Страница:
Рита слабо улыбнулась, и в её улыбке мне почудилась грусть.
– Как я понимаю, обо мне речь вообще не идёт.
Я смутился:
– Ну, ты...
– В технике я профан, и нам обоим это известно. Впрочем, у меня и без того хватает обязанностей – я буду заведовать всем бытовым хозяйством, готовить вам еду, убирать в жилых помещениях, лечить вас, если понадобится... Да, кстати, Стас. Я хотела бы ещё раз осмотреть мистера Рамана и убедиться, что с ним всё в порядке. Да, конечно, он предатель и негодяй, но всё же он человек, а я – врач и давала клятву Гиппократа.
Слава Богу, она заговорила об этом, когда я уже расправился с ростбифом и пил сок. Напоминание про Ахмада наверняка отбило бы у меня всякий аппетит.
Мигом помрачнев, я поставил стакан на стол, повернулся в кресле к пульту и приказал компьютеру вывести на экран изображение из пассажирской каюты номер шесть.
Ахмад как раз лежал на койке, уставившись взглядом в потолок. Со времени его допроса прошло уже без малого двое суток, и за это время он, похоже, успел оклематься – то ли благодаря своему крепкому организму, то ли стараниями Риты. Во всяком случае, сейчас он выглядел вполне здоровым, разве что мрачным и угрюмым. Это, впрочем, неудивительно – ведь он прекрасно понимал, что ждёт его впереди.
– Когда ты осматривала его в последний раз? – спросил я.
– Часов девять назад, перед тем как лечь спать. Меня сопровождал Арчибальд. Сама я не рискую к нему входить, хотя и знаю, что компьютер его парализует, если он попытается напасть на меня. Но всё равно мне страшно.
– Мне тоже, – невольно вырвалось у меня. И раз я уже это сказал, то решил объяснить: – Я боюсь не нападения, а разговора. Мне... мне это очень тяжело. Ты понимаешь?
– Да, понимаю, – сочувственно кивнула Рита.
– У него ведь ничего серьёзного? С виду он совершенно здоров.
– Физически да. Но я беспокоюсь за его психическое состояние. Он в глубокой депрессии и, чего доброго, может попытаться покончить с собой.
«Это было бы лучшим выходом, – мрачно подумал я, убирая картинку с экрана. – И для него, и для всех нас...»
А Рите сказал:
– Подожди, пока проснётся твой отец или господин Шанкар, ладно? Тогда и осмотришь Ахмада. А пока просто подсыпь ему в еду транквилизаторов... или антидепрессантов. В общем, того, что считаешь нужным.
– Хорошо. – Рита встала с кресла и принялась перекладывать использованную посуду со столика обратно на тележку. – Только тебе всё равно придётся встретиться с ним. Рано или поздно состоится суд, а ты, как капитан, должен председательствовать на нём.
– Не обязательно. Я сделаю самоотвод по личным причинам и назначу председателем господина Шанкара. Именно для этого я ввёл его в состав команды. И он сразу понял это.
Рита внимательно посмотрела на меня:
– А ты умываешь руки?
– Да, умываю, – откровенно ответил я. – И не боюсь этого признать. Я всю жизнь мечтал полететь к звёздам, мечтал быть командиром космического корабля, но судить и приговаривать к смерти своего друга... нет, такого в моих мечтах не было. Я к этому просто не готов.
В чёрных глазах девушки мелькнул испуг вперемежку с недоверием.
– К смерти? Разве мистера Рамана приговорят к смерти?
Я тихо вздохнул:
– Ради Бога, Рита, оглянись вокруг! Где мы находимся? На военном корабле. Что сейчас происходит? Идёт война! А какие, по-твоему, законы военного времени?
В совершенно расстроенных чувствах, угнетённая и подавленная, Рита покинула рубку, едва не забыв прихватить с собой тележку.
4
5
– Как я понимаю, обо мне речь вообще не идёт.
Я смутился:
– Ну, ты...
– В технике я профан, и нам обоим это известно. Впрочем, у меня и без того хватает обязанностей – я буду заведовать всем бытовым хозяйством, готовить вам еду, убирать в жилых помещениях, лечить вас, если понадобится... Да, кстати, Стас. Я хотела бы ещё раз осмотреть мистера Рамана и убедиться, что с ним всё в порядке. Да, конечно, он предатель и негодяй, но всё же он человек, а я – врач и давала клятву Гиппократа.
Слава Богу, она заговорила об этом, когда я уже расправился с ростбифом и пил сок. Напоминание про Ахмада наверняка отбило бы у меня всякий аппетит.
Мигом помрачнев, я поставил стакан на стол, повернулся в кресле к пульту и приказал компьютеру вывести на экран изображение из пассажирской каюты номер шесть.
Ахмад как раз лежал на койке, уставившись взглядом в потолок. Со времени его допроса прошло уже без малого двое суток, и за это время он, похоже, успел оклематься – то ли благодаря своему крепкому организму, то ли стараниями Риты. Во всяком случае, сейчас он выглядел вполне здоровым, разве что мрачным и угрюмым. Это, впрочем, неудивительно – ведь он прекрасно понимал, что ждёт его впереди.
– Когда ты осматривала его в последний раз? – спросил я.
– Часов девять назад, перед тем как лечь спать. Меня сопровождал Арчибальд. Сама я не рискую к нему входить, хотя и знаю, что компьютер его парализует, если он попытается напасть на меня. Но всё равно мне страшно.
– Мне тоже, – невольно вырвалось у меня. И раз я уже это сказал, то решил объяснить: – Я боюсь не нападения, а разговора. Мне... мне это очень тяжело. Ты понимаешь?
– Да, понимаю, – сочувственно кивнула Рита.
– У него ведь ничего серьёзного? С виду он совершенно здоров.
– Физически да. Но я беспокоюсь за его психическое состояние. Он в глубокой депрессии и, чего доброго, может попытаться покончить с собой.
«Это было бы лучшим выходом, – мрачно подумал я, убирая картинку с экрана. – И для него, и для всех нас...»
А Рите сказал:
– Подожди, пока проснётся твой отец или господин Шанкар, ладно? Тогда и осмотришь Ахмада. А пока просто подсыпь ему в еду транквилизаторов... или антидепрессантов. В общем, того, что считаешь нужным.
– Хорошо. – Рита встала с кресла и принялась перекладывать использованную посуду со столика обратно на тележку. – Только тебе всё равно придётся встретиться с ним. Рано или поздно состоится суд, а ты, как капитан, должен председательствовать на нём.
