Страница:
– Ты сказал, что хочешь стать моим помощником.
Рах кивнул:
– Именно так. Ты самый богатый и влиятельный купец в княжестве, Крысун. Поэтому я выбрал тебя.
Крысун прищурил подозрительные, недобрые, похожие на два тлеющих уголька глаза.
– И чем же ты мне поможешь?
Рах улыбнулся:
– Вопрос не в бровь, а в глаз. И я тебе отвечу. Я тут порас-спросил народ, и узнал, что у тебя много врагов. Ты, конечно, лев, но вокруг тебя полно зловонных гиен, и каждая из них норовит оттяпать у тебя кусок свежатины. Я буду защищать тебя от этих гиен. И я не стану ждать, пока они нападут, а буду действовать на упреждение.
– Как это? – не понял Крысун.
– Просто. Мы первыми нанесем удар и уничтожим всех твоих врагов.
Крысун нервно усмехнулся.
– И как же ты собираешься это сделать? – тихо спросил он.
Рах вскинул брови:
– Разве я не показал тебе?
– Все, что ты сделал, это убил одного охоронца.
– А ты хочешь, чтобы я убил их всех? – Рах небрежно пожал плечами и потянулся к чехлу. – Не проблема.
Увидав, что гость вновь достает свой черный посох, охоронцы побелели и попятились к стене.
– Постой, – сказал Крысун. – Погоди.
Рах, держа палку наготове, выжидающе взглянул на купца.
– Твой волшебный посох столь же страшен, как огнестрельный посох Глеба Первохода, – заговорил Крысун сипловатым, недовольным голосом. – Но надолго ли его хватит? Откуда я знаю, сколько еще огненных стрел он может выпустить?
Рах сдвинул рыжеватые брови.
– Об этом не беспокойся, купец, – заверил он. – Зарядов в моем «посохе» хватит на то, чтобы испепелить сотню мерзавцев.
– Что ж… – Крысун задумчиво прищурился. – Если это так, то твое предложение выгодно для меня.
– Рад, что ты так считаешь, – усмехнулся рыжеволосый Рах. – Ты не пожалеешь, что связался со мной, купец.
– Да-да, – рассеянно кивнул Крысун. – Но… – Глаза Крысуна снова стали острыми и проницательными. – …Зачем это тебе, Рах? Зачем ты пришел ко мне?
– Что ж… – Рах облизнул губы. – Прямой вопрос – прямой ответ. Я хочу стать твоим компаньоном, Крысун. У тебя деньги, у меня – сила. Вместе мы свернем горы. Согласен?
Крысун помолчал, обдумывая ответ Раха. Затем кивнул и сказал:
– Да будет так. Как ты хочешь, чтобы тебя называли?
– А как ты называешь своих парней?
– Охоронцами.
– Вот и меня зови так же. Охоронец Рах. – Рыжеволосый усмехнулся. – По-моему, звучит неплохо. Кстати, хотел спросить вас, ребята – тут все твердят о каком-то Глебе Первоходе. Кто это такой?
При слове «Первоход» Крысун поморщился, словно у него внезапно разболелся зуб.
– Глеб Первоход – здешний ходок, – ответил он нехотя.
– Ходоки – это те чудаки, которые ходят в Гиблое место и приносят оттуда странные вещи?
Крысун кивнул:
– Да. Но Первоход не просто ходок. Он особенный.
– Вот как? И что же в нем особенного?
– Он первым пошел в Гиблое место.
Рах усмехнулся:
– Забавно. А если я первым спрыгну с крыши – ты тоже будешь считать меня особенным?
Крысун насмешливо прищурился:
– Если после этого ты останешься цел и невредим, то да.
– Выходит, этот ваш Глеб Первоход – самый живучий и ловкий из ходоков. И у него тоже есть «волшебный посох», верно?
– Верно, – кивнул Крысун. – Он называет свой посох «ольстрой». Эта ольстра разит недругов громом и крохотными стрелами, которые Первоход называет пулями.
– Вот оно что. – Рах задумался. – И как давно он у вас появился?
– Лет шесть тому.
– Гм… Давненько. А не называл ли он себя Кревом?
Крысун прищурил темные, маленькие глаза и качнул головой.
– Нет. Я о таком не слышал.
Рах вздохнул и улыбнулся.
– Ладно, забудь. Слушай, Крысун, мне бы помыться да подкрепиться. Выдели мне комнатку и вели своим людям принести большой чан с горячей водой. От меня воняет, как от пса.
– Ты получишь все, что просишь, Рах, – величественно проговорил Крысун и глянул на Избора. Тот кивнул и, в свою очередь, дал знак одному из своих людей. Тот также кивнул и выдвинулся вперед, готовый служить Раху.
– Что-нибудь еще, Рах? – поинтересовался Крысун.
Рыжий улыбнулся и ответил, понизив голос:
– А как у тебя насчет девочек, купец? Выберешь для своего нового партнера?
Крысун сдержанно усмехнулся.
– К тебе приведут десяток девок, и ты сможешь выбрать сам. Эй, как тебя там… – обратился он к охоронцу.
– Меня зовут Липа, – с готовностью подсказал тот.
– Липа, проводи Раха в гостевые покои и дай ему все, что он пожелает.
– Все сделаю, господин, – кивнул охоронец.
Рах расплылся в улыбке.
– Спасибо, Крысун. Ты не пожалеешь, что связался со мной. – Он махнул купцу рукой и повернулся к двери: – Идем, борода. Покажешь мне мои апартаменты.
Как только дверь за Рахом и его провожатым закрылась, Крысун подозвал к себе начальника Избора и, когда тот подошел, процедил сквозь зубы, злобно сверкая черными мышиными глазками:
– Не спускай с чужеземца глаз. Как только выпустит из рук посох – убей его. Тело брось в овраг, пусть его сожрут бродячие собаки. А посох принеси мне.
Избор сдвинул косматые брови и осторожно заметил:
– Этот посох – чародейский. Уверен ли ты, что хочешь взять его в руки?
– Во время войны с Голядью Глеб Первоход раздал громовые посохи десятку дружинников. И ни у одного из них руки не покрылись язвами.
– Коли так, то сделаю, – качнул головой Избор. – Прикажешь идти?
– Иди.
Поклонившись Крысуну, Избор повернулся и зашагал к двери.
5
6
Рах кивнул:
– Именно так. Ты самый богатый и влиятельный купец в княжестве, Крысун. Поэтому я выбрал тебя.
Крысун прищурил подозрительные, недобрые, похожие на два тлеющих уголька глаза.
– И чем же ты мне поможешь?
Рах улыбнулся:
– Вопрос не в бровь, а в глаз. И я тебе отвечу. Я тут порас-спросил народ, и узнал, что у тебя много врагов. Ты, конечно, лев, но вокруг тебя полно зловонных гиен, и каждая из них норовит оттяпать у тебя кусок свежатины. Я буду защищать тебя от этих гиен. И я не стану ждать, пока они нападут, а буду действовать на упреждение.
– Как это? – не понял Крысун.
