Страница:
Пора, наконец, поставить дело так, чтобы духовныя семинарии давали нам добрых и ревностных пастырей и учителей, а не кандидатов в ветеринары или адвокаты и врачи. Нельзя злоупотреблять Божьей свечечкой. Половина ея горит пред ликом Божиим, а другую подобает употреблять на возжение света духовнаго, на приготовление пастырей Церкви. И довольно сего назначения. А то ведь дело дошло до того, что епархиальныя церкви содержат несколько духовных училищ, да семинарию в 500 человек, а посвящать во иереи приходится едва окончивших духовное училище… Церкви остаются без священников иногда по целому году. Допустимо ли это? Ведь и народ начинает говорить: “Что же это? С церквей берут на семинарию, а попов нам не дают…” Следует помнить, что и времена для Церкви настали тяжелыя. Со всех сторон ей грозят враги. Ограда закона гражданскаго снята. Церковь представлена самой себе. И чем дальше, тем больше опасностей для Церкви. Можно ли думать, следует ли заботиться о том, чтобы семинаристам открыта была возможность идти в светския учебныя заведения? Следует, наоборот, твердо сказать и им, и отцам их: “Можете идти куда угодно из любого класса, но готовить вас для светских школ семинария не будет. Сами, как знаете, готовьтесь. Семинария – для Церкви и только для Церкви. Не хотите служить Церкви – идите с Богом на все четыре стороны”. Этим достигнуто было бы увеличение кандидатов священства и, в то же время, семинарии освободились бы от массы учеников, ищущих только прав на среднее образование, а чрез это сократились бы непосильныя обложения церквей на духовно-учебныя заведения. Вопреки газетным сообщениям по поводу предстоящей семинарской реформы, с надеждою на лучшее будущее в наших семинариях мы можем отметить, что Св. Синод указал Учебному Комитету при реформе семинарий распределить предметы семинарскаго курса так, чтобы воспитанник в каждом классе чувствовал себя питомцем именно духовной школы, чтобы главное внимание деятелей реформы было устремлено на достижение основной цели подготовления к пастырскому служению, чтобы программы по общеобразовательным предметам никаким образом не подрывали и не сменяли значения богословскоцерковных дисциплин, преподавание которых должно быть распространено и расширено существенно… Дай Бог, чтоб эти руководящия начала и легли в основу реформы. Дай Бог, чтобы разныя, враждебныя Церкви влияния, тонко-иезуитски в наше время всюду проникающия, не исказили намерений нашей высшей церковной власти и не воспрепятствовали ей выполнить святое желание Царственнаго Защитника и Покровителя Церкви, Самодержца Всероссийскаго: “зародить в духовных семинариях на вечныя времена источник вдохновения будущих служителей и предстоятелей алтаря Христова на святые подвиги многотруднаго пастырскаго (а не инаго какого) делания”. А это и значит зажечь в сердцах будущих пастырей святую ревность к святому служению, сделать их светильниками, от которых и свет, и тепло преизобильно разливалось бы не только в недрах самой Церкви, но и вне ея – среди блуждающих во тьме ересей и лжеучений, и даже среди не ведующих истиннаго Бога идолопоклонников… Помоги, Боже!
№ 39
№ 40
№ 41
№ 39
Скорбное письмо
Скорбныя думы, скорбныя письма… Русь, да неужели ты перестала быть православною? Ужели все, что так дорого было сердцу русских людей, за что они душу свою полагали, теперь дозволено попирать, осмеивать, топтать в грязь всякому безбожнику, считающему себя “интеллигентом”? Не диво, что озверелый рабочий издевается над святыней: он ведь следует примеру того, кого считает человеком “образованным”; не диво, что эти, якобы “образованные”, хотят “образовать” по образу и подобию своему массы народныя: раз сами потеряли Бога в душе, они того же желают и для всех; то достойно удивления, то возбуждает страх за самое бытие государственное, что как будто никому до этого дела нет, как будто все это дозволено, как будто на наших глазах сбывается страшное пророчество апостола Павла об удерживающем (2 Сол. 2, 7)… По поводу моих дневников я получаю много откликов, и вот послушайте, что пишет, например, один священник – не из центра какого-нибудь, не из города, а из самой глуши, и притом – не из окраинной губернии, где много инородцев, а из одной из самых центральных губерний… И то, что пишет он, теперь творится почти повсюду…
“Тяжело положение сельскаго священника среди деревенской “интеллигенции”, да еще вышедшей из недр самого же духовнаго сословия. В селе, где я уже 24 года священствую, “интеллигенцию” составляют врач, у котораго вместо св. икон портрет безбожника Толстаго, фельдшера, учителя, акушерки и др., а летом местные и наезжие “студенты”, которые и “работают” по уезду статистиками, оспопрививателями, агрономами. Для всех этих господ сельский священник есть представитель “реакции”, “гасильник просвещения” и т. д., а дело пастыря – уже “служение отжившим предрассудкам”… “Вы бы лучше свою обедню-то поубавили”, сказал мне врач публично, когда я в пяток первой седмицы Великого Поста попросил его отложить медицинский осмотр детей в школе, потому что они устали, да и опять скоро пойдут на исповедь. В воскресный день у него нарочито прием в 9 часов, не исключая даже Пасхи, и все служащие обязаны быть во время обедни в больнице; а в пятницу день неприемный “для отдыха врача и медицинскаго персонала”. Можно подумать, что у нас большинство поклонников Магомета, тогда как сих последних нет ни единаго…”
Не удивляйтесь, почтенный батюшка: в столице и не то делается, и делается на глазах самого правительства: там иудеи-профессора назначают экзамены в двунадесятые праздники для юношей-христиан, и если эти юноши не пойдут на экзамен в святые дни, то их считают не выдержавшими экзамена… Плачут матери-христианки о таком поругании над нашею верою святой, о таком развращении их детей, но что поделаешь? Ведь теперь в государственных якобы “законодательных” учреждениях хлопочут о совершенной отмене праздников Господних (сначала некоторых, ну а потом доберутся и до остальных). Та к чему же удивляться, что в глухой провинции нахал-иудей издевается над нашими святыми днями?..
