– Неплохое начало для расследования, согласитесь? Быть машиной, накапливающей информацию?
– Для начала, быть может, и неплохо. Но это далеко не всё, что нужно детективу.
– К тому же в последний момент мои электронные цепи были перестроены.
– Любопытно узнать, каким образом, Дэниел?
– Очень просто. Моим мотивированным элементам было задано сильное стремление к справедливости.
– К справедливости! – воскликнул Бейли. Ирония слетела с его лица, уступив место выражению откровенного недоверия.
Р. Дэниел вдруг резко повернулся лицом к двери и сказал:
– Там кто-то есть.
Он не ошибся. Дверь отворилась, и в комнату вошла бледная, с поджатыми губами Джесси.
– В чём дело, Джесси? Что случилось? – забеспокоился Бейли.
– Простите, – тихо ответила Джесси, не глядя мужу в глаза. – Мне пришлось… – Она замолчала.
– Где Бентли?
– Он переночует в Детском зале.
– Как так? Ведь я велел вам вернуться.
– Ты сказал, что твой напарник останется здесь на ночь. Вот и подумала, что ему понадобится комната Бентли.
– Не понадобится, Джесси, – вмешался Р. Дэниел.
Джесси подняла глаза на Р. Дэниела, всматриваясь ему в лицо.
Бейли углубился в созерцание кончиков своих пальцев, охваченный предчувствием того, что может сейчас произойти и чего он не в силах предотвратить. Наступила тишина, тяжесть которой он ощущал физически, а затем откуда-то издалека, словно сквозь слой пластика, до него донёсся голос жены:
– По-моему, вы – робот, Дэниел.
Спокойным, как всегда, голосом, Р. Дэниел ответил:
– Вы правы.
– Для начала, быть может, и неплохо. Но это далеко не всё, что нужно детективу.
– К тому же в последний момент мои электронные цепи были перестроены.
– Любопытно узнать, каким образом, Дэниел?
– Очень просто. Моим мотивированным элементам было задано сильное стремление к справедливости.
– К справедливости! – воскликнул Бейли. Ирония слетела с его лица, уступив место выражению откровенного недоверия.
Р. Дэниел вдруг резко повернулся лицом к двери и сказал:
– Там кто-то есть.
Он не ошибся. Дверь отворилась, и в комнату вошла бледная, с поджатыми губами Джесси.
– В чём дело, Джесси? Что случилось? – забеспокоился Бейли.
– Простите, – тихо ответила Джесси, не глядя мужу в глаза. – Мне пришлось… – Она замолчала.
– Где Бентли?
– Он переночует в Детском зале.
– Как так? Ведь я велел вам вернуться.
– Ты сказал, что твой напарник останется здесь на ночь. Вот и подумала, что ему понадобится комната Бентли.
– Не понадобится, Джесси, – вмешался Р. Дэниел.
Джесси подняла глаза на Р. Дэниела, всматриваясь ему в лицо.
Бейли углубился в созерцание кончиков своих пальцев, охваченный предчувствием того, что может сейчас произойти и чего он не в силах предотвратить. Наступила тишина, тяжесть которой он ощущал физически, а затем откуда-то издалека, словно сквозь слой пластика, до него донёсся голос жены:
– По-моему, вы – робот, Дэниел.
Спокойным, как всегда, голосом, Р. Дэниел ответил:
– Вы правы.
6. Шёпот в комнате
На самых верхних этажах некоторых богатейших секторов города расположены естественные солярии. Их воздухонепроницаемые кварцевые окна, снабжены металлическими ставнями, пропускают внутрь потоки солнечного света. Здесь загорают жены и дочери самых высокопоставленных чиновников. Здесь каждый вечер происходит необычайное явление.
Здесь наступает ночь.
В остальной части города (включая искусственные солярии, где миллионы горожан, по строгому расписанию, могут изредка подвергаться ультрафиолетовому излучению) смена дня и ночи – понятие весьма условное.
Деловая жизнь могла бы вестись непрерывно: в три восьмичасовых или четыре шестичасовых смены – и «днём», и «ночью». Время от времени за это ратуют некоторые любители гражданских реформ, ссылаясь на интересы развития экономики и производства.
И каждый раз их идеи отвергаются.
И так уж во имя этой экономики пришлось пожертвовать тем, к чему привыкли люди прежних времён: простором, уединённым образом жизни и даже отчасти личной свободой. Но эти привычки возникли вместе с цивилизацией – не более десяти тысяч лет назад, тогда как привычке укладываться спать с наступлением ночи столько же лет, сколько самому человеку, – около миллиона, и избавиться от неё не так просто. Хоть самой ночи в городе не видно, её можно узнать по тому, как гаснут в квартирах огни и замедляется ритм жизни. Пусть ни полуденное солнце, ни полночная луна не освещает крытых улиц, всё же человечество следует молчаливым указаниям часовой стрелки.
Экспрессы пустеют, затихает шум на улицах, тают толпы людей в громадных подвалах между зданиями. Город Нью-Йорк погружается в сон.
Лайджу Бейли не спалось. В комнате было темно, и где-то рядом с ним в кровати притаилась Джесси. По ту сторону стены сидел, стоял, а может, и лежал – терялся в догадках Бейли – Р. Дэниел Оливо.
– Джесси, – прошептал Бейли. – Джесси!
– В чём дело? – Она зашевелилась под простынёй.
– Джесси, мне и так трудно, а тут ещё ты…
– Мог бы сказать мне.
– Да не мог я! Не знал, как… Слушай, Джесси!
– Ш-ш-ш…
Бейли снова перешёл на шёпот:
– Как ты догадалась? Скажи.
Джесси повернулась к нему. Он почувствовал направленный на него сквозь темноту взгляд жены.
– Лайдж, – едва слышно вздохнула она, – он может нас услышать? Этот робот?
– Нет, если говорить шёпотом.
– Почём знать. Может его уши различают малейший звук. Эти космонитские роботы способны на все.
Для Бейли это не секрет. Пропаганда робототехники превозносит чудодейственные свойства космонитских роботов: их неутомимость, совершенство органов чувств, те бесчисленные услуги, которыми они могут осчастливить человечество. Лично он считал, что здесь явно пересолили. Земляне стали ещё больше ненавидеть роботов за их превосходство над собой.
– Дэниел не такой, – прошептал он в ответ. – Они нарочно сделали его похожим на человека. Поэтому он и слышит, как человек.
– Откуда ты знаешь?
– Было бы слишком опасно наделять его сверхчеловеческими чувствами: он мог бы случайно себя выдать. Он бы знал и умел слишком много.
– Что ж, возможно.
Опять наступила тишина.
– Джесси, это только до тех пор, пока… В общем, прошу тебя, не надо сердиться.
