Страница:
согласились убить меня и возвести на престол амира Бакыра; я надеюсь, что вы
скоро прибудете; может быть, мне удастся соединиться с вами, отправиться к
амиру Казгану и добиться у него почестей".
Нимало не медля, я выступил с войском и в тот же вечер отправился к
Герату. Амир Хусайн вышел из города, сделав вид, что намерен вступить со
мною в бой, я опасался с его стороны коварства и, положившись на Бога,
приготовился к битве; тогда он пришел ко мне с большим количеством всякого
имущества, и между нами состоялось свидание на коне. Потом мы вместе пошли
на соединение с амиром Казганом, который, узнав о нашем выступлении, выслал
нам навстречу сына своего Абдуллу. Я отправил вперед амира Хусайна к амиру
Казгану, с большими подарками. Амир Казган нежно заключил Хусайна и свои
объятия и сказал ему: "Да будет лицо твое бело" и пригласил Хусайна
остановиться в его шатре. Чрез несколько времени подданные амира Хусайна
возмутились и хотели разграбить его казну. Хусайн не имел достаточно
богатств, чтобы одарить бунтовщиков и таким образом успокоить волнение.
Видя, что нет никакой надежды получить от Хусайна деньги, мятежники задумали
убить его. К счастью, Хусайн своевременно узнал о преступных намерениях
своих подданных и обратился ко мне за помощью. Я принял все меры, чтобы
отвратить опасность и избавить амира Хусайна от смерти.
Однажды мы с амиром Хусайном отправились на охоту. Во время охоты к нам
присоединился амир Казган с 10-ю всадниками из своей ближайшей свиты. Казган
был к нам очень внимателен, он очаровал нас своим обращением, и мы стали
друзьями. Амир Хусайн остановился на берегу реки, но амир Казган просил его
передвинуться на место, называемое Армуган, и здесь отлично его устроил.
Амир Казган остался на этом месте, а мы с амиром Хусайном распростились
с Казганом и отправились дальше без дороги, степью. После продолжительного
движения, мы достигли берегов реки Мургаба. Здесь мы получили неприятные
известия из Герата. Нам сообщали оттуда, что, воспользовавшись нашим
отсутствием, амир Бакыр сумел подчинить себе население Герата и совершенно
забрал в свои руки бразды правления. В виду таких известий, амир Хусайн
обратился ко мне за советом, что Предпринять в таких затруднительных
обстоятельствах. Я высказал, что, по моему мнению, следовало бы решительно
напасть на Герат нам обоим вместе; в случае удачи мы достигнем своей дели; в
случае же неудачи наша храбрость, во всяком случае, заслужит одобрение. Амир
Хусайн согласился последовать моему совету. Я стал гадать; гадание только
укрепило нас в нашемнамерении, наше предприятие обещало быть удачным. Амир
Хусайн, в случае удачи, обещал разделить со мною обладание Хорасаном. Тогда,
с 300 своих храбрых всадников, я направился вместе с ним к Хорассану.
Подойдя к Герату, мы нашли городские ворота отворенными. Это странное
обстоятельство крайне встревожило амира Хусайна: из того, что ворота
оказались отворенными, он вывел заключение, что, должно быть, враг нисколько
нас не боится, если и ворота не считает нужным запереть при приближении
наших войск. Я стал успокаивать амира Хусайна, а потом ударил плетью коня и
поскакал к городу, увлекая за собой войско. Амир Хусайн с войском проскакал
в средину города, а я остался у ворот, чтобы, в случае внезапного нападения
извне, иметь возможность защитить вошедших в город. Между тем Хусайн
отправился к лагерю Бакыра, захватил его в то время, когда тот спал, взял
его в плен и овладел престолом. Меня амир Хусайн через гонца тоже пригласил
войти в город. В это время войска Бакыра, узнав, какая участь постигла их
амира, задумали напасть на войско амира Хусайна, но прибытие моего войска
заставило их отказаться от своего намерения, и они выразили безусловную
покорность амиру Хусайну.
Таким образом, хотя Хусайн достиг своей цели с моей помощью, но
исполнить данное им раньше обещание он и не думал. Возмущенный такой
неблагодарностью амира Хусайна, я решился наказать его и силой выгнать его,
чтобы самому овладеть престолом. Это намерение не встретило сочувствия в
среде моих войск, и потому я принужден был отказаться от исполнения
задуманного. Тут я понял, что один верный спутник дороже тысячи неверных. Я
расстался с амиром Хусайном и отправился к амиру Казгану. Когда я пришел,
амир Казган мне очень обрадовался. В это время подданные амира Казгана
возмутились против него. Узнав, что всем бунтом руководит некий
Данышманча-углан, я сказал об этом Казгану и посоветовал от имени
Данышманча-углана разослать во все стороны письма и подарки, а затем
наградить тех, кто покорится, и строго наказать мятежников.
Мне исполнилось 24 года, я стал изучать военное искусство и хотел
захватить власть.
В это время со мной подружились люди, составившие заговор против амира
Казгана; они собирались, выбрав удобную минуту, убить Казгана и предложили
мне тоже присоединиться к ним, войти и урду вместе с Данышманча-угланом и
овладеть престолом. Я для виду согласился с ними, по остановил приведение в
исполнение их преступных замыслов, а сам тем временем поспешил предупредить
амира Казгана об угрожающей ему опасности. Мятежники, узнав об этом, тоже
поспешили послать амиру Казгану письмо, в котором чистосердечно
раскаивалисьв умысле на его жизнь. Амир Казган милостиво принял заявление
злоумышленников, доверяясь мне.
Однажды вечером амир Казган пригласил меня к себе. Придя к амиру, я
застал у пего всех злоумышлявших ранее на его жизнь; все они были в
кольчугах под верхним платьем. Я заметил это и сейчас же сообщил ампру.
Убедившись из моих слов, что действительно он собрал к себе заговорщиков,
амир Казган, сославшись на нездоровье, отпустил всех присутствовавших, а у
меня просил совета, что надо делать в данном случае. Я посоветовал раздать
подарки всем недовольным; амир исполнил мое предложение и раздал очень много
подарков.
Когда люди эти стали делить между собою дары амира, они перессорились и
всякое согласие их расстроилось. Амир был так доволен мною, что подарил мне,
за оказанную ему услугу, город Ширганат.
