Страница:
В то время, когда большевистское правительство искусственно создавало в стране голод, прогрессивная общественность Запада организовывала фонд помощи голодающим России. В этой связи примечателен весьма трогательный факт. Известный французский писатель Анатоль Франс присужденную ему в ноябре 1921 года Нобелевскую премию в области литературы пожертвовал в пользу голодающих граждан России. А в декабре в «Социалистическом Вестнике» была опубликована статья «Анатоль Франс против большевизма», в которой сообщалось о глубоком разочаровании выдающегося деятеля мировой культуры в коммунизме.
В стране свирепствовал страшный голод, люди миллионами погибали, а советское правительство в это время вывозило хлеб за границу. 7 декабря 1922 года Политбюро принимает преступное постановление: «Признать государственно необходимым вывоз хлеба в размере до 50 миллионов пудов»{911}.
В связи с насильственной высылкой, а также вынужденным массовым выездом интеллигенции и «буржуев» за границу необходимо особо остановиться на судьбе ряда семей, родственники которых до октябрьского переворота работали в спецслужбах России. Все они становились заложниками. Должен заметить, что идея взятия заложников также принадлежит Ленину. Два документа, которые приводятся ниже, убеждают нас в этом. Первый адресован Сталину в Петроград 3 июня 1919 года: «…Насчет иностранцев советую не спешить высылкой. Не лучше ли в концентрлагерь, чтобы потом обменять…»{912}
А вот строгое указание диктатора в отношении россиян: «Надо усилить взятие заложников с буржуазии и с семей офицеров – ввиду учащения измен. Сговоритесь с Дзержинским»{913}, – телеграфирует он Склянскому.
Так, захватив архивы разведывательного и контрразведывательного отделения Генерального штаба, ведомство Дзержинского разработало жестокий и циничный план принудительного использования сотрудников спецслужб свергнутого режима. Этот нехитрый, но гнусный по своему замыслу план заключался в том, что семьи и родственников сотрудников разведорганов, находившихся в России и за ее пределами, брали в заложники. А затем под угрозой расстрела вынуждали сотрудников спецслужб работать на большевистское правительство. Многие разведчики и их семьи поплатились жизнью за отказ служить узурпаторам. Но некоторые, не выдержав психологического воздействия и ради сохранения жизней своих близких, соглашались работать на большевиков. Спасая своих матерей, отцов, сестер, братьев и свои семьи от репрессий, они шли на этот шаг. Многие десятилетия, живя и работая на ответственных должностях в США, Англии, Франции и многих других государствах, они выполняли агентурные задания ВЧК, НКВД, МГБ, КГБ.
С окончанием гражданской войны, казалось, должны были прекратиться, во всяком случае ослабиться, репрессивные действия большевистского правительства. Однако оно, напротив, пошло на дальнейшее взвинчивание карательных мер против мирных граждан России. Прикрываясь мнимой активизацией «враждебных элементов» и повышением криминогенной обстановки в стране, 16 октября 1922 года ВЦИК принимает еще один декрет, значительно расширивший права ГПУ. В нем указывалось: «…Предоставить Государственному политическому управлению право внесудебной расправы, вплоть до расстрела, в отношении лиц, взятых с поличным на месте преступления при бандитских налетах и вооруженных ограблениях».
Но кто мог проверить действия ГПУ? Навешивая ярлыки «бандиты» и «грабители», чекисты расстреливали фактически всех тех, кто был неугоден большевикам. Существенно были расширены и права Особой комиссии в отношении деятелей «антисоветских политических партий». «Антисоветчиков» могли не только выслать за границу: их могли заключить в «лагерь принудительных работ» в отдаленные регионы на неопределенный срок, причем «враги народа» могли бессрочно находиться в заключении, поскольку по истечении срока за «нарушения» и «антисоветские высказывания» им давали дополнительный.
Тысячи и тысячи граждан не вернулись из этих лагерей. И все это на совести Ленина и его гвардии. Ленин (вместе с Троцким) был организатором первых концентрационных лагерей в России. Выражаясь словами А. Солженицына, его по праву можно считать основателем «Архипелага ГУЛАГ». Так, в телеграмме, отправленной 9 августа 1918 года Пензенскому Губернскому исполкому, он требует «провести беспощадный массовый террор против кулаков[125], попов и белогвардейцев; сомнительных запереть в концентрационный лагерь вне города»{914}. Уполномоченному Наркомпрода, А. К. Пайкейсу, находящемуся в Саратове, Ленин советует «назначить своих начальников и расстреливать заговорщиков и колеблющихся, никого не спрашивая и не допуская идиотской волокиты»{915} (выделено мной. – А.А.).
Он требует от председателя Нижегородского губсовдепа Г. Ф. Федорова «напрячь все силы, составить тройку диктаторов (Вас, Маркина и др.), навести тотчас массовый террор, расстрелять и вывести сотни проституток, спаивающих солдат, бывших офицеров…»{916}. Ленин настаивал на жесточайшем терроре против бастующих чиновников, интеллигенции, требовал расстрела на месте спекулянтов. Причем к последним он относил всех, кто продавал выращенный своим трудом хлеб по рыночным ценам. И этих «спекулянтов» расстреливали на месте без суда и следствия с конфискацией зерна и имущества! Вот его телеграмма Шляпникову в Астрахань: «…Налягте изо всех сил, чтобы поймать и расстрелять астраханских спекулянтов и взяточников. С этой сволочью надо расправиться так, чтобы все на годы запомнили»{917}. И это при условии, что смертная казнь в так называемом рабоче-крестьянском государстве была формально отменена.
