– Ах ты… – возмутился было Бейли, но тут же пришёл в себя. – Видите ли, Дэниел, – сказал он более спокойно, – у нас, у людей, взрослый мужчина никогда не станет подвергать опасности своего сына. Даже если логика подсказывает сделать это.
– «Опасности»! – с восторгом воскликнул Бен. – О, пап что случилось? Ну скажи…
– Ничего, Бен. И вообще это не твоё дело. Понятно? Тебе пора спать. Когда я вернусь, чтобы ты уже был в постели. Слышишь?
– Ну ладно. Я не проболтаюсь.
– Немедленно!
– Да ну…
Стоя у переговорной трубки, Бейли откинул полу пиджака так, чтобы было удобнее выхватить бластер. Он назвал свой личный номер и ждал, пока электронная машина, установленная в пятнадцати милях отсюда, проверит, имеет ли он право на разговор. Ждать долго не пришлось, поскольку на детектива подобные ограничения не распространяются. Затем он назвал номер квартиры тёщи.
У основания трубки засветился небольшой экран, в котором показалось её лицо.
– Мама, – сказал он негромко, – попросите Джесси.
Должно быть, Джесси ждала его, потому что тотчас же подошла к трубке. Бейли посмотрел на неё и слегка притемнил экран.
– Всё в порядке, Джесси. Бен здесь. Что у тебя стряслось?
Бейли водил глазами из стороны в сторону, не переставая следить за коридором.
– Как ты? С тобой ничего не случилось?
– Да нет же, Джесси, разве ты не видишь? Прекрати сейчас же.
– О, Лайдж, я так волновалась!
– Почему? – спросил он напряжённо.
– Ты знаешь. Из-за твоего друга.
– При чём здесь он?
– Я говорила тебе вчера. Быть беде…
– Ерунда. Бен останется у меня. Спокойной ночи, дорогая. Не волнуйся.
Он отключил соединение и дважды глубоко вздохнул, прежде чем отправиться обратно. Лицо его посерело от напряжённого ожидания и страха.
Он застал Бена посреди комнаты. Одна из его контактных линз аккуратно лежала в миниатюрном футляре. Вторая ещё была у него на зрачке.
– Пап, здесь даже нет воды умыться. А мистер Оливо не пустил меня в туалетную.
– Он прав. Никуда не ходи. Вставь эту штуку в глаз, Бен. За ночь ничего с тобой не произойдёт.
– Ну ладно, – покорился Бен и взобрался на кровать. – Ух ты, какой матрац!
Бейли повернулся к Р. Дэниелу:
– Надеюсь, вы не будете возражать, если вам придётся посидеть.
– Конечно, нет. Между прочим, что это за стекла на глазах у Бентли? Их носят все земляне?
– Нет. Некоторые, – ответил Бейли уклончиво. – Я не ношу, например.
– А каково их назначение?
Бейли был слишком поглощён своими невесёлыми мыслями, чтобы ответить.
В комнате погас свет.
Бейли не спал. Он почти не слышал ровного и глубокого дыхания сына, которое стало потом несколько жёстким. Повернув голову, он скорее вообразил, чем увидел, как в углу неподвижно сидит Р. Дэниел, уставившись взглядом на дверь.
Затем он заснул, и ему приснился сон.
Ему приснилось, будто Джесси падает в реактор энергостанции, с воплем отчаяния протянув к нему руки. А он, а он не в силах переступить красную ограничительную линию, лишь смотрит, как удаляется от него её искажённая фигура, становясь всё меньше и меньше, пока не превращается в едва заметную точку.
Он ничем не может ей помочь и сознаёт во сне, что столкнул её туда он сам.
– «Опасности»! – с восторгом воскликнул Бен. – О, пап что случилось? Ну скажи…
– Ничего, Бен. И вообще это не твоё дело. Понятно? Тебе пора спать. Когда я вернусь, чтобы ты уже был в постели. Слышишь?
– Ну ладно. Я не проболтаюсь.
– Немедленно!
– Да ну…
Стоя у переговорной трубки, Бейли откинул полу пиджака так, чтобы было удобнее выхватить бластер. Он назвал свой личный номер и ждал, пока электронная машина, установленная в пятнадцати милях отсюда, проверит, имеет ли он право на разговор. Ждать долго не пришлось, поскольку на детектива подобные ограничения не распространяются. Затем он назвал номер квартиры тёщи.
У основания трубки засветился небольшой экран, в котором показалось её лицо.
– Мама, – сказал он негромко, – попросите Джесси.
Должно быть, Джесси ждала его, потому что тотчас же подошла к трубке. Бейли посмотрел на неё и слегка притемнил экран.
– Всё в порядке, Джесси. Бен здесь. Что у тебя стряслось?
Бейли водил глазами из стороны в сторону, не переставая следить за коридором.
– Как ты? С тобой ничего не случилось?
– Да нет же, Джесси, разве ты не видишь? Прекрати сейчас же.
– О, Лайдж, я так волновалась!
– Почему? – спросил он напряжённо.
– Ты знаешь. Из-за твоего друга.
– При чём здесь он?
– Я говорила тебе вчера. Быть беде…
– Ерунда. Бен останется у меня. Спокойной ночи, дорогая. Не волнуйся.
Он отключил соединение и дважды глубоко вздохнул, прежде чем отправиться обратно. Лицо его посерело от напряжённого ожидания и страха.
Он застал Бена посреди комнаты. Одна из его контактных линз аккуратно лежала в миниатюрном футляре. Вторая ещё была у него на зрачке.
– Пап, здесь даже нет воды умыться. А мистер Оливо не пустил меня в туалетную.
– Он прав. Никуда не ходи. Вставь эту штуку в глаз, Бен. За ночь ничего с тобой не произойдёт.
– Ну ладно, – покорился Бен и взобрался на кровать. – Ух ты, какой матрац!
Бейли повернулся к Р. Дэниелу:
– Надеюсь, вы не будете возражать, если вам придётся посидеть.
– Конечно, нет. Между прочим, что это за стекла на глазах у Бентли? Их носят все земляне?
– Нет. Некоторые, – ответил Бейли уклончиво. – Я не ношу, например.
– А каково их назначение?
Бейли был слишком поглощён своими невесёлыми мыслями, чтобы ответить.
В комнате погас свет.
Бейли не спал. Он почти не слышал ровного и глубокого дыхания сына, которое стало потом несколько жёстким. Повернув голову, он скорее вообразил, чем увидел, как в углу неподвижно сидит Р. Дэниел, уставившись взглядом на дверь.
Затем он заснул, и ему приснился сон.
