Авторов Коллектив. Фантум 2012. Локальный экстремум (сборник)

   – Реорганизация? – Мальчик снова нервно рассмеялся. – Так ты этим сейчас собираешься заняться? Значит, уничтожение себе подобных у вас так называется? Реорганизация?!
   – Да.
   – Черт! – Он, что есть силы, ударил кулаком о перегородку, разделяющую салон планера. – Бесишь! Бесишь ты меня, ясно?! Сидишь тут и с постной рожей рассуждаешь о всяком дерьме, как хренов обозреватель в политик-шоу!
   – Ага. Только есть одна разница. Слова обозревателя не весят ничего. А мои имеют вес моего лучевика. И твоего баньши-крика. Это те инструменты, с помощью которых мы будем реорганизовывать структуру.
   – Ты чудовище! – сказал он свое любимое слово, и в его тоне за отвращением была заметна толика восхищения.
   – Я лишь делаю то, что должен, – я пожал плечами. – Мое место в структуре – ликвидатор. Всё, что я могу, – выполнять свое предназначение и волю моего господина…
   Я осекся. Пооткровенничали – и хватит. Кажется, в разговоре с ним я начал переходить границы дозволенного… Впрочем, кто теперь знает, где эти границы. Мальчик – не структурный элемент Ячейки… Как же трудно взаимодействовать с существами вне четкой иерархии!
   Планер плавно затормозил возле высокого особняка.
   – Прошу вас, господа, – Дружок, почти по-человечески улыбаясь, распахнул перед нами дверцу.
 
   Снаружи особняк был роскошен, а внутри царил суровый дух минимализма. В комнате, где мы находились, не было ничего, кроме круглого столика, нескольких простых стульев и грубо сколоченной книжной полки. Вот только все эти предметы были из натурального дерева. Черт, дамочка живет с размахом! Ненавижу.
   – Итак, перейдем к делу, – госпожа Стерва оперлась руками на столешницу. – Нам нужны ваши советы, Деко. Это план Гамма-башни…
   – Какой подробный… – Деко ухмыльнулся. – Просто поразительно, что вам удалось его составить, если учесть, что людям закрыт доступ в Ячейки.
   Госпожа Стерва злобно зыркнула в его сторону.
   – Это вас не касается.
   Ого! Неужели моя бредовая идея оказалась правильной – «Человечество» связано с кем-то из псевдобогов! Всю жизнь Ячейки представлялись мне большим монолитным чудовищем. Но не всё у них так просто, оказывается. Почти как у людей.
   – Не мое так не мое. Но я хочу уточнить – в ваших интересах уничтожение всей Гамма-структуры?
   – Конечно!
   – А кто будет выполнять их функции – поддержание и развитие экономики города?
   – Вас это тоже не касается, – голос Корнелии льдом обмораживал.
   – А вот тут вы ошибаетесь, – мой напарник был абсолютно невозмутим. Почти как стоящий за спиной своей хозяйки дрон. – Я не являюсь структурным элементом Ячейки, но мои приоритеты – стабильное развитие города – неизменны. Я согласен с тем, что Гаммы не могут в полной мере справляться со своими обязанностями, но я должен быть уверен, что их полномочия будут переданы компетентным лицам.
   – Среди высшего класса достаточно людей, которые разбираются в экономических вопросах лучше! – отрезала она.
   – Ясно.
   От этого слова дамочку передернуло, и я вполне понимал ее чувства. Правда, в отличие от меня она лучше умела сдерживаться, поэтому выдавила вымученную улыбку и промурлыкала:
   – Я надеюсь, вы сможете подсказать нам, как устранить Гамма-псевдобогов. Сколько для этого надо людей? Средств? Ресурсов?
   – Достаточно просто можно устранить, – Деко посмотрел вначале на Корнелию, потом на меня. – Для ликвидации всей структуры хватит нас четверых. Или троих – не думаю, что вам, благородной даме, следует принимать участие в боевой части операции.
