Егор с силой потер пальцами виски. В голове ухал колокол. Накрапывающий дождь покалывал шею и лицо холодными иголками.
   – Нам конец! – вопил кто-то.
   – Они убьют нас!
   Егор нащупал на земле бутылку с недопитой водкой, поднял ее и сделал пару глотков. Закашлялся, вытер рукавом куртки лицо и хрипло проговорил, обращаясь к оцепеневшему от ужаса Кузьме:
   – Не бойся. Щас всех уделаем.
   Он поставил бутылку на землю и попробовал подняться. Пространство перед лицом качнулось, ноги ослабли, и он снова рухнул на деревянный ящик.
   – Дьявол… – прохрипел Волчок. – Кажется, я здорово надрался.
   Пять или шесть мотоциклов образовали широкий круг и остановились. Еще два носились внутри круга, гоняя кричащих от ужаса бродяг.
   Егор, морщась от шума, протер глаза костяшками пальцев и взглянул на байкеров. На мотоциклах сидели молодые, крепкие парни в кожаных «косухах». Один из них принялся палить по бродягам из пистолета – судя по всему, травматического.
   – Убери пистолет, придурок! – рявкнул на стрелка широкоплечий, модно стриженный парень, сидевший на огромном «Харлее». – Ты нас перестреляешь!
   Пистолет умолк.
   – Биты к бою! – крикнул модно стриженный.
   В руках байкеров откуда ни возьмись появились бейсбольные биты.
   – Очистим Москву от швали! – крикнул лидер. – Чистка!
   – Чистка! Чистка! Чистка! – поддержал его хор жизнерадостных голосов.
   Моторы взревели с новой силой.
   Егор снова поднялся на ноги, но почувствовал резкий приступ тошноты и покачнулся. Похоже, алкоголь действовал на оборотней так же скверно, как на людей.
   Пока он пытался прийти в себя, на пустыре началось побоище. Молодые отморозки на мотоциклах с криками гонялись за мечущимися по пустырю бомжами и сбивали их с ног ударами бит.
   Егор попытался пробудить спящего в душе зверя. Тело его завибрировало, мускулы волнами заходили под одеждой, правая кисть увеличилась в размерах и ногти на ней стали вытягиваться, но тут же снова втянулись, и рука приняла прежний вид.
   Кости трещали под кожей у Егора, то увеличиваясь, утяжеляясь и выпячиваясь, то вновь уменьшаясь. Это продолжалось секунд десять, а затем Волчок снова стал самим собой. Поняв, что обращение не удалось, Волчок растерянно моргнул. Зверь, прячущийся у него в душе, был беспробудно пьян. Рассчитывать приходилось только на свои силы.
   И тут краем глаза Егор заметил большую тень, взметнувшуюся над низкой крышей проржавевшей «ракушки», подобно гигантской птице. Тень перемахнула через крышу и мягко приземлилась на пустыре, среди мечущихся бродяг. Это был высокий человек в длинном темном плаще и в капюшоне, низко надвинутом на лицо.
   Один из байкеров-загонщиков, издав гортанный клич, направил мотоцикл на гиганта в плаще, крутя на весу битой. Поравнявшись с гигантом, байкер привычно взмахнул битой, но тут случилось нечто такое, чего он явно не предвидел. Незнакомец перехватил биту, рванул ее на себя, крутанул в воздухе, а затем нанес отморозку сокрушительный удар в грудь. Байкер свалился с мотоцикла, а незнакомец в плаще повернулся к другому байкеру, ринулся ему навстречу, высоко подпрыгнул и ударил отморозка битой по лицу. Байкер рухнул на землю, а его мотоцикл, проехав несколько метров, врезался в стену гаража и загорелся.
   Взгляды всех «загонщиков» обратились на незнакомца в плаще. Он стоял посреди пустыря, на фоне пылающего мотоцикла, с битой в руке, и лицо его было скрыто под низко надвинутым капюшоном.
   – Мочи гада! – крикнул лидер байкеров, отбросил биту и вытащил из-за пояса травматический пистолет.
