Выборка стандартизации англоязычной методики была очень большой – более 100 000 человек, благодаря размещению опросника в сети Интернет с приглашением принять участие в бесплатном анонимном психологическом исследовании. Значимых различий в результатах, связанных с формой предъявления методики (бумажной или электронной), обнаружено не было. Краткие характеристики выборки стандартизации: 80 % респондентов – американцы; около 60 % респондентов – женщины, типичному респонденту 35 лет, он состоит в браке и имеет постоянное место работы.
   Основные результаты апробации англоязычного варианта методики для взрослых:
   Все 24 шкалы опросника имеют достаточно высокие показатели внутренней согласованности (альфа Кронбаха > 0,7).
   Ретестовая надежность шкал опросника, измеренная спустя в среднем 4 месяца после первоначального предъявления, составляет r > 0,7.
   Сохраняется (вопреки опасениям) значительный индивидуальный разброс данных, при этом для большинства шкал выявлен некоторый правосторонний сдвиг в распределении тестовых баллов (преобладание высоких значений над низкими).
   Самые высокие тестовые баллы получены по шкалам «Любовь» и «Доброта».
   Самые низкие тестовые баллы обнаруживаются для личностных черт, входящих в добродетель «Умеренность».
   Шкалы опросника, за исключением личностных черт, входящих в добродетель «Мудрость и познание», независимо друг от друга коррелируют с показателями субъективного благополучия.
   Наблюдаются значимые, но небольшие межгрупповые различия: у женщин черты, входящие в добродетель «Гуманность», выражены сильнее, чем у мужчин; у респондентов, состоящих в браке, «Способность прощать» выражена сильнее, чем у тех, кто состоит в разводе.
   Более высокие показатели по шкале «Религиозность» были зафиксированы у консервативных в политическом отношении испытуемых.
   Корреляции оценок по 24 шкалам опросника (самооценка испытуемых) с экспертной оценкой выраженности у испытуемых соответствующих черт их близкими и родственниками оказались значимыми.
   Обнаружены высокие и осмысленные корреляции шкал VIA со шкалами «большой пятерки», что подтверждает валидность первых. Например, шкала открытости «большой пятерки» коррелирует с чувством прекрасного, а также с любопытством и интересом к учению. Фактор дружелюбия «большой пятерки» коррелирует с причастностью к общему делу, а фактор добросовестности – с упорством и самоконтролем.
   Факторный анализ позволил выделить следующую внутреннюю структуру опросника (не вполне совпадающую с априорной теоретической классификацией добродетелей):
   личностные черты, проявляющиеся в познавательной деятельности («Любопытство», «Гибкость мышления»);
   черты, определяющие особенности эмоционального реагирования («Надежда», «Жизненная энергия»);
   черты, определяющие особенности непосредственного поведения («Упорство», «Самоконтроль»);
   добродетели, проявляющиеся в межличностных отношениях («Доброта», «Причастность к общему делу»);
   «трансцендентные», этические личностные черты («Благодарность», «Религиозность»).
   У каждого человека выделяются его индивидуальные силы (signature strengths) – те силы характера, которые являются индивидуальным автографом, которые каждый выбирает как наиболее значимые для себя и которые рассматривает как часть себя, на которых отпечатывается его личность. Критерии для выделения таких индивидуальных, характерных, буквально «автографических» черт характера, следующие:
   1. Чувство принадлежности и подлинности этих черт (это действительно я, это мое, в этом проявляюсь я настоящий).
   2. Эмоциональные переживания, возбуждение в ситуации, когда проявляется эта черта, особенно поначалу.
   3. Очень быстрое усвоение всего того, что имеет отношение или связывается, пусть даже отчасти искусственно, с проявлением данной силы, крутая кривая научения.
   4. Постоянное расширение репертуара способов проявления этой силы.
   5. Тяга к тому, чтобы действовать в соответствии с этой силой.
   6. Ощущение роковой неизбежности в проявлении этой силы, как будто невозможно остановиться или воздержаться от того, чтобы ее проявлять.
   7. Переживание наличия у себя этой силы как благодати.
   8. Энергетический подъем в процессе использования этой силы характера, не истощение, а, наоборот, наполнение энергией.
   9. Разработка и реализация проектов и целей, которые вращаются вокруг проявления именно данной силы.
   10. Внутренняя мотивация к использованию этой силы.

