Асприн Роберт Линн. Душа Города

   Выйдя из леса, он оказался на лугу, на залитой солнцем траве. Разнотравье луга звенело жужжанием пчел. Было так тихо, что от ветерка не колыхалась ни единая травинка. А в душе Джанни все сильнее разгорался страх. Луг простирался так далеко, что на горизонте сливался с безоблачным небом. Здесь ему негде укрыться, трава, на которой сейчас не оставалось следов, выдаст каждый его шаг.
   Раз уж он был настолько глуп, что позволил Роксане отыскать его, теперь она сможет следить за ним, приняв любой доступный ей облик. Ему не устоять, силы слишком неравны. Однажды уже потерпел поражение, которое тяжелым грузом легло на его гордость, и Джанни был не настолько глуп, чтобы испытать одно и то же дважды. Вот почему он стремительно подался назад, не желая выходить на луг, где в свете яркого солнца могла его ждать Роксана, на место. Джанни вдруг с ужасом отметил, как изменился угол тени, что отбрасывал лес на желтую траву. Это стоявшее в зените солнце начало клониться к западу, а закат ознаменует собой угасание жизни в этом странном месте.
   - Роксана! - крикнул он, по лесу прокатилось эхо, а может быть, это ему отозвались небеса. Джанни вдруг почувствовал себя маленьким и беззащитным. Ему и дальше придется идти лесом, чтобы найти такое место, где деревья подступают поближе к сердцу луга, к самому средоточию опасности.
   Везде, где он шел, его сопровождало журчание ручейка. Джанни понял, что, как только оно прекратится, это будет конец его путешествия.
   Ручей постепенно мелел и нес свои воды все спокойнее.
   * * *
   - Входи, - вымолвил Крит, - держи руки на виду.
   Страт сделал, как было ведено. Дверь за спиной он оставил открытой, давая себе крохотный, но драгоценный шанс, хотя сам он был настолько переполнен болью, что вряд ли попытался бы бежать. По пути сюда он пребывал в ярости, по ступеням поднимался с решимостью, но сейчас душа его болела, точно уже пронзенная стрелой, хотя в глубине ее еще теплилась надежда.
   - Может, опустишь эту чертову штуковину, Крит? Поговорим спокойно.
   - Поговорим. - Арбалет в руке Крита не шелохнулся. - Куда она направилась, Страт?
   - Откуда мне знать?
   Крит глубоко вздохнул, но если арбалет и сдвинулся в сторону, то едва ли больше, чем на толщину пальца.
   - Зачем же ты явился сюда?
   - Поговорить.
   - Как интересно!
   - Крит, черт тебя подери, опусти эту штуку. Я пришел сюда, я здесь, в конце концов!
   - Стой где стоишь! - Крит сжал арбалет с такой силой, что на руках его проступили жилы. - Не двигайся. Не двигайся, я говорю.
   Страт никогда еще не ощущал дыхание смерти так близко от себя. По его телу струился пот.
   - Почему? - спросил он. - Это твоя идея или Риддлера? Если первое, то причина более или менее ясна, а если второе... Черт возьми, Крит, я держал этот город...
   - Пытался. Это похоже на правду.
   - А ты пытался снять меня с крыши дома? Арбалет сдвинулся немного вверх, так что стрела смотрела теперь Страту прямо в лицо.
   - Какой крыши?
   - Крыши дома над складом. Ты следил вчера за мной ночью, и именно поэтому, черт побери, я пришел сюда сегодня утром, чтобы убедиться, не сошел ли ты с ума и уж не думаешь ли, что я вчера тебя не заметил. Да, вчера у тебя была неплохая возможность, а сегодня я пришел спросить тебя почему! Это его приказ?
   Крит медленно покачал головой.
   - Туз, черт возьми, я спас тебе жизнь.
   - Когда?
   - На той крыше. Там была Кама, ты слышишь меня? Это Кама следила за тобой.
   Страт испытал облегчение от его слов.