   На Стерву смотреть было больно. Челюсть отвисла, глаза выкатились. Впрочем, я, наверное, выглядел не лучше. А может, и хуже. А Деко даже бровью не повел, продолжал как ни в чем не бывало:
   – Мой напарник – транслер типа «баньши». А эмоции – одно из слабых мест структурных элементов Ячейки. Нет. Единственное слабое место.
   – Вот как? – Глаза Корнелии хищно вспыхнули. – Значит, правду говорят о вашей бесчувственности?
   – Нет, неправду. Мы не бесчувственны и не безэмоциональны. Но наша высшая нервная деятельность является следствием глубинной пси-коррекции. Поэтому наш эмоциональный диапазон более узок, а интенсивность проявления в большинстве случаев уступает человеческой. Особенно это касается негативных эмоций. Было решено, что они непродуктивны и мешают нормальному функционированию. Поэтому они исключены из нашего базового эмоционального набора. О том, что такое ненависть, раздражение, отчаяние, страх, мы знаем, но лишь на уровне общих понятий. И трансляция подобной волны является для нас опасной. Это приводит к дезориентации, сумасшествию, при значительной интенсивности – к смерти.
   – Почему же ты тогда не сдох, общаясь со мной? – не выдержал я. Госпожа Стерва чуть в стойку не встала, так заинтересовал ее ответ на этот же вопрос.
   – Это секрет. Секрет Альфа-структуры в целом, – Деко самодовольно улыбнулся. – Считайте, что у нас есть маленькая подстраховка. Поэтому, уважаемая леди, не рассчитывайте, что можете запросто уничтожить все ячейки разом. Однако Гаммы действительно беззащитны перед пси-атакой. Чем мы и должны воспользоваться. Если возражений нет, предлагаю назначить день проведения операции.
   «Если возражений нет», ха! Есть возражения, есть!
   Псевдобог ячеечный печется о «реорганизации структуры». Это логично.
   Богатенькая стервочка, под видом заботы о человечестве, хочет наложить лапки на горячие финансовые потоки. Это понятно.
   Дрону высшее счастье в жизни – выполнять приказы хозяйки. Это естественно.
   А какого хрена я тут делаю?!
   Хочу изменить мир? Пытаюсь убедиться в собственной чудовищности? Ищу свой ад?
   Так мир не изменится. Это безнадежно… Ты ведь знаешь это, Безумец Вин? Можно ненавидеть и презирать обывателей, но чем ты отличаешься от них? Сам греешься в пекле своей ненависти – это и есть твой бунт? Прав этот ублюдок ячеечный – ничего не весят ни твои слова, ни твоя ненависть. Да если бы я и мог изменить мир, куда его менять? Меняй не меняй – будет только хуже. Не станет ячеек – будет Совет самоуправления высших. Стоит ли менять зло на зло? По мне уж и в самом деле лучше такие чудовища, как Деко, чем такие, как госпожа Стерва. К черту мир! Он сам в это дерьмо влез, пусть сам там и сидит.
   А в своей чудовищности мне убеждаться не надо. Убедился уже. Я могу убивать. Массово. Если на людей так действую, то гады ячеечные сами подохнут. А кто не подохнет – того псевдобог с псевдочеловеком добьют. Всё просто, концерт для трех чудовищ с оркестром.
   И добро пожаловать в ад… Как он там сказал? «Тридцать две смерти – это несолидно»? Да пошел он!
   Но… Если я всё равно чудовище, то какая уже разница? Не делать ничего или сделать хоть что-то? Пусть это неправильно, пусть это ничего не изменит, но сделать! Пусть это будет хотя бы месть – за отца, за мать, за наивного доброго мальчика, каким я когда-то был… Пусть это будет хотя бы бунт – демонстрация несогласия, даже если это профанация, всё же лучше мертвого покорного молчания. Пусть это будет хотя бы самоутверждение – придать своим бесполезным словам хоть какой-то вес. Пусть будет…
   – Если возражений нет, то два дня на подготовку, и послезавтра приступим, – под всеобщее молчание Деко объявил заседание закрытым.