– Сердиться? Ты чудак, Лайдж. Я вовсе не сержусь. Я боюсь. Я перепугалась до смерти.
Она всхлипнула и схватилась за ворот его пижамы. Его охватила тревога.
– Не бойся, Джесси. Не волнуйся. Он совершенно безобидный, клянусь тебе.
– А ты не можешь избавиться от него, Лайдж?
– Ты же знаешь, что не могу. Ведь это задание управления. Как можно?
– Какое задание, Лайдж? Расскажи мне.
– Вот тебе и на. Ты меня удивляешь, Джесси. – Он протянул в темноте руку и погладил её по мокрой от слёз щеке рукавом пижамы он тщательно вытер ей глаза. – Слушай, – сказал он нежно, – не будь ребёнком.
– Пусть поручат это задание кому-нибудь ещё. Пожалуйста, Лайдж, попроси их.
Теперь его голос звучал не так нежно:
– Джесси, ты не первый год замужем за полицейским, и пора бы тебе знать, что задание есть задание.
– Да, но почему именно ты?
– Джулиус Эндерби…
– Как это я не сообразила? – прервала она его. – Сказал бы своему Джулиусу Эндерби, чтобы он хоть раз избавил тебя от чёрной работы. Ты слишком покорный, Лайдж, а сейчас…
– Ну, не надо, не надо, Джесси, – успокаивал он её.
Она замолчала, вся дрожа.
Бейли подумал: «Ей никогда не понять».
С тех пор как они поженились, упоминание о Джулиусе Эндерби всегда вызывало у них споры. Эндерби шёл на два года раньше Бейли в Городской административной школе. Они тогда были друзьями. Когда Бейли прошёл комплексную проверку на склонности и нейроанализ показал, что он годен для службы в полиции, Эндерби опередил его и тут: он был уже зачислен в сыскной отдел.
Бейли шёл по стопам Эндерби, но все больше отставал от него. Вообще винить в этом некого. У Бейли вполне хватало и способностей, и рвения, но в одном Эндерби превосходил его. Эндерби был прирождённым руководителем и прекрасно уживался в бюрократическом аппарате.
Комиссар не отличался большим умом, у него были свои странности, например внезапные приступы показного медиевизма. Он был ровен с подчинёнными, никого не обижал, спокойно выслушивал приказы сверху и отдавал из сам без нажима, но достаточно твёрдо. Он даже ладил с космонитами. Пожалуй, он был слишком подобострастен с ними, но они ему доверяли, и городские власти высоко ценили за это комиссара. (В отношении себя Бейли был уверен, что не вынес бы полдня общения с ними, хотя фактически ему пока не доводилось по-настоящему разговаривать с космонитом).
Поэтому на гражданской службе, где общительность и умение ладить с людьми значит больше, чем личные способности человека, Эндерби быстро сделал карьеру и получил уже звание комиссара, тогда как Бейли застрял в классе С-5. Бейли не завидовал разнице их положения, хотя иногда, как всякий смертный, сетовал на судьбу. Однако Эндерби не забыл их прежней дружбы и старался как мог компенсировать свой успех.
Это задание тому пример. Сотрудничать с роботом нелегко и неприятно. Несомненно, однако, что в задании заложены блестящие возможности.
Комиссар ведь мог дать другому попытать счастья. Его просьба об одолжении была лишь прозрачным намёком на это.
Но Джесси смотрела на это совсем по-другому. В подобных случаях она, бывало, выговаривала ему: «Это всё твоя глупая преданность делу. Мне так надоело слушать, как все превозносят твоё чувство долга. Хоть раз о себе подумай. Что-то наверху не очень-то часто вспоминают о своём индексе лояльности».
Бейли лежал с открытыми глазами и ждал, пока они успокоятся. Он должен был все обдумать. Проверить свои подозрения. Он перебирал в уме мельчайшие детали, складывая их в пока ещё неясную картину.
Он почувствовал, как рядом зашевелилась Джесси.
– Лайдж? – прошептала она ему на ухо.
– Что?
– Может быть подать в отставку?
– Не сходи с ума.
– Я серьёзно, – зашептала она возбуждённо. – Зато ты избавишься от этого ужасного робота. Пойди и скажи Эндерби, что с тебя хватит.
Бейли холодно ответил:
– Я не могу подать в отставку в разгар важного расследования. Я не могу бросить все к чёрту, когда мне заблагорассудится. За эти штучки могут деклассировать.
– Ну и что? Ты снова пробьёшься. Ты ведь можешь, Лайдж. Тебя возьмут в любой отдел.
– Деклассированных за служебные проступки на гражданскую службу снова не принимают. Меня могут поставить только на чёрную работу, так же, как и тебя. А Бентли потеряет наследуемые привилегии. Ради бога, Джесси, ты даже не знаешь, что это значит.
– Я читала об этом. Я готова на все, – пробормотала она.
– Ты с ума сошла! Ты просто сошла с ума! – Бейли задрожал всем телом. Перед его мысленным взором вспыхнула знакомая картина: его отец. Отец, которого вынужденное безделье привело к смерти.
Джесси тяжело вздохнула.
Бейли в гневе стал думать о другом. Его ум снова стал рисовать картины убийства.
Он сказал сдавленным голосом:
– Джесси, ты должна сказать. Как ты узнала, что Дэниел робот? Как ты догадалась?
– Понимаешь… – начала она и тут же осеклась. В третий раз она пыталась объяснить ему и почему-то не могла.
Он сжал её руку, принуждая говорить.
– Пожалуйста, Джесси. Что тебя пугает?
– Я просто догадалась, что это робот, Лайдж, – ответила она.
– Ты не могла догадаться, Джесси. Ты не знала, что он робот, до того как ушла. Ну, говори!
– Н-нет, но я стала думать и…
– Продолжай, Джесси. Ну и что?
– Так вот… Понимаешь, приятельницы болтали в туалетной. Ну, ты знаешь, как обычно. Обо всём.
«О, женщины», – подумал Бейли.
– В общем, – продолжала Джесси, – весь город полон слухов.
– Весь город? – Бейли почувствовал, как от восторга у него подпрыгнуло сердце. Ещё одна деталь на месте!
