знаю.
- Сколько денег, какую одежду, драгоценности взяла ваша невестка?
- Денег немного. У нее должно быть не больше двухсот долларов. -
Миссис Мердок насмешливо оскалилась, и вокруг ее рта и носа появились
жирные складки. - Конечно, если только она не нашла себе нового дружка.
- Так... - сказал я. - Драгоценности?
- Кольцо с изумрудом и бриллиантом не очень большой ценности,
платиновые часы с рубинами, очень хорошее янтарное ожерелье, которое я
имела глупость собственноручно подарить ей. У ожерелья фермуар с двадцатью
шестью маленькими бриллиантами, выложенными в форме ромба. Конечно, может
быть еще что-то. Я не обращала особого внимания на ее вещи. Одевается она
хорошо, но не экстравагантно. Хоть это, слава Богу.
Миссис Мердок снова наполнила бокал, выпила и снова по-светски
непринужденно рыгнула.
- Это все, что вы можете рассказать мне?
- Этого недостаточно?
- Не вполне достаточно, но придется удовлетвориться этим для начала.
Если я выясню, что Линда монету не брала, - следствие прекращается. Я
правильно понял?
- Об этом поговорим позже, - грубо сказала миссис Мердок. - Украла
Линда - это точно. И я не собираюсь позволить ей скрыться. Зарубите себе
это на носу, молодой человек. И я надеюсь, вы хотя бы вполовину столь
нахальны, каким кажетесь, потому что девицы из ночных баров склонны
обзаводиться весьма непристойными друзьями.
Я все еще держал свернутый чек за уголок в опущенной между коленей
руке. Я вынул бумажник, убрал в него чек и встал, подняв шляпу с пола.
- Я люблю непристойных, - сказал я. - У непристойных очень
незатейливый ум. Я отчитаюсь перед вами, когда будет в чем отчитываться.
Думаю взяться сначала за торгового агента. Это похоже на ниточку.
Она дала мне дойти до двери и лишь потом пробасила за моей спиной:
- Я вам не очень понравилась, верно?
Я обернулся и, не отпуская ручку двери, ухмыльнулся:
- А что, бывает, вы кому-то нравитесь?
Она откинула голову назад, широко раскрыла рот и разразилась громовым
хохотом. Не дожидаясь, когда она кончит, я вышел и захлопнул за собой
дверь. Пройдя по коридору, я постучал в приоткрытую дверь канцелярии и
заглянул внутрь.
Худенькая блондинка сидела, положив руки на стол и лицо - на руки.
Она плакала. Она повернула голову и поглядела на меня мокрыми глазами. Я
прикрыл за собой дверь, подошел к столу, наклонился и обнял девушку за
плечи.
- Выше нос, - сказал я. - Ее можно только пожалеть. Она считает себя
несгибаемой и готова свернуть себе шею, чтобы доказать это на деле.
Девушка резко выпрямилась, сбрасывая мою руку с плеч.
- Не трогайте меня, - задыхаясь, сказала она. - Пожалуйста. Я никогда
не позволяю мужчинам дотрагиваться до себя. И не говорите такие ужасные
вещи о миссис Мердок.
Ее лицо было мокрым и розовым от слез. Без очков глаза ее были
прелестны.
Я сунул в зубы долго ждавшую своего часа сигарету и зажег ее.
- Я... я не хотела быть грубой. - Девушка всхлипнула. - Но она так
унижает меня. А я так стараюсь для нее.
Она еще раз всхлипнула, достала из стоа мужской носовой платок и
вытерла им глаза. В уголке платка фиолетовыми нитками были вышиты инициалы
"Л.М.". Я задумчиво рассматривал их, выпуская дым в сторону от светлой
головки мисс Дэвис.
- Вы что-нибудь хотите узнать? - спросила она.
- Да. Номер машины миссис Мердок.
- 2Х1111, серый "Меркурий" с открытым верхом, модель сорокового года.
- Старуха сказала - с закрытым верхом.
- Это машина мистера Лесли. Они одного цвета, одной марки и одного
года выпуска. Линда не взяла машину с собой.
- Да? А что вы знаете о мисс Луис Мэджик?
- Я видела ее только один раз. Она раньше снимала квартиру вместе с
Линдой. Сюда мисс Мэджик приходила с мистером... мистером Ваньером.
- Кто он?
Она опустила глаза.
- Я... она просто приходила с ним. Я его не знаю.
- О'кей. Как выглядит Луис Мэджик?
- Высокая красивая блондинка. Очень... очень привлекательная.
- Вы имеете в виду - сексуальная?
- Ну... - она дико покраснела, - в самом благопристойном смысле, если
вы понимаете, о чем я говорю.
- Я понимаю, о чем вы говорите, - сказал я. - Но я с таким никогда не
сталкивался.
- Охотно верю, - ядовито сказала она.
- Вы знаете, где живет мисс Мэджик?
Девушка помотала головой:
- Нет. - И очень аккуратно сложила носовой платок и сунула его в ящик
стола - в тот, где лежал пистолет.
- Вы можете стянуть другой, когда этот испачкается, - заметил я.
Она откинулась на спинку стула, положила маленькие аккуратные ладошки
на стол и спокойно посмотрела на меня.
- На вашем месте я бы оставила эти ухватки крутого парня. Не пройдет,
во всяком случае - со мной.
- Не пройдет?
- Нет. И больше ни на какие вопросы я отвечать не могу, не получив на
то разрешения.
- Я не крутой, - сказал я. - Просто мужественный.
Она взяла карандаш, бесцельно почиркала им в блокноте и слабо
улыбнулась мне - снова само спокойствие.
- Может, я просто не люблю мужественных.
- Вы чудачка, - сказал я. - Насколько я разбираюсь в чудаках. Всего
хорошего.
Я вышел, плотно прикрыв за собой дверь, и прошел к выходу по пустому
коридору и через тихую, сумрачную, как склеп, гостиную.
Солнечные лучи плясали на теплой лужайке. Я надел черные очки и на
ходу еще раз потрепал по голове негритенка.
- Дружище, это еще ужасней, чем я ожидал.
Кособокие камни жгли сквозь подошвы. Я сел в машину и отъехал от
тротуара.
Маленький песочного цвета автомобиль отъехал от тротуара вслед за
мной. Я не придал этому особого значения. Человек за рулем был в
широкополой соломенной шляпе с лентой из веселенького ситца и, как и я, в
черных очках.
Я поехал обратно в город. Через десяток перекрестков песочного цвета
автомобильчик все еще следовал за мной. Я пожал плечами и смеха ради
покрутился вокруг квартала.
Преследователь держался за мной на прежнем расстоянии. Я резко
свернул на обсаженную огромными деревьями улицу, стремительно развернул
машину и остановился у противоположной обочины.
Из-за угла осторожно вырулил автомобильчик песочного цвета.
Светлая голова в бурой шляпе с яркой ленточкой даже не повернулась в
мою сторону. Автомобиль проплыл мимо, и я поехал обратно в сторону
Голливуда. Несколько раз я бдительно оглядывался, но легковушки песочного
цвета видно не было.