   Еще двое «загощиков» выхватили пистолеты. Захлопали выстрелы. Незнакомец в плаще быстро вскинул согнутую в локте левую руку, защищая лицо. Резиновые пули отскочили от руки, головы и груди гиганта, не причинив ему вреда. А в следующую секунду гигант ринулся вперед, двумя прыжками покрыл расстояние, отделяющее его от главаря байкеров, и махнул битой. Мощный удар в плечо сшиб «загонщика» с мотоцикла, как кеглю, а гигант, закутанный в плащ, развернулся и с такой же невообразимой скоростью бросился на подельников главаря-байкера.
   Бита замелькала в воздухе, раздавая удары направо и налево. Еще несколько «загонщиков» оказались на земле. Один из отморозков крутанул ручку газа и погнал взревевший мотоцикл прямо на незнакомца в плаще. Однако за миг до столкновения гигант шагнул в сторону, подхватил мотоцикл на ходу – вместе с седоком – и мощным броском швырнул его вверх. Трехсоткилограммовый мотоцикл, ревя и сверкая хромированным корпусом, пронесся по воздуху несколько метров и рухнул на землю.
   И тут что-то дрогнуло у Егора перед глазами, а вслед за этим тонкая нейлоновая струна впилась ему в горло. Боль была нечеловеческая. Егор попытался просунуть под веревку пальцы, но тщетно. Глаза его налились кровью, из горла вырвался хрип. Он почувствовал, что вот-вот потеряет сознание, и вдруг его обуял гнев. Он, Егор Волчок, сражался с демонами в Средневековье, сворачивал шеи чудовищам-пластификатам на исходе двадцать первого века, вышиб мозги дюжине модифицированных солдат вермахта[2], а сейчас вдруг возьмет и погибнет от руки простого отморозка?
   Волна гнева захлестнула все его существо. Егор запрокинул руку и вцепился противнику в волосы. Затем резко рванул его на себя. Парень перелетел через голову Егора и рухнул на землю. Егор сгреб с шеи удавку и отбросил ее в сторону. Затем быстро поднялся на ноги, шагнул к отморозку, нагнулся, схватил его за грудки и с силой швырнул в сторону ржавых гаражей. Пролетев несколько метров, байкер ударился о козырек гаража и свалился на землю.
   – Неплохо, – пробасил незнакомый голос.
   Егор обернулся. Гигант, закутанный в плащ, стоял у него за спиной. Скользнув взглядом по полю битвы, Егор увидел, что «загонщики» повержены. Некоторые из них лежали среди ящиков неподвижно, с бледными, перекошенными от боли лицами, другие пытались встать, но со стонами падали обратно на землю. Мотоциклы парней были разбросаны по пустырю, два из них были объяты пламенем.
   Незнакомец отшвырнул биту, поднял руки и снял капюшон с головы. Егор открыл рот от изумления и с трудом перевел дух. Лицо гиганта – бледное, с крупными чертами – было все изрыто шрамами, и эти шрамы беспрестанно двигались, смещались, переплетались, сращивались и разъединялись. Время от времени по коже гиганта пробегали едва заметные радужные всполохи, словно лицо это освещалось изнутри мрачным, тускло тлеющим огнем, готовым разгореться в любую секунду. Голову гиганта венчал ежик очень светлых, почти белых волос. Глубоко посаженные, голубые, сумрачные глаза смотрели на Егора с холодноватым интересом.
   Егор поднял с земли бутылку водки и немного отхлебнул. Затем протянул бутылку гиганту. Тот пару секунд стоял неподвижно, а потом взял бутылку, сделал большой глоток, после чего вытер рот рукавом плаща и вернул бутылку Егору.
   – Торт, – сказал он глуховатым басом и протянул Егору руку.
   – Волчок, – отозвался Егор.
   Торт удержал его руку в своей лапе, пристально посмотрел Егору в глаза и тихо спросил:
   – Мерцающий?
   – Возможно, – ответил Егор, выдержав взгляд незнакомца.
