Разговор между ними прошел по-дружески. Авардану пришлось передать добрые пожелания людям Земли от некоторых высокопоставленных политиков Империи. Затем речь зашла о важности археологии для граждан Империи, о вкладе, который она вносит в великое положение о том, что люди всех планет – братья. Премьер-министр заметил, что земляне с этим согласны и надеются, что вскоре наступит время, когда остальная часть Галактики перейдет в этом отношении от теории к практике.
– Именно с этой целью, – слегка усмехнувшись, сказал Авардан, – я пришел к вам, ваше превосходительство. Различия между Землей и некоторыми находящимися по соседству провинциями Империи, возможно, в большей степени обусловлены несходством образа мыслей проживающих людей. И все же множество разногласий можно было бы устранить, доказав, что земляне не отличаются в расовом отношении от других граждан Галактики.
– И как вы намереваетесь это сделать?
– Трудно объяснить это словами. Возможно, вам известны два основных направления в археологии, называемые теорией Мергера и теорией расселения.
– Я знаком с ними в общих чертах.
– Великолепно. Так вот, теория Мергера утверждает, что различные части человечества, развивающиеся независимо друг от друга, на определенном этапе смешались в результате межвидовых браков. Подобная концепция основывается на сегодняшней схожести людей.
– Да, – сухо ответил премьер-министр, – и кроме того, из этой концепции следует, что существует несколько сотен или тысяч самостоятельно развившихся существ человеческого типа, обладающих столь близким химическим и биологическим родством, что возможны взаимные браки между ними.
– Действительно, – с удивлением проговорил Авардан. – Вы коснулись самого слабого ее места. И все же большинство археологов не обращает на это внимания, упорно придерживаясь теории, что в изолированных частях Галактики могут существовать подвиды человечества, не смешавшиеся с остальными и сохранившие свои отличия.
– Вы имеет в виду Землю, – заметил премьер-министр.
– Земля берется как пример. С другой стороны, теория расселения…
– Считает всех нас потомками одной планетарной группы людей.
– Именно.
– Мой народ, – сказал премьер-министр, – основываясь на доказательствах из нашей истории и определенных источниках, которые священны и потому не могут быть показаны чужаку, верит, что Земля является первоначальной родиной человечества.
– В это же верю и я, и прошу вас помочь мне доказать это всей Галактике.
– И на чем основан ваш оптимизм?
– На моем убеждении, что многие примитивные артефакты и архитектурные памятники могут быть расположены в тех зонах вашей планеты, которые, к несчастью, радиоактивны. Их возраст может быть точно определен.
Однако премьер-министр, не дослушав, отрицательно покачал головой.
– Об этом не может быть и речи.
– Почему? – удивился Авардан.
– Прежде всего, – произнес премьер-министр, – чего вы надеетесь добиться? Если вы докажете свою правоту, даже если на всех планетах согласятся с вами, что изменит тот факт, что миллион лет назад все мы были землянами? В конце концов, миллион лет назад все мы были обезьянами, и все же никто не называет их своими родственниками.
– Вы приводите доказательства в пользу своих противников, – неохотно произнес Авардан, закусив нижнюю губу.
– Потому, что я спрашиваю себя, что скажут по этому поводу мои противники. Таким образом, вы не достигнете ничего, за исключением, быть может, дальнейшего обострения ненависти к нам.
– Но существуют еще интересы чистой науки, расширения наших знаний…
Премьер-министр кивнул.
– Я искренне огорчен, что мне приходится этому препятствовать. Я бы с радостью помог вам, но земляне – упрямый и гордый народ, которому столетиями приходилось проявлять смирение из-за… отношения к ним в определенных частях Галактики, достойного сожаления. У них есть определенные табу, определенные обычаи, которые даже я не посмею нарушить.
– И радиоактивные зоны…
– Да, они являются одним из наиболее серьезных запретов. Даже если бы я дал вам свое разрешение, а я сделал бы это с величайшим удовольствием, это вызвало бы лишь беспорядки, которые не только подвергнут опасности вас и членов вашей экспедиции, но и спровоцируют враждебные действия против Земли со стороны Империи. Допустив это, я потеряю доверие моего народа.
– Но я собираюсь принять все возможные предосторожности. Если вы хотите, можете послать со мной наблюдателей… Или же я могу дать обещание не публиковать никаких полученных результатов без предварительной консультации с вами.
– Вы искушаете меня. Ваш замысел очень интересен. Но вы переоцениваете мои возможности, даже если мы оставим в стороне вопрос о чувствах моего народа. Я не обладаю абсолютной властью. Собственно говоря, моя власть весьма ограничена, и все вопросы должны передаваться на рассмотрение Совета Старейших, прежде чем по ним будет принято окончательное решение.
Авардан покачал головой.
– Очень жаль. Наместник предупреждал меня о трудностях, но я все же надеялся… Когда вы проконсультируетесь со своим Советом?
– Президиум Совета соберется через три дня. Не в моих силах изменить повестку дня, так что возможно пройдет несколько дней, прежде чем будет обсужден ваш вопрос. Скажем, неделя.
Авардан рассеянно кивнул.
– Хорошо. Между прочим, ваше превосходительство…
– Да?
– Я хотел бы встретиться с одним ученым, живущим на вашей планете. Доктор Шект из Чики. Поскольку я уверен, что он человек занятой, не могу ли я попросить у вас сопроводительное письмо?
Премьер-министр заметно сосредоточился и некоторое время молчал.
– Могу ли я спросить, с какой целью вы желаете его видеть? – проговорил он наконец.
– Конечно. Я читал об изобретенном им приборе, который он, кажется, назвал Синапсайфером. Дело касается нейрохимии мозга и может оказаться весьма интересным для одного моего замысла. Я занимался работой по разбиению человечества на энцефалогические группы, знаете, по различным типам мозговых токов.
– Ухм… Я кое-что слышал об этом изобретении. Кажется, ему не удалось добиться успеха.
– Что же, возможно вы правы, но он специалист в этой области и может быть мне очень полезен.
– Понимаю. В таком случае письмо для вас будет приготовлено. Конечно, вы не должны упоминать о своих намерениях в связи с запретными зонами.
– Разумеется, ваше превосходительство. – Авардан встал. – Благодарю вас за любезность, и могу лишь выразить надежду, что Совет Старейших будет благосклонен к моим замыслам.
Секретарь появился сразу после ухода Авардана. На его губах застыла свойственная ему холодная злобная улыбка.
