– Ну-ну, Грейс, – мягко сказал я, – все это совсем не так ужасно, как тебе кажется. Что тебя так расстраивает, моя дорогая? Скажи мне, умоляю.
– Понимаете, – стыдливо сказала она, – я, кажется, уже говорила вам, что через три дня выхожу замуж и, готовясь к этому событию, я, конечно, рассчитала время... ну, вы знаете, о чем я говорю – о моих месячных. И хотя боли у меня начались вовремя, по крайней мере три дня назад, крови так и не было, и теперь я боюсь, что я беременна. А вы – единственный, кто может иметь к этому какое-либо отношение.
– Ну и дела, – сказал я, чувствуя некоторую неловкость, но в то же время понимая, что такая девушка, как Грейс, в меру скромная и честная, слишком далека от того, чтобы пытаться шантажировать меня. – Послушай, Грейс, если ты в этом уверена, то сделать уже ничего нельзя, ну, ты меня понимаешь, но так как через три дня ты уже будешь спать со своим мужем, пусть оно все так и идет, а что касается меня, то в моей щедрости можешь не сомневаться – я тебя не забуду, если вся эта история вдруг всплывет ненароком.
– Ой, я так рада слышать это, – облегченно вздохнула она. – Может быть, это и ужасно, но, как вы сами говорите, другого выхода нет, а поскольку я выхожу замуж, чтобы иметь дом, семью, детей, то эта тайна навсегда останется со мною, и никто ее не будет знать, кроме вас и меня, а что до Анны...
– Доверься мне, – сказал я, притягивая ее к себе. Одной рукой я обнял ее за талию, а другой притянул к себе и запечатлел множество горячих поцелуев на ее тонких безвольных губах.
– Конечно, я знала это, – сказала она, не предпринимая никаких попыток остановить дерзкие пассы моих рук, которые расстегнули на ней платье и обнажили нежные спелые груди. – А теперь, мистер Андерсон, когда это дело улажено, я, пожалуй, пойду. У вас, наверное, есть другие дела.
– Но, моя дорогая, – сказал я, скользя рукой по ее обтянутой чулком красивой ноге вверх к обжигающему обнаженному бедру, – я полагал, что ты придешь сегодня в расчете забрать приз, который я тебе предложил... Я уверен, он будет более чем достаточным вознаграждением за те несколько минут твоего драгоценного времени, которое ты мне уделишь. Ты разве не думала об этом, дорогая Грейс?
– Думала, – призналась она, – и очень много думала. Я думала весь вчерашний день, но это кажется мне таким неестественным, таким неприятным, таким необычным... И потом, несоответствие размеров... Ведь это может привести к серьезным последствиям. Вы знаете, мужчины в любовной лихорадке иногда не видят реального положения вещей. И если бы я была чуточку более привержена этому способу любви...
– Чепуха! – сказал я, испытывая радость от того, что она размышляла о моем предложении. – Я никоим образом не причиню тебе вреда, можешь быть уверена. К тому же, ручаюсь, после первого раза ты и думать забудешь о боли, которая, как тебе кажется сейчас, последует за этим актом.
– Она последует, – сказала Грейс. – Я знаю, что последует.
Но к этому времени моя рука была уже в ее промежности, и маленький язычок, спрятанный внутри ее губок, под ласками моих пальцев налился и набух. Грейс наклонилась ко мне и, часто дыша, сказала:
– Ах, мистер Андерсон, если бы только я знала... если бы только я знала, что это не повредит мне... слишком. Вы и правда обещаете быть очень осторожным? Даете слово?
– Даю! – сказал я. – Однако если ты действительно хочешь максимально ослабить боль или свести ее на нет, то мы можем прибегнуть к одному трюку, который значительно облегчит прохождение.
– К какому? – спросила Грейс и чуточку отстранилась от меня, чувствуя, что близка к оргазму из-за моих манипуляций.
– Ты должна взять его в рот, чтобы смазать как следует, – ответил я. – Таким образом ты значительно увеличишь естественный эффект скольжения. Если ты все сделаешь правильно, то моя задача заметно облегчится. Хочешь попробовать? – с этими словами я извлек свой восставший орган и пошевелил им перед нею.
– Я не знала, что это входит в наш договор, – сказала она, хотя мое неожиданное предложение ничуть ее не смутило.
– Вот, держи, – сказал я и, засунув руку в карман, извлек на свет божий рулончик скрученных купюр и вложил их ей в руку. – Тебе нужно только доставить удовольствие мне и Джозефу. Это займет совсем немного времени, ты уйдешь отсюда с кучей денег, и никто никогда не узнает, что ты здесь была. Кроме того, я не сомневаюсь, что эти деньги очень пригодятся тебе в связи со скорым бракосочетанием. Так мы договорились, милочка? – и я снова горячо поцеловал ее, а затем принялся ласкать ее сосочки, которые тотчас затвердели и торчали так, словно готовились к бою.
Мысль сделать Джозефа участником нашего договора пришла ко мне неожиданно, но, правильно все рассчитав и приняв в расчет природную застенчивость девушки, я предположил, что она воспримет мое предложение как должное, а потому решил получить все или ничего.
– Я должна быть дома к десяти, – сказала она (деньги все еще оставались в ее руке). – Я надеюсь, мистер Андерсон, что вы и Джозеф сохраните все это в тайне. Это должно остаться тайной для всех, кроме нас троих, на все времена...
– Хватит, – воскликнул я, поскольку обезумел от желания при виде восхитительной застенчивости этой прекрасной девушки. – Все будет, как ты хочешь. Предоставь себя в мое распоряжение, и помимо тех денег, что ты держишь в руке, ты получишь еще. Я тебя не забуду, – потянувшись к шнурку звонка, я резко дернул за него, и Джозеф тут же предстал передо мной. Я не сомневаюсь, что все это время он, оставаясь за дверями, был весьма заинтересованным слушателем.