– Просто. Мы первыми нанесем удар и уничтожим всех твоих врагов.
Крысун нервно усмехнулся.
– И как же ты собираешься это сделать? – тихо спросил он.
Рах вскинул брови:
– Разве я не показал тебе?
– Все, что ты сделал, это убил одного охоронца.
– А ты хочешь, чтобы я убил их всех? – Рах небрежно пожал плечами и потянулся к чехлу. – Не проблема.
Увидав, что гость вновь достает свой черный посох, охоронцы побелели и попятились к стене.
– Постой, – сказал Крысун. – Погоди.
Рах, держа палку наготове, выжидающе взглянул на купца.
– Твой волшебный посох столь же страшен, как огнестрельный посох Глеба Первохода, – заговорил Крысун сипловатым, недовольным голосом. – Но надолго ли его хватит? Откуда я знаю, сколько еще огненных стрел он может выпустить?
Рах сдвинул рыжеватые брови.
– Об этом не беспокойся, купец, – заверил он. – Зарядов в моем «посохе» хватит на то, чтобы испепелить сотню мерзавцев.
– Что ж… – Крысун задумчиво прищурился. – Если это так, то твое предложение выгодно для меня.
– Рад, что ты так считаешь, – усмехнулся рыжеволосый Рах. – Ты не пожалеешь, что связался со мной, купец.
– Да-да, – рассеянно кивнул Крысун. – Но… – Глаза Крысуна снова стали острыми и проницательными. – …Зачем это тебе, Рах? Зачем ты пришел ко мне?
– Что ж… – Рах облизнул губы. – Прямой вопрос – прямой ответ. Я хочу стать твоим компаньоном, Крысун. У тебя деньги, у меня – сила. Вместе мы свернем горы. Согласен?
Крысун помолчал, обдумывая ответ Раха. Затем кивнул и сказал:
– Да будет так. Как ты хочешь, чтобы тебя называли?
– А как ты называешь своих парней?
– Охоронцами.
– Вот и меня зови так же. Охоронец Рах. – Рыжеволосый усмехнулся. – По-моему, звучит неплохо. Кстати, хотел спросить вас, ребята – тут все твердят о каком-то Глебе Первоходе. Кто это такой?
При слове «Первоход» Крысун поморщился, словно у него внезапно разболелся зуб.
– Глеб Первоход – здешний ходок, – ответил он нехотя.
– Ходоки – это те чудаки, которые ходят в Гиблое место и приносят оттуда странные вещи?
Крысун кивнул:
– Да. Но Первоход не просто ходок. Он особенный.
– Вот как? И что же в нем особенного?
– Он первым пошел в Гиблое место.
Рах усмехнулся:
– Забавно. А если я первым спрыгну с крыши – ты тоже будешь считать меня особенным?
Крысун насмешливо прищурился:
– Если после этого ты останешься цел и невредим, то да.
– Выходит, этот ваш Глеб Первоход – самый живучий и ловкий из ходоков. И у него тоже есть «волшебный посох», верно?
– Верно, – кивнул Крысун. – Он называет свой посох «ольстрой». Эта ольстра разит недругов громом и крохотными стрелами, которые Первоход называет пулями.
– Вот оно что. – Рах задумался. – И как давно он у вас появился?
– Лет шесть тому.
– Гм… Давненько. А не называл ли он себя Кревом?
Крысун прищурил темные, маленькие глаза и качнул головой.
– Нет. Я о таком не слышал.
Рах вздохнул и улыбнулся.
– Ладно, забудь. Слушай, Крысун, мне бы помыться да подкрепиться. Выдели мне комнатку и вели своим людям принести большой чан с горячей водой. От меня воняет, как от пса.
– Ты получишь все, что просишь, Рах, – величественно проговорил Крысун и глянул на Избора. Тот кивнул и, в свою очередь, дал знак одному из своих людей. Тот также кивнул и выдвинулся вперед, готовый служить Раху.
– Что-нибудь еще, Рах? – поинтересовался Крысун.
Рыжий улыбнулся и ответил, понизив голос:
– А как у тебя насчет девочек, купец? Выберешь для своего нового партнера?
Крысун сдержанно усмехнулся.
– К тебе приведут десяток девок, и ты сможешь выбрать сам. Эй, как тебя там… – обратился он к охоронцу.
– Меня зовут Липа, – с готовностью подсказал тот.
– Липа, проводи Раха в гостевые покои и дай ему все, что он пожелает.
– Все сделаю, господин, – кивнул охоронец.
Рах расплылся в улыбке.
– Спасибо, Крысун. Ты не пожалеешь, что связался со мной. – Он махнул купцу рукой и повернулся к двери: – Идем, борода. Покажешь мне мои апартаменты.
Как только дверь за Рахом и его провожатым закрылась, Крысун подозвал к себе начальника Избора и, когда тот подошел, процедил сквозь зубы, злобно сверкая черными мышиными глазками:
– Не спускай с чужеземца глаз. Как только выпустит из рук посох – убей его. Тело брось в овраг, пусть его сожрут бродячие собаки. А посох принеси мне.
Избор сдвинул косматые брови и осторожно заметил:
– Этот посох – чародейский. Уверен ли ты, что хочешь взять его в руки?
– Во время войны с Голядью Глеб Первоход раздал громовые посохи десятку дружинников. И ни у одного из них руки не покрылись язвами.
– Коли так, то сделаю, – качнул головой Избор. – Прикажешь идти?
– Иди.
Поклонившись Крысуну, Избор повернулся и зашагал к двери.
5
Это был большой дом из старых, но крепких бревен. Из трубы валил дым – и это несмотря на теплую погоду, забора не было совсем, а из-за дома выглядывала еще одна крыша, такая же крепкая, как первая, но с размашистыми, как распростертые птичьи крылья, стрехами добротной тесовой кровли.
Молодой ходок Ставр и охотник Глеб осадили коней возле дома.
– Приехали, – сказал Ставр, поглаживая усталого коня по взмыленной шее. – Мне подождать тебя здесь или войти с тобой?
– Ждать придется слишком долго, – ответил охотник. – Идем со мной.
Мужчины спешились и, накинув поводья на коновязь, зашагали к дому. Взойдя на крыльцо – такое же крепкое, широкое и основательное, как сам дом, Ставр громыхнул кулаком по двери.
– Кто пришел? – отозвался из-за двери глухой, недовольный голос.
– Кузнец, открой! – крикнул Ставр. – Мы к тебе по делу!
– Открыто – входи!
Ставр толкнул дверь, и в лицо ему и Глебу пахнуло жаром. Войдя в избу, они сразу увидели кузнеца. Он сидел за столом и ел огромного вяленого леща, отрывая от него смачные куски и отправляя их в большегубый, прячущийся в бороде рот. На плечах – подбитый мехом жупан, на ногах – теплые коты.
– Привет, кузнец! – громко сказал Ставр. – Ну у тебя и жара! Не боишься изжариться?
– Хлынский жар костей не ломит, – флегматично ответил Вакар и сунул в рот очередной кусок рыбы. Затем, перемалывая леща крепкими зубами, глянул на гостей исподлобья и недружелюбно осведомился: – Чего надобно?