 
   Трансляция была слабой. Безнадежность. Злость. Раздражение. Этого мало.
   – И это всё, на что способен хваленый баньши? – Безнадежность, злость и раздражение в голосе Корнелии были не только ответом на пси-воздействие.
   – Как могу, так и транслирую! – огрызнулся мальчик.
   – Неправда. Даже в пьяном виде ты транслировал сильнее, – заметил я.
   – Ну так дайте мне выпивку!
   – О, это уже интенсивнее.
   – Да пошел ты!
   – Вы уверены, Деко, что ваш напарник действительно на что-то способен? Может, нам лучше найти другого транслера?
   Ответ превзошел мои ожидания. Почти на грани возможностей моего ментального блока.
   – Прекрати!!! – яростно взвизгнула госпожа де Кориан и судорожно вцепилась руками в голову. – Продолжайте без меня!
   Она быстрыми шагами вышла из подвальной комнатушки, которая была отведена нам под жилое помещение. Жилье как жилье, со всеми удобствами. Только экранированное от пси-воздействия. И это меня беспокоило. Вряд ли Бета-ячейка, стоящая за «Человечеством», без помощи профессора могла дойти до создания индивидуальных ментальных блоков. Но, в целом, ход их научной мысли настораживает. Впрочем, это уже не важно.
   – Слушай, Дружок, – мальчик сел рядом с дроном, – ты знаешь, почему твоя хозяйка разозлилась?
   – Теоретически, – кивнул псевдочеловек. – На ваше счастье. Потому что, если бы я мог увидеть в ваших действиях угрозу для госпожи, то вынужден был бы атаковать.
   – Значит, ты не можешь ощущать пси-трансляцию?
   – Нет, не могу.
   – Но ведь ты способен испытывать суррогатные эмоции?
   – Суррогатные эмоции? Это так называют? – Дружок горько усмехнулся, совсем по-человечески. – Псевдочувства для псевдочеловека.
   – Извини, – мальчик нахмурился и отвернулся, сказал в никуда: – Псевдобоги, псевдолюди, псевдоеда и псевдорастения, псевдочувства и псевдосчастье… Тебе не кажется, что мы живем в псевдомире?
   – Даже если и так, это всё, что у нас есть, – дрон поднялся. – Я ведь помню вас. Вы меня вряд ли помните, нас было слишком много. А господин Вин был один. Тот, кто пытался относиться к нам, как к людям.
   Мальчик опустил голову, сказал в пол:
   – Этот мир перевернут. Иногда мне кажется, из всех, кого я знал, вы единственные и были людьми. А остальные – чудовища.
   И снова трансляция на грани возможностей блока.
 
   Люди. Чудовища. Отец. Уводят… Навсегда. Слезы. Мама. Боль. Разрушено. Всё разрушено. Живые становятся мертвыми. Мусором, сваленным в кучу. Они живые! Они люди! Не трогайте!!! Не смейте!!! Чудовища! Ненавижу! Убейте и меня тоже! За что? За что?!
 
   – Достаточно, – сказал я резко, опуская руку на его плечо. – Хорошая трансляция, если завтра будет в том же духе, то у нас всё получится.
   – Иди к черту! – Он вырвался, подошел к стене.
   – Не трогайте его, Деко-лин, – я чуть вздрогнул, услышав статусное обращение Ячейки от дрона. – Ни вам, ни мне не понять человеческих чувств. Но мы можем уважать их.
   Уважать? Хорошие рассуждения от того, кто может лишь имитировать уважение.