– Джозеф, – сказал я, – наша молодая приятельница, восхитительная мисс Грейс, согласилась удостоить нас своим божественным присутствием. Поскольку она посетила нас несколько раз на прошлой неделе, она теперь убеждена, что носит в своем чреве маленькую копию твоего хозяина. Так как через несколько дней она выходит замуж, она предоставляет нам последнюю возможность воспользоваться ее прелестями так, как мы этого пожелаем. Мне нет необходимости говорить тебе, что с нашей стороны в этом предприятии должна соблюдаться строжайшая тайна. С другой стороны, предоставляя себя в наше распоряжение в последний раз, мисс Грейс не ставит никаких запретов на то, каким способом я буду владеть ею через несколько минут, и посему я намереваюсь любить ее греческим способом, а она облегчит мне вхождение, тщательно облизав мое орудие. Я все правильно сказал, Грейс? – обратился я к ней, так и не убрав руку из ее промежности и продолжая ласкать ее маленький бутончик.
Она не ответила, а лишь приникла ко мне, тяжело дыша, и я почувствовал, как ее любовный сок оросил мои пальцы. Джозеф вышел, чтобы запереть входную дверь, потом вернулся и начал раздеваться, продемонстрировав нам, что член его пребывает в состоянии великолепной эрекции. С помощью Джозефа я быстро раздел Грейс донага, сняв с нее даже туфельки и чулки, но предварительно разделся сам.
Это пикантное раздевание, осуществляемое двумя обнаженными мужчинами с торчащими членами, которые время от времени прикасались к ее нагому телу, заставило покраснеть скромную девушку, как маков цвет. Румянец покрыл не только ее лицо, но даже плечи и грудь. Когда на ней не осталось ничего, я, усевшись в большое кресло, поставил ее на колени перед собой и, прикоснувшись стоячим членом к ее губам, попросил пососать его, и она послушно приняла мое орудие в свой ротик.
Джозеф по моему знаку занял место на полу позади Грейс. Встав на колени, он ввел свой член в ее влажное отверстие, а поскольку я крепко удерживал девушку, запустив руку в ее коротко остриженные волосы и прижимая ее лицо к своему орудию, он охаживал ее со всей яростью, на какую был способен, и в скором времени мы оба, словно рассчитав наши действия до секунды, одновременно выпустили свои заряды в разные отверстия ее тела.
Грейс закашлялась, получив порцию моей влаги – сама она, судя по всему, тоже была близка к оргазму, – и я, наконец, извлек мой обвисший орган из ее рта.
Джозеф протер ее промежность, после чего мы привели в порядок и наши собственные орудия. Поскольку Джозеф и после этого не утратил своей эрекции, я предложил Грейс взять в рот его член и наблюдал, как ее голова ритмично двигается вверх и вниз по этому блестящему от влаги стержню.
Джозеф не стал кончать ей в рот, а внезапно извлек свое орудие, уложил ее на спину, забрался сверху и, обхватив ее ягодицы, принялся охаживать ее со всем пылом и неистовством страсти. Губы его словно приклеились к ее губам, и через какое-то время он наполнил ее зачавшее чрево еще одной порцией своей влаги.
Все это невероятно возбуждающее зрелище: и вид этой застенчивой девушки, которая собиралась через три дня выйти замуж и которую сейчас на моих глазах охаживал мой слуга, и чувственные движения, ерзание и страстные объятия этой тяжело дышащей пары, а затем вид их замерших в изнеможении тел, после того как Джозеф наполнил спермой жаждущее лоно девушки, – все это так подействовало на меня, что мой член вновь обрел твердость железа и я вне себя от вожделения вскочил на ноги.
Наконец Джозеф оторвался от девушки и, подчиняясь моим указаниям, принес из дальнего угла комнаты длинную скамейку, поставил ее в центре, уложил на нее Грейс животом вниз, а потом, встав у изголовья, попросил ее вытянуть вперед руки и крепко зажал их железной хваткой.
Грейс была в недоумении, ибо не знала, для чего это делается, но через минуту ей предстояло узнать об этом, причем в полной мере – я пристроился к ней сзади, раздвинул мягкие, пышные, трепещущие ягодицы и приставил свое орудие прямо к расположенному между ними розовому отверстию.
Теперь она поняла, в чем дело и, ощущая возрастающее давление головки моего члена на непривычный к такому обращению канал, принялась корчиться и извиваться, пытаясь увильнуть, но – слишком поздно: обезумев от желания и совершенно не думая о возможных последствиях, я яростно вклинивал в беспомощную девушку свое безжалостное орудие; после нескольких неистовых рывков мне удалось-таки проникнуть внутрь, и почти сразу же я излил в нее свои любовные соки.
Несколько мгновений я лежал на ней без движения, но, увидев глаза Джозефа, горевшие огнем желания, извлек свое орудие и занял его место у изголовья. Я позволил ему оседлать эту почти потерявшую сознание кобылицу, а сам сдерживал ее безумные рывки, усиливавшиеся по мере того, как Джозеф все глубже и глубже входил в нее, пока не начал охаживать такими дикими качками, что чуть было не сбросил ее со скамейки.
Наконец он кончил, и девушка, бездыханная, затихла, словно жизнь покинула ее. Ее руки и ноги свесились по обе стороны скамейки, а наши, мои и Джозефа, перемешавшиеся семенные жидкости стекали из ее попранного отверстия по губкам ее зачавшего чрева. Жалость пришла на смену похоти: мы с Джозефом перенесли девушку на кровать и оставили ее там на время, чтобы она могла прийти в себя.
Прошло не меньше часа, прежде чем она смогла подняться и одеться. Она явно нервничала и пребывала в смешанных чувствах, поэтому я проводил ее до выхода из дома и, велев Джозефу проверить, нет ли поблизости посторонних глаз, остановился с нею холле.