Индивидуальные различия сил характера и факторы их изменения

   Большая часть исследований с помощью опросника «Ценности в действии» была выполнена с помощью специального веб-сайта Пенсильванского университета, обеспечившего выборку свыше 100 000 человек из десятков стран, которые объединяло лишь владение английским языком, на котором заполнялся опросник.
   Самый поразительный результат состоял в очень большом сходстве сравнительной выраженности различных черт характера и добродетелей у посетителей сайта из разных стран (корреляции в среднем порядка 0,8), при котором смазываются культурные, этнические, расовые, религиозные, экономические и другие различия. Сопоставление данных респондентов из разных стран позволяет утверждать, что различия между нациями сравнительно невелики: так, разброс данных случайно выбранных индивидов, представляющих одну и ту же страну, не превышает разброса данных случайно выбранных индивидов, представляющих разные страны и континенты. Иными словами, претензии авторов проекта на создание универсальной, кросс-культурной классификации добродетелей и сил характера получили серьезное подкрепление. Между жителями разных штатов США также не обнаруживается особых различий, причем вновь не играют существенной роли различия пола, возраста, образования, живет ли человек в штате, который голосовал на последних выборах за республиканцев или демократов. Единственная переменная, по которой обнаруживаются различия, – это религиозность, которая больше выражена в южных штатах, чем в других. Действительно складывается впечатление, что эти результаты говорят о довольно универсальных характеристиках человеческой природы (Park, Peterson, Seligman, 2006; Peterson, 2006).
   Интересно, что корреляция сравнительной значимости сил характера и добродетелей у американских подростков и взрослых оказалась порядка 0,54 – значимой, но намного ниже, чем у взрослых любых двух стран. Из тех характеристик, которые у подростков существенно выше, чем у взрослых, наиболее сильные различия обнаруживают «Надежда», «Причастность к общему делу» и «Жизненная энергия». Наоборот, у взрослых оказываются существенно выше, чем у молодежи «Чувство прекрасного», «Искренность», «Лидерство» и «Гибкость мышления». Из этого делаются выводы по поводу различий между молодежью и взрослыми, какие именно ценности и добродетели надо стараться беречь от эрозии, от размывания.
   К. Петерсон ввел дополнительное различение сил, которые он называет «Силы сердца» (эмоциональные) и «Силы мозга» (интеллектуальные) (Peterson, 2006, p. 154–155). Силы, которые относятся к сердцу, – «Жизненная энергия», «Благодарность», «Надежда» и «Любовь» – сильнее связаны с удовлетворенностью жизнью, чем интеллектуальные силы, причем это наблюдается у всех групп – и у взрослых, и у молодежи, и даже у самых младших детей по описаниям, которые делали родители. Есть отдельные лонгитюдные данные, свидетельствующие о том, что эти «сердечные силы» предсказывают в какой-то степени последующую удовлетворенность жизнью. Те силы характера, которые ориентируют нас на других, обеспечивают наши контакты и взаимодействия, в наибольшей степени склонны делать нас счастливыми.
   Cразу после событий 11 сентября 2001 года у американских респондентов (в отличие от европейских) значимо повысились значения шкал «Религиозность (вера)», «Надежда» и «Любовь». Через какое-то время они опять вернулись к исходному уровню.
   Очень интересное исследование было посвящено сопоставлению трех выборок; в нем принимали участие 2 000 человек, которые заполняли опросник сил характера по Интернету (Peterson, Park, Seligman, 2006). Вся выборка была разделена в зависимости от ответа на вопрос, было ли у них в жизни какое-то серьезное заболевание, которое существенным образом на какое-то время повлияло на их образ жизни: те, кто в жизни с таким не сталкивался, те, у которых такое было и осталось полностью в прошлом, и те, у кого такое было и еще не полностью преодолено. Оказалось, что отнесенные к последней группе по целому ряду сил характера оказываются в среднем значимо ниже, чем те, у кого заболеваний не было. Но те, у кого тяжелые заболевания были и отошли в историю, по целому ряду сил характера оказываются, наоборот, значимо выше, чем те, кто в жизни никогда с этим не сталкивался. В частности, те, кто успешно справился с последствиями серьезных физических или психологических заболеваний, показывают более высокие значения храбрости, доброты и юмора, а также общей удовлетворенности жизнью. По-видимому, эти силы характера представляют собой главные психологические ресурсы противостояния угрозе здоровью. Полученные данные согласуются с тем, что известно об интенсивно исследуемом в последнее время парадоксальном феномене посттравматического, или стресс-индуцированного, роста (Эммонс, 2004; Calhoun, Tedeschi, 2006).
   Наконец, К. Петерсон в недавно выпущенном учебнике анализирует возможные противоречия между разными силами характера (Peterson, 2006, p. 157). С одной стороны, человек и общество стремятся развивать их все, и все они по большому счету поддерживают друг друга. Но в конкретных ситуациях приходится поступаться одной из них ради другой, чем-то жертвовать, проявление одной силы характера требует отказа от проявления другой силы характера. Петерсон приводит иллюстрацию из работы Б. Шварца. Жена спрашивает мужа: идет ли мне это платье? Можно построить ответ на базе доброты и сказать: «Да, ты выглядишь восхитительно!» Можно построить на базе искренности и сказать: «Ты выглядишь ужасно!» Одновременно и то и другое не очень получается. Можно, правда, построить ответ на базе благоразумия: «Зеленый очень удачный цвет». Но в любом случае что-то приходится выбирать, чем-то приходится поступаться. Иногда невозможно быть одновременно добрым и честным. И возможно, формулирует Петерсон уже на уровне гипотез, существуют индивидуальные стратегии таких сделок.
   Был разработан большой набор приемов и упражнений, направленных на то, чтобы стимулировать, тренировать развитие каждой из этих черт (ibid.). Главным приемом служит нахождение новых способов проявлять эти черты, потому что суть в их проявлении. Например, для такой характеристики, как чувство прекрасного, рекомендуется хотя бы раз в день специально уделить время, сделать паузу для того, чтобы созерцать природное явление – закат, цветок, поющую птицу. Обычно, даже если мы в принципе такими ценностями и силами характера обладаем, мы редко себе позволяем остановиться, сделать паузу, чтобы их проявить. Для развития храбрости рекомендуется высказывание вслух идей, расходящихся с общим групповым мнением. Для развития непредвзятости – хотя бы раз в день найти и признать собственную ошибку и публично принять ответственность за нее. Для развития любви – принять комплимент в свой адрес без оговорок, оправданий и встречных реплик, просто сказать «спасибо». Для интереса к познанию – прочитать книгу, которая рекомендуется, но не входит в число обязательной литературы.

