Асприн Роберт Линн. Душа Города

   Один из них, Артон, сосал мизинец, а второй, Гискурас, заметив вошедших, коротко вскрикнул.
   Нико не сомневался в том, что Гискурас - рожден от бога. Малыш протянул к Джихан ручонки, и она, забыв обо всем, переступила через обезглавленный труп змеи и пошла к ребенку, в свою очередь, вытянув руки. В ее глазах полыхали искры страсти.
   - Дай мне его, Невидимка, - напевно вымолвила Джихан, назвав Нико его боевым именем. - Он хочет ко мне на руки.
   Нико вопросительно поглядел на Темпуса, тот с недовольным видом пожал плечами, убрал в ножны меч, а затем наклонился над убитой змеей.
   Нико передал ребенка Джихан и остался с Артоном, который немедленно принялся голосить.
   - Меня тоже! Меня тоже! Возьми Артона или я запла-чу-у! Возьми Артона!
   Через секунду оба малыша, темненький и светленький, пристроились на руках у Джихан, а Нико вслед за Темпусом склонился над трупом змеи.
   - Приветствую тебя, командир. Жизнь тебе.
   - И тебе, Брат, жизнь и слава. - Слова прозвучали в устах Темпуса некой магической формулой, в то время как сам воин достал кинжал и перевернул змею.
   - Как ты убил эту штуку, Невидимка? - спросил Тейлз, рассматривая змеиную голову.
   - Как? Мечом... - Нико наморщил лоб. Ореховые глаза его посветлели, а по губам скользнула мимолетная улыбка. Он вытащил меч из ножен и положил его на колено. - Вот этим самым мечом, который дал мне Повелитель Грез. Ты хочешь сказать, что это не простая змея?
   - Именно. Во всяком случае, эта змея не бейсибская. - Темпус перевернул рептилию так, чтобы Нико мог заметить крохотные ручки и ножки, как будто бы змея начала превращаться в человека, когда ее настиг удар меча.
   Больше того, кровь на глазах воинов пошла пузырями, задымилась, проедая дыры в каменном полу, подобно кислоте.
   - Почему ты убил ее? - мягко спросил Тейлз. - Что заставило тебя думать, что она нападет? Разве она раздула капюшон? Почему, ответь мне?
   - Потому что... - Нико со вздохом убрал упавшую на лоб непокорную прядь. Воин сбрил бороду и выглядел слишком молодо как для своих лет, так и для тех событий, что пришлось ему пережить. Шрамы на теле Нико зарубцевались, а во взгляде появилось нечто, заставившее Темпуса содрогнуться. Вдвоем они составляли несчастье друг друга. Нико любил Темпуса и страшился последствий этой любви, а Темпус видел в лице моложавого воина проклятие, ниспосланное богами. - Это, - продолжил Нико, заговорив неожиданно медленно и хрипло, как будто слова помимо воли вырывались из его горла, - Артон велел мне так поступить. Артон - тот темноволосый малыш, предвозвестник будущего. Он защищает бога-ребенка. Я рад, что ты возвратился, командир, ибо для меня было тяжелым испытанием...
   Не дослушав Нико, Темпус вскочил на ноги.
   - Не говори об этом. Ты не можешь знать это наверняка.
   - Я знаю. Мой бандаран... мой маат знает, что видит. Маат, который служит для меня и точкой равновесия, и восприятием, показывает мне очень многое, командир. Нам нужно безотлагательно принять решение. Детей необходимо отвезти на западные острова, иначе Санктуарий превратится в братскую могилу, а я не хочу быть повинным в этом. Гискурас, он твой... твой сын или твой бог. Я молился... Донесли ли боги весть до тебя?
   Темпус отвернулся от молодого воина, и каждое ответное слово его сверкало подобно блистающей молнии.
   - Абарсис. Он принес мне весть. Почему, во имя богов, ты просто не взял с собой детей и не уехал, если именно таковым должно быть решение. Терон скоро будет здесь. - Воин внезапно повернулся к Нико лицом. - Почему ты сидишь здесь, как нянька, в то время как Санктуарий рвут на части озверевшие толпы, жаждущие гражданской шины? Разве ты больше не принадлежишь к Священному Союзу? У тебя что, теперь есть собственный отряд, или же это Страт разрешил тебе уйти...
