Хозяйственный стоял по грудь в воде и внимательно глядел куда-то вдаль, воткнув палец себе в ухо и слегка наклонившись вперед. Словно собрался Боня для начала застрелиться из собственного пальца, а после нырнуть в озеро и окончательно утонуть. А еще Хозяйственный весело блестел знакомым Тимке неживым стеклянным покрытием.
– Мамочки, – всхлипнул Тимка, размазывая кулаком по лицу воду и слезы, – как же это так? Что теперь делать?
Тим побрел было к Хозяйственному, но дно озера пошло круто вниз. Если Боне здесь было всего лишь по грудь, то для Тимки оказалось слишком глубоко – он чуть не захлебнулся в горячей воде.
Тим вылез из озера и, пригорюнясь, сел на травку. Так он сидел довольно долго: мокрая одежда на нем постепенно высохла, а солнце потускнело и опустилось к горизонту – наступал вечер.
Что делать дальше, Тим не знал. Бросать Хозяйственного в эдаком монументальном виде он никак не мог, тем более оставлять его под угрозой скорпионьего жала. А вдруг скорпион возьмет и ни с того ни с сего оживет? И тюкнет Боню в темечко, как и собирался? Не-ет, это было слишком опасно – оставлять Хозяйственного в озере. И вытащить статую на берег Тимка не смог бы, слишком глубоко она стояла и весила, наверное, ого-го сколько! Куда там одному ее вытаскивать… Оставалось только сидеть на бережке и ждать непонятно чего. И думать.
Стемнело. На небо высыпали крупные звезды, воздух по ночному посвежел. Не торопясь взошла луна: яркий лунный свет таинственно мерцал на блестящих плечах и голове Хозяйственного; заколдованные жук и скорпион тускло светились в темноте как две старых неоновых лампы – красная и синяя, отбрасывая по воде две цветных дорожки.
Тимка. представил себе, как через много-много лет богатые туристы, по пути в веселую Токку, будут останавливаться на этом примечательном месте. И какой-нибудь бойкий экскурсовод станет им деловито врать, что перед ними находятся остатки древнего храма, в одночасье утонувшего в бездонной луже. И что скорпион и жук – храмовые символы добра и зла. А замерший между ними человек с рюкзаком на плечах – загадочное украшение, стоявшее на крыше храма. Скорее всего, обычный громоотвод.
И до того Тимке стало тошно от таких гадких мыслей, что он со злости хватил зажатым в руке камнем о землю, как раз светящимся концом! И камень дернулся в тимкиной руке… Странно дернулся, непривычно. Словно бы и сработал, но как-то не так. Совсем не так!
– Стоп-стоп, – дрожащим голосом скомандовал сам себе Тимка, – спокойствие! Что там Боня когда-то говорил о возможных сюрпризах зрачкового камня? Что они еще будут. А значит… – Тим повертел в руках камень, так и эдак примеряя его к ладони. – А чего это я все время только из одного и того же конца каменюки стреляю? – сказал он вслух сам себе. – А что, если взять и пульнуть из другого конца, из темного?
Мальчик, сжав в кулаке светящуюся половину камня, огляделся в поисках подходящего объекта для смелого эксперимента. Но объектов не было. В самом деле, не на Боне ведь пробовать! Того и гляди только хуже ему сделаешь, хотя куда уже хуже… И не на скорпионе. Потому как вдруг хвостатый холодильник возьмет и в самом деле оживет! Не хотелось бы.
Тимка призадумался. Потом подошел к пышущей жаром статуе жука-великана. Как раз между жвал чудища завис остановленный в полете маленький жучок-огневичок – то, что надо. Тимка встал на цыпочки, вытянул руку вверх, аккуратно направил темный конец камня на жука (очень-очень аккуратно направил! Чтобы ни в коем случае не зацепить лучом великанского жука) и сильно сжал кулак. Камень дернулся в тимкиной руке и оживший жучок с гудением полетел к середине озера! Где упал в воду и немедленно погас.
– Ур-ра! – Тимка зайцем запрыгал по бережку, ошалело размахивая над головой камнем. – Сработал сюрприз! Эгей, Боня, ты только не суетясь и никуда не уходи! Я тебя сейчас оживлять буду.
Но Хозяйственный, разумеется, и не думал никуда уходить – он все также стоял в воде, с задумчивым видом и воткнутым в ухо пальцем. Статуи – они никогда не суетятся.