– Во всяком случае, так мне сказали приятельницы. По их словам, в городе скрывается робот космонитов. Его, мол, не отличишь от человека, и он должен работать с нашей полицией. Они даже спросили об этом меня. Смеются и говорят: «А твой Лайдж слышал об этом, Джесси?» Я тоже засмеялась и сказала, что, дескать, не валяйте дурака. Потом мы пошли смотреть фильм в этерекс. Вот тут я и подумала о твоём партнёре. Помнишь, ты принёс домой снимки космонитов, которые Джулиус Эндерби сделал в Космотауне? Я все пыталась вспомнить, кого напоминает твой напарник, и вдруг сообразила, что их. И тут я сказала себе: «О боже, его, наверное, узнали в магазине, а он с Лайджем…» – и тогда я сослалась на головную боль и помчалась…
– Постой, постой, Джесси, – прервал его муж. – Спокойнее. Чего ты боишься? Ведь не самого же Дэниела? Согласись, что не его самого. Ты же прекрасно держалась, когда пришла. Прекрасно. Поэтому…
Он вдруг замолчал и сел в кровати, тараща глаза в темноте.
Он почувствовал, что жена подвигается к нему. Рука Бейли метнулась к ней, нащупала её рот и плотно зажала его. Она напряглась всем телом, пытаясь вывернуться и оттолкнуть его руку, но он прижал руку ещё сильнее.
Потом он вдруг отпустил её. Она всхлипывала.
– Извини, Джесси, – сказал он хриплым голосом. – Я прислушивался.
Он встал и натянул на ноги тёплый пленкопласт.
– Лайдж, куда ты? Не оставляй меня.
– Ничего. Я только к двери.
Его ноги, обутые в пленкопласт, мягко шаркали по полу. Он обошёл кровать, приоткрыл дверь в гостиную и застыл в ожидании. Но ничего не случилось. Было так тихо, что он слышал дыхание Джесси. Он слышал, как глухо стучит кровь в его ушах.
Рука Бейли осторожно протиснулась в щель и безошибочно нашла выключатель потолочного освещения. Он только чуть-чуть к нему притронулся, и потолок тускло засветился, так тускло, что нижняя часть гостиной оставалась в полумраке.
Он увидел, что наружная дверь закрыта, а в гостиной нет ни души. Он повернул выключатель и пошёл в спальню.
Итак, картина стала теперь полной. Все детали на своём месте.
– Что случилось, Лайдж? – испугалась Джесси.
– Ничего, Джесси, ровным счётом, ничего. Его нет.
– Робота? Ты хочешь сказать, что он ушёл? Насовсем?
– Нет, нет. Он вернётся. Но пока ответь на мой вопрос.
– Какой вопрос?
– Чего ты боишься?
Джесси молчала.
– Ты сказала, что до смерти перепугалась, – настаивал Бейли.
– Его.
– Нет, мы уже говорили об этом. К тому же ты знаешь, что робот не опасен для человека.
– Я подумала, – с трудом начала она, – что, если люди узнают, что это робот, начнётся бунт. И нас убьют.
– Почему именно нас?
– Сам знаешь, как бывает во время беспорядков.
– Но ведь никому не известно, где он находится, верно?
– Они могут узнать.
– Значит, этого ты боишься – бунта?
– Понимаешь…
– Ш-ш-ш… – Он прижал Джесси к подушке. Потом наклонился к её уху: – Он вернулся. Слушай меня и не произнести ни слова. Всё в порядке. Он утром уйдёт и больше не вернётся. Никакого бунта не будет, никакого.
Ему стало легко, совершенно легко. Он почувствовал, что теперь он заснёт.
Потом он сказал себе: «Никакого бунта, никакого. Никакого деклассирования».
Уже засыпая, он повторил: «Ни бунта, ни даже самого расследования. Ничего. Разгадка найдена…»
И он уснул.
Здесь наступает ночь.
В остальной части города (включая искусственные солярии, где миллионы горожан, по строгому расписанию, могут изредка подвергаться ультрафиолетовому излучению) смена дня и ночи – понятие весьма условное.
Деловая жизнь могла бы вестись непрерывно: в три восьмичасовых или четыре шестичасовых смены – и «днём», и «ночью». Время от времени за это ратуют некоторые любители гражданских реформ, ссылаясь на интересы развития экономики и производства.
И каждый раз их идеи отвергаются.
И так уж во имя этой экономики пришлось пожертвовать тем, к чему привыкли люди прежних времён: простором, уединённым образом жизни и даже отчасти личной свободой. Но эти привычки возникли вместе с цивилизацией – не более десяти тысяч лет назад, тогда как привычке укладываться спать с наступлением ночи столько же лет, сколько самому человеку, – около миллиона, и избавиться от неё не так просто. Хоть самой ночи в городе не видно, её можно узнать по тому, как гаснут в квартирах огни и замедляется ритм жизни. Пусть ни полуденное солнце, ни полночная луна не освещает крытых улиц, всё же человечество следует молчаливым указаниям часовой стрелки.
Экспрессы пустеют, затихает шум на улицах, тают толпы людей в громадных подвалах между зданиями. Город Нью-Йорк погружается в сон.
Лайджу Бейли не спалось. В комнате было темно, и где-то рядом с ним в кровати притаилась Джесси. По ту сторону стены сидел, стоял, а может, и лежал – терялся в догадках Бейли – Р. Дэниел Оливо.
– Джесси, – прошептал Бейли. – Джесси!
– В чём дело? – Она зашевелилась под простынёй.
– Джесси, мне и так трудно, а тут ещё ты…
– Мог бы сказать мне.
– Да не мог я! Не знал, как… Слушай, Джесси!
– Ш-ш-ш…
Бейли снова перешёл на шёпот:
– Как ты догадалась? Скажи.
Джесси повернулась к нему. Он почувствовал направленный на него сквозь темноту взгляд жены.
– Лайдж, – едва слышно вздохнула она, – он может нас услышать? Этот робот?
– Нет, если говорить шёпотом.
– Почём знать. Может его уши различают малейший звук. Эти космонитские роботы способны на все.
Для Бейли это не секрет. Пропаганда робототехники превозносит чудодейственные свойства космонитских роботов: их неутомимость, совершенство органов чувств, те бесчисленные услуги, которыми они могут осчастливить человечество. Лично он считал, что здесь явно пересолили. Земляне стали ещё больше ненавидеть роботов за их превосходство над собой.
– Дэниел не такой, – прошептал он в ответ. – Они нарочно сделали его похожим на человека. Поэтому он и слышит, как человек.
– Откуда ты знаешь?
– Было бы слишком опасно наделять его сверхчеловеческими чувствами: он мог бы случайно себя выдать. Он бы знал и умел слишком много.
– Что ж, возможно.
Опять наступила тишина.
– Джесси, это только до тех пор, пока… В общем, прошу тебя, не надо сердиться.
– Сердиться? Ты чудак, Лайдж. Я вовсе не сержусь. Я боюсь. Я перепугалась до смерти.
Она всхлипнула и схватилась за ворот его пижамы. Его охватила тревога.
– Не бойся, Джесси. Не волнуйся. Он совершенно безобидный, клянусь тебе.
– А ты не можешь избавиться от него, Лайдж?