Апробация русскоязычного варианта опросника для подростков

   С разрешения института «Values in action» был выполнен прямой перевод на русский язык обоих вариантов опросника VIA: для взрослых (Д.А. Леонтьев) и для подростков (И.А. Буровихина и Д.А. Леонтьев). Было выполнено исследование, целью которого явилась проверка психометрических показателей подросткового варианта методики с целью определения возможностей ее адаптации к русскоязычной выборке (Буровихина, Леонтьев, Осин, 2007). Вместо буквального перевода метафорического названия исходной методики в дальнейшем для русскоязычного варианта используется оригинальное, более точное и емкое, на наш взгляд, название «Профиль личных достоинств» (ПЛД).
   Выборку исследования составили 79 учеников 9–11 классов одной из московских школ (35 юношей и 44 девушки, средний возраст 15,5 лет), а также 66 студентов 2-го курса экономического и юридического факультетов одного из московских ВУЗов (30 юношей и 36 девушек, средний возраст 18,5 лет).
   Вот вкратце основные полученные в исследовании результаты.
   Внутренняя согласованность шкал исходной версии опросника проверялась с помощью альфа-коэффициента Кронбаха отдельно в каждой подвыборке. Отдельные шкалы («Любовь», «Способность прощать», «Надежда» и др.) показали достаточно высокую внутреннюю согласованность на обеих выборках и не потребовали отбора пунктов. Согласованность других шкал, напротив, оставляет желать лучшего и после отбора пунктов («Гибкость мышления», «Храбрость», «Непредвзятость»), что может свидетельствовать о том, что в русской культуре соответствующие силы характера проявляются иначе, чем в американской. Некоторые шкалы работают на двух опрошенных подвыборках неодинаково («Гибкость мышления», «Мудрость», «Социальный интеллект», «Самоконтроль», «Благодарность»), что может свидетельствовать о возрастной динамике представлений о проявлениях соответствующих добродетелей.
   С целью выявления латентной структуры опросника на выборках школьников и студентов по отдельности был проведен факторный анализ. По результатам анализа можно сделать предположение о существовании следующих латентных факторов на выборке студентов:
   Ресурсы самотрансценденции (фактор 1): «Благодарность», «Надежда», «Жизненная энергия», «Чувство юмора», «Любовь».
   Ресурсы саморегуляции (фактор 2): «Непредвзятость», «Искренность», «Скромность», «Самоконтроль», «Упорство», «Благоразумие».
   Ресурсы смелости и открытости (фактор 3): «Доброта», «Искренность», «Храбрость».
   Ресурсы познания (фактор 4): «Интерес к учению», «Креативность», «Любопытство», «Упорство», «Гибкость мышления», «Чувство прекрасного».
   Ресурсы социального взаимодействия (фактор 5): «Социальный интеллект», «Лидерство», «Мудрость».
   Ресурсы нравственности (фактор 6, выделился не вполне четко): «Способность прощать», «Доброта», «Религиозность».
 
