- Понятно. Между прочим, я тоже об этом не знала. Ладно, мы их
заберем. Так ты утверждаешь, что задержал их и вынудил признаться?
- В некотором роде. И да, и нет. Только это не для протокола.
Кстати, твоя каюта прослушивается?
Она вернулась в спальню, кивнула и приложила палец к губам.
- Не пойти бы нам куда-нибудь? - спросил я.
- Иди к черту! - В черных облегающих брюках и в блузке в
шахматную клетку она выглядела потрясающе. Я понял, что она неверно
истолковала мои слова - ведь я имел в виду совсем не то, что могло
прийти в голову какомунибудь идиоту, например, правительственному
агенту, подслушивающему наш разговор.
- Я в том смысле, что надо спешить, - пояснил я. - Не хочу, чтобы
из-за нашей нерасторопности все пошло прахом.
- Не волнуйся. Между прочим, в последнее время я повстречала
несколько rara avis - да, я решаю кроссворды в "Нью-Йорк Таймс", - и ты
- одна из этих пташек. Ты совершаешь неожиданные поступки, но, судя по
всему, знаешь, что делаешь. Мы уже имели дело с людьми, которые
превосходно ориентируются в ситуации и в критическую минуту вступают в
игру. Так ты считаешь, что в ближайшее время с борта нашего корабля
будет сброшена атомная бомба?
- Да.
- И она взорвется раньше времени от устройства, поставленного
диверсантами?
- Верно. - Я глянул на свои часы - стрелка приближалась к семи.
- Держу пари, осталось меньше часа.
- Заряды будут сброшены через несколько минут, - сказала она.
- И что ты намерена предпринять?
Она подошла к столику возле кровати и взяла телефонную трубку.
- Управление? - спросила она. - Прекратить отсчет. - Затем: -
Соедините меня с охраной.
- Сержант, - произнесла она через несколько секунд, - прошу
арестовать двух человек. - Она посмотрела на меня. - Номер каюты?
- Шесть-сорок, - ответил я.
- Шесть-сорок, - повторила она в микрофон. - Да, двоих. Да.
Спасибо. - Она положила трубку.
- О них позаботятся, - пообещала она. - Ты сказал, заряд может
взорваться раньше срока?
- Именно это я и сказал. Причем дважды.
- Сможешь его обезвредить?
- Если мне предоставят необходимое. Но ты, наверное, предпочтешь
вызвать...
- Пойди и возьми! - велела она.
- Хорошо.
Я пошел, куда требовалось, и взял, что требовалось. Через пять
минут вернулся в каюту Кэрол с тяжелым свертком на плече.
- Пришлось расписаться кровью. Почему бы тебе не пригласить
толкового физика?
- Мне нужен ты, - возразила она. - Ты участвуешь в игре с самого
начала. Ты знаешь, что делаешь. Чем меньше народу будет знать о наших
делах, тем лучше.
- Веди, - сказал я и отправился за ней следом.
По пути я посмотрел на часы. Семь ноль-ноль.
Через десять минут я выяснил, который из трех зарядов - "с
сюрпризом".
Диверсанты воспользовались моторчиком на батарейке от детского
конструктора. Моторчик приводился в действие стандартным часовым
механизмом. Он должен был отодвинуть свинцовую заслонку. Если бы это
случилось, проклятая бомба обязательно бы взорвалась.
Я провозился с ней меньше десяти минут.
Потом мы стояли возле фальшборта. Я опирался на планшир.
- Хорошо, - сказал я.
- Не то слово, - улыбнулась она.
Мы помолчали.
- Пока ты занимаешься подобными делами, - заговорила она наконец,
- держи ухо востро. Скоро ты станешь объектом моего самого пристального
внимания.
- Чего мне бояться? Я чист как первый снег. Или как лебяжий пух.
- Ты ненастоящий, - сказала она. Таких, как ты, не бывает.
- Вынужден тебя разочаровать. Потрогай меня - и убедишься, что я
вполне реален.
- Если однажды в полночь ты не превратишься в лягушку, тебя,
возможно, сумеет полюбить какая-нибудь девушка.
- Где мне найти такую глупую девушку?
Вместо ответа я получил странный взгляд, но не стал ломать голову
над его значением.
Потом она посмотрела мне прямо в глаза.
- Ты - моя неразгаданная тайна. Ты похож на отголосок минувшей
эпохи.
- Может быть, ты и права. Как насчет того, чтобы оставить меня в
покое? Я ведь ничего плохого не сделал.
- У меня - служба. С другой стороны, ты прав. Ты помог нам, не
нарушив при этом никаких запретов, если не считать случая с Джей-9, да
и это вряд ли можно назвать нарушением. Но ведь я должна отправить по
начальству рапорт, а в нем соответствующим образом изложить твои
действия. Увы, я не могу отпустить тебя так просто.
- Я и не прошу.
- Чего же ты от меня хочешь?
Я не боялся, что сведения о моей деятельности на борту "Аквины"
поступят в Центральный. Как только это случится, я сумею их стереть. Но
прежде, чем они попадут в память компьютера, с ними ознакомится уйма
народу, а это мне уж совсем ни к чему.
- Чем меньше народу будет знать о наших делах, тем лучше, -
повторил я слова Кэрол. - Если один человек потихоньку выйдет из игры,
никто и не заметит.
- Ошибаешься.
- Ладно. Допустим, я добровольно решил вам помогать.
- Вот это уже лучше.
- В таком случае, почему бы нам не придерживаться этой версии?
- Не вижу особых проблем.
- Ты согласна?
- Я посмотрю, что можно сделать. Когда ты закончишь работу, чем
собираешься заняться?
- Еще не знаю. Махну куда-нибудь отдохнуть.
- Один?
- Возможно.
- Знаешь, а ты мне нравишься. Я постараюсь избавить тебя от
неприятностей.
- Буду весьма признателен.
- Похоже, у тебя на все готов ответ.
- Спасибо.
- Как насчет девушки?
- В смысле?
- Могла бы тебе пригодиться девушка?
- По-моему, у тебя очень даже неплохая работа.
- Да, но дело не в этом. Так нужна она тебе, или нет?
- Кто - она?
- Хватит валять дурака! Девушка, кто же еще?
- Нет.
- Вот как?
- Слушай, не мели чепухи. На кой черт мне подружка из спецслужбы?
Неужели я поверю, что ты решила связать судьбу с незнакомцем?
- Я видела тебя в деле, ты стоящий парень. Да, я могла бы связать
с тобой судьбу.
- Это самое необыкновенное предложение в моей жизни.
- Решай быстрее, - сказала она.
- Ты сама не знаешь, что говоришь.
- А что, если я к тебе неравнодушна?
- Ну да, я же разрядил твою бомбу.