Массовые репрессии, совершенные по его указанию, не поддаются никакому сравнению. Приведу лишь несколько фактов. С 1826 по 1906 год, то есть за 80 лет царского режима, по решению судов были приговорены к смертной казни 612 человек. А с июня 1918 по февраль 1919 года лишь на территории 23-х губерний, по далеко не полным сведениям, по приговору ВЧК было расстреляно 5496 человек. Если в эпоху Петра I виновных в различных преступлениях (например, участников стрелецкого бунта 1698 г.) убивали по жребию (каждого двадцатого), то Ленин в целях «очистки земли российской от вредных насекомых» рекомендовал расстреливать «на месте одного из десяти, виновных в тунеядстве»{918}. Напомним читателю, что эту «научную» рекомендацию Ленин дал в статье «Как организовать соревнование?».
Методику «красного террора» Ленин экспортировал в другие страны. Так, например, в статье-письме «Привет венгерским рабочим» он советует: «Если проявятся колебания среди социалистов, вчера примкнувших к вам, к диктатуре пролетариата, или среди мелкой буржуазии, подавляйте колебания беспощадно. Расстрел – вот законная участь труса на войне»{919}. Обосновывая свою жестокость в политической борьбе за власть, Ленин писал американским рабочим: «…гражданская война немыслима ни без разрушений тягчайшего вида, ни без террора, ни без стеснения формальной демократии в интересах войны»{920}.
Свирепствовавшие в стране голод, террор, вандализм и вмешательство большевистского правительства во внутренние дела других государств сопровождались полным уничтожением ростков демократии, появившихся на российской земле после Февральской революции. И этого не скрывал «крестный отец» красного террора. Выступая на 2-м Всероссийском совещании ответственных организаторов по работе в деревне 12 июня 1920 года, Ленин со всей откровенностью заявил: «Тут все сентиментальности, всякая болтовня о демократии должны быть выкинуты вон»{921}.
По жестокости Ленин превзошел самых отъявленных якобинцев. Записка, отправленная нарочным председателю Исполкома Пензенской губернии В. В. Кураеву, председателю Совдепа Е. Б. Бош и председателю Пензенского губкома партии А. Е. Минкину 11 августа 1918 года, яркое свидетельство сказанному:
Мне думается, что одной этой фразы достаточно, чтобы понять человеконенавистническую сущность большевизма как идеологии.
Ленин не представлял политическую деятельность без террора и насилия. Он буквально бредил террором. Достаточно ознакомиться с запиской Н. Н. Крестинскому, чтобы в этом убедиться:
Резюмируя вышеизложенное, можно со всей определенностью сказать, что массовые террористические акты, включая расстрелы, грабежи и разбои, осуществляемые большевиками против народов России, их бандитские акции против соседних стран, оскорбительные нападки на народы других государств нельзя расценивать иначе как преступные терракты международного масштаба. И поскольку преступление, совершенное большевиками перед человечеством, явилось страшным злом для многих поколений и продолжает им быть сегодня, то большевизм во главе с его идеологом – Лениным необходимо осудить международным военным трибуналом, как это было сделано в Нюрнберге (1946) и в Токио (1948) в отношении главных военных и нацистских преступников, подготовивших и развязавших вторую мировую войну.
Глава 12
Как политический деятель Ленин не был оригинален. Ни принципиальностью, ни последовательностью в своих действиях он не отличался. В зависимости от обстоятельств, политической конъюнктуры и в интересах личной выгоды постоянно менял свои убеждения и политическую линию.
До октябрьского переворота он выдвигает ряд идей политического, демократического и национального характера. Между тем, захватив власть, начисто от них отказывается. Так, на протяжении трех десятков лет он ратовал за свободу слова, печати, собраний, митингов и демонстраций. На деле же, умело воспользовавшись тем, что в основной своей массе народ малограмотен, он лишил его всех демократических свобод, завоеванных Февральской революцией. Что же касается демонстраций и уличных шествий, то достаточно вспомнить расстрел манифестантов, выступивших в поддержку Учредительного собрания 5 января 1918 года.
В многочисленных работах дооктябрьского периода Ленин неоднократно выдвигал тезис о праве наций на самоопределение вплоть до политического отделения и создания самостоятельного суверенного государства. Между тем в 1917—1921 годы он вооруженным путем подавил все попытки национальных меньшинств жить и развиваться самостоятельно, вне советского государства.
Особо детального разбора требует его подход к идее созыва Учредительного собрания, деятельность которого могла бы в корне изменить политическую судьбу всех народов России.
Идея созыва Учредительного собрания имела глубокие исторические и национальные корни. Прообразом его были сохранившиеся в народной памяти Земские соборы, функционировавшие в России с середины XVI века. С начала XX столетия вопрос о возрождении Учредительного собрания все чаще обсуждался в общественно-политической среде. Особое значение этому органу народной власти придавал и Ленин.
