перепоручая всю рутинную работу своим подчиненным, однако Доббс был скроен
из иного материала. Он прибыл сюда, чтобы самому руководить разгрузкой,
проделал для этого на борту челночного корабля путь от ангара звездолета до
космопорта на поверхности планеты и обратно. Он сам доставил деньги -- плату
за перевозку товара. Следовательно, было вполне естественно, что он считал
своим долгом лично уладить последнюю неувязку.
Ход работы не устраивал его и раньше, но последний промах казался ему
особенно досадным. Он был не прав и сам хорошо понимал это, но осознание
всего только увеличивало его горечь. Больше всего на свете Доббс не терпел,
когда его уличали в какой-либо ошибке. Никогда не умевший скрывать
собственных чувств, в особенности гнева, Доббс дал волю Своему раздражению.
Это было заметно по его натянутой манере держаться и плотно сжатым губам,
по багровому цвету лица и той резкости, с какой он швырнул на стол кожаный
ручной чемоданчик.
-- Вот, -- произнес он с вызовом. -- Остаток причитающейся вам платы.
Насколько я понял из ваших слов, эти пятнадцать тысяч составляют разницу
между первоначальной ценой и той, которую вы запрашиваете теперь?
-- Не совсем так,-- отозвался человек, сидевший за столом. -- Эта сумма
представляет собой разницу в валютном курсе во время отправления и в момент
доставки груза.
-- Слова, -- фыркнул в ответ посетитель. -- Все равно это обходится
моей компании на пятнадцать тысяч дороже, чем мы рассчитывали.
-- Как вам угодно, -- человек за столом вздохнул. -- Не желаете ли
присесть, пока я их пересчитаю?
-- Нет, я лучше постою.
Сидевший за столом человек уже протянул было руку к чемоданчику, но,
почувствовав укор в словах посетителя, заколебался и вновь откинулся на
спинку кресла, слегка нахмурившись.
-- Мистер Доббс... вас ведь зовут Доббс, не так ли? Из фирмы "Доббс
электроникс"?
Его собеседник сухо кивнул, явно задетый тем, что у кого-то еще могли
оставаться сомнения в его личности. Ему довелось иметь дело с этим человеком
в течение вот уже трех суток, считая перерывы.
-- Вы, судя по всему, чем-то недовольны и, решив выместить на мне свою
досаду, проявили грубость. И то, и другое мне в равной степени трудно
понять.
Доббс хотел было возразить, но человек за столом продолжал:
-- Прежде всего, когда вы распорядились отправить ваш товар наложенным
платежом, вы тем самым принимали в расчет риск, связанный с возможными
колебаниями валютного курса. Это стандартное условие в контрактах подобного
рода, и все же оно весьма выгодно для бизнеса. Если бы вы заплатили авансом,
а наш корабль был бы атакован и захвачен пиратами, то вы потеряли бы
полностью всю стоимость груза. В данном же случае вам приходится платить
только за доставленные товары, даже если от вас иногда и требуют премию
сверх установленного.
-- Иногда! -- огрызнулся Доббс. -- А мне кажется, что это повторяется
всякий раз...
-- И даже если бы я считал подобную систему несправедливой, чего я
сказать не могу, -- продолжал человек за столом, -- то наш корабль -- всего
лишь средство доставки. Не мы устанавливаем правила. Мы только перевозим
материалы из пункта А в пункт Б и получаем за это плату согласно инструкции.
Теоретически мы не должны были позволять вашим людям производить разгрузку
товара до тех пор, пока не получили полностью всю причитающуюся нам сумму.
Он слегка подался вперед, глаза его внезапно сверкнули.
-- Короче, мистер Доббс, я нахожу, что во всем этом деле мы проявили
честность по отношению к вам. Если у вас есть жалоба, я советую вам
представить ее в письменном виде. А пока не пора ли вам оставить свой
высокомерный тон и начать вести себя, как полагается любому нормальному
человеку?
Доббс уже приготовился к гневной отповеди, но, вовремя сдержав себя,
передумал, глубоко вздохнул и заметно успокоился. Как и большинство не в
меру напористых людей, он был склонен идти на попятный, когда сталкивался с
волей, не уступавшей или даже превосходившей по силе его собственную.
-- Кажется, я поставил себя в идиотское положение, верно? --
пробормотал он угрюмым тоном.
-- Верно. -- Человек в кресле открыл кожаный чемоданчик и принялся
пересчитывать деньги.
В ответ Доббс опустился в предложенное ему кресло, наклонившись вперед
и слегка касаясь локтями коленей. В прошлом он уже имел возможность
убедиться в том, что гораздо легче воздействовать на собеседника, когда
смотришь ему прямо в глаза.
-- Похоже, я забыл о том, что капитан корабля такой же бизнесмен, как я
сам, -- признался он. -- знаете, за все те два последних дня, что мы с вами
виделись, я так и не удосужился спросить, как ваше имя. Вас ведь зовут
Блютман, не так ли? Улнар Блютман?
-- Нет, мое имя Эйснер. Дуайт Эйснер. Я старший офицер на этом корабле.
Капитан Блютман не любит заниматься подобными делами, так что мне пришлось
позаботиться об этом вместо него.
-- Мне это кажется немного странным, -- нахмурился Доббс. -- Обычно...
-- Мистер Доббс, -- вздохнул Эйснер, -- если бы вы говорили с Улнаром
Блютманом так же, как вы недавно говорили со мной, я готов поручиться,
что он бы сломал вам переносицу и вышвырнул ваши товары в ближайший люк. Он
человек, мягко говоря, не из приятных.
-- Понимаю, -- отозвался Доббс, слегка озадаченный. -- Скажите, вы
собираетесь брать груз на борт до отлета вашего корабля? Вероятно, я бы мог
собрать для вас партию товара. Знаете, чтобы как-то компенсировать свое
прежнее поведение.
-- В этом нет необходимости. У нас уже есть крупная партия груза,
которую мы должны забрать на следующей стоянке. -- Резким жестом
он отодвинул от себя чемоданчик. -- Все верно. Погодите минуту, я только
переложу деньги в наш сейф и верну вам чемоданчик.
-- Оставьте его себе, -- махнул рукой Доббс. -- Считайте это подарком.
Кстати, как много вам удалось выручить за этот рейс?
-- Почти четверть миллиона. Немного меньше, чем обычно, но в целом не
так уж плохо. -- Четверть миллиона? Наличными? -- На Доббса его слова явно
произвели впечатление. -- Это же уйма денег!
-- Мне бы хотелось, чтобы все они были моими,-- рассмеялся в ответ
Эйснер. -- К сожалению, есть масса других людей, ждущих своей доли
в конечном пункте нашего маршрута. Наша часть смехотворно мала, учитывая
степень риска, на который мы идем, но если наши цены будут слишком высокими,
компании начнут приобретать свои собственные корабли и нашему бизнесу придет
конец.
