Страница:
Катя, хмыкнув, ответила:
– Я тут работаю, Алла Александровна.
Эти слова – намек на знаменитую фразу самой Бедровой – вызвали взрыв хохота среди молодых преподавательниц, Бедрова побагровела и закричала:
– Немедленно прекратить! Ипатова, почему у меня на столе стоят грязные чашки? Сколько раз я говорила, что мой стол – это не плацдарм для использованной посуды. Немедленно вымыть. А вы, дамы, представьте мне сейчас же список ваших публикаций за последний год. И план на новый. Я жду!
И, хлопнув дверью смежного кабинета, она удалилась. Катя подхватила поднос и отправилась мыть посуду.
Наряду с работой на кафедре она готовилась к экзаменам и думала о том, как ей будет сложно учиться в аспирантуре. Но профессор Куракин был одним из лучших специалистов по немецкому в городе, и Катя знала, что он всегда трепетно относится к своим аспирантам, помогая им в научной работе.
Незадолго до Нового года Катя столкнулась с Германом Петровичем Вараввой. Сережку Варавву, плотного увальня, который ничем, кроме бодибилдинга и сиденья в барах, не увлекался, она знала еще по школе. Он одно время даже подкатывал к Катерине, однако она отправила его несолоно хлебавши – с ним и поговорить не о чем было, и вел он себя, как истинный мачо, и кичился тем, что его отец заправляет половиной Волгограда. Сергей учился на юридическом, как и его старший брат Алексей. Тот разительно отличался от Вараввы-младшего: Алексей был одним из лучших студентов, добивался всего собственным умом, прекрасно разбирался как в современной поп-музыке, так и в искусстве эпохи Возрождения. И, кроме того, был красивым и внушающим доверие. Впрочем, Катя никогда его близко не знала.
Еще меньше представления она имела о Германе Петровиче, их отце. Знала только, что он держит в страхе почти весь город и живет недалеко от них, в выстроенном недавно современном небоскребе в огромной квартире. Пути семейств Вараввы и Ипатовых практически никогда не пересекались. Однако в том декабре они наконец-то пересеклись.
Алла Александровна велела Катерине отнести в корпус юридического факультета, где Бедрова принимала досрочный зачет по языку у студентов-юристов, несколько словарей. Сама Алла Александровна никогда бы не стала таскать такую тяжесть, имеются же лаборанты, вот пусть этим и занимаются. Катя прошла достаточно большое расстояние по бесконечным коридорам и перекрытиям, пока не оказалась в юридическом корпусе. Юрфак, в отличие от филфака, выглядел шикарно. Сразу было видно, что у руководства факультета водились лишние деньги, которые тратились на обустройство помещений.
Катя зашла в просторный зал, где студенты, видимо, вовремя заплатившие Алле Александровне, вовсю списывали из учебников и тетрадей, готовясь к зачету, раздала словари и удалилась. Она пошла обратно, на кафедру. И, заворачивая за угол, внезапно налетела на быстро идущего мужчину, одетого в дорогой костюм и белый плащ.
– Извините, – произнесла Катя. Мужчина, сначала наморщивший губы, чтобы произнести что-то явно презрительное, вдруг мгновенно преобразился, уставившись на нее. – Извините, – сказала Катя еще раз. Мужчина расплылся в улыбке и ответил:
– Ничего страшного, это я виноват. А ты же Катя Ипатова, я верно угадал?
Катерина задумалась – откуда этот важный господин, явно факультетская шишка или родитель одного из студентов, знает ее имя и фамилию? Внезапно ее осенило – конечно, это Герман Петрович Варавва! Отец Сережки.
– У меня отличная память на таких красавиц, как ты, – продолжал Герман Петрович. Он протянул Кате широкую ладонь, на его пальцах сверкало несколько перстней с крупными разноцветными камнями.
Герман Петрович обхватил ее руку, глядя Кате в лицо. Ипатова подумала, что Светка Храповалова относит таких вот мужчин в разряд «папиков» – возраст под пятьдесят, солидный и богатый. И женатый.
– Но раньше ты была девчушкой, а теперь превратилась в настоящую красавицу, – сказал Варавва. – Сколько тебе? Ага, постой, ты же училась с Сергеем в одном классе. Значит, двадцать один? Ах, уже двадцать два исполнилось! Как же я рад, что встретил тебя, Катя!
Ипатова не понимала, в чем именно заключается радость Германа Петровича. Ну, налетела она на него в коридоре, и что такого? Но он держит ее руку в своей горячей ладони и не желает отпускать.
– Ты где учишься, тоже здесь? На немецком? Похвально, похвально... Я бы хотел, чтобы и мой балбес учил языки. Вот с Лешкой у меня никаких проблем, тот так живо уже и по-английски, и по-немецки лопочет, что я диву даюсь. А вот Сережка... Беда с ним, Катя, из-за него я и здесь. У него же экзамены государственные на носу, а он разбирается в юриспруденции, как свинья в апельсинах. Лешка был лучшим студентом, а Сергей позорит наше имя. Но Катенька, где ты живешь? Да что ты, правда рядом с нами? Ясно, ясно... К сожалению, сейчас не могу с тобой задержаться, мне нужно к декану, он ждет. Хочу убедить его не выбрасывать моего оболтуса. Прощай, Катюша, до скорого!
Катя попрощалась с Германом Петровичем и пошла на кафедру. Она не предполагала, что его слова «до скорого» окажутся пророческими. Она и думать забыла о встрече с Вараввой, однако следующим вечером в дверь квартиры Ипатовых позвонили. Открыл Александр Александрович. Катя, которая в своей комнате зубрила теоретическую грамматику, услышала, как отец чему-то изумляется. Затем он появился у нее в комнате.
– Катюша, я думал, что произошло недоразумение, но это – тебе, – и он протянул ей великолепный букет белых роз. К нему же прилагался конверт с запиской. Катя прочитала и поняла – это презент от Германа Петровича, который желает продолжить знакомство. Кроме того, он приглашает ее на ужин в ресторан.
– Бред какой-то, – сказала Катя, скомкав записку. – И что это с ним?
Родители Катерины отнеслись к приглашению совершенно иначе. Мама запричитала:
– Катечка, Варавва ведь могущественный человек, он всем городом заправляет. Ну, приглашает он тебя в ресторан, и что из этого? Сходи, проветрись, нельзя же все время сидеть за учебниками и работать. Он человек солидный...
– Ага, солидный, – рассмеялась Светка, узнав о подношении Германа Петровича. – Первый в Волгограде мафиози, долларовый миллионер. Как говорится – седина в бороду, бес в ребро. Слышала я о похождениях Германа Вараввы. Он открыл элитный спортивный центр «Лариса», назвал его в честь жены. А что в нем творится! Он там устроил настоящий бордель, причем свой личный. Так что ты с ним поосторожнее, Катька. Но вообще он мужик богатый. Не упускай свой шанс! Ставь ему условия, он сразу согласится. Надо работать на перспективу!