- Я не о благодарности! - перебила она. - Впрочем, за бомбу
спасибо. Ну ладно, нет, так нет.
- Постой! Дай хоть немного подумать.
- Пожалуйста. - Она отвернулась.
- О черт! Ладно, давай поговорим откровенно. Ты мне нравишься,
хоть я и убежденный холостяк с многолетним стажем. Ты - загадка.
- Посмотрим на это под другим углом, - сказала она. - Ты не
такой, как все. Я тоже хочу быть не такой, как все.
- Например?
- Например, хочу лгать компьютеру, и чтобы это сходило мне с рук.
- А почему ты считаешь, что я лгу компьютеру?
- Потому что это - единственный ответ. Если, конечно, ты -
настоящий.
- Я настоящий.
- Значит, ты умеешь обманывать "систему".
- Сомневаюсь.
- Возьми меня с собой, - попросила она. - Я тоже так хочу.
Я внимательно посмотрел на нее. Тонкий локон едва касался нежной
щеки. Казалось, Кэрол вот-вот расплачется.
- Значит, я - твой последний шанс? Тебе все опротивело и,
повстречав меня, ты решила сыграть "ва-банк"?
- Да.
- Чушь какая-то. Учти, если ты вдруг захочешь выйти из игры, я не
смогу гарантировать тебе безопасность. А сам я из игры не выйду. Я веду
ее по собственным правилам, и эти правила не всем понятны. Если мы с
тобой сойдемся, у тебя появится шанс рано овдоветь.
- Я верю в тебя. Ты умен и смел.
- Я рано сойду в могилу. Слишком уж часто я делаю глупости.
-- Кажется, я в тебя влюблена.
- Послушай, давай поговорим об этом позже. Мне нужно кое-что
обмозговать.
- Хорошо.
- Глупая ты девчонка.
- Ошибаешься.
- Ну что ж, посмотрим.
Очнувшись от сна - одного из самых глубоких снов в моей жизни - я
отправился на вахту.
- Опаздываешь, - сказал Меррей.
- А ты стукни начальству, пускай меня спишут, - огрызнулся я и
уселся за экран монитора.
"Проект Румоко" находился в завершающей стадии.
Мартин и Демми спустились на дно и разместили ядерные заряды. Они
прекрасно сделали свое дело, и теперь мы уходили подальше. Заряды
должны были взорваться по радиосигналу.
Из моей каюты забрали непрошенных гостей, и за это я был
благодарен Кэрол.
Наконец мы отошли на безопасное расстояние, и радист отправил в
эфир сигнал.
Несколько мгновений кругом царило безмолвие. Затем взорвалась
бомба.
За стеклом иллюминатора я увидел встающего человека: старого,
седого, в широкополой шляпе. Он постоял, шатаясь, и рухнул ничком.
- Ну вот, подпортили мы воздух, - заметил Мартин.
- Черт! - буркнул Демми.
Океан вздыбился и бросился на нас. Корабль чудом не сорвало с
якоря. На какое-то время стихия утихла. Потом началось! Корабль
трясся, как продрогшая собака. Я смотрел, вцепившись в подло котники
кресла. За иллюминатором бушевали волны: безжалостные и коварные, они
с рычанием налетали на нас, но нам каждый раз удавалось отразить их
натиск.
- Начали действовать датчики, - сказала Кэрол. - Похоже, он
растет.
Я молча кивнул. Говорить было не о чем.
- Он уже большой, - произнесла Кэрол через минуту, и я снова
кивнул.
В конце концов порожденная нами тварь выбралась из-под воды. Это
случилось в то же утро.
На поверхности океана уже долго лопались пузыри, становясь все
крупнее. Показания термометров быстро росли. Внизу разливался свет.
Внезапно в небо ударила широкая струя воды. Фонтан поднялся на
невиданную высоту и зазолотился в лучах утреннего солнца, словно голова
Зевса, спустившегося с небес к кому-то из своих подружек. Явление Зевса
сопровождалось оглушительным ревом.
Постояв перед нами несколько мгновений, златокудрый бог рассыпался
сверкающим дождем.
После этого океан разбушевался не на шутку.
Его поверхность корчилась и мерцала, рев то смолкал, то
возобновлялся. Снова забил фонтан, затем - другой, третий, четвертый,
и каждый - все выше, выше...
Потом "Аквину" задело ударной волной очередного взрыва. Казалось,
нас несет куда-то мощным отливом...
Мы были готовы к такому исходу.
Мы не дрогнули.
Отлив все тащил нас, и не было этому конца. От вулкана нас
отделяли многие мили, а казалось, до него можно дотронуться рукой.
И снова ввысь ударил бесконечный водяной столб. Он пронзил
небосвод и оросил солнце. Он раздался вширь, и у его основания из воды
забило пламя.
Быстро сгустились сумерки, и тончайшая пыль наполнила воздух,
глаза, легкие. К счастью, облака вулканического пепла проплыли в
стороне от нас, словно стая темных птиц. Чтобы хоть как-то защитить
легкие от грязи, я закурил сигарету.
В тот преждевременный вечер океан был светел. Казалось, сам
потревоженный Кракен лижет днище нашего корабля. Сияние в пучине не
угасало; в нем смутно угадывался контур.
Румоко. Конус. Рукотворный остров. Обломок затонувшей Атлантиды,
снова поднимающийся к поверхности. Человеку удалось сотворить участок
суши. Придет время, и она станет обитаемой. А если мы создадим целый
архипелаг...
Да. Возможно, это будет вторая Япония. Человеческой расе
необходимо новое жизненное пространство.
Почему меня допрашивали? Кто противостоит нам? Какие у них
мотивы? Ведь мы, насколько я понимаю, делаем благое дело.
Я покинул рубку и направился в ресторан.
Там ко мне как будто случайно подошла Кэрол. Я кивнул. Она села
напротив.
- Привет.
- Привет.
- Ну как, обмозговал? - спросила она, заказав салат и эрзац-пиво.
- Да.
- Что скажешь?
Я пожал плечами.
- А что тут говорить? Очень уж это внезапно, и, если честно, мне
бы хотелось узнать тебя чуточку поближе.
- То есть?
- Я имею в виду старинный обычай, который называется "помолвка".
Давай попробуем, а?
- Я тебе не нравлюсь? Я сравнивала наши индексы совместимости -
мы должны подойти друг другу. Конечно, я сужу о тебе по "досье", но
мне кажется, в этом случае оно не лжет. Ты мне подходишь.
- То есть?
- Я очень много думала о тебе. Пожалуй, я бы могла связать судьбу
с гордецом и эгоистом, который знает толк в технике.
Я знал, что ресторан прослушивается, а Кэрол просто не могла об
этом не знать. Следовательно, она не случайно завела этот разговор
именно здесь.