– Отлично, – проговорил он. – Вы держались отлично, ваша светлость.
Премьер-министр мрачно посмотрел на него.
– Зачем он хочет встретиться с Шектом?
– Вы удивлены? Не стоит. Все прекрасно согласуется. Вы заметили его холодность, когда вы отказали в его просьбе? Была ли это реакция ученого, переживающего, что нечто без всякой причины ускользает из его рук? Или же это была реакция человека, сыгравшего свою роль и довольного, что дело уже сделано?
И снова странное совпадение. Шварц убегает и пробирается в Чику. На следующий день здесь появляется Авардан, и после равнодушной болтовни о своей экспедиции, между прочим, упоминает, что направляется в Чику, чтобы встретиться с Шектом.
– Но почему он сказал об этом, Балкис? Это выглядит безрассудно.
– Потому, что вы прямолинейны. Представьте себя на его месте. Он считает, что мы ничего не подозреваем. В подобных случаях победу приносит искренность. Он отправляется на встречу с Шектом. Отлично! Он откровенно говорит об этом. Он даже просит письмо. Что может быть лучшей гарантией его честных и откровенных намерений? И это поднимает другой вопрос. Шварц мог обнаружить, что за ним следят. Но у него не было времени предупредить сообщников, иначе перед нами не разыгралась бы эта комедия.
Секретарь прищурил глаза, закончив плести свою словесную сеть.
– Трудно сказать, сколько времени пройдет, прежде чем отсутствие Шварца покажется им подозрительным, но, по крайней мере, Авардан за это время успеет встретиться с Шектом. Мы схватим их вместе, и они не смогут выкрутиться.
– Сколько у нас есть времени? – спросил премьер-министр.
Балкис задумчиво посмотрел на него.
– Пока точно ответить нельзя, а с тех пор как стало известно об измене Шекта, мы утроили скорость приготовлений, и все идет хорошо. Мы ждем лишь математические расчеты необходимых орбит. Несовершенство наших компьютеров задержит нас. Что же… Теперь это вопрос всего нескольких дней.
– Дней?! – Это было сказано тоном, в котором странно смешались торжество и ужас.
– Дней! – повторил секретарь. – Но помните, что всего одной бомбы за две секунды до нулевого времени будет достаточно, чтобы остановить нас. И даже после этого будет период от одного до шести месяцев, в течение которого возможен ответный удар. Так что мы еще не в полной безопасности.
Несколько дней! И начнется небывалая в истории Галактики битва, и Земля атакует всю Империю.
Руки премьер-министра слегка дрожали.
– Именно с этой целью, – слегка усмехнувшись, сказал Авардан, – я пришел к вам, ваше превосходительство. Различия между Землей и некоторыми находящимися по соседству провинциями Империи, возможно, в большей степени обусловлены несходством образа мыслей проживающих людей. И все же множество разногласий можно было бы устранить, доказав, что земляне не отличаются в расовом отношении от других граждан Галактики.
– И как вы намереваетесь это сделать?
– Трудно объяснить это словами. Возможно, вам известны два основных направления в археологии, называемые теорией Мергера и теорией расселения.
– Я знаком с ними в общих чертах.
– Великолепно. Так вот, теория Мергера утверждает, что различные части человечества, развивающиеся независимо друг от друга, на определенном этапе смешались в результате межвидовых браков. Подобная концепция основывается на сегодняшней схожести людей.
– Да, – сухо ответил премьер-министр, – и кроме того, из этой концепции следует, что существует несколько сотен или тысяч самостоятельно развившихся существ человеческого типа, обладающих столь близким химическим и биологическим родством, что возможны взаимные браки между ними.
– Действительно, – с удивлением проговорил Авардан. – Вы коснулись самого слабого ее места. И все же большинство археологов не обращает на это внимания, упорно придерживаясь теории, что в изолированных частях Галактики могут существовать подвиды человечества, не смешавшиеся с остальными и сохранившие свои отличия.
– Вы имеет в виду Землю, – заметил премьер-министр.
– Земля берется как пример. С другой стороны, теория расселения…
– Считает всех нас потомками одной планетарной группы людей.
– Именно.
– Мой народ, – сказал премьер-министр, – основываясь на доказательствах из нашей истории и определенных источниках, которые священны и потому не могут быть показаны чужаку, верит, что Земля является первоначальной родиной человечества.
– В это же верю и я, и прошу вас помочь мне доказать это всей Галактике.
– И на чем основан ваш оптимизм?
– На моем убеждении, что многие примитивные артефакты и архитектурные памятники могут быть расположены в тех зонах вашей планеты, которые, к несчастью, радиоактивны. Их возраст может быть точно определен.
Однако премьер-министр, не дослушав, отрицательно покачал головой.
– Об этом не может быть и речи.
– Почему? – удивился Авардан.
– Прежде всего, – произнес премьер-министр, – чего вы надеетесь добиться? Если вы докажете свою правоту, даже если на всех планетах согласятся с вами, что изменит тот факт, что миллион лет назад все мы были землянами? В конце концов, миллион лет назад все мы были обезьянами, и все же никто не называет их своими родственниками.
– Вы приводите доказательства в пользу своих противников, – неохотно произнес Авардан, закусив нижнюю губу.
– Потому, что я спрашиваю себя, что скажут по этому поводу мои противники. Таким образом, вы не достигнете ничего, за исключением, быть может, дальнейшего обострения ненависти к нам.
– Но существуют еще интересы чистой науки, расширения наших знаний…
Премьер-министр кивнул.
– Я искренне огорчен, что мне приходится этому препятствовать. Я бы с радостью помог вам, но земляне – упрямый и гордый народ, которому столетиями приходилось проявлять смирение из-за… отношения к ним в определенных частях Галактики, достойного сожаления. У них есть определенные табу, определенные обычаи, которые даже я не посмею нарушить.
– И радиоактивные зоны…
– Да, они являются одним из наиболее серьезных запретов. Даже если бы я дал вам свое разрешение, а я сделал бы это с величайшим удовольствием, это вызвало бы лишь беспорядки, которые не только подвергнут опасности вас и членов вашей экспедиции, но и спровоцируют враждебные действия против Земли со стороны Империи. Допустив это, я потеряю доверие моего народа.
– Но я собираюсь принять все возможные предосторожности. Если вы хотите, можете послать со мной наблюдателей… Или же я могу дать обещание не публиковать никаких полученных результатов без предварительной консультации с вами.