Подумав, Катя отказалась от приглашения Германа Петровича. Прошло несколько дней, приближался Новый год. Никакой реакции от Вараввы не последовало. Катя подумала, что он о ней забыл, нашел другое увлечение. И ошиблась.
В предпоследний день старого года на кафедре, как всегда, устраивали сабантуй. Валентин Григорьевич произнес торжественный тост, затем Алла Александровна, мямля и сбиваясь, занудно и долго подводила итоги семестра. Потом началась неофициальная часть с салатами, закусками и спиртным.
Праздник был в самом разгаре, когда в помещение вошел мужчина, одетый в комбинезон.
– Кафедра немецкой лингвистики? – спросил он. – А где у вас госпожа Ипатова Екатерина Александровна?
Катя, отложив в сторону тарелку с салатом оливье, удивленно сказала:
– Это я.
– Ага, – отметил мужчина и крикнул кому-то в коридор: – Так, сюда, ребята. Осторожнее!
Из коридора два рабочих осторожно ввезли на тележке что-то громоздкое и накрытое картоном. Кате было велено расписаться в получении. Она, ничего не понимая, поставила подпись, и рабочие, пожелав всем счастливого Нового года, удалились.
– И что это? – прошептал кто-то в изумлении. – Телевизор?
Телевизор и видеомагнитофон были давней мечтой кафедры, однако на их приобретение вечно не хватало денег. Катя сняла картонный верх, и все ахнули. Перед ними возвышался огромный торт. Обычно таких размеров торты показывают в кинофильмах о жизни заморских богатеев. Многоступенчатый, украшенный марципанами, а наверху – надпись шоколадом: «Самой прелестной!»
– Вот это да, – проскрипела Алла Александровна. – Ипатова, у вас что, появился поклонник? И как его зовут, часом не Ротшильд?
– Билл Гейтс, – выдохнула Катя. Она поняла – это подарок от Германа Петровича. Но на кафедре торт вызовет только ненужные сплетни и кривотолки. Поэтому Катя моментально изобрела версию: – Алла Александровна, – сказала она. – У вас же в начале января день рождения. У меня тетка работает в кондитерском цехе, вот я и решила сделать вам сюрприз. И не только я, конечно, а все мы, вся наша дружная кафедра. Это наш вам подарок, милая Алла Александровна!
Бедрова, которая была готова уже устроить скандал, расплылась в златозубой улыбке, умильно закивала головой, захлопала в ладоши, восторгаясь тортом, и даже обняла Катю и прижала ее к напудренной щеке.
– Спасибо вам, коллеги, – пропищала Алла Александровна. – «Самой прелестной» – ну точно про меня! Давайте же попробуем это изумительное творение кулинарного искусства! Где моя тарелка? Но куски не– большие режьте, остатки я заберу домой!
Герман Петрович, привыкший к быстрым победам и всеобщему подчинению, было несколько удивлен странным поведением Катерины Ипатовой. Надо же, у девчонки, оказывается, есть характер! Но именно такие ему и нравились. Пресытившись, он искал острых ощущений. Бывшая одноклассница младшего сына – а почему бы и нет?
Поэтому когда Катя никак не отреагировала на его шикарный подарок – огромный торт, – Герман Петрович решил действовать напрямик. Он заявился на квартиру к Ипатовым. Дома в тот момент была только одна Катерина. Посмотрев в «глазок», она обомлела – перед ней возвышался господин Варавва собственной персоной.
– Катерина, открывай, – пробасил он. – Я же знаю, что ты в квартире. Мне надобно с тобой поговорить!
Катя, подумав, открыла дверь. Вряд ли ей стоит бояться Германа Петровича. Он помешался на ней, такое бывает, она слышала. Придется ему объяснить, что у них совершенно разные интересы. Их ничто не связывает! Становиться подружкой мафиози она не собиралась.
– Ну здравствуй, – сказал, проходя в узкий коридорчик, Герман Петрович. Он с презрением окинул взглядом квартирку Ипатовых.
– Живешь в такой халупе, это плохо, – заявил он. – Ничего, мы тебе новую купим. У меня денег много, ты ведь знаешь?
Катя улыбнулась. Неужели господин Варавва думает, что она польстится на его деньги? Еще несколько дней назад она вздыхала по поводу модных джинсов и красивых украшений. И теперь судьба послала ей Германа Петровича, который может скупить для нее несколько магазинов, заполненных дорогими тряпками. Хотя это ему не понадобится, он сам был владельцем многих из них. Если она согласится – или сделает вид, что согласилась, то получит дорогие презенты. Светка настоятельно рекомендовала ей не злить Варавву, тот был одним из самых могущественных людей в Волгограде. И одним из самых богатых.
– Чем угостишь? – спросил Герман Петрович, по-хозяйски проходя в гостиную. – Я бы не отказался от хорошего кофе, но у вас, как я понимаю, не водится даже и растворимого. А бурду я не пью.
Гость уселся в кресло, закинул ногу на ногу и пристально посмотрел на Катю. Та вдруг почувствовала смущение. Может быть, ее домашний наряд слишком откровенный? И с чего она взяла, что Герман Петрович не причинит ей вреда? Он ведь барин, воображает себя хозяином жизни, считает, что ему позволено все. Катя вдруг вспомнила историю про Аллочку Бедрову, а именно, как та дубасила своим тяжеленным портфелем несостоявшихся сексуальных истязателей. А чем можно огреть Германа Петровича? Ну, например, вон той хрустальной вазой, которую родители привезли из ГДР. Или нет, лучше оленьими рогами, висевшими в кладовке в качестве вешалки.
Катя улыбнулась, представляя себе батальную сцену с Германом Петровичем, и страх прошел. Варавва принял улыбку Кати за проявление радости по поводу его появления. «Владелец заводов, газет, пароходов», продолжая поедать девушку глазами, заметил:
– Учти, Катерина, я никогда никого не упрашиваю. Я просто прихожу и получаю то, что мне надо. Герман Варавва не из тех хлюпиков, которые унижаются и сюсюкают. Ты, я думаю, это понимаешь? Ну, что скажешь?
– Так вы будете кофе или нет? – спросила Катя.
Герман Петрович сказал:
– Смотрю я, ты девица не промах. Мне надоели вертлявые красавицы без мозгов. Да и жена моя, Лариска, давно меня достала. Так что предлагаю, Катерина, честную сделку. Сама понимаешь, не каждой, как тебе, выпадает в жизни такое везение.
Катя подумала с изумлением – неужели Герман Петрович подразумевает под везением знакомство с ним, ненаглядным? Похоже, что именно так.
