Страница:
Элис от напряжения стало трудно дышать. Она еле сдерживалась, чтобы не бросить в лицо Дине горький упрек. Не из-за любви к загазованным улицам, а из-за Дины, ради того, чтобы она могла вращаться в богемных литературных кругах, они жили в одном из центральных районов Хьюстона. Отец предпочел бы сельскую местность. Но когда его бросила жена, он был слишком удручен, чтобы попытаться начать все сначала где-нибудь еще.
– И кем же вы там работали? – спросила Элис, еще раз испытывая судьбу. Ей уже стало ясно, что Дина не намерена говорить правду, но не хотелось признавать поражение. Приехав сюда, Элис поступила против воли отца, но надеялась, что он понял бы ее.
Дина снова с подозрением посмотрела на секретаршу.
– Почему вы так ко мне пристаете. Вы случайно не из тех шпионящих журналистов, которые без конца выискивают секреты в моем прошлом?
– Что вы! – воскликнула Элис и попыталась обратить все в шутку: – А вам есть что скрывать? – Но, испугавшись, что зашла слишком далеко, быстро добавила: – Нет. Конечно нет. Я просто очень любопытна. Я... я уверена, многим из ваших читателей было бы интересно узнать, в какой обстановке вы начинали писать.
– Гмм... – Сбивчивые оправдания Элис явно не рассеяли сомнений Дины, но она решила казаться откровенной. Тем более что ее искренность была хорошо отрепетирована. – Если уж говорить начистоту... пусть это неромантично, но я работала няней, – сказала она, изящно вставая со стола. – А сейчас мне надо поработать. Я не могу позволить себе попусту болтать весь день.
– В Эль-Пасо? – настойчиво спросила Элис, несмотря на то что Дина смотрела на нее уже с откровенным нетерпением. У нее оставалась слабая надежда, что она неправильно поняла мать. – Вы там работали няней?
Элис испытала настоящую боль оттого, что Дина выбрала для себя именно это занятие. Каким цинизмом нужно обладать, чтобы, бросив собственного ребенка, говорить всем, будто воспитывала чужих детей! Это уже просто непорядочно!
– Для человека, претендующего на то, чтобы быть моим почитателем, вы не очень-то много знаете, – с неприязнью сказала Дина. – Вы разве не видели биографию на обложке всех моих книг?
Разве могла Элис признаться, что не верит ни одному слову этой биографии...
– Но услышать от вас – не то, что прочитать, – попыталась оправдаться она, а затем с преувеличенной восторженностью воскликнула: – Мне кажется, у вас была такая бурная юность! А вы почти совсем о ней не говорите!
– Насчет моей юности вы, к сожалению, заблуждаетесь. Моя жизнь была совсем неинтересной до того момента, как я встретила Грега, – равнодушно произнесла Дина. – Впрочем, мне исполнилось всего двадцать пять, когда я приехала в Чикаго. Вот если вас интересует, как прошло мое детство, это совсем другое дело. Мои родители жили на севере Техаса, и я с ними – до того, как...
– До чего? – не выдержала Элис и затаила дыхание.
– До того, как переехала на юг, конечно! – раздраженно бросила Дина и направилась к двери кабинета. – Надеюсь, я удовлетворила ваше любопытство.
Элис очень хотелось остановить ее. Ей было интересно, как Дина объяснит свой переезд в Эль-Пасо. Ведь действительной причиной того, что Дина оказалась на юге, – правда, не в Эль-Пасо, а в Хьюстоне, – была свадьба с отцом Элис! Имя Питера Мервина все время вертелось у нее на языке, но она промолчала. Какой смысл спрашивать? Дина в очередной раз солжет, а Элис только выдаст себя...
Так или иначе, если у нее были какие-то сомнения раньше, сейчас они исчезли. Дина на самом деле – Дороти Мервин. Точнее, была ею до тех пор, пока двадцать лет назад не вышла замуж за Грегори Тайлера. Впрочем, псевдоним она взяла еще раньше, когда задумала написать первый детективный роман. Очевидно, собственное имя казалось ей слишком банальным. Что и говорить, «Дина» звучит гораздо изысканнее, чем «Дороти»...
Странно одно: среди бумаг отца Элис не обнаружила свидетельства о разводе. А что, если они так и не развелись? Тогда ее второй брак незаконен...
К радости Элис, Дина провела остаток дня в кабинете, и девушка решила, что ей все сошло с рук. Конечно, было несколько неприятных моментов, а Дина злопамятна... Но, кажется, она не придала особого значения излишнему любопытству своей секретарши.
Ужин, который Ралф принес ей в комнату на подносе, состоял из равиолей, заправленных сыром, и морского окуня в соусе из омаров. Еда на вилле была исключительно вкусной, и Элис уже начала беспокоиться, как бы не потолстеть. Раньше это никогда не было для нее проблемой. А последние месяцы, когда она ухаживала за умиравшим отцом, ей было и вовсе не до кулинарных излишеств. Да и спринтерские забеги по супермаркетам позволяли поддерживать себя в форме.
После ужина Элис вытащила из шкафа чемодан и достала оттуда папку, в которой хранила все официальные документы и бумаги, обнаруженные в сейфе после смерти отца. Собственно, эти бумаги и выдали секрет, который Питер Мервин хранил так долго...
Он никогда не рассказывал ей о матери, быстро обрывал все разговоры на эту тему, если Элис их заводила, и в конце концов та перестала спрашивать. Отец утверждал, что ни разу не слышал о своей бывшей жене, не знает, где она и что делает. И Элис верила ему.
Именно поэтому обнаруженные бумаги повергли ее в шок. Сначала Элис не могла понять, почему отец собрал столько вырезок о писательнице, которую она едва знала. Но потом обнаружила свадебную фотографию родителей и сопоставила снимки. Несмотря на то что фото на обложках книг Дины Тайлер были сильно подретушированы, сходство оказалось слишком очевидным, чтобы ошибиться.
Отец, конечно, понимал, что Элис найдет эти бумаги после его смерти, и все равно сохранил их. Зачем? Чтобы дочь поступила с ними по своему усмотрению? В любом случае едва ли он предполагал, что Элис отправится на поиски матери. Ведь та не проявляла к ней ни малейшего интереса без малого тридцать лет! Но надежда умирает последней, и Элис захотела сама познакомиться с Диной, может, даже наладить с ней отношения или, по крайней мере, понять, что за человек ее мать.
Возможность получить работу секретаря Дины Тайлер появилась через три месяца после того, как Элис раскрыла секрет отца. Назвавшись вымышленным именем, она послала свои документы в агентство и очень скоро получила ответ...