– Ты же знаешь, что не могу. Ведь это задание управления. Как можно?
– Какое задание, Лайдж? Расскажи мне.
– Вот тебе и на. Ты меня удивляешь, Джесси. – Он протянул в темноте руку и погладил её по мокрой от слёз щеке рукавом пижамы он тщательно вытер ей глаза. – Слушай, – сказал он нежно, – не будь ребёнком.
– Пусть поручат это задание кому-нибудь ещё. Пожалуйста, Лайдж, попроси их.
Теперь его голос звучал не так нежно:
– Джесси, ты не первый год замужем за полицейским, и пора бы тебе знать, что задание есть задание.
– Да, но почему именно ты?
– Джулиус Эндерби…
– Как это я не сообразила? – прервала она его. – Сказал бы своему Джулиусу Эндерби, чтобы он хоть раз избавил тебя от чёрной работы. Ты слишком покорный, Лайдж, а сейчас…
– Ну, не надо, не надо, Джесси, – успокаивал он её.
Она замолчала, вся дрожа.
Бейли подумал: «Ей никогда не понять».
С тех пор как они поженились, упоминание о Джулиусе Эндерби всегда вызывало у них споры. Эндерби шёл на два года раньше Бейли в Городской административной школе. Они тогда были друзьями. Когда Бейли прошёл комплексную проверку на склонности и нейроанализ показал, что он годен для службы в полиции, Эндерби опередил его и тут: он был уже зачислен в сыскной отдел.
Бейли шёл по стопам Эндерби, но все больше отставал от него. Вообще винить в этом некого. У Бейли вполне хватало и способностей, и рвения, но в одном Эндерби превосходил его. Эндерби был прирождённым руководителем и прекрасно уживался в бюрократическом аппарате.
Комиссар не отличался большим умом, у него были свои странности, например внезапные приступы показного медиевизма. Он был ровен с подчинёнными, никого не обижал, спокойно выслушивал приказы сверху и отдавал из сам без нажима, но достаточно твёрдо. Он даже ладил с космонитами. Пожалуй, он был слишком подобострастен с ними, но они ему доверяли, и городские власти высоко ценили за это комиссара. (В отношении себя Бейли был уверен, что не вынес бы полдня общения с ними, хотя фактически ему пока не доводилось по-настоящему разговаривать с космонитом).
Поэтому на гражданской службе, где общительность и умение ладить с людьми значит больше, чем личные способности человека, Эндерби быстро сделал карьеру и получил уже звание комиссара, тогда как Бейли застрял в классе С-5. Бейли не завидовал разнице их положения, хотя иногда, как всякий смертный, сетовал на судьбу. Однако Эндерби не забыл их прежней дружбы и старался как мог компенсировать свой успех.
Это задание тому пример. Сотрудничать с роботом нелегко и неприятно. Несомненно, однако, что в задании заложены блестящие возможности.
Комиссар ведь мог дать другому попытать счастья. Его просьба об одолжении была лишь прозрачным намёком на это.
Но Джесси смотрела на это совсем по-другому. В подобных случаях она, бывало, выговаривала ему: «Это всё твоя глупая преданность делу. Мне так надоело слушать, как все превозносят твоё чувство долга. Хоть раз о себе подумай. Что-то наверху не очень-то часто вспоминают о своём индексе лояльности».
Бейли лежал с открытыми глазами и ждал, пока они успокоятся. Он должен был все обдумать. Проверить свои подозрения. Он перебирал в уме мельчайшие детали, складывая их в пока ещё неясную картину.
Он почувствовал, как рядом зашевелилась Джесси.
– Лайдж? – прошептала она ему на ухо.
– Что?
– Может быть подать в отставку?
– Не сходи с ума.
– Я серьёзно, – зашептала она возбуждённо. – Зато ты избавишься от этого ужасного робота. Пойди и скажи Эндерби, что с тебя хватит.
Бейли холодно ответил:
– Я не могу подать в отставку в разгар важного расследования. Я не могу бросить все к чёрту, когда мне заблагорассудится. За эти штучки могут деклассировать.
– Ну и что? Ты снова пробьёшься. Ты ведь можешь, Лайдж. Тебя возьмут в любой отдел.
– Деклассированных за служебные проступки на гражданскую службу снова не принимают. Меня могут поставить только на чёрную работу, так же, как и тебя. А Бентли потеряет наследуемые привилегии. Ради бога, Джесси, ты даже не знаешь, что это значит.
– Я читала об этом. Я готова на все, – пробормотала она.
– Ты с ума сошла! Ты просто сошла с ума! – Бейли задрожал всем телом. Перед его мысленным взором вспыхнула знакомая картина: его отец. Отец, которого вынужденное безделье привело к смерти.
Джесси тяжело вздохнула.
Бейли в гневе стал думать о другом. Его ум снова стал рисовать картины убийства.
Он сказал сдавленным голосом:
– Джесси, ты должна сказать. Как ты узнала, что Дэниел робот? Как ты догадалась?
– Понимаешь… – начала она и тут же осеклась. В третий раз она пыталась объяснить ему и почему-то не могла.
Он сжал её руку, принуждая говорить.
– Пожалуйста, Джесси. Что тебя пугает?
– Я просто догадалась, что это робот, Лайдж, – ответила она.
– Ты не могла догадаться, Джесси. Ты не знала, что он робот, до того как ушла. Ну, говори!
– Н-нет, но я стала думать и…
– Продолжай, Джесси. Ну и что?
– Так вот… Понимаешь, приятельницы болтали в туалетной. Ну, ты знаешь, как обычно. Обо всём.
«О, женщины», – подумал Бейли.
– В общем, – продолжала Джесси, – весь город полон слухов.
– Весь город? – Бейли почувствовал, как от восторга у него подпрыгнуло сердце. Ещё одна деталь на месте!
– Во всяком случае, так мне сказали приятельницы. По их словам, в городе скрывается робот космонитов. Его, мол, не отличишь от человека, и он должен работать с нашей полицией. Они даже спросили об этом меня. Смеются и говорят: «А твой Лайдж слышал об этом, Джесси?» Я тоже засмеялась и сказала, что, дескать, не валяйте дурака. Потом мы пошли смотреть фильм в этерекс. Вот тут я и подумала о твоём партнёре. Помнишь, ты принёс домой снимки космонитов, которые Джулиус Эндерби сделал в Космотауне? Я все пыталась вспомнить, кого напоминает твой напарник, и вдруг сообразила, что их. И тут я сказала себе: «О боже, его, наверное, узнали в магазине, а он с Лайджем…» – и тогда я сослалась на головную боль и помчалась…
– Постой, постой, Джесси, – прервал его муж. – Спокойнее. Чего ты боишься? Ведь не самого же Дэниела? Согласись, что не его самого. Ты же прекрасно держалась, когда пришла. Прекрасно. Поэтому…
Он вдруг замолчал и сел в кровати, тараща глаза в темноте.