Ему приснилось, будто Джесси падает в реактор энергостанции, с воплем отчаяния протянув к нему руки. А он, а он не в силах переступить красную ограничительную линию, лишь смотрит, как удаляется от него её искажённая фигура, становясь всё меньше и меньше, пока не превращается в едва заметную точку.
Он ничем не может ей помочь и сознаёт во сне, что столкнул её туда он сам.
12. Мнение эксперта
Илайдж Бейли устало кивнул комиссару Джулиусу Эндерби, когда тот вошёл в комнату.
Комиссар взглянул на часы и проворчал:
– Вы что, провели здесь всю ночь?
– Ничего подобного, – отозвался Бейли.
Комиссар понизил голос:
– Что-нибудь произошло?
Бейли покачал головой.
– Я подумал, что, пожалуй, недооценивал вероятность беспорядков, – начал комиссар. – И если что-то такое…
– Ради бога, комиссар… – сказал сдержанно Бейли. – Если бы что-нибудь случилось, я бы вам сказал. Все в полном порядке.
– Хорошо, хорошо… – С этими словами комиссар скрылся за дверью, за которой его ждало полное уединение, достойное его высокого положения.
«Он-то наверное неплохо выспался», – подумал Бейли, посмотрев ему вслед.
Бейли принялся сочинять рапорт, в котором не будет и строчки о событиях двух последних дней. Однако слова, которые он выстукивал пальцем, расплывались и прыгали у него перед глазами. Постепенно до него дошло, что у стола кто-то стоит.
Бейли поднял голову.
– В чём дело? – спросил он.
Перед ним стоял Р. Сэмми.
«Личный лакей Джулиуса, – подумал он. – Всё-таки неплохо быть комиссаром».
– Комиссар хочет вас видеть, Лайдж. Говорит, немедленно, – сказал Р. Сэмми со своей дурацкой улыбкой.
– Он только что меня видел. Передай ему, что я зайду позже, – отмахнулся от него Бейли.
– А он говорит: немедленно, – повторил Р. Сэмми.
– А я говорю: отправляйся.
Робот попятился, повторяя:
– Комиссар хочет вас видеть немедленно, Лайдж. Говорит: немедленно.
– О, дьявол! – процедил Бейли сквозь зубы. – Иду, иду.
Он встал из-за стола и направился к кабинету. Р. Сэмми замолчал.
– Чёрт возьми, комиссар… – начал Бейли с порога. – Не посылайте вы, наконец, за мной этого идиота!
– Садитесь, садитесь, Лайдж, – только и сказал комиссар.
Бейли сел, уставившись на него. Может быть, он не справедлив к старине Джулиусу. Может, старик вовсе не спал всю ночь. Вид у него довольно измученный.
Комиссар постукивал пальцем по лежавшей перед ним бумаге.
– Вот запись о вашем разговоре с неким доктором Джерригелом из Вашингтона, который вы вели по изолированному лучу.
– Верно, комиссар.
– Естественно, что записи самого разговора нет, так как луч изолированный. О чём у вас шла речь?
– Мне нужны дополнительные сведения.
– Он, кажется, ведь специалист по робототехнике?
– Совершенно верно.
Комиссар выпятил нижнюю губу и стал вдруг похож на обиженного ребёнка.
– Но зачем вам это? Каких ещё сведений вам не хватает?
– Я и сам не знаю, комиссар. Просто у меня такое ощущение, что материал о роботах может помочь расследованию. – Бейли замолчал, не желая вдаваться в подробности.
– Я бы этого не делал, Лайдж. Нет, нет. По-моему, это неразумно.
– Почему вы против, комиссар?
– Чем меньше народу знает об этом, тем лучше.
– Я не буду посвящать его в детали, естественно.
– И всё же это ни к чему.
У Бейли и так было гнусно на душе, а потому он не стал сдерживаться:
– Вы мне приказываете не встречаться с ним?
– Нет, нет. Поступайте как знаете. Вы ведёте расследование, а не я. Только…
– Только – что?
Комиссар покачал головой.
– Ничего… А где этот? Вы знаете, кого я имею в виду.
Бейли знал.
– Дэниел все ещё работает с картотекой.
Комиссар помолчал немного, а затем сказал:
– Что-то медленно у нас идут дела, знаете ли…
– Да никак пока не идут. Но могли пойти.
– Ну, вот и отлично, – сказал комиссар, но по его лицу не было видно, чтобы он сказал то, что думал.
Когда Бейли вернулся к своему столу, там его уже ждал Р. Дэниел.
– Ну, а у вас какие новости? – ворчливо произнёс Бейли.
– Я закончил первую общую проверку картотеки, партнёр Илайдж, и обнаружил двух из тех, кто вчера нас преследовал; кроме того, эти же двое участвовали в инциденте у обувного магазина.
– Покажите-ка мне их.
Р. Дэниел положил перед Бейли две карточки, размером с почтовую марку каждая. Их поверхность была сплошь усеяна точечным шифром. Затем робот достал портативный дешифратор и вложил одну из карточек в предназначенный для этого паз. Точки шифра обладают электропроводными свойствами, отличными от свойств самой карточки. Поэтому электрическое поле, проходящее через карточку, особым образом преобразуется, в результате чего на небольшом экране аппарат возникают цепочки слов. Если бы не код, эти слова заняли бы несколько страниц бумаги стандартных размеров. И если бы не дешифратор утверждённого полицейского образца, понять их было бы невозможно.
Бейли безучастно просматривал материал. Первым оказался Фрэнсис Клусарр, тридцати трёх лет; арестован два года назад; причина ареста – подстрекательство к мятежу; служащий компании «Нью-Йорк Йист»; домашний адрес такой-то; родители такие-то; цвет волос и глаза, особые приметы, образование, послужной список; психологический тип, тип конституции, дополнительные сведения и, наконец, номер трёх опознавательных снимков в галерее мелких преступников.
– Вы проверили фотографию?
– Да, Илайдж.
Вторым был Хегард Пауль. Бейли просмотрел данные о нём и сказал:
– Все это не то.
– Я с вами не согласен, – возразил Р. Дэниел. – Если существует организация землян, способных на убийство, то они её члены. Если это не очевидно? Не следует ли допросить их?
– Мы ничего от них не добьёмся.
– И тот и другой были как в магазине, так и в столовой. Они не могут отрицать этого.
– Находиться там ещё не преступление. Кроме того, они могут отрицать это. Скажут, что не были там, вот и всё. Как доказать, что они лгут?
– Но я их видел.
