Шварц впервые посмотрел на Балкиса и холодно сказал:
– Я мог бы, но этого не сделаю.
– Очень любезно с вашей стороны.
– Ничуть. Это очень жестоко с моей стороны. Вы сами сказали, что есть вещи хуже, чем простая смерть.
Авардану пришла в голову мысль, что Шварц что-то задумал.
– Я мог бы, но этого не сделаю.
– Очень любезно с вашей стороны.
– Ничуть. Это очень жестоко с моей стороны. Вы сами сказали, что есть вещи хуже, чем простая смерть.
Авардану пришла в голову мысль, что Шварц что-то задумал.
18. ДУЭЛЬ
Шварц испытывал странное, лихорадочное возбуждение, все, задуманное им, казалось так просто. Частью сознания он держал ситуацию под контролем. Другая часть не могла в это поверить. Он был позже других введен в состояние паралича. Даже Шект уже сидел, в то время, как он мог лишь слегка поднять руку.
И пристально глядя в исполненный враждебности ум секретаря, бесконечно грязный и бесконечно злобный, Шварц начал дуэль.
– Первоначально я был на вашей стороне, – сказал он, – несмотря на то, что вы намеревались меня убить. Мне казалось, что я понимаю ваши чувства и намерения… Но сознания этих трех людей относительно чисты, в то время как ваше – вне всяких сомнений. Вы сражаетесь даже не ради землян, а ради собственной власти. Я вижу, что вы мечтаете не о свободной, а о вновь порабощенной Земле. Я вижу не уничтожение власти Империи, а замену ее личной диктатурой.
– И все это вы видите? – произнес Балкис. – Что ж, вы можете видеть все, что вам угодно. В конце концов мне не настолько нужна эта информация, чтобы терпеть вашу наглость. Вы своего дождались. Удивительно, что может сделать давление даже с теми, кто клянется, что большая скорость невозможна. Вы не заметили этого, мой драматический чтец мыслей?
– Нет, – ответил Шварц. – Я не искал и поэтому не заметил этого… Но я не могу узнать это сейчас. Два дня… Меньше… Посмотрим… Вторник… Шесть часов утра… Время Чики.
Бластер, наконец, оказался в руке секретаря. Он быстро подскочил к беспомощно лежавшему Шварцу.
– Откуда вы это знаете?
Шварц замер, вытягивая и сжимая свои мысленные щупальца. Физически это отразилось лишь в напрягшихся мышцах лица и морщинах на лбу, но все это не имело никакого значения, просто второстепенные эффекты значительного усилия. То, что охватило и сжало мысленный контакт противника, находилось глубоко в его сознании.
Авардан с интересом наблюдал разыгравшуюся сцену.
– Я держу его… – задыхаясь прошептал Шварц. – Заберите у него оружие. Я не могу удержать… – Шепот перешел в хрип и замер.
И тут Авардан понял. Шатаясь, он поднялся на четвереньки. Затем медленно, с невероятным напряжением заставил себя принять устойчивое положение, выпрямиться. Пола неудачно попыталась подняться вслед за ним. Шект спустился с плиты и стал на колени. Шварц лежал неподвижно, с напряженным лицом.
Секретарь, казалось, словно был поражен взглядом медузы Горгоны. На его гладком, лишенном морщин лбу медленно выступил пот, а лицо было бесстрастно. Только правая рука, державшая бластер, проявляла признаки жизни. Присмотревшись, можно было заметить ее слабую дрожь, странное, колеблющееся давление на спусковую кнопку: легкое, недостаточное, чтобы причинить вред, но повторяющееся, повторяющееся.
– Держите его, – со злорадным наслаждением выговорил Авардан. Он пытался подняться. – Дайте мне до него добраться.
Его ноги дрожали. Ему казалось, что он, как в кошмаре пробирается сквозь патоку, плывет в смоле, заставляя работать неслушающиеся мускулы, так медленно, так медленно…
Он еще не понимал разыгравшегося перед ним отчаянного противоборства.
У секретаря была лишь одна цель – приложить ничтожное усилие и нажать пальцем на кнопку бластера, чтобы привести его в действие.
Шварц всеми своими силами старался не допустить этого. Но среди всей массы ощущений мысленного контакта противника он не мог понять, какая именно зона мозга непосредственно связана с этим пальцем. Поэтому его усилия были направлены на создание полного оцепенения…
Мысленный контакт секретаря яростно сопротивлялся чужой воле. Шварцу противостоял сообразительный и бесстрашный ум. На мгновение он замирал, ожидая, а затем предпринимал новую отчаянную попытку…
Шварцу казалось, что он сжимает борющегося, яростно вырывающегося противника, которого должен удержать любой ценой.
Но ничего этого не было заметно. Только нервное подергивание скулы Шварца, его дрожь, закушенные до крови губы и эти едва заметные движения пальца Балкиса…
Авардан остановился, чтобы передохнуть. Его вытянутый палец уже коснулся накидки секретаря, когда он почувствовал, что больше двигаться не может. Пораженные болью легкие не могли обеспечить воздухом омертвевшие конечности. На глазах от усилия выступили слезы, сознание был затуманено болью.
– Еще немного, Шварц, – задыхаясь, выговорил он. – Держите его, держите…
Медленно, очень медленно Шварц покачал головой.
– Я не могу, я не могу…
И действительно, весь мир ускользал от него, все перемешивалось, становилось тусклым и расплывчатым. Щупальца его сознания становились жесткими и непослушными.
Палец секретаря еще раз нажал на спуск, и не отошел назад. Он надавливал все сильнее.
Шварц почувствовал, как расширяются, выходят из орбит его глаза, как бешено колотится сердце. Он ощущал растущее торжество в глазах противника…
И тут Авардан рванулся вперед. Его непослушное тело с вытянутыми руками рухнуло на Балкиса.
Скованный чужой волей, секретарь упал вместе с ним. Бластер отлетел в сторону, со стуком упал на пол.
Почти в то же мгновение ум Балкиса обрел свободу. Шварц, чувствуя полнейшее смятение в сознании, отступил.
Балкис пытался выбраться из-под Авардана, придавившего его мертвым грузом. Коленом он резко толкнул противника в пах, вкладывая в удар всю свою ненависть, кулаком ударил Авардана в челюсть. Приподнявшись, он оттолкнул его.
Тяжело дыша, секретарь вскочил на ноги и замер вновь. На него в упор смотрел Шект. Его трясущаяся правая рука, поддерживаемая левой, сжимала бластер, направленный на секретаря.
