Айворс Кэтрин. Ее первая любовь

   Боковым зрением Джин улавливала его взгляды, но говорить с ним не хотелось. А ему хотелось поболтать с хорошенькой девушкой, и он нарушил молчание:
   - Вы здесь никогда не были?
   - Никогда.
   - У нас красиво. - Он ревниво ждал подтверждения.
   Джин согласилась:
   - Красиво.
   - Задует ветер - вот тогда настоящая красота! Все лодки под парусами!
   Джин спросила, куда ведет лестница.
   - На гору, - с готовностью ответил он.
   - А что там?
   - На горе? Сосны... Камни. Океан виден. Туристам нравится.
   - Я тоже посмотрю. - Джин встала.
   - Проводить? - предложил он.
   Она покачала головой.
   Джин поднималась по каменным ступенькам, держась за довольно шаткие перила. Наверху лестница перешла в небольшую каменистую площадку, кончавшуюся обрывом. По краю обрыва росли невысокие сосны, скрюченные ветрами. У их подножия громоздились каменные глыбы. В просвете между деревьями сверкало то ли небо, то ли океан. А справа площадку ограждала полуразрушенная стена старинной постройки, из-за которой тоже подымались сосны, но более высокие и стройные. Воздух на площадке, прогретый солнцем, был пропитан запахом смолы.
   Джин подошла к обрыву, и перед ней распахнулся океан. Он успокаивающе облизывал лежавшие далеко внизу камни и, обойдя одинокую светлую скалу, устремлялся в безграничное пространство, где невидимо для глаз соединялся с небом...
   Джин впервые видела океан. Там, где она родилась и жила всю жизнь, тоже был своего рода океан - бесконечные поля пшеницы, выращенной ее отцом и соседями-фермерами.
   Джин любила смотреть, когда хлеба наливались зерном, как ветер раскачивал тяжелые колосья. Это походило на волны. На море и волны. Но здесь перед ней было нечто, чего она не смогла ни объяснить, ни описать. Это нечто вызывало чувство, никогда прежде не испытанное и выразившееся в желании остаться тут навсегда! Теперь она понимала, почему Стив выбрал для их встречи это место, и была благодарна ему...
   Джин спустилась к пристани. Матроса уже не было. Лодки с торчащими мачтами, по-прежнему с равномерным шлепаньем, покачиваясь, ударялись о почти недвижную воду... Она села на скамью, подставив лицо солнцу, и открыла глаза, лишь когда на лицо легла тень. Перед ней, рассматривая ее, стояла женщина. Пожилая, старомодно, но аккуратно одета в длинную юбку и длинную, поверх юбки широкую блузу. Во всем ее облике сквозила усталость. Казалось, она сознавала тщетность своих усилий и надеялась только на чудо, которое, как всякое чудо, происходит вокруг...
   - Я раньше вас не видела, - сказала она.
   Раньше меня здесь не было, - отозвалась Джин.
   - А я здесь живу. - Женщина показала в сторону от пристани, на окруженный тер часами розовый двухэтажный дом, прилепившеся к горе. Вокруг дома, обрамляя его, росли деревья, а на террасах - цветы.
   - Красиво, - сказала Джин.
   - Да, - гордо подтвердила женщина. - Это мой дом. Я миссис Роджерс.
   - Красиво у вас, - повторила Джин.
   - Раньше муж и я держали гостиницу. На втором этаже комнаты, внизу ресторан, магазин...
   - А теперь? - спросила Джин.
   - Теперь построили новое шоссе и гостиница не нужна. Когда шоссе не было, сюда не так просто было попасть. Туристы, добравшись к нам, жили тут неделями. Говорили, что нигде так не отдыхали: тишина, горы, океан... Словно другой мир... Они даже телефоном пользовались в исключительных случаях...
   Женщина оживилась, глаза загорелись. Она была в том счастливом времени, когда ее дело процветало и жизнь имела смысл.
   - А сейчас? - снова спросила Джин.