– Это не доказательство, – рассердился Бейли. – Ни один суд, если бы даже до этого дошло дело, не поверит, что вы можете запомнить два лица из миллиона.
– Но ведь я могу.
– Конечно. Ну-ка скажите им, кто вы такой. Стоит вам только признаться, и вы больше не свидетель. Ни один законный суд Земли не признает вашего брата.
– Значит, вы передумали? – заметил Р. Дэниел.
– Что передумал?
– Вчера в столовой вы сказали, что их не нужно арестовывать. Вы сказали, что, коль скоро я помню их лица, их можно арестовать в любой момент.
– Верно, сказал глупость, – признался Бейли. – Я просто обалдел тогда. Это невозможно.
– Даже из психологических соображений? Они ведь не знают, что у нас нет доказательства их причастности к заговору.
– Слушайте, – произнёс, нервничая, Бейли, – через полчаса сюда из Вашингтона прибудет доктор Джерригел. Вы можете подождать, пока я с ним поговорю? Можете?
– Я подожду, – сказал Р. Дэниел.
Энтони Джерригел оказался аккуратным и весьма вежливым человеком среднего роста, и по его виду никак нельзя было сказать, что имеешь дело с лучшим знатоком роботехники на Земле. Он опоздал почти на двадцать минут и стал приносить свои глубокие извинения. Побледневший от томительного ожидания, Бейли не очень-то вежливо отмахнулся от его извинений. Он проверил, оставлена ли за ним комната для совещаний «Д», подтвердил распоряжение о том, чтобы в течение часа их никто не беспокоил, и повёл доктора Джерригела и Р. Дэниела через коридор по трапу к двери одного из кабинетов, защищённый от лучей подслушивателя.
Прежде чем приступить к делу, от тщательно проверил изоляцию стен, прислушиваясь к низкому гудению пульсометра, который он держал в руке. Малейшее изменение тона пульсометра указывало бы на нарушение защитной оболочки. Он направил его также на потолок, пол и – особенно тщательно – на дверь. Изоляция была в полном порядке.
Доктор Джерригел слегка улыбнулся. Он производил впечатление человека, который никогда не улыбается более, чем слегка. Одет он был с аккуратностью, которую не назовёшь иначе, как педантичной. Его седые волосы были зачёсаны назад, а румяное лицо, казалось, было только-то вымыто. Он сидел, чопорно выпрямив спину, будто ещё в детстве от постоянных материнских наставлений о том, как надо сидеть, его хребет навсегда принял это положение.
– Начало довольно устрашающее, мистер Бейли, – сказал он.
– Дело серьёзное, доктор. Мне нужны сведения о роботах, которые можете дать, пожалуй, только вы. Всё, о чём мы будем здесь говорить, является государственной тайной, поэтому власти надеются, что, покинув это помещение, вы забудете, о чём здесь шла речь.
Бейли взглянул на свои часы.
Лёгкая улыбка мгновенно слетела с лица эксперта по роботехнике.
– Позвольте объяснить, почему я опоздал. (Это, видимо, не давало ему покоя.) Я решил не лететь самолётом. Я подвержен воздушной болезни.
– Очень жаль. – Бейли последний раз взглянул на пульсометр и, убедившись, что точность установки его не изменилась и что он работает нормально, отложил прибор в сторону и сел.
– Точнее сказать, я начинаю нервничать. Лёгкий приступ агорафобии. Так, ничего особенного, но факт есть факт. Вот я и решил добираться экспрессами.
– Агорафобия? – с внезапным интересом переспросил Бейли.
– У меня это прозвучало серьёзней, чем следовало бы, – поспешно сказал эксперт. – Такое чувство вы испытываете в самолёте. Вам когда-нибудь приходилось летать, мистер Бейли?
– Несколько раз.
– Тогда вы меня поймёте. Это – ощущение, будто вокруг вас ничего нет, будто от пустоты, от воздуха вас отделяет тонкая полоска металла. Ужасно неприятно.
– Значит, вы ехали экспрессом?
– Да.
– Прямо из Вашингтона в Нью-Йорк?
– О, пустяки. С тех пор как открыли туннель Балтимора – Филадельфия, это не составляет труда.
Так оно и есть. Хоть Бейли и не доводилось пользоваться этим видом транспорта, он знал, что такая возможность существует. За последние два столетия Вашингтон, Балтимор, Филадельфия и Нью-Йорк разрослись настолько, что почти соприкасались друг с другом. Эта часть восточного побережья даже получила полуофициальное название Район Четырёх Городов. Находятся даже сторонники объединения их в один Сверхгород.
Бейли не нравилась эта идея. Один Нью-Йорк и то едва поддаётся централизованному управлению, а город с населением более пятидесяти миллионов человек просто рухнет под собственным весом.
– Беда в том, – продолжал доктор Джерригел, – что я опоздал на экспресс в Честере и из-за этого потерял столько времени. А потом вышла заминка с получением временного ордера на комнату. Вот почему я и задержался.
– Не беспокойтесь, доктор. Всё, что вы рассказали, весьма интересно. Раз уж вы так не любите самолёты, чтобы вы сказали относительно прогулки пушком за пределами города, доктор Джерригел?
– Это ещё зачем? – спросил тот с удивлением и опаской.
– О, я вовсе не предлагаю вам такую прогулку! Мне просто хотелось узнать, по душе ли вам такая идея.
– Она мне далеко не по душе.
– Допустим, что вам пришлось бы выйти из города и пройти пешком расстояние около мили?
– Не думаю… чтобы меня удалось уговорить.
– Ни под каким видом?
– Ну, если бы от этого зависела моя жизнь или жизнь моих близких… – У него был растерянный вид. – Но объясните же мне, в чём дело, мистер Бейли?
– Я объясню. Совершено серьёзное преступление, убийство, которое вызывает глубокое беспокойство. Я не волен посвящать вас в детали. Существует, однако, версия, по которой убийца, чтобы совершить преступление, должен был пересечь открытое пространство, притом ночью и без сообщников. Мне любопытно узнать, кто бы мог на это решиться.
– Ни один из тех, кого я знаю, – пожал доктор Джерригел плечами. – И, конечно, не я сам. Разумеется, среди миллионов людей можно найти несколько безумцев.
– То есть, по вашему мнению, маловероятно, чтобы человек мог решиться на это?
– Да, разумеется.
– Иными словами, если существует другая версия преступления, другая приемлемая версия, то её следует рассмотреть?
Доктор Джерригел выглядел ещё более растерянным, но сидел, по-прежнему строго выпрямившись и аккуратно сложив на коленях свои холёные руки.