- Извини, - сказал я. - Слишком внезапно. Дай мне как следует
подумать.
- Почему бы нам не отдохнуть где-нибудь вдвоем? Там и подумаешь.
- Где?
- Ну, хотя бы на Шпицбергене.
Выдержав паузу, я сказал:
- Идет.
- Мне надо часа полтора на сборы.
- Ого! Я-то думал, ты имеешь в виду уик-энд. Нет, до конца недели
я не могу. Надо еще проверить всю аппаратуру, да и вахтенное
расписание...
- Но ведь ты уже закончил свою работу.
Я перешел к десерту - кофе и отменному яблочному пирогу с
кедровыми орешками. Не отрываясь от чашки, я медленно покачал головой.
- Я могу договориться, чтобы тебя на денек-другой освободили от
вахты, - заметила Кэрол. - Беды от этого не будет.
- Извини, но я не люблю оставлять недоделки. Давай подождем с
пикником до конца недели.
Она помолчала, размышляя.
- Ну, ладно.
Я кивнул, доедая пирог.
"Ну, ладно" вместо "да", "хорошо" или "договорились" - могло быть
ключевой фразой. Но мне было уже все равно.
Мы направились к выходу. Кэрол шла чуть впереди. Я услужливо
распахнул перед ней дверь, и с той стороны мне навстречу шагнул
человек.
Кэрол остановилась и обернулась.
- Не надо ничего говорить, - попросил я. - Я замешкался - и влип.
Не трать время на перечисление моих прав - я знаю их не хуже тебя. - В
руке у мужчины сверкнула сталь, и я поднял руки, добавив: - С Новым
Годом!
Но Кэрол все равно процитировала уголовный кодекс, избегая моего
хмурого взгляда.
Черт бы побрал мою медлительность! Ее предложение было слишком
заманчивым, чтобы походить на правду. Интересно, рассеянно подумал я,
легла бы она со мной в постель, если бы того потребовали
обстоятельства? Она была права насчет того, что моя работа на "Аквине"
закончена. Я собирался "смазать пятки" и позаботиться о кончине
Альберта Швейцера в ближайшие двадцать четыре часа.
- Придется тебе все-таки лететь на Шпицберген сегодня, - сказала
она. - Там у нас более подходящая обстановка для допроса.
Как бы уклониться от этого любезного приглашения? М-да...
Словно прочитав мои мысли, она заявила:
- Судя по всему, ты не безопасен, поэтому полетишь в сопровождении
опытных людей.
- Так ты не составишь мне компанию?
- Боюсь, что нет.
- Нет, так нет. В таком случае, нам остается только проститься.
Досадно, что не удалось узнать тебя поближе.
- Не придавай значения моим словам, - улыбнулась она. - Просто
надо же было как-то сбить тебя с толку.
- Не буду. Но я так и останусь твоей неразгаданной тайной.
- Прошу прощения, но мы должны надеть на вас наручники, - сказал
мужчина.
- Ну, разумеется.
Я протянул к нему руки, но он возразил почти виновато:
- Нет, сэр. Руки за спину, пожалуйста.
Я выполнил его просьбу, но, поворачиваясь, успел бросить взгляд на
"браслеты". Они оказались старомодными - такие штампуют по госзаказу.
Если как следует прогнуться назад, можно переступить через цепочку, и
тогда руки будут впереди. А там, если у меня будет секунд двадцать...
- Один вопрос, из чистого любопытства, - сказал я. - Ты выяснила,
почему та парочка вломилась ко мне в каюту? Если ответишь, мне не
придется мучиться бессонницей.
Кэрол закусила губу - видимо, колебалась. Но все-таки ответила:
- Они из Нью-Сейлема, "пузыря" на континентальном шельфе Северной
Америки. Боялись, что "Румоко" расколет их сферу.
- Расколол?
Помолчав, она сказала:
- Не знаю. Нью-Сейлем пока молчит. Мы пытаемся с ним связаться,
но помехи...
- Что?!
- У нас нет с ними связи.
- Ты имеешь в виду, что мы, возможно, уничтожили целый город?
- Нет. Ученые говорят, риск был минимальным.
- Ваши ученые, - сказал я. - Их ученые наверняка были другого
мнения.
- Разумеется, - кивнула она. - Их ученые с самого начала
организовали "проекту" обструкцию. Они не верили нам и подсылали
диверсантов. Пытались сорвать...
- Как жаль, - пробормотал я.
- Чего жаль?
- Не чего, а кого. Парнишку, которого я усадил под кипяток. Ну,
ладно, спасибо. Подробности узнаю из газет. Все, отправляй меня на
Шпицберген. Прощай.
- Не сердись, - сказала она. - Я выполняю свой долг. По-моему,
все правильно. Если ты действительно чист, как белый снег или как
лебяжий пух, тебя вскоре отпустят. И тогда я не буду против, если ты
вспомнишь наш недавний разговор.
Я усмехнулся.
- Я ведь уже сказал: прощай. Впрочем, спасибо, что ты избавила
меня от бессонницы.
- Не надо меня презирать.
- А я и не презираю. Просто я никогда тебе не верил.
Она отвернулась.
- Спокойной ночи, леди. Жаль с вами расставаться, но ничего не
поделаешь.
Меня проводили до вертолета. Помогли забраться в салон.
- Она к вам неравнодушна, - заметил человек с пистолетом.
- Вы слишком впечатлительны.
- Если вас отпустят, вы увидитесь с ней?
- Я никогда с ней больше не увижусь, - мрачно ответил я. - И с
вами тоже.
Человек с пистолетом усадил меня на заднее сиденье. Потом он и
его приятель заняли места у иллюминаторов и велели пилоту взлетать.
Затарахтел мотор, и мы взмыли в небо. Румоко внизу рыкнул и плюнул
в небо огнем.
Ева, прости меня. Я не знал. Даже не подозревал, что такое может
случиться.
- Нас предупредили, что вы опасны, - сказал человек с пистолетом.
- Прошу не делать резких движений.
"Ave, atque, avatque", - простучало в моем сердце.
"Двадцать четыре часа", - мысленно напомнил я Швейцеру.
Забрав у Уэлша свой заработок, я возвратился на "Протей" и дней на
десять зарылся в книги по дзен-буддизму. К желанному успокоению это не
привело, поэтому я отправился к Биллу Меллингсу и напился в стельку.
Протрезвев, я с помощью его передатчика окончательно ликвидировал
Альберта Швейцера. Биллу я наплел с три короба о красотке с огромными
грудями.
Потом мы отправились на рыбалку. Это заняло две недели. В то
время меня вообще не существовало на свете. Я стер Альберта Швейцера с
лица земли. И я часто ловил себя на том, что не хочу больше жить.
