Страница:
Тот узрит искристый жемчуг,
У стран восточных с бою взятый.
Кто грудь узрит, что столь гладка,
Пышна, крепка и высока,
Тот попадет к Амуру в гости,
А кто увидит два сосца,
Узрит два млечных бугреца,
Два кругляка слоновой кости.
Кто руку смог ее узреть,
Себя уверить может впредь,
Что зрел воочью длань Авроры;
Кто видел пару легких ног,
Тот убедить себя бы мог,
Что тешила Фетида {15} взоры.
Что до того, куда наряд
Не позволяет бросить взгляд,
Чтоб совершенством наслаждаться, -
Лишь Другу этот рай открыт,
Но пухлость мягкая ланит
Дает о многом догадаться.
Вот так и был я взят в полон,
Киприды чадом уловлен,
Пронзен стрелой, для сердца милой,
Вот так Медуза, лик явив
И сердце в камень обратив,
Благой ущерб мне причинила.
На самом деле красота,
Что в ней с изяществом слита,
Чарует люд, пред ней склоненный,
А неожиданность затей
Лишает воли всех людей,
Как чары страшные Горгоны.
Косою вооружено {16},
В лазурный цвет одето время -
Понять Нам должно, что оно,
Хоть и царит над над всеми,
Законами небес живет;
Брада седая нас наводит
На мысль, что от Косца наш род
И даже боги происходят.
Вобрал он разные цвета
В свою лазурь, поскольку вечно
Вслед за блаженством - маета,
За болью вслед - покой сердечный:
Сносить нам должно бремя бед
И верить в лучшее упрямо,
Как уповать влюбленным след,
С терпеньем милость ждать от Дамы.
Покрыт лазурный тот наряд
Мирьядой крыльев оперенных,
Являя, что лета летят
Быстрее облаков взвихренных.
Сопровождает Старца ход
Весьма приятная девица,
И знайте: от его щедрот
Нам без нее не насладиться.
Ее Удачею зовут {17},
Плешива дева только сзади
(Намек мудреный виден тут),
А спереди - густые пряди:
Кто с ней в один прекрасный день
Столкнется вдруг, пусть потруд_и_тся
Тотчас свою отбросить лень
И в волосы рукой вцепиться.
Коль отвернувшись, вдаль уйдет,
Как ни старайся, все напрасно,
Не будет толка от хлопот.
Нам Время даст досуг прекрасный -
Мы станем слушать остряка,
Сойдясь в беседах пустословных,
И прочь развеется тоска
Рассказом о делах любовных.
В грядущем Время в свой черед,
Дивясь красой своею вечной,
Чрез Авансона {18} воспоет
Твой лучезарный облик вечный -
Сейчас Удача заждалась,
Словам пора установиться:
Не упустить бы мне свой час,
Иной личине б не явиться.
МАДРИГАЛ {1}
О Донна, сожжено отныне сердце Вами:
Попала в цель коварная стрела,
И мысль вдруг обожгла,
Что в нем уж никогда не сможет
вспыхнуть пламя.
Но с каждым часом Вы прекрасней и милее,
И вновь горит огонь во мне сильнее.
И, если Ваше не сдержать цветенье,
Грозит мне гибель от самосожженья.
ОДА {1}
К смертным порой благосклонный,
Зевс, всевластительный бог,
Жизнь сотворяя бессонно,
Сделать из атомов смог
Женщину дивную эту,
Милости к смертным залог.
Равной красавицы нету!
Судьбы хранят свои тайны!
Рок проявил свою власть,
Чтобы в тот день не случайно
Славная дочь родилась.
Часть обрела свою часть:
Встреча, союз их счастливый,
Богом внушенная страсть
Миру дала это диво.
Девятерым юным Музам
Стала одной из сестер.
Гордая этим союзом,
Светит им, словно костер,
Внемля одический хор
Тех, кто снискал у ней право
Дружбой своей с этих пор
Пить из источника славы,
И перед ними явила
Дар удивительный свой.
Кротко склоняется сила
Перед ее красотой.
Все поклоняются той,
Чьи им понятны уроки.
Женщины той молодой
Будут бессмертными строки!
Кто от пылающих, страстных,
Верных Амуру людей
Обособляет несчастных,
Тех, в ком душа холодней?
Кто же, надеждой своей
Щедро одних одаряя,
Скуп до скончания дней
С тем, кто не создан для рая?
Чьим победительным словом
Был Мусагет {2} покорен?
Как оказался готовым
Слушать, безмолвствуя, он?
Кто посещал Геликон?
Чьи средь богов неизменно
Длятся работа и сон?
Кто манит всех, как сирена?
Над ее ликом чудесным
Среди густой синевы
В трепете льется прелестном
Зелень лавровой листвы -
Память о Дафне {3}, увы!
Будь ей сестрою, Паллада.
Вышедшая из главы
Зевса - на счастье Эллады!
СОНЕТ А. Ф. Р. К Д. Л. Л. {1}
Кто не знаком с тобой, Луиза, должен счесть
За счастье прочитать твоей любви сонеты.
Кто слышал, как поешь ты с лютнею дуэты,
Тот думал, что ему рай посылает весть.
В лучах твоих очей для многих чары есть,
Плененные тобой дают любви обеты.
Так цепи рабские и на меня надеты,
Так бремя страсти мне ты повелела несть.