   Некоторое время Торт смотрел Егору в глаза, словно пытался проникнуть в его мысли, после чего спросил:
   – Твоя клеточная структура так же нестабильна, как моя?
   И вновь Егор ответил без колебаний:
   – Думаю, что в моем случае все не так сильно запущено, – сказал он.
   – Выходит, тебе повезло больше, чем мне, – пробасил гигант.
   Он расстегнул правый рукав плаща и задрал его. На его мускулистом предплечье Егор увидел вытатуированную бабочку, а под ней шесть цифр – 012370. Когда мышцы гиганта напряглись, по крыльям бабочки пробежала волна радужного сияния.
   Егор открыл от изумления рот, а Торт нагнулся, поднял с земли кусок стекла и сделал глубокий надрез у себя на запястье. Из разреза потекла кровь. Однако текла она недолго. Кожа и мышцы вокруг надреза завибрировали, и рана стала затягиваться. Спустя еще пару секунд процесс заживления прервался, края разреза снова разошлись и задрожали, как лепестки живого цветка. Из рубца выскочило крошечное розовое щупальце, замерло на миг, потом снова втянулось обратно. Разрез стал шире, и кровь перестала течь. На дне разреза что-то тускло замерцало. Егор пригляделся и с ужасом понял, что из разреза на него смотрит черный и круглый, словно у птицы, глаз.
   Прошло еще несколько секунд, и рана снова стала затягиваться. Вскоре на месте разреза образовался шрам, а еще секунду спустя исчез и он. Торт опустил рукав плаща и посмотрел Егору в глаза.
   – С каждым разом процесс восстановления проходит все медленнее и тяжелее, – сказал он. – Однажды мой организм забудет, как выглядел изначально, и тогда я превращусь в чудовище.
   – А как насчет других? – спросил Волчок.
   Торт глянул на него непонимающим взглядом.
   – Других?
   – Да. Не одни же мы такие.
   Некоторое время Торт молчал, с угрюмым интересом разглядывая Егора, затем спросил:
   – Тебе нужна работа?
   – Да, – ответил Волчок.
   – На «Петровско-Разумовской», недалеко от рынка, есть бар. Называется «У камелька». Подойди к бармену по имени Иван и скажи, что ты от меня.
   – Ты работаешь на него?
   Торт усмехнулся, покачал головой и с усмешкой проговорил:
   – Я не бегаю в стаде, брат. Прощай!
   Он развернулся и натянул на голову капюшон. Затем в несколько прыжков достиг гаража, взмахнул на крышу, пробежал по ней и растворился во мраке, как какой-нибудь супергерой из комикса.
   Егор посмотрел ему вслед задумчивым взглядом, потом поднес бутылку к губам, но передумал и швырнул её в мусорный бак. Пить ему больше не хотелось.

4

   Не успел Егор отойти от пустыря на километр, как до ушей его донесся вой сирены, похожий на визг богинь мщения, предвещающих расправу.
   Острая боль пронзила поврежденную шею Волчка, захватила дыхание и едва не лишила его сознания. Перед глазами запрыгали желтые всполохи, а когда Егор снова обрел способность видеть, он увидел белый полицейский «жигуль» с голубой полосой на боку, выскочивший из-за ржавых «ракушек», и услышал резкий визг его протестующих шин.
   Сигнальные огни – красные и синие – отбрасывали яркий свет на мокрую дорогу и влажные от дождя стенки мусорных контейнеров.
   Вой сирены оборвался, и машина резко остановилась в нескольких шагах от Егора. Передние дверцы машины открылись, из нее быстро выскочили двое полицейских. Укрылись за дверцами, и один из них крикнул:
   – Брось пистолет! Брось, или откроем огонь на поражение!
   До Егора только сейчас дошло, что он держит в руке травматический пистолет. Когда он успел поднять оружие?
   Если он не выполнит приказ полицейских, они изрешетят его пулями и будут оправданы. Егор разжал пальцы, и пистолет со стуком упал на мокрый асфальт.
