Автор неизвестен. Двор Хаоса

- Ну, все, Бранд, - сказал я. - Я только желал бы, чтобы кто-нибудь
сделал это давным давно.
Он выпрямился и миг смотрел, как я поднимаюсь. Он не потянулся за
мечом. Как раз, когда я оказался наверху, примерно в метрах семи от него,
он скрестил руки на груди и опустил голову.
Я вытащил Грейсвандир и двинулся на него. Признаться, я был готов
убить его в этой или любой другой позе. Красный свет потемнел, пока мы,
казалось, не купались в крови. Ветер выл вокруг нас, а из долины донесся
раскат грома. Он просто растаял передо мной, как раз тогда, когда я
добрался до него.
С миг я постоял, ругаясь, вспоминая рассказы о том, что он как-то раз
превратился в живую Карту, способную куда угодно переправляться в самое
короткое время.
Я услышал внизу шум.
Я бросился к краю и посмотрел вниз. Звезда все еще брыкалась и
истекала кровью, и при виде этого у меня сердце разрывалось. Но это было
не единственное огорчительное зрелище.
Внизу был Бранд. Он поднял арбалет и снова начал готовить его. Я
огляделся вокруг в поисках другого камня, но под рукой ничего не было, а
потом я заметил один, подальше сзади, в направлении, с которого я прибыл.
Я поспешил к нему, снова бросив меч в ножны, и поднял его. Он был размером
с арбуз. Я вернулся с ним к краю и поискал глазами Бранда. Его нигде не
было видно.
Я вдруг почувствовал себя очень открытым. Он мог переместиться в
любую удобную точку и целиться в меня в эту минуту. Я рухнул на землю,
упав на свой камень. Миг спустя я услышал, как стрела ударила справа от
меня. За этим звуком последовал смешок Бранда.
Я снова встал, зная, что ему потребуется некоторое время, чтобы снова
взвести свое оружие. Посмотрев в направлении смеха, я увидел его, на
карнизе, по другую сторону прохода от меня - примерно на пять метров
повыше, чем я, и примерно в двадцати метрах от меня.
- Сожалею насчет коня, - сказал он. - Я целился в тебя. Но эти
проклятые ветры...
К этому времени я заметил нишу и направился к ней, взяв с собой
камень в качестве щита. Из этой клинообразной трещины я смотрел, как он
вставляет стрелу.
- Трудный выстрел, - сказал он, поднимая оружие. - Вызов моему
искусству снайпера. Но, разумеется, стоящий усилий. У меня еще много
стрел.
Он засмеялся, прицелился и выстрелил.
Я нагнулся пониже, держа перед собой камень, но стрела ударила на
полметра вправо.
- Я в некотором роде догадался, что может случиться, - заметил он,
снова готовя свое оружие. - Надо было, однако, изучить ветры.
Я огляделся кругом, ища камни помельче, чтобы можно было как прежде
использовать их в качестве боеприпасов. Поблизости никаких не было. Тогда
я подумал о Камне. Предполагалось, что он будет действовать, спасая меня в
присутствии непосредственной опасности. Но у меня было странное ощущение,
что для этого требовалась близость и что Бранд знал это и воспользовался
этим явлением. И все же не мог бы я еще что-нибудь с ним сделать, чтобы
помешать Бранду. Он казался слишком далеким для фокуса с параличом, но я
его однажды побил, управляя погодой. Я гадал, насколько далеко была гроза.
Я потянулся к ней. Я увидел, что для установления условий необходимых для
того, чтобы притянуть на него молнию, потребуются минуты, которыми я не
обладал. Но ветры - это другое дело. Я потянулся за ними, почувствовал
их...
Бранд был почти готов снова выстрелить. В проходе начал визжать
ветер.
Не знаю, где приземлилась его следующая стрела. Но нигде поблизости
от меня. Он снова принялся готовить оружие. Я начал устанавливать факторы
для удара молнией...