Мной властвуя, твой взгляд мне
растравляет рану,
Но в танце, в пении, в игре ты так мила,
Что от тебя бежать пытаться я не стану.
Поэзии твоей везде слышна хвала,
Хоть до меня тобой пленялись и другие,
Твой дар прославленный я угадал впервые.
ДАМЕ ЛУИЗЕ ЛАБЕ ИЗ ЛИОНА, СРАВНИВАЯ ЕЕ С НЕБЕСНЫМ СВОДОМ {1}
Сияют семь светил среди небес -
И все воплощены в тебе одной:
Ты знаешь толк в науках, как Гермес,
Диану превосходишь белизной.
Венера - идеал, но предо мной
Ты предстаешь не менее прекрасной.
У Феба блещет золото кудрей,
Но у тебя они еще светлей.
Всем страшен Марс, ему же ты опасна.
Покорны небеса Зевеса нраву,
А ты красой над всем царишь одна.
Сатурн средь звезд прославился по праву,
А ты любовью покорила Славу
И счастьем, как никто, вознесена.
ПОХВАЛЫ ДАМЕ ЛУИЗЕ ЛАБЕ ИЗ ЛИОНА {1}
Мне не надо исступленно
Всех богов на помощь звать
Или дев кружок ученый,
Чтоб достойно речь начать.
Ибо Боги с прилежаньем,
Муз и Небо взяв в союз,
Преисполнили блистаньем
Лик и тело, ум и вкус
Той, к кому иду, смятенный,
С похвалою несравненной.
Для сомнений нет причин:
Божество любое станет
Пособлять мне - пусть же грянет
Подобающий зачин!
Ну же, шуйца белоснежна,
Соизволь на струны пасть,
Ты вослед, десница нежна,
Сотвори созвучий сласть:
Воспоем мы лик небесный,
Златовласую главу,
С коей быть сравненным лестно,
Верно, даже божеству.
Воспоем в стихах умело,
Как красавица сумела
Нежну плоть вооружить:
На верху главы прекрасной
Гребень высится ужасный {2},
Всех грозящий сокрушить.
О священный перл творенья,
Дочь божественных высот!
О, яви хоть на мгновенье
Свет очей, что радость льет,
Чтоб рукой моей водила
Музы мощная рука
И в хвалах тебе затмила
Римлянина-старика {3},
Коий древний край Сатурна {4}
Бросил ради страсти бурной,
Полюбив навек тебя,
И тебе, глядящей грозно,
Стал, несчастный, жертвой слезной,
Верность истово блюдя.
Музой старца удалого,
Чей высокий слог учен,
Образ твой на крыльях слова
Был бы в небо вознесен -
Все же рок решил иначе:
Парка к старцу в дол пришла,
С крыльев песен, с крыльев плачей
Перья разом сорвала
И рекла: старик хвалящий,
Юности твоей претящий,
Телом пусть лежит в земле,
А душой своей влюбленной
Вступит в край, отрад лишенный,
Что покоится во мгле.
Боги сводов многозвездных,
Что навеки облекли,
Хороня от вихрей грозных,
Ширь бескрайнюю земли,
Дайте мне прожить спокойно
Естеством сужденный срок,
Чтобы выразить достойно
Я в труде нетленном смог
Чары красоты великой
Ослепительного лика,
Что над смертными царит, -
Пусть Прекрасная по праву
Вечную обрящет славу
И потомков покорит.
Как Семирамида {5}, чадом
Мнясь супруга своего,
Принесла назло преградам
Вавилону торжество
И, презрев свою природу,
Что податливо-нежна,
Шла в военные походы,
С долей жен разобщена,
Устрашая всех бронею,
Воинов вела стеною,
И в лесов индийских мрак
Сабля всех гнала кривая,
Наземь с маху повергая
Сотни вражеских вояк.
Так взнесен средь Альп рагатых
(Где и летом и зимой
Небо застит туч косматых
Ветрами несомый рой),
Весь в кудрях ветвей еловых,
Пик, глава крутой горы {6},
Что к раскатам бурь грозовых
Был привычен до поры;
Громом пущенный с обрыва,
Он топтал нещадно ниву -
Тяжкие волов труды, -
По дороге все сметая,
В скачке к долу оставляя
Взор страшащие следы.
Или как Пентесилея {7},
Что за Гектора дралась
И, меж греков ужас сея,
Ослепляла златом влас,
Одного копьем удалым
Выбивала из седла,
А другому смерть кинжалом
Неизбежную несла.
Иль как девы, коих рвенье {8}
Грудь одну без сожаленья
Нудит выжечь, чтоб вести
Жизнь в походах, в тяжких войнах,
Добрых воинов достойных,
И врага сметать с пути.
Так Луиза, вмиг на латы
Платье женское сменив,
В бой бросалась {9}, как солдаты,
И готовила прорыв
Меж испанцами, бессчетно
Осаждая вражий стан
В час, когда французы плотно
Окружали Перпиньян.
Силу там она явила:
Грозной пикой подчинила
Истового смельчака.
Ловкость дамы станем славить:
Так конем умеет править
Только рыцаря рука.
Вот она на иноходце
Ровным шагом едет вспять,
Вот, пришпорив, вскачь несется,
Чтобы прыть коня узнать.
Шлем дрожит на ней султаном,
Коли в ход пошло копье -
Принцы все на поле бранном
Хвалят доблести ее.
Шуйцей шпагу крепко сжала,
А в деснице - сталь кинжала,
На котором злат узор.