   На выборке школьников более или менее четко воспроизводятся факторы, соответствующие добродетелям познания (фактор 2), добродетелям отваги (фактор 5; добавляется «Скромность») и добродетелям социального взаимодействия (фактор 6). Соответствие остальных факторов выглядит частичным: так, фактор 1 у школьников в целом соответствует добродетелям самотрансценденции, фактор 4 представляет собой смесь личностных черт, связанных с саморегуляцией и с социальным взаимодействием.
   Таким образом, теоретическая классификация добродетелей и сил характера, построенная авторами подхода, находит частичное подтверждение.
   Помимо опросника «Профиль личностных достоинств», испытуемым также предлагался ряд других методик. Характер взаимосвязей шкал «ПЛД» с показателями других методик оказался различным в выборках школьников и студентов. Отметим лишь наиболее сильные взаимосвязи, которые наблюдаются на обеих выборках.
   1. Шкалы счастья и субъективной удовлетворенности, а также шкалы психологического благополучия К. Рифф (Шевеленкова, Фесенко, 2005) примерно одинаково коррелируют с рядом шкал «ПЛД»: «Благодарность», «Надежда», «Любовь», «Жизненная энергия», а также «Лидерство», «Мудрость», «Социальный интеллект» и др. Вероятно, эти шкалы в наибольшей степени связаны с общим уровнем субъективного благополучия; в основном, это составляющие первого из выделенных нами факторов (ресурсы самотрансценденции). Следует отметить, что у школьников набор этих корреляций значительно шире: это можно связать как с меньшей дифференцированностью их сознательных представлений о психологическом благополучии, так и с тем, что мощность нашего анализа на выборке студентов ниже (при r = 0,4: β = 0,8 против β = 0,95 на выборке школьников).
   2. С показателями осмысленности жизни по Тесту смысложизненных ориентаций (Леонтьев, 1992) коррелируют те же шкалы, а также «Креативность», «Любопытство», «Чувство юмора», «Упорство», «Доброта», «Лидерство», «Интерес к учению»: осмысленность жизни связана не только с общим благополучием, но и с представлением субъекта о важности познания мира и рефлексии собственного опыта.
   3. С внутренним локусом контроля по тесту «Уровень субъективного контроля» (Бажин, Голынкина, Эткинд, 1984) коррелируют шкалы «Чувство прекрасного», «Креативность», «Непредвзятость», «Искренность», «Надежда», «Упорство», «Интерес к учению», «Социальный интеллект», «Благоразумие» и «Жизненная энергия» – в первую очередь, это добродетели саморегуляции, осуществление которой требует принятия на себя ответственности.
   Полученные результаты свидетельствуют о том, что русскоязычная версия опросника «Профиль личностных достоинств», при том, что на него можно распространить все оговорки, делаемые применительно к любым психометрическим методам, хорошо вписывается в круг существующих инструментов для измерения личностного потенциала и психологического благополучия и при условии некоторой доработки может занять достойное место в инструментарии практического психолога.