Когда ты убиваешь человека - пусть даже в безвыходной ситуации - в
душе остается ожог, постоянно напоминающий о ценности человеческой
жизни.
Это произошло медленно и бесшумно. Есть на свете вирус, о котором
многие и слыхом не слыхивали, но к которому я выработал иммунитет. Я
сдвинул камень в перстне и выпустил вирус на волю. Только и всего. Я
так и не узнал имен конвоиров и пилота. Даже не разглядел толком их
лиц.
Вирус убил их за две минуты. Чтобы избавиться от наручников, мне
потребовалось меньше двадцати секунд.
Я посадил вертолет у берега, искалечив его и растянув сухожилие у
себя на запястье. Выбрался на сушу и пошел прочь.
Охранники и летчик выглядели так, будто их поразил инфаркт
миокарда или артериосклероз мозга.
Обстоятельства требовали, чтобы я поглубже спрятался "в тень".
Свое собственное существование я ценил чуточку выше, чем существование
тех, кто брал на себя смелость причинять мне хлопоты. Но это отнюдь не
означает, что мне не было невыразимо тошно.
Кэрол о многом догадается, думал я. Но Центральный интересуется
только фактами. Морская вода, проникшая в вертолет, скоро уничтожит
вирус. Никто не докажет, что этих людей убил я.
Тем более, что тело Альберта Швейцера, судя по всему, при крушении
вертолета было выброшено через люк и унесено отливом.
Если я случайно столкнусь с человеком, знавшим старину Аля, он,
несомненно, обознается.
Мне совершенно нечего опасаться. И все-таки, возможно, я иду не
тем путем. Мне по-прежнему чертовски тяжко.
Румоко Из Пучины дымится и растет, подобно голливудскому монстру,
одному из тех, на ком отыгрываются постановщики фантастических фильмов.
Через несколько месяцев он угомонится. На него завезут плодородную
почву, и перелетные птицы удобрят ее гуано. Люди высадят красные
мангры, которые укрепят приливно-отливную полосу, и поселят на острове
насекомых. Когда-нибудь таких островов будет целая цепь, если верить
ученым.
Какое ужасное противоречие, скажете вы: создавать новое жизненное
пространство для населения Земли и вместе с тем уничтожать старое,
убивая при этом тысячи людей!
Да, сейсмический шок повредил сферу Нью-Сейлема. Погибли очень
многие.
И тем не менее, летом начнется создание нового вулканического
острова - Сына Румоко.
Жители Балтимора-II встревожены не на шутку, но следственная
комиссия Конгресса установила, что причина нью-сейлемской катастрофы -
в конструкционных недостатках сферы. Несколько подрядчиков привлечены к
суду, а двое даже объявлены банкротами.
Все это не очень красиво и совсем не величественно, и я никак не
могу простить себе, что посадил под душ того паренька. Насколько мне
известно, он жив, но навсегда останется калекой.
В следующий раз будут приняты более действенные меры
предосторожности, обещают ученые. Но за эти обещания я не дам и
ломаного гроша. Я никому и ничему не верю.
Если погибнет еще один город, как погибла ты, Ева, то "проект"
будет заморожен. Но я не верю, что навсегда. Его авторы и исполнители
сумеют выйти сухими из воды и снова возьмутся за старое.
Пока мы, люди, способны на такое, я не смогу поверить, что для
демографической проблемы нет иного решения, кроме создания островов.
Между прочим, я считаю, что в наше время плотность населения можно
контролировать, как контролируется все на свете. За такой контроль я и
сам проголосую, создав новую личность, и даже не одну - пусть только
объявят референдум. Пускай строят новые "пузыри", пускай осваивают
околоземное пространство - но никаких Румоко. Людям еще рано играть в
такие игрушки.
Вот почему я, Фрэнсис С. Фитцджеральд, даю слово: никогда из
пучины морской не появится уродливая макушка третьего Румоко.
Впервые с тех пор, как меня не стало, я возьмусь за серьезное дело
не по просьбе Уэлша, а по собственной инициативе. И не потому, что я
такой альтруист: просто мне кажется, я в долгу у человечества, на теле
которого я паразитирую.
Пользуясь выгодами своего положения, я раз и навсегда покончу с
искусственными вулканами.
Каким образом, спросите вы?
В самом крайнем случае, я превращу Сына Румоко во второй Кракатау.
В последние недели Центральный, а значит, и я узнал о вулканизме очень
много нового.
Я изменю расстановку ядерных зарядов. Рождение нового монстра
будет сопровождаться сейсмическими толчками невиданной силы.
Возможно, при этом погибнет немало людей. Но и без моего
вмешательства Румоко II наверняка уничтожит не меньше человеческих
жизней, чем Румоко I.
Я надеюсь, на этот раз мне удастся проникнуть в верхний эшелон
руководства "проектом". Наверняка, следствие, которое ведет Конгресс,
вызовет значительные кадровые перестановки. Появится много вакансий.
А если учесть, что я и сам могу создавать вакансии...
Человечеству будет за что благодарить отцов "проекта", когда
потрескается несколько сфер, а над Атлантикой вырастет огнедышащий
Эверест. Вас, читатель, забавляет моя самонадеянность? Смею вас
заверить: я не бросаю слов на ветер.
Блесна полетела за борт. Билл глотнул апельсинового сока, а я -
сигаретного дыма.
- Так говоришь, инженер-консультант? - спросил он.
- Угу.
- А не страшновато?
- Не привыкать.
- Ну, ты молодец. А я, знаешь, жалею, что в жизни ничего не
происходит.
- Не жалей. Оно того не стоит.
Я смотрел в пучину, способную порождать чудовищ. Волны лизали
край восходящего солнца; ветер был ласков и прохладен. День обещал
быть прекрасным.
- Так говоришь, подрывные работы? - спросил он. - Занятно.
И я, Иуда Искариот, посмотрел на него и сказал:
- У меня клюет. Давай-ка бидон.
- И у меня! Погоди-ка!
По палубе, словно пригоршня серебряных долларов, рассыпался день.
Вытащив рыбину из воды, я убил ее ударом палки по голове. Чтобы не
мучилась.
Снова и снова я твердил себе: "Тебя нет!". Но не мог в это
поверить, как ни старался.
Ева, Ева...
Прости меня, любовь моя. Как хочется, чтобы на мой лоб снова
легла твоя рука...
Как прекрасно это серебро! И волны - синие и зеленые. И свет.
Как прекрасен свет!
Прости меня...
- Клюет!
- Спасибо.
Я подсек. "Протей" медленно несло течением.
Все мы смертны, подумал я.
Но от этой мысли мне не стало легче.
Перед Рождеством я снова послал открытку Дону Уэлшу.
