Страница:
Глава 11
«Крестный отец» красного террора
Акты преследования и насилия, вплоть до физического уничтожения личности, известны истории с незапамятных времен. А со второй половины XIX века террор стал применяться и в политических целях.
Террористические акты как средство политической борьбы впервые стали практиковаться в России с середины 60-х годов XIX столетия, когда в 1866 году Д. Каракозов{781} предпринял попытку убить Александра II. Следующая волна приходится на конец 70-х – начало 80-х годов: на кровавую тропу вышли представители организации «Народная воля». Начиная борьбу с самодержавием, народовольцы приняли на вооружение индивидуальный террор. Наиболее известными представителями этого течения были А. Желябов{782}, С. Перовская{783}, С. Халтурин{784} и другие.
4 августа 1878 года редактор газеты «Земля и воля» С. М. Кравчинский в ответ на казнь революционера И. М. Ковальского убил шефа жандармов, начальника III отделения Н. В. Мезенцова. 9 февраля 1879 года социалист-революционер Г. Д. Гольденберг застрелил харьковского генерал-губернатора Д. Н. Кропоткина за жестокое обращение его подчиненных с политическими заключенными.
1 марта 1881 года народовольцу И. И. Гриневскому удалось убить Александра II. Участники покушения были казнены. Подверглась разгрому и их организация. Однако после непродолжительного затишья борьба возобновилась. На смену одним террористам пришли другие. Среди прочих выделилась террористическая фракция тайного общества «Народная воля», которая попыталась организовать 1 марта 1887 года покушение на Александра III. Организаторами покушения на жизнь царя были А. Ульянов (старший брат Ленина), студенты П. Андрюшкин, В. Генералов, В. Осипов и П. Швырев. Все они также были казнены.
В самом начале XX столетия террором занялись отдельные члены партии социалистов-революционеров (эсеров). Яркими их представителями стали С. Балмашев{785}, Е. Созонов{786}, Б. Савинков{787}, М. Спиридонова{788}, П. Карпович{789}. 11 февраля 1901 года Карпович смертельно ранил министра народного образования Боголепова. Его примеру последовал Балмашев, застрелив 2 апреля 1902 года министра внутренних дел Сипягина. Преемника последнего – министра внутренних дел и шефа жандармов Плеве – 15 июля 1904 года убил Созонов. 4 февраля 1905 года террористом-эсером И. П. Каляевым брошенной бомбой в Кремле был убит московский генерал-губернатор, великий князь С. А. Романов. Лидер партии эсеров М. Спиридонова в 1906 году убила тамбовского вице-губернатора Луженовского…
Ленин с одобрением воспринимал эти террористические акты. И надо отметить, что террористов он никогда не забывал. Об этом свидетельствует такой факт. 2 августа 1918 года в «Известиях» за подписью В. И. Ульянова-Ленина был опубликован «Список лиц, коим предположено поставить монументы в г. Москве и других городах РСФСР». Среди 31 фамилии, приведенной в списке, значатся террористы-убийцы И. Каляев, Н. Кибальчич, А. Желябов, С. Халтурин, С. Перовская.
В отличие от народовольцев, стремившихся через террор и заговор прийти к власти, эсеры применяли террористические акции в знак протеста против жестокости, произвола и насилия. Основную же свою политическую цель они видели в революционной борьбе, направленной на свержение самодержавия и установление демократической республики, вовлекая в эту борьбу широкие массы крестьянства, составлявшего абсолютное большинство населения России.
Однако все террористические акты, совершаемые как народовольцами, так и социалистами-революционерами до 1905 года, носили эпизодический, сугубо частный характер. Массовый же террор берет свое начало с октября 1905 года. Его инициатором и идейным руководителем стал Ленин. Именно под его руководством большевики осуществляли геноцид против собственного народа.
Ленин рассматривал террор как одну из основных форм классовой борьбы пролетариата. Известно, что еще в 1901 году в статье «С чего начать?», опубликованной в 4-м номере газеты «Искра», он со всей определенностью писал: «Принципиально мы никогда не отказывались и не можем отказаться от террора»{790}. Высказывая свое отношение к террору, Ленин не преминул сделать колкое замечание в адрес Веры Засулич, которая в 3-м номере той самой «Искры» писала: «Террор кажется нам неподходящим в настоящий момент способом действия не сам по себе, а по своему неизбежному психическому влиянию на окружающую среду».
Совершив государственный контрреволюционный переворот и захватив власть, Ленин взял курс на создание государства цивилизованного рабства, именуемого коммунизмом. Террор и насилие, совершаемые большевиками в ходе установления власти и строительства так называемого «коммунистического общества», являлись основными средствами и методами достижения их цели.
Справедливости ради следует сказать, что воинствующий пыл Ленина, его экстремистские действия не раз осуждали члены ЦК РСДРП и многие рядовые партийцы. Такие факты особенно были отмечены после июльского (1917) контрреволюционного вооруженного путча, организованного Лениным и его единомышленниками. Попытки товарищей по партии удержать его от бессмысленного контрреволюционного переворота делались и в октябрьские дни. Однако остановить рвущегося к власти «якобинца» никто не мог. Протестовали, критиковали и не более.