В это время мне исполнилось 25 лет. Амир Казган, намереваясь овладеть
Хорезмом, считал это дело чрезвычайно трудным и потому хотел поручить это
мне. Я понял, что для меня было бы выгоднее сначала послать кого-либо
другого сразиться с врагом, а потом уже самому пойти и окончательно овладеть
Хорезмом. Самым близким человеком к амиру Казгану в то время был амир
Хисрау-Баянкули. Я переговорил с ним и внушил ему, чтобы он убедил амира
Казгана в том, что взять Хорезм -- дело вовсе не трудное, а потому было бы
очень хорошо, если бы амир поручил сделать это сыну своему Абдулле, который
таким образом мог бы, совершив это завоевание, прославиться, чего ему не
удастся, если дело это будет поручено мне, ибо тогда честь взятия Хорезма
будет принадлежать мне.
Хисрау-Баянкули доложил амиру Казгану то, что я ему внушил, и амир
согласился послать к Хорезму Абдуллу с войском. Между тем жители Хорезма
укрепились в городе, под защитой укреплений вышли из города и, сразившись с
войском Абдуллы, одержали верх и не пустили его в крепость. Абдулла сообщил
отцу о своем поражении, и амир Казган высказал, что он и раньше находил
необходимым, чтобы я сам шел брать Хорезм, а потому и приказал мне
немедленно исполнить это поручение. Достигнув таким образом своей цели, я с
большим войском двинулся к Хорезму и застал Абдуллу очень смущенным своей
неудачей. При моем приближении жители Хорезма быстро отступили и скрылись за
стенами города. Я тотчас же послал ко всем влиятельным лицам города письма с
подарками и секретно просил помочь, чтобы население добровольно сдало мне
город. Желание мое было исполнено, и я без боя занял Хорезм. Возвратившись
вместе с Абдуллой к амиру Казгану, я удостоился от него благодарности, а в
виде награды за успешное выполнение возложенного поручения, я был назначен
наместником в Хорезм. Мне исполнилось 26 лет. Однажды мы с амиром
Казганомпоехали на охоту в местность Камар. Охота была очень удачна, и
потому мы остались ночевать в этой местности. Туклук Тимур, зять амира
Казгана, задумал убить тестя и завладеть престолом. Он сговорился с
несколькими злыми людьми и в тот вечер, когда мы ночевали в Камаре, он, с
семью вооруженными саблями людьми, пришел, чтобы убить Казгана. Около него в
это время не было других людей, кроме ловчих. Я, сев на лошадь, быстро
бросился на злоумышленников; амир тем временем, пользуясь темнотой,
спрятался за большой камень. Услышав шум, собрались прочие охотники, и
Туклук Тимур, опасаясь возмездия за покушение на жизнь амира Казгана, бежал
в Мавераннахрские горы.
Желая выразить мне свою признательность за оказанную ему услугу, амир
Казган отдал мне крепость Шадман. Владея Хорезмом и Шадманом, я собрал много
податей и богато одарил своих воинов. Хотя я делал много добра своим людям,
однако мое желание -- сделаться самостоятельным властелином -- все еще не
встречало среди них сочувствия. В это время амиру Казгану какие-то хитрые
женщины донесли, что жена Туклук Тимура, дочь амира Казгана, огорченная
бегством своего мужа, лишилась рассудка. Лмир Казган, поддавшись на эту
хитро придуманную уловку, простил Туклук Тимура и написал ему письмо,
приглашая возвратиться. Я доложил амиру Казгану, что, по моему мнению, не
следует верить женщинам, а следует поступать так, как повелевает шариат.
Пророк сказал, что советоваться с женщиной следует, по только для того,
чтобы поступить как раз противоположно тому, что посоветует женщина. Амир
Казган согласился со мною, и я отправился навстречу Туклук Тимуру, решившись
отомстить ему.
Мне исполнилось 27 лет. Однажды амир позвал меня и сказал мне, что он
недоволен своей женой, и потому предполагает с ней развестись. Однако,
прошло после того несколько дней, и мысли амира совершенно переменились: он
раздумал разводиться с женой, стал к ней хорошо относиться, вызвал Туклук
Тимура и простил ему его вину. В это же время амир отдал Мухаммад-ходже
Андижан, которым правил сын его, Абдулла, и этим возбудил против себя
неудовольствие со стороны Хпсрау-Баянкули и он подружился с Туклук Тимуром.
Хисрау-Баянкули был тесть Абдуллы и рассчитывал приобрести большое влияние и
почет со вступлением на престол Абдуллы, поэтому, видя, что его мечтам не
суждено сбыться, он, вместе с Туклук Тимуром, решился отделаться силой от
амира Казгана. Я известил об этом Казгана, которому был предан, как сын, и
амир написал завещание в мою пользу, чтобы по смерти его я был султаном
Туранской области.
Однажды амир Казган, с несколькими людьми, безоружный, отправился на
охоту за реку Джайхун. Туклук Тимур и Баян-Кули нашли этот случай весьма
удобным для осуществления своих преступных замыслов и, забыв благодеяния
доброго амира, невзирая на родственные к нему отношения-- убили его, обагрив
его неповинной кровью ту землю, где они охотились. Получив сведения о
совершившемся злодеянии, я очень опечалился, быстро отправился на место
происшествия, взял тело убитого амира Казгана и похоронил его на берегу реки
Джайхун. По смерти Казгана, Туклук Тимур и Баян-Кули возвели на престол
Абдуллу Валихана, которому амир Казган при жизни выдал ханскую грамоту; они
сначала его признали, потом коварно убили в окрестностях Самарканда. Абдулла
отличался скупостью, а Туклук Тимур и Баян-Кули были очень жадны, а потому
остались недовольны поставленным ими амиром. Они вскоре свергли Абдуллу и на
его место возвели на престол Тимур Шах Углана, сына Ясур Тимурхана.
Они собрали множество войска, чтобы погубить Абдуллу. Им удалось
разбить войско Абдуллы и принудить его искать спасения в бегстве за реку
Джайхун, где он и умер. Мне в это время исполнилось 28 лет.
Я был признателен покойному амиру Казгану, которого почитал, как
родного отца, а потому счел своей священной обязанностью отметить Баян-Кули
и Туклук Тимуру за его смерть.
Собрав войско, я двинулся в Самарканд. По пути я встретил
Баяна-Сальдура, который, вместе с бывшим в его распоряжении поиском,
присоединился ко мне. Мы достигли границы Шаша. Кроме того, мне удалось
уговорить и амира Барласа присоединиться к нам. А Хаджи Барлас был сын
Барлу, внук Тамулла, правнук Сулькана, праправнук Караджар-Нуяна. Мы все,
втроем, направились к Самарканду. Мавераннахром в это время правил Тимур
Шах, который своим возвышением был всецело обязан Туклук Тимуру и Баян-Кули,
которые его поддерживали. После кровопролитного сражения нам удалось выгнать
из Самарканда Тимур Шаха, и мы овладели Мавераннахром. Все мы втроем: я --
Тимур, амир Хаджи Барлас и Баян-Сальдур заключили союз и мирно владели
Самаркандом, пока Баян-Сальдур, опившись вина, не умер. По смерти
Баян-Сальдура его права на власть в нашем тройственном союзе перешли по
наследству к его сыну, но амир Хаджи Барлас задумал хитростью отделаться от
этого союзника и стал принимать к тому меры. Я несколько раз усовещевал его,
по это па него не действовало, и он по-прежнему продолжал свои происки.