– Я увижусь с вами после свадьбы? – спросила Грейс, и взгляд ее больших влажных глаз встретился с моим взглядом; при этом она безотчетно положила руку мне на плечо.
– Конечно, – сказал я. – Мы будем часто встречаться, моя милочка, – наклонившись, я поцеловал ее, и податливая влажность ее губ вынудила меня снова сжать ее спелые груди.
– Ой, – сказала она, делая слабую попытку высвободиться, – мне пора. А то вы опять начнете. Я...
В это мгновение вернулся Джозеф и, увидев, чем я занят, собрался было исчезнуть, но я остановил его.
– Джозеф, можешь подавать машину, – сказал я. – Что касается тебя, Грейс, то я намереваюсь еще раз овладеть тобой! – И немедля уложил ее на покрытые ковром ступеньки, вытащил свое орудие и через мгновение был уже в ней – мой член горел огнем в ее нежном гнездышке.
Этот порыв был так внезапен, так страстен, что она обильно смочила меня своей влагой, а я выпустил в нее еще один заряд спермы.
Уже стоя у самых дверей, я попросил ее навестить меня еще раз – вечером следующего дня. Я сказал, что Джозеф, к сожалению, отправится завтра по моим поручениям далеко за город и не сможет ее привезти.
Грейс пришла на следующий день, причем раньше обычного. Наполнив вином пару бокалов, мы быстро разделись и улеглись в кровать. Мы принялись ласкать друг друга, и наша страсть стремительно разгоралась, но я не хотел, чтобы все закончилось слишком быстро. Несколько минут я делал ей что-то вроде шведского массажа, и наконец вся она превратилась в одно жгучее желание. Тогда, чувствуя, что страсть ее достигла апогея, я принялся целовать ее, начав с задней стороны шеи и спускаясь по спине вниз. Затем я переменил положение – сполз с нее и улегся рядом. Мои губы двигались вдоль ее позвоночника к лоснящейся круглой попке. Она вся тряслась от вожделения и буквально дергалась из стороны в сторону.
Я не оставил без ласки ни одного местечка на ее теле – мои губы прошлись по ее ногам, да и вся ее горячая плоть была осыпана тысячами поцелуев. Наконец я добрался до ступней, которые тоже собирался поцеловать, но тут обнаружил, что эта часть ее тела очень чувствительна к щекотке, а потому вынужден был оставить свои попытки. Однако, вспомнив знаменитый восточный способ возбуждения страсти (говорят, что этот способ может возбудить даже самую фригидную женщину, считающуюся абсолютно бесчувственной, так что ни одна женщина, если к ней применить этот способ, не может остаться равнодушной, какой бы холодной она ни была), я взял в рот большой палец ее ноги и начал щекотать его кончиком языка. Грейс немедленно впала в пароксизм страсти. Она принялась метаться по кровати, ее руки хватались за простыни, она стонала от возбуждения и удовольствия.
Достаточно было одну минуту подержать палец ноги во рту – и она вся превратилась в огонь и страсть. Я знал, что если буду продолжать и дальше, это кончится для нее оргазмом, а я еще не был готов к этому. Обхватив ее за колени, я чуть подтолкнул ее, давая понять, что хочу, чтобы она перевернулась. Она тут же выполнила мое желание и одним резким движением перевернулась на спину. Ее красивое лицо пылало, а прекрасное молодое тело во всей красе раскрылось передо мной – ноги широко раскинуты, грудь высоко вздымается при каждом вздохе. Если бы ей требовалась дальнейшая стимуляция, я бы немедленно осуществил ее, но было и так очевидно, что она вот-вот кончит, а потому я решил завершить действо.
Наклонившись к ее коленям, я снова принялся ее целовать – на этот раз снизу вверх. Я не думаю, что она догадывалась, каковы будут мои дальнейшие действия – настолько она была невинна, – и просто лежала, распростертая, а ее тело подрагивало и лихорадочно рыскало из стороны в сторону.
Покрыв горячими поцелуями ее колени и бедра, я добрался до лона, и в то же мгновение ее ноги сомкнулись в каком-то безотчетном порыве. Но я, просунув руки между бедрами, развел их в стороны, а затем неожиданным движением погрузил свое лицо в ее розовую промежность и принялся страстно целовать ее срамные губы. Она издала стон, больше похожий на крик, вцепилась руками в мои волосы и крепко прижала к себе мою голову. Мой язык тем временем проник в ее горячее гнездышко, отчего ее тело затряслось, как в лихорадке. Внезапно несколькими мощными колебаниями бедер она приблизила свой оргазм, чему в немалой степени способствовал и я, быстро и яростно работая языком. Наконец она издала еще несколько стонов и, как змея, судорожно изогнувшись, достигла пика, после чего замерла в полном упадке сил после только что испытанного безумного напряжения. Я поднял голову и улегся рядом с Грейс, обнял ее и, прижав к себе, держал в своих объятиях до тех пор, пока она не пришла в себя.
Несколько минут она пребывала словно в ступоре – тяжело, прерывисто дышала и ее дыхание сопровождалось стонами. Затем ее прекрасные глаза медленно открылись, и она с улыбкой посмотрела на меня.
– Ну, как ты себя чувствуешь? – спросил я.
– О, Господи! – ответила Грейс. – Я думала, что попала на небеса. Я просто перестала существовать, – ее белые руки страстно обняли меня.
– Значит, тебе понравилось? И ты не будешь плохо думать обо мне после того, что я сделал?
– Конечно же, нет! Это было великолепно! Я люблю вас за это. А теперь скажите, что я могу для вас сделать? – спросила она, лукаво глядя на меня. Ее рука скользнула вниз, нашла мое напряженное орудие и принялась медленно ласкать и сжимать его.