“За таким интеллигентом-врачом, продолжает священник, тянутся и низшие служащие. Ранее до врача у нас и после литургии успевали принять больных, фельдшер успевал и в церкви помолиться, и к приему поспеть. Теперь же, в воскресенье, именно во время обедни – прием, а в пятницу – праздник. Накануне Новаго года в церкви всенощная, а в чайной комитета трезвости – в полночь танцы со встречей Новаго года. А простецы-крестьяне говорят: “Мы помолились Богу, а они и беса не забыли”. Закладывают здание больницы, крестьяне просят Богу помолиться, а врач изрекает: “У вас и двор закладывают – так четверть пьют, – вот когда выстроют больницу – освятят”. Выстроили и постарались сделать освящение так, что никто из народа и не знал. – Летом, когда наезжают “студенты”, священнику, не сочувствующему их прогрессивным начинаниям, даже на улице показаться рискованно. О посещении “студентами” храма Божия и говорить не приходится. Мать-вдова собирает по приходу именем Христовым сыр и яйца, а детки, во главе с студентом, бывшим семинаристом, публично, напоказ, едят в Успенский пост мясо. Имел я неосторожность посоветовать мальчику оборониться палкой от собаки, принадлежащей студенту, а сей студент уже кричит на меня: “Отец, вы – пастырь Церкви, а проповедуете кровопролитие, вам бы нагайку, а не меч духовный, в физиономию вам плевать!” И это говорит юноша священнику, который его же учил грамоте! Но и этого мало: пишет жалобы и земскому начальнику, и архиерею, аттестует меня, как “презираемаго всеми”, как “угнетателя всех лучших сил и лиц в приходе”, грязнит всю жизнь священника. И этого мало: собирает всю компанию товарищей, и объявляют они священнику, “оскорбившему студенчество” (читай: студенческую собаку) бойкот. Не забудьте, что все это – дети духовенства же, питомцы наших духовных семинарий… Ведайте, что по жалобам сего студента мне пришлось перенести и “дознание”… Горько все это, но еще более горько, еще более страшно, что простые мужички все это видят и говорят: “Учите вы в своих семинариях на церковныя деньги своих детей, а они не только в пастыри, но и в пастухи не годятся (ну, это, пожалуй, неправда: видите, как они заступаются за своих собак, годились бы и в пастухи!). Лба не перекрестят”.
Ясно, что народ начинает терять доверие к нашим семинариям, а следовательно, и к молодым священникам. А отсюда – один шаг до сектантства”.
Читаешь вот такое письмо, – а их немало получается – и думаешь: да где мы живем? Ужели на святой Руси? Гд е ты, мать наша Русь православная?.. Ведь в языческой Японии того не приходится видеть, что творится у нас. И там не станут издеваться над своим бонзою, там, сколько мы знаем, умеют уважать даже чужия святыни. Идолопоклонники знают правила приличий, а наши мнимые христиане, нередко питомцы – увы! – наших духовных семинарий, поступив в число каких-то “студентов”, становятся фанатиками неверия, заклятыми врагами родной Церкви и ея служителей, не щадят ничего священнаго, не хотят просто пожалеть старика-священника, у котораго когда-то учились грамоте… Ужели нет способов защитить сельских батюшек от этих хулиганов интеллигенции? Ужели священник должен идти в наши суды, где нередко, ах, как нередко, сидят друзья-приятели вот этих же хулиганов, которые уж постараются выручить их из беды, а бедному священнику еще подлить горечи в его и без того горькую чашу? Нет, не подобает преемнику апостольскаго служения идти в мирской суд, когда его лично оскорбляют, поносят, издеваются над ним. Если всякий христианин должен помнить заповедь Господню: блажени есте, егда поносят вам и ижденут, и рекут всяк зол глагол на вы лжуще имене Моего ради, – тем паче сию заповедь должен носить в своем сердце тот, кому Господь поручил и других учить ей. Как он научит других, если сам не исполняет ее? Сказано ведь: иже сотворит и научит, сей велий наречется в царствии небеснем. В деле проповеди только то слово и сильно, которое идет от опыта духовнаго. Св. Исаак Сирин говорит, что слово опыта есть живая вода, утоляющая жажду души, а слово без опыта – что вода, писанная на стенах.
Отцы и братия! Архипастыри и сопастыри словеснаго стада Христова! Настают для нас времена исповедничества, а может быть, и мученичества. Язычество грязною волною врывается в среду христианства. Кажется, будто сатана вышел из бездны, чтобы обольщать народы на четырех концах земли… Вера гаснет в сердцах тех, которые считали себя верующими, а на место ея входит сатана в эти опустошенныя от всего добраго сердца и властвует над ними. Ужас объемлет сердце, когда читаешь, что творится в Португалии, что еще так недавно творилось в Испании, что грозит нашим единоверным братиям-христианам в Турции… С какою безпощадною злобою враги Христа издеваются над теми, кто не вотще носит имя Христово! И особенно эта злоба услаждается в издевательствах и истязаниях над теми, кто стоит ближе к Церкви: над служителями алтаря и иночествующими. Их прямо истребляют, как вредных животных. Да сохранит Господь нашу бедную Русь от такого несчастия! Ведайте, отцы и братия, что то, о чем пишет мне священник, что мы все видим воочию, о чем пишут ежедневно патриотическия газеты – все это только начало болезням или, по народному присловию – лишь цветочки. Будут и ягодки, если попустит Господь по грехам нашим. Тайна беззакония уже назревает на земле. Заклятые враги христианства ведут свое дело искусно и неутомимо. Готовьтесь к исповедничеству, готовьтесь к мученичеству. И тем горше будет чаша наших испытаний, что нам поднесут ее не язычники, не римские воины, а изменники Христу. О, они злее всех язычников, ибо они суть “сборище сатаны”, о котором говорит Тайновидец. Что все нынешния поношения, кои нам приходится терпеть, пред теми, какия ждут нас впереди, если попустит Господь! Грозы Божьи ходят вокруг нас. Господь зовет всех нас к покаянию. Не у гражданскаго закона ныне искать нам защиты: не тот дух веет ныне в тех сферах, откуда мы могли бы ждать этой защиты – не внесут ныне законопроекта, который защитил бы нас без наших жалоб от поруганий, из уважения только к нашему сану и званию… Нет! Возьмем свой крест и бодро пойдем за Тем, Кто Сам впереди нас вошел чрез крест на небо, крестом отверз врата небесныя, Кто и нам заповедь дал о крестоношении, Кто силен и нас укрепить в сем подвиге благодатию Своею! Будем себе постоянно напоминать слово великаго труженика и страдальца за проповедь Христова Евангелия Апостола Павла: кратковременное легкое страдание наше производит в безмерном преизбытке вечную славу, когда мы смотрим не на видимое, а на невидимое: ибо видимое временно, а невидимое вечно (2 Кор. 4, 17). Это знал еще Царь Давид: при умножении скорбей моих в сердце моем, говорит он, утешения Твои услаждают душу мою (Пс. 93, 19). А Господь – слышите, что обещает? Радуйтеся и веселитеся, яко мзда ваша многа на небесех! (Мф. 5,12).