Рать Луиза покидает -
Между ратников блистает,
Как Ахилл или Гектор.
Горделивый сын Климены {10}
Делом нам помог понять,
Что не ради славы бренной
Должно подвиги свершать.
Дело, кое затевают
Без согласия богов,
Никогда не доставляет
Ожидаемых плодов.
Но у Всадницы гордыни
Не было и нет доныне -
Не за славой в бой пошла.
В брань влеклась она, Венере
Вняв, что в некий вечер к дщери
С вестью наземь снизошла.
Выше дола {11}, где взъяренный,
Буйный и кипучий Рон {12}
Взял бесхитростную Сону
В рук извилистых полон,
Сад тенистый и отрадный {13}
У прелестной девы цвел,
Столь приятный и нарядный,
Что иные превзошел.
Тот, кто видел это чудо
(Красота жила повсюду
В сказочном саду услад),
Мнил, что кущи Алкиноя {14}
Зрел, где всякою порою
На ветвях плоды висят.
Осенясь листвой древесной,
Там с лилеями росли
Полумесяцы прелестны {15}
Властелина сей земли.
Рядом с ветвью майорана,
В коей средь густых листов
Цвет пестрел благоуханный,
Помещалось шесть стихов:
ПОЛУМЕСЯЦ СТАНЕТ ЧИННО
РОСТ ЛЕЛЕЯТЬ С КАЖДЫМ ДНЕМ
ДО ПОРЫ, КОГДА, ДРУГ С ДРУГОМ
СЛИВШИСЬ, РОГИ ПОЛНЫМ КРУГОМ
ЗАБЛЕСТЯТ НАД КОРОЛЕМ".
И стояли там беседки
Столь пленительны вокруг,
Что пример являли редкий
Мастерства искусных рук:
Свод вздымался данью богу,
Что в бедре Зевеса рос {16},
Ибо сень сплелась чертога
Из листвы мускатных лоз.
А колонны глянцевиты
Украшали, в плети свиты,
Розаны и Розмарин,
Что взбегали вверх красиво,
Прилегая к прутьям ивы
Ровно, ладно, чином чин.
Посреди, в ветвленьях плотных,
Нес орешник свой шатер,
И покров дерев бессчетных
Сень свою над всем простер:
Лист оливы убеленный {17},
Что хвален Афиной был,
И побег вечнозеленый,
Коий Аполлон любил {18},
Древо, верное Кибеле {19},
И кусты, что студят в теле
Афродитино тепло {20},
Древо темное {21}, что в небо
Волей плачущего Феба
Ствол высокий вознесло.
Здесь под сению порхая
В дни веселого тепла
Иль когда нас стужа злая
Крепко дома заперла,
Соловей и коноплянка,
Чиж, малиновка и дрозд
Распевают спозаранку
До вечерних поздних звезд,
Плачет горлинка-вдовица,
Все тоскует, все томится,
Мила друга потеряв;
Хрипловатый голос льется,
Скорбь напевная несется
В шепотах дерев и трав.
Чтобы не было изъяна
В дивной красоте такой,
Чтобы сад благоуханный
Тешил взоры день-деньской,
Там родник, цветам на благо,
Сад кропил и мчался вдаль,
И струящаяся влага
Свет дробила, как хрусталь.
Не одет родник в оправу,
И не встали величаво
Мирты Кипра {22} на брегу,
Пестрота растений броских,
Мраморы из гор паросских
Не пристали роднику.
Но коврами, взор чаруя,
Протяженный устлан брег,
Где неистовые струи
Утишают шумный бег, -
Травы там благоухали,
Множеством цветов пестря,
Нежно воды рокотали,
Зелень всю животворя.
Кто Нарцисса зрел, с тоскою
Никнущего над рекою,
Взор к зерцалу вод стремя,
Тот сказал бы, что витает
Здесь юнец и здесь страдает,
Образ дивный возлюбя.
Цвел средь зелени приречной
Скорбный желтый Ноготок,
Что своей тоски сердечной
Все никак избыть не мог, -
Он в неистовом круженье
Друга жаждал зреть в выси {23}
Утром, в пору появленья,
Или вечера вблизи.
Были там {24} и Маргаритки,
И Фиалки в преизбытке
Красили собою дол,
И цветок там рос, в котором,
Смерти став живым укором,
Юный Гиацинт {25} расцвел.
Родниковых вод разливы
То бурлили, всласть резвясь,
То текли неторопливо,
Извиваясь и крутясь,
Ходом всем напоминая {26}
Место, где ужасный вид
Порожденья Пасифаи
Был от глаз людских сокрыт.
А в конце, утишив рвенье,
Рукавов переплетенье
Омывало дивный луг,
Где назло зиме суровой
Вечной зелени покровы
Одевали все вокруг.
Вотчин перейдя границу,
К нам стремил Титан свой ход {27},
И распряг он колесницу
У испанских теплых вод {28}.
Там, на благодатном бреге,
Шла Луиза в некий день
И, взыскуя тихой неги,
Села родника под сень.
Лютню взяв, она играла,
Струны все перебирала
И, поняв, что лад струнам
Дан, свой голос, полный силы,
С шумом струн соединила,
Песнь такую спела там:
"Дщерь-соратница Зевеса {29},
Что воинственно-храбра,
И охотница Эфеса,
Сребролукого сестра {30}, -
Только эти две богини
Мной владеют наяву,
Их с младенчества доныне
Госпожами я зову.
