на то, что встретится с ним, за последнее время, он толи стал избегать ее, толи просто потерял интерес. Когда все только началось, у нее возникло чувство, что она больше никогда его не увидит. Правда, тогда она боялась, что он погибнет в сражениях, чего она боялась теперь — она точно не знала. На сегодняшний день для них все изменилось, он стал другим, даже не изменился, нет, стал совсем другим человеком, чужим для нее. Арена забрала Джея себе, отняла у нее, и Селли была не в силах вернуть его обратно. Говорят, что пока имеем — не ценим, потеряем — плачем. Селли готова была расплакаться, только сейчас она поняла, как на самом деле дорог был ей Джей. Она слишком увлеклась закладкой фундамента для своего светлого будущего, фундаментом мог стать Джей. Стремления достичь успеха иногда обыгрывают с людьми злые шутки, они занимают все мысли только собой, а тех, кто рядом просто незаметно. Джей оказался одной важной деталью в ее жизни, прошлом, настоящем и в том числе — будущем, а теперь этой детали не было, и Селли не знала, что делать.
   Она хотела бы и могла попросить его начать все сначала… А могла ли? Она впервые в жизни была растеряна и не знала, где искать выход. Она не была уверена наверняка, захочет ли он теперь все возвращать обратно. Теперь он гладиатор, живая легенда, о нем говорят люди, его почитают и хотят. Он за короткое время стал недосягаем для нее. Одна ее половина, та, которая хорошо знала вчерашнего Джея, говорила ей, что он остался прежним, другая — та, которая лучше видела действительность, уверяла, что все кончено, Селли не понимала, которой из них верить.
   Женщина, привыкшая жить для завтрашнего дня и верить только фактам, знала, что развеять все сомнения можно только одним способом — поговорить с ним. Но ей было страшно услышать ответ. А если он скажет «да», а ее желания снова изменятся? Селли безнадежно запуталась в самой себе. Трудно всю жизнь четко знать, чего хочешь, и в одно мгновение понять, что это лишь иллюзия, что на самом деле не знаешь ничего.
   И его снова не было, он где-то пропадал, и никто ей не мог сказать, где он. Желание увидеться с ним подавляло все остальные желания. Казалось, она готова продать душу за простой, пусть даже короткий разговор с ним, просто узнать как дела, как погода, какие новости. Глоток воды, которого так не хватает. Никто не мог ей помочь, здесь она для всех была чужой.
   — Зачем он вам? — Голос словно прозвенел в голове, и Сельма подняла взгляд в поисках того, кто к ней обратился. Люди, занятые своими делами, не обращающие внимания на нее, но ведь кто-то ее только что спросил. Какая-то женщина.
   Непроизвольно, словно ее взгляд специально направили, против ее воли — Сельма увидела девушку в черном, моложе ее самой. Она казалась Сельме очень независимой, неприступной как скала, а взгляд ее проникающим, как рентгеновские лучи. Она сидела за столиком небольшого кафе под открытым небом напротив здания Колизея Арены, но слишком далеко, чтобы Сельма могла услышать ее, если бы она обратилась к ней. По началу, Сельма решила, что ее взгляд случайно зацепился на этой девушке, но вблизи больше никого не было, кто мог бы заговорить с ней. Продолжая смотреть в глаза девушке в черном, Сельма подошла к ней ближе и обратилась, начав с извинений:
   — Простите, мне показалось, что вы о чем-то спросили меня?
   — Да, я спросила, зачем вам Райбак, но можете не объяснять, я уже знаю это, и знаю кто вы. Он о вас рассказывал, Сельма.
   Голос звучал в голове так звонко, будто разговор происходил в большом пустом помещении, Сельма испытывала странные чувства, общаясь с этой странной женщиной, но никак не могла понять, что же ее так смущает.
   — Присядете? — Последовал вопрос, одновременно приглашение присесть за столик, и Сельма медленно, словно боясь, что ножки стула подпилены, присела напротив.