“Тяжело положение сельскаго священника среди деревенской “интеллигенции”, да еще вышедшей из недр самого же духовнаго сословия. В селе, где я уже 24 года священствую, “интеллигенцию” составляют врач, у котораго вместо св. икон портрет безбожника Толстаго, фельдшера, учителя, акушерки и др., а летом местные и наезжие “студенты”, которые и “работают” по уезду статистиками, оспопрививателями, агрономами. Для всех этих господ сельский священник есть представитель “реакции”, “гасильник просвещения” и т. д., а дело пастыря – уже “служение отжившим предрассудкам”… “Вы бы лучше свою обедню-то поубавили”, сказал мне врач публично, когда я в пяток первой седмицы Великого Поста попросил его отложить медицинский осмотр детей в школе, потому что они устали, да и опять скоро пойдут на исповедь. В воскресный день у него нарочито прием в 9 часов, не исключая даже Пасхи, и все служащие обязаны быть во время обедни в больнице; а в пятницу день неприемный “для отдыха врача и медицинскаго персонала”. Можно подумать, что у нас большинство поклонников Магомета, тогда как сих последних нет ни единаго…”
Не удивляйтесь, почтенный батюшка: в столице и не то делается, и делается на глазах самого правительства: там иудеи-профессора назначают экзамены в двунадесятые праздники для юношей-христиан, и если эти юноши не пойдут на экзамен в святые дни, то их считают не выдержавшими экзамена… Плачут матери-христианки о таком поругании над нашею верою святой, о таком развращении их детей, но что поделаешь? Ведь теперь в государственных якобы “законодательных” учреждениях хлопочут о совершенной отмене праздников Господних (сначала некоторых, ну а потом доберутся и до остальных). Та к чему же удивляться, что в глухой провинции нахал-иудей издевается над нашими святыми днями?..
“За таким интеллигентом-врачом, продолжает священник, тянутся и низшие служащие. Ранее до врача у нас и после литургии успевали принять больных, фельдшер успевал и в церкви помолиться, и к приему поспеть. Теперь же, в воскресенье, именно во время обедни – прием, а в пятницу – праздник. Накануне Новаго года в церкви всенощная, а в чайной комитета трезвости – в полночь танцы со встречей Новаго года. А простецы-крестьяне говорят: “Мы помолились Богу, а они и беса не забыли”. Закладывают здание больницы, крестьяне просят Богу помолиться, а врач изрекает: “У вас и двор закладывают – так четверть пьют, – вот когда выстроют больницу – освятят”. Выстроили и постарались сделать освящение так, что никто из народа и не знал. – Летом, когда наезжают “студенты”, священнику, не сочувствующему их прогрессивным начинаниям, даже на улице показаться рискованно. О посещении “студентами” храма Божия и говорить не приходится. Мать-вдова собирает по приходу именем Христовым сыр и яйца, а детки, во главе с студентом, бывшим семинаристом, публично, напоказ, едят в Успенский пост мясо. Имел я неосторожность посоветовать мальчику оборониться палкой от собаки, принадлежащей студенту, а сей студент уже кричит на меня: “Отец, вы – пастырь Церкви, а проповедуете кровопролитие, вам бы нагайку, а не меч духовный, в физиономию вам плевать!” И это говорит юноша священнику, который его же учил грамоте! Но и этого мало: пишет жалобы и земскому начальнику, и архиерею, аттестует меня, как “презираемаго всеми”, как “угнетателя всех лучших сил и лиц в приходе”, грязнит всю жизнь священника. И этого мало: собирает всю компанию товарищей, и объявляют они священнику, “оскорбившему студенчество” (читай: студенческую собаку) бойкот. Не забудьте, что все это – дети духовенства же, питомцы наших духовных семинарий… Ведайте, что по жалобам сего студента мне пришлось перенести и “дознание”… Горько все это, но еще более горько, еще более страшно, что простые мужички все это видят и говорят: “Учите вы в своих семинариях на церковныя деньги своих детей, а они не только в пастыри, но и в пастухи не годятся (ну, это, пожалуй, неправда: видите, как они заступаются за своих собак, годились бы и в пастухи!). Лба не перекрестят”.
Ясно, что народ начинает терять доверие к нашим семинариям, а следовательно, и к молодым священникам. А отсюда – один шаг до сектантства”.