На протяжении пятнадцати лет он выступал за созыв Учредительного собрания, которое, по его мнению, должно было стать в революционной России высшим законодательным органом, обладающим силой и властью. В общей сложности проблема Учредительного собрания была затронута Лениным в более чем 30 статьях и публичных выступлениях. Еще в «Проекте программы Российской с.-д. рабочей партии», написанном пятью членами редакции газеты «Искра» в 1902 году, Ленин подчеркнул, что осуществление политических и социальных преобразований в России «достижимо лишь путем низвержения самодержавия и созыва Учредительного собрания, свободно избранного всем народом»{925}. Развивая эту мысль в статье «Самодержавие колеблется…», опубликованной в № 35 «Искры» (март, 1903 г.), он пишет:
Заметим, что созыва Учредительного собрания народные массы требовали еще в годы первой русской революции. Этим можно объяснить тот факт, что уже 13 марта 1917 года Временным правительством было образовано Особое совещание по подготовке проекта закона о выборах в Учредительное собрание. А 15 марта оно заявило о его созыве. В постановлении Временного правительства от 19 марта 1917 года подчеркивалось: «Заветная мечта многих поколений всего земледельческого населения страны – земельная реформа – составляет основное требование программ всех демократических партий. Она, несомненно, станет на очередь в предстоящем Учредительном собрании»{930}. Кстати, заслуга Временного правительства заключается и в том, что оно специальным постановлением закрепило за евреями все права, которыми обладали граждане России.
Но у Ленина не хватает терпения. Уже 29 марта он публикует свое заявление в газете «Волкшехт», в котором говорит: «Выборы в учредительное собрание являются пока лишь пустым обещанием»{931}.
После Февральской буржуазно-демократической революции, вплоть до октября 1917 года, в многочисленных работах и в публичных выступлениях («За деревьями не видят леса», «О конституционных иллюзиях», «Уроки революции», «Как обеспечить успех Учредительного собрания» и др.) Ленин критикует Временное правительство за якобы сознательную оттяжку выборов, которые были назначены постановлением на 17 (30) сентября, а в августе перенесены на 12 (25) ноября.
Большую работу в массах в этот период проводила партия эсеров. Их аграрная политика приобрела широкую популярность в стране, особенно среди крестьянства. Ленин пристально следил за развитием событий и делал все от него зависящее, чтобы привлечь на сторону большевиков как можно больше революционных сил. Если в пропаганде своих идей среди рабочих большевики имели известный успех, то среди крестьянства их пропаганда не находила должного понимания. Характерен в этом отношении I Всероссийский съезд крестьянских депутатов, который стал ареной борьбы большевиков с эсерами за крестьянские массы. Однако съезд большинством голосов отклонил написанный Лениным и внесенный от имени большевистской фракции проект резолюции и принял резолюцию эсеров. Съезд избрал эсеровский Исполнительный комитет Совета крестьянских депутатов. Принятые им решения выражали интересы абсолютного большинства крестьян.
Ленин не мог не видеть, что авторитет партии эсеров среди крестьян чрезвычайно высок. В «Открытом письме к делегатам Всероссийского съезда крестьянских депутатов» (7 мая 1917 г.) он, пытаясь поднять авторитет большевиков, советует «крестьянам на местах тотчас брать всю землю», не платя помещикам никакой арендной платы и не дожидаясь Учредительного собрания. При этом он подчеркивает: «Права Учредительного собрания окончательно установить всенародную собственность на землю и условия распоряжения ею мы нисколько не отрицаем»{932}. Эту же мысль Ленин подчеркнул в проекте резолюции по аграрному вопросу, представленному им на I Всероссийском съезде крестьянских депутатов{933}. В своей речи на этом съезде он подчеркнул, что Учредительное собрание является «центральной государственной властью»{934}. В статье «Украина и поражение правящих партий России» Ленин, критикуя эсеров и меньшевиков за то, что они не потребовали от Временного правительства издания особого акта, признающего «права украинского народа на автономию», подчеркивает, что «гарантию правильности»… всем народам России дадут будущие сеймы, даст будущее Учредительное собрание не по одному украинскому, а по всем вопросам»{935}.
Указывая на крайнюю пассивность (?) Временного правительства в вопросе созыва Учредительного собрания и настраивая массы на новую революцию, Ленин отмечает, что «созыв Учредительного собрания невероятен (без новой революции)»{936}.
Государственный переворот был осуществлен большевиками за 17 дней до открытия Учредительного собрания, на котором должны были решаться вопросы, волновавшие общество: основы государственного устройства России и землепользования, национальный вопрос и заключение справедливого мира. И конечно же, после решения этих вопросов в пользу трудящихся последние вряд ли пошли бы на новую революцию – она отпадала бы сама собой. Но Ленин понимал это, и в письме рабочим Питера от 24 октября призывал их немедленно обратиться в Центральный Комитет, РВК и настоятельно требовать смещения правительства Керенского до 25-го. Аргументируя свою позицию, он писал: «История не простит промедления революционерам, которые могли победить сегодня (и наверняка победят сегодня), рискуя терять много завтра, рискуя потерять все… Промедление в выступлении смерти подобно»{937}. Вот как он торопился, чтобы прийти к власти! И утверждение, будто непременным условием созыва Учредительного собрания является переход всей полноты власти к партии большевиков – лишь попытка теоретически обосновать необходимость государственного переворота.
Выступая с докладом о мире на Втором Всероссийском съезде Советов, Ленин, в частности, сказал, что рассмотренные на съезде вопросы о мире «мы внесем… на обсуждение Учредительного собрания, которое уже будет властно решить, что можно и чего нельзя уступить»{938}. Он также заявил, что «если они[126] даже этой партии (социалистов-революционеров. – А.А.) дадут на Учредительном собрании большинство, то и тут мы скажем: пусть так»{939}. Но, как показали события начала января 1918 года, это заявление было ни чем иным, как тактическим маневром. Это было сказано на втором заседании съезда, который должен был до созыва Учредительного собрания избрать Временное правительство республики. Кстати, на первом заседании Второго съезда Советов, продолжавшемся почти семь часов, Ленин не присутствовал. Составители 35-го тома ПСС Ленина объясняют его отсутствие тем, что он якобы «был занят руководством восстания»{940}.
