Ардов В.. По памяти и с натуры (Маленькие комедии)

   Метелкина (выглянула из соседней комнаты). Эк его разбирает. А ничего, пускай, пускай помучается. Небось все равно от Любочки от моей не уйдешь. Повенчаешься как миленький!
   Голос Чесовой. Анна Егоровна, подай мне горчичники, вон там с полочки.
   Метелкина. Сейчас, сейчас, сейчас. (Исчезает.)
   Саша продолжает свои размышления, ходит по комнате. Он опрокидывает стулья, натыкается на мебель. При особенно громком стуке поверженного кресла Метелкина вновь выглянула из-за двери, удовлетворенно покивала головой. Затем снова исчезла.
   Саша. Фу, вот ведь положение! Как у этого, у Гамлета. И посоветоваться ни с кем нельзя! Ну что я скажу товарищам? Дескать, я надумал жениться и венчаться в церкви, как вы к этому отнесетесь? А я сам знаю, как они отнесутся. (Продолжает взволнованно говорить сам с собой, усевшись на диван.)
   Входит баба К а п а.
   Баба Капа (низко кланяется). Спаси вас господь! (Ищет икону и, не найдя, крестится на копию картины Шишкина.) Что же это дверь у вас раскрытая?
   Саша не замечает прихода знахарки: он сидит, закрыв лицо руками и чуть раскачиваясь от огорчения и печальных мыслей.
   (Присмотрелась к Саше.) Вот, видать, и больной. Эта девушка мне сказала: парнишка, говорит, застудился и очень мучается. Он! Он и есть! Вишь, как его корежит. Зря она отстала от меня - Любаша-то. Не надо было мне посылать ее за просфорой. Все бы она мне пособила. Ну ничего, попробую одна его попользовать. Эк его распирает! Вот я сейчас... (Громким и грубым голосом.) Святой Пантелеймон-целитель, подсоби и благослови! Первонаперво спрысну-ка я его святой водицей. (Вынула из кармана пузырек, откупорила, отхлебнула глоток и мелкими брызгами прыснула на Сашу.)
   Саша (встрепенулся, вытирается). Ой, кто это балуется?!
   Баба Капа. А вот и нету, не балуюсь я, а лечу тебя, голубчика моего дорогого. (Отхлебнула вновь, опять прыснула.)
   Саша. Слушайте, что вы хулиганите? Перестаньте!
   Баба Капа. Не хочешь? Тогда сам выпей, голубок, выпей, от этого такая тебе польза произойдет, враз выздоровеешь! Выпей, говорю, святой водицы! (Сует под нос Саше пузырек.)
   Саша (отводит ее руку). Вы просто сумасшедшая! Я - марксист, зачем я буду пить святую воду?!
   Баба Капа. И, голубок, святая вода - она всем пользительна: и марксистам и немарксистам.
   Саша. Да оставьте вы меня в покое, слышите?! Баба Капа (пытаясь насильно влить Саше воду в рот). Нет уж, раз меня кликнули, чтобы тебя лечить, то я тебя вылечу, хоть ты тут что.
   Борьба: Саша сопротивляется действиям бабы Капы. Изредка только слышны реплики обоих борцов.
   Саша. Отстаньте! Вы с ума сошли! Я не желаю!
   Баба Капа. Выпьешь, голубчик, выпьешь! Врешь, отхлебнешь! Святая вода - она за себя постоит.
   Входит Куприянов. Он в военной форменной шинели с погонами.
   Куприянов. Почему у вас дверь открыта? И что здесь происходит?
   Ни Саша, ни баба Капа его не замечают. Куприянов с интересом наблюдает борьбу.
   Саша. Пустите, я щекотки боюсь!.. (Смеется.)
   Баба Капа. Вот-вот-вот, посмейся, голубок, да и проглоти.
   Куприянов. Это что же-спорт или драка? (Понаблюдав еще немного.) Нет, оказывается, это - идейное единоборство. Посмотрим, чем все это кончится.
   В результате борьбы Саша выбил из рук бабы Капы пузырек, и "святая вода" пролилась.
   Баба Капа. Ты что же это делаешь, нехристь?! Святую воду по полу расплескал?! Нет, тут, я погляжу, надо беса изгонять заговоренной ниткой. (Снимает с себя нитку с прикрепленным к ней амулетом.) Ну-ка, надень себе на шею. А, не хочешь? Боишься святой ладанки?