Я не стал долго держать ее в неведении. Я думаю, она прекрасно знала, что мне нужно: тот факт, что я целовал ее в самое чувствительное место, ясно указывал на мое желание получить в ответ то же самое. Она была так возбуждена, что без лишних слов встала на колени между моих раскинутых ног и принялась манипулировать моим подрагивающим членом. Она с обожанием взирала на него, а ее пальцы сжимали и ласково теребили его. Она оттянула кожицу с красноватой головки, а потом снова спрятала головку в кожаных складках. Она проверила мой член на твердость, несколько раз надавив на него пальчиком, а затем, взяв его двумя пальчиками, принялась внимательно изучать его, разглядывая кожицу, синие прожилки и волоски. Потом ее пальчики спустились к основанию и несколько минут играли моими яичками.
Внезапно она наклонила голову и принялась целовать бархатистую кожицу; потом ее рот открылся, и она обхватила губами головку моего члена, который мощно завибрировал при этом мягком и влажном прикосновении. Несколько минут она таким образом играла с моим орудием – то засасывая его внутрь, то отпуская на волю. Ее язык скользил вдоль твердого тела и порхал вокруг красноватой набухшей головки. Я лежал без движения, пытаясь контролировать себя, поскольку не хотел кончить в этом положении – я надеялся, что это произойдет позже.
– Что ты скажешь, если мы попробуем другую позицию?
– Давайте, – сказала она с энтузиазмом.
– Ну что ж, если хочешь мне угодить, я скажу, что ты должна делать.
Она была готова на что угодно, и я показал ей, как принять самую занимательную из всех позиций. Я лег на спину, а ее попросил оседлать меня, встав на колени таким образом, чтобы вход в ее лоно оказался точно над моим орудием. Когда она присела, моя гордая птичка попала прямо в ее горячее гнездышко, и островки волос на наших лобках соприкоснулись. Больше никаких указаний ей не требовалось, и она продолжила сама, даруя мне своими движениями необыкновенное наслаждение, поворачиваясь телом то в одну, то в другую сторону. Затем по моей просьбе она принялась медленно подниматься и опускаться на мне, и мускулы ее влагалища плотно обхватывали мой пенис, вызывая ощущение засасывания. Мне казалось, что моя душа вот-вот вылетит через мой член – столь сильным было это сладострастное чувство.
Но я все еще не был готов к оргазму. После нескольких минут такой игры я попросил ее слезть с меня и занять позицию на кровати – встать, опершись на руки и колени. Сам я разместился позади нее, раздвинул губки ее гнездышка, которые к этому моменту были обильно смочены той жидкостью, которую выделяет возбужденная вульва. Затем я вставил головку члена между этих розовых губок и несколькими медленными толчками ввел его до конца. Мои руки ухватили ее груди, а прикосновение ее круглых ягодиц к моему животу вызвало во мне такое острое наслаждение, что я чуть было не разразился оргазмом, но, чувствуя, так сказать, что сегодняшний праздник устроен скорее в честь дамы, чем в мою, я решил закончить акт в позиции, которая для меня, возможно, была наименее удовлетворительной, но зато более сладостной для нее. Поэтому, еще минуту проведя в этом положении, я извлек свой пенис и снова улегся на спину.
Грейс вопросительно посмотрела на меня, недоумевая – что же теперь? Я попросил ее расположиться сверху, что она и сделала. Затем, вытащив подушку из-под головы, я положил ее себе под ягодицы, что позволило мне повыше поднять таз и бедра, и потому, когда я снова ввел свой член в ее разгоряченное и возбужденное влагалище, наши животы словно срослись, а лобки плотно прижались друг к другу. Итак, она легла на меня сверху, а я схватил ее за ноги и раздвинул их в стороны, что позволяло нам соединиться еще плотнее.
Теперь мы были готовы, и мои руки начали ласкать ее затылок, зоны за ушами, мои пальцы погрузились в ее роскошные золотые волосы и массировали ее голову. Она принадлежала к тому типу женщин, который немедленно откликается на массаж лопаток и спины, а потому я принялся медленно растирать и гладить ее тело от шеи до ягодиц. Она в ответ буквально извивалась на моем твердом члене, погруженном в самые глубины ее горячей, вязкой вагины. Она крепко обхватила руками мою шею и полуприкрыла глаза, в безумии сладострастия закатив их так, что мне видны были одни лишь белки. Дышала она прерывисто и часто, плотно сжав зубы, и страстные крики то и дело срывались с ее трепещущих жарких губ.
Сидя на твердом, как камень, члене, Грейс словно бы вознамерилась покорить его – она делала яростные движения бедрами, и при этом все ее тело тряслось и извивалось. Я чувствовал, как головка моего члена трется о самые потаенные оболочки ее чрева, и, зная, что она получает максимум наслаждения, старался как можно дольше продлить действие.
Однако ее страсть вкупе с ее безумными движениями в конце концов привели к неизбежному, и я почувствовал, что приближаюсь к оргазму. Пальцами правой руки я ласкал ее облегавшие мой член губки, а левой рукой массировал ее шею и затылок; время от времени мой палец попадал в ее ушную раковину, и я шептал: «Что мы делаем, Грейс, что мы делаем?» – и это, казалось, возбуждало ее еще больше. А когда я понял, что момент настал, я прошептал:
– Ты готова?
– О, да, да, да!
После чего последовали стоны и вздохи, ее губы слились с моими в долгом страстном поцелуе, и мой язык проскользнул в ее рот. Она тут же в безумии сладострастия принялась сосать его и мгновенно достигла пика. Я тоже почувствовал, как долго откладываемый оргазм накатывает на меня, удерживаясь на самом крае, и в следующий миг, сплетя наши тела в последнем объятии, мы содрогнулись в пароксизме наслаждения и погрузились в состояние неописуемого блаженства.
Пролежав в блаженстве удовлетворенного желания несколько минут, мы затем встали и оделись. Когда наступил момент расставания и Грейс собралась уходить, я сунул ей в руку пачку долларов, которая более чем вознаградила ее услуги, став весомой прибавкой к той заработанной тяжелым трудом сумме, что она скопила к свадьбе, ожидавшей ее через два дня.