– Вы, кучка глупцов, – со злостью крикнул секретарь, – чего вы добиваетесь? Стоит мне только позвать…
– И вы тотчас же умрете, – тихо сказал Шект.
– Убив меня вы ничего не достигнете, – жестко проговорил Балкис, – и вы знаете это. Вы не спасете Империю, из-за которой предали нас, вы не спасете даже себя. Отдайте мне оружие, и вы будете свободны.
Он протянул руку, но Шект лишь невесело рассмеялся.
– Я не настолько глуп, чтобы поверить в это.
– Может быть, но вы полупарализованы. – И секретарь сделал резкое движение вправо. Это у него получилось гораздо быстрее, чем слабая рука физика смогла повернуть бластер.
И теперь ум Балкиса был полностью сосредоточен на том, чтобы ускользнуть от бластера. Тем временем Шварц сконцентрировал свои силы для последнего удара, после которого секретарь, споткнувшись, рухнул на землю.
Авардан с трудом поднялся на ноги.
– Шварц, вы можете двигаться? – спросил он.
– Немного, – послышался усталый ответ.
Шварц соскользнул со своего ложа.
– Кто-нибудь приближается сюда?
– Я не чувствую никого.
Авардан склонился над распростертым Балкисом и грубо перевернул его на спину. Он попытался нащупать пульс, после чего положил руку на грудь лежащего.
– Сердце, по крайней мере, стучит… Вы обладаете страшной силой, Шварц. Почему вы не сделали этого раньше?
– Я пытался дольше удержать его в состоянии оцепенения. Я надеялся, что мы сможем заставить его вывести нас отсюда, используя его при этом как прикрытие.
– Мы можем и сейчас это сделать, – неожиданно оживившись проговорил Шект. – Отсюда всего полмили до имперского гарнизона. Добравшись туда, мы будем в безопасности и сможем связаться с Энусом.
– Как мы туда доберемся, если за дверями сотни вооруженных людей, не говоря уже о дальнейшем пути… А как мы будем передвигаться с этим зеленым манекеном? – Авардан невесело улыбнулся.
– И, кроме того, – мрачно добавил Шварц, – я не могу удерживать его долго. Вы же видели…
– Это с непривычки, – серьезно сказал Шект. – Теперь слушайте, Шварц. Я немного представляю то, как вы действуете. Ваше сознании превращается в приемную установку электромагнитного поля чужого ума. Я думаю, что вы можете создавать и свое поле. Вы меня понимаете?
Шварц болезненно скривился, чувствуя себя неуверенно.
– Поймите меня, – настаивал Шект. – Вы должны сосредоточиться на том, что вы от него хотите. Прежде всего, мы вернем ему бластер.
– Что?! – почти одновременно прозвучали три изумленных голоса.
Шект заговорил громче.
– Он должен вывести нас отсюда. Другого выхода у нас нет, не так ли? И как лучше устранить всяческие подозрения, чем позволив ему нести оружие?
– Но я же говорю, что не могу удержать его. – Шварц сгибал и разгибал руки, пытаясь восстановить подвижность тела. – Что мне ваши теории, доктор Шект! Вы просто не представляете, что это такое.
– Я вас понимаю, но мы должны использовать эту возможность. Попытайтесь еще раз, Шварц. Заставьте его пошевелить рукой, когда он придет в себя.
Секретарь застонал, и Шварц почувствовал возвращающийся мысленный контакт. Молча, испытывая чуть ли не страх, он дал ему набрать силу, и затем мысленно стал подчинять своей воле.
У секретаря поднялась рука. Зловеще улыбаясь, землянин из прошлого поднял глаза, но взгляды всех были сосредоточены только на лежащем с приподнятой головой Балкисе, на его глазах, в которые возвращалось сознание, а рука совершала странные и нелепые движения.
Шварц принялся за дело.
Секретарь неуклюже, чуть не потеряв равновесие, поднялся. И затем, скованный чужой волей, начал неестественно танцевать.
В танце не было ни ритма, ни красоты, и на всех он произвел жуткое впечатление.
Шект осторожно приблизился к роботоподобному секретарю, и не без колебания протянул руку, в которой рукояткой вперед лежал бластер.
– Помогите ему взять оружие, Шварц, – проговорил физик.
Рука Балкиса неуклюже вытянулась вперед, и неуверенно взяла оружие. На мгновение в его глазах появился и тут же погас торжествующий блеск. Очень медленно бластер занял свое место на поясе и рука отошла в сторону.
Язвительная улыбка озарила лицо Шварца.
– Он почти в моих руках!
– Отлично. Вы можете его удержать? – спросил Шект.
– Он дьявольски сопротивляется. Однако удерживать его мне легче, чем в прошлый раз.
– Это потому, что вы знаете, что делаете, – сказал Шект не совсем уверенно. – Теперь действуйте.
– Вы можете заставить его говорить? – вмешался Авардан.
Последовала пауза, затем секретарь издал тихое протяжное рычание. Еще одна пауза, и вновь рычание.
– Это все, – с сожалением произнес Шварц.
– Но почему ему это не удается? – обеспокоенно спросила Пола.
Шект пожал плечами.
– Тут действуют сложные и чувствительные мышцы. Это не то, что воздействие на грубые мускулы конечностей. Ничего, Шварц. Мы обойдемся и без этого.
Следующие два часа этой странной одиссеи каждый из них пережил по-своему.
Шект, например, обрел необычную твердость. Все его внутренние переживания заслонил страх за Шварца. Его глаза следили лишь за его нахмуренным, искаженным усилием лицом. Других он почти не замечал.
Охранники, стоящие за дверью, резко вытянулись, увидев секретаря, зеленая накидка которого символизировала высокое положение и власть. Секретарь неуверенно ответил на приветствие, и в компании Шекта, Шварца, Авардана и Полы проследовал дальше.
Лишь когда они миновали большой зал, Авардан осознал все безумие происходящего, и то, что все они были на грани смерти… И вдруг – это внезапное, чудесное спасение…
Он взглянул с нежностью на Полу и понял, что более желанного существа он еще не встречал.
Впоследствии он помнил только о ней. Лишь о ней…
Шварц изнемогал. Извивающаяся дорога, начинающаяся у боковых дверей, через которые они вышли, была пуста, и он был невыразимо рад этому.
