Страница:
Софью удивило замечание княгини – за сохранность сокровищ Гримбургов во время транспортировки и работы выставки призваны отвечать служба охраны и страховые компании, в ее же обязанности входят организационно-административные вопросы.
Луиза-Аврора подняла трубку телефона и сказала в нее:
– Катрин, сообщите месье Новаку, что мы сейчас спустимся в хранилище. – Затем княгиня, по-прежнему игнорируя Софью, сказала сеньору Луардесу: – Драгоценности, хотя номинально и являются собственностью нашего семейства, не могут быть проданы без разрешения парламента. Корона, скипетр и держава, скажу вам по секрету, хранятся во дворце, в потайной бронированной комнате около библиотеки.
– Однако я вчера лицезрел драгоценности короны в ратуше! – изумился директор южноамериканского музея.
Луиза-Аврора рассмеялась:
– О, это одна из уловок! В ратуше выставлены первоклассные копии, частично с подлинными самоцветами, частично со стразами. Корону мой кузен Клод-Ноэль надевает всего несколько раз в год – выступая с речью при открытии и закрытии сессии парламента и во время ежегодного праздника Святого Иоанна, сопровождающегося торжественной литургией в кафедральном соборе. Так что удобно иметь корону под рукой. Впрочем, это же простой золотой обруч с зубцами, который представляет собой в первую очередь историческую ценность. А вот то, что действительно ценно, хранится под землей. Следуйте за мной!
Они вышли из апартаментов и отправились за Луизой-Авророй в соседний зал. Мебель здесь, как, впрочем, и в некоторых других залах, была накрыта чехлами, люстры завернуты в целлофан. Дворец, строившийся и перестраивавшийся на протяжении трех столетий, объединял несколько стилей – от готики до классицизма – и насчитывал почти две тысячи комнат, жилыми из которых было не более двадцати.
Луиза-Аврора подошла к стенному панно, изображавшему пожилого мужчину в седом парике, сияющих доспехах и с пурпурной мантией, сидящего на вздыбленном коне, под копытами которого извивались сарацины.
– Мой пращур великий князь Виктор Второй, – сообщила Луиза-Аврора. – Именно благодаря его храбрости и военному гению княжеству удалось сохранить независимость и не пасть под натиском османских завоевателей.
Софья заметила:
– Ваше высочество, сие батальное полотно изображает не Виктора II, который правил княжеством всего лишь неполных два года и скончался в 1514 году от оспы, а его второго сына и наследника Иоанна Пятого, который, в этом вы правы, был одним из выдающихся правителей Бертрана и защитил его от воинственных рыцарей-мусульман.
Луиза-Аврора прищурилась.
– Милейшая, если мне понадобятся уроки истории, то я не премину воспользоваться вашей помощью. Сеньор Луардес, не соблаговолите ли прочитать, что написано на табличке?
Директор музей, склонившись, пробормотал:
– Его высочество великий князь... Ах, к сожалению, дальше не разобрать!
– Я же говорила, что это и есть Виктор Второй! – зло бросила Луиза-Аврора. – Но не суть важно. Дело в том, что портрет скрывает потайной ход, который раньше соединял дворец и темницу, – так великий князь мог принимать участие в допросе бунтовщиков и государственных преступников, не покидая дворца.
Софья ощутила на себе пристальный взгляд княгини – как будто, говоря о бунтовщиках и государственных преступниках, она имела в виду ее!
– Их высочества могли веселиться на балу, а когда наставало время, покидали своих гостей на полчаса, чтобы спуститься в казематы, где пытали посмевших противиться их воле! – отчеканила Луиза-Аврора. – С начала девятнадцатого века темница не используется, на протяжении многих десятилетий она стояла пустой, а во время Второй мировой войны мой дед Виктор Четвертый укрывал там евреев, подлежащих депортации. Генералы вермахта и не подозревали, что под залами, где в их честь устраивались пышные приемы, обитают, как в небольшом подземном городе, несколько сотен несчастных! В пятидесятые годы из бывшей тюрьмы сделали противоатомный бункер – на случай, если бы сумасшедшие коммунисты, ваши соотечественники, милейшая, – покосилась на Софью княгиня, – решили атаковать Европу континентальными ракетами.
– Ваше высочество, насколько мне известно, бабушка мадемуазель Ноготкофф-Оболенской бежала из России после революции, так что упрекать ее внучку в симпатиях к социалистическому режиму было бы нечестно, – вступился за Софью сеньор Луардес.
Луиза-Аврора, хмыкнув, ответила:
– Кто знает, сеньор директор, кто знает... Сколько волка ни корми...
Она потянула золоченый шнур, висевший в углу, полотно с изображением победы над басурманами отошло в сторону, обнажив металлическую дверь с кодовым замком. Луиза-Аврора набрала длинную комбинацию, и дверь, зашипев, отворилась.
– Только после вас, мадам княгиня, – пропуская первой Луизу-Аврору, сказал директор.
Софья, подойдя к черному проему, из которого тянуло сыростью и холодом, бросила взгляд на табличку, прикрепленную к роскошной раме: «Его высочество великий князь Иоанн V». Так и есть, Луиза-Аврора снова ошиблась, а галантный сеньор Луардес постеснялся заявить ей об этом в глаза.
– Ну что же вы, милейшая? – раздался нетерпеливый голосок княгини. – Пошевеливайтесь, дверь снабжена часовым механизмом и захлопывается ровно через тридцать секунд после того, как была открыта.
Вспыхнул яркий свет, они оказались в крошечном помещении: с одной стороны виднелись двери лифта, с другой – массивная металлическая решетка, а за ней вились истертые ступени, уводившие куда-то вниз.
– Если желаете, милочка, можете прогуляться до самого низа, – ядовито заметила Луиза-Аврора. – Но мы с сеньором Луардесом предпочтем воспользоваться лифтом.
В кабине не было кнопок, но как только двери закрылись, она пришла в движение. От перепада давления у Софьи заложило уши. Спустя десять секунд кабина замерла на месте.
– Мы прибыли, – заявила княгиня, и двери, подчиняясь неведомой команде, распахнулись.
Софья слышала, что под дворцом имеется подземный ход, и в ее воображении он рисовался мрачным помещением со сводчатым потолком, покрытым мхом и плесенью и с которого мерно капает вода, по лабиринту с визгом носятся крысы, а в нишах на ржавых цепях покачиваются почерневшие, затянутые паутиной скелеты.
Она ступила на бетонный пол – стены были выкрашены нежно-сиреневой краской, на потолке гудели вентиляторы, и бункер походил не на декорации к триллеру, а на полицейский участок или больницу.