Разглаживая старые вырезки, Элис вдруг с грустью осознала, что ей больше нечего делать на острове. Работа у писательницы Дины Тайлер совсем не заинтересовала ее, а как человек мать оказалась просто-напросто тщеславной и не слишком умной женщиной, все свои силы отдающей интрижке с собственным пасынком.
Фрэнк... Элис вздохнула. Последние два дня ей успешно удавалось загонять мысли о нем в самый дальний уголок сознания. Она говорила себе, что нет никаких причин заново переживать то, что произошло на яхте. Такие мужчины, как Фрэнк Тайлер, заводят романы от нечего делать. И ее предшественница Грета тому подтверждение. Так что она проиграла уже на старте. В какой-то момент ей даже стало жалко Дину. Ничего удивительного, что она охраняет его столь ревниво, с горечью подумала Элис. Ведь он – лучшее лекарство для ее самомнения.
Элис внушала себе, что должна презирать Фрэнка, но тем не менее не могла забыть его нежные прикосновения к ее разгоряченной коже. Она почти машинально провела по бедрам, ощутив мгновенно вспыхнувшее желание...
Проклиная минутную слабость и моргая, чтобы отогнать слезы, наворачивавшиеся на глаза, Элис случайно бросила взгляд на свадебную фотографию родителей. Они стояли на фоне маленькой церкви, вытянув вперед руки, будто хотели продемонстрировать всему миру обручальные кольца.
Что же теперь делать? Дороти Мервин заново придумала себе биографию, когда ушла от Питера Мервина, и Элис не имела ни желания, ни мужества разоблачать ее.
Прежде чем убрать документы, Элис еще раз внимательно просмотрела их. Свидетельство о разводе наверняка должно было лежать среди них – вместе со страховкой, бумагами на дом в Хьюстоне и всем прочим, имевшим ценность для ее отца. Но ни в одном документе не упоминался развод, хотя отец не мог не знать о втором замужестве бывшей жены. Элис все больше склонялась к мысли, что ее родители так и не были официально разведены...
Засунув папку обратно в чемодан и закрыв дверцу шкафа, Элис налила себе бокал вина, которое принес Ралф, и вышла на балкон.
Как же ей поступить? И тут она поняла, что следует сделать одну очень простую вещь. Уехать! Здравый смысл подсказывал, что это единственно разумное решение. Приехав сюда, Элис надеялась найти в своем сердце если не прощение, то хотя бы объяснение поступкам матери. Но из этого ничего не вышло...
10
11
– И кем же вы там работали? – спросила Элис, еще раз испытывая судьбу. Ей уже стало ясно, что Дина не намерена говорить правду, но не хотелось признавать поражение. Приехав сюда, Элис поступила против воли отца, но надеялась, что он понял бы ее.
Дина снова с подозрением посмотрела на секретаршу.
– Почему вы так ко мне пристаете. Вы случайно не из тех шпионящих журналистов, которые без конца выискивают секреты в моем прошлом?
– Что вы! – воскликнула Элис и попыталась обратить все в шутку: – А вам есть что скрывать? – Но, испугавшись, что зашла слишком далеко, быстро добавила: – Нет. Конечно нет. Я просто очень любопытна. Я... я уверена, многим из ваших читателей было бы интересно узнать, в какой обстановке вы начинали писать.
– Гмм... – Сбивчивые оправдания Элис явно не рассеяли сомнений Дины, но она решила казаться откровенной. Тем более что ее искренность была хорошо отрепетирована. – Если уж говорить начистоту... пусть это неромантично, но я работала няней, – сказала она, изящно вставая со стола. – А сейчас мне надо поработать. Я не могу позволить себе попусту болтать весь день.
– В Эль-Пасо? – настойчиво спросила Элис, несмотря на то что Дина смотрела на нее уже с откровенным нетерпением. У нее оставалась слабая надежда, что она неправильно поняла мать. – Вы там работали няней?
Элис испытала настоящую боль оттого, что Дина выбрала для себя именно это занятие. Каким цинизмом нужно обладать, чтобы, бросив собственного ребенка, говорить всем, будто воспитывала чужих детей! Это уже просто непорядочно!
– Для человека, претендующего на то, чтобы быть моим почитателем, вы не очень-то много знаете, – с неприязнью сказала Дина. – Вы разве не видели биографию на обложке всех моих книг?
Разве могла Элис признаться, что не верит ни одному слову этой биографии...
– Но услышать от вас – не то, что прочитать, – попыталась оправдаться она, а затем с преувеличенной восторженностью воскликнула: – Мне кажется, у вас была такая бурная юность! А вы почти совсем о ней не говорите!
– Насчет моей юности вы, к сожалению, заблуждаетесь. Моя жизнь была совсем неинтересной до того момента, как я встретила Грега, – равнодушно произнесла Дина. – Впрочем, мне исполнилось всего двадцать пять, когда я приехала в Чикаго. Вот если вас интересует, как прошло мое детство, это совсем другое дело. Мои родители жили на севере Техаса, и я с ними – до того, как...
– До чего? – не выдержала Элис и затаила дыхание.
– До того, как переехала на юг, конечно! – раздраженно бросила Дина и направилась к двери кабинета. – Надеюсь, я удовлетворила ваше любопытство.
Элис очень хотелось остановить ее. Ей было интересно, как Дина объяснит свой переезд в Эль-Пасо. Ведь действительной причиной того, что Дина оказалась на юге, – правда, не в Эль-Пасо, а в Хьюстоне, – была свадьба с отцом Элис! Имя Питера Мервина все время вертелось у нее на языке, но она промолчала. Какой смысл спрашивать? Дина в очередной раз солжет, а Элис только выдаст себя...
Так или иначе, если у нее были какие-то сомнения раньше, сейчас они исчезли. Дина на самом деле – Дороти Мервин. Точнее, была ею до тех пор, пока двадцать лет назад не вышла замуж за Грегори Тайлера. Впрочем, псевдоним она взяла еще раньше, когда задумала написать первый детективный роман. Очевидно, собственное имя казалось ей слишком банальным. Что и говорить, «Дина» звучит гораздо изысканнее, чем «Дороти»...
Странно одно: среди бумаг отца Элис не обнаружила свидетельства о разводе. А что, если они так и не развелись? Тогда ее второй брак незаконен...
К радости Элис, Дина провела остаток дня в кабинете, и девушка решила, что ей все сошло с рук. Конечно, было несколько неприятных моментов, а Дина злопамятна... Но, кажется, она не придала особого значения излишнему любопытству своей секретарши.