   - Сейчас? - Миссис Роджерс возвращалась из прошлого. Сейчас туристы останавливаются внизу, в городе. Там шикарные гостиницы, дискотека, рестораны, казино... Никому уже не нужна тишина. Сюда они приезжают на машинах: покатаются на яхтах, взберутся на гору и бегут обратно в свой "рай"...
   - Что же вы теперь делаете? - спросила Джин.
   - Ничего.
   - Вы живете вдвоем с мужем?
   - Я живу одна. Муж умер. А прислугу пришлось отпустить...
   - Но ведь... - Джин не рискнула сказать, что одной страшно. Но миссис Роджерс поняла:
   - Я привыкла. Хотя, конечно... - Она не договорила. Спросила у Джин:
   - Вы приехали погулять или по делу?
   - Погулять.
   - Если хотите заночевать, идемте ко мне, - пригласила она. - Я не возьму с вас денег.
   - А можно в другой раз? - Джин подумала о Стиве. - Я еще приеду.
   - Буду рада. - Миссис Роджерс говорила искренне. - Спросите, как пройти в гостиницу "В горах" - так называют мой дом. Его тут все знают.
   Глава 5
   Шеф-повар Грегори
   Джин вернулась поздно вечером. Фрэнк был еще на работе. Джин вымылась и легла, но лампу не гасила, чтобы брат увидел свет и заглянул к ней. Она хотела узнать, какие события произошли в ее отсутствие и нужно ли ей завтра вставать на рассвете или можно поваляться.
   Фрэнк вернулся скоро. Джин правильно рассчитала: он понял, что она дома.
   Войдя, спросил как ни в чем не бывало:
   - Как съездила?
   - Хорошо. - Она вопросительно посмотрела на него.
   Фрэнк сказал:
   - Можешь поспать подольше. Теперь будешь работать на кухне. - Джин раскрыла и без того огромные глаза. - Тебя перевели, - пояснил он.
   Она кивнула с тем же выражением удивления и облегчения.
   Он не стал вдаваться в подробности. Это был нелегкий день. Вернее, необычный. Вскоре после ухода Джин к нему прибежала юркая Бриджит. Прежде, когда в нем была нужда, за ним присылали Риту, но после их разрыва, о чем все узнали, связной стала Бриджит.
   Она бегом взлетела на его этаж и не могла отдышаться.
   - Иди!.. "Фантомас" разбушевался: твоя красотка не явилась на работу!
   Фрэнк надел костюм и пошел на расправу. Он не очень волновался, решив, что увольнение Джин - это не катастрофа. А выместить на нем недовольство шефу не удастся: швейцары не подчинялись повару.
   - Где сестра? - спросил Грегори.
   Его голос взобрался на рискованную высоту, и Фрэнк мысленно зажмурился.
   Убедившись, что высота взята благополучно, Фрэнк ответил:
   - Не знаю.
   Его спокойствие остудило шефа, и тот удивленно переспросил:
   - Не знаешь?
   - Нет. Джин сказала, что ей необходимо уехать, но куда, не сообщила...
   - Могла бы предупредить, - почти миролюбиво сказал шеф.
   Фрэнк согласился. Официант Арчи, который в это время был в кухне, сказал:
   - Клэр за такие фокусы уволили.
   Грегори повернулся к нему всей своей мощной фигурой:
   - Тебя не спрашивают! Что там у тебя? - Он говорил о заказе:
   - Оставь и иди в зал.
   Когда Арчи ушел, шеф сказал Фрэнку:
   - Молодая и глупая. Ее надо опекать... Поставим в кухню на резку овощей.
   Это было решение, с которым полагалось соглашаться. Но Фрэнку оно не понравилось. Арчи прав: официантку Клэр уволили за то, что отлучилась на полчаса и клиенту пришлось ждать. А Джин вообще не явилась! Отчего же такое снисхождение? И как шеф собирается "опекать" Джин?
   Фрэнк привык во всем советоваться с Ритой. Но после того, как Рита стала невестой его сменщика, считал неудобным навязывать ей свои проблемы.
   Он стоял у подъезда ресторана, привычно приветствуя гостей. И вел мысленный диалог с невидимым собеседником:
   "У Грегори есть жена и взрослые сыновья. У него и в мыслях не было приставать к девчонке. Просто он пожалел Джин, видит, молоденькая..."