Когда он приготовился и снова поднял оружие, я опять поднял ветры. Я
увидел, как он целится, как он сделал вдох и задержал его. Затем он
опустил арбалет и пристально посмотрел на меня.
- Мне только что пришло в голову. У тебя этот ветер в кармане, так
ведь? Это нечестно, Корвин, - он огляделся кругом. - По идее, я должен
найти опору, где это не будет иметь значения... Ага!
Я продолжал работать, устанавливая факторы, чтобы спалить его, но
условия еще не были готовы. Я посмотрел на небо, в эту красно-черную
полоску, над нами сформировалось что-то вроде тучи. Скоро. Но пока еще
нет...
Бранд снова растаял и исчез. Я лихорадочно искал его повсюду.
Затем он оказался передо мной. Он перебрался на мою сторону прохода.
Он стоял метрах в десяти к югу от меня, с ветром в спину. Я знал, что не
смогу вовремя спалить его. Я подумывал, не бросить ли свой камень. Он,
вероятно, пригнется, а я выброшу свой щит. С другой стороны...
Он поднял оружие к плечу.
- Увертку! - крикнул у меня в уме мой собственный голос, пока я
продолжал возиться с небесами.
- Прежде, чем ты выстрелишь, Бранд, скажи мне одну вещь. Ладно?
Он поколебался, затем опустил оружие на несколько дюймов.
- Какую?
- Ты правду мне говорил о том, что случилось - с отцом, Лабиринтом,
приходом Хаоса?
Он откинул голову и рассмеялся серией коротких, лающих смешков.
- Корвин, - заявил он затем, - даже сказать не могу, как мне приятно
видеть, что ты умрешь не зная чего-то, что для тебя так много значит.
Он снова рассмеялся и начал поднимать оружие. Я как раз двинулся,
чтобы швырнуть свой камень и броситься на него. Но ни один из нас не
завершил обоих действий.
Над головой раздался громкий пронзительный крик и кусок неба,
казалось, отделился и упал на голову Бранда. Он завизжал и выронил
арбалет. Он поднял руки оторвать напавшую на него вещь. Красная птица,
рожденная от моей крови и от отцовской руки, вернулась защитить меня.
Я бросил камень и двинулся на него, выхватывая на ходу меч. Бранд
ударил птицу и она улетела прочь, набирая высоту, кружа над ним для нового
броска. Он поднял обе руки, прикрывая лицо и голову, но не раньше, чем я
увидел вытекавшую из его левой глазницы кровь.
Он снова начал таять, даже когда я бросился к нему. Но птица
опустилась, как бомба, и ее когти снова ударили Бранда по голове. Затем
птица тоже стала таять. Бранд тянул руку к своей красной нападающей, и был
дран ей, когда они оба исчезли.
Когда я добрался до места действия, единственное, что осталось, это
брошенный арбалет, и я вдребезги разбил его сапогом.
"Еще нет, еще не конец, черт побери! Сколько еще ты будешь мне
досаждать, брат? Как далеко я должен буду зайти, чтобы довести это до
конца между нами?"
Я спустился обратно на тропу. Звезда еще не умерла, и я должен был
закончить работу. Иногда я думаю, что занимаюсь не тем делом.

7

Чаша белых конфет.
Пройдя перевал, я рассматривал лежащую передо мной долину. По крайней
мере, я предполагал, что это была долина. Я не мог увидеть ничего под ее
покровом из облака тумана. В небе одна из красных искр, превращалась в
желтую. Другая в зеленую. Это меня немного приободрило, так как небо вело
себя схожим образом, когда я навестил край всего - напротив Двора Хаоса.
Я нацепил на себя свой вьюк и начал спускаться по тропе. Когда я шел,
ветры ослабли. Вдали я расслышал громыхание грозы, от которой бежал. Я
гадал, куда делся Бранд? У меня было такое ощущение, что я его какое-то
время не увижу.
На пути вниз, когда туман только-только начал подползать и виться
вокруг меня, я заметил древнее дерево и срубил себе посох. Дерево,
казалось, пронзительно вскрикнуло, когда я отсек его сук.