В первые же дни большевистского переворота (28 октября) члены ЦК РСДРП, не согласные с политикой и контрреволюционными действиями Ленина и его сообщников, обратились с воззванием к питерским рабочим. В нем, в частности, подчеркивалось: «Революции нанесен тяжелый удар, и этот удар нанесен не в спину, генералом Корниловым, а в грудь – Лениным и Троцким… Не дождавшись даже открытия съезда Советов Рабочих и Солдатских Депутатов, эта партия путем военного заговора втайне от других социалистических партий и революционных организаций, опираясь на силу штыков и пулеметов, произвела государственный переворот… Страна разорена трехлетней войной. Войска Вильгельма вторглись в ее пределы и грозят уже Петрограду… И над этой разоренной страной, в которой рабочий класс составляет незначительное меньшинство населения, в которой народ еще только что освободился от векового рабства самодержавия, над этой страной в такой критический момент большевики вздумали проделать свой безумный опыт захвата власти якобы для социалистической революции…»
Глядя на политическую авантюру, осуществляемую большевиками во главе с Лениным, Горький 20 ноября 1917 года с горечью писал в газете «Новая жизнь»: «Рабочий класс не может не понять, что Ленин на его шкуре, на его крови производит только некий опыт… Рабочий класс должен знать, что чудес в действительности не бывает, что его ждет голод, полное расстройство промышленности, разгром транспорта, длительная кровавая анархия, а за нею не менее кровавая и мрачная реакция».
Рассматривая террористические акции советского правительства, должен отметить, что зарубежная историография красного террора в России весьма обширна. Российская же делает пока лишь первые робкие шаги. Ей предстоит выполнить титаническую работу, связанную с фундаментальным изучением и анализом источников по отечественной истории. Особенно ответственно и критически надо изучить те сочинения, которые вышли из-под пера большевистских вождей, различных деятелей партии, комиссаров и красной профессуры. В них можно обнаружить множество фальсификаций и извращений исторических фактов, тенденциозность в их изложении.
Узурпировав власть, Ленин повел наступление на демократические свободы, завоеванные обществом в ходе Февральской революции. Первым шагом в этом направлении был подписанный им 27 октября (9 ноября) 1917 года Декрет о печати, на основании которого все демократические издания, кроме большевистских, стали закрываться. Уместно привести небольшой «утешительный» отрывок из этого декрета:
«Как только новый порядок упрочится, – всякие административные воздействия на печать будут прекращены»{791}. «Свободу слова и печати, – писал в апреле 1918 года журнал „За родину“, – советская власть подменила свободой самого наглого и беззастенчивого глумления над печатью и словом». О реакционных действиях советского правительства говорят такие факты: за два месяца 1918 года большевистское правительство закрыло только в Петрограде и Москве около 70 газет.
7 (20) декабря 1917 года Постановлением Совнаркома № 21 в стране создается карательно-террористическая организация – ВЧК. Назначение и подчиненность ее четко определены в следующем документе: «ЧК созданы, существуют и работают, – отмечал ЦК РКП(б) в обращении к коммунистам – работникам чрезвычайных комиссий, – лишь как прямые органы партии, по ее директивам и под ее контролем»{792}. С этого времени террор и насилие против широких слоев населения страны, независимо от их классовой и социальной принадлежности, в сущности были возведены в ранг государственной политики. Следуя указанию Ленина, кадры ЧК формировались прежде всего из проявивших себя большевиков. Правда, до лета 1918 года немало в ЦК было и левых эсеров, которые рука об руку с большевиками совершали террор и насилие над гражданами России. Руководители ВЧК не забывали слова своего вождя, который говорил: «Хороший коммунист в то же время есть и хороший чекист»{793}. Создав большевистский карательный орган, Ленин направил его против своих политических противников, против всех, кто отрицательно воспринял советскую власть и ее идеологическую программу. Во главе этого карательного органа был поставлен Дзержинский.
Известный исследователь большевистского террора Роман Гуль отмечал: «…Дзержинский занес над Россией «революционный меч». По невероятности числа погибших от коммунистического террора «октябрьский Фукье-Тенвиль» превзошел и якобинцев, и испанскую инквизицию, и терроры всех реакций. Связав с именем Дзержинского страшное лихолетие своей истории, Россия надолго облилась кровью»{794}. Трудно не согласиться с Романом Гулем.
Грабительским актом советского правительства стала так называемая национализация банков. Мало кто знает, что из себя в действительности представлял декрет «О национализации банков», принятый ЦИК 14 (27) декабря 1917 года. Автором этого зловещего документа был все тот же Ульянов. В преамбуле декрета говорилось, что это мероприятие якобы осуществлялось «в интересах правильной организации народного хозяйства, в интересах решительного искоренения банковой спекуляции и всемерного освобождения рабочих, крестьян и всего трудящегося населения от эксплуатации банковым капиталом и в целях образования подлинно служащего интересам народа и беднейших классов – единого народного банка Российской Республики»{795}. В шестом (последнем) пункте декрета, очевидно, в целях усыпления бдительности населения, подчеркивалось: «Интересы мелких вкладчиков будут целиком обеспечены»{796}. На деле большевистское правительство подвергло экспроприации все российское население, независимо от размера вклада, все подчистую. Оно не пощадило никого: ни рабочих, ни крестьян, ни тех, кто с оружием в руках защищал отечество. Это была открытая и наглая бандитская акция, острием своим направленная против широких слоев населения России.
Следующим шагом советского правительства было введение продразверстки. Автором этого преступного акта, который привел к братоубийственной гражданской войне, был все тот же Ленин. 9 мая 1918 года ВЦИК принял «Декрет о предоставлении народному Комиссару продовольствия чрезвычайных полномочий по борьбе с деревенской буржуазией, укрывающей хлебные запасы и спекулирующей ими». Постановление обязывало «каждого владельца хлеба весь избыток сверх количества, необходимого для обсеменения полей и личного потребления по установленным нормам до нового урожая, заявить к сдаче в недельный срок после объявления этого постановления в каждой волости»{797}. Вполне понятно, что крестьяне (а тем более казаки) восприняли этот декрет отрицательно. Обращает на себя внимание пункт, в котором говорится, что народный комиссар продовольствия наделен полномочиями «применять вооруженную силу в случае оказания противодействия отбиранию хлеба или иных продовольственных продуктов»{798}. В принципе это – ленинский декрет. Достаточно ознакомиться с пунктом 7 этого ленинского положения, чтобы понять, какому жестокому террору подверглось трудовое крестьянство: «…точно определить, что владельцы хлеба, имеющие излишки хлеба и не вывозящие их на станции и в места сбора и ссыпки, объявляются врагами народа и подвергаются заключению в тюрьме на срок не ниже 10 лет, конфискации всего имущества и изгнанию навсегда из его общины»{799}. Это был террор, на который крестьянство и казачество ответили массовыми восстаниями. Жесточайшим образом они были подавлены. Этими масштабными террористическими акциями руководили «пламенные революционеры»: И. В. Сталин, Я. М. Свердлов, Л. Д. Троцкий, Ф. Э. Дзержинский, М. Н. Тухачевский, И. Э. Якир, И. П. Уборевич, М. В. Фрунзе, К. Е. Ворошилов, С. М. Буденный, И. И. Ходоровский, И. Т. Смилга и другие большевики ленинской гвардии. Довольно метко отозвался генерал А. И. Деникин о Тухачевском, сказав, что он «безжалостный и беспринципный авантюрист». Эту характеристику можно отнести и ко всем «пламенным революционерам».