– Ты думаешь, ко мне в постель не лезут? Да еще как прут, отталкивая друг друга. Недавно вот дочка одного важного человека сама навязывалась. Но я этого не люблю. А ты, я смотрю, совсем другая. В тебе чувствуется порода. И откуда это в тебе, Катерина? Я ведь про твою семью все знаю. Папка твой работает на агонизирующем заводе, мать вкалывает на две ставки в поликлинике. Денег вечно не хватает. За квартиру уже четыре месяца не платили. У тебя даже компьютера нет. Магнитофон, я смотрю, польская подделка, телевизор еще советских времен. В общем, деньги у вас и не ночевали.
Катя поняла, что Герман Петрович посвятил достаточно времени, чтобы разнюхать все о ней и ее семье. Видимо, у него были серьезные намерения.
– И что тебе грозит после окончания учебы? Вроде бы ты хотела идти в аспирантуру? Моему Лешке тоже предлагали, но он не пошел. Зачем? Степень ему и так купим через пару лет, а он приносит мне прибыль, так классно ведет мои фирмы, что я окончательно успокоился – настанет пора подыхать, так будет кому империю передать. Вот Серега, балбес, совсем от рук отбился, понимаешь, нравится ему «дольче вита», дорогие кабаки, машины новые раз в полгода, девки бесстыжие. Думаю, что он в меня пошел, но унаследовал только самое гнилое, что во мне есть. Ну ничего, Лешка не подведет...
Катя присела на диван. Похоже, Герману Петровичу в первую очередь требовался внимательный и поддакивающий слушатель. Может, ему только этого и надо – излить душу, пожаловаться на младшего сына, а затем отбыть прочь?
– А Лариска, супруга моя, совсем белены объелась, делает одну операцию за другой, все тоще становится и моложе. И скандалы дома устраивает один за другим. Вот я и подумал – нужно сменить жену. Во всяком случае, завести себе такую девку, которая будет и красивая, и умная, и преданная. Ты именно такая, Катерина. Ты ведь честная. Честность в нынешние времена – самое страшное проклятие. Но я не хочу, чтобы меня обманывали и использовали. Согласись – и я осыплю тебя золотом и деньгами. Поверь, у меня их так много, что девать некуда. Может, я и с Лариской разведусь и тебя в жены возьму, посмотрим. Почему бы и нет? С ней я уже двадцать шесть лет вместе, надоела она мне. От прежней Ларисы, которую я когда-то безумно любил, ничего уже не осталось. А ты молодая...
Герман Петрович встал и подошел к Кате. Та подумала – а что делать, если он сейчас начнет к ней приставать? Но Варавва только тихо сказал:
– Серьезные у меня намерения, Катерина, серьезные. И не тороплю я тебя. Но сама подумай – тебе уже двадцать два. Многие твои сокурсницы в этом возрасте замужем и даже детей завели. У нас же не Запад, до тридцати пяти бобылкой не побегаешь. Упустишь свой шанс – и потом будет поздно. А я предлагаю тебе много, очень много. И запомни – я слово держу. Может, у меня образования не хватает или этого, как его, этикета, но человек я добрый. Особенно к собакам и женщинам. Согласишься – и моментально тебе квартиру куплю. И родителям твоим тоже. Видишь, не жадный я! И машину, какую пожелаешь! А что касается тряпок – так приходи в любой мой магазин и выбирай все, что захочешь. То же и с побрякушками.
Герман Петрович говорил и говорил, а Катя делала вид, что слушает его. На самом деле она смотрела в лицо мафиози и диву давалась, как это у нее еще хватает терпения сидеть рядом с Вараввой. Он же предлагает ей откровенную сделку – стать его любовницей, продаться и получить за это вознаграждение. Впрочем, со временем можно из любовниц и в жены переквалифицироваться. Катя знала: если сильно захотеть, то можно достичь всего. И развести Германа Петровича с его Ларисой, и женить на себе. Но зачем? Чтобы через пять лет появилась новая Катюша или Оленька, или Анжелочка? Молодая, бойкая и не теряющаяся в жизни. И тогда ее постигнет судьба предшественницы. Конечно, Герман Петрович даст ей щедрые отступные, обеспечит материально. Но ведь из замкнутого круга уже не вырвешься. Она привыкнет к деньгам и роскоши, придется продаваться снова – на этот раз уже кому-то другому. И так до выхода в тираж...
А ведь у нее есть планы! Смешные и наивные, но ее собственные. И с чего это Герман Петрович решил, что имеет право врываться так нахально и бесцеремонно в ее жизнь и диктовать условия. Он как будто заключает с ней контракт. Так это и назвал – сделкой. Она ничем не отличается для него от ста тонн металлолома или новехонькой иномарки. Чтобы заполучить ее, нужно заплатить. И Герман Петрович готов к этому.
– Я вижу, ты вся в мечтах, – пробудил ее к реальности голос Вараввы. – Что, думаешь, куда мы поедем с тобой, когда ты согласишься на мое предложение? Куда хочешь, туда и поедем! Есть у меня на Кипре небольшой домик, вилла точнее. Приобрел, так сказать, на всякий случай. Лариска о ней ничего не знает, так что мы с тобой туда и отправимся. Представляешь, там сейчас уже двадцать градусов тепла. И пляж частный, ото всех огороженный. Рай, да и только!
Варавва засобирался. Напоследок, уже стоя на пороге, он вынул из кармана светлого плаща небольшую коробочку и кинул ее на диван.
– Это тебе безделушка. Учти, у тебя таких будет навалом, когда примешь мое предложение. Но смотри, Катерина, я не люблю тех, кто меня обманывает. Если согласишься, а потом раздумаешь, то я тебя не отпущу. Ты станешь моей! И думай побыстрее. Я же говорил, что вокруг меня много ос вьется, все норовят куснуть!
Хохотнув, Герман Петрович ушел. Катя, закрыв за ним дверь, прислонилась к косяку и долго стояла, недвижимая. В самом деле, почему бы и нет? Но ведь она только что думала над тем, как избавиться от Германа Петровича. Или все же ей стоит принять его предложение? Он и в самом деле купит родителям квартиру. И отцу не придется вкалывать с утра до вечера на заводе, не получая за это ни копейки в течение нескольких месяцев. И мама сможет наконец-то поехать отдохнуть куда-нибудь к морю и золотистому песку. За счет Германа Петровича, конечно. Но ведь он готов платить.
Ей надо только решиться! Катя вернулась в комнату и взяла в руки небольшую овальную коробочку из алого бархата. Любопытство победило, и она открыла ее. Какое великолепие! Тонкая золотая цепочка с густо-синим, цвета ее глаз, каплевидным камнем в обрамлении мелких сверкающих искорок. Неужели это настоящее?
Сапфир с бриллиантами! Она никогда не держала в руках и тем более не носила подобных драгоценностей. У Германа Петровича имеется несколько крупных ювелирных салонов, наверняка этот кулон оттуда. И сколько он может стоить? Не исключено, что больше, чем вся их квартира. А для Вараввы это всего лишь безделушка, одна из многих.