Читаешь вот такое письмо, – а их немало получается – и думаешь: да где мы живем? Ужели на святой Руси? Гд е ты, мать наша Русь православная?.. Ведь в языческой Японии того не приходится видеть, что творится у нас. И там не станут издеваться над своим бонзою, там, сколько мы знаем, умеют уважать даже чужия святыни. Идолопоклонники знают правила приличий, а наши мнимые христиане, нередко питомцы – увы! – наших духовных семинарий, поступив в число каких-то “студентов”, становятся фанатиками неверия, заклятыми врагами родной Церкви и ея служителей, не щадят ничего священнаго, не хотят просто пожалеть старика-священника, у котораго когда-то учились грамоте… Ужели нет способов защитить сельских батюшек от этих хулиганов интеллигенции? Ужели священник должен идти в наши суды, где нередко, ах, как нередко, сидят друзья-приятели вот этих же хулиганов, которые уж постараются выручить их из беды, а бедному священнику еще подлить горечи в его и без того горькую чашу? Нет, не подобает преемнику апостольскаго служения идти в мирской суд, когда его лично оскорбляют, поносят, издеваются над ним. Если всякий христианин должен помнить заповедь Господню: блажени есте, егда поносят вам и ижденут, и рекут всяк зол глагол на вы лжуще имене Моего ради, – тем паче сию заповедь должен носить в своем сердце тот, кому Господь поручил и других учить ей. Как он научит других, если сам не исполняет ее? Сказано ведь: иже сотворит и научит, сей велий наречется в царствии небеснем. В деле проповеди только то слово и сильно, которое идет от опыта духовнаго. Св. Исаак Сирин говорит, что слово опыта есть живая вода, утоляющая жажду души, а слово без опыта – что вода, писанная на стенах.
Отцы и братия! Архипастыри и сопастыри словеснаго стада Христова! Настают для нас времена исповедничества, а может быть, и мученичества. Язычество грязною волною врывается в среду христианства. Кажется, будто сатана вышел из бездны, чтобы обольщать народы на четырех концах земли… Вера гаснет в сердцах тех, которые считали себя верующими, а на место ея входит сатана в эти опустошенныя от всего добраго сердца и властвует над ними. Ужас объемлет сердце, когда читаешь, что творится в Португалии, что еще так недавно творилось в Испании, что грозит нашим единоверным братиям-христианам в Турции… С какою безпощадною злобою враги Христа издеваются над теми, кто не вотще носит имя Христово! И особенно эта злоба услаждается в издевательствах и истязаниях над теми, кто стоит ближе к Церкви: над служителями алтаря и иночествующими. Их прямо истребляют, как вредных животных. Да сохранит Господь нашу бедную Русь от такого несчастия! Ведайте, отцы и братия, что то, о чем пишет мне священник, что мы все видим воочию, о чем пишут ежедневно патриотическия газеты – все это только начало болезням или, по народному присловию – лишь цветочки. Будут и ягодки, если попустит Господь по грехам нашим. Тайна беззакония уже назревает на земле. Заклятые враги христианства ведут свое дело искусно и неутомимо. Готовьтесь к исповедничеству, готовьтесь к мученичеству. И тем горше будет чаша наших испытаний, что нам поднесут ее не язычники, не римские воины, а изменники Христу. О, они злее всех язычников, ибо они суть “сборище сатаны”, о котором говорит Тайновидец. Что все нынешния поношения, кои нам приходится терпеть, пред теми, какия ждут нас впереди, если попустит Господь! Грозы Божьи ходят вокруг нас. Господь зовет всех нас к покаянию. Не у гражданскаго закона ныне искать нам защиты: не тот дух веет ныне в тех сферах, откуда мы могли бы ждать этой защиты – не внесут ныне законопроекта, который защитил бы нас без наших жалоб от поруганий, из уважения только к нашему сану и званию… Нет! Возьмем свой крест и бодро пойдем за Тем, Кто Сам впереди нас вошел чрез крест на небо, крестом отверз врата небесныя, Кто и нам заповедь дал о крестоношении, Кто силен и нас укрепить в сем подвиге благодатию Своею! Будем себе постоянно напоминать слово великаго труженика и страдальца за проповедь Христова Евангелия Апостола Павла: кратковременное легкое страдание наше производит в безмерном преизбытке вечную славу, когда мы смотрим не на видимое, а на невидимое: ибо видимое временно, а невидимое вечно (2 Кор. 4, 17). Это знал еще Царь Давид: при умножении скорбей моих в сердце моем, говорит он, утешения Твои услаждают душу мою (Пс. 93, 19). А Господь – слышите, что обещает? Радуйтеся и веселитеся, яко мзда ваша многа на небесех! (Мф. 5,12).
№ 40
Монастырские «миллионы»
Во дни оны недавние, во дни всероссийской смуты и нашествия иудейскаго, враждебные Церкви органы печати самым беззастенчивым образом лгали о несметных якобы богатствах наших монастырей и огромных якобы доходах, получаемых нашими архиереями. Помню, как я, бывший казначей Троицкой Сергиевой Лавры и, следовательно, знающий все ея “богатства”, от души смеялся, когда в одной иудействующей газете прочитал провокаторскую заметку, будто в Лавре преп. Сергия имеется капиталов на 75 миллиардов! Судите сами, какое впечатление должны были от такого известия получить люди, завистливым оком взирающие на монастыри! И это было в то время, когда Лавра, потратив сполна свои капиталы на постройку больницы-богадельни, призаняла еще несколько десятков тысяч у Гефсиманскаго скита.