- Черт тебя побери! - раздалось из него что-то похожее на голос. - Ты
разумное? Я сожалею.
- Я потратило долгое время на выращивание этой ветви. Полагаю, ты
собираешься ее сжечь?
- Нет. Мне нужен посох. Впереди у меня долгий путь.
- Через эту долину?
- Совершенно верно.
- Подойди ближе, чтобы я лучше могло почувствовать твое присутствие.
На тебе есть что-то пылающее.
Я сделал шаг вперед.
- Оберон! - воскликнуло оно. - Я знаю этот Камень!
- Не Оберон, - поправил я. - Я его сын. Камень я ношу, однако, по его
поручению.
- Тогда возьми мою конечность и получи с ней мое благословение. Я
укрывало твоего отца в течение долгого времени. Видишь ли, он посадил
меня.
- В самом деле? Сажать дерево - одно из немногих дел, за которыми я
не видел отца.
- Я необыкновенное дерево. Он посадил меня здесь отмечать границу.
- Какого рода?
- Я - конец Хаоса и Порядка, в зависимости от точки зрения. Я отмечаю
разделение. За мной другие правила.
- Какие правила?
- Кто может сказать? Не я. Я только растущая башня разумной
древесины. Мой посох, однако, может помочь тебе. Посаженный, он может
расцвесть при самом страшном климате. Но потом, опять же, может и не
расцвесть. Кто может сказать? Неси его, сын Оберона, в место, куда ты
держишь путь. Я чувствую приближение грозы. Прощай.
- Прощай, - сказал я. - Благодарю тебя.
Я повернулся и пошел дальше вниз по тропе в густеющий туман.
Розоватость выкачивалась из него, пока я шел. Я покачал головой, подумав о
дереве, но его посох оказался полезным следующие несколько сот метров, где
идти было особенно тяжело. Затем все немного прояснилось. Скалы, застойный
пруд, несколько унылых деревьев, увешанных веревками из мха, запах
разложения... Я поспешил дальше. С одного из дальних деревьев за мной
следила темная птица.
Она взлетела, когда я посмотрел на нее, и поспешно махая крыльями
направилась ко мне. Недавние события оставили меня немного робеющими перед
птицами, и я отступил, когда она закружилась над моей головой. Но затем
она, забив крыльями, остановилась на тропе передо мной, склонила голову
набок и обозрела меня левым глазом.
- Да, - объявила она затем. - Ты тот.
- Какой тот? - поинтересовался я.
- Тот, кого я буду сопровождать. Ты ведь не возражаешь, чтобы за
тобой следовала птица дурного знака, Корвин?
Тут она хохотнула и исполнила небольшой танец.
- Так вот, сразу, я просто не вижу, как я могу помешать тебе. Откуда
ты знаешь мое имя?
- Я ждала тебя с начала времени, Корвин.
- Должно быть, было немного утомительно?
- В этом месте совсем не так уж и долго. Время - то, чем ты его
делаешь.
Я пошел дальше. Я прошел мимо птицы и продолжал идти. Спустя
несколько минут она пронеслась мимо меня и приземлилась на скале справа от
меня.
- Меня зовут Хуги, - заявил он. - Я вижу, ты несешь кусок старого
Игга.
- Игга?
- Скучного старого дерева, которое ждет у входа в это место и не
дозволяет никому отдыхать на его ветках. Держу пари, он орал, когда ты
оттяпал это, - тут он издал трезвон смеха.
- Он вел себя очень достойно.
- Держу пари. Но, впрочем, у него не было большого выбора, коль скоро
ты это сделал. Много толку будет тебе от нее.
- Она отлично помогает мне, - я слегка махнул ей в его направлении.
Он порхнул прочь от меня.
- Эй! Это не смешно!
Я рассмеялся.
- А я подумал, что смешно.
И пошел дальше.