Катя подошла к трюмо, включила свет. Затем, не удержавшись, поднесла к шее кулон, застегнула его. Смотрится великолепно! Она бы очень хотела оставить этот сапфир у себя, но если она его примет, то тем самым намекнет Варавве – я согласна! А согласна ли она?
Сапфир приятно холодил кожу. Катя и не предполагала, что камешек на самом деле такой тяжелый. Подлинный! И такой красивый, ах!
В замке входной двери заворочался ключ. Катя, переполошившись, сорвала кулон с шеи. И вовремя, потому что на пороге возникла уставшая мама, которая пришла с работы. Ей вовсе не нужно, чтобы мама видела этот подарок. Хотя если и увидит, то можно сказать, что это дешевая стекляшка, мол, Светка дала поносить, мать все равно не разбирается в подобных вещах.
Следующим же утром Катя, положив кулон в почтовый конверт, зашла в подъезд высоченного дома, где обитал Варавва. Охранник не хотел пускать ее внутрь, поэтому Катя бросила конверт в почтовый ящик с табличкой «Г.П. Варавва».
Но на этот раз она знала – Герман Петрович даст о себе знать и в покое ее не оставит. Так и произошло. Он поймал ее в университете, за несколько минут до экзамена. Катя, волновавшаяся по поводу того, сумеет ли сдать сложный предмет, увидела в темном коридоре знакомую фигуру в светлом плаще. Она в компании однокурсников стояла около аудитории. Не хватало еще, чтобы все, в том числе и Светка, ужасная сплетница, видели, как Герман Петрович любезничает с ней. Поэтому она двинулась ему навстречу. Варавва, повернувшись, проследовал за ней. Они прошли в соседний корпус, Катя остановилась. Герман Петрович, улыбаясь, подошел к ней.
– Здравствуй, Катюша, – сказал он. – Вот, был по поводу моего балбеса Сережки здесь, решил и тебя навестить. Надо же, какой у вас убогий факультет. Ты же знаешь, его возглавляет моя золовка. А, ты не в курсе? Я получил твое послание. Точнее, его получила Лариска и устроила мне очередной скандал. Но вины твоей в этом нет.
– Герман Петрович, я вам очень благодарна, но между нами ничего не может быть, – сказала Катя. – Понимаете, я...
– Не нужно слов, – прервал ее Варавва. – Я учел свою ошибку. Ты не любишь сапфиры! Я-то думал, что синий камень подойдет к твоим глазкам. Поэтому у меня для тебя еще один подарок.
Он протянул ей коробочку, машинально открыв которую, Катя обнаружила там цепочку с рубином. Беда! Варавва не желает ее понимать!
– А если рубин не нравится, то получишь изумруд или бриллиант, – сказал Варавва, и в его тоне послышались металлические нотки. – Катерина, я же говорил тебе, что добиваюсь всего, что хочу. И не смей отказываться, иначе ты оскорбишь меня. И не надо снова опускать безделушку в почтовый ящик, а то Лариса бедного охранника наизнанку вывернула, все требовала точно описать, какая именно девушка опустила конверт с кулоном. Ты ведь не желаешь мне зла, Катерина? И учти – мы с тобой вскоре пойдем в ресторан. Пора тебя в свет выводить!
– Но вы же обещали дать мне время на размышления, – сказала Катя. С чего это она взяла, что ей удастся переубедить Варавву? Он опасный человек, в местной оппозиционной прессе намекали, что Герман Петрович не чурается заказных убийств и махинаций при получении желанных кусков недвижимости. У него мэр лучший друг, а губернатор вообще собутыльник. И она хочет идти против такого зубра? Да нет, он даже не зубр, а тираннозавр или Годзилла.
– Не тороплю я тебя, Катя, – сказал Герман Петрович. – Но и времени терять не хочу. Думай! Даю сроку две недели. Потом скажешь мне о своем решении. И дай тебе бог принять верное!
Он скрылся, и Катя подумала, уж не угроза ли заключается в его последней фразе. Она побрела обратно к кабинету, где шел экзамен. Мысли смешались, она не могла сосредоточиться, результатом стала «тройка». Преподаватель, который всегда знал Катю как прилежную студентку, был несказанно удивлен ее апатией и растерянностью. Но не могла же она сказать, что виной всему Герман Петрович Варавва и его недвусмысленный ультиматум? Или виной тому она сама?
После экзамена, возвращаясь со Светкой домой, Катя спросила:
– Свет, что ты знаешь про нашу деканшу Римму?
Храповалова ответила:
– А что ты это вдруг? Ну, в общем, она стерва еще та. С английского отделения. А муженек у нее – проректор по международным связям. Римма за него недавно выскочила, долго в старых девах ходила, а потом вдруг такое счастье привалило. Потому-то Риммочку и сделали деканшей. Я слышала, она в английском вообще ничего не соображает, произношение у нее рязанское, так нет, в начальницы продвинули.
«Ага, проректор по международным связям», – отметила про себя Катя. На следующий день она, зайдя в корпус, где располагались кабинеты университетского начальства, нашла дверь с табличкой: «Проректор по международным связям, кандидат экономических наук Николай Леопольдович Шаманов».
Катя послонялась около кабинета, увидела деканшу, Римму Васильевну, худую, как жердь, даму с шиньоном и вечно кислым выражением лица, которая спешила к мужу-проректору. Катя слышала, как, зайдя, та объявила секретарю:
– Николая Леопольдовича ни с кем не соединять, у нас обеденный перерыв!
Значит, это золовка Вараввы. Получается, что Николай Леопольдович – братец его супруги Ларисы. Вот они, родственные связи, вот она, волгоградская мафия, и местный непотизм[3]Непотизм – покровительство по службе родным в ущерб другим людям (<I>греч.</K>).>. Рука руку моет. Понятное дело, Герман запустил лапу и в университетские дела. Родственников на важные места расставил, потому-то его сыночка-неумеху Сереженьку и не выбрасывают, слишком папа влиятельный, и куча родичей во властных структурах универа работает.
Герман ей намекал на то, что его золовка, ведьмочка Римма, может, если Катя примет неверное решение, устроить ей «сладкую жизнь». Еще бы, Римма Васильевна и не на такое способна! А ее муж-проректор? На какую работу на факультете может рассчитывать Катя в случае отказа!
Но это вовсе не повод, чтобы принимать предложение Вараввы. Гори он синим пламенем, университет, и аспирантура вместе с ним. Лучше получить диплом и бежать как можно дальше отсюда. Ее первоначальная мысль о Москве показалась Кате здравой. Кто такой в столице Герман Петрович? Это он здесь, в городе-герое на Волге, царь и бог, заправляет всеми делами и ворочает миллионами. А в Москве он мало кому известен, и влияния у него там нет. Она скроется в многомиллионном мегаполисе от домогательств сластолюбивого мафиози. Сейчас середина января, ей бы продержаться несколько месяцев, и потом – ищи-свищи ее.
