Страница:
– Так вот, мы познакомим вас с новым оружием, которым обзавелась наша рота. На самом деле мы – первое подразделение в Легионе, получившее такое оружие, благодаря личным связям капитана. На наш взгляд, это оружие должно оказаться особенно эффективным в местных условиях, где большая часть населения оружия не имеет.
Бренди повернулась к столу, что стоял позади. нее. Стол был накрыт брезентом. Бренди отогнула брезент с краю и взяла один из предметов, сложенных под ним, после чего развернулась к новобранцам и сказала:
– ПЛ-1 производства компании «Шутт-Пруф». Согласно заводским спецификациям, это первое реальное достижение в области производства оружия профилактического характера за последние десятилетия. Я вам больше того скажу – это первое оружие профилактического характера. Иначе говоря – оружие, которым нельзя убить, – которое чего-то стоит. Я хочу сказать, что это единственное оружие, с помощью которого вы сможете остановить того, кто вознамерился вас убить, но при этом не убить его.
На самом деле, это было не совсем так. Если бы вы выстрелили из парализатора в того, кто вел скоростное транспортное средство, в того, кто плыл или, допустим, шел по канату, то этот бедолага, можно считать, был бы обречен на смерть. Ну, и конечно, тот, кто струсил бы и со страху промахнулся бы по противнику, целящемуся по нему с близкого расстояния, также вряд ли спас бы себе жизнь. Тем не менее, парализатор был незаменим в том случае, когда ты оказывался в самой гуще потасовки, где трудно было понять, где враг, а где друг.
Бренди подняла парализатор и продемонстрировала его новобранцам.
– Через пару минут каждый из вас получит такое оружие. Но сначала я должна познакомить вас с его устройством. Затем каждый из вас должен будет перечислить мне части, из которых состоит парализатор. Начнем. Итак, вот прицел. Некоторые из вас, вероятно, стреляли из винтовки, и знают, что прицеливание из нее требует большой точности и связано с большими ограничениями. Здесь же, как вы видите, диапазон прицела достаточно широк. Это связано с тем, что парализующий луч поражает все тело целиком. Вы можете выстрелить своей жертве в ступню и добиться при этом желаемого эффекта. Обратите внимание на регулировку луча, которая осуществляется с помощью регулятора…
Бренди продолжала объяснения в том же духе и пустилась в зануднейшее перечисление деталей парализатора. На самом деле, гораздо более в ее духе было бы не давать новобранцам дремать во время занятия. Но сегодня…
В какой-то миг в комнату пулей влетела фигура в черной маске. В руке неизвестного был зажат вибронож. Злодей устремился к новобранцам, избрал в качестве жертвы девушку по прозвищу Каменюка (Бренди, правда, подозревала, что у новобранцев мужского пола имеется для нее более нежное прозвище), забежал ей за спину, обхватил одной рукой за шею и принялся устрашающе водить виброножом у нее перед самым лицом.
– Ни с места, – хрипло выдохнул злодей.
Новобранцы хором ахнули и в большинстве своем отступили. Гамбольты с места не сдвинулись и приняли такие позы, что могли, при условии допущения злоумышленником промашки, и прыгнуть на него.
– Только пусть кто-нибудь шевельнется – я ее в крови умою, – предупредил тип в маске и развернулся так, чтобы заложница прикрывала его от Бренди. – Пушку твою я не боюсь,
– Вот и славно, – кивнула Бренди и нажала на спусковой крючок.
Луч парализатора зацепил не только бандита, но и Каменюку. Они оба обмякли и тихо, плавно опустились на пол. Вибронож, звякнув, упал рядом.
В одно мгновение рядом со злодеем оказался один из гамбольтов. Новобранец по прозвищу Убивец проворно подобрал вибронож.
– Эй, да он без батарейки! – изумился Убивец и сдернул маску с лица злоумышленника. – Вроде, знакомая морда, – обескураженно проговорил он. Рядом сгрудилось еще несколько новобранцев. Все они не скрывали удивления.
– Да, он и должен быть вам знаком, – сказала Бренди. – Он из нашей роты. Его зовут Шестеренка, он механик. Он согласился сыграть роль злоумышленника для того, чтобы я могла показать вам парализатор в действии. Так что отпусти его, Руб. Никому он ничего плохого не сделает.
Руб отпустил Шестеренку и встал. Остальные подошли поближе. Шестеренка и Каменюка неподвижно лежали на полу, но при этом спокойно дышали, и никаких повреждений ни у него, ни у нее не отмечалось.
– Я хотела, чтобы вы все убедились в том, что этим оружием можно воспользоваться в экстренной ситуации, когда рядом с тем, в кого вы целите, могут находиться ни в чем не повинные люди. При пользовании обычным оружием вы бы в такой ситуации от стрельбы воздержались, но были бы вынуждены открыть огонь, если бы террорист повел себя более агрессивно. В итоге вы могли бы ранить кого-то из мирного населения. Но Шестеренка уже как-то раз был задет лучом парализатора, и вызвался помочь мне в демонстрации этого оружия в действии.
– Все правильно, – подтвердил Шестеренка, пришедший в себя вполне достаточно для того, чтобы поднять голову и шевелить губами. – С помощью такой вот штуковины летный лейтенант Квел мне жизнь спас. Так что я, можно сказать, большой фэн этого оружия, и сам вызвался помочь старшему сержанту показать, как оно работает. Вреда, сами видите, никакого.
– Встать он сумеет только через несколько минут, – добавила Бренди, – так что, когда будете иметь дело с настоящим противником, успеете его разоружить. А окажись кто-то из ваших товарищей на линии огня, риска для них никакого. Каменюка, как ты там?
– В порядке, серж, – немного вяло отозвалась девушка. – Руки и ноги, как ватные, но ничего не болит.
– Оттащите из обоих к стене и усадите, – распорядилась Бренди. – Пусть они приходят в себя, а мы, не тратя времени даром, продолжим занятие. Теперь все вы видели, как действует это оружие, и я позволю всем вам испробовать его.
Теперь по глазам было видно, что новобранцы гораздо сильнее заинтересовались новым оружием. Бренди сочла это необычайным успехом проведенной демонстрации. Особенно же ее порадовало поведение Махатмы. Он был настолько зачарован действием ПЛ-1, что, похоже, напрочь забыл о своем незаданном вопросе.