Такие действия амира Хаджи Барласа развили в среде населения смуты и
раздоры. Мне было тогда 28 лет. В этот год была дороговизна на все жизненные
припасы; войску и населению стало невыносимо трудно жить, и жители
Мавераннахра пришли в отчаяние; они все сообща подали мне заявление, что все
население решилось покинуть совсем область Туран и не возвращаться сюда до
тех пор, пока в Туране не воцарится справедливый правитель. Такое решение
населения огорчило меня до глубины души; я хотел сделаться полновластным
правителем. Однако было очень трудно что-нибудь сделать в этом направлении.
В это время ханом в Балхе был Ильчи-Лугай Сальдур, Ходжентской областью
правил амир Баязнд-Джалаир, в Шибирганат был Мухаммад Ходжа. В городах
Когистана правили Бадакшанские амиры, в Джилянской области, до местности
Хазрет-Имам, был ханом Кай Хисрау, а амир Хызр Ясаури владел Самаркандской
областью до самого Сарьшуля. Все эти правители были в своих областях
полноправными властелинами, как цари, поэтому только храбростью нельзя было
отнять царство у стольких сильных султанов. Я, видя полную невозможность
добиться успеха при помощи открытой силы, решился применить хитрость.
Каждому из правителей в отдельности и тайно от других я написал письма, в
которых предлагал каждому из них вступить со мною в союз, чтобы, общими
силами, изгнать всех остальных правителей, а самим овладеть всей страной.
Каждый из них, потихоньку от остальных, выразил свое согласие вступить со
мною в союз, и мне удалось перессорить их между собою. В это время я достиг
29-летнего возраста.
Я написал письмо Ильчи-Лугай Сальдуру и предложил, воспользовавшись
тем, что жители Бадакшана принесли мне жалобу на несправедливость и
притеснения своего хана, отправиться туда с войском и овладеть страной. Я
предупредил Ильчи-Лугай Сальдура, что если он сам лично не пожелает взять
Бадакшан, то я сам пойду и овладею Бадакшаном. Этим предостережением я
закончил свое письмо. Ильчи-Лугай Сальдур вскоре двинулся по направлению к
Бадакшану, а я тем временем получил известие от Бадакшанских султанов,
которые, услышав о грозящей им опасности, просили меня защитить их от
нападения Ильчи-Лугай Сальдура и обещали, в вознаграждение за помощь, отдать
мне города: Хатлан, Архат и Хазрет-Имам, взяв эти владения от Кай Хисрау,
которому они принадлежали. Далее, я сообщил Мухаммад Ходже, что г. Балх,
мать городов, теперь пустой, и я послал туда своего наместника. Я предложил
Мухаммад Ходже тоже послать в Балх наместника, чтобы нам владеть этим
городом сообща. Мухаммад Ходжа, желая предупредить меня, отправился и Бялх
лично. Сведение о движении Мухаммад Ходжи в Балх быстро дошло до Ильчи-Лугай
Сальдура. Не думая больше о расширении своих владений присоединением
Бадакшана, Ильчи-Лугай Сальдур быстро направился к крепости Шадман и Балху.
Но этой причине правители Бадакшана подчинились мне.
Придя в Балх, Ильчи-Лугай Сальдур не только тотчас выгнал оттуда
Мухаммад Ходжу, но пошел на него войной, чтобы наказать его за намерение
овладеть Балхом. Тогда МухаммадХоджа обратился ко мне за помощью. Я спас
Шибирганат от вторжения Ильчи-Лугай Сальдура, отдал его Мухаммад Ходже, и
этой услугой приобрел себе в нем преданного и верного союзника. В это время
мне исполнилось 30 лет.
Внук амира Казгана, амир Хусайн, задумал занять престол его отца и
направился в Мавераннахр с войском и преданными людьми. Он написал мне
письмо и просил моего содействия исполнению своего намерения. Амир Хусайн
был мне родственник, я был женат на его сестре и, в силу родственных
отошений, возбудил в нем желание взять Мавераннахр. Причиной этой ошибки
было то, что я считал дружбу этого дурного человека искренней; я не знал,
что в его характере соединены, подобно четырем стихиям, четыре дурных
качества: 1) зависть; 2) скупость: 3) жадность и 4) высокомерие.
Чтобы исправить сделанную мною ошибку, я сообщил амиру Хусайну, что ему
прежде всего надлежит овладеть Бадакшаном, который есть ключ к победе.
В этом году, который, по приметам, был счастливый (мубарак), у меня
родился старший сын. В честь пророка, я дал ему имя Мухаммад, а так как в
этом году начались мои завоевания, то я к имени Мухаммад присоединил еще имя
Джагангир. Рождение сына принесло мне счастье - в этом году я приобрел не
только много городов, но и много союзников: за исключением амира Баязид
Джалаира и Хаджи Барласа, все правители были со мной с союзе. От этих двух
противников я думал избавиться хитростью. Тесть Хаджи Барласа вздумал
избавиться от него ина его место посадить своего внука. Хаджи Барлас, узнав
о намерении тестя, поспешил его казнить и обратился ко мне за советом,
следует ли ему отделаться и от потомства казненного тестя. Я отклонил его от
этого дурного намерения. Амир Хусайн в том же году овладел Бадакшаном и, без
всякого повода, казнил троих из числа тамошних правителей. За такое ничем не
вызванное злодеяние, он, конечно, получит возмездпе в день страшного суда.
Когда я взял Балх, мать городов, то наследники убитых им правителей убили
самого амира Хусайна, чтобы отомстить за смерть своих отцов. Мне исполнился
31 год. Внук Чингисхана, Туклук Тимур был ханом в области Чете. Вскоре он
вздумал овладеть Мавераннахром, пришел в местность Хак, на берегу реки
Сыр-Дарьи, вблизи Ходжента, и собрал здесь множество войска. Мне, Хаджи
Барласу и амиру Баязиду Туклук Тимур прислал грамоты. В грамоте, между
прочим, заключалось следующее, не допускающее возражений приказание: "Я,
Туклук Тимур хакан (царь царей), сын хакана, приказываю тебе со всем народом
и войско присосоединиться ко мне". Хаджи Барлас, получив такое грозное
повеление, испугался и обратился ко мне за советом, что делать.