– Я тут работаю, Алла Александровна.
Эти слова – намек на знаменитую фразу самой Бедровой – вызвали взрыв хохота среди молодых преподавательниц, Бедрова побагровела и закричала:
– Немедленно прекратить! Ипатова, почему у меня на столе стоят грязные чашки? Сколько раз я говорила, что мой стол – это не плацдарм для использованной посуды. Немедленно вымыть. А вы, дамы, представьте мне сейчас же список ваших публикаций за последний год. И план на новый. Я жду!
И, хлопнув дверью смежного кабинета, она удалилась. Катя подхватила поднос и отправилась мыть посуду.
Наряду с работой на кафедре она готовилась к экзаменам и думала о том, как ей будет сложно учиться в аспирантуре. Но профессор Куракин был одним из лучших специалистов по немецкому в городе, и Катя знала, что он всегда трепетно относится к своим аспирантам, помогая им в научной работе.
Незадолго до Нового года Катя столкнулась с Германом Петровичем Вараввой. Сережку Варавву, плотного увальня, который ничем, кроме бодибилдинга и сиденья в барах, не увлекался, она знала еще по школе. Он одно время даже подкатывал к Катерине, однако она отправила его несолоно хлебавши – с ним и поговорить не о чем было, и вел он себя, как истинный мачо, и кичился тем, что его отец заправляет половиной Волгограда. Сергей учился на юридическом, как и его старший брат Алексей. Тот разительно отличался от Вараввы-младшего: Алексей был одним из лучших студентов, добивался всего собственным умом, прекрасно разбирался как в современной поп-музыке, так и в искусстве эпохи Возрождения. И, кроме того, был красивым и внушающим доверие. Впрочем, Катя никогда его близко не знала.
Еще меньше представления она имела о Германе Петровиче, их отце. Знала только, что он держит в страхе почти весь город и живет недалеко от них, в выстроенном недавно современном небоскребе в огромной квартире. Пути семейств Вараввы и Ипатовых практически никогда не пересекались. Однако в том декабре они наконец-то пересеклись.
Алла Александровна велела Катерине отнести в корпус юридического факультета, где Бедрова принимала досрочный зачет по языку у студентов-юристов, несколько словарей. Сама Алла Александровна никогда бы не стала таскать такую тяжесть, имеются же лаборанты, вот пусть этим и занимаются. Катя прошла достаточно большое расстояние по бесконечным коридорам и перекрытиям, пока не оказалась в юридическом корпусе. Юрфак, в отличие от филфака, выглядел шикарно. Сразу было видно, что у руководства факультета водились лишние деньги, которые тратились на обустройство помещений.
Катя зашла в просторный зал, где студенты, видимо, вовремя заплатившие Алле Александровне, вовсю списывали из учебников и тетрадей, готовясь к зачету, раздала словари и удалилась. Она пошла обратно, на кафедру. И, заворачивая за угол, внезапно налетела на быстро идущего мужчину, одетого в дорогой костюм и белый плащ.
– Извините, – произнесла Катя. Мужчина, сначала наморщивший губы, чтобы произнести что-то явно презрительное, вдруг мгновенно преобразился, уставившись на нее. – Извините, – сказала Катя еще раз. Мужчина расплылся в улыбке и ответил:
– Ничего страшного, это я виноват. А ты же Катя Ипатова, я верно угадал?
Катерина задумалась – откуда этот важный господин, явно факультетская шишка или родитель одного из студентов, знает ее имя и фамилию? Внезапно ее осенило – конечно, это Герман Петрович Варавва! Отец Сережки.
– У меня отличная память на таких красавиц, как ты, – продолжал Герман Петрович. Он протянул Кате широкую ладонь, на его пальцах сверкало несколько перстней с крупными разноцветными камнями.
Герман Петрович обхватил ее руку, глядя Кате в лицо. Ипатова подумала, что Светка Храповалова относит таких вот мужчин в разряд «папиков» – возраст под пятьдесят, солидный и богатый. И женатый.
– Но раньше ты была девчушкой, а теперь превратилась в настоящую красавицу, – сказал Варавва. – Сколько тебе? Ага, постой, ты же училась с Сергеем в одном классе. Значит, двадцать один? Ах, уже двадцать два исполнилось! Как же я рад, что встретил тебя, Катя!
Ипатова не понимала, в чем именно заключается радость Германа Петровича. Ну, налетела она на него в коридоре, и что такого? Но он держит ее руку в своей горячей ладони и не желает отпускать.
– Ты где учишься, тоже здесь? На немецком? Похвально, похвально... Я бы хотел, чтобы и мой балбес учил языки. Вот с Лешкой у меня никаких проблем, тот так живо уже и по-английски, и по-немецки лопочет, что я диву даюсь. А вот Сережка... Беда с ним, Катя, из-за него я и здесь. У него же экзамены государственные на носу, а он разбирается в юриспруденции, как свинья в апельсинах. Лешка был лучшим студентом, а Сергей позорит наше имя. Но Катенька, где ты живешь? Да что ты, правда рядом с нами? Ясно, ясно... К сожалению, сейчас не могу с тобой задержаться, мне нужно к декану, он ждет. Хочу убедить его не выбрасывать моего оболтуса. Прощай, Катюша, до скорого!
Катя попрощалась с Германом Петровичем и пошла на кафедру. Она не предполагала, что его слова «до скорого» окажутся пророческими. Она и думать забыла о встрече с Вараввой, однако следующим вечером в дверь квартиры Ипатовых позвонили. Открыл Александр Александрович. Катя, которая в своей комнате зубрила теоретическую грамматику, услышала, как отец чему-то изумляется. Затем он появился у нее в комнате.
– Катюша, я думал, что произошло недоразумение, но это – тебе, – и он протянул ей великолепный букет белых роз. К нему же прилагался конверт с запиской. Катя прочитала и поняла – это презент от Германа Петровича, который желает продолжить знакомство. Кроме того, он приглашает ее на ужин в ресторан.
– Бред какой-то, – сказала Катя, скомкав записку. – И что это с ним?
Родители Катерины отнеслись к приглашению совершенно иначе. Мама запричитала:
– Катечка, Варавва ведь могущественный человек, он всем городом заправляет. Ну, приглашает он тебя в ресторан, и что из этого? Сходи, проветрись, нельзя же все время сидеть за учебниками и работать. Он человек солидный...
– Ага, солидный, – рассмеялась Светка, узнав о подношении Германа Петровича. – Первый в Волгограде мафиози, долларовый миллионер. Как говорится – седина в бороду, бес в ребро. Слышала я о похождениях Германа Вараввы. Он открыл элитный спортивный центр «Лариса», назвал его в честь жены. А что в нем творится! Он там устроил настоящий бордель, причем свой личный. Так что ты с ним поосторожнее, Катька. Но вообще он мужик богатый. Не упускай свой шанс! Ставь ему условия, он сразу согласится. Надо работать на перспективу!