Ставр хотел ответить, но охотник отодвинул его в сторону, шагнул вперед и сказал:
– Поговорить.
Кузнец перестал жевать и удивленно уставился на охотника. Затем, дернув кадыком, проглотил недожеванный кусок рыбы и глухо проговорил:
– Твой голос мне знаком. Но я не вижу твоего лица. Может, покажешь?
– Легко, – ответил охотник, поднял руки и сбросил с лица наголовник-капюшон.
Мгновение Вакар сидел на лавке, в упор глядя на охотника, затем вскочил с места, схватил с верстака железное кузло и наотмашь ударил в грудь.
Удар был силен, но он не достиг цели – охотник легко увернулся, перехватил руку кузнеца, вырвал из нее кузло и швырнул его в угол комнаты. Затем толкнул кузнеца на лавку и сказал:
– Тише, Вакар. Успокойся.
– Успокоюсь, когда прикончу тебя, тварь! – прорычал кузнец и снова вскочил с лавки.
На этот раз охотнику не пришлось применять силу, ибо Ставр встал между ним и кузнецом и, выхватив из ножен меч, приставил его к горлу Вакара.
– Только попробуй, – сказал молодой ходок, сверкая глазами. – И я отсеку тебе голову одним ударом.
– Ты не понимаешь! – прорычал Вакар, морщась от прикосновения холодного лезвия. – Это не человек. Ты привел ко мне в дом темную тварь, парень. Если хочешь сделать добро себе и мне, убей его!
– Еще слово, и я убью тебя самого, – предупредил Ставр.
– Нет, Ставр, – сказал охотник, шагнул вперед и опустил руку молодого ходока. Затем взглянул на кузнеца и спокойно заявил: – Вакар, это я, и я настоящий. Помнишь, ты когда-то спросил меня, есть ли на мне хоть одно живое место. А я ответил, что я весь – сплошное живое место, пока темные твари не добрались до меня.
Вакар вытер рукавом рот и угрюмо возразил:
– Но они добрались. Я своими глазами видел, что упырь перегрыз тебе глотку. И я своею рукой сжег твое тело.
Охотник покачал головой, улыбнулся и сказал:
– Я выжил. Ни зубы упыря, ни твой огонь не смогли погубить меня.
Кузнец сжал кулаки, незаметно покосился на меч и сипло спросил:
– И как тебе это удалось?
– Когда ты решил меня сжечь, я был еще жив. Я видел и понимал, что ты делаешь, но ничего не мог сказать. Вспомни сам. Пес почуял, что я жив, и не захотел меня бросить.
– Что было потом?
– Пес оттащил меня в лужу. А после того, как огонь потух, он помог мне доползти до источника трех ключей. Вода Гиблого места спасла меня, и раны мои затянулись.
Вакар подозрительно прищурился и сказал:
– Но у тебя должны остаться шрамы.
Охотник молча откинул плащ и задрал охотничью куртку. Кузнец и Ставр уставились на его бок, покрытый рубцами. Выждав несколько секунд, охотник спокойно спросил:
– Этого доказательства тебе достаточно?
– Да, – выдохнул кузнец.
Охотник опустил куртку. Вакар тяжело опустился на лавку. Взъерошил широкими пятернями свои серебристо-ржавые волосы.
– Если все было так, как ты говоришь, то я перед тобой виноват, – сказал он глуховатым, неуверенным голосом.
– Я не держу на тебя зла, кузнец, – спокойно ответил охотник.
Ставр, до сих пор молча переводивший взгляд с кузнеца на охотника и обратно, прервал молчание и взволнованно произнес:
– Объясните мне – что все это значит?
– Сказать ему? – поинтересовался у охотника Вакар.
Тот кивнул. Кузнец повернулся к молодому ходоку и сказал:
– Человек, которого ты привел, вовсе не охотник.
– Как не охотник? А кто?
– Его зовут Глеб Первоход. И он ходок.
Парень перевел взгляд на своего спутника и захлопал глазами.
– Ты… Ты в самом деле Первоход?
Глеб кивнул:
– Да.
– Но… – Голос Ставра дрогнул. – Но этого не может быть! Старые ходоки рассказывали, что Первоход сгинул в чащобе!
– Я тоже так думал, – прогудел кузнец. – Но, как видишь, Первоход жив. – Еще несколько секунд Вакар сидел молча, потом вдруг вскочил с лавки, шагнул к Глебу и крепко его обнял. – Леший тебя побери, парень! – проговорил он растроганно. – Леший тебя побери!
– Ну-ну, – засмеялся Глеб и похлопал кузнеца по спине. – Я тоже рад тебя видеть, старина.
Кузнец отпрянул от гостя, отвернулся и вытер рукою мокрые глаза.
– Леший… – повторил он. – Развел сопли, как девчонка… – Он снова взглянул на Глеба. – Выпьешь олуса? Он у меня знатный. Из ячменя, хмеля и степной полыни.
– Можно, – кивнул Глеб. – Ставр, ты как?
– Я тоже не против, – ответил парень.
– Садитесь за стол, а я принесу кувшин, – распорядился Вакар.
Вскоре все трое сидели за столом и пили хмельной олус, заедая его вяленой рыбой и солеными сухарями. Кузнец пил меньше всех, он, казалось, все еще пребывает в глубоком раздумье. Время от времени Вакар бросал на Глеба быстрые, внимательные взгляды и тут же снова отводил глаза.
Глеб, потягивая терпкий олус, вкратце рассказал кузнецу о своем охотничьем житии-бытии, затем сказал:
– Вакар, когда мы виделись в последний раз, ты обещал мне кое-что сделать.
Кузнец отхлебнул олуса, вытер рот ладонью и сказал:
– Я избавился от перевертня, Глеб.
– Как?
– Утопил его в болоте, как ты и сказал.
– А как насчет камня? Перед тем как сжечь меня, ты забрал у меня камень власти.
– Верно, забрал. – Вакар вздохнул. – Ты велел мне вернуть этот камень в Святилище нелюдей. Но я не сумел его найти.
– И где же камень теперь?
Вакар чуть прищурил свои светлые, глубоко посаженные глаза и ответил:
– В надежном месте.
– Ты отдашь его мне?
Кузнец промолчал, словно не услышал вопроса Глеба.
– А что это такое – камень власти? – поинтересовался, уплетая рыбу, Ставр.
Глеб отхлебнул из кружки, облизнул мокрые губы, покосился на парня и сказал:
– Два года назад я вынул этот камень из священной плиты, расположенной в самом сердце Гиблого места. Вынув его, я сорвал печать, которой несколько сотен лет назад жрецы-нелюди скрепили вход в бездну, и выпустил наружу странный туман. Туман этот породил призрачных тварей.
– Я помню эту историю, – сказал Ставр. – Но я не знал, что это сделал ты.
– Призрачные твари не могли перейти межу, – продолжил свой рассказ Глеб. – Но одному молодому ходоку удалось вынести из Гиблого места чудну́ю вещь под названием «перевертень». А вместе с этой вещью он вынес оттуда и призрачную тварь. Оказавшись в Хлынь-граде, призрачная тварь приняла облик ходока и стала пожирать людей.