   Сначала девушка долго изучала Сельму взглядом, и от этого последней стало неловко:
   — Меня немного смущает ваш взгляд, я не понимаю, вы знакомы с Джеем? — Поторопилась начать разговор Сельма.
   — Меня зовут Электра. — Представилась девушка.
   — Очень приятно, — тихо проговорила Сельма, неуверенно улыбнувшись. Это странное знакомство действовало на Сельму как-то подавляюще, у нее закружилась голова и она почувствовала слабость во всем теле. Сельма сделала короткое движение официантке, дав знак, что хочет сделать заказ. Официантка — совсем молоденькая девочка молча приняла заказ — стакан холодного тоника, и молча отправилась его выполнять.
   — Кто вы? — Спросила Сельма.
   — Я и Джей в одной команде. — Коротко ответила Электра.
   Женщина — гладиатор. Сельма никогда не общалась с подобными людьми, они казались ей такими далекими. Тем более, найти с ними общий язык, Сельма сомневалась, что такое вообще возможно. Круг ее общения ограничивался деловыми людьми, друзьями, с которыми она была на короткой ноге, которые были ей близки по духу, с одинаковыми стремлениями и вкусами. Джей был немного другим — проще, но он был особенным другом, из тех, какие бывают в количестве не больше единицы, тем, кому она могла доверить себя полностью. А что касается этой женщины, то Сельма не смогла бы никогда быть с ней на равных, она для Сельмы была слишком сильной личностью.
   — Вы знаете, где он сейчас? — спросила Сельма.
   — Нет. Он не говорит, куда уходит, но всегда возвращается. — Электра едва заметно улыбнулась, так чтобы ее собеседница заметила это.
   А Сельма заметила, и плюс к этому, поняла, что эта девушка не сказала ей чего-то еще, самого главного.
   — Вы говорите, что он возвращается. Именно к вам? Что вы хотите сказать? — Робко спросила Сельма.
   — Женщины понимают друг друга без слов, верно Сельма. Он вернется ко мне.
   — Что вы, я не имею в виду ничего такого… — попыталась оправдаться Сельма, но Электра перебила ее.
   — Именно, это вы имели в виду. Вам страшно, оттого, что вы слышите это от меня, а не от него. Поймите, я не имею ничего против вас, но он к вам больше не вернется.
   — А с чего вы взяли, что я собираюсь его вернуть? — Возмутилась Сельма. — Я не понимаю, чего вам от меня нужно?
   — Ничего, но он принадлежит мне.
   — Вы так говорите, будто он ваша собственность. Люди не могут принадлежать кому-либо целиком и полностью, они должны быть свободными, или, по крайней мере, сами решать, кому принадлежать.
   — Взять вас, Сельма. Вы любите свободу и независимость, по этому он больше не с вами. Я знаю его лучше вас, поверьте, вы для него не более чем хороший друг. А ваша проблема в том, что вы сами не знаете, что для вас лучше: свобода и независимость, или же принадлежать кому-то. Вы легко предсказуемы, будь вы вместе, вы не позволили бы ему отнять у вас свободу. А он не смог бы быть с вами, принадлежать только вам, взамен не получая от вас того же. Он склонен к равноправию в таких вопросах.
   Принесли тоник, Сельма коротко кивнула официантке и взяла в руки свой стакан. Слабость еще не прошла. Сельма никак не могла взять в толк, чего хочет эта женщина. Она говорила с ней как с соперницей, но ведь Сельма не давала ей повода для этого. Она не старалась увести у нее Джея, она просто хотела с ним поговорить и все, да и откуда этой женщине знать, чего хочет Сельма.
   — Мысли, Сельма. Ваши мысли такие громкие. Как крик. Это крик обреченного. Вы не получите ответов, которые вас устроят, все чего вы так боитесь — действительность. Просто смиритесь с этим.
   После этих слов слабость Сельмы внезапно прошла и теперь она почувствовала раздражение.
