Страница:
– Преподобный Ватанабэ, – перебил журналист человека в рясе, – насколько я знаю, многие психокинетики трудятся на благо общества. Например, телепаты и ведуны служат в Министерстве Безопасности. Психокинетики успешно работают в строительном бизнесе. И таких примеров много.
Человек, одетый в черную рясу, сделал нетерпеливый жест и выпалил:
– Да, да, я в курсе! Но что, если лояльность псиоников к обычным людям – это всего лишь мимикрия?
Тележурналист озадаченно сдвинул брови:
– Вы думаете, они притворяются нашими друзьями, а сами вынашивают планы порабощения людей?
– Я понимаю, как это звучит, – холодно отчеканил преподобный Ватанабэ. – Но если есть хотя бы один шанс из миллиона, что это правда – мы с вами в большой опасности.
– Как известно, вы являетесь автором законопроекта об обязательной «чипизации» всех без исключения псиоников, вне зависимости от их социального статуса, образа жизни и места работы.
– Совершенно верно.
– Что представляет собой чип псионика?
– Чип псионика – это накожный электронный датчик, изготовленный из эластомера. Лоскут эластомера способен повторять все складки и неровности кожи, так что ношение его не будет для псиоников обузой. Энергию чип будет получать от фотоэлементов.
– Какую информацию о псионике будет регистрировать и передавать чип на базовую станцию?
– Любую. От того, где в данный момент псионик находится, до частоты его сердцебиения и ЭЭГ его мозга.
– Насколько я знаю, ранее парламентарии обсуждали необходимость тотальной чипизации всего населения страны. Почему вы отказались от этой идеи?
– Возможно, когда-нибудь так и произойдет. Каждый человек будет носить чип со всеми данными о его личности и состоянии здоровья – физического и психического. Данные будут транслироваться на Глобальную Базовую Станцию, и таким образом контролирующие органы смогут узнать о человеке все, что им понадобится, всего лишь одним нажатием клавиши. Я не вижу в этом ничего предосудительного.
– А как же частная жизнь?
– Частная жизнь, в той форме, в какой мы ее себе представляем, является пережитком прошлого. Но не думаю, что мы должны это сейчас обсуждать. Законопроект принят только в отношении псиоников. И давайте не будем забегать вперед.
– Спасибо за то, что согласились побеседовать. – Тележурналист повернулся к камере и сладко улыбнулся: – У нас в гостях был глава Думского комитета по проблемам псиоников, преподобный Эмо Ватанабэ. Следующий раздел нашей телепередачи будет посвящен…
Сенатор Градов взял пульт и выключил телевизор.
– Бред, – сказал он. – Параноидальный бред.
Сидевший рядом с сенатором молодой человек в скромном костюме осторожно заметил:
– Игорь Александрович, позицию Эмо Ватанабэ разделяет большинство думцев.
– Псионики – такие же люди, как мы, – назидательно произнес Градов своему помощнику. – Мы не можем ограничивать их в правах.
– Но их права уже ограничены, – возразил помощник. – Каждый псионик подлежит обязательной регистрации. Самые сильные из псиоников находятся под постоянным наблюдением Совета Безопасности.
– Верно, – сказал Градов, повысив голос. – И это в корне противоречит Конституции страны. Пока я жив, я буду бороться за права каждого человека в этой стране, и мне плевать – псионик он или нет.
Сенатор взял со стола стакан и залпом допил остывшее там саке.
В этот момент в дверь постучались.
– Да! – громко отозвался сенатор.
Дверь приоткрылась, и в образовавшуюся щель всунулось востроносое личико секретарши.
– Игорь Александрович, к вам пришли! – оповестила она.
– Кто?
– Торговец Бланк. Это по поводу новой картины, которую вы заказали в вирт-галерее.
Морщинистое лицо сенатора расслабилось. Он поставил стакан на стол и сказал:
– Пусть войдет.
В кабинет вошел черноволосый и носатый мужчина в длиннополом, темном дорогом пальто. Под мышкой он держал большой четырехугольный пакет.
– Добрый день, сенатор-сан! – с почтительным поклоном поприветствовал он Градова.
– Здравствуйте, Бланк!
Игорь Александрович поднялся из-за стола и подошел к торговцу. Бегло пожал ему руку и уставился алчными глазами на пакет.
– Это она? – уточнил он.
– Да, – вежливо ответил торговец. – Прикажете развернуть?
– Разумеется.
Торговец вынул пакет из-под мышки и умело и быстро снял с него упаковочную бумагу.
– Вермеер Делфтский, «Девушка с жемчужной сережкой»! – объявил он торжественным голосом. – Одна из трех копий, сделанных великим копировальщиком Иваном Сато в конце позапрошлого века.
– Великолепно! – Сенатор Градов прищурил светлые глаза и долго смотрел на картину. – Какое изящество… – с тихим восторгом проговорил он. – Какая ясность цветов и лаконичность линий.
Торговец Бланк кашлянул в смуглый кулак, поросший черными волосками, и вежливо заметил:
– Сенатор-сан, траты на поиски картины оказались чуть выше, чем я предполагал.
– Я вам их возмещу, – заверил Градов.
Он взял картину и осторожно повернул ее к свету.
– Вот справка, подтверждающая подлинность копии, – сказал у него за спиной торговец, доставая из кармана пальто желтый листок бумаги.
– Положите на стол, – распорядился сенатор, не оборачиваясь.
Торговец подошел к столу и положил на него справку с радужно переливающейся голографической печатью.
– Я и без справок вижу, что копия подлинная, – заявил сенатор, продолжая любоваться картиной. – Это шедевр, настоящий шедевр.
– Осмелюсь заметить, сенатор-сан, – негромко и почтительно проговорил торговец, – подлинность или фальшивость вещи не в самой вещи, а в сознании человека.
– Да, да. – Градов дернул щекой. – Я знаю эту вашу формулу.
Осторожно, словно обращался с хрупким предметом, сенатор положил картину на стол и повернулся к Бланку:
– Полагаю, пришло время рассчитаться?
– Если вам несложно, – почтительно отозвался Бланк.
Сенатор Градов достал из кармана чековую книжку, взял со стола золотую ручку и, выписав чек, протянул его Бланку:
– Это покроет все ваши расходы.
Бланк взглянул на чек, и его щеки слегка порозовели.
– Очень щедро с вашей стороны, господин сенатор, – с улыбкой произнес он. – Огромное спасибо за то, что остановили свой выбор на мне.