Только Шварц полностью осознавал, что ждет их в случае неудачи. В подчиненном ему сознании противника он чувствовал невыносимое унижение, всепоглощающую ненависть, готовность на все. Ему пришлось искать в этом сознании: местоположение правительственной наземной машины, путь к ней… И в поисках этого он также ощутил решимость секретаря отомстить немедленно, если возникнет возможность спастись.
Когда они приблизились к автомобилю, Шварц с трудом заговорил. Он не смел расслабиться достаточно, чтобы быть способным на нормальную речь.
– Не могу… вести машину… заставить… его… управлять сложно… не могу…
Шект мягко пробормотал что-то успокаивающее. Он не смел прикоснуться к нему, не смел говорить, как обычно, не смел даже на секунду отвлечь внимание Шварца.
– Только посадите его на заднее сидение, Шварц, – прошептал он. – Я буду управлять. Я умею. Держите его, я заберу бластер.
У секретаря была специальная модель наземного автомобиля. А раз специальная, значит, отличная от других. Она привлекала внимание. Ее включенные фары напоминали изумрудные вспышки пульсирующего света. Люди останавливались, глядя ей вслед, а автомобили поспешно уступали дорогу.
Если бы эта примечательная машина мчалась не так быстро, случайный прохожий мог бы заметить бледного напуганного секретаря на заднем сидении. И это, быть может, показалось бы ему подозрительным.
Солдат преградил им дорогу, закрыв блестящие хромированные ворота, ошеломляющее величие которых было присуще всем строениям Империи и создавало резкий контраст с приземистой и неуклюжей архитектурой Земли. Громадное силовое ружье стража было угрожающе поднято, машина остановилась.
Авардан выглянул:
– Я – гражданин Империи, солдат. Я хочу говорить с вашим офицером.
– Мне необходимо видеть ваши документы, сэр.
– Их у меня забрали. Я – Бел Авардан с Беронны. Это сектор Сириуса. Мое дело касается Наместника, и я спешу.
Солдат поднес ко рту руку и тихо сказал что-то в микрофон, спрятанный на запястье. Некоторое время он ждал ответа, после чего опустил ружье и отошел в сторону. Ворота медленно открылись.
И пристально глядя в исполненный враждебности ум секретаря, бесконечно грязный и бесконечно злобный, Шварц начал дуэль.
– Первоначально я был на вашей стороне, – сказал он, – несмотря на то, что вы намеревались меня убить. Мне казалось, что я понимаю ваши чувства и намерения… Но сознания этих трех людей относительно чисты, в то время как ваше – вне всяких сомнений. Вы сражаетесь даже не ради землян, а ради собственной власти. Я вижу, что вы мечтаете не о свободной, а о вновь порабощенной Земле. Я вижу не уничтожение власти Империи, а замену ее личной диктатурой.
– И все это вы видите? – произнес Балкис. – Что ж, вы можете видеть все, что вам угодно. В конце концов мне не настолько нужна эта информация, чтобы терпеть вашу наглость. Вы своего дождались. Удивительно, что может сделать давление даже с теми, кто клянется, что большая скорость невозможна. Вы не заметили этого, мой драматический чтец мыслей?
– Нет, – ответил Шварц. – Я не искал и поэтому не заметил этого… Но я не могу узнать это сейчас. Два дня… Меньше… Посмотрим… Вторник… Шесть часов утра… Время Чики.
Бластер, наконец, оказался в руке секретаря. Он быстро подскочил к беспомощно лежавшему Шварцу.
– Откуда вы это знаете?
Шварц замер, вытягивая и сжимая свои мысленные щупальца. Физически это отразилось лишь в напрягшихся мышцах лица и морщинах на лбу, но все это не имело никакого значения, просто второстепенные эффекты значительного усилия. То, что охватило и сжало мысленный контакт противника, находилось глубоко в его сознании.
Авардан с интересом наблюдал разыгравшуюся сцену.
– Я держу его… – задыхаясь прошептал Шварц. – Заберите у него оружие. Я не могу удержать… – Шепот перешел в хрип и замер.
И тут Авардан понял. Шатаясь, он поднялся на четвереньки. Затем медленно, с невероятным напряжением заставил себя принять устойчивое положение, выпрямиться. Пола неудачно попыталась подняться вслед за ним. Шект спустился с плиты и стал на колени. Шварц лежал неподвижно, с напряженным лицом.
Секретарь, казалось, словно был поражен взглядом медузы Горгоны. На его гладком, лишенном морщин лбу медленно выступил пот, а лицо было бесстрастно. Только правая рука, державшая бластер, проявляла признаки жизни. Присмотревшись, можно было заметить ее слабую дрожь, странное, колеблющееся давление на спусковую кнопку: легкое, недостаточное, чтобы причинить вред, но повторяющееся, повторяющееся.
– Держите его, – со злорадным наслаждением выговорил Авардан. Он пытался подняться. – Дайте мне до него добраться.
Его ноги дрожали. Ему казалось, что он, как в кошмаре пробирается сквозь патоку, плывет в смоле, заставляя работать неслушающиеся мускулы, так медленно, так медленно…
Он еще не понимал разыгравшегося перед ним отчаянного противоборства.
У секретаря была лишь одна цель – приложить ничтожное усилие и нажать пальцем на кнопку бластера, чтобы привести его в действие.
Шварц всеми своими силами старался не допустить этого. Но среди всей массы ощущений мысленного контакта противника он не мог понять, какая именно зона мозга непосредственно связана с этим пальцем. Поэтому его усилия были направлены на создание полного оцепенения…
Мысленный контакт секретаря яростно сопротивлялся чужой воле. Шварцу противостоял сообразительный и бесстрашный ум. На мгновение он замирал, ожидая, а затем предпринимал новую отчаянную попытку…
Шварцу казалось, что он сжимает борющегося, яростно вырывающегося противника, которого должен удержать любой ценой.
Но ничего этого не было заметно. Только нервное подергивание скулы Шварца, его дрожь, закушенные до крови губы и эти едва заметные движения пальца Балкиса…
Авардан остановился, чтобы передохнуть. Его вытянутый палец уже коснулся накидки секретаря, когда он почувствовал, что больше двигаться не может. Пораженные болью легкие не могли обеспечить воздухом омертвевшие конечности. На глазах от усилия выступили слезы, сознание был затуманено болью.
– Еще немного, Шварц, – задыхаясь, выговорил он. – Держите его, держите…
Медленно, очень медленно Шварц покачал головой.
– Я не могу, я не могу…
И действительно, весь мир ускользал от него, все перемешивалось, становилось тусклым и расплывчатым. Щупальца его сознания становились жесткими и непослушными.