– А вас есть такая версия? – поинтересовался он.
– Да. Мне кажется, что для робота, например, не составит никакого труда пересечь открытое пространство.
– О, дорогой сэр! – вскочил доктор Джерригел.
– В чём дело?
– Не хотите ли вы сказать, что преступление совершил робот?
– Вот именно.
– Убийство? Человека?
– Да. Пожалуйста, сядьте, доктор.
Специалист по роботехнике повиновался.
– Мистер Бейли, речь идёт о двух поступках: о том, чтобы пересечь открытое пространство, и об убийстве. Человек способен на последнее, но едва ли решится на первое. Робот же без труда совершит первое, но никогда – второе. Заменяя маловероятную версию невероятной, вы…
– «Невероятной» – это очень сильно сказано, сэр.
– Вы слышали о первом законе роботехники, мистер Бейли?
– Конечно, и даже могу его процитировать: «Робот не может причинить вред человеку или свои бездействием допустить, чтобы человеку был причинен вред», – Бейли вытянул руку и продолжал: – Почему нельзя построить робота без Первого Закона? В чём святость этого Закона?
Доктор Джерригел окончательно растерялся и промямлил:
– Что вы, мистер Бейли…
– Я жду ответа!
– Если вы хоть сколько-нибудь знакомы с роботехникой, мистер Бейли, то вам должно быть известно, какая гигантская задача создать позитронный мозг как с точки зрения математики, так и электроники.
– Я представляю себе это, – сказал Бейли.
Он хорошо помнил посещение одного из заводов по производству роботов, где он был по делу. Он видел их книгофильмотеку. Каждый из книгофильмов содержал математический анализ позитронного мозга одного определённого типа. Несмотря на сжатость изложения, на просмотр такого фильма уходит в среднем не менее часа. Но даже если изготавливать мозг по самым строгим техническим условиям, то и тогда один мозг будет отличаться от другого. Настолько понимал Бейли, здесь действует принцип неопределённости Гейзенберга. А это значит, что каждый фильм снабжается приложениями, в который даются различные варианты.
– Да, нелёгкая это работа, что верно, что верно.
– Тогда, значит, вы понимаете, – продолжал доктор Джерригел, – что сконструировать новый позитронный мозг, даже если в него вводятся мелкие усовершенствования, дело весьма сложное и за ночь с ним не справиться. Обычно на это уходит до года работы всего научного персонала завода средних размеров. Но и им бы никогда не справиться с этим, не сумей мы добиться стандартизации принципиальных схем, которые ложатся в основу дальнейших разработок. Фундаментальная теория стандартных схем включает в себя Три Закона роботехники: Первый Закон, который вы только что процитировали; Второй Закон, который гласит: «Робот должен повиноваться командам человека, кроме тех команд, которые противоречат Первому Закону»; и Третий Закон: «Робот должен заботиться о собственной безопасности, поскольку это не противоречит Первому и Второму Законам».
Р. Дэниел, который, по всей видимости, внимательно прислушивался к разговору, вежливо обратился к Бейли:
– Простите меня, Илайдж, но я хотел бы убедиться, что правильно понял доктора Джерригела. Вы хотите сказать, сэр, что любая попытка создать робота, позитронный мозг которого не учитывал бы Три Закона, будет связана прежде всего с разработкой новой фундаментальной теории, а на это, в свою очередь, уйдёт много лет.
У доктора Джерригела был очень довольный вид.
– Именно это я и имел в виду, мистер…
Бейли помешкал немного, а потом вежливо представил Р. Дэниела:
– Это Дэниел Оливо, доктор Джерригел.
– Добрый день, мистер Оливо. – Роботехник протянул руку и пожал руку Р. Дэниела. – На мой взгляд, разработка теории позитронного мозга, в который не были бы заложены основные положения Трёх Законов, и создание приемлемой модели такого мозга заняли бы не менее пятидесяти лет.
– И никто никогда не брался за это? – спросил Бейли. – За несколько тысяч лет, что мы строим роботов? Неужто за всё это время ни у кого не нашлось пятидесяти лет?
– Трудно поверить. Из любопытства человек пойдёт на что угодно. Но он не пошёл на создание подобного робота. Человеческая раса обладает сильным комплексом Франкенштейна.
– Какого комплекса?
– Франкенштейна. Это название взято из одного медиевального романа, в котором робот напал на своего создателя. Мне не довелось его читать, но это к делу не относится. Я хочу сказать лишь одно: без Первого Закона роботов просто не создают.
– И даже нет теории такого робота?
– Насколько я знаю, а знаю я довольно много, – заметил он без самодовольства, – такая теория не существует в природе.
– С другой стороны, робот, оснащённый Первым Законом, не может убить человека, – требовал подтверждения Бейли.
– Никогда. Если это не произошло по чистой случайности или от этого не зависела жизнь двух или более человек. В обоих случаях возникший позитронный потенциал нанесёт мозгу непоправимый вред.
– Хорошо. Так обстоят дела на Земле. Верно?
– Да, конечно.
– А как насчёт Внешних Миров?
Выражение самодовольства постепенно сходило с лица доктора Джерригела.
– Увы, мистер Бейли, я не могу утверждать наверняка, но убеждён, что если бы они разработали конструкцию или хотя бы построили математическую модель такого мозга, нам стало бы об этом известно.
– Вот как? Тогда проследим ещё одну мысль, если вы не возражаете, доктор Джерригел.
– Нет, нет, что вы… – Он беспомощно посмотрел сначала на Бейли, а потом на Р. Дэниела. – Разве вы не знаете, что это так важно, я буду рад помочь вам, чем смогу.
– Благодарю вас, доктор. Мой вопрос заключается в следующем: зачем создавать человекообразных роботов? Я с ними сталкивался всю свою жизнь, но только сейчас сообразил, что не знаю, чем оправдать их существование. Иными словами, зачем роботу иметь голову и четыре конечности? Почему он должен походить на человека?
– То есть вы хотите сказать, почему он не несёт функциональных признаков, как любая другая машина?
– Совершенно верно, – подтвердил Бейли. – Почему?
На губах доктора Джерригела появилась лёгкая улыбка.
– Дорогой мистер Бейли, вы родились слишком поздно. Это было главной темой первых работ по роботехнике. А полемика развернулась тогда просто страшная. Если вы пожелаете ознакомиться со взглядами функционалистов и антифункционалистов, я могу порекомендовать вам «Историю роботехники» Хэнфорда. Математика там сведена к минимуму. Думаю, вам будет интересно.
– Я разыщу её, – сказал терпеливо Бейли. – А пока, быть может, вы всё-таки объясните мне вкратце?