Библиотека сайта
Автобиография Тамерлана
Я посоветовал не ссориться с великим царем, а явиться к нему с
покорностью, чтобы послушанием заслужить его расположение. Хаджи Барлас не
послушался и, переправ пишись через Дарью со всем народом и имуществом, ушел
и Хорасан. Амир Баязид с подданными и дарами отправился на поклон к Туклук
Тимуру. Я тоже стал приготовлять подарки, чтобы преподнести их с выражением
покорности Туклук Тимуру, но в это время отец мой, амир Тарагай, опасно
заболел, и мне пришлось остаться при больном и ухаживать за пил;, пока он не
умер. С большою пышностью похоронил я отца в Кишьхат мазаре, неподалеку от
могилы святого. Туклук Тимур прислал мне вторую грамоту, в которой звал меня
к себе, но мои подданные заявили, что они не желают чтобы я подчинился
Туклук Тимуру, потому что под моим владычеством в стране водворилось
полнейшее спокойствие и потому народ мой готов силою оружия отстаивать свою
независимость. На все эти заявления я отвечал, что, по моему мнению,
ссориться и возмущаться против Туклук Тимура нельзя, что нет другого исхода,
как безусловно подчиниться ему.
В это время до меня дошли слухи, что войско Туклук Тимура, под
предводительством Ходжи Махмуд Шаха, двигается на меня. Я поспешил
отправиться к Туклук Тимуру с пародом, войском и дарами, чтобы выразить ему
покорность. По дороге я встретил Махмуд Шаха, привлек его на свою сторону
подарками, убедил его не грабить страны и заручился от него рекомендательным
к хану письмом. Я пошел, и через два дня пути меня стали встречать на дороге
начальники авангарда; им я также раздал богатые подарки и удержал от
грабежа. Начальником амиров в то время был Кичик-бек: он тоже снабдил меня
письмом к Туклук Тимуру, прося его быть ко мне милостивым.
В степи, близ Ходжента, я представил Туклук Тимуру свои дары, и он
остался чрезвычайно доволен моей покорностью. Когда ему доложили, что
начальники его авангарда силою отобрали много имущества у жителей
Мавераннахра, Туклук Тимур приказал немедленно возвратить хозяевам
награбленное имущество. Оскорбленные, все они, вместе с амнрами области
Чете, возмутились. Туклук Тимур, узнав об этом, обратился ко мне за советом,
как поступить в таких затруднительных обстоятельствах, и я посоветовал ему
удалиться в область Чете, откуда он пришел. Этот совет понравился Туклук
Тимуру, и он, утвердив меня в Мансраннахре и дав мне грамоту, удалился в
область Чете. С тех пор мое могущество возрастало с каждым днем, я овладел
всеми городами Мавераннахра и отправился в Шахрисябз. Административные. чина
Шахрисябза, шейхи, ученые и саиды, по прибытии моем, пришли меня поздравить,
и при этом была прочтена о моем благополучии молитва, установленная для лиц,
облеченных царским достоинством. В это премя мне исполнилось 32 года.
Амир Хусайн, внук амира Казгана, с моей помощью, овладел городом
Бадакшаном. Теперь амир Хусайн снова обратился ко мне с просьбой, чтобы я
помог ему напасть на амира Баян-Сальдура и отнять у него принадлежащую ему
крепость Шадман. Я согласился и выслал вперед мои войска под
предводительством главнокомандующего амира Хызра. Я сам вскоре тоже
отправился вслед за войсками. Амир Баян-Сальдур, как только узнал о
вступлении моего войска, испугался и бежал в сторону Бадакшана. Амир Хызр и
амир Хусайн преследовали амира Баян-Сальдура, так что он вынужден был
скрыться в горах. Вместе с амиром бежали в горы многие влиятельные лица
Бадакшана, и таким образом вся область была завоевана. Я находился в
крепости Шадман, когда получил от амира Хусайна письмо, в котором он
сообщил, что, благодаря моему содействию, ему удалось овладеть Бадакшаном, а
потому, если я нахожу нужным, то могу возвратиться в свою столицу. Я отдал
крепость Шадман моему главнокомандующему амиру Хызру, утвердив за ним это
владение особою грамотою, а сам возвратился в Шахрисябз. Через 14 дней амир
Хусайн, с богатыми дарами, явился ко мне; я принял его очень радушно и
разрешил ему идти в крепость Шадман, а сам остался в Шахрисябзе.
В это время мне исполнилось 33 года. В начале года прибыл гонец от
амира Хусайна и привез мне весьма экстренное известие: амир Хусайн сообщал
мне, что он вновь нуждается в поддержке с моей стороны, так как амир Туклук
Тимур, соединившись с Баян-Сальдуром, двинулся на амира Хусайна с таким
большим войском, что справиться с этими соединенными силами Хусайну нечего
было и думать. Мне очень хотелось выручить амира Хусайна из беды и потому я
тотчас же двинулся с войском из Шахрисябза и вместе с тем отправил письма
амиру Хызру и амиру Баязиду. Я приглашал их также прийти на помощь амиру
Хусайну. Амир Баязид замешкался, а амир Хызр выступил тотчас же по получении
от меня известия. Когда я с войском приблизился к Бадакшану, амир Туклук
Тимур и Баян-Сальдур тотчас же обратились в бегство. Амир Хусайн вышел ко
мне навстречу и принял меня с большим радушием и пышностью. Восстановив
амира Хусайна во владении Бадакшаном, я возвратился в Шахрисябз.
Когда я подходил к железным воротам, я узнал, что амир Хаджи Барлас с
амиром Баязидом обменялись посольствами и заключили союз, чтобы общими
силами убить меня. И это амир Хаджи Барлас, который был моим родственником!
Я написал ему письмо, в котором напоминал о наших родственных
отношениях и о тех услугах, какие я оказал ему, но амир Хаджи Барлас не
обратил никакого внимания на мое письмо. Тогда я двинулся с войском на
соединение с амиром Хусайном, но амир Хаджи Барлас преградил мне путь и
наместности Аккаба Чагатай дал мне сражение. Я разделил свое войско на 7
частей, рассчитывая ежедневно вводить в бой лишь одну седьмую часть всех
моих сил. Амира Хызра, с другими богадурами, я поместил на правом фланге, а
амир Джагуй Барлас с его войском составил мое левое крыло. Войска, пришедшие
со мною из Шахрисябза, я разделил на 4 части. Я сам предводительствовал
войсками и каждый день вводил в бой по одной из этих четырех частей.
Сражаясь каждый день в продолжение трех дней, на четвертый день я,
напутствуемый молитвами наших улемов и саидов, призвал на помощь Бога и
бросился на вражий стан ночью, когда там все спали. Битва продолжалась без
перерыва всю ночь, но зато с рассветом победа осталась решительно на моей
скоро прибудете; может быть, мне удастся соединиться с вами, отправиться к
амиру Казгану и добиться у него почестей".