© 2007, Институт соитологии
– Понимаете, – стыдливо сказала она, – я, кажется, уже говорила вам, что через три дня выхожу замуж и, готовясь к этому событию, я, конечно, рассчитала время... ну, вы знаете, о чем я говорю – о моих месячных. И хотя боли у меня начались вовремя, по крайней мере три дня назад, крови так и не было, и теперь я боюсь, что я беременна. А вы – единственный, кто может иметь к этому какое-либо отношение.
– Ну и дела, – сказал я, чувствуя некоторую неловкость, но в то же время понимая, что такая девушка, как Грейс, в меру скромная и честная, слишком далека от того, чтобы пытаться шантажировать меня. – Послушай, Грейс, если ты в этом уверена, то сделать уже ничего нельзя, ну, ты меня понимаешь, но так как через три дня ты уже будешь спать со своим мужем, пусть оно все так и идет, а что касается меня, то в моей щедрости можешь не сомневаться – я тебя не забуду, если вся эта история вдруг всплывет ненароком.
– Ой, я так рада слышать это, – облегченно вздохнула она. – Может быть, это и ужасно, но, как вы сами говорите, другого выхода нет, а поскольку я выхожу замуж, чтобы иметь дом, семью, детей, то эта тайна навсегда останется со мною, и никто ее не будет знать, кроме вас и меня, а что до Анны...
– Доверься мне, – сказал я, притягивая ее к себе. Одной рукой я обнял ее за талию, а другой притянул к себе и запечатлел множество горячих поцелуев на ее тонких безвольных губах.
– Конечно, я знала это, – сказала она, не предпринимая никаких попыток остановить дерзкие пассы моих рук, которые расстегнули на ней платье и обнажили нежные спелые груди. – А теперь, мистер Андерсон, когда это дело улажено, я, пожалуй, пойду. У вас, наверное, есть другие дела.
– Но, моя дорогая, – сказал я, скользя рукой по ее обтянутой чулком красивой ноге вверх к обжигающему обнаженному бедру, – я полагал, что ты придешь сегодня в расчете забрать приз, который я тебе предложил... Я уверен, он будет более чем достаточным вознаграждением за те несколько минут твоего драгоценного времени, которое ты мне уделишь. Ты разве не думала об этом, дорогая Грейс?
– Думала, – призналась она, – и очень много думала. Я думала весь вчерашний день, но это кажется мне таким неестественным, таким неприятным, таким необычным... И потом, несоответствие размеров... Ведь это может привести к серьезным последствиям. Вы знаете, мужчины в любовной лихорадке иногда не видят реального положения вещей. И если бы я была чуточку более привержена этому способу любви...
– Чепуха! – сказал я, испытывая радость от того, что она размышляла о моем предложении. – Я никоим образом не причиню тебе вреда, можешь быть уверена. К тому же, ручаюсь, после первого раза ты и думать забудешь о боли, которая, как тебе кажется сейчас, последует за этим актом.
– Она последует, – сказала Грейс. – Я знаю, что последует.
Но к этому времени моя рука была уже в ее промежности, и маленький язычок, спрятанный внутри ее губок, под ласками моих пальцев налился и набух. Грейс наклонилась ко мне и, часто дыша, сказала:
– Ах, мистер Андерсон, если бы только я знала... если бы только я знала, что это не повредит мне... слишком. Вы и правда обещаете быть очень осторожным? Даете слово?
– Даю! – сказал я. – Однако если ты действительно хочешь максимально ослабить боль или свести ее на нет, то мы можем прибегнуть к одному трюку, который значительно облегчит прохождение.
– К какому? – спросила Грейс и чуточку отстранилась от меня, чувствуя, что близка к оргазму из-за моих манипуляций.
– Ты должна взять его в рот, чтобы смазать как следует, – ответил я. – Таким образом ты значительно увеличишь естественный эффект скольжения. Если ты все сделаешь правильно, то моя задача заметно облегчится. Хочешь попробовать? – с этими словами я извлек свой восставший орган и пошевелил им перед нею.
– Я не знала, что это входит в наш договор, – сказала она, хотя мое неожиданное предложение ничуть ее не смутило.
– Вот, держи, – сказал я и, засунув руку в карман, извлек на свет божий рулончик скрученных купюр и вложил их ей в руку. – Тебе нужно только доставить удовольствие мне и Джозефу. Это займет совсем немного времени, ты уйдешь отсюда с кучей денег, и никто никогда не узнает, что ты здесь была. Кроме того, я не сомневаюсь, что эти деньги очень пригодятся тебе в связи со скорым бракосочетанием. Так мы договорились, милочка? – и я снова горячо поцеловал ее, а затем принялся ласкать ее сосочки, которые тотчас затвердели и торчали так, словно готовились к бою.
Мысль сделать Джозефа участником нашего договора пришла ко мне неожиданно, но, правильно все рассчитав и приняв в расчет природную застенчивость девушки, я предположил, что она воспримет мое предложение как должное, а потому решил получить все или ничего.
– Я должна быть дома к десяти, – сказала она (деньги все еще оставались в ее руке). – Я надеюсь, мистер Андерсон, что вы и Джозеф сохраните все это в тайне. Это должно остаться тайной для всех, кроме нас троих, на все времена...
– Хватит, – воскликнул я, поскольку обезумел от желания при виде восхитительной застенчивости этой прекрасной девушки. – Все будет, как ты хочешь. Предоставь себя в мое распоряжение, и помимо тех денег, что ты держишь в руке, ты получишь еще. Я тебя не забуду, – потянувшись к шнурку звонка, я резко дернул за него, и Джозеф тут же предстал передо мной. Я не сомневаюсь, что все это время он, оставаясь за дверями, был весьма заинтересованным слушателем.