Мой офис находился на шестом этаже Кахуэнга-Билдинг - две маленькие
комнаты окнами во двор. Одну я обычно оставлял открытой - чтобы там мог
посидеть терпеливый клиент.
(если у меня вообще был какой-нибудь терпеливый клиент). На входной
двери был электрический замок, который я мог отпирать прямо из своего
кабинета, предназначенного для глубоких раздумий.
Я заглянул в приемную. Там не было никого и ничего - кроме запаха
пыли. Я открыл окно, отпер дверь и прошел в кабинет. Три грубых кресла,
вращающийся стул, письменный стол, пять зеленых шкафов для хранения
документов, три из которых были забиты каким-то хламом, на стене -
календарь и лицензия частного детектива в рамке, телефон, встроенный в
буфет мореного дерева умывальник, вешалка, нечто на полу, могущее сойти за
ковер, два открытых окна с тюлевыми занавесками, которые мерно шевелились
и морщились на ветру, как губы беззубого старика во сне.
Все та же дребедень, которую я имел в своем распоряжении и в прошлом
году, и позапрошлом. Не блестяще, не шикарно - но все лучше, чем палатка
на берегу.
Я повесил шляпу и пиджак на вешалку, ополоснул лицо и руки холодной
водой, закурил, взял со стола телефонную книгу и выписал из нее адрес и
телефон Элиши Морнингстара. Я уже протянул руку к телефонной трубке, когда
вспомнил, что оставил запертой дверь в приемную. Я потянулся к кнопке на
краю стола, нажал ее - и как раз вовремя. Кто-то открывал входную дверь.
Перевернув блокнот обложкой вверх, я пошел посмотреть кто же это, и
обнаружил в приемной худого длинного самодовольного субъекта в шерстяном
тропическом костюме серо-голубого цвета, черно-белых ботинках,
бледно-желтой рубашке, галстуке и с выставленным напоказ носовым платком,
ярким, как цветок джакаранды. В руке, затянутой в засаленную перчатку из
белой свиной кожи, он держал длинный черный мундштук и брезгливо морщил
нос, разглядывая пыльные журналы на столике, выцветшую дерюгу на полу и
остальные красноречивые свидетельства моего благосостояния.
Когда я открыл дверь из кабинета, он обернулся и уставился на меня
довольно сонными тусклыми глазами, посаженными близко к узкому носу. У
него было красное, обгоревшее на солнце лицо, зачесанные назад рыжеватые
волосы, словно прилипшие к узкому черепу. Тонкие рыжие усики его были
значительно ярче волос.
Он разглядывал меня неторопливо и без особого удовольствия. Потом
выпустил дым тонкой струйкой и насмешливо улыбнулся.
- Вы Марлоу?
Я кивнул.
- Я несколько разочарован, - сказал он. - Я ожидал увидеть нечто с
грязными ногтями.
- Вы можете пройти, - сказал я, - и острить сидя.
Я придержал дверь, и он продефилировал мимо, стряхивая пепел на пол.
Усевшись в кресло для посетителей у стола, он стянул перчатку с правой
руки и вместе с уже снятой небрежно бросил на стол. Вытащил из мундштука
окурок и принялся разминать его спичкой, пока тот не перестал дымиться.
Потом вставил в мундштук следующую сигарету и зажег ее толстой красной
спичкой. Затем откинулся на спинку кресла с улыбкой скучающего
аристократа.
- Все в порядке? - осведомился я. - Пульс и дыхание в норме? Не
желаете ли мокрое полотенце на лоб или еще что-нибудь?
Презрительно он кривить губы не стал только потому, что они были
презрительно скривлены еще при входе.
- Частный детектив, - сказал он. - Никогда не сталкивался. Грязная
работенка, надо понимать. Подглядываем в замочные скважины, ворошим старые
сплетни и тому подобное.
- Вы как, по делу, - спросил я, - или просто поболтать?
Улыбка его была незаметна, как старая дева на балу у заезжей
знаменитости.
- Я Мердок. Надеюсь, это имя вызывает у вас какие-нибудь ассоциации.
- Я рад, что вы умеете так мило проводить время, - заметил я и
принялся набивать трубку.
Он молча наблюдал за моими действиями. Потом медленно сказал:
- Как я понял, моя мать наняла вас для какой-то работы. Она выписала
вам чек.
Я закончил набивать трубку, раскурил ее и, откинувшись на спинку
стула, стал выпускать дым через правое плечо в сторону окна.
Он немного подался вперед и серьезно сказал:
- Я понимаю, что умение держать язык за зубами обязательно для людей
вашей профессии. Но мне и гадать не нужно. Маленький червячок все
рассказал мне, жалкий земляной червячок, которого часто топчут ногами, но
который все равно умудряется выжить - как и я сам. Я не заставил себя
ждать. Это проясняет вам что-нибудь?
- Да, - сказал я. - Предположим, меня все это мало интересует.
- Как я понял, вас наняли разыскать мою жену.
Я фыркнул и ухмыльнулся, не выпуская трубку из зубов.
- Марлоу, - сказал он еще серьезней, - я очень постараюсь, конечно,
но вряд ли смогу полюбить вас.
- Я визжу, - сказал я. - От ярости и боли.
- Простите за безыскусное выражение, но от ваших ухваток крутого
парня так и прет дешевкой.
- Из ваших уст это особенно горько слышать.
Он снова откинулся назад и принялся сверлить меня тусклыми глазками.
Он поерзал в кресле, стараясь устроиться в нем поудобнее. Очень многие
пробовали устроиться поудобнее в этом кресле. Я и сам иногда пробую от
нечего делать.
- Зачем моя мать хочет найти Линду? - медленно спросил он. - Она ее
смертельно ненавидит. Я имею в виду: мать - Линду. Линда всегда вела себя
вполне прилично по отношению к матери. Как она показалась вам?
- Ваша мать?
- Естественно. Вы же не знакомы с Линдой, верно?
- Эта секретарша висит на волоске, она останется без работы в конце
концов. Слишком много болтает.
Он резко помотал головой.
- Мать не узнает. И в любом случае Мерле ей нужна. Мать постоянно
должна кого-то запугивать. Она может наорать на нее или даже дать пощечину
- но обойтись без Мерле не сможет. Как она вам показалась?
- Довольно мила - на старомодный манер.
Он нахмурился:
- Я имею в виду мать. Мерле - просто бесхитростная маленькая девочка.
Я и сам знаю.
- Ваша дьявольская проницательность пугает меня, - сказал я.
Он казался несколько удивленным. И почти забыл сбивать средним
пальцем пепел с сигареты. Почти - но не совсем. Он внимательно следил за
тем, чтобы случайно не попасть в пепельницу.
- Так о матери, - спокойно повторил он.
- Старая боевая лошадь, - сказал я. - Золотое сердце, но все золото
упрятано глубоко и надежно.
- Но зачем ей искать Линду? Я не могу понять. И еще тратить на это
деньги. Мать ненавидит тратить деньги. Для нее это все равно что сдирать с
себя живьем кожу. Зачем ей искать Линду?