Нимало не медля, я выступил с войском и в тот же вечер отправился к
Герату. Амир Хусайн вышел из города, сделав вид, что намерен вступить со
мною в бой, я опасался с его стороны коварства и, положившись на Бога,
приготовился к битве; тогда он пришел ко мне с большим количеством всякого
имущества, и между нами состоялось свидание на коне. Потом мы вместе пошли
на соединение с амиром Казганом, который, узнав о нашем выступлении, выслал
нам навстречу сына своего Абдуллу. Я отправил вперед амира Хусайна к амиру
Казгану, с большими подарками. Амир Казган нежно заключил Хусайна и свои
объятия и сказал ему: "Да будет лицо твое бело" и пригласил Хусайна
остановиться в его шатре. Чрез несколько времени подданные амира Хусайна
возмутились и хотели разграбить его казну. Хусайн не имел достаточно
богатств, чтобы одарить бунтовщиков и таким образом успокоить волнение.
Видя, что нет никакой надежды получить от Хусайна деньги, мятежники задумали
убить его. К счастью, Хусайн своевременно узнал о преступных намерениях
своих подданных и обратился ко мне за помощью. Я принял все меры, чтобы
отвратить опасность и избавить амира Хусайна от смерти.
Однажды мы с амиром Хусайном отправились на охоту. Во время охоты к нам
присоединился амир Казган с 10-ю всадниками из своей ближайшей свиты. Казган
был к нам очень внимателен, он очаровал нас своим обращением, и мы стали
друзьями. Амир Хусайн остановился на берегу реки, но амир Казган просил его
передвинуться на место, называемое Армуган, и здесь отлично его устроил.
Амир Казган остался на этом месте, а мы с амиром Хусайном распростились
с Казганом и отправились дальше без дороги, степью. После продолжительного
движения, мы достигли берегов реки Мургаба. Здесь мы получили неприятные
известия из Герата. Нам сообщали оттуда, что, воспользовавшись нашим
отсутствием, амир Бакыр сумел подчинить себе население Герата и совершенно
забрал в свои руки бразды правления. В виду таких известий, амир Хусайн
обратился ко мне за советом, что Предпринять в таких затруднительных
обстоятельствах. Я высказал, что, по моему мнению, следовало бы решительно
напасть на Герат нам обоим вместе; в случае удачи мы достигнем своей дели; в
случае же неудачи наша храбрость, во всяком случае, заслужит одобрение. Амир
Хусайн согласился последовать моему совету. Я стал гадать; гадание только
укрепило нас в нашемнамерении, наше предприятие обещало быть удачным. Амир
Хусайн, в случае удачи, обещал разделить со мною обладание Хорасаном. Тогда,
с 300 своих храбрых всадников, я направился вместе с ним к Хорассану.
Подойдя к Герату, мы нашли городские ворота отворенными. Это странное
обстоятельство крайне встревожило амира Хусайна: из того, что ворота
оказались отворенными, он вывел заключение, что, должно быть, враг нисколько
нас не боится, если и ворота не считает нужным запереть при приближении
наших войск. Я стал успокаивать амира Хусайна, а потом ударил плетью коня и
поскакал к городу, увлекая за собой войско. Амир Хусайн с войском проскакал
в средину города, а я остался у ворот, чтобы, в случае внезапного нападения
извне, иметь возможность защитить вошедших в город. Между тем Хусайн
отправился к лагерю Бакыра, захватил его в то время, когда тот спал, взял
его в плен и овладел престолом. Меня амир Хусайн через гонца тоже пригласил
войти в город. В это время войска Бакыра, узнав, какая участь постигла их
амира, задумали напасть на войско амира Хусайна, но прибытие моего войска
заставило их отказаться от своего намерения, и они выразили безусловную
покорность амиру Хусайну.
Таким образом, хотя Хусайн достиг своей цели с моей помощью, но
исполнить данное им раньше обещание он и не думал. Возмущенный такой
неблагодарностью амира Хусайна, я решился наказать его и силой выгнать его,
чтобы самому овладеть престолом. Это намерение не встретило сочувствия в
среде моих войск, и потому я принужден был отказаться от исполнения
задуманного. Тут я понял, что один верный спутник дороже тысячи неверных. Я
расстался с амиром Хусайном и отправился к амиру Казгану. Когда я пришел,
амир Казган мне очень обрадовался. В это время подданные амира Казгана
возмутились против него. Узнав, что всем бунтом руководит некий
Данышманча-углан, я сказал об этом Казгану и посоветовал от имени
Данышманча-углана разослать во все стороны письма и подарки, а затем
наградить тех, кто покорится, и строго наказать мятежников.
Мне исполнилось 24 года, я стал изучать военное искусство и хотел
захватить власть.
В это время со мной подружились люди, составившие заговор против амира
Казгана; они собирались, выбрав удобную минуту, убить Казгана и предложили
мне тоже присоединиться к ним, войти и урду вместе с Данышманча-угланом и
овладеть престолом. Я для виду согласился с ними, по остановил приведение в
исполнение их преступных замыслов, а сам тем временем поспешил предупредить
амира Казгана об угрожающей ему опасности. Мятежники, узнав об этом, тоже
поспешили послать амиру Казгану письмо, в котором чистосердечно
раскаивалисьв умысле на его жизнь. Амир Казган милостиво принял заявление
злоумышленников, доверяясь мне.
Однажды вечером амир Казган пригласил меня к себе. Придя к амиру, я
застал у пего всех злоумышлявших ранее на его жизнь; все они были в
кольчугах под верхним платьем. Я заметил это и сейчас же сообщил ампру.
Убедившись из моих слов, что действительно он собрал к себе заговорщиков,
амир Казган, сославшись на нездоровье, отпустил всех присутствовавших, а у
меня просил совета, что надо делать в данном случае. Я посоветовал раздать
подарки всем недовольным; амир исполнил мое предложение и раздал очень много
подарков.
Когда люди эти стали делить между собою дары амира, они перессорились и
всякое согласие их расстроилось. Амир был так доволен мною, что подарил мне,
за оказанную ему услугу, город Ширганат.
В это время мне исполнилось 25 лет. Амир Казган, намереваясь овладеть
Хорезмом, считал это дело чрезвычайно трудным и потому хотел поручить это
мне. Я понял, что для меня было бы выгоднее сначала послать кого-либо
другого сразиться с врагом, а потом уже самому пойти и окончательно овладеть
Хорезмом. Самым близким человеком к амиру Казгану в то время был амир
Хисрау-Баянкули. Я переговорил с ним и внушил ему, чтобы он убедил амира
Казгана в том, что взять Хорезм -- дело вовсе не трудное, а потому было бы
очень хорошо, если бы амир поручил сделать это сыну своему Абдулле, который
таким образом мог бы, совершив это завоевание, прославиться, чего ему не
удастся, если дело это будет поручено мне, ибо тогда честь взятия Хорезма
будет принадлежать мне.