– Не обязательно. Я сделаю самоотвод по личным причинам и назначу председателем господина Шанкара. Именно для этого я ввёл его в состав команды. И он сразу понял это.
Рита внимательно посмотрела на меня:
– А ты умываешь руки?
– Да, умываю, – откровенно ответил я. – И не боюсь этого признать. Я всю жизнь мечтал полететь к звёздам, мечтал быть командиром космического корабля, но судить и приговаривать к смерти своего друга... нет, такого в моих мечтах не было. Я к этому просто не готов.
В чёрных глазах девушки мелькнул испуг вперемежку с недоверием.
– К смерти? Разве мистера Рамана приговорят к смерти?
Я тихо вздохнул:
– Ради Бога, Рита, оглянись вокруг! Где мы находимся? На военном корабле. Что сейчас происходит? Идёт война! А какие, по-твоему, законы военного времени?
В совершенно расстроенных чувствах, угнетённая и подавленная, Рита покинула рубку, едва не забыв прихватить с собой тележку.
4
После ухода Риты в последующие два с половиной часа меня никто не беспокоил. Воспользовавшись своей командирской прерогативой, я осмотрел через контрольный монитор каюты, которые занимали Ортега, Шанкар и Агаттияр. Все трое спали, а последний к тому же громко храпел. Между делом я отметил, что Арчибальд повесил свой мундир на стене в ногах койки – небось для того, чтобы полюбоваться им перед сном. Судя по всему, он был такой же одержимый космическими полётами, как и я; правда, в его одержимости присутствовала изрядная доля милитаризма, что лично мне было несвойственно.
После некоторых колебаний я заглянул и к Рашели. Она тоже спала – на бочку, подложив руку под голову, одетая в ту самую цветастую пижаму, которую я видел, когда вместе с Ритой впервые вошёл в капитанскую каюту. Скомканное одеяло лежало у её ног, частично прикрывая лишь босые ступни.
Я мысленно поцеловал девочку в лоб и отключил монитор, думая о том, какая огромная ответственность волею судьбы взвалилась на мои плечи. Нет, я имел в виду не командование кораблём – тут я не сомневался, что справлюсь. А вот сумею ли я заменить Рашели погибшего отца – это ещё вопрос вопросов. Но желание у меня было, притом очень большое. Я всегда мечтал о дочери, именно о дочери, а не о сыне (впрочем, и от сына не отказался бы), однако моя бывшая жена и слышать не хотела о ребёнке. Целиком поглощённая карьерой, она год за годом твердила, что нам слишком рано заводить детей; а когда это «слишком рано» уже перевалило за тридцать, я не выдержал и подал на развод.
С тех пор прошло почти пять лет, но я так и не обзавёлся ни новой женой, ни желанной дочерью. А теперь, похоже, моя мечта осуществилась. Даже две мечты сразу – я вырвался к звёздам и обрёл дочь. И если насчёт звёзд я был спокоен и знал, что они уже нигде от меня не денутся, то по поводу Рашели я испытывал сильные опасения – окажусь ли я достойным её, или же она в конце концов разочаруется во мне...
Я вызвал из базы данных личные дела всех бывших членов экипажа «Зари Свободы» и убедился, что Рита как в воду глядела. В файлах командира корабля, капитана первого ранга Жофрея Леблана, присутствовал снимок человека, совершенно не похожего на мужчину с семейной фотографии и, соответственно, не похожего на меня. Когда я спросил у бортового компьютера, менял ли кто-то файлы из личного дела капитана, тот уверенно ответил, что нет, а на мою просьбу прокрутить видеозаписи начала полёта, когда предыдущий экипаж был ещё жив, компьютер заявил, что не может этого сделать, так как все эти записи защищены неизвестным ему паролем. О том, кто эти пароли поставил и когда это было сделано, он не имел ни малейшего представления.
Конечно, я мог пойти в корабельный морг и осмотреть все тела в холодильных камерах, но эта перспектива меня совсем не прельщала. Я совсем не горел желанием увидеть людей, побывавших под прессом тридцатикратной силы тяжести, а особенно, если один из них был так похож на меня. Это было бы всё равно, что смотреть на себя мёртвого.
«Ну почему, милая? – думал я. – Почему ты не хочешь, чтобы я знал о своём сходстве с твоим отцом? Ведь рано или поздно я всё равно об этом узнал бы... Или для тебя важно, чтобы я узнал как можно позднее? Зачем?..»
После долгих, но бесплодных раздумий я наконец выбросил эти мысли из головы и занялся тем, чем давно должен был заняться. А именно – затребовал у компьютера материалы об Иных. Сейчас я находился в реальном, а не в виртуальном космосе, в Галактике, которая принадлежала не людям, но чужакам. И мне, как командиру настоящего, а не воображаемого космического корабля, следовало подробнее узнать о существах, которые загнали человечество в резервации и приговорили его к медленному умиранию. Я больше не имел права закрывать глаза на действительность.
Почти сразу компьютер выдал длинный-предлинный список монографий, статей, документальных и учебных фильмов, а также художественных произведений на заданную тему. Выругавшись, я изменил формулировку своего запроса, чётче очертив нужную мне тематику, а в качестве дополнительного (но необязательного) параметра указал английский язык оригинала. На последнее я не очень-то рассчитывал и уже смирился с тем, что опять придётся довольствоваться компьютерным переводом, но, к моему удовлетворению, в базе данных нашлось несколько объёмистых монографий на английском, в том числе «История контактов с внеземными цивилизациями», которую я в итоге и выбрал.
На поверку это оказалось именно то, что мне нужно. «История контактов» содержала много подробного фактического материала, достаточно «разжёванного» для неспециалиста, но без всяких сантиментов и лишней «воды». Монография читалась легко, с неослабевающим интересом, и я уже добрался до начала XXVIII века, когда в рубку вошёл Шанкар.
Мы пожелали друг другу доброго утра, затем старик посмотрел на испещрённый текстом экран и одобрительно кивнул:
– Правильно, капитан, теперь вам просто необходимо заполнить эти пробелы в вашем мировоззрении. Кстати, вы сделали отличный выбор – я и сам собирался рекомендовать вам «Историю контактов». Это настольная книга каждого руководителя подполья. Она была написана задолго до начала войны, поэтому не содержит никаких пропагандистских клише и изображает Иных более или менее объективно.