Ужин, который Ралф принес ей в комнату на подносе, состоял из равиолей, заправленных сыром, и морского окуня в соусе из омаров. Еда на вилле была исключительно вкусной, и Элис уже начала беспокоиться, как бы не потолстеть. Раньше это никогда не было для нее проблемой. А последние месяцы, когда она ухаживала за умиравшим отцом, ей было и вовсе не до кулинарных излишеств. Да и спринтерские забеги по супермаркетам позволяли поддерживать себя в форме.
После ужина Элис вытащила из шкафа чемодан и достала оттуда папку, в которой хранила все официальные документы и бумаги, обнаруженные в сейфе после смерти отца. Собственно, эти бумаги и выдали секрет, который Питер Мервин хранил так долго...
Он никогда не рассказывал ей о матери, быстро обрывал все разговоры на эту тему, если Элис их заводила, и в конце концов та перестала спрашивать. Отец утверждал, что ни разу не слышал о своей бывшей жене, не знает, где она и что делает. И Элис верила ему.
Именно поэтому обнаруженные бумаги повергли ее в шок. Сначала Элис не могла понять, почему отец собрал столько вырезок о писательнице, которую она едва знала. Но потом обнаружила свадебную фотографию родителей и сопоставила снимки. Несмотря на то что фото на обложках книг Дины Тайлер были сильно подретушированы, сходство оказалось слишком очевидным, чтобы ошибиться.
Отец, конечно, понимал, что Элис найдет эти бумаги после его смерти, и все равно сохранил их. Зачем? Чтобы дочь поступила с ними по своему усмотрению? В любом случае едва ли он предполагал, что Элис отправится на поиски матери. Ведь та не проявляла к ней ни малейшего интереса без малого тридцать лет! Но надежда умирает последней, и Элис захотела сама познакомиться с Диной, может, даже наладить с ней отношения или, по крайней мере, понять, что за человек ее мать.
Возможность получить работу секретаря Дины Тайлер появилась через три месяца после того, как Элис раскрыла секрет отца. Назвавшись вымышленным именем, она послала свои документы в агентство и очень скоро получила ответ...
Разглаживая старые вырезки, Элис вдруг с грустью осознала, что ей больше нечего делать на острове. Работа у писательницы Дины Тайлер совсем не заинтересовала ее, а как человек мать оказалась просто-напросто тщеславной и не слишком умной женщиной, все свои силы отдающей интрижке с собственным пасынком.
Фрэнк... Элис вздохнула. Последние два дня ей успешно удавалось загонять мысли о нем в самый дальний уголок сознания. Она говорила себе, что нет никаких причин заново переживать то, что произошло на яхте. Такие мужчины, как Фрэнк Тайлер, заводят романы от нечего делать. И ее предшественница Грета тому подтверждение. Так что она проиграла уже на старте. В какой-то момент ей даже стало жалко Дину. Ничего удивительного, что она охраняет его столь ревниво, с горечью подумала Элис. Ведь он – лучшее лекарство для ее самомнения.
Элис внушала себе, что должна презирать Фрэнка, но тем не менее не могла забыть его нежные прикосновения к ее разгоряченной коже. Она почти машинально провела по бедрам, ощутив мгновенно вспыхнувшее желание...
Проклиная минутную слабость и моргая, чтобы отогнать слезы, наворачивавшиеся на глаза, Элис случайно бросила взгляд на свадебную фотографию родителей. Они стояли на фоне маленькой церкви, вытянув вперед руки, будто хотели продемонстрировать всему миру обручальные кольца.
Что же теперь делать? Дороти Мервин заново придумала себе биографию, когда ушла от Питера Мервина, и Элис не имела ни желания, ни мужества разоблачать ее.
Прежде чем убрать документы, Элис еще раз внимательно просмотрела их. Свидетельство о разводе наверняка должно было лежать среди них – вместе со страховкой, бумагами на дом в Хьюстоне и всем прочим, имевшим ценность для ее отца. Но ни в одном документе не упоминался развод, хотя отец не мог не знать о втором замужестве бывшей жены. Элис все больше склонялась к мысли, что ее родители так и не были официально разведены...
Засунув папку обратно в чемодан и закрыв дверцу шкафа, Элис налила себе бокал вина, которое принес Ралф, и вышла на балкон.
Как же ей поступить? И тут она поняла, что следует сделать одну очень простую вещь. Уехать! Здравый смысл подсказывал, что это единственно разумное решение. Приехав сюда, Элис надеялась найти в своем сердце если не прощение, то хотя бы объяснение поступкам матери. Но из этого ничего не вышло...
10
Элис все еще раздумывала, как поступить, когда на следующее утро Дина зашла в ее комнату при кабинете и сообщила, что собирается в Чикаго повидаться с Фрэнком.
– Он каждый день звонит и упрашивает меня, – самодовольно заявила она. – Разве я могу отказаться?
Да, судя по всему, он действительно любит ее, подумала Элис, не совсем понимая, почему радость Дины так ранит ее.
– Вот как? – проявила она вежливое удивление. – Ммм... и когда же вы уезжаете?
– Завтра, – без запинки ответила Дина. – Закажите мне билет на утренний рейс. Фрэнку я позвоню сама.
– Хорошо, мисс Тайлер. – Элис чувствовала, что ей становится все труднее называть так свою мать. Несмотря на то что здравый смысл всячески предостерегал ее, искушение во всем признаться Дине было слишком велико. – Вы хотите, чтобы я поехала с вами?
Элис сама не понимала, зачем задала столь нелепый вопрос.
– Это вовсе не обязательно. – Дина нахмурилась и, поджав губы, с неприязнью посмотрела на Элис. – Мне не нужна секретарша, когда я остаюсь с Фрэнком, – добавила она. – Это не деловая поездка, мисс Прайд. Я собираюсь развлекаться!
– Понимаю.
Элис не знала, уловила ли Дина осуждение в ее голосе, но следующие слова писательницы прозвучали с вызовом.
– По-моему, я заслужила право на отдых, мисс Прайд! Кроме того... – она сделала паузу, – я чувствую, что зашла в творческий тупик. Мне нужна небольшая... стимуляция. Чтобы обострить мое сексуальное восприятие, если так можно выразиться.
На следующее утро, проводив Дину, которую Ралф повез в аэропорт, Элис, как ни странно, почувствовала себя одиноко. Впрочем, скучать мне не придется, напомнила она себе. Дина позаботилась, чтобы три или четыре последующие дня ее помощница была занята. Ей надо было просматривать ежедневную почту, подписывать фотографии, которыми романистку заваливали обожавшие ее читательницы, и перепечатать несколько глав рукописи.
А на случай, если бы этого оказалось мало, Дина предложила Элис навести порядок в архиве. Дина сохраняла каждый листочек своих рукописей, но особой аккуратностью не отличалась. Так что надлежало разложить безнадежно перепутанные бумаги в хронологическом порядке.