   - Это было сделано по моему повелению, Лишенный Сна, - послышался позади вкрадчивый голос Молина. За спиной жреца маячил Кадакитис, а чуть поодаль бейса, державшая в руках мертвую бейнит и рыдавшая над ней, как над ребенком.
   - По твоему приказанию, Молин? - качнул головой Темпус. - Я думал, что ты никогда не наберешься смелости на такой шаг.
   - Он пытался помочь, Темпус, - заметил Кадакитис. Юноша выглядел озабоченным и усталым, пытаясь одновременно утешить плачущую бейсибскую королеву и сохранить, насколько возможно, мир. - Ты слишком долго отсутствовал, чтобы оценить все с первого взгляда. Никодемус оказал государству услугу исключительной важности, и мы глубоко благодарны тебе за него. - Принц рассеянно глядел на Джихан, которая возилась с детьми, порой устремляя куда-то вдаль взгляд своих неземных глаз. - Я предлагаю перейти в тронный зал и переговорить обо всем за трапезой. Уверен, что вы устали после долгой дороги. Решить нам предстоит многое, а времени мало. Я слышал, что сюда прибудет Терон. Это так, Темпус? - Улыбка принца была натянутой, а в голосе слышалась озабоченность. - Надеюсь, что ты рассказывал ему обо мне только хорошее и не забыл свою клятву. Мне не улыбается окончить свою жизнь зарезанным, точно свинья, на городской площади, подобно моим родственникам в Рэнке.
   Если проклятие еще действовало, все, кого любил Темпус, будут корить его, а те, кто любил его, были обречены на жестокую смерть.
   Именно это заботило его, когда он положил руку на плечо Кадакитиса, заверив того, что Терон со снисхождением отнесется к проблемам принца в Санктуарии, поскольку "он едет сюда, ибо во дворец явился Жрец-убийца и приказал полководцу узнать чаяния солдат. Вот в чем причина его визита".
   Темпус ничего не сказал по поводу страха, поскольку и принц-губернатор, и правительница Бей были достаточно искушены в искусстве править, чтобы поверить ему и его словам.
   Лишь после обеда до всех дошло, что во дворце действительно оказалось слишком много мертвых змей, чтобы Нико или убитая им змея были повинны в злодеяниях. Увы, было уже слишком поздно.
   * * *
   Жеребец Страта, которого он горячо любил и который выручал его из стольких передряг, стоял во дворе невредимый. В воздухе ощущался аромат ночных цветов. Ишад прислонилась к двери, и взор ее сиял из-под глубокого капюшона.
   Наверняка она вылечила лошадь. Когда Hi над того хотела, касание ее рук исцеляло раны. Страт был несказанно рад увидеть своего жеребца, который по старой привычке стал тыкаться мордой в карманы его камзола, надеясь отыскать там морковку или какое-нибудь лакомство. Прежде чем повернуться к Ишад, Страту пришлось прочистить горло и убедиться, что выступившие было слезы высохли.
   - Как я рад снова видеть его! В моей конюшне не найдется ни единой лошади, могущей сравниться с ним красотой тела и отвагой. Но почему ты ничего не сказала мне? Я никогда не поверил бы, что его можно... - Страт вдруг пристально посмотрел на Ишад... - излечить. Это сделала ты? После того, как я оставил его умирать, ты вдохнула в него душу и вылечила. Жеребец губами мягко взял Страта за руку, требуя к себе внимания. - Ишад, ответь мне, как это было?
   Ветер донес до воина шелест ее голоса.
   - Стратон, я спасла его для тебя. Прощальный подарок, если этот приезжий... - Ишад показала на дорогу, где, если пристально вглядеться в залитую лунным светом улицу, можно было рассмотреть вдали всадника, хотя стук копыт еще тонул в громком дыхании жеребца Страта. - ...Если он положит конец тому, что есть... было между нами. Ответ за тобой.