Не спрашивайте, зачем я это сделал.
заберем. Так ты утверждаешь, что задержал их и вынудил признаться?
- В некотором роде. И да, и нет. Только это не для протокола.
Кстати, твоя каюта прослушивается?
Она вернулась в спальню, кивнула и приложила палец к губам.
- Не пойти бы нам куда-нибудь? - спросил я.
- Иди к черту! - В черных облегающих брюках и в блузке в
шахматную клетку она выглядела потрясающе. Я понял, что она неверно
истолковала мои слова - ведь я имел в виду совсем не то, что могло
прийти в голову какомунибудь идиоту, например, правительственному
агенту, подслушивающему наш разговор.
- Я в том смысле, что надо спешить, - пояснил я. - Не хочу, чтобы
из-за нашей нерасторопности все пошло прахом.
- Не волнуйся. Между прочим, в последнее время я повстречала
несколько rara avis - да, я решаю кроссворды в "Нью-Йорк Таймс", - и ты
- одна из этих пташек. Ты совершаешь неожиданные поступки, но, судя по
всему, знаешь, что делаешь. Мы уже имели дело с людьми, которые
превосходно ориентируются в ситуации и в критическую минуту вступают в
игру. Так ты считаешь, что в ближайшее время с борта нашего корабля
будет сброшена атомная бомба?
- Да.
- И она взорвется раньше времени от устройства, поставленного
диверсантами?
- Верно. - Я глянул на свои часы - стрелка приближалась к семи.
- Держу пари, осталось меньше часа.
- Заряды будут сброшены через несколько минут, - сказала она.
- И что ты намерена предпринять?
Она подошла к столику возле кровати и взяла телефонную трубку.
- Управление? - спросила она. - Прекратить отсчет. - Затем: -
Соедините меня с охраной.
- Сержант, - произнесла она через несколько секунд, - прошу
арестовать двух человек. - Она посмотрела на меня. - Номер каюты?
- Шесть-сорок, - ответил я.
- Шесть-сорок, - повторила она в микрофон. - Да, двоих. Да.
Спасибо. - Она положила трубку.
- О них позаботятся, - пообещала она. - Ты сказал, заряд может
взорваться раньше срока?
- Именно это я и сказал. Причем дважды.
- Сможешь его обезвредить?
- Если мне предоставят необходимое. Но ты, наверное, предпочтешь
вызвать...
- Пойди и возьми! - велела она.
- Хорошо.
Я пошел, куда требовалось, и взял, что требовалось. Через пять
минут вернулся в каюту Кэрол с тяжелым свертком на плече.
- Пришлось расписаться кровью. Почему бы тебе не пригласить
толкового физика?
- Мне нужен ты, - возразила она. - Ты участвуешь в игре с самого
начала. Ты знаешь, что делаешь. Чем меньше народу будет знать о наших
делах, тем лучше.
- Веди, - сказал я и отправился за ней следом.
По пути я посмотрел на часы. Семь ноль-ноль.
Через десять минут я выяснил, который из трех зарядов - "с
сюрпризом".
Диверсанты воспользовались моторчиком на батарейке от детского
конструктора. Моторчик приводился в действие стандартным часовым
механизмом. Он должен был отодвинуть свинцовую заслонку. Если бы это
случилось, проклятая бомба обязательно бы взорвалась.
Я провозился с ней меньше десяти минут.
Потом мы стояли возле фальшборта. Я опирался на планшир.
- Хорошо, - сказал я.
- Не то слово, - улыбнулась она.
Мы помолчали.
- Пока ты занимаешься подобными делами, - заговорила она наконец,
- держи ухо востро. Скоро ты станешь объектом моего самого пристального
внимания.
- Чего мне бояться? Я чист как первый снег. Или как лебяжий пух.
- Ты ненастоящий, - сказала она. Таких, как ты, не бывает.
- Вынужден тебя разочаровать. Потрогай меня - и убедишься, что я
вполне реален.
- Если однажды в полночь ты не превратишься в лягушку, тебя,
возможно, сумеет полюбить какая-нибудь девушка.
- Где мне найти такую глупую девушку?
Вместо ответа я получил странный взгляд, но не стал ломать голову
над его значением.
Потом она посмотрела мне прямо в глаза.
- Ты - моя неразгаданная тайна. Ты похож на отголосок минувшей
эпохи.
- Может быть, ты и права. Как насчет того, чтобы оставить меня в
покое? Я ведь ничего плохого не сделал.
- У меня - служба. С другой стороны, ты прав. Ты помог нам, не
нарушив при этом никаких запретов, если не считать случая с Джей-9, да
и это вряд ли можно назвать нарушением. Но ведь я должна отправить по
начальству рапорт, а в нем соответствующим образом изложить твои
действия. Увы, я не могу отпустить тебя так просто.
- Я и не прошу.
- Чего же ты от меня хочешь?
Я не боялся, что сведения о моей деятельности на борту "Аквины"
поступят в Центральный. Как только это случится, я сумею их стереть. Но
прежде, чем они попадут в память компьютера, с ними ознакомится уйма
народу, а это мне уж совсем ни к чему.
- Чем меньше народу будет знать о наших делах, тем лучше, -
повторил я слова Кэрол. - Если один человек потихоньку выйдет из игры,
никто и не заметит.
- Ошибаешься.
- Ладно. Допустим, я добровольно решил вам помогать.
- Вот это уже лучше.
- В таком случае, почему бы нам не придерживаться этой версии?
- Не вижу особых проблем.
- Ты согласна?
- Я посмотрю, что можно сделать. Когда ты закончишь работу, чем
собираешься заняться?
- Еще не знаю. Махну куда-нибудь отдохнуть.
- Один?
- Возможно.
- Знаешь, а ты мне нравишься. Я постараюсь избавить тебя от
неприятностей.
- Буду весьма признателен.
- Похоже, у тебя на все готов ответ.
- Спасибо.
- Как насчет девушки?
- В смысле?
- Могла бы тебе пригодиться девушка?
- По-моему, у тебя очень даже неплохая работа.
- Да, но дело не в этом. Так нужна она тебе, или нет?
- Кто - она?
- Хватит валять дурака! Девушка, кто же еще?
- Нет.
- Вот как?
- Слушай, не мели чепухи. На кой черт мне подружка из спецслужбы?
Неужели я поверю, что ты решила связать судьбу с незнакомцем?
- Я видела тебя в деле, ты стоящий парень. Да, я могла бы связать
с тобой судьбу.
- Это самое необыкновенное предложение в моей жизни.
- Решай быстрее, - сказала она.
- Ты сама не знаешь, что говоришь.
- А что, если я к тебе неравнодушна?
- Ну да, я же разрядил твою бомбу.