Элис потратила все утро на перепечатку очередной главы, а потом в одиночестве принялась за ланч. Она предпочла бы поесть вместе с Паулой и Ралфом, но экономка ни за что не допустила бы подобной фамильярности.
Хотя Элис никогда особенно не любила завтракать с Диной, она вдруг почувствовала, что ей недостает ее болтовни. Уж лучше слушать, как ее хозяйка поет себе дифирамбы или жалуется на тяжесть писательского труда и людскую неблагодарность, чем сидеть одной, когда не с кем перемолвиться словом. Пожалуй, Элис обрадовалась бы сейчас любому собеседнику, лишь бы не оставаться наедине со своими мыслями. Покончив с ланчем, она вернулась за письменный стол, но пейзаж за окном выглядел так заманчиво, что Элис захотелось прогуляться. Быстро переодевшись в зеленые хлопчатобумажные шорты и легкую футболку и собрав волосы в узел, она подошла к зеркалу и с удовольствием отметила, что ее кожа потеряла нездоровую бледность и покрылась ровным золотистым загаром. Даже ненавистные веснушки казались теперь менее заметными.
Элис вздохнула, вспомнив красивый купальник, который купил ей Фрэнк... Наверное, все-таки следует уделять больше внимания своей внешности и по возможности сменить стиль одежды. Обычно она читала лекции в джинсах и свитере, что делало ее похожей скорее на студентку, чем на преподавательницу.
Еще раз внимательно присмотревшись к своему отражению, Элис признала, что все-таки обладает некоторыми достоинствами. Большие лучистые глаза, длинные ресницы...
Правда, их золотистый цвет портил впечатление. Наверное, стоит подкрашивать их темной тушью.
Затем Элис намазала открытые части тела солнцезащитным кремом и отправилась на пляж. Скинув сандалии, она брела вдоль линии прибоя. Влажный песок просачивался между пальцами ног. Несколько маленьких крабов, из любопытства выползших на поверхность, завидев ее, тут же предпочли зарыться в песок. Так же, как и я, грустно подумала Элис.
Жалко было поворачивать назад, но она знала, что скоро начнется прилив. В прибрежных скалах невозможно было спрятаться от волн, да и от собственных тоскливых мыслей тоже... Когда Элис вернулась, дом показался ей непривычно опустевшим, хотя она знала, что это просто игра воображения. Паула и Ралф были где-то рядом.
Идти в свой флигель не хотелось, и Элис решила еще поработать с рукописями. Дина обладала крайне небрежным и неразборчивым почерком, так что приходилось изо всех сил напрягать зрение, разбирая написанное. К тому же в комнате было душно. Уходя на пляж, Элис выключила кондиционер и только сейчас осознала свою ошибку. Она с тяжелым вздохом встала из-за стола и отправилась в кабинет Дины, но, протянув руку к кнопке кондиционера, застыла. На полу рядом со шкафами валялся ключ.
Она подняла его и повертела в руках. Обычный ключ – от стола или серванта. Точнее, от любого небольшого ящика. Наверное, Дина случайно уронила его. Но что она могла прятать в доме?
Забыв про кондиционер, Элис нахмурилась, зачарованно разглядывая маленький золотой ключик. Женщина никогда не стала бы хранить деньги или ценные бумаги в доме. Но тогда что же? Счета? Чеки? Личные записи? Элис почувствовала, что от одной этой мысли у нее задрожали руки. Ведь Дина – писательница! Что, если все эти годы она вела дневник?
До сегодняшнего дня Элис никогда не приходило в голову рыться в столах и шкафах Дины. Она даже не предполагала, что сможет когда-нибудь подумать об этом! Но желание узнать побольше о матери было слишком велико.
Как она и думала, несколько ящиков в столе были заперты, но, к ее удивлению, ключ не подошел ни к одному из них. А шкаф для бумаг открылся без ключа, но в нем не было ничего более криминального, чем отпечатанные на машинке страницы рукописей.
Элис медленно огляделась вокруг. Ей уже не хотелось отступать, и она начала искать замок, к которому мог подойти найденный ключ. Кроме стола и нескольких рабочих шкафов, запирать в кабинете было нечего. Дина никогда не закрывала на замок небольшой холодильник и бар, а чтобы подойти в какой-нибудь двери, ключ был слишком мал..
Внезапно взгляд ее остановился на одной из картин, висевших на стене. В многочисленных детективных фильмах, которые Элис приходилось смотреть, сейфы, вделанные в стены, прятали под картинами. Насколько это реально? – спросила она себя, разглядывая ключ. И хватит ли у нее смелости, чтобы проверить? Взгляд на часы успокоил Элис: уже слишком поздно, чтобы Паула вспомнила о чае. Кроме того, девушка была уверена, что неразговорчивая экономка ничего ей не принесет, пока она сама об этом не попросит.
Глубоко вздохнув, она решительно подошла к ближайшей картине. Оказалось, нет ничего сложного в том, чтобы отодвинуть ее, но под картиной обнаружилась только гладкая стена. Осмотрев поверхность стен под дюжиной других полотен, Элис могла бы признать свое поражение. Но ею уже овладел охотничий азарт. Этот дом раньше принадлежал отцу Фрэнка. Возможно, он понимал, что в кабинет слишком легко проникнуть, и устроил сейф где-нибудь еще...
Спальня! Элис даже зажмурилась, когда подумала об этом. Конечно, никакой здравомыслящий человек не станет устраивать сейф в одной из комнат первого этажа. Скорее всего он наверху, в спальне Дины, которую она когда-то делила с Грегори Тайлером.
Боже, неужели я решусь на такое?! – спрашивала себя Элис. Ведь если я проникну в спальню Дины и вытащу из сейфа дневник, это будет самым настоящим преступлением!
И все же... Успокаивая себя тем, что слуги далеко, Элис вышла из кабинета и, пройдя через комнату, где обычно работала, открыла дверь в коридор. Коридор выходил в просторный холл, выложенный итальянской плиткой, откуда широкая лестница с резными перилами вела на второй этаж.
Облизнув пересохшие от волнения губы, Элис быстро прошла коридор и начала подниматься по лестнице. Она знала, что, если даст себе время подумать, то откажется от этой авантюры. Кроме того, сама мысль о том, что Дина способна где-то хранить старые документы, неожиданно показалась ей совершенно нереальной. У ее матери не было причин сентиментально относиться к своему прошлому. И тем не менее Элис упрямо шла вперед. На втором этаже над холлом располагалась галерея, от которой расходилось несколько коридоров. Решив, что ей нечего терять, Элис наугад повернула направо.