   Саша. Ничего я не боюсь, дура вы, вот и все!
   Баба Капа. А не боишься-надень! Ну надень! Ага! Не смеешь, потому что на этой нитке от святых мощей жилочка! А в тебе беси сидят! Беси, беси! Вот они и того... и корчат тебя. (Приближается, чтобы накинуть Саше на шею нитку.)
   Саша. Пустите вы меня! (Хочет уйти.)
   Баба Капа. Нет, шалишь! Нет, врешь, ты от меня не уйдешь, так-то.
   Борьба возобновляется. Нитка оказалась на шее Саши. Входит Люба.
   Ага! Надела все-таки!
   Люба. Что здесь такое?..
   Саша. Люба, неужели я должен и такое терпеть?! Эта ведьма... она меня поила какой-то водой... (Сел на диван, тяжело дышит после борьбы.)
   Баба Капа. Не "какой-то", а святой, глупая твоя башка! (Увидела Куприянова, очень удивилась.)
   Люба. А зачем вы его?!
   Баба Капа. Как-зачем! Сама же меня позвала вылечить парнишку. (Снова перевела взгляд на Куприянова.)
   Саша. Ах, так это было лечение? Ничего себе!
   Баба Капа (тревожно Куприянову). Откуда ж вы взялись? Вас вроде не было, как я пришла-то...
   Куприянов (снимая шинель). Появился я, очевидно, так же, как и вы, уважаемая: через открытую дверь.
   Люба. Ах! Это значит, я не закрыла, когда побежала за вами, бабочка Капочка.
   Баба Капа (оглядывая Куприянова). Батюшки, да ведь он в форме. Кто же ты есть? Прокурор, ай из милиции кто?
   Куприянов. Я в некотором роде ваш коллега: тоже лечу людей. Правда, несколько другими методами.
   Баба Капа. Что вы, что вы, что вы, голубок мой, разве ж я лечу? Это я так, пошутила.
   Саша. Слыхали?! Она шутила!
   Куприянов. Прекрасные шутки, такие веселые. (Любе.) А вы, собственно, зачем пригласили эту шутницу?
   Люба. Мне мама велела.
   Куприянов. Где ваша мама?
   Саша. Там. (Указал на комнату.)
   Куприянов. Понятно теперь. Ваша мама намеревалась сама пользоваться лечением этой... шутницы?
   Баба Капа. Да что это я с вами тут прохлаждаюсь? Мне ведь и домой пора.
   Куприянов. Задерживать не будем, но предупреждаю: вас найти мы сумеем. И если окажется, что ваше лечение принесло вред кому-нибудь...
   Баба Капа. Как же оно может принести вред, когда мне не дали даже ни одного то есть средствия, ни одной молитвы совершить на благо болящему? Ведь вон позвала она меня попользовать этого вьюношу.
   Люба. Так разве я вас к нему звала?! Тут младенец заболел.
   Куприянов. Вот наконец и добрались до сути дела. Младенца вы лечили?
   Баба Капа. Истинный крест-нет! Между прочим, я ведь и сама, если хотите знать, лечусь в поликлинике Кировского района у доктора Липницкой, хоть спросите ее самоё.
   Куприянов. Обычно все ваши так и делают.
   Баба Капа. Это кто же "наши", то есть?
   Куприянов. А знахари и подпольные лекари. Людей дурачат, а сами пользуются серьезными медицинскими услугами. Ступайте отсюда.
   Баба Капа (уходя). Всего вам лучшего. (Вполголоса.) Ну, Любка, я тебе попомню, что ты меня сюда привела. И матери твоей не прощу! Я ужо вас отблагодарю крепко! Я теперь, может быть, из-за вас куска хлеба лишусь да еще в тюрьму попаду!
   Люба (провожая бабу Капу). Кто ж его мог знать, бабочка Капочка, что оно так обернется?
   Баба Капа. Коли зовешь, должна знать!
   Баба Капа и Люба уходят.
   Куприянов. Ну-с, молодой человек, лекарства ее не попали вам в организм?
   Саша. Что вы! Тьфу! Так я ей и дался! Да я ей!.. Ведь правда же, товарищ доктор, комсомольцу не к лицу все эти религиозные предрассудки?
   Куприянов. И вы меня еще спрашиваете?
   Саша. Нет, это я не спрашиваю, это я отвечаю. Сам себе!
