Асприн Роберт Линн. МИФальянсы

   Я тотчас взял в руки расческу и ножницы, которые выбрал себе в качестве профессионального инструмента. Гвидо выхватил из парового шкафа, работающего от жара саламандр, горячее полотенце. В палатку заглянула матрона-бесовка. Мы тотчас приготовились ринуться в бой.
   – Вы… открыты? – спросила она.
   – Разумеется! – расплылась в улыбке Тананда, нежно обхватив клиентку за плечи. – Заходите! – И она подмигнула мне поверх рогатой головы нашей первой посетительницы. – Чего желаете?
   Я зажал в кулаке ножницы, словно оружие. Их остро отточенные концы едва виднелись у меня в руке. Вдруг наша первая клиентка и есть та самая «старая перечница», которой до смерти боится Перси? Но эта дамочка на вид была средних лет. Ее ответ, тихий и робкий, развеял мои страхи.
   – Как бы вам сказать… не могли бы вы сделать меня чуточку… красивее?
   – Вы чудесно выглядите! – заверила ее Тананда, а сама тем временем ловко подтолкнула посетительницу к креслу в центре зала. – Вам нужно только подчеркнуть вашу природную красоту. Ведь я права, верно, мальчики?
   – Это точно, – поддакнул Гвидо, так и эдак вертя в огромных лапищах полотенце.
   – Угу, – промычал я.
   Что с нас взять – ведь, как гласит вывеска, здесь работают два братка и сестренка. Впрочем, Тананда уже взяла дело в свои женские руки.
   – Вот видите? Мы хотим лишь одного – чтобы у вас не было никаких сомнений в вашем природном очаровании.
   – А! – Посетительница даже порозовела, польщенная до глубины души. – В таком случае делайте все, что посчитаете нужным!
   Тананда хлопнула в ладоши.
   Нет, конечно, мы не стали притворяться, будто являем собой хорошо смазанный рабочий механизм, однако живо взялись за дело. Бесовка тотчас оказалась в центре бурной деятельности – прежде всего мы завернули нашу клиентку сразу в несколько простыней и полотенец, чтобы не было видно ее платье яркой аляповатой расцветки (бесовки известны своим полным отсутствием вкуса), оставив торчать наружу только голову и лицо. Кстати, для бесовки дамочка была даже не такая и страшненькая, особенно после того, как мы закрыли ее цветастое платье, которое совершенно не гармонировало с красновато-розовой кожей.
   – Массаж головы, – объявила Тананда.
   Я нервно приблизился к своему рабочему месту, предварительно смазав маслом кончики пальцев. Пальцы у нас, троллей, обычно крепкие как камень – такими недолго продолбить дырку в черепе кому угодно. Мне было страшновато прикоснуться к голове этой дамочки, но тут Тананда больно шлепнула меня по спине – мол, давай пошевеливайся. Ничего не оставалось, как сделать шаг вперед. Схватив череп посетительницы обеими руками, я принялся его массировать.
   – Ой! – возопила наша клиентка. – Ой!
   Я тотчас оставил свое занятие, опасаясь сделать ей больно.
   – Ой! – стонала бесовка. Она даже повернула ко мне лицо, заглядывая в глаза. – Мне так приятно. Прошу вас, массируйте дальше.
   И я принялся массировать. Я массировал, сколько у меня было сил, и на протяжении всего этого действа мои движения сопровождали стоны и крики нескрываемого удовольствия. Гвидо, который, как и я, явно был смущен и растерян, приложил клиентке к лицу горячее полотенце, за чем последовал пронзительный вопль. Как я понимаю, опять-таки от восторга. После чего за дело взялась Тананда – вооружившись пилкой и острой палочкой, она повела атаку на ногти клиентки.