   – Отбрось ногой подальше! – крикнул полицейский.
   Егор сделал, как он велел. Полицейские поднялись во весь рост, но все еще держались за открытыми дверцами машины. Один из них крикнул:
   – На землю! Лицом вниз! Руки за голову!
   Егор подчинился. Он лег на мокрую землю и закинул руки за голову. Лежать на земле лицом вниз, под дулами пистолетов, было унизительно. Однако будь он на месте этих горлопанов, он потребовал бы того же.
   Холод мокрой земли пронизывал до костей. В отдалении послышался вой еще одной полицейской сирены, через десять секунд патрульная машина выехала из-за угла и остановилась рядом с первой. Захлопали дверцы машины. Лежа на тротуаре, Егор молча наблюдал, как к нему приближаются еще два полицейских с пистолетами в руках.
   Когда они остановились рядом, Егор приподнял голову и громко сказал:
   – Я не вооружен!
   – Мордой в землю! – рявкнул один из полицейских. – Быстро!
   Егор сделал, как он велел. Полицейские склонились над Волчком, схватили его за руки, заломили их за спину и защелкнули на его запястьях стальные наручники. Егор припомнил, как часто видел подобную сцену в фильмах-боевиках, и усмехнулся. Чувство было дикое и жутко неприятное.
   – Сука! – яростно проговорил полицейский и пнул Егора по ребрам.
   Волчок поморщился от боли, затем приподнял голову, повернулся и посмотрел на полицейского.
   – Чего уставился, недоносок? – грубо проговорил тот и поднес ботинок к лицу Егора. – Хочешь попробовать?
   В душе Егора холодной, колкой волной стала подниматься злость. Мускулы его вздулись под курткой.
   – Документы есть? – спросил полицейский.
   Волчок не ответил. Полицейский присел на корточки и вынул из заднего кармана его брюк какие-то бумаги.
   – Так-так, – проговорил полицейский. – Посмотрим, что тут у нас есть. Значит, Кочетков Андрей Иванович?.. Интересно. – Он отвел взгляд от документов, посмотрел на Егора и усмехнулся: – А паспорт-то фальшивый. И водительское удостоверение фальшивое. У тебя есть хоть что-нибудь настоящее, ублюдок?
   – Да! – выдохнул Егор. – Зубы!
   Он резко повернулся и вцепился зубами полицейскому в руку. Дальнейшее заняло не больше секунды. Раздался щелчок разорвавшейся стальной цепочки, соединяющей кольца наручников, а в следующий миг Егор был уже на ногах. Он полностью отдался во власть рефлексов и действовал, как живая машина, сверхскоростная, запрограммированная на то, чтобы убивать и калечить людей.
   Через минуту четверо полицейских валялись на земле. Один из них был без сознания, еще трое лежали на животах с заломленными за спину руками, запястья которых были сцеплены наручниками.
   Егор изо всех сил пытался сохранить человеческий облик, и в конце концов ему удалось загнать зверя обратно в клетку. Он оглядел свои руки и ноги. Затем провел пальцами по лицу и облегченно проговорил:
   – Слава богу.
   – Кто ты? – прохрипел полицейский, который проверял у него документы.
   – Оборотень, – ответил ему Егор.
   Полицейский облизнул губы и сказал:
   – Ты урод, ты знаешь об этом?
   – Ты тоже, – сказал Егор. – Но я ведь тебя не обзываю.
   Волчок повернулся, сунул руки в карманы куртки и быстро зашагал прочь. Он сумел загнать зверя в клетку, однако все еще чувствовал себя напряженно. Зверь мог снова вырваться на свободу, и Егор не хотел, чтобы полицейские в этот миг оказались рядом.
* * *
   Утром следующего дня Егор навестил квартиру профессора Терехова. Дверь оказалась опечатанной, а когда Волчок вошел внутрь, он обнаружил записную книжку профессора, страницы которой были заполнены телефонными номерами. Некоторых из абонентов Егор знал. В основном это были те, с кем Терехов тесно сотрудничал: покупал у них детали для аппаратуры, консультировался по поводу своих научных изысканий и так далее.