   Куприянов. Правильно отвечаете. Однако я пришел сюда потому, что здесь заболел ребенок, сын моих друзей. (Подошел к двери в смежную комнату, постучал.) Евдокия Степановна, вы тут?
   Голос Чесовой. Кто это? Батюшки, Михаил Михайлович! Вот вовремя! Пожалуйста, сюда к нам...
   Куприянов уходит. Из передней возвращается Люба.
   Люба. В кино мы опоздали...
   Саша. И очень хорошо, что опоздали. Нам с тобой надо поговорить.
   Л ю б а. А о чем говорить? Я тебе сказала...
   С а ш а. А я тебе отвечаю: в церковь не пойду ни в коем случае.
   Люба. Вот как?
   Саша. Так, и только так стоит вопрос для настоящего советского молодого человека. А я тем более - комсомолец.
   Люба. И стоишь на позициях марксизма. Слыхала.
   Саша. А ты слыхала, что настоящий марксист никогда не отступает от своих воззрений?
   Люба. Ну и я не отступлю. Хочешь жениться - пойдем в церковь.
   Саша. Никогда и ни за что.
   Люба. Тогда - все.
   Саша. И я говорю: все.
   Люба. Ой, смотри, Сашка, как бы тебе потом не пожалеть!
   Саша. Зачем - потом? Я сейчас очень жалею, потому что я тебя люблю.
   Метелкина вышла было из соседней комнаты, но, услышав и увидев, что происходит, прячется за дверью и наблюдает, выглядывая время от времени.
   Люба. А любишь, так не будешь упрямиться.
   Саша. Настоящая любовь зиждется не на измене своим убеждениям, а...
   Люба. Все у тебя "настоящее": и любовь придумал "настоящую", и "настоящих" марксистов. Выходит, одна я для тебя не настоящая!
   Саша. Нет, Люба, я именно хочу, чтобы и ты стала настоящим товарищем мне и подругой. Я говорю: любовь должна жиждиться... то есть зиздиться... жижиться...
   Люба. А мне не интересно про твою "жижицу". Кому-нибудь еще рассказывай!
   Саша. Что ж, тогда... тогда прощай! (Идет к двери.)
   Люба. Прощай. Только имей в виду: навсегда прощай.
   Саша. Прощай - уж обязательно навсегда.
   Люба (тревожно). И тебе не жалко будет меня?
   Саша. Я уже сказал: мне тебя жалко не только как свою потерю, мне тебя еще жалко за тебя самоё!
   Люба. Чего-то я даже и не понимаю, о чем ты...
   Саша. А вот о чем: ну хорошо, мы с тобой сейчас разошлись...
   Люба. Уже?
   Саша. Допустим, что мы с тобой разошлись. Допустим. Хотя-чего там "допустим"? Ты же меня прогоняешь...
   Люба. Нет, это ты меня прогоняешь: сам уходишь.
   Саша. Так ты же мне отказала!
   Люба. Нет, это ты мне отказал!
   Саша (сел, взъерошил волосы). Фу... Опять все сначала...
   Люба (приблизилась, погладила Сашу по голове). Бедный мой мальчик, как ему тяжело.
   Саша. А думаешь, легко?
   Люба. А мне, думаешь, легко?
   Саша. За чем же дело тогда стало?
   Люба. Да, за чем дело стало?
   Саша. Поженимся мы с тобой...
   Люба. ...в церкви...
   Саша (вскочил). Прощай!
   Люба. Прощайте, товарищ Шарапов!
   Саша. Когда-нибудь и ты будешь жалеть. (Пошел к двери.) Маме своей кланяйся.
   Люба. Спасибо! (Отвернулась.)
   Метелкина мимически показывает Любе, что не надо отпускать Сашу.
   Саша!
   Саша, который уже успел выйти в переднюю, возвращается.
   Саша. Любочка, если ты не передумала, то не надо меня звать. Мне очень тяжело...
   Люба (плачет). А мне, думаешь, не тяжело?
   Саша. Почему я так буду думать? Что я зверь, что ли?..
   Люба. Конечно, зверь. (Плачет.)
   Саша. Какой я зверь?
   Люба. А я откуда знаю? Может, волк, а может, лиса.
   Саша. Какая я лиса? Я на зайца еле-еле тяну.
   Люба (приблизилась к нему). Зайчик мой, пойдем в церковь.
   Саша. Не могу, Любочка!
   Люба. Ну, вот сейчас баба Капа святой водой тебя окропила. Разве это так уж страшно?