- Понятия не имею, - сказал я. - С чего вы вообще это взяли?
- Ну как... одно ваше присутствие. И Мерле...
- Мерле просто очень романтична. Она все выдумала. Черт возьми, она
сморкается в мужской носовой платок. Вероятно, один из ваших.
Он вспыхнул.
- Глупо. Послушайте, Марлоу. Пожалуйста, будьте благоразумны и
объясните мне, к чему все это. Боюсь, я не очень состоятелен, но пара
сотен...
- Я должен оскорбиться, - сказал я. - К тому же мне запрещено с вами
разговаривать. Приказ.
- Но почему, черт возьми?
- Не спрашивайте меня о вещах, которых я и сам не понимаю, потому что
я не смогу дать вам ответа. И вообще, вы что, с луны свалились? Когда
человеку моего рода занятий поручается работа, он не шатается где попало,
удовлетворяя любопытство каждого встречного.
- Должно быть, в воздухе много электричества, - раздраженно заметил
он, - если человек вашего рода занятий отказывается от двухсот долларов.
Меня это нисколько не тронуло. Я взял из пепельницы толстую красную
спичку, брошенную посетителем, и принялся ее рассматривать. На ней были
желтые полоски и надписи "Роузмонт. Х.Ричард, 3..." - остальное обгорело.
Я сломал спичку, сложил половинки вместе и бросил их в корзину для мусора.
- Я люблю свою жену, - вдруг сообщил он и ощерился, показав крепкие
белые зубы. - Несколько сентиментально, но это правда.
- В Ломбардии по-прежнему все спокойно.
Он продолжал, все так же щерясь:
- Меня она не любила. У нее не было особых причин любить меня. Она
привыкла жить весело. У нас... что ж, у нас ей было довольно скучно. Мы не
ссорились. Линда очень выдержанна. Но она не была в восторге от жизни со
мной.
- Вы слишком скромны, - сказал я.
Он сверкнул глазами и постарался - небезуспешно - сохранить
аристократический вид.
- Неумно, Марлоу. Даже не свежо. Послушайте, вы производите
впечатление приличного человека. Я знаю, что моя мать не станет тратить
двести пятьдесят долларов только для того, чтобы доставить себе
удовольствие. Может быть, дело не в Линде. Может быть, в чем-то еще.
Может... - Он осекся и потом медленно продолжил, пристально глядя на меня:
- ...может быть, дело в Морни?
- Может быть, - весело согласился я.
Он схватил перчатки, ударил ими по столу и снова бросил:
- Тут я влип, это ясно. Но я не предполагал, что она знает. Должно
быть, Морни все-таки позвонил ей. Он обещал не делать этого.
Дальше было просто.
- Сколько вы должны ему? - спросил я.
Нет, не просто. Он снова стал подозрительным.
- Если он звонил, то сказал бы. А мать сказала бы вам.
- Может быть, дело не в Морни, - вздохнул я, мечтая о стакане
крепкого виски. - Может быть, повариха беременна от мороженщика. Но если
Морни - то сколько?
- Двенадцать тысяч. - Он опустил глаза и покраснел.
- Угрожает?
Мердок кивнул.
- Пошлите его добывать деньги под липовые векселя, - посоветовал я. -
Что он за человек? Серьезный малый?
Мердок снова поднял глаза, лицо его было решительным.
- Думаю, да. Думаю, они все такие. Специализировался в кино на ролях
злодеев. Вызывающе красив, бабник. Но не думайте чего-то такого. Линда
просто работала там - как работают официанты или музыканты. И если вы
все-таки интересуетесь ею - вам будет трудно отыскать ее.
Я вежливо улыбнулся.
- Почему это мне будет трудно отыскать ее? Она ведь, надеюсь, не
зарыта на заднем дворе?
Он резко поднялся, и тусклые глазки его гневно сверкнули. Чуть
наклонясь над столом, он довольно аккуратно выхватил из внутреннего
кармана маленький пистолет, на вид двадцать пятого калибра, который,
похоже, приходился родным братом пистолету, лежавшему в столе Мерле.
Направленное на меня дуло выглядело довольно зловеще. Я не шевельнулся.
- Тот, кто замышляет что-то против Линды, будет сначала иметь дело со
мной.
- Это не слишком опасно. Обзаведитесь пистолетом посолиднее - или вы
собираетесь бить из него мух?
Он сунул пистолетик обратно во внутренний карман, одарил меня тяжелым
пристальным взглядом, взял со стола свои перчатки и шагнул к двери.
- Разговаривать с вами - пустая трата времени, - сказал он. - Вам
лишь бы поострить.
- Минуточку, - остановил его я, обходя стол. - С вашей стороны было
бы любезностью не упоминать в присутствии матери о нашей беседе. Хотя бы
ради девушки.
Он кивнул:
- По количеству полученной информации наша беседа не кажется
достойной упоминания.
- Вы действительно должны Морни двенадцать тысяч?
Он опустил глаза, потом поднял и снова опустил. И сказал:
- Такую сумму Алекс не поверит в долг и куда более деловому человеку,
чем я.
Я приблизился к нему вплотную и сказал:
- Вообще говоря, я и не сомневался, что вы беспокоитесь не о жене.
Полагаю, вы прекрасно знаете, где она. И от вас она вовсе не убегала. Она
убежала от вашей матери.
Он поднял глаза и, ничего не говоря, начал натягивать перчатку.
- Может быть, она найдет работу, - продолжил я. - И сможет содержать
вас.
Он снова посмотрел в пол, потом чуть развернулся вправо, и его кулак
в перчатке описал в воздухе короткую четкую дугу. Я немного отвернул
подбородок в сторону, поймал руку Мердока за запястье и медленно отвел
кулак к его груди. Мердок отступил на шаг и тяжело задышал. У него была
тонкая кисть. Я спокойно обхватывал ее пальцами.
Мы стояли, глядя друг другу в глаза. Он скалился и дышал тяжело и
прерывисто, как пьяный. Круглые алые пятнышки горели на его щеках. Он
попытался вырвать кисть, но я так навалился на него, что ему пришлось
отступить еще на шаг, чтобы не потерять равновесия. Лишь несколько дюймов
разделяло наши лица.
- Как случилось, что старик не оставил вам денег? - усмехнулся я. -
Или вы все спустили?
Он ответил сквозь зубы, все так же пытаясь выдернуть свою руку из
моей:
- Если вы считаете, что это ваше собачье дело, и если вы имеете в
виду Джаспера Мердока, то... он мне не отец. Он меня не любил и не оставил
мне ни цента. Моего отца звали Горас Брайт; он обанкротился и выбросился
из окна своего офиса.
- Вас легко доить, - сказал я. - Правда, вы даете очень жидкое
молоко. Я сожалею о том, что сказал о вашей жене и о вас. Я просто хотел
вас разозлить.
Я отпустил его руку и отступил назад. Он дышал все еще тяжело и
часто. Взгляд у него был по-прежнему бешеный, но голосом он владел хорошо.
- Отлично. У вас это получилось. Если вы удовлетворены, то я пойду.