   Гвидо отбросил в сторону полотенце и взялся за коробочку с красками. Мои ручищи слишком велики для тонкой работы вроде маникюра, который Тананда взяла на себя. Гвидо же ничего не оставалось, как стать косметологом. Нельзя сказать, чтобы он был от этого в восторге, однако сестренка объяснила ему, что в каждом салоне красоты должен быть визажист-косметолог, отвечающий за цвет и состояние кожи клиента – за неимением иных кандидатур на эту должность был назначен Гвидо.
   Его первый опыт общения с кисточкой и тушью оказался не совсем удачным. Клиентка дернула головой как раз в тот момент, когда Гвидо пытался накрасить ей бровь, отчего горизонтальная линия превратилась в вертикальную, уходя куда-то вверх по лбу. Видя, что оригинальный дизайн, по всей видимости, восстановить уже не удастся, начинающий визажист проделал ту же операцию и со второй бровью. После чего, зажав в руке ярко-оранжевый крем, жирно намазал им одно веко клиентки. К тому моменту, когда он приготовился поднести кисточку к ее лицу снова, клиентка вновь дернула головой и вместо века кисть приземлилась где-то у нее над ухом.
   – Черт побери! – негромко выругался Гвидо. Атаковав с видом завзятого профессионала палитру, он взялся наносить точки и полосы – и так до тех пор, пока рогатая голова бесовки не превратилась в истинное произведение искусства. Шедевр, вышедший из-под кисти Гвидо, по достоинству оценил бы любой поклонник абстракционизма. Волосы клиентки стояли торчком подобно целому лесу штопоров. Лицо являло собой пестрое разноцветное полотно. И главное, эта пестрота в целом радовала глаз.
   Дамочка продолжала пищать и визжать, однако к тому моменту когда мы наконец позволили ей встать с кресла и сунули в руки зеркало, она уже цвела от уха до уха. Кроме того, мы привлекли к себе толпу любопытных. Как только бесовка расстегнула кошель у себя на поясе и отмерила Тананде в руку пригоршню монет, к нам устремился целый поток новых клиенток. Дамочки наперегонки старались занять свободные кресла. Целая компания деволиц и прочих инфернальных особ прекрасного пола устроили настоящую потасовку – принялись тягать друг дружку за волосы, пинали, награждали тумаками – и все за право первой усесться в свободное третье кресло.
   Тананда многозначительно посмотрела в мою сторону, и я направился в сторону визжащей кучи – от каждого моего шага пол в нашем салоне ходил ходуном. Наугад выхватив из толпы первую попавшуюся клиентку, я поднял ее за шиворот в воздух и усадил в заветное кресло. Насупив брови так, что они в буквальном смысле наехали мне на глаза, я сурово посмотрел на остальных, и те тотчас же присмирели и стали как шелковые. Выгонять я их не стал – посетительницы выстроились вдоль стен по периметру зала, чтобы понаблюдать за нашим священнодействием.
   Бесовка, пошатываясь, вышла на улицу, и мы переключили внимание на новых клиенток.
   Под вечер Гвидо опустил полы палатки и завязал веревку двойным узлом.
   – Все, баста, на сегодня хватит, – заявил он тоном, не допускающим возражений. – Я уже с ног падаю, готов завалиться спать прямо в паровом ящике с саламандрами. Ну, бабы дают! Ты была права, Тананда. С этими дурехами можно сотворить все, что угодно, и они будут визжать от восторга! Я случайно выдавил одной из них в декольте целый тюбик крема, после чего все остальные принялись приставать ко мне, чтобы я и с ними проделал то же самое. А потом, когда та деволица заявилась с целой телегой всевозможных шарфиков и косынок, я подумал, что они разорвут их все в клочья. Всем до одной приспичило примерить обновку!
   – Я же тебе говорила, – самодовольно ответила Тананда, подсчитывая дневную выручку. Она сложила монеты в столбики. Среди заработанного нами за день оказалось даже несколько золотых. – Замечательно, просто замечательно. Что ж, мы неплохо наварились на дурехах-деволицах. Ребята, вы только подумайте – всего за один день компенсировать все расходы на покупку оборудования, инструментов и косметических средств! Нет, дело и впрямь выгодное! Даже когда мы узнаем то, что хотим, есть смысл продолжить работу салона.