– Не стоит благодарности. Если это все, то не смею вас больше задерживать.
Торговец низко поклонился, затем развернулся, нахлобучил на голову широкополую шляпу и вышел из кабинета.
Парковка была забита автолетами последних моделей и ярко-желтыми таксолетами. На серых безликих зданиях, на всех их уровнях, мигали вывески магазинов, ресторанов и баров – в основном это были слоговые иероглифы, изредка дублирующиеся буквами кириллицы. Каждый второй ресторан и супермаркет в этом районе принадлежали японцам-старотрадиционалистам, и там можно было в любой час дня и ночи заказать суши, удон или сашими.
Торговец Бланк подошел к своему бежевому автолету-фургону. Остановился и достал из кармана пальто видеофон. Клацнул по клавише приема, дождался, пока на экране дисплея появится лицо собеседника, и сухо осведомился:
– Как идут дела?
– Сделки проходят успешно, – ответил собеседник.
– Сколько предметов осталось?
– Около трех дюжин.
– Заказы продолжают поступать?
– Да.
– Хорошо. Продолжайте работать.
Отключив связь, торговец Бланк сделал еще несколько звонков. Разговоры были однотипны. «Как идут дела?» – спрашивал Бланк. «Успешно», – отвечал собеседник. Закончив, антиквар убрал видеофон в карман и несколько секунд стоял неподвижно, после чего прервал задумчивость, повернулся к своей вертушке и забрался в кабину. Дверца автолета плавно задвинулась, и на ней вспыхнула огненная надпись:
2
3
Человек, одетый в черную рясу, сделал нетерпеливый жест и выпалил:
– Да, да, я в курсе! Но что, если лояльность псиоников к обычным людям – это всего лишь мимикрия?
Тележурналист озадаченно сдвинул брови:
– Вы думаете, они притворяются нашими друзьями, а сами вынашивают планы порабощения людей?
– Я понимаю, как это звучит, – холодно отчеканил преподобный Ватанабэ. – Но если есть хотя бы один шанс из миллиона, что это правда – мы с вами в большой опасности.
– Как известно, вы являетесь автором законопроекта об обязательной «чипизации» всех без исключения псиоников, вне зависимости от их социального статуса, образа жизни и места работы.
– Совершенно верно.
– Что представляет собой чип псионика?
– Чип псионика – это накожный электронный датчик, изготовленный из эластомера. Лоскут эластомера способен повторять все складки и неровности кожи, так что ношение его не будет для псиоников обузой. Энергию чип будет получать от фотоэлементов.
– Какую информацию о псионике будет регистрировать и передавать чип на базовую станцию?
– Любую. От того, где в данный момент псионик находится, до частоты его сердцебиения и ЭЭГ его мозга.
– Насколько я знаю, ранее парламентарии обсуждали необходимость тотальной чипизации всего населения страны. Почему вы отказались от этой идеи?
– Возможно, когда-нибудь так и произойдет. Каждый человек будет носить чип со всеми данными о его личности и состоянии здоровья – физического и психического. Данные будут транслироваться на Глобальную Базовую Станцию, и таким образом контролирующие органы смогут узнать о человеке все, что им понадобится, всего лишь одним нажатием клавиши. Я не вижу в этом ничего предосудительного.
– А как же частная жизнь?
– Частная жизнь, в той форме, в какой мы ее себе представляем, является пережитком прошлого. Но не думаю, что мы должны это сейчас обсуждать. Законопроект принят только в отношении псиоников. И давайте не будем забегать вперед.
– Спасибо за то, что согласились побеседовать. – Тележурналист повернулся к камере и сладко улыбнулся: – У нас в гостях был глава Думского комитета по проблемам псиоников, преподобный Эмо Ватанабэ. Следующий раздел нашей телепередачи будет посвящен…
Сенатор Градов взял пульт и выключил телевизор.
– Бред, – сказал он. – Параноидальный бред.
Сидевший рядом с сенатором молодой человек в скромном костюме осторожно заметил:
– Игорь Александрович, позицию Эмо Ватанабэ разделяет большинство думцев.
– Псионики – такие же люди, как мы, – назидательно произнес Градов своему помощнику. – Мы не можем ограничивать их в правах.
– Но их права уже ограничены, – возразил помощник. – Каждый псионик подлежит обязательной регистрации. Самые сильные из псиоников находятся под постоянным наблюдением Совета Безопасности.
– Верно, – сказал Градов, повысив голос. – И это в корне противоречит Конституции страны. Пока я жив, я буду бороться за права каждого человека в этой стране, и мне плевать – псионик он или нет.
Сенатор взял со стола стакан и залпом допил остывшее там саке.
В этот момент в дверь постучались.
– Да! – громко отозвался сенатор.
Дверь приоткрылась, и в образовавшуюся щель всунулось востроносое личико секретарши.
– Игорь Александрович, к вам пришли! – оповестила она.
– Кто?
– Торговец Бланк. Это по поводу новой картины, которую вы заказали в вирт-галерее.
Морщинистое лицо сенатора расслабилось. Он поставил стакан на стол и сказал:
– Пусть войдет.
В кабинет вошел черноволосый и носатый мужчина в длиннополом, темном дорогом пальто. Под мышкой он держал большой четырехугольный пакет.
– Добрый день, сенатор-сан! – с почтительным поклоном поприветствовал он Градова.
– Здравствуйте, Бланк!
Игорь Александрович поднялся из-за стола и подошел к торговцу. Бегло пожал ему руку и уставился алчными глазами на пакет.
– Это она? – уточнил он.
– Да, – вежливо ответил торговец. – Прикажете развернуть?
– Разумеется.
Торговец вынул пакет из-под мышки и умело и быстро снял с него упаковочную бумагу.
– Вермеер Делфтский, «Девушка с жемчужной сережкой»! – объявил он торжественным голосом. – Одна из трех копий, сделанных великим копировальщиком Иваном Сато в конце позапрошлого века.
– Великолепно! – Сенатор Градов прищурил светлые глаза и долго смотрел на картину. – Какое изящество… – с тихим восторгом проговорил он. – Какая ясность цветов и лаконичность линий.
Торговец Бланк кашлянул в смуглый кулак, поросший черными волосками, и вежливо заметил:
– Сенатор-сан, траты на поиски картины оказались чуть выше, чем я предполагал.
– Я вам их возмещу, – заверил Градов.
Он взял картину и осторожно повернул ее к свету.