Хоть по милости Венеры
Я прекрасною без меры
Между смертных названа,
Но девичество за это
От меня как знак обета
Пусть приять не мнит она!"
Девственница из Лиона
Столь строптивые слова
Песни, с лютней съединенной,
Дважды молвила едва,
Как неспешный и спокойный
Сон среди небес возник
И прервал созвучья стройны
Струн и гласа в тот же миг,
И на ложе травяное,
Все волненья успокоя,
Сон красавицу склонил,
К ней в глаза вошел он смело
И в разнеженное тело
Сласть отдохновенья влил.
В сновидении пред нею
Славная явилась мать,
Красотой блеща своею,
Как во дни, когда обнять
Дивную Анхис {31} решился
Симоента {32} на брегу -
Дерзостный герой родился,
Что погибель нес врагу;
Он вернул былую славу
Стенам Трои величавой,
За убитых храбро мстя;
Закаляясь в испытаньях,
Землю обошел в скитаньях,
Добродетелью блестя.
Мать восторженно взирала
На высокое чело,
Губы, что полны и алы,
Ушко кругло и мало,
На румяные ланита;
Брови были всех нежней,
Их коснулась Афродита,
Чтоб лучи узреть очей;
Взор летел не отрываясь,
Бесконечно упиваясь
Круглотой тугих сосцов,
Негой дышащих весенней,
В коей тыщи дуновений
Самых нежных ветерков.
А когда свой взор Киприда
Всласть натешила красой
И прельстительностью вида
Дочери своей родной.
От услады зренья стало
На душе ее светло
И к красавице немало
В ней пристрастье возросло.
И, веселая, живая,
В нежном голосе являя
Предвещение щедрот,
Розам уст веля раскрыться
Лишь чуть-чуть, сердец царица
Вот какую речь ведет:
"Праздным мыслям человека
Боги свергнуть не дадут
Власть, что им дана от века:
Хоть дымами там и тут
Ввысь мольбы возносят храмы,
Дабы выгоды купить
Или гнев богов упрямый
В милосердье обратить,
Но обеты их невнятны,
Ибо клятвы многократны -
Лишь нечестная игра.
Ни молитвы, ни обеты
Не дойдут, коль не согреты
Истой жаждою добра.
Ужли, гордостью объята,
Мнишь, о дочерь, устоять
Против стрел родного брата,
Коль возьмется он стрелять?
Всех разит напропалую
Лук, что бить не устает:
Океан и твердь земную,
Воздух, ад, небесный свод.
Девы я досель не знала,
Чье бы сердце не пронзала
Всеразящая стрела.
Но теперь тебе отвечу,
Для чего с тобой на встречу
Я сюда с небес сошла.
Здесь, тщеславию в угоду,
Долов жители земных
Мнят, что ты из их породы,
А не дщерь богов самих.
Но, тебя сестрою клича,
Лишь себя обманом льстят,
Красоты твоей величье
Им откроется навряд.
Кто, глазам всецело веря,
Звать тебя посмеет дщерью
Смертных, суетных людей?
Персть нечистая земная
Дать не может, порождая,
Красоту, подобну сей.
Так же люди в неведенье
Верили, что дар царей -
Красоту - вручил Елене
Как наследство Тиндарей {33}.
Но была Елена чадом
Бога, мечущего гром,
Кто, влеком к земным усладам,
Свой небесный кинул дом;
Кроясь белым опереньем,
Птицей стал, что нежным пеньем
Предвещает смерть свою;
Леде, восхваленной всеми,
Дал божественное семя,
В сладком дочь зачал бою,
С нею двух отважных братьев {34}:
Первый был боец лихой,
Он, отваги не утратив,
Вмиг отвел кулак стальной
Бебриков царя Амика {35},
Коий пришлецов привык
Убивать с ордою дикой,
Поднимая наглый крик;
А второй в великом рвенье
Изобрел соединенье
Колесницы и коня,
Он повозкой смело правил
И дрожать людей заставил,
Сталь ободьев вскачь гоня.
Хоть молва и не считает,
Что тебя я родила
От того, кто управляет
Воинами без числа,
Но не дам в ошибку впасть я,
Знай: могучий бог Градив {36}
Дал тебя родить мне счастье,
Край прекрасный наградив -
Там, где медленная Сона
Вдаль стремится неуклонно,
Разрезая град Лион,
Холм возвышен {37}, всеми зримый,
Где досель людьми я чтима:
В честь мою он наречен.
Местом твоего зачатья {38}
Был не замок и не град -
Лес, где, листья свив в объятье,
Древеса стеной стоят.
Лес хочу я (в подтверждена
Твоего родства со мной)
Передать в твое владенье
Вкупе с местностью иной:
Долы пышны и просторны,
Где Цереры светлы зерна {39}
Тучной нивой возрастут,
Сок созреет, что по нраву
Вакху, и луга, где травы
Зеленеть не устают.
В том краю и рощиц купы
Там и сям к себе манят,
Где, на пение нескупы,
Вечно птицы гомонят.
Там ты сможешь сеть поставить,
Коль на ум тебе взбредет,
И к отрадам дней добавить
Дичь, что в сети попадет.
А не то, прельстясь охотой,
Станешь зайцев гнать с налета
(У бедняг захватит дух),
Окруженная борзыми,
Коих тропами кружными
Направляет к цели нюх.