Дневник, запись No 376
Миротворческая операция – это по сути своей, признание того, что местное правительство не в состоянии справиться с поддержанием мира и порядка своими силами. Так что, не было ничего сверхъестественного в том, что правительство Ландура рассматривало роту «Омега» в качестве неизбежного зла, типа ловцов бродячих собак или смотрителей в заповеднике. Все предложения моего босса относительно подключения его людей к осуществлению каких-нибудь социальных проектов представители власти отвергали под любыми благовидными предлогами. Правительство не скрывало своей точки зрения на то, чем, по его мнению, должна была заниматься на Ландуре рота «Омега». А заниматься, на взгляд правительства, рота должна была исключительно истреблением мятежников и их сторонников.
А вот рядовые жители Ландура, с другой стороны, враждебности к легионерам не проявляли. Выполняя рекомендации капитана, его подчиненные активно общались с аборигенами, тратили деньги в магазинах и ресторанах и всеми силами старались убедить местное население, которое были призваны защищать, в очевидных преимуществах своего пребывания на планете. Эта тактика приносила ожидаемые дивиденды. Вскоре легионеры уже были столь же любимы народом, сколь нелюбимы властями.
– Эй, гляньте-ка, какое чудище с потешным носом! – послышался тоненький детский голосок с противоположной стороны улицы.
Клыканини остановился и присмотрелся к компании ребятишек. В несколько кварталах от гостиницы облик столицы разительно менялся, и сразу становилось ясно, что прежде здесь располагался рабочий район. Полуразвалившееся здание, возле которого сгрудились ребятишки, явно должно было пойти под снос: здесь предполагалось разбить просторный парк.
– Приветы, – поздоровался волтон. – Мои имена – Клыканини. Вы тут жить?
Дети стали боязливо перешептываться. Похоже, они не знали, как им быть теперь, когда они привлекли к себе внимание этого странного существа. В конце концов вперед вышла самая бойкая девчушка.
– Ты солдат, что ли? – смело спросила она.
– Не солдаты, – гордо вскинул голову Клыканини. – Мы Космические Легионы, это намного лучше быть, чем солдаты.
С этими словами он направился через замусоренную улицу к детям, всеми силами стараясь придать себе самый безобидный вид, что было не так-то легко при росте в семь футов и внешности кабана-бородавочника. Но капитан настоятельно рекомендовал легионерам налаживать дружественные отношения с местным населением, и Клыканини решил последовать рекомендациям командира.
– Меня зовут Баки, и я тебя не боюсь, – нахмурив брови, заявила девчушка, отважно глядя на Клыканини снизу вверх.
Писклявый голосок кого-то из ребятишек внес ясность:
– А по-настоящему ее Клаудия звать.
– Заткнись, Абдул, – прошипела Баки-Клаудия, бросила на мальчишку свирепый взгляд через плечо и снова уставилась на Клыканини. Как и остальные ребятишки, одета она была плохонько, в латаное-перелатаное платьице. Похоже было, что она – не робкого десятка. Клыканини решил, что она – лидер этой компании.
– Вы тут жить, Баки, или вы приходить смотреть на меня? – поинтересовался Клыканини и опустился на одно колено, чтобы стать одного роста с девочкой. Он уже давно заметил, что люди меньше боятся его, когда он сравнивается с ними в росте. Бывали, конечно, случаи, когда нужно было выглядеть устрашающе, но сейчас был совсем не такой случай.
– Я на Гастингс-стрит живу, – ответила девочка. – У нас там целый свой дом, вот! – гордо добавила она.
– А у вас конфетка есть, мистер? – спросила еще одна чумазая девчушка, осмелившаяся встать рядом с Баки. У нее были растрепанные соломенные волосенки и пытливые голубые, непропорционально большие глаза.
– Как твои имена? – спросил Клыканини, уйдя от вопроса. Никаких конфет у него с собой не было, но он решил непременно захватить их с собой в следующий раз, когда пойдет этой дорогой. Пока же, по его мнению, достаточно было проявить дружелюбие.
– Это Синтия, – сообщила Баки. – Она моя младшая сестренка, но она хорошая. – Она строго взглянула на Синтию. И правда, какое-то сходство между ними было, но не настолько явное, чтобы оно могло броситься в глаза Клыканини. – Опять ты клянчишь конфеты у чужих людей? Тебе мама строго-настрого запретила!
– А он и не человек вовсе, – заявила Синтия с непоколебимой уверенностью. Другие ребятишки согласно закивали. То, что Клыканини подходил под определение «чужой», у них сомнений не вызывало, а вот относительно его соответствия определению «человек» можно было и поспорить, тем более что тут можно было бы схитрить и взять таки конфетку.
– Клыканини не брать конфеты сегодня, – смущенно проговорил волтон. – Следующий раз, как приходи сюда, обязательно неси конфеты. Но вы спрашивай мама, можно забирай у меня конфеты. Я не хотеть, чтобы ваша мама на меня ругайся.
– И разговаривает он смешно как… – вставил слово мальчик, решивший, что неграмотная речь – еще одно оправдание для того, чтобы взять конфеты у этого странного незнакомца и не получить за это нагоняй от родителей.
– Заткнись, Абдул, – строго приказала ему Баки. – Он чужак. Чужаки все странные и разговаривают смешно.
– Он мне не нравится, – заключил Абдул. – Чужаки тут не должны жить.
Клыканини гадал, дипломатично ли будет указать мальчику на то обстоятельство, что если бы не успехи, достигнутые в области межзвездных перелетов, люди бы на этой планете тоже вряд ли бы появились, и что к любым чужакам следует проявлять терпимость, но тут внимание детей было отвлечено новым действующим лицом.
– Ой, а это еще кто такой? – ахнула Баки и от изумления открыла рот.
Клыканини обернулся в ту сторону, куда смотрела девочка, и увидел зрелище, которое ему было очень хорошо знакомо: из-за угла вылетел на глайдборде – летающей доске – Спартак, один из двоих легионеров-синтианцев, и устремился вперед, паря над улицей,
– Друг Спартак, летай сюда! – позвал его Клыканини.
– Ой, а он твой друг? – восхитился Абдул. – А что это за штука, на которой он летает?
Казалось, его интересует исключительно транспортное средство, используемое синтианцем, а на то, что водитель этого удивительного транспортного средства напоминал гигантского слизня, облаченного в легионерскую форму, мальчик, похоже, внимания не обращал.