– Вот справка, подтверждающая подлинность копии, – сказал у него за спиной торговец, доставая из кармана пальто желтый листок бумаги.
– Положите на стол, – распорядился сенатор, не оборачиваясь.
Торговец подошел к столу и положил на него справку с радужно переливающейся голографической печатью.
– Я и без справок вижу, что копия подлинная, – заявил сенатор, продолжая любоваться картиной. – Это шедевр, настоящий шедевр.
– Осмелюсь заметить, сенатор-сан, – негромко и почтительно проговорил торговец, – подлинность или фальшивость вещи не в самой вещи, а в сознании человека.
– Да, да. – Градов дернул щекой. – Я знаю эту вашу формулу.
Осторожно, словно обращался с хрупким предметом, сенатор положил картину на стол и повернулся к Бланку:
– Полагаю, пришло время рассчитаться?
– Если вам несложно, – почтительно отозвался Бланк.
Сенатор Градов достал из кармана чековую книжку, взял со стола золотую ручку и, выписав чек, протянул его Бланку:
– Это покроет все ваши расходы.
Бланк взглянул на чек, и его щеки слегка порозовели.
– Очень щедро с вашей стороны, господин сенатор, – с улыбкой произнес он. – Огромное спасибо за то, что остановили свой выбор на мне.
– Не стоит благодарности. Если это все, то не смею вас больше задерживать.
Торговец низко поклонился, затем развернулся, нахлобучил на голову широкополую шляпу и вышел из кабинета.
Парковка была забита автолетами последних моделей и ярко-желтыми таксолетами. На серых безликих зданиях, на всех их уровнях, мигали вывески магазинов, ресторанов и баров – в основном это были слоговые иероглифы, изредка дублирующиеся буквами кириллицы. Каждый второй ресторан и супермаркет в этом районе принадлежали японцам-старотрадиционалистам, и там можно было в любой час дня и ночи заказать суши, удон или сашими.
Торговец Бланк подошел к своему бежевому автолету-фургону. Остановился и достал из кармана пальто видеофон. Клацнул по клавише приема, дождался, пока на экране дисплея появится лицо собеседника, и сухо осведомился:
– Как идут дела?
– Сделки проходят успешно, – ответил собеседник.
– Сколько предметов осталось?
– Около трех дюжин.
– Заказы продолжают поступать?
– Да.
– Хорошо. Продолжайте работать.
Отключив связь, торговец Бланк сделал еще несколько звонков. Разговоры были однотипны. «Как идут дела?» – спрашивал Бланк. «Успешно», – отвечал собеседник. Закончив, антиквар убрал видеофон в карман и несколько секунд стоял неподвижно, после чего прервал задумчивость, повернулся к своей вертушке и забрался в кабину. Дверца автолета плавно задвинулась, и на ней вспыхнула огненная надпись:
«ОКУНИТЕСЬ В ПРОШЛОЕ,
И ОНО ПОМОЖЕТ ВАМ ИЗМЕНИТЬ БУДУЩЕЕ!
АНТИКВАРНОЕ АГЕНТСТВО БЛАНКА!»
2
Сенатор Градов сидел в кожаном кресле, со стаканом саке в руке, и завороженно разглядывал картину, висевшую на стене. Три года он мечтал приобрести эту копию, но до встречи с торговцем Бланком мечтам его не суждено было сбыться.
Бланк возник в его жизни неожиданно. Игорь Александрович навел о торговце кое-какие справки и выяснил, что Бланк появился на рынке антиквариата всего пару месяцев назад, но развил такую бурную деятельность, что в Большом Граде не осталось ни одного более-менее приличного семейства, которое не приобрело бы у него какую-нибудь антикварную вещицу.
Сенатор отпил саке и почмокал губами, затем развернулся вместе с креслом к столу и протянул руку к графинчику с саке. Несмотря на то что стрелка часов едва перевалила через полдень, он намерен был превысить свою обычную дозу спиртного на пару-тройку стаканчиков. Праздновать так праздновать!
Наливая саке в стаканчик, Игорь Александрович не заметил, что с картиной, висевшей у него за спиной, произошли кое-какие перемены. Девушка с жемчужной сережкой, изображенная на картине, шевельнулась. Лицо ее дрогнуло, губы чуть обвисли. А в следующую секунду красочный слой картины стал быстро темнеть и стремительно покрываться густой сеткой мельчайших морщин. Это продолжалось секунд пять, после чего красочный слой, став совсем серым, плавно соскользнул с холста и бесшумно осыпался на пол.
В эту секунду Игорь Александрович, сжимая в морщинистых пальцах стаканчик с саке, неторопливо повернулся к картине и вдруг замер с отвалившейся от изумления челюстью. Вместо «Девушки с жемчужной сережкой» он увидел перед собой девственно белый холст, вставленный в золоченую раму.
Пару мгновений кучка серой пыли, в которую превратился красочный слой картины, неподвижно лежала на полу, под белым, лишенным изображения холстом, а затем легким вихрем взвилась в воздух.
Почувствовав жжение в носу, сенатор Градов чихнул, а затем полной грудью вдохнул в себя воздух вместе с кружащимся в нем облаком пыли, которая, подобно рою насекомых, устремилась к нему в рот.
Несколько секунд сенатор Градов сидел неподвижно, словно умер или оцепенел. Потом морщинистые веки его дрогнули, а рот захлопнулся. Сенатор медленно поднял руки и посмотрел на свои ладони. Перевернул их и снова осмотрел, как бы знакомясь с ними заново. Потом он едва заметно кивнул сам себе, словно был удовлетворен увиденным, и повернулся к столу.
Возле двери стоял его молодой помощник.
– Игорь Александрович, я постучал, но…
Помощник осекся, уставившись на своего патрона. Белки глаз сенатора были покрыты серым налетом, словно на них налипла пыль.
– Игорь Алек…
– Мне жаль, что ты это увидел, – сипло проговорил сенатор, глядя на своего помощника страшными, словно затянутыми серой катарактой, глазами.
Лицо помощника побагровело.
– Господин… сенатор… – прохрипел он.
Градов молчал, пристально глядя на парня. Помощник вскинул руку к горлу и попытался ослабить узел галстука.
– Господин…
Из носа у него хлынула кровь.
Сенатор продолжал пристально смотреть на помощника. Глаза парня налились кровью, а лицо распухло. Еще несколько секунд продолжалась эта молчаливая пытка, а затем в голове у помощника что-то щелкнуло, словно лопнул большой сосуд, налитые кровью глаза вылезли из орбит, и он рухнул на мягкий ковер, поглотивший звук падения.