Коль от скачки ты устанешь
У стран восточных с бою взятый.
Кто грудь узрит, что столь гладка,
Пышна, крепка и высока,
Тот попадет к Амуру в гости,
А кто увидит два сосца,
Узрит два млечных бугреца,
Два кругляка слоновой кости.
Кто руку смог ее узреть,
Себя уверить может впредь,
Что зрел воочью длань Авроры;
Кто видел пару легких ног,
Тот убедить себя бы мог,
Что тешила Фетида {15} взоры.
Что до того, куда наряд
Не позволяет бросить взгляд,
Чтоб совершенством наслаждаться, -
Лишь Другу этот рай открыт,
Но пухлость мягкая ланит
Дает о многом догадаться.
Вот так и был я взят в полон,
Киприды чадом уловлен,
Пронзен стрелой, для сердца милой,
Вот так Медуза, лик явив
И сердце в камень обратив,
Благой ущерб мне причинила.
На самом деле красота,
Что в ней с изяществом слита,
Чарует люд, пред ней склоненный,
А неожиданность затей
Лишает воли всех людей,
Как чары страшные Горгоны.
Косою вооружено {16},
В лазурный цвет одето время -
Понять Нам должно, что оно,
Хоть и царит над над всеми,
Законами небес живет;
Брада седая нас наводит
На мысль, что от Косца наш род
И даже боги происходят.
Вобрал он разные цвета
В свою лазурь, поскольку вечно
Вслед за блаженством - маета,
За болью вслед - покой сердечный:
Сносить нам должно бремя бед
И верить в лучшее упрямо,
Как уповать влюбленным след,
С терпеньем милость ждать от Дамы.
Покрыт лазурный тот наряд
Мирьядой крыльев оперенных,
Являя, что лета летят
Быстрее облаков взвихренных.
Сопровождает Старца ход
Весьма приятная девица,
И знайте: от его щедрот
Нам без нее не насладиться.
Ее Удачею зовут {17},
Плешива дева только сзади
(Намек мудреный виден тут),
А спереди - густые пряди:
Кто с ней в один прекрасный день
Столкнется вдруг, пусть потруд_и_тся
Тотчас свою отбросить лень
И в волосы рукой вцепиться.
Коль отвернувшись, вдаль уйдет,
Как ни старайся, все напрасно,
Не будет толка от хлопот.
Нам Время даст досуг прекрасный -
Мы станем слушать остряка,
Сойдясь в беседах пустословных,
И прочь развеется тоска
Рассказом о делах любовных.
В грядущем Время в свой черед,
Дивясь красой своею вечной,
Чрез Авансона {18} воспоет
Твой лучезарный облик вечный -
Сейчас Удача заждалась,
Словам пора установиться:
Не упустить бы мне свой час,
Иной личине б не явиться.
МАДРИГАЛ {1}
О Донна, сожжено отныне сердце Вами:
Попала в цель коварная стрела,
И мысль вдруг обожгла,
Что в нем уж никогда не сможет
вспыхнуть пламя.
Но с каждым часом Вы прекрасней и милее,
И вновь горит огонь во мне сильнее.
И, если Ваше не сдержать цветенье,
Грозит мне гибель от самосожженья.
ОДА {1}
К смертным порой благосклонный,
Зевс, всевластительный бог,
Жизнь сотворяя бессонно,
Сделать из атомов смог
Женщину дивную эту,
Милости к смертным залог.
Равной красавицы нету!
Судьбы хранят свои тайны!
Рок проявил свою власть,
Чтобы в тот день не случайно
Славная дочь родилась.
Часть обрела свою часть:
Встреча, союз их счастливый,
Богом внушенная страсть
Миру дала это диво.
Девятерым юным Музам
Стала одной из сестер.
Гордая этим союзом,
Светит им, словно костер,
Внемля одический хор
Тех, кто снискал у ней право
Дружбой своей с этих пор
Пить из источника славы,
И перед ними явила
Дар удивительный свой.
Кротко склоняется сила
Перед ее красотой.
Все поклоняются той,
Чьи им понятны уроки.
Женщины той молодой
Будут бессмертными строки!
Кто от пылающих, страстных,
Верных Амуру людей
Обособляет несчастных,
Тех, в ком душа холодней?
Кто же, надеждой своей
Щедро одних одаряя,
Скуп до скончания дней
С тем, кто не создан для рая?
Чьим победительным словом
Был Мусагет {2} покорен?
Как оказался готовым
Слушать, безмолвствуя, он?
Кто посещал Геликон?
Чьи средь богов неизменно
Длятся работа и сон?
Кто манит всех, как сирена?
Над ее ликом чудесным
Среди густой синевы
В трепете льется прелестном
Зелень лавровой листвы -
Память о Дафне {3}, увы!
Будь ей сестрою, Паллада.
Вышедшая из главы
Зевса - на счастье Эллады!
СОНЕТ А. Ф. Р. К Д. Л. Л. {1}
Кто не знаком с тобой, Луиза, должен счесть
За счастье прочитать твоей любви сонеты.
Кто слышал, как поешь ты с лютнею дуэты,
Тот думал, что ему рай посылает весть.
В лучах твоих очей для многих чары есть,
Плененные тобой дают любви обеты.
Так цепи рабские и на меня надеты,
Так бремя страсти мне ты повелела несть.
Мной властвуя, твой взгляд мне
растравляет рану,
Но в танце, в пении, в игре ты так мила,
Что от тебя бежать пытаться я не стану.