Подумав, Катя отказалась от приглашения Германа Петровича. Прошло несколько дней, приближался Новый год. Никакой реакции от Вараввы не последовало. Катя подумала, что он о ней забыл, нашел другое увлечение. И ошиблась.
В предпоследний день старого года на кафедре, как всегда, устраивали сабантуй. Валентин Григорьевич произнес торжественный тост, затем Алла Александровна, мямля и сбиваясь, занудно и долго подводила итоги семестра. Потом началась неофициальная часть с салатами, закусками и спиртным.
Праздник был в самом разгаре, когда в помещение вошел мужчина, одетый в комбинезон.
– Кафедра немецкой лингвистики? – спросил он. – А где у вас госпожа Ипатова Екатерина Александровна?
Катя, отложив в сторону тарелку с салатом оливье, удивленно сказала:
– Это я.
– Ага, – отметил мужчина и крикнул кому-то в коридор: – Так, сюда, ребята. Осторожнее!
Из коридора два рабочих осторожно ввезли на тележке что-то громоздкое и накрытое картоном. Кате было велено расписаться в получении. Она, ничего не понимая, поставила подпись, и рабочие, пожелав всем счастливого Нового года, удалились.
– И что это? – прошептал кто-то в изумлении. – Телевизор?
Телевизор и видеомагнитофон были давней мечтой кафедры, однако на их приобретение вечно не хватало денег. Катя сняла картонный верх, и все ахнули. Перед ними возвышался огромный торт. Обычно таких размеров торты показывают в кинофильмах о жизни заморских богатеев. Многоступенчатый, украшенный марципанами, а наверху – надпись шоколадом: «Самой прелестной!»
– Вот это да, – проскрипела Алла Александровна. – Ипатова, у вас что, появился поклонник? И как его зовут, часом не Ротшильд?
– Билл Гейтс, – выдохнула Катя. Она поняла – это подарок от Германа Петровича. Но на кафедре торт вызовет только ненужные сплетни и кривотолки. Поэтому Катя моментально изобрела версию: – Алла Александровна, – сказала она. – У вас же в начале января день рождения. У меня тетка работает в кондитерском цехе, вот я и решила сделать вам сюрприз. И не только я, конечно, а все мы, вся наша дружная кафедра. Это наш вам подарок, милая Алла Александровна!
Бедрова, которая была готова уже устроить скандал, расплылась в златозубой улыбке, умильно закивала головой, захлопала в ладоши, восторгаясь тортом, и даже обняла Катю и прижала ее к напудренной щеке.
– Спасибо вам, коллеги, – пропищала Алла Александровна. – «Самой прелестной» – ну точно про меня! Давайте же попробуем это изумительное творение кулинарного искусства! Где моя тарелка? Но куски не– большие режьте, остатки я заберу домой!
Герман Петрович, привыкший к быстрым победам и всеобщему подчинению, было несколько удивлен странным поведением Катерины Ипатовой. Надо же, у девчонки, оказывается, есть характер! Но именно такие ему и нравились. Пресытившись, он искал острых ощущений. Бывшая одноклассница младшего сына – а почему бы и нет?
Поэтому когда Катя никак не отреагировала на его шикарный подарок – огромный торт, – Герман Петрович решил действовать напрямик. Он заявился на квартиру к Ипатовым. Дома в тот момент была только одна Катерина. Посмотрев в «глазок», она обомлела – перед ней возвышался господин Варавва собственной персоной.
– Катерина, открывай, – пробасил он. – Я же знаю, что ты в квартире. Мне надобно с тобой поговорить!
Катя, подумав, открыла дверь. Вряд ли ей стоит бояться Германа Петровича. Он помешался на ней, такое бывает, она слышала. Придется ему объяснить, что у них совершенно разные интересы. Их ничто не связывает! Становиться подружкой мафиози она не собиралась.
– Ну здравствуй, – сказал, проходя в узкий коридорчик, Герман Петрович. Он с презрением окинул взглядом квартирку Ипатовых.
– Живешь в такой халупе, это плохо, – заявил он. – Ничего, мы тебе новую купим. У меня денег много, ты ведь знаешь?
Катя улыбнулась. Неужели господин Варавва думает, что она польстится на его деньги? Еще несколько дней назад она вздыхала по поводу модных джинсов и красивых украшений. И теперь судьба послала ей Германа Петровича, который может скупить для нее несколько магазинов, заполненных дорогими тряпками. Хотя это ему не понадобится, он сам был владельцем многих из них. Если она согласится – или сделает вид, что согласилась, то получит дорогие презенты. Светка настоятельно рекомендовала ей не злить Варавву, тот был одним из самых могущественных людей в Волгограде. И одним из самых богатых.
– Чем угостишь? – спросил Герман Петрович, по-хозяйски проходя в гостиную. – Я бы не отказался от хорошего кофе, но у вас, как я понимаю, не водится даже и растворимого. А бурду я не пью.
Гость уселся в кресло, закинул ногу на ногу и пристально посмотрел на Катю. Та вдруг почувствовала смущение. Может быть, ее домашний наряд слишком откровенный? И с чего она взяла, что Герман Петрович не причинит ей вреда? Он ведь барин, воображает себя хозяином жизни, считает, что ему позволено все. Катя вдруг вспомнила историю про Аллочку Бедрову, а именно, как та дубасила своим тяжеленным портфелем несостоявшихся сексуальных истязателей. А чем можно огреть Германа Петровича? Ну, например, вон той хрустальной вазой, которую родители привезли из ГДР. Или нет, лучше оленьими рогами, висевшими в кладовке в качестве вешалки.
Катя улыбнулась, представляя себе батальную сцену с Германом Петровичем, и страх прошел. Варавва принял улыбку Кати за проявление радости по поводу его появления. «Владелец заводов, газет, пароходов», продолжая поедать девушку глазами, заметил:
– Учти, Катерина, я никогда никого не упрашиваю. Я просто прихожу и получаю то, что мне надо. Герман Варавва не из тех хлюпиков, которые унижаются и сюсюкают. Ты, я думаю, это понимаешь? Ну, что скажешь?
– Так вы будете кофе или нет? – спросила Катя.
Герман Петрович сказал:
– Смотрю я, ты девица не промах. Мне надоели вертлявые красавицы без мозгов. Да и жена моя, Лариска, давно меня достала. Так что предлагаю, Катерина, честную сделку. Сама понимаешь, не каждой, как тебе, выпадает в жизни такое везение.
Катя подумала с изумлением – неужели Герман Петрович подразумевает под везением знакомство с ним, ненаглядным? Похоже, что именно так.