   "В том-то и дело, что молоденькая! А когда бес в ребро, сыновья не помеха!.."
   "Но ведь Клэр тоже красивая. К тому же у нее дети, а мужа нет. Ее бы пожалеть. Так нет, не пожалел!"
   "Да. Но там пострадал клиент, и шеф не мог оставить проступок без наказания, а здесь подвели лично его, и он простил!"
   "Все равно подозрительно..."
   Фрэнк не заметил, когда Рита тронула его за рукав. Он оглянулся и не скрыл радости. Рита смотрела сочувственно. Фрэнк вспомнил ее слова:
   "Хлебнешь ты с ней!" Теперь, отвечая на них, он сказал:
   - Ты была права.
   - Ничего, - сказала Рита. - Молоденькие всем нравятся. Но Грегори не дурак, не станет вредить себе, портить карьеру. А мы присмотрим... Радуйся, что девчонка уйдет из моечной...
   Она освободила Фрэнка от сомнений, он успокоился. Подкатывали дорогие машины, из них выходили разодетые женщины. Фрэнк знал многих и о многих. Их жизнь, их истории были не такие красивые и безобидные, какими казались, когда они, улыбаясь, шествовали в дорогих нарядах. Но сейчас он думал, что когда-нибудь из такой машины появится Джин. Сумела же она поступить, как хотела и как было невозможно для другого, хотя бы для него, Фрэнка! А с нее не только не взыскали, а даже как бы поощрили - перевели на более престижную и чистую работу. Он прожил жизнь, но похожего с ним не случалось. Нет, Фрэнк не завидовал. Наоборот, радовался за сестру, которая в своих поступках была свободна и не оглядывалась, как он...
   Рита подвела Джин к овощерезке. На ферме у отца была почти такая же, и Джин с ней справлялась.
   - Смотри, чтобы Грегори не приходилось ждать, - сказала Рита. - Он любит, когда быстро и чисто... Ты перед ним без робости, но с уважением. Поняла?
   Джин кивнула. Какой-нибудь день назад она была бы счастлива: так скоро осуществилось ее желание! Но после вчерашней поездки кухня была ей не милее моечной. Она хотела вернуться на пристань и ждать Стива.
   Грегори, казалось, не заметил появления новой работницы. Джин тоже не смотрела в его сторону, хотя любопытство подталкивало взглянуть, как он готовит свои знаменитые кушанья.
   Она старалась думать о чем-нибудь далеком и от ее работы, и от пристани, куда снова придет через неделю. Пыталась вспомнить дом, ферму, дискотеку и даже соперницу - докторскую дочку Энн. Но громкий разговор официантов, заказывавших блюда, приказания Грегори, металлическое, фарфоровое, хрустальное звучание посуды возвращали ее к происходившему вокруг. К тому же было жарко и раздражающе пахло специями...
   При кухне был кабинет шефа. Так называли небольшую комнату, где Грегори переодевался, пил чай, говорил по телефону и распекал подчиненных. В этот кабинет он вызвал Джин. Рита успела шепнуть ей:
   - Помни, что я тебе говорила!
   Джин кивнула, хотя не помнила ни слова из того, что ей втолковывала Рита.
   Она вошла в кабинет и остановилась на пороге. Грегори сидел за столом.
   Рубашка его была расстегнута, обнажая полную, гладкую шею. Перед ним дымился стакан с крепким чаем, рядом на серебряном блюдце лежали тартинки.
   - Садись, - пригласил он Джин.
   Она подошла и села напротив.
   - Чаю хочешь?
   - Хочу.
   Он удивленно взглянул на нее: обычно подчиненные отказывались. Правда, он вызывал их не для чаепития, а для выволочки. Сейчас ему не оставалось ничего, как достать из стенного шкафа второй стакан.
   Он обождал, пока Джин сделала несколько глотков, и спросил:
   - Куда ты ездила?
   - Мне надо было.
   - Я не спрашиваю "зачем", я спрашиваю "куда"?
   Она взяла тартинку и повторила:
   - Мне надо было.