   Может, ты и прав, мальчик Вин. Может, дроны и есть самая человечная форма жизни. Именно поэтому мы были вынуждены их уничтожить. Не ради амбиций Ячеек, как полагают некоторые, в том числе и из здесь присутствующих. Ради вас. Ради людей. Легко поддаться соблазну и выстроить идеальную модель: вверху псевдобоги, внизу псевдолюди. А где место для человечества? Для агрессивного, жадного, глупого и ленивого человечества? Вообще, так ли они нужны, люди? Многие сочли, что и не нужны. Те, кто забыл о своем долге. Те, кто подменил нашу первостепенную задачу – заботу о человечестве, другой задачей – заботой о функционировании системы. И в этом смысле их вывод логичен – заменить нестабильный элемент на стабильный.
   Мальчик переживает из-за уничтожения дронов. Но как бы он воспринял альтернативную концепцию – уничтожение людей? А мы были в шаге от этого. Но вовремя сумели вспомнить о своем истинном предназначении. А кто не сумел – тому пришлось напомнить. Это был первый конфликт между тремя Ячейками за столетие. И этот конфликт все пять последующих лет только усугублялся. И лишь теперь пришло время для его разрешения.
   А принятое тогда решение было оптимальным. Уничтожить. Раз и навсегда. Без возможностей повторного создания. Так было надо. Даже несмотря на то, что для кого-то это решение означало боль.
   Странно, что его боль вообще может меня волновать…
 
   – Ты спишь? – раздался хриплый шепот в ночной тишине.
   Я не спал. Уснешь с этими чудовищами: и теми, которые снаружи, и – особенно – теми, которые внутри. Лежал, смотрел сквозь ресницы на потолок, слушал равномерное дыхание Деко и старался ни о чем не думать. Получалось плохо. И я очень обрадовался, когда дверь скрипнула и в нашу комнату вплыла госпожа Стерва собственной персоной. Даже без дрона. В руке она что-то сжимала. Дубинка? Бита?
   Она постояла с минуту на пороге. Что, раздумывала, кого первым по башке треснуть – меня или моего гребаного напарничка? Впрочем, его-то хрен треснешь. Пусть он спокойно сопит в обе дырочки, уверен – стоит только подойти к нему на расстояние удара, как он тут же на ноги вскочит и, не просыпаясь, разделает покусителя на суповой набор. Я ничуть не удивился, когда она двинулась ко мне.
   – Ты спишь? – снова повторила она.
   – Угу. И десятый сон досматриваю. Что, не видно?
   Наша гостеприимная хозяйка вдруг опустилась на край моей кровати, наклонилась ко мне. Вот это заявочка!
   – Это хорошо… Хорошо, что спишь… Я тоже сплю, да? И мы друг другу снимся, – она хихикнула, дыхнув мне в лицо спиртовым ароматом. Благо, что я лежал, таким амбре с ног сшибить – не фиг делать.
   – Выпьем? – Она подняла руку, и я понял, что в ней не бита и не дубинка, а вполне себе бутылка.
   – Выпьем, – согласился я. К черту Деко с его «Никакого спиртного»! Хватит ячеечным тварям нами, людьми, помыкать. Так ведь, госпожа Стерва?
   Она протянула мне бутылку. Горькая гадость огнем разлилась по телу. Хорошо!
   – Он спит? – Госпожа Стерва кивнула в сторону моего напарника.
   – Спит. Или не спит. Какая разница? – Я сделал еще глоток и протянул ей бутылку. Она тут же присосалась к горлышку
   – Ненавижу его, – прошипела она. – Ненавижу. Как он может быть таким? Знаешь, сколько мы к этому готовились? Знаешь, сколько сил положили? Времени, денег, людей? Чем нам пришлось пожертвовать?! И тут приходит он и говорит: хватит нас четверых, операцию проведем послезавтра! И всё!!! Ты понимаешь – и всё!!! Как он может…
   И она снова приложилась к бутылке. Так, глядишь всю высосет, алкоголичка хренова. Отобрать, что ли? Чего с ней церемониться? Даром, что она высшая, а у меня лишь поддельная гражданская карта в кармане. Мы с ней – одинаковые. Чудовища. Так не всё ли равно?