– Решение было принято из соображений экономического порядка. Посудите сами, мистер Бейли, если бы управляли фермой, стали бы приобретать трактор с позитронным мозгом, косилку, сеялку, доильную установку и так далее – все с позитронным мозгом; или купили бы обычные машины и механизмы и приставили к ним одного робота с позитронным мозгом? Учтите при этом, что вторая альтернатива в пятьдесят или сто раз дешевле.
– Но зачем всё-таки придавать ему вид человека?
– Потому что человеческая фигура – самая совершенная из всех форм, существующих в природе. Человек, мистер Бейли, не специализированное животное, за исключением, быть может, его нервной системы и некоторых других признаков. Если вам нужна конструкция, способная выполнять, довольно хорошо выполнять, самые разнообразные функции, вам не найти лучшей, чем человеческая фигура. Все рычаги и педали управления автомобилем, например, имеют такую форму и расположены таким образом, чтобы человека было удобно ими манипулировать. Даже такие простые предметы, как стулья и столы, ножи и вилки, делаются с учётом формы и размеров человеческого тела и приспособлены для служения человеку. Поэтому проще создать человекоподобного робота, чем радикально изменить самую суть вещей, которыми мы пользуемся.
– Понятно. В этом есть смысл. Верно ли, доктор, что на Внешних Мирах роботы гораздо больше походят на человека, чем наши?
– Я полагаю, что это так.
– А они могут изготовить робота, которого в обычных условиях совсем не отличишь от человека?
Доктор Джерригел поднял брови и задумался.
– Видимо, да, мистер Бейли. Правда, это обошлось бы очень дорого и вряд ли бы окупилось.
– Ну, а мог бы такой робот, – настаивал Бейли, – ввести в заблуждение вас?
Роботехник негромко хмыкнул.
– О, любезный мистер Бейли. Я сомневаюсь. В самом деле. Ведь не только внешний вид отли…
Доктор Джерригел оборвал себя на полуслове. Затем он медленно повернулся к Р. Дэниелу, и его румяное лицо стало мертвенно-бледным.
– Не может быть, – прошептал он. – Не может быть.
Он протянул руку и осторожно притронулся к щеке Р. Дэниела. Р. Дэниел не пошевельнулся и продолжал спокойно взирать на учёного.
– Боже правый! – с надрывом произнёс доктор Джерригел. – Так, значит, вы – робот?
– Вам понадобится немало времени, чтобы заметить это, – сухо констатировал Бейли.
– Я и не предполагал. Ни разу не видел такого. Изготовлен на Внешних Мирах?
– Да, – сказал Бейли.
– Теперь всё ясно. Манера держаться, его речь… Он не идеальное подобие человека, мистер Бейли?
– Всё же неплохо сделан, а?
– О, потрясающе! Ведь с виду не скажешь, что это подделка. Я чрезвычайно вам признателен, что вы свели меня с ним. Можно осмотреть его?
Специалист по роботехнике нетерпеливо вскочил с места.
– Простите, доктор, – предупреждающе поднял руку Бейли. – Одну минуту. Сначала поговорим об убийстве.
– Значит, оно было в самом деле? – Доктор Джерригел не скрывал своего глубокого разочарования. – А я-то решил, что вы все это выдумали, чтобы отвлечь меня и посмотреть, как долго удастся меня дурачить…
– Это не выдумка, доктор Джерригел. Теперь послушайте. Вот создаётся такой робот, как этот, и его назначение – во всём походить на человека. Не должен ли его мозг как можно ближе соответствовать человеческому?
Комиссар взглянул на часы и проворчал:
– Вы что, провели здесь всю ночь?
– Ничего подобного, – отозвался Бейли.
Комиссар понизил голос:
– Что-нибудь произошло?
Бейли покачал головой.
– Я подумал, что, пожалуй, недооценивал вероятность беспорядков, – начал комиссар. – И если что-то такое…
– Ради бога, комиссар… – сказал сдержанно Бейли. – Если бы что-нибудь случилось, я бы вам сказал. Все в полном порядке.
– Хорошо, хорошо… – С этими словами комиссар скрылся за дверью, за которой его ждало полное уединение, достойное его высокого положения.
«Он-то наверное неплохо выспался», – подумал Бейли, посмотрев ему вслед.
Бейли принялся сочинять рапорт, в котором не будет и строчки о событиях двух последних дней. Однако слова, которые он выстукивал пальцем, расплывались и прыгали у него перед глазами. Постепенно до него дошло, что у стола кто-то стоит.
Бейли поднял голову.
– В чём дело? – спросил он.
Перед ним стоял Р. Сэмми.
«Личный лакей Джулиуса, – подумал он. – Всё-таки неплохо быть комиссаром».
– Комиссар хочет вас видеть, Лайдж. Говорит, немедленно, – сказал Р. Сэмми со своей дурацкой улыбкой.
– Он только что меня видел. Передай ему, что я зайду позже, – отмахнулся от него Бейли.
– А он говорит: немедленно, – повторил Р. Сэмми.
– А я говорю: отправляйся.
Робот попятился, повторяя:
– Комиссар хочет вас видеть немедленно, Лайдж. Говорит: немедленно.
– О, дьявол! – процедил Бейли сквозь зубы. – Иду, иду.
Он встал из-за стола и направился к кабинету. Р. Сэмми замолчал.
– Чёрт возьми, комиссар… – начал Бейли с порога. – Не посылайте вы, наконец, за мной этого идиота!
– Садитесь, садитесь, Лайдж, – только и сказал комиссар.
Бейли сел, уставившись на него. Может быть, он не справедлив к старине Джулиусу. Может, старик вовсе не спал всю ночь. Вид у него довольно измученный.
Комиссар постукивал пальцем по лежавшей перед ним бумаге.
– Вот запись о вашем разговоре с неким доктором Джерригелом из Вашингтона, который вы вели по изолированному лучу.
– Верно, комиссар.
– Естественно, что записи самого разговора нет, так как луч изолированный. О чём у вас шла речь?
– Мне нужны дополнительные сведения.
– Он, кажется, ведь специалист по робототехнике?
– Совершенно верно.
Комиссар выпятил нижнюю губу и стал вдруг похож на обиженного ребёнка.
– Но зачем вам это? Каких ещё сведений вам не хватает?
– Я и сам не знаю, комиссар. Просто у меня такое ощущение, что материал о роботах может помочь расследованию. – Бейли замолчал, не желая вдаваться в подробности.
– Я бы этого не делал, Лайдж. Нет, нет. По-моему, это неразумно.