-- Да, пожалуй. Ну что ж, мне пора отправляться. Остерегайтесь пиратов,
и если вы когда-нибудь снова окажетесь здесь, обязательно зайдите меня
проведать. Я обещаю поставить вам бутылку хорошего вина.
-- Я буду помнить об этом, -- улыбнулся Эйснер, поднявшись, чтобы
пожать на прощание руку посетителя. -- Но лучше бы вам не упоминать о
пиратах. Дурная примета.
Доббс рассмеялся и покинул капитанскую каюту, направившись к ожидавшему
его челноку, который должен был доставить его обратно на поверхность
планеты.
Эйснер снова опустился в свое кресло. Довольно долго он сидел, в
задумчивости уставившись в стену, потом перевел взгляд на лежавший на столе
чемоданчик и осторожно провел рукой по его кожаной крышке.
Его размышления были прерваны долговязым юнцом, пулей ворвавшимся в
дверь каюты.
-- Ну, как все прошло? -- спросил он возбужденно. -- Все в порядке?
Эйснер снисходительно улыбнулся. Создавалось впечатление, что Никки
всегда готов был мчаться во все стороны света сразу, даже при самых обычных
обстоятельствах.
-- Отлично, Никки, -- заверил он его. -- Этот джентльмен был настолько
любезен, что оставил мне свой чемоданчик.
-- Что? -- Мальчик на миг прикрыл глаза от изумления.
-- И лишних пятнадцать тысяч в придачу, -- закончил Эйснер, театральным
жестом открывая чемоданчик.
-- Ты сделал это! -- воскликнул Никки. -- Господи, ну и нервы же
у тебя, Дуайт! У меня бы никогда не хватило духу потребовать лишние деньги.
Я боялся, что он начнет нас подозревать.
-- Этот человек пытался нас надуть. И у него могли бы возникнуть еще
большие подозрения, если бы мы прямо не указали ему на это.
-- Да, я понимаю, но...
-- Послушай, Никки, все обстоит именно так, как я вам говорил. Если мы
будем вести себя, будто капитан еще жив, никто ни о чем не догадается. Таким
образом, мы заполучили корабль и четверть миллиона.
-- Но неужели он так ничего и не сказал?
-- В общем, да, -- улыбнулся Эйснер. -- Только предупредил нас, чтобы
мы остерегались пиратов.
-- Вот как?
Они оба вдруг дружно рассмеялись, словно находя в абсурдности самой
ситуации выход для накопившегося внутреннего напряжения.
-- Я что-нибудь пропустила? Голос, перебивший их, принадлежал
чернокожей женщине средних лет, которая уже собиралась войти в каюту, но
тотчас остановилась, услышав доносившийся оттуда смех.
-- Нет, вовсе нет, Роз, -- заверил ее Эйснер. -- Надеюсь, Доббс
благополучно покинул корабль?
-- Никаких проблем, -- Роз вошла и опустилась в кресло. -- Мне
показалось, что он был куда вежливее на обратном пути, чем по дороге сюда.
-- Мы с ним немного побеседовали. Я растолковал ему кое-какие житейские
истины, и он сразу присмирел.
-- Вот и чудненько, -- Розалин состроила гримасу -- Поскольку ты
настроен все объяснять, может быть, ты растолкуешь и мне некоторые истины,
например, что мы будем делать дальше.
-- Мы уже знаем что, -- запротестовал Никки. -- Раз уж мы стали
пиратами, будем делать то, что обычно делают пираты.
-- Говоря формально, мы -- мятежники, -- возразил Эйснер. -- И
не являемся пиратами до тех пор, пока на деле не атаковали другой корабль.
Думаю, права Роз: в данный момент перед нами открыты несколько путей.
-- Мы уже во всем разобрались, -- проворчал Никки.
-- Если ты не против, Никки, -- прервала его Роз, -- я бы хотела снова
вернуться к этому вопросу и обсудить его более подробно. Меня не особенно
прельщает тот выбор, который мы сделали.
Эйснер поспешно проговорил, пока не вспыхнула ссора:
-- Прежде всего, мы можем продолжать заниматься нашим обычным делом, то
есть вернуться в наш родной космопорт, доложить, что смерть капитана
последовала в космосе от естественных причин, и взять руководство бизнесом
по перевозке грузов в свои руки. Разумеется, это означает, что нам придется
передать всю вырученную нами сумму соответствующим лицам.
Никки насмешливо фыркнул, но Роз, сердито сверкнув на него глазами,
заставила его замолчать.
-- Во-вторых, -- продолжал Эйснер, -- мы можем продать корабль,
разделить деньги между собой и затем либо разойтись каждый своей дорогой,
либо основать новое дело. Главная трудность тут состоит в том, что
для продажи корабля необходимы документы, подтверждающие наше право
собственности на него, и, как только мы совершим посадку на поверхность
планеты, обязательно найдутся любопытные, которые захотят узнать, откуда у
нас эти деньги. Он сделал паузу, однако остальные двое хранили молчание.
-- Наконец, мы можем разыграть те карты, которые дает нам в руки
судьба, и стать пиратами, пополнив число кораблей, которые свернули на путь
преступления, нападая на слабых и беззащитных.
-- Тебе не стоило бы так распространяться по поводу этого последнего
пункта, -- проворчала Розалин как бы про себя.
-- Разумеется, но я не мог иначе, Роз, -- настаивал Эйснер. -- Именно
так о нас будут говорить все вокруг, и то же самое рано или поздно нам самим
придется сказать о себе. Поэтому выбор нужно сделать сейчас, пока у нас еще
есть другие возможности. Потом будет уже слишком поздно менять решение.
-- Ты упустил из виду еще одну возможность, мой Друг.
Все они обернулись в сторону массивной фигуры, появившейся в дверном
проеме.
-- Вы все можете просто сдать меня властям на ближайшей планете и
положить себе в карман крупное вознаграждение. Они пока еще платят приличные
деньги за поимку убийц.
-- Абузар, об этом даже и речи быть не может! -- огрызнулась Роз. -- Мы
уже твердили тебе об этом много раз. Блютман был настоящим животным. Если бы
ты не потерял терпение и не убил его, это наверняка сделал бы кто-то другой.
Мы ни за что не выдадим тебя.
-- Но ведь это я убил его, -- настаивал великан. -- И теперь из-за меня
вы все вынуждены стать пиратами. Вам никогда не убедить меня в том, будто вы
на самом деле хотите этого, Роз.
-- Ничего, я это переживу, -- Розалин, поморщившись, отвернулась. -- Не
в первый раз мне придется зарабатывать себе на жизнь, занимаясь тем, что мне
не по вкусу.
-- Погодите! -- Эйснер снова откинулся на спинку кресла, слегка
нахмурив брови. -- У нас есть еще один выбор, который мы до сих пор не
обсуждали, -- голос его дрожал от волнения. -- Мне самому это не приходило в
голову, пока Абузар не упомянул о вознаграждении.