Литература

   Бажин Е.Ф., Голынкина Е.А., Эткинд А.М. Опросник уровня субъективного контроля (УСК). М.: Смысл, 1993.
   Буровихина И.А., Леонтьев Д.А., Осин Е.Н. Силы характера как ресурсы личности подростка: опыт применения профиля личных достоинств // Психологическая диагностика. 2007. № 1. С. 107–127.
   Леонтьев Д.А. Тест смысложизненных ориентаций (СЖО). М.: Смысл, 1992.
   Пергаменщик Л.А., Лепешинский Н.Н. Опросник «Шкалы психологического благополучия» К. Рифф: процесс и результаты адаптации // Психологическая диагностика. 2007. № 3. С. 73–96.
   Фесенко П.П. Осмысленность жизни и психологическое благополучие личности: Автореф. дис. … канд. психол. наук. М., 2005.
   Эммонс Р. Психология высших устремлений: мотивация и духовность личности. М.: Смысл, 2004.
   Шевеленкова Т.Д., Фесенко П.П. Психологическое благополучие личности (обзор основных концепций и методика исследования) // Психологическая диагностика. 2005. Т. 3. С. 95—129.
 
   Calhoun L.G., Tedeschi R.G. (Eds.) Handbook of Posttraumatic Growth: Research and Practice. Mahwah (NJ): Lawrence Erlbaum, 2006.
   Jahoda M. Current Conceptions of Positive Mental Health. N.Y.: Basic Books, 1958.
   Keyes C.L.M. Social well-being // Social Psychology Quarterly. 1998. Vol. 61. P. 121–140.
   Keyes C.L.M., Shmotkin D., Ryff C.D. Optimizing well-being The empirical encounter of two traditions // Journal of Personality and Social Psychology. 2002. Vol. 82. P. 1007–1022.
   Park N., Peterson C., Seligman M.E.P. Character strengths in fifty-four nations and the fifty US states // Journal of Positive Psychology. 2006. Vol. 1. № 3. P. 118–129.
   Peterson C. A Primer in Positive Psychology. N.Y.: Oxford University Press, 2006.
   Peterson C., Park N., Seligman M.E.P. Greater strengths of character and recovery from illness // Journal of Positive Psychology. 2006. Vol. 1. № 1. P. 17–26.
   Peterson C., Seligman M.E.P. (Eds.) Character Strengths and Virtues: A Handbook and Classification. N.Y.: Oxford University Press, 2004.
   Ryan R.M., Deci E.L. On Happiness and Human Potentials: A Review of Research on Hedonic and Eudaimonic Well-Being // Annual Review of Psychology. 2001. Vol. 52. P. 141–166.
   Ryff C. Happiness is everything, or is it? Explorations on the meaning of psychological well-being // Journal of Personality and social Psychology. 1989. Vol. 57. P. 1069–1081.
   Ryff C.D. Possible selves in adulthood and old age: a tale of shifting horizons // Psychol. Aging, 1991. Vol. 6. P. 286–295.
   Ryff, C.D., Singer B. The contours of positive human health // Psychological Inquiry. 1998. Vol. 9. P. 1—28.
   Schmutte P.S., Ryff C.D. Personality and well-being: reexamining methods and meanings // Journal of Personality and Social Psychology. 1997. Vol. 73. P. 549–559.
   Seligman M.E.P. Authentic Happiness: Using the New Positive Psychology to Realize Your Potential for Lasting Fulfillment. N.Y.: Free Press, 2002.
   Seligman M.E.P, Csikszentmihalyi M. Positive Psychology: an introduction // American Psychologist. 2000. Vol. 55. № 1. P. 5–14.
   Seligman.M.E.P., Park N., Peterson C. The Values in Action (VIA) Classification of Character Strengths // Ricerche di Psicologia. 2004. Vol. 27. № 1. P. 63–78.