– Это я тоже помню, – снова кивнул Ставр.
– Я отнес перевертень обратно в Гиблое место. Прихватил с собой и камень из святилища, чтобы вернуть его жрецам. Но дойти до конца я не сумел. И тогда мою работу взялся доделать кузнец Вакар.
– И он утопил перевертень в болоте, но не сумел вернуть камень в святилище?
– Да.
– Значит, дыра, через которую туман вырвался наружу, все еще открыта?
– Да, – снова ответил Глеб. – Я убил чудовище, которое порождало призрачных тварей. Но, думаю, что несколько тварей еще осталось. Они шляются по Гиблому месту, но, слава богам, не могут выбраться за межу.
– Думаю, это им сильно не нравится, – усмехнулся Ставр. – Но если чудовища больше нет, тогда зачем возвращать камень? А, Первоход?
Глеб нахмурился, но ничего не сказал. За него ответил кузнец:
– Никто не знает, какие еще твари пролезут в наш мир через эту дыру, – сказал он. – Да и жрецы Нуарана не успокоятся, пока Глеб не вернет им камень. Рано или поздно они найдут его.
– Но… – снова начал Ставр, но кузнец его оборвал:
– Хватит вопросов, ходок. – Он снова взглянул на Глеба. – Значит, ты собираешься вернуть камень в святилище?
Глеб усмехнулся.
– Если честно, то до сегодняшнего дня я не думал об этом. Я дал себе слово, что больше не пойду в Гиблое место. Ни под каким предлогом.
– И что же заставило тебя изменить своему слову?
Глеб вздохнул и ответил, заметно помрачнев:
– Я охотился неподалеку от межи. И вдруг услышал зов. Зов шел из Гиблого места. Не знаю, как это толком объяснить. Словно сами деревья что-то мне нашептывали.
– И что же они тебе нашептали?
Глеб поднял взгляд на кузнеца и спокойно проговорил:
– Что надвигается страшная опасность и что я должен остановить ее. Я пытался заткнуть уши, но зов звучал у меня в голове. И тогда я сдался. Однако я поклялся, что не отойду от межи дальше чем на пять верст.
– Пять верст от межи, – зачарованным голосом повторил Ставр. – Это то место, где мы остановились на ночлег.
Глеб кивнул:
– Да. Я успел вовремя, чтобы спасти твою шкуру. Мне повезло: одна из моих старых ловушек уцелела.
Глеб отхлебнул олуса, опустил кружку на стол и вдруг встретился взглядом с кузнецом. Взгляд того был холоден и подозрителен.
– Ты хочешь меня о чем-то спросить? – спокойно осведомился Глеб.
– Да, – ответил кузнец. – Покажи мне свои шрамы.
– Но я уже…
– Не те. Покажи мне шрамы, которые тебе оставила лесная богиня Сорни-Най.
Глеб усмехнулся:
– Ты все еще думаешь, что я оборотень или призрачная тварь?
– Покажи мне шрамы, Первоход. Просто покажи.
Глеб поставил кружку на стол, задрал рукав на правой руке и показал кузнецу аккуратный рядок белесых шрамов, похожих на зарубки.
– Шесть, – тихо проговорил Вакар.
Глеб качнул головой:
– Нет. Седьмой остался. Приглядись и увидишь.
Кузнец пригляделся.
– Да, он на месте. Это из-за того, что я не вернул камень власти жрецам?
– Это была моя задача, Вакар. И я с ней не справился.
– Но седьмой шрам почти выцвел.
– Верно, – кивнул Глеб. – Он выцвел в тот момент, когда ты утопил перевертень в болоте. – Глеб опустил рукав и посмотрел кузнецу в глаза. – Так ты вернешь мне камень власти?
Вакар отвел взгляд и нахмурился. Глеб выждал несколько секунд, затем сухо осведомился:
– Ты решил присвоить его? Но он не принесет тебе счастья, Вакар. Многие уже пробовали.
– Плевать я хотел на камень! – резко проговорил кузнец. – Не он мне нужен!
– Тогда что?
Кузнец снова посмотрел Первоходу в глаза и глухо ответил:
– Ты должен помочь мне, Глеб. Никто больше не сможет, только ты. Ты ведь помнишь мою дочь?
– Да, Вакар, я помню твою дочь.
– А моего внука?
– Я никогда его не видел.
– Но кое-что о нем слышал, верно? – Кузнец вытер ладонью заблестевшие от слез глаза. – Он не так уродлив, как про него говорят. И больше похож на человека, чем на нелюдя. В любом случае, он не сделал никому ничего дурного и не заслуживает пыток.
– Вакар, я…
– Княжьи охоронцы схватили мою дочь и моего внука, – сказал кузнец. – Они держат их в темнице. Они выбивают из нее признание в том, что она сама, сознательно, по доброй воле была с нелюдем и зачала от него ребенка.
На лице Глеба отобразилось удивление.
– Зачем им это?
– Власть ускользает из рук князя. Многие в княжестве поговаривают, что болезнь и война с Голядью сломили его, сделали слабым. И теперь он пытается показать свою силу.
– Пытая девушку и ребенка? – вскинул бровь Глеб.
– В глазах хлынцев мой внук – настоящее чудовище. Он ведь сын одного из предводителей воинства нелюдей.
– Но воинства этого давно нет.
– Верно, нет. Но страх засел в людские души, как заноза, Глеб. Они боятся, что когда-нибудь нелюди вернутся.
Глеб помолчал. Затем тихо спросил:
– Чего же ты хочешь от меня, Вакар?
Кузнец глянул на Глеба угрюмым взглядом.
– Я верну тебе камень, ходок. Но сперва ты найдешь способ освободить их.
Глеб усмехнулся.
– Вакар, но это бессмысленно. Даже если они сбегут, их все равно поймают. Им негде спрятаться.
– Это уже не твоя забота, – угрюмо сказал Вакар. – У меня есть дальние родичи, которые заберут Ольстру и малыша и увезут их туда, где про них никто ничего не знает. Только вытащи их из темницы, Глеб. Вытащи, умоляю!
Глеб задумался. Вакар смотрел на него выжидающе. Ставр, несмотря на явное любопытство, светившееся в его глазах, предпочитал до поры до времени не вмешиваться в разговор Первохода и кузнеца-вещуна.
Наконец Глеб вышел из задумчивости.
– Кто ведет дознание? – спросил он у кузнеца.
– Дознаватель по имени Пырей Крюк, – ответил тот. – Говорят, он очень жесток и ненавидит нелюдей.
Глеб мрачно усмехнулся.
– Хотел бы я посмотреть на того, кто их любит.
Вакар прищурил светлые глаза и, дернув уголками губ, заметил:
– Кажется, я знал одного.
Несколько секунд длилось молчание, потом Глеб облизнул пересохшие губы и парировал спокойным голосом:
– Я любил в Дионе не нелюдя, Вакар. Я любил в ней человека. – Он отодвинул от себя кружку и сказал: – Я сильно устал. В твоем доме найдется для меня кровать?