   Ишад повернулась и ушла в дом, гулко захлопнув за собой дверь.
   Еще ни разу на его памяти Ишад так не уходила.
   Дожидаясь, пока подъедет таинственный незнакомец, Страт внимательнейшим образом осмотрел своего жеребца. На нем не было ни единого следа от ран, отчего воина охватило волнение. Когда-то ему довелось увидеть Джанни, некогда одного из Союза, а ныне нежить, пышущую только жаждой мести своим нисийским убийцам. Он видел и Стилчо, который пусть и был в лучшей форме, но его тоже нельзя было спутать с живым человеком. Вместе с тем лошадь выглядела так, как и должна была, с сильной грудью и раздувающимися боками. Лошадь не может быть зомби, по крайней мере, Стратон очень надеялся на это.
   Воин как раз решил сесть верхом и испытать жеребца, когда приблизившийся всадник окликнул его:
   - Эй, Страт, это ты?
   От звука этого голоса Стратон прирос к месту, точно пораженный ведьмовским проклятием. Ведь это же Критиас, его верный напарник, человек, которому посвятил Стратон клятву Священного Союза.
   - Крит! Крит, почему ты не сообщил мне о своем приезде?
   Величественно восседавший на жеребце Крит подъехал ближе. Крит искал его здесь. Значит, он слышал и знал или думал, что знает то, в чем никак не мог разобраться Стратон в самом себе.
   Когда-то они вместе ехали к дому Ишад на первую встречу. Тогда Крит пытался "защитить" Стратона от некромантки, но теперь, если что и было сделано неверно, исправлять было поздно.
   - Не слишком ли я запоздал? - спросил Крит, перебросив ногу через седло и шаря по карманам в поисках трубки. В саду Ишад царил полумрак, поэтому Стратон не мог прочесть по лицу Крита, о чем тот думает. Впрочем, такое ему всегда было не под силу. Что-то внутри его сжалось. Не услышав традиционного приветствия, Страт счел нужным предвосхитить ход мыслей Крита.
   - Послушай, Крит. Я не знаю, что ты слышал или о чем думаешь, но она не...
   - Разве? Она по-прежнему владеет твоей душой, ты что, не чувствуешь? Глаза Крита сжались, а рука воина потянулась к притороченному к седлу арбалету.
   Страт отметил, что арбалет уже снаряжен стрелой. Под таким углом достаточно спустить крючок, и ему не спастись. Воин попытался избавиться от нахлынувших подозрений, но не сумел.
   - Ты прибыл, чтобы спасти меня от самого себя? Лишь благодаря ей мы здесь выжили, выжил настоящий Союз, пока вы с Темпусом занимались на севере дворцовыми интригами. Я не спрашиваю тебя, где ты был. Не спрашивай и ты меня, как я проводил здесь время, если, конечно, ты не готов понять меня.
   - Не могу. У меня нет времени. Тейлз желает, чтобы мы напали на Роксану, захватили Сферу Могущества и уничтожили ее к рассвету. Возможно, твоя пожирательница душ сможет подсказать нам, как это лучше сделать, раз уж ты так ей люб. Если так, то возможно, что я сохраню ей жизнь до твоих объяснений. Иначе... - Крит высек огонь, и пламя на миг озарило каменное лицо человека, с которым не имеет смысла препираться. - Иначе я займусь ею, а потом, пока еще не поздно, постараюсь вбить в твою голову хота бы крупицу здравого смысла... товарищ. Так что ты позовешь ее, или мы умрем, как и подобает, плечом к плечу сражаясь с нисийской ведьмой.
   Страту не понадобилось звать Ишад, ибо непостижимым образом она оказалась перед ними, хотя ни он, да наверняка и Крит тоже не слышали ни скрипа открывающейся двери, ни звука ее шагов.
   В капюшоне и длинном черном плаще Ишад казалась совсем маленькой. Страту захотелось положить руку ей на плечо. Поколебавшись, он именно так и сделал.