Одним из самых деятельных лиц, осуществляющих продовольственную диктатуру на местах, был Сталин. Именно его Совнарком «бросил» на этот участок работы. В мандате Сталина, подписанном Лениным, подчеркивалось: «Член Совета Народных Комиссаров, народный комиссар Иосиф Виссарионович Сталин, назначается Советом Народных Комиссаров общим руководителем продовольственного дела на юге России, облеченный чрезвычайными правами…»{800} Сталин незамедлительно стал использовать эти права. В письме Ленину из Царицына он подтверждает: «Можете быть уверены, что не пощадим никого… а хлеб все же дадим»{801}. В тот же день в разговоре с членом Реввоенсовета Восточного фронта К. А. Мехоношиным Ленин требует вести «борьбу с… казаками… с тройной энергией»{802}.
Одновременно с террором и грабежами крестьян Ленин начал претворять в жизнь разработанную им же аграрную политику. Свою программу он изложил еще на 1 Всероссийском съезде крестьянских депутатов, проходившем в мае 1917 года: «Хозяйство на отдельных участках, хотя бы «вольный труд на вольной земле» – это не выход из ужасного кризиса, из всеобщего разрушения, это не спасение. Необходима всеобщая трудовая повинность, нужна величайшая экономия человеческого труда, нужна необыкновенно сильная и твердая власть, которая была бы в состоянии провести эту всеобщую трудовую повинность… необходимо перейти к общей обработке в крупных образцовых хозяйствах…»{803} Как видим, аграрная политика вождя заключалась в том, чтобы вновь закрепостить крестьян, насильственным путем загнать их в крупные коллективные хозяйства.
Выступая на совещании делегатов комитетов бедноты 8 ноября 1918 года, Ленин говорил: «…если кулак останется нетронутым, если мироедов мы не победим, то неминуемо будет опять царь и капиталист»{804}. Выполняя эту директиву, комбеды отобрали у кулаков 50 миллионов гектаров земли, что составляло примерно треть тогдашних сельскохозяйственных угодий. И вряд ли следует доказывать, что ликвидация кулачества началась именно в период «военного коммунизма». А впоследствии эта террористическая акция была лишь «логически» завершена прилежным учеником Ленина – Иосифом Сталиным. Жертвами этой акции стали 3,7 млн. крестьян: они были вывезены из веками обжитых мест и брошены на произвол судьбы в глухих районах Сибири и Казахстана. Там у многих трагически закончилась жизнь.
Сегодня очевидно – Ленин выступал против воли крестьян. На I Всероссийском съезде земледельческих коммун и сельскохозяйственных артелей (3-10 декабря 1919 г.) в докладах представителей с мест звучали серьезные критические замечания по поводу искусственной организации в их губерниях коллективных хозяйств. Так, председатель Губсоюза Владимирской губернии заявил, что «коммунары бегут из коммун, желая избавиться от всяких невзгод»{805}. А представитель Тверской губернии прямо заявил, что «крестьяне предпочитают иметь собственное, хотя бы и маленькое и несовершенное хозяйство»{806}.
Их позицию поддерживали многие работники Наркомата Земледелия (НКЗ), включая его руководителей, видных специалистов сельского хозяйства и теоретиков-аграрников. Участник упомянутого съезда, бывший инспектор НКЗ в 1918—1921 годах, профессор П. Я. Гуров в беседе со мной подтвердил, что сотрудники Наркомата и многие ученые-аграрники, например, А. Н. Чаянов, В. П. Кондратьев и другие, не скрывали своего отрицательного отношения к ленинской идее коллективизации. Они настойчиво пытались убедить Владимира Ильича в том, что коллективные хозяйства, даже при использовании самой передовой техники, успеха не принесут. Их отрицательное отношение к обобществлению крестьянских хозяйств нашло отражение во многих документах и публичных выступлениях. Небезынтересен в этом отношении отчет Наркомзема за пять лет Советской власти (1917—1922). В нем, в частности, сделано весьма лаконичное резюме: «Надеяться перестроить организацию путем укрепления совхозов и сельскохозяйственных коллективов – значит идти по утопическому пути»{807}.
А то, что вольный крестьянский труд на земле давал положительные плоды, говорят такие факты: в России в 1913 году урожай зерновых был на треть выше, чем в США, Аргентине и Канаде, вместе взятых. Европа не в состоянии была прокормиться без хлеба России. И вот спустя десятилетия, благодаря коллективизации сельского хозяйства, которая была проведена в СССР коммунистическими правителями, Россия превратилась из экспортера хлеба и других сельскохозяйственных продуктов в импортера.
А вот еще один любопытный факт, показывающий (?) «преимущество» социалистического способа производства.
Профессор С. Ф. Найда рассказывал, что в 1940 году на приеме у «отца народов» был директор Института философии АН СССР П. Ф. Юдин. Он усердно говорил о преимуществах советской экономики перед капиталистической. «Преимущества, безусловно, есть, – сказал Сталин. – Однако почему до нашего прихода на выборгской электростанции работали хозяин и пять инженеров, а сейчас работают триста человек и нельзя сказать, что тока стало больше?»