-- И что же это? -- спросила Роз. -- Никто из нас особенно не горит
желанием стать пиратом. А что, если вместо этого мы начнем охотиться
за пиратами? Помимо того, что мы будем иметь право на премию за спасенное
имущество, наверняка найдутся бизнесмены, которые охотно заплатят нам, если
мы сможем заметно сократить число кораблей и грузов, захваченных пиратами.
-- Вот это дело по мне! -- воскликнул Никки с тем же энтузиазмом, с
каким раньше воспринял идею стать пиратом.
-- Пираты обычно отстреливаются, -- бросил в ответ Абузар.
-- Но они привыкли иметь дело с грузовыми кораблями, слабо вооруженными
или вовсе безоружными, -- возразил Эйснер. -- И если у нас будут более
мощные орудия и более совершенные сенсоры, способные обнаружить их раньше,
чем они заметят наше приближение, неприятностей им не миновать.
-- Возможно, -- неохотно согласился Абузар. -- Но такое оснащение
наверняка обойдется нам в целое состояние.
-- У нас уже есть состояние, -- парировал Эйснер. -- Прежде всего нам
нужно будет выяснить, какое вооружение и сенсорное оборудование мы сможем
достать и какова его стоимость.
-- В том случае, если мы согласимся принять такой вариант, -- перебила
его Роз. -- Насколько я припоминаю, выбор у нас не так уж велик.
На мгновение воцарилось неловкое молчание. Затем Дуайт вздохнул.
-- Ты права, Роз. Я полагаю, что наступил момент, когда нам надо
определить наше будущее. Все, что за этим последует, накладывает на нас
определенные обязательства, и мы не вправе что-либо предпринимать до тех
пор, пока не придем к общему мнению. Лично я готов попробовать себя либо как
пират, либо как охотник за ними, но больше склоняюсь в пользу последнего.
-- Я с тобой, Дуайт, -- прозвенел в ответ голос Никки.
-- У меня нет другого выбора, -- пожал плечами Абузар. -- Рано или
поздно кто-нибудь обязательно узнает о том, что я сделал, и тогда я конченый
человек. Гораздо легче скрыться в космосе, чем на одной из обитаемых планет.
-- Ну а ты, Роз? -- спросил Эйснер. -- Как насчет тебя?
Ты присоединишься к нам, или тебя доставить на поверхность планеты? Если
пожелаешь, мы выкупим твою долю.
Роз некоторое время раздумывала, прикусив губу, прежде чем ответить.
-- Вот что я вам скажу, -- произнесла она наконец. -- Вы можете на меня
рассчитывать, но при двух условиях.
-- И каких же? -- осведомился Эйснер.
-- Во-первых, мы все должны здесь и сейчас же прийти к единому
соглашению о том, что во главе предприятия будет стоять Дуайт. То есть
отныне он официально становится нашим капитаном.
-- Это еще зачем? -- подозрительным тоном спросил Абузар.
-- Подумай, Абузар. Ты сам отлично понимаешь, что власть должна быть
сосредоточена в одних руках. В конце концов мы неизбежно окажемся
в ситуации, когда одному человеку придется принимать решения и отдавать
приказы, и я считаю, что нам надо определиться с этим прямо сейчас,
а не спорить из-за субординации в самый критический момент. Дуайт один вел
все дела на корабле с тех пор, как умер Блютман, и превосходно справлялся
со своими обязанностями. Никки слишком неуправляем, да и ты не можешь
положиться на свой темперамент. Я не смогу быть капитаном, а даже если бы
и могла, меня это не привлекает. По моему мнению, все это делает Дуайта
единственно возможным кандидатом. И если мы не в состоянии договориться
между собой даже по такому простому вопросу, нам лучше сразу оставить всю
эту затею.
-- Я вовсе не думаю, что я такой уж неуправляемый,-- буркнул Никки. --
Но не имею ничего против того, чтобы Дуайт возглавил дело.
-- Абузар?
-- Если нам вообще нужен капитан, то, по-моему, было бы логично
остановить выбор на Дуайте.
-- Так, понятно, -- Роз кивнула. -- А что ты сам на это скажешь, Дуайт?
-- Признаюсь, я никогда не думал об этом. Я согласен с Абузаром. Вряд
ли какая бы то ни было субординация действительно имеет смысл на корабле с
экипажем из четырех человек.
-- Но ты готов взять на себя обязанности капитана?
-- Прежде чем я дам согласие, я хотел бы знать, в чем состоит твое
второе условие, Розалин?
-- Ах, да, -- Роз сморщила носик. -- Так, ничего существенного. Твое
согласие стать нашим капитаном было главным. Второе условие заключается в
том,- что, по-моему, нам всем следует взять себе новые имена.
-- Ну вот еще, Роз! -- не выдержал Абузар.
-- Погоди минуту, Абузар, -- вмешался Эйснер. -- Почему ты думаешь, что
в этом есть необходимость, Роз?
-- Я не знаю, как насчет вас и других космических бродяг, но у меня еще
остались родные. И я не горю желанием впутывать их во все те сумасбродства,
которые мне, похоже, предстоит совершить, и, уж конечно, не хочу, чтобы
кто-нибудь из пиратов выследил и расправился с ними, чтобы отомстить мне.
Кроме того, до сих пор у каждого из нас был идеальный послужной список.
На тот крайний случай, если нам придется когда-нибудь бросить это занятие
и вернуться к нормальной жизни, иметь в запасе хорошую репутацию никогда
не помешает. Независимо от того, готовы ли вы последовать моему примеру или
нет, я твердо намерена начать свою новую карьеру под другим именем. Я хочу,
чтобы отныне все остальные называли меня Уайти.
-- Уайти? -- Эйснер слегка приподнял брови.
-- Вот именно, -- усмехнулась она. -- Всю жизнь мне хотелось, чтобы
кто-нибудь звал меня так. Мне кажется, сейчас для этого самое подходящее
время.
-- Уайти... -- повторил Эйснер, покачав головой. -- Хорошо, пусть будет
по-твоему. Ну а что вы двое думаете обо всей этой идее?
-- Пэк, -- произнес Никки задумчиво.
-- Что еще такое? -- нахмурился Эйснер.
-- Я сказал: "Пэк", -- повторил Никки. -- Так меня в детстве называл
мой отец. Это имя духа-проказника, одного из персонажей в какой-то старой
пьесе. Я терпеть не мог это прозвище, но мне нравится мысль о грозном
охотнике за пиратами по имени Пэк.
-- Оно тебе подходит, -- поддразнила его Роз.
-- Звучит не хуже, чем Уайти, -- парировал Никки.
-- А ты, Абузар? -- спросил Эйснер.
-- Единственным человеком, которому когда-либо удавалось побороть меня
в поединке, был один слабоумный по имени Эгор. Он не умел даже считать
по пальцам, но я никогда не встречал никого, кто бы дрался так отчаянно, как
он. Да, пожалуй, вы можете звать меня Эгором. Мне бы пришлось это по душе.
-- Как насчет тебя самого, Дуайт? -- спросила Роз. -- Ты тоже намерен
участвовать в этом?