– Вы искушаете меня. Ваш замысел очень интересен. Но вы переоцениваете мои возможности, даже если мы оставим в стороне вопрос о чувствах моего народа. Я не обладаю абсолютной властью. Собственно говоря, моя власть весьма ограничена, и все вопросы должны передаваться на рассмотрение Совета Старейших, прежде чем по ним будет принято окончательное решение.
Авардан покачал головой.
– Очень жаль. Наместник предупреждал меня о трудностях, но я все же надеялся… Когда вы проконсультируетесь со своим Советом?
– Президиум Совета соберется через три дня. Не в моих силах изменить повестку дня, так что возможно пройдет несколько дней, прежде чем будет обсужден ваш вопрос. Скажем, неделя.
Авардан рассеянно кивнул.
– Хорошо. Между прочим, ваше превосходительство…
– Да?
– Я хотел бы встретиться с одним ученым, живущим на вашей планете. Доктор Шект из Чики. Поскольку я уверен, что он человек занятой, не могу ли я попросить у вас сопроводительное письмо?
Премьер-министр заметно сосредоточился и некоторое время молчал.
– Могу ли я спросить, с какой целью вы желаете его видеть? – проговорил он наконец.
– Конечно. Я читал об изобретенном им приборе, который он, кажется, назвал Синапсайфером. Дело касается нейрохимии мозга и может оказаться весьма интересным для одного моего замысла. Я занимался работой по разбиению человечества на энцефалогические группы, знаете, по различным типам мозговых токов.
– Ухм… Я кое-что слышал об этом изобретении. Кажется, ему не удалось добиться успеха.
– Что же, возможно вы правы, но он специалист в этой области и может быть мне очень полезен.
– Понимаю. В таком случае письмо для вас будет приготовлено. Конечно, вы не должны упоминать о своих намерениях в связи с запретными зонами.
– Разумеется, ваше превосходительство. – Авардан встал. – Благодарю вас за любезность, и могу лишь выразить надежду, что Совет Старейших будет благосклонен к моим замыслам.
Секретарь появился сразу после ухода Авардана. На его губах застыла свойственная ему холодная злобная улыбка.
– Отлично, – проговорил он. – Вы держались отлично, ваша светлость.
Премьер-министр мрачно посмотрел на него.
– Зачем он хочет встретиться с Шектом?
– Вы удивлены? Не стоит. Все прекрасно согласуется. Вы заметили его холодность, когда вы отказали в его просьбе? Была ли это реакция ученого, переживающего, что нечто без всякой причины ускользает из его рук? Или же это была реакция человека, сыгравшего свою роль и довольного, что дело уже сделано?
И снова странное совпадение. Шварц убегает и пробирается в Чику. На следующий день здесь появляется Авардан, и после равнодушной болтовни о своей экспедиции, между прочим, упоминает, что направляется в Чику, чтобы встретиться с Шектом.
– Но почему он сказал об этом, Балкис? Это выглядит безрассудно.
– Потому, что вы прямолинейны. Представьте себя на его месте. Он считает, что мы ничего не подозреваем. В подобных случаях победу приносит искренность. Он отправляется на встречу с Шектом. Отлично! Он откровенно говорит об этом. Он даже просит письмо. Что может быть лучшей гарантией его честных и откровенных намерений? И это поднимает другой вопрос. Шварц мог обнаружить, что за ним следят. Но у него не было времени предупредить сообщников, иначе перед нами не разыгралась бы эта комедия.
Секретарь прищурил глаза, закончив плести свою словесную сеть.
– Трудно сказать, сколько времени пройдет, прежде чем отсутствие Шварца покажется им подозрительным, но, по крайней мере, Авардан за это время успеет встретиться с Шектом. Мы схватим их вместе, и они не смогут выкрутиться.
– Сколько у нас есть времени? – спросил премьер-министр.
Балкис задумчиво посмотрел на него.
– Пока точно ответить нельзя, а с тех пор как стало известно об измене Шекта, мы утроили скорость приготовлений, и все идет хорошо. Мы ждем лишь математические расчеты необходимых орбит. Несовершенство наших компьютеров задержит нас. Что же… Теперь это вопрос всего нескольких дней.
– Дней?! – Это было сказано тоном, в котором странно смешались торжество и ужас.
– Дней! – повторил секретарь. – Но помните, что всего одной бомбы за две секунды до нулевого времени будет достаточно, чтобы остановить нас. И даже после этого будет период от одного до шести месяцев, в течение которого возможен ответный удар. Так что мы еще не в полной безопасности.
Несколько дней! И начнется небывалая в истории Галактики битва, и Земля атакует всю Империю.
Руки премьер-министра слегка дрожали.
14. ВТОРАЯ ВСТРЕЧА
За два месяца, прошедшие со дня, когда Синапсайфер Шекта был испытан на Шварце, физик неузнаваемо изменился.
Он похудел, стал больше сутулиться, изменилось его поведение – он стал рассеянным, напуганным. Он замкнулся в себе, начал избегать даже ближайших сотрудников, которых сторонился столь явно, что это было заметно всем.
Лишь с дочерью Шект был откровенен, возможно потому, что и она как-то ушла в себя. Старалась быть незаметной на работе.
– Они следят за мной, – говорил он. – Я это чувствую. Я ни на минуту не могу оставаться один. Всегда кто-нибудь рядом. Они не хотят даже, чтобы я писал отчеты.
И Пола это чувствовала, но чтобы подбодрить отца, вновь и вновь повторяла:
– Но в чем они могут обвинить тебя? Даже если ты и провел эксперимент на Шварце, не такое уж страшное это преступление. Они бы просто вызвали тебя «на ковер» за это.
Однако он бормотал с бледным лицом:
– Они не разрешат мне жить. Приближаются мои Шестьдесят, и они не разрешат мне жить.
– После всего, что ты сделал? Чепуха!
– Я слишком много знаю, Пола, и они мне не верят.
– Слишком много знаешь о чем?
Он слишком устал и не мог больше нести эту тяжесть. И он рассказал ей. Сначала она не поверила ему, но потом, когда поняла, что все это правда, застыла, охваченная ужасом.
На следующий день Пола с другого конца города позвонила в посольство. Говоря через платок, она спросила доктора Бела Авардана.
Его не было. Они думали, что он может быть в Бонере, шесть тысяч миль отсюда, но не были уверены. Да, но он скоро должен вернуться в Чику, но когда – они сказать не могут. Может быть, она назовет свое имя? Они попытаются с ним связаться.