– Я летаю на глайдборде, – добродушно отозвался Спартак. Голос его из динамика транслятора слышался в виде приятного баритона, и неведомо каким образом приобретал аристократический акцент, неизменно поражавший тех, кто имел дело со Спартаком впервые. На самом деле этот выговор никак не вязался с общим популистским настроем синтианцев, но детям этого знать было не дано.
– Вот это штука! – восхищенно воскликнула Баки. – А можешь показать, как на ней кататься?
– Пожалуй, я мог бы предложить вам нечто поинтереснее, – ответил Спартак. – Если мой друг Клыканини не откажется мне помочь, я так думаю, капитан позволит нам захватить с собой несколько таких летающих досок, когда мы вознамеримся в следующий раз посетить вас. И тогда вы все сможете научиться тому, как ими управлять.
– Ничего себе! – восторженно вытаращил глаза Абдул. – Ну, мужики, вот это вы даете!
Клыканини по-кабаньи хрюкнул. Похоже было на то, что ему можно было обойтись без лекции о расовой терпимости. Новая игрушка из рук чужака – беспроигрышный способ завоевания детских сердец.
Дневник, запись No 378
Ландур стал не только и не просто приятной, переменой после жизни на космической станции. Вскоре легионеры обнаружили, во время прогулок по городу и его окрестностям, что местные пляжи и северная гористая местность острова столь же хороши наяву, сколь и в рекламных проспектах. Неплохой оказалась и местная кухня, впитавшая сразу несколько терранских традиций. Ротный повар, сержант Искрима, незамедлительно принялся включать в меню легионеров новые блюда, изготовленные по ландурским рецептам, расширяя, тем самым, свой и без того обширный кулинарный репертуар.
Искрима обвел взглядом гостиничную кухню. Сверкающее современное оборудование, аппетитные ароматы – все это говорило о том, что перед ним – кухня ресторана мирового уровня. Мало кому из поваров Легиона выпадала возможность по-настоящему заняться приготовлением еды…
Запахи по большей части были знакомые. Пахло чесноком и лавровым листом, перцем и луком, помидорами. Пахло вареным рисом и бобами, варившимися в больших кастрюлях. Готовилось сразу несколько сортов мяса – жареного, тушеного, на вертеле. Один из мясных запахов показался Искриме незнакомым. Он решил, что скорее всего, это блюдо готовится из мяса какого-то местного животного. Но ведь это было почти неслыханное дело! Люди в крайне редких случаях могли без боязни за свое здоровье решаться пробовать местную живность.
Что ж, он должен был это в самом скором времени выяснить. Ему была назначена встреча с шеф-поваром ресторана, который не очень-то приветствовал превращение его кухни в ротную столовую. Искрима как раз затем и явился к нему, чтобы помочь справиться с этим предубеждением.
Он подошел к плите и приподнял крышку булькающей кастрюли, чтобы взглянуть на содержимое. В кастрюле готовилось острое месиво из аппетитно пахнущего мяса и лука, с добавлением каких-то специй. Искрима пошарил взглядом в поисках ложки, чтобы попробовать незнакомое блюдо, но его негромко окликнули:
– А-а-а, простите, вы, наверное, армейский повар?
– Не армейский, – автоматически отозвался Искрима, постаравшись не обидеть собеседника резкостью возражения. Тот выглядел как классический шеф-повар – белый фартук и колпак. – Я из Космического Легиона. Меня зовут сержант Искрима, я специалист по приготовлению пищи категории «Е-9», и прибыл сюда для ознакомления с оборудованием. Вероятно, вы уже извещены о том, что впредь нам с вами предстоит вместе работать на кухне?
– Да, сержант, – кивнул шеф-повар. – Наверное, это будет очень… интересно.
– «Интересно» – это слабо сказано! – воскликнул Искрима. – Да у меня аппетит разыгрался, стоило мне только войти на кухню! Если легионеры откажутся от вашей стряпни, их непременно надо будет обследовать на наличие признаков жизни. А мне, как я посмотрю, придется освоить в корне новое для меня меню. Как называется это блюдо?
– Нутрия «джамбалайя!» – ответил повар. – Одно из блюд креольской кухни. Еще мы готовим сладкую и кислую нутрию с бобами бинго, и нутрию «пармезан». Все эти блюда в нашем меню на ужин.
– Нутрия? – переспросил Искрима. – Наверняка., это какое-то мясо, но название мне незнакомо. Оно синтезированное?
– Ну, что вы! – всплеснул руками повар. – Вовсе нет! Нутрия – наше самое знаменитое животное, его сюда с Земли привезли могулы. В их времена нутрии считались редкими животными, и каждое из них стоило примерно столько, сколько лошадь или осел. Но нутрии прекрасно прижились в болотистых низинах, и так размножились, что за их истребление опасаться не приходится. Нутрий так много, что теперь они стали для нас главным источником животного белка.
– Земное животное… – задумчиво проговорил Искрима. – Что ж, это просто замечательно. Там, где в изобилии имеется натуральное мясо, я готов отказаться от синтезированного белка. Но что же это за животное?
– Я бы назвал его дичью, сержант. У мяса особенный привкус, оно хорошо в жареном виде и под пряным соусом. Универсальное, как курятина и говядина, но намного дешевле. «Джамбалайя» будет готова окончательно только тогда, когда я добавлю риса к овощам и мясу. Но можно и сейчас попробовать, и тогда вы поймете, каково это блюдо на вкус хотя бы приблизительно.
Искрима зачерпнул из кастрюли ложкой немного аппетитно пахнущего блюда и попробовал.
– Превосходно! – похвалил он качество блюда. – Вы совершенно правы, мясо действительно универсальное. А если оно действительно дешевле курятины, наши солдаты с огромным удовольствием будут питаться вашими нутриями.
Повар улыбнулся.
– Вы уж мне поверьте, сержант: как только вы привыкнете к нутрии, вы будете использовать ее во всех своих рецептах.
– Будущее – это хорошо, но настоящее – еще лучше, – усмехнулся Искрима. – Расскажите мне, пожалуйста, что еще вы готовите сегодня?
Уже через несколько минут повара взахлеб обсуждали преимущества разных специй и разговаривали о местных источниках натуральных продуктов. Младшие повара с нескрываемым восхищением слушали эту беседу двух светил кулинарии. Похоже, готовящимся сегодня блюдам было суждено стать еще вкуснее.