Шанкар уселся в кресло оператора артиллерийских систем и устремил взгляд вперёд, сквозь прозрачную стену, на полыхающее гиперпространство снаружи корабля. Впрочем, строго говоря, это не было гиперпространством как таковым. Все эти непрерывные многоцветные всполохи рождались на границе состыковки окружающего нас семимерного континуума с четырёхмерным пространственно-временным мирком нашего корабля. Самого гиперпространства мы видеть не могли – наши органы зрения просто не были приспособлены для его восприятия.
– В общем-то, да, объективно, – согласился я с Шанкаром. – Но порой даже чересчур. Временами меня коробит от того, с какой симпатией авторы пишут о некоторых расах. В особенности – об альвах.
По сморщенному лицу моего собеседника скользнуло слабое подобие улыбки:
– О, альвы! Когда-то наши предки были просто влюблены в них. Они не так похожи на нас, как нереи-пятидесятники или дварки, но всё равно люди считали их очаровательными. Маленькие лохматые существа, словно сошедшие со страниц древних сказок... Отсюда, между прочим, и возникло их название, позаимствованное из средневековой скандинавской мифологии, а также из «фэнтези» – своеобразного фольклора постиндустриального общества. Хотя есть более банальная гипотеза, что «альв» – это просто искажённое произношение греческой буквы «альфа», ведь их родная планета обращается вокруг звезды Бетельгейзе – Альфы Ориона. К тому же «альфа» – первая буква алфавита, а альвы были первой внеземной расой, с которой мы вступили в контакт. Лично я думаю, что здесь свою роль сыграли все три названных обстоятельства.
– Вы так спокойно говорите об этом, – с некоторым удивлением произнёс я. – Зная, как вы ненавидите Иных, я думал... ну...
– Что я буду рвать и метать со злости, – помог мне Шанкар. – Беситься, зубами скрежетать при малейшем упоминании о чужаках. Да, я ненавижу их всех, в том числе и альвов. Попадись мне в руки это маленькое лохматое существо, я без колебаний свернул бы ему шею. Но ни ненависть, ни злость, ни жажда мести не должны нас заслеплять и лишать рассудка. Слепой, безрассудный боец – это боец-смертник, это просто пушечное мясо. Таких горячих голов хватает среди рядовых членов Сопротивления, но в руководство мы их не допускаем. Настоящий лидер, от которого зависит не только его собственная жизнь, но и жизнь тех людей, что доверились ему, не вправе позволить себе подобной слабости.
Некоторое время мы молчали. Я пытался сосредоточиться на «Истории контактов», но в присутствии Шанкара не мог. Слишком уж много вопросов хотелось мне задать патриарху Сопротивления. И среди них был один, который так и вертелся у меня на языке...
В конце концов я не выдержал:
– Господин Шанкар...
Он снова повернулся ко мне:
– Да, капитан?
– Возможно, я ошибаюсь, – начал я неуверенно. – Может, мне просто кажется, но... Словом, у меня создалось такое впечатление, что вы считаете нашу миссию выполненной, а Махаваршу – уже освобождённой. Не слишком ли рано вы торжествуете? Ведь мы ещё не добрались до Терры-Галлии – а дорога вполне может оказаться неблизкой, особенно если нас занесёт куда-нибудь к чёрту на кулички. По-моему, оккупация нашей планеты началась преждевременно. Галлийские войска могут опоздать с подмогой, и тогда все жертвы окажутся напрасными. Но вы, между тем, ничуть не озабочены этим. Как только мы прорвались в дром-зону и вошли в канал, вы полностью успокоились и теперь ведёте себя как победитель. А поскольку вас никак нельзя обвинить в глупости или легкомыслии, то остаётся лишь одно объяснение: вам что-то известно. Что-то такое, чего не знаю я и что позволяет вам уверенно смотреть в будущее.
Шанкар с минуту молчал, проницательно глядя на меня.
– А знаете, я недооценил вашей сообразительности. Или, скорее, вашего тактического чутья, способности быстро и безошибочно оценивать ситуацию. Я более чем уверен, что если бы вы присутствовали при том нашем ночном разговоре с Рашелью, то сразу бы всё поняли.
– Что именно?
– Вскоре бы вы и сами обо всём догадались. Вам только стоит немного покопаться в бортовых записях и собраться с мыслями. Однако я дам вам небольшую подсказку. Даже не подсказку, а просто акцентирую ваше внимание на некоторых обстоятельствах. Итак, Терра-Галлия отправляет на Махаваршу разведывательный корабль, чтобы установить контакт с нашим подпольем. Во время предыдущих рейсов к нашей планете они вычислили троих человек, которые, предположительно, связаны с Сопротивлением; в их числе и профессор Агаттияр. Однако же, для установления контакта было направлено не трое разведчиков, а целый диверсионно-разведывательный отряд. Подчёркиваю: не просто разведывательный, а диверсионно-разведывательный! И проникнуть на планету они собирались не на крохотном «стеллсе», что с точки зрения секретности было бы более разумно, а на межпланетном челноке, оснащённом, помимо прочего вооружения, четырьмя позитронными ракетами. Да, он обладал противорадарной защитой и с большой вероятностью мог приземлиться незамеченным. Но сами подумайте: если бы речь шла только об установлении контакта с подпольем, не лучше ли было воспользоваться шлюпкой поменьше и отправить на планету три – ну, максимум, четыре – человека? Не собирались же разведчики идти к каждому из предполагаемых участников Сопротивления целой толпой.
Несколько секунд я размышлял на полученной информацией. Вернее, не над самой информацией – всё это я знал и раньше, – а над расставленными Шанкаром акцентами.
– Ох, чёрт!.. – пробормотал я.
– В том-то и дело, капитан. Это была не просто разведывательная миссия, и её цель заключалась не только в установлении контакта с подпольем. «Заря Свободы» была предвестником не готовящегося, а уже подготовленного вторжения в нашу систему, и главное задание разведгруппы состояло в том, чтобы в контакте с подпольем или без оного спровоцировать массовые волнения на Махаварше. По словам Рашели, в каждом из семи человеческих миров, куда попадали сведения о Терре-Галлии, начинались подобные волнения, и в пяти случаях Иным приходилось вводить на планеты войска. А чтобы оккупация Махаварши началась наверняка, чтобы гарантированно отвлечь врага от охраны дром-зоны, на борту крейсера находилась диверсионно-разведывательная группа. С этой целью челнок и был оснащён позитронными ракетами – если чужаки, паче чаяния, станут колебаться, атака на орбитальные станции (не важно, успешная или безуспешная) подтолкнёт их к решительным действиям.