-- Гм... Дуайт... -- проговорил Никки. -- Думаю, тебе стоит выбрать
себе имя, которое на слух было бы грозным и зловещим! Я имею в виду, что раз
уж ты собираешься стать нашим капитаном, в интересах дела тебе следует взять
такое имя, которое будет внушать людям страх, едва они его услышат.
-- А "Дуайт" вряд ли подходит для этого, -- согласилась Роз. -- Что ты
на это скажешь, Дуайт?
-- Вообще-то я не очень хорошо разбираюсь в именах.
-- Может быть, Череп? -- предложил Никки с надеждой в голосе.
-- Брось свои шуточки, -- отозвалась Роз укоризненно.
-- А я и не шучу, -- не отступал Никки. -- Его имя должно...
-- Мне кажется, я уже нашел то, что нужно, -- улыбнулся Эйснер.
Он стер пыль с бортового журнала и, подняв его со стола так, чтобы
остальные могли видеть, обвел пальцем логотип: "Ulnar Blutman's Moving and
Transport".
-- В честь нашего покойного капитана, который столь великодушно оставил
нам свой корабль, я намерен использовать для своего имени первые буквы
прежнего названия фирмы.
-- Убмат! -- прочитал Никки. -- Я Не знаю, Дуайт. Мне кажется...
-- Переставь буквы! Прочитай их наоборот, и у тебя получится "Тамбу"!
-- Тамбу... -- отозвалась Уайти задумчиво. -- Что ж, мне нравится.
Звучит недурно. Ты вкладываешь в него какой-то особый смысл или это просто
набор букв?
-- Нет, в нем нет никакого смысла, -- рассмеялся Эйснер. --- Это всего
лишь имя. Ну а теперь, когда мы все решили, я, как ваш новый капитан, готов
отдать свой первый приказ.
-- Не говори ничего, дай мне догадаться самой, -- произнесла Уайти
язвительным тоном. -- Ты хочешь, чтобы мы прекратили болтать и занялись
каждый своим делом. Вот как быстро власть развращает людей!
-- На самом деле я собирался предложить откупорить бутылку хорошего
шампанского и провозгласить тост за наши новые имена и новое дело.
-- И дружбу! -- воскликнул Абузар, опустив свою массивную длань
на плечо Эйснера. -- Вот видишь, Роз? Одного только нового имени или новой
должности недостаточно, чтобы изменить этого парня. Он всегда будет любить
своих друзей и вино больше, чем любую работу! Все дружно расхохотались.
-- Улнар Блютман? "Перевозка и доставка грузов"? -- переспросил
Эриксон, едва Тамбу умолк.
-- Не слишком обольщайтесь, мистер Эриксон. Я ни единым словом не выдал
подлинное название моего первого корабля. Это было чистым вымыслом, так же
как и настоящие имена всех членов экипажа, в том числе и мое собственное.
Нет и никогда не было никакого Улнара Блютмана. Однако могу вас заверить,
что истинное происхождение моего имени также лишено какого бы то ни было
смысла.
-- В любом случае, это всего лишь имя, -- пожал плечами репортер,
пытаясь скрыть свое разочарование.
-- Вы не совсем правы. Любое имя несет то значение, которое в него
вкладывают. "Тамбу" могло бы стать подходящим названием для нового сорта
мыла, но мои поступки и легенды, которыми они обросли, принесли этому имени
известность совершенно иного рода.
-- Похоже, вы чрезвычайно гордитесь собой, -- сухо вставил Эриксон, не
в состоянии сдержать свою неприязнь.
-- Ваше замечание напоминает мне вопрос типа: "Бьете ли вы по-прежнему
вашу жену?" -- возразил Тамбу, -- тем не менее я попытаюсь на него ответить.
Да, я собой горжусь. Для того чтобы достичь своего нынешнего положения, мне
пришлось преодолеть множество трудностей и препятствий, которые могли бы
остановить или даже сломить более слабого человека. Это не хвастовство,
просто констатация факта. Однако я должен добавить, что из этого вовсе
не следует, будто я горжусь всеми поступками, которые совершил на своем пути
к вершине.
-- Значит, вы все же чувствуете угрызения совести за некоторые свои
поступки?
-- Нет, мистер Эриксон, просто не делаю из них предмета гордости.
В моей жизни были некоторые обстоятельства и решения, о которых я теперь,
задним числом, сожалею. Возможно, это чисто рассудочный подход, но я никогда
не считал, что такого рода сожаление свойственно только мне одному.
Наверное, в вашем собственном прошлом тоже есть нечто, что вам хотелось бы
изменить?
-- Думаю, да, -- признался Эриксон.
-- Тогда позвольте мне дать вам небольшой совет, вернее, поделиться
с вами той философией, которая меня часто выручала, когда я размышлял
над прошлыми ошибками. Всякий раз, когда я мысленно возвращаюсь к решению,
которое приводило к отрицательным последствиям, я вспоминаю, что все
определялось в конечном итоге исходной информацией. Я принимал оптимальное
из всех возможных решений, опираясь на доступные мне данные, в пределах
ограниченного времени. Несмотря на то, что результаты порой оказывались не
такими, как я рассчитывал или как мне того хотелось бы, я утешаю себя тем,
что в тот момент я не мог поступить иначе. Окажись снова в аналогичной
ситуации, с теми же самыми исходными данными и тем же запасом времени,
отведенным мне на принятие решения, я скорее всего выбрал бы тот же самый
способ действий.
-- Пожалуй, в этом есть смысл, -- репортер задумчиво кивнул. --
Благодарю вас.
-- Вообще-то это старая формула, применяемая для экспертных оценок.
Но я нахожу, что ее с тем же успехом можно отнести и к другим областям
человеческой деятельности.
-- Мне хотелось бы вернуться к вашему прежнему высказыванию, --
поспешно вставил Эриксон, внезапно вспомнив об интервью. -- Вы упомянули
о том, что в течение всей вашей карьеры вам пришлось преодолеть целый ряд
трудностей. Хотя то, что они должны были периодически возникать, для меня
очевидно, мне остается только догадываться, какого рода были эти трудности.
Не могли бы вы привести несколько конкретных примеров тех проблем, с
которыми вам доводилось сталкиваться?
Тамбу устало вздохнул.
-- Их было так много, что я уже давно потерял им счет, мистер Эриксон.
Иногда мне кажется, что все, с чем мне приходилось иметь дело, состояло
из одних проблем. Порой я даже спрашиваю себя, стал бы ли я с самого начала
браться за осуществление своего проекта, если бы мог заглянуть в будущее
и увидеть связанные с этим сложности... если бы. я знал тогда то, что знаю
сейчас.
-- После того, как вы приняли то самое решение, как скоро вы начали
испытывать затруднения?
-- Почти сразу же. То, что обычно воспринимается нами как должное,
становится препятствием, когда приходится сталкиваться с ним напрямую.
Взять, к примеру, хотя бы. такую важную задачу, как оснащение нашего корабля
оборудованием, необходимым для поединка в космосе...