Тут Пола прервала связь и прижалась щекой к стеклянной стенке кабины, с радостью ощущая ее прохладу. Глаза ее были полны слез.
Дура, дура!
Он помог ей, а она так себя вела. Он подставил себя под нейрохлыст, чтобы защитить от чужака достоинство маленькой землянки, и чем она ему отплатила?!
Сто кредитов, отправленные ею на следующее после происшествия утро, вернулись назад. Она хотела использовать их, чтобы прийти и извиниться перед ним, но не решалась. И как бы она проникла в посольство, куда могли входить лишь чужаки?
Только он мог помочь ей теперь. Он, чужак, который мог разговаривать с землянином как с равным. Она никогда бы не догадалась, что он – чужак, не скажи он об этом. Он был такой сильный и уверенный в себе. Он должен знать, что делать. Он должен помочь, ибо на гибель обречена вся Галактика. У Полы промелькнула злорадная мысль о том, что чужаки заслужили такую участь своим пренебрежительным отношением к землянам. Но касалось ли это их всех? Женщин и детей, больных и стариков? Таких, как Авардан? Тех, которые никогда не слышали о Земле? И в конце концов все они были людьми. Столь страшная месть топила в море крови ту справедливость, которой служила Земля.
И вдруг, совершенно неожиданно, – звонок от Авардана. Шект покачал головой.
– Я не могу ему этого сказать.
– Ты должен, – жестко сказала Пола.
– Здесь? Это невозможно, это погубит нас обоих.
– Тогда прогони его. Я позабочусь обо всем. – Ее сердце бешено стучало. Конечно, причиной была лишь эта потребность спасти бесчисленные миллиарды человеческих жизней.
Бел Авардан поможет что-нибудь предпринять!
Авардан был в полном неведении относительно происходящего. Поведение Шекта он воспринял так, как оно выглядело (как ничем не спровоцированную грубость, что так свойственна землянам).
Авардан тщательно подбирал слова:
– Мне не хотелось бы обременять вас своим посещением, доктор, не будь я профессионально заинтересован в вашем Синапсайфере. И мне говорили, что в отличие от многих землян, вы не настроены враждебно к людям с других планет.
По-видимому, он сказал что-то не то, потому что доктора Шекта буквально передернуло от его слов.
– Кем бы ни был ваш информатор, он весьма ошибается, приписывая мне особое дружелюбие к подобным гостям. У меня нет симпатий и антипатий. Я – землянин…
Авардан стиснул зубы.
– Поймите, доктор Авардан, – послышался поспешный шепот, – мне очень жаль, что я выгляжу невежливым, но я действительно не могу…
– Я все понимаю, – холодно прервал археолог, хотя он не понимал абсолютно ничего. – Прощайте, сэр.
Шект слабо усмехнулся.
– Моя занятость…
– Я тоже очень занят, доктор Шект.
Он повернулся к двери, проклиная всех землян и невольно вспоминая некоторые пословицы, столь часто повторяемые его согражданами. Например такие: «Вежливость на Земле подобна сухости в океане», или «Землянин дает тебе что угодно, пока это не стоит ему ничего или меньше того».
Его рука уже пересекла фотоэлектрический луч, открывающий входную дверь, когда он услышал сзади чьи-то быстрые шаги и предостерегающий шепот. В его руке оказался лист бумаги. Повернувшись, он успел заметить лишь промелькнувшую фигуру в красном.
Только сев в нанятый им наземный автомобиль, Авардан развернул бумагу и прочитал:
«Сегодня в восемь часов вечера будьте у дома игр. Убедитесь, что за вами не следят».
Авардан нахмурился, раз пять перечитал записку и даже просмотрел ее на свет, как-будто ожидая увидеть невидимые слова. Невольно он оглянулся. Улица была пуста. Он сделал движение, чтобы выбросить бумагу в окно, но, поколебавшись, сунул ее в карман.
Несомненно, что если бы он вечером не сделал того, к чему призывала записка, все было бы кончено, и, возможно, нескольким триллионам людей не удалось бы избежать смерти. Но этого не случилось.
По дороге он раздумывал, была ли отправителем записки…
К восьми часам вечера его машина скользила среди длинного потока машин по извивающейся дороге, ведущий к дому игр. Лишь раз он спросил путь, и прохожий, с подозрением оглядев его (очевидно, ни один землянин никогда не был свободен от этой всеобъемлющей подозрительности), коротко ответил:
– Вам нужно просто следовать за другими машинами.
Похоже, действительно все машины направлялись в дом игр, потому что он увидел, что все они, одна за другой, исчезают в отверстии въезда на подземную стоянку. Вырвавшись из потока, он объехал дом игр и стал ждать, сам не зная чего.
Стройная девушка отделилась от толпы прохожих и нагнулась к окну его автомобиля. Он удивленно посмотрел на нее, но она одним движением открыла дверь и оказалась внутри салона.
– Извините, – проговорил он, – но…
– Тсс! – девушка пригнулась к сидению. – За вами следили?
– А должны были?
– Не смейтесь. Поезжайте прямо вперед. Свернете, когда я скажу… Чего вы ждете?
Он узнал голос. Капюшон соскользнул на плечи, открыв каштановые волосы. Темные глаза пристально смотрели на него.
– Будет лучше, если вы поедете, – мягко сказала она.
Он подчинился, и за следующие пятнадцать минут она ни сказала ему ничего, если не считать тихих указаний относительно направления движения.
Авардан украдкой взглянул на нее и с неожиданным удовольствием подумал, что она еще красивее, чем он ее помнил. Странно, что на этот раз он не чувствовал никакого негодования.
Они остановились в безлюдном районе. После небольшой паузы Пола, посмотрев на него, сказала:
– Доктор Авардан, я сожалею, что мне пришлось проделать все это, чтобы поговорить с вами с глазу на глаз. Я знаю, что мне нечего терять в ваших глазах…
– Не думайте так, – проговорил он.
– Я не могу так не думать. Я хочу, чтобы вы знали, что я полностью понимаю, как низко и неблагодарно я вела себя той ночью.
– Не надо, пожалуйста, – он посмотрел в сторону. – Я мог бы быть более дипломатичным.
– Что же… – Пола на минуту замолчала, чтобы немного прийти в себя. – Но не для этого мы приехали сюда. Вы – единственный чужак, которого я встретила, способный быть вежливым и благородным, и я нуждаюсь в вашей помощи.