   - Я на это надеялся. Крит, но зачем? Она что, выполняла его приказ?
   - Ты думаешь, Риддлер способен поступить подобным образом?
   - Он мог отдать такой приказ тебе. Про нее я не знал, но это только твои слова.
   Крит направил арбалет стрелой в пол. Лицо его казалось усталым, лоб прорезали морщины.
   - Она плетет свою сеть, и это все, что я знаю. У Третьего отряда свой интерес, у нее свой, и только богам известно, что за чертовщина творится в этом городе? Какая-то баба сходит с ума и шастает с луком по крышам... Думаю, она охотилась за Уэлгрином, но тогда я не был в этом настолько уверен.
   - И ты пошел за мной.
   - Точно. Я следил за тобой. Когда она натянула лук, я пустил свою стрелу, чтобы смутить ее и одновременно дать вам знать. А что еще мог я, черт побери, сделать? Если б я хотел тебя застрелить, то, будь уверен, уж не промахнулся бы!
   Страту хотелось верить его словам. Кама и Крит, с их старыми счетами, хотя и не настолько старыми, чтобы их можно было забыть, к тому же Кама была дочерью Риддлера. Под маской равнодушия Страт видел беспокойство в глазах Крита и чувствовал боль, которую тот испытывал.
   - Уверен в этом, - хрипло заметил он. Ему не так просто дались эти слова, и пусть ничего теперь не исправить, но самый острый угол в их взаимоотношениях сгладить удалось. - Думаю, это и навело меня на размышления. Я понял, что не все так просто.
   - Очнись же, черт тебя побери! Что это изменило? Если ты не решишься, Темпус и впрямь изрубит тебя на куски. Ты слышишь меня? Он дал тебе полномочий больше, чем ты имел на то право, он оставил тебя здесь полновластным наместником. Интересно, как долго он еще будет ждать от тебя действий?
   - Он оставил меня в Санктуарии следить за порядком, и я буду делать это до тех пор, пока не передам ему полномочия. - Последние слова непросто дались Страту, он чувствовал тяжесть на сердце. Темпус может спросить с него и не получит ответа. Он знал это, знал так же, как и то, что солнце встает с рассветом. Внутри была пустота. Лучше бы Крит застрелил его, это решило бы проблему. На сегодняшний день он с поручением не справился. Подойдя к столу, Страт взял бутыль с дешевым вином, которое пили наемники, поскольку вода отдавала щелочью и медью. Вынув пробку, он плеснул себе немного вина, чувствуя за спиной готового на все человека. В решении проблем они не сдвинулись ни на йоту. Повернувшись, он предложил вина Криту.
   - Нет. - Крит стоял в той же позе, держа арбалет спущенным к полу. Где лошадь? Ты что, оставил жеребца во дворе на всеобщее обозрение?
   - Я не планировал задержаться. - Страт хлебнул кислого вина и скривился. Желудок был пуст, и вино камнем легло в него. - Я договорился о мире в городе и, похоже, нажил себе этим немало врагов. Насколько я знаю, у Камы есть связи с НФОС, так? Я посчитал... я посчитал, что, может, она получила ответы на свои вопросы.
   - Она пыталась выстрелить тебе в спину, но я остановил ее. А ты заявился сюда в безумной ярости на меня, не догадываясь об этом... Нет, ты не сошел с ума. Зачем ты приехал сюда? Почему ты вошел сюда, если ждал, что я готов убить тебя?
   - Я уже ответил тебе. Я думал, что если бы ты хотел меня убить, то уже сделал бы это. Прошлой ночью мне не удалось с тобой поговорить, вот и вся причина. - Страт осушил чашу и поставил ее обратно, прежде чем снова обратил взгляд на Крита, на арбалет и открытую дверь. - Мне пора. Лошадь ждет во дворе.
   - Чертова лошадь... чертова нежить. Туз, она не потеет, не ест, она точно зомби. Во имя господа, Туз, останься.
   - Ты хочешь нейтрализовать меня?
   - Куда ты направишься?