– Почему вы против, комиссар?
– Чем меньше народу знает об этом, тем лучше.
– Я не буду посвящать его в детали, естественно.
– И всё же это ни к чему.
У Бейли и так было гнусно на душе, а потому он не стал сдерживаться:
– Вы мне приказываете не встречаться с ним?
– Нет, нет. Поступайте как знаете. Вы ведёте расследование, а не я. Только…
– Только – что?
Комиссар покачал головой.
– Ничего… А где этот? Вы знаете, кого я имею в виду.
Бейли знал.
– Дэниел все ещё работает с картотекой.
Комиссар помолчал немного, а затем сказал:
– Что-то медленно у нас идут дела, знаете ли…
– Да никак пока не идут. Но могли пойти.
– Ну, вот и отлично, – сказал комиссар, но по его лицу не было видно, чтобы он сказал то, что думал.
Когда Бейли вернулся к своему столу, там его уже ждал Р. Дэниел.
– Ну, а у вас какие новости? – ворчливо произнёс Бейли.
– Я закончил первую общую проверку картотеки, партнёр Илайдж, и обнаружил двух из тех, кто вчера нас преследовал; кроме того, эти же двое участвовали в инциденте у обувного магазина.
– Покажите-ка мне их.
Р. Дэниел положил перед Бейли две карточки, размером с почтовую марку каждая. Их поверхность была сплошь усеяна точечным шифром. Затем робот достал портативный дешифратор и вложил одну из карточек в предназначенный для этого паз. Точки шифра обладают электропроводными свойствами, отличными от свойств самой карточки. Поэтому электрическое поле, проходящее через карточку, особым образом преобразуется, в результате чего на небольшом экране аппарат возникают цепочки слов. Если бы не код, эти слова заняли бы несколько страниц бумаги стандартных размеров. И если бы не дешифратор утверждённого полицейского образца, понять их было бы невозможно.
Бейли безучастно просматривал материал. Первым оказался Фрэнсис Клусарр, тридцати трёх лет; арестован два года назад; причина ареста – подстрекательство к мятежу; служащий компании «Нью-Йорк Йист»; домашний адрес такой-то; родители такие-то; цвет волос и глаза, особые приметы, образование, послужной список; психологический тип, тип конституции, дополнительные сведения и, наконец, номер трёх опознавательных снимков в галерее мелких преступников.
– Вы проверили фотографию?
– Да, Илайдж.
Вторым был Хегард Пауль. Бейли просмотрел данные о нём и сказал:
– Все это не то.
– Я с вами не согласен, – возразил Р. Дэниел. – Если существует организация землян, способных на убийство, то они её члены. Если это не очевидно? Не следует ли допросить их?
– Мы ничего от них не добьёмся.
– И тот и другой были как в магазине, так и в столовой. Они не могут отрицать этого.
– Находиться там ещё не преступление. Кроме того, они могут отрицать это. Скажут, что не были там, вот и всё. Как доказать, что они лгут?
– Но я их видел.
– Это не доказательство, – рассердился Бейли. – Ни один суд, если бы даже до этого дошло дело, не поверит, что вы можете запомнить два лица из миллиона.
– Но ведь я могу.
– Конечно. Ну-ка скажите им, кто вы такой. Стоит вам только признаться, и вы больше не свидетель. Ни один законный суд Земли не признает вашего брата.
– Значит, вы передумали? – заметил Р. Дэниел.
– Что передумал?
– Вчера в столовой вы сказали, что их не нужно арестовывать. Вы сказали, что, коль скоро я помню их лица, их можно арестовать в любой момент.
– Верно, сказал глупость, – признался Бейли. – Я просто обалдел тогда. Это невозможно.
– Даже из психологических соображений? Они ведь не знают, что у нас нет доказательства их причастности к заговору.
– Слушайте, – произнёс, нервничая, Бейли, – через полчаса сюда из Вашингтона прибудет доктор Джерригел. Вы можете подождать, пока я с ним поговорю? Можете?
– Я подожду, – сказал Р. Дэниел.
Энтони Джерригел оказался аккуратным и весьма вежливым человеком среднего роста, и по его виду никак нельзя было сказать, что имеешь дело с лучшим знатоком роботехники на Земле. Он опоздал почти на двадцать минут и стал приносить свои глубокие извинения. Побледневший от томительного ожидания, Бейли не очень-то вежливо отмахнулся от его извинений. Он проверил, оставлена ли за ним комната для совещаний «Д», подтвердил распоряжение о том, чтобы в течение часа их никто не беспокоил, и повёл доктора Джерригела и Р. Дэниела через коридор по трапу к двери одного из кабинетов, защищённый от лучей подслушивателя.
Прежде чем приступить к делу, от тщательно проверил изоляцию стен, прислушиваясь к низкому гудению пульсометра, который он держал в руке. Малейшее изменение тона пульсометра указывало бы на нарушение защитной оболочки. Он направил его также на потолок, пол и – особенно тщательно – на дверь. Изоляция была в полном порядке.
Доктор Джерригел слегка улыбнулся. Он производил впечатление человека, который никогда не улыбается более, чем слегка. Одет он был с аккуратностью, которую не назовёшь иначе, как педантичной. Его седые волосы были зачёсаны назад, а румяное лицо, казалось, было только-то вымыто. Он сидел, чопорно выпрямив спину, будто ещё в детстве от постоянных материнских наставлений о том, как надо сидеть, его хребет навсегда принял это положение.
– Начало довольно устрашающее, мистер Бейли, – сказал он.
– Дело серьёзное, доктор. Мне нужны сведения о роботах, которые можете дать, пожалуй, только вы. Всё, о чём мы будем здесь говорить, является государственной тайной, поэтому власти надеются, что, покинув это помещение, вы забудете, о чём здесь шла речь.
Бейли взглянул на свои часы.
Лёгкая улыбка мгновенно слетела с лица эксперта по роботехнике.
– Позвольте объяснить, почему я опоздал. (Это, видимо, не давало ему покоя.) Я решил не лететь самолётом. Я подвержен воздушной болезни.
– Очень жаль. – Бейли последний раз взглянул на пульсометр и, убедившись, что точность установки его не изменилась и что он работает нормально, отложил прибор в сторону и сел.
– Точнее сказать, я начинаю нервничать. Лёгкий приступ агорафобии. Так, ничего особенного, но факт есть факт. Вот я и решил добираться экспрессами.
– Агорафобия? – с внезапным интересом переспросил Бейли.