Авардан подумал недовольно: «Неужели, только это было причиной?» – И он спросил холодно:
– Да?
– Нет, – закричала она в ответ. – Нет, не я, доктор Авардан, вся Галактика. Мне не надо ничего. Ничего!
– В чем дело?
– Во-первых… Я не думаю, чтобы кто-нибудь следил за нами, но если вы услышите какой-нибудь шум, то вы… то вы, – она замерла, – обнимите меня, и… и… вы знаете.
Он кивнул и сухо произнес:
– Я думаю, что это я смогу сымпровизировать легко. Стоит ли ждать шума?
Пола покраснела.
– Пожалуйста, не шутите и поймите правильно мои намерения. Это лишь для того, чтобы отвести подозрения от нас. Это единственное, что будет выглядеть убедительно.
– Все настолько серьезно? – мягко проговорил Авардан.
Он с любопытством посмотрел на нее. Она казалась такой юной и беззащитной. Всю свою жизнь он руководствовался здравым смыслом. И гордился этим. Он был человеком сильных страстей, но умел их смирять. И вот только потому, что девушка выглядела слабой, он испытывал иррациональную потребность защищать ее.
– Да, это серьезно, – сказала она. – Я кое-что вам расскажу, но знаю, что сначала вы мне не поверите. Но я попытаюсь убедить вас. Я хочу, чтобы вы поняли, что я откровенна с вами. Но, в первую очередь, вы должны решить, останетесь ли вы с нами после того, как я вам все расскажу и вы обдумаете услышанное. Я даю вам пятнадцать минут, и если я не внушаю вам доверия, я уйду, и на этом все закончится.
– Пятнадцать минут? – он невольно усмехнулся, затем снял свои часы и положил их перед собой. – Хорошо.
Она сжала руками колени, глядя через стекло вперед.
Авардан почувствовал, что она искоса посмотрела на него, и поспешно отвел взгляд.
– В чем дело? – спросил он.
Пола повернулась к нему и закусила нижнюю губу.
– Я смотрела на вас.
– Да, я это заметил. У меня пятно на носу?
– Нет, – она слегка улыбнулась, первый раз после того, как села в машину. – Просто я все время удивляюсь, почему вы не носите свинцовую одежду, если вы чужак. Именно это обмануло меня в тот раз. Чужаки обычно напоминают мешок с картошкой.
– А я не напоминаю?
– О нет, – в ее голосе неожиданно появился оттенок восхищения, – вы напоминаете… вы очень похожи на древнюю мраморную статую, за исключением того, что вы живой и теплый… Извините. Я веду себя дерзко.
– Вы говорите обо мне так, будто я считаю вас землянкой, которая забыла свое место. Вам придется прекратить думать обо мне подобным образом, или мы не сможем быть друзьями… Я не верю в предрассудки радиоактивности. Я измерил радиоактивность атмосферы Земли, провел опыты на животных в лаборатории и вполне убежден, что эта радиация не может мне повредить. Я здесь уже два месяца и не ощущаю никаких болезненных симптомов. Хотя, признаюсь, небольшие предосторожности я все же принял. Однако пропитанной свинцом одежды я не ношу.
Все это было сказано серьезным тоном, и она вновь улыбнулась.
– По-моему, вы немного сумасшедший.
– Вы так думаете? Вы удивились бы, если бы знали, как много умных и знаменитых археологов говорили то же самое, причем в длинных речах.
– Так вы будете меня слушать? – неожиданно спросила она. – Пятнадцать минут прошло.
– А вы как думаете?
– Я думаю, что это вполне возможно. В противном случае, вы не сидели бы здесь. Особенно после всего, что я сделала.
– Разве у вас создалось впечатление, что я заставляю себя сидеть рядом с вами, – мягко проговорил он. – Если да, то вы ошибаетесь… Знаете, Пола, я никогда не видел девушки такой красивой, как вы.
Она со страхом посмотрела на него.
– Пожалуйста, не надо. Я стремлюсь вовсе не к этому. Вы мне верите?
– Конечно, Пола. Расскажи мне свою историю. Я поверю и помогу. – Он безоговорочно верил в то, о чем говорил. В этот момент Авардан с готовностью взялся бы даже свергнуть Императора. Он не бывал прежде влюблен, и на этом он мысленно заставил себя остановиться.
Любовь? К землянке?
– Вы встречались с моим отцом, доктор Авардан?
– Доктор Шект – ваш отец? Зовите меня, пожалуйста, Белом. Я буду звать вас Полой.
– Если вы этого хотите, я постараюсь. Я думаю, вы очень злы на него.
– Он не был особенно вежлив.
– Он не мог иначе. За ним следят. Собственно говоря, мы договорились с ним заранее, что он отправит вас ни с чем, после чего с вами встречусь я. Видите, это наш дом… Дело в том, – ее голос перешел в быстрый шепот, – на Земле готовится восстание.
Авардан не смог сдержать удивления.
– Не может быть! – проговорил он, широко открыв глаза. – В самом деле?
Однако Пола тут же разозлилась.
– Не смейтесь. Вы обещали выслушать и поверить мне. На Земле готовится восстание, и это серьезно, потому что Земля может уничтожить всю Империю.
– Земля в силах сделать это? – Авардан подавил желание рассмеяться. – Пола, насколько хорошо вы знаете галактографию? – мягко спросил он.
– Не хуже любого другого, учитель, но какое это имеет отношение к тому, о чем я говорю?
– Прямое. Объем Галактики – несколько миллионов кубических световых лет. Это включает двести миллионов населенных планет и приблизительно пятьсот квадриллионов человек населения. Правильно?
– Думаю, что да, раз вы так говорите.
– Это именно так, поверьте мне. Земля же – одна планета с населением в двадцать миллионов, лишенная всех материальных ресурсов. Другими словами, на каждого землянина приходится двадцать пять биллионов граждан Галактики. Что может сделать Земля при соотношении сил – двадцать пять биллионов к одному?
Пола преодолела сомнение на мгновение овладевшее ею.
– Бел, – твердо ответила она, – я не знаю, но мой отец может ответить на этот вопрос. Он не посвятил меня в детали, потому что боится подвергать опасности мою жизнь. Однако если вы пойдете со мной, то все узнаете. Он сказал, что Земля может уничтожить всю жизнь в Галактике, и он знает это наверняка. Он никогда не ошибался.