Дневник, запись No 381
Прямо напротив ландурского отеля «Плаза» располагался огромный пустырь. Он был огорожен и охранялся. Когда мой босс поинтересовался тем, каково назначение этого пустыря, ему ответили, что пустырю предстоит стать частью ландурского парка, и что этот грандиозный проект финансируется правительством как один из пунктов возрождения национальной экономики.
– Капитан, позвольте уведомить вас о том, что мы не предлагаем иностранным инвесторам вкладывать средства в наши экономические проекты, – объявил Борис Истмэн таким тоном, что было ясно: для него это предложение оскорбительно. По размерам и декору его кабинета можно было заключить, что он не вправе что-либо менять в решении данного вопроса, даже если бы он этого пожелал. Но он оказался единственным чиновником, согласившимся принять капитана, командира бригады миротворцев, и потому Шутт вознамерился выжать из этой беседы максимум выгоды для себя.
– Мистер Истмэн, я не собираюсь читать вам лекции по экономике, – сказал Шутт, не скрывая раздражения. Он добрался до центра города, где располагалась министерство развития – большое здание, выстроенное в неоконструктивистском стиле – и, невзирая на то, что аудиенция ему была назначена на определенный час, вынужден был довольно долго томиться в приемной, а за это время в кабинет Исгмэна и из него вошло и вышло несколько местных жителей. Секретарша на все вопросы Шутта отвечала с плохо скрываемым равнодушием. Но он все выдержал и в конце концов был допущен в кабинет.
– Это очень хорошо, – кивнул Истмэн, – поскольку никак нельзя ожидать, что иностранец вникнет в нашу экономическую ситуацию. Мы прошли долгий исторический путь, и избрали стратегию, основанную на нашем собственном неповторимом опыте.
– Я понимаю, что относительно знания местных традиций я вам уступаю, – проговорил Шутт с большей тактичностью, нежели это бывало ему свойственно в подобных ситуациях. На самом деле, если учесть, сколько глубоко он изучил экономику Ландура, о местных традициях он почти наверняка знал побольше министра. – Но быть может, вы будете настолько любезны и объясните мне, в чем причина вашей нелюбви к иностранным инвестициям. На мой взгляд, привлечение инопланетных ресурсов дало бы вашей экономике тот самый толчок, в котором она так нуждается.
– Это – поверхностное суждение, – презрительно фыркнул Истмэн. Будь вы местным жителем, вы бы знали, что первоначально наша планета являлась шахтерской колонией…
– Да, мне это известно, я прочел вашу историю, – теряя терпение, прервал министра Шутт. – Эта планета была открыта в две тысячи пятьсот двадцать первом году космической эры экспедицией из Нового Балтимора. Входивший в состав экспедиции геолог, Альберто Бельперио, обнаружил на северном континенте образования вулканического происхождения (теперь носящие его имя), в которых отмечалась необычайно высокая концентрация нескольких редких минералов. Вместе с капитаном корабля, Мартином Ланду-ром, они вернулись в Новый Балтимор и взяли кредит на разведку этих залежей полезных ископаемых в размере четыреста семнадцати миллионов. Разработка началась в две тысячи пятьсот двадцать шестом году… – Затем в течение еще нескольких минут капитан цитировал по памяти учебник истории Ландура, приводя одну подробность за другой.
– Хватит, капитан! – воскликнул Истмэн. Он густо покраснел. – Вы убедили меня в том, что знаете нашу историю. – Он отер пот со лба большим носовым платком и продолжал: – В таком случае, вам, вероятно, известно и о том экономическом кризисе, который охватил планету при жизни предыдущего поколения?
– Да. Определенные достижения в горнодобывающей технике позволили наладить извлечение минералов из более бедных руд на других планетах. Могулы неожиданно в одночасье лишились своей монополии.
– Вот-вот, а иностранные акционеры, высосавшие Ландур, как лимон, забрали свои барыши и были таковы, – процедил сквозь зубы Истмэн и стукнул кулаком по столу. – Из случившегося мы извлекли для себя урок, капитан. Ландур никогда больше не станет заложником иностранного капитала. Разбивка ландурского парка будет осуществляться за счет денег, получаемых от наших людей, а не от таких, как вы.
Как ни странно, Шутт сдержался и на оскорбление не ответил.
– Мистер Истмэн, – сказал он, – вы совершаете ошибку. Вы могли бы заметить, что и я, и мои легионеры уже вкладываем немалые деньги в вашу экономику. Если осуществятся ваши планы по налаживанию туризма, вы попадете в еще большую зависимость от иностранных вливаний. Так почему же вы отказываетесь от помощи, которая позволит вам встать на ноги?
Истмэн покачал головой.
– Капитан, мы ценим тот факт, что ваши солдаты тратят деньги на Ландуре и тем самым способствуют развитию местного бизнеса. Но вы, конечно же, отдаете себе отчет в том, что это – капля в море. Ваши солдаты оказали бы нам куда более весомую помощь, если бы вы отправили их на материк, где бы они раз и навсегда расправились с мятежниками.
– Вот как? – удивился Шутт. – А у меня создалось такое впечатление, что все разговоры о мятежниках – шутка, не более того, судя по тому, что о своем житье-бытье на Ландуре мне поведала командир предыдущей бригады миротворцев. Получается, что за все время они и выстрелили всего пару раз – по мне в космопорту, да и то промазали.
– Они – это символ всего дурного, что было в старом правительстве! – продолжал распаляться Истмэн. – Крича о том, что их цель – освобождение народа, они стоят за основной массой преступлений в столице! Они постоянно саботируют наши попытки восстановления экономики. Уже три вывески национального парка сломали!
– Я видел это, но счел проявлением самого элементарного вандализма, – заметил Шутт. – Но меры я, безусловно, приму.
– Примете меры? – побагровел Истмэн. – Наилучшими мерами, которые вы могли бы принять, было бы полное и окончательное истребление мятежников!
– Мистер Истмэн, порученное мне задание состоит в другом, – возразил Шутт. – Согласно полученному мной приказу, мне запрещено осуществлять боевые операции на вашей планете. Если мятежники нападут на столицу или предпримут еще какую-то вооруженную акцию, мы, естественно, дадим им отпор. С другой стороны, если же таковую акцию в отношении мятежников предпримете вы, мы будем обязаны дать отпор вам. Положа руку на сердце, должен признаться, что мне не хотелось бы ни того, ни другого. Гораздо больше по душе мне было бы вложить мои деньги в вашу экономику. Потому я и пришел поговорить с вами.