   С городского телефона профессора Егор обзвонил всех, кто мог хоть что-нибудь знать о Терехове, но никто из этих людей не сумел прояснить ситуацию. Профессор пропал около месяца назад, и с тех пор о нем никто ничего не слышал.
   В два часа пополудни Егор покинул квартиру профессора. На душе у него было тяжело. Ему все время казалось, что было еще что-то, о чем он обязан вспомнить. Один ли он приехал к профессору в тот роковой день? Наверняка один. О перемещениях во времени знали только он и профессор Терехов. Это и неудивительно. Кому об этом расскажешь? Кто поверит? Сочтут психом, покрутят пальцем у виска – на этом дело и кончится.
   И все же Егора не оставляло ощущение того, что память вернулась к нему не полностью и что он забыл о чем-то чрезвычайно важном. Однако как Волчок ни пытался, но ничего больше припомнить не смог.
   В письменном столе у профессора Егор нашел огрызок химического карандаша. Он задрал левый рукав куртки и аккуратно вывел на предплечье контур бабочки. А под рисунком написал несколько цифр – 012375.

5

   Бар «У камелька» затерялся среди переулков и дворов, и Егору понадобилось полчаса, чтобы разыскать его. Это было небольшое и довольно уютное заведение. Егор прошел к барной стойке и посмотрел на высокого, лысоватого человека, к нагрудному карману которого был прикреплен бейджик с именем – «Иван».
   – Пятьдесят капель, – сказал он.
   Лысоватый Иван кивнул, наполнил рюмку водкой и пододвинул ее к Егору. Егор залпом выпил водку и поставил опустевшую рюмку на барную стойку.
   В центре зала стоял бильярд, и двое верзил криминального вида с энтузиазмом катали шары, запивая каждый удар добрым глотком пива.
   Один из них, бородатый, в кожаной куртке, посмотрел на Егора и грубо окликнул:
   – Эй, долговязый! Ты, случайно, не заблудился?
   Егор не ответил.
   – А чувак-то борзый, – сказал второй.
   – Точно – борзый. Научим его вежливости?
   – Давай.
   Парни, держа в руках кии, двинулись к Егору. Он повернулся и взглянул на приближающихся верзил. Глаза Волчка замерцали желтоватым светом.
   – Лучше бы вам меня не трогать, парни, – предупредил он.
   Бородатый усмехнулся:
   – Да ну?
   – У меня плохое настроение, – сказал Егор, чуть повысив голос. – И у меня руки чешутся выместить его на ком-нибудь.
   Верзилы переглянулись. И тут бородатый резко повернулся и ринулся на Егора с кием наперевес. Егор поднырнул под кий и ударил противника кулаком снизу вверх в подбородок. Удар был сокрушительный, голова верзилы резко запрокинулась назад, глаза его закатились под веки, а в следующую секунду он упал, грохнувшись затылком об пол.
   Второй бильярдист на секунду замер, удивленно глядя на Волчка. Он не ожидал, что какой-то долговязый и субтильный парень сможет так легко вырубить его медведеподобного товарища. Однако бильярдист быстро овладел собой и устремился на Егора.
   Волчок выбил из рук крепыша кий, перехватил его кулак, схватил противника за шиворот, протащил по залу и ударил его лицом о борт бильярдного стола. Крепыш отшатнулся, попятился, споткнулся об кий и рухнул на пол.
   Егор вернулся к стойке. Вновь усевшись на высокий стул, он спросил у бармена:
   – Есть сигарета?
   Тот, со спокойным любопытством глядя на Егора, достал из кармана пачку «Кэмэла», вытряхнул одну сигарету и протянул Волчку. Дождался, пока клиент вставит сигарету в губы, и поднес к его лицу дрожащий огонек зажигалки.
   Егор прикурил, пыхнул дымом и со значением проронил:
   – Я мерцающий.
   Бармен усмехнулся:
   – Тут все мерцающие. Я после бутылки водки тоже мерцаю. Только не проси показать, мне еще работать.