Палец секретаря еще раз нажал на спуск, и не отошел назад. Он надавливал все сильнее.
Шварц почувствовал, как расширяются, выходят из орбит его глаза, как бешено колотится сердце. Он ощущал растущее торжество в глазах противника…
И тут Авардан рванулся вперед. Его непослушное тело с вытянутыми руками рухнуло на Балкиса.
Скованный чужой волей, секретарь упал вместе с ним. Бластер отлетел в сторону, со стуком упал на пол.
Почти в то же мгновение ум Балкиса обрел свободу. Шварц, чувствуя полнейшее смятение в сознании, отступил.
Балкис пытался выбраться из-под Авардана, придавившего его мертвым грузом. Коленом он резко толкнул противника в пах, вкладывая в удар всю свою ненависть, кулаком ударил Авардана в челюсть. Приподнявшись, он оттолкнул его.
Тяжело дыша, секретарь вскочил на ноги и замер вновь. На него в упор смотрел Шект. Его трясущаяся правая рука, поддерживаемая левой, сжимала бластер, направленный на секретаря.
– Вы, кучка глупцов, – со злостью крикнул секретарь, – чего вы добиваетесь? Стоит мне только позвать…
– И вы тотчас же умрете, – тихо сказал Шект.
– Убив меня вы ничего не достигнете, – жестко проговорил Балкис, – и вы знаете это. Вы не спасете Империю, из-за которой предали нас, вы не спасете даже себя. Отдайте мне оружие, и вы будете свободны.
Он протянул руку, но Шект лишь невесело рассмеялся.
– Я не настолько глуп, чтобы поверить в это.
– Может быть, но вы полупарализованы. – И секретарь сделал резкое движение вправо. Это у него получилось гораздо быстрее, чем слабая рука физика смогла повернуть бластер.
И теперь ум Балкиса был полностью сосредоточен на том, чтобы ускользнуть от бластера. Тем временем Шварц сконцентрировал свои силы для последнего удара, после которого секретарь, споткнувшись, рухнул на землю.
Авардан с трудом поднялся на ноги.
– Шварц, вы можете двигаться? – спросил он.
– Немного, – послышался усталый ответ.
Шварц соскользнул со своего ложа.
– Кто-нибудь приближается сюда?
– Я не чувствую никого.
Авардан склонился над распростертым Балкисом и грубо перевернул его на спину. Он попытался нащупать пульс, после чего положил руку на грудь лежащего.
– Сердце, по крайней мере, стучит… Вы обладаете страшной силой, Шварц. Почему вы не сделали этого раньше?
– Я пытался дольше удержать его в состоянии оцепенения. Я надеялся, что мы сможем заставить его вывести нас отсюда, используя его при этом как прикрытие.
– Мы можем и сейчас это сделать, – неожиданно оживившись проговорил Шект. – Отсюда всего полмили до имперского гарнизона. Добравшись туда, мы будем в безопасности и сможем связаться с Энусом.
– Как мы туда доберемся, если за дверями сотни вооруженных людей, не говоря уже о дальнейшем пути… А как мы будем передвигаться с этим зеленым манекеном? – Авардан невесело улыбнулся.
– И, кроме того, – мрачно добавил Шварц, – я не могу удерживать его долго. Вы же видели…
– Это с непривычки, – серьезно сказал Шект. – Теперь слушайте, Шварц. Я немного представляю то, как вы действуете. Ваше сознании превращается в приемную установку электромагнитного поля чужого ума. Я думаю, что вы можете создавать и свое поле. Вы меня понимаете?
Шварц болезненно скривился, чувствуя себя неуверенно.
– Поймите меня, – настаивал Шект. – Вы должны сосредоточиться на том, что вы от него хотите. Прежде всего, мы вернем ему бластер.
– Что?! – почти одновременно прозвучали три изумленных голоса.
Шект заговорил громче.
– Он должен вывести нас отсюда. Другого выхода у нас нет, не так ли? И как лучше устранить всяческие подозрения, чем позволив ему нести оружие?
– Но я же говорю, что не могу удержать его. – Шварц сгибал и разгибал руки, пытаясь восстановить подвижность тела. – Что мне ваши теории, доктор Шект! Вы просто не представляете, что это такое.
– Я вас понимаю, но мы должны использовать эту возможность. Попытайтесь еще раз, Шварц. Заставьте его пошевелить рукой, когда он придет в себя.
Секретарь застонал, и Шварц почувствовал возвращающийся мысленный контакт. Молча, испытывая чуть ли не страх, он дал ему набрать силу, и затем мысленно стал подчинять своей воле.
У секретаря поднялась рука. Зловеще улыбаясь, землянин из прошлого поднял глаза, но взгляды всех были сосредоточены только на лежащем с приподнятой головой Балкисе, на его глазах, в которые возвращалось сознание, а рука совершала странные и нелепые движения.
Шварц принялся за дело.
Секретарь неуклюже, чуть не потеряв равновесие, поднялся. И затем, скованный чужой волей, начал неестественно танцевать.
В танце не было ни ритма, ни красоты, и на всех он произвел жуткое впечатление.
Шект осторожно приблизился к роботоподобному секретарю, и не без колебания протянул руку, в которой рукояткой вперед лежал бластер.
– Помогите ему взять оружие, Шварц, – проговорил физик.
Рука Балкиса неуклюже вытянулась вперед, и неуверенно взяла оружие. На мгновение в его глазах появился и тут же погас торжествующий блеск. Очень медленно бластер занял свое место на поясе и рука отошла в сторону.
Язвительная улыбка озарила лицо Шварца.
– Он почти в моих руках!
– Отлично. Вы можете его удержать? – спросил Шект.
– Он дьявольски сопротивляется. Однако удерживать его мне легче, чем в прошлый раз.
– Это потому, что вы знаете, что делаете, – сказал Шект не совсем уверенно. – Теперь действуйте.
– Вы можете заставить его говорить? – вмешался Авардан.
Последовала пауза, затем секретарь издал тихое протяжное рычание. Еще одна пауза, и вновь рычание.
– Это все, – с сожалением произнес Шварц.
– Но почему ему это не удается? – обеспокоенно спросила Пола.
Шект пожал плечами.
– Тут действуют сложные и чувствительные мышцы. Это не то, что воздействие на грубые мускулы конечностей. Ничего, Шварц. Мы обойдемся и без этого.
Следующие два часа этой странной одиссеи каждый из них пережил по-своему.