Бренди повернулась к столу, что стоял позади. нее. Стол был накрыт брезентом. Бренди отогнула брезент с краю и взяла один из предметов, сложенных под ним, после чего развернулась к новобранцам и сказала:
– ПЛ-1 производства компании «Шутт-Пруф». Согласно заводским спецификациям, это первое реальное достижение в области производства оружия профилактического характера за последние десятилетия. Я вам больше того скажу – это первое оружие профилактического характера. Иначе говоря – оружие, которым нельзя убить, – которое чего-то стоит. Я хочу сказать, что это единственное оружие, с помощью которого вы сможете остановить того, кто вознамерился вас убить, но при этом не убить его.
На самом деле, это было не совсем так. Если бы вы выстрелили из парализатора в того, кто вел скоростное транспортное средство, в того, кто плыл или, допустим, шел по канату, то этот бедолага, можно считать, был бы обречен на смерть. Ну, и конечно, тот, кто струсил бы и со страху промахнулся бы по противнику, целящемуся по нему с близкого расстояния, также вряд ли спас бы себе жизнь. Тем не менее, парализатор был незаменим в том случае, когда ты оказывался в самой гуще потасовки, где трудно было понять, где враг, а где друг.
Бренди подняла парализатор и продемонстрировала его новобранцам.
– Через пару минут каждый из вас получит такое оружие. Но сначала я должна познакомить вас с его устройством. Затем каждый из вас должен будет перечислить мне части, из которых состоит парализатор. Начнем. Итак, вот прицел. Некоторые из вас, вероятно, стреляли из винтовки, и знают, что прицеливание из нее требует большой точности и связано с большими ограничениями. Здесь же, как вы видите, диапазон прицела достаточно широк. Это связано с тем, что парализующий луч поражает все тело целиком. Вы можете выстрелить своей жертве в ступню и добиться при этом желаемого эффекта. Обратите внимание на регулировку луча, которая осуществляется с помощью регулятора…
Бренди продолжала объяснения в том же духе и пустилась в зануднейшее перечисление деталей парализатора. На самом деле, гораздо более в ее духе было бы не давать новобранцам дремать во время занятия. Но сегодня…
В какой-то миг в комнату пулей влетела фигура в черной маске. В руке неизвестного был зажат вибронож. Злодей устремился к новобранцам, избрал в качестве жертвы девушку по прозвищу Каменюка (Бренди, правда, подозревала, что у новобранцев мужского пола имеется для нее более нежное прозвище), забежал ей за спину, обхватил одной рукой за шею и принялся устрашающе водить виброножом у нее перед самым лицом.
– Ни с места, – хрипло выдохнул злодей.
Новобранцы хором ахнули и в большинстве своем отступили. Гамбольты с места не сдвинулись и приняли такие позы, что могли, при условии допущения злоумышленником промашки, и прыгнуть на него.
– Только пусть кто-нибудь шевельнется – я ее в крови умою, – предупредил тип в маске и развернулся так, чтобы заложница прикрывала его от Бренди. – Пушку твою я не боюсь,
– Вот и славно, – кивнула Бренди и нажала на спусковой крючок.
Луч парализатора зацепил не только бандита, но и Каменюку. Они оба обмякли и тихо, плавно опустились на пол. Вибронож, звякнув, упал рядом.
В одно мгновение рядом со злодеем оказался один из гамбольтов. Новобранец по прозвищу Убивец проворно подобрал вибронож.
– Эй, да он без батарейки! – изумился Убивец и сдернул маску с лица злоумышленника. – Вроде, знакомая морда, – обескураженно проговорил он. Рядом сгрудилось еще несколько новобранцев. Все они не скрывали удивления.
– Да, он и должен быть вам знаком, – сказала Бренди. – Он из нашей роты. Его зовут Шестеренка, он механик. Он согласился сыграть роль злоумышленника для того, чтобы я могла показать вам парализатор в действии. Так что отпусти его, Руб. Никому он ничего плохого не сделает.
Руб отпустил Шестеренку и встал. Остальные подошли поближе. Шестеренка и Каменюка неподвижно лежали на полу, но при этом спокойно дышали, и никаких повреждений ни у него, ни у нее не отмечалось.
– Я хотела, чтобы вы все убедились в том, что этим оружием можно воспользоваться в экстренной ситуации, когда рядом с тем, в кого вы целите, могут находиться ни в чем не повинные люди. При пользовании обычным оружием вы бы в такой ситуации от стрельбы воздержались, но были бы вынуждены открыть огонь, если бы террорист повел себя более агрессивно. В итоге вы могли бы ранить кого-то из мирного населения. Но Шестеренка уже как-то раз был задет лучом парализатора, и вызвался помочь мне в демонстрации этого оружия в действии.
– Все правильно, – подтвердил Шестеренка, пришедший в себя вполне достаточно для того, чтобы поднять голову и шевелить губами. – С помощью такой вот штуковины летный лейтенант Квел мне жизнь спас. Так что я, можно сказать, большой фэн этого оружия, и сам вызвался помочь старшему сержанту показать, как оно работает. Вреда, сами видите, никакого.
– Встать он сумеет только через несколько минут, – добавила Бренди, – так что, когда будете иметь дело с настоящим противником, успеете его разоружить. А окажись кто-то из ваших товарищей на линии огня, риска для них никакого. Каменюка, как ты там?
– В порядке, серж, – немного вяло отозвалась девушка. – Руки и ноги, как ватные, но ничего не болит.
– Оттащите из обоих к стене и усадите, – распорядилась Бренди. – Пусть они приходят в себя, а мы, не тратя времени даром, продолжим занятие. Теперь все вы видели, как действует это оружие, и я позволю всем вам испробовать его.
Теперь по глазам было видно, что новобранцы гораздо сильнее заинтересовались новым оружием. Бренди сочла это необычайным успехом проведенной демонстрации. Особенно же ее порадовало поведение Махатмы. Он был настолько зачарован действием ПЛ-1, что, похоже, напрочь забыл о своем незаданном вопросе.