   И я отобрал. Сделал пару больших глотков.
   – Боишься, да? – спросил я с насмешкой.
   – Боюсь, – ответила она серьезно. – Я, Корнелия де Кориан, лидер «Человечества» боюсь… Никогда так не боялась… Ты вообще понимаешь, что мы задумали? На богов покушаемся. Пусть на псевдо, но на богов. На то, что всегда было некобели… некополеби… непоколебимо! Черт! – Она тряхнула головой и уставилась на меня горящими в темноте глазами. – Ты понимаешь, что, если всё пройдет успешно, завтра мы будем жить в другом мире?
   – В том, о котором ты давно мечтала, разве нет? Где «Мир для людей» и «Вся власть – Совету высших». Боишься, что ношу не потянешь?
   – Черта с два! Будет надо – две ноши потяну! Или три: гамму, бету и альфу – экономику, социалку и стратегическое управление. Не хуже этих уродов ячеечных. Людьми имеют право править только люди!
   Я засмеялся так, что чуть спиртом не подавился.
   – Что в этом смешного, идиот?! – Госпожа Я Всё-Потяну властно отобрала у меня бутылку.
   – Ничего, – ответил я миролюбиво, но ее было уже не остановить.
   – Ненавидишь их, да? Везде транслируешь свою ненависть… Да что ты вообще знаешь о ненависти?! Думаешь, если у тебя грохнули папашу, отобрали уютный домик и отправили в округ Син – это уже причина? Если бы только я была транслером… Я бы тебе показала, что значит ненавидеть! Не за то, что они тебе что-то сделали, а за то, что они существуют! Они не имеют права существовать! Говорят, что всё ради нас, говорят, что заботятся о нас… Следят за нами, везде, всегда… Загнали нас в округа, навязали статусы… И всё это – для нас! Пекутся о нашем благе. Словно мы – дети неразумные. Да как они, с высоты своих башен, могут понять наши нужды? Они… Те, кто не может понять нашу ненависть, те, кто не способен почувствовать нашу боль, те, кто не знает нашего отчаяния… Почему они правят нами?! Как они могут всё решать за нас? Возомнили себя богами – и начали обременять нас заботой о нас. Знаешь, раньше, до катастрофы, люди дома животных держали – кошечек, собачек… Очень о них заботились. Поэтому кастрировали и когти вырывали. Для их же пользы. Хочешь быть кастрированным котиком? Но я себе когти обрезать не дам! Я – Корнелия де Кориан, лидер «Человечества» – сотру эту позорную главу из нашей истории! Я восстану против богов! Я…
   Она икнула, хихикнула – и снова припала к горлышку. Несколько долгих секунд бульканья, а потом она сказала, тихо-тихо, так, что я едва слышал:
   – А знаешь, что хуже всего? Я думала, что смогу использовать эту мразь для достижения своей цели… Но теперь мне кажется, что это он… Он меня использует! Что не я пришла к нему и заставила плясать под свою дудку, а он меня завербовал… И ты, и я – просто орудия для них… Что бы мы не делали – мы орудия для них. Даже если мы их уничтожим – не будет ли это частью их плана? Вот что страшно…
   Ее пальцы впились в мое запястье, и я почувствовал, что ее трясет. Я посмотрел на нее – и сквозь маску чудовища проступало лицо испуганной немолодой женщины… Ровесницы моей мамы… Мамы…
   «Вин, прошу тебя… – Она почти задыхалась, с трудом шевелила высохшими почерневшими губами, вцепилась в мою руку из последних сил. – Прости… Прости их… Прости… его…» Я держал ее за руку и кивал головой, не понимая, кого я должен прощать? Тех, кто сослал нас в ад? Тех, кто смотрел на судебный процесс как на шоу? Того, кто вынес приговор? Того, кто был приговорен? Того, кто поставил свои амбиции выше благополучия своей семьи? Того, кто превратил собственного сына в чудовище? Богов? Людей? Я не понимал, сознавала ли она сама в бреду лихорадки, что говорила. И я понятия не имел, способен ли я вообще прощать…
   Госпожа Стерва сказала, что мои причины для ненависти ничего не стоят… Деко считает, что моя ненависть не имеет цели. Ну и пусть! Разве для ненависти нужны причины? Разве для ненависти важна цель? Черта с два! Ненависть – самоценна. Это – единственное, что у меня осталось. Плевать на людей и их «Человечество». Плевать на богов с их «Реорганизацией». Я просто ненавижу. Потому что ничего другого уже не умею! Потому что это делает меня мной…
   – Прекрати! – Шипение Корнелии ударило меня ответной ненавистью. – Прекрати немедленно!