Он почувствовал, что жена подвигается к нему. Рука Бейли метнулась к ней, нащупала её рот и плотно зажала его. Она напряглась всем телом, пытаясь вывернуться и оттолкнуть его руку, но он прижал руку ещё сильнее.
Потом он вдруг отпустил её. Она всхлипывала.
– Извини, Джесси, – сказал он хриплым голосом. – Я прислушивался.
Он встал и натянул на ноги тёплый пленкопласт.
– Лайдж, куда ты? Не оставляй меня.
– Ничего. Я только к двери.
Его ноги, обутые в пленкопласт, мягко шаркали по полу. Он обошёл кровать, приоткрыл дверь в гостиную и застыл в ожидании. Но ничего не случилось. Было так тихо, что он слышал дыхание Джесси. Он слышал, как глухо стучит кровь в его ушах.
Рука Бейли осторожно протиснулась в щель и безошибочно нашла выключатель потолочного освещения. Он только чуть-чуть к нему притронулся, и потолок тускло засветился, так тускло, что нижняя часть гостиной оставалась в полумраке.
Он увидел, что наружная дверь закрыта, а в гостиной нет ни души. Он повернул выключатель и пошёл в спальню.
Итак, картина стала теперь полной. Все детали на своём месте.
– Что случилось, Лайдж? – испугалась Джесси.
– Ничего, Джесси, ровным счётом, ничего. Его нет.
– Робота? Ты хочешь сказать, что он ушёл? Насовсем?
– Нет, нет. Он вернётся. Но пока ответь на мой вопрос.
– Какой вопрос?
– Чего ты боишься?
Джесси молчала.
– Ты сказала, что до смерти перепугалась, – настаивал Бейли.
– Его.
– Нет, мы уже говорили об этом. К тому же ты знаешь, что робот не опасен для человека.
– Я подумала, – с трудом начала она, – что, если люди узнают, что это робот, начнётся бунт. И нас убьют.
– Почему именно нас?
– Сам знаешь, как бывает во время беспорядков.
– Но ведь никому не известно, где он находится, верно?
– Они могут узнать.
– Значит, этого ты боишься – бунта?
– Понимаешь…
– Ш-ш-ш… – Он прижал Джесси к подушке. Потом наклонился к её уху: – Он вернулся. Слушай меня и не произнести ни слова. Всё в порядке. Он утром уйдёт и больше не вернётся. Никакого бунта не будет, никакого.
Ему стало легко, совершенно легко. Он почувствовал, что теперь он заснёт.
Потом он сказал себе: «Никакого бунта, никакого. Никакого деклассирования».
Уже засыпая, он повторил: «Ни бунта, ни даже самого расследования. Ничего. Разгадка найдена…»
И он уснул.
7. Посещение Космотауна
Комиссар полиции Джулиус Эндерби с необычайной тщательностью протёр стёкла очков и не спеша надел их.
«Ловкий трюк, – подумай Бейли, – делает вид, что занят, а сам пока соображает, что сказать. И денег не стоит, как, например, разжигание трубки».
И уж поскольку эта мысль пришла ему в голову, он вынул свою трубку и погрузил её в тощий кисет. Табак был одной из немногих дефицитных культур, которые пока ещё выращивались на Земле, но этому вскоре должен был прийти конец. Сколько Бейли помнит, цены на табак все идут вверх, а не вниз, а нормы – вниз, а не вверх.
Кончив возиться с очками, Эндерби протянул руку к выключателю на краю стола, и на короткое мгновение дверь со стороны кабинета стала прозрачной.
– Так где он сейчас? – спросил комиссар.
– Попросил показать ему управление. Я поручил это почётное дело Джеку Тобину. – Бейли раскурил трубку и плотно прикрыл крышку.
Как большинство некурящих, комиссар терпеть не мог табачного дыма.
– Надеюсь, вы ему не сказали, что Дэниел робот.
– Конечно, нет.
Чувствовалось, что комиссар нервничает. Он бесцельно крутил рукой автоматический календарь на столе.
– Ну как дела? – спросил он, не глядя на Бейли.
– Так себе.
– Извините, Лайдж.
– Могли бы предупредить, что он так похож на человека, – сказал Бейли твёрдо.
– Как, разве я не сказал? – удивился комиссар. – Чёрт возьми, вам следовало самому сообразить, – добавил он раздражённо. – Неужто вы думаете, я бы стал просить вас взять его на квартиру, если бы он был похож на Р. Сэмми.
– Всё ясно, комиссар, но я никогда не видел такого робота, а вы видели. Я не представлял, что это возможно. Хоть бы предупредили, что ли.
– Ладно, Лайдж, это моя вина. Мне следовало сказать вам. Вы правы. Но я так закрутился со всеми этими делами, нервы буквально на пределе. И на людей кричу без причины… А этот Дэниел – робот нового типа. Находится пока ещё на экспериментальной стадии.
– Он мне все объяснил.
– Ну тогда с этим покончено.
Бейли напрягся. Теперь, пожалуй, пора. Он зажал трубку в зубах и сказал как бы между прочим:
– Р. Дэниел устроил для меня поездку в Космотаун.
– В Космотаун? – возмутился комиссар.
– Да. Это логично, комиссар. Я бы хотел посмотреть место преступления и задать несколько вопросов.
Эндерби решительно покачал головой.
– Мне не нравится эта затея, Лайдж. Мы все осмотрели, и вряд ли вы найдёте там что-нибудь новое. К тому же космониты – странный народ. До того щепетильные… С ними надо уметь обращаться, а у вас не опыта. – Он приложил свою пухлую руку ко лбу и добавил с неожиданной страстью: – Я их ненавижу!
– Чёрт побери, комиссар, – голос Бейли звучал враждебно, – раз робот пришёл сюда – я должен побывать у них! Не хватает ещё, чтобы этот тип обошёл меня. Конечно, если вы думаете, что мне не справиться с заданием…
– Что вы, Лайдж! Дело не в вас – дело в космонитах. Вы совсем их не знаете.
Бейли нахмурился ещё больше.
– Тогда, комиссар, почему бы нам не поехать вместе? – Чтобы не сглазить, он незаметно скрестил средний и указательный пальцы правой руки.
Глаза комиссара широко раскрылись.
– Нет, Лайдж. Не поеду. И не просите… – Казалось, эти слова вырвались у него помимо его воли. Потом он добавил более спокойно, с неуверенной улыбкой. – Понимаете, у меня масса дел. Запустил их ужасно.