   — У меня такое чувство, что вы мне угрожаете, — сказал она. Воспитание запрещало Сельме разговаривать с кем-либо на повышенных тонах, по этому она говорила тихо.
   — Нет, просто, поймите, он вам больше не принадлежит.
   — Это ему решать. — Криво улыбнулась Сельма и, оставив карточку электронной оплаты на столике, в качестве оплаты по счету за тоник, ушла.
   Электра проводила ее взглядом и задумалась о том, что только что сейчас сделала: она впервые в своей жизни боролась за свою любовь, и впервые в жизни любила. Самое странное во всем этом было другое: она ради этого готова была на все, как за свою жизнь в поединке.
   Что ж, оставалось не так уж много шансов. Эта девчонка любит его, похоже, он ее тоже. Теперь было понятно, где он пропадал все это время. Как ей не хотелось это признавать, но она проигрывала этот бой, Джея ей уже не вернуть, но винить, кроме себя самой, в этом было не кого, и одно только это больно кололо где-то в области сердца. Время лечит раны и заставляет забывать, а если не забывать, то мириться.
*** *** ***
   Вечером прибыли охотники. Никого не допустили к месту приземления их корабля, все происходило в обстановке почти полной секретности. Пришельцев разместили в специальных условиях, о которых они попросили сами где-то на одной из секретных баз служб безопасности острова за пределами Вивариус-сити.
   Охотники с далекой Веринионы не были в восторге от того, что им придется сражаться в союзе с другой командой, они бы предпочли разделаться и с ними тоже, но правила, которые не позволяли этого, пришлось уважить. Однако наотрез отказались от совместной тренировки, сказали, что им вообще не нужна тренировка, что они и так всегда в отличной форме, но свою экипировку все же принялись подгонять и готовить оружие к бою.
   Что касается «Иллизиум», то парни сделали из всего вывод буквально следующий: еще не известно, кому повезло больше — соперникам или же им самим, что в союзе такая сильная, но непредсказуемая команда. "Всего можно ожидать от таких друзей" — сказали «Иллизиум», и отправились тренироваться в одиночку.
   6 часов 48 минут до сражения. Тренировочный ангар.
   "Спектр" и «Солдаты» предпочли не загружать себя изнурительными тренировками, стараясь проработать как можно больше сценариев предстоящего поединка. Джею лично казалось, что это невозможно в принципе, но на этом настоял Смитт. Из-за уважения к нему и его опыту гладиатора Джей не стал спорить. Но в одном все шестеро сошлись: лучше хорошенько отдохнуть перед боем, чем вымотать себя беготней да стрельбой по мишеням в тренировочном ангаре. Тренировку решили провести прямо перед сражением экспромтом, даже скорее не тренировку, а небольшое собрание, чтобы обговорить кое-какие важные моменты.
   На полу разложили все оружие, какое только имелось в арсенале шестерых гладиаторов. Джей принес бластерный автомат с несколькими запасными обоймами к нему, шокер и автоматическую винтовку Т-240. Электра оставила себе свою бессменную плазменную пушку, на фоне остальных она выглядела самой мобильной.
   Елена, как и большинство, обходилась бластерным автоматом РД-7 с противопехотным подствольным ракетометом.
   Молот во всех поединках прекрасно управлялся с ракетницей, вроде той, что была у Рыжего, но на этот раз принес кое-что друге: здоровенный венумган — пушка стреляет капсулами с ядовитой кислотой, летящими со сверхзвуковой скоростью. Довольно приличного калибра капсула прямым попаданием может спокойно оторвать голову, а вдобавок, выбросит свое смертельное содержимое, которое даже при минимальном попадании на броню, разъедает ее за пару минут, а ядовитые испарения буквально обжигают незащищенную кожу, носовые пазухи и глаза. Даже если есть противоядие, воспользоваться им не получится, просто кислота довершит свое смертоносное дело раньше, чем успеешь применить антидот.