– Ваше высочество, ваша секретарша доложила мне, что вы и ваши гости прибудете для осмотра драгоценностей, – раздался низкий голос.
Софья заметила высокого мужчину – он был абсолютно лыс, крошечные, глубоко посаженные черные глаза и густые брови придавали ему зловещий вид. Субъект был облачен в элегантный темно-серый костюм.
Он поклонился княгине, и та представила его южноамериканцу:
– Месье Карл Новак, шеф охраны дворца. В его руках – жизнь династии!
Софья отметила странный блеск в глазах начальника охраны. Этот человек показался ей на редкость двуличным и чрезвычайно опасным.
– А это мадемуазель... гм... Ноготкофф-Оболенская, – протянула Луиза-Аврора, даже не поворачиваясь в сторону Софьи. – Она нас... сопровождает.
Карл Новак, протянув девушке руку, смерил ее недобрым, тяжелым взглядом. Софья поежилась – у нее создалось впечатление, что шеф дворцовой охраны внимательно изучает ее. Его глаза, два черных бриллианта, сверкнули и погасли.
– Мадемуазель Ноготкофф-Оболенская является заместителем куратора выставки великокняжеских драгоценностей, – добавила Луиза-Аврора. – Она будет сопровождать месье Луардеса в Эльпараисо, где, как вы знаете, Карл, вскоре откроется выставка этих раритетов ювелирного искусства!
– Я с удовольствием продемонстрирую вам сокровища, которые мне по долгу службу приходится охранять, – с легким наклоном головы произнес Новак. – Я занимаю должность начальника охраны дворца в течение последних восьми лет, и за это время был принят ряд мер, которые обеспечивают не только безопасность великокняжеского семейства, но и сохранность шедевров, которые здесь находятся. Одни только картины, статуи и мебель, что размещены во дворце, застрахованы на многие сотни миллионов. Но самое ценное, уверяю вас, спрятано здесь, под землей, где оно надежнейшим образом защищено от грабителей.
– Неужели никто ни разу не попытался ограбить дворец? – спросил сеньор Луардес.
Они шествовали по бесконечному коридору с великим количеством совершенно одинаковых металлических дверей. Софья заметила видеокамеры, которые наверняка отслеживали каждый их шаг.
– Отчего же, – ответил Новак, – попытки были. В сентябре 1927 года неизвестные, пользуясь отсутствием великокняжеской четы, вынесли из дворца драгоценности на огромную сумму – по слухам, действовали две известные в те годы воровки. Нацисты, оккупировав Бертран, вывезли многие шедевры в Германию, но после окончания войны большая их часть – но, к сожалению, не все! – вернулась на прежнее место. Кое-какие картины до сих пор считаются утраченными. За последние сорок лет из дворца исчезло несколько предметов искусств – вероятнее всего, кто-то из многочисленных слуг попросту прихватил их, желая обеспечить себе прибавку к жалованью. С тех пор как я занял должность главы охраны, подобным инцидентам положен конец – одного из лакеев поймали с поличным, он до сих пор отбывает срок в Святой Берте. Но вы, я полагаю, имеете в виду грандиозные нахальные ограбления, когда воры отключают сигнализацию и выносят сокровища на многие миллионы. Такое в Бертране невозможно!
– Однако если учесть, что драгоценности вскоре покинут Бертран и будут переправлены за океан, – заявила Луиза-Аврора, – то возникает вероятность того, что их могут похитить!
– Клянусь, ваше высочество, в моем музее подобное напрочь исключено! – воскликнул глубоко уязвленный словами княгини сеньор Луардес. – У нас установлена новейшая система защиты, преодолеть которую невозможно.
Карл Новак, остановившись около распределительного щита, раскрыл его, что-то нажал, и часть стены отъехала в сторону.
– Как вы видите, в коридоре сто двадцать дверей, и тот, кто умудрится попасть сюда, не будет иметь представления, за какой из них находятся драгоценности, – сообщил Новак. – Даже взломав все, на что потребуется несколько месяцев упорного труда, он не найдет подлинных сокровищ, там только стекляшки. Вход в хранилище на самом деле располагается именно здесь!
Он поколдовал над металлической дверью, которая оказалась за беззвучно отъехавшей стеной, та распахнулась, и посетители попали в коридор, кишевший подчиненными Новака.
– А здесь грабителей встретят и схватят, – сказал он и направился к огромной круглой двери. – Полтора метра бронированной стали, такую ничем не возьмешь. Чтобы попасть за нее, требуется ввести кодовое слово, два пароля – цифровой и буквенный, дать компьютеру на сравнение отпечаток своего большого пальца...
– А если грабители отрежут его у вас и приложат к сенсору? – спросил опасливо директор из Эльпараисо.
Новак, который последовательно совершал все вышеперечисленные действия, ответил:
– Компьютер изучает не только папиллярные линии, но также и температуру пальца, его положение, угол наклона и так далее – если что-то покажется ему подозрительным, то немедленно взвоют сирены. Но и это еще не все...
Круглая дверь, еле слышно чихнув, открылась. Новак с легкостью потянул ее на себя, гости последовали за ним в небольшую комнату, одна из стен которой представляла собой компьютер самого последнего поколения.
– Даже попав в это помещение, вы будете подвергнуты еще двум проверочным процедурам, – сказал Новак. – И это помимо того, что видеокамеры передают изображение в центр охраны и вероятность того, что вы незамеченными проникнете сюда, равна нулю.
Он подошел к компьютеру, набрал на клавиатуре пароль и пояснил:
– Кодовое слово меняется каждый день, и оно известно всего нескольким персонам, в том числе мне.
– Если что-то с драгоценностями и случится, то найти виновного очень легко! – пошутил сеньор Луардес.
Начальник охраны осклабился и произнес:
– Вы правы! Ну что ж...
Экран компьютера замигал, на нем высветилась надпись: «Доступ разрешен». Стенная панель отошла, обнажив небольшой глаз видеокамеры. Новак, подойдя к ней, прислонил лицо к камере и пояснил:
– Вот наконец-то последняя ступень защиты – компьютер сканирует рисунок моего глазного дна. Он, как и отпечатки пальцев, у каждого индивидуален.
Металлический голос произнес:
– Месье Новак, добро пожаловать в хранилище драгоценностей династии Гримбургов.
– Компьютер узнал меня, – усмехнулся шеф охраны. – В его памяти сохраняется время, а также имя того, кто получает доступ в хранилище.