Бейли задумчиво смотрел на него:
– Тогда вот что. Почему бы вам не использовать объёмный видеофон. Ненадолго, на случай, если мне будет нужна помощь.
– Ну, хорошо. Это я, наверно, смогу сделать, – нехотя согласился комиссар.
– Отлично! – Бейли взглянул на стенные часы, кивнул и встал. – Я буду держать с вами связь.
Выходя из кабинета, Бейли на секунду задержался в двери и оглянулся на комиссара. Он увидел, как его голова медленно опускалась на изгиб локтя, которым он опирался на стол. Детектив мог поклясться, что слышал, как тот всхлипнул.
«Господи!» – молча изумился Бейли.
В общей комнате он присел на краешек ближайшего стола, не обратив внимания на его владельца, который взглянув на него, пробормотал какое-то приветствие и продолжал заниматься своими делами.
Бейли откинул крышку с трубки и подул на неё. Потом он опрокинул трубку над небольшой вакуумной пепельницей в крышке стола, и она поглотила белый рассыпчатый пепел. Он с сожалением посмотрел на пустую трубку, приладил крышку и убрал её. Вот и ещё одну выкурил!
Он стал обдумывать свой разговор с комиссаром. С одной стороны, поведение Эндерби его не удивило. Он предполагал, что тот будет противиться его попытке поехать в Космотаун. Комиссар часто подчёркивал трудности общения с космонитами и нежелательность отправки туда неопытных людей для ведения переговоров даже по мелким вопросам.
Однако Бейли не ожидал, что комиссар так быстро уступит. Он думал, что тот, по крайней мере, будет настаивать на совместной поездке. Ссылка на занятость теряет смысл по сравнению с важностью этого дела.
Собственно, Бейли и не хотел этого. Он получил то, чего добивался. Он добивался не личного присутствия Эндерби, а лишь его объёмного изображения, чтобы тот мог следить за ходом расследования в полной для себя безопасности.
Безопасность – вот что главное. Бейли понадобится свидетель, которого нельзя будет быстро убрать с пути. В этом хоть какая-то гарантия его личной безопасности.
На это комиссар согласился сразу. Бейли вспомнил, как тот всхлипнул – а может, ему это почудилось? – и подумал: «Боже, старик сыт по горло всем этим!»
Он вздрогнул от раздавшегося за его спиной бодрого, с хрипотцой голоса.
– Какого чёрта тебе надо? – возмутился Бейли.
На лице Р. Сэмми сияла глупая застывшая улыбка.
– Джек велел сказать вам, что Дэниел готов, Лайдж.
– Хорошо. А теперь убирайся.
Он нахмурился вслед удаляющемуся роботу. Фамильярность этого неуклюжего сооружения из металла буквально выводила его из себя. Он было пожаловался комиссару, но тот лишь пожал плечами: «Ничего не поделаешь, Лайдж. Народ требует, чтобы городские роботы имели сильный контур дружбы. К тому же вы ему нравитесь, вот он и называет вас самым дружеским именем, какое только знает».
Контур дружбы! Ни один робот, какой бы модели он ни был, не представляет опасности для человека. Первый закон робототехники гласит: «Робот не может причинить вред человеку или свои бездействием допустить, чтобы человеку был причинен вред».
Первый закон закладывается в самые недра позитронного мозга, и, что бы с ним ни произошло, робот не в состоянии нарушить этот закон. Строго говоря, введение дополнительных «контуров дружбы» – нелепая затея.
И всё же комиссар прав. Вопреки всякой логике земляне не доверяют роботам, вот и приходится конструкторам придумывать разные «контуры дружбы», так же как и снабжать лица роботов глупой улыбкой. Речь идёт о земных роботах, разумеется.
Кстати, Р. Дэниел совсем не улыбается.
Вздохнув, Бейли встал со своего места.
Следующая остановка – Космотаун… Кто знает, быть может, это его последняя остановка…
Полицейским властям и крупным чиновникам до сих пор запрещается пользоваться служебными машинами для езды по городским коридорам и древним автотуннелям, вход в которые для пешеходов закрыт. Это даёт повод либерально настроенным гражданам неустанно критиковать муниципалитет за его нежелание превратить туннели в детские площадки, или новые торговые центры, или, наконец, открыть их для пешеходов.
Однако соображения общественного порядка всегда берут верх. При возникновении больших пожаров, которые нельзя погасить местными средствами, серьёзных авариях энергосистемы или вентиляции и, главным образом, при крупных вспышках недовольства блюстителям порядка важно быстро оказаться на месте происшествия. Автотуннели как раз и обеспечивают им такую возможность.
Бейли несколько раз доводилось пользоваться туннелем, и всегда его неприятная пустота действовала на него угнетающе. Казалось, будто он находится где-то в тысяче миль от пульсирующей жизни города.
Сейчас, когда он сидел за приборной доской машины, туннель извивался перед ним, подобно слепому, полному червю. После каждого плавного поворота его глазам открывались новые и новые участки туннеля. А позади, знал он, не глядя туда, ещё один слепой и полный червь так же неизменно сокращался и закрывался. Туннель был хорошо освещён, но его пустота и молчание лишили свет всякого смысла.
Р. Дэниел ничем не старался ни нарушить это молчание, ни заполнить эту пустоту. Он смотрел прямо перед собой, безразличный сейчас к монотонному виду туннеля, так же как прежде был безразличен к переполненному экспрессу.
Наконец под дикое завывание сирены они выскочили из туннеля на проезжую часть городского коридора. Из уважения к одной из традиций прошлого чёткие линии обозначали проезжую часть всех главных коридоров. Так как, кроме полицейских и пожарных машин, а также грузовиков технической службы, другие виды автомобильного транспорта не сохранились, пешеходы полностью игнорировали эти ограничения. Они с возмущением рассыпались в стороны от взвизгивающей сиреной машины Бейли.
Бейли лишь ненадолго почувствовал себя веселее в привычной городской сутолоке, так как метров через двести машина свернула в одно из неприметных ответвлений, ведущих в Космотаун.
У входа их ждали. Часовые, вероятно, знали Р. Дэниела в лицо и, хоть сами были людьми, кивнули ему без тени превосходства. Один из часовых приблизился к Бейли и отдал ему честь по всем правилам военного протокола. Он был высокого роста, с серьёзным выражением лица, но, в отличие от Р. Дэниела, не являл собой идеальный образец космонита.
– Пожалуйста, ваше удостоверение, сэр, – сказал он.
Часовой быстро, но тщательно проверил удостоверение. Бейли заметил, что на нём были перчатки телесного цвета, а ноздри прикрывали едва заметные фильтры.
Возвращая удостоверение, часовой снова козырнул Бейли.
– Тут недалеко есть мужской туалетный блок, который мы хотели бы вам предложить, если вы пожелаете принять душ.