– Теперь понимаю, – кивнул я. – Значит, «Заря Свободы» летела от соседней звезды не для того, чтобы её миссия вообще осталась незамеченной, а лишь для того, чтобы незаметно и беспрепятственно отправить на Махаваршу десант?
– Совершенно верно. Я полагаю, план был таков: после успешного приземления (то есть, приводнения) челнока, крейсер должен был подлететь к планете, по радиосвязи внедрить в глобальную инфосеть тот пропагандистский ролик о Терре-Галлии, затем прорваться в дром-зону и ускользнуть из системы. Такой манёвр убедил бы чужаков, что они просто проворонили появление разведчика, и отвлёк бы их от догадок, что он совершил пусть и короткое, но межзвёздное путешествие.
– И потому вы настаивали на нашем прорыве в дром-зону?
– Как раз поэтому, – подтвердил Шанкар. – Чтобы чужаки считали это обычным разведывательным рейсом с Терры-Галлии и ни в коем случае не заподозрили чего-то более серьёзного. Иначе они послали бы за подмогой, а это здорово усложнило бы ситуацию.
– Они и так послали за подмогой, – заметил я. – Раз они решили оккупировать планету, то им понадобится подкрепление.
– Да, безусловно. Но подкрепление подкреплению рознь. Для установления оккупационного режима Иным понадобятся в основном наземные и воздушные войска, которые в космосе совершенно бесполезны. К тому же теперь, когда мы ускользнули от них, они сосредоточат основное внимание на планете и отзовут из дром-зоны часть своих патрулей, чтобы прикрывать высадку десанта. А это позволит флоту Терры-Галлии прорваться в наше локальное пространство с минимальными потерями.
– Значит, вы думаете, что вторжение начнётся в ближайшие дни?
– Я в этом уверен. Когда мы с императором поразмыслили над рассказом Рашели, то пришли к выводу, что самый подходящий момент – это с седьмого по десятый день с момента предполагаемой высадки разведгруппы. Конечно, у команды «Зари Свободы» был запас в несколько дней, на случай непредвиденной задержки в пути, но Рашель уже исчерпала их, когда больше недели провела в астероидном поясе, не решаясь оправиться на Махаваршу. Так что атаки галлийского флота следует ожидать со дня на день.
– А сама Рашель об этом догадывается?
– Нет. Она умная девочка, очень умная, но всё-таки ещё ребёнок. А вот Свами Агаттияр меня разочаровал. – Шанкар удручённо покачал головой. – Он слышал то же, что и мы с императором, однако не сумел сосчитать дважды два и до сих пор не сообразил, что вторжение вот-вот начнётся. Он слишком потрясён всем случившимся, чтобы рассуждать трезво и логично. Но я всё же надеюсь, что скоро он соберётся с мыслями и станет таким же проницательным, каким был всегда.
– А как же насчёт условного сигнала? – вдруг спохватился я.
– Какого ещё сигнала?
– Ну, к началу атаки. Если рассуждать логически, то «Заря Свободы», выполнив задание, должна была прилететь в какое-то заранее оговорённое место и сообщить, что всё сделано. Или вы думаете иначе?
– Я думаю, что план такой был, но он не являлся обязательным. Как вы сами могли убедиться, при прорыве через охраняемую дром-зону не приходится выбирать путь к бегству – бежишь туда, куда можешь. И разработчики плана вторжения, несомненно, учли возможность того, что крейсер занесёт, как вы сами выразились, к чёрту на кулички. Хотя, конечно, было бы неплохо как можно быстрее добраться до Терры-Галлии и сообщить их правительству, что Махаварша уже готова к освобождению.
После некоторых колебаний я заглянул и к Рашели. Она тоже спала – на бочку, подложив руку под голову, одетая в ту самую цветастую пижаму, которую я видел, когда вместе с Ритой впервые вошёл в капитанскую каюту. Скомканное одеяло лежало у её ног, частично прикрывая лишь босые ступни.
Я мысленно поцеловал девочку в лоб и отключил монитор, думая о том, какая огромная ответственность волею судьбы взвалилась на мои плечи. Нет, я имел в виду не командование кораблём – тут я не сомневался, что справлюсь. А вот сумею ли я заменить Рашели погибшего отца – это ещё вопрос вопросов. Но желание у меня было, притом очень большое. Я всегда мечтал о дочери, именно о дочери, а не о сыне (впрочем, и от сына не отказался бы), однако моя бывшая жена и слышать не хотела о ребёнке. Целиком поглощённая карьерой, она год за годом твердила, что нам слишком рано заводить детей; а когда это «слишком рано» уже перевалило за тридцать, я не выдержал и подал на развод.
С тех пор прошло почти пять лет, но я так и не обзавёлся ни новой женой, ни желанной дочерью. А теперь, похоже, моя мечта осуществилась. Даже две мечты сразу – я вырвался к звёздам и обрёл дочь. И если насчёт звёзд я был спокоен и знал, что они уже нигде от меня не денутся, то по поводу Рашели я испытывал сильные опасения – окажусь ли я достойным её, или же она в конце концов разочаруется во мне...
Я вызвал из базы данных личные дела всех бывших членов экипажа «Зари Свободы» и убедился, что Рита как в воду глядела. В файлах командира корабля, капитана первого ранга Жофрея Леблана, присутствовал снимок человека, совершенно не похожего на мужчину с семейной фотографии и, соответственно, не похожего на меня. Когда я спросил у бортового компьютера, менял ли кто-то файлы из личного дела капитана, тот уверенно ответил, что нет, а на мою просьбу прокрутить видеозаписи начала полёта, когда предыдущий экипаж был ещё жив, компьютер заявил, что не может этого сделать, так как все эти записи защищены неизвестным ему паролем. О том, кто эти пароли поставил и когда это было сделано, он не имел ни малейшего представления.
Конечно, я мог пойти в корабельный морг и осмотреть все тела в холодильных камерах, но эта перспектива меня совсем не прельщала. Я совсем не горел желанием увидеть людей, побывавших под прессом тридцатикратной силы тяжести, а особенно, если один из них был так похож на меня. Это было бы всё равно, что смотреть на себя мёртвого.