   - Значит, не хочешь говорить?
   - Не хочу.
   Он не привык к таким ответам и снова удивленно посмотрел на нее. А она спокойно - или гак казалось? - продолжала пить чай.
   - Собираешься снова ехать?
   Джин положила на стол недоеденный кусочек тартинки, отодвинула чай и уставилась на шефа.
   - Моя поездка не касается работы.
   Он хотел сказать, что уж это он в состоянии сообразить. Разговора с девчонкой, каким Грегори представлял его себе - она должна была осознавать, что ее благополучие, ее будущее зависит от него, - не получилось. Все свелось к тому, что он подал ей чай, а она на все вопросы отвечала "нет".
   Продолжать такую беседу не имело смысла. Пусть поработает, может, поумнеет.
   - Если вздумаешь снова поехать, предупреди, - сказал он.
   Джин опять не соизволила сказать "да". И он знал, что в следующий раз она скорее всего тоже не станет никого предупреждать...
   Рита немедленно подошла к ней:
   - Чего он хотел?
   - Мы пили чай.
   Рита грустно улыбнулась.
   - Девочка, не морочь себе голову. Он хотел знать, куда ты ездила! - Джин собралась било спросить, откуда Рите об этом известно, но Рита продолжила: А ты заупрямилась, не сказала, верно? - Она выжидательно посмотрела на Джин.
   Не дождавшись ответа, договорила:
   - Грегори не насильник. Он боится жены и вообще трус. Но если ему не уступают, он запросто выгоняет с работы. Хозяин ресторана не станет тебя защищать. Для него шеф-повар важнее...
   Грегори больше не приглашал Джин пить чай, но она ловила на себе его раздевающие взгляды. Хорошо помнив, как поступает шеф с женщинами, которые "не уступают", сдаваться все же не собиралась. Она больше не надевала "мини", заменив короткую юбку брюками, а поверх блузки накидывала халат.
   Фрэнк заметил эту перемену. Но Джин ничего не объясняла. Все равно он не мог помочь. Да и в чем помогать? Заставить шефа перестать смотреть на нее?
   Если б не Грегори с его влажными глазами, Джин была бы довольна повышением по службе. В моечной она оставалась один на один с грязными кастрюлями. Никого и ничего, кроме жирной горячей воды, пара, запотевшего кафеля и неприятного запаха объедков.
   В кухне тоже была мойка. Но здесь мыли хрусталь, фарфор, серебро... Все сверкало чистым, сухим блеском. Забегали официанты. Заполняли подносы тарелками, чашами, соусницами с кулинарными шедеврами шефа, от которых исходил аромат, способный пробудить аппетит у мертвого. Сдавая заказ и получая заказанное, официанты сплетничали о гостях. Большинство посетителей были завсегдатаями. Их любовницы, их жены, их успехи и неуспехи на киноэкране, в театрах и в постелях были достоянием обслуживающего персонала, будь то парикмахер, горничная или официант, откупоривающий шампанское и подающий салат.
   Когда на кухне появлялся Арчи, распространяющий флюиды дорогого дезодоранта, забивавшего ароматы еды, кто-нибудь обязательно интересовался его успехами у пожилых клиенток. Тот многозначительно улыбался и уходил, неся на поднятой руке тяжелый поднос и по-бабьи вихляя узкими бедрами. В раскрывшиеся на мгновение двери врывалась музыка и тотчас смолкала. Шеф, поглядев вслед, брезгливо ронял:
   - Альфонс...
   Каждый вечер, придя из ресторана. Джин доставала записную книжку и зачеркивала число. Когда оставался один день до свидания со Стивом, она сказала Рите:
   - Завтра я уезжаю.
   - Грегори скажешь?
   - И не подумаю.
   - Скоро вернешься?
   - Мне бы хотелось - никогда.
   - Ты в чем-то не уверена?
   - Не знаю.
   - Все равно желаю удачи!..
   Джин с трудом заканчивала смену, каждую минуту поднимала голову и смотрела на стенные часы. Она ловила на себе сочувственные и ободряющие взгляды Риты, но губы не складывались в ответную улыбку.