   – Что, не хочешь убедиться в моих способностях?
   – Хватит, убедилась! Побереги силы на завтра. Надеюсь, ты не подведешь.
   – Если напьюсь – точно не подведу, – я забрал у нее бутылку. Она стерпела это безропотно. Долго и пристально смотрела, как я вливаю в себя всё до последней капли, а потом фыркнула, поджав губы:
   – Не знаю, кого я больше ненавижу – его или тебя! Оба вы – нелюди!
   Она поднялась и, почти не шатаясь, вышла из комнаты.
   – Пошла ты! – крикнул я и запустил бутылкой в захлопнувшуюся за ней дверь.
   На соседней кровати всё так же мирно посапывал Деко. Псевдосон для псевдобога? А, всё равно…
 
   Мы были слишком самонадеянны, не подпуская людей к Структуре даже в качестве обслуживающих элементов. Это казалось логичным – Ячейка была самодостаточна. Даже проблему охраны мы решали внутренними силами – Регулятор и Ликвидатор запросто могли подавить сопротивление маленькой человеческой армии. Что могли люди противопоставить псевдобогам? Разве что псевдолюдей – дронов, но от этой угрозы мы себя вовремя оградили. А друг с другом Ячейки не враждовали никогда.
   Сейчас самонадеянность Ячеек обернулась против них самих. Если бы в охране Гамма-башни были люди, они, возможно, сумели бы справиться с первоначальной интенсивностью трансляции.
   Гамма-ликвидатор не сумел. Тот, чей долг – защита структуры от внешней угрозы, первым принял удар на себя. По иронии судьбы, именно мы, завершающие элементы, оказались самыми восприимчивыми к пси-атакам, может быть, именно потому, что наш базовый эмоциональный набор был самым ограниченным в силу специфики нашей работы. Давно известно, что в чрезвычайной ситуации наиболее успешно будет действовать тот, кому не ведомы страх, отчаяние, сожаление, кто не будет отвлекаться на ненависть и обиды, кто не впадет в ярость и безумство, кого не сломает чувство вины за содеянное. Такая личность может мгновенно принимать оптимальные решения, действуя целесообразно и достойно.
   Во всех ситуациях, кроме атаки чужим эмоциональным фоном.
   Лигейт-Гамма-Деко, надо отдать ему должное, вел себя достойно, сопротивляясь до последнего. Несмотря на то, что в его душе полыхал пожарище – а я это знал, поскольку отголоски этого пожара и меня чуть не сводили с ума, не спасал и выставленный на полную мощность блок, – он сумел определить источник угрозы и пытался его уничтожить. Безрезультатно. Я подарил ему смерть прежде, чем он добрался до Вина.
   Реорганизация Ячеек началась.
   – Деко-лин, – обратился ко мне дрон, – Гамма-ликвидатор успел заблокировать проход на верхние этажи башни. Мне нужно время, чтобы взломать систему.
   – Хорошо, – кивнул я. – У нас есть время, пока идет пси-трансляция. Гаммы сейчас дезориентированы и не способны принять взвешенных решений. Вин, сколько ты еще сможешь транслировать в том же диапазоне? Вин?