– Конечно, – кивнул Вакар. – Но что ты решил? Ты поможешь мне вытащить Ольстру и внука из темницы?
Глеб посмотрел на кузнеца холодным взглядом и проронил:
– А разве ты оставил мне выбор?
Кузнец усмехнулся.
– Подарок богов. Первоход не может вернуться домой, пока эти шрамы не сойдут.
– А они сходят?
– Когда-то их было десять. Теперь – шесть.
– Семь, – поправил Ставр.
– Седьмой шрам почти не виден. Скоро сойдет и он.
– А что нужно сделать, чтобы очередной шрам сошел? – полюбопытствовал Ставр.
– Пройти через испытание и выйти из него победителем.
– Вот оно что. – Ставр взглянул на спящего Первохода. – Хотел бы я, чтобы у меня были такие же шрамы, – с завистью проговорил он.
– Поссоришься с богами – будут, – мрачно пообещал Вакар. – Думаю, будь на то воля Первохода, он бы с радостью поделился с тобой своими шрамами. – Вакар отхлебнул олуса, заел куском вяленой рыбы и проговорил с набитым ртом: – Глеб сказал, что вы поймали какую-то тварь?
Ставр кивнул:
– Угу.
– И где же она теперь?
– Мы продали ее хозяину Порочного града за десять серебряных дирхемов.
– Вот как. – Кузнец прищурился. – Значит, вы теперь богачи?
Ставр слегка покраснел.
– Если честно, то я не заслужил этих денег, – сказал он. – Первоход спас меня. Это он поймал тварь. Но он не хочет забирать свои деньги.
– Это на него похоже, – согласился Вакар, взялся за кувшин и вновь наполнил кружки олусом.
Полчаса спустя Ставр сидел за столом, подперев рукою щеку и горько о чем-то размышлял.
– Что с тобой, Ставр? – с пьяной хрипотцой спросил Вакар.
Парень шмыгнул носом и ответил дрогнувшим голосом:
– Я привел людей в Гиблое место, но не сумел уберечь их. Тварь убила моих ведо́мых.
– Рано или поздно это случается с каждым ходоком, – изрек кузнец.
– А с Первоходом? С ним такое бывало?
– А как же. – Вакар нахмурился и назидательно изрек: – Гиблое место не прощает ошибок, парень. А ошибаются все.
Ставр вздохнул.
– Не утешай меня, Вакар, – с горечью произнес он. – Я плохой ходок. Если бы не Первоход, тварь растерзала бы и меня. А он… Видел бы ты, как ловко он с ней справился. Первоход никогда ничего не боится, а я… Я часто боюсь.
– Все боятся, парень. Все.
Ставр покачал головой:
– Нет. Глеб не боится. А я так сильно их боюсь… И волколаков, и оборотней… И даже упырей. Они такие… страшные. – Ставр вытер рукою мокрый нос.
Кузнец насмешливо посмотрел на шмыгающего носом парня и сказал:
– Э, парень, да ты, я вижу, поплыл. Ложись-ка спать, Ставр.
– Я не хочу спать.
– Зато я хочу. Да и лучина почти догорела. На печку тебя, уж извини, не пущу. А вот тюфяк дам.
– Я могу и без тюфяка…
– Никаких! – мотнул головой Вакар. Он обнял молодого ходока за плечи, вздохнул по-стариковски и сказал: – Хороший ты парень, Ставр. Только глупый.
– И что ж теперь мне делать? – спросил Ставр.
Кузнец пожал плечами и хмыкнул:
– Да ничего. С Первоходом все умнеют. Поумнеешь и ты. Если только не помрешь по пути.
Молодой ходок Ставр и охотник Глеб осадили коней возле дома.
– Приехали, – сказал Ставр, поглаживая усталого коня по взмыленной шее. – Мне подождать тебя здесь или войти с тобой?
– Ждать придется слишком долго, – ответил охотник. – Идем со мной.
Мужчины спешились и, накинув поводья на коновязь, зашагали к дому. Взойдя на крыльцо – такое же крепкое, широкое и основательное, как сам дом, Ставр громыхнул кулаком по двери.
– Кто пришел? – отозвался из-за двери глухой, недовольный голос.
– Кузнец, открой! – крикнул Ставр. – Мы к тебе по делу!
– Открыто – входи!
Ставр толкнул дверь, и в лицо ему и Глебу пахнуло жаром. Войдя в избу, они сразу увидели кузнеца. Он сидел за столом и ел огромного вяленого леща, отрывая от него смачные куски и отправляя их в большегубый, прячущийся в бороде рот. На плечах – подбитый мехом жупан, на ногах – теплые коты.
– Привет, кузнец! – громко сказал Ставр. – Ну у тебя и жара! Не боишься изжариться?
– Хлынский жар костей не ломит, – флегматично ответил Вакар и сунул в рот очередной кусок рыбы. Затем, перемалывая леща крепкими зубами, глянул на гостей исподлобья и недружелюбно осведомился: – Чего надобно?
Ставр хотел ответить, но охотник отодвинул его в сторону, шагнул вперед и сказал:
– Поговорить.
Кузнец перестал жевать и удивленно уставился на охотника. Затем, дернув кадыком, проглотил недожеванный кусок рыбы и глухо проговорил:
– Твой голос мне знаком. Но я не вижу твоего лица. Может, покажешь?
– Легко, – ответил охотник, поднял руки и сбросил с лица наголовник-капюшон.
Мгновение Вакар сидел на лавке, в упор глядя на охотника, затем вскочил с места, схватил с верстака железное кузло и наотмашь ударил в грудь.
Удар был силен, но он не достиг цели – охотник легко увернулся, перехватил руку кузнеца, вырвал из нее кузло и швырнул его в угол комнаты. Затем толкнул кузнеца на лавку и сказал:
– Тише, Вакар. Успокойся.
– Успокоюсь, когда прикончу тебя, тварь! – прорычал кузнец и снова вскочил с лавки.
На этот раз охотнику не пришлось применять силу, ибо Ставр встал между ним и кузнецом и, выхватив из ножен меч, приставил его к горлу Вакара.
– Только попробуй, – сказал молодой ходок, сверкая глазами. – И я отсеку тебе голову одним ударом.
– Ты не понимаешь! – прорычал Вакар, морщась от прикосновения холодного лезвия. – Это не человек. Ты привел ко мне в дом темную тварь, парень. Если хочешь сделать добро себе и мне, убей его!
– Еще слово, и я убью тебя самого, – предупредил Ставр.
– Нет, Ставр, – сказал охотник, шагнул вперед и опустил руку молодого ходока. Затем взглянул на кузнеца и спокойно заявил: – Вакар, это я, и я настоящий. Помнишь, ты когда-то спросил меня, есть ли на мне хоть одно живое место. А я ответил, что я весь – сплошное живое место, пока темные твари не добрались до меня.
Вакар вытер рукавом рот и угрюмо возразил:
– Но они добрались. Я своими глазами видел, что упырь перегрыз тебе глотку. И я своею рукой сжег твое тело.