Хисрау-Баянкули доложил амиру Казгану то, что я ему внушил, и амир
согласился послать к Хорезму Абдуллу с войском. Между тем жители Хорезма
укрепились в городе, под защитой укреплений вышли из города и, сразившись с
войском Абдуллы, одержали верх и не пустили его в крепость. Абдулла сообщил
отцу о своем поражении, и амир Казган высказал, что он и раньше находил
необходимым, чтобы я сам шел брать Хорезм, а потому и приказал мне
немедленно исполнить это поручение. Достигнув таким образом своей цели, я с
большим войском двинулся к Хорезму и застал Абдуллу очень смущенным своей
неудачей. При моем приближении жители Хорезма быстро отступили и скрылись за
стенами города. Я тотчас же послал ко всем влиятельным лицам города письма с
подарками и секретно просил помочь, чтобы население добровольно сдало мне
город. Желание мое было исполнено, и я без боя занял Хорезм. Возвратившись
вместе с Абдуллой к амиру Казгану, я удостоился от него благодарности, а в
виде награды за успешное выполнение возложенного поручения, я был назначен
наместником в Хорезм. Мне исполнилось 26 лет. Однажды мы с амиром
Казганомпоехали на охоту в местность Камар. Охота была очень удачна, и
потому мы остались ночевать в этой местности. Туклук Тимур, зять амира
Казгана, задумал убить тестя и завладеть престолом. Он сговорился с
несколькими злыми людьми и в тот вечер, когда мы ночевали в Камаре, он, с
семью вооруженными саблями людьми, пришел, чтобы убить Казгана. Около него в
это время не было других людей, кроме ловчих. Я, сев на лошадь, быстро
бросился на злоумышленников; амир тем временем, пользуясь темнотой,
спрятался за большой камень. Услышав шум, собрались прочие охотники, и
Туклук Тимур, опасаясь возмездия за покушение на жизнь амира Казгана, бежал
в Мавераннахрские горы.
Желая выразить мне свою признательность за оказанную ему услугу, амир
Казган отдал мне крепость Шадман. Владея Хорезмом и Шадманом, я собрал много
податей и богато одарил своих воинов. Хотя я делал много добра своим людям,
однако мое желание -- сделаться самостоятельным властелином -- все еще не
встречало среди них сочувствия. В это время амиру Казгану какие-то хитрые
женщины донесли, что жена Туклук Тимура, дочь амира Казгана, огорченная
бегством своего мужа, лишилась рассудка. Лмир Казган, поддавшись на эту
хитро придуманную уловку, простил Туклук Тимура и написал ему письмо,
приглашая возвратиться. Я доложил амиру Казгану, что, по моему мнению, не
следует верить женщинам, а следует поступать так, как повелевает шариат.
Пророк сказал, что советоваться с женщиной следует, по только для того,
чтобы поступить как раз противоположно тому, что посоветует женщина. Амир
Казган согласился со мною, и я отправился навстречу Туклук Тимуру, решившись
отомстить ему.
Мне исполнилось 27 лет. Однажды амир позвал меня и сказал мне, что он
недоволен своей женой, и потому предполагает с ней развестись. Однако,
прошло после того несколько дней, и мысли амира совершенно переменились: он
раздумал разводиться с женой, стал к ней хорошо относиться, вызвал Туклук
Тимура и простил ему его вину. В это же время амир отдал Мухаммад-ходже
Андижан, которым правил сын его, Абдулла, и этим возбудил против себя
неудовольствие со стороны Хпсрау-Баянкули и он подружился с Туклук Тимуром.
Хисрау-Баянкули был тесть Абдуллы и рассчитывал приобрести большое влияние и
почет со вступлением на престол Абдуллы, поэтому, видя, что его мечтам не
суждено сбыться, он, вместе с Туклук Тимуром, решился отделаться силой от
амира Казгана. Я известил об этом Казгана, которому был предан, как сын, и
амир написал завещание в мою пользу, чтобы по смерти его я был султаном
Туранской области.
Однажды амир Казган, с несколькими людьми, безоружный, отправился на
охоту за реку Джайхун. Туклук Тимур и Баян-Кули нашли этот случай весьма
удобным для осуществления своих преступных замыслов и, забыв благодеяния
доброго амира, невзирая на родственные к нему отношения-- убили его, обагрив
его неповинной кровью ту землю, где они охотились. Получив сведения о
совершившемся злодеянии, я очень опечалился, быстро отправился на место
происшествия, взял тело убитого амира Казгана и похоронил его на берегу реки
Джайхун. По смерти Казгана, Туклук Тимур и Баян-Кули возвели на престол
Абдуллу Валихана, которому амир Казган при жизни выдал ханскую грамоту; они
сначала его признали, потом коварно убили в окрестностях Самарканда. Абдулла
отличался скупостью, а Туклук Тимур и Баян-Кули были очень жадны, а потому
остались недовольны поставленным ими амиром. Они вскоре свергли Абдуллу и на
его место возвели на престол Тимур Шах Углана, сына Ясур Тимурхана.
Они собрали множество войска, чтобы погубить Абдуллу. Им удалось
разбить войско Абдуллы и принудить его искать спасения в бегстве за реку
Джайхун, где он и умер. Мне в это время исполнилось 28 лет.
Я был признателен покойному амиру Казгану, которого почитал, как
родного отца, а потому счел своей священной обязанностью отметить Баян-Кули
и Туклук Тимуру за его смерть.
Собрав войско, я двинулся в Самарканд. По пути я встретил
Баяна-Сальдура, который, вместе с бывшим в его распоряжении поиском,
присоединился ко мне. Мы достигли границы Шаша. Кроме того, мне удалось
уговорить и амира Барласа присоединиться к нам. А Хаджи Барлас был сын
Барлу, внук Тамулла, правнук Сулькана, праправнук Караджар-Нуяна. Мы все,
втроем, направились к Самарканду. Мавераннахром в это время правил Тимур
Шах, который своим возвышением был всецело обязан Туклук Тимуру и Баян-Кули,
которые его поддерживали. После кровопролитного сражения нам удалось выгнать
из Самарканда Тимур Шаха, и мы овладели Мавераннахром. Все мы втроем: я --
Тимур, амир Хаджи Барлас и Баян-Сальдур заключили союз и мирно владели
Самаркандом, пока Баян-Сальдур, опившись вина, не умер. По смерти
Баян-Сальдура его права на власть в нашем тройственном союзе перешли по
наследству к его сыну, но амир Хаджи Барлас задумал хитростью отделаться от
этого союзника и стал принимать к тому меры. Я несколько раз усовещевал его,
по это па него не действовало, и он по-прежнему продолжал свои происки.