Но иудейская ложь не осталась без последствий. Государственная Дума, вероятно, полагая, что в сих сообщениях иудеев есть хоть малая частица правды, высказала Святейшему Синоду пожелание об “уравнении” получаемаго архиереями содержания. И вот собраны точныя сведения, какой архиерей сколько получает. Увы, оказалось, что есть епископы епархиальные, получающие не более 3 000 руб. и для “уравнения” им содержания, примерно до 6 000 р., потребовалось “изыскать” до 33 000 р. из каких-нибудь источников, а от архиереев затребовано мнение по сему вопросу. Скажу откровенно: нам, монахам, преемникам апостольскаго служения, официально назначать себе ту или другую норму “содержания” воспрещает совесть… Архиерей, в силу данной им присяги и уже по сущности своего служения, нравственно обязан строго следовать примеру святых Апостолов, насколько видит к тому возможность. А св. Апостолы в сем отношении строго держались правила, которое один из них выразил так: имуще пищу и одеяние, то есть все необходимое, сими довольни будем. Возглавляя поместную Церковь, как светильник на свещнике, епископ должен во всем быть образцом для своей паствы: самым делом, самым отношением к своему материальному обезпечению он должен всем как бы говорить: смотрите на меня, будите якоже аз: вем и алкати, вем и избыточествовати вем и лишатися… Как епископ, уже на основании Священнаго Писания и в силу Апостольских Правил, он имеет право пользоваться от своей епархии всем, лично ему потребным: епархия должна ему дать приличное его сану жилище, с храмом Божиим, потребное число священнослужителей при сем храме, певцов и чтецов и всех их также обезпечить в необходимом; затем дать ему возможность совершать поездки по епархии, дать стол, отопление, освещение, прислугу, канцелярию, лошадей и пр. Все это он и может получить, и в большинстве случаев получает, хотя и не всегда от епархии, так сказать – натурою. А на одежду и обувь, равно на так называемые карманные расходы, было бы довольно для него и ста рублей в месяц. Но совсем иначе стоит дело, если принять во внимание необходимость для каждаго епископа стоять во главе всякаго рода благотворительности во имя Христово. Еще св. Златоуст сказал: “широка заповедь сия”, и, следовательно, как бы ни велики были суммы, отпускаемыя в распоряжение епископа на сие дело, они все и всегда будут израсходованы им без остатка. Самым естественным источником для таких расходов, в силу Апостольскаго Правила 41-го, должны бы быть для епископа доходы всех церквей его епархии, но, к глубокому сожалению, епископ, будучи по канонам полным распорядителем церковнаго достояния своей поместной Церкви, на деле в настоящее время лишен возможности быть таковым. Церкви несут часто непосильные налоги на содержание духовно-учебных заведений и на другия епархиальныя и общецерковныя нужды, причем сии налоги и распределяются, в силу необходимости, самими иереями на их съездах. И архиерею представляется только право утверждать или не утверждать таковую раскладку, облагать же церкви новыми налогами нет возможности. Таким образом, сей первый и законнейший источник для дел благотворения по личному усмотрению епископа для него закрыт. Между тем, сим исчерпываются общие источники средств для благотворения, если не считать доходов собственно архиерейскаго дома, каковых во многих епархиях вовсе не имеется, и архиерейский дом содержится, как например, в Вологде, при пособии епархиальнаго свечнаго завода. Правда, есть еще источник для благотворительных расходов по усмотрению епископа, но этот источник может быть и не быть, может быть очень значителен и сокращаться до минимума и даже вовсе прекращаться. Рассчитывать на него никто не смеет. Я разумею частныя жертвы православных мирян на дела благотворения, приносимыя в личное распоряжение епископа благочестивыми людьми, желающими исполнить в совершенстве заповедь Спасителя: да не увесть шуйца твоя, что творит десница твоя. Слава Богу еще есть такия добрыя души. Они в своем смирении рассуждают: “Епископ есть Богом поставленный пастырь и архипастырь, ему виднее нужды как Церкви Божией, так и бедных сиротствующих; к нему вся эта беднота стремится за помощью; он имеет возможность чрез священников узнать и степень нужды, и положение нуждающихся; да и Богу приятнее, когда я делаю добро не по своему смышлению, а отсекая свою волю так, чтобы мне и не знать: куда пойдет моя копейка, да не увесть о том моя шуйца! Та к делали и древние христиане. Итак, вручу мою лепту Богу чрез руки архиерея Божия”. Повторяю: такия души еще есть в Церкви православной; расположить их к такому доброделанию может только благодать Божия. Но много значит в сем деле и личность самого архиерея. Если он подвигом личной своей жизни, благоговейным совершением богослужения, отеческим обращением со всеми, особенно с детьми властным, сильным словом духовнаго опыта в проповедании слова Божия как в Церкви, так и в частных беседах с пасомыми всех званий и состояний, неусыпными заботами о сирых и вдовицах, о больных и несчастных, – словом: исполнением завета апостольскаго: всем бых вся, да всяко некия спасу, – привлечет к себе сердца пасомых: то можно сказать с уверенностию, что пасомые с любовию понесут ему свои лепты на дела благотворения во имя Христово, как христиане времен апостольских слагали к ногам Апостолов целыя состояния. Но если епископ не входит в близкое общение с паствою, если его слово не доходит до сердца пасомых, если он безучастно относится к безпомощной бедноте, то никто не принесет ему и жертвы на благотворительность. Мы, епископы, должны с чувством самоукорения взирать на светлый образ добраго пастыря, еще так недавно прошедший пред нашими очами в лице незабвеннаго отца протоиерея Иоанна Кронштадтскаго. Если он, иерей, облеченный силою свыше, имел возможность творить так много добра, то не показывает ли сие, что и в наше скудное верою, погруженное в эгоизм, житейский материализм, время упадка нравов есть еще немало живых душ, ищущих света Божия, жаждущих благодати, готовых нести к стопам добраго пастыря нескудныя лепты, лишь бы найти таковаго пастыря, лишь бы удовлетворил он их духовную жажду, утешил скорбящее сердце, примирил с Богом смущенную совесть… Ищите, пастыри и архипастыри, прежде всего царствия Божия и правды его, водворяйте хотя начатки сего царствия Божия прежде всего – в сердцах собственных, а затем и в сердцах пасомых ваших, и вы с благоговением, в умилении сердца, сами воочию увидите, как верно обетование, что и материальныя средства для доброделания вашего приложатся вам, ибо ведь еще в Ветхом Завете сказано, что рука дающаго не оскудеет. Силен Пастыреначальник наш, Господь Иисус Христос, и в нашей немощи проявлять силу Свою, лишь бы мы сознали и Ему постоянно показывали эту немощь нашу, лишь бы в глубине сердца взывали к Нему: Господи, помози нашему маловерию! Грядет час, и восстанут на суд Христов с нами пастыри, подобные отцу Иоанну, и осудят нас, если мы, в пределах наших епархий и приходов, не будем но мере сил наших следовать стопами их.