   Егор выпустил облако дыма, посмотрел сквозь него на бармена и сказал:
   – Торт просил передать тебе привет.
   – Я такого не знаю.
   – Да ну?
   Егор усмехнулся и неторопливо задрал рукав куртки. Дав бармену полюбоваться бабочкой, он снова опустил рукав.
   – Налей-ка мне еще.
   Бармен взял бутылку и наполнил рюмку доверху. Опустошив ее, Волчок почувствовал, как опьянение туманной, дрогнувшей волной коснулось его мозга.
   Бармен пристально посмотрел ему в глаза и спросил:
   – Что тебе нужно?
   Егор спокойно выдержал этот взгляд и ответил:
   – Работа.
   – Какая?
   – Любая.
   Бармен усмехнулся.
   – Какой ты покладистый. А если я предложу тебе сгребать навоз?
   – Это вряд ли, – заметил Егор, насмешливо прищурившись. – Ты не похож на фермера.
   Бармен сдвинул брови. Несколько секунд он молчал, потом вновь взглянул на Егора острым, проницательным взглядом и спросил:
   – Машину водишь?
   – Конечно, – ответил Егор.
   – Насколько хорошо?
   – Шумахер отдыхает.
   Бармен задумчиво побарабанил пальцами по стойке.
   – Есть где жить? – спросил он затем.
   Егор качнул головой:
   – Нет.
   – Эту проблему мы решим. Моя сестра сдает комнату. Недалеко отсюда. До пяти звезд не дотягивает, но жить можно.
   – А как насчет сигарет? – спросил Егор.
   – Чего? – не понял бармен.
   – Сигареты подаришь?
   Пару секунд бармен смотрел на клиента непонимающим взглядом, потом усмехнулся, вынул из кармана пачку «Кэмэла» и протянул Волчку:
   – Держи! Скоро у тебя будет так много денег, что ты сможешь купить себе целую фуру сигарет.

6

   Дверь открыла женщина такой необычной внешности, что на мгновение у Егора захватило дух. Ростом она была никак не меньше метра восьмидесяти, весом – центнера в полтора, но при всей своей монументальности она сумела сохранить довольно привлекательное лицо, в котором проглядывало что-то лукаво-восточное.
   – Диля, привел тебе жильца на ночь, – объявил бармен Иван.
   – Проходите! – отозвалась женщина густым басом, распахнула дверь и посторонилась, позволяя гостям войти в прихожую.
   Одета гренадерша была в красный цветастый халат, черные волосы ее были зачесаны назад и стянуты резинкой в пучок, напоминающий фонтан нефти.
   – Я убегаю по делам, – сказал Иван. – Покажи ему тут все. Будут проблемы – звони.
   Бармен поцеловал гренадершу в пухлую щеку, развернулся и вышел из квартиры.
   Оставшись наедине с новым жильцом, хозяйка квартиры окинула взглядом его долговязую худощавую фигуру и спросила:
   – Как зовут?
   – Егор, – ответил тот.
   – Правила простые. Не сорить на полу, не оставлять пятен на ковре, не мочиться мимо унитаза. Телефоном пользоваться можно, но у него отключена «восьмерка». Родственники в Москве есть?
   – Нет, – ответил Егор. – И нигде нет. Я один как перст.
   – Детдомовский, что ли?
   – Угу. Что-то вроде того.
   – Ясно. Баб и гостей не водить. Да, и еще – ко мне клинья не подбивать. Понятно?
   Егор насмешливо прищурился:
   – А в чем дело: не любите, когда за вами ухаживают?
   – У меня уже есть ухажер. А ты для меня слишком хлипковат.
   – Внешность бывает обманчива, – заметил Егор.
   – Это ты моему ухажеру объяснишь, когда он из тебя узлы вязать будет.
   – Ну, если все так серьезно…
   – Серьезно, серьезно. Ладно, устраивайся тут. Если куда-нибудь намылишься – скажи.