Шект, например, обрел необычную твердость. Все его внутренние переживания заслонил страх за Шварца. Его глаза следили лишь за его нахмуренным, искаженным усилием лицом. Других он почти не замечал.
Охранники, стоящие за дверью, резко вытянулись, увидев секретаря, зеленая накидка которого символизировала высокое положение и власть. Секретарь неуверенно ответил на приветствие, и в компании Шекта, Шварца, Авардана и Полы проследовал дальше.
Лишь когда они миновали большой зал, Авардан осознал все безумие происходящего, и то, что все они были на грани смерти… И вдруг – это внезапное, чудесное спасение…
Он взглянул с нежностью на Полу и понял, что более желанного существа он еще не встречал.
Впоследствии он помнил только о ней. Лишь о ней…
Шварц изнемогал. Извивающаяся дорога, начинающаяся у боковых дверей, через которые они вышли, была пуста, и он был невыразимо рад этому.
Только Шварц полностью осознавал, что ждет их в случае неудачи. В подчиненном ему сознании противника он чувствовал невыносимое унижение, всепоглощающую ненависть, готовность на все. Ему пришлось искать в этом сознании: местоположение правительственной наземной машины, путь к ней… И в поисках этого он также ощутил решимость секретаря отомстить немедленно, если возникнет возможность спастись.
Когда они приблизились к автомобилю, Шварц с трудом заговорил. Он не смел расслабиться достаточно, чтобы быть способным на нормальную речь.
– Не могу… вести машину… заставить… его… управлять сложно… не могу…
Шект мягко пробормотал что-то успокаивающее. Он не смел прикоснуться к нему, не смел говорить, как обычно, не смел даже на секунду отвлечь внимание Шварца.
– Только посадите его на заднее сидение, Шварц, – прошептал он. – Я буду управлять. Я умею. Держите его, я заберу бластер.
У секретаря была специальная модель наземного автомобиля. А раз специальная, значит, отличная от других. Она привлекала внимание. Ее включенные фары напоминали изумрудные вспышки пульсирующего света. Люди останавливались, глядя ей вслед, а автомобили поспешно уступали дорогу.
Если бы эта примечательная машина мчалась не так быстро, случайный прохожий мог бы заметить бледного напуганного секретаря на заднем сидении. И это, быть может, показалось бы ему подозрительным.
Солдат преградил им дорогу, закрыв блестящие хромированные ворота, ошеломляющее величие которых было присуще всем строениям Империи и создавало резкий контраст с приземистой и неуклюжей архитектурой Земли. Громадное силовое ружье стража было угрожающе поднято, машина остановилась.
Авардан выглянул:
– Я – гражданин Империи, солдат. Я хочу говорить с вашим офицером.
– Мне необходимо видеть ваши документы, сэр.
– Их у меня забрали. Я – Бел Авардан с Беронны. Это сектор Сириуса. Мое дело касается Наместника, и я спешу.
Солдат поднес ко рту руку и тихо сказал что-то в микрофон, спрятанный на запястье. Некоторое время он ждал ответа, после чего опустил ружье и отошел в сторону. Ворота медленно открылись.
19. У РОКОВОЙ ЧЕРТЫ
В полдень находящийся в Вашене премьер-министр попытался по персональному каналу связаться со своим секретарем, но того не смогли нигде найти. Премьер-министр был раздражен, младшие чиновники Зала исправлений находились в смятении.
Охранники на все вопросы с уверенностью заявили, что секретарь вместе с пленными вышел в десять тридцать утра… Нет, он не оставил никаких указаний. Они не знают, куда он направлялся, конечно же, не их дело спрашивать об этом. Общее беспокойство и неуверенность усилились.
В два часа дня пришло первое сообщение, что машину секретаря видели утром, никто не заметил, был ли в ней секретарь, некоторым показалось, что он управлял машиной, но в этом никто не был уверен.
В два тридцать было точно установлено, что автомобиль въехал в расположение гарнизона Империи.
Около трех было окончательно решено связаться гарнизоном. На вызов ответил лейтенант.
Они узнали, что пока невозможно дать информацию по интересующему вопросу. Однако офицеры его высочества Императора проследят за соблюдением законности. Затем было высказано требование, чтобы известие об отсутствии члена Совета Старейших не получало широкой огласки без дальнейших консультаций.
Но этого было достаточно, чтобы вызвать эффект, прямо противоположный желаемому.
Вовлеченные в заговор люди решили, что секретарь – в руках противника (за сорок восемь часов до начала действия!), а это означает либо раскрытие заговора либо предательство Балкиса.
Население Чики заволновалось…
И решение было принято…
Профессиональные ораторы вышли на улицы. Тайные склады с боеприпасами были открыты, и оружие появилось в руках людей. Потоки людей направились к гарнизону, куда вскоре было отправлено новое послание, на этот раз через специального посла.
Тем временем в гарнизоне тоже было неспокойно. Все началось с того, что встретивший машину молодой офицер протянул руку за бластером секретаря.
– Я заберу это, – коротко сказал он.
– Отдайте ему, Шварц, – проговорил Шект.
Когда бластер был унесен, Шварц со вздохом облегчения отпустил Балкиса.
Авардан был готов к попытке секретаря освободиться. Когда Балкис, как разжатая сильная пружина, рванулся из машины, археолог навалился на него, ожесточенно работая кулаками.
Офицер резко дал команду, и к ним бросились солдаты. Авардана грубо оттащили в сторону, секретарь остался безмолвно лежать на сиденье. Из угла рта у него сочилась кровь. Разбитая щека Авардана тоже кровоточила.
Археолог поправил волосы, после чего твердо произнес:
– Я обвиняю этого человека в заговоре с целью свержения правительства Империи. Я должен немедленно поговорить со старшим офицером.
– Я доложу ему, – вежливо сказал офицер. – Предлагаю всем вам следовать за мной.
И на несколько часов все замерло. Шекта, Полу, Авардана и Шварца поместили в отдельную и довольно чистую комнату. Впервые за двенадцать часов они смогли поесть.
И все же комнату охраняли, и с течением времени Авардан начал терять терпение и воскликнул:
– Мы же просто сменили тюрьму!
Серая армейская жизнь текла своим чередом. О них, казалось, забыли. Шварц уснул, да и у Авардана глаза слипались. Шект время от времени тряс головой, чтобы не уснуть.
– Осталось всего девять часов.
– Я знаю, но нужно ждать.
– Кто из вас утверждает, что он – гражданин Империи? – послышался иронический голос.