из иного материала. Он прибыл сюда, чтобы самому руководить разгрузкой,
проделал для этого на борту челночного корабля путь от ангара звездолета до
космопорта на поверхности планеты и обратно. Он сам доставил деньги -- плату
за перевозку товара. Следовательно, было вполне естественно, что он считал
своим долгом лично уладить последнюю неувязку.
Ход работы не устраивал его и раньше, но последний промах казался ему
особенно досадным. Он был не прав и сам хорошо понимал это, но осознание
всего только увеличивало его горечь. Больше всего на свете Доббс не терпел,
когда его уличали в какой-либо ошибке. Никогда не умевший скрывать
собственных чувств, в особенности гнева, Доббс дал волю Своему раздражению.
Это было заметно по его натянутой манере держаться и плотно сжатым губам,
по багровому цвету лица и той резкости, с какой он швырнул на стол кожаный
ручной чемоданчик.
-- Вот, -- произнес он с вызовом. -- Остаток причитающейся вам платы.
Насколько я понял из ваших слов, эти пятнадцать тысяч составляют разницу
между первоначальной ценой и той, которую вы запрашиваете теперь?
-- Не совсем так,-- отозвался человек, сидевший за столом. -- Эта сумма
представляет собой разницу в валютном курсе во время отправления и в момент
доставки груза.
-- Слова, -- фыркнул в ответ посетитель. -- Все равно это обходится
моей компании на пятнадцать тысяч дороже, чем мы рассчитывали.
-- Как вам угодно, -- человек за столом вздохнул. -- Не желаете ли
присесть, пока я их пересчитаю?
-- Нет, я лучше постою.
Сидевший за столом человек уже протянул было руку к чемоданчику, но,
почувствовав укор в словах посетителя, заколебался и вновь откинулся на
спинку кресла, слегка нахмурившись.
-- Мистер Доббс... вас ведь зовут Доббс, не так ли? Из фирмы "Доббс
электроникс"?
Его собеседник сухо кивнул, явно задетый тем, что у кого-то еще могли
оставаться сомнения в его личности. Ему довелось иметь дело с этим человеком
в течение вот уже трех суток, считая перерывы.
-- Вы, судя по всему, чем-то недовольны и, решив выместить на мне свою
досаду, проявили грубость. И то, и другое мне в равной степени трудно
понять.
Доббс хотел было возразить, но человек за столом продолжал:
-- Прежде всего, когда вы распорядились отправить ваш товар наложенным
платежом, вы тем самым принимали в расчет риск, связанный с возможными
колебаниями валютного курса. Это стандартное условие в контрактах подобного
рода, и все же оно весьма выгодно для бизнеса. Если бы вы заплатили авансом,
а наш корабль был бы атакован и захвачен пиратами, то вы потеряли бы
полностью всю стоимость груза. В данном же случае вам приходится платить
только за доставленные товары, даже если от вас иногда и требуют премию
сверх установленного.
-- Иногда! -- огрызнулся Доббс. -- А мне кажется, что это повторяется
всякий раз...
-- И даже если бы я считал подобную систему несправедливой, чего я
сказать не могу, -- продолжал человек за столом, -- то наш корабль -- всего
лишь средство доставки. Не мы устанавливаем правила. Мы только перевозим
материалы из пункта А в пункт Б и получаем за это плату согласно инструкции.
Теоретически мы не должны были позволять вашим людям производить разгрузку
товара до тех пор, пока не получили полностью всю причитающуюся нам сумму.
Он слегка подался вперед, глаза его внезапно сверкнули.
-- Короче, мистер Доббс, я нахожу, что во всем этом деле мы проявили
честность по отношению к вам. Если у вас есть жалоба, я советую вам
представить ее в письменном виде. А пока не пора ли вам оставить свой
высокомерный тон и начать вести себя, как полагается любому нормальному
человеку?
Доббс уже приготовился к гневной отповеди, но, вовремя сдержав себя,
передумал, глубоко вздохнул и заметно успокоился. Как и большинство не в
меру напористых людей, он был склонен идти на попятный, когда сталкивался с
волей, не уступавшей или даже превосходившей по силе его собственную.
-- Кажется, я поставил себя в идиотское положение, верно? --
пробормотал он угрюмым тоном.
-- Верно. -- Человек в кресле открыл кожаный чемоданчик и принялся
пересчитывать деньги.
В ответ Доббс опустился в предложенное ему кресло, наклонившись вперед
и слегка касаясь локтями коленей. В прошлом он уже имел возможность
убедиться в том, что гораздо легче воздействовать на собеседника, когда
смотришь ему прямо в глаза.
-- Похоже, я забыл о том, что капитан корабля такой же бизнесмен, как я
сам, -- признался он. -- знаете, за все те два последних дня, что мы с вами
виделись, я так и не удосужился спросить, как ваше имя. Вас ведь зовут
Блютман, не так ли? Улнар Блютман?
-- Нет, мое имя Эйснер. Дуайт Эйснер. Я старший офицер на этом корабле.
Капитан Блютман не любит заниматься подобными делами, так что мне пришлось
позаботиться об этом вместо него.
-- Мне это кажется немного странным, -- нахмурился Доббс. -- Обычно...
-- Мистер Доббс, -- вздохнул Эйснер, -- если бы вы говорили с Улнаром
Блютманом так же, как вы недавно говорили со мной, я готов поручиться,
что он бы сломал вам переносицу и вышвырнул ваши товары в ближайший люк. Он
человек, мягко говоря, не из приятных.
-- Понимаю, -- отозвался Доббс, слегка озадаченный. -- Скажите, вы
собираетесь брать груз на борт до отлета вашего корабля? Вероятно, я бы мог
собрать для вас партию товара. Знаете, чтобы как-то компенсировать свое
прежнее поведение.
-- В этом нет необходимости. У нас уже есть крупная партия груза,
которую мы должны забрать на следующей стоянке. -- Резким жестом
он отодвинул от себя чемоданчик. -- Все верно. Погодите минуту, я только
переложу деньги в наш сейф и верну вам чемоданчик.
-- Оставьте его себе, -- махнул рукой Доббс. -- Считайте это подарком.
Кстати, как много вам удалось выручить за этот рейс?
-- Почти четверть миллиона. Немного меньше, чем обычно, но в целом не
так уж плохо. -- Четверть миллиона? Наличными? -- На Доббса его слова явно
произвели впечатление. -- Это же уйма денег!
-- Мне бы хотелось, чтобы все они были моими,-- рассмеялся в ответ
Эйснер. -- К сожалению, есть масса других людей, ждущих своей доли
в конечном пункте нашего маршрута. Наша часть смехотворно мала, учитывая
степень риска, на который мы идем, но если наши цены будут слишком высокими,
компании начнут приобретать свои собственные корабли и нашему бизнесу придет
конец.
-- Да, пожалуй. Ну что ж, мне пора отправляться. Остерегайтесь пиратов,
и если вы когда-нибудь снова окажетесь здесь, обязательно зайдите меня
проведать. Я обещаю поставить вам бутылку хорошего вина.