Ответственны за это прежде всего Ленин, Свердлов и Троцкий. Но следует отметить, что круг виновных в организации репрессивных и террористических акций против казачества значительно шире. Сегодня нужно назвать их имена. Это ближайшие соратники Ленина: Сталин, Калинин, Дзержинский, Склянский, Орджоникидзе, Кржижановский, Луначарский, Крестинский, Ворошилов, Буденный, Фрунзе, Сокольников, Курский, Аванесов, Середа, Гиттис, Тухачевский, Мехоношин, Рогачев, Дыбенко, Крыленко, Белобородов, Данишевский, Базилевич, Герасимов, Весник… Этот список можно продолжить. На их совести сотни тысяч загубленных человеческих жизней, искалеченных судеб. Между тем их именами названы города, улицы, корабли, учебные заведения, колхозы, предприятия. Многим установлены памятники.
А правда такова. Опираясь на большевистских комиссаров и военачальников, действующих в строгом соответствии с директивами правительства и находящихся под пристальным наблюдением членов РВС, Ленин делал все возможное, чтобы стереть с лица земли восставшее население Дона, Кубани, Урала. В сущности, он поступал так со всеми, кто оказывал хоть малейшее сопротивление «единой», то есть его, воле.
Но вернемся к Циркулярному письму, подписанному по указанию Ленина его соратником – Свердловым. В нем предписывались массовые расстрелы казачьих верхов и всех без исключения, служивших в красновской армии, а также косвенно причастных к ним; полная конфискация имущества репрессированных; переселение коренных жителей и колонизация казачьих районов. Готовило эту директиву Донское бюро РКП(б) (ответственные от Донбюро Сырцов и член РВС Южного фронта Ходоровский). Она была согласована с Реввоенсоветом Республики (Троцким) и председателем ВЦИК Свердловым, а затем обсуждена в ЦК (докладчик Сырцов). В предварительном документе «Ко всем ответственным товарищам, работающим в казачьих районах», от 23 января 1919 года, подписанном Свердловым, говорилось:
Между тем находятся авторы (например, Ф. Бирюков{810}), которые пытаются внушить читателю мысль, что Ленин якобы ничего об этом документе не знал и потому непричастен к актам насилия и террора против казачества. Однако хорошо известно, что Ленин и Свердлов работали рука об руку, и Свердлов не мог подписать столь ответственный документ, не согласовав его с Лениным. Напротив, есть все основания считать, что основные положения, вошедшие в Циркулярное письмо, исходили от Ленина. Наконец, следует учесть, что «Ленин, как правило, за редким исключением, участвовал во всех заседаниях ЦК РКП(б)»{811}.
Руководствуясь основными положениями этого документа, большевики расстреливали казаков, сжигали их дома, изымали хлеб и имущество. Вот что писала местная печать о зверствах большевиков на Дону: «Нет самого малого поселка, где бы не страдали казаки от большевиков… Небывалую, страшную эпоху голода, холода, разорения, эпидемии и смерти переживает Дон, а также наша станица (Константиновка. – А.А.), не к кому нам, казакам, обратиться за помощью. Некому поведать свои муки и горе»{812}. Об этих зверствах сообщал в Москву и член РВС Юго-Восточного и Кавказского фронтов В. А. Трифонов. В письме члену редакции «Правды» А. С. Сольцу он отмечал: «На юге творились и творятся величайшие безобразия, о которых нужно во все горло кричать на площадях»{813}. Из докладов сотрудников ВЧК Ленин хорошо знал о массовых расстрелах и арестах казаков, их выселении из станиц Вешенской, Казанской и Мигулинской. И тем не менее в телеграмме члену РВС Южного фронта Сокольникову, отправленной шифром 20 апреля 1919 года, он возмущается: «Верх безобразия, что подавление восстания казаков затянулось»{814}. (Несмотря на все усилия, экспедиционные войска не могли справиться с восставшими, действия которых распространялись на всю Донскую область.)
«Крестный отец» красного террора
Жестокость не может быть спутницей доблести.
М. Сервантес
Акты преследования и насилия, вплоть до физического уничтожения личности, известны истории с незапамятных времен. А со второй половины XIX века террор стал применяться и в политических целях.
Террористические акты как средство политической борьбы впервые стали практиковаться в России с середины 60-х годов XIX столетия, когда в 1866 году Д. Каракозов{781} предпринял попытку убить Александра II. Следующая волна приходится на конец 70-х – начало 80-х годов: на кровавую тропу вышли представители организации «Народная воля». Начиная борьбу с самодержавием, народовольцы приняли на вооружение индивидуальный террор. Наиболее известными представителями этого течения были А. Желябов{782}, С. Перовская{783}, С. Халтурин{784} и другие.
4 августа 1878 года редактор газеты «Земля и воля» С. М. Кравчинский в ответ на казнь революционера И. М. Ковальского убил шефа жандармов, начальника III отделения Н. В. Мезенцова. 9 февраля 1879 года социалист-революционер Г. Д. Гольденберг застрелил харьковского генерал-губернатора Д. Н. Кропоткина за жестокое обращение его подчиненных с политическими заключенными.
1 марта 1881 года народовольцу И. И. Гриневскому удалось убить Александра II. Участники покушения были казнены. Подверглась разгрому и их организация. Однако после непродолжительного затишья борьба возобновилась. На смену одним террористам пришли другие. Среди прочих выделилась террористическая фракция тайного общества «Народная воля», которая попыталась организовать 1 марта 1887 года покушение на Александра III. Организаторами покушения на жизнь царя были А. Ульянов (старший брат Ленина), студенты П. Андрюшкин, В. Генералов, В. Осипов и П. Швырев. Все они также были казнены.