Однако, допуская, что Ленин действительно руководил восстанием в период работы съезда, следует отметить, что он не появился на съезде и после того, когда к двум часам ночи «сопротивление» защитников Зимнего было сломлено, а министры Временного правительства арестованы и отправлены в Петропавловскую крепость. Между тем съезд продолжал свою работу и после взятия Зимнего и закончил первое свое заседание в шестом часу утра.
Относительно фактических руководителей захвата последней опоры Временного правительства – Зимнего следует сказать, что ими были В. А. Антонов-Овсеенко, Н. И. Подвойский, Г. И. Чудновский. Что же касается Ленина, то он вместе с Троцким отдыхал, «лежа рядом… в одной из комнат Смольного…»{941}. А работа съезда тем временем продолжалась.
В этот период у Ленина, как он сам признавал, кружилась голова, поскольку, по его же словам, был «слишком резкий переход от подполья и переверзевщены – к власти…»{942}.
Однако Ленин понимал, что юридическая власть, которой он овладел, является временной и ее дальнейшая судьба будет зависеть от Учредительного собрания. Поэтому он круто изменил свое отношение к последнему, не без оснований опасаясь, что оно, как высший законодательный орган, может лишить его власти. И эта борьба, как явствует из документов, проходила в сплошных интригах и авантюрах, вплоть до ультимативных требований, угроз и террора. Еще с утра 28 ноября начались аресты «врагов народа», шла подготовка к разгону Учредительного собрания.
Это была настолько откровенная метаморфоза в отношении к народному органу власти, что трудно было ее не заметить. Так, в заметках «К лозунгам демонстраций», написанных Лениным 28 ноября в качестве добавления к воззванию Петроградского Совета «К рабочим и солдатам Петрограда», уже делается попытка оказать жесткое давление на Учредительное собрание, превратить его в послушный орган. «Трудящийся народ, – говорится в одной из заметок, – требует, чтобы Учредительное собрание признало Советскую власть и Советское правительство»{943}. Но Ленин говорил неправду: народ этого не требовал. К такому приему он прибег не случайно: несмотря на декрет ВЦИК от 23 ноября (6 декабря) 1917 года об отзыве из Учредительного собрания депутатов, ход выборов показывал, что большинство крестьян, ремесленников, многие рабочие и интеллигенция отдают свои голоса эсерам, поскольку эсеровский декрет о земле да и вся их партийная программа отвечала надеждам широких слоев населения страны.
Должен отметить, что в рассматриваемый период все большую популярность приобретает лозунг «Вся власть Учредительному собранию!». Поэтому в речи на Втором Всероссийском съезде Советов крестьянских депутатов 2(15) декабря Ленин заявил, что «Советы выше всяких парламентов, всяких учредительных собраний», на что депутаты с места ответили криками: «Ложь!»{944}. Далее он объявил, что «партия большевиков всегда говорила, что высший орган – Советы»{945}. Но и это заявление, мягко выражаясь, не соответствует истине. Иначе вряд ли Ленин стал бы выносить «все предложения мира» «на заключение Учредительного собрания», равно как и принятый Вторым Всероссийским съездом Советов Декрет о земле объявлять «временным законом… впредь до Учредительного собрания»{946}.
В период предвыборной кампании члены Всероссийской комиссии по выборам зачастую подвергались арестам и террору, их объявляли «врагами народа». Проводилась работа по дискредитации депутатов от партии эсеров. К 23 ноября (6 декабря) часть членов комиссии уже была арестована. В этот же день Совнарком волевым решением назначает М. С. Урицкого комиссаром Всероссийской комиссии по делам о выборах в Учредительное собрание. В этот период пострадали даже некоторые члены РСДРП(б). Так, в речи на заседании ЦК РСДРП(б) 11 (24) декабря 1917 года Ленин предлагает «сместить бюро фракции», которое, как подчеркивалось в написанном им «Проекте резолюции о. временном бюро фракции большевиков в Учредительном собрании», якобы «проявило бездеятельность по отношению к своей главной задаче, выработке принципиальной резолюции об отношении… партии к Учредительному собранию»{947}. Иными словами, члены бюро фракции большевиков были наказаны в партийном порядке за пассивность в борьбе против Учредительного собрания, нежелание учинять против него террор.
В стране свирепствовал страшный голод, люди миллионами погибали, а советское правительство в это время вывозило хлеб за границу. 7 декабря 1922 года Политбюро принимает преступное постановление: «Признать государственно необходимым вывоз хлеба в размере до 50 миллионов пудов»{911}.
В связи с насильственной высылкой, а также вынужденным массовым выездом интеллигенции и «буржуев» за границу необходимо особо остановиться на судьбе ряда семей, родственники которых до октябрьского переворота работали в спецслужбах России. Все они становились заложниками. Должен заметить, что идея взятия заложников также принадлежит Ленину. Два документа, которые приводятся ниже, убеждают нас в этом. Первый адресован Сталину в Петроград 3 июня 1919 года: «…Насчет иностранцев советую не спешить высылкой. Не лучше ли в концентрлагерь, чтобы потом обменять…»{912}
А вот строгое указание диктатора в отношении россиян: «Надо усилить взятие заложников с буржуазии и с семей офицеров – ввиду учащения измен. Сговоритесь с Дзержинским»{913}, – телеграфирует он Склянскому.