Тимка зашел к Боне со стороны, сбоку, чтобы ненароком не оживить и скорпиона: не колеблясь, Тим выстрелил в Хозяйственного из камня. Из темного конца.
– …вода в уши попала! – торопливо закончил свою мысль оживший Бонифаций. И тут же, без перехода, взвыл:
– Ой, мамочки! Да я же ослеп! Ничего не вижу. – Хозяйственный судорожно начал плескать себе в лицо водой, промывая глаза.
– Боня! – хохоча во все горло, Тимка от радости заколотил свободной рукой по воде. – Ты опять живой! Как здорово.
– Ф-фу, – перевел дух Хозяйственный, перестал плескаться и огляделся. – Что такое? Почему ночь? Надо же, как быстро наступила. А я-то подумал… – Боня не договорил, махнул рукой. Закинув подмокший рюкзак на самоход, Хозяйственный уперся руками в руль велосипеда и медленным шагом поплелся на мелководье, к берегу.
– Так-так, – задумчиво сказал Боня, оглядывая с бережка светящиеся скульптуры гигантских насекомых, – красиво смотрятся! Молодец, Тимка, поздравляю. Успел-таки скорпиона уделать, как и обещал.
– Успел, – согласился мальчик. – Если хочешь знать, я и тебя заодно уделал. Так получилось.
– Ну да, – недоверчиво усмехнулся Боня, – ври больше. Я ведь живой и вовсе не окаменелый! А от твоего зрачкового выстрела я бы превратился в статую. В памятник самому себе.
– Так ты и был статуей, – развел руками Тимка, – натуральной памятниковой статуей. Памятней не бывает!
– Погоди, – нахмурился Хозяйственный, – давай-ка ты мне все толком после ужина объяснишь, хорошо? И не торопясь. Что-то я проголодался, – Боня похлопал себя по животу, от мокрой куртки полетели брызги.
– Ах да, – спохватился Боня, – надо бы просушиться. А то так и простыть можно. – Хозяйственный разделся и развесил одежду на горячем красном жуке.
– Вот что называется – использовать военную магию в мирных целях, – похвастался Бонифаций. Подумал и добавил:
– Надо будет этих чудиков ко мне во дворец потом перевезти.
– Для устрашения? – догадался Тимка, – чтобы враги боялись, да?
– Для пользы, – назидательно ответил Боня. – Жука зимой буду в тронном зале держать, вместо печки. Холодновато там зимой, в зале-то!
– А скорпиона надо будет во дворцовый продуктовый склад засунуть, – подсказал Тимка, – туда, где все скоропортящиеся продукты хранятся. Пускай он их морозит, вместо холодильника.
– Хм, – Бонифаций почесал в затылке. – Интересная мысль… И что самое приятное – королевское пиво всегда холодным будет, даже летом, в жару. Тимка, да ты у нас гений!
– Ага, – с довольным видом согласился Тимка и расстелил самобранку.
Когда Хозяйственный и Тимка наелись и стали пить чай, мальчик приступил к рассказу. Вообще-то рассказ вышел коротким, зато очень эмоциональными: Тим так старательно изображал то ледяного скорпиона, то самого Хозяйственного, что в конце концов набил сам себе шишку на голове – когда показывал, как скорпион метил жалом в Боню. Тимка забыл, что у него в руке кружка с недопитым чаем!
Как ни странно, Хозяйственный довольно спокойно воспринял известие, что он часа три был совершенно неживым. Подумаешь, пустяки какие! Но вот то, что волшебный камень может не только замораживать, но и размораживать, Боню потрясло до глубины души.
– Оказывается, этот зрачковый камень весьма полезная штука, страсть какая нужная в приличном королевском хозяйстве! Если его с умом использовать, конечно.
– А для чего нужная? – с подозрением спросил Тимка, прикладывая к шишке срочно заказанный у скатерти кусок льда. – Чтобы всяких нехороших преступников в статуи превращать? Для экономии тюремной каши?