- Я вам сделал одолжение, - сказал я. - Человек при пушке не должен
так легко выходить из себя. Ходите лучше без оружия.
- Это мое дело, - сказал он. - Сожалею, что замахнулся на вас.
Вероятно, вы не особенно пострадали бы от моего удара.
- Ничего, все в порядке.
Он открыл дверь и вышел. Из коридора донесся приглушенный звук его
шагов. Еще один чудак. Я задумчиво постукивал костяшкой указательного
пальца по зубам в такт удаляющимся шагам. Потом вернулся к столу, взглянул
в блокнот и поднял телефонную трубку.
После третьего звонка на другом конце провода раздался тонкий,
молодой, почти детский голос:
- Доброе утро. Офис мистера Морнингстара.
- Что, старик у себя?
- Кто его спрашивает?
- Марлоу.
- Он знает вас?
- Спросите мистера Морнингстара, не интересуют ли его ранние
американские золотые монеты?
- Подождите минуточку, пожалуйста.
Наступила пауза, необходимая для того, чтобы привлечь внимание
пожилого господина к тому факту, что кто-то желает побеседовать с ним по
телефону. Потом в трубке щелкнуло и раздался голос. Сухой голос. Можно
даже сказать - растрескавшийся.
- Мистер Морнингстар слушает.
- Мне сказали, что вы звонили миссис Мердок из Пасадены. Насчет
известной монеты.
- Насчет известной монеты, - повторил он. - Ну-ну. И что же?
- Я так понял, вы хотели купить данную монету из коллекции Мердока.
- Ну-ну. А кто вы, собственно говоря, сэр?
- Филип Марлоу. Частный детектив. Я работаю на миссис Мэрдок.
- Ну-ну, - в третий раз сказал старик и осторожно откашлялся. - А о
чем вы хотите поговорить со мной, мистер Марлоу?
- Об этой самой монете.
- Но мне сказали, что она не продается.
- И все же я хочу поговорить с вами. С глазу на глаз.
- Что, миссис Мердок передумала?
- Нет.
- Боюсь, я не вполне понимаю, что вам от меня надо, мистер Марлоу. О
чем нам с вами говорить? - в его голосе появились хитрые нотки.
Я вытащил козырную карту и разыграл ее с ленивой грацией.
- Дело в том, мистер Морнингстар, что, когда вы звонили в Пасадену,
вы уже знали, что монета не продается.
- Интересно, - медленно проговорил он, - и откуда же?
- Вы занимаетесь этими делами и не можете не знать. О том, что
коллекция не может быть продана при жизни миссис Мердок, известно всем.
- Ага, - сказал он. - Ага. - Наступила пауза. - В три часа, - наконец
сказал он спокойно, но быстро. - Буду рад видеть вас в моем офисе. Где он
находится, вам, вероятно, известно. Вас это устроит?
- Я буду.
Повесив трубку, я снова зажег сигарету и так и сидел, уставившись в
стену. Мое лицо оцепенело от сосредоточенных раздумий или от чего-то еще,
от чего цепенеют лица. Я вытащил из кармана фотографию Линды Мердок и
некоторое время рассматривал ее. Сделав вывод, что внешность ее, в конце
концов, весьма заурядна, я бросил карточку в ящик стола. Потом взял из
пепельницы вторую спичку Мердока и повертел ее в пальцах. На ней было
написано: "Топ Рой, У.Д.Райт, 36".
Интересно, может ли это оказаться важным? Я кинул спичку обратно в
пепельницу.
Луис Мэджик в телефонной книге не значилась.
Я взял систематический каталог, составил список из полдюжины
театральных агентств, названия которых были набраны самым крупным шрифтом,
и стал звонить туда. Все агентства отвечали жизнерадостными звонкими
голосами и сыпали встречными вопросами - но либо ничего не знали, либо
просто не хотели ничего говорить о некоей мисс Луис Мэджик, вроде бы
эстрадной артистке.
Я выбросил список в мусорную корзину и позвонил Кенни Хэйсту из
отдела уголовной хроники в "Кроникл".
- Что ты знаешь об Алексе Морни? - спросил я, когда мы кончили
упражняться в остроумии.
- Владелец шикарного ночного клуба и игорного дома в Айдл Вэли, две
мили от шоссе в сторону холмов. Снимался в кино. Актеришка он паршивый. У
него, похоже, много покровителей. Никогда не слышал, чтобы он пристрелил
кого-нибудь в общественном месте среди бела дня. Как и в любое другое
время суток. Но биться об заклад, что он на это не способен, я бы не стал.
- Опасен?
- Скажем так: может быть - при необходимости. Все эти киношные
мальчики хорошо знают, как должны вести себя владельцы ночных клубов. У
него есть телохранитель - колоритная фигура, скажу тебе. Некий Эдди Пру.
Ростом около шести футов пяти дюймов и тощий, как нефальсифицированное
алиби. На одном глазу бельмо - результат боевого ранения.
- Представляет ли Морни опасность для женщин?
- Не будь ханжой, старина. Женщины не считают это опасностью.
- Ты знаешь девушку по имени Луис Мэджик, вроде бы артистку? Высокая
яркая блондинка.
- Нет. Но, похоже, хотел бы узнать.
- Кончай острить. А некоего Ваньера не знаешь часом? Этих имен нет в
телефонной книге.
- Нет. Но могу спросить у Джерти Арбогаста, если ты перезвонишь. Он
знает всю аристократию ночных клубов. И все низы.
- Спасибо, Кенни. Я перезвоню. Через полчаса, пойдет?
- Отлично. - И мы повесили трубки.
Я вышел из офиса и запер дверь. В конце коридора светловолосый
молодой человек в коричневом костюме и бурой соломенной шляпе с желтой
ленточкой читал вечернюю газету, прислонясь к стене. Когда я проходил
мимо, он зевнул, свернул газету, сунул ее под мышку и отлепился от стены.
Он вошел со мной в лифт. Он был так утомлен, что с трудом держал
глаза открытыми. Я вышел на улицу и пешком прогулялся до банка, где
получил по чеку деньги на карманные расходы. Оттуда я заглянул в ближайший
бар выпить мартини и съесть сандвич. Человек в коричневом костюме
устроился в другом конце зала, пил кока-колу, скучал и складывал на столе
перед собой монетки в столбик, аккуратно ровняя их края. Он опять был в
черных очках. Они делали его невидимым.
Я жевал сандвич как можно дольше, потом побрел к телефонной будке в
глубине зала. Человек в коричневом резко повернул голову в мою сторону, но
тут же мастерски замаскировал это движение, поспешно схватив стакан и
отхлебнув из него. Я набрал номер "Кроникл".
- О`кей, - сказал Кенни. - Джерти говорит, что Морни не так давно
женился на твоей шикарной блондинке. Луис Мэджик. Ваньера он не знает.
Говорит, что Морни купил себе белый дом на шоссе Стилвуд-Кресцент в пяти
кварталах к северу от Сансета. Этот дом достался Морни от Артура Блейка
Попхэма, погоревшего на каком-то мошенничестве. На воротах еще остались
инициалы прежнего владельца. И на туалетной бумаге тоже, если верить
- Сколько денег, какую одежду, драгоценности взяла ваша невестка?