Долгое время я пролагал себе дорогу по болотистой местности. При
случае порыв ветра расчищал поблизости путь. Тогда я проводил его, или же
туманы бы снова сместились туда. Иногда я, казалось, слышал случайный
обрывок музыки - не могу сказать, с какого направления - медленной и
довольно величавой, производимой инструментом со стальными струнами.
Когда я упорно двигался своим путем, меня окликнули откуда-то слева:
- Чужеземец. Остановись и посмотри на меня!
Я осторожно остановился, но не мог ни черта разглядеть в этом тумане.
- Здравствуйте, - сказал я. - Где вы?
Как раз тут на миг туман разорвался и я рассмотрел огромную голову, с
глазами на одном уровне с моими. Они принадлежали тому, что казалось телом
великана, по плечи погрузившегося в болото. Голова была лысая, кожа -
бледная, как молоко, с каменистой структурой в ней. Темные глаза из-за
контраста, вероятно, казались даже темней, чем они были на самом деле.
- Понятно, - сказал я тогда. - Вы немного застряли. Вы можете
освободить свои руки?
- Если сильно напрягусь, - был ответ.
- Ну, позвольте мне, достойнейший, подыскать что-нибудь устойчивое,
за что вы могли бы ухватиться. И вас там должна быть очень хорошая
досягаемость.
- Нет, в этом нет необходимости.
- Разве вы не хотите выбраться? Я думал, поэтому вы и окликнули меня?
Я подошел поближе и пригляделся, потому что туман снова начал
смещаться.
- Ладно, - сказал я. - Я видел вас.
- Чувствуете ли вы, какое у меня бедственное положение?
- Не особенно, если вы поможете себе сами или примете помощь.
- Что толку будет мне, если я освобожусь?
- Это ваш вопрос, вы и отвечайте на него.
Я повернулся, чтобы уйти.
- Подождите! Куда вы путь держите?
- На юг, чтобы сыграть в пьесе-моралите.
Как раз тут из тумана вылетел Хуги и приземлился на макушке головы.
Он клюнул ее и рассмеялся.
- Не теряй зря времени, Корвин, здесь находится намного меньше, чем
видно глазу, - посоветовал он.
Губы великана изобразили мое имя, затем он спросил:
- Он в самом деле тот?
- Это он, сомнений нет, - ответил Хуги.
- Слушай, Корвин, - сказал утонувший великан. - Ты собираешься
попытаться остановить Хаос, не так ли?
- Да.
- Не делай этого. Дело того не стоит. Я хочу, чтобы все кончилось. Я
хочу освободиться от этого состояния.
- Я уже предлагал тебе помочь выбраться. Ты отказался.
- Не такого освобождения. Конца всем трудам.
- Это сделать легко, - заверил я его. - Только нагни голову и сделай
глубокий вдох.
- Я желаю не только своего личного устранения, но и конца всей этой
дурацкой игры.
- Я считаю, что имеется несколько других людей, которые сами
предпочли бы принять решение по этому вопросу.
- Пусть все кончится и для них тоже. Придет время, когда они окажутся
в моем положении и почувствуют то же самое.
- Тогда они будут обладать тем же выбором. Счастливо оставаться.
Я повернулся и пошел себе дальше.
- Ты тоже окажешься! - крикнул он мне вслед.
Когда я маршировал вперед, Хуги догнал меня и сел на конец моего
посоха.
- Удобно сидеть на ветке старого Игга теперь, когда он не может...
Ай! - Хуги взмыл в воздух и закружил.
- Обжег мне ногу! Как он это сделал? - спросил он.
Я рассмеялся.
- Понятия не имею.
Он попорхал несколько минут, а затем уселся мне на правое плечо.
- Лады, если я отдохну здесь?
- Валяй.
- Спасибо, - он устроился поудобнее. - Голова, знаешь, в самом деле
психически безнадежный случай.
Я пожал плечами, а он развел крыльями для равновесия.
- Он что-то нащупывает, - продолжал он. - Но рассуждает неправильно,
считая мир ответственным за свои собственные слабости.
- Нет. Он даже не нащупывает выход из болота, - не согласился я.
- Я имею в виду философски.