   Саша. Страшно? Нет! Противно! Никогда больше не позволю над собою делать это! Прощай, Люба! Теперь уже окончательно - все! (Решительно уходит.)
   Люба. Мамочка, что же делать?!
   Метелкина. Как-что! Воротить!
   Люба. Так он же не хочет-слышала?
   Метелкина. А не хочет, бог с ним, пущай уходит!
   Люба. Как это "бог с ним", когда я его лю... лю... люблю! (Громко воет.)
   Метелкина. Мало ли что!
   Люба. Тебе "мало ли что", а мне... (Бросилась в переднюю, кричит.) Саша! Саша! Сашенька, вернись! (Громко плачет, убегает.)
   Метелкина (поглядела вслед дочери). Любка, ты куда?! Назад! Назад, я говорю! Экая, ей-богу, беда с нынешней молодежью. Ну как я в глаза посмотрю отцу Сергию?!
   Из спальни выходит Куприянов. Входит Люба, продолжая плакать и смеяться. Она ведет за руку Сашу.
   Люба. Ну, куда ты, куда? Так вот и бросил меня? А с кем же я в загс пойду?
   Саша. В загс или в церковь?
   Люба. В загс.
   Саша. А в церковь?
   Люба (тихо, опустив голову). Давай уж без церкви.
   Метелкина. Любаша, ты подумай, что ты говоришь?!
   Люба. Я подумала, мама.
   Метелкина. Отец Сергий тебе благословения не даст!
   Люба. И не надо!
   Куприянов. Правильно, девушка!
   Метелкина. Да, "правильно"! Небось не ваша дочь!
   Куприянов. А моей дочери я бы просто запретил идти в церковь.
   Метелкина. Вот вас бог на том свете и накажет! И тебя накажет, слышишь, Любовь?!
   Люба целуется с Сашей.
   Куприянов. Теперь она вас не услышит.
   Метелкина (решительно подходит к Саше и Любе, разводит их). Э-э-э, молодой человек, торопитесь очень!
   Люба. Ничего он не торопится. Это я тороплюсь! Идем отсюда, Сашенька! (Взяла Сашу за руку, ведет к двери.)
   Метелкина. Куда?! Любка, стой!
   Люба. Потом поговорим, мама! Скорее, Саша!
   Саша (повернулся к Метелкиной). Анна Егоровна, а этой вашей бабе Капе передайте благодарность: ведь вылечила она меня, совсем вылечила.
   Метелкина. От чего то есть вылечила?
   Саша. А от моих колебаний. Кабы не она, я бы еще, может, мучился бы: идти-не идти в церковь? А после ее "лечения" - как рукой сняло! Пока! Пошли, Любочка!
   Люба. Пошли!
   Уходят.
   Метелкина. Любка, прокляну!
   Слышен смех Любы. Пауза.
   Куприянов. Проиграли вы это сражение, Анна Егоровна.
   Метелкина. Да я ее совсем из дома выгоню, коли так! (Убегает в переднюю.)
   Из спальни выходит Ч е с о в а.
   Чесова. Куда это она?
   Голос Метелкиной (жалобно). Любочка, дочка, вернись обратно! Я уже не сержусь. Слышишь?..
   Куприянов. Вот это другое дело! Хорошо!
   Чесова. У них-то хорошо... А что же с Вовочкой нашим будет, доктор?
   Куприянов. Выздоровеет ваш Вовочка, только вы уж его не студите больше.
   Ч е с о в а. Боже упаси! Да я теперь над ним так буду трястись.
   Возвращается Метелкина.
   Куприянов. Трястись необязательно. А вот лекарство, что я прописал, давайте аккуратно.
   Ч е с о в а. Тютелька в тютельку все буду исполнять!
   Куприянов. Ну догнали вы дочку, Анна Егоровна?
   Метелкина. Догнала. Помирилась я с ней.
   Ч е сов а. Как же помирились? Без венчанья?
   Метелкина. А что ж делать? Ей выходить замуж, не мне же!
   Куприянов. Вот это правильно!
   Входят, взявшись за руки. Люба и Саша.
   Метелкина. Благословить-то вас позволите хоть?
   Люба. Только чтобы без церковных слов! Слышишь, мама?
   Метелкина. Слышу. Что ж делать?.. Становитесь вот здесь передо мной...
   Саша и Люба приближаются к Метелкиной.
   Занавес
   1954 г.