   – Говори только за себя, сестренка, – возразил я, поливая голову остатками ледяной воды и опускаясь на ковер, сплошь усеянный прядями остриженных волос, облетевшей чешуей и перьями, а также дюжиной использованных полотенец. – По мне, уж лучше я вернусь к своей прежней мирной жизни обыкновенного громилы.
   – Как хочешь, но нам осталось сделать еще одну вещь, – заявила Тананда. – Биркли! Ну как, у тебя все готово?
   На ее зов из какой-то щели тотчас появилось небольшое существо. Тельце его, размером примерно с мою ладонь, было заковано в твердый блестящий панцирь, который так и переливался, так и сверкал при свете масляной лампы. Это был не кто иной, как фотожучок с горы Олимпис, что в измерении Никкония. В их естественной среде обитания самцы используют свою способность воспроизводить некогда виденные ими красивые образы на чешуйках крылышек – таким образом они привлекают к себе самок. Вот почему любой фотожучок, как правило, имеет артистическую жилку и репутацию завзятого путешественника. Тананде не стоило больших трудов уговорить этого жука перенестись на Деву, чтобы он немного помог в нашем деле, пообещав в награду потрясающие картины, с помощью которых этот любитель прекрасного пола сможет у себя дома вскружить голову не одной наивной дурочке.
   – Все на пленке, как и обещано, – весело прочирикал Биркли, протягивая из-под панциря свою тонкую черную ногу.
   Вокруг конечности был намотан клубок тонкого липкого полупрозрачного вещества. Тананда размотала пленку и при помощи волшебного фонаря просмотрела изображения. Это был специальный фонарь. Он увеличивал картины, чтобы их могли разглядеть те, кто размерами намного превосходил миниатюрного фотожучка.
   – Если хотите, я для вас соединю изображения, чтобы их было легче просматривать. Как вы думаете, они вам понравятся?
   Надо сказать, что, как и все самцы-фотожучки, этот в первую очередь мечтал удостоиться похвалы женщины, то есть Танаиды. Гвидо посмотрел на меня и понимающе хмыкнул. Нас с ним для миниатюрного кавалера здесь как будто бы и не существовало. Тананда ласково постучала фотожучка по панцирю, и тот так и просиял.
   – Лучше не бывает, – заверила она его. Достав из-под лежащего на столе зеркала отполированную серебряную монетку, она протянула ее фотожучку. – Вот тебе за труды, старый распутник. Будешь приходить каждый день в одно и то же время, как мы и договорились.
   – Прекрасно! Прекрасно! Прекрасно! – радостно проверещал фотожучок, засовывая монетку под твердый панцирь.
   Как мне показалось, жук куда больше был рад тому, что его похвалили, чем деньгам. Что ж, у нас бывали и куда менее покладистые союзники.
   – Отлично, – буркнул Гвидо, когда фотожучок забрался на ночь на крышу нашей палатки. – Интересно, сможет ли твой приятель узнать хотя бы одну из этих дамочек.
 
   – Джентльмены, джентльмены, выйдите на улицу, – умолял бармен в пабе придорожного трактира «Отдохни, перекуси», что располагалась в нескольких милях от нашего заведения.
   Как мы и договаривались, Перси согласился встретиться со мной здесь для очередного запланированного поединка. Я с рыком запустил в бармена стулом. Перси поймал его на лету, чтобы, не дай бог, тяжелый деревянный стул не приземлился в непосредственной близости от какого-нибудь девола, переломав бедолаге хребет или ногу.
   – Я умоляю вас – выйдите на ули… берегись!