Она все-таки сильно нервничала и постоянно боролась с безумным желанием повернуть назад. Мне же ничего не грозит! – убеждала она себя. Если сюда случайно заглянет Паула, всегда можно сказать, что ей понадобилась в спальне Дины какая-нибудь книга... Однако, когда Элис дотронулась до круглой дверной ручки из оникса, она обнаружила, что ее ладонь влажна от пота, а сердце готово выскочить из груди. Что, если ее в самом деле примут за воровку? О Господи, ей совсем не хотелось объяснять кому бы то ни было свое поведение!
Между тем дверь открылась, словно сама собой, и Элис вошла в прохладную затемненную комнату. Жалюзи были закрыты, сквозь их прорези проникал лишь слабый свет, и Элис вздохнула с облегчением: для того, чем она собиралась заняться, много света не требовалось. Главное – комната была пуста, и Элис упрекнула себя за трусость. Интересно, кого она ожидала здесь обнаружить? Не дух же Грегори Тайлера?
Переведя дыхание, она осторожно закрыла за собой дверь и огляделась по сторонам. В комнате царил идеальный порядок. Впрочем, это было неудивительно: Паула всегда находила место любому клочку бумаги или брошенной впопыхах одежде.
Как Элис и предполагала, на стенах здесь тоже висели картины, и она решила начать с них, а небольшой секретер оставить на потом. Она уже посмотрела под двумя картинами и приступила к третьей, когда у нее за спиной внезапно раздался резкий окрик:
– Какого черта вы тут потеряли?!
Элис вздрогнула, картина выскользнула из ее дрожащих пальцев и, криво повиснув, закачалась на гвозде. Это не Фрэнк! – твердила она себе, не решаясь обернуться. Фрэнк далеко отсюда. Он в Чикаго! Но тем не менее это был именно он.
Фрэнк стоял в дверях спальни с перекошенным от злости лицом. Он только что вышел из душа – с влажных волос на обнаженные плечи стекали струйки воды, вокруг талии было повязано полотенце.
– Он каждый день звонит и упрашивает меня, – самодовольно заявила она. – Разве я могу отказаться?
Да, судя по всему, он действительно любит ее, подумала Элис, не совсем понимая, почему радость Дины так ранит ее.
– Вот как? – проявила она вежливое удивление. – Ммм... и когда же вы уезжаете?
– Завтра, – без запинки ответила Дина. – Закажите мне билет на утренний рейс. Фрэнку я позвоню сама.
– Хорошо, мисс Тайлер. – Элис чувствовала, что ей становится все труднее называть так свою мать. Несмотря на то что здравый смысл всячески предостерегал ее, искушение во всем признаться Дине было слишком велико. – Вы хотите, чтобы я поехала с вами?
Элис сама не понимала, зачем задала столь нелепый вопрос.
– Это вовсе не обязательно. – Дина нахмурилась и, поджав губы, с неприязнью посмотрела на Элис. – Мне не нужна секретарша, когда я остаюсь с Фрэнком, – добавила она. – Это не деловая поездка, мисс Прайд. Я собираюсь развлекаться!
– Понимаю.
Элис не знала, уловила ли Дина осуждение в ее голосе, но следующие слова писательницы прозвучали с вызовом.
– По-моему, я заслужила право на отдых, мисс Прайд! Кроме того... – она сделала паузу, – я чувствую, что зашла в творческий тупик. Мне нужна небольшая... стимуляция. Чтобы обострить мое сексуальное восприятие, если так можно выразиться.
На следующее утро, проводив Дину, которую Ралф повез в аэропорт, Элис, как ни странно, почувствовала себя одиноко. Впрочем, скучать мне не придется, напомнила она себе. Дина позаботилась, чтобы три или четыре последующие дня ее помощница была занята. Ей надо было просматривать ежедневную почту, подписывать фотографии, которыми романистку заваливали обожавшие ее читательницы, и перепечатать несколько глав рукописи.
А на случай, если бы этого оказалось мало, Дина предложила Элис навести порядок в архиве. Дина сохраняла каждый листочек своих рукописей, но особой аккуратностью не отличалась. Так что надлежало разложить безнадежно перепутанные бумаги в хронологическом порядке.
Элис потратила все утро на перепечатку очередной главы, а потом в одиночестве принялась за ланч. Она предпочла бы поесть вместе с Паулой и Ралфом, но экономка ни за что не допустила бы подобной фамильярности.
Хотя Элис никогда особенно не любила завтракать с Диной, она вдруг почувствовала, что ей недостает ее болтовни. Уж лучше слушать, как ее хозяйка поет себе дифирамбы или жалуется на тяжесть писательского труда и людскую неблагодарность, чем сидеть одной, когда не с кем перемолвиться словом. Пожалуй, Элис обрадовалась бы сейчас любому собеседнику, лишь бы не оставаться наедине со своими мыслями. Покончив с ланчем, она вернулась за письменный стол, но пейзаж за окном выглядел так заманчиво, что Элис захотелось прогуляться. Быстро переодевшись в зеленые хлопчатобумажные шорты и легкую футболку и собрав волосы в узел, она подошла к зеркалу и с удовольствием отметила, что ее кожа потеряла нездоровую бледность и покрылась ровным золотистым загаром. Даже ненавистные веснушки казались теперь менее заметными.
Элис вздохнула, вспомнив красивый купальник, который купил ей Фрэнк... Наверное, все-таки следует уделять больше внимания своей внешности и по возможности сменить стиль одежды. Обычно она читала лекции в джинсах и свитере, что делало ее похожей скорее на студентку, чем на преподавательницу.
Еще раз внимательно присмотревшись к своему отражению, Элис признала, что все-таки обладает некоторыми достоинствами. Большие лучистые глаза, длинные ресницы...
Правда, их золотистый цвет портил впечатление. Наверное, стоит подкрашивать их темной тушью.
Затем Элис намазала открытые части тела солнцезащитным кремом и отправилась на пляж. Скинув сандалии, она брела вдоль линии прибоя. Влажный песок просачивался между пальцами ног. Несколько маленьких крабов, из любопытства выползших на поверхность, завидев ее, тут же предпочли зарыться в песок. Так же, как и я, грустно подумала Элис.
Жалко было поворачивать назад, но она знала, что скоро начнется прилив. В прибрежных скалах невозможно было спрятаться от волн, да и от собственных тоскливых мыслей тоже... Когда Элис вернулась, дом показался ей непривычно опустевшим, хотя она знала, что это просто игра воображения. Паула и Ралф были где-то рядом.