-- Я буду помнить об этом, -- улыбнулся Эйснер, поднявшись, чтобы
пожать на прощание руку посетителя. -- Но лучше бы вам не упоминать о
пиратах. Дурная примета.
Доббс рассмеялся и покинул капитанскую каюту, направившись к ожидавшему
его челноку, который должен был доставить его обратно на поверхность
планеты.
Эйснер снова опустился в свое кресло. Довольно долго он сидел, в
задумчивости уставившись в стену, потом перевел взгляд на лежавший на столе
чемоданчик и осторожно провел рукой по его кожаной крышке.
Его размышления были прерваны долговязым юнцом, пулей ворвавшимся в
дверь каюты.
-- Ну, как все прошло? -- спросил он возбужденно. -- Все в порядке?
Эйснер снисходительно улыбнулся. Создавалось впечатление, что Никки
всегда готов был мчаться во все стороны света сразу, даже при самых обычных
обстоятельствах.
-- Отлично, Никки, -- заверил он его. -- Этот джентльмен был настолько
любезен, что оставил мне свой чемоданчик.
-- Что? -- Мальчик на миг прикрыл глаза от изумления.
-- И лишних пятнадцать тысяч в придачу, -- закончил Эйснер, театральным
жестом открывая чемоданчик.
-- Ты сделал это! -- воскликнул Никки. -- Господи, ну и нервы же
у тебя, Дуайт! У меня бы никогда не хватило духу потребовать лишние деньги.
Я боялся, что он начнет нас подозревать.
-- Этот человек пытался нас надуть. И у него могли бы возникнуть еще
большие подозрения, если бы мы прямо не указали ему на это.
-- Да, я понимаю, но...
-- Послушай, Никки, все обстоит именно так, как я вам говорил. Если мы
будем вести себя, будто капитан еще жив, никто ни о чем не догадается. Таким
образом, мы заполучили корабль и четверть миллиона.
-- Но неужели он так ничего и не сказал?
-- В общем, да, -- улыбнулся Эйснер. -- Только предупредил нас, чтобы
мы остерегались пиратов.
-- Вот как?
Они оба вдруг дружно рассмеялись, словно находя в абсурдности самой
ситуации выход для накопившегося внутреннего напряжения.
-- Я что-нибудь пропустила? Голос, перебивший их, принадлежал
чернокожей женщине средних лет, которая уже собиралась войти в каюту, но
тотчас остановилась, услышав доносившийся оттуда смех.
-- Нет, вовсе нет, Роз, -- заверил ее Эйснер. -- Надеюсь, Доббс
благополучно покинул корабль?
-- Никаких проблем, -- Роз вошла и опустилась в кресло. -- Мне
показалось, что он был куда вежливее на обратном пути, чем по дороге сюда.
-- Мы с ним немного побеседовали. Я растолковал ему кое-какие житейские
истины, и он сразу присмирел.
-- Вот и чудненько, -- Розалин состроила гримасу -- Поскольку ты
настроен все объяснять, может быть, ты растолкуешь и мне некоторые истины,
например, что мы будем делать дальше.
-- Мы уже знаем что, -- запротестовал Никки. -- Раз уж мы стали
пиратами, будем делать то, что обычно делают пираты.
-- Говоря формально, мы -- мятежники, -- возразил Эйснер. -- И
не являемся пиратами до тех пор, пока на деле не атаковали другой корабль.
Думаю, права Роз: в данный момент перед нами открыты несколько путей.
-- Мы уже во всем разобрались, -- проворчал Никки.
-- Если ты не против, Никки, -- прервала его Роз, -- я бы хотела снова
вернуться к этому вопросу и обсудить его более подробно. Меня не особенно
прельщает тот выбор, который мы сделали.
Эйснер поспешно проговорил, пока не вспыхнула ссора:
-- Прежде всего, мы можем продолжать заниматься нашим обычным делом, то
есть вернуться в наш родной космопорт, доложить, что смерть капитана
последовала в космосе от естественных причин, и взять руководство бизнесом
по перевозке грузов в свои руки. Разумеется, это означает, что нам придется
передать всю вырученную нами сумму соответствующим лицам.
Никки насмешливо фыркнул, но Роз, сердито сверкнув на него глазами,
заставила его замолчать.
-- Во-вторых, -- продолжал Эйснер, -- мы можем продать корабль,
разделить деньги между собой и затем либо разойтись каждый своей дорогой,
либо основать новое дело. Главная трудность тут состоит в том, что
для продажи корабля необходимы документы, подтверждающие наше право
собственности на него, и, как только мы совершим посадку на поверхность
планеты, обязательно найдутся любопытные, которые захотят узнать, откуда у
нас эти деньги. Он сделал паузу, однако остальные двое хранили молчание.
-- Наконец, мы можем разыграть те карты, которые дает нам в руки
судьба, и стать пиратами, пополнив число кораблей, которые свернули на путь
преступления, нападая на слабых и беззащитных.
-- Тебе не стоило бы так распространяться по поводу этого последнего
пункта, -- проворчала Розалин как бы про себя.
-- Разумеется, но я не мог иначе, Роз, -- настаивал Эйснер. -- Именно
так о нас будут говорить все вокруг, и то же самое рано или поздно нам самим
придется сказать о себе. Поэтому выбор нужно сделать сейчас, пока у нас еще
есть другие возможности. Потом будет уже слишком поздно менять решение.
-- Ты упустил из виду еще одну возможность, мой Друг.
Все они обернулись в сторону массивной фигуры, появившейся в дверном
проеме.
-- Вы все можете просто сдать меня властям на ближайшей планете и
положить себе в карман крупное вознаграждение. Они пока еще платят приличные
деньги за поимку убийц.
-- Абузар, об этом даже и речи быть не может! -- огрызнулась Роз. -- Мы
уже твердили тебе об этом много раз. Блютман был настоящим животным. Если бы
ты не потерял терпение и не убил его, это наверняка сделал бы кто-то другой.
Мы ни за что не выдадим тебя.
-- Но ведь это я убил его, -- настаивал великан. -- И теперь из-за меня
вы все вынуждены стать пиратами. Вам никогда не убедить меня в том, будто вы
на самом деле хотите этого, Роз.
-- Ничего, я это переживу, -- Розалин, поморщившись, отвернулась. -- Не
в первый раз мне придется зарабатывать себе на жизнь, занимаясь тем, что мне
не по вкусу.
-- Погодите! -- Эйснер снова откинулся на спинку кресла, слегка
нахмурив брови. -- У нас есть еще один выбор, который мы до сих пор не
обсуждали, -- голос его дрожал от волнения. -- Мне самому это не приходило в
голову, пока Абузар не упомянул о вознаграждении.