В самом начале XX столетия террором занялись отдельные члены партии социалистов-революционеров (эсеров). Яркими их представителями стали С. Балмашев{785}, Е. Созонов{786}, Б. Савинков{787}, М. Спиридонова{788}, П. Карпович{789}. 11 февраля 1901 года Карпович смертельно ранил министра народного образования Боголепова. Его примеру последовал Балмашев, застрелив 2 апреля 1902 года министра внутренних дел Сипягина. Преемника последнего – министра внутренних дел и шефа жандармов Плеве – 15 июля 1904 года убил Созонов. 4 февраля 1905 года террористом-эсером И. П. Каляевым брошенной бомбой в Кремле был убит московский генерал-губернатор, великий князь С. А. Романов. Лидер партии эсеров М. Спиридонова в 1906 году убила тамбовского вице-губернатора Луженовского…
Ленин с одобрением воспринимал эти террористические акты. И надо отметить, что террористов он никогда не забывал. Об этом свидетельствует такой факт. 2 августа 1918 года в «Известиях» за подписью В. И. Ульянова-Ленина был опубликован «Список лиц, коим предположено поставить монументы в г. Москве и других городах РСФСР». Среди 31 фамилии, приведенной в списке, значатся террористы-убийцы И. Каляев, Н. Кибальчич, А. Желябов, С. Халтурин, С. Перовская.
В отличие от народовольцев, стремившихся через террор и заговор прийти к власти, эсеры применяли террористические акции в знак протеста против жестокости, произвола и насилия. Основную же свою политическую цель они видели в революционной борьбе, направленной на свержение самодержавия и установление демократической республики, вовлекая в эту борьбу широкие массы крестьянства, составлявшего абсолютное большинство населения России.
Однако все террористические акты, совершаемые как народовольцами, так и социалистами-революционерами до 1905 года, носили эпизодический, сугубо частный характер. Массовый же террор берет свое начало с октября 1905 года. Его инициатором и идейным руководителем стал Ленин. Именно под его руководством большевики осуществляли геноцид против собственного народа.
Ленин рассматривал террор как одну из основных форм классовой борьбы пролетариата. Известно, что еще в 1901 году в статье «С чего начать?», опубликованной в 4-м номере газеты «Искра», он со всей определенностью писал: «Принципиально мы никогда не отказывались и не можем отказаться от террора»{790}. Высказывая свое отношение к террору, Ленин не преминул сделать колкое замечание в адрес Веры Засулич, которая в 3-м номере той самой «Искры» писала: «Террор кажется нам неподходящим в настоящий момент способом действия не сам по себе, а по своему неизбежному психическому влиянию на окружающую среду».
Совершив государственный контрреволюционный переворот и захватив власть, Ленин взял курс на создание государства цивилизованного рабства, именуемого коммунизмом. Террор и насилие, совершаемые большевиками в ходе установления власти и строительства так называемого «коммунистического общества», являлись основными средствами и методами достижения их цели.
Справедливости ради следует сказать, что воинствующий пыл Ленина, его экстремистские действия не раз осуждали члены ЦК РСДРП и многие рядовые партийцы. Такие факты особенно были отмечены после июльского (1917) контрреволюционного вооруженного путча, организованного Лениным и его единомышленниками. Попытки товарищей по партии удержать его от бессмысленного контрреволюционного переворота делались и в октябрьские дни. Однако остановить рвущегося к власти «якобинца» никто не мог. Протестовали, критиковали и не более.
В первые же дни большевистского переворота (28 октября) члены ЦК РСДРП, не согласные с политикой и контрреволюционными действиями Ленина и его сообщников, обратились с воззванием к питерским рабочим. В нем, в частности, подчеркивалось: «Революции нанесен тяжелый удар, и этот удар нанесен не в спину, генералом Корниловым, а в грудь – Лениным и Троцким… Не дождавшись даже открытия съезда Советов Рабочих и Солдатских Депутатов, эта партия путем военного заговора втайне от других социалистических партий и революционных организаций, опираясь на силу штыков и пулеметов, произвела государственный переворот… Страна разорена трехлетней войной. Войска Вильгельма вторглись в ее пределы и грозят уже Петрограду… И над этой разоренной страной, в которой рабочий класс составляет незначительное меньшинство населения, в которой народ еще только что освободился от векового рабства самодержавия, над этой страной в такой критический момент большевики вздумали проделать свой безумный опыт захвата власти якобы для социалистической революции…»
Глядя на политическую авантюру, осуществляемую большевиками во главе с Лениным, Горький 20 ноября 1917 года с горечью писал в газете «Новая жизнь»: «Рабочий класс не может не понять, что Ленин на его шкуре, на его крови производит только некий опыт… Рабочий класс должен знать, что чудес в действительности не бывает, что его ждет голод, полное расстройство промышленности, разгром транспорта, длительная кровавая анархия, а за нею не менее кровавая и мрачная реакция».
Рассматривая террористические акции советского правительства, должен отметить, что зарубежная историография красного террора в России весьма обширна. Российская же делает пока лишь первые робкие шаги. Ей предстоит выполнить титаническую работу, связанную с фундаментальным изучением и анализом источников по отечественной истории. Особенно ответственно и критически надо изучить те сочинения, которые вышли из-под пера большевистских вождей, различных деятелей партии, комиссаров и красной профессуры. В них можно обнаружить множество фальсификаций и извращений исторических фактов, тенденциозность в их изложении.
Узурпировав власть, Ленин повел наступление на демократические свободы, завоеванные обществом в ходе Февральской революции. Первым шагом в этом направлении был подписанный им 27 октября (9 ноября) 1917 года Декрет о печати, на основании которого все демократические издания, кроме большевистских, стали закрываться. Уместно привести небольшой «утешительный» отрывок из этого декрета:
«Как только новый порядок упрочится, – всякие административные воздействия на печать будут прекращены»{791}. «Свободу слова и печати, – писал в апреле 1918 года журнал „За родину“, – советская власть подменила свободой самого наглого и беззастенчивого глумления над печатью и словом». О реакционных действиях советского правительства говорят такие факты: за два месяца 1918 года большевистское правительство закрыло только в Петрограде и Москве около 70 газет.