- Я не о благодарности! - перебила она. - Впрочем, за бомбу
спасибо. Ну ладно, нет, так нет.
- Постой! Дай хоть немного подумать.
- Пожалуйста. - Она отвернулась.
- О черт! Ладно, давай поговорим откровенно. Ты мне нравишься,
хоть я и убежденный холостяк с многолетним стажем. Ты - загадка.
- Посмотрим на это под другим углом, - сказала она. - Ты не
такой, как все. Я тоже хочу быть не такой, как все.
- Например?
- Например, хочу лгать компьютеру, и чтобы это сходило мне с рук.
- А почему ты считаешь, что я лгу компьютеру?
- Потому что это - единственный ответ. Если, конечно, ты -
настоящий.
- Я настоящий.
- Значит, ты умеешь обманывать "систему".
- Сомневаюсь.
- Возьми меня с собой, - попросила она. - Я тоже так хочу.
Я внимательно посмотрел на нее. Тонкий локон едва касался нежной
щеки. Казалось, Кэрол вот-вот расплачется.
- Значит, я - твой последний шанс? Тебе все опротивело и,
повстречав меня, ты решила сыграть "ва-банк"?
- Да.
- Чушь какая-то. Учти, если ты вдруг захочешь выйти из игры, я не
смогу гарантировать тебе безопасность. А сам я из игры не выйду. Я веду
ее по собственным правилам, и эти правила не всем понятны. Если мы с
тобой сойдемся, у тебя появится шанс рано овдоветь.
- Я верю в тебя. Ты умен и смел.
- Я рано сойду в могилу. Слишком уж часто я делаю глупости.
-- Кажется, я в тебя влюблена.
- Послушай, давай поговорим об этом позже. Мне нужно кое-что
обмозговать.
- Хорошо.
- Глупая ты девчонка.
- Ошибаешься.
- Ну что ж, посмотрим.
Очнувшись от сна - одного из самых глубоких снов в моей жизни - я
отправился на вахту.
- Опаздываешь, - сказал Меррей.
- А ты стукни начальству, пускай меня спишут, - огрызнулся я и
уселся за экран монитора.
"Проект Румоко" находился в завершающей стадии.
Мартин и Демми спустились на дно и разместили ядерные заряды. Они
прекрасно сделали свое дело, и теперь мы уходили подальше. Заряды
должны были взорваться по радиосигналу.
Из моей каюты забрали непрошенных гостей, и за это я был
благодарен Кэрол.
Наконец мы отошли на безопасное расстояние, и радист отправил в
эфир сигнал.
Несколько мгновений кругом царило безмолвие. Затем взорвалась
бомба.
За стеклом иллюминатора я увидел встающего человека: старого,
седого, в широкополой шляпе. Он постоял, шатаясь, и рухнул ничком.
- Ну вот, подпортили мы воздух, - заметил Мартин.
- Черт! - буркнул Демми.
Океан вздыбился и бросился на нас. Корабль чудом не сорвало с
якоря. На какое-то время стихия утихла. Потом началось! Корабль
трясся, как продрогшая собака. Я смотрел, вцепившись в подло котники
кресла. За иллюминатором бушевали волны: безжалостные и коварные, они
с рычанием налетали на нас, но нам каждый раз удавалось отразить их
натиск.
- Начали действовать датчики, - сказала Кэрол. - Похоже, он
растет.
Я молча кивнул. Говорить было не о чем.
- Он уже большой, - произнесла Кэрол через минуту, и я снова
кивнул.
В конце концов порожденная нами тварь выбралась из-под воды. Это
случилось в то же утро.
На поверхности океана уже долго лопались пузыри, становясь все
крупнее. Показания термометров быстро росли. Внизу разливался свет.
Внезапно в небо ударила широкая струя воды. Фонтан поднялся на
невиданную высоту и зазолотился в лучах утреннего солнца, словно голова
Зевса, спустившегося с небес к кому-то из своих подружек. Явление Зевса
сопровождалось оглушительным ревом.
Постояв перед нами несколько мгновений, златокудрый бог рассыпался
сверкающим дождем.
После этого океан разбушевался не на шутку.
Его поверхность корчилась и мерцала, рев то смолкал, то
возобновлялся. Снова забил фонтан, затем - другой, третий, четвертый,
и каждый - все выше, выше...
Потом "Аквину" задело ударной волной очередного взрыва. Казалось,
нас несет куда-то мощным отливом...
Мы были готовы к такому исходу.
Мы не дрогнули.
Отлив все тащил нас, и не было этому конца. От вулкана нас
отделяли многие мили, а казалось, до него можно дотронуться рукой.
И снова ввысь ударил бесконечный водяной столб. Он пронзил
небосвод и оросил солнце. Он раздался вширь, и у его основания из воды
забило пламя.
Быстро сгустились сумерки, и тончайшая пыль наполнила воздух,
глаза, легкие. К счастью, облака вулканического пепла проплыли в
стороне от нас, словно стая темных птиц. Чтобы хоть как-то защитить
легкие от грязи, я закурил сигарету.
В тот преждевременный вечер океан был светел. Казалось, сам
потревоженный Кракен лижет днище нашего корабля. Сияние в пучине не
угасало; в нем смутно угадывался контур.
Румоко. Конус. Рукотворный остров. Обломок затонувшей Атлантиды,
снова поднимающийся к поверхности. Человеку удалось сотворить участок
суши. Придет время, и она станет обитаемой. А если мы создадим целый
архипелаг...
Да. Возможно, это будет вторая Япония. Человеческой расе
необходимо новое жизненное пространство.
Почему меня допрашивали? Кто противостоит нам? Какие у них
мотивы? Ведь мы, насколько я понимаю, делаем благое дело.
Я покинул рубку и направился в ресторан.
Там ко мне как будто случайно подошла Кэрол. Я кивнул. Она села
напротив.
- Привет.
- Привет.
- Ну как, обмозговал? - спросила она, заказав салат и эрзац-пиво.
- Да.
- Что скажешь?
Я пожал плечами.
- А что тут говорить? Очень уж это внезапно, и, если честно, мне
бы хотелось узнать тебя чуточку поближе.
- То есть?
- Я имею в виду старинный обычай, который называется "помолвка".
Давай попробуем, а?
- Я тебе не нравлюсь? Я сравнивала наши индексы совместимости -
мы должны подойти друг другу. Конечно, я сужу о тебе по "досье", но
мне кажется, в этом случае оно не лжет. Ты мне подходишь.
- То есть?
- Я очень много думала о тебе. Пожалуй, я бы могла связать судьбу
с гордецом и эгоистом, который знает толк в технике.
Я знал, что ресторан прослушивается, а Кэрол просто не могла об
этом не знать. Следовательно, она не случайно завела этот разговор
именно здесь.