   Перси запустил в меня лампой. Я тотчас с хрустом смял ее в одной руке. В другой у меня по-прежнему был зажат пылающий факел. Перси двинулся на меня, пытаясь вытолкать на улицу.
   – Мне нужно, чтобы ты внимательно посмотрел на изображения и сказал, узнаешь ты кого на них или нет, – прошептал я ему, когда мы сцепились в очередной схватке, пытаясь вырвать друг у друга факел.
   На нас обоих болтались обрывки конской упряжи, транспаранты, что еще совсем недавно украшали собой потолок заведения, и клочки собственной или выдранной из боков соперника шерсти. Никто из тех, кто следил за нашим поединком, ни за что не заметил бы, как я передал ему микроскопические портреты, вернее, налепил их Перси прямо на глаза.
   – Я же тебе уже говорил, что не могу, – взвыл Перси, когда я ткнул ему локтем прямо в кадык.
   Со вздохом, который поначалу можно было принять за стон боли, мой «противник» пробежал глазами изображения, полученные при помощи крыльев фотожучка. Я же по-прежнему грозно потрясал у него над головой пылающим факелом. Мне надо было, чтобы Перси мог лучше рассмотреть картинки, пока под тяжестью моего тела валялся на земле.
   – Никого, никого, честное слово!
   В следующее мгновение мой соперник уперся ногой мне в живот и сбил меня с ног. Я приземлился прямо на компанию джиннов, которые в этот момент имели неосторожность выйти из двери. Я тотчас вскочил на ноги, подхватил джиннов с земли и стряхнул с них пыль. Обернувшись на Перси в последний раз с выражением полного отвращения на лице, я громко крикнул «Ха!» и, шатаясь, побрел по улице.
   Как только я отошел от трактира, меня догнали Гвидо и Тананда.
   – Я видела его реакцию, – сказала мне Тананда. – Больше всего это походило на облегчение. Он не узнал ни одну из наших красоток.
   – Что ж, остается надеяться, что это не он сам, – буркнул Гвидо. – Небось опять за лаки и краски?
   – А ты как думал? Каждый день, пока не вычислим того, что нам нужен, – подтвердила Тананда. – Живо нос вверх! Вот увидишь, скоро тебе даже понравится новое занятие!
   – Я смотрящий у Дона Брюса – слежу, как он и поручал мне, за порядком, – мрачно проворчал Гвидо. – И не надо меня ни в чем убеждать.
 
   В течение четырех дней мы только и делали, что завивали, накладывали макияж и покрывали лаком ногти и когти, и в конце концов до меня начал доходить высший смысл всех этих парикмахерско-косметических священнодействий. Насколько я мог судить, Тананда была права – все это оказалось не так уж и трудно. Главное – иметь самоуверенный вид и не бояться импровизировать, и тогда клиентки все до одной будут довольны. Дамочки, которые раньше, завидев меня, спешили перейти на другую сторону улицы, теперь останавливались, чтобы заговорить со мной и отпустить комплимент моим талантам.
   – После вас я больше никогда не обращусь к Фернандо! – нежно проворковала одна барышня-девол, повиснув у меня на руке. Ее лицо все еще являло собой симфонию флуоресцентных красок, щедро нанесенных кистью Гвидо. – Я так и сказала ему: «Массаж головы вы делаете неплохо, но и он не идет ни в какое сравнение с тем, что предлагает заведение „Двух братков и сестренки“ ». А какое у вашего мистера Гвидо тонкое художественное чутье в том, что касается декоративной косметики! Какое вдохновение! Когда я ухожу от вас, ощущаю себя королевой красоты!
   Я в знак благодарности буркнул что-то невнятное и зашагал в сторону нашего косметического салона. Мистер Фернандо наверняка не в восторге от того, что клиентки начали покидать его в массовом порядке.
   – Надо постараться как-то решить эту проблему, – сказал я своим партнерам, – иначе на нас окрысятся все, кто работает в сфере косметических и парикмахерских услуг.