Охотник покачал головой, улыбнулся и сказал:
– Я выжил. Ни зубы упыря, ни твой огонь не смогли погубить меня.
Кузнец сжал кулаки, незаметно покосился на меч и сипло спросил:
– И как тебе это удалось?
– Когда ты решил меня сжечь, я был еще жив. Я видел и понимал, что ты делаешь, но ничего не мог сказать. Вспомни сам. Пес почуял, что я жив, и не захотел меня бросить.
– Что было потом?
– Пес оттащил меня в лужу. А после того, как огонь потух, он помог мне доползти до источника трех ключей. Вода Гиблого места спасла меня, и раны мои затянулись.
Вакар подозрительно прищурился и сказал:
– Но у тебя должны остаться шрамы.
Охотник молча откинул плащ и задрал охотничью куртку. Кузнец и Ставр уставились на его бок, покрытый рубцами. Выждав несколько секунд, охотник спокойно спросил:
– Этого доказательства тебе достаточно?
– Да, – выдохнул кузнец.
Охотник опустил куртку. Вакар тяжело опустился на лавку. Взъерошил широкими пятернями свои серебристо-ржавые волосы.
– Если все было так, как ты говоришь, то я перед тобой виноват, – сказал он глуховатым, неуверенным голосом.
– Я не держу на тебя зла, кузнец, – спокойно ответил охотник.
Ставр, до сих пор молча переводивший взгляд с кузнеца на охотника и обратно, прервал молчание и взволнованно произнес:
– Объясните мне – что все это значит?
– Сказать ему? – поинтересовался у охотника Вакар.
Тот кивнул. Кузнец повернулся к молодому ходоку и сказал:
– Человек, которого ты привел, вовсе не охотник.
– Как не охотник? А кто?
– Его зовут Глеб Первоход. И он ходок.
Парень перевел взгляд на своего спутника и захлопал глазами.
– Ты… Ты в самом деле Первоход?
Глеб кивнул:
– Да.
– Но… – Голос Ставра дрогнул. – Но этого не может быть! Старые ходоки рассказывали, что Первоход сгинул в чащобе!
– Я тоже так думал, – прогудел кузнец. – Но, как видишь, Первоход жив. – Еще несколько секунд Вакар сидел молча, потом вдруг вскочил с лавки, шагнул к Глебу и крепко его обнял. – Леший тебя побери, парень! – проговорил он растроганно. – Леший тебя побери!
– Ну-ну, – засмеялся Глеб и похлопал кузнеца по спине. – Я тоже рад тебя видеть, старина.
Кузнец отпрянул от гостя, отвернулся и вытер рукою мокрые глаза.
– Леший… – повторил он. – Развел сопли, как девчонка… – Он снова взглянул на Глеба. – Выпьешь олуса? Он у меня знатный. Из ячменя, хмеля и степной полыни.
– Можно, – кивнул Глеб. – Ставр, ты как?
– Я тоже не против, – ответил парень.
– Садитесь за стол, а я принесу кувшин, – распорядился Вакар.
Вскоре все трое сидели за столом и пили хмельной олус, заедая его вяленой рыбой и солеными сухарями. Кузнец пил меньше всех, он, казалось, все еще пребывает в глубоком раздумье. Время от времени Вакар бросал на Глеба быстрые, внимательные взгляды и тут же снова отводил глаза.
Глеб, потягивая терпкий олус, вкратце рассказал кузнецу о своем охотничьем житии-бытии, затем сказал:
– Вакар, когда мы виделись в последний раз, ты обещал мне кое-что сделать.
Кузнец отхлебнул олуса, вытер рот ладонью и сказал:
– Я избавился от перевертня, Глеб.
– Как?
– Утопил его в болоте, как ты и сказал.
– А как насчет камня? Перед тем как сжечь меня, ты забрал у меня камень власти.
– Верно, забрал. – Вакар вздохнул. – Ты велел мне вернуть этот камень в Святилище нелюдей. Но я не сумел его найти.
– И где же камень теперь?
Вакар чуть прищурил свои светлые, глубоко посаженные глаза и ответил:
– В надежном месте.
– Ты отдашь его мне?
Кузнец промолчал, словно не услышал вопроса Глеба.
– А что это такое – камень власти? – поинтересовался, уплетая рыбу, Ставр.
Глеб отхлебнул из кружки, облизнул мокрые губы, покосился на парня и сказал:
– Два года назад я вынул этот камень из священной плиты, расположенной в самом сердце Гиблого места. Вынув его, я сорвал печать, которой несколько сотен лет назад жрецы-нелюди скрепили вход в бездну, и выпустил наружу странный туман. Туман этот породил призрачных тварей.
– Я помню эту историю, – сказал Ставр. – Но я не знал, что это сделал ты.
– Призрачные твари не могли перейти межу, – продолжил свой рассказ Глеб. – Но одному молодому ходоку удалось вынести из Гиблого места чудну́ю вещь под названием «перевертень». А вместе с этой вещью он вынес оттуда и призрачную тварь. Оказавшись в Хлынь-граде, призрачная тварь приняла облик ходока и стала пожирать людей.
– Это я тоже помню, – снова кивнул Ставр.
– Я отнес перевертень обратно в Гиблое место. Прихватил с собой и камень из святилища, чтобы вернуть его жрецам. Но дойти до конца я не сумел. И тогда мою работу взялся доделать кузнец Вакар.
– И он утопил перевертень в болоте, но не сумел вернуть камень в святилище?
– Да.
– Значит, дыра, через которую туман вырвался наружу, все еще открыта?
– Да, – снова ответил Глеб. – Я убил чудовище, которое порождало призрачных тварей. Но, думаю, что несколько тварей еще осталось. Они шляются по Гиблому месту, но, слава богам, не могут выбраться за межу.
– Думаю, это им сильно не нравится, – усмехнулся Ставр. – Но если чудовища больше нет, тогда зачем возвращать камень? А, Первоход?
Глеб нахмурился, но ничего не сказал. За него ответил кузнец:
– Никто не знает, какие еще твари пролезут в наш мир через эту дыру, – сказал он. – Да и жрецы Нуарана не успокоятся, пока Глеб не вернет им камень. Рано или поздно они найдут его.
– Но… – снова начал Ставр, но кузнец его оборвал:
– Хватит вопросов, ходок. – Он снова взглянул на Глеба. – Значит, ты собираешься вернуть камень в святилище?
Глеб усмехнулся.
– Если честно, то до сегодняшнего дня я не думал об этом. Я дал себе слово, что больше не пойду в Гиблое место. Ни под каким предлогом.
– И что же заставило тебя изменить своему слову?
Глеб вздохнул и ответил, заметно помрачнев:
– Я охотился неподалеку от межи. И вдруг услышал зов. Зов шел из Гиблого места. Не знаю, как это толком объяснить. Словно сами деревья что-то мне нашептывали.
– И что же они тебе нашептали?