– Джозеф, – сказал я, – наша молодая приятельница, восхитительная мисс Грейс, согласилась удостоить нас своим божественным присутствием. Поскольку она посетила нас несколько раз на прошлой неделе, она теперь убеждена, что носит в своем чреве маленькую копию твоего хозяина. Так как через несколько дней она выходит замуж, она предоставляет нам последнюю возможность воспользоваться ее прелестями так, как мы этого пожелаем. Мне нет необходимости говорить тебе, что с нашей стороны в этом предприятии должна соблюдаться строжайшая тайна. С другой стороны, предоставляя себя в наше распоряжение в последний раз, мисс Грейс не ставит никаких запретов на то, каким способом я буду владеть ею через несколько минут, и посему я намереваюсь любить ее греческим способом, а она облегчит мне вхождение, тщательно облизав мое орудие. Я все правильно сказал, Грейс? – обратился я к ней, так и не убрав руку из ее промежности и продолжая ласкать ее маленький бутончик.
Она не ответила, а лишь приникла ко мне, тяжело дыша, и я почувствовал, как ее любовный сок оросил мои пальцы. Джозеф вышел, чтобы запереть входную дверь, потом вернулся и начал раздеваться, продемонстрировав нам, что член его пребывает в состоянии великолепной эрекции. С помощью Джозефа я быстро раздел Грейс донага, сняв с нее даже туфельки и чулки, но предварительно разделся сам.
Это пикантное раздевание, осуществляемое двумя обнаженными мужчинами с торчащими членами, которые время от времени прикасались к ее нагому телу, заставило покраснеть скромную девушку, как маков цвет. Румянец покрыл не только ее лицо, но даже плечи и грудь. Когда на ней не осталось ничего, я, усевшись в большое кресло, поставил ее на колени перед собой и, прикоснувшись стоячим членом к ее губам, попросил пососать его, и она послушно приняла мое орудие в свой ротик.
Джозеф по моему знаку занял место на полу позади Грейс. Встав на колени, он ввел свой член в ее влажное отверстие, а поскольку я крепко удерживал девушку, запустив руку в ее коротко остриженные волосы и прижимая ее лицо к своему орудию, он охаживал ее со всей яростью, на какую был способен, и в скором времени мы оба, словно рассчитав наши действия до секунды, одновременно выпустили свои заряды в разные отверстия ее тела.
Грейс закашлялась, получив порцию моей влаги – сама она, судя по всему, тоже была близка к оргазму, – и я, наконец, извлек мой обвисший орган из ее рта.
Джозеф протер ее промежность, после чего мы привели в порядок и наши собственные орудия. Поскольку Джозеф и после этого не утратил своей эрекции, я предложил Грейс взять в рот его член и наблюдал, как ее голова ритмично двигается вверх и вниз по этому блестящему от влаги стержню.
Джозеф не стал кончать ей в рот, а внезапно извлек свое орудие, уложил ее на спину, забрался сверху и, обхватив ее ягодицы, принялся охаживать ее со всем пылом и неистовством страсти. Губы его словно приклеились к ее губам, и через какое-то время он наполнил ее зачавшее чрево еще одной порцией своей влаги.
Все это невероятно возбуждающее зрелище: и вид этой застенчивой девушки, которая собиралась через три дня выйти замуж и которую сейчас на моих глазах охаживал мой слуга, и чувственные движения, ерзание и страстные объятия этой тяжело дышащей пары, а затем вид их замерших в изнеможении тел, после того как Джозеф наполнил спермой жаждущее лоно девушки, – все это так подействовало на меня, что мой член вновь обрел твердость железа и я вне себя от вожделения вскочил на ноги.
Наконец Джозеф оторвался от девушки и, подчиняясь моим указаниям, принес из дальнего угла комнаты длинную скамейку, поставил ее в центре, уложил на нее Грейс животом вниз, а потом, встав у изголовья, попросил ее вытянуть вперед руки и крепко зажал их железной хваткой.
Грейс была в недоумении, ибо не знала, для чего это делается, но через минуту ей предстояло узнать об этом, причем в полной мере – я пристроился к ней сзади, раздвинул мягкие, пышные, трепещущие ягодицы и приставил свое орудие прямо к расположенному между ними розовому отверстию.
Теперь она поняла, в чем дело и, ощущая возрастающее давление головки моего члена на непривычный к такому обращению канал, принялась корчиться и извиваться, пытаясь увильнуть, но – слишком поздно: обезумев от желания и совершенно не думая о возможных последствиях, я яростно вклинивал в беспомощную девушку свое безжалостное орудие; после нескольких неистовых рывков мне удалось-таки проникнуть внутрь, и почти сразу же я излил в нее свои любовные соки.
Несколько мгновений я лежал на ней без движения, но, увидев глаза Джозефа, горевшие огнем желания, извлек свое орудие и занял его место у изголовья. Я позволил ему оседлать эту почти потерявшую сознание кобылицу, а сам сдерживал ее безумные рывки, усиливавшиеся по мере того, как Джозеф все глубже и глубже входил в нее, пока не начал охаживать такими дикими качками, что чуть было не сбросил ее со скамейки.
Наконец он кончил, и девушка, бездыханная, затихла, словно жизнь покинула ее. Ее руки и ноги свесились по обе стороны скамейки, а наши, мои и Джозефа, перемешавшиеся семенные жидкости стекали из ее попранного отверстия по губкам ее зачавшего чрева. Жалость пришла на смену похоти: мы с Джозефом перенесли девушку на кровать и оставили ее там на время, чтобы она могла прийти в себя.
Прошло не меньше часа, прежде чем она смогла подняться и одеться. Она явно нервничала и пребывала в смешанных чувствах, поэтому я проводил ее до выхода из дома и, велев Джозефу проверить, нет ли поблизости посторонних глаз, остановился с нею холле.
– Я увижусь с вами после свадьбы? – спросила Грейс, и взгляд ее больших влажных глаз встретился с моим взглядом; при этом она безотчетно положила руку мне на плечо.