   Страт по-настоящему не думал об этом и даже не знал, есть ли где-нибудь вообще для него место, помимо этой комнаты. Все его последние действия были бессмысленны, не было нужды приезжать сюда, не стоило вступать в перепалку с Критом, и даже те мысли, которые не покидали его со вчерашней ночи, даже они потеряли всякий смысл. Его партнер не пытался убить его, так же как не пытался Темпус, если только не допустить, что Каму послал именно он, хотя этот вариант меньше других походил на правду. Это могло быть дело рук НФОС или любой иной силы, желавшей хаоса в Санктуарии. Он представлял жизнь свою заколдованной чарами богов, которые наблюдали за городом и за тем, кто пытался этот город спасти. А потом боги были низвергнуты, а следом обратился в руины и город. Страт сам порой не понимал компромиссов, на которые шел, и прекрасно сознавал, что находится по другую сторону баррикад от Крита и своих старых товарищей.
   Он не видел Ишад с тех пор, как та исчезла за углом дома Мории. Он попытался поймать Хаута, но потерял его след. Страт потерял из виду всех, кого, как он думал, держал в поле зрения.
   - Я не знаю, - сообщил он Криту. - Не знаю, куда я направлюсь. Восстановить некоторые связи, посмотреть, что можно изменить. Если ты не заметил сам, я хочу обратить твое внимание на тот факт, что мир, созданный моими стараниями, пока еще держится, а те трупы, что появляются на улицах, свидетельствуют о том, что определенные люди верны своему слову и поддерживают мир в тех кварталах, которые контролируют! В Лабиринте можно валяться мертвецки пьяным, и никто не покусится на твою одежду. Это прогресс, разве не так?
   - Нечто подобное имеет место быть, - признал Крит и, когда Страт попытался пройти мимо, удержал его легким касанием. - Туз, я готов выслушать тебя. Если тебе нужна моя помощь, я помогу.
   - Что это была за ловушка? - бесхитростно, без задней мысли спросил Страт. Это происшествие - Кама, выстрел с крыши - перестало беспокоить его и превратилось в часть тоски, сопровождавшей каждый его шаг, каждое проклятое, бесполезное действие, совершаемое им с тех пор, как Она отвернулась от него и решила быть с ним жестокой. Хаут дал ему кольцо, сделал шаг, который мог оказаться и Ее шагом, ведь одни только боги знали, что у Нее на уме Весь мир казался мрачным, и Страт спросил просто: - Крит, чей это приказ?
   - Я сейчас не занят и пойду с тобой. Это легче, чем за тобой следить, - ушел от ответа Крит. - Как раньше, когда мы были вместе.
   - Это было здорово.
   - Так я помогу тебе?
   - Нет, - ответил Страт, отводя его руку. - Мне нужно кое-кого повидать. Не следи за мной. Больше всего мне не хотелось бы, чтобы кто-нибудь проткнул тебя ножом, что вполне вероятно.
   - Ты охотишься за этим нисийским подонком? Это был очень неприятный вопрос, он затрагивал интересы Ишад, и ответить на него было довольно сложно.
   - Кроме всего прочего, - наконец отозвался Страт, еще раз попросил Крита держаться в стороне и пошел к выходу.
   За спиной зазвенела тетива, и болт арбалета ударил в тяжелую каменную притолоку, венчая окончание разговора. Страт замер как вкопанный, а потом повернулся лицом к Криту. Секундная слабость в коленях сменилась гневом.
   - Просто хотел удостовериться, что ты проснулся, - сказал Крит.
   - Уверяю тебя, я не сплю. - Страт повернулся на каблуках и двинулся вниз по лестнице, чувствуя, как предательски подкашиваются ноги.
   Левой рукой он схватился за перила, чувствуя острую боль оттого, что испугался неожиданного выстрела, и оттого, что наблюдающий сверху Крит знает, что означают побелевшие костяшки пальцев на перилах. Унижение стало окончательным.
   К черту Крита.