7 (20) декабря 1917 года Постановлением Совнаркома № 21 в стране создается карательно-террористическая организация – ВЧК. Назначение и подчиненность ее четко определены в следующем документе: «ЧК созданы, существуют и работают, – отмечал ЦК РКП(б) в обращении к коммунистам – работникам чрезвычайных комиссий, – лишь как прямые органы партии, по ее директивам и под ее контролем»{792}. С этого времени террор и насилие против широких слоев населения страны, независимо от их классовой и социальной принадлежности, в сущности были возведены в ранг государственной политики. Следуя указанию Ленина, кадры ЧК формировались прежде всего из проявивших себя большевиков. Правда, до лета 1918 года немало в ЦК было и левых эсеров, которые рука об руку с большевиками совершали террор и насилие над гражданами России. Руководители ВЧК не забывали слова своего вождя, который говорил: «Хороший коммунист в то же время есть и хороший чекист»{793}. Создав большевистский карательный орган, Ленин направил его против своих политических противников, против всех, кто отрицательно воспринял советскую власть и ее идеологическую программу. Во главе этого карательного органа был поставлен Дзержинский.
Известный исследователь большевистского террора Роман Гуль отмечал: «…Дзержинский занес над Россией «революционный меч». По невероятности числа погибших от коммунистического террора «октябрьский Фукье-Тенвиль» превзошел и якобинцев, и испанскую инквизицию, и терроры всех реакций. Связав с именем Дзержинского страшное лихолетие своей истории, Россия надолго облилась кровью»{794}. Трудно не согласиться с Романом Гулем.
Грабительским актом советского правительства стала так называемая национализация банков. Мало кто знает, что из себя в действительности представлял декрет «О национализации банков», принятый ЦИК 14 (27) декабря 1917 года. Автором этого зловещего документа был все тот же Ульянов. В преамбуле декрета говорилось, что это мероприятие якобы осуществлялось «в интересах правильной организации народного хозяйства, в интересах решительного искоренения банковой спекуляции и всемерного освобождения рабочих, крестьян и всего трудящегося населения от эксплуатации банковым капиталом и в целях образования подлинно служащего интересам народа и беднейших классов – единого народного банка Российской Республики»{795}. В шестом (последнем) пункте декрета, очевидно, в целях усыпления бдительности населения, подчеркивалось: «Интересы мелких вкладчиков будут целиком обеспечены»{796}. На деле большевистское правительство подвергло экспроприации все российское население, независимо от размера вклада, все подчистую. Оно не пощадило никого: ни рабочих, ни крестьян, ни тех, кто с оружием в руках защищал отечество. Это была открытая и наглая бандитская акция, острием своим направленная против широких слоев населения России.
Следующим шагом советского правительства было введение продразверстки. Автором этого преступного акта, который привел к братоубийственной гражданской войне, был все тот же Ленин. 9 мая 1918 года ВЦИК принял «Декрет о предоставлении народному Комиссару продовольствия чрезвычайных полномочий по борьбе с деревенской буржуазией, укрывающей хлебные запасы и спекулирующей ими». Постановление обязывало «каждого владельца хлеба весь избыток сверх количества, необходимого для обсеменения полей и личного потребления по установленным нормам до нового урожая, заявить к сдаче в недельный срок после объявления этого постановления в каждой волости»{797}. Вполне понятно, что крестьяне (а тем более казаки) восприняли этот декрет отрицательно. Обращает на себя внимание пункт, в котором говорится, что народный комиссар продовольствия наделен полномочиями «применять вооруженную силу в случае оказания противодействия отбиранию хлеба или иных продовольственных продуктов»{798}. В принципе это – ленинский декрет. Достаточно ознакомиться с пунктом 7 этого ленинского положения, чтобы понять, какому жестокому террору подверглось трудовое крестьянство: «…точно определить, что владельцы хлеба, имеющие излишки хлеба и не вывозящие их на станции и в места сбора и ссыпки, объявляются врагами народа и подвергаются заключению в тюрьме на срок не ниже 10 лет, конфискации всего имущества и изгнанию навсегда из его общины»{799}. Это был террор, на который крестьянство и казачество ответили массовыми восстаниями. Жесточайшим образом они были подавлены. Этими масштабными террористическими акциями руководили «пламенные революционеры»: И. В. Сталин, Я. М. Свердлов, Л. Д. Троцкий, Ф. Э. Дзержинский, М. Н. Тухачевский, И. Э. Якир, И. П. Уборевич, М. В. Фрунзе, К. Е. Ворошилов, С. М. Буденный, И. И. Ходоровский, И. Т. Смилга и другие большевики ленинской гвардии. Довольно метко отозвался генерал А. И. Деникин о Тухачевском, сказав, что он «безжалостный и беспринципный авантюрист». Эту характеристику можно отнести и ко всем «пламенным революционерам».
Одним из самых деятельных лиц, осуществляющих продовольственную диктатуру на местах, был Сталин. Именно его Совнарком «бросил» на этот участок работы. В мандате Сталина, подписанном Лениным, подчеркивалось: «Член Совета Народных Комиссаров, народный комиссар Иосиф Виссарионович Сталин, назначается Советом Народных Комиссаров общим руководителем продовольственного дела на юге России, облеченный чрезвычайными правами…»{800} Сталин незамедлительно стал использовать эти права. В письме Ленину из Царицына он подтверждает: «Можете быть уверены, что не пощадим никого… а хлеб все же дадим»{801}. В тот же день в разговоре с членом Реввоенсовета Восточного фронта К. А. Мехоношиным Ленин требует вести «борьбу с… казаками… с тройной энергией»{802}.