– У меня это прозвучало серьёзней, чем следовало бы, – поспешно сказал эксперт. – Такое чувство вы испытываете в самолёте. Вам когда-нибудь приходилось летать, мистер Бейли?
– Несколько раз.
– Тогда вы меня поймёте. Это – ощущение, будто вокруг вас ничего нет, будто от пустоты, от воздуха вас отделяет тонкая полоска металла. Ужасно неприятно.
– Значит, вы ехали экспрессом?
– Да.
– Прямо из Вашингтона в Нью-Йорк?
– О, пустяки. С тех пор как открыли туннель Балтимора – Филадельфия, это не составляет труда.
Так оно и есть. Хоть Бейли и не доводилось пользоваться этим видом транспорта, он знал, что такая возможность существует. За последние два столетия Вашингтон, Балтимор, Филадельфия и Нью-Йорк разрослись настолько, что почти соприкасались друг с другом. Эта часть восточного побережья даже получила полуофициальное название Район Четырёх Городов. Находятся даже сторонники объединения их в один Сверхгород.
Бейли не нравилась эта идея. Один Нью-Йорк и то едва поддаётся централизованному управлению, а город с населением более пятидесяти миллионов человек просто рухнет под собственным весом.
– Беда в том, – продолжал доктор Джерригел, – что я опоздал на экспресс в Честере и из-за этого потерял столько времени. А потом вышла заминка с получением временного ордера на комнату. Вот почему я и задержался.
– Не беспокойтесь, доктор. Всё, что вы рассказали, весьма интересно. Раз уж вы так не любите самолёты, чтобы вы сказали относительно прогулки пушком за пределами города, доктор Джерригел?
– Это ещё зачем? – спросил тот с удивлением и опаской.
– О, я вовсе не предлагаю вам такую прогулку! Мне просто хотелось узнать, по душе ли вам такая идея.
– Она мне далеко не по душе.
– Допустим, что вам пришлось бы выйти из города и пройти пешком расстояние около мили?
– Не думаю… чтобы меня удалось уговорить.
– Ни под каким видом?
– Ну, если бы от этого зависела моя жизнь или жизнь моих близких… – У него был растерянный вид. – Но объясните же мне, в чём дело, мистер Бейли?
– Я объясню. Совершено серьёзное преступление, убийство, которое вызывает глубокое беспокойство. Я не волен посвящать вас в детали. Существует, однако, версия, по которой убийца, чтобы совершить преступление, должен был пересечь открытое пространство, притом ночью и без сообщников. Мне любопытно узнать, кто бы мог на это решиться.
– Ни один из тех, кого я знаю, – пожал доктор Джерригел плечами. – И, конечно, не я сам. Разумеется, среди миллионов людей можно найти несколько безумцев.
– То есть, по вашему мнению, маловероятно, чтобы человек мог решиться на это?
– Да, разумеется.
– Иными словами, если существует другая версия преступления, другая приемлемая версия, то её следует рассмотреть?
Доктор Джерригел выглядел ещё более растерянным, но сидел, по-прежнему строго выпрямившись и аккуратно сложив на коленях свои холёные руки.
– А вас есть такая версия? – поинтересовался он.
– Да. Мне кажется, что для робота, например, не составит никакого труда пересечь открытое пространство.
– О, дорогой сэр! – вскочил доктор Джерригел.
– В чём дело?
– Не хотите ли вы сказать, что преступление совершил робот?
– Вот именно.
– Убийство? Человека?
– Да. Пожалуйста, сядьте, доктор.
Специалист по роботехнике повиновался.
– Мистер Бейли, речь идёт о двух поступках: о том, чтобы пересечь открытое пространство, и об убийстве. Человек способен на последнее, но едва ли решится на первое. Робот же без труда совершит первое, но никогда – второе. Заменяя маловероятную версию невероятной, вы…
– «Невероятной» – это очень сильно сказано, сэр.
– Вы слышали о первом законе роботехники, мистер Бейли?
– Конечно, и даже могу его процитировать: «Робот не может причинить вред человеку или свои бездействием допустить, чтобы человеку был причинен вред», – Бейли вытянул руку и продолжал: – Почему нельзя построить робота без Первого Закона? В чём святость этого Закона?
Доктор Джерригел окончательно растерялся и промямлил:
– Что вы, мистер Бейли…
– Я жду ответа!
– Если вы хоть сколько-нибудь знакомы с роботехникой, мистер Бейли, то вам должно быть известно, какая гигантская задача создать позитронный мозг как с точки зрения математики, так и электроники.
– Я представляю себе это, – сказал Бейли.
Он хорошо помнил посещение одного из заводов по производству роботов, где он был по делу. Он видел их книгофильмотеку. Каждый из книгофильмов содержал математический анализ позитронного мозга одного определённого типа. Несмотря на сжатость изложения, на просмотр такого фильма уходит в среднем не менее часа. Но даже если изготавливать мозг по самым строгим техническим условиям, то и тогда один мозг будет отличаться от другого. Настолько понимал Бейли, здесь действует принцип неопределённости Гейзенберга. А это значит, что каждый фильм снабжается приложениями, в который даются различные варианты.
– Да, нелёгкая это работа, что верно, что верно.
– Тогда, значит, вы понимаете, – продолжал доктор Джерригел, – что сконструировать новый позитронный мозг, даже если в него вводятся мелкие усовершенствования, дело весьма сложное и за ночь с ним не справиться. Обычно на это уходит до года работы всего научного персонала завода средних размеров. Но и им бы никогда не справиться с этим, не сумей мы добиться стандартизации принципиальных схем, которые ложатся в основу дальнейших разработок. Фундаментальная теория стандартных схем включает в себя Три Закона роботехники: Первый Закон, который вы только что процитировали; Второй Закон, который гласит: «Робот должен повиноваться командам человека, кроме тех команд, которые противоречат Первому Закону»; и Третий Закон: «Робот должен заботиться о собственной безопасности, поскольку это не противоречит Первому и Второму Законам».
Р. Дэниел, который, по всей видимости, внимательно прислушивался к разговору, вежливо обратился к Бейли:
– Простите меня, Илайдж, но я хотел бы убедиться, что правильно понял доктора Джерригела. Вы хотите сказать, сэр, что любая попытка создать робота, позитронный мозг которого не учитывал бы Три Закона, будет связана прежде всего с разработкой новой фундаментальной теории, а на это, в свою очередь, уйдёт много лет.
У доктора Джерригела был очень довольный вид.
– Именно это я и имел в виду, мистер…
Бейли помешкал немного, а потом вежливо представил Р. Дэниела:
– Это Дэниел Оливо, доктор Джерригел.