Ее щеки порозовели от нетерпения, и Авардан почувствовал страстное желание прикоснуться к ним. (Как мог он раньше чувствовать ужас от прикосновения к ней?)
– Уже есть десять часов? – спросила Пола.
– Да, – ответил он.
– Тогда он должен ждать нас наверху, если они его не арестовали. – Она невольно вздрогнула. – Мы поднимемся в дом, и если вы пойдете со мной…
Она положила руку на кнопку, контролирующую двери, и неожиданно замерла. Затем хрипло прошептала:
– Кто-то идет… Ох, быстрее…
Остальное прошло гладко. Авардан без труда вспомнил ее первоначальные наставления. Его руки легким движением обняли ее, и он почувствовал, как их губы встретились…
Прошло немало времени, прежде чем он заговорил.
– Должно быть, это был уличный шум.
– Нет, – прошептала она, – я не слышала никакого шума.
Он удивленно посмотрел на нее, но она не отвела глаз.
– Серьезно? Ты – само коварство.
Глаза Полы вспыхнули.
– Я хотела, чтобы ты поцеловал меня и не жалею об этом.
– Думаешь, я жалею? Поцелуй меня еще раз, только теперь потому, что этого хочу я.
Еще одна длинная пауза, потом она отстранилась от него, поправляя волосы и разглаживая воротник платья.
– Я думаю, сейчас нам лучше будет подняться в дом. Выключи свет. У меня есть фонарь.
Авардан вышел за ней из машины.
– Возьми меня за руку, – сказала она. – Здесь ступеньки.
– Я люблю тебя, Пола, – прошептал он за ее спиной. Это получилось так просто и звучало так правдиво. – Я люблю тебя, Пола, – повторил он.
– Ты почти не знаешь меня, – мягко проговорила она.
– Нет. Клянусь, я знаю тебя всю жизнь. Всю мою жизнь, Пола, два месяца я мечтал о тебе.
– Я всего лишь землянка, сэр.
– Тогда и я буду землянином. Испытай меня.
Он остановил ее и мягко поднял ее руку, пока свет фонарика не осветил ей лицо.
– Почему ты плачешь?
– Потому что, когда отец расскажет то, что он знает, вы поймете, что не можете любить землянку.
– Испытай меня и в этом.
Он похудел, стал больше сутулиться, изменилось его поведение – он стал рассеянным, напуганным. Он замкнулся в себе, начал избегать даже ближайших сотрудников, которых сторонился столь явно, что это было заметно всем.
Лишь с дочерью Шект был откровенен, возможно потому, что и она как-то ушла в себя. Старалась быть незаметной на работе.
– Они следят за мной, – говорил он. – Я это чувствую. Я ни на минуту не могу оставаться один. Всегда кто-нибудь рядом. Они не хотят даже, чтобы я писал отчеты.
И Пола это чувствовала, но чтобы подбодрить отца, вновь и вновь повторяла:
– Но в чем они могут обвинить тебя? Даже если ты и провел эксперимент на Шварце, не такое уж страшное это преступление. Они бы просто вызвали тебя «на ковер» за это.
Однако он бормотал с бледным лицом:
– Они не разрешат мне жить. Приближаются мои Шестьдесят, и они не разрешат мне жить.
– После всего, что ты сделал? Чепуха!
– Я слишком много знаю, Пола, и они мне не верят.
– Слишком много знаешь о чем?
Он слишком устал и не мог больше нести эту тяжесть. И он рассказал ей. Сначала она не поверила ему, но потом, когда поняла, что все это правда, застыла, охваченная ужасом.
На следующий день Пола с другого конца города позвонила в посольство. Говоря через платок, она спросила доктора Бела Авардана.
Его не было. Они думали, что он может быть в Бонере, шесть тысяч миль отсюда, но не были уверены. Да, но он скоро должен вернуться в Чику, но когда – они сказать не могут. Может быть, она назовет свое имя? Они попытаются с ним связаться.
Тут Пола прервала связь и прижалась щекой к стеклянной стенке кабины, с радостью ощущая ее прохладу. Глаза ее были полны слез.
Дура, дура!
Он помог ей, а она так себя вела. Он подставил себя под нейрохлыст, чтобы защитить от чужака достоинство маленькой землянки, и чем она ему отплатила?!
Сто кредитов, отправленные ею на следующее после происшествия утро, вернулись назад. Она хотела использовать их, чтобы прийти и извиниться перед ним, но не решалась. И как бы она проникла в посольство, куда могли входить лишь чужаки?
Только он мог помочь ей теперь. Он, чужак, который мог разговаривать с землянином как с равным. Она никогда бы не догадалась, что он – чужак, не скажи он об этом. Он был такой сильный и уверенный в себе. Он должен знать, что делать. Он должен помочь, ибо на гибель обречена вся Галактика. У Полы промелькнула злорадная мысль о том, что чужаки заслужили такую участь своим пренебрежительным отношением к землянам. Но касалось ли это их всех? Женщин и детей, больных и стариков? Таких, как Авардан? Тех, которые никогда не слышали о Земле? И в конце концов все они были людьми. Столь страшная месть топила в море крови ту справедливость, которой служила Земля.
И вдруг, совершенно неожиданно, – звонок от Авардана. Шект покачал головой.
– Я не могу ему этого сказать.
– Ты должен, – жестко сказала Пола.
– Здесь? Это невозможно, это погубит нас обоих.
– Тогда прогони его. Я позабочусь обо всем. – Ее сердце бешено стучало. Конечно, причиной была лишь эта потребность спасти бесчисленные миллиарды человеческих жизней.
Бел Авардан поможет что-нибудь предпринять!
Авардан был в полном неведении относительно происходящего. Поведение Шекта он воспринял так, как оно выглядело (как ничем не спровоцированную грубость, что так свойственна землянам).
Авардан тщательно подбирал слова:
– Мне не хотелось бы обременять вас своим посещением, доктор, не будь я профессионально заинтересован в вашем Синапсайфере. И мне говорили, что в отличие от многих землян, вы не настроены враждебно к людям с других планет.
По-видимому, он сказал что-то не то, потому что доктора Шекта буквально передернуло от его слов.
– Кем бы ни был ваш информатор, он весьма ошибается, приписывая мне особое дружелюбие к подобным гостям. У меня нет симпатий и антипатий. Я – землянин…
Авардан стиснул зубы.