Идти в свой флигель не хотелось, и Элис решила еще поработать с рукописями. Дина обладала крайне небрежным и неразборчивым почерком, так что приходилось изо всех сил напрягать зрение, разбирая написанное. К тому же в комнате было душно. Уходя на пляж, Элис выключила кондиционер и только сейчас осознала свою ошибку. Она с тяжелым вздохом встала из-за стола и отправилась в кабинет Дины, но, протянув руку к кнопке кондиционера, застыла. На полу рядом со шкафами валялся ключ.
Она подняла его и повертела в руках. Обычный ключ – от стола или серванта. Точнее, от любого небольшого ящика. Наверное, Дина случайно уронила его. Но что она могла прятать в доме?
Забыв про кондиционер, Элис нахмурилась, зачарованно разглядывая маленький золотой ключик. Женщина никогда не стала бы хранить деньги или ценные бумаги в доме. Но тогда что же? Счета? Чеки? Личные записи? Элис почувствовала, что от одной этой мысли у нее задрожали руки. Ведь Дина – писательница! Что, если все эти годы она вела дневник?
До сегодняшнего дня Элис никогда не приходило в голову рыться в столах и шкафах Дины. Она даже не предполагала, что сможет когда-нибудь подумать об этом! Но желание узнать побольше о матери было слишком велико.
Как она и думала, несколько ящиков в столе были заперты, но, к ее удивлению, ключ не подошел ни к одному из них. А шкаф для бумаг открылся без ключа, но в нем не было ничего более криминального, чем отпечатанные на машинке страницы рукописей.
Элис медленно огляделась вокруг. Ей уже не хотелось отступать, и она начала искать замок, к которому мог подойти найденный ключ. Кроме стола и нескольких рабочих шкафов, запирать в кабинете было нечего. Дина никогда не закрывала на замок небольшой холодильник и бар, а чтобы подойти в какой-нибудь двери, ключ был слишком мал..
Внезапно взгляд ее остановился на одной из картин, висевших на стене. В многочисленных детективных фильмах, которые Элис приходилось смотреть, сейфы, вделанные в стены, прятали под картинами. Насколько это реально? – спросила она себя, разглядывая ключ. И хватит ли у нее смелости, чтобы проверить? Взгляд на часы успокоил Элис: уже слишком поздно, чтобы Паула вспомнила о чае. Кроме того, девушка была уверена, что неразговорчивая экономка ничего ей не принесет, пока она сама об этом не попросит.
Глубоко вздохнув, она решительно подошла к ближайшей картине. Оказалось, нет ничего сложного в том, чтобы отодвинуть ее, но под картиной обнаружилась только гладкая стена. Осмотрев поверхность стен под дюжиной других полотен, Элис могла бы признать свое поражение. Но ею уже овладел охотничий азарт. Этот дом раньше принадлежал отцу Фрэнка. Возможно, он понимал, что в кабинет слишком легко проникнуть, и устроил сейф где-нибудь еще...
Спальня! Элис даже зажмурилась, когда подумала об этом. Конечно, никакой здравомыслящий человек не станет устраивать сейф в одной из комнат первого этажа. Скорее всего он наверху, в спальне Дины, которую она когда-то делила с Грегори Тайлером.
Боже, неужели я решусь на такое?! – спрашивала себя Элис. Ведь если я проникну в спальню Дины и вытащу из сейфа дневник, это будет самым настоящим преступлением!
И все же... Успокаивая себя тем, что слуги далеко, Элис вышла из кабинета и, пройдя через комнату, где обычно работала, открыла дверь в коридор. Коридор выходил в просторный холл, выложенный итальянской плиткой, откуда широкая лестница с резными перилами вела на второй этаж.
Облизнув пересохшие от волнения губы, Элис быстро прошла коридор и начала подниматься по лестнице. Она знала, что, если даст себе время подумать, то откажется от этой авантюры. Кроме того, сама мысль о том, что Дина способна где-то хранить старые документы, неожиданно показалась ей совершенно нереальной. У ее матери не было причин сентиментально относиться к своему прошлому. И тем не менее Элис упрямо шла вперед. На втором этаже над холлом располагалась галерея, от которой расходилось несколько коридоров. Решив, что ей нечего терять, Элис наугад повернула направо.
Она все-таки сильно нервничала и постоянно боролась с безумным желанием повернуть назад. Мне же ничего не грозит! – убеждала она себя. Если сюда случайно заглянет Паула, всегда можно сказать, что ей понадобилась в спальне Дины какая-нибудь книга... Однако, когда Элис дотронулась до круглой дверной ручки из оникса, она обнаружила, что ее ладонь влажна от пота, а сердце готово выскочить из груди. Что, если ее в самом деле примут за воровку? О Господи, ей совсем не хотелось объяснять кому бы то ни было свое поведение!
Между тем дверь открылась, словно сама собой, и Элис вошла в прохладную затемненную комнату. Жалюзи были закрыты, сквозь их прорези проникал лишь слабый свет, и Элис вздохнула с облегчением: для того, чем она собиралась заняться, много света не требовалось. Главное – комната была пуста, и Элис упрекнула себя за трусость. Интересно, кого она ожидала здесь обнаружить? Не дух же Грегори Тайлера?
Переведя дыхание, она осторожно закрыла за собой дверь и огляделась по сторонам. В комнате царил идеальный порядок. Впрочем, это было неудивительно: Паула всегда находила место любому клочку бумаги или брошенной впопыхах одежде.
Как Элис и предполагала, на стенах здесь тоже висели картины, и она решила начать с них, а небольшой секретер оставить на потом. Она уже посмотрела под двумя картинами и приступила к третьей, когда у нее за спиной внезапно раздался резкий окрик:
– Какого черта вы тут потеряли?!
Элис вздрогнула, картина выскользнула из ее дрожащих пальцев и, криво повиснув, закачалась на гвозде. Это не Фрэнк! – твердила она себе, не решаясь обернуться. Фрэнк далеко отсюда. Он в Чикаго! Но тем не менее это был именно он.
Фрэнк стоял в дверях спальни с перекошенным от злости лицом. Он только что вышел из душа – с влажных волос на обнаженные плечи стекали струйки воды, вокруг талии было повязано полотенце.
11
Его переполняли разочарование и ярость. Ради этой женщины он вернулся сюда и что же? Стоило ему уехать, как она проникла в его комнату и принялась проверять подлинность картин! Неужели он так ошибся в ней?!
Фрэнк видел, что Элис слишком ошеломлена, чтобы отвечать. Но, черт побери, что делает Дина, пока ее секретарша высматривает, что плохо лежит? Куда она провалилась, если Элис чувствует себя настолько уверенной, что залезла в чужую комнату среди бела дня?