Стена отъехала в сторону, открывая доступ в комнату, залитую рассеянным светом. И Новак объявил:
– Мы у цели, дамы и господа. Ваше высочество, прошу!
Луиза-Аврора прошествовала в помещение, за ней последовали сеньор Луардес и Софья. Карл Новак замыкал процессию. Едва он переступил порог, дверь быстро задвинулась.
– Если даже бандиты возьмут меня в заложники, – добавил начальник охраны, – и принудят открыть дверь, то, оказавшись в хранилище, они попадут в ловушку – чтобы выйти отсюда, потребуется набрать пароль и позволить компьютеру отсканировать глазное дно.
Софья осмотрелась – она впервые была в хранилище великокняжеских драгоценностей. Ее внимание привлекли несколько стендов: под стеклом сияли и переливались ожерелья, диадемы, браслеты.
Сеньор Луардес пробормотал:
– Потрясающе! Это одно из самых грандиозных собраний драгоценностей, которое я когда-либо видел в своей жизни!
– Гримбурги в семнадцатом веке считались богатейшей династией Старого Света, – промолвила Софья. – Ведь они состоят в родстве с родом Медичи, которые когда-то занимались банковским ремеслом. Насколько мне известно, в те годы великие князья скупали драгоценности, не жалея денег, тем более что в Европе шла Тридцатилетняя война и сокровища можно было приобрести по дешевке.
Луиза-Аврора недовольно заметила:
– Милейшая, в хранилище масса драгоценностей более позднего периода!
Сеньор Луардес, подойдя к одному из стендов, всплеснул руками:
– Что за чудо!
– Золотой столовый сервиз, инкрустированный жемчугом, рубинами и алмазами, – сказал Карл Новак. – Состоит из ста двадцати четырех единиц, был изготовлен в 1598 году к восшествию на престол Александра-Мануэля Гримбурга.
Луиза-Аврора, перехватив инициативу, принялась демонстрировать сокровища, повествуя о том, как они попали к ее предкам. У Софьи заболела голова от сверкания камней и блеска золота.
– Взгляните на ожерелье, изготовленное для великой княгини Доменсцианны, – пригласила Луиза-Аврора. – Таких уникальных изумрудов вы никогда не видели! Моя прапрапрапрабабка надевала его всего два раза, потому что сие колье, как она жаловалась своему супругу, неимоверно тяжелое – еще бы, оно состоит из трехсот семнадцати камней размером от двух до ста семидесяти пяти каратов...
Сеньор Луардес делал отметки в большом блокноте. Софья подошла к одному из стендов – под стеклянным колпаком, на черном бархате, возлежала самая идеальная и огромная жемчужина, которую она когда-либо видела. Оказавшийся рядом Карл Новак пояснил:
– «Ангел», приобретенный великим князем Мишелем-Оноре для своей супруги, русской принцессы Елены Павловны, в 1907 году. Жемчужину обнаружили в раковине на дне Красного моря, она – одна из самых больших в мире! Великому князю пришлось отдать за нее целое состояние!
Новак, приподняв стеклянную пирамиду, двумя пальцами вынул жемчужину и протянул ее Софье. Девушка осторожно взяла ее: «Ангел» имел грушевидную форму и отливал нежно-розоватым оттенком.
– Представляете, сколько в мире людей, готовых ради подобной вещицы перерезать горло доброму десятку человек? – произнес внезапно Карл Новак. В его темных глазах сверкнул дьявольский огонь.
– Месье, – спросила Софья, – а вас не пугает ежедневно видеть все эти бесценные сокровища?
Шеф охраны рассмеялся:
– Я давно перестал думать о том, сколько стоит тот или иной экспонат. Для меня все эти прелестные украшения – не более чем часть интерьера.
Софья уловила в словах Новака фальшивые нотки. Она слышала о том, что люди, работающие на монетном дворе, привыкают к тому, что имеют дело с банкнотами, да и она сама никогда не задумывалась над тем, что в музее изящных искусств выставлены картины стоимостью в миллионы. Однако Карл Новак...
Она видела, с каким благоговением он держал в руке жемчужину, как сияли его глаза, когда он дотрагивался до ожерелья или диадемы. Нет, нет, начальник охраны явно лукавит: драгоценности не дают ему покоя, они будоражат его душу!
Сеньор Луардес, насытившись экскурсией по хранилищу, заявил:
– Ваше высочество, благодарю вас за то, что мне была предоставлена возможность осмотреть семейные реликвии. Я более чем уверен, что выставка в Эльпараисо станет международной сенсацией! Моя страна, как вам известно, является одним из мировых экспортеров изумрудов, однако таких великолепных драгоценностей в Коста-Бьянке нет!
Карл Новак вывел посетителей из помещения и проводил наверх, во дворец. Директор латиноамериканского музея никак не мог успокоиться и непрерывно исторгал комплименты. Луиза-Аврора, мило попрощавшись с ним, велела начальнику охраны последовать за ней в кабинет.
Когда за ними закрылась дверь, Луиза-Аврора произнесла:
– Что ты скажешь, Карл?
– Уверен, что выбор сделан как нельзя лучше, – ответил начальник охраны. – Она не произвела на меня впечатления особо умной особы.
– Эта русская княжна сидит у меня в печенках! – в сердцах воскликнула Луиза-Аврора. – Я буду спать намного спокойнее, зная, что она больше не работает в Бертране!
Новак, подойдя к княгине, притянул ее к себе и поцеловал. Луиза-Аврора обвила его шею руками и прошептала:
– Карл, каждый раз, когда я вижу фамильные драгоценности, то думаю об одном: почему, если они формально принадлежат моему семейству, я не имею права ни на один, даже самый крошечный, камешек?
– Скоро все изменится, – ответил Карл Новак. – Если бы ты знала, Луиза, сколько планов по похищению драгоценностей я разработал, но ни один из них не увенчался бы успехом. Похитить сокровища Гримбургов из подземного бункера невозможно! И даже если это произойдет, то я автоматически попаду в поле зрения полиции!
Луиза-Аврора высвободилась из объятий Новака.
– Ты был прав, когда сказал, что похищение должно произойти за пределами княжества. Коста-Бьянка как нельзя лучше подходит для этого: южноамериканская республика, которой правит военная хунта. Мне стоило больших трудов убедить Клода-Ноэля и в особенности его матушку, мою тетку Беатриссу, дать согласие на отправку драгоценностей в Эльпараисо. Они и не подозревают, что никогда больше не увидят сокровищ! Карл, ты сказал, что у тебя уже имеется несколько клиентов, которые проявили интерес к драгоценностям Гримбургов?