- Ах, из этого болота. Тем хуже.
- Вся проблема заключается в "Я", это и его связи с миром с одной
стороны, и Абсолютом с другой.
- О? Неужели?
- Да, понимаешь, нас высидели и мы дрейфуем по поверхности событий.
Иногда мы чувствуем, что мы действительно влияем на положение и это
вызывает удвоение усилий. Это - большая ошибка, потому что это создает
желание и наращивает ложное эго, когда должно быть достаточно простое
существование "Я". Это приводит к новым желаниям, к новым усилиям, и вот
ты тут в западне.
- В болоте?
- Так сказать. Нужно твердо акцентировать свое внимание на Абсолюте и
научиться игнорировать миражи, иллюзии, ложное чувство, которые обособляют
человека, как ложный остров сознания.
- У меня было однажды ложное самоотождествление. Оно сильно помогло
мне стать абсолютом, которым я являюсь теперь - собой.
- Нет. Это тоже - ложное.
- Тогда тот, что может существовать завтра, поблагодарит меня за
него, как я благодарю того, другого.
- Ты упускаешь суть. Тот ты тоже будешь ложным.
- Почему?
- Потому что он по-прежнему будет полон желаний и усилий,
обособляющих тебя от Абсолюта.
- Что же в этом плохого?
- Ты останешься один в мире чужаков, в мире феноменов.
- Мне нравится быть одному. Я очень привязан к себе. И феномены мне
тоже нравятся.
- И все же, Абсолют всегда будет присутствовать, зовя тебя, вызывая
твое беспокойство.
- Хорошо, значит незачем спешить. Ну, да, я понимаю, что ты имеешь в
виду. Он принимает форму идеалов. У каждого есть несколько таких. Если ты
говоришь, что надо стремиться к ним, я с тобой полностью согласен.
- Нет - они - искажение Абсолюта, и то, о чем ты говоришь, есть новые
усилия.
- Все правильно.
- Я вижу, что тебе еще многому надо разучиться.
- Если ты говоришь о моем вульгарном инстинкте к выживанию, то забудь
об этом.
Тропа вела вверх, и теперь мы вышли на гладкое ровное место,
кажущееся почти вымощенным, хотя и усыпанном песком. Музыка стала громче и
продолжала становиться все слышней, когда я продвигался вперед. Затем я
увидел сквозь туман медленно и ритмично движущиеся смутные фигуры. Мне
потребовалось несколько минут, чтобы сообразить, что они танцевали под
музыку.
Я продолжал идти, пока не смог рассмотреть фигуры - кажущиеся людьми,
красивые мужчины и женщины, одетые в сельские наряды - ступавшие под
медленные такты невидимых музыкантов. Танец, исполняемый ими, был сложным
и прелестным, и я остановился немного полюбоваться им.
- По какому случаю? - спросил я Хуги. - Вечеринка здесь, посреди
нигде?
- Они танцуют, - объяснил он, - чтобы отпраздновать твое прохождение.
Они не смертные, а духи Времени. Они начали это дурацкое представление,
когда ты вступил в долину.
- Духи?
- Да. Следи.
Он покинул мое плечо, пролетел над ними и испражнился. Шмат прошел
сквозь несколько танцоров, словно они были голограммами, не запачкав ни
расшитого рукава, ни шелковой рубашки, не заставив ни одну из улыбающихся
фигур сбиться с такта. Тогда Хуги несколько раз каркнул и полетел обратно
ко мне.
- Едва ли это было необходимо, - попенял я ему. - Это красивое
представление.
- Декадентство, - заявил он. - И тебе едва ли следует воспринимать
это как комплимент, потому что они предвкушают твою неудачу. Они только
желают попасть на финальное торжество, прежде чем спектакль окончится.
Я все равно некоторое время посмотрел его, опершись на свой посох,
отдыхая. Описываемая танцорами фигура медленно смещалась, пока одна из
женщин - рыжая красавица - не оказалась очень близко от меня. Но глаза
всех танцующих ни разу не встретились с моими. Все было так, словно я не
присутствовал. Но эта женщина совершенно точным жестом бросила что-то,
приземлившееся у моих ног.