   - Крит, она на нашей стороне. Ты должен...
   - Я ничего никому не должен, - ответил Крит и перевел взгляд на женщину. - Уверен, госпожа, что мне нет нужды объяснять тебе ситуацию.
   - Критиас, - ответила Ишад с достоинством, большим, чем у Страта, нам следует поговорить. Ты приехал...
   - ...забрать своего товарища. Считай, что так.
   - А если он не захочет уезжать?
   - А вот это тебя уже не касается. У меня есть обязанности, есть они и у него, даже если он позабыл о них. Если ты поможешь, я выслушаю тебя, но позже, а сейчас мне нужно выполнить приказание, так же, как и ему. Критиас показал на Страта, который в его присутствии не мог просить о терпении, о помощи или даже о жизни для своего товарища.
   Однако Ишад не поразила Крита насмерть и не загипнотизировала его.
   - Как хочешь. Стратон, возьми своего жеребца. Он сослужит тебе хорошую службу, а я поеду на другом твоем коне. Мы дадим Критиасу то, что он желает... или то, что он думает, что желает. - Она повернулась к Криту. - А потом ты соблаговолишь меня выслушать.
   - Госпожа, если кто-то из нас будет жив после рассвета, я буду более чем готов тебя выслушать, - ответил Крит. Ишад подняла руку, и конь Стратона затрусил к ней.
   * * *
   Роксана пробудилась от тяжелого забытья, когда Нико ударом меча снес голову ее лучшему слуге, - ей будет не хватать телохранителя, а Невидимка еще пожалеет о содеянном.
   Ей дорого пришлось заплатить за сегодняшний вечер. Когда Роксана поднялась из постели и пошла сквозь темноту, все тело ее заныло.
   Дом ведьмы на берегу Белой Лошади каждый день был другим. Сегодня, наполненный растревоженными силами, дом походил на раковину моллюска.
   Дойдя до комнаты для колдовства, Роксана отерла пот с тела и наполнила им сосуд для гаданий.
   Затем, дрожа от боли и ярости, ведьма заклинанием открыла колодец, где содержалась Сфера Могущества, и вызвала подвластного ей демона Снэппера Джо, который шпионил для нее в "Распутном Единороге", работая там барменом.
   До того, как явился демон, Роксана произнесла заклинание чрезвычайной силы, и в сосуде отразилась судьба, чья - она не смогла понять.
   Она увидела мужчин, проклятую бейсу и богиню Матерь Бей, связанную любовью, а может, ненавистью с наводящим ужас Буреносцем, отцом Джихан. Два бога висели в небе над зимним дворцом, пока внутри Нико играл с детьми, а Темпус распоряжался судьбами людей.
   Роксана вздрогнула, увидев Темпуса и Нико в одном месте, в том самом месте, где уцелевшая змея (более способная, чем остальные) ползла по коридорам в обличье бейнит, кусая и убивая ядом, кого только могла.
   Хорошо. Хорошо, подумала она и привлекла образ Нико к поверхности сосуда, но странным образом его лицо оказалось не единственным. Над одним плечом Нико ее взору предстал Темпус - воплощение Бога Бури Рэнке, а над другим - красивое, вселяющее ужас лицо женщины - ее собственное лицо.
   От этого наполненного тайным смыслом видения по коже ведьмы побежали мурашки.
   Что можно было сделать, то уже было сделано, нужно только произнести определенные слова.
   Роксана так и поступила, темная комната озарилась ярким светом. В каком-то невидимом месте свет коснулся Сферы, и та принялась вращаться.
   Если между ней и этим проклятым Темпусом существует некая связь, ее нужно разорвать, и ради этого Роксана готова была пожертвовать жизнью Нико. Нельзя было допустить и того, чтобы ребенок-бог остался в живых. Жизни и души детей уже были обещаны одному демону, ее недавнему близкому знакомцу.
   Роксана почувствовала холодок, от которого по ее бархатистой смуглой коже побежали мурашки и плотно сжались губы, прекраснейшие из всех, когда-либо обрекавших людей на смерть. Именно так веет холодом на пороге между поражением и победой, жестокой смертью и выстраданной жизнью. Заслышав, как кто-то заскребся в дверь лачуга, Роксана решилась.