   Гвидо засунул руку в карман и потрогал миниатюрный арбалет, который всегда носил при себе.
   – Вот где бы я оттянулся, уже давно руки чешутся, – произнес он. – А то от всех этих фиглей-миглей, всех этих одеколонов и зеленых халатов воротит душу.
   – А кто же тогда стрижет тебя самого? – игриво спросила его Тананда.
   – Мистер Чаппараль, – с недовольным видом ответил ей Гвидо. – Он приходится родственником нашему Дону Брюсу. Свое дело знает на все сто. Его парикмахерская внутри вся фиолетовая и все стены в зеркалах.
   – Что ж, согласна, мы создаем для конкурентов проблемы, – вздохнула Тананда. – Но мы не можем ничего поделать, пока не вызнаем, кто же здесь, на Базаре, мутит воду. Рано или поздно эти вымогатели должны заявить о себе.
   – Уж поскорее бы! – проворчал я. – А то Перси с каждым днем начинает все сильнее нервничать. Боюсь, как бы в следующий раз он вообще не сделал ноги.
 
   Как выяснилось, ждать нам пришлось не так уж и долго. В один прекрасный день, ближе к вечеру, когда я помогал подняться с кресла одной преображенной дамочке-гномихе, мое внимание привлекли две стоящие в дверях фигуры. Это были две извергини: одна пожилая, опирающаяся на палку, в пестром цветастом платье и соломенной шляпке; вторая – молодая и гораздо более модно одетая, в кожаной юбке по колено и очень тесном бюстье. На первый взгляд их можно было принять за потенциальных клиенток. Однако выражение их лиц отнюдь не свидетельствовало о том, что перед нами желающие получить первоклассный педикюр.
   Странные посетительницы привлекли внимание и других клиенток в нашей палатке. Те, под самыми разными предлогами, предпочли одна за другой покинуть заведение – кто выскользнул за дверь, кто, чтобы не привлекать к своей особе излишнего внимания, потихоньку проскользнул в щели в стенах палатки. Не успели мы и глазом моргнуть, как оказались практически одни в обществе парочки извергинь. Кроме нас в заведении оставалась только одна матрона-бесовка, которая в этот момент лежала в кресле ногами вверх, не в состоянии покинуть салон, ибо в эти минуты Гвидо делал ей массаж ступней. Как только он опустил ее кресло, дамочка тотчас вскочила как ошпаренная, сунула Гвидо в руку серебряную монету и поспешила унести ноги.
   – Вы забыли шляпу! – крикнула ей вслед Тананда, помахав соломенным головным убором с двумя дырками, чтобы в них можно было продеть венчавшие головы бесов рожки.
   Однако владелица шляпы даже не обернулась, а, наоборот, лишь прибавила шагу и, заспешив вдоль по улице, вскоре исчезла в толпе. Тананда сердито повернулась и раздраженно посмотрела в сторону двух поздних посетительниц.
   – Благодарю вас. Из-за вас мы лишились наших доходов за всю вторую половину дня. Еще несколько таких дней и мы разоримся.
   – О, мы ни за что не допустили бы ничего подобного – проворковала пожилая извергиня и расплылась в улыбке, обнажив желтые зубы, ужасно напоминающие набор кухонных ножей. – Ваши клиентки нас неправильно поняли. Наоборот, мы всей душой заинтересованы в том, чтобы вы работали и дальше. Разве не так, Чарилор?
   Вторая извергиня, ниже ростом и более коренастая, улыбнулась. Чем-то она ужасно напомнила мне Ааза, только в юбке. Зубы поблескивали у нее во рту, словно вспышки молнии.
   – Разумеется, Вергетта. Ведь иначе не заработать себе на жизнь…
   – Именно это я хотела услышать! – воскликнула Тананда.
   – В том числе и нам, – многозначительно добавила Вергетта.