Дневник, запись No 376
Миротворческая операция – это по сути своей, признание того, что местное правительство не в состоянии справиться с поддержанием мира и порядка своими силами. Так что, не было ничего сверхъестественного в том, что правительство Ландура рассматривало роту «Омега» в качестве неизбежного зла, типа ловцов бродячих собак или смотрителей в заповеднике. Все предложения моего босса относительно подключения его людей к осуществлению каких-нибудь социальных проектов представители власти отвергали под любыми благовидными предлогами. Правительство не скрывало своей точки зрения на то, чем, по его мнению, должна была заниматься на Ландуре рота «Омега». А заниматься, на взгляд правительства, рота должна была исключительно истреблением мятежников и их сторонников.
А вот рядовые жители Ландура, с другой стороны, враждебности к легионерам не проявляли. Выполняя рекомендации капитана, его подчиненные активно общались с аборигенами, тратили деньги в магазинах и ресторанах и всеми силами старались убедить местное население, которое были призваны защищать, в очевидных преимуществах своего пребывания на планете. Эта тактика приносила ожидаемые дивиденды. Вскоре легионеры уже были столь же любимы народом, сколь нелюбимы властями.
– Эй, гляньте-ка, какое чудище с потешным носом! – послышался тоненький детский голосок с противоположной стороны улицы.
Клыканини остановился и присмотрелся к компании ребятишек. В несколько кварталах от гостиницы облик столицы разительно менялся, и сразу становилось ясно, что прежде здесь располагался рабочий район. Полуразвалившееся здание, возле которого сгрудились ребятишки, явно должно было пойти под снос: здесь предполагалось разбить просторный парк.
– Приветы, – поздоровался волтон. – Мои имена – Клыканини. Вы тут жить?
Дети стали боязливо перешептываться. Похоже, они не знали, как им быть теперь, когда они привлекли к себе внимание этого странного существа. В конце концов вперед вышла самая бойкая девчушка.
– Ты солдат, что ли? – смело спросила она.
– Не солдаты, – гордо вскинул голову Клыканини. – Мы Космические Легионы, это намного лучше быть, чем солдаты.
С этими словами он направился через замусоренную улицу к детям, всеми силами стараясь придать себе самый безобидный вид, что было не так-то легко при росте в семь футов и внешности кабана-бородавочника. Но капитан настоятельно рекомендовал легионерам налаживать дружественные отношения с местным населением, и Клыканини решил последовать рекомендациям командира.
– Меня зовут Баки, и я тебя не боюсь, – нахмурив брови, заявила девчушка, отважно глядя на Клыканини снизу вверх.
Писклявый голосок кого-то из ребятишек внес ясность:
– А по-настоящему ее Клаудия звать.
– Заткнись, Абдул, – прошипела Баки-Клаудия, бросила на мальчишку свирепый взгляд через плечо и снова уставилась на Клыканини. Как и остальные ребятишки, одета она была плохонько, в латаное-перелатаное платьице. Похоже было, что она – не робкого десятка. Клыканини решил, что она – лидер этой компании.
– Вы тут жить, Баки, или вы приходить смотреть на меня? – поинтересовался Клыканини и опустился на одно колено, чтобы стать одного роста с девочкой. Он уже давно заметил, что люди меньше боятся его, когда он сравнивается с ними в росте. Бывали, конечно, случаи, когда нужно было выглядеть устрашающе, но сейчас был совсем не такой случай.
– Я на Гастингс-стрит живу, – ответила девочка. – У нас там целый свой дом, вот! – гордо добавила она.
– А у вас конфетка есть, мистер? – спросила еще одна чумазая девчушка, осмелившаяся встать рядом с Баки. У нее были растрепанные соломенные волосенки и пытливые голубые, непропорционально большие глаза.
– Как твои имена? – спросил Клыканини, уйдя от вопроса. Никаких конфет у него с собой не было, но он решил непременно захватить их с собой в следующий раз, когда пойдет этой дорогой. Пока же, по его мнению, достаточно было проявить дружелюбие.
– Это Синтия, – сообщила Баки. – Она моя младшая сестренка, но она хорошая. – Она строго взглянула на Синтию. И правда, какое-то сходство между ними было, но не настолько явное, чтобы оно могло броситься в глаза Клыканини. – Опять ты клянчишь конфеты у чужих людей? Тебе мама строго-настрого запретила!
– А он и не человек вовсе, – заявила Синтия с непоколебимой уверенностью. Другие ребятишки согласно закивали. То, что Клыканини подходил под определение «чужой», у них сомнений не вызывало, а вот относительно его соответствия определению «человек» можно было и поспорить, тем более что тут можно было бы схитрить и взять таки конфетку.
– Клыканини не брать конфеты сегодня, – смущенно проговорил волтон. – Следующий раз, как приходи сюда, обязательно неси конфеты. Но вы спрашивай мама, можно забирай у меня конфеты. Я не хотеть, чтобы ваша мама на меня ругайся.
– И разговаривает он смешно как… – вставил слово мальчик, решивший, что неграмотная речь – еще одно оправдание для того, чтобы взять конфеты у этого странного незнакомца и не получить за это нагоняй от родителей.
– Заткнись, Абдул, – строго приказала ему Баки. – Он чужак. Чужаки все странные и разговаривают смешно.
– Он мне не нравится, – заключил Абдул. – Чужаки тут не должны жить.
Клыканини гадал, дипломатично ли будет указать мальчику на то обстоятельство, что если бы не успехи, достигнутые в области межзвездных перелетов, люди бы на этой планете тоже вряд ли бы появились, и что к любым чужакам следует проявлять терпимость, но тут внимание детей было отвлечено новым действующим лицом.
– Ой, а это еще кто такой? – ахнула Баки и от изумления открыла рот.
Клыканини обернулся в ту сторону, куда смотрела девочка, и увидел зрелище, которое ему было очень хорошо знакомо: из-за угла вылетел на глайдборде – летающей доске – Спартак, один из двоих легионеров-синтианцев, и устремился вперед, паря над улицей,
– Друг Спартак, летай сюда! – позвал его Клыканини.
– Ой, а он твой друг? – восхитился Абдул. – А что это за штука, на которой он летает?
Казалось, его интересует исключительно транспортное средство, используемое синтианцем, а на то, что водитель этого удивительного транспортного средства напоминал гигантского слизня, облаченного в легионерскую форму, мальчик, похоже, внимания не обращал.