   Сфера завращалась быстрее, по комнате закружились разноцветные отблески.
   В закрытой комнате поднялся ураганный ветер, а в самом центре его плыли очертания женской фигуры, меняющей на глазах размер.
   Над самой красивой из женщин навис черный туман. Длинные темные волосы удлинились, закрывая точеную фигуру, способную заставить любого мужчину прирасти к месту. Красивый нос неожиданно изогнулся крючком, а на коже стали появляться перья.
   К тому моменту, когда Снэппер Джо, вытерев руки о фартук бармена, подумывал о том, а не открыть ли дверь самому, в комнате, где была Роксана, переминался с лапы на лапу орел с размахом крыльев в добрый десяток метров.
   Ее шпион среди жителей Санктуария только клацнул зубами да свел у груди когтистые потные лапы.
   - Госпожа? - забормотал демон хрипло. - Это вы? - Его глаза неотрывно смотрели на расправляющего крылья орла. В тусклом свете можно было заметить, как дьявол поклонился и сложил серые конечности - выказывая преданность и подчинение. - Роксана? - переспросил демон. - Вы вызывали меня? Вот он я, перед вами. Зачем я нужен? Убийство? Сегодня вечером надо убить кого-то?
   Склонив голову набок, орел глянул на него и издал клекот, смысл которого был понятен любому демону. Птица поднялась в воздух и вылетела наружу, оставив на теле демона рану, нанесенную когтями куда более острыми, чем его собственные.
   Бормоча проклятия, демон последовал за ней. Рассеянно глядя на черную тень в безлунном небе, Снэппер Джо, пребывая в глубоком волнении, закусил длинную оранжевую прядь. Ему хотелось стать человеком, а в глубине души он лелеял надежду стать свободным от Роксаны, хотя в минуты, подобные этой, ему казалось, что избавиться от колдовских чар невозможно.
   Вся беда была в том, что в такие мгновения это его и не заботило. В такие ночи он страшно жаждал крови, и одна только мысль о ней наполняла лихорадкой все его существо.
   Вот почему он поспешил, тяжело дыша, вслед за Роксаной, которая, приняв обличье орла, повела его к Зимнему дворцу, но вскоре потеряла неподалеку от Боен, где демон наткнулся на свежий, сочащийся кровью труп.
   * * *
   Сидя на кровати Нико в детской, Джихан, сняв чешуйчатую броню, прижимала к груди детей и не сразу заметила, как в комнату бесшумно заползла змея размером с человека.
   Дочь Пены не принадлежала к числу смертных и была одинокой. А Темпус не был тем, кто мог бы заботиться ней, поскольку занимался только собой.
   Джихан хотела иметь детей, но получила от него отказ. И вот теперь, благодаря отцу, судьбе и Нико, у нее было два прекрасных малыша, нуждающихся в заботе, и один из них был сыном Темпуса.
   Она никогда их не бросит. Счастье металось внутри Джихан так, что на глаза наворачивались слезы.
   Вот почему она заметила змею, только когда та откинулась назад, разинув клыкастую пасть, и с быстротой молнии укусила Артона за руку.
   Джихан вскочила с кровати, держа в руках двух испуганных малышей. Один из них, укушенный, громко плакал, а другой не менее громко вторил ему.
   Джихан была вынуждена отпустить Артона и попыталась защитить Гискураса, воткнув руку, точно кляп, в разверстую пасть рептилии.
   Однако змея оказалась хитрее и смогла укусить ребенка, даже с рукой Джихан в пасти. Дочь Пены и Гискурас оказались прижатыми клыками змеи друг к другу.
   От ярости и боли Джихан закричала так, что крик, подобный этому, не раздавался в Санктуарии с тех самых пор, как Вашанка победил Громовержца в небесах во время празднества у здания Гильдии магов.