   – Да куда уж тут намыливаться, ночь на дворе. Разве что за бутылкой сбегаю.
   – Бежать не надо, все есть в доме. – Гренадерша игриво прищурилась: – Тебе чего – водку или коньяк?
   – Ни то и ни другое. Мне бы пивка пару бутылок – отполироваться.
   – Будет тебе пиво. Баночное пьешь?
   – Всякое пью.
   – Располагайся, а я сейчас принесу.
   Гренадерша повернулась и, величественно виляя огромными бедрами, вышла из комнаты.
   – Вот это женщина, – протянул Волчок. – Мечта поэта.
   – Я все слышу! – донесся из глубины квартиры мощный бас Дили.
   – Еще и слух звериный, – хмыкнул Егор. – Повезло ухажеру.
   Через минуту гренадерша внесла три банки пива и швырнула их на кровать:
   – Вот тебе твое пиво. Рассчитаешься утром.
   Она уже собралась уходить, но тут Егор взял две банки и взглянул на Дилю.
   – Выпьешь со мной, красавица? – предложил он.
   Гренадерша посмотрела на него хмурым взглядом и грубовато осведомилась:
   – Клеишься?
   – Нет. Ты ведь предупредила, что нельзя.
   – А ты послушный парень?
   – Иногда. Держи!
   Он протянул ей банку пива. Секунду поколебавшись, Диля взяла ее и сковырнула скобку ногтем.
   – За твою мощную красоту! – произнес Егор с улыбкой.
   Они чокнулись банками. Диля хлебнула пива, вытерла мокрый рот краем цветастой шали, посмотрела на Егора смягчившимся взглядом и сказала:
   – Трудно поверить, что такому красавчику негде остановиться в Москве.
   – Тяжелое прошлое, – со вздохом проговорил Егор.
   – Что, много набедокурил?
   – Было дело.
   – Вроде еще молодой. Когда успел-то?
   Егор прищурил золотистые глаза и прочел:
 
Ужели вспомнишь без улыбки
Года блаженства моего,
Когда все члены были гибки,
За исключеньем одного.
 
   Гренадерша Диля ухмыльнулась толстыми чувственными губами:
   – Забавные стишки. Сам сочинил?
   – Нет. Пушкин.
   – Так ты еще и умник?
   – Есть немного.
   Диля пригубила пива. Егор тоже сделал глоток и поинтересовался:
   – Значит, твой бизнес процветает?
   – А тебе какое дело? Набиваешься в партнеры?
   – А возьмешь?
   Гренадерша с усмешкой оглядела Егора и качнула головой:
   – Нет, не возьму. Я не доверяю тощим.
   – По-твоему, я тощий?
   – В сравнении со мной – да.
   «В сравнении с тобой и Кличко будет выглядеть доходягой», – подумал Егор. Улыбнулся и вслух произнес:
   – Я могу отъесться. Буду питаться одними гамбургерами и запивать их пивом.
   – Не в коня корм, – насмешливо заявила Диля.
   Егор засмеялся и спросил:
   – Ну, а что насчет твоего брательника?
   – А что с ним? – насторожилась гренадерша.
   – Он вроде крепкий парень. И взгляд у него твердый. Ему бы в каком-нибудь ЧОПе работать.
   – Он и работал.
   – А чего ж бросил?
   – Платили мало.
   – А в баре, значит, много?
   Диля отхлебнула из банки и облизнула толстые губы толстым языком.
   – Он там не только бармен, он там совладелец. А барменом он еще до армейки подрабатывал.
   – Как же он совладельцем стал? В чем секрет?
   – А тебе какая разница?
   Симпатичное лицо Егора озарилось улыбкой.
   – Я тоже недавно дембельнулся, – весело сообщил он. – Может, и у меня получится.
   – А у тебя есть богатый армейский дружок, который собирается открыть бар?
   – Пока нет.
   – Вот когда будет, тогда и мечтай. – Диля допила пиво, смяла банку в могучей руке и швырнула в мусорную корзину. – Не забудь рассчитаться за пиво, красавчик.