Одновременно с террором и грабежами крестьян Ленин начал претворять в жизнь разработанную им же аграрную политику. Свою программу он изложил еще на 1 Всероссийском съезде крестьянских депутатов, проходившем в мае 1917 года: «Хозяйство на отдельных участках, хотя бы «вольный труд на вольной земле» – это не выход из ужасного кризиса, из всеобщего разрушения, это не спасение. Необходима всеобщая трудовая повинность, нужна величайшая экономия человеческого труда, нужна необыкновенно сильная и твердая власть, которая была бы в состоянии провести эту всеобщую трудовую повинность… необходимо перейти к общей обработке в крупных образцовых хозяйствах…»{803} Как видим, аграрная политика вождя заключалась в том, чтобы вновь закрепостить крестьян, насильственным путем загнать их в крупные коллективные хозяйства.
Выступая на совещании делегатов комитетов бедноты 8 ноября 1918 года, Ленин говорил: «…если кулак останется нетронутым, если мироедов мы не победим, то неминуемо будет опять царь и капиталист»{804}. Выполняя эту директиву, комбеды отобрали у кулаков 50 миллионов гектаров земли, что составляло примерно треть тогдашних сельскохозяйственных угодий. И вряд ли следует доказывать, что ликвидация кулачества началась именно в период «военного коммунизма». А впоследствии эта террористическая акция была лишь «логически» завершена прилежным учеником Ленина – Иосифом Сталиным. Жертвами этой акции стали 3,7 млн. крестьян: они были вывезены из веками обжитых мест и брошены на произвол судьбы в глухих районах Сибири и Казахстана. Там у многих трагически закончилась жизнь.
Сегодня очевидно – Ленин выступал против воли крестьян. На I Всероссийском съезде земледельческих коммун и сельскохозяйственных артелей (3-10 декабря 1919 г.) в докладах представителей с мест звучали серьезные критические замечания по поводу искусственной организации в их губерниях коллективных хозяйств. Так, председатель Губсоюза Владимирской губернии заявил, что «коммунары бегут из коммун, желая избавиться от всяких невзгод»{805}. А представитель Тверской губернии прямо заявил, что «крестьяне предпочитают иметь собственное, хотя бы и маленькое и несовершенное хозяйство»{806}.
Их позицию поддерживали многие работники Наркомата Земледелия (НКЗ), включая его руководителей, видных специалистов сельского хозяйства и теоретиков-аграрников. Участник упомянутого съезда, бывший инспектор НКЗ в 1918—1921 годах, профессор П. Я. Гуров в беседе со мной подтвердил, что сотрудники Наркомата и многие ученые-аграрники, например, А. Н. Чаянов, В. П. Кондратьев и другие, не скрывали своего отрицательного отношения к ленинской идее коллективизации. Они настойчиво пытались убедить Владимира Ильича в том, что коллективные хозяйства, даже при использовании самой передовой техники, успеха не принесут. Их отрицательное отношение к обобществлению крестьянских хозяйств нашло отражение во многих документах и публичных выступлениях. Небезынтересен в этом отношении отчет Наркомзема за пять лет Советской власти (1917—1922). В нем, в частности, сделано весьма лаконичное резюме: «Надеяться перестроить организацию путем укрепления совхозов и сельскохозяйственных коллективов – значит идти по утопическому пути»{807}.
А то, что вольный крестьянский труд на земле давал положительные плоды, говорят такие факты: в России в 1913 году урожай зерновых был на треть выше, чем в США, Аргентине и Канаде, вместе взятых. Европа не в состоянии была прокормиться без хлеба России. И вот спустя десятилетия, благодаря коллективизации сельского хозяйства, которая была проведена в СССР коммунистическими правителями, Россия превратилась из экспортера хлеба и других сельскохозяйственных продуктов в импортера.
А вот еще один любопытный факт, показывающий (?) «преимущество» социалистического способа производства.
Профессор С. Ф. Найда рассказывал, что в 1940 году на приеме у «отца народов» был директор Института философии АН СССР П. Ф. Юдин. Он усердно говорил о преимуществах советской экономики перед капиталистической. «Преимущества, безусловно, есть, – сказал Сталин. – Однако почему до нашего прихода на выборгской электростанции работали хозяин и пять инженеров, а сейчас работают триста человек и нельзя сказать, что тока стало больше?»
* * *
Особо следует сказать о казачестве, против которого фактически было совершено тягчайшее преступление, квалифицируемое как геноцид. Первым крупным репрессивным шагом советского правительства против казачества явилось Циркулярное письмо ЦК РКП(б) от 24 января 1919 года. На основании этого документа совершались массовые грабежи и расстрелы казаков, изгнание их с родных, веками обжитых мест. В первую очередь террору подверглось Донское казачество. В результате преступной экономической и социальной политики советского правительства огромная масса казацкого населения оказалась в лагере Деникина и Колчака, ведя активную борьбу против большевиков.Ответственны за это прежде всего Ленин, Свердлов и Троцкий. Но следует отметить, что круг виновных в организации репрессивных и террористических акций против казачества значительно шире. Сегодня нужно назвать их имена. Это ближайшие соратники Ленина: Сталин, Калинин, Дзержинский, Склянский, Орджоникидзе, Кржижановский, Луначарский, Крестинский, Ворошилов, Буденный, Фрунзе, Сокольников, Курский, Аванесов, Середа, Гиттис, Тухачевский, Мехоношин, Рогачев, Дыбенко, Крыленко, Белобородов, Данишевский, Базилевич, Герасимов, Весник… Этот список можно продолжить. На их совести сотни тысяч загубленных человеческих жизней, искалеченных судеб. Между тем их именами названы города, улицы, корабли, учебные заведения, колхозы, предприятия. Многим установлены памятники.