-- И что же это? -- спросила Роз. -- Никто из нас особенно не горит
желанием стать пиратом. А что, если вместо этого мы начнем охотиться
за пиратами? Помимо того, что мы будем иметь право на премию за спасенное
имущество, наверняка найдутся бизнесмены, которые охотно заплатят нам, если
мы сможем заметно сократить число кораблей и грузов, захваченных пиратами.
-- Вот это дело по мне! -- воскликнул Никки с тем же энтузиазмом, с
каким раньше воспринял идею стать пиратом.
-- Пираты обычно отстреливаются, -- бросил в ответ Абузар.
-- Но они привыкли иметь дело с грузовыми кораблями, слабо вооруженными
или вовсе безоружными, -- возразил Эйснер. -- И если у нас будут более
мощные орудия и более совершенные сенсоры, способные обнаружить их раньше,
чем они заметят наше приближение, неприятностей им не миновать.
-- Возможно, -- неохотно согласился Абузар. -- Но такое оснащение
наверняка обойдется нам в целое состояние.
-- У нас уже есть состояние, -- парировал Эйснер. -- Прежде всего нам
нужно будет выяснить, какое вооружение и сенсорное оборудование мы сможем
достать и какова его стоимость.
-- В том случае, если мы согласимся принять такой вариант, -- перебила
его Роз. -- Насколько я припоминаю, выбор у нас не так уж велик.
На мгновение воцарилось неловкое молчание. Затем Дуайт вздохнул.
-- Ты права, Роз. Я полагаю, что наступил момент, когда нам надо
определить наше будущее. Все, что за этим последует, накладывает на нас
определенные обязательства, и мы не вправе что-либо предпринимать до тех
пор, пока не придем к общему мнению. Лично я готов попробовать себя либо как
пират, либо как охотник за ними, но больше склоняюсь в пользу последнего.
-- Я с тобой, Дуайт, -- прозвенел в ответ голос Никки.
-- У меня нет другого выбора, -- пожал плечами Абузар. -- Рано или
поздно кто-нибудь обязательно узнает о том, что я сделал, и тогда я конченый
человек. Гораздо легче скрыться в космосе, чем на одной из обитаемых планет.
-- Ну а ты, Роз? -- спросил Эйснер. -- Как насчет тебя?
Ты присоединишься к нам, или тебя доставить на поверхность планеты? Если
пожелаешь, мы выкупим твою долю.
Роз некоторое время раздумывала, прикусив губу, прежде чем ответить.
-- Вот что я вам скажу, -- произнесла она наконец. -- Вы можете на меня
рассчитывать, но при двух условиях.
-- И каких же? -- осведомился Эйснер.
-- Во-первых, мы все должны здесь и сейчас же прийти к единому
соглашению о том, что во главе предприятия будет стоять Дуайт. То есть
отныне он официально становится нашим капитаном.
-- Это еще зачем? -- подозрительным тоном спросил Абузар.
-- Подумай, Абузар. Ты сам отлично понимаешь, что власть должна быть
сосредоточена в одних руках. В конце концов мы неизбежно окажемся
в ситуации, когда одному человеку придется принимать решения и отдавать
приказы, и я считаю, что нам надо определиться с этим прямо сейчас,
а не спорить из-за субординации в самый критический момент. Дуайт один вел
все дела на корабле с тех пор, как умер Блютман, и превосходно справлялся
со своими обязанностями. Никки слишком неуправляем, да и ты не можешь
положиться на свой темперамент. Я не смогу быть капитаном, а даже если бы
и могла, меня это не привлекает. По моему мнению, все это делает Дуайта
единственно возможным кандидатом. И если мы не в состоянии договориться
между собой даже по такому простому вопросу, нам лучше сразу оставить всю
эту затею.
-- Я вовсе не думаю, что я такой уж неуправляемый,-- буркнул Никки. --
Но не имею ничего против того, чтобы Дуайт возглавил дело.
-- Абузар?
-- Если нам вообще нужен капитан, то, по-моему, было бы логично
остановить выбор на Дуайте.
-- Так, понятно, -- Роз кивнула. -- А что ты сам на это скажешь, Дуайт?
-- Признаюсь, я никогда не думал об этом. Я согласен с Абузаром. Вряд
ли какая бы то ни было субординация действительно имеет смысл на корабле с
экипажем из четырех человек.
-- Но ты готов взять на себя обязанности капитана?
-- Прежде чем я дам согласие, я хотел бы знать, в чем состоит твое
второе условие, Розалин?
-- Ах, да, -- Роз сморщила носик. -- Так, ничего существенного. Твое
согласие стать нашим капитаном было главным. Второе условие заключается в
том,- что, по-моему, нам всем следует взять себе новые имена.
-- Ну вот еще, Роз! -- не выдержал Абузар.
-- Погоди минуту, Абузар, -- вмешался Эйснер. -- Почему ты думаешь, что
в этом есть необходимость, Роз?
-- Я не знаю, как насчет вас и других космических бродяг, но у меня еще
остались родные. И я не горю желанием впутывать их во все те сумасбродства,
которые мне, похоже, предстоит совершить, и, уж конечно, не хочу, чтобы
кто-нибудь из пиратов выследил и расправился с ними, чтобы отомстить мне.
Кроме того, до сих пор у каждого из нас был идеальный послужной список.
На тот крайний случай, если нам придется когда-нибудь бросить это занятие
и вернуться к нормальной жизни, иметь в запасе хорошую репутацию никогда
не помешает. Независимо от того, готовы ли вы последовать моему примеру или
нет, я твердо намерена начать свою новую карьеру под другим именем. Я хочу,
чтобы отныне все остальные называли меня Уайти.
-- Уайти? -- Эйснер слегка приподнял брови.
-- Вот именно, -- усмехнулась она. -- Всю жизнь мне хотелось, чтобы
кто-нибудь звал меня так. Мне кажется, сейчас для этого самое подходящее
время.
-- Уайти... -- повторил Эйснер, покачав головой. -- Хорошо, пусть будет
по-твоему. Ну а что вы двое думаете обо всей этой идее?
-- Пэк, -- произнес Никки задумчиво.
-- Что еще такое? -- нахмурился Эйснер.
-- Я сказал: "Пэк", -- повторил Никки. -- Так меня в детстве называл
мой отец. Это имя духа-проказника, одного из персонажей в какой-то старой
пьесе. Я терпеть не мог это прозвище, но мне нравится мысль о грозном
охотнике за пиратами по имени Пэк.
-- Оно тебе подходит, -- поддразнила его Роз.
-- Звучит не хуже, чем Уайти, -- парировал Никки.
-- А ты, Абузар? -- спросил Эйснер.
-- Единственным человеком, которому когда-либо удавалось побороть меня
в поединке, был один слабоумный по имени Эгор. Он не умел даже считать
по пальцам, но я никогда не встречал никого, кто бы дрался так отчаянно, как
он. Да, пожалуй, вы можете звать меня Эгором. Мне бы пришлось это по душе.
-- Как насчет тебя самого, Дуайт? -- спросила Роз. -- Ты тоже намерен
участвовать в этом?