Сенатор Градов пошевелился и перевел дух. Серый налет исчез из его глаз, и они снова заблестели ясным, холодным блеском. Он протянул руку к столу и снял с подставки серебристый видеофон.
– Соедините меня с преподобным Эмо Ватанабэ, – потребовал он.
– Слушаюсь, господин сенатор! – прощебетала в ответ секретарша.
Некоторое время Градов ждал, глядя на мерцающий экран видеофона. Затем экран снова ожил, и на нем возникло одутловатое лицо преподобного.
– Слушаю вас, сенатор! – громко произнес глава думской комиссии, блестя своими нелепыми очками.
– Господин Ватанабэ, я звоню вам по поводу вашего законопроекта.
Лицо преподобного дернулось.
– Сенатор-сан, – резко проговорил он, – предвидя все ваши возражения, я хочу…
– Вы меня неправильно поняли, – спокойно перебил его Градов. – Я не собираюсь возражать. Я, так же, как вы, считаю, что псионики представляют потенциальную опасность для общества. И, так же как вы, я уверен, что пришло время «затянуть гайки» потуже.
На лице преподобного Ватанабэ отобразилось замешательство.
– Вы намерены оказать публичную поддержку моему законопроекту? – уточнил он.
Сенатор улыбнулся холодной, вежливой улыбкой:
– Да, Ватанабэ-сан. Я сегодня же выступлю с официальной речью в вашу поддержку. А затем дам пресс-конференцию, где объясню, почему я стал приверженцем жестких мер.
Глава думского комитета был явно сбит с толку. Поправив толстым пальцем очки, он осторожно спросил:
– Сенатор, могу я узнать, почему вы переменили свою точку зрения на данный вопрос?
– Вы были правы, утверждая, что псионики сплачиваются в тайные организации, цель которых – узурпация власти, – пояснил сенатор Градов. – Я только что получил этому зримое подтверждение.
– Подтверждение? Какое?
– Один из сотрудников моего офиса погиб. Причина – псионическое воздействие.
Глаза преподобного Ватанабэ на экране видеофона вылезли из орбит.
– Но… как это случилось? – севшим от удивления голосом вопросил он.
– Детали выясняются, – ответил сенатор. – У нас есть факт злонамеренного псионического воздействия. И кто-то должен за это ответить.
– Даже не знаю, что вам на это сказать, сенатор… Я рад тому, что мы теперь по одну сторону баррикад, но меня огорчает, что причиной этому стала смерть одного из ваших сотрудников.
– Что случилось, то случилось. Я позвоню вам, когда уточню время и место пресс-конференции.
Сенатор отключил связь и переключился на канал секретарши.
– Срочно вызовите охрану, – сказал он. – Псионики убили моего помощника.
Бланк возник в его жизни неожиданно. Игорь Александрович навел о торговце кое-какие справки и выяснил, что Бланк появился на рынке антиквариата всего пару месяцев назад, но развил такую бурную деятельность, что в Большом Граде не осталось ни одного более-менее приличного семейства, которое не приобрело бы у него какую-нибудь антикварную вещицу.
Сенатор отпил саке и почмокал губами, затем развернулся вместе с креслом к столу и протянул руку к графинчику с саке. Несмотря на то что стрелка часов едва перевалила через полдень, он намерен был превысить свою обычную дозу спиртного на пару-тройку стаканчиков. Праздновать так праздновать!
Наливая саке в стаканчик, Игорь Александрович не заметил, что с картиной, висевшей у него за спиной, произошли кое-какие перемены. Девушка с жемчужной сережкой, изображенная на картине, шевельнулась. Лицо ее дрогнуло, губы чуть обвисли. А в следующую секунду красочный слой картины стал быстро темнеть и стремительно покрываться густой сеткой мельчайших морщин. Это продолжалось секунд пять, после чего красочный слой, став совсем серым, плавно соскользнул с холста и бесшумно осыпался на пол.
В эту секунду Игорь Александрович, сжимая в морщинистых пальцах стаканчик с саке, неторопливо повернулся к картине и вдруг замер с отвалившейся от изумления челюстью. Вместо «Девушки с жемчужной сережкой» он увидел перед собой девственно белый холст, вставленный в золоченую раму.
Пару мгновений кучка серой пыли, в которую превратился красочный слой картины, неподвижно лежала на полу, под белым, лишенным изображения холстом, а затем легким вихрем взвилась в воздух.
Почувствовав жжение в носу, сенатор Градов чихнул, а затем полной грудью вдохнул в себя воздух вместе с кружащимся в нем облаком пыли, которая, подобно рою насекомых, устремилась к нему в рот.
Несколько секунд сенатор Градов сидел неподвижно, словно умер или оцепенел. Потом морщинистые веки его дрогнули, а рот захлопнулся. Сенатор медленно поднял руки и посмотрел на свои ладони. Перевернул их и снова осмотрел, как бы знакомясь с ними заново. Потом он едва заметно кивнул сам себе, словно был удовлетворен увиденным, и повернулся к столу.
Возле двери стоял его молодой помощник.
– Игорь Александрович, я постучал, но…
Помощник осекся, уставившись на своего патрона. Белки глаз сенатора были покрыты серым налетом, словно на них налипла пыль.
– Игорь Алек…
– Мне жаль, что ты это увидел, – сипло проговорил сенатор, глядя на своего помощника страшными, словно затянутыми серой катарактой, глазами.
Лицо помощника побагровело.
– Господин… сенатор… – прохрипел он.
Градов молчал, пристально глядя на парня. Помощник вскинул руку к горлу и попытался ослабить узел галстука.
– Господин…
Из носа у него хлынула кровь.
Сенатор продолжал пристально смотреть на помощника. Глаза парня налились кровью, а лицо распухло. Еще несколько секунд продолжалась эта молчаливая пытка, а затем в голове у помощника что-то щелкнуло, словно лопнул большой сосуд, налитые кровью глаза вылезли из орбит, и он рухнул на мягкий ковер, поглотивший звук падения.
Сенатор Градов пошевелился и перевел дух. Серый налет исчез из его глаз, и они снова заблестели ясным, холодным блеском. Он протянул руку к столу и снял с подставки серебристый видеофон.
– Соедините меня с преподобным Эмо Ватанабэ, – потребовал он.
– Слушаюсь, господин сенатор! – прощебетала в ответ секретарша.