– Конечно, – сказал я. – Мы будем часто встречаться, моя милочка, – наклонившись, я поцеловал ее, и податливая влажность ее губ вынудила меня снова сжать ее спелые груди.
– Ой, – сказала она, делая слабую попытку высвободиться, – мне пора. А то вы опять начнете. Я...
В это мгновение вернулся Джозеф и, увидев, чем я занят, собрался было исчезнуть, но я остановил его.
– Джозеф, можешь подавать машину, – сказал я. – Что касается тебя, Грейс, то я намереваюсь еще раз овладеть тобой! – И немедля уложил ее на покрытые ковром ступеньки, вытащил свое орудие и через мгновение был уже в ней – мой член горел огнем в ее нежном гнездышке.
Этот порыв был так внезапен, так страстен, что она обильно смочила меня своей влагой, а я выпустил в нее еще один заряд спермы.
Уже стоя у самых дверей, я попросил ее навестить меня еще раз – вечером следующего дня. Я сказал, что Джозеф, к сожалению, отправится завтра по моим поручениям далеко за город и не сможет ее привезти.
Грейс пришла на следующий день, причем раньше обычного. Наполнив вином пару бокалов, мы быстро разделись и улеглись в кровать. Мы принялись ласкать друг друга, и наша страсть стремительно разгоралась, но я не хотел, чтобы все закончилось слишком быстро. Несколько минут я делал ей что-то вроде шведского массажа, и наконец вся она превратилась в одно жгучее желание. Тогда, чувствуя, что страсть ее достигла апогея, я принялся целовать ее, начав с задней стороны шеи и спускаясь по спине вниз. Затем я переменил положение – сполз с нее и улегся рядом. Мои губы двигались вдоль ее позвоночника к лоснящейся круглой попке. Она вся тряслась от вожделения и буквально дергалась из стороны в сторону.
Я не оставил без ласки ни одного местечка на ее теле – мои губы прошлись по ее ногам, да и вся ее горячая плоть была осыпана тысячами поцелуев. Наконец я добрался до ступней, которые тоже собирался поцеловать, но тут обнаружил, что эта часть ее тела очень чувствительна к щекотке, а потому вынужден был оставить свои попытки. Однако, вспомнив знаменитый восточный способ возбуждения страсти (говорят, что этот способ может возбудить даже самую фригидную женщину, считающуюся абсолютно бесчувственной, так что ни одна женщина, если к ней применить этот способ, не может остаться равнодушной, какой бы холодной она ни была), я взял в рот большой палец ее ноги и начал щекотать его кончиком языка. Грейс немедленно впала в пароксизм страсти. Она принялась метаться по кровати, ее руки хватались за простыни, она стонала от возбуждения и удовольствия.
Достаточно было одну минуту подержать палец ноги во рту – и она вся превратилась в огонь и страсть. Я знал, что если буду продолжать и дальше, это кончится для нее оргазмом, а я еще не был готов к этому. Обхватив ее за колени, я чуть подтолкнул ее, давая понять, что хочу, чтобы она перевернулась. Она тут же выполнила мое желание и одним резким движением перевернулась на спину. Ее красивое лицо пылало, а прекрасное молодое тело во всей красе раскрылось передо мной – ноги широко раскинуты, грудь высоко вздымается при каждом вздохе. Если бы ей требовалась дальнейшая стимуляция, я бы немедленно осуществил ее, но было и так очевидно, что она вот-вот кончит, а потому я решил завершить действо.
Наклонившись к ее коленям, я снова принялся ее целовать – на этот раз снизу вверх. Я не думаю, что она догадывалась, каковы будут мои дальнейшие действия – настолько она была невинна, – и просто лежала, распростертая, а ее тело подрагивало и лихорадочно рыскало из стороны в сторону.
Покрыв горячими поцелуями ее колени и бедра, я добрался до лона, и в то же мгновение ее ноги сомкнулись в каком-то безотчетном порыве. Но я, просунув руки между бедрами, развел их в стороны, а затем неожиданным движением погрузил свое лицо в ее розовую промежность и принялся страстно целовать ее срамные губы. Она издала стон, больше похожий на крик, вцепилась руками в мои волосы и крепко прижала к себе мою голову. Мой язык тем временем проник в ее горячее гнездышко, отчего ее тело затряслось, как в лихорадке. Внезапно несколькими мощными колебаниями бедер она приблизила свой оргазм, чему в немалой степени способствовал и я, быстро и яростно работая языком. Наконец она издала еще несколько стонов и, как змея, судорожно изогнувшись, достигла пика, после чего замерла в полном упадке сил после только что испытанного безумного напряжения. Я поднял голову и улегся рядом с Грейс, обнял ее и, прижав к себе, держал в своих объятиях до тех пор, пока она не пришла в себя.
Несколько минут она пребывала словно в ступоре – тяжело, прерывисто дышала и ее дыхание сопровождалось стонами. Затем ее прекрасные глаза медленно открылись, и она с улыбкой посмотрела на меня.
– Ну, как ты себя чувствуешь? – спросил я.
– О, Господи! – ответила Грейс. – Я думала, что попала на небеса. Я просто перестала существовать, – ее белые руки страстно обняли меня.
– Значит, тебе понравилось? И ты не будешь плохо думать обо мне после того, что я сделал?
– Конечно же, нет! Это было великолепно! Я люблю вас за это. А теперь скажите, что я могу для вас сделать? – спросила она, лукаво глядя на меня. Ее рука скользнула вниз, нашла мое напряженное орудие и принялась медленно ласкать и сжимать его.