– Я летаю на глайдборде, – добродушно отозвался Спартак. Голос его из динамика транслятора слышался в виде приятного баритона, и неведомо каким образом приобретал аристократический акцент, неизменно поражавший тех, кто имел дело со Спартаком впервые. На самом деле этот выговор никак не вязался с общим популистским настроем синтианцев, но детям этого знать было не дано.
– Вот это штука! – восхищенно воскликнула Баки. – А можешь показать, как на ней кататься?
– Пожалуй, я мог бы предложить вам нечто поинтереснее, – ответил Спартак. – Если мой друг Клыканини не откажется мне помочь, я так думаю, капитан позволит нам захватить с собой несколько таких летающих досок, когда мы вознамеримся в следующий раз посетить вас. И тогда вы все сможете научиться тому, как ими управлять.
– Ничего себе! – восторженно вытаращил глаза Абдул. – Ну, мужики, вот это вы даете!
Клыканини по-кабаньи хрюкнул. Похоже было на то, что ему можно было обойтись без лекции о расовой терпимости. Новая игрушка из рук чужака – беспроигрышный способ завоевания детских сердец.
Дневник, запись No 378
Ландур стал не только и не просто приятной, переменой после жизни на космической станции. Вскоре легионеры обнаружили, во время прогулок по городу и его окрестностям, что местные пляжи и северная гористая местность острова столь же хороши наяву, сколь и в рекламных проспектах. Неплохой оказалась и местная кухня, впитавшая сразу несколько терранских традиций. Ротный повар, сержант Искрима, незамедлительно принялся включать в меню легионеров новые блюда, изготовленные по ландурским рецептам, расширяя, тем самым, свой и без того обширный кулинарный репертуар.
Искрима обвел взглядом гостиничную кухню. Сверкающее современное оборудование, аппетитные ароматы – все это говорило о том, что перед ним – кухня ресторана мирового уровня. Мало кому из поваров Легиона выпадала возможность по-настоящему заняться приготовлением еды…
Запахи по большей части были знакомые. Пахло чесноком и лавровым листом, перцем и луком, помидорами. Пахло вареным рисом и бобами, варившимися в больших кастрюлях. Готовилось сразу несколько сортов мяса – жареного, тушеного, на вертеле. Один из мясных запахов показался Искриме незнакомым. Он решил, что скорее всего, это блюдо готовится из мяса какого-то местного животного. Но ведь это было почти неслыханное дело! Люди в крайне редких случаях могли без боязни за свое здоровье решаться пробовать местную живность.
Что ж, он должен был это в самом скором времени выяснить. Ему была назначена встреча с шеф-поваром ресторана, который не очень-то приветствовал превращение его кухни в ротную столовую. Искрима как раз затем и явился к нему, чтобы помочь справиться с этим предубеждением.
Он подошел к плите и приподнял крышку булькающей кастрюли, чтобы взглянуть на содержимое. В кастрюле готовилось острое месиво из аппетитно пахнущего мяса и лука, с добавлением каких-то специй. Искрима пошарил взглядом в поисках ложки, чтобы попробовать незнакомое блюдо, но его негромко окликнули:
– А-а-а, простите, вы, наверное, армейский повар?
– Не армейский, – автоматически отозвался Искрима, постаравшись не обидеть собеседника резкостью возражения. Тот выглядел как классический шеф-повар – белый фартук и колпак. – Я из Космического Легиона. Меня зовут сержант Искрима, я специалист по приготовлению пищи категории «Е-9», и прибыл сюда для ознакомления с оборудованием. Вероятно, вы уже извещены о том, что впредь нам с вами предстоит вместе работать на кухне?
– Да, сержант, – кивнул шеф-повар. – Наверное, это будет очень… интересно.
– «Интересно» – это слабо сказано! – воскликнул Искрима. – Да у меня аппетит разыгрался, стоило мне только войти на кухню! Если легионеры откажутся от вашей стряпни, их непременно надо будет обследовать на наличие признаков жизни. А мне, как я посмотрю, придется освоить в корне новое для меня меню. Как называется это блюдо?
– Нутрия «джамбалайя!» – ответил повар. – Одно из блюд креольской кухни. Еще мы готовим сладкую и кислую нутрию с бобами бинго, и нутрию «пармезан». Все эти блюда в нашем меню на ужин.
– Нутрия? – переспросил Искрима. – Наверняка., это какое-то мясо, но название мне незнакомо. Оно синтезированное?
– Ну, что вы! – всплеснул руками повар. – Вовсе нет! Нутрия – наше самое знаменитое животное, его сюда с Земли привезли могулы. В их времена нутрии считались редкими животными, и каждое из них стоило примерно столько, сколько лошадь или осел. Но нутрии прекрасно прижились в болотистых низинах, и так размножились, что за их истребление опасаться не приходится. Нутрий так много, что теперь они стали для нас главным источником животного белка.
– Земное животное… – задумчиво проговорил Искрима. – Что ж, это просто замечательно. Там, где в изобилии имеется натуральное мясо, я готов отказаться от синтезированного белка. Но что же это за животное?
– Я бы назвал его дичью, сержант. У мяса особенный привкус, оно хорошо в жареном виде и под пряным соусом. Универсальное, как курятина и говядина, но намного дешевле. «Джамбалайя» будет готова окончательно только тогда, когда я добавлю риса к овощам и мясу. Но можно и сейчас попробовать, и тогда вы поймете, каково это блюдо на вкус хотя бы приблизительно.
Искрима зачерпнул из кастрюли ложкой немного аппетитно пахнущего блюда и попробовал.
– Превосходно! – похвалил он качество блюда. – Вы совершенно правы, мясо действительно универсальное. А если оно действительно дешевле курятины, наши солдаты с огромным удовольствием будут питаться вашими нутриями.
Повар улыбнулся.
– Вы уж мне поверьте, сержант: как только вы привыкнете к нутрии, вы будете использовать ее во всех своих рецептах.
– Будущее – это хорошо, но настоящее – еще лучше, – усмехнулся Искрима. – Расскажите мне, пожалуйста, что еще вы готовите сегодня?
Уже через несколько минут повара взахлеб обсуждали преимущества разных специй и разговаривали о местных источниках натуральных продуктов. Младшие повара с нескрываемым восхищением слушали эту беседу двух светил кулинарии. Похоже, готовящимся сегодня блюдам было суждено стать еще вкуснее.