Бейли хотел было отказаться, но почувствовал, что Р. Дэниел слегка потянул его за рукав.
– По нашему обычаю, партнёр Илайдж, – сказал Р. Дэниел, – перед тем как войти в Космотаун, жители города обязаны принять душ. Я говорю это, так как знаю, что вы не хотели бы из-за недостатка информации ставить в неловкое положение ни себя, ни нас. Было бы также желательно, чтобы вы отправили здесь свои естественные надобности, так как в самом Космотауне для этого нет удобств.
– Нет удобств? – сказал Бейли напряжённо. – Но это невозможно.
– Точнее, они есть, – сказал Р. Дэниел, – но не для жителей города.
На лице Бейли было написано явное неодобрение.
– Я сожалению об этом, – сказал Р. Дэниел, – но таков обычай.
Бейли молча вошёл в туалетную. Он скорее чувствовал, чем видел, что Р. Дэниел Оливо последовал за ним.
«Проверяет меня, – подумал Бейли. – Следит, чтобы я смыл с себя городскую пыль?»
У него пронеслась злорадная мысль о том, какой удар он готовит Космотауну. Ему вдруг показалось неважным, что он фактически рискует подставить под бластер свою собственную грудь.
Туалетная не поражала размерами; она было хорошо оборудована и отличалась стерильной чистотой. В воздухе чувствовался какой-то резкий запах. На мгновение озадаченный, Бейли сообразил: «Озон!» Комната облучается ультрафиолетовыми лучами.
«Ловкий трюк, – подумай Бейли, – делает вид, что занят, а сам пока соображает, что сказать. И денег не стоит, как, например, разжигание трубки».
И уж поскольку эта мысль пришла ему в голову, он вынул свою трубку и погрузил её в тощий кисет. Табак был одной из немногих дефицитных культур, которые пока ещё выращивались на Земле, но этому вскоре должен был прийти конец. Сколько Бейли помнит, цены на табак все идут вверх, а не вниз, а нормы – вниз, а не вверх.
Кончив возиться с очками, Эндерби протянул руку к выключателю на краю стола, и на короткое мгновение дверь со стороны кабинета стала прозрачной.
– Так где он сейчас? – спросил комиссар.
– Попросил показать ему управление. Я поручил это почётное дело Джеку Тобину. – Бейли раскурил трубку и плотно прикрыл крышку.
Как большинство некурящих, комиссар терпеть не мог табачного дыма.
– Надеюсь, вы ему не сказали, что Дэниел робот.
– Конечно, нет.
Чувствовалось, что комиссар нервничает. Он бесцельно крутил рукой автоматический календарь на столе.
– Ну как дела? – спросил он, не глядя на Бейли.
– Так себе.
– Извините, Лайдж.
– Могли бы предупредить, что он так похож на человека, – сказал Бейли твёрдо.
– Как, разве я не сказал? – удивился комиссар. – Чёрт возьми, вам следовало самому сообразить, – добавил он раздражённо. – Неужто вы думаете, я бы стал просить вас взять его на квартиру, если бы он был похож на Р. Сэмми.
– Всё ясно, комиссар, но я никогда не видел такого робота, а вы видели. Я не представлял, что это возможно. Хоть бы предупредили, что ли.
– Ладно, Лайдж, это моя вина. Мне следовало сказать вам. Вы правы. Но я так закрутился со всеми этими делами, нервы буквально на пределе. И на людей кричу без причины… А этот Дэниел – робот нового типа. Находится пока ещё на экспериментальной стадии.
– Он мне все объяснил.
– Ну тогда с этим покончено.
Бейли напрягся. Теперь, пожалуй, пора. Он зажал трубку в зубах и сказал как бы между прочим:
– Р. Дэниел устроил для меня поездку в Космотаун.
– В Космотаун? – возмутился комиссар.
– Да. Это логично, комиссар. Я бы хотел посмотреть место преступления и задать несколько вопросов.
Эндерби решительно покачал головой.
– Мне не нравится эта затея, Лайдж. Мы все осмотрели, и вряд ли вы найдёте там что-нибудь новое. К тому же космониты – странный народ. До того щепетильные… С ними надо уметь обращаться, а у вас не опыта. – Он приложил свою пухлую руку ко лбу и добавил с неожиданной страстью: – Я их ненавижу!
– Чёрт побери, комиссар, – голос Бейли звучал враждебно, – раз робот пришёл сюда – я должен побывать у них! Не хватает ещё, чтобы этот тип обошёл меня. Конечно, если вы думаете, что мне не справиться с заданием…
– Что вы, Лайдж! Дело не в вас – дело в космонитах. Вы совсем их не знаете.
Бейли нахмурился ещё больше.
– Тогда, комиссар, почему бы нам не поехать вместе? – Чтобы не сглазить, он незаметно скрестил средний и указательный пальцы правой руки.
Глаза комиссара широко раскрылись.
– Нет, Лайдж. Не поеду. И не просите… – Казалось, эти слова вырвались у него помимо его воли. Потом он добавил более спокойно, с неуверенной улыбкой. – Понимаете, у меня масса дел. Запустил их ужасно.
Бейли задумчиво смотрел на него:
– Тогда вот что. Почему бы вам не использовать объёмный видеофон. Ненадолго, на случай, если мне будет нужна помощь.
– Ну, хорошо. Это я, наверно, смогу сделать, – нехотя согласился комиссар.
– Отлично! – Бейли взглянул на стенные часы, кивнул и встал. – Я буду держать с вами связь.
Выходя из кабинета, Бейли на секунду задержался в двери и оглянулся на комиссара. Он увидел, как его голова медленно опускалась на изгиб локтя, которым он опирался на стол. Детектив мог поклясться, что слышал, как тот всхлипнул.
«Господи!» – молча изумился Бейли.
В общей комнате он присел на краешек ближайшего стола, не обратив внимания на его владельца, который взглянув на него, пробормотал какое-то приветствие и продолжал заниматься своими делами.
Бейли откинул крышку с трубки и подул на неё. Потом он опрокинул трубку над небольшой вакуумной пепельницей в крышке стола, и она поглотила белый рассыпчатый пепел. Он с сожалением посмотрел на пустую трубку, приладил крышку и убрал её. Вот и ещё одну выкурил!
Он стал обдумывать свой разговор с комиссаром. С одной стороны, поведение Эндерби его не удивило. Он предполагал, что тот будет противиться его попытке поехать в Космотаун. Комиссар часто подчёркивал трудности общения с космонитами и нежелательность отправки туда неопытных людей для ведения переговоров даже по мелким вопросам.