- Извини, - сказал я. - Слишком внезапно. Дай мне как следует
подумать.
- Почему бы нам не отдохнуть где-нибудь вдвоем? Там и подумаешь.
- Где?
- Ну, хотя бы на Шпицбергене.
Выдержав паузу, я сказал:
- Идет.
- Мне надо часа полтора на сборы.
- Ого! Я-то думал, ты имеешь в виду уик-энд. Нет, до конца недели
я не могу. Надо еще проверить всю аппаратуру, да и вахтенное
расписание...
- Но ведь ты уже закончил свою работу.
Я перешел к десерту - кофе и отменному яблочному пирогу с
кедровыми орешками. Не отрываясь от чашки, я медленно покачал головой.
- Я могу договориться, чтобы тебя на денек-другой освободили от
вахты, - заметила Кэрол. - Беды от этого не будет.
- Извини, но я не люблю оставлять недоделки. Давай подождем с
пикником до конца недели.
Она помолчала, размышляя.
- Ну, ладно.
Я кивнул, доедая пирог.
"Ну, ладно" вместо "да", "хорошо" или "договорились" - могло быть
ключевой фразой. Но мне было уже все равно.
Мы направились к выходу. Кэрол шла чуть впереди. Я услужливо
распахнул перед ней дверь, и с той стороны мне навстречу шагнул
человек.
Кэрол остановилась и обернулась.
- Не надо ничего говорить, - попросил я. - Я замешкался - и влип.
Не трать время на перечисление моих прав - я знаю их не хуже тебя. - В
руке у мужчины сверкнула сталь, и я поднял руки, добавив: - С Новым
Годом!
Но Кэрол все равно процитировала уголовный кодекс, избегая моего
хмурого взгляда.
Черт бы побрал мою медлительность! Ее предложение было слишком
заманчивым, чтобы походить на правду. Интересно, рассеянно подумал я,
легла бы она со мной в постель, если бы того потребовали
обстоятельства? Она была права насчет того, что моя работа на "Аквине"
закончена. Я собирался "смазать пятки" и позаботиться о кончине
Альберта Швейцера в ближайшие двадцать четыре часа.
- Придется тебе все-таки лететь на Шпицберген сегодня, - сказала
она. - Там у нас более подходящая обстановка для допроса.
Как бы уклониться от этого любезного приглашения? М-да...
Словно прочитав мои мысли, она заявила:
- Судя по всему, ты не безопасен, поэтому полетишь в сопровождении
опытных людей.
- Так ты не составишь мне компанию?
- Боюсь, что нет.
- Нет, так нет. В таком случае, нам остается только проститься.
Досадно, что не удалось узнать тебя поближе.
- Не придавай значения моим словам, - улыбнулась она. - Просто
надо же было как-то сбить тебя с толку.
- Не буду. Но я так и останусь твоей неразгаданной тайной.
- Прошу прощения, но мы должны надеть на вас наручники, - сказал
мужчина.
- Ну, разумеется.
Я протянул к нему руки, но он возразил почти виновато:
- Нет, сэр. Руки за спину, пожалуйста.
Я выполнил его просьбу, но, поворачиваясь, успел бросить взгляд на
"браслеты". Они оказались старомодными - такие штампуют по госзаказу.
Если как следует прогнуться назад, можно переступить через цепочку, и
тогда руки будут впереди. А там, если у меня будет секунд двадцать...
- Один вопрос, из чистого любопытства, - сказал я. - Ты выяснила,
почему та парочка вломилась ко мне в каюту? Если ответишь, мне не
придется мучиться бессонницей.
Кэрол закусила губу - видимо, колебалась. Но все-таки ответила:
- Они из Нью-Сейлема, "пузыря" на континентальном шельфе Северной
Америки. Боялись, что "Румоко" расколет их сферу.
- Расколол?
Помолчав, она сказала:
- Не знаю. Нью-Сейлем пока молчит. Мы пытаемся с ним связаться,
но помехи...
- Что?!
- У нас нет с ними связи.
- Ты имеешь в виду, что мы, возможно, уничтожили целый город?
- Нет. Ученые говорят, риск был минимальным.
- Ваши ученые, - сказал я. - Их ученые наверняка были другого
мнения.
- Разумеется, - кивнула она. - Их ученые с самого начала
организовали "проекту" обструкцию. Они не верили нам и подсылали
диверсантов. Пытались сорвать...
- Как жаль, - пробормотал я.
- Чего жаль?
- Не чего, а кого. Парнишку, которого я усадил под кипяток. Ну,
ладно, спасибо. Подробности узнаю из газет. Все, отправляй меня на
Шпицберген. Прощай.
- Не сердись, - сказала она. - Я выполняю свой долг. По-моему,
все правильно. Если ты действительно чист, как белый снег или как
лебяжий пух, тебя вскоре отпустят. И тогда я не буду против, если ты
вспомнишь наш недавний разговор.
Я усмехнулся.
- Я ведь уже сказал: прощай. Впрочем, спасибо, что ты избавила
меня от бессонницы.
- Не надо меня презирать.
- А я и не презираю. Просто я никогда тебе не верил.
Она отвернулась.
- Спокойной ночи, леди. Жаль с вами расставаться, но ничего не
поделаешь.
Меня проводили до вертолета. Помогли забраться в салон.
- Она к вам неравнодушна, - заметил человек с пистолетом.
- Вы слишком впечатлительны.
- Если вас отпустят, вы увидитесь с ней?
- Я никогда с ней больше не увижусь, - мрачно ответил я. - И с
вами тоже.
Человек с пистолетом усадил меня на заднее сиденье. Потом он и
его приятель заняли места у иллюминаторов и велели пилоту взлетать.
Затарахтел мотор, и мы взмыли в небо. Румоко внизу рыкнул и плюнул
в небо огнем.
Ева, прости меня. Я не знал. Даже не подозревал, что такое может
случиться.
- Нас предупредили, что вы опасны, - сказал человек с пистолетом.
- Прошу не делать резких движений.
"Ave, atque, avatque", - простучало в моем сердце.
"Двадцать четыре часа", - мысленно напомнил я Швейцеру.
Забрав у Уэлша свой заработок, я возвратился на "Протей" и дней на
десять зарылся в книги по дзен-буддизму. К желанному успокоению это не
привело, поэтому я отправился к Биллу Меллингсу и напился в стельку.
Протрезвев, я с помощью его передатчика окончательно ликвидировал
Альберта Швейцера. Биллу я наплел с три короба о красотке с огромными
грудями.
Потом мы отправились на рыбалку. Это заняло две недели. В то
время меня вообще не существовало на свете. Я стер Альберта Швейцера с
лица земли. И я часто ловил себя на том, что не хочу больше жить.