Дневник, запись No 381
Прямо напротив ландурского отеля «Плаза» располагался огромный пустырь. Он был огорожен и охранялся. Когда мой босс поинтересовался тем, каково назначение этого пустыря, ему ответили, что пустырю предстоит стать частью ландурского парка, и что этот грандиозный проект финансируется правительством как один из пунктов возрождения национальной экономики.
– Капитан, позвольте уведомить вас о том, что мы не предлагаем иностранным инвесторам вкладывать средства в наши экономические проекты, – объявил Борис Истмэн таким тоном, что было ясно: для него это предложение оскорбительно. По размерам и декору его кабинета можно было заключить, что он не вправе что-либо менять в решении данного вопроса, даже если бы он этого пожелал. Но он оказался единственным чиновником, согласившимся принять капитана, командира бригады миротворцев, и потому Шутт вознамерился выжать из этой беседы максимум выгоды для себя.
– Мистер Истмэн, я не собираюсь читать вам лекции по экономике, – сказал Шутт, не скрывая раздражения. Он добрался до центра города, где располагалась министерство развития – большое здание, выстроенное в неоконструктивистском стиле – и, невзирая на то, что аудиенция ему была назначена на определенный час, вынужден был довольно долго томиться в приемной, а за это время в кабинет Исгмэна и из него вошло и вышло несколько местных жителей. Секретарша на все вопросы Шутта отвечала с плохо скрываемым равнодушием. Но он все выдержал и в конце концов был допущен в кабинет.
– Это очень хорошо, – кивнул Истмэн, – поскольку никак нельзя ожидать, что иностранец вникнет в нашу экономическую ситуацию. Мы прошли долгий исторический путь, и избрали стратегию, основанную на нашем собственном неповторимом опыте.
– Я понимаю, что относительно знания местных традиций я вам уступаю, – проговорил Шутт с большей тактичностью, нежели это бывало ему свойственно в подобных ситуациях. На самом деле, если учесть, сколько глубоко он изучил экономику Ландура, о местных традициях он почти наверняка знал побольше министра. – Но быть может, вы будете настолько любезны и объясните мне, в чем причина вашей нелюбви к иностранным инвестициям. На мой взгляд, привлечение инопланетных ресурсов дало бы вашей экономике тот самый толчок, в котором она так нуждается.
– Это – поверхностное суждение, – презрительно фыркнул Истмэн. Будь вы местным жителем, вы бы знали, что первоначально наша планета являлась шахтерской колонией…
– Да, мне это известно, я прочел вашу историю, – теряя терпение, прервал министра Шутт. – Эта планета была открыта в две тысячи пятьсот двадцать первом году космической эры экспедицией из Нового Балтимора. Входивший в состав экспедиции геолог, Альберто Бельперио, обнаружил на северном континенте образования вулканического происхождения (теперь носящие его имя), в которых отмечалась необычайно высокая концентрация нескольких редких минералов. Вместе с капитаном корабля, Мартином Ланду-ром, они вернулись в Новый Балтимор и взяли кредит на разведку этих залежей полезных ископаемых в размере четыреста семнадцати миллионов. Разработка началась в две тысячи пятьсот двадцать шестом году… – Затем в течение еще нескольких минут капитан цитировал по памяти учебник истории Ландура, приводя одну подробность за другой.
– Хватит, капитан! – воскликнул Истмэн. Он густо покраснел. – Вы убедили меня в том, что знаете нашу историю. – Он отер пот со лба большим носовым платком и продолжал: – В таком случае, вам, вероятно, известно и о том экономическом кризисе, который охватил планету при жизни предыдущего поколения?
– Да. Определенные достижения в горнодобывающей технике позволили наладить извлечение минералов из более бедных руд на других планетах. Могулы неожиданно в одночасье лишились своей монополии.
– Вот-вот, а иностранные акционеры, высосавшие Ландур, как лимон, забрали свои барыши и были таковы, – процедил сквозь зубы Истмэн и стукнул кулаком по столу. – Из случившегося мы извлекли для себя урок, капитан. Ландур никогда больше не станет заложником иностранного капитала. Разбивка ландурского парка будет осуществляться за счет денег, получаемых от наших людей, а не от таких, как вы.
Как ни странно, Шутт сдержался и на оскорбление не ответил.
– Мистер Истмэн, – сказал он, – вы совершаете ошибку. Вы могли бы заметить, что и я, и мои легионеры уже вкладываем немалые деньги в вашу экономику. Если осуществятся ваши планы по налаживанию туризма, вы попадете в еще большую зависимость от иностранных вливаний. Так почему же вы отказываетесь от помощи, которая позволит вам встать на ноги?
Истмэн покачал головой.
– Капитан, мы ценим тот факт, что ваши солдаты тратят деньги на Ландуре и тем самым способствуют развитию местного бизнеса. Но вы, конечно же, отдаете себе отчет в том, что это – капля в море. Ваши солдаты оказали бы нам куда более весомую помощь, если бы вы отправили их на материк, где бы они раз и навсегда расправились с мятежниками.
– Вот как? – удивился Шутт. – А у меня создалось такое впечатление, что все разговоры о мятежниках – шутка, не более того, судя по тому, что о своем житье-бытье на Ландуре мне поведала командир предыдущей бригады миротворцев. Получается, что за все время они и выстрелили всего пару раз – по мне в космопорту, да и то промазали.
– Они – это символ всего дурного, что было в старом правительстве! – продолжал распаляться Истмэн. – Крича о том, что их цель – освобождение народа, они стоят за основной массой преступлений в столице! Они постоянно саботируют наши попытки восстановления экономики. Уже три вывески национального парка сломали!
– Я видел это, но счел проявлением самого элементарного вандализма, – заметил Шутт. – Но меры я, безусловно, приму.
– Примете меры? – побагровел Истмэн. – Наилучшими мерами, которые вы могли бы принять, было бы полное и окончательное истребление мятежников!
– Мистер Истмэн, порученное мне задание состоит в другом, – возразил Шутт. – Согласно полученному мной приказу, мне запрещено осуществлять боевые операции на вашей планете. Если мятежники нападут на столицу или предпримут еще какую-то вооруженную акцию, мы, естественно, дадим им отпор. С другой стороны, если же таковую акцию в отношении мятежников предпримете вы, мы будем обязаны дать отпор вам. Положа руку на сердце, должен признаться, что мне не хотелось бы ни того, ни другого. Гораздо больше по душе мне было бы вложить мои деньги в вашу экономику. Потому я и пришел поговорить с вами.