Так, захватив архивы разведывательного и контрразведывательного отделения Генерального штаба, ведомство Дзержинского разработало жестокий и циничный план принудительного использования сотрудников спецслужб свергнутого режима. Этот нехитрый, но гнусный по своему замыслу план заключался в том, что семьи и родственников сотрудников разведорганов, находившихся в России и за ее пределами, брали в заложники. А затем под угрозой расстрела вынуждали сотрудников спецслужб работать на большевистское правительство. Многие разведчики и их семьи поплатились жизнью за отказ служить узурпаторам. Но некоторые, не выдержав психологического воздействия и ради сохранения жизней своих близких, соглашались работать на большевиков. Спасая своих матерей, отцов, сестер, братьев и свои семьи от репрессий, они шли на этот шаг. Многие десятилетия, живя и работая на ответственных должностях в США, Англии, Франции и многих других государствах, они выполняли агентурные задания ВЧК, НКВД, МГБ, КГБ.
С окончанием гражданской войны, казалось, должны были прекратиться, во всяком случае ослабиться, репрессивные действия большевистского правительства. Однако оно, напротив, пошло на дальнейшее взвинчивание карательных мер против мирных граждан России. Прикрываясь мнимой активизацией «враждебных элементов» и повышением криминогенной обстановки в стране, 16 октября 1922 года ВЦИК принимает еще один декрет, значительно расширивший права ГПУ. В нем указывалось: «…Предоставить Государственному политическому управлению право внесудебной расправы, вплоть до расстрела, в отношении лиц, взятых с поличным на месте преступления при бандитских налетах и вооруженных ограблениях».
Но кто мог проверить действия ГПУ? Навешивая ярлыки «бандиты» и «грабители», чекисты расстреливали фактически всех тех, кто был неугоден большевикам. Существенно были расширены и права Особой комиссии в отношении деятелей «антисоветских политических партий». «Антисоветчиков» могли не только выслать за границу: их могли заключить в «лагерь принудительных работ» в отдаленные регионы на неопределенный срок, причем «враги народа» могли бессрочно находиться в заключении, поскольку по истечении срока за «нарушения» и «антисоветские высказывания» им давали дополнительный.
Тысячи и тысячи граждан не вернулись из этих лагерей. И все это на совести Ленина и его гвардии. Ленин (вместе с Троцким) был организатором первых концентрационных лагерей в России. Выражаясь словами А. Солженицына, его по праву можно считать основателем «Архипелага ГУЛАГ». Так, в телеграмме, отправленной 9 августа 1918 года Пензенскому Губернскому исполкому, он требует «провести беспощадный массовый террор против кулаков[125], попов и белогвардейцев; сомнительных запереть в концентрационный лагерь вне города»{914}. Уполномоченному Наркомпрода, А. К. Пайкейсу, находящемуся в Саратове, Ленин советует «назначить своих начальников и расстреливать заговорщиков и колеблющихся, никого не спрашивая и не допуская идиотской волокиты»{915} (выделено мной. – А.А.).
Он требует от председателя Нижегородского губсовдепа Г. Ф. Федорова «напрячь все силы, составить тройку диктаторов (Вас, Маркина и др.), навести тотчас массовый террор, расстрелять и вывести сотни проституток, спаивающих солдат, бывших офицеров…»{916}. Ленин настаивал на жесточайшем терроре против бастующих чиновников, интеллигенции, требовал расстрела на месте спекулянтов. Причем к последним он относил всех, кто продавал выращенный своим трудом хлеб по рыночным ценам. И этих «спекулянтов» расстреливали на месте без суда и следствия с конфискацией зерна и имущества! Вот его телеграмма Шляпникову в Астрахань: «…Налягте изо всех сил, чтобы поймать и расстрелять астраханских спекулянтов и взяточников. С этой сволочью надо расправиться так, чтобы все на годы запомнили»{917}. И это при условии, что смертная казнь в так называемом рабоче-крестьянском государстве была формально отменена.
Массовые репрессии, совершенные по его указанию, не поддаются никакому сравнению. Приведу лишь несколько фактов. С 1826 по 1906 год, то есть за 80 лет царского режима, по решению судов были приговорены к смертной казни 612 человек. А с июня 1918 по февраль 1919 года лишь на территории 23-х губерний, по далеко не полным сведениям, по приговору ВЧК было расстреляно 5496 человек. Если в эпоху Петра I виновных в различных преступлениях (например, участников стрелецкого бунта 1698 г.) убивали по жребию (каждого двадцатого), то Ленин в целях «очистки земли российской от вредных насекомых» рекомендовал расстреливать «на месте одного из десяти, виновных в тунеядстве»{918}. Напомним читателю, что эту «научную» рекомендацию Ленин дал в статье «Как организовать соревнование?».
Методику «красного террора» Ленин экспортировал в другие страны. Так, например, в статье-письме «Привет венгерским рабочим» он советует: «Если проявятся колебания среди социалистов, вчера примкнувших к вам, к диктатуре пролетариата, или среди мелкой буржуазии, подавляйте колебания беспощадно. Расстрел – вот законная участь труса на войне»{919}. Обосновывая свою жестокость в политической борьбе за власть, Ленин писал американским рабочим: «…гражданская война немыслима ни без разрушений тягчайшего вида, ни без террора, ни без стеснения формальной демократии в интересах войны»{920}.
Свирепствовавшие в стране голод, террор, вандализм и вмешательство большевистского правительства во внутренние дела других государств сопровождались полным уничтожением ростков демократии, появившихся на российской земле после Февральской революции. И этого не скрывал «крестный отец» красного террора. Выступая на 2-м Всероссийском совещании ответственных организаторов по работе в деревне 12 июня 1920 года, Ленин со всей откровенностью заявил: «Тут все сентиментальности, всякая болтовня о демократии должны быть выкинуты вон»{921}.