– Поймите, доктор Авардан, – послышался поспешный шепот, – мне очень жаль, что я выгляжу невежливым, но я действительно не могу…
– Я все понимаю, – холодно прервал археолог, хотя он не понимал абсолютно ничего. – Прощайте, сэр.
Шект слабо усмехнулся.
– Моя занятость…
– Я тоже очень занят, доктор Шект.
Он повернулся к двери, проклиная всех землян и невольно вспоминая некоторые пословицы, столь часто повторяемые его согражданами. Например такие: «Вежливость на Земле подобна сухости в океане», или «Землянин дает тебе что угодно, пока это не стоит ему ничего или меньше того».
Его рука уже пересекла фотоэлектрический луч, открывающий входную дверь, когда он услышал сзади чьи-то быстрые шаги и предостерегающий шепот. В его руке оказался лист бумаги. Повернувшись, он успел заметить лишь промелькнувшую фигуру в красном.
Только сев в нанятый им наземный автомобиль, Авардан развернул бумагу и прочитал:
«Сегодня в восемь часов вечера будьте у дома игр. Убедитесь, что за вами не следят».
Авардан нахмурился, раз пять перечитал записку и даже просмотрел ее на свет, как-будто ожидая увидеть невидимые слова. Невольно он оглянулся. Улица была пуста. Он сделал движение, чтобы выбросить бумагу в окно, но, поколебавшись, сунул ее в карман.
Несомненно, что если бы он вечером не сделал того, к чему призывала записка, все было бы кончено, и, возможно, нескольким триллионам людей не удалось бы избежать смерти. Но этого не случилось.
По дороге он раздумывал, была ли отправителем записки…
К восьми часам вечера его машина скользила среди длинного потока машин по извивающейся дороге, ведущий к дому игр. Лишь раз он спросил путь, и прохожий, с подозрением оглядев его (очевидно, ни один землянин никогда не был свободен от этой всеобъемлющей подозрительности), коротко ответил:
– Вам нужно просто следовать за другими машинами.
Похоже, действительно все машины направлялись в дом игр, потому что он увидел, что все они, одна за другой, исчезают в отверстии въезда на подземную стоянку. Вырвавшись из потока, он объехал дом игр и стал ждать, сам не зная чего.
Стройная девушка отделилась от толпы прохожих и нагнулась к окну его автомобиля. Он удивленно посмотрел на нее, но она одним движением открыла дверь и оказалась внутри салона.
– Извините, – проговорил он, – но…
– Тсс! – девушка пригнулась к сидению. – За вами следили?
– А должны были?
– Не смейтесь. Поезжайте прямо вперед. Свернете, когда я скажу… Чего вы ждете?
Он узнал голос. Капюшон соскользнул на плечи, открыв каштановые волосы. Темные глаза пристально смотрели на него.
– Будет лучше, если вы поедете, – мягко сказала она.
Он подчинился, и за следующие пятнадцать минут она ни сказала ему ничего, если не считать тихих указаний относительно направления движения.
Авардан украдкой взглянул на нее и с неожиданным удовольствием подумал, что она еще красивее, чем он ее помнил. Странно, что на этот раз он не чувствовал никакого негодования.
Они остановились в безлюдном районе. После небольшой паузы Пола, посмотрев на него, сказала:
– Доктор Авардан, я сожалею, что мне пришлось проделать все это, чтобы поговорить с вами с глазу на глаз. Я знаю, что мне нечего терять в ваших глазах…
– Не думайте так, – проговорил он.
– Я не могу так не думать. Я хочу, чтобы вы знали, что я полностью понимаю, как низко и неблагодарно я вела себя той ночью.
– Не надо, пожалуйста, – он посмотрел в сторону. – Я мог бы быть более дипломатичным.
– Что же… – Пола на минуту замолчала, чтобы немного прийти в себя. – Но не для этого мы приехали сюда. Вы – единственный чужак, которого я встретила, способный быть вежливым и благородным, и я нуждаюсь в вашей помощи.
Авардан подумал недовольно: «Неужели, только это было причиной?» – И он спросил холодно:
– Да?
– Нет, – закричала она в ответ. – Нет, не я, доктор Авардан, вся Галактика. Мне не надо ничего. Ничего!
– В чем дело?
– Во-первых… Я не думаю, чтобы кто-нибудь следил за нами, но если вы услышите какой-нибудь шум, то вы… то вы, – она замерла, – обнимите меня, и… и… вы знаете.
Он кивнул и сухо произнес:
– Я думаю, что это я смогу сымпровизировать легко. Стоит ли ждать шума?
Пола покраснела.
– Пожалуйста, не шутите и поймите правильно мои намерения. Это лишь для того, чтобы отвести подозрения от нас. Это единственное, что будет выглядеть убедительно.
– Все настолько серьезно? – мягко проговорил Авардан.
Он с любопытством посмотрел на нее. Она казалась такой юной и беззащитной. Всю свою жизнь он руководствовался здравым смыслом. И гордился этим. Он был человеком сильных страстей, но умел их смирять. И вот только потому, что девушка выглядела слабой, он испытывал иррациональную потребность защищать ее.
– Да, это серьезно, – сказала она. – Я кое-что вам расскажу, но знаю, что сначала вы мне не поверите. Но я попытаюсь убедить вас. Я хочу, чтобы вы поняли, что я откровенна с вами. Но, в первую очередь, вы должны решить, останетесь ли вы с нами после того, как я вам все расскажу и вы обдумаете услышанное. Я даю вам пятнадцать минут, и если я не внушаю вам доверия, я уйду, и на этом все закончится.
– Пятнадцать минут? – он невольно усмехнулся, затем снял свои часы и положил их перед собой. – Хорошо.
Она сжала руками колени, глядя через стекло вперед.
Авардан почувствовал, что она искоса посмотрела на него, и поспешно отвел взгляд.
– В чем дело? – спросил он.
Пола повернулась к нему и закусила нижнюю губу.
– Я смотрела на вас.
– Да, я это заметил. У меня пятно на носу?
– Нет, – она слегка улыбнулась, первый раз после того, как села в машину. – Просто я все время удивляюсь, почему вы не носите свинцовую одежду, если вы чужак. Именно это обмануло меня в тот раз. Чужаки обычно напоминают мешок с картошкой.
– А я не напоминаю?
– О нет, – в ее голосе неожиданно появился оттенок восхищения, – вы напоминаете… вы очень похожи на древнюю мраморную статую, за исключением того, что вы живой и теплый… Извините. Я веду себя дерзко.