   ЗАКРОЙЩИК ДЛЯ БИТЬЯ
   КОМЕДИЯ В ОДНОМ ДЕЙСТВИИ --------Написана совместно с М. Я. Грином.
   Действуют:
   Директор. Приемщица. Племянник.
   Время действия - наши дни.
   Кабинет директора небольшого ателье по пошиву верхнего платья. Письменный стол, телефон и прочее. По стенам плакаты следующего содержания: "Жалобная книга выдается в порядке живой очереди", "Возврат бракованных изделий с 9 ч. утра до б ч. вечера". На сцене никого нет. Долго и безнадежно звонит телефон. Из-за кулис доносятся невнятные женские крики и успокаивающий мужской голос: очевидно, бушует очередная заказчица, а директор ее успокаивает. Падение чего-то тяжелого - надо думать, мебели. Падение чего-то стеклянного - надо думать, вазы. Быстро входит директор ателье немолодой мужчина.
   Директор. Я сейчас в милицию позвоню! Нахалка какая! Эти вещи у нас в инвентарь записаны, а она их бьет! (Набирает номер телефона.) Милиция?.. Я спрашиваю: это седьмое отделение?.. Нет?.. Так что же вы... (Дает отбой, набирает снова.) Милиция?.. Товарищ дежурный, пришлите наряд в ателье номер четыре: тут одна гражданка хулиганит... Что?.. То есть, как это - чересчур часто?.. Что же, по-вашему, я назначаю, когда кому надо хулиганить?.. Что?.. Шить надо лучше?.. Вы меня не учите!.. Я требую, чтобы вы прислали милиционера...
   Входит приемщица.
   Приемщица. Александр Борисович, она сама ушла.
   Директор (в трубку). А я требую... А вас это не касается... А я говорю... А при чем здесь вы?.. А я спрашиваю: вы нам пришлете?.. А я говорю...
   Приемщица. Да ушла она, Александр Борисович!
   Директор (приемщице). Что?.. Ушла?.. (В трубку.) Можете не присылать: она сама ушла. Пока вас дождешься... (Бросил трубку на рычаг.)
   Приемщица. Ну что вы так расстраиваетесь?.. Господи! Неужели не привыкли?! Разве на заказчиков угодишь?..
   Директор. При чем тут заказчики? (Указывает на телефон.) Говорит: "Каждый день наряд вызываете!" Ну и что? У вас люди есть? Есть! Для того поставлены! Будьте любезны прислать, когда у вас требуют!
   Приемщица. Александр Борисович, я у вас что хотела спросить: вы мне обещали новую жалобную книгу.
   Директор. Как?! Опять новую! Я же на той неделе давал!
   Приемщица. Во-первых, не на той неделе, а в прошлом месяце. А, во-вторых, вот она: вчерашний день последний листок заполнили.
   Директор (берет книгу). Кто заполнил?
   Приемщица. А этот толстый, которому закройщик Яшкин пиджак обузил на восемь сантиметров.
   Директор. А, да, помню. Нервный мужчина. Такой толстый, а у самого спокойствия - никакого. Визжал, как эта... сегодняшняя... Кстати, а чего она визжала?
   Приемщица. Да все из-за костюма. У вас, говорит, на выставке одно, а тут вы из шинельного сукна шьете.
   Директор. Правильно! Это новый фасон, детище нашего ателье - дамский костюм из шинельного сукна, так и называется "Память былых походов". Ну что ж поделаешь... Придется начинать новую книгу... (Лезет в стол, достает из ящика книгу.) Хотя я кое-что придумал, чтобы сократить жалобы. Нате, возьмите.
   Приемщица (берет книгу). Что же вы придумали? Две книги: для комиссии-одна, для жалоб-другая?
   Директор. Это все так делают, я получше придумал!
   Мужской голос из-за кулис. Есть тут ктонибудь или нет?! Сколько я должен ходить в ваше чертово ателье?!
   Приемщица. Ой, это, кажется, по квитанции восемьсот сорок пять... Он третий месяц ходит. (Кричит в сторону кулис.) Сейчас, сейчас, иду! (Убегает.)
   Телефонный звонок.
   Директор (в трубку) Ателье... Да... Что, что, что... Какое полупальто?..
   Из трубки доносятся визги, рычание и свист.
   Товарищ, вы можете спокойно объяснить мне?.. Товарищ, вы можете?.. Товарищ, вы мо... (Положил трубку на стол.)