По жестокости Ленин превзошел самых отъявленных якобинцев. Записка, отправленная нарочным председателю Исполкома Пензенской губернии В. В. Кураеву, председателю Совдепа Е. Б. Бош и председателю Пензенского губкома партии А. Е. Минкину 11 августа 1918 года, яркое свидетельство сказанному:
«…Товарищи! Восстание пяти волостей кулачья должно повести к беспощадному подавлению. Этого требует интерес всей революции, ибо теперь взят «последний решительный бой» с кулачьем. Образец надо дать.Как было отмечено выше, в партийной и государственной структурах было немало руководителей, которые активно помогали Ленину осуществлять красный террор против народов России. Здесь же в качестве примера назовем Зиновьева, который принимал деятельное участие в разработке идеологии и технологии красного террора. Так, например, выступая на VII Петроградской партийной конференции в сентябре 1918 года, Зиновьев заявил: «Мы должны увлечь за собой 90 миллионов из ста населяющих Советскую Россию. С остальными нельзя говорить – их надо уничтожить»{923}.
Повесить (непременно повесить, дабы народ видел) не меньше 100 заведомых кулаков, богатеев, кровопийц.
Опубликовать их имена.
Отнять у них весь хлеб.
Назначить заложников – согласно вчерашней телеграмме. Сделать так, чтобы на сотни верст кругом народ видел, трепетал, знал, кричал: душат и задушат кровопийц – кулаков.
Телеграфируйте получение и исполнение. Ваш Ленин.
P.S. Найдите людей потверже»{922}.
Мне думается, что одной этой фразы достаточно, чтобы понять человеконенавистническую сущность большевизма как идеологии.
Ленин не представлял политическую деятельность без террора и насилия. Он буквально бредил террором. Достаточно ознакомиться с запиской Н. Н. Крестинскому, чтобы в этом убедиться:
«т. Крестинскому.Да, Ленин, большевики безжалостно скосили на российской земле цвет великой нации. Но Богу было угодно, чтобы ее корни все же сохранились, не погибли. Хочется верить, что эти живые корни дадут новые хорошие побеги, так необходимые для возрождения России.
Я предлагаю тотчас образовать (для начала можнотайно) комиссию для выработки экстренных мер (в духе Ларина. Ларин прав). Скажем,Вы + Ларин + Владимир (Дзержинский) + Рыков?
Тайно подготовить террор: необходимо и срочно.
Ленин»{924} (выделено мной. – А.А.).
Резюмируя вышеизложенное, можно со всей определенностью сказать, что массовые террористические акты, включая расстрелы, грабежи и разбои, осуществляемые большевиками против народов России, их бандитские акции против соседних стран, оскорбительные нападки на народы других государств нельзя расценивать иначе как преступные терракты международного масштаба. И поскольку преступление, совершенное большевиками перед человечеством, явилось страшным злом для многих поколений и продолжает им быть сегодня, то большевизм во главе с его идеологом – Лениным необходимо осудить международным военным трибуналом, как это было сделано в Нюрнберге (1946) и в Токио (1948) в отношении главных военных и нацистских преступников, подготовивших и развязавших вторую мировую войну.
Глава 12
Политический авантюрист
Вы можете дурачить часть народа все время, вы можете дурачить весь народ какое-то время, но нельзя дурачить все время весь народ.
Авраам Линкольн
Как политический деятель Ленин не был оригинален. Ни принципиальностью, ни последовательностью в своих действиях он не отличался. В зависимости от обстоятельств, политической конъюнктуры и в интересах личной выгоды постоянно менял свои убеждения и политическую линию.
До октябрьского переворота он выдвигает ряд идей политического, демократического и национального характера. Между тем, захватив власть, начисто от них отказывается. Так, на протяжении трех десятков лет он ратовал за свободу слова, печати, собраний, митингов и демонстраций. На деле же, умело воспользовавшись тем, что в основной своей массе народ малограмотен, он лишил его всех демократических свобод, завоеванных Февральской революцией. Что же касается демонстраций и уличных шествий, то достаточно вспомнить расстрел манифестантов, выступивших в поддержку Учредительного собрания 5 января 1918 года.
В многочисленных работах дооктябрьского периода Ленин неоднократно выдвигал тезис о праве наций на самоопределение вплоть до политического отделения и создания самостоятельного суверенного государства. Между тем в 1917—1921 годы он вооруженным путем подавил все попытки национальных меньшинств жить и развиваться самостоятельно, вне советского государства.
Особо детального разбора требует его подход к идее созыва Учредительного собрания, деятельность которого могла бы в корне изменить политическую судьбу всех народов России.
Идея созыва Учредительного собрания имела глубокие исторические и национальные корни. Прообразом его были сохранившиеся в народной памяти Земские соборы, функционировавшие в России с середины XVI века. С начала XX столетия вопрос о возрождении Учредительного собрания все чаще обсуждался в общественно-политической среде. Особое значение этому органу народной власти придавал и Ленин.