– Вы говорите обо мне так, будто я считаю вас землянкой, которая забыла свое место. Вам придется прекратить думать обо мне подобным образом, или мы не сможем быть друзьями… Я не верю в предрассудки радиоактивности. Я измерил радиоактивность атмосферы Земли, провел опыты на животных в лаборатории и вполне убежден, что эта радиация не может мне повредить. Я здесь уже два месяца и не ощущаю никаких болезненных симптомов. Хотя, признаюсь, небольшие предосторожности я все же принял. Однако пропитанной свинцом одежды я не ношу.
Все это было сказано серьезным тоном, и она вновь улыбнулась.
– По-моему, вы немного сумасшедший.
– Вы так думаете? Вы удивились бы, если бы знали, как много умных и знаменитых археологов говорили то же самое, причем в длинных речах.
– Так вы будете меня слушать? – неожиданно спросила она. – Пятнадцать минут прошло.
– А вы как думаете?
– Я думаю, что это вполне возможно. В противном случае, вы не сидели бы здесь. Особенно после всего, что я сделала.
– Разве у вас создалось впечатление, что я заставляю себя сидеть рядом с вами, – мягко проговорил он. – Если да, то вы ошибаетесь… Знаете, Пола, я никогда не видел девушки такой красивой, как вы.
Она со страхом посмотрела на него.
– Пожалуйста, не надо. Я стремлюсь вовсе не к этому. Вы мне верите?
– Конечно, Пола. Расскажи мне свою историю. Я поверю и помогу. – Он безоговорочно верил в то, о чем говорил. В этот момент Авардан с готовностью взялся бы даже свергнуть Императора. Он не бывал прежде влюблен, и на этом он мысленно заставил себя остановиться.
Любовь? К землянке?
– Вы встречались с моим отцом, доктор Авардан?
– Доктор Шект – ваш отец? Зовите меня, пожалуйста, Белом. Я буду звать вас Полой.
– Если вы этого хотите, я постараюсь. Я думаю, вы очень злы на него.
– Он не был особенно вежлив.
– Он не мог иначе. За ним следят. Собственно говоря, мы договорились с ним заранее, что он отправит вас ни с чем, после чего с вами встречусь я. Видите, это наш дом… Дело в том, – ее голос перешел в быстрый шепот, – на Земле готовится восстание.
Авардан не смог сдержать удивления.
– Не может быть! – проговорил он, широко открыв глаза. – В самом деле?
Однако Пола тут же разозлилась.
– Не смейтесь. Вы обещали выслушать и поверить мне. На Земле готовится восстание, и это серьезно, потому что Земля может уничтожить всю Империю.
– Земля в силах сделать это? – Авардан подавил желание рассмеяться. – Пола, насколько хорошо вы знаете галактографию? – мягко спросил он.
– Не хуже любого другого, учитель, но какое это имеет отношение к тому, о чем я говорю?
– Прямое. Объем Галактики – несколько миллионов кубических световых лет. Это включает двести миллионов населенных планет и приблизительно пятьсот квадриллионов человек населения. Правильно?
– Думаю, что да, раз вы так говорите.
– Это именно так, поверьте мне. Земля же – одна планета с населением в двадцать миллионов, лишенная всех материальных ресурсов. Другими словами, на каждого землянина приходится двадцать пять биллионов граждан Галактики. Что может сделать Земля при соотношении сил – двадцать пять биллионов к одному?
Пола преодолела сомнение на мгновение овладевшее ею.
– Бел, – твердо ответила она, – я не знаю, но мой отец может ответить на этот вопрос. Он не посвятил меня в детали, потому что боится подвергать опасности мою жизнь. Однако если вы пойдете со мной, то все узнаете. Он сказал, что Земля может уничтожить всю жизнь в Галактике, и он знает это наверняка. Он никогда не ошибался.
Ее щеки порозовели от нетерпения, и Авардан почувствовал страстное желание прикоснуться к ним. (Как мог он раньше чувствовать ужас от прикосновения к ней?)
– Уже есть десять часов? – спросила Пола.
– Да, – ответил он.
– Тогда он должен ждать нас наверху, если они его не арестовали. – Она невольно вздрогнула. – Мы поднимемся в дом, и если вы пойдете со мной…
Она положила руку на кнопку, контролирующую двери, и неожиданно замерла. Затем хрипло прошептала:
– Кто-то идет… Ох, быстрее…
Остальное прошло гладко. Авардан без труда вспомнил ее первоначальные наставления. Его руки легким движением обняли ее, и он почувствовал, как их губы встретились…
Прошло немало времени, прежде чем он заговорил.
– Должно быть, это был уличный шум.
– Нет, – прошептала она, – я не слышала никакого шума.
Он удивленно посмотрел на нее, но она не отвела глаз.
– Серьезно? Ты – само коварство.
Глаза Полы вспыхнули.
– Я хотела, чтобы ты поцеловал меня и не жалею об этом.
– Думаешь, я жалею? Поцелуй меня еще раз, только теперь потому, что этого хочу я.
Еще одна длинная пауза, потом она отстранилась от него, поправляя волосы и разглаживая воротник платья.
– Я думаю, сейчас нам лучше будет подняться в дом. Выключи свет. У меня есть фонарь.
Авардан вышел за ней из машины.
– Возьми меня за руку, – сказала она. – Здесь ступеньки.
– Я люблю тебя, Пола, – прошептал он за ее спиной. Это получилось так просто и звучало так правдиво. – Я люблю тебя, Пола, – повторил он.
– Ты почти не знаешь меня, – мягко проговорила она.
– Нет. Клянусь, я знаю тебя всю жизнь. Всю мою жизнь, Пола, два месяца я мечтал о тебе.
– Я всего лишь землянка, сэр.
– Тогда и я буду землянином. Испытай меня.
Он остановил ее и мягко поднял ее руку, пока свет фонарика не осветил ей лицо.
– Почему ты плачешь?
– Потому что, когда отец расскажет то, что он знает, вы поймете, что не можете любить землянку.
– Испытай меня и в этом.
15. ПОТЕРЯННОЕ ПРЕИМУЩЕСТВО
Авардан встретился с Шектом в задней комнате на втором этаже дома, окна которой были тщательно поляризованы до полной непроницаемости. Пола осталась внизу, настороженно ожидая в кресле и следя за погруженной в темноту улицей.