– Так и есть, – подтвердил Новак. – Мы не сможем продать их на аукционе, но найдется масса богатеев, готовых отвалить за них небывалые суммы.
Луиза-Аврора наморщила лоб и в раздражении заметила:
– Меня бесит, что Эстелла хочет получить свою долю. Я и не подозревала, что мадам директриса такая жадная!
– Не стоит экономить, – промурлыкал Новак. – Эстелла спесивая и глупая, с ней нужно быть начеку. Однако ей удалось сделать так, чтобы маленькая Софи заняла должность ее заместительницы. Эстелла понимает, что ответственность за похищение драгоценностей в Эльпараисо ляжет в том числе на куратора выставки.
– В нашем случае наказание понесет один-единственный человек – негодница Софья Ноготкофф-Оболенская, – отчеканила Луиза-Аврора. – Когда мы получим деньги за драгоценности, то я наконец-то смогу уехать из Бертрана, этой деревни! Но ты уверен, что девчонка не сумеет доказать свою невиновность?
Новак кивнул:
– Даже при большом желании у Софьи это не получится! Ведь бедняжка скончается, а мертвые, как известно, не особенно разговорчивы. Драгоценности исчезнут, все улики будут указывать на то, что маленькая княжна способствовала их похищению. Полиция закроет дело!
Луиза-Аврора, поведя плечами, осторожно спросила:
– Карл, а ты уверен, что убийство... Софья вызывает у меня изжогу, и все же... Как ты думаешь, имеется ли возможность провернуть все... ммм... без крови?
Начальник охраны дворца, сверкнув глазами, ответил:
– Софья должна умереть! Живая, она представляет для нас опасность, девочка, попав в руки полиции, вывалит ворох информации, и кое-кто сможет докопаться до истины. А вот когда они наткнутся на хладное тело юной княжны, то не смогут ничего перепроверить.
– Наверное, ты прав, – ответила с сомнением Луиза-Аврора. – А кто займется этим? Я имею в виду ликвидацию Софьи...
– Всему свое время, – загадочно ответил Карл Новак. – Дорогая, уверяю, тебе совсем необязательно вникать во все подробности предстоящего грандиозного похищения великокняжеских драгоценностей. Ты ведь доверяешь мне?
– Конечно, Карл, я тебе доверяю! – произнесла княгиня.
Луиза-Аврора сделалась любовницей Новака около двух лет назад. Она восхищалась Карлом и боялась его. Как-то он обмолвился, что убил человека, пытавшегося помешать его планам. С такими людьми, как Новак, шутить крайне опасно. Луиза-Аврора знала, что находится в полной от него зависимости.
Новак подтолкнул ее к кожаному дивану. Луиза-Аврора подумала о том, что вскоре Софье Ноготкофф-Оболенской придется умереть. Что ж, она – неизбежная жертва. Кто-то же должен расплачиваться за преступление, замышленное и совершенное ими: Луизой-Авророй Гримбург и Карлом Новаком.
Телефон на столе княгини зазвонил, Луиза-Аврора попыталась подняться с дивана, но Карл Новак грубо удержал ее.
– А сейчас, дорогая, ты доставишь мне удовольствие, – заявил он. – Ну, приступай!
Новаку льстило, что его любовницей является кузина великого князя. Об их связи никто не знал. Карл понимал, что никогда не сможет стать супругом Луизы-Авроры. Собственно, он к этому и не стремился, в его жизни определяющим было одно – стремление к власти. Завладев драгоценностями Гримбургов, он получит ее и сможет воплотить в жизнь те планы, которые не давали ему покоя уже многие годы.
– Карл остался доволен твоим выбором.
Фраза означала одно: с этого момента жить Софье Ноготкофф-Оболенской оставалось всего несколько дней.
Эстелла, воспрянув духом, чрезвычайно любезно встретила свою заместительницу и южноамериканского директора. Тот фонтанировал эмоциями, восхищаясь драгоценностями, которые предстояло вывезти в Эльпараисо.
– Софья, на сегодня можете быть свободны, – произнесла Эстелла фон Лаутербах. – Надеюсь, состояние здоровья вашей бабушки позволит вам отправиться в Коста-Бьянку?
Узнав о том, что старая княгиня оказалась в мемориальной клинике с подозрением на инфаркт, Эстелла по-настоящему испугалась: если бабка умрет или, что еще хуже, ее разобьет паралич, то Софья, верная любящая внучка, останется в Бертране, и все усилия пойдут прахом. На то, чтобы найти замену, понадобится время, а его не было! Однако, побеседовав с лечащим врачом старухи, Эстелла успокоилась. Несмотря на преклонный возраст, Елизавета Ноготкофф-Оболенская чувствовала себя приемлемо и, к радости директрисы, настаивала на том, чтобы внучка полетела в Коста-Бьянку.
– Мадам, бабушка идет на поправку, и она уверила меня, что лучшим лекарством для нее будут мои фотографии в газетах с выставки в Эльпараисо, – ответила Софья.
Эстелла тонко улыбнулась. Эта дурочка и не представляет, что репортажи, в которых она будет фигурировать как главная героиня, будут совсем иного рода, чем думает старая княгиня.
– Сеньор Луардес, вы хотели обсудить со мной кое-какие аспекты освещения в прессе предстоящей выставки, а также утвердить окончательный список тех драгоценностей, которые подлежат транспортировке в Южную Америку, – сказала Эстелла. – Вы же знаете, что даже с учетом того, что выставка находится под патронатом ее высочества Луизы-Авроры, необходимо соблюдать массу формальностей и получить неимоверное количество разрешений на вывоз раритетов за границу...
Софья, обрадовавшись тому, что ее рабочий день подошел к завершению, распрощалась. Впереди было воскресенье, а затем ее ожидала поездка в Коста-Бьянку. Вернувшись домой, девушка наткнулась на полицейскую машину и неотложку. Из подъезда на носилках вынесли кого-то, с головой накрытого белой простыней.
– Что случилось, мадам? – предчувствуя неладное, спросила Софья у одной из соседок.
Та словоохотливо пояснила:
– Оливия Нивуа, бедняжка, утонула в ванне! Ее кошка не давала мне покоя, всю ночь мяукала и выла, Оливия не отвечала ни на телефонные звонки, ни на стук в дверь. А племянник, который прибыл час назад, обнаружил тетю бездыханной. Что за судьба!