«Ну почему, милая? – думал я. – Почему ты не хочешь, чтобы я знал о своём сходстве с твоим отцом? Ведь рано или поздно я всё равно об этом узнал бы... Или для тебя важно, чтобы я узнал как можно позднее? Зачем?..»
После долгих, но бесплодных раздумий я наконец выбросил эти мысли из головы и занялся тем, чем давно должен был заняться. А именно – затребовал у компьютера материалы об Иных. Сейчас я находился в реальном, а не в виртуальном космосе, в Галактике, которая принадлежала не людям, но чужакам. И мне, как командиру настоящего, а не воображаемого космического корабля, следовало подробнее узнать о существах, которые загнали человечество в резервации и приговорили его к медленному умиранию. Я больше не имел права закрывать глаза на действительность.
Почти сразу компьютер выдал длинный-предлинный список монографий, статей, документальных и учебных фильмов, а также художественных произведений на заданную тему. Выругавшись, я изменил формулировку своего запроса, чётче очертив нужную мне тематику, а в качестве дополнительного (но необязательного) параметра указал английский язык оригинала. На последнее я не очень-то рассчитывал и уже смирился с тем, что опять придётся довольствоваться компьютерным переводом, но, к моему удовлетворению, в базе данных нашлось несколько объёмистых монографий на английском, в том числе «История контактов с внеземными цивилизациями», которую я в итоге и выбрал.
На поверку это оказалось именно то, что мне нужно. «История контактов» содержала много подробного фактического материала, достаточно «разжёванного» для неспециалиста, но без всяких сантиментов и лишней «воды». Монография читалась легко, с неослабевающим интересом, и я уже добрался до начала XXVIII века, когда в рубку вошёл Шанкар.
Мы пожелали друг другу доброго утра, затем старик посмотрел на испещрённый текстом экран и одобрительно кивнул:
– Правильно, капитан, теперь вам просто необходимо заполнить эти пробелы в вашем мировоззрении. Кстати, вы сделали отличный выбор – я и сам собирался рекомендовать вам «Историю контактов». Это настольная книга каждого руководителя подполья. Она была написана задолго до начала войны, поэтому не содержит никаких пропагандистских клише и изображает Иных более или менее объективно.
Шанкар уселся в кресло оператора артиллерийских систем и устремил взгляд вперёд, сквозь прозрачную стену, на полыхающее гиперпространство снаружи корабля. Впрочем, строго говоря, это не было гиперпространством как таковым. Все эти непрерывные многоцветные всполохи рождались на границе состыковки окружающего нас семимерного континуума с четырёхмерным пространственно-временным мирком нашего корабля. Самого гиперпространства мы видеть не могли – наши органы зрения просто не были приспособлены для его восприятия.
– В общем-то, да, объективно, – согласился я с Шанкаром. – Но порой даже чересчур. Временами меня коробит от того, с какой симпатией авторы пишут о некоторых расах. В особенности – об альвах.
По сморщенному лицу моего собеседника скользнуло слабое подобие улыбки:
– О, альвы! Когда-то наши предки были просто влюблены в них. Они не так похожи на нас, как нереи-пятидесятники или дварки, но всё равно люди считали их очаровательными. Маленькие лохматые существа, словно сошедшие со страниц древних сказок... Отсюда, между прочим, и возникло их название, позаимствованное из средневековой скандинавской мифологии, а также из «фэнтези» – своеобразного фольклора постиндустриального общества. Хотя есть более банальная гипотеза, что «альв» – это просто искажённое произношение греческой буквы «альфа», ведь их родная планета обращается вокруг звезды Бетельгейзе – Альфы Ориона. К тому же «альфа» – первая буква алфавита, а альвы были первой внеземной расой, с которой мы вступили в контакт. Лично я думаю, что здесь свою роль сыграли все три названных обстоятельства.
– Вы так спокойно говорите об этом, – с некоторым удивлением произнёс я. – Зная, как вы ненавидите Иных, я думал... ну...
– Что я буду рвать и метать со злости, – помог мне Шанкар. – Беситься, зубами скрежетать при малейшем упоминании о чужаках. Да, я ненавижу их всех, в том числе и альвов. Попадись мне в руки это маленькое лохматое существо, я без колебаний свернул бы ему шею. Но ни ненависть, ни злость, ни жажда мести не должны нас заслеплять и лишать рассудка. Слепой, безрассудный боец – это боец-смертник, это просто пушечное мясо. Таких горячих голов хватает среди рядовых членов Сопротивления, но в руководство мы их не допускаем. Настоящий лидер, от которого зависит не только его собственная жизнь, но и жизнь тех людей, что доверились ему, не вправе позволить себе подобной слабости.
Некоторое время мы молчали. Я пытался сосредоточиться на «Истории контактов», но в присутствии Шанкара не мог. Слишком уж много вопросов хотелось мне задать патриарху Сопротивления. И среди них был один, который так и вертелся у меня на языке...
В конце концов я не выдержал:
– Господин Шанкар...
Он снова повернулся ко мне:
– Да, капитан?
– Возможно, я ошибаюсь, – начал я неуверенно. – Может, мне просто кажется, но... Словом, у меня создалось такое впечатление, что вы считаете нашу миссию выполненной, а Махаваршу – уже освобождённой. Не слишком ли рано вы торжествуете? Ведь мы ещё не добрались до Терры-Галлии – а дорога вполне может оказаться неблизкой, особенно если нас занесёт куда-нибудь к чёрту на кулички. По-моему, оккупация нашей планеты началась преждевременно. Галлийские войска могут опоздать с подмогой, и тогда все жертвы окажутся напрасными. Но вы, между тем, ничуть не озабочены этим. Как только мы прорвались в дром-зону и вошли в канал, вы полностью успокоились и теперь ведёте себя как победитель. А поскольку вас никак нельзя обвинить в глупости или легкомыслии, то остаётся лишь одно объяснение: вам что-то известно. Что-то такое, чего не знаю я и что позволяет вам уверенно смотреть в будущее.
Шанкар с минуту молчал, проницательно глядя на меня.
– А знаете, я недооценил вашей сообразительности. Или, скорее, вашего тактического чутья, способности быстро и безошибочно оценивать ситуацию. Я более чем уверен, что если бы вы присутствовали при том нашем ночном разговоре с Рашелью, то сразу бы всё поняли.
– Что именно?