Поэзии твоей везде слышна хвала,
Хоть до меня тобой пленялись и другие,
Твой дар прославленный я угадал впервые.
ДАМЕ ЛУИЗЕ ЛАБЕ ИЗ ЛИОНА, СРАВНИВАЯ ЕЕ С НЕБЕСНЫМ СВОДОМ {1}
Сияют семь светил среди небес -
И все воплощены в тебе одной:
Ты знаешь толк в науках, как Гермес,
Диану превосходишь белизной.
Венера - идеал, но предо мной
Ты предстаешь не менее прекрасной.
У Феба блещет золото кудрей,
Но у тебя они еще светлей.
Всем страшен Марс, ему же ты опасна.
Покорны небеса Зевеса нраву,
А ты красой над всем царишь одна.
Сатурн средь звезд прославился по праву,
А ты любовью покорила Славу
И счастьем, как никто, вознесена.
ПОХВАЛЫ ДАМЕ ЛУИЗЕ ЛАБЕ ИЗ ЛИОНА {1}
Мне не надо исступленно
Всех богов на помощь звать
Или дев кружок ученый,
Чтоб достойно речь начать.
Ибо Боги с прилежаньем,
Муз и Небо взяв в союз,
Преисполнили блистаньем
Лик и тело, ум и вкус
Той, к кому иду, смятенный,
С похвалою несравненной.
Для сомнений нет причин:
Божество любое станет
Пособлять мне - пусть же грянет
Подобающий зачин!
Ну же, шуйца белоснежна,
Соизволь на струны пасть,
Ты вослед, десница нежна,
Сотвори созвучий сласть:
Воспоем мы лик небесный,
Златовласую главу,
С коей быть сравненным лестно,
Верно, даже божеству.
Воспоем в стихах умело,
Как красавица сумела
Нежну плоть вооружить:
На верху главы прекрасной
Гребень высится ужасный {2},
Всех грозящий сокрушить.
О священный перл творенья,
Дочь божественных высот!
О, яви хоть на мгновенье
Свет очей, что радость льет,
Чтоб рукой моей водила
Музы мощная рука
И в хвалах тебе затмила
Римлянина-старика {3},
Коий древний край Сатурна {4}
Бросил ради страсти бурной,
Полюбив навек тебя,
И тебе, глядящей грозно,
Стал, несчастный, жертвой слезной,
Верность истово блюдя.
Музой старца удалого,
Чей высокий слог учен,
Образ твой на крыльях слова
Был бы в небо вознесен -
Все же рок решил иначе:
Парка к старцу в дол пришла,
С крыльев песен, с крыльев плачей
Перья разом сорвала
И рекла: старик хвалящий,
Юности твоей претящий,
Телом пусть лежит в земле,
А душой своей влюбленной
Вступит в край, отрад лишенный,
Что покоится во мгле.
Боги сводов многозвездных,
Что навеки облекли,
Хороня от вихрей грозных,
Ширь бескрайнюю земли,
Дайте мне прожить спокойно
Естеством сужденный срок,
Чтобы выразить достойно
Я в труде нетленном смог
Чары красоты великой
Ослепительного лика,
Что над смертными царит, -
Пусть Прекрасная по праву
Вечную обрящет славу
И потомков покорит.
Как Семирамида {5}, чадом
Мнясь супруга своего,
Принесла назло преградам
Вавилону торжество
И, презрев свою природу,
Что податливо-нежна,
Шла в военные походы,
С долей жен разобщена,
Устрашая всех бронею,
Воинов вела стеною,
И в лесов индийских мрак
Сабля всех гнала кривая,
Наземь с маху повергая
Сотни вражеских вояк.
Так взнесен средь Альп рагатых
(Где и летом и зимой
Небо застит туч косматых
Ветрами несомый рой),
Весь в кудрях ветвей еловых,
Пик, глава крутой горы {6},
Что к раскатам бурь грозовых
Был привычен до поры;
Громом пущенный с обрыва,
Он топтал нещадно ниву -
Тяжкие волов труды, -
По дороге все сметая,
В скачке к долу оставляя
Взор страшащие следы.
Или как Пентесилея {7},
Что за Гектора дралась
И, меж греков ужас сея,
Ослепляла златом влас,
Одного копьем удалым
Выбивала из седла,
А другому смерть кинжалом
Неизбежную несла.
Иль как девы, коих рвенье {8}
Грудь одну без сожаленья
Нудит выжечь, чтоб вести
Жизнь в походах, в тяжких войнах,
Добрых воинов достойных,
И врага сметать с пути.
Так Луиза, вмиг на латы
Платье женское сменив,
В бой бросалась {9}, как солдаты,
И готовила прорыв
Меж испанцами, бессчетно
Осаждая вражий стан
В час, когда французы плотно
Окружали Перпиньян.
Силу там она явила:
Грозной пикой подчинила
Истового смельчака.
Ловкость дамы станем славить:
Так конем умеет править
Только рыцаря рука.
Вот она на иноходце
Ровным шагом едет вспять,
Вот, пришпорив, вскачь несется,
Чтобы прыть коня узнать.
Шлем дрожит на ней султаном,
Коли в ход пошло копье -
Принцы все на поле бранном
Хвалят доблести ее.
Шуйцей шпагу крепко сжала,
А в деснице - сталь кинжала,
На котором злат узор.