Однако Бейли не ожидал, что комиссар так быстро уступит. Он думал, что тот, по крайней мере, будет настаивать на совместной поездке. Ссылка на занятость теряет смысл по сравнению с важностью этого дела.
Собственно, Бейли и не хотел этого. Он получил то, чего добивался. Он добивался не личного присутствия Эндерби, а лишь его объёмного изображения, чтобы тот мог следить за ходом расследования в полной для себя безопасности.
Безопасность – вот что главное. Бейли понадобится свидетель, которого нельзя будет быстро убрать с пути. В этом хоть какая-то гарантия его личной безопасности.
На это комиссар согласился сразу. Бейли вспомнил, как тот всхлипнул – а может, ему это почудилось? – и подумал: «Боже, старик сыт по горло всем этим!»
Он вздрогнул от раздавшегося за его спиной бодрого, с хрипотцой голоса.
– Какого чёрта тебе надо? – возмутился Бейли.
На лице Р. Сэмми сияла глупая застывшая улыбка.
– Джек велел сказать вам, что Дэниел готов, Лайдж.
– Хорошо. А теперь убирайся.
Он нахмурился вслед удаляющемуся роботу. Фамильярность этого неуклюжего сооружения из металла буквально выводила его из себя. Он было пожаловался комиссару, но тот лишь пожал плечами: «Ничего не поделаешь, Лайдж. Народ требует, чтобы городские роботы имели сильный контур дружбы. К тому же вы ему нравитесь, вот он и называет вас самым дружеским именем, какое только знает».
Контур дружбы! Ни один робот, какой бы модели он ни был, не представляет опасности для человека. Первый закон робототехники гласит: «Робот не может причинить вред человеку или свои бездействием допустить, чтобы человеку был причинен вред».
Первый закон закладывается в самые недра позитронного мозга, и, что бы с ним ни произошло, робот не в состоянии нарушить этот закон. Строго говоря, введение дополнительных «контуров дружбы» – нелепая затея.
И всё же комиссар прав. Вопреки всякой логике земляне не доверяют роботам, вот и приходится конструкторам придумывать разные «контуры дружбы», так же как и снабжать лица роботов глупой улыбкой. Речь идёт о земных роботах, разумеется.
Кстати, Р. Дэниел совсем не улыбается.
Вздохнув, Бейли встал со своего места.
Следующая остановка – Космотаун… Кто знает, быть может, это его последняя остановка…
Полицейским властям и крупным чиновникам до сих пор запрещается пользоваться служебными машинами для езды по городским коридорам и древним автотуннелям, вход в которые для пешеходов закрыт. Это даёт повод либерально настроенным гражданам неустанно критиковать муниципалитет за его нежелание превратить туннели в детские площадки, или новые торговые центры, или, наконец, открыть их для пешеходов.
Однако соображения общественного порядка всегда берут верх. При возникновении больших пожаров, которые нельзя погасить местными средствами, серьёзных авариях энергосистемы или вентиляции и, главным образом, при крупных вспышках недовольства блюстителям порядка важно быстро оказаться на месте происшествия. Автотуннели как раз и обеспечивают им такую возможность.
Бейли несколько раз доводилось пользоваться туннелем, и всегда его неприятная пустота действовала на него угнетающе. Казалось, будто он находится где-то в тысяче миль от пульсирующей жизни города.
Сейчас, когда он сидел за приборной доской машины, туннель извивался перед ним, подобно слепому, полному червю. После каждого плавного поворота его глазам открывались новые и новые участки туннеля. А позади, знал он, не глядя туда, ещё один слепой и полный червь так же неизменно сокращался и закрывался. Туннель был хорошо освещён, но его пустота и молчание лишили свет всякого смысла.
Р. Дэниел ничем не старался ни нарушить это молчание, ни заполнить эту пустоту. Он смотрел прямо перед собой, безразличный сейчас к монотонному виду туннеля, так же как прежде был безразличен к переполненному экспрессу.
Наконец под дикое завывание сирены они выскочили из туннеля на проезжую часть городского коридора. Из уважения к одной из традиций прошлого чёткие линии обозначали проезжую часть всех главных коридоров. Так как, кроме полицейских и пожарных машин, а также грузовиков технической службы, другие виды автомобильного транспорта не сохранились, пешеходы полностью игнорировали эти ограничения. Они с возмущением рассыпались в стороны от взвизгивающей сиреной машины Бейли.
Бейли лишь ненадолго почувствовал себя веселее в привычной городской сутолоке, так как метров через двести машина свернула в одно из неприметных ответвлений, ведущих в Космотаун.
У входа их ждали. Часовые, вероятно, знали Р. Дэниела в лицо и, хоть сами были людьми, кивнули ему без тени превосходства. Один из часовых приблизился к Бейли и отдал ему честь по всем правилам военного протокола. Он был высокого роста, с серьёзным выражением лица, но, в отличие от Р. Дэниела, не являл собой идеальный образец космонита.
– Пожалуйста, ваше удостоверение, сэр, – сказал он.
Часовой быстро, но тщательно проверил удостоверение. Бейли заметил, что на нём были перчатки телесного цвета, а ноздри прикрывали едва заметные фильтры.
Возвращая удостоверение, часовой снова козырнул Бейли.
– Тут недалеко есть мужской туалетный блок, который мы хотели бы вам предложить, если вы пожелаете принять душ.
Бейли хотел было отказаться, но почувствовал, что Р. Дэниел слегка потянул его за рукав.
– По нашему обычаю, партнёр Илайдж, – сказал Р. Дэниел, – перед тем как войти в Космотаун, жители города обязаны принять душ. Я говорю это, так как знаю, что вы не хотели бы из-за недостатка информации ставить в неловкое положение ни себя, ни нас. Было бы также желательно, чтобы вы отправили здесь свои естественные надобности, так как в самом Космотауне для этого нет удобств.
– Нет удобств? – сказал Бейли напряжённо. – Но это невозможно.
– Точнее, они есть, – сказал Р. Дэниел, – но не для жителей города.
На лице Бейли было написано явное неодобрение.
– Я сожалению об этом, – сказал Р. Дэниел, – но таков обычай.
Бейли молча вошёл в туалетную. Он скорее чувствовал, чем видел, что Р. Дэниел Оливо последовал за ним.
«Проверяет меня, – подумал Бейли. – Следит, чтобы я смыл с себя городскую пыль?»
У него пронеслась злорадная мысль о том, какой удар он готовит Космотауну. Ему вдруг показалось неважным, что он фактически рискует подставить под бластер свою собственную грудь.
Туалетная не поражала размерами; она было хорошо оборудована и отличалась стерильной чистотой. В воздухе чувствовался какой-то резкий запах. На мгновение озадаченный, Бейли сообразил: «Озон!» Комната облучается ультрафиолетовыми лучами.