- Денег немного. У нее должно быть не больше двухсот долларов. -
Миссис Мердок насмешливо оскалилась, и вокруг ее рта и носа появились
жирные складки. - Конечно, если только она не нашла себе нового дружка.
- Так... - сказал я. - Драгоценности?
- Кольцо с изумрудом и бриллиантом не очень большой ценности,
платиновые часы с рубинами, очень хорошее янтарное ожерелье, которое я
имела глупость собственноручно подарить ей. У ожерелья фермуар с двадцатью
шестью маленькими бриллиантами, выложенными в форме ромба. Конечно, может
быть еще что-то. Я не обращала особого внимания на ее вещи. Одевается она
хорошо, но не экстравагантно. Хоть это, слава Богу.
Миссис Мердок снова наполнила бокал, выпила и снова по-светски
непринужденно рыгнула.
- Это все, что вы можете рассказать мне?
- Этого недостаточно?
- Не вполне достаточно, но придется удовлетвориться этим для начала.
Если я выясню, что Линда монету не брала, - следствие прекращается. Я
правильно понял?
- Об этом поговорим позже, - грубо сказала миссис Мердок. - Украла
Линда - это точно. И я не собираюсь позволить ей скрыться. Зарубите себе
это на носу, молодой человек. И я надеюсь, вы хотя бы вполовину столь
нахальны, каким кажетесь, потому что девицы из ночных баров склонны
обзаводиться весьма непристойными друзьями.
Я все еще держал свернутый чек за уголок в опущенной между коленей
руке. Я вынул бумажник, убрал в него чек и встал, подняв шляпу с пола.
- Я люблю непристойных, - сказал я. - У непристойных очень
незатейливый ум. Я отчитаюсь перед вами, когда будет в чем отчитываться.
Думаю взяться сначала за торгового агента. Это похоже на ниточку.
Она дала мне дойти до двери и лишь потом пробасила за моей спиной:
- Я вам не очень понравилась, верно?
Я обернулся и, не отпуская ручку двери, ухмыльнулся:
- А что, бывает, вы кому-то нравитесь?
Она откинула голову назад, широко раскрыла рот и разразилась громовым
хохотом. Не дожидаясь, когда она кончит, я вышел и захлопнул за собой
дверь. Пройдя по коридору, я постучал в приоткрытую дверь канцелярии и
заглянул внутрь.
Худенькая блондинка сидела, положив руки на стол и лицо - на руки.
Она плакала. Она повернула голову и поглядела на меня мокрыми глазами. Я
прикрыл за собой дверь, подошел к столу, наклонился и обнял девушку за
плечи.
- Выше нос, - сказал я. - Ее можно только пожалеть. Она считает себя
несгибаемой и готова свернуть себе шею, чтобы доказать это на деле.
Девушка резко выпрямилась, сбрасывая мою руку с плеч.
- Не трогайте меня, - задыхаясь, сказала она. - Пожалуйста. Я никогда
не позволяю мужчинам дотрагиваться до себя. И не говорите такие ужасные
вещи о миссис Мердок.
Ее лицо было мокрым и розовым от слез. Без очков глаза ее были
прелестны.
Я сунул в зубы долго ждавшую своего часа сигарету и зажег ее.
- Я... я не хотела быть грубой. - Девушка всхлипнула. - Но она так
унижает меня. А я так стараюсь для нее.
Она еще раз всхлипнула, достала из стоа мужской носовой платок и
вытерла им глаза. В уголке платка фиолетовыми нитками были вышиты инициалы
"Л.М.". Я задумчиво рассматривал их, выпуская дым в сторону от светлой
головки мисс Дэвис.
- Вы что-нибудь хотите узнать? - спросила она.
- Да. Номер машины миссис Мердок.
- 2Х1111, серый "Меркурий" с открытым верхом, модель сорокового года.
- Старуха сказала - с закрытым верхом.
- Это машина мистера Лесли. Они одного цвета, одной марки и одного
года выпуска. Линда не взяла машину с собой.
- Да? А что вы знаете о мисс Луис Мэджик?
- Я видела ее только один раз. Она раньше снимала квартиру вместе с
Линдой. Сюда мисс Мэджик приходила с мистером... мистером Ваньером.
- Кто он?
Она опустила глаза.
- Я... она просто приходила с ним. Я его не знаю.
- О'кей. Как выглядит Луис Мэджик?
- Высокая красивая блондинка. Очень... очень привлекательная.
- Вы имеете в виду - сексуальная?
- Ну... - она дико покраснела, - в самом благопристойном смысле, если
вы понимаете, о чем я говорю.
- Я понимаю, о чем вы говорите, - сказал я. - Но я с таким никогда не
сталкивался.
- Охотно верю, - ядовито сказала она.
- Вы знаете, где живет мисс Мэджик?
Девушка помотала головой:
- Нет. - И очень аккуратно сложила носовой платок и сунула его в ящик
стола - в тот, где лежал пистолет.
- Вы можете стянуть другой, когда этот испачкается, - заметил я.
Она откинулась на спинку стула, положила маленькие аккуратные ладошки
на стол и спокойно посмотрела на меня.
- На вашем месте я бы оставила эти ухватки крутого парня. Не пройдет,
во всяком случае - со мной.
- Не пройдет?
- Нет. И больше ни на какие вопросы я отвечать не могу, не получив на
то разрешения.
- Я не крутой, - сказал я. - Просто мужественный.
Она взяла карандаш, бесцельно почиркала им в блокноте и слабо
улыбнулась мне - снова само спокойствие.
- Может, я просто не люблю мужественных.
- Вы чудачка, - сказал я. - Насколько я разбираюсь в чудаках. Всего
хорошего.
Я вышел, плотно прикрыв за собой дверь, и прошел к выходу по пустому
коридору и через тихую, сумрачную, как склеп, гостиную.
Солнечные лучи плясали на теплой лужайке. Я надел черные очки и на
ходу еще раз потрепал по голове негритенка.
- Дружище, это еще ужасней, чем я ожидал.
Кособокие камни жгли сквозь подошвы. Я сел в машину и отъехал от
тротуара.
Маленький песочного цвета автомобиль отъехал от тротуара вслед за
мной. Я не придал этому особого значения. Человек за рулем был в
широкополой соломенной шляпе с лентой из веселенького ситца и, как и я, в
черных очках.
Я поехал обратно в город. Через десяток перекрестков песочного цвета
автомобильчик все еще следовал за мной. Я пожал плечами и смеха ради
покрутился вокруг квартала.
Преследователь держался за мной на прежнем расстоянии. Я резко
свернул на обсаженную огромными деревьями улицу, стремительно развернул
машину и остановился у противоположной обочины.
Из-за угла осторожно вырулил автомобильчик песочного цвета.
Светлая голова в бурой шляпе с яркой ленточкой даже не повернулась в
мою сторону. Автомобиль проплыл мимо, и я поехал обратно в сторону
Голливуда. Несколько раз я бдительно оглядывался, но легковушки песочного
цвета видно не было.