Авардан вскочил на ноги:
– Я…
И голос его замер, когда он узнал говорившего. Лейтенант жестко усмехнулся. Его левая рука все еще была несколько скована. И напоминала Авардану об их последней встрече.
– Бел, этот офицер… тогда в магазине… – слабо прошептала Пола.
– Тот, которому он сломал руку, – резко добавил офицер. – Меня зовут Клавдий, да, я действительно тот самый человек. Итак, вы с Сириуса, не так ли? И все же вы связались с этими… До чего может опуститься человек! И девчонка по-прежнему с вами. – Он сделал паузу, и затем медленно и отчетливо произнес:
– Земная скво!
Авардан с трудом сдержался. Только не сейчас… не сейчас…
– Я могу видеть полковника, лейтенант? – спросил он, заставляя себя говорить спокойно.
– Боюсь, что полковника сейчас здесь нет.
– Вы хотите сказать, что его нет в городе?
– Я этого не говорил. Его можно найти, если дело достаточно серьезно.
– Могу я видеть дежурного офицера?
– В данный момент это – я.
– Тогда позовите полковника.
Лейтенант медленно покачал головой.
– Я не уверен в том, что это необходимо.
Авардан нетерпеливо закричал.
– Ради Галактики, прекратите эту игру! Это вопрос жизни и смерти.
– В самом деле? – Лейтенант Клавдий с деланным аристократизмом покачал маленькой элегантной тростью. – Вы могли бы попросить приема и у меня.
– Хорошо. Я жду.
– Я сказал, – вы могли бы попросить.
– Вы можете принять меня, лейтенант?
Однако лейтенант был мрачен.
– Я сказал, – попросить, смиренно.
Авардан побледнел и сделал шаг назад. Пола взяла его за рукав.
– Пожалуйста, Бел. Ты не должен его злить.
– Бел Авардан смиренно просит приема у дежурного офицера, – хрипло прорычал археолог.
– Я подумаю, – сказал лейтенант Клавдий.
Он приблизился к Авардану и резко ударил его по раненой щеке.
Авардан, сцепив зубы, еле подавил восклицание.
– Однажды вы обиделись на это, – произнес лейтенант. – А на этот раз?
Авардан молчал.
– Вас примут, – сказал лейтенант.
Авардан шел в окружении четырех солдат. Лейтенант возглавлял шествие.
Шект и Пола остались одни со спящим Шварцем.
– Я не слышу его больше, а ты? – спросил Шект.
Пола покачала головой.
– Я тоже. Ты думаешь, он может сделать что-нибудь с Белом?
– Что ты, – мягко проговорил физик. – Ты забываешь, что он не такой, как мы. Он – гражданин Империи, и с ним не могут расправиться так просто… Ты любишь его?
– Очень. Хотя это глупо, я знаю.
– Конечно, – Шект горько усмехнулся. – Он – честный человек. С этим я согласен. Но что он может сделать? Остаться с нами в этом мире? Взять тебя с собой? Представить землянку своим друзьям? Семье?
Пола заплакала.
– Я знаю. У нас нет никакого будущего.
Шект вновь поднялся на ноги, как будто последняя фраза напомнила ему об их положении.
– Я его опять не слышу, – повторил он.
Он говорил о секретаре, помещенном в соседнюю комнату, откуда постоянно доносились его шаги. Но теперь все стихло.
Сейчас секретарь казался им средоточием всех враждебных сил, несущих смерть и разрушение мирам Галактики. Шект прикоснулся к Шварцу.
– Проснитесь, – сказал он.
Шварц приподнялся.
– Что такое? – Он почти не отдохнул, и усталость вновь со всей силой навалилась на него.
– Вы можете сказать, где сейчас Балкис? – нетерпеливо спросил Шект.
– Ох… Да. – Шварц сконцентрировался и протянул щупальца своего сознания в поисках знакомого ему ума.
Он нашел его, но в контакт пока не вступал – это было неприятно.
– Он на другом этаже, – прошептал Шварц. – Он с кем-то говорит.
– С кем?
– Я не соприкоснулся еще с сознанием этого человека. Подождите… Дайте послушать. Может быть секретарь… Да, он называет его полковником.
Шект с Полой быстро переглянулись.
– Но ведь это похоже на предательство? – пробормотала Пола.
– Не знаю, – горько проговорил Шект. – Я готов поверить чему угодно.
Лейтенант Клавдий улыбался. Он сидел за столом с бластером в руках. Четверо солдат стояли за ним.
– Я не люблю и никогда не любил землян, – сказал он. – Это – отбросы Галактики. Они заразны, суеверны, ленивы. Это – вырожденцы. Но, клянусь звездами, большинство из них знает свое место. Я даже могу их как-то понять. Они такими родились и это не их вина. Конечно, я не позволил бы им то, что позволяет Император, – я имею в виду их проклятые обычаи и традиции, – будь я на месте Императора… Но ничего. Когда-нибудь мы научим…
– Послушайте, – взорвался Авардан. – Я пришел сюда не для того, чтобы выслушивать…
– Слушать будете вы, потому что я не закончил. Я как раз собирался сказать, что не понимаю логики любителей землян. Когда человек ползает вместе с ними в грязи, бегает за их женщинами, я теряю всякое уважение к нему. Он еще хуже их…
– Хватит! – яростно закричал Авардан. – Вы знаете, что существует заговор против Империи? Вы знаете всю серьезность положения? Каждая минута промедления подвергает опасности квадриллионы людей в Галактике.
– Не знаю, не знаю, доктор Авардан. Вы ведь доктор, не правда ли? Нельзя забывать ваш титул. Видите ли, у меня своя теория. Вы – один из них. Возможно, вы и родились на Сириусе, но у вас – черное сердце землянина, и вы используете свое гражданство в их интересах. Вы похитили этого земного правителя, этого Старейшего. (Само по себе, кстати говоря, это довольно неплохо). Но земляне уже ищут его. Они отправили нам послание.
– Отправили? Уже? Тогда о чем мы говорим. Я должен видеть полковника, если…
– Вы ожидали беспорядка, восстания? Возможно, вы планировали даже, что это вызовет столкновение с гарнизоном?
– Вы в своем уме? Зачем это?
– Что же, вы не будете возражать, если мы отпустим Старейшего?
– Вы этого не сделаете. – Авардан поднялся, и на мгновение показалось, что он готов броситься на офицера.
Рука лейтенанта сжала бластер.