Некоторое время Градов ждал, глядя на мерцающий экран видеофона. Затем экран снова ожил, и на нем возникло одутловатое лицо преподобного.
– Слушаю вас, сенатор! – громко произнес глава думской комиссии, блестя своими нелепыми очками.
– Господин Ватанабэ, я звоню вам по поводу вашего законопроекта.
Лицо преподобного дернулось.
– Сенатор-сан, – резко проговорил он, – предвидя все ваши возражения, я хочу…
– Вы меня неправильно поняли, – спокойно перебил его Градов. – Я не собираюсь возражать. Я, так же, как вы, считаю, что псионики представляют потенциальную опасность для общества. И, так же как вы, я уверен, что пришло время «затянуть гайки» потуже.
На лице преподобного Ватанабэ отобразилось замешательство.
– Вы намерены оказать публичную поддержку моему законопроекту? – уточнил он.
Сенатор улыбнулся холодной, вежливой улыбкой:
– Да, Ватанабэ-сан. Я сегодня же выступлю с официальной речью в вашу поддержку. А затем дам пресс-конференцию, где объясню, почему я стал приверженцем жестких мер.
Глава думского комитета был явно сбит с толку. Поправив толстым пальцем очки, он осторожно спросил:
– Сенатор, могу я узнать, почему вы переменили свою точку зрения на данный вопрос?
– Вы были правы, утверждая, что псионики сплачиваются в тайные организации, цель которых – узурпация власти, – пояснил сенатор Градов. – Я только что получил этому зримое подтверждение.
– Подтверждение? Какое?
– Один из сотрудников моего офиса погиб. Причина – псионическое воздействие.
Глаза преподобного Ватанабэ на экране видеофона вылезли из орбит.
– Но… как это случилось? – севшим от удивления голосом вопросил он.
– Детали выясняются, – ответил сенатор. – У нас есть факт злонамеренного псионического воздействия. И кто-то должен за это ответить.
– Даже не знаю, что вам на это сказать, сенатор… Я рад тому, что мы теперь по одну сторону баррикад, но меня огорчает, что причиной этому стала смерть одного из ваших сотрудников.
– Что случилось, то случилось. Я позвоню вам, когда уточню время и место пресс-конференции.
Сенатор отключил связь и переключился на канал секретарши.
– Срочно вызовите охрану, – сказал он. – Псионики убили моего помощника.
3
Бизнесмен Андрей Сергеевич Ямамото устало прикрыл глаза. «Как сильно я устал, – подумал он. – Может быть, у меня начинается диабет?»
Господин Ямамото вздохнул. В последнее время он часто уставал. Должно быть, в его возрасте уже нельзя так много работать. Но кто будет работать, если он отправится на покой?
В последнее время бизнесмен Ямамото стал все чаще задумываться о том, в чьи руки перейдет созданная им империя. Его сын и наследник, двадцатишестилетний выпускник колледжа Олег Ямамото, создавал для него немало проблем.
В детстве Олег был обыкновенным драчуном и задирой – черта, которую можно было отнести на счет его возраста. Но годы шли, Олег стал взрослым, однако взгляды его на жизнь изменились лишь в самой незначительной степени. Он не только не хотел работать ради своего светлого и обеспеченного будущего, но настоятельно требовал, чтобы ему преподнесли его в готовом виде. Олег воспринимал свое богатство как само собой разумеющееся, а всех, кто был с ним не согласен, готов был послать к черту, а то и попросту избить.
Десять минут назад Олег покинул кабинет отца после очередной ссоры. Господин Ямамото, в который уже раз, пытался вызвать сына на откровенный разговор и сбить с него необоснованную спесь.
– Какие такие необыкновенные способности дают тебе право на кичливость и хамство? – осведомился он у сына.
– Я выбрал свой путь, – дерзко парировал Олег. – И я хочу прожить свою жизнь так, как хочу.
– Если я лишу тебя наследства, то твоя жизнь превратится в прах. Ты не сможешь заработать и дырявого медяка.
– Деньги, деньги, деньги. – Олег развязно улыбнулся. – Для тебя это единственный показатель успеха, не так ли?
– Один из показателей, – поправил господин Ямамото. – Но, насколько я понимаю, ты его отвергаешь?
– Я презираю деньги! – заявил Олег.
– В таком случае, откажись от пенсиона, который я тебе назначил, и стань бродячим проповедником. А если ты и на это неспособен, то закрой рот и ступай работать. Для начала я назначу тебя младшим управляющим. Если хорошо себя покажешь, то через полгода…
– Нет, благодарю, – перебил Олег, скривившись. – Я не конторский служащий, чтобы с утра до вечера просиживать штаны в офисе или выполнять твои мелкие поручения.
Господин Ямамото вздохнул.
– Сын, тебе следует понять: для того, чтобы взять бизнес в свои руки, ты должен многому научиться. Ты безвольный, бездарный и не слишком умный молодой человек. Когда я начинал свое дело…
– Единственное, что ты умеешь, это манипулировать людьми, – с прохладцей проговорил Олег. – Этот дар недорого стоит.
– Ты ошибаешься, – возразил господин Ямамото. – Этот дар дорогого стоит. И этот мой дар не единственный. Я всегда был трудолюбив, ставил себе конкретные цели и добивался их. А что сделал ты? Двадцать два года ты живешь на всем готовом и даже не испытываешь за это чувства благодарности.
– К черту трудолюбие! – повысил голос Олег. – И я не обязан…
Внезапно он замолчал, наткнувшись на пристальный, тяжелый взгляд отца. Облизнул губы и хрипло спросил:
– Почему ты так смотришь на меня?
– Я понял, – тихо сказал господин Ямамото.
– Что?
– Господи, как я раньше не замечал? Ты ведь до смерти напуган.
– Что? – По лицу Олега пробежала судорога. – Что ты несешь, отец?
– Ты горд и высокомерен, но у тебя нет ничего, что давало бы тебе право гордиться собой. Ты ноль, пустота, и втайне сознаешь это. Боже, как же ты страдаешь! Должно быть, это мучительно – сознавать свое ничтожество.
Лицо Олега побагровело. Он резко повернулся и выскочил из кабинета.
С тех пор прошло десять минут, а господин Ямамото все еще не мог прийти в себя от испытанного озарения. Его сын Олег был не просто бездарным, злобным глупцом, он был опасным человеком. На его глазах люди поднимались из ничего или пускали в оборот полученное наследство и еще больше богатели, но Олег был не способен на это. Он не был участником Большой Игры, он был всего лишь никчемным зрителем.