   Дома она дождалась кузена и сообщила о своем отъезде.
   - Опять до вечера? - спросил тот.
   - Не знаю.
   - Но ты предупредила Грегори?
   - Зачем? Он не мой родственник.
   - Второй раз он не простит тебе.
   - Фрэнк... Нет, ничего... Ты первоклассный брат!
   Фрэнк усмехнулся, ему было приятно, и он решился:
   - Понимаешь, Джин... Я тебя вызвал сюда, и твои родители вправе...
   - Особенно мама? - Она лукаво покосилась на него.
   - Да... То есть... Если у тебя что-то изменится, поставь меня в известность.
   - Обещаю, Фрэнк.
   Глава 6
   Звездный Питер Скотт
   Стив сказал: от двенадцати до часу. Она была на пристани за два часа до двенадцати. Матрос в выгоревшей красной рубашке и джинсах сидел на своем обычном месте. Он узнал Джин:
   - Понравилось у нас? - Он был доброжелателен, и Джин кивнула. - Хотите покататься на лодке? - Это было заманчивое предложение. Он заметил, что она колеблется:
   - Можно на моторке. Или на паруснике - сегодня ветер...
   Решившись на морскую прогулку. Джин предпочла бы парусник, но она не имела права рисковать. Она не ответила матросу, и тот замолчал, потом занялся лодками.
   Джин будет сидеть на этой скамье до часу, что бы ни случилось! И еще час: могут быть непредвиденные обстоятельства, и Стив задержится. Джин поймала себя на том, что не верит, будто он придет. Не сможет или не захочет, но не придет... Однако она все равно будет ждать...
   В половине четвертого Джин встала. Нога у нее затекла, она потерла ее и с силой притопнула. Матрос обернулся:
   - Уходите?
   - Как пройти в гостиницу? - спросила Джин. - Ту, что на горе?
   - К Марии?
   - К миссис Роджерс.
   - Ну да, к Марии... За аптекой пойдете вверх, там будет развилка... - Он снова занялся своим лодочным хозяйством.
   Развилка начиналась сразу за зданием аптеки. Узкая каменистая дорога, сдавленная подступившим вплотную кустарником, устремлялась круто вверх, постепенно расширяясь, пока не превратилась в площадку перед розовым домом гостиницы. По бокам площадки росли кусты с мелкими бело-сиреневыми цветками.
   В зазорах между каменными плитами проросла трава. У входа на задний двор была припаркована машина.
   На перилах веранды лежала рыжая кошка, с любопытством следившая за подошедшей Джин. Она уже собралась окликнуть хозяйку, как та сама возникла в дверях. Оживленная, довольная. Узнала Джин и пошла ей навстречу.
   - Сегодня у меня счастливый день, - объявила она. - Гость за гостем!
   Джин не рассчитывала застать здесь незнакомого человека, все равно мужчину или женщину. Ей хотелось быть единственным гостем миссис Роджерс.
   Она не знала, что потянуло ее сюда - стремление отдалить возвращение в ресторан, перебить рассказами миссис Роджерс обиду на обманувшего Стива? Но только не развлекаться с новыми знакомыми...
   - Это мой старый постоялец, - восторженно продолжала миссис Роджерс. - Он приезжал пять лет подряд. Это было прежде. Теперь изредка и ненадолго. У меня он отдыхает от суеты... - Понизив голос, почти шепотом добавила: Очень интересный мужчина! Вы найдете общий язык, я уверена...
   - Я тоже!
   Джин обернулась на голос и увидела Питера Скотта.
   - Я же говорил, что мы встретимся! - сказал он с едва уловимой насмешкой.
   - Надеюсь, вы составите мне компанию! Чашка кофе с пирожным?
   - Конечно! - ответила за Джин миссис Роджерс. - Я сейчас принесу. - И весьма проворно для своих лет скрылась в доме.