Луиза-Аврора подняла трубку телефона и сказала в нее:
– Катрин, сообщите месье Новаку, что мы сейчас спустимся в хранилище. – Затем княгиня, по-прежнему игнорируя Софью, сказала сеньору Луардесу: – Драгоценности, хотя номинально и являются собственностью нашего семейства, не могут быть проданы без разрешения парламента. Корона, скипетр и держава, скажу вам по секрету, хранятся во дворце, в потайной бронированной комнате около библиотеки.
– Однако я вчера лицезрел драгоценности короны в ратуше! – изумился директор южноамериканского музея.
Луиза-Аврора рассмеялась:
– О, это одна из уловок! В ратуше выставлены первоклассные копии, частично с подлинными самоцветами, частично со стразами. Корону мой кузен Клод-Ноэль надевает всего несколько раз в год – выступая с речью при открытии и закрытии сессии парламента и во время ежегодного праздника Святого Иоанна, сопровождающегося торжественной литургией в кафедральном соборе. Так что удобно иметь корону под рукой. Впрочем, это же простой золотой обруч с зубцами, который представляет собой в первую очередь историческую ценность. А вот то, что действительно ценно, хранится под землей. Следуйте за мной!
Они вышли из апартаментов и отправились за Луизой-Авророй в соседний зал. Мебель здесь, как, впрочем, и в некоторых других залах, была накрыта чехлами, люстры завернуты в целлофан. Дворец, строившийся и перестраивавшийся на протяжении трех столетий, объединял несколько стилей – от готики до классицизма – и насчитывал почти две тысячи комнат, жилыми из которых было не более двадцати.
Луиза-Аврора подошла к стенному панно, изображавшему пожилого мужчину в седом парике, сияющих доспехах и с пурпурной мантией, сидящего на вздыбленном коне, под копытами которого извивались сарацины.
– Мой пращур великий князь Виктор Второй, – сообщила Луиза-Аврора. – Именно благодаря его храбрости и военному гению княжеству удалось сохранить независимость и не пасть под натиском османских завоевателей.
Софья заметила:
– Ваше высочество, сие батальное полотно изображает не Виктора II, который правил княжеством всего лишь неполных два года и скончался в 1514 году от оспы, а его второго сына и наследника Иоанна Пятого, который, в этом вы правы, был одним из выдающихся правителей Бертрана и защитил его от воинственных рыцарей-мусульман.
Луиза-Аврора прищурилась.
– Милейшая, если мне понадобятся уроки истории, то я не премину воспользоваться вашей помощью. Сеньор Луардес, не соблаговолите ли прочитать, что написано на табличке?
Директор музей, склонившись, пробормотал:
– Его высочество великий князь... Ах, к сожалению, дальше не разобрать!
– Я же говорила, что это и есть Виктор Второй! – зло бросила Луиза-Аврора. – Но не суть важно. Дело в том, что портрет скрывает потайной ход, который раньше соединял дворец и темницу, – так великий князь мог принимать участие в допросе бунтовщиков и государственных преступников, не покидая дворца.
Софья ощутила на себе пристальный взгляд княгини – как будто, говоря о бунтовщиках и государственных преступниках, она имела в виду ее!
– Их высочества могли веселиться на балу, а когда наставало время, покидали своих гостей на полчаса, чтобы спуститься в казематы, где пытали посмевших противиться их воле! – отчеканила Луиза-Аврора. – С начала девятнадцатого века темница не используется, на протяжении многих десятилетий она стояла пустой, а во время Второй мировой войны мой дед Виктор Четвертый укрывал там евреев, подлежащих депортации. Генералы вермахта и не подозревали, что под залами, где в их честь устраивались пышные приемы, обитают, как в небольшом подземном городе, несколько сотен несчастных! В пятидесятые годы из бывшей тюрьмы сделали противоатомный бункер – на случай, если бы сумасшедшие коммунисты, ваши соотечественники, милейшая, – покосилась на Софью княгиня, – решили атаковать Европу континентальными ракетами.
– Ваше высочество, насколько мне известно, бабушка мадемуазель Ноготкофф-Оболенской бежала из России после революции, так что упрекать ее внучку в симпатиях к социалистическому режиму было бы нечестно, – вступился за Софью сеньор Луардес.
Луиза-Аврора, хмыкнув, ответила:
– Кто знает, сеньор директор, кто знает... Сколько волка ни корми...
Она потянула золоченый шнур, висевший в углу, полотно с изображением победы над басурманами отошло в сторону, обнажив металлическую дверь с кодовым замком. Луиза-Аврора набрала длинную комбинацию, и дверь, зашипев, отворилась.
– Только после вас, мадам княгиня, – пропуская первой Луизу-Аврору, сказал директор.
Софья, подойдя к черному проему, из которого тянуло сыростью и холодом, бросила взгляд на табличку, прикрепленную к роскошной раме: «Его высочество великий князь Иоанн V». Так и есть, Луиза-Аврора снова ошиблась, а галантный сеньор Луардес постеснялся заявить ей об этом в глаза.
– Ну что же вы, милейшая? – раздался нетерпеливый голосок княгини. – Пошевеливайтесь, дверь снабжена часовым механизмом и захлопывается ровно через тридцать секунд после того, как была открыта.
Вспыхнул яркий свет, они оказались в крошечном помещении: с одной стороны виднелись двери лифта, с другой – массивная металлическая решетка, а за ней вились истертые ступени, уводившие куда-то вниз.
– Если желаете, милочка, можете прогуляться до самого низа, – ядовито заметила Луиза-Аврора. – Но мы с сеньором Луардесом предпочтем воспользоваться лифтом.
В кабине не было кнопок, но как только двери закрылись, она пришла в движение. От перепада давления у Софьи заложило уши. Спустя десять секунд кабина замерла на месте.
– Мы прибыли, – заявила княгиня, и двери, подчиняясь неведомой команде, распахнулись.
Софья слышала, что под дворцом имеется подземный ход, и в ее воображении он рисовался мрачным помещением со сводчатым потолком, покрытым мхом и плесенью и с которого мерно капает вода, по лабиринту с визгом носятся крысы, а в нишах на ржавых цепях покачиваются почерневшие, затянутые паутиной скелеты.
Она ступила на бетонный пол – стены были выкрашены нежно-сиреневой краской, на потолке гудели вентиляторы, и бункер походил не на декорации к триллеру, а на полицейский участок или больницу.
– Ваше высочество, ваша секретарша доложила мне, что вы и ваши гости прибудете для осмотра драгоценностей, – раздался низкий голос.