Господин Ямамото открыл ящик стола и достал сигару.
«Нужно все это тщательно обдумать», – сказал он себе и потянулся за спичками.
…Оказавшись на улице, Олег Ямамото разразился такой отборной и цветастой бранью, что сидевшие за карточным столом охранники замолчали и посмотрели на молодого человека удивленными, неодобрительными взглядами.
– Ну? – огрызнулся Олег. – Чего уставились?
Охранники пожали плечами и отвели взгляды.
– Суки, – тихо процедил Олег сквозь яростно сжатые зубы.
Он понял, что сегодняшний день станет поворотным в его жизни. Он мог выдержать все, что угодно – гнев, злобу, ненависть, но только не презрение. А с сегодняшнего дня отец будет презирать его, это очевидно.
«Может, обратиться в полицию и сдать этого гада с потрохами?» – подумал Олег.
Но в Министерстве правопорядка у отца были свои люди. Равно как и в Министерстве обороны. У этого гада повсюду были свои люди. Особенно много их было среди военных. Олег часто видел отца в компании генералов и знал, что у Ямамото-старшего есть с ними какие-то общие дела, афишировать которые никто не собирался. Вот и пару недель назад военные подогнали к владениям отца несколько грузовиков с железными контейнерами и выгрузили их на склад, которым владел отец.
«Узнать бы, что в них», – подумал Олег и посмотрел в сторону ближайшего складского помещения.
Несколько секунд Олег пребывал в размышлениях, затем принял решение и двинулся к складу, стараясь держаться в тени и не выходить на свет. Ночь была ветреная, и шум и скрип гнущихся на ветру деревьев скрадывали шаги Олега.
Охраны возле склада не было. Парни из службы безопасности слишком сильно полагались на электронную систему защиты. Между тем система была неновой, поскольку у отца была дурацкая привычка экономить на том, что он не считал главным.
«Отлично!» – Олег усмехнулся – защитные системы, подобные этой, он научился взламывать еще пару лет назад.
Он пробрался к щитку, быстро открыл замок, воспользовавшись универсальной отмычкой, которую подарил ему один из приятелей («Когда ты уже бросишь эту шайку-лейку и станешь приличным человеком?» – постоянно вопрошал отец). Открыв дверцу, Олег посветил фонариком на плату. Как он и ожидал – ничего сложного. Во время многочисленных ночных забав с «шайкой-лейкой» ему приходилось взламывать охранные системы, в сравнении с которыми эта была – просто детская головоломка.
Олег принялся за дело.
…Вскоре он взломал тест-код, получил допуск и щелкнул тумблером, отключая систему вместе с сигнализацией. Путь внутрь склада был свободен.
Пару минут спустя Ямамото-младший с тихим скрежетом распахнул бронированную дверь склада и, освещая себе путь фонариком, прошел внутрь.
Зажигать свет он не стал, боясь привлечь внимание охранников на сторожевой башне. Впрочем, света фонарика вполне хватало, чтобы разглядеть ровные ряды металлических контейнеров, каждый из которых был размером с собачью будку. Остановившись перед ближайшим ящиком, Олег внимательно осмотрел блокиратор крышки и увидел то, что собирался увидеть. Простая механика. Разбиваешь стеклянный щиток, откидываешь сторожевую панель и жмешь на красную кнопку – всего и делов.
Олег зажал фонарик в зубах, достал из кармана молоток, приготовленный заранее, и, коротко размахнувшись, ударил по щитку. Стекло лопнуло и осыпалось на цементный пол ангара-склада. Олег сунул руку внутрь, откинул панель и до упора вдавил пальцем красную кнопку.
В защитном механизме контейнера что-то тихо зажужжало, а затем верхняя часть с легким шипением приподнялась над пазами.
Олег нащупал рукой пластиковый пакет и осторожно вынул его из контейнера. Посветил на него фонариком. Пакет был прозрачным, и то, что Олег увидел внутри, вызвало у него разочарование. Какой-то темный порошок, вроде цемента или измельченного песка. Строительные дела. Но тут же пришла мысль: цемент или песок никогда не перевозят в таких контейнерах…
Только сейчас Олег вспомнил, что видел на грузолетах, подвозивших контейнеры к складу, маркировку «ККПП», фирмы, специализирующейся на космических перелетах и перевозках.
И тут он все понял. Эта серая масса в контейнерах не что иное, как пресловутая нанопыль, на которой в последнее время все будто помешались, частички серой мантии, покрывающей Землю толстым слоем, как шоколад покрывает нугу в сладком батончике.
На лбу у Ямамото-младшего, отражая рыжий свет фонарика, заблестели капли пота. Он чувствовал радостное возбуждение. На черном рынке один грамм нанопыли стоит десятки тысяч талеров. Но дело даже не в этом. Все знали, что ввоз нанопыли на Соло-Рекс строго запрещен. А это означало, что отец и его компаньоны-самураи (явно нечистые на руку и вершащие под защитой военных мундиров-хаори свои грязные делишки) нарушили закон. Следовательно, с этой секунды у Олега появлялся мощный рычаг давления на отца, и он был намерен воспользоваться этим рычагом на полную катушку.
Дрожащими руками он вскрыл пакетик и сунул палец в серую массу. Он знал, что из высушенной особым способом и обжаренной нанопыли делают мескат – самый сильный из известных наркотиков-галлюциногенов, превращающий человека в творца новых Вселенных. Мескат в чистом виде Олег Ямамото никогда не пробовал, а вот производные от меската – всякого рода разбодяженные галлюциногены, типа мескатлайта – пару раз употреблял. Эффект был настолько сильный, что после второго раза Олег всерьез испугался за свое психическое здоровье.
Вынув палец из пакета, Олег посветил на него фонариком. На вид пыль, облепившая палец, была самой заурядной. Олег собрался было вытереть палец о штаны, как вдруг заметил, что пыль вроде бы тихонько движется – медленно, чуть щекоча кожу, перетекает с подушечки пальца на ноготь.
– Вот ты какая – наноматерия, – тихо проговорил он.
И в этот миг наноматерия вспорхнула с его пальца облачком пыльцы и устремилась ему в ноздри. Олег испуганно отшатнулся, едва не выронив фонарик, затем чихнул. На мгновение ему показалось, что он прочистил нос, однако в следующий миг он почувствовал, как пыльца скользнула по его носоглотке. Он снова чихнул, а потом выхватил из кармана носовой платок и яростно высморкался. Посмотрел на платок, увидел на нем серое пятно и облегченно вздохнул. Стоя к контейнеру спиной, он не видел, не мог видеть, как из черного провала выскользнуло змееподобное облако серой взвеси.