Мой офис находился на шестом этаже Кахуэнга-Билдинг - две маленькие
комнаты окнами во двор. Одну я обычно оставлял открытой - чтобы там мог
посидеть терпеливый клиент.
(если у меня вообще был какой-нибудь терпеливый клиент). На входной
двери был электрический замок, который я мог отпирать прямо из своего
кабинета, предназначенного для глубоких раздумий.
Я заглянул в приемную. Там не было никого и ничего - кроме запаха
пыли. Я открыл окно, отпер дверь и прошел в кабинет. Три грубых кресла,
вращающийся стул, письменный стол, пять зеленых шкафов для хранения
документов, три из которых были забиты каким-то хламом, на стене -
календарь и лицензия частного детектива в рамке, телефон, встроенный в
буфет мореного дерева умывальник, вешалка, нечто на полу, могущее сойти за
ковер, два открытых окна с тюлевыми занавесками, которые мерно шевелились
и морщились на ветру, как губы беззубого старика во сне.
Все та же дребедень, которую я имел в своем распоряжении и в прошлом
году, и позапрошлом. Не блестяще, не шикарно - но все лучше, чем палатка
на берегу.
Я повесил шляпу и пиджак на вешалку, ополоснул лицо и руки холодной
водой, закурил, взял со стола телефонную книгу и выписал из нее адрес и
телефон Элиши Морнингстара. Я уже протянул руку к телефонной трубке, когда
вспомнил, что оставил запертой дверь в приемную. Я потянулся к кнопке на
краю стола, нажал ее - и как раз вовремя. Кто-то открывал входную дверь.
Перевернув блокнот обложкой вверх, я пошел посмотреть кто же это, и
обнаружил в приемной худого длинного самодовольного субъекта в шерстяном
тропическом костюме серо-голубого цвета, черно-белых ботинках,
бледно-желтой рубашке, галстуке и с выставленным напоказ носовым платком,
ярким, как цветок джакаранды. В руке, затянутой в засаленную перчатку из
белой свиной кожи, он держал длинный черный мундштук и брезгливо морщил
нос, разглядывая пыльные журналы на столике, выцветшую дерюгу на полу и
остальные красноречивые свидетельства моего благосостояния.
Когда я открыл дверь из кабинета, он обернулся и уставился на меня
довольно сонными тусклыми глазами, посаженными близко к узкому носу. У
него было красное, обгоревшее на солнце лицо, зачесанные назад рыжеватые
волосы, словно прилипшие к узкому черепу. Тонкие рыжие усики его были
значительно ярче волос.
Он разглядывал меня неторопливо и без особого удовольствия. Потом
выпустил дым тонкой струйкой и насмешливо улыбнулся.
- Вы Марлоу?
Я кивнул.
- Я несколько разочарован, - сказал он. - Я ожидал увидеть нечто с
грязными ногтями.
- Вы можете пройти, - сказал я, - и острить сидя.
Я придержал дверь, и он продефилировал мимо, стряхивая пепел на пол.
Усевшись в кресло для посетителей у стола, он стянул перчатку с правой
руки и вместе с уже снятой небрежно бросил на стол. Вытащил из мундштука
окурок и принялся разминать его спичкой, пока тот не перестал дымиться.
Потом вставил в мундштук следующую сигарету и зажег ее толстой красной
спичкой. Затем откинулся на спинку кресла с улыбкой скучающего
аристократа.
- Все в порядке? - осведомился я. - Пульс и дыхание в норме? Не
желаете ли мокрое полотенце на лоб или еще что-нибудь?
Презрительно он кривить губы не стал только потому, что они были
презрительно скривлены еще при входе.
- Частный детектив, - сказал он. - Никогда не сталкивался. Грязная
работенка, надо понимать. Подглядываем в замочные скважины, ворошим старые
сплетни и тому подобное.
- Вы как, по делу, - спросил я, - или просто поболтать?
Улыбка его была незаметна, как старая дева на балу у заезжей
знаменитости.
- Я Мердок. Надеюсь, это имя вызывает у вас какие-нибудь ассоциации.
- Я рад, что вы умеете так мило проводить время, - заметил я и
принялся набивать трубку.
Он молча наблюдал за моими действиями. Потом медленно сказал:
- Как я понял, моя мать наняла вас для какой-то работы. Она выписала
вам чек.
Я закончил набивать трубку, раскурил ее и, откинувшись на спинку
стула, стал выпускать дым через правое плечо в сторону окна.
Он немного подался вперед и серьезно сказал:
- Я понимаю, что умение держать язык за зубами обязательно для людей
вашей профессии. Но мне и гадать не нужно. Маленький червячок все
рассказал мне, жалкий земляной червячок, которого часто топчут ногами, но
который все равно умудряется выжить - как и я сам. Я не заставил себя
ждать. Это проясняет вам что-нибудь?
- Да, - сказал я. - Предположим, меня все это мало интересует.
- Как я понял, вас наняли разыскать мою жену.
Я фыркнул и ухмыльнулся, не выпуская трубку из зубов.
- Марлоу, - сказал он еще серьезней, - я очень постараюсь, конечно,
но вряд ли смогу полюбить вас.
- Я визжу, - сказал я. - От ярости и боли.
- Простите за безыскусное выражение, но от ваших ухваток крутого
парня так и прет дешевкой.
- Из ваших уст это особенно горько слышать.
Он снова откинулся назад и принялся сверлить меня тусклыми глазками.
Он поерзал в кресле, стараясь устроиться в нем поудобнее. Очень многие
пробовали устроиться поудобнее в этом кресле. Я и сам иногда пробую от
нечего делать.
- Зачем моя мать хочет найти Линду? - медленно спросил он. - Она ее
смертельно ненавидит. Я имею в виду: мать - Линду. Линда всегда вела себя
вполне прилично по отношению к матери. Как она показалась вам?
- Ваша мать?
- Естественно. Вы же не знакомы с Линдой, верно?
- Эта секретарша висит на волоске, она останется без работы в конце
концов. Слишком много болтает.
Он резко помотал головой.
- Мать не узнает. И в любом случае Мерле ей нужна. Мать постоянно
должна кого-то запугивать. Она может наорать на нее или даже дать пощечину
- но обойтись без Мерле не сможет. Как она вам показалась?
- Довольно мила - на старомодный манер.
Он нахмурился:
- Я имею в виду мать. Мерле - просто бесхитростная маленькая девочка.
Я и сам знаю.
- Ваша дьявольская проницательность пугает меня, - сказал я.
Он казался несколько удивленным. И почти забыл сбивать средним
пальцем пепел с сигареты. Почти - но не совсем. Он внимательно следил за
тем, чтобы случайно не попасть в пепельницу.
- Так о матери, - спокойно повторил он.
- Старая боевая лошадь, - сказал я. - Золотое сердце, но все золото
упрятано глубоко и надежно.
- Но зачем ей искать Линду? Я не могу понять. И еще тратить на это
деньги. Мать ненавидит тратить деньги. Для нее это все равно что сдирать с
себя живьем кожу. Зачем ей искать Линду?