– Вскоре бы вы и сами обо всём догадались. Вам только стоит немного покопаться в бортовых записях и собраться с мыслями. Однако я дам вам небольшую подсказку. Даже не подсказку, а просто акцентирую ваше внимание на некоторых обстоятельствах. Итак, Терра-Галлия отправляет на Махаваршу разведывательный корабль, чтобы установить контакт с нашим подпольем. Во время предыдущих рейсов к нашей планете они вычислили троих человек, которые, предположительно, связаны с Сопротивлением; в их числе и профессор Агаттияр. Однако же, для установления контакта было направлено не трое разведчиков, а целый диверсионно-разведывательный отряд. Подчёркиваю: не просто разведывательный, а диверсионно-разведывательный! И проникнуть на планету они собирались не на крохотном «стеллсе», что с точки зрения секретности было бы более разумно, а на межпланетном челноке, оснащённом, помимо прочего вооружения, четырьмя позитронными ракетами. Да, он обладал противорадарной защитой и с большой вероятностью мог приземлиться незамеченным. Но сами подумайте: если бы речь шла только об установлении контакта с подпольем, не лучше ли было воспользоваться шлюпкой поменьше и отправить на планету три – ну, максимум, четыре – человека? Не собирались же разведчики идти к каждому из предполагаемых участников Сопротивления целой толпой.
Несколько секунд я размышлял на полученной информацией. Вернее, не над самой информацией – всё это я знал и раньше, – а над расставленными Шанкаром акцентами.
– Ох, чёрт!.. – пробормотал я.
– В том-то и дело, капитан. Это была не просто разведывательная миссия, и её цель заключалась не только в установлении контакта с подпольем. «Заря Свободы» была предвестником не готовящегося, а уже подготовленного вторжения в нашу систему, и главное задание разведгруппы состояло в том, чтобы в контакте с подпольем или без оного спровоцировать массовые волнения на Махаварше. По словам Рашели, в каждом из семи человеческих миров, куда попадали сведения о Терре-Галлии, начинались подобные волнения, и в пяти случаях Иным приходилось вводить на планеты войска. А чтобы оккупация Махаварши началась наверняка, чтобы гарантированно отвлечь врага от охраны дром-зоны, на борту крейсера находилась диверсионно-разведывательная группа. С этой целью челнок и был оснащён позитронными ракетами – если чужаки, паче чаяния, станут колебаться, атака на орбитальные станции (не важно, успешная или безуспешная) подтолкнёт их к решительным действиям.
– Теперь понимаю, – кивнул я. – Значит, «Заря Свободы» летела от соседней звезды не для того, чтобы её миссия вообще осталась незамеченной, а лишь для того, чтобы незаметно и беспрепятственно отправить на Махаваршу десант?
– Совершенно верно. Я полагаю, план был таков: после успешного приземления (то есть, приводнения) челнока, крейсер должен был подлететь к планете, по радиосвязи внедрить в глобальную инфосеть тот пропагандистский ролик о Терре-Галлии, затем прорваться в дром-зону и ускользнуть из системы. Такой манёвр убедил бы чужаков, что они просто проворонили появление разведчика, и отвлёк бы их от догадок, что он совершил пусть и короткое, но межзвёздное путешествие.
– И потому вы настаивали на нашем прорыве в дром-зону?
– Как раз поэтому, – подтвердил Шанкар. – Чтобы чужаки считали это обычным разведывательным рейсом с Терры-Галлии и ни в коем случае не заподозрили чего-то более серьёзного. Иначе они послали бы за подмогой, а это здорово усложнило бы ситуацию.
– Они и так послали за подмогой, – заметил я. – Раз они решили оккупировать планету, то им понадобится подкрепление.
– Да, безусловно. Но подкрепление подкреплению рознь. Для установления оккупационного режима Иным понадобятся в основном наземные и воздушные войска, которые в космосе совершенно бесполезны. К тому же теперь, когда мы ускользнули от них, они сосредоточат основное внимание на планете и отзовут из дром-зоны часть своих патрулей, чтобы прикрывать высадку десанта. А это позволит флоту Терры-Галлии прорваться в наше локальное пространство с минимальными потерями.
– Значит, вы думаете, что вторжение начнётся в ближайшие дни?
– Я в этом уверен. Когда мы с императором поразмыслили над рассказом Рашели, то пришли к выводу, что самый подходящий момент – это с седьмого по десятый день с момента предполагаемой высадки разведгруппы. Конечно, у команды «Зари Свободы» был запас в несколько дней, на случай непредвиденной задержки в пути, но Рашель уже исчерпала их, когда больше недели провела в астероидном поясе, не решаясь оправиться на Махаваршу. Так что атаки галлийского флота следует ожидать со дня на день.
– А сама Рашель об этом догадывается?
– Нет. Она умная девочка, очень умная, но всё-таки ещё ребёнок. А вот Свами Агаттияр меня разочаровал. – Шанкар удручённо покачал головой. – Он слышал то же, что и мы с императором, однако не сумел сосчитать дважды два и до сих пор не сообразил, что вторжение вот-вот начнётся. Он слишком потрясён всем случившимся, чтобы рассуждать трезво и логично. Но я всё же надеюсь, что скоро он соберётся с мыслями и станет таким же проницательным, каким был всегда.
– А как же насчёт условного сигнала? – вдруг спохватился я.
– Какого ещё сигнала?
– Ну, к началу атаки. Если рассуждать логически, то «Заря Свободы», выполнив задание, должна была прилететь в какое-то заранее оговорённое место и сообщить, что всё сделано. Или вы думаете иначе?
– Я думаю, что план такой был, но он не являлся обязательным. Как вы сами могли убедиться, при прорыве через охраняемую дром-зону не приходится выбирать путь к бегству – бежишь туда, куда можешь. И разработчики плана вторжения, несомненно, учли возможность того, что крейсер занесёт, как вы сами выразились, к чёрту на кулички. Хотя, конечно, было бы неплохо как можно быстрее добраться до Терры-Галлии и сообщить их правительству, что Махаварша уже готова к освобождению.
5
Ещё в самом начале прорыва в дром-зону, когда я отдал приказ привести бортовые системы в режим полной готовности к гиперпереходу второго рода, почти во всех помещениях корабля вспыхнули специальные табло с магическим числом «123573,14» – точным количеством секунд, которые нам предстояло провести в гиперпространстве. Как только мы вошли в канал, цифры на этом табло начали свой обратный бег к нулевой отметке: сотые доли неслись непрерывным потоком, десятые стремительно сменялись, едва различимые глазом, секунды щёлкали в унисон с биением сердца, десятки секунд следовали друг за другом с солидной неторопливостью, а сотни (не говоря уж о тысячах, десятках и сотнях тысяч) ползли со скоростью черепахи, порой вызывая у меня приступы лёгкого раздражения.