На протяжении пятнадцати лет он выступал за созыв Учредительного собрания, которое, по его мнению, должно было стать в революционной России высшим законодательным органом, обладающим силой и властью. В общей сложности проблема Учредительного собрания была затронута Лениным в более чем 30 статьях и публичных выступлениях. Еще в «Проекте программы Российской с.-д. рабочей партии», написанном пятью членами редакции газеты «Искра» в 1902 году, Ленин подчеркнул, что осуществление политических и социальных преобразований в России «достижимо лишь путем низвержения самодержавия и созыва Учредительного собрания, свободно избранного всем народом»{925}. Развивая эту мысль в статье «Самодержавие колеблется…», опубликованной в № 35 «Искры» (март, 1903 г.), он пишет:
«…мы требуем созыва всенародного Учредительного собрания, которое должно быть выбрано всеми гражданами без изъятий и которое должно установить в России выборочную форму правления»{926}. В работе «Демократические задачи революционного пролетариата» Ленин выступает за такое Учредительное собрание, которое «действительно имеет силу и власть «учредить» государственный порядок, обеспечивающий самодержавие народа»{927}.В целом идея о необходимости созыва Учредительного собрания нашла отражение аж в 25 томах его сочинений. Особо примечателен один документ. В письме «Международному социалистическому бюро» (1905) Ленин, касаясь революционных событий, дает разъяснение, что «в России происходят не бунты черни, а революция, борьба за свободу, что борьба эта имеет целью созыв учредительного собрания, которого требуют все прогрессивные партии, особенно РСДРП»{928}. В тесной связи с изложенным выше следует рассматривать статью Ленина «Революционная армия и революционное правительство», в которой он, указывая шесть основных пунктов, «которые должны стать политическим знаменем и ближайшей программой всякого революционного правительства», на первое место ставит «всенародное учредительное собрание»{929}.
Заметим, что созыва Учредительного собрания народные массы требовали еще в годы первой русской революции. Этим можно объяснить тот факт, что уже 13 марта 1917 года Временным правительством было образовано Особое совещание по подготовке проекта закона о выборах в Учредительное собрание. А 15 марта оно заявило о его созыве. В постановлении Временного правительства от 19 марта 1917 года подчеркивалось: «Заветная мечта многих поколений всего земледельческого населения страны – земельная реформа – составляет основное требование программ всех демократических партий. Она, несомненно, станет на очередь в предстоящем Учредительном собрании»{930}. Кстати, заслуга Временного правительства заключается и в том, что оно специальным постановлением закрепило за евреями все права, которыми обладали граждане России.
Но у Ленина не хватает терпения. Уже 29 марта он публикует свое заявление в газете «Волкшехт», в котором говорит: «Выборы в учредительное собрание являются пока лишь пустым обещанием»{931}.
После Февральской буржуазно-демократической революции, вплоть до октября 1917 года, в многочисленных работах и в публичных выступлениях («За деревьями не видят леса», «О конституционных иллюзиях», «Уроки революции», «Как обеспечить успех Учредительного собрания» и др.) Ленин критикует Временное правительство за якобы сознательную оттяжку выборов, которые были назначены постановлением на 17 (30) сентября, а в августе перенесены на 12 (25) ноября.
Большую работу в массах в этот период проводила партия эсеров. Их аграрная политика приобрела широкую популярность в стране, особенно среди крестьянства. Ленин пристально следил за развитием событий и делал все от него зависящее, чтобы привлечь на сторону большевиков как можно больше революционных сил. Если в пропаганде своих идей среди рабочих большевики имели известный успех, то среди крестьянства их пропаганда не находила должного понимания. Характерен в этом отношении I Всероссийский съезд крестьянских депутатов, который стал ареной борьбы большевиков с эсерами за крестьянские массы. Однако съезд большинством голосов отклонил написанный Лениным и внесенный от имени большевистской фракции проект резолюции и принял резолюцию эсеров. Съезд избрал эсеровский Исполнительный комитет Совета крестьянских депутатов. Принятые им решения выражали интересы абсолютного большинства крестьян.
Ленин не мог не видеть, что авторитет партии эсеров среди крестьян чрезвычайно высок. В «Открытом письме к делегатам Всероссийского съезда крестьянских депутатов» (7 мая 1917 г.) он, пытаясь поднять авторитет большевиков, советует «крестьянам на местах тотчас брать всю землю», не платя помещикам никакой арендной платы и не дожидаясь Учредительного собрания. При этом он подчеркивает: «Права Учредительного собрания окончательно установить всенародную собственность на землю и условия распоряжения ею мы нисколько не отрицаем»{932}. Эту же мысль Ленин подчеркнул в проекте резолюции по аграрному вопросу, представленному им на I Всероссийском съезде крестьянских депутатов{933}. В своей речи на этом съезде он подчеркнул, что Учредительное собрание является «центральной государственной властью»{934}. В статье «Украина и поражение правящих партий России» Ленин, критикуя эсеров и меньшевиков за то, что они не потребовали от Временного правительства издания особого акта, признающего «права украинского народа на автономию», подчеркивает, что «гарантию правильности»… всем народам России дадут будущие сеймы, даст будущее Учредительное собрание не по одному украинскому, а по всем вопросам»{935}.
Указывая на крайнюю пассивность (?) Временного правительства в вопросе созыва Учредительного собрания и настраивая массы на новую революцию, Ленин отмечает, что «созыв Учредительного собрания невероятен (без новой революции)»{936}.
Государственный переворот был осуществлен большевиками за 17 дней до открытия Учредительного собрания, на котором должны были решаться вопросы, волновавшие общество: основы государственного устройства России и землепользования, национальный вопрос и заключение справедливого мира. И конечно же, после решения этих вопросов в пользу трудящихся последние вряд ли пошли бы на новую революцию – она отпадала бы сама собой. Но Ленин понимал это, и в письме рабочим Питера от 24 октября призывал их немедленно обратиться в Центральный Комитет, РВК и настоятельно требовать смещения правительства Керенского до 25-го. Аргументируя свою позицию, он писал: «История не простит промедления революционерам, которые могли победить сегодня (и наверняка победят сегодня), рискуя терять много завтра, рискуя потерять все… Промедление в выступлении смерти подобно»{937}. Вот как он торопился, чтобы прийти к власти! И утверждение, будто непременным условием созыва Учредительного собрания является переход всей полноты власти к партии большевиков – лишь попытка теоретически обосновать необходимость государственного переворота.