   Я повернулся к нему, сквозь блок чувствуя изменение характера трансляции.
   Мальчик стоял возле мертвого Гамма-ликвидатора. Стоял и смотрел. Смотрел, но не видел.
   И меня ударило трансляцией такой интенсивности, что я едва не оказался в том же положении, что и Гаммы.
 
   Мертвый. Мертвый. Мертвые. Все мертвые. Гора мертвых тел. Мусор. Пустые глаза. Умирают, умирают, умирают. Продолжают умирать. Не трогайте! Не трогайте их! Они живые! Они мертвые! Мертвые. Живые. Нет разницы! Нет никакой разницы! Мертвые люди на мертвых улицах. Живые искусственные тела, сваленные в кучу… Нет разницы! Я – мертвый. Я – мертвый!!! Такой же, как они… Всегда был мертвым… Чудовище… Чудовище! Это я должен был умереть… Отец… Зачем?! Зачем ты меня создал?! Зачем жить чудовищу? Убивать. Убивать… Нет!!!
 
   – Деко-лин, я взял под контроль автоматическую систему охраны башни, – спокойный голос дрона был для меня как ведро холодной воды.
   – Хорошо. Приступаем к зачистке, – ответил я, едва слыша свой собственный голос сквозь гул в голове. Потом подошел к мальчишке и дернул его за руку. – Идем.
   Он пошел. Послушно, словно недопрограммированный дрон. Продолжая трансляцию. И в ней не было ненависти или злобы. Только боль и обреченность. Не то, на что я рассчитывал, но, пожалуй, это был наилучший эмоциональный фон для работы. Эти чувства не могут воздействовать на меня, и дело не только в ментальном блоке, работающем на полную мощность. Боль не имеет значения, а уверенность в своей правоте стимулировала и заставляла идти вперед. И я шел, уничтожая всё на своем пути.
   Выходя из комнаты, я почему-то оглянулся, бросив взгляд на тело Гамма-ликвидатора. Он погиб, исполняя свой долг, и я должен был быть горд за него. Но отчего же мне так неспокойно?
   На верхушке башни нас ждал Гамма-князь. Он еще держался – первичные структурные элементы всегда отличались большей устойчивостью. Держался настолько, что теоретически мог бы оказать сопротивление. Но он лишь спросил:
   – Альфа-Деко, ты делаешь это, потому что так велит твой долг?
   – Да, Гамма-Примо, – ответил я.
   – Ясно, – ответил он коротко, умирая от выстрела дрона.
   – Простите, Деко-лин, – Дружок повернулся ко мне. – Я счел возможным провести ликвидацию первичного элемента без вашего подтверждения.
   – Всё в порядке. Распоряжение о зачистке касалось всей Ячейки, устранение князя не требовало дополнительных указаний.
   – Но… – начал было он, но фразы не закончил, лишь опустил голову. Отошел от меня к мальчику. – Господин Вин, с вами всё в порядке? Я могу вам чем-то помочь?
   – Иди к черту! Идите вы оба к черту! Чудовища…
   Что ж, другого ответа я и не ждал. Но это было уже не важно.
   Реорганизация Ячеек была завершена на одну треть.
   Боль и отчаяние мальчика бились о стену моего блока. Но я был спокоен. Потому что я делал то, что должен был делать. Не так ли, мой князь?
 
   Боль. Мертвые тела свалены в кучу. Мусор. Мусор, который раньше назывался «псевдобогами». Этим они ничем не отличались от мусора под названием «псевдолюди», который мне уже приходилось видеть. А самое страшное, что и умирали они так же – без страха в глазах, спокойно и просто. Принимая смерть как должное. Именно эта покорность, увиденная еще тогда, когда уничтожали дронов, и была долгое время причиной моих ночных кошмаров. Сейчас кошмар повторился. Ячеечные твари умирали не как люди – как куклы. А те, кто их убивал, тоже были не людьми. Чудовищами.