– Не сделаем? Теперь слушайте. Я немного заинтересован в этом деле. Я дал тебе пощечину, унизил тебя на глазах твоих друзей – землян. Я заставил тебя сидеть и слушать, какое ты ничтожество. И теперь я с удовольствием подожду предлога, чтобы сделать с твоей рукой то же, что ты сделал с моей. Ну, сделай только шаг.
Авардан замер.
Клавдий засмеялся и отложил бластер в сторону.
– К сожалению, я должен сохранить тебя для полковника. Он примет тебя в пять часов.
– Вы это знали, знали все время, – хрипло произнес Авардан.
– Конечно.
– Если потерянное нами время, лейтенант, означает, что ничего уже нельзя сделать, тогда никто из нас долго не проживет. – Он говорил леденящим, устрашающим тоном. – Но вы умрете первым, потому что я отдам этому последние свои минуты.
– Я буду ждать тебя, любитель землян. В любое время.
Вся жизнь полковника прошла в гарнизоне. У него не было особых возможностей добиться той славы, о которой мечтает каждый офицер. Полковник не очень к ней и стремился. В течение своей долгой военной службы он побывал во всех уголках Галактики, и гарнизон Земли не представлялся ему чем-то необычным. Он желал лишь мирной, спокойной службы и ради этого готов был на что угодно.
Вошедший Авардан заметил, что полковник выглядит очень устало. С отсутствующим видом он пощелкивал суставами пальцев, затем официально посмотрел на вошедшего.
– Очень неприятная история… все это… – проговорил он, – очень. Я припоминаю вас, молодой человек. Вы – Бел Авардан с Сириуса, и по вашей вине у нас уже возникли затруднения. Вы что, не можете не попадать в неприятные истории?
Охранники на все вопросы с уверенностью заявили, что секретарь вместе с пленными вышел в десять тридцать утра… Нет, он не оставил никаких указаний. Они не знают, куда он направлялся, конечно же, не их дело спрашивать об этом. Общее беспокойство и неуверенность усилились.
В два часа дня пришло первое сообщение, что машину секретаря видели утром, никто не заметил, был ли в ней секретарь, некоторым показалось, что он управлял машиной, но в этом никто не был уверен.
В два тридцать было точно установлено, что автомобиль въехал в расположение гарнизона Империи.
Около трех было окончательно решено связаться гарнизоном. На вызов ответил лейтенант.
Они узнали, что пока невозможно дать информацию по интересующему вопросу. Однако офицеры его высочества Императора проследят за соблюдением законности. Затем было высказано требование, чтобы известие об отсутствии члена Совета Старейших не получало широкой огласки без дальнейших консультаций.
Но этого было достаточно, чтобы вызвать эффект, прямо противоположный желаемому.
Вовлеченные в заговор люди решили, что секретарь – в руках противника (за сорок восемь часов до начала действия!), а это означает либо раскрытие заговора либо предательство Балкиса.
Население Чики заволновалось…
И решение было принято…
Профессиональные ораторы вышли на улицы. Тайные склады с боеприпасами были открыты, и оружие появилось в руках людей. Потоки людей направились к гарнизону, куда вскоре было отправлено новое послание, на этот раз через специального посла.
Тем временем в гарнизоне тоже было неспокойно. Все началось с того, что встретивший машину молодой офицер протянул руку за бластером секретаря.
– Я заберу это, – коротко сказал он.
– Отдайте ему, Шварц, – проговорил Шект.
Когда бластер был унесен, Шварц со вздохом облегчения отпустил Балкиса.
Авардан был готов к попытке секретаря освободиться. Когда Балкис, как разжатая сильная пружина, рванулся из машины, археолог навалился на него, ожесточенно работая кулаками.
Офицер резко дал команду, и к ним бросились солдаты. Авардана грубо оттащили в сторону, секретарь остался безмолвно лежать на сиденье. Из угла рта у него сочилась кровь. Разбитая щека Авардана тоже кровоточила.
Археолог поправил волосы, после чего твердо произнес:
– Я обвиняю этого человека в заговоре с целью свержения правительства Империи. Я должен немедленно поговорить со старшим офицером.
– Я доложу ему, – вежливо сказал офицер. – Предлагаю всем вам следовать за мной.
И на несколько часов все замерло. Шекта, Полу, Авардана и Шварца поместили в отдельную и довольно чистую комнату. Впервые за двенадцать часов они смогли поесть.
И все же комнату охраняли, и с течением времени Авардан начал терять терпение и воскликнул:
– Мы же просто сменили тюрьму!
Серая армейская жизнь текла своим чередом. О них, казалось, забыли. Шварц уснул, да и у Авардана глаза слипались. Шект время от времени тряс головой, чтобы не уснуть.
– Осталось всего девять часов.
– Я знаю, но нужно ждать.
– Кто из вас утверждает, что он – гражданин Империи? – послышался иронический голос.
Авардан вскочил на ноги:
– Я…
И голос его замер, когда он узнал говорившего. Лейтенант жестко усмехнулся. Его левая рука все еще была несколько скована. И напоминала Авардану об их последней встрече.
– Бел, этот офицер… тогда в магазине… – слабо прошептала Пола.
– Тот, которому он сломал руку, – резко добавил офицер. – Меня зовут Клавдий, да, я действительно тот самый человек. Итак, вы с Сириуса, не так ли? И все же вы связались с этими… До чего может опуститься человек! И девчонка по-прежнему с вами. – Он сделал паузу, и затем медленно и отчетливо произнес:
– Земная скво!
Авардан с трудом сдержался. Только не сейчас… не сейчас…
– Я могу видеть полковника, лейтенант? – спросил он, заставляя себя говорить спокойно.
– Боюсь, что полковника сейчас здесь нет.
– Вы хотите сказать, что его нет в городе?
– Я этого не говорил. Его можно найти, если дело достаточно серьезно.
– Могу я видеть дежурного офицера?
– В данный момент это – я.
– Тогда позовите полковника.
Лейтенант медленно покачал головой.
– Я не уверен в том, что это необходимо.
Авардан нетерпеливо закричал.
– Ради Галактики, прекратите эту игру! Это вопрос жизни и смерти.
– В самом деле? – Лейтенант Клавдий с деланным аристократизмом покачал маленькой элегантной тростью. – Вы могли бы попросить приема и у меня.
– Хорошо. Я жду.
– Я сказал, – вы могли бы попросить.
– Вы можете принять меня, лейтенант?
Однако лейтенант был мрачен.
– Я сказал, – попросить, смиренно.