Я не стал долго держать ее в неведении. Я думаю, она прекрасно знала, что мне нужно: тот факт, что я целовал ее в самое чувствительное место, ясно указывал на мое желание получить в ответ то же самое. Она была так возбуждена, что без лишних слов встала на колени между моих раскинутых ног и принялась манипулировать моим подрагивающим членом. Она с обожанием взирала на него, а ее пальцы сжимали и ласково теребили его. Она оттянула кожицу с красноватой головки, а потом снова спрятала головку в кожаных складках. Она проверила мой член на твердость, несколько раз надавив на него пальчиком, а затем, взяв его двумя пальчиками, принялась внимательно изучать его, разглядывая кожицу, синие прожилки и волоски. Потом ее пальчики спустились к основанию и несколько минут играли моими яичками.
Внезапно она наклонила голову и принялась целовать бархатистую кожицу; потом ее рот открылся, и она обхватила губами головку моего члена, который мощно завибрировал при этом мягком и влажном прикосновении. Несколько минут она таким образом играла с моим орудием – то засасывая его внутрь, то отпуская на волю. Ее язык скользил вдоль твердого тела и порхал вокруг красноватой набухшей головки. Я лежал без движения, пытаясь контролировать себя, поскольку не хотел кончить в этом положении – я надеялся, что это произойдет позже.
– Что ты скажешь, если мы попробуем другую позицию?
– Давайте, – сказала она с энтузиазмом.
– Ну что ж, если хочешь мне угодить, я скажу, что ты должна делать.
Она была готова на что угодно, и я показал ей, как принять самую занимательную из всех позиций. Я лег на спину, а ее попросил оседлать меня, встав на колени таким образом, чтобы вход в ее лоно оказался точно над моим орудием. Когда она присела, моя гордая птичка попала прямо в ее горячее гнездышко, и островки волос на наших лобках соприкоснулись. Больше никаких указаний ей не требовалось, и она продолжила сама, даруя мне своими движениями необыкновенное наслаждение, поворачиваясь телом то в одну, то в другую сторону. Затем по моей просьбе она принялась медленно подниматься и опускаться на мне, и мускулы ее влагалища плотно обхватывали мой пенис, вызывая ощущение засасывания. Мне казалось, что моя душа вот-вот вылетит через мой член – столь сильным было это сладострастное чувство.
Но я все еще не был готов к оргазму. После нескольких минут такой игры я попросил ее слезть с меня и занять позицию на кровати – встать, опершись на руки и колени. Сам я разместился позади нее, раздвинул губки ее гнездышка, которые к этому моменту были обильно смочены той жидкостью, которую выделяет возбужденная вульва. Затем я вставил головку члена между этих розовых губок и несколькими медленными толчками ввел его до конца. Мои руки ухватили ее груди, а прикосновение ее круглых ягодиц к моему животу вызвало во мне такое острое наслаждение, что я чуть было не разразился оргазмом, но, чувствуя, так сказать, что сегодняшний праздник устроен скорее в честь дамы, чем в мою, я решил закончить акт в позиции, которая для меня, возможно, была наименее удовлетворительной, но зато более сладостной для нее. Поэтому, еще минуту проведя в этом положении, я извлек свой пенис и снова улегся на спину.
Грейс вопросительно посмотрела на меня, недоумевая – что же теперь? Я попросил ее расположиться сверху, что она и сделала. Затем, вытащив подушку из-под головы, я положил ее себе под ягодицы, что позволило мне повыше поднять таз и бедра, и потому, когда я снова ввел свой член в ее разгоряченное и возбужденное влагалище, наши животы словно срослись, а лобки плотно прижались друг к другу. Итак, она легла на меня сверху, а я схватил ее за ноги и раздвинул их в стороны, что позволяло нам соединиться еще плотнее.
Теперь мы были готовы, и мои руки начали ласкать ее затылок, зоны за ушами, мои пальцы погрузились в ее роскошные золотые волосы и массировали ее голову. Она принадлежала к тому типу женщин, который немедленно откликается на массаж лопаток и спины, а потому я принялся медленно растирать и гладить ее тело от шеи до ягодиц. Она в ответ буквально извивалась на моем твердом члене, погруженном в самые глубины ее горячей, вязкой вагины. Она крепко обхватила руками мою шею и полуприкрыла глаза, в безумии сладострастия закатив их так, что мне видны были одни лишь белки. Дышала она прерывисто и часто, плотно сжав зубы, и страстные крики то и дело срывались с ее трепещущих жарких губ.
Сидя на твердом, как камень, члене, Грейс словно бы вознамерилась покорить его – она делала яростные движения бедрами, и при этом все ее тело тряслось и извивалось. Я чувствовал, как головка моего члена трется о самые потаенные оболочки ее чрева, и, зная, что она получает максимум наслаждения, старался как можно дольше продлить действие.
Однако ее страсть вкупе с ее безумными движениями в конце концов привели к неизбежному, и я почувствовал, что приближаюсь к оргазму. Пальцами правой руки я ласкал ее облегавшие мой член губки, а левой рукой массировал ее шею и затылок; время от времени мой палец попадал в ее ушную раковину, и я шептал: «Что мы делаем, Грейс, что мы делаем?» – и это, казалось, возбуждало ее еще больше. А когда я понял, что момент настал, я прошептал:
– Ты готова?
– О, да, да, да!
После чего последовали стоны и вздохи, ее губы слились с моими в долгом страстном поцелуе, и мой язык проскользнул в ее рот. Она тут же в безумии сладострастия принялась сосать его и мгновенно достигла пика. Я тоже почувствовал, как долго откладываемый оргазм накатывает на меня, удерживаясь на самом крае, и в следующий миг, сплетя наши тела в последнем объятии, мы содрогнулись в пароксизме наслаждения и погрузились в состояние неописуемого блаженства.
Пролежав в блаженстве удовлетворенного желания несколько минут, мы затем встали и оделись. Когда наступил момент расставания и Грейс собралась уходить, я сунул ей в руку пачку долларов, которая более чем вознаградила ее услуги, став весомой прибавкой к той заработанной тяжелым трудом сумме, что она скопила к свадьбе, ожидавшей ее через два дня.
© 2007, Институт соитологии