Когда на табло появилось число «1000,00», по всему кораблю, как водится, прозвучала сирена, предупреждающая о том, что до выхода из гиперпространства осталось ровно шестнадцать минут и сорок секунд. Впрочем, для нас это предупреждение было излишним. К тому времени все члены экипажа, кроме нёсшего свою вахту в машинном отделении Ортеги, уже собрались в рубке управления, нетерпеливо ожидая окончания первого в нашей жизни межзвёздного путешествия.
За сто секунд до выхода раздался второй звонок. Бортинженер Арчибальд Ортега доложил о полной готовности к запуску ходовых термоядерных двигателей, а оператор-артиллерист Раджив Шанкар – что все корабельные орудия приведены в боевое состояние. На запрос компьютера, посылать ли позывные, я ответил утвердительно – чем чёрт не шутит, а вдруг мы, совершив переход наугад, попадём в локальное пространство Терры-Галлии или в одну из тех систем, где находятся их секретные базы. Хотя, конечно, вероятность такого везения была ничтожно мала. Скорее, мы могли нарваться на одну из дром-зон, контролируемых Иными. Но опять же – с бесконечно малой вероятностью.
Наконец прозвучал третий звонок, и компьютер начал голосовой отсчёт последних десяти секунд. У меня мелькнула было мысль заставить его заткнуться, но я решил не отвлекаться, целиком сосредоточив своё внимание на тактическом дисплее. Если после выхода из канала мы попадём в критическую ситуацию – например, вблизи массивного космического тела, вроде планеты, или в гуще врагов, – придётся немедленно совершать манёвры, чтобы избежать катастрофы. С этой же целью Шанкар напялил на свою голову ментошлем, чтобы при необходимости без всяких проволочек открыть по противнику огонь.
Едва все цифры на табло обнулились, многоцветное полыхание за прозрачной стеной рубки исчезло, и вместо него возникла густая россыпь звёзд на чёрном бархате космического пространства. Их было почти так же много, как в окрестностях Махаварши. Почти – но не совсем.
Тактический дисплей выдал отчёт бортового компьютера, из коего следовало, что никаких массивных космических тел или объектов искусственного происхождения вблизи точки выхода не обнаружено. Немного расслабившись, я перевёл взгляд на обзорные экраны и на одном из них увидел небольшой красный диск звезды, вокруг которой обращалась дром-зона.
Шанкар снял ментошлем (немного рановато, по моему мнению) и рукавом комбинезона вытер вспотевший лоб.
– Всё в порядке, – произнёс он. – Похоже, нас занесло не так уж и далеко. Мы по-прежнему где-то в центральной части Галактики.
– Сомневаюсь, – сказал я. – Здесь что-то не так.
– Что именно?
– При таком количестве ярких звёзд маловато тусклых, далёких, – объяснил я. – Да и вон та большая туманность мне что-то напоминает... Ах, чёрт! Теперь понятно! – И я приказал компьютеру убрать все светящиеся объекты ярче третьей звёздной величины.
Фильтры в прозрачной стене рубки сработали мгновенно, все яркие звёзды исчезли, и теперь уже ничто не мешало нам созерцать восхитительное зрелище – раскинувшуюся перед нами Галактику с четырьмя спиральными, закрученными против часовой стрелки рукавами. Она была повёрнута к нам почти перпендикулярно к своей плоскости, а её угловой размер, как я прикинул на глаз, составлял около девяноста градусов. Следовательно, нас разделяло расстояние порядка 15—20 тысяч парсеков.
Я услышал рядом с собой восхищённый вздох. Это была Рита, для которой не нашлось места за пультами и которая скромно наблюдала за происходящим, сидя на откидном стуле у дальней стены рубки. При виде Галактики, девушка не удержалась, вскочила со своего места и подбежала к центральному пульту. Сейчас она стояла возле моего кресла, крепко вцепившись пальцами в подлокотник, а на её симпатичном смуглом лице был написан восторг вперемежку со страхом – страхом перед таким огромным расстоянием от дома.
Рашель с Агаттияром отреагировали на увиденное более сдержанно – однако и они были поражены. Профессор отчасти разделял и восторг, и страх своей дочери; зато во взгляде Рашели читалось безграничное, ничем не омрачённое восхищение. Она была дочерью свободного, непокорённого мира, она с ранних лет привыкла думать о межзвёздных путешествиях, как о чём-то естественном и доступном для человека, поэтому её совсем не пугала бездна космических расстояний. Она просто наслаждалась увиденным – со всей своей милой детской непосредственностью.
Покрытое густой сеткой морщин лицо Шанкара, как обычно, не выражало никаких эмоций, но глаза его пылали огнём.
– Я всегда мечтал увидеть её... всю Галактику перед собой. Именно такую – ни крупнее и ни мельче. Чтобы мог обхватить её руками... – Старик резко повернулся ко мне. – Браво, капитан! Приветствую ваш выбор канала. Пусть теперь нам придётся сделать ещё один прыжок наугад, но я об этом совсем не жалею. Я увидел Галактику со стороны, и теперь мне остаётся одно – увидеть свободной Махаваршу. А тогда уже можно и умереть...
– Где мы? – спросила Рита, не отрывая завороженного взгляда от обзорной стены.
– По-видимому, в одном из блуждающих шаровых скоплений, – ответил ей Агаттияр. – Они вроде как спутники нашей Галактики и начитывают от нескольких десятков до нескольких сотен тысяч звёзд. Судя по всему, это очень крупное и плотное скопление, а мы попали почти в самый его центр.
Как бы в подтверждение слов профессора, бортовой компьютер, закончив расчёты нашего местонахождения, выдал на тактический дисплей все необходимые сведения. Вопреки моим ожиданиям, это шаровое скопление имело не только свой каталожный номер, но также и собственное название – Скопление Кёллера, по имени капитана исследовательского корабля, который открыл к нему путь, совершая наугад «затяжные прыжки» (так на профессиональном сленге космолётчиков назывались гиперпереходы второго рода). Это произошло ещё семь столетий назад, однако с тех пор Скопление Кёллера, подобно многим другим шаровым скоплениям, так и не было освоено. Людям и другим разумным расам вполне хватало звёзд в самой Галактике и в обоих Магеллановых Облаках, а подобные маленькие островки, отрезанные от всего остального мира, никого особо не прельщали.