Такие действия амира Хаджи Барласа развили в среде населения смуты и
раздоры. Мне было тогда 28 лет. В этот год была дороговизна на все жизненные
припасы; войску и населению стало невыносимо трудно жить, и жители
Мавераннахра пришли в отчаяние; они все сообща подали мне заявление, что все
население решилось покинуть совсем область Туран и не возвращаться сюда до
тех пор, пока в Туране не воцарится справедливый правитель. Такое решение
населения огорчило меня до глубины души; я хотел сделаться полновластным
правителем. Однако было очень трудно что-нибудь сделать в этом направлении.
В это время ханом в Балхе был Ильчи-Лугай Сальдур, Ходжентской областью
правил амир Баязнд-Джалаир, в Шибирганат был Мухаммад Ходжа. В городах
Когистана правили Бадакшанские амиры, в Джилянской области, до местности
Хазрет-Имам, был ханом Кай Хисрау, а амир Хызр Ясаури владел Самаркандской
областью до самого Сарьшуля. Все эти правители были в своих областях
полноправными властелинами, как цари, поэтому только храбростью нельзя было
отнять царство у стольких сильных султанов. Я, видя полную невозможность
добиться успеха при помощи открытой силы, решился применить хитрость.
Каждому из правителей в отдельности и тайно от других я написал письма, в
которых предлагал каждому из них вступить со мною в союз, чтобы, общими
силами, изгнать всех остальных правителей, а самим овладеть всей страной.
Каждый из них, потихоньку от остальных, выразил свое согласие вступить со
мною в союз, и мне удалось перессорить их между собою. В это время я достиг
29-летнего возраста.
Я написал письмо Ильчи-Лугай Сальдуру и предложил, воспользовавшись
тем, что жители Бадакшана принесли мне жалобу на несправедливость и
притеснения своего хана, отправиться туда с войском и овладеть страной. Я
предупредил Ильчи-Лугай Сальдура, что если он сам лично не пожелает взять
Бадакшан, то я сам пойду и овладею Бадакшаном. Этим предостережением я
закончил свое письмо. Ильчи-Лугай Сальдур вскоре двинулся по направлению к
Бадакшану, а я тем временем получил известие от Бадакшанских султанов,
которые, услышав о грозящей им опасности, просили меня защитить их от
нападения Ильчи-Лугай Сальдура и обещали, в вознаграждение за помощь, отдать
мне города: Хатлан, Архат и Хазрет-Имам, взяв эти владения от Кай Хисрау,
которому они принадлежали. Далее, я сообщил Мухаммад Ходже, что г. Балх,
мать городов, теперь пустой, и я послал туда своего наместника. Я предложил
Мухаммад Ходже тоже послать в Балх наместника, чтобы нам владеть этим
городом сообща. Мухаммад Ходжа, желая предупредить меня, отправился и Бялх
лично. Сведение о движении Мухаммад Ходжи в Балх быстро дошло до Ильчи-Лугай
Сальдура. Не думая больше о расширении своих владений присоединением
Бадакшана, Ильчи-Лугай Сальдур быстро направился к крепости Шадман и Балху.
Но этой причине правители Бадакшана подчинились мне.
Придя в Балх, Ильчи-Лугай Сальдур не только тотчас выгнал оттуда
Мухаммад Ходжу, но пошел на него войной, чтобы наказать его за намерение
овладеть Балхом. Тогда МухаммадХоджа обратился ко мне за помощью. Я спас
Шибирганат от вторжения Ильчи-Лугай Сальдура, отдал его Мухаммад Ходже, и
этой услугой приобрел себе в нем преданного и верного союзника. В это время
мне исполнилось 30 лет.
Внук амира Казгана, амир Хусайн, задумал занять престол его отца и
направился в Мавераннахр с войском и преданными людьми. Он написал мне
письмо и просил моего содействия исполнению своего намерения. Амир Хусайн
был мне родственник, я был женат на его сестре и, в силу родственных
отошений, возбудил в нем желание взять Мавераннахр. Причиной этой ошибки
было то, что я считал дружбу этого дурного человека искренней; я не знал,
что в его характере соединены, подобно четырем стихиям, четыре дурных
качества: 1) зависть; 2) скупость: 3) жадность и 4) высокомерие.
Чтобы исправить сделанную мною ошибку, я сообщил амиру Хусайну, что ему
прежде всего надлежит овладеть Бадакшаном, который есть ключ к победе.
В этом году, который, по приметам, был счастливый (мубарак), у меня
родился старший сын. В честь пророка, я дал ему имя Мухаммад, а так как в
этом году начались мои завоевания, то я к имени Мухаммад присоединил еще имя
Джагангир. Рождение сына принесло мне счастье - в этом году я приобрел не
только много городов, но и много союзников: за исключением амира Баязид
Джалаира и Хаджи Барласа, все правители были со мной с союзе. От этих двух
противников я думал избавиться хитростью. Тесть Хаджи Барласа вздумал
избавиться от него ина его место посадить своего внука. Хаджи Барлас, узнав
о намерении тестя, поспешил его казнить и обратился ко мне за советом,
следует ли ему отделаться и от потомства казненного тестя. Я отклонил его от
этого дурного намерения. Амир Хусайн в том же году овладел Бадакшаном и, без
всякого повода, казнил троих из числа тамошних правителей. За такое ничем не
вызванное злодеяние, он, конечно, получит возмездпе в день страшного суда.
Когда я взял Балх, мать городов, то наследники убитых им правителей убили
самого амира Хусайна, чтобы отомстить за смерть своих отцов. Мне исполнился
31 год. Внук Чингисхана, Туклук Тимур был ханом в области Чете. Вскоре он
вздумал овладеть Мавераннахром, пришел в местность Хак, на берегу реки
Сыр-Дарьи, вблизи Ходжента, и собрал здесь множество войска. Мне, Хаджи
Барласу и амиру Баязиду Туклук Тимур прислал грамоты. В грамоте, между
прочим, заключалось следующее, не допускающее возражений приказание: "Я,
Туклук Тимур хакан (царь царей), сын хакана, приказываю тебе со всем народом
и войско присосоединиться ко мне". Хаджи Барлас, получив такое грозное
повеление, испугался и обратился ко мне за советом, что делать.