– Твою мать! – тихо выругался Олег и повернулся к контейнеру, намереваясь прихватить с собой пару маркированных эмблемой «ККПП» пакетиков и покинуть склад.
И тут темное, клубящееся, тяжкое в своей густой насыщенности облако нанопыли устремилось ему в нос, в рот, в глаза и в уши. Напор был таким стремительным и быстрым, что Олег не успел ничего понять.
Он рухнул на пол. Секунд пять ничего не происходило, а затем Олег снова зашевелился на полу склада. Он приподнял голову и чихнул, затем уперся в холодный пол ладонями и тяжело встал на ноги.
Включил фонарик и направил сноп света себе в лицо. Как только свет упал Олегу на зрачки, глазные яблоки его мгновенно затянулись серой пленкой. Он отвел фонарик, и серая пелена так же быстро сползла с глазных яблок.
Олег огляделся. Он вдруг понял, что может видеть в темноте без всякого фонарика. Забавный эффект. Обострилось не только зрение, обострились все чувства.
Господин Ямамото вздохнул. В последнее время он часто уставал. Должно быть, в его возрасте уже нельзя так много работать. Но кто будет работать, если он отправится на покой?
В последнее время бизнесмен Ямамото стал все чаще задумываться о том, в чьи руки перейдет созданная им империя. Его сын и наследник, двадцатишестилетний выпускник колледжа Олег Ямамото, создавал для него немало проблем.
В детстве Олег был обыкновенным драчуном и задирой – черта, которую можно было отнести на счет его возраста. Но годы шли, Олег стал взрослым, однако взгляды его на жизнь изменились лишь в самой незначительной степени. Он не только не хотел работать ради своего светлого и обеспеченного будущего, но настоятельно требовал, чтобы ему преподнесли его в готовом виде. Олег воспринимал свое богатство как само собой разумеющееся, а всех, кто был с ним не согласен, готов был послать к черту, а то и попросту избить.
Десять минут назад Олег покинул кабинет отца после очередной ссоры. Господин Ямамото, в который уже раз, пытался вызвать сына на откровенный разговор и сбить с него необоснованную спесь.
– Какие такие необыкновенные способности дают тебе право на кичливость и хамство? – осведомился он у сына.
– Я выбрал свой путь, – дерзко парировал Олег. – И я хочу прожить свою жизнь так, как хочу.
– Если я лишу тебя наследства, то твоя жизнь превратится в прах. Ты не сможешь заработать и дырявого медяка.
– Деньги, деньги, деньги. – Олег развязно улыбнулся. – Для тебя это единственный показатель успеха, не так ли?
– Один из показателей, – поправил господин Ямамото. – Но, насколько я понимаю, ты его отвергаешь?
– Я презираю деньги! – заявил Олег.
– В таком случае, откажись от пенсиона, который я тебе назначил, и стань бродячим проповедником. А если ты и на это неспособен, то закрой рот и ступай работать. Для начала я назначу тебя младшим управляющим. Если хорошо себя покажешь, то через полгода…
– Нет, благодарю, – перебил Олег, скривившись. – Я не конторский служащий, чтобы с утра до вечера просиживать штаны в офисе или выполнять твои мелкие поручения.
Господин Ямамото вздохнул.
– Сын, тебе следует понять: для того, чтобы взять бизнес в свои руки, ты должен многому научиться. Ты безвольный, бездарный и не слишком умный молодой человек. Когда я начинал свое дело…
– Единственное, что ты умеешь, это манипулировать людьми, – с прохладцей проговорил Олег. – Этот дар недорого стоит.
– Ты ошибаешься, – возразил господин Ямамото. – Этот дар дорогого стоит. И этот мой дар не единственный. Я всегда был трудолюбив, ставил себе конкретные цели и добивался их. А что сделал ты? Двадцать два года ты живешь на всем готовом и даже не испытываешь за это чувства благодарности.
– К черту трудолюбие! – повысил голос Олег. – И я не обязан…
Внезапно он замолчал, наткнувшись на пристальный, тяжелый взгляд отца. Облизнул губы и хрипло спросил:
– Почему ты так смотришь на меня?
– Я понял, – тихо сказал господин Ямамото.
– Что?
– Господи, как я раньше не замечал? Ты ведь до смерти напуган.
– Что? – По лицу Олега пробежала судорога. – Что ты несешь, отец?
– Ты горд и высокомерен, но у тебя нет ничего, что давало бы тебе право гордиться собой. Ты ноль, пустота, и втайне сознаешь это. Боже, как же ты страдаешь! Должно быть, это мучительно – сознавать свое ничтожество.
Лицо Олега побагровело. Он резко повернулся и выскочил из кабинета.
С тех пор прошло десять минут, а господин Ямамото все еще не мог прийти в себя от испытанного озарения. Его сын Олег был не просто бездарным, злобным глупцом, он был опасным человеком. На его глазах люди поднимались из ничего или пускали в оборот полученное наследство и еще больше богатели, но Олег был не способен на это. Он не был участником Большой Игры, он был всего лишь никчемным зрителем.
Господин Ямамото открыл ящик стола и достал сигару.
«Нужно все это тщательно обдумать», – сказал он себе и потянулся за спичками.
…Оказавшись на улице, Олег Ямамото разразился такой отборной и цветастой бранью, что сидевшие за карточным столом охранники замолчали и посмотрели на молодого человека удивленными, неодобрительными взглядами.
– Ну? – огрызнулся Олег. – Чего уставились?
Охранники пожали плечами и отвели взгляды.
– Суки, – тихо процедил Олег сквозь яростно сжатые зубы.
Он понял, что сегодняшний день станет поворотным в его жизни. Он мог выдержать все, что угодно – гнев, злобу, ненависть, но только не презрение. А с сегодняшнего дня отец будет презирать его, это очевидно.
«Может, обратиться в полицию и сдать этого гада с потрохами?» – подумал Олег.
Но в Министерстве правопорядка у отца были свои люди. Равно как и в Министерстве обороны. У этого гада повсюду были свои люди. Особенно много их было среди военных. Олег часто видел отца в компании генералов и знал, что у Ямамото-старшего есть с ними какие-то общие дела, афишировать которые никто не собирался. Вот и пару недель назад военные подогнали к владениям отца несколько грузовиков с железными контейнерами и выгрузили их на склад, которым владел отец.