Глеб поднял взгляд на кузнеца и спокойно проговорил:
– Что надвигается страшная опасность и что я должен остановить ее. Я пытался заткнуть уши, но зов звучал у меня в голове. И тогда я сдался. Однако я поклялся, что не отойду от межи дальше чем на пять верст.
– Пять верст от межи, – зачарованным голосом повторил Ставр. – Это то место, где мы остановились на ночлег.
Глеб кивнул:
– Да. Я успел вовремя, чтобы спасти твою шкуру. Мне повезло: одна из моих старых ловушек уцелела.
Глеб отхлебнул олуса, опустил кружку на стол и вдруг встретился взглядом с кузнецом. Взгляд того был холоден и подозрителен.
– Ты хочешь меня о чем-то спросить? – спокойно осведомился Глеб.
– Да, – ответил кузнец. – Покажи мне свои шрамы.
– Но я уже…
– Не те. Покажи мне шрамы, которые тебе оставила лесная богиня Сорни-Най.
Глеб усмехнулся:
– Ты все еще думаешь, что я оборотень или призрачная тварь?
– Покажи мне шрамы, Первоход. Просто покажи.
Глеб поставил кружку на стол, задрал рукав на правой руке и показал кузнецу аккуратный рядок белесых шрамов, похожих на зарубки.
– Шесть, – тихо проговорил Вакар.
Глеб качнул головой:
– Нет. Седьмой остался. Приглядись и увидишь.
Кузнец пригляделся.
– Да, он на месте. Это из-за того, что я не вернул камень власти жрецам?
– Это была моя задача, Вакар. И я с ней не справился.
– Но седьмой шрам почти выцвел.
– Верно, – кивнул Глеб. – Он выцвел в тот момент, когда ты утопил перевертень в болоте. – Глеб опустил рукав и посмотрел кузнецу в глаза. – Так ты вернешь мне камень власти?
Вакар отвел взгляд и нахмурился. Глеб выждал несколько секунд, затем сухо осведомился:
– Ты решил присвоить его? Но он не принесет тебе счастья, Вакар. Многие уже пробовали.
– Плевать я хотел на камень! – резко проговорил кузнец. – Не он мне нужен!
– Тогда что?
Кузнец снова посмотрел Первоходу в глаза и глухо ответил:
– Ты должен помочь мне, Глеб. Никто больше не сможет, только ты. Ты ведь помнишь мою дочь?
– Да, Вакар, я помню твою дочь.
– А моего внука?
– Я никогда его не видел.
– Но кое-что о нем слышал, верно? – Кузнец вытер ладонью заблестевшие от слез глаза. – Он не так уродлив, как про него говорят. И больше похож на человека, чем на нелюдя. В любом случае, он не сделал никому ничего дурного и не заслуживает пыток.
– Вакар, я…
– Княжьи охоронцы схватили мою дочь и моего внука, – сказал кузнец. – Они держат их в темнице. Они выбивают из нее признание в том, что она сама, сознательно, по доброй воле была с нелюдем и зачала от него ребенка.
На лице Глеба отобразилось удивление.
– Зачем им это?
– Власть ускользает из рук князя. Многие в княжестве поговаривают, что болезнь и война с Голядью сломили его, сделали слабым. И теперь он пытается показать свою силу.
– Пытая девушку и ребенка? – вскинул бровь Глеб.
– В глазах хлынцев мой внук – настоящее чудовище. Он ведь сын одного из предводителей воинства нелюдей.
– Но воинства этого давно нет.
– Верно, нет. Но страх засел в людские души, как заноза, Глеб. Они боятся, что когда-нибудь нелюди вернутся.
Глеб помолчал. Затем тихо спросил:
– Чего же ты хочешь от меня, Вакар?
Кузнец глянул на Глеба угрюмым взглядом.
– Я верну тебе камень, ходок. Но сперва ты найдешь способ освободить их.
Глеб усмехнулся.
– Вакар, но это бессмысленно. Даже если они сбегут, их все равно поймают. Им негде спрятаться.
– Это уже не твоя забота, – угрюмо сказал Вакар. – У меня есть дальние родичи, которые заберут Ольстру и малыша и увезут их туда, где про них никто ничего не знает. Только вытащи их из темницы, Глеб. Вытащи, умоляю!
Глеб задумался. Вакар смотрел на него выжидающе. Ставр, несмотря на явное любопытство, светившееся в его глазах, предпочитал до поры до времени не вмешиваться в разговор Первохода и кузнеца-вещуна.
Наконец Глеб вышел из задумчивости.
– Кто ведет дознание? – спросил он у кузнеца.
– Дознаватель по имени Пырей Крюк, – ответил тот. – Говорят, он очень жесток и ненавидит нелюдей.
Глеб мрачно усмехнулся.
– Хотел бы я посмотреть на того, кто их любит.
Вакар прищурил светлые глаза и, дернув уголками губ, заметил:
– Кажется, я знал одного.
Несколько секунд длилось молчание, потом Глеб облизнул пересохшие губы и парировал спокойным голосом:
– Я любил в Дионе не нелюдя, Вакар. Я любил в ней человека. – Он отодвинул от себя кружку и сказал: – Я сильно устал. В твоем доме найдется для меня кровать?
– Конечно, – кивнул Вакар. – Но что ты решил? Ты поможешь мне вытащить Ольстру и внука из темницы?
Глеб посмотрел на кузнеца холодным взглядом и проронил:
– А разве ты оставил мне выбор?
* * *
– Что значат эти шрамы у него на предплечье? – тихо спросил Ставр, потягивая ольстру.Кузнец усмехнулся.
– Подарок богов. Первоход не может вернуться домой, пока эти шрамы не сойдут.
– А они сходят?
– Когда-то их было десять. Теперь – шесть.
– Семь, – поправил Ставр.
– Седьмой шрам почти не виден. Скоро сойдет и он.
– А что нужно сделать, чтобы очередной шрам сошел? – полюбопытствовал Ставр.
– Пройти через испытание и выйти из него победителем.
– Вот оно что. – Ставр взглянул на спящего Первохода. – Хотел бы я, чтобы у меня были такие же шрамы, – с завистью проговорил он.
– Поссоришься с богами – будут, – мрачно пообещал Вакар. – Думаю, будь на то воля Первохода, он бы с радостью поделился с тобой своими шрамами. – Вакар отхлебнул олуса, заел куском вяленой рыбы и проговорил с набитым ртом: – Глеб сказал, что вы поймали какую-то тварь?
Ставр кивнул:
– Угу.
– И где же она теперь?
– Мы продали ее хозяину Порочного града за десять серебряных дирхемов.
– Вот как. – Кузнец прищурился. – Значит, вы теперь богачи?
Ставр слегка покраснел.
– Если честно, то я не заслужил этих денег, – сказал он. – Первоход спас меня. Это он поймал тварь. Но он не хочет забирать свои деньги.
– Это на него похоже, – согласился Вакар, взялся за кувшин и вновь наполнил кружки олусом.
Полчаса спустя Ставр сидел за столом, подперев рукою щеку и горько о чем-то размышлял.
– Что с тобой, Ставр? – с пьяной хрипотцой спросил Вакар.