Рать Луиза покидает -
Между ратников блистает,
Как Ахилл или Гектор.
Горделивый сын Климены {10}
Делом нам помог понять,
Что не ради славы бренной
Должно подвиги свершать.
Дело, кое затевают
Без согласия богов,
Никогда не доставляет
Ожидаемых плодов.
Но у Всадницы гордыни
Не было и нет доныне -
Не за славой в бой пошла.
В брань влеклась она, Венере
Вняв, что в некий вечер к дщери
С вестью наземь снизошла.
Выше дола {11}, где взъяренный,
Буйный и кипучий Рон {12}
Взял бесхитростную Сону
В рук извилистых полон,
Сад тенистый и отрадный {13}
У прелестной девы цвел,
Столь приятный и нарядный,
Что иные превзошел.
Тот, кто видел это чудо
(Красота жила повсюду
В сказочном саду услад),
Мнил, что кущи Алкиноя {14}
Зрел, где всякою порою
На ветвях плоды висят.
Осенясь листвой древесной,
Там с лилеями росли
Полумесяцы прелестны {15}
Властелина сей земли.
Рядом с ветвью майорана,
В коей средь густых листов
Цвет пестрел благоуханный,
Помещалось шесть стихов:
ПОЛУМЕСЯЦ СТАНЕТ ЧИННО
РОСТ ЛЕЛЕЯТЬ С КАЖДЫМ ДНЕМ
ДО ПОРЫ, КОГДА, ДРУГ С ДРУГОМ
СЛИВШИСЬ, РОГИ ПОЛНЫМ КРУГОМ
ЗАБЛЕСТЯТ НАД КОРОЛЕМ".
И стояли там беседки
Столь пленительны вокруг,
Что пример являли редкий
Мастерства искусных рук:
Свод вздымался данью богу,
Что в бедре Зевеса рос {16},
Ибо сень сплелась чертога
Из листвы мускатных лоз.
А колонны глянцевиты
Украшали, в плети свиты,
Розаны и Розмарин,
Что взбегали вверх красиво,
Прилегая к прутьям ивы
Ровно, ладно, чином чин.
Посреди, в ветвленьях плотных,
Нес орешник свой шатер,
И покров дерев бессчетных
Сень свою над всем простер:
Лист оливы убеленный {17},
Что хвален Афиной был,
И побег вечнозеленый,
Коий Аполлон любил {18},
Древо, верное Кибеле {19},
И кусты, что студят в теле
Афродитино тепло {20},
Древо темное {21}, что в небо
Волей плачущего Феба
Ствол высокий вознесло.
Здесь под сению порхая
В дни веселого тепла
Иль когда нас стужа злая
Крепко дома заперла,
Соловей и коноплянка,
Чиж, малиновка и дрозд
Распевают спозаранку
До вечерних поздних звезд,
Плачет горлинка-вдовица,
Все тоскует, все томится,
Мила друга потеряв;
Хрипловатый голос льется,
Скорбь напевная несется
В шепотах дерев и трав.
Чтобы не было изъяна
В дивной красоте такой,
Чтобы сад благоуханный
Тешил взоры день-деньской,
Там родник, цветам на благо,
Сад кропил и мчался вдаль,
И струящаяся влага
Свет дробила, как хрусталь.
Не одет родник в оправу,
И не встали величаво
Мирты Кипра {22} на брегу,
Пестрота растений броских,
Мраморы из гор паросских
Не пристали роднику.
Но коврами, взор чаруя,
Протяженный устлан брег,
Где неистовые струи
Утишают шумный бег, -
Травы там благоухали,
Множеством цветов пестря,
Нежно воды рокотали,
Зелень всю животворя.
Кто Нарцисса зрел, с тоскою
Никнущего над рекою,
Взор к зерцалу вод стремя,
Тот сказал бы, что витает
Здесь юнец и здесь страдает,
Образ дивный возлюбя.
Цвел средь зелени приречной
Скорбный желтый Ноготок,
Что своей тоски сердечной
Все никак избыть не мог, -
Он в неистовом круженье
Друга жаждал зреть в выси {23}
Утром, в пору появленья,
Или вечера вблизи.
Были там {24} и Маргаритки,
И Фиалки в преизбытке
Красили собою дол,
И цветок там рос, в котором,
Смерти став живым укором,
Юный Гиацинт {25} расцвел.
Родниковых вод разливы
То бурлили, всласть резвясь,
То текли неторопливо,
Извиваясь и крутясь,
Ходом всем напоминая {26}
Место, где ужасный вид
Порожденья Пасифаи
Был от глаз людских сокрыт.
А в конце, утишив рвенье,
Рукавов переплетенье
Омывало дивный луг,
Где назло зиме суровой
Вечной зелени покровы
Одевали все вокруг.
Вотчин перейдя границу,
К нам стремил Титан свой ход {27},
И распряг он колесницу
У испанских теплых вод {28}.
Там, на благодатном бреге,
Шла Луиза в некий день
И, взыскуя тихой неги,
Села родника под сень.
Лютню взяв, она играла,
Струны все перебирала
И, поняв, что лад струнам
Дан, свой голос, полный силы,
С шумом струн соединила,
Песнь такую спела там:
"Дщерь-соратница Зевеса {29},
Что воинственно-храбра,
И охотница Эфеса,
Сребролукого сестра {30}, -
Только эти две богини
Мной владеют наяву,
Их с младенчества доныне
Госпожами я зову.