   Джин и Скотт поднялись на открытую веранду, над которой был натянут полосатый тент. Всюду цветы в низких каменных вазах. Стол, два складных стула и кресло-качалка дополняли обстановку. Скотт заметил, что Джин чем-то расстроена, и вежливо, давая ей время успокоиться, принялся рассказывать о своих фильмах, об актерах, актрисах, о поездках в Европу, в Японию, вспоминал забавные случаи. Это был полный набор анекдотов и историй, подлинных и сочиненных, кочевавших из одного его любовного приключения в другое, проверенное, безотказно действующее средство для завоевания женской благосклонности.
   Когда миссис Роджерс принесла кофе и пирожные, Джин уже улыбалась.
   - А знаете! - воскликнул Скотт. - Я готовлюсь к съемкам нового фильма, и, думаю, вы подойдете на роль одной из героинь. Обязательно приходите на пробу! Да, да! Вы фотогеничны: такие глаза... волосы... фигура!..
   Миссис Роджерс заговорщицки улыбнулась Джин.
   - Деточка! Вы еще будете звездой! Правда, Питер? - Довольная, она удалилась.
   - Идемте, я покажу вам дом, - сказал Скотт, когда они выпили кофе, и, не дожидаясь согласия, увел Джин с веранды. - Прежде здесь жили по десять-двенадцать человек. Днем каждый делал что хотел. А вечером собирались в гостиной...
   Джин подумала, что в гостиной с камином, диванами и роялем, среди двенадцати гостей мог оказаться и Стив. Недаром он позвал ее в эти места.
   Можно было спросить о нем у хозяйки гостиницы. Наверное, та помнит рыжего, в симпатичных веснушках постояльца. Но Джин тотчас отогнала эту мысль. Она не желала при Скотте спрашивать о Стиве...
   Скотт увлек ее в комнаты. В каждой стояли цветы, полы прикрыты коврами.
   Было тихо и уютно. Не хватало только гостей.
   - А это мой номер, - сказал Скотт, открывая дверь в угловую комнату, - Я всегда останавливаюсь здесь.
   На диване валялись журналы. Рядом с сигаретами лежали носки. Ваза с цветами была переставлена со стола на подоконник. Скотт сбросил на пол носки и журналы, почти силой усадил Джин на диван и сел рядом, придвинувшись к ней вплотную.
   - Ну, ну!.. - проговорил он, прижимая ее плечи к кожаным подушкам. - Ты же сама этого хочешь!..
   Джин была ошеломлена. Ей хотелось расцарапать лицо Скотта и вырваться. На мгновение перед глазами возник Стив. Она рванулась, но Скотт лишь сильнее вдавил ее в податливые подушки дивана. Джин попыталась крикнуть, но из горла вырывались лишь глухие, отрывистые звуки. Дыхание Скотта, недавно побывавшего у стоматолога, пахло лекарством, которое не мог заглушить выпитый кофе. Кожа, в которую стареющая звезда постоянно вбивала увлажняющий крем, была липкой. Джин затошнило. Сцепив зубы и зажмурившись от отчаяния и ужаса, она застонала. И сдалась...
   Никогда в жизни Джин еще не было так плохо. Она лежала, отвернувшись к стене. Ей хотелось плакать, но глаза оставались сухими.
   Скотт сказал:
   - Оставайся до утра. Миссис Роджерс можешь не стесняться.
   Джин поднялась.
   - Ты куда?
   - На работу.
   - Ты работаешь? - Скотт почему-то удивился. - Что же ты делаешь?
   - Режу овощи.
   - Понятно... - Он коротко засмеялся. - Но сегодня ты не будешь резать овощи.
   Джин молчала.
   - Через три дня - пробы, - сказал Скотт. - Ты хочешь сниматься в кино?
   - Нет.
   - Не хочешь?
   В практике Питера Скотта такое случалось впервые. Женщины, с которыми он спал, - все мечтали стать кинозвездами. Этой пигалице полагалось испытывать благодарность и быть счастливой, а она дуется...
   - Дело твое, - недовольно пробурчал он.
   Джин молча одевалась, избегая смотреть на Скотта. Тот больше не задавал вопросов. Он был зол на себя: следовало соображать, с кем связываться. И хоть бы получил удовольствие! Так нет - холодная, как утопленница!..
   Утопленница с норовом... Еще пожалуется брату. Швейцар способен закатить скандал...