   Из трубки несутся дикие звуки, похожие на стрельбу; трубка несколько раз подпрыгивает.
   (Стоя в стороне, вздрагивает.) Вот дает, а? Вот дает! Прямо реактивно дает! Интересно бы узнать, какой номер квитанции у него?.. Я бы ему показал. (Подкрался на цыпочках, положил трубку на рычаг.)
   Из-за кулис доносятся гневный мужской голос и слабые реплики приемщицы. Падает что-то тяжелое. Звон стекла.
   Господи... Ну и жизнь!
   Телефонный звонок. Да, держи карман шире: так я и подойду!
   Звонки повторяются.
   И не думай... Ха-ха-ха... Что я себе, враг? (Уходит и сейчас же возвращается, напуганный, закрывает за собой дверь.) Но, но, вы поосторожней... А то я и милицию могу позвать! Нахал какой! Ему, видите, ли, поставили матрасный материал на подкладку!.. Ну и что? А куда я его дену? Я его тысячу метров завез! Завезем другой материал - поменяем. (Машинально берет трубку, хотя телефон продолжает звонить.) Алло! Ну я... Да, директор... Сейчас я передам трубку, вы скажете номер вашей квитанции... Что?.. Нет квитанции?.. Так что вы хотите?.. Ах, это вы, Надежда Павловна... Кто?.. Паренек этот?.. Не был еще... А вы его уже послали?.. Ну, значит, придет... Вы за него ручаетесь?.. Ага. Ну хорошо... Нет, получать он будет прилично... Оформим как закройщика... Да, работа, в общем, не трудная... Робкий?.. Это, может, и лучше. Нам нахалов среди заказчиков хватает!.. Вот так. Ну спасибо... (Кладет трубку: за кулисы.) Клавдия Карповна, этот буян ушел уже? Вот и ладно. Повесьте плакат, что мы закрыты на обед. Ничего не рано! Имеем мы право отдохнуть или нет?
   Голос приемщицы. К вам тут какой-то молодой человек пришел.
   Директор. Ага, давайте его!.. Это как раз по вопросу о жалобах.
   Входит молодой человек, который рекомендует себя "племянником тети Нади", поэтому и мы будем называть его племянником.
   Племянник (почтительно). Здравствуйте.
   Директор. Привет.
   Племянник. Я как раз - от тети Нади...
   Директор. От Надежды Павловны?
   Племянник. Вот именно. Но как я привык ее называть...
   Директор. Садитесь, пожалуйста. Надежда Павловна мне говорила о вас. Нам как раз такой работник и нужен.
   Племянник. Я очень рад.
   Директор. Работа у вас будет нехитрая.
   Племянник. А что именно надо будет делать?
   Директор. Мы вас назовем закройщиком.
   Племянник. В каком смысле - закройщиком?
   Директор. А в каком понадобится, в таком и будете.
   Племянник. Я извиняюсь...
   Директор. Сегодня мы будем вас звать дамским закройщиком, завтра - мужским. Потом можем вас подавать, как закройщика макинтошей, а другой раз - как брючного закройщика...
   Племянник. Я извиняюсь, я бы, конечно, с удовольствием... Но я, честное слово, ни разу ничего не закраивал. Помню, как-то младшая сестренка шила кукольное платьице, а я ей помогать взялся, так - поверите ли? - такая получилась ерунда, даже расплакалась девчонка...
   Директор. Ну, этим нас не удивишь: у нас тоже часто плачут. Но вам здесь не придется кроить.
   Племянник. А что же я буду делать?
   Директор. Как вам объяснить... Иногда у нас попадаются недовольные заказчики...
   Племянник. Ну, где их нет!
   Директор. Вот именно. Им хочется кого-то обругать.
   Племянник. Душу отвести. Понимаю.
   Директор. Вот мы и будем подставлять вас, так сказать, "под удар".
   Племянник. А они что - дерутся?
   Директор. Нет, что вы... Они вообще не дерутся. Они... ну, кричат... Ну, бьют...
   Племянник. Ах, все-таки бьют?!
   Директор. Вещи бьют. Но редко. А больше, конечно, посердятся, посердятся и уходят...
   Племянник. Совсем уходят?
   Директор. Ну да. Возьмут свой заказ, а наш адрес стараются забыть, то есть нашего ателье...
   Племянник. Это уже лучше.