«Узнать бы, что в них», – подумал Олег и посмотрел в сторону ближайшего складского помещения.
Несколько секунд Олег пребывал в размышлениях, затем принял решение и двинулся к складу, стараясь держаться в тени и не выходить на свет. Ночь была ветреная, и шум и скрип гнущихся на ветру деревьев скрадывали шаги Олега.
Охраны возле склада не было. Парни из службы безопасности слишком сильно полагались на электронную систему защиты. Между тем система была неновой, поскольку у отца была дурацкая привычка экономить на том, что он не считал главным.
«Отлично!» – Олег усмехнулся – защитные системы, подобные этой, он научился взламывать еще пару лет назад.
Он пробрался к щитку, быстро открыл замок, воспользовавшись универсальной отмычкой, которую подарил ему один из приятелей («Когда ты уже бросишь эту шайку-лейку и станешь приличным человеком?» – постоянно вопрошал отец). Открыв дверцу, Олег посветил фонариком на плату. Как он и ожидал – ничего сложного. Во время многочисленных ночных забав с «шайкой-лейкой» ему приходилось взламывать охранные системы, в сравнении с которыми эта была – просто детская головоломка.
Олег принялся за дело.
…Вскоре он взломал тест-код, получил допуск и щелкнул тумблером, отключая систему вместе с сигнализацией. Путь внутрь склада был свободен.
Пару минут спустя Ямамото-младший с тихим скрежетом распахнул бронированную дверь склада и, освещая себе путь фонариком, прошел внутрь.
Зажигать свет он не стал, боясь привлечь внимание охранников на сторожевой башне. Впрочем, света фонарика вполне хватало, чтобы разглядеть ровные ряды металлических контейнеров, каждый из которых был размером с собачью будку. Остановившись перед ближайшим ящиком, Олег внимательно осмотрел блокиратор крышки и увидел то, что собирался увидеть. Простая механика. Разбиваешь стеклянный щиток, откидываешь сторожевую панель и жмешь на красную кнопку – всего и делов.
Олег зажал фонарик в зубах, достал из кармана молоток, приготовленный заранее, и, коротко размахнувшись, ударил по щитку. Стекло лопнуло и осыпалось на цементный пол ангара-склада. Олег сунул руку внутрь, откинул панель и до упора вдавил пальцем красную кнопку.
В защитном механизме контейнера что-то тихо зажужжало, а затем верхняя часть с легким шипением приподнялась над пазами.
Олег нащупал рукой пластиковый пакет и осторожно вынул его из контейнера. Посветил на него фонариком. Пакет был прозрачным, и то, что Олег увидел внутри, вызвало у него разочарование. Какой-то темный порошок, вроде цемента или измельченного песка. Строительные дела. Но тут же пришла мысль: цемент или песок никогда не перевозят в таких контейнерах…
Только сейчас Олег вспомнил, что видел на грузолетах, подвозивших контейнеры к складу, маркировку «ККПП», фирмы, специализирующейся на космических перелетах и перевозках.
И тут он все понял. Эта серая масса в контейнерах не что иное, как пресловутая нанопыль, на которой в последнее время все будто помешались, частички серой мантии, покрывающей Землю толстым слоем, как шоколад покрывает нугу в сладком батончике.
На лбу у Ямамото-младшего, отражая рыжий свет фонарика, заблестели капли пота. Он чувствовал радостное возбуждение. На черном рынке один грамм нанопыли стоит десятки тысяч талеров. Но дело даже не в этом. Все знали, что ввоз нанопыли на Соло-Рекс строго запрещен. А это означало, что отец и его компаньоны-самураи (явно нечистые на руку и вершащие под защитой военных мундиров-хаори свои грязные делишки) нарушили закон. Следовательно, с этой секунды у Олега появлялся мощный рычаг давления на отца, и он был намерен воспользоваться этим рычагом на полную катушку.
Дрожащими руками он вскрыл пакетик и сунул палец в серую массу. Он знал, что из высушенной особым способом и обжаренной нанопыли делают мескат – самый сильный из известных наркотиков-галлюциногенов, превращающий человека в творца новых Вселенных. Мескат в чистом виде Олег Ямамото никогда не пробовал, а вот производные от меската – всякого рода разбодяженные галлюциногены, типа мескатлайта – пару раз употреблял. Эффект был настолько сильный, что после второго раза Олег всерьез испугался за свое психическое здоровье.
Вынув палец из пакета, Олег посветил на него фонариком. На вид пыль, облепившая палец, была самой заурядной. Олег собрался было вытереть палец о штаны, как вдруг заметил, что пыль вроде бы тихонько движется – медленно, чуть щекоча кожу, перетекает с подушечки пальца на ноготь.
– Вот ты какая – наноматерия, – тихо проговорил он.
И в этот миг наноматерия вспорхнула с его пальца облачком пыльцы и устремилась ему в ноздри. Олег испуганно отшатнулся, едва не выронив фонарик, затем чихнул. На мгновение ему показалось, что он прочистил нос, однако в следующий миг он почувствовал, как пыльца скользнула по его носоглотке. Он снова чихнул, а потом выхватил из кармана носовой платок и яростно высморкался. Посмотрел на платок, увидел на нем серое пятно и облегченно вздохнул. Стоя к контейнеру спиной, он не видел, не мог видеть, как из черного провала выскользнуло змееподобное облако серой взвеси.
– Твою мать! – тихо выругался Олег и повернулся к контейнеру, намереваясь прихватить с собой пару маркированных эмблемой «ККПП» пакетиков и покинуть склад.
И тут темное, клубящееся, тяжкое в своей густой насыщенности облако нанопыли устремилось ему в нос, в рот, в глаза и в уши. Напор был таким стремительным и быстрым, что Олег не успел ничего понять.
Он рухнул на пол. Секунд пять ничего не происходило, а затем Олег снова зашевелился на полу склада. Он приподнял голову и чихнул, затем уперся в холодный пол ладонями и тяжело встал на ноги.
Включил фонарик и направил сноп света себе в лицо. Как только свет упал Олегу на зрачки, глазные яблоки его мгновенно затянулись серой пленкой. Он отвел фонарик, и серая пелена так же быстро сползла с глазных яблок.
Олег огляделся. Он вдруг понял, что может видеть в темноте без всякого фонарика. Забавный эффект. Обострилось не только зрение, обострились все чувства.