Софья заметила высокого мужчину – он был абсолютно лыс, крошечные, глубоко посаженные черные глаза и густые брови придавали ему зловещий вид. Субъект был облачен в элегантный темно-серый костюм.
Он поклонился княгине, и та представила его южноамериканцу:
– Месье Карл Новак, шеф охраны дворца. В его руках – жизнь династии!
Софья отметила странный блеск в глазах начальника охраны. Этот человек показался ей на редкость двуличным и чрезвычайно опасным.
– А это мадемуазель... гм... Ноготкофф-Оболенская, – протянула Луиза-Аврора, даже не поворачиваясь в сторону Софьи. – Она нас... сопровождает.
Карл Новак, протянув девушке руку, смерил ее недобрым, тяжелым взглядом. Софья поежилась – у нее создалось впечатление, что шеф дворцовой охраны внимательно изучает ее. Его глаза, два черных бриллианта, сверкнули и погасли.
– Мадемуазель Ноготкофф-Оболенская является заместителем куратора выставки великокняжеских драгоценностей, – добавила Луиза-Аврора. – Она будет сопровождать месье Луардеса в Эльпараисо, где, как вы знаете, Карл, вскоре откроется выставка этих раритетов ювелирного искусства!
– Я с удовольствием продемонстрирую вам сокровища, которые мне по долгу службу приходится охранять, – с легким наклоном головы произнес Новак. – Я занимаю должность начальника охраны дворца в течение последних восьми лет, и за это время был принят ряд мер, которые обеспечивают не только безопасность великокняжеского семейства, но и сохранность шедевров, которые здесь находятся. Одни только картины, статуи и мебель, что размещены во дворце, застрахованы на многие сотни миллионов. Но самое ценное, уверяю вас, спрятано здесь, под землей, где оно надежнейшим образом защищено от грабителей.
– Неужели никто ни разу не попытался ограбить дворец? – спросил сеньор Луардес.
Они шествовали по бесконечному коридору с великим количеством совершенно одинаковых металлических дверей. Софья заметила видеокамеры, которые наверняка отслеживали каждый их шаг.
– Отчего же, – ответил Новак, – попытки были. В сентябре 1927 года неизвестные, пользуясь отсутствием великокняжеской четы, вынесли из дворца драгоценности на огромную сумму – по слухам, действовали две известные в те годы воровки. Нацисты, оккупировав Бертран, вывезли многие шедевры в Германию, но после окончания войны большая их часть – но, к сожалению, не все! – вернулась на прежнее место. Кое-какие картины до сих пор считаются утраченными. За последние сорок лет из дворца исчезло несколько предметов искусств – вероятнее всего, кто-то из многочисленных слуг попросту прихватил их, желая обеспечить себе прибавку к жалованью. С тех пор как я занял должность главы охраны, подобным инцидентам положен конец – одного из лакеев поймали с поличным, он до сих пор отбывает срок в Святой Берте. Но вы, я полагаю, имеете в виду грандиозные нахальные ограбления, когда воры отключают сигнализацию и выносят сокровища на многие миллионы. Такое в Бертране невозможно!
– Однако если учесть, что драгоценности вскоре покинут Бертран и будут переправлены за океан, – заявила Луиза-Аврора, – то возникает вероятность того, что их могут похитить!
– Клянусь, ваше высочество, в моем музее подобное напрочь исключено! – воскликнул глубоко уязвленный словами княгини сеньор Луардес. – У нас установлена новейшая система защиты, преодолеть которую невозможно.
Карл Новак, остановившись около распределительного щита, раскрыл его, что-то нажал, и часть стены отъехала в сторону.
– Как вы видите, в коридоре сто двадцать дверей, и тот, кто умудрится попасть сюда, не будет иметь представления, за какой из них находятся драгоценности, – сообщил Новак. – Даже взломав все, на что потребуется несколько месяцев упорного труда, он не найдет подлинных сокровищ, там только стекляшки. Вход в хранилище на самом деле располагается именно здесь!
Он поколдовал над металлической дверью, которая оказалась за беззвучно отъехавшей стеной, та распахнулась, и посетители попали в коридор, кишевший подчиненными Новака.
– А здесь грабителей встретят и схватят, – сказал он и направился к огромной круглой двери. – Полтора метра бронированной стали, такую ничем не возьмешь. Чтобы попасть за нее, требуется ввести кодовое слово, два пароля – цифровой и буквенный, дать компьютеру на сравнение отпечаток своего большого пальца...
– А если грабители отрежут его у вас и приложат к сенсору? – спросил опасливо директор из Эльпараисо.
Новак, который последовательно совершал все вышеперечисленные действия, ответил:
– Компьютер изучает не только папиллярные линии, но также и температуру пальца, его положение, угол наклона и так далее – если что-то покажется ему подозрительным, то немедленно взвоют сирены. Но и это еще не все...
Круглая дверь, еле слышно чихнув, открылась. Новак с легкостью потянул ее на себя, гости последовали за ним в небольшую комнату, одна из стен которой представляла собой компьютер самого последнего поколения.
– Даже попав в это помещение, вы будете подвергнуты еще двум проверочным процедурам, – сказал Новак. – И это помимо того, что видеокамеры передают изображение в центр охраны и вероятность того, что вы незамеченными проникнете сюда, равна нулю.
Он подошел к компьютеру, набрал на клавиатуре пароль и пояснил:
– Кодовое слово меняется каждый день, и оно известно всего нескольким персонам, в том числе мне.
– Если что-то с драгоценностями и случится, то найти виновного очень легко! – пошутил сеньор Луардес.
Начальник охраны осклабился и произнес:
– Вы правы! Ну что ж...
Экран компьютера замигал, на нем высветилась надпись: «Доступ разрешен». Стенная панель отошла, обнажив небольшой глаз видеокамеры. Новак, подойдя к ней, прислонил лицо к камере и пояснил:
– Вот наконец-то последняя ступень защиты – компьютер сканирует рисунок моего глазного дна. Он, как и отпечатки пальцев, у каждого индивидуален.
Металлический голос произнес:
– Месье Новак, добро пожаловать в хранилище драгоценностей династии Гримбургов.
– Компьютер узнал меня, – усмехнулся шеф охраны. – В его памяти сохраняется время, а также имя того, кто получает доступ в хранилище.
Стена отъехала в сторону, открывая доступ в комнату, залитую рассеянным светом. И Новак объявил:
– Мы у цели, дамы и господа. Ваше высочество, прошу!
Луиза-Аврора прошествовала в помещение, за ней последовали сеньор Луардес и Софья. Карл Новак замыкал процессию. Едва он переступил порог, дверь быстро задвинулась.