   Скарго во всех поединках доверяет только оружию своей расы, по этому пользуется самым опасным — молекулярным деатомизатором, пушка испускает невидимые человеческому глазу лучи, которые при попадании на какой-либо предмет, разрушают его межмолекулярные связи, а мощность выстрела и, соответственно, процент нанесенного ущерба, зависят от интенсивности генерируемых лучей.
   Йоргенсон осталась со своей излюбленной «игольницей». "Оружие мясника", стреляет пучком иголок. И если броня еще может сдержать попадание, то незащищенная плоть разрывается на куски, в считанные секунды. Довольно изощренный метод убивать для такой симпатичной женщины.
   Играть в команде, значит полностью доверять друг другу. В гладиаторском поединке, это значит доверять свою жизнь. Не зная достаточно хорошо тех, с кем сражаешься в одной команде, трудно победить. Джей более-менее знал Электру и Елену, но как играют в бою «Солдаты», он не представлял. Одного того, что они одна из самых удачливых команд Высшей лиги, не хватало для того, чтобы полностью им доверять. Соммерс говорил, что на Арене друзей не заводят, может, он был не так уж далек от истины. Все, конечно, зависит от людей, но в некоторых командах ради победы раненых добивают. Джей не смог бы, наверное… Он уже сам не знал, что он смог бы, а что нет. Сыграть в бою по принципу дикой стаи Джею бы не удалось, скорее, как в войсках, там своих никогда не бросали и не бросают, даже мертвых с поля боя забирают. Впрочем, ситуации бывают разные.
   Кто о чем думал перед поединком, могла знать только Электра, но иногда лучше не читать чужих мыслей. Знать заранее, что на уме партнера по команде, не всегда козырь в собственных руках. Жить без доверия не могут даже те, кого от рождения нельзя обмануть, Электра это всегда знала, но по-настоящему поняла только сейчас.
   Елена боялась. Все то время, пока она сражалась на Арене, она боялась умереть. Страхи заставили ее однажды придти на Арену, и она победила их, появились другие, и самый страшный — страх смерти. Казалось бы, что может быть проще, чем просто уйти с Арены навсегда и жить себе спокойно где-нибудь вдалеке, может даже, стереть воспоминания об Арене, стать другим человеком. Но, нет. Страх собственной трусости оказался сильнее, и чтобы победить его, ей приходилось каждый раз бороться со страхом смерти.
   Молот не знал своего будущего, он жил одним днем и его устраивал такой расклад. Если ты не такой как все, то и жизнь не такая как у всех, и эти слова были во истину про него.
   Пришельца понять вообще не возможно. Вероятно, он, как и «Уголки», на Арене сражался из спортивного интереса. Впрочем, его душа — потемки. Он просто был, и таких, как он — свято веривших в дружбу, надо еще поискать. Например, Джей, знал точно, на него можно положиться, как на самого себя.
   Что касается Йоргенсон, то, наверное, она единственная из всех, кто пришел на Арену, прекрасно осознавая, зачем. Прирожденный гладиатор, так она говорила о себе сама. Ничем другим в жизни заниматься она бы не смогла, да и не хотела. Подавляющему большинству это могло бы показаться глупостью. Кто-то верит в судьбу, а кто-то считает, что сам хозяин своей, так считала и Лаура — человек, сделавший себя сам. Можно трижды сомневаться в истинности подобных вещей, но никому и никогда не доказать Лауре, что она не права. Каждому свой крест.
   По крайней мере, были здесь еще два человека, которым было что сказать друг другу, и что касалось только их двоих. Но, в силу обстоятельств, это был не очень подходящий момент для откровений. В этом оба не сомневались и так были устроены. Хотя, с другой стороны, может, это был для них вообще единственный случай сказать друг другу все, потому что через сутки максимум может статься так, что говорить будет не кому, останется либо кто-то один, либо погибнут оба. Электра смерти не боялась, но не хотела ее. Привыкшая ни о чем не жалеть, она знала, что если бы не Арена, встретить Джея ей бы не удалось.