Авардан побледнел и сделал шаг назад. Пола взяла его за рукав.
– Пожалуйста, Бел. Ты не должен его злить.
– Бел Авардан смиренно просит приема у дежурного офицера, – хрипло прорычал археолог.
– Я подумаю, – сказал лейтенант Клавдий.
Он приблизился к Авардану и резко ударил его по раненой щеке.
Авардан, сцепив зубы, еле подавил восклицание.
– Однажды вы обиделись на это, – произнес лейтенант. – А на этот раз?
Авардан молчал.
– Вас примут, – сказал лейтенант.
Авардан шел в окружении четырех солдат. Лейтенант возглавлял шествие.
Шект и Пола остались одни со спящим Шварцем.
– Я не слышу его больше, а ты? – спросил Шект.
Пола покачала головой.
– Я тоже. Ты думаешь, он может сделать что-нибудь с Белом?
– Что ты, – мягко проговорил физик. – Ты забываешь, что он не такой, как мы. Он – гражданин Империи, и с ним не могут расправиться так просто… Ты любишь его?
– Очень. Хотя это глупо, я знаю.
– Конечно, – Шект горько усмехнулся. – Он – честный человек. С этим я согласен. Но что он может сделать? Остаться с нами в этом мире? Взять тебя с собой? Представить землянку своим друзьям? Семье?
Пола заплакала.
– Я знаю. У нас нет никакого будущего.
Шект вновь поднялся на ноги, как будто последняя фраза напомнила ему об их положении.
– Я его опять не слышу, – повторил он.
Он говорил о секретаре, помещенном в соседнюю комнату, откуда постоянно доносились его шаги. Но теперь все стихло.
Сейчас секретарь казался им средоточием всех враждебных сил, несущих смерть и разрушение мирам Галактики. Шект прикоснулся к Шварцу.
– Проснитесь, – сказал он.
Шварц приподнялся.
– Что такое? – Он почти не отдохнул, и усталость вновь со всей силой навалилась на него.
– Вы можете сказать, где сейчас Балкис? – нетерпеливо спросил Шект.
– Ох… Да. – Шварц сконцентрировался и протянул щупальца своего сознания в поисках знакомого ему ума.
Он нашел его, но в контакт пока не вступал – это было неприятно.
– Он на другом этаже, – прошептал Шварц. – Он с кем-то говорит.
– С кем?
– Я не соприкоснулся еще с сознанием этого человека. Подождите… Дайте послушать. Может быть секретарь… Да, он называет его полковником.
Шект с Полой быстро переглянулись.
– Но ведь это похоже на предательство? – пробормотала Пола.
– Не знаю, – горько проговорил Шект. – Я готов поверить чему угодно.
Лейтенант Клавдий улыбался. Он сидел за столом с бластером в руках. Четверо солдат стояли за ним.
– Я не люблю и никогда не любил землян, – сказал он. – Это – отбросы Галактики. Они заразны, суеверны, ленивы. Это – вырожденцы. Но, клянусь звездами, большинство из них знает свое место. Я даже могу их как-то понять. Они такими родились и это не их вина. Конечно, я не позволил бы им то, что позволяет Император, – я имею в виду их проклятые обычаи и традиции, – будь я на месте Императора… Но ничего. Когда-нибудь мы научим…
– Послушайте, – взорвался Авардан. – Я пришел сюда не для того, чтобы выслушивать…
– Слушать будете вы, потому что я не закончил. Я как раз собирался сказать, что не понимаю логики любителей землян. Когда человек ползает вместе с ними в грязи, бегает за их женщинами, я теряю всякое уважение к нему. Он еще хуже их…
– Хватит! – яростно закричал Авардан. – Вы знаете, что существует заговор против Империи? Вы знаете всю серьезность положения? Каждая минута промедления подвергает опасности квадриллионы людей в Галактике.
– Не знаю, не знаю, доктор Авардан. Вы ведь доктор, не правда ли? Нельзя забывать ваш титул. Видите ли, у меня своя теория. Вы – один из них. Возможно, вы и родились на Сириусе, но у вас – черное сердце землянина, и вы используете свое гражданство в их интересах. Вы похитили этого земного правителя, этого Старейшего. (Само по себе, кстати говоря, это довольно неплохо). Но земляне уже ищут его. Они отправили нам послание.
– Отправили? Уже? Тогда о чем мы говорим. Я должен видеть полковника, если…
– Вы ожидали беспорядка, восстания? Возможно, вы планировали даже, что это вызовет столкновение с гарнизоном?
– Вы в своем уме? Зачем это?
– Что же, вы не будете возражать, если мы отпустим Старейшего?
– Вы этого не сделаете. – Авардан поднялся, и на мгновение показалось, что он готов броситься на офицера.
Рука лейтенанта сжала бластер.
– Не сделаем? Теперь слушайте. Я немного заинтересован в этом деле. Я дал тебе пощечину, унизил тебя на глазах твоих друзей – землян. Я заставил тебя сидеть и слушать, какое ты ничтожество. И теперь я с удовольствием подожду предлога, чтобы сделать с твоей рукой то же, что ты сделал с моей. Ну, сделай только шаг.
Авардан замер.
Клавдий засмеялся и отложил бластер в сторону.
– К сожалению, я должен сохранить тебя для полковника. Он примет тебя в пять часов.
– Вы это знали, знали все время, – хрипло произнес Авардан.
– Конечно.
– Если потерянное нами время, лейтенант, означает, что ничего уже нельзя сделать, тогда никто из нас долго не проживет. – Он говорил леденящим, устрашающим тоном. – Но вы умрете первым, потому что я отдам этому последние свои минуты.
– Я буду ждать тебя, любитель землян. В любое время.
Вся жизнь полковника прошла в гарнизоне. У него не было особых возможностей добиться той славы, о которой мечтает каждый офицер. Полковник не очень к ней и стремился. В течение своей долгой военной службы он побывал во всех уголках Галактики, и гарнизон Земли не представлялся ему чем-то необычным. Он желал лишь мирной, спокойной службы и ради этого готов был на что угодно.
Вошедший Авардан заметил, что полковник выглядит очень устало. С отсутствующим видом он пощелкивал суставами пальцев, затем официально посмотрел на вошедшего.
– Очень неприятная история… все это… – проговорил он, – очень. Я припоминаю вас, молодой человек. Вы – Бел Авардан с Сириуса, и по вашей вине у нас уже возникли затруднения. Вы что, не можете не попадать в неприятные истории?