– Если даже бандиты возьмут меня в заложники, – добавил начальник охраны, – и принудят открыть дверь, то, оказавшись в хранилище, они попадут в ловушку – чтобы выйти отсюда, потребуется набрать пароль и позволить компьютеру отсканировать глазное дно.
Софья осмотрелась – она впервые была в хранилище великокняжеских драгоценностей. Ее внимание привлекли несколько стендов: под стеклом сияли и переливались ожерелья, диадемы, браслеты.
Сеньор Луардес пробормотал:
– Потрясающе! Это одно из самых грандиозных собраний драгоценностей, которое я когда-либо видел в своей жизни!
– Гримбурги в семнадцатом веке считались богатейшей династией Старого Света, – промолвила Софья. – Ведь они состоят в родстве с родом Медичи, которые когда-то занимались банковским ремеслом. Насколько мне известно, в те годы великие князья скупали драгоценности, не жалея денег, тем более что в Европе шла Тридцатилетняя война и сокровища можно было приобрести по дешевке.
Луиза-Аврора недовольно заметила:
– Милейшая, в хранилище масса драгоценностей более позднего периода!
Сеньор Луардес, подойдя к одному из стендов, всплеснул руками:
– Что за чудо!
– Золотой столовый сервиз, инкрустированный жемчугом, рубинами и алмазами, – сказал Карл Новак. – Состоит из ста двадцати четырех единиц, был изготовлен в 1598 году к восшествию на престол Александра-Мануэля Гримбурга.
Луиза-Аврора, перехватив инициативу, принялась демонстрировать сокровища, повествуя о том, как они попали к ее предкам. У Софьи заболела голова от сверкания камней и блеска золота.
– Взгляните на ожерелье, изготовленное для великой княгини Доменсцианны, – пригласила Луиза-Аврора. – Таких уникальных изумрудов вы никогда не видели! Моя прапрапрапрабабка надевала его всего два раза, потому что сие колье, как она жаловалась своему супругу, неимоверно тяжелое – еще бы, оно состоит из трехсот семнадцати камней размером от двух до ста семидесяти пяти каратов...
Сеньор Луардес делал отметки в большом блокноте. Софья подошла к одному из стендов – под стеклянным колпаком, на черном бархате, возлежала самая идеальная и огромная жемчужина, которую она когда-либо видела. Оказавшийся рядом Карл Новак пояснил:
– «Ангел», приобретенный великим князем Мишелем-Оноре для своей супруги, русской принцессы Елены Павловны, в 1907 году. Жемчужину обнаружили в раковине на дне Красного моря, она – одна из самых больших в мире! Великому князю пришлось отдать за нее целое состояние!
Новак, приподняв стеклянную пирамиду, двумя пальцами вынул жемчужину и протянул ее Софье. Девушка осторожно взяла ее: «Ангел» имел грушевидную форму и отливал нежно-розоватым оттенком.
– Представляете, сколько в мире людей, готовых ради подобной вещицы перерезать горло доброму десятку человек? – произнес внезапно Карл Новак. В его темных глазах сверкнул дьявольский огонь.
– Месье, – спросила Софья, – а вас не пугает ежедневно видеть все эти бесценные сокровища?
Шеф охраны рассмеялся:
– Я давно перестал думать о том, сколько стоит тот или иной экспонат. Для меня все эти прелестные украшения – не более чем часть интерьера.
Софья уловила в словах Новака фальшивые нотки. Она слышала о том, что люди, работающие на монетном дворе, привыкают к тому, что имеют дело с банкнотами, да и она сама никогда не задумывалась над тем, что в музее изящных искусств выставлены картины стоимостью в миллионы. Однако Карл Новак...
Она видела, с каким благоговением он держал в руке жемчужину, как сияли его глаза, когда он дотрагивался до ожерелья или диадемы. Нет, нет, начальник охраны явно лукавит: драгоценности не дают ему покоя, они будоражат его душу!
Сеньор Луардес, насытившись экскурсией по хранилищу, заявил:
– Ваше высочество, благодарю вас за то, что мне была предоставлена возможность осмотреть семейные реликвии. Я более чем уверен, что выставка в Эльпараисо станет международной сенсацией! Моя страна, как вам известно, является одним из мировых экспортеров изумрудов, однако таких великолепных драгоценностей в Коста-Бьянке нет!
Карл Новак вывел посетителей из помещения и проводил наверх, во дворец. Директор латиноамериканского музея никак не мог успокоиться и непрерывно исторгал комплименты. Луиза-Аврора, мило попрощавшись с ним, велела начальнику охраны последовать за ней в кабинет.
Когда за ними закрылась дверь, Луиза-Аврора произнесла:
– Что ты скажешь, Карл?
– Уверен, что выбор сделан как нельзя лучше, – ответил начальник охраны. – Она не произвела на меня впечатления особо умной особы.
– Эта русская княжна сидит у меня в печенках! – в сердцах воскликнула Луиза-Аврора. – Я буду спать намного спокойнее, зная, что она больше не работает в Бертране!
Новак, подойдя к княгине, притянул ее к себе и поцеловал. Луиза-Аврора обвила его шею руками и прошептала:
– Карл, каждый раз, когда я вижу фамильные драгоценности, то думаю об одном: почему, если они формально принадлежат моему семейству, я не имею права ни на один, даже самый крошечный, камешек?
– Скоро все изменится, – ответил Карл Новак. – Если бы ты знала, Луиза, сколько планов по похищению драгоценностей я разработал, но ни один из них не увенчался бы успехом. Похитить сокровища Гримбургов из подземного бункера невозможно! И даже если это произойдет, то я автоматически попаду в поле зрения полиции!
Луиза-Аврора высвободилась из объятий Новака.
– Ты был прав, когда сказал, что похищение должно произойти за пределами княжества. Коста-Бьянка как нельзя лучше подходит для этого: южноамериканская республика, которой правит военная хунта. Мне стоило больших трудов убедить Клода-Ноэля и в особенности его матушку, мою тетку Беатриссу, дать согласие на отправку драгоценностей в Эльпараисо. Они и не подозревают, что никогда больше не увидят сокровищ! Карл, ты сказал, что у тебя уже имеется несколько клиентов, которые проявили интерес к драгоценностям Гримбургов?
– Так и есть, – подтвердил Новак. – Мы не сможем продать их на аукционе, но найдется масса богатеев, готовых отвалить за них небывалые суммы.