   К черту Темпуса и всех этих правоверных богоизбранных. Темпус разговаривал с Ишад и сообщил ей тогда, за столом в ее доме, нечто такое, что та, пробормотав что-то в ответ, затем выставила Страта дураком на потеху честной компании. Он даже не вернулся за плащом, будучи не в силах вновь переступить порог той комнаты.
   Ему вдруг пришло в голову, что Крит может знать, о чем тогда шептались Темпус и Ишад. Положив руку на шею гнедому, Страт глянул вверх, где с пустым арбалетом в руках стоял Крит.
   - О чем договорился с ней Риддлер? - спросил Страт.
   - С кем? С Камой?
   Страт подумал, что тот намеренно уходит от ответа.
   - С ней, черт возьми, у Пелеса. Чего она добивалась?
   - Думаю, тебе стоит поинтересоваться об этом у него самого. Где твой здравый смысл? Ты что, так и будешь кричать через всю лестницу?
   - Ладно, - поднял свисавшие поводья Страт. - Я разберусь с этим вопросом, может, даже сам спрошу его. - Запрыгнув в седло, воин почувствовал, как под ним пробуждается ото сна могучая и подвижная сила.
   - Бывай. - Страт повернул коня и выехал со двора на узкую аллею.
   Все вдруг смешалось, и улица, словно во время приступа лихорадки, стала ускользать от его глаз. Всадник коснулся кармана на груди, где хранил маленькое кольцо, едва налезавшее ему на мизинец.
   Она послала его через Хаута, который потом напал на колонну, пытаясь захватить нечто находящееся в руках Темпуса, жреца богов.
   Стратон вытащил кольцо и надел его на палец. Оно было точно наркотик, от которого становилось трудно дышать. При Крите Страт постеснялся носить его, однако, не раздумывая, надел сейчас, когда на кольцо никто не взглянет, а редкий прохожий илсиг посчитает его за одного из безликих пасынков. В конце концов, внешность его была самой, что ни на есть типичной, а сил вполне достаточно для человека с мечом. Всякий горожанин в случае встречи с ним постарается поскорее отвести глаза, показав, что нет никакого повода пялиться на высокого и сильного ранканца верхом на лошади. Никто не заметит, что глаза мужчины на миг потеряли осмысленность, когда с помощью этого кусочка металла Страт снова ощутил контакт с Ней, и душа его на некоторое время нашла покой.
   Очнувшись, Стратон бросил взгляд на сверкающие над неожиданно прямой улочкой стены города.
   * * *
   По стеклу занавешенного окна застрекотала дробь, и Мория вздрогнула, схватившись рукой за сердце. Сначала она подумала, что это большая черная птица скребет когтями, ибо каждую минуту ожидала подобного гостя. Девушка тут же встала с кровати, одетая только в корсет и кружевные панталоны, которые по статусу полагались даме полусвета. О Шальпа и Шипри, вздыхала она всякий раз, когда мысли уносили ее в далекое прошлое.
   Нет, это в окошко бросили горсть гравия из переулка, что вел к конюшням. Бросил кто-то, хорошо знающий, что это окно ее спальни. Возможно, тот знатный лорд, что следил за каждым ее шагом, а может - о Шальпа! может, это Мор-ам. Опять попал в беду и пришел за помощью.
   Мория раздвинула шторы, выглянула в окно и увидела красивое лицо человека, смотревшего на нее с полным обожанием. Ее охватила ярость оттого, что он вернулся, ярость, смешанная со страхом и состраданием к этому совершенно потерявшему голову господину, совсем беззащитному перед Ее чарами.
   - Проклятье!- Мория распахнула рамы окна и свесилась вниз. Затянутые в корсет ребра неприятно заныли, когда девушка навалилась на подоконник. Холодный ветер разметал ее волосы, заставив Морию поежиться. - Уходи! закричала она. - Разве мой привратник ничего не сказал тебе? Уходи немедленно!
   Тасфален возвел очи горе и, всплеснув изящными руками, бросил на бывшую воровку красноречивый взгляд, перед которым не устояло бы и более стойкое сердце.