Когда на табло появилось число «1000,00», по всему кораблю, как водится, прозвучала сирена, предупреждающая о том, что до выхода из гиперпространства осталось ровно шестнадцать минут и сорок секунд. Впрочем, для нас это предупреждение было излишним. К тому времени все члены экипажа, кроме нёсшего свою вахту в машинном отделении Ортеги, уже собрались в рубке управления, нетерпеливо ожидая окончания первого в нашей жизни межзвёздного путешествия.
За сто секунд до выхода раздался второй звонок. Бортинженер Арчибальд Ортега доложил о полной готовности к запуску ходовых термоядерных двигателей, а оператор-артиллерист Раджив Шанкар – что все корабельные орудия приведены в боевое состояние. На запрос компьютера, посылать ли позывные, я ответил утвердительно – чем чёрт не шутит, а вдруг мы, совершив переход наугад, попадём в локальное пространство Терры-Галлии или в одну из тех систем, где находятся их секретные базы. Хотя, конечно, вероятность такого везения была ничтожно мала. Скорее, мы могли нарваться на одну из дром-зон, контролируемых Иными. Но опять же – с бесконечно малой вероятностью.
Наконец прозвучал третий звонок, и компьютер начал голосовой отсчёт последних десяти секунд. У меня мелькнула было мысль заставить его заткнуться, но я решил не отвлекаться, целиком сосредоточив своё внимание на тактическом дисплее. Если после выхода из канала мы попадём в критическую ситуацию – например, вблизи массивного космического тела, вроде планеты, или в гуще врагов, – придётся немедленно совершать манёвры, чтобы избежать катастрофы. С этой же целью Шанкар напялил на свою голову ментошлем, чтобы при необходимости без всяких проволочек открыть по противнику огонь.
Едва все цифры на табло обнулились, многоцветное полыхание за прозрачной стеной рубки исчезло, и вместо него возникла густая россыпь звёзд на чёрном бархате космического пространства. Их было почти так же много, как в окрестностях Махаварши. Почти – но не совсем.
Тактический дисплей выдал отчёт бортового компьютера, из коего следовало, что никаких массивных космических тел или объектов искусственного происхождения вблизи точки выхода не обнаружено. Немного расслабившись, я перевёл взгляд на обзорные экраны и на одном из них увидел небольшой красный диск звезды, вокруг которой обращалась дром-зона.
Шанкар снял ментошлем (немного рановато, по моему мнению) и рукавом комбинезона вытер вспотевший лоб.
– Всё в порядке, – произнёс он. – Похоже, нас занесло не так уж и далеко. Мы по-прежнему где-то в центральной части Галактики.
– Сомневаюсь, – сказал я. – Здесь что-то не так.
– Что именно?
– При таком количестве ярких звёзд маловато тусклых, далёких, – объяснил я. – Да и вон та большая туманность мне что-то напоминает... Ах, чёрт! Теперь понятно! – И я приказал компьютеру убрать все светящиеся объекты ярче третьей звёздной величины.
Фильтры в прозрачной стене рубки сработали мгновенно, все яркие звёзды исчезли, и теперь уже ничто не мешало нам созерцать восхитительное зрелище – раскинувшуюся перед нами Галактику с четырьмя спиральными, закрученными против часовой стрелки рукавами. Она была повёрнута к нам почти перпендикулярно к своей плоскости, а её угловой размер, как я прикинул на глаз, составлял около девяноста градусов. Следовательно, нас разделяло расстояние порядка 15—20 тысяч парсеков.
Я услышал рядом с собой восхищённый вздох. Это была Рита, для которой не нашлось места за пультами и которая скромно наблюдала за происходящим, сидя на откидном стуле у дальней стены рубки. При виде Галактики, девушка не удержалась, вскочила со своего места и подбежала к центральному пульту. Сейчас она стояла возле моего кресла, крепко вцепившись пальцами в подлокотник, а на её симпатичном смуглом лице был написан восторг вперемежку со страхом – страхом перед таким огромным расстоянием от дома.
Рашель с Агаттияром отреагировали на увиденное более сдержанно – однако и они были поражены. Профессор отчасти разделял и восторг, и страх своей дочери; зато во взгляде Рашели читалось безграничное, ничем не омрачённое восхищение. Она была дочерью свободного, непокорённого мира, она с ранних лет привыкла думать о межзвёздных путешествиях, как о чём-то естественном и доступном для человека, поэтому её совсем не пугала бездна космических расстояний. Она просто наслаждалась увиденным – со всей своей милой детской непосредственностью.
Покрытое густой сеткой морщин лицо Шанкара, как обычно, не выражало никаких эмоций, но глаза его пылали огнём.
– Я всегда мечтал увидеть её... всю Галактику перед собой. Именно такую – ни крупнее и ни мельче. Чтобы мог обхватить её руками... – Старик резко повернулся ко мне. – Браво, капитан! Приветствую ваш выбор канала. Пусть теперь нам придётся сделать ещё один прыжок наугад, но я об этом совсем не жалею. Я увидел Галактику со стороны, и теперь мне остаётся одно – увидеть свободной Махаваршу. А тогда уже можно и умереть...
– Где мы? – спросила Рита, не отрывая завороженного взгляда от обзорной стены.
– По-видимому, в одном из блуждающих шаровых скоплений, – ответил ей Агаттияр. – Они вроде как спутники нашей Галактики и начитывают от нескольких десятков до нескольких сотен тысяч звёзд. Судя по всему, это очень крупное и плотное скопление, а мы попали почти в самый его центр.
Как бы в подтверждение слов профессора, бортовой компьютер, закончив расчёты нашего местонахождения, выдал на тактический дисплей все необходимые сведения. Вопреки моим ожиданиям, это шаровое скопление имело не только свой каталожный номер, но также и собственное название – Скопление Кёллера, по имени капитана исследовательского корабля, который открыл к нему путь, совершая наугад «затяжные прыжки» (так на профессиональном сленге космолётчиков назывались гиперпереходы второго рода). Это произошло ещё семь столетий назад, однако с тех пор Скопление Кёллера, подобно многим другим шаровым скоплениям, так и не было освоено. Людям и другим разумным расам вполне хватало звёзд в самой Галактике и в обоих Магеллановых Облаках, а подобные маленькие островки, отрезанные от всего остального мира, никого особо не прельщали.