   - Тебя проводить?
   Джин отрицательно мотнула головой...
   Дорога скатывалась с горы. Джин шла быстро. Ты потеряла Стива, сказала она себе. Ей даже показалось, что кто-то рядом повторил эти слова. Но никто не мог говорить с ней: дорога была пустынна. Джин пошла медленнее, прислушиваясь к себе. У развилки ее догнала машина. Скотт открыл дверцу:
   - Садись...
   Она села. Машина, задевая ветки кустарника, покатила по широкому шоссе в город.
   - Почему ты дуешься? - спросил Скотт. - Я ведь у тебя не первый. Или те были лучше?
   Джин не отвечала. Что ему ответить? Что она этого не хотела? Он сам знает. Скотт искоса взглянул на нее.
   - Завтра я за тобой заеду. Поужинаем в ресторане. - Она молчала. Он едва подавил раздражение:
   - Ну, ладно-ладно, не сердись. Я заеду и буду ждать тебя неподалеку, у магазина товаров для собак и кошек, заодно возобновлю запас кормов для своей своры.
   Он подвез ее к станции, обождал, пока она поднялась в салон автобуса, и поехал обратно к миссис Роджерс.
   Глава 7
   Ужин в ресторане как средство мести
   Братец Фрэнк в прихожей варил кофе. Появление Джин он встретил внешне спокойно. Еще раньше он дал себе слово не докучать расспросами: если захочет, расскажет. А не захочет, все равно из нее ответа не вытянешь.
   - Кофе будешь пить? - спросил Фрэнк, будто она вообще не отлучалась.
   - Буду.
   - Ты голодна?
   Джин ничего, кроме кофе и пирожного, которыми угостил Скотт, не ела, но голода не испытывала.
   - Нет...
   Она долго стояла под душем, смывая с тела прикосновения Скотта. Если б можно было проделать то же с памятью, стереть воспоминания! Слезы полились сами собой. Чтобы не услышал Фрэнк, она до отказа открутила краны: шум воды заглушал ее всхлипы. А покрасневшие глаза можно было свалить на попавшее в них мыло...
   Но Фрэнк ни о чем не спрашивал. Он догадывался, что поездка Джин связана с любовным свиданием, - другой причины он не мог придумать. Судя по настроению сестренки, встреча не была удачной или вовсе не состоялась. Тогда непонятно, почему она так задержалась?.. На ум приходило пророчество Риты, и Фрэнк уже раскаивался, что взвалил на себя непосильную ответственность, пригласив молодую родственницу. Хотя, конечно. Джин неплохая девчонка...
   За кофе он сказал:
   - Ты правильно сделала, что попросила Риту поработать за тебя. - Джин закашлялась и кашляла чересчур усердно. Фрэнк задумчиво добавил:
   - Рита хороший человек.
   Было ли это похвалой Ритиной сообразительности, избавившей Джин от неприятного разговора с шефом, или сожалением, что он, Фрэнк, упустил такую женщину, как Рита? Джин перестала кашлять и сказала:
   - Думаю, тебе надо жениться на ней, пока не поздно.
   - Спасибо за совет.
   - Не уступай ее толстяку! Она не любит его!..
   - Тебе письмо от родителей, - сказал Фрэнк, протягивая конверт.
   - Что пишут?
   - Я не читал.
   - Мог прочитать.
   Она разорвала конверт. Почерк был отцовский. Кобыла благополучно ожеребилась, и теперь конюшня пополнилась отличным жеребенком, которого назвали Забиякой. Маму, как обычно, мучает мигрень. У тети Элизабет ветром сломало старую яблоню... И т.д. и т.п. В конце отец выражал надежду, что Джин ведет себя разумно, и передавал привет Фрэнку.
   - Тебе привет, - сказала Джин, засовывая письмо обратно в конверт.
   Уточнила:
   - От папы.
   Она сказала, что устала и хочет спать. Но не спала, лежала с открытыми глазами и, словно наяву, видела домик на краю кемпинга, себя, Стива. Заново переживала их близость, их расставание, его слова: "Я приеду. Ты веришь?.."