Библиотека сайта
Автобиография Тамерлана
Я посоветовал не ссориться с великим царем, а явиться к нему с
покорностью, чтобы послушанием заслужить его расположение. Хаджи Барлас не
послушался и, переправ пишись через Дарью со всем народом и имуществом, ушел
и Хорасан. Амир Баязид с подданными и дарами отправился на поклон к Туклук
Тимуру. Я тоже стал приготовлять подарки, чтобы преподнести их с выражением
покорности Туклук Тимуру, но в это время отец мой, амир Тарагай, опасно
заболел, и мне пришлось остаться при больном и ухаживать за пил;, пока он не
умер. С большою пышностью похоронил я отца в Кишьхат мазаре, неподалеку от
могилы святого. Туклук Тимур прислал мне вторую грамоту, в которой звал меня
к себе, но мои подданные заявили, что они не желают чтобы я подчинился
Туклук Тимуру, потому что под моим владычеством в стране водворилось
полнейшее спокойствие и потому народ мой готов силою оружия отстаивать свою
независимость. На все эти заявления я отвечал, что, по моему мнению,
ссориться и возмущаться против Туклук Тимура нельзя, что нет другого исхода,
как безусловно подчиниться ему.
В это время до меня дошли слухи, что войско Туклук Тимура, под
предводительством Ходжи Махмуд Шаха, двигается на меня. Я поспешил
отправиться к Туклук Тимуру с пародом, войском и дарами, чтобы выразить ему
покорность. По дороге я встретил Махмуд Шаха, привлек его на свою сторону
подарками, убедил его не грабить страны и заручился от него рекомендательным
к хану письмом. Я пошел, и через два дня пути меня стали встречать на дороге
начальники авангарда; им я также раздал богатые подарки и удержал от
грабежа. Начальником амиров в то время был Кичик-бек: он тоже снабдил меня
письмом к Туклук Тимуру, прося его быть ко мне милостивым.
В степи, близ Ходжента, я представил Туклук Тимуру свои дары, и он
остался чрезвычайно доволен моей покорностью. Когда ему доложили, что
начальники его авангарда силою отобрали много имущества у жителей
Мавераннахра, Туклук Тимур приказал немедленно возвратить хозяевам
награбленное имущество. Оскорбленные, все они, вместе с амнрами области
Чете, возмутились. Туклук Тимур, узнав об этом, обратился ко мне за советом,
как поступить в таких затруднительных обстоятельствах, и я посоветовал ему
удалиться в область Чете, откуда он пришел. Этот совет понравился Туклук
Тимуру, и он, утвердив меня в Мансраннахре и дав мне грамоту, удалился в
область Чете. С тех пор мое могущество возрастало с каждым днем, я овладел
всеми городами Мавераннахра и отправился в Шахрисябз. Административные. чина
Шахрисябза, шейхи, ученые и саиды, по прибытии моем, пришли меня поздравить,
и при этом была прочтена о моем благополучии молитва, установленная для лиц,
облеченных царским достоинством. В это премя мне исполнилось 32 года.
Амир Хусайн, внук амира Казгана, с моей помощью, овладел городом
Бадакшаном. Теперь амир Хусайн снова обратился ко мне с просьбой, чтобы я
помог ему напасть на амира Баян-Сальдура и отнять у него принадлежащую ему
крепость Шадман. Я согласился и выслал вперед мои войска под
предводительством главнокомандующего амира Хызра. Я сам вскоре тоже
отправился вслед за войсками. Амир Баян-Сальдур, как только узнал о
вступлении моего войска, испугался и бежал в сторону Бадакшана. Амир Хызр и
амир Хусайн преследовали амира Баян-Сальдура, так что он вынужден был
скрыться в горах. Вместе с амиром бежали в горы многие влиятельные лица
Бадакшана, и таким образом вся область была завоевана. Я находился в
крепости Шадман, когда получил от амира Хусайна письмо, в котором он
сообщил, что, благодаря моему содействию, ему удалось овладеть Бадакшаном, а
потому, если я нахожу нужным, то могу возвратиться в свою столицу. Я отдал
крепость Шадман моему главнокомандующему амиру Хызру, утвердив за ним это
владение особою грамотою, а сам возвратился в Шахрисябз. Через 14 дней амир
Хусайн, с богатыми дарами, явился ко мне; я принял его очень радушно и
разрешил ему идти в крепость Шадман, а сам остался в Шахрисябзе.
В это время мне исполнилось 33 года. В начале года прибыл гонец от
амира Хусайна и привез мне весьма экстренное известие: амир Хусайн сообщал
мне, что он вновь нуждается в поддержке с моей стороны, так как амир Туклук
Тимур, соединившись с Баян-Сальдуром, двинулся на амира Хусайна с таким
большим войском, что справиться с этими соединенными силами Хусайну нечего
было и думать. Мне очень хотелось выручить амира Хусайна из беды и потому я
тотчас же двинулся с войском из Шахрисябза и вместе с тем отправил письма
амиру Хызру и амиру Баязиду. Я приглашал их также прийти на помощь амиру
Хусайну. Амир Баязид замешкался, а амир Хызр выступил тотчас же по получении
от меня известия. Когда я с войском приблизился к Бадакшану, амир Туклук
Тимур и Баян-Сальдур тотчас же обратились в бегство. Амир Хусайн вышел ко
мне навстречу и принял меня с большим радушием и пышностью. Восстановив
амира Хусайна во владении Бадакшаном, я возвратился в Шахрисябз.
Когда я подходил к железным воротам, я узнал, что амир Хаджи Барлас с
амиром Баязидом обменялись посольствами и заключили союз, чтобы общими
силами убить меня. И это амир Хаджи Барлас, который был моим родственником!
Я написал ему письмо, в котором напоминал о наших родственных
отношениях и о тех услугах, какие я оказал ему, но амир Хаджи Барлас не
обратил никакого внимания на мое письмо. Тогда я двинулся с войском на
соединение с амиром Хусайном, но амир Хаджи Барлас преградил мне путь и
наместности Аккаба Чагатай дал мне сражение. Я разделил свое войско на 7
частей, рассчитывая ежедневно вводить в бой лишь одну седьмую часть всех
моих сил. Амира Хызра, с другими богадурами, я поместил на правом фланге, а
амир Джагуй Барлас с его войском составил мое левое крыло. Войска, пришедшие
со мною из Шахрисябза, я разделил на 4 части. Я сам предводительствовал
войсками и каждый день вводил в бой по одной из этих четырех частей.
Сражаясь каждый день в продолжение трех дней, на четвертый день я,
напутствуемый молитвами наших улемов и саидов, призвал на помощь Бога и
бросился на вражий стан ночью, когда там все спали. Битва продолжалась без
перерыва всю ночь, но зато с рассветом победа осталась решительно на моей