– Я, кажется, задал вам вполне закономерный вопрос? – нетерпеливо сказал он, туже затягивая полотенце и входя в комнату. – Хотя бы ради приличия вы должны ответить.
Фрэнк увидел, как она потупила взгляд, и решил, что Элис пытается выиграть время. Но что она могла придумать в свое оправдание? Факты были налицо.
– Когда... когда вы вернулись? – спросила она в свою очередь, и Фрэнк подумал, как это типично для женщин – увиливать от прямого ответа.
– Час назад, – ответил он после паузы. – А сейчас вы, может быть, все-таки объясните, что тут делали? Или мне сразу вызвать полицию?
– Полицию?! – переспросила Элис высоким срывающимся голосом.
Фрэнк невольно почувствовал к ней жалость и тут же заметил, как женственно она выглядит в обтягивающей футболке и шортах, вспомнил ее упругую грудь и длинные, длинные ноги...
– Да, полицию! – презирая себя за минутную слабость, сказал он, но слова его прозвучали не слишком убедительно. – Элис, я только что поймал вас на месте преступления как самого обычного воришку. Интересно, вы работаете на себя или мне придется выводить на чистую воду целую шайку?
Изумление Элис казалось неподдельным.
– Вы не понимаете... – начала она.
– Чего не понимаю? – перебил Фрэнк, внимательно вглядываясь в ее лицо. – Того, что вас кто-то заставил? Или того, что за невинной внешностью скрывается нутро обыкновенной воровки?
– Я не воровка!
Ее отчаяние не знало границ, но Фрэнк постарался не обращать на него внимания. Черт, к сожалению, других объяснений нет. И он напрасно тратит время, пытаясь разобраться в своих чувствах.
– Тогда чем вы здесь занимались? Думали, что раз меня нет, никто не помешает вам...
Она сжала кулаки, потаясь справиться с волнением, а потом сказала чуть слышно:
– Я думала, это комнаты Дины.
– И в чем же разница?
С него капала вода на пол, и Фрэнк машинально шагнул на ковер, оказавшись совсем близко к Элис. Ее неожиданная реакция застала его врасплох: она отшатнулась, как если бы он ударил ее. Рука вслепую нашаривала дверную ручку за спиной, и Фрэнк понял, что, если она откроет дверь, то тут же сбежит.
Он решительно шагнул вперед... и почувствовал, что полотенце соскальзывает вниз. Но, только подойдя вплотную к ней и ощутив кожей тонкую ткань ее шорт, осознал опасность ситуации.
Это было невообразимо сексуально. Близость ее тела, ее груди всколыхнула все его чувства и заставила прерваться дыхание. Но чем решительнее он старался прогнать прочь непрошеные эмоции, тем сильнее они одолевали его, доводя возбуждение до высшей степени. Он хотел ее так неистово, что чувственный голод причинял почти физическую боль!
– Пожалуйста...
Элис уперлась в его грудь ладонями и тщетно пыталась оттолкнуть. Фрэнк насмешливо улыбнулся. Неужели она не понимает, что таким образом может вызвать только обратный эффект? Если бы она знала, как ему нравится ощущать эти нежные пальцы на своей коже! Насколько соблазнительно было бы передвинуть их вниз, ближе к источнику желания, которое кружило голову...
Элис не могла поверить, что все это могло случиться на самом деле. Она уже видела Фрэнка обнаженным и в день своего приезда сюда, и после купания в океане, но никогда не представляла, что однажды может оказаться в его объятиях! Господи, что же ей делать? Что сказать, чтобы он понял ее?
– Ты не ответила мне, – прерывисто дыша, сказал Фрэнк, и она вдруг испытала безумное желание расхохотаться.
Как он мог ожидать разумного ответа, прижимая ее к своему обнаженному телу?!
– Не знаю, каких слов ты ждешь от меня, – наконец выдавила из себя Элис, пытаясь избежать его пронизывающего взгляда. – И я не могу отвечать в таком положении! Если ты меня отпустишь...
– Ты умчишься отсюда так быстро, что только пятки засверкают, – хрипло прошептал Фрэнк. – Так что лучше говори, что здесь делала! Меня не удовлетворяет объяснение, что ты перепутала комнаты.
Элис мучительно пыталась придумать подходящий ответ. Она слышала ярость в голосе, чувствовала страсть, постепенно охватывавшую его, и боялась пошевелиться, чтобы не усугубить своего и без того чреватого непредсказуемыми последствиями положения.
– Я... я просто хотела посмотреть, кто написал эти картины! – наконец в отчаянии выкрикнула она и тут же наткнулась на его скептический взгляд. – Правда, правда! Я интересуюсь живописью.
– Тогда почему же ты не спросила у Дины?
Только теперь Элис поняла, что он не знает, где Дина. Но стоит ли сообщать, что мачеха уехала к нему? Ведь Фрэнк может решить, что ему вообще нечего опасаться!
– Тебе... тебе лучше отпустить меня! – опять ушла она от прямого ответа.
– Вот как? – насмешливо протянул он, даже не шелохнувшись. – И что же произойдет, если я не сделаю этого? Пожалуешься Дине? Фрэнк усмехнулся. – Хотелось бы посмотреть на эту сцену!
Элис охватило чувство полной беспомощности.
– Тебе надо одеться, – пробормотала она, проклиная минуту, когда нашла чертов ключ. —
Фрэнк, ты совсем мокрый, и я тоже скоро буду мокрая...
– В самом деле? – Он немного отодвинулся и внимательно посмотрел на нее. Элис почувствовала, что ее соски твердеют от одного его невыносимо чувственного взгляда. – О, конечно, – прошептал Фрэнк. – Не хочу причинять тебе неудобств. Не годится портить такую милую одежду. Но, может быть, тебе лучше последовать моему примеру и раздеться?
– Ты сумасшедший!
Больше всего Элис была ошеломлена реакцией собственного тела на его объятия. Ей казалось, что ее сжигают заживо, она испытывала непреодолимое желание прижаться к нему изо всех сил.
– Не уверен в этом, – усмехнулся Фрэнк. – По крайней мере, не хотелось бы думать... А может, я не прав, и ты пришла сюда, чтобы найти меня? Если так, то я готов продолжить начатое на яхте.
Никогда еще Элис не чувствовала себя такой униженной. Как он мог говорить ей подобные вещи? Ведь он же любовник Дины и они находятся на ее вилле! Есть ли у него хоть капля стыда? Или Фрэнк надеется, что, потеряв голову в его объятиях, она признается в дурном умысле, и он выдаст ее Дине?
Фрэнк видел, что Элис слишком ошеломлена, чтобы отвечать. Но, черт побери, что делает Дина, пока ее секретарша высматривает, что плохо лежит? Куда она провалилась, если Элис чувствует себя настолько уверенной, что залезла в чужую комнату среди бела дня?