Мудрость как интегральная характеристика личностного потенциала
Д.А. Леонтьев

Феномен мудрости: возвращение в науку

   Одним из наиболее древних конструктов, выражающих содержание, во многом пересекающееся с содержанием понятия личностного потенциала, является понятие мудрости. Это понятие привычно ассоциируется с древними религиозно-философскими текстами (практически единственный содержательный обзор философского понятия мудрости на русском языке см. Файзуллаев, 1987), однако в последние два десятилетия в психологии наблюдается волна интереса к этому древнему понятию и небезуспешные попытки вписать его в ряд рабочих понятий современной психологии. За это время вышли по меньшей мере три представительных антологии по этой проблеме[1].
   Выпадение проблематики мудрости из сферы интересов психологии в предшествовавший период было во многом закономерно и связано не только с особенностями развития психологического знания, но и с особенностями западной культуры и цивилизации в целом. Понятие мудрости не чисто психологическое, его сложно определить, трудно отграничить от таких конструктов, как интеллект, креативность и др., которые операционализированы в конкретных методиках и измерительных процедурах и с которыми благодаря этому можно работать. Мудрость измерить напрямую не получается, хотя были довольно наивные попытки создания психометрической шкалы мудрости. Это, однако, скорее, видимость подхода к проблеме.
   Что касается общекультурного контекста, дело во многом в том, что на протяжении ХХ в. идея мудрости утратила актуальность, обесценилась, общественный запрос на мудрость стал размываться и ослабевать. Это было во многом связано с омассовлением культуры, с наступлением массовой культуры на культуру более традиционную. Традиционная, классическая культура была основана на признании априорных ценностных иерархий, априорных представлений о хорошем и плохом. Развитие в середине ХХ века теории познания и методологии науки привело к осознанию относительности всех ценностных систем, которые сложились исторически, и осознанию отсутствия абсолютной истины и доступа к ней, что привело к триумфу постмодернизма и всеобщей относительности. В результате этого обесценилось и понятие мудрости, связанное с представлением о том, что одни люди понимают лучше, чем другие. Но ведь если все относительно и нет объективных критериев истины, то какое право у этих людей утверждать, что они в чем-то выше остальных?
   Это привело к устранению на какое-то время понятия мудрости из повестки дня, хотя постепенно эта повестка дня стала восстанавливаться. После нескольких десятилетий блужданий культуры и гуманитарных наук в поле всеобщей относительности и отсутствия критериев, мы пришли к осознанию того, что социальная жизнь, коммуникация оказываются невозможны в отсутствии разделяемых всеми оснований. Поэтому опять начал становиться актуальным анализ такого понятия, как мудрость.
   Другая особенность культуры и цивилизации ХХ в., которая также не способствовала интересу к изучению мудрости, заключается в растущей технологизации и фрагментации всей общественной жизни. В каждую историческую эпоху, какой-то один аспект действительности становится моделью для понимания и построения других аспектов действительности. В одни эпохи такой универсальной моделью для всех остальных видов деятельности человека становилась война, в другие – религиозная практика, а во второй половине ХХ в. такой моделью стала коммерция, бизнес. По этой модели в большинстве стран стала строиться вся остальная жизнь общества, что приводило к однобокости, игнорированию специфики разных сторон жизни. Эта доминирующая уже не одно десятилетие односторонность делает ненужной мудрость, и даже ум, требуя вместо них четкости, исполнительности, в лучшем случае интеллекта и креативности. Как констатировал Михаил Жванецкий, умные люди куда-то исчезли, их место заняли сообразительные. И именно осознание необходимости преодоления интеллектуальной фрагментации, восстановления целостности, привело и приводит к росту интереса к такому холистическому и междисциплинарному понятию, как мудрость.
   Контексты, с которыми соотносится понятие мудрости, многообразны: интеллект, ум, мышление – с одной стороны; опыт, знание, личностный рост, зрелость – с другой. Уже на уровне обыденного понимания видно, что понятие мудрости расположено между интеллектом и личностью; как показывают исследования, она обусловлена не характеристиками интеллекта и не характеристиками личности, а взаимодействием между ними и их определенной интеграцией.
   М. Чиксентмихайи и К. Рэтхунде в одной из первых обобщающих публикаций по этой проблеме (Csikszentmihalyi, Rathunde, 1990) различают три аспекта понимания мудрости: (1) мудрость как когнитивный процесс, как способ получения и переработки информации; (2) мудрость как добродетель, как то, что делает человека полезным для общества; (3) мудрость как благо, то, что самому обладателю этого свойства дает определенные преимущества. Последнее очевидным образом контрастирует как с древним афоризмом «Во многой мудрости много печали» (Екклесиаст, 1:17–18), так и со многими обыденными представлениями про «горе от ума».