   – Простите, кажется, я вас неправильно поняла, – переспросила гостью моя маленькая сестренка, вложив в свой голос всю стальную решительность, на какую только способна.
   – О нет, вы поняли нас совершенно верно, – ответила старшая извергиня, беря ее за руку, отчего Тананда даже поморщилась. Я было приблизился к ним на шаг, однако низкорослая Чарилор живо преградила мне дорогу. – Вы пускаетесь в нелегкий путь, мои милые детки, который сопряжен с немалым риском. Возможно, вы даже не отдаете себе в том отчета, в отличие от такой пожилой леди, как я. Уж поверьте – я многое повидала на своем веку, и мне хочется, чтобы вы перестали волноваться за будущее и с радостью делали свое дело. А для этого вам нужна самая малость – чтобы вам ничто не мешало.
   – Как, например, этот ваш к нам визит.
   – Именно. Итак. – С этими словами Вергетта тяжело опустилась в одно из наших кресел и положила ноги на подставку. – Вы не поверите, сколько мне пришлось сегодня прошагать, мои дорогие. Кстати, у вас не найдется для меня стаканчика чаю? Нет? Ну, тогда в следующий раз, ладно?
   – С чего вы взяли, что будет следующий раз? – поинтересовался Гвидо.
   Он не стал для пущей выразительности стучать себя по нагрудному карману, поскольку это означало бы явную угрозу. Нам был необходим невинный, безобидный вид. Кроме того, дать понять такому сильному противнику, какой наверняка была Чарилор, где у нас спрятано оружие, означало нарваться на лишние неприятности.
   – Разумеется, он будет, ты, мужик.Вот вам наше предложение. – Вергетта хлопнула рукой по своим чешуйчатым коленкам. – Мы сделаем все для того, чтобы вам никто не мешал работать. И вы спокойно продолжаете делать свое дело. Конечно, вы нам за это будете благодарны, и потому время от времени станете делать нам небольшие подарки…
   – Например, отдавать вам процент от наших доходов, – закончила ее мысль Тананда. – Ничего у вас не выйдет, бабуля. За последние пару дней мы заработали всего ничего – едва хватает, чтобы покрыть расходы на аренду помещения и оборудования.
   – Этого дерьма? Наверно, вам понадобятся наши друзья… торгующие мебелью? Нет-нет, о проценте с выручки никто не говорит. Мы имеем в виду другое. Твердую таксу, нечто вроде арендной платы. Пять золотых монет. Таким образом вы всегда знаете, сколько вам нужно заплатить за неделю, потому что мы вернемся ровно через семь дней.
   – За неделю? Но ведь пять золотых монет – это уйма денег! А если неделя неудачная, и мы ничего не заработаем? – вмешался я.
   – Что, если у вас плохая неделя? – переспросила Вергетта, глядя на меня. – О, милок, вряд ли тебе захочется узнать, что тогда произойдет.
   – Мы ведь только-только начали наш бизнес, – произнесла Тананда с несчастным видом. – Если вы отберете у нас все, что мы заработали за эту неделю, то следующей просто не будет.
   – Ну хорошо, – проворчала Вергетта, поднимаясь на ноги. Она нежно похлопала Тананду по щеке. – Что ж, на первый раз мы дадим вам недельную передышку. Но потом вернемся. И учтите, мы не спускаем с вас глаз.
   – И только без фокусов, – буркнула Чарилор. – Базар большой, но если вы свернете свою палатку и попробуете переехать в другое место, мы вас из-под земли достанем.
 
   – Они в нашем измерении совсем недавно, – задумчиво произнесла Тананда, как только мы опечатали нашу палатку и установили шпионский глазок, чтобы убедиться, что никто не подслушивает нас при помощи магических штучек. – Биркли!
   – Иду сию секунду! – Фотожучок выпорхнул нам навстречу, соскочив со своего невидимого насеста. – Чешуйчатые зеленые леди! Однако я сумел сфотографировать всех остальных прежде, чем они разбежались. Я это ловко делаю, лучше меня никого нет!