Когда ты убиваешь человека - пусть даже в безвыходной ситуации - в
душе остается ожог, постоянно напоминающий о ценности человеческой
жизни.
Это произошло медленно и бесшумно. Есть на свете вирус, о котором
многие и слыхом не слыхивали, но к которому я выработал иммунитет. Я
сдвинул камень в перстне и выпустил вирус на волю. Только и всего. Я
так и не узнал имен конвоиров и пилота. Даже не разглядел толком их
лиц.
Вирус убил их за две минуты. Чтобы избавиться от наручников, мне
потребовалось меньше двадцати секунд.
Я посадил вертолет у берега, искалечив его и растянув сухожилие у
себя на запястье. Выбрался на сушу и пошел прочь.
Охранники и летчик выглядели так, будто их поразил инфаркт
миокарда или артериосклероз мозга.
Обстоятельства требовали, чтобы я поглубже спрятался "в тень".
Свое собственное существование я ценил чуточку выше, чем существование
тех, кто брал на себя смелость причинять мне хлопоты. Но это отнюдь не
означает, что мне не было невыразимо тошно.
Кэрол о многом догадается, думал я. Но Центральный интересуется
только фактами. Морская вода, проникшая в вертолет, скоро уничтожит
вирус. Никто не докажет, что этих людей убил я.
Тем более, что тело Альберта Швейцера, судя по всему, при крушении
вертолета было выброшено через люк и унесено отливом.
Если я случайно столкнусь с человеком, знавшим старину Аля, он,
несомненно, обознается.
Мне совершенно нечего опасаться. И все-таки, возможно, я иду не
тем путем. Мне по-прежнему чертовски тяжко.
Румоко Из Пучины дымится и растет, подобно голливудскому монстру,
одному из тех, на ком отыгрываются постановщики фантастических фильмов.
Через несколько месяцев он угомонится. На него завезут плодородную
почву, и перелетные птицы удобрят ее гуано. Люди высадят красные
мангры, которые укрепят приливно-отливную полосу, и поселят на острове
насекомых. Когда-нибудь таких островов будет целая цепь, если верить
ученым.
Какое ужасное противоречие, скажете вы: создавать новое жизненное
пространство для населения Земли и вместе с тем уничтожать старое,
убивая при этом тысячи людей!
Да, сейсмический шок повредил сферу Нью-Сейлема. Погибли очень
многие.
И тем не менее, летом начнется создание нового вулканического
острова - Сына Румоко.
Жители Балтимора-II встревожены не на шутку, но следственная
комиссия Конгресса установила, что причина нью-сейлемской катастрофы -
в конструкционных недостатках сферы. Несколько подрядчиков привлечены к
суду, а двое даже объявлены банкротами.
Все это не очень красиво и совсем не величественно, и я никак не
могу простить себе, что посадил под душ того паренька. Насколько мне
известно, он жив, но навсегда останется калекой.
В следующий раз будут приняты более действенные меры
предосторожности, обещают ученые. Но за эти обещания я не дам и
ломаного гроша. Я никому и ничему не верю.
Если погибнет еще один город, как погибла ты, Ева, то "проект"
будет заморожен. Но я не верю, что навсегда. Его авторы и исполнители
сумеют выйти сухими из воды и снова возьмутся за старое.
Пока мы, люди, способны на такое, я не смогу поверить, что для
демографической проблемы нет иного решения, кроме создания островов.
Между прочим, я считаю, что в наше время плотность населения можно
контролировать, как контролируется все на свете. За такой контроль я и
сам проголосую, создав новую личность, и даже не одну - пусть только
объявят референдум. Пускай строят новые "пузыри", пускай осваивают
околоземное пространство - но никаких Румоко. Людям еще рано играть в
такие игрушки.
Вот почему я, Фрэнсис С. Фитцджеральд, даю слово: никогда из
пучины морской не появится уродливая макушка третьего Румоко.
Впервые с тех пор, как меня не стало, я возьмусь за серьезное дело
не по просьбе Уэлша, а по собственной инициативе. И не потому, что я
такой альтруист: просто мне кажется, я в долгу у человечества, на теле
которого я паразитирую.
Пользуясь выгодами своего положения, я раз и навсегда покончу с
искусственными вулканами.
Каким образом, спросите вы?
В самом крайнем случае, я превращу Сына Румоко во второй Кракатау.
В последние недели Центральный, а значит, и я узнал о вулканизме очень
много нового.
Я изменю расстановку ядерных зарядов. Рождение нового монстра
будет сопровождаться сейсмическими толчками невиданной силы.
Возможно, при этом погибнет немало людей. Но и без моего
вмешательства Румоко II наверняка уничтожит не меньше человеческих
жизней, чем Румоко I.
Я надеюсь, на этот раз мне удастся проникнуть в верхний эшелон
руководства "проектом". Наверняка, следствие, которое ведет Конгресс,
вызовет значительные кадровые перестановки. Появится много вакансий.
А если учесть, что я и сам могу создавать вакансии...
Человечеству будет за что благодарить отцов "проекта", когда
потрескается несколько сфер, а над Атлантикой вырастет огнедышащий
Эверест. Вас, читатель, забавляет моя самонадеянность? Смею вас
заверить: я не бросаю слов на ветер.
Блесна полетела за борт. Билл глотнул апельсинового сока, а я -
сигаретного дыма.
- Так говоришь, инженер-консультант? - спросил он.
- Угу.
- А не страшновато?
- Не привыкать.
- Ну, ты молодец. А я, знаешь, жалею, что в жизни ничего не
происходит.
- Не жалей. Оно того не стоит.
Я смотрел в пучину, способную порождать чудовищ. Волны лизали
край восходящего солнца; ветер был ласков и прохладен. День обещал
быть прекрасным.
- Так говоришь, подрывные работы? - спросил он. - Занятно.
И я, Иуда Искариот, посмотрел на него и сказал:
- У меня клюет. Давай-ка бидон.
- И у меня! Погоди-ка!
По палубе, словно пригоршня серебряных долларов, рассыпался день.
Вытащив рыбину из воды, я убил ее ударом палки по голове. Чтобы не
мучилась.
Снова и снова я твердил себе: "Тебя нет!". Но не мог в это
поверить, как ни старался.
Ева, Ева...
Прости меня, любовь моя. Как хочется, чтобы на мой лоб снова
легла твоя рука...
Как прекрасно это серебро! И волны - синие и зеленые. И свет.
Как прекрасен свет!
Прости меня...
- Клюет!
- Спасибо.
Я подсек. "Протей" медленно несло течением.
Все мы смертны, подумал я.
Но от этой мысли мне не стало легче.
Перед Рождеством я снова послал открытку Дону Уэлшу.
Не спрашивайте, зачем я это сделал.