Луиза-Аврора наморщила лоб и в раздражении заметила:
– Меня бесит, что Эстелла хочет получить свою долю. Я и не подозревала, что мадам директриса такая жадная!
– Не стоит экономить, – промурлыкал Новак. – Эстелла спесивая и глупая, с ней нужно быть начеку. Однако ей удалось сделать так, чтобы маленькая Софи заняла должность ее заместительницы. Эстелла понимает, что ответственность за похищение драгоценностей в Эльпараисо ляжет в том числе на куратора выставки.
– В нашем случае наказание понесет один-единственный человек – негодница Софья Ноготкофф-Оболенская, – отчеканила Луиза-Аврора. – Когда мы получим деньги за драгоценности, то я наконец-то смогу уехать из Бертрана, этой деревни! Но ты уверен, что девчонка не сумеет доказать свою невиновность?
Новак кивнул:
– Даже при большом желании у Софьи это не получится! Ведь бедняжка скончается, а мертвые, как известно, не особенно разговорчивы. Драгоценности исчезнут, все улики будут указывать на то, что маленькая княжна способствовала их похищению. Полиция закроет дело!
Луиза-Аврора, поведя плечами, осторожно спросила:
– Карл, а ты уверен, что убийство... Софья вызывает у меня изжогу, и все же... Как ты думаешь, имеется ли возможность провернуть все... ммм... без крови?
Начальник охраны дворца, сверкнув глазами, ответил:
– Софья должна умереть! Живая, она представляет для нас опасность, девочка, попав в руки полиции, вывалит ворох информации, и кое-кто сможет докопаться до истины. А вот когда они наткнутся на хладное тело юной княжны, то не смогут ничего перепроверить.
– Наверное, ты прав, – ответила с сомнением Луиза-Аврора. – А кто займется этим? Я имею в виду ликвидацию Софьи...
– Всему свое время, – загадочно ответил Карл Новак. – Дорогая, уверяю, тебе совсем необязательно вникать во все подробности предстоящего грандиозного похищения великокняжеских драгоценностей. Ты ведь доверяешь мне?
– Конечно, Карл, я тебе доверяю! – произнесла княгиня.
Луиза-Аврора сделалась любовницей Новака около двух лет назад. Она восхищалась Карлом и боялась его. Как-то он обмолвился, что убил человека, пытавшегося помешать его планам. С такими людьми, как Новак, шутить крайне опасно. Луиза-Аврора знала, что находится в полной от него зависимости.
Новак подтолкнул ее к кожаному дивану. Луиза-Аврора подумала о том, что вскоре Софье Ноготкофф-Оболенской придется умереть. Что ж, она – неизбежная жертва. Кто-то же должен расплачиваться за преступление, замышленное и совершенное ими: Луизой-Авророй Гримбург и Карлом Новаком.
Телефон на столе княгини зазвонил, Луиза-Аврора попыталась подняться с дивана, но Карл Новак грубо удержал ее.
– А сейчас, дорогая, ты доставишь мне удовольствие, – заявил он. – Ну, приступай!
Новаку льстило, что его любовницей является кузина великого князя. Об их связи никто не знал. Карл понимал, что никогда не сможет стать супругом Луизы-Авроры. Собственно, он к этому и не стремился, в его жизни определяющим было одно – стремление к власти. Завладев драгоценностями Гримбургов, он получит ее и сможет воплотить в жизнь те планы, которые не давали ему покоя уже многие годы.
* * *
Софья вернулась с сеньором Луардесом в музей изящных искусств, где их ожидала Эстелла. Та несколько раз звонила во дворец, пытаясь узнать у Луизы-Авроры, как все прошло, но та не брала трубку. Наконец-то княгиня соизволила объявиться. В туманных фразах (телефонная линия была надежной, но кто знает?) она обрисовала ситуацию и добавила:– Карл остался доволен твоим выбором.
Фраза означала одно: с этого момента жить Софье Ноготкофф-Оболенской оставалось всего несколько дней.
Эстелла, воспрянув духом, чрезвычайно любезно встретила свою заместительницу и южноамериканского директора. Тот фонтанировал эмоциями, восхищаясь драгоценностями, которые предстояло вывезти в Эльпараисо.
– Софья, на сегодня можете быть свободны, – произнесла Эстелла фон Лаутербах. – Надеюсь, состояние здоровья вашей бабушки позволит вам отправиться в Коста-Бьянку?
Узнав о том, что старая княгиня оказалась в мемориальной клинике с подозрением на инфаркт, Эстелла по-настоящему испугалась: если бабка умрет или, что еще хуже, ее разобьет паралич, то Софья, верная любящая внучка, останется в Бертране, и все усилия пойдут прахом. На то, чтобы найти замену, понадобится время, а его не было! Однако, побеседовав с лечащим врачом старухи, Эстелла успокоилась. Несмотря на преклонный возраст, Елизавета Ноготкофф-Оболенская чувствовала себя приемлемо и, к радости директрисы, настаивала на том, чтобы внучка полетела в Коста-Бьянку.
– Мадам, бабушка идет на поправку, и она уверила меня, что лучшим лекарством для нее будут мои фотографии в газетах с выставки в Эльпараисо, – ответила Софья.
Эстелла тонко улыбнулась. Эта дурочка и не представляет, что репортажи, в которых она будет фигурировать как главная героиня, будут совсем иного рода, чем думает старая княгиня.
– Сеньор Луардес, вы хотели обсудить со мной кое-какие аспекты освещения в прессе предстоящей выставки, а также утвердить окончательный список тех драгоценностей, которые подлежат транспортировке в Южную Америку, – сказала Эстелла. – Вы же знаете, что даже с учетом того, что выставка находится под патронатом ее высочества Луизы-Авроры, необходимо соблюдать массу формальностей и получить неимоверное количество разрешений на вывоз раритетов за границу...
Софья, обрадовавшись тому, что ее рабочий день подошел к завершению, распрощалась. Впереди было воскресенье, а затем ее ожидала поездка в Коста-Бьянку. Вернувшись домой, девушка наткнулась на полицейскую машину и неотложку. Из подъезда на носилках вынесли кого-то, с головой накрытого белой простыней.
– Что случилось, мадам? – предчувствуя неладное, спросила Софья у одной из соседок.
Та словоохотливо пояснила:
– Оливия Нивуа, бедняжка, утонула в ванне! Ее кошка не давала мне покоя, всю ночь мяукала и выла, Оливия не отвечала ни на телефонные звонки, ни на стук в дверь. А племянник, который прибыл час назад, обнаружил тетю бездыханной. Что за судьба!