   - Моя госпожа, прости меня, но выслушай. Я знаю секрет...
   Мория подалась назад. Ветер холодил ее грудь, и обнаженные плечи, и руки, а сердце билось так, что вся сценка казалась немного нереальной. Магическая сила наполнила ее вены, и Морию охватило такое же чувство, как в тот день, когда Хаут коснулся ее чарами, чтобы из гадкого утенка сделать прекрасного лебедя. Маленькая бедная Мория из Низовья - свеча, о которую опалит крылышки бедный лорд. Пламя страсти поглотит и испепелит их обоих...
   - О, глупец, - простонала она, глядя ему в лицо и чувствуя его нетерпение. Они оба были словно охвачены огнем. - Зайди за угол, там есть дверь, - шепнула Мория, захлопнула окно и задернула занавески.
   Она надела тапочки, попробовала затянуть потуже корсет, не смогла, примерила другой, третий, который наконец смогла зашнуровать, рванулась вниз по лестнице и оказалась внизу, где на нее тупо уставилась воровка-служанка.
   - На заднем дворе человек. Впусти его, - задыхаясь, приказана Мория.
   - Слушаюсь, госпожа, - отозвалась, шепелявя, служанка, заправила кудри под шарф и потопала по коридору в своих растоптанных туфлях. Служанка была из тех, что наняли для званого вечера, а потом оставили в доме, ибо Мория не имела ни малейшего понятия, куда ее следует отослать, так же как и нового помощника Ши. Все выглядело так, словно Она полностью доверилась Мории, оставив ее управлять всем этим людом и скарбом, но рано или поздно Ишад наверняка обнаружит пропажу тех денег, что девушка отдала Мораму. И тогда ей несдобровать.
   Мория слышала, как стих топот тяжелых туфель, как распахнулась дверь, и срочно направилась в прихожую, где висело зеркало. Схватив горсть булавок, девушка принялась лихорадочно приводить в порядок растрепанные волосы.
   О боги, неужели же это я? Нет, это работа Хаута. Она наверняка уже добралась до него. Может даже, Она уже убила его - завлекла к себе в постель и швырнула в реку, как бросит меня на потребу нищим. Они придут ночью и перережут мне горло... О боги, мое лицо, я красивее Ее, Она не могла не заметить этого...
   В зале послышались шаги, и в зеркале появилось еще одно лицо. Мория повернулась к нему, опустив руки. Кудри ее рассыпались, грудь от волнения вздымалась, и девушка вдруг поняла, какое впечатление производит естественна, как дыхание, и одновременно опасна, точно сама смерть.
   Мория видела, как обожание растет во взгляде Тасфалена, от этого еще сильнее застучало ее сердце и затрепетали на груди кружева.
   - Что за секрет? - спросила Мория, а Тасфален, схватив ее руку, в один миг оказался в опасной близости от нее. От него пахло цветами.
   Как от торговца или как от могилы.
   - Ты в смертельной опасности, - ответил Тасфален.
   - В опасности?
   Выпустив ее руку, Тасфален обнял девушку за плечи, глядя ей прямо в глаза.
   - Сплетни. Ты стала известной в городе, и кто-то распускает про тебя чудовищные слухи. Не стану повторять все. Но тебя обвиняют... в связях с террористами и в том, что ты служишь... наверное, это правда... той страшной женщине. У меня есть высокопоставленные источники, и они назвали твое имя... - Глаза лорда поднялись к потолку, а сам он притянул девушку к себе. - Я хочу отвести тебя к себе в дом. Там ты будешь в безопасности, что бы ни случилось. У меня есть связи и есть средства, которые я предоставлю в твое распоряжение.
   - Я не могу. Я не должна покидать...