Позволю себе сказать два слова по поводу предположений особой Комиссии при Святейшем Синоде об установлении равномерности в получаемых Преосвященными по епархиям доходов привлечь, для покрытия расходов по увеличению содержания некоторым епископам, архиерейские дома и монастыри. Таковое привлечение архиерейских домов наиболее обезпеченных кафедр я признаю совершенно справедливым, ибо полагаю, что никто из святителей, более обезпеченных, не откажется поделиться, по долгу братской любви, с своими собратиями, менее обезпеченными, да будет, по выражению св. Апостола Павла, равенство. Что же касается Лавр и поименованных в указе монастырей, то, не входя в суждение о том, тяжел или не тяжел будет сей новый налог на монастыри, я полагал бы более справедливым обложить сим налогом все церкви и монастыри империи в самом малом размере, например, хотя бы 0,1 %, дабы каждая церковь, каждый приход принимали участие, хотя в размере нескольких копеек, в расходах на содержание епископов. Это представляется тем более справедливым, что подобный налог по 1 руб. с каждой церкви и монастыря, уже установлен в виде увеличения платы за “Церковные Ведомости”, для повышения содержания чиновников центральнаго управления.
Епископы обслуживают нужды церковныя несравненно более, чем сии чиновники, и их попечения и труды для приходских церквей несравненно сложнее, чем для монастырей. В сем случае важно было бы установить самый принцип такого налога, ибо белое духовенство облагает церкви в размерах до 35 и более процентов на свои сословныя нужды, (особенно если считать прибыли от свечных операций), а епископ, будучи по канонам полным распорядителем всего церковнаго достояния в пределах своей епархии, не пользуется и малым процентом на дела благотворения по своему личному усмотрению. Справедливо ли это?..
Но иудейская ложь не осталась без последствий. Государственная Дума, вероятно, полагая, что в сих сообщениях иудеев есть хоть малая частица правды, высказала Святейшему Синоду пожелание об “уравнении” получаемаго архиереями содержания. И вот собраны точныя сведения, какой архиерей сколько получает. Увы, оказалось, что есть епископы епархиальные, получающие не более 3 000 руб. и для “уравнения” им содержания, примерно до 6 000 р., потребовалось “изыскать” до 33 000 р. из каких-нибудь источников, а от архиереев затребовано мнение по сему вопросу. Скажу откровенно: нам, монахам, преемникам апостольскаго служения, официально назначать себе ту или другую норму “содержания” воспрещает совесть… Архиерей, в силу данной им присяги и уже по сущности своего служения, нравственно обязан строго следовать примеру святых Апостолов, насколько видит к тому возможность. А св. Апостолы в сем отношении строго держались правила, которое один из них выразил так: имуще пищу и одеяние, то есть все необходимое, сими довольни будем. Возглавляя поместную Церковь, как светильник на свещнике, епископ должен во всем быть образцом для своей паствы: самым делом, самым отношением к своему материальному обезпечению он должен всем как бы говорить: смотрите на меня, будите якоже аз: вем и алкати, вем и избыточествовати вем и лишатися… Как епископ, уже на основании Священнаго Писания и в силу Апостольских Правил, он имеет право пользоваться от своей епархии всем, лично ему потребным: епархия должна ему дать приличное его сану жилище, с храмом Божиим, потребное число священнослужителей при сем храме, певцов и чтецов и всех их также обезпечить в необходимом; затем дать ему возможность совершать поездки по епархии, дать стол, отопление, освещение, прислугу, канцелярию, лошадей и пр. Все это он и может получить, и в большинстве случаев получает, хотя и не всегда от епархии, так сказать – натурою. А на одежду и обувь, равно на так называемые карманные расходы, было бы довольно для него и ста рублей в месяц. Но совсем иначе стоит дело, если принять во внимание необходимость для каждаго епископа стоять во главе всякаго рода благотворительности во имя Христово. Еще св. Златоуст сказал: “широка заповедь сия”, и, следовательно, как бы ни велики были суммы, отпускаемыя в распоряжение епископа на сие дело, они все и всегда будут израсходованы им без остатка. Самым естественным источником для таких расходов, в силу Апостольскаго Правила 41-го, должны бы быть для епископа доходы всех церквей его епархии, но, к глубокому сожалению, епископ, будучи по канонам полным распорядителем церковнаго достояния своей поместной Церкви, на деле в настоящее время лишен возможности быть таковым. Церкви несут часто непосильные налоги на содержание духовно-учебных заведений и на другия епархиальныя и общецерковныя нужды, причем сии налоги и распределяются, в силу необходимости, самими иереями на их съездах. И архиерею представляется только право утверждать или не утверждать таковую раскладку, облагать же церкви новыми налогами нет возможности. Таким образом, сей первый и законнейший источник для дел благотворения по личному усмотрению епископа для него закрыт. Между тем, сим исчерпываются общие источники средств для благотворения, если не считать доходов собственно архиерейскаго дома, каковых во многих епархиях вовсе не имеется, и архиерейский дом содержится, как например, в Вологде, при пособии епархиальнаго свечнаго завода. Правда, есть еще источник для благотворительных расходов по