– Я, кажется, задал вам вполне закономерный вопрос? – нетерпеливо сказал он, туже затягивая полотенце и входя в комнату. – Хотя бы ради приличия вы должны ответить.
Фрэнк увидел, как она потупила взгляд, и решил, что Элис пытается выиграть время. Но что она могла придумать в свое оправдание? Факты были налицо.
– Когда... когда вы вернулись? – спросила она в свою очередь, и Фрэнк подумал, как это типично для женщин – увиливать от прямого ответа.
– Час назад, – ответил он после паузы. – А сейчас вы, может быть, все-таки объясните, что тут делали? Или мне сразу вызвать полицию?
– Полицию?! – переспросила Элис высоким срывающимся голосом.
Фрэнк невольно почувствовал к ней жалость и тут же заметил, как женственно она выглядит в обтягивающей футболке и шортах, вспомнил ее упругую грудь и длинные, длинные ноги...
– Да, полицию! – презирая себя за минутную слабость, сказал он, но слова его прозвучали не слишком убедительно. – Элис, я только что поймал вас на месте преступления как самого обычного воришку. Интересно, вы работаете на себя или мне придется выводить на чистую воду целую шайку?
Изумление Элис казалось неподдельным.
– Вы не понимаете... – начала она.
– Чего не понимаю? – перебил Фрэнк, внимательно вглядываясь в ее лицо. – Того, что вас кто-то заставил? Или того, что за невинной внешностью скрывается нутро обыкновенной воровки?
– Я не воровка!
Ее отчаяние не знало границ, но Фрэнк постарался не обращать на него внимания. Черт, к сожалению, других объяснений нет. И он напрасно тратит время, пытаясь разобраться в своих чувствах.
– Тогда чем вы здесь занимались? Думали, что раз меня нет, никто не помешает вам...
Она сжала кулаки, потаясь справиться с волнением, а потом сказала чуть слышно:
– Я думала, это комнаты Дины.
– И в чем же разница?
С него капала вода на пол, и Фрэнк машинально шагнул на ковер, оказавшись совсем близко к Элис. Ее неожиданная реакция застала его врасплох: она отшатнулась, как если бы он ударил ее. Рука вслепую нашаривала дверную ручку за спиной, и Фрэнк понял, что, если она откроет дверь, то тут же сбежит.
Он решительно шагнул вперед... и почувствовал, что полотенце соскальзывает вниз. Но, только подойдя вплотную к ней и ощутив кожей тонкую ткань ее шорт, осознал опасность ситуации.
Это было невообразимо сексуально. Близость ее тела, ее груди всколыхнула все его чувства и заставила прерваться дыхание. Но чем решительнее он старался прогнать прочь непрошеные эмоции, тем сильнее они одолевали его, доводя возбуждение до высшей степени. Он хотел ее так неистово, что чувственный голод причинял почти физическую боль!
– Пожалуйста...
Элис уперлась в его грудь ладонями и тщетно пыталась оттолкнуть. Фрэнк насмешливо улыбнулся. Неужели она не понимает, что таким образом может вызвать только обратный эффект? Если бы она знала, как ему нравится ощущать эти нежные пальцы на своей коже! Насколько соблазнительно было бы передвинуть их вниз, ближе к источнику желания, которое кружило голову...
Элис не могла поверить, что все это могло случиться на самом деле. Она уже видела Фрэнка обнаженным и в день своего приезда сюда, и после купания в океане, но никогда не представляла, что однажды может оказаться в его объятиях! Господи, что же ей делать? Что сказать, чтобы он понял ее?
– Ты не ответила мне, – прерывисто дыша, сказал Фрэнк, и она вдруг испытала безумное желание расхохотаться.
Как он мог ожидать разумного ответа, прижимая ее к своему обнаженному телу?!
– Не знаю, каких слов ты ждешь от меня, – наконец выдавила из себя Элис, пытаясь избежать его пронизывающего взгляда. – И я не могу отвечать в таком положении! Если ты меня отпустишь...
– Ты умчишься отсюда так быстро, что только пятки засверкают, – хрипло прошептал Фрэнк. – Так что лучше говори, что здесь делала! Меня не удовлетворяет объяснение, что ты перепутала комнаты.
Элис мучительно пыталась придумать подходящий ответ. Она слышала ярость в голосе, чувствовала страсть, постепенно охватывавшую его, и боялась пошевелиться, чтобы не усугубить своего и без того чреватого непредсказуемыми последствиями положения.
– Я... я просто хотела посмотреть, кто написал эти картины! – наконец в отчаянии выкрикнула она и тут же наткнулась на его скептический взгляд. – Правда, правда! Я интересуюсь живописью.
– Тогда почему же ты не спросила у Дины?
Только теперь Элис поняла, что он не знает, где Дина. Но стоит ли сообщать, что мачеха уехала к нему? Ведь Фрэнк может решить, что ему вообще нечего опасаться!
– Тебе... тебе лучше отпустить меня! – опять ушла она от прямого ответа.
– Вот как? – насмешливо протянул он, даже не шелохнувшись. – И что же произойдет, если я не сделаю этого? Пожалуешься Дине? Фрэнк усмехнулся. – Хотелось бы посмотреть на эту сцену!
Элис охватило чувство полной беспомощности.
– Тебе надо одеться, – пробормотала она, проклиная минуту, когда нашла чертов ключ. —
Фрэнк, ты совсем мокрый, и я тоже скоро буду мокрая...
– В самом деле? – Он немного отодвинулся и внимательно посмотрел на нее. Элис почувствовала, что ее соски твердеют от одного его невыносимо чувственного взгляда. – О, конечно, – прошептал Фрэнк. – Не хочу причинять тебе неудобств. Не годится портить такую милую одежду. Но, может быть, тебе лучше последовать моему примеру и раздеться?
– Ты сумасшедший!
Больше всего Элис была ошеломлена реакцией собственного тела на его объятия. Ей казалось, что ее сжигают заживо, она испытывала непреодолимое желание прижаться к нему изо всех сил.
– Не уверен в этом, – усмехнулся Фрэнк. – По крайней мере, не хотелось бы думать... А может, я не прав, и ты пришла сюда, чтобы найти меня? Если так, то я готов продолжить начатое на яхте.
Никогда еще Элис не чувствовала себя такой униженной. Как он мог говорить ей подобные вещи? Ведь он же любовник Дины и они находятся на ее вилле! Есть ли у него хоть капля стыда? Или Фрэнк надеется, что, потеряв голову в его объятиях, она признается в дурном умысле, и он выдаст ее Дине?