   - Мория. - Тасфален с такой силой сжал девушку в своих объятиях, что та чуть не лишилась чувств, взял в ладони ее лицо и поцеловал в губы. Возможно, от этого всплеска чувств что-то проснулось и в ее груди, проснулось то, что до этого она чувствовала лишь с Хаутом из той череды многих мужчин, с которыми она спала, с одними ради денег, с другими из необходимости, а с большинством от безысходности. Ее мир не имел ничего общего с шелками, духами и страстью знатного лорда, который целовал и обнимал ее так, что уже давно получил бы удар кинжала в живот в былые деньки, и который сейчас, продираясь сквозь подвязки, шелк и кружева, заставил ее думать только о том, как разделить его дыхание и объятия. Объятия человека, на которого она обратила внимание, едва тот впервые переступил порог этого дома. Он не будет таким, как Хаут; тот вечно был чем-то озабочен, мысли его витали далеко. Нет, этот человек снедаем лихорадкой страсти, и, если она не остановит его, все произойдет прямо здесь, в этой каморке для слуг...
   - Наверх, - пробормотала она, отводя его руки, - наверх.
   Они все же добрались до ее спальни. Он взял ее на руки, когда Мория потеряла туфлю, и опять было остановился, но девушка поторопила его, проклиная кружева и прочие предметы туалета, от которых лорд стал освобождать ее прямо на верхней площадке лестницы. Вся дорога в спальню была усеяна лентами и нижними юбками, которые он сбрасывал одну за другой.
   В конце концов, Тасфален сорвал с нее последние остатки кружев и расшнуровал корсет, и Мория обнаженной грудью ощутила всю чувственную прелесть его рук, скользящих по коже.
   Когда к ней вернулся унесенный вспышкой страсти разум, девушка решила, что поступила как самая последняя дура. Но все зашло слишком далеко, чтобы об этом стоило жалеть.
   - Мория, я люблю тебя, - услышала она его голос.
   Он не мог сказать иначе. Она знала это так же, как рассвет и закат, как пульсацию крови в венах, как чувствовала магию, которую вдохнул в нее Хаут.
   Неужели я сама стала ведьмой? Что со мной произошло?
   Она смотрела в лицо очарованного ею Тасфалена.
   Кто он? О боги, спасите его! Шальпа, спаси меня!
   * * *
   - Он затих, - сообщил Рэндал. Глуповатое лицо мага было покрыто потом, веснушки побелели, а волосы висели влажными прядями. Темпус устало смотрел на него и поставил на стол бокал среди карт и схем. За спиной мага, ближе к порогу, с испуганным лицом застыла Кама.
   Кама была умна настолько, насколько казалась, и в глазах ее сияло очарование невинности, так свойственное молодости. Она была одной из проблем Темпуса, не самой значительной, но пугающей своим потенциалом. Хаос царил в ее голове, она была сумасшедшей и здравомыслящей одновременно и была способна застать соперника врасплох своими непредсказуемыми действиями. К тому же Темпус не мог не отметить взаимной симпатии между ней и Молином. Была ли девушка влюблена? Нет, только не Кама. Слишком сложная натура, она была еще совсем незрелой. Но способной на многое. Темпус прочитал ее мысли и знал, что она собирается сказать, еще до того как она открыла рот, и от этого знания едва не пришел в ярость.
   - Я возвращаюсь в город, - сообщила она. - Я не могу сидеть здесь сложа руки.
   Естественно, не могла, ну кто в ее возрасте, с ее кипучей энергией мог бы оказаться способным на это? Битва продолжалась здесь, но для Камы не было возможности приложить свои силы, вот почему она решила отправиться искать приключения на собственную голову.
   - Я собираюсь разыскать Хаута, - заявила Кама, и Темпус опять уже знал, что она скажет, за миг до того, как раздался ее голос.
   - Конечно, - ответил он, даже не поинтересовавшись, где она собирается его искать, поскольку у нее, естественно, не было ни малейших идей. Хаут был слугой ведьмы и первым выступил против них, Ишад тоже пока нельзя было сбрасывать со счетов.