– Ты думаешь, ко мне в постель не лезут? Да еще как прут, отталкивая друг друга. Недавно вот дочка одного важного человека сама навязывалась. Но я этого не люблю. А ты, я смотрю, совсем другая. В тебе чувствуется порода. И откуда это в тебе, Катерина? Я ведь про твою семью все знаю. Папка твой работает на агонизирующем заводе, мать вкалывает на две ставки в поликлинике. Денег вечно не хватает. За квартиру уже четыре месяца не платили. У тебя даже компьютера нет. Магнитофон, я смотрю, польская подделка, телевизор еще советских времен. В общем, деньги у вас и не ночевали.
Катя поняла, что Герман Петрович посвятил достаточно времени, чтобы разнюхать все о ней и ее семье. Видимо, у него были серьезные намерения.
– И что тебе грозит после окончания учебы? Вроде бы ты хотела идти в аспирантуру? Моему Лешке тоже предлагали, но он не пошел. Зачем? Степень ему и так купим через пару лет, а он приносит мне прибыль, так классно ведет мои фирмы, что я окончательно успокоился – настанет пора подыхать, так будет кому империю передать. Вот Серега, балбес, совсем от рук отбился, понимаешь, нравится ему «дольче вита», дорогие кабаки, машины новые раз в полгода, девки бесстыжие. Думаю, что он в меня пошел, но унаследовал только самое гнилое, что во мне есть. Ну ничего, Лешка не подведет...
Катя присела на диван. Похоже, Герману Петровичу в первую очередь требовался внимательный и поддакивающий слушатель. Может, ему только этого и надо – излить душу, пожаловаться на младшего сына, а затем отбыть прочь?
– А Лариска, супруга моя, совсем белены объелась, делает одну операцию за другой, все тоще становится и моложе. И скандалы дома устраивает один за другим. Вот я и подумал – нужно сменить жену. Во всяком случае, завести себе такую девку, которая будет и красивая, и умная, и преданная. Ты именно такая, Катерина. Ты ведь честная. Честность в нынешние времена – самое страшное проклятие. Но я не хочу, чтобы меня обманывали и использовали. Согласись – и я осыплю тебя золотом и деньгами. Поверь, у меня их так много, что девать некуда. Может, я и с Лариской разведусь и тебя в жены возьму, посмотрим. Почему бы и нет? С ней я уже двадцать шесть лет вместе, надоела она мне. От прежней Ларисы, которую я когда-то безумно любил, ничего уже не осталось. А ты молодая...
Герман Петрович встал и подошел к Кате. Та подумала – а что делать, если он сейчас начнет к ней приставать? Но Варавва только тихо сказал:
– Серьезные у меня намерения, Катерина, серьезные. И не тороплю я тебя. Но сама подумай – тебе уже двадцать два. Многие твои сокурсницы в этом возрасте замужем и даже детей завели. У нас же не Запад, до тридцати пяти бобылкой не побегаешь. Упустишь свой шанс – и потом будет поздно. А я предлагаю тебе много, очень много. И запомни – я слово держу. Может, у меня образования не хватает или этого, как его, этикета, но человек я добрый. Особенно к собакам и женщинам. Согласишься – и моментально тебе квартиру куплю. И родителям твоим тоже. Видишь, не жадный я! И машину, какую пожелаешь! А что касается тряпок – так приходи в любой мой магазин и выбирай все, что захочешь. То же и с побрякушками.
Герман Петрович говорил и говорил, а Катя делала вид, что слушает его. На самом деле она смотрела в лицо мафиози и диву давалась, как это у нее еще хватает терпения сидеть рядом с Вараввой. Он же предлагает ей откровенную сделку – стать его любовницей, продаться и получить за это вознаграждение. Впрочем, со временем можно из любовниц и в жены переквалифицироваться. Катя знала: если сильно захотеть, то можно достичь всего. И развести Германа Петровича с его Ларисой, и женить на себе. Но зачем? Чтобы через пять лет появилась новая Катюша или Оленька, или Анжелочка? Молодая, бойкая и не теряющаяся в жизни. И тогда ее постигнет судьба предшественницы. Конечно, Герман Петрович даст ей щедрые отступные, обеспечит материально. Но ведь из замкнутого круга уже не вырвешься. Она привыкнет к деньгам и роскоши, придется продаваться снова – на этот раз уже кому-то другому. И так до выхода в тираж...
А ведь у нее есть планы! Смешные и наивные, но ее собственные. И с чего это Герман Петрович решил, что имеет право врываться так нахально и бесцеремонно в ее жизнь и диктовать условия. Он как будто заключает с ней контракт. Так это и назвал – сделкой. Она ничем не отличается для него от ста тонн металлолома или новехонькой иномарки. Чтобы заполучить ее, нужно заплатить. И Герман Петрович готов к этому.
– Я вижу, ты вся в мечтах, – пробудил ее к реальности голос Вараввы. – Что, думаешь, куда мы поедем с тобой, когда ты согласишься на мое предложение? Куда хочешь, туда и поедем! Есть у меня на Кипре небольшой домик, вилла точнее. Приобрел, так сказать, на всякий случай. Лариска о ней ничего не знает, так что мы с тобой туда и отправимся. Представляешь, там сейчас уже двадцать градусов тепла. И пляж частный, ото всех огороженный. Рай, да и только!
Варавва засобирался. Напоследок, уже стоя на пороге, он вынул из кармана светлого плаща небольшую коробочку и кинул ее на диван.
– Это тебе безделушка. Учти, у тебя таких будет навалом, когда примешь мое предложение. Но смотри, Катерина, я не люблю тех, кто меня обманывает. Если согласишься, а потом раздумаешь, то я тебя не отпущу. Ты станешь моей! И думай побыстрее. Я же говорил, что вокруг меня много ос вьется, все норовят куснуть!
Хохотнув, Герман Петрович ушел. Катя, закрыв за ним дверь, прислонилась к косяку и долго стояла, недвижимая. В самом деле, почему бы и нет? Но ведь она только что думала над тем, как избавиться от Германа Петровича. Или все же ей стоит принять его предложение? Он и в самом деле купит родителям квартиру. И отцу не придется вкалывать с утра до вечера на заводе, не получая за это ни копейки в течение нескольких месяцев. И мама сможет наконец-то поехать отдохнуть куда-нибудь к морю и золотистому песку. За счет Германа Петровича, конечно. Но ведь он готов платить.
Ей надо только решиться! Катя вернулась в комнату и взяла в руки небольшую овальную коробочку из алого бархата. Любопытство победило, и она открыла ее. Какое великолепие! Тонкая золотая цепочка с густо-синим, цвета ее глаз, каплевидным камнем в обрамлении мелких сверкающих искорок. Неужели это настоящее?
Сапфир с бриллиантами! Она никогда не держала в руках и тем более не носила подобных драгоценностей. У Германа Петровича имеется несколько крупных ювелирных салонов, наверняка этот кулон оттуда. И сколько он может стоить? Не исключено, что больше, чем вся их квартира. А для Вараввы это всего лишь безделушка, одна из многих.