   С этими словами он приземлился на плечо Тананде и протянул ей моток подкрыльных клеток.
   – Ну разумеется, разве кто-то с этим спорит! – нежно проворковала Тананда. Она размотала отснятую фотожучком пленку и поднесла к волшебному фонарю. – Тонкость давно почила в бозе, джентльмены. Я думала, нам придется разгадывать загадку, кто они такие, перебирая тысячи возможных кандидатур, а вместо этого они сами заявились сюда, как к себе домой, и в первый же раз сделали нам предложение.
   – Что означает, – сделал вывод Гвидо, выгибая бровь, – что они торопятся.
   – Верно, – задумчиво добавил я. – Хотел бы знать почему.
   – Надо выяснить о них как можно больше, – не унималась моя сестренка.
   – Я покажу их изображения Перси? – спросил я.
   – Нет. Нет смысла пугать парня лишний раз. Нам теперь и без того известно, кто они такие. Остается только подыгрывать им еще неделю-другую, пока не раскусим их до конца, и тогда мы положим конец этому безобразию. Меня просто бесит мысль о том. что можно вот так нагло заявиться сюда и использовать Базар для набивания собственных карманов, – возмутилась Тананда и огляделась по сторонам. – Эх, был бы с нами Скив! Вот бы кто нам помог!
 
   Мне нелегко сказать, в чем, собственно, заключалась разница между первыми двумя днями работы нашего салона, то есть до того, как к нам наведалась парочка извергинь, и днями после их визита. Однако я ощущал в наших клиентках какое-то напряжение, которого раньше не было. И дело не в том, что мы ожидали, что все эти деволицы, бесовки и им подобные перестанут робеть, более того, будут даже получать удовольствие от того, что ресницы им завивает своими мохнатыми лапищами тролль. Внутрь нашей палатки начал просачиваться вполне ощутимый страх.
   Признаюсь честно, мне это не нравилось. На протяжении всех последующих дней я ловил себя на том, что негромко ворчу себе под нос, смешивая косметические препараты, причем чтоявлялось тому причиной, объяснить не в состоянии. Гвидо то и дело подозрительно косился по сторонам и почти все время держал руку поближе к спрятанному под зеленым халатом оружию. Тананда тоже была куда более взвинчена, чем обычно – она срезала кожицу в ногтевых лунках с таким бессердечным рвением, что клиентки начинали ойкать от боли, и только это ойканье выводило ее из состояния транса.
   – Что-то мне все это не нравится, – шепнула сестренка, остановившись рядом с моим креслом, когда собралась выплеснуть за дверь палатки тазик воды. – Я прямо-таки нутром чую, как вокруг нас туманом повисли чары дурного настроения. Я их чувствую по всей палатке, но никак не могу обнаружить источник. Странно, ведь поблизости нет ни одного живого мага, не проходит ни одной силовой линии.
   – Возможно, это чистой воды техническая уловка, – заметил я. – Какая-нибудь силовая станция, расположенная на достаточном от нас расстоянии, использует давно накопленные запасы энергии. А, как известно, изверги – мастаки как по части техники, так и по части магии.
   – Как и мы с тобой, – возразила Тананда. – И поэтому во что бы то ни стало обязаны что-то придумать, иначе к концу недели от нас разбегутся все до последней клиентки.
 
   Вечером мы в буквальном смысле раскурочили нашу палатку. Я одно за одним отвинтил от пола все три кресла, чтобы Тананда и Гвидо могли проверить, нет ли под ними чего подозрительного. Мы шов за швом распороли стены, проверили каждую баночку, бутылку, контейнер, в которых могло быта спрятано магическое устройство. Проверили все лампы и коврики в поисках какого-нибудь зловредного джинна или эльфа. Как известно, те – большие любители селиться в подобных укромных уголках.