   И помощь пришла, но Джихан уже не сознавала этого, борясь с разлившимся по телу ядом и постепенно ослабляя мощную хватку своих рук на челюстях рептилии. Темпус и Нико застыли от ужаса при виде Джихан, схлестнувшейся в смертельной схватке со змеей, и божественного ребенка, зажатого между ними.
   Нико с шумом выдохнул:
   - Риддлер! Быстрее! Возьми этот кинжал.
   Кинжал, так же как и меч Нико, был выкован в стране снов, и Темпус почувствовал, как горит его ладонь.
   А справа его товарищ уже ударил змею, она отклонилась назад.
   От каждой новой раны брызги едкой змеиной крови оставляли на теле Темпуса кровавые волдыри и рубцы.
   Как в старые добрые времена, они сражались плечом к плечу.
   Оказавшись внутри змеиных колец, Джихан пыталась собой защитить Гискураса, который не издал за время схватки ни единого звука, в то время как Артон, забытый всеми, всхлипывая, лежал на полу и напоминал о своем существовании громкими криками, лишь когда на него попадали капли змеиной крови.
   Нико рубил змею мечом, но та не только не ослабляла хватку, наоборот, стала заметно мощнее.
   Тейлз осознал, что здесь что-то неладно, как раз в тот самый миг, когда змея начала сжимать кольца и Джихан, жадно ловя ртом воздух и выкатив глаза, прошептала его имя. Ядовитая гадина пронзила Нико таким взглядом, что Невидимка откинулся назад и выронил меч.
   Ни одна змея, пускай даже и нисийская, не могла, сражаясь и истекая кровью, становиться все больше и сильнее.
   Оглядевшись по сторонам, Темпус нашел источник столь неестественной силы: высоко в небе над дворцом парил орел, приближаясь к стене цитадели.
   А позади Темпуса уже и Нико оказался в ловушке, не в силах двинуть ногой в кольцах громадной рептилии. Лицо воина было покрыто кровавыми волдырями.
   Темпус, зная, что рискует жизнью товарища, выбежал из зоны досягаемости змеи и поднял вверх вооруженную кинжалом руку.
   Его глаза встретились взглядом с орлиными, и тот издал тихий крик, похожий на детский, подняв голову и щелкая клювом
   Темпус с силой метнул кинжал, который дал ему Нико, и тот поразил орла в грудь Ведьма, почувствовав жар в груди, застонала так, что Нико прижал руки к ушам и, потеряв равновесие, обвис в толстых змеиных кольцах.
   Темпус рванулся вперед с нечеловеческой быстротой, ибо почувствовал наконец, что боги не остались глухи к его мольбам. Внутри Темпуса росла мощь, и пикирующий на него орел вдруг полыхнул огнем.
   Птица, заложив крутой вираж, снова пошла вверх, но языки пламени, возникшие в том месте, где поразил ведьму кинжал, становились все больше.
   У Темпуса не было времени смотреть за птицей и раздумывать, как поступить. Воин рванулся на выручку напарнику, который продолжал сражаться, несмотря на то, что один его глаз закрылся от едкой змеиной крови, а ноги были накрепко сдавлены кольцами рептилии.
   Темпус отметил, что змея хоть еще и сопротивлялась, но стала заметно медлительнее.
   Позади послышались голоса прибежавшей охраны. Темпус приказал стражникам убираться.
   Сейчас его внимание было приковано к Джихан, к ее божественным рукам, которые по-прежнему сжимали челюсти змеи.
   Проклятая тварь умирала и, раскачиваясь в предсмертной агонии, швыряла из стороны в сторону Нико и тяжело наваливалась на Джихан, а где-то там, между человеческими телами и зеленой шкурой змеи, лежал ребенок. Его ребенок, как сказал Нико. Однако Темпус изо всех сил рубил на части тело рептилии совсем по другой причине. Еще ни разу не сражался он с такой яростью, как сейчас, горя желанием освободить Нико, чувствуя сильнейшую связь их братских уз и черпая силы в своей ярости, подобно мяснику, разделывающему тушу.