Хоть по милости Венеры
Я прекрасною без меры
Между смертных названа,
Но девичество за это
От меня как знак обета
Пусть приять не мнит она!"
Девственница из Лиона
Столь строптивые слова
Песни, с лютней съединенной,
Дважды молвила едва,
Как неспешный и спокойный
Сон среди небес возник
И прервал созвучья стройны
Струн и гласа в тот же миг,
И на ложе травяное,
Все волненья успокоя,
Сон красавицу склонил,
К ней в глаза вошел он смело
И в разнеженное тело
Сласть отдохновенья влил.
В сновидении пред нею
Славная явилась мать,
Красотой блеща своею,
Как во дни, когда обнять
Дивную Анхис {31} решился
Симоента {32} на брегу -
Дерзостный герой родился,
Что погибель нес врагу;
Он вернул былую славу
Стенам Трои величавой,
За убитых храбро мстя;
Закаляясь в испытаньях,
Землю обошел в скитаньях,
Добродетелью блестя.
Мать восторженно взирала
На высокое чело,
Губы, что полны и алы,
Ушко кругло и мало,
На румяные ланита;
Брови были всех нежней,
Их коснулась Афродита,
Чтоб лучи узреть очей;
Взор летел не отрываясь,
Бесконечно упиваясь
Круглотой тугих сосцов,
Негой дышащих весенней,
В коей тыщи дуновений
Самых нежных ветерков.
А когда свой взор Киприда
Всласть натешила красой
И прельстительностью вида
Дочери своей родной.
От услады зренья стало
На душе ее светло
И к красавице немало
В ней пристрастье возросло.
И, веселая, живая,
В нежном голосе являя
Предвещение щедрот,
Розам уст веля раскрыться
Лишь чуть-чуть, сердец царица
Вот какую речь ведет:
"Праздным мыслям человека
Боги свергнуть не дадут
Власть, что им дана от века:
Хоть дымами там и тут
Ввысь мольбы возносят храмы,
Дабы выгоды купить
Или гнев богов упрямый
В милосердье обратить,
Но обеты их невнятны,
Ибо клятвы многократны -
Лишь нечестная игра.
Ни молитвы, ни обеты
Не дойдут, коль не согреты
Истой жаждою добра.
Ужли, гордостью объята,
Мнишь, о дочерь, устоять
Против стрел родного брата,
Коль возьмется он стрелять?
Всех разит напропалую
Лук, что бить не устает:
Океан и твердь земную,
Воздух, ад, небесный свод.
Девы я досель не знала,
Чье бы сердце не пронзала
Всеразящая стрела.
Но теперь тебе отвечу,
Для чего с тобой на встречу
Я сюда с небес сошла.
Здесь, тщеславию в угоду,
Долов жители земных
Мнят, что ты из их породы,
А не дщерь богов самих.
Но, тебя сестрою клича,
Лишь себя обманом льстят,
Красоты твоей величье
Им откроется навряд.
Кто, глазам всецело веря,
Звать тебя посмеет дщерью
Смертных, суетных людей?
Персть нечистая земная
Дать не может, порождая,
Красоту, подобну сей.
Так же люди в неведенье
Верили, что дар царей -
Красоту - вручил Елене
Как наследство Тиндарей {33}.
Но была Елена чадом
Бога, мечущего гром,
Кто, влеком к земным усладам,
Свой небесный кинул дом;
Кроясь белым опереньем,
Птицей стал, что нежным пеньем
Предвещает смерть свою;
Леде, восхваленной всеми,
Дал божественное семя,
В сладком дочь зачал бою,
С нею двух отважных братьев {34}:
Первый был боец лихой,
Он, отваги не утратив,
Вмиг отвел кулак стальной
Бебриков царя Амика {35},
Коий пришлецов привык
Убивать с ордою дикой,
Поднимая наглый крик;
А второй в великом рвенье
Изобрел соединенье
Колесницы и коня,
Он повозкой смело правил
И дрожать людей заставил,
Сталь ободьев вскачь гоня.
Хоть молва и не считает,
Что тебя я родила
От того, кто управляет
Воинами без числа,
Но не дам в ошибку впасть я,
Знай: могучий бог Градив {36}
Дал тебя родить мне счастье,
Край прекрасный наградив -
Там, где медленная Сона
Вдаль стремится неуклонно,
Разрезая град Лион,
Холм возвышен {37}, всеми зримый,
Где досель людьми я чтима:
В честь мою он наречен.
Местом твоего зачатья {38}
Был не замок и не град -
Лес, где, листья свив в объятье,
Древеса стеной стоят.
Лес хочу я (в подтверждена
Твоего родства со мной)
Передать в твое владенье
Вкупе с местностью иной:
Долы пышны и просторны,
Где Цереры светлы зерна {39}
Тучной нивой возрастут,
Сок созреет, что по нраву
Вакху, и луга, где травы
Зеленеть не устают.
В том краю и рощиц купы
Там и сям к себе манят,
Где, на пение нескупы,
Вечно птицы гомонят.
Там ты сможешь сеть поставить,
Коль на ум тебе взбредет,
И к отрадам дней добавить
Дичь, что в сети попадет.
А не то, прельстясь охотой,
Станешь зайцев гнать с налета
(У бедняг захватит дух),
Окруженная борзыми,
Коих тропами кружными
Направляет к цели нюх.
Коль от скачки ты устанешь