усмотрению епископа, но этот источник может быть и не быть, может быть очень значителен и сокращаться до минимума и даже вовсе прекращаться. Рассчитывать на него никто не смеет. Я разумею частныя жертвы православных мирян на дела благотворения, приносимыя в личное распоряжение епископа благочестивыми людьми, желающими исполнить в совершенстве заповедь Спасителя: да не увесть шуйца твоя, что творит десница твоя. Слава Богу еще есть такия добрыя души. Они в своем смирении рассуждают: “Епископ есть Богом поставленный пастырь и архипастырь, ему виднее нужды как Церкви Божией, так и бедных сиротствующих; к нему вся эта беднота стремится за помощью; он имеет возможность чрез священников узнать и степень нужды, и положение нуждающихся; да и Богу приятнее, когда я делаю добро не по своему смышлению, а отсекая свою волю так, чтобы мне и не знать: куда пойдет моя копейка, да не увесть о том моя шуйца! Та к делали и древние христиане. Итак, вручу мою лепту Богу чрез руки архиерея Божия”. Повторяю: такия души еще есть в Церкви православной; расположить их к такому доброделанию может только благодать Божия. Но много значит в сем деле и личность самого архиерея. Если он подвигом личной своей жизни, благоговейным совершением богослужения, отеческим обращением со всеми, особенно с детьми властным, сильным словом духовнаго опыта в проповедании слова Божия как в Церкви, так и в частных беседах с пасомыми всех званий и состояний, неусыпными заботами о сирых и вдовицах, о больных и несчастных, – словом: исполнением завета апостольскаго: всем бых вся, да всяко некия спасу, – привлечет к себе сердца пасомых: то можно сказать с уверенностию, что пасомые с любовию понесут ему свои лепты на дела благотворения во имя Христово, как христиане времен апостольских слагали к ногам Апостолов целыя состояния. Но если епископ не входит в близкое общение с паствою, если его слово не доходит до сердца пасомых, если он безучастно относится к безпомощной бедноте, то никто не принесет ему и жертвы на благотворительность. Мы, епископы, должны с чувством самоукорения взирать на светлый образ добраго пастыря, еще так недавно прошедший пред нашими очами в лице незабвеннаго отца протоиерея Иоанна Кронштадтскаго. Если он, иерей, облеченный силою свыше, имел возможность творить так много добра, то не показывает ли сие, что и в наше скудное верою, погруженное в эгоизм, житейский материализм, время упадка нравов есть еще немало живых душ, ищущих света Божия, жаждущих благодати, готовых нести к стопам добраго пастыря нескудныя лепты, лишь бы найти таковаго пастыря, лишь бы удовлетворил он их духовную жажду, утешил скорбящее сердце, примирил с Богом смущенную совесть… Ищите, пастыри и архипастыри, прежде всего царствия Божия и правды его, водворяйте хотя начатки сего царствия Божия прежде всего – в сердцах собственных, а затем и в сердцах пасомых ваших, и вы с благоговением, в умилении сердца, сами воочию увидите, как верно обетование, что и материальныя средства для доброделания вашего приложатся вам, ибо ведь еще в Ветхом Завете сказано, что рука дающаго не оскудеет. Силен Пастыреначальник наш, Господь Иисус Христос, и в нашей немощи проявлять силу Свою, лишь бы мы сознали и Ему постоянно показывали эту немощь нашу, лишь бы в глубине сердца взывали к Нему: Господи, помози нашему маловерию! Грядет час, и восстанут на суд Христов с нами пастыри, подобные отцу Иоанну, и осудят нас, если мы, в пределах наших епархий и приходов, не будем но мере сил наших следовать стопами их.
Позволю себе сказать два слова по поводу предположений особой Комиссии при Святейшем Синоде об установлении равномерности в получаемых Преосвященными по епархиям доходов привлечь, для покрытия расходов по увеличению содержания некоторым епископам, архиерейские дома и монастыри. Таковое привлечение архиерейских домов наиболее обезпеченных кафедр я признаю совершенно справедливым, ибо полагаю, что никто из святителей, более обезпеченных, не откажется поделиться, по долгу братской любви, с своими собратиями, менее обезпеченными, да будет, по выражению св. Апостола Павла, равенство. Что же касается Лавр и поименованных в указе монастырей, то, не входя в суждение о том, тяжел или не тяжел будет сей новый налог на монастыри, я полагал бы более справедливым обложить сим налогом все церкви и монастыри империи в самом малом размере, например, хотя бы 0,1 %, дабы каждая церковь, каждый приход принимали участие, хотя в размере нескольких копеек, в расходах на содержание епископов. Это представляется тем более справедливым, что подобный налог по 1 руб. с каждой церкви и монастыря, уже установлен в виде увеличения платы за “Церковные Ведомости”, для повышения содержания чиновников центральнаго управления.
Епископы обслуживают нужды церковныя несравненно более, чем сии чиновники, и их попечения и труды для приходских церквей несравненно сложнее, чем для монастырей. В сем случае важно было бы установить самый принцип такого налога, ибо белое духовенство облагает церкви в размерах до 35 и более процентов на свои сословныя нужды, (особенно если считать прибыли от свечных операций), а епископ, будучи по канонам полным распорядителем всего церковнаго достояния в пределах своей епархии, не пользуется и малым процентом на дела благотворения по своему личному усмотрению. Справедливо ли это?..