Я нагнулся и обнаружил, что предмет этот материален. Я держал
серебряную розу - свою собственную эмблему. Я выпрямился и прикрепил ее к
вороту своего плаща. Хуги посмотрел в другую сторону и ничего не сказал. У
меня не было шляпы, чтобы снять ее, но я поклонился этой леди. Мне
почудилось легкое подергивание в ее правом глазу, когда я повернулся,
чтобы уйти.
Почва потеряла свою гладкость, когда я шел, и музыка, наконец,
растаяла. Тропа стала труднее и, когда б не рассеивались туманы, видны
были скалы или только горные вершины. Я черпал силы из Камня, иначе бы я
свалился, и заметил, что длительность такого подкрепления теперь была
короче. Через некоторое время я остановился, проголодавшись, съесть
остатки моих припасов.
Хуги стоял поблизости на земле и смотрел как я ем.
- Признаться, я в определенной, небольшой, степени, восхищаюсь твоей
настойчивостью, - сказал он. - И даже тем, что ты подразумевал, когда
говорил об идеалах. Но только этим. Ранее мы говорили о бесплодности
желаний и стараний.
- Ты говорил. Это не главная забота в моей жизни.
- А зря.
- Я прожил долгую жизнь, Хуги. Ты оскорбляешь меня, предполагая,
будто я никогда не обдумывал эти примечания к философии второкурсников.
Тот факт, что ты находишь согласованность действительности бесплодной,
говорит мне больше о тебе, чем об этом положении дел. А именно, если ты
веришь в то, что говоришь, то мне тебя жаль, потому что ты должен по
какой-то необъяснимой причине быть здесь, желая и стараясь, скорее,
повлиять на это мое ложное эго, чем быть свободным от такой чуши и на пути
к своему Абсолюту. Если же ты не веришь в это, то это говорит, что ты был
послан мешать мне и расхолаживать меня, в каковом случае ты зря теряешь
время.
Хуги издал булькающий звук, затем сказал:
- Ты ведь не так слеп, чтобы отрицать Абсолют, начало и конец всего.
- Это совершенно не обязательно для либерального образования.
- Ты признаешь такую возможность?
- Наверное, я знаю это лучше тебя, птица. Это, как я его понимаю,
существует в промежуточной стадии между разумностью и рефлекторным
существованием. Зачеркнуть его, однако - отступление. Если ты происходишь
от Абсолюта - самоотметающего Всего - почему ты желаешь вернуться домой?
Ты так презираешь себя, что страшишься зеркал? Почему бы не сделать
путешествие стоящим? Развивайся, учись, живи. Если ты был отправлен в
путь, почему ты желаешь смыться и бежать обратно к своему отправному
пункту? Или твой Абсолют допустил ошибку, отправив нечто твоего калибра?
Признай эту возможность, и вот конец последних известий.
Хуги прожег меня взглядом, затем взмыл в воздух и улетел. Наверное
отправился проконсультироваться со своим справочником...
Поднявшись на ноги, я услышал раскат грома. Я начал идти. Я должен
стараться быть впереди.
Тропа много раз сужалась и расширялась, прежде чем совершенно
исчезнуть, оставив меня идущим по усыпанной гравием равнине.
Путешествуя, я чувствовал себя все более и более подавленным, пытаясь
держать свой мысленный компас установленным в нужном направлении. Я дошел
до того, что чуть ли не приветствовал раскаты грома, потому что, они по
крайней мере, давали мне приблизительное представление о том, в какой
стороне север. Конечно, в тумане мое положение было немного запутанным,
так что я не мог быть абсолютно уверен. И они становились все громче...
Проклятье.