-- Гм... Дуайт... -- проговорил Никки. -- Думаю, тебе стоит выбрать
себе имя, которое на слух было бы грозным и зловещим! Я имею в виду, что раз
уж ты собираешься стать нашим капитаном, в интересах дела тебе следует взять
такое имя, которое будет внушать людям страх, едва они его услышат.
-- А "Дуайт" вряд ли подходит для этого, -- согласилась Роз. -- Что ты
на это скажешь, Дуайт?
-- Вообще-то я не очень хорошо разбираюсь в именах.
-- Может быть, Череп? -- предложил Никки с надеждой в голосе.
-- Брось свои шуточки, -- отозвалась Роз укоризненно.
-- А я и не шучу, -- не отступал Никки. -- Его имя должно...
-- Мне кажется, я уже нашел то, что нужно, -- улыбнулся Эйснер.
Он стер пыль с бортового журнала и, подняв его со стола так, чтобы
остальные могли видеть, обвел пальцем логотип: "Ulnar Blutman's Moving and
Transport".
-- В честь нашего покойного капитана, который столь великодушно оставил
нам свой корабль, я намерен использовать для своего имени первые буквы
прежнего названия фирмы.
-- Убмат! -- прочитал Никки. -- Я Не знаю, Дуайт. Мне кажется...
-- Переставь буквы! Прочитай их наоборот, и у тебя получится "Тамбу"!
-- Тамбу... -- отозвалась Уайти задумчиво. -- Что ж, мне нравится.
Звучит недурно. Ты вкладываешь в него какой-то особый смысл или это просто
набор букв?
-- Нет, в нем нет никакого смысла, -- рассмеялся Эйснер. --- Это всего
лишь имя. Ну а теперь, когда мы все решили, я, как ваш новый капитан, готов
отдать свой первый приказ.
-- Не говори ничего, дай мне догадаться самой, -- произнесла Уайти
язвительным тоном. -- Ты хочешь, чтобы мы прекратили болтать и занялись
каждый своим делом. Вот как быстро власть развращает людей!
-- На самом деле я собирался предложить откупорить бутылку хорошего
шампанского и провозгласить тост за наши новые имена и новое дело.
-- И дружбу! -- воскликнул Абузар, опустив свою массивную длань
на плечо Эйснера. -- Вот видишь, Роз? Одного только нового имени или новой
должности недостаточно, чтобы изменить этого парня. Он всегда будет любить
своих друзей и вино больше, чем любую работу! Все дружно расхохотались.
-- Улнар Блютман? "Перевозка и доставка грузов"? -- переспросил
Эриксон, едва Тамбу умолк.
-- Не слишком обольщайтесь, мистер Эриксон. Я ни единым словом не выдал
подлинное название моего первого корабля. Это было чистым вымыслом, так же
как и настоящие имена всех членов экипажа, в том числе и мое собственное.
Нет и никогда не было никакого Улнара Блютмана. Однако могу вас заверить,
что истинное происхождение моего имени также лишено какого бы то ни было
смысла.
-- В любом случае, это всего лишь имя, -- пожал плечами репортер,
пытаясь скрыть свое разочарование.
-- Вы не совсем правы. Любое имя несет то значение, которое в него
вкладывают. "Тамбу" могло бы стать подходящим названием для нового сорта
мыла, но мои поступки и легенды, которыми они обросли, принесли этому имени
известность совершенно иного рода.
-- Похоже, вы чрезвычайно гордитесь собой, -- сухо вставил Эриксон, не
в состоянии сдержать свою неприязнь.
-- Ваше замечание напоминает мне вопрос типа: "Бьете ли вы по-прежнему
вашу жену?" -- возразил Тамбу, -- тем не менее я попытаюсь на него ответить.
Да, я собой горжусь. Для того чтобы достичь своего нынешнего положения, мне
пришлось преодолеть множество трудностей и препятствий, которые могли бы
остановить или даже сломить более слабого человека. Это не хвастовство,
просто констатация факта. Однако я должен добавить, что из этого вовсе
не следует, будто я горжусь всеми поступками, которые совершил на своем пути
к вершине.
-- Значит, вы все же чувствуете угрызения совести за некоторые свои
поступки?
-- Нет, мистер Эриксон, просто не делаю из них предмета гордости.
В моей жизни были некоторые обстоятельства и решения, о которых я теперь,
задним числом, сожалею. Возможно, это чисто рассудочный подход, но я никогда
не считал, что такого рода сожаление свойственно только мне одному.
Наверное, в вашем собственном прошлом тоже есть нечто, что вам хотелось бы
изменить?
-- Думаю, да, -- признался Эриксон.
-- Тогда позвольте мне дать вам небольшой совет, вернее, поделиться
с вами той философией, которая меня часто выручала, когда я размышлял
над прошлыми ошибками. Всякий раз, когда я мысленно возвращаюсь к решению,
которое приводило к отрицательным последствиям, я вспоминаю, что все
определялось в конечном итоге исходной информацией. Я принимал оптимальное
из всех возможных решений, опираясь на доступные мне данные, в пределах
ограниченного времени. Несмотря на то, что результаты порой оказывались не
такими, как я рассчитывал или как мне того хотелось бы, я утешаю себя тем,
что в тот момент я не мог поступить иначе. Окажись снова в аналогичной
ситуации, с теми же самыми исходными данными и тем же запасом времени,
отведенным мне на принятие решения, я скорее всего выбрал бы тот же самый
способ действий.
-- Пожалуй, в этом есть смысл, -- репортер задумчиво кивнул. --
Благодарю вас.
-- Вообще-то это старая формула, применяемая для экспертных оценок.
Но я нахожу, что ее с тем же успехом можно отнести и к другим областям
человеческой деятельности.
-- Мне хотелось бы вернуться к вашему прежнему высказыванию, --
поспешно вставил Эриксон, внезапно вспомнив об интервью. -- Вы упомянули
о том, что в течение всей вашей карьеры вам пришлось преодолеть целый ряд
трудностей. Хотя то, что они должны были периодически возникать, для меня
очевидно, мне остается только догадываться, какого рода были эти трудности.
Не могли бы вы привести несколько конкретных примеров тех проблем, с
которыми вам доводилось сталкиваться?
Тамбу устало вздохнул.
-- Их было так много, что я уже давно потерял им счет, мистер Эриксон.
Иногда мне кажется, что все, с чем мне приходилось иметь дело, состояло
из одних проблем. Порой я даже спрашиваю себя, стал бы ли я с самого начала
браться за осуществление своего проекта, если бы мог заглянуть в будущее
и увидеть связанные с этим сложности... если бы. я знал тогда то, что знаю
сейчас.
-- После того, как вы приняли то самое решение, как скоро вы начали
испытывать затруднения?
-- Почти сразу же. То, что обычно воспринимается нами как должное,
становится препятствием, когда приходится сталкиваться с ним напрямую.
Взять, к примеру, хотя бы. такую важную задачу, как оснащение нашего корабля
оборудованием, необходимым для поединка в космосе...