№ 41
Церковный школы и церкви
Церкви Божией дано великое обетование, что врата адовы не одолеют ея. Князь (диавол. – Ред.) да хорошо знает это обетование, знает, что все его козни, все усилия будут безплодны: Церковь пребудет до скончания века непоколебимою. И, однако же, в безумной злобе своей пылая ненавистью к Главе Церкви Господу Иисусу, сокрушившему его главу, он вымещает свое поражение на вечной вражде к верным чадам Церкви и, не имея силы и возможности стереть с лица земли всю Церковь Божию, строит козни против тех народов, где наиболее хранятся заветы Христа. Таков милостию Божией наш Русский православный народ. Вот уже около тысячи лет, как наша Русь просветилась святым крещением и освятилась верою православною. Но за то, что она восприняла святое учение Христово в самом чистом его виде, как оно вышло от святых Апостолов, как изложено святыми отцами на Вселенских Соборах, как выражено в творениях духоносных мужей – светильников Церкви вселенской, – за это враг ненавидит Русский народ всею ненавистию и сею ненавистию по отношению к нам отравил всех западных христиан. Не зная, не понимая, да и будучи не в состоянии понять, по гордости своей, глубину смиреннаго Православия, западные народы считают нас “отсталыми”, непросвещенными, суеверными, чуть не варварами. Чужды мы им по духу, чужды и они нам по всему их миросозерцанию. И вот чрез них-то, чрез их последователей – наших интеллигентов, оторвавшихся от роднаго народа, враг и пытается с корнем вырвать святое Православие из русской души. И никогда еще в истории Русскаго народа не было для него столь благоприятнаго времени, как переживаемое нами. Никогда так мы, русские люди, не были призываемы долгом совести и – скажу – чувством самосохранения стоять на страже заветной святыни Православия, как ныне, – стойте же бодро, православные русские люди: враг у дверей! Он захватил в свои цепкие руки нашу печать: среди гула и гама преданных ему, якобы, “либеральных” газет едва слышится слабый голос патриотической печати. В среду самой этой патриотической печати он вносит раздор и кружковщину: вместо братскаго взаимнаго вразумления наши патриоты позволяют себе против своих собратий, патриотов же, речи немирныя; а известно, что где немирство, там и вражда, там и самолюбие, там и сам поджигатель всякой вражды – князь тьмы. Нашел он, враг Божий, и в высших сферах, в среде наших законосоставительных учреждений усердных и верных себе слуг, которые не зная Православия, не умея ценить этого сокровища, будучи ослеплены ненавистию ко всякой вере, восстают наипаче против святой веры православной и воображают, несчастные, будто стоят за прогресс, за просвещение, за благо человечества! Один Бог может вразумить этих слепцов. Но их усилия не проходят без вреда для Церкви Божией, сущей в пределах Русской земли. Кто из русских людей не знает, какой чудовищный, разрушительный для Церкви законопроект выработали эти слепцы в Государственной Думе касательно вероисповеданий неправославных? Теперь подбираются к народной школе. Та к как открыто идти против церковных школ еще неудобно, а школы эти являются у наших лжелибералов бельмом на глазу, ибо имеют своею задачею главным образом воспитание народа в духе Церкви, то придумали предлог: надо-де объединить все школы в одном ведомстве. Несмотря на всю очевидную ложь самаго принципа такого объединения, несмотря на то, что он и не может, и не будет проведен в жизнь, да и сами проповедники его в него не верят, – несмотря на все это он выдвинут, и в настоящее время вопрос о судьбе церковной школы уже обсуждается в Государственной Думе. А пока что подготовляется почва к его решению в желательном для врагов Церкви смысле. Церковную школу всячески поносят, клевещут на нее и в печати, и в разных собраниях, лишают ее средств к существованию, хотят ее измором довести до закрытия. Министерския, земския и всякия другия школы – родныя детки нашей Государственной Думы, а церковныя – пасынки или падчерицы. Для тех просят 10, дают 12 миллионов, а для церковных жаль и одного. Но и этого всего мало. Дан знак, и началась агитация против церковных школ на местах. Казалось бы: раз составлены “сети” школ, разграничены пределы земских и церковных, как это ни странно, но пусть так: пусть каждая школа и живет, и действует в своих, ей указанных, пределах. Та к нет же, пускаются в ход даже такия меры, как явный обман духовенства… У меня, в епархии, был такой случай: существовала школа церковная лет 12; помещалась в доме одного “благодетеля”, торгующаго в Петербурге чем-то; этот благодетель решил перестроить здание школы, дал средства, поручил дело заведующему – священнику. То т и трудился, уверенный, что трудится для церковной школы, но когда здание было окончено, в нем поселилась земская школа… Ни указание на сеть, ни право давности существования тут школы – ничто не помогло. Один богач от себя внес 500 руб. на содержание этой, можно сказать – украденной у Церкви школы, пока земство ассигнует на ея содержание средства. Тоже благодетель! А земства наши, известно, не всегда так расположены к церковным школам, как наше Сольвычегодское, ассигновавшее на церковныя школы ежегодное пособие по 10 500 руб., и Яренское, в прошлом году ассигновавшее 13 000 руб., а ныне 22 015 руб. Большею частию земства не брезгуют не только тем, что плохо лежит, но и прямо краденым. Как иначе назвать в самом деле хотя бы вышеупомянутую школу, как не украденною у Церкви? Строителю-благодетелю надо было иметь на месте священника в качестве наблюдателя за постройкой: он и повел дело так, что недогадливый батюшка воображал, что трудится для церковной школы. Но и этого мало. Врагам Церкви надобно создать иллюзию, будто сам народ не хочет церковной школы. И вот являются приговоры крестьян о передаче церковной школы в земство. Составить такой приговор нетрудно: стоит только внушить крестьянам, что на церковную школу они-де обязаны давать и сторожа, и отопление, обязаны ремонтировать, а земская школа – самое милое дело: ничего не надо, ни о чем не заботьтесь, все будет дано от земства. Крестьянин не рассуждает, что земство-то с него же берет на школы. И пишут приговоры… А чтобы приговор имел больше силы, чтобы производил там, где им, врагам Церкви, нужно, большее впечатление, делают так, что агитация ведется тайно от священника. Агитаторы действуют прежде других на церковнаго старосту, прельщают его разными обещаниями. И вот батюшка и во сне не видел, а дело уже совершилось наяву: приговор составлен… Пока еще немного таких приговоров, но в таких делах важно начало. Важно то, как отнесутся к таким, несомненно подстроенным, приговорам власти церковныя и гражданския. Простой народ не всегда может по достоинству оценить церковную школу и легко поддается влиянию агитаторов, обещающих великия и богатыя милости от светскаго ведомства. Ведь ему дорог каждый грош, хотя он и рублей не жалеет на водку. Но церковные старосты суть лучшие люди прихода, по крайней мере, это – избранники прихода. Вот почему я счел благопотребным обратиться к ним с своим архипастырским словом, объясняя им преимущества церковных школ и призывая к помощи священнику в заботах о школе. Напечатав свое обращение в “Епископ. Вед.”, я распорядился, чтобы каждому церковному старосте был вручен и отдельный оттиск моего послания.