– Вот еще, – покривился Боня, – охота была такой ерундой заниматься! Пускай себе преступники живут и кашу едят. Тюремную… Статую, Тимка, не перевоспитаешь! А негодника, пока он жив, все же можно исправить. Не всегда, но можно… Честно говоря, Тимка, я пока не знаю, как правильно и с толком можно использовать волшебный камень в государственных целях. Но если хорошенько подумать…
– А чего там думать, – Тимка снял лед с головы и пощупал шишку. – О, уже прошла! Я, Боник, вот что имел в виду, в смысле пользы для государственных дел. Предположим, что осенью в садах очень много разных фруктов поспело, столько, что и девать их некуда. Конечно, понаделают люди из них разных соков, компотов да варенья. А что, если не успеют все переработать? Столько добра пропадет! И вот вместо возни с этими компотами мы включаем камень – бац, тарарац – и у нас оказывается куча непортящихся фруктов, которые можно использовать по необходимости. Опять же консервы не нужны будут: приготовил свеженького впрок… ну, пельменей, скажем, наварил, заколдовал их и в шкаф положил. А когда есть захотелось, или гости внезапно пришли, достал из шкафчика пельмешки и расколдовал их. Две секунды, и у тебя полный стол еды. Горячей, вкусной. Здорово, а? Вот бы таких камушков, да побольше! Да чтобы еще и не я один мог их включать.
– Здорово, – согласился Боня. – Только, ты, однако, не все учел.
– А что? – нахмурился Тимка. – Нельзя всем иметь такие камушки, – вздохнул Хозяйственный. – Это лишь ты про пельмени первым делом подумал. А другой про богатого соседа вспомнит, которого можно заморозить, ценные вещи у него не таясь забрать, а самого в землю закопать. Он там тыщу лет пролежит! И даже пожаловаться не сможет… Или шпиону такой камень дать и к врагам тайно отправить. Да он же всех-всех втихую заколдует, так что и завоевывать страну не придется. Приходи себе и живи! Спокойно, без стрельбы и драки. Или…
– Хватит, – сердитым голосом оборвал мальчик рассуждения Хозяйственного. – Перестань. Я все понял. Нда-а, не простое это дело – полезные изобретения. Обязательно кто-нибудь наизнанку их вывернет и во вредные превратит. Оби-идно!
– Да ладно тебе переживать, – рассмеялся Бонифаций, – камень все равно один! И оживает он только в твоих руках. Так что брось попусту убиваться – никто никого закапывать не будет и завоевывать не станет. Если, конечно, ты сам в бандиты или шпионы не подашься.
– Не подамся, – серьезно пообещал Тимка, – ни за что и никогда!
– Будем надеяться, – усмехнулся Хозяйственный, собрал скатерку и стал готовиться к ночевке.
Пока Боня раскладывал защитную веревку, Тимка связался с драконом. Каник бодро сообщил, что дела на вверенном ему стратегическом объекте, то есть в замке, идут нормально: Олаф все так же сидит в заколдованном виде, Лурда не появлялась и из картины не вылезала, а над замком идет гроза. Так что все в порядке.
Тимка в свою очередь поведал дракону об их последних приключениях, о том как он, Тим, заколдовал и расколдовал Боню. Каник шумно выразил свой восторг – рявкнул в стаканчик «Ура!» так, что у Тимки слегка заложило в ушах. А еще Каник спросил, не пробовал ли Тим пострелять новым, понимаешь, расколдовочным лучом во что-нибудь обычное, не заколдованное? Просто так, ради интереса.
Тим ответил, что не пробовал. Но теперь обязательно попробует! «Очень интересная мысль», – как сказал бы Хозяйственный на тимкином месте.
Ночь прошла без приключений. Как только слегка рассвело и ночную темноту сменили серые утренние сумерки, Хозяйственный проснулся и стал будить Тимку. Разумеется, Тим просыпаться не хотел и отбрыкивался от Бони как только мог. И то – кто ж в такую рань устраивает подъем! В это время все нормальные люди должны спать, и будить их категорически не можно, – что-то вроде этого бормотал сквозь сон Тимка, отпихивая ногами Хозяйственного от себя. Боня спорить не стал, убрал защитную веревку и, сходив к озерцу за водой, устроил Тимке небольшой бодрящий водопадик – вылил на него кружку холодной воды. Тимка заорал и сразу проснулся, готовый со злости треснуть Хозяйственного чем-нибудь тяжелым. Но тяжелого поблизости не было, а пока Тим соображал, чем бы таким досадить Боне, злость сама собой прошла. Потому как наступило чудесное, поразительно красивое утро.
Солнце сияло изо всех сил, потихоньку карабкаясь на свое рабочее небесное место; небо было синим и прохладным. Облака белоснежной рябью подернули ту прохладную синь, расчертив небосвод акварельно размытыми полосами. Воздух был свеж и пах сырой зеленью