А правда такова. Опираясь на большевистских комиссаров и военачальников, действующих в строгом соответствии с директивами правительства и находящихся под пристальным наблюдением членов РВС, Ленин делал все возможное, чтобы стереть с лица земли восставшее население Дона, Кубани, Урала. В сущности, он поступал так со всеми, кто оказывал хоть малейшее сопротивление «единой», то есть его, воле.
Но вернемся к Циркулярному письму, подписанному по указанию Ленина его соратником – Свердловым. В нем предписывались массовые расстрелы казачьих верхов и всех без исключения, служивших в красновской армии, а также косвенно причастных к ним; полная конфискация имущества репрессированных; переселение коренных жителей и колонизация казачьих районов. Готовило эту директиву Донское бюро РКП(б) (ответственные от Донбюро Сырцов и член РВС Южного фронта Ходоровский). Она была согласована с Реввоенсоветом Республики (Троцким) и председателем ВЦИК Свердловым, а затем обсуждена в ЦК (докладчик Сырцов). В предварительном документе «Ко всем ответственным товарищам, работающим в казачьих районах», от 23 января 1919 года, подписанном Свердловым, говорилось:
«Необходимо, учитывая опыт года гражданской войны с казачеством, признать единственно правильным самую беспощадную борьбу со всеми верхами казачества путем поголовного их истребления. Никакие компромиссы, никакая половинчатость недопустимы. В дальнейшем идут пункты, намечающие характер работы в казачьих районах. Этот циркуляр завтра же перешлю в политотдел с особым нарочным. Необходимо держать его в строжайшем секрете, сообщая только тем товарищам, которые будут нести работу непосредственно среди казаков. Полагаю, что приведенная мною выдержка ясна и точно отвечает на все наши вопросы».А вот и само Циркулярное письмо, отправленное «всем ответственным товарищам»:
«Циркулярно, секретно. Последние события на различных фронтах в казачьих районах – наши продвижения в глубь казачьих поселений и разложение среди казачьих войск – заставляет нас дать указания партийным работникам о характере их работы при воссоздании и укреплении Советской власти в указанных районах. Необходимо, учитывая опыт года гражданской войны с казачеством, признать единственно правильным самую беспощадную борьбу со всеми верхами казачества путем поголовного их истребления. Никакие компромиссы, никакая половинчатость пути недопустимы. Поэтому необходимо:Как видим, инициатива Циркулярного письма исходила из большевистского штаба, в котором Ленин играл главенствующую роль. Довольно метко охарактеризовал эту роль Виктор Чернов. В статье, опубликованной в эмигрантском журнале, он подчеркивал, что в партийной и государственной пирамиде после октябрьского переворота появляется «личный диктатор. Им стал Ленин»{809}.
Провести массовый террор против богатых казаков, истребив их поголовно; провести беспощадный массовый террор по отношению ко всем вообще казакам, принимавшим какое-либо прямое или косвенное участие в борьбе с Советской властью. К среднему казачеству необходимо применять все те меры, которые дают гарантию от каких-либо попыток с его стороны к новым выступлениям против Советской власти.
Конфисковать хлеб и заставлять ссыпать все излишки в указанные пункты, это относится как к хлебу, так и ко всем другим сельскохозяйственным продуктам.
Принять все меры по оказанию помощи переселяющейся пришлой бедноте, организуя переселения, где это возможно.
Уравнять пришлых «иногородних» к казакам в земельном и во всех других отношениях.
Провести полное разоружение, расстреливая каждого, у кого будет обнаружено оружие после срока сдачи.
Выдавать оружие только надежным элементам из иногородних.
Вооруженные отряды оставлять в казачьих станицах впредь до установления полного порядка.
Всем комиссарам, назначенным в те или иные казачьи поселения, предлагается проявить максимальную твердость и неуклонно проводить настоящие указания.
ЦК постановляет провести через соответствующие советские учреждения обязательство. Наркомзему разработать в спешном порядке фактические меры по массовому переселению бедноты на казачьи земли.
Центральный Комитет РКП»{808} (выделено мной. – А.А.).
Между тем находятся авторы (например, Ф. Бирюков{810}), которые пытаются внушить читателю мысль, что Ленин якобы ничего об этом документе не знал и потому непричастен к актам насилия и террора против казачества. Однако хорошо известно, что Ленин и Свердлов работали рука об руку, и Свердлов не мог подписать столь ответственный документ, не согласовав его с Лениным. Напротив, есть все основания считать, что основные положения, вошедшие в Циркулярное письмо, исходили от Ленина. Наконец, следует учесть, что «Ленин, как правило, за редким исключением, участвовал во всех заседаниях ЦК РКП(б)»{811}.
Руководствуясь основными положениями этого документа, большевики расстреливали казаков, сжигали их дома, изымали хлеб и имущество. Вот что писала местная печать о зверствах большевиков на Дону: «Нет самого малого поселка, где бы не страдали казаки от большевиков… Небывалую, страшную эпоху голода, холода, разорения, эпидемии и смерти переживает Дон, а также наша станица (Константиновка. – А.А.), не к кому нам, казакам, обратиться за помощью. Некому поведать свои муки и горе»{812}. Об этих зверствах сообщал в Москву и член РВС Юго-Восточного и Кавказского фронтов В. А. Трифонов. В письме члену редакции «Правды» А. С. Сольцу он отмечал: «На юге творились и творятся величайшие безобразия, о которых нужно во все горло кричать на площадях»{813}. Из докладов сотрудников ВЧК Ленин хорошо знал о массовых расстрелах и арестах казаков, их выселении из станиц Вешенской, Казанской и Мигулинской. И тем не менее в телеграмме члену РВС Южного фронта Сокольникову, отправленной шифром 20 апреля 1919 года, он возмущается: «Верх безобразия, что подавление восстания казаков затянулось»{814}. (Несмотря на все усилия, экспедиционные войска не могли справиться с восставшими, действия которых распространялись на всю Донскую область.)