– Добрый день, мистер Оливо. – Роботехник протянул руку и пожал руку Р. Дэниела. – На мой взгляд, разработка теории позитронного мозга, в который не были бы заложены основные положения Трёх Законов, и создание приемлемой модели такого мозга заняли бы не менее пятидесяти лет.
– И никто никогда не брался за это? – спросил Бейли. – За несколько тысяч лет, что мы строим роботов? Неужто за всё это время ни у кого не нашлось пятидесяти лет?
– Трудно поверить. Из любопытства человек пойдёт на что угодно. Но он не пошёл на создание подобного робота. Человеческая раса обладает сильным комплексом Франкенштейна.
– Какого комплекса?
– Франкенштейна. Это название взято из одного медиевального романа, в котором робот напал на своего создателя. Мне не довелось его читать, но это к делу не относится. Я хочу сказать лишь одно: без Первого Закона роботов просто не создают.
– И даже нет теории такого робота?
– Насколько я знаю, а знаю я довольно много, – заметил он без самодовольства, – такая теория не существует в природе.
– С другой стороны, робот, оснащённый Первым Законом, не может убить человека, – требовал подтверждения Бейли.
– Никогда. Если это не произошло по чистой случайности или от этого не зависела жизнь двух или более человек. В обоих случаях возникший позитронный потенциал нанесёт мозгу непоправимый вред.
– Хорошо. Так обстоят дела на Земле. Верно?
– Да, конечно.
– А как насчёт Внешних Миров?
Выражение самодовольства постепенно сходило с лица доктора Джерригела.
– Увы, мистер Бейли, я не могу утверждать наверняка, но убеждён, что если бы они разработали конструкцию или хотя бы построили математическую модель такого мозга, нам стало бы об этом известно.
– Вот как? Тогда проследим ещё одну мысль, если вы не возражаете, доктор Джерригел.
– Нет, нет, что вы… – Он беспомощно посмотрел сначала на Бейли, а потом на Р. Дэниела. – Разве вы не знаете, что это так важно, я буду рад помочь вам, чем смогу.
– Благодарю вас, доктор. Мой вопрос заключается в следующем: зачем создавать человекообразных роботов? Я с ними сталкивался всю свою жизнь, но только сейчас сообразил, что не знаю, чем оправдать их существование. Иными словами, зачем роботу иметь голову и четыре конечности? Почему он должен походить на человека?
– То есть вы хотите сказать, почему он не несёт функциональных признаков, как любая другая машина?
– Совершенно верно, – подтвердил Бейли. – Почему?
На губах доктора Джерригела появилась лёгкая улыбка.
– Дорогой мистер Бейли, вы родились слишком поздно. Это было главной темой первых работ по роботехнике. А полемика развернулась тогда просто страшная. Если вы пожелаете ознакомиться со взглядами функционалистов и антифункционалистов, я могу порекомендовать вам «Историю роботехники» Хэнфорда. Математика там сведена к минимуму. Думаю, вам будет интересно.
– Я разыщу её, – сказал терпеливо Бейли. – А пока, быть может, вы всё-таки объясните мне вкратце?
– Решение было принято из соображений экономического порядка. Посудите сами, мистер Бейли, если бы управляли фермой, стали бы приобретать трактор с позитронным мозгом, косилку, сеялку, доильную установку и так далее – все с позитронным мозгом; или купили бы обычные машины и механизмы и приставили к ним одного робота с позитронным мозгом? Учтите при этом, что вторая альтернатива в пятьдесят или сто раз дешевле.
– Но зачем всё-таки придавать ему вид человека?
– Потому что человеческая фигура – самая совершенная из всех форм, существующих в природе. Человек, мистер Бейли, не специализированное животное, за исключением, быть может, его нервной системы и некоторых других признаков. Если вам нужна конструкция, способная выполнять, довольно хорошо выполнять, самые разнообразные функции, вам не найти лучшей, чем человеческая фигура. Все рычаги и педали управления автомобилем, например, имеют такую форму и расположены таким образом, чтобы человека было удобно ими манипулировать. Даже такие простые предметы, как стулья и столы, ножи и вилки, делаются с учётом формы и размеров человеческого тела и приспособлены для служения человеку. Поэтому проще создать человекоподобного робота, чем радикально изменить самую суть вещей, которыми мы пользуемся.
– Понятно. В этом есть смысл. Верно ли, доктор, что на Внешних Мирах роботы гораздо больше походят на человека, чем наши?
– Я полагаю, что это так.
– А они могут изготовить робота, которого в обычных условиях совсем не отличишь от человека?
Доктор Джерригел поднял брови и задумался.
– Видимо, да, мистер Бейли. Правда, это обошлось бы очень дорого и вряд ли бы окупилось.
– Ну, а мог бы такой робот, – настаивал Бейли, – ввести в заблуждение вас?
Роботехник негромко хмыкнул.
– О, любезный мистер Бейли. Я сомневаюсь. В самом деле. Ведь не только внешний вид отли…
Доктор Джерригел оборвал себя на полуслове. Затем он медленно повернулся к Р. Дэниелу, и его румяное лицо стало мертвенно-бледным.
– Не может быть, – прошептал он. – Не может быть.
Он протянул руку и осторожно притронулся к щеке Р. Дэниела. Р. Дэниел не пошевельнулся и продолжал спокойно взирать на учёного.
– Боже правый! – с надрывом произнёс доктор Джерригел. – Так, значит, вы – робот?
– Вам понадобится немало времени, чтобы заметить это, – сухо констатировал Бейли.
– Я и не предполагал. Ни разу не видел такого. Изготовлен на Внешних Мирах?
– Да, – сказал Бейли.
– Теперь всё ясно. Манера держаться, его речь… Он не идеальное подобие человека, мистер Бейли?
– Всё же неплохо сделан, а?
– О, потрясающе! Ведь с виду не скажешь, что это подделка. Я чрезвычайно вам признателен, что вы свели меня с ним. Можно осмотреть его?
Специалист по роботехнике нетерпеливо вскочил с места.
– Простите, доктор, – предупреждающе поднял руку Бейли. – Одну минуту. Сначала поговорим об убийстве.
– Значит, оно было в самом деле? – Доктор Джерригел не скрывал своего глубокого разочарования. – А я-то решил, что вы все это выдумали, чтобы отвлечь меня и посмотреть, как долго удастся меня дурачить…
– Это не выдумка, доктор Джерригел. Теперь послушайте. Вот создаётся такой робот, как этот, и его назначение – во всём походить на человека. Не должен ли его мозг как можно ближе соответствовать человеческому?