Парень шмыгнул носом и ответил дрогнувшим голосом:
– Я привел людей в Гиблое место, но не сумел уберечь их. Тварь убила моих ведо́мых.
– Рано или поздно это случается с каждым ходоком, – изрек кузнец.
– А с Первоходом? С ним такое бывало?
– А как же. – Вакар нахмурился и назидательно изрек: – Гиблое место не прощает ошибок, парень. А ошибаются все.
Ставр вздохнул.
– Не утешай меня, Вакар, – с горечью произнес он. – Я плохой ходок. Если бы не Первоход, тварь растерзала бы и меня. А он… Видел бы ты, как ловко он с ней справился. Первоход никогда ничего не боится, а я… Я часто боюсь.
– Все боятся, парень. Все.
Ставр покачал головой:
– Нет. Глеб не боится. А я так сильно их боюсь… И волколаков, и оборотней… И даже упырей. Они такие… страшные. – Ставр вытер рукою мокрый нос.
Кузнец насмешливо посмотрел на шмыгающего носом парня и сказал:
– Э, парень, да ты, я вижу, поплыл. Ложись-ка спать, Ставр.
– Я не хочу спать.
– Зато я хочу. Да и лучина почти догорела. На печку тебя, уж извини, не пущу. А вот тюфяк дам.
– Я могу и без тюфяка…
– Никаких! – мотнул головой Вакар. Он обнял молодого ходока за плечи, вздохнул по-стариковски и сказал: – Хороший ты парень, Ставр. Только глупый.
– И что ж теперь мне делать? – спросил Ставр.
Кузнец пожал плечами и хмыкнул:
– Да ничего. С Первоходом все умнеют. Поумнеешь и ты. Если только не помрешь по пути.
6
Ночь была глубокая, темная и ветреная. Луну и без того ущербную затянули тучи, и света ее едва хватало для того, чтобы разглядеть собственную вытянутую руку.
Глеб, закутавшись в плащ, шагал к центру города, где, примыкая одной стеной к высокому частоколу, огораживающему княжий двор, располагалась темница, а чуть поодаль от нее – страшный пыточный дом, в котором дознаватели выбивали из узников признания.
Поступь Глеба была легка и упруга. Он чувствовал давно забытое волнение от ощущения неминуемой и смертельной опасности. И, как ни странно, это было приятно. Он словно бы очнулся от спячки и помолодел лет на пять.
Вот и пыточный дом. Глеб откинул полы плаща, одним прыжком, как большая темная птица, перелетел через колья ограды и мягко, по-кошачьи, приземлился на землю. Быстро огляделся. Вокруг было тихо и спокойно.
Глеб поправил на спине кобуру с ольстрой и бесшумно двинулся дальше.
Пырей рослый, широкоплечий, могучий, как скала, посмотрел на стену, нахмурился и устало пробурчал:
– Ну вот. Стену испачкал, дурак. Теперь придется замывать.
Мужик на стуле вытер окровавленную бороду о плечо и взглянул на дознавателя.
– Зря бьешь. Все равно ничего не скажу.
– Не скажешь?
Мужик качнул головой:
– Нет. Ничего не видел, ничего не знаю.
Пырей покачал головой и с досадой заметил:
– Дурак. Полный дурак. Пойми же ты, дурья башка, я помочь тебе хочу.
– Да ну? – Мужик прищурил заплывшие синяками глаза. – И как же это?
Пырей наклонился к мужику и прошептал ему на ухо:
– Расскажешь, кто был с тобой в лабазе, и сделаю тебе послабление.
– Какое? – насторожился мужик. – Избавишь меня от подземелья?
Пырей сдвинул брови и мотнул головой:
– Нет, брат. Этого я тебе обещать не могу.
– В чем же тогда твое послабление?
– А в том, что подельничков твоих я закую в кандалы и брошу в ледяной подвал. Там они и кончатся. А тебя, дурака, я определю в сухую клетку и прикажу давать тебе столько ржаного хлеба, сколько сможешь съесть. А через годик, глядишь, и отпущу. Если, конечно, будешь хорошо себя вести.
Мужик медленно, с натугой усмехнулся. От усилия из его разбитых губ вытекла струйка крови и скрылась в лохматой, побагровевшей бороде.
– Нешто я не знаю, что в подземелье больше года никто не живет, – проговорил мужик с горькой усмешкой.
Пырей вздохнул.
Глеб, закутавшись в плащ, шагал к центру города, где, примыкая одной стеной к высокому частоколу, огораживающему княжий двор, располагалась темница, а чуть поодаль от нее – страшный пыточный дом, в котором дознаватели выбивали из узников признания.
Поступь Глеба была легка и упруга. Он чувствовал давно забытое волнение от ощущения неминуемой и смертельной опасности. И, как ни странно, это было приятно. Он словно бы очнулся от спячки и помолодел лет на пять.
Вот и пыточный дом. Глеб откинул полы плаща, одним прыжком, как большая темная птица, перелетел через колья ограды и мягко, по-кошачьи, приземлился на землю. Быстро огляделся. Вокруг было тихо и спокойно.
Глеб поправил на спине кобуру с ольстрой и бесшумно двинулся дальше.
* * *
Кулак дознавателя Пырея, обмотанный грубой тряпкой, хлестко врезался в челюсть привязанного к лавке чернобородого мужика, одетого в окровавленную, порванную рубаху. Голова мужика мотнулась в сторону, из разбитого рта на стену брызнула кровь.Пырей рослый, широкоплечий, могучий, как скала, посмотрел на стену, нахмурился и устало пробурчал:
– Ну вот. Стену испачкал, дурак. Теперь придется замывать.
Мужик на стуле вытер окровавленную бороду о плечо и взглянул на дознавателя.
– Зря бьешь. Все равно ничего не скажу.
– Не скажешь?
Мужик качнул головой:
– Нет. Ничего не видел, ничего не знаю.
Пырей покачал головой и с досадой заметил:
– Дурак. Полный дурак. Пойми же ты, дурья башка, я помочь тебе хочу.
– Да ну? – Мужик прищурил заплывшие синяками глаза. – И как же это?
Пырей наклонился к мужику и прошептал ему на ухо:
– Расскажешь, кто был с тобой в лабазе, и сделаю тебе послабление.
– Какое? – насторожился мужик. – Избавишь меня от подземелья?
Пырей сдвинул брови и мотнул головой:
– Нет, брат. Этого я тебе обещать не могу.
– В чем же тогда твое послабление?
– А в том, что подельничков твоих я закую в кандалы и брошу в ледяной подвал. Там они и кончатся. А тебя, дурака, я определю в сухую клетку и прикажу давать тебе столько ржаного хлеба, сколько сможешь съесть. А через годик, глядишь, и отпущу. Если, конечно, будешь хорошо себя вести.
Мужик медленно, с натугой усмехнулся. От усилия из его разбитых губ вытекла струйка крови и скрылась в лохматой, побагровевшей бороде.
– Нешто я не знаю, что в подземелье больше года никто не живет, – проговорил мужик с горькой усмешкой.
Пырей вздохнул.