...И я был огорчен потерей Звезды, растревожен философией бесплодия
Хуги. Это определенно был нехороший день. Я начал сомневаться, что завершу
свое путешествие. Если какой-то натурализовавшийся житель этого
безымянного места не устроит мне в скором времени засаду, была сильная
возможность, что я буду бродить здесь, пока не не иссякнут силы, или меня
не настигнет гроза. Я не знал, сумею ли я еще раз устроить эту отмену
грозы. Я начал в этом сомневаться.
Я попытался использовать Камень, чтобы развеять туман, но его
воздействие, казалось, притупилось. Наверное, из-за моей собственной
вялости. Я мог расчистить небольшой участок, но скорость моего продвижения
быстро проносила меня сквозь него.
Мое чувство Отражения тоже притупилось в этом месте, казавшемся, в
каком-то отношении, сутью Отражения.
Печально. Было бы приятно выйти по-оперному - в большом вагнеровском
финале под странными небесами, против стоящих противников - а не ползать
по туманной пустоши.
Я прошел мимо кажущегося знакомым выступающего из-под земли камня. Не
двигался ли я по кругу? Есть тенденция двигаться именно так, когда
заблудишься. Я прислушался к звукам грома, чтобы снова установить свой
азимут. По какому-то извращению все было тихо. Я двинулся к камню и уселся
на землю, привалившись к нему спиной. Нет смысла всего лишь бродить.
Подожду какое-то время громового сигнала. Усевшись, я вытащил свои Карты.
Отец сказал, что они на какое-то время перестанут действовать, но ничего
лучшего я сделать не мог.
Одну за другой я перебрал их все, пытаясь дотянуться до кого-нибудь,
кроме Бранда и Каина. Ничего. Отец был прав. У Карт отсутствовала знакомая
холодность. Тогда я сдал всю колоду и разложил пасьянс, прямо там, на
земле. У меня получилось невозможное прочтение, и я снова положил их все
обратно. Я откинулся назад и пожелал, чтобы у меня осталось небольшое
количество воды. Долгое время я прислушивался к звукам грозы. Было
несколько ворчаний, но они были без направления.
Карты заставили меня подумать о семье. Они были впереди, где бы это
ни могло быть, поджидая меня. Поджидая для чего? Я переправлял Камень. Для
какой цели? Сперва я предполагал, что его силы могут понадобиться в
столкновении. Если так, и если я был единственным, кто мог применить его,
тогда мы были в плохом положении. Затем я подумал об Эмбере, и задрожал от
раскаяния и своего рода страха. Не должно все кончиться для Эмбера!
Никогда! Должен быть способ отбросить Хаос...
Я отбросил камешек, с которым играл. Как только я выпустил его, он
стал двигаться очень медленно.
Камень. Снова его замедляющий эффект...
Я зачерпнул еще энергии, и камешек стрелой унесся вверх. Казалось
так, что я взял мало силы от Камня в прошлый раз. В то время, как это
придало энергии моему телу, мозг мой все еще оставался затуманенным. Мне
нужен сон - с множеством быстрых движений глаз. Это место может показаться
немного менее необычным, если я отдохну.
Насколько близко я находился от своей конечной цели? Была ли она как
раз за следующим горным хребтом, или на огромном расстоянии дальше? И
какие у меня имелись шансы оставаться впереди этой грозы, неважно, на
каком расстоянии? А другие?
Что, если битва была уже завершена, и мы проиграли? Мне виделось, что
я прибываю слишком поздно, чтобы помочь им в качестве могильщика... Кости
и монолог... Хаос...
И где была, наконец, эта проклятая Черная Дорога, когда у меня,
наконец, нашлось ей применение? Если бы я мог обнаружить ее, я мог бы
следовать вдоль нее. У меня было такое ощущение, что она находилось где-то
слева от меня...
Я потянулся снова, раздвигая туманы, отбрасывая их назад... Ничего...
Фигура? Что-то движется?
Это было животное. Наверное, большая собака, двигающаяся так, чтобы
оставаться в тумане. Не подкрадывается ли она ко мне?
Камень начал пульсировать, когда я еще дальше отодвинул туман.
Выставленное на обозрение животное, казалось, встряхнулось. Затем оно