Катя подошла к трюмо, включила свет. Затем, не удержавшись, поднесла к шее кулон, застегнула его. Смотрится великолепно! Она бы очень хотела оставить этот сапфир у себя, но если она его примет, то тем самым намекнет Варавве – я согласна! А согласна ли она?
Сапфир приятно холодил кожу. Катя и не предполагала, что камешек на самом деле такой тяжелый. Подлинный! И такой красивый, ах!
В замке входной двери заворочался ключ. Катя, переполошившись, сорвала кулон с шеи. И вовремя, потому что на пороге возникла уставшая мама, которая пришла с работы. Ей вовсе не нужно, чтобы мама видела этот подарок. Хотя если и увидит, то можно сказать, что это дешевая стекляшка, мол, Светка дала поносить, мать все равно не разбирается в подобных вещах.
Следующим же утром Катя, положив кулон в почтовый конверт, зашла в подъезд высоченного дома, где обитал Варавва. Охранник не хотел пускать ее внутрь, поэтому Катя бросила конверт в почтовый ящик с табличкой «Г.П. Варавва».
Но на этот раз она знала – Герман Петрович даст о себе знать и в покое ее не оставит. Так и произошло. Он поймал ее в университете, за несколько минут до экзамена. Катя, волновавшаяся по поводу того, сумеет ли сдать сложный предмет, увидела в темном коридоре знакомую фигуру в светлом плаще. Она в компании однокурсников стояла около аудитории. Не хватало еще, чтобы все, в том числе и Светка, ужасная сплетница, видели, как Герман Петрович любезничает с ней. Поэтому она двинулась ему навстречу. Варавва, повернувшись, проследовал за ней. Они прошли в соседний корпус, Катя остановилась. Герман Петрович, улыбаясь, подошел к ней.
– Здравствуй, Катюша, – сказал он. – Вот, был по поводу моего балбеса Сережки здесь, решил и тебя навестить. Надо же, какой у вас убогий факультет. Ты же знаешь, его возглавляет моя золовка. А, ты не в курсе? Я получил твое послание. Точнее, его получила Лариска и устроила мне очередной скандал. Но вины твоей в этом нет.
– Герман Петрович, я вам очень благодарна, но между нами ничего не может быть, – сказала Катя. – Понимаете, я...
– Не нужно слов, – прервал ее Варавва. – Я учел свою ошибку. Ты не любишь сапфиры! Я-то думал, что синий камень подойдет к твоим глазкам. Поэтому у меня для тебя еще один подарок.
Он протянул ей коробочку, машинально открыв которую, Катя обнаружила там цепочку с рубином. Беда! Варавва не желает ее понимать!
– А если рубин не нравится, то получишь изумруд или бриллиант, – сказал Варавва, и в его тоне послышались металлические нотки. – Катерина, я же говорил тебе, что добиваюсь всего, что хочу. И не смей отказываться, иначе ты оскорбишь меня. И не надо снова опускать безделушку в почтовый ящик, а то Лариса бедного охранника наизнанку вывернула, все требовала точно описать, какая именно девушка опустила конверт с кулоном. Ты ведь не желаешь мне зла, Катерина? И учти – мы с тобой вскоре пойдем в ресторан. Пора тебя в свет выводить!
– Но вы же обещали дать мне время на размышления, – сказала Катя. С чего это она взяла, что ей удастся переубедить Варавву? Он опасный человек, в местной оппозиционной прессе намекали, что Герман Петрович не чурается заказных убийств и махинаций при получении желанных кусков недвижимости. У него мэр лучший друг, а губернатор вообще собутыльник. И она хочет идти против такого зубра? Да нет, он даже не зубр, а тираннозавр или Годзилла.
– Не тороплю я тебя, Катя, – сказал Герман Петрович. – Но и времени терять не хочу. Думай! Даю сроку две недели. Потом скажешь мне о своем решении. И дай тебе бог принять верное!
Он скрылся, и Катя подумала, уж не угроза ли заключается в его последней фразе. Она побрела обратно к кабинету, где шел экзамен. Мысли смешались, она не могла сосредоточиться, результатом стала «тройка». Преподаватель, который всегда знал Катю как прилежную студентку, был несказанно удивлен ее апатией и растерянностью. Но не могла же она сказать, что виной всему Герман Петрович Варавва и его недвусмысленный ультиматум? Или виной тому она сама?
После экзамена, возвращаясь со Светкой домой, Катя спросила:
– Свет, что ты знаешь про нашу деканшу Римму?
Храповалова ответила:
– А что ты это вдруг? Ну, в общем, она стерва еще та. С английского отделения. А муженек у нее – проректор по международным связям. Римма за него недавно выскочила, долго в старых девах ходила, а потом вдруг такое счастье привалило. Потому-то Риммочку и сделали деканшей. Я слышала, она в английском вообще ничего не соображает, произношение у нее рязанское, так нет, в начальницы продвинули.
«Ага, проректор по международным связям», – отметила про себя Катя. На следующий день она, зайдя в корпус, где располагались кабинеты университетского начальства, нашла дверь с табличкой: «Проректор по международным связям, кандидат экономических наук Николай Леопольдович Шаманов».
Катя послонялась около кабинета, увидела деканшу, Римму Васильевну, худую, как жердь, даму с шиньоном и вечно кислым выражением лица, которая спешила к мужу-проректору. Катя слышала, как, зайдя, та объявила секретарю:
– Николая Леопольдовича ни с кем не соединять, у нас обеденный перерыв!
Значит, это золовка Вараввы. Получается, что Николай Леопольдович – братец его супруги Ларисы. Вот они, родственные связи, вот она, волгоградская мафия, и местный непотизм[3]Непотизм – покровительство по службе родным в ущерб другим людям (<I>греч.</K>).>. Рука руку моет. Понятное дело, Герман запустил лапу и в университетские дела. Родственников на важные места расставил, потому-то его сыночка-неумеху Сереженьку и не выбрасывают, слишком папа влиятельный, и куча родичей во властных структурах универа работает.
Герман ей намекал на то, что его золовка, ведьмочка Римма, может, если Катя примет неверное решение, устроить ей «сладкую жизнь». Еще бы, Римма Васильевна и не на такое способна! А ее муж-проректор? На какую работу на факультете может рассчитывать Катя в случае отказа!
Но это вовсе не повод, чтобы принимать предложение Вараввы. Гори он синим пламенем, университет, и аспирантура вместе с ним. Лучше получить диплом и бежать как можно дальше отсюда. Ее первоначальная мысль о Москве показалась Кате здравой. Кто такой в столице Герман Петрович? Это он здесь, в городе-герое на Волге, царь и бог, заправляет всеми делами и ворочает миллионами. А в Москве он мало кому известен, и влияния у него там нет. Она скроется в многомиллионном мегаполисе от домогательств сластолюбивого мафиози. Сейчас середина января, ей бы продержаться несколько месяцев, и потом – ищи-свищи ее.