   Директор. Ну вот... Значит, мы будем делать так: если какой-нибудь заказчик особенно разбушевался, мы будем вызывать вас и говорить, что это именно вы испортили пальто, костюм... или что у него вообще, по квитанции.
   Племянник. А может, меня можно приглашать к тихим заказчикам, которые довольны вашей работой? А к тем, что посердитей, - еще кого-нибудь, а?
   Директор. Да их у нас не бывает!
   Племянник. Да?.. Ну что ж делать... Все равно мне на место поступать надо, поскольку меня сократили с такой характеристикой, что ой-ой-ой...
   Директор. Ну и отлично. Значит, вызовем мы вас к заказчику. Тут и я выйду.
   Племянник. Так, может, вы тогда все на себя примете?
   Директор. Тогда зачем вы мне нужны?
   Племянник. Да... это... правда... (Вздохнул.)
   Директор. Да. Ну, выйду я. Послушаю немного и со своей стороны начну тоже...
   Племянник. Что - тоже?
   Директор. Тоже якобы на вас сердиться.
   Племянник. Как?! И вы?..
   Директор. Я же вам говорю - якобы. Только для вида.
   Племянник. Ой, вы знаете, я так не люблю, когда на меня начальство сердится. Я один раз в Брынзотресте в несгораемый шкаф спрятался, только бы не слышать, как на меня кричал замуправляющего.
   Директор. Да вы поймите: это же будет нарочно!
   Племянник. Ну да... где - нарочно, где - всерьез, а только на меня всюду кричат.
   Директор. Я не буду сердиться на вас. Это будет только игра!
   Племянник. Странная какая игра. Я, например, больше люблю в лото играть. Или вот в подкидного...
   Директор. Знаете что?.. Давайте сразу попробуем:
   как это будет происходить. (Громко.) Клавдия Карповна, подите сюда!
   Голос приемщицы. Иду!
   Племянник (тревожно). Я не совсем понимаю: ведь мы же взрослые люди, зачем нам играть в рабочее время?
   Входит приемщица.
   Директор. Сейчас поймете. Клавдия Карповна, значит, будет так: вы недовольная заказчица. Товарищ... как ваша фамилия?
   Племянник. Панюшкин, Степан Трофимович.
   Директор. Вот, товарищ Понюшкин у нас будет выходить вместо закройщика.
   Племянник. Я извиняюсь: не Понюшкин, а Панюшкин. От слова Паня. Панюша - то есть ласкательное от Пантелеймона.
   Директор. Очень хорошо. Значит, товарищ Понюшкин...
   Племянник. Панюшкин!
   Директор. Слушайте, отвяжитесь вы от меня с вашей понюшкой! Да. (Приемщице.) Значит, товарищ у нас - закройщик. Вы - недовольная заказчица. Можете изобразить такую?
   Приемщица. Слава богу! Насмотрелась!
   Директор. Ну вот. Выговаривайте товарищу... Ну, вот ему якобы за испорченное пальто. А потом выхожу я...
   Племянник. А вы кого будете изображать, я извиняюсь?
   Директор. Как-кого? Себя. Директора.
   Племянник. Ага. Ясно.
   Директор. А ясно-так начали! Давайте, Клавдия Карповна.
   Приемщица (в полный голос). Это что же вы мне пошили, а?..
   Племянник вздрагивает.
   Директор. Хорошо! Вздрогнул - хорошо! Запомни это! Запомни!
   Приемщица. Это вы называете пальто?
   Племянник. Кто называет?
   Директор. Обождите, вас еще не вызвали.
   Племянник. Тогда, я извиняюсь, на кого они в данный момент кричат?
   Директор. Она на себя кричит.
   Племянник (растерянно). Как - на себя?
   Директор. Ну, на себя - на приемщицу. Не мешайте! Давайте, Клавдия Карповна, хорошо начали! Очень жизненно!
   Приемщица (набирая темп и силу звука). Где это видано, чтобы у пальто ворот был таким горбом? Где это видано, чтобы рукава-разной длины?!
   Племянник (сочувственно). Ай-ай-ай!
   Директор. Что - ай-ай-ай?
   Племянник. Я говорю: действительно, какое безобразие!
   Директор. Вы думаете, что вы говорите? Это же вы сами шили.
   Племянник. Когда? Я шил? Да вы что?..
   Директор. Тьфу! С ним невозможно иметь дело!
   Приемщица. Сейчас вы будете представлять того закройщика, который шил это пальто.