- Понятия не имею, - сказал я. - С чего вы вообще это взяли?
- Ну как... одно ваше присутствие. И Мерле...
- Мерле просто очень романтична. Она все выдумала. Черт возьми, она
сморкается в мужской носовой платок. Вероятно, один из ваших.
Он вспыхнул.
- Глупо. Послушайте, Марлоу. Пожалуйста, будьте благоразумны и
объясните мне, к чему все это. Боюсь, я не очень состоятелен, но пара
сотен...
- Я должен оскорбиться, - сказал я. - К тому же мне запрещено с вами
разговаривать. Приказ.
- Но почему, черт возьми?
- Не спрашивайте меня о вещах, которых я и сам не понимаю, потому что
я не смогу дать вам ответа. И вообще, вы что, с луны свалились? Когда
человеку моего рода занятий поручается работа, он не шатается где попало,
удовлетворяя любопытство каждого встречного.
- Должно быть, в воздухе много электричества, - раздраженно заметил
он, - если человек вашего рода занятий отказывается от двухсот долларов.
Меня это нисколько не тронуло. Я взял из пепельницы толстую красную
спичку, брошенную посетителем, и принялся ее рассматривать. На ней были
желтые полоски и надписи "Роузмонт. Х.Ричард, 3..." - остальное обгорело.
Я сломал спичку, сложил половинки вместе и бросил их в корзину для мусора.
- Я люблю свою жену, - вдруг сообщил он и ощерился, показав крепкие
белые зубы. - Несколько сентиментально, но это правда.
- В Ломбардии по-прежнему все спокойно.
Он продолжал, все так же щерясь:
- Меня она не любила. У нее не было особых причин любить меня. Она
привыкла жить весело. У нас... что ж, у нас ей было довольно скучно. Мы не
ссорились. Линда очень выдержанна. Но она не была в восторге от жизни со
мной.
- Вы слишком скромны, - сказал я.
Он сверкнул глазами и постарался - небезуспешно - сохранить
аристократический вид.
- Неумно, Марлоу. Даже не свежо. Послушайте, вы производите
впечатление приличного человека. Я знаю, что моя мать не станет тратить
двести пятьдесят долларов только для того, чтобы доставить себе
удовольствие. Может быть, дело не в Линде. Может быть, в чем-то еще.
Может... - Он осекся и потом медленно продолжил, пристально глядя на меня:
- ...может быть, дело в Морни?
- Может быть, - весело согласился я.
Он схватил перчатки, ударил ими по столу и снова бросил:
- Тут я влип, это ясно. Но я не предполагал, что она знает. Должно
быть, Морни все-таки позвонил ей. Он обещал не делать этого.
Дальше было просто.
- Сколько вы должны ему? - спросил я.
Нет, не просто. Он снова стал подозрительным.
- Если он звонил, то сказал бы. А мать сказала бы вам.
- Может быть, дело не в Морни, - вздохнул я, мечтая о стакане
крепкого виски. - Может быть, повариха беременна от мороженщика. Но если
Морни - то сколько?
- Двенадцать тысяч. - Он опустил глаза и покраснел.
- Угрожает?
Мердок кивнул.
- Пошлите его добывать деньги под липовые векселя, - посоветовал я. -
Что он за человек? Серьезный малый?
Мердок снова поднял глаза, лицо его было решительным.
- Думаю, да. Думаю, они все такие. Специализировался в кино на ролях
злодеев. Вызывающе красив, бабник. Но не думайте чего-то такого. Линда
просто работала там - как работают официанты или музыканты. И если вы
все-таки интересуетесь ею - вам будет трудно отыскать ее.
Я вежливо улыбнулся.
- Почему это мне будет трудно отыскать ее? Она ведь, надеюсь, не
зарыта на заднем дворе?
Он резко поднялся, и тусклые глазки его гневно сверкнули. Чуть
наклонясь над столом, он довольно аккуратно выхватил из внутреннего
кармана маленький пистолет, на вид двадцать пятого калибра, который,
похоже, приходился родным братом пистолету, лежавшему в столе Мерле.
Направленное на меня дуло выглядело довольно зловеще. Я не шевельнулся.
- Тот, кто замышляет что-то против Линды, будет сначала иметь дело со
мной.
- Это не слишком опасно. Обзаведитесь пистолетом посолиднее - или вы
собираетесь бить из него мух?
Он сунул пистолетик обратно во внутренний карман, одарил меня тяжелым
пристальным взглядом, взял со стола свои перчатки и шагнул к двери.
- Разговаривать с вами - пустая трата времени, - сказал он. - Вам
лишь бы поострить.
- Минуточку, - остановил его я, обходя стол. - С вашей стороны было
бы любезностью не упоминать в присутствии матери о нашей беседе. Хотя бы
ради девушки.
Он кивнул:
- По количеству полученной информации наша беседа не кажется
достойной упоминания.
- Вы действительно должны Морни двенадцать тысяч?
Он опустил глаза, потом поднял и снова опустил. И сказал:
- Такую сумму Алекс не поверит в долг и куда более деловому человеку,
чем я.
Я приблизился к нему вплотную и сказал:
- Вообще говоря, я и не сомневался, что вы беспокоитесь не о жене.
Полагаю, вы прекрасно знаете, где она. И от вас она вовсе не убегала. Она
убежала от вашей матери.
Он поднял глаза и, ничего не говоря, начал натягивать перчатку.
- Может быть, она найдет работу, - продолжил я. - И сможет содержать
вас.
Он снова посмотрел в пол, потом чуть развернулся вправо, и его кулак
в перчатке описал в воздухе короткую четкую дугу. Я немного отвернул
подбородок в сторону, поймал руку Мердока за запястье и медленно отвел
кулак к его груди. Мердок отступил на шаг и тяжело задышал. У него была
тонкая кисть. Я спокойно обхватывал ее пальцами.
Мы стояли, глядя друг другу в глаза. Он скалился и дышал тяжело и
прерывисто, как пьяный. Круглые алые пятнышки горели на его щеках. Он
попытался вырвать кисть, но я так навалился на него, что ему пришлось
отступить еще на шаг, чтобы не потерять равновесия. Лишь несколько дюймов
разделяло наши лица.
- Как случилось, что старик не оставил вам денег? - усмехнулся я. -
Или вы все спустили?
Он ответил сквозь зубы, все так же пытаясь выдернуть свою руку из
моей:
- Если вы считаете, что это ваше собачье дело, и если вы имеете в
виду Джаспера Мердока, то... он мне не отец. Он меня не любил и не оставил
мне ни цента. Моего отца звали Горас Брайт; он обанкротился и выбросился
из окна своего офиса.
- Вас легко доить, - сказал я. - Правда, вы даете очень жидкое
молоко. Я сожалею о том, что сказал о вашей жене и о вас. Я просто хотел
вас разозлить.
Я отпустил его руку и отступил назад. Он дышал все еще тяжело и
часто. Взгляд у него был по-прежнему бешеный, но голосом он владел хорошо.
- Отлично. У вас это получилось. Если вы удовлетворены, то я пойду.