   Этот глупый юноша по прозвищу Невидимка не погибнет по его вине, и Темпусу не придется до конца дней своих тяготиться виной за его гибель. И его сын, и Джихан родились от культового насилия и не принадлежали к смертным, но Нико был просто человеком со всеми человеческими недостатками: честью, отвагой, жертвенностью, любовью - всеми благоглупостями, на которые Темпус даже не пытался претендовать.
   Сбежавшихся на подмогу бейсибцев и ранканцев Темпус просто не замечал. Вдохновляемый богом, он видел, что их движения слишком медлительны, а задача для них слишком тяжела, чтобы они реально могли помочь.
   Обрубив самое массивное кольцо змеи на шее Джихан, Темпус увлек ее в сторону.
   Как только женщина вздохнула свободно, избавившись от змеиной хватки, вокруг нее сразу же сгрудились бейсибцы, ранканский жрец и Кадакитис, плотным кольцом окружив Дочь Пены и спасенного ею ребенка
   Темпус остался доволен таким оборотом дела, а сам тем временем отбросил шевелящиеся змеиные кольца с тела напарника и помог Нико подняться на ноги. И только когда юноша, глядя ш Темпуса здоровым глазом, положил руку ему на плечо, благодаря за избавление, Темпус перевел дух.
   Сейчас, стоя среди валявшихся на полу детской останков уничтоженного гада и наблюдая за снующими взад и вперед людьми, Темпус осознал, что союз его и Нико сильнее, нежели он полагал.
   К тому месту, куда Темпус положил Нико, подошла Джихан и вздрогнула при виде изувеченного ожогами лица юноши и пустой глазницы.
   - Риддлер, в полночь нужно растолочь в порошок плаценту черной кошки. Это лекарство для глаза, остальное я сделаю сама.
   С этими словами она нежно коснулась лица Темпуса, привлекая его внимание.
   - У нас раненые дети, - напомнила Дочь Пены. - Укусы змей ядовиты Джихан тяжело дышала, кожа на бедрах свисала лоскутами, словно девушку секли толстой Веревкой.
   - О детях, Артоне и Гискурасе, который, возможно, сын бога, а может, даже воплощенный бог, есть кому позаботиться, все жрецы Санктуария будут за них молиться, в то время как за Невидимкой если вообще будут ухаживать, то просто как за одним из Союза, - заметил Темпус. Скрестив ноги, он уселся прямо на полу, не обращая внимания на лужу змеиной крови, от которой его кожа начала шипеть и слезать лоскутами.
   - Джихан, достань мне лекарство, какое только сможешь. Мы с тобой должны вылечить его. Нико не простит мне, если будет возвращен к жизни колдовством.
   Они обменялись взглядами: в одном, божественном, читалась смертельная усталость, другой же полыхал огнем ярости забытых богов.
   Девушка кивнула и поднялась на ноги.
   - Твой кинжал пронзил ведьму в орлином обличье, я видела. Она ранена, а может, умерла.
   Темпус не был рад этому, слишком велика цена, которой Нико все время расплачивался за промахи других.
   Нико был в сознании, и, чтобы ободрить его, Темпус подтвердил их союз, союз двух единомышленников, двух товарищей. Пусть знает, что он не одинок.
   * * *
   Внизу под мостом через Белую Лошадь томились в ожидании пасынки. Там же была Кама вместе с десятком собранных на скорую руку бойцов из Третьего отряда.
   Для Крита командовать подразделением дочери Темпуса было неудобно, вот почему он решил дать ей свободу действий и по возможности держаться от Камы подальше, пока ограничившись лишь тем, что выставил охранение.
   С другой стороны, Страт был более чем доволен событиями сегодняшнего вечера: воскресшей любимой лошадью, возможностью находиться вместе с пасынками, слушать в неверном свете факелов передаваемые шепотом советы Ишад. Страт поведал Криту, который с подозрением косился на Стилчо и Джанни, ставших нежитью, насчет таланта Ишад воскрешать мертвых и сообщил, что она сделала это с бывшими пасынками в знак милости к людям, обреченным умереть в бесчестии.