   Держала слово Ишад или же не держала, ему еще предстоит выяснить. Она пообещала ему мертвые души и гарантировала безопасность его друзей, насколько это было в ее власти. Ветер таил в себе некую страшную силу, и женщина отправилась сразиться с ним, если сказала правду. Мысль, что она могла солгать, крепко засела у него в голове.
   - Если ты жаждешь дела, то отыщи Ишад, - вымолвил он. - Узнай у нее, на чьей стороне Хаут.
   Кама моргнула, и Темпус принялся наблюдать, как она стала сопоставлять в уме имевшиеся у нее факты. Он видел, как осторожность взяла верх в ее мужском, но одновременно чрезвычайно богатом интуицией уме, как потекли предсказуемые мысли. Если она собирается заняться этим, ей понадобится быть более осторожной, чем в любом другом случае.
   Хорошо. В Низовье действительно требовалось быть более осторожной, нежели привыкла Кама.
   - Уходи, - поторопил дочь Темпус, глядя сквозь нее и размышляя о том, каким станет мир, если в нем не будет Нико, если они проиграют борьбу за него. Если они проиграют, то потеряют неизмеримо больше, нежели просто один человек, ведь Нико посвящен в огромное количество самых разных операций. Нико считал весь мир зоной своей ответственности и едва не заставил его почувствовать то же, когда Темпус познакомился с ним поближе. Нико был уязвим так, как уязвимы люди такого склада характера в тот момент, когда удерживать мир бессмысленно и ничего не остается делать, как только идти в арьергарде, на страже беззащитных. И вот Нико лежит, прикованный к постели, поскольку проиграл сражение, слишком абстрактное для понимания Камы, а она продолжает ходить по земле, ведя свое собственное сражение.
   Темпус сражался с чашей в руках, сидя за столом и желая отдаться на милость бога, но никак не мог отыскать его. Но даже в таком состоянии дар предвидения не ускользнул от него.
   Кама ушла, но Рэндал, которого взрастил Нико, остался. Истекающий потом, побледневший кудесник на миг посмотрел на него с тем же выражением, что было в глазах Нико, и принял чашу из его рук, позволив себе то, отчего любой другой пал бы мертвым. Глупый маленький маг прокладывал себе путь с большей глубиной, проницательностью и упорством, чем многие в свои лучшие годы.
   Темпус позволил ему сделать это.
   - Ты не можешь заснуть, - заметил Рэндал.
   - Я не могу покинуть его, - ответил Темпус, собрав все свое терпение. - Вспомни, я ведь лечу его. Иного пути нет, мне нужен этот чертов бог, до которого я никак не могу добраться.
   - У меня есть снотворное... которое может отключить тебя на некоторое время, если ты не против
   - Давай, - смиренно ответил Темпус, уже зная, что оно не сработает, но давая Рэндалу возможность попытаться.
   Ни один из богов не отзывался, молчал даже Буреносец. На небе не было видно ни единого облачка.
   Рэндал вышел, чтобы отыскать снотворное среди своих снадобий. Темпус в отчаянии снова наполнил бокал, наливаясь холодной яростью, которая граничила со страхом. Когда бога не было с ним, тело не так хорошо повиновалось ему. Он не мог даже заснуть и призвать Ашкелона, Владыку Грез, в тот момент, когда мир находился на краю гибели.
   Даже Абарсис молчал.
   Никому из них не было дела до происходящего.
   * * *
   Где-то в доме хлопнула дверь. В обычной ситуации Мория насторожилась бы: слуги приходили и уходили по их желанию, но на этот раз звук был тяжелее и глуше, явно хлопнула дверь парадного входа.
   Как раз в этот миг она находилась на вершине блаженства, и в этот прекрасный момент соития ощущала грядущую опасность лишь краешком сознания, проклиная себя за беззаботность. Мория вся отдалась наслаждению, она - о, Шальпа и Шипри! - никогда она не знала такого мужчины, мужчины, который умел так удовлетворить женщину, даже Хаут никогда...
   - Боги! - только и сумела выдохнуть она, когда подняла голову с подушек и увидела черную фигуру в дверях.