- Я вам сделал одолжение, - сказал я. - Человек при пушке не должен
так легко выходить из себя. Ходите лучше без оружия.
- Это мое дело, - сказал он. - Сожалею, что замахнулся на вас.
Вероятно, вы не особенно пострадали бы от моего удара.
- Ничего, все в порядке.
Он открыл дверь и вышел. Из коридора донесся приглушенный звук его
шагов. Еще один чудак. Я задумчиво постукивал костяшкой указательного
пальца по зубам в такт удаляющимся шагам. Потом вернулся к столу, взглянул
в блокнот и поднял телефонную трубку.
После третьего звонка на другом конце провода раздался тонкий,
молодой, почти детский голос:
- Доброе утро. Офис мистера Морнингстара.
- Что, старик у себя?
- Кто его спрашивает?
- Марлоу.
- Он знает вас?
- Спросите мистера Морнингстара, не интересуют ли его ранние
американские золотые монеты?
- Подождите минуточку, пожалуйста.
Наступила пауза, необходимая для того, чтобы привлечь внимание
пожилого господина к тому факту, что кто-то желает побеседовать с ним по
телефону. Потом в трубке щелкнуло и раздался голос. Сухой голос. Можно
даже сказать - растрескавшийся.
- Мистер Морнингстар слушает.
- Мне сказали, что вы звонили миссис Мердок из Пасадены. Насчет
известной монеты.
- Насчет известной монеты, - повторил он. - Ну-ну. И что же?
- Я так понял, вы хотели купить данную монету из коллекции Мердока.
- Ну-ну. А кто вы, собственно говоря, сэр?
- Филип Марлоу. Частный детектив. Я работаю на миссис Мэрдок.
- Ну-ну, - в третий раз сказал старик и осторожно откашлялся. - А о
чем вы хотите поговорить со мной, мистер Марлоу?
- Об этой самой монете.
- Но мне сказали, что она не продается.
- И все же я хочу поговорить с вами. С глазу на глаз.
- Что, миссис Мердок передумала?
- Нет.
- Боюсь, я не вполне понимаю, что вам от меня надо, мистер Марлоу. О
чем нам с вами говорить? - в его голосе появились хитрые нотки.
Я вытащил козырную карту и разыграл ее с ленивой грацией.
- Дело в том, мистер Морнингстар, что, когда вы звонили в Пасадену,
вы уже знали, что монета не продается.
- Интересно, - медленно проговорил он, - и откуда же?
- Вы занимаетесь этими делами и не можете не знать. О том, что
коллекция не может быть продана при жизни миссис Мердок, известно всем.
- Ага, - сказал он. - Ага. - Наступила пауза. - В три часа, - наконец
сказал он спокойно, но быстро. - Буду рад видеть вас в моем офисе. Где он
находится, вам, вероятно, известно. Вас это устроит?
- Я буду.
Повесив трубку, я снова зажег сигарету и так и сидел, уставившись в
стену. Мое лицо оцепенело от сосредоточенных раздумий или от чего-то еще,
от чего цепенеют лица. Я вытащил из кармана фотографию Линды Мердок и
некоторое время рассматривал ее. Сделав вывод, что внешность ее, в конце
концов, весьма заурядна, я бросил карточку в ящик стола. Потом взял из
пепельницы вторую спичку Мердока и повертел ее в пальцах. На ней было
написано: "Топ Рой, У.Д.Райт, 36".
Интересно, может ли это оказаться важным? Я кинул спичку обратно в
пепельницу.
Луис Мэджик в телефонной книге не значилась.
Я взял систематический каталог, составил список из полдюжины
театральных агентств, названия которых были набраны самым крупным шрифтом,
и стал звонить туда. Все агентства отвечали жизнерадостными звонкими
голосами и сыпали встречными вопросами - но либо ничего не знали, либо
просто не хотели ничего говорить о некоей мисс Луис Мэджик, вроде бы
эстрадной артистке.
Я выбросил список в мусорную корзину и позвонил Кенни Хэйсту из
отдела уголовной хроники в "Кроникл".
- Что ты знаешь об Алексе Морни? - спросил я, когда мы кончили
упражняться в остроумии.
- Владелец шикарного ночного клуба и игорного дома в Айдл Вэли, две
мили от шоссе в сторону холмов. Снимался в кино. Актеришка он паршивый. У
него, похоже, много покровителей. Никогда не слышал, чтобы он пристрелил
кого-нибудь в общественном месте среди бела дня. Как и в любое другое
время суток. Но биться об заклад, что он на это не способен, я бы не стал.
- Опасен?
- Скажем так: может быть - при необходимости. Все эти киношные
мальчики хорошо знают, как должны вести себя владельцы ночных клубов. У
него есть телохранитель - колоритная фигура, скажу тебе. Некий Эдди Пру.
Ростом около шести футов пяти дюймов и тощий, как нефальсифицированное
алиби. На одном глазу бельмо - результат боевого ранения.
- Представляет ли Морни опасность для женщин?
- Не будь ханжой, старина. Женщины не считают это опасностью.
- Ты знаешь девушку по имени Луис Мэджик, вроде бы артистку? Высокая
яркая блондинка.
- Нет. Но, похоже, хотел бы узнать.
- Кончай острить. А некоего Ваньера не знаешь часом? Этих имен нет в
телефонной книге.
- Нет. Но могу спросить у Джерти Арбогаста, если ты перезвонишь. Он
знает всю аристократию ночных клубов. И все низы.
- Спасибо, Кенни. Я перезвоню. Через полчаса, пойдет?
- Отлично. - И мы повесили трубки.
Я вышел из офиса и запер дверь. В конце коридора светловолосый
молодой человек в коричневом костюме и бурой соломенной шляпе с желтой
ленточкой читал вечернюю газету, прислонясь к стене. Когда я проходил
мимо, он зевнул, свернул газету, сунул ее под мышку и отлепился от стены.
Он вошел со мной в лифт. Он был так утомлен, что с трудом держал
глаза открытыми. Я вышел на улицу и пешком прогулялся до банка, где
получил по чеку деньги на карманные расходы. Оттуда я заглянул в ближайший
бар выпить мартини и съесть сандвич. Человек в коричневом костюме
устроился в другом конце зала, пил кока-колу, скучал и складывал на столе
перед собой монетки в столбик, аккуратно ровняя их края. Он опять был в
черных очках. Они делали его невидимым.
Я жевал сандвич как можно дольше, потом побрел к телефонной будке в
глубине зала. Человек в коричневом резко повернул голову в мою сторону, но
тут же мастерски замаскировал это движение, поспешно схватив стакан и
отхлебнув из него. Я набрал номер "Кроникл".
- О`кей, - сказал Кенни. - Джерти говорит, что Морни не так давно
женился на твоей шикарной блондинке. Луис Мэджик. Ваньера он не знает.
Говорит, что Морни купил себе белый дом на шоссе Стилвуд-Кресцент в пяти
кварталах к северу от Сансета. Этот дом достался Морни от Артура Блейка
Попхэма, погоревшего на каком-то мошенничестве. На воротах еще остались
инициалы прежнего владельца. И на туалетной бумаге тоже, если верить