Выступая с докладом о мире на Втором Всероссийском съезде Советов, Ленин, в частности, сказал, что рассмотренные на съезде вопросы о мире «мы внесем… на обсуждение Учредительного собрания, которое уже будет властно решить, что можно и чего нельзя уступить»{938}. Он также заявил, что «если они[126] даже этой партии (социалистов-революционеров. – А.А.) дадут на Учредительном собрании большинство, то и тут мы скажем: пусть так»{939}. Но, как показали события начала января 1918 года, это заявление было ни чем иным, как тактическим маневром. Это было сказано на втором заседании съезда, который должен был до созыва Учредительного собрания избрать Временное правительство республики. Кстати, на первом заседании Второго съезда Советов, продолжавшемся почти семь часов, Ленин не присутствовал. Составители 35-го тома ПСС Ленина объясняют его отсутствие тем, что он якобы «был занят руководством восстания»{940}.
Однако, допуская, что Ленин действительно руководил восстанием в период работы съезда, следует отметить, что он не появился на съезде и после того, когда к двум часам ночи «сопротивление» защитников Зимнего было сломлено, а министры Временного правительства арестованы и отправлены в Петропавловскую крепость. Между тем съезд продолжал свою работу и после взятия Зимнего и закончил первое свое заседание в шестом часу утра.
Относительно фактических руководителей захвата последней опоры Временного правительства – Зимнего следует сказать, что ими были В. А. Антонов-Овсеенко, Н. И. Подвойский, Г. И. Чудновский. Что же касается Ленина, то он вместе с Троцким отдыхал, «лежа рядом… в одной из комнат Смольного…»{941}. А работа съезда тем временем продолжалась.
В этот период у Ленина, как он сам признавал, кружилась голова, поскольку, по его же словам, был «слишком резкий переход от подполья и переверзевщены – к власти…»{942}.
Однако Ленин понимал, что юридическая власть, которой он овладел, является временной и ее дальнейшая судьба будет зависеть от Учредительного собрания. Поэтому он круто изменил свое отношение к последнему, не без оснований опасаясь, что оно, как высший законодательный орган, может лишить его власти. И эта борьба, как явствует из документов, проходила в сплошных интригах и авантюрах, вплоть до ультимативных требований, угроз и террора. Еще с утра 28 ноября начались аресты «врагов народа», шла подготовка к разгону Учредительного собрания.
Это была настолько откровенная метаморфоза в отношении к народному органу власти, что трудно было ее не заметить. Так, в заметках «К лозунгам демонстраций», написанных Лениным 28 ноября в качестве добавления к воззванию Петроградского Совета «К рабочим и солдатам Петрограда», уже делается попытка оказать жесткое давление на Учредительное собрание, превратить его в послушный орган. «Трудящийся народ, – говорится в одной из заметок, – требует, чтобы Учредительное собрание признало Советскую власть и Советское правительство»{943}. Но Ленин говорил неправду: народ этого не требовал. К такому приему он прибег не случайно: несмотря на декрет ВЦИК от 23 ноября (6 декабря) 1917 года об отзыве из Учредительного собрания депутатов, ход выборов показывал, что большинство крестьян, ремесленников, многие рабочие и интеллигенция отдают свои голоса эсерам, поскольку эсеровский декрет о земле да и вся их партийная программа отвечала надеждам широких слоев населения страны.
Должен отметить, что в рассматриваемый период все большую популярность приобретает лозунг «Вся власть Учредительному собранию!». Поэтому в речи на Втором Всероссийском съезде Советов крестьянских депутатов 2(15) декабря Ленин заявил, что «Советы выше всяких парламентов, всяких учредительных собраний», на что депутаты с места ответили криками: «Ложь!»{944}. Далее он объявил, что «партия большевиков всегда говорила, что высший орган – Советы»{945}. Но и это заявление, мягко выражаясь, не соответствует истине. Иначе вряд ли Ленин стал бы выносить «все предложения мира» «на заключение Учредительного собрания», равно как и принятый Вторым Всероссийским съездом Советов Декрет о земле объявлять «временным законом… впредь до Учредительного собрания»{946}.
В период предвыборной кампании члены Всероссийской комиссии по выборам зачастую подвергались арестам и террору, их объявляли «врагами народа». Проводилась работа по дискредитации депутатов от партии эсеров. К 23 ноября (6 декабря) часть членов комиссии уже была арестована. В этот же день Совнарком волевым решением назначает М. С. Урицкого комиссаром Всероссийской комиссии по делам о выборах в Учредительное собрание. В этот период пострадали даже некоторые члены РСДРП(б). Так, в речи на заседании ЦК РСДРП(б) 11 (24) декабря 1917 года Ленин предлагает «сместить бюро фракции», которое, как подчеркивалось в написанном им «Проекте резолюции о. временном бюро фракции большевиков в Учредительном собрании», якобы «проявило бездеятельность по отношению к своей главной задаче, выработке принципиальной резолюции об отношении… партии к Учредительному собранию»{947}. Иными словами, члены бюро фракции большевиков были наказаны в партийном порядке за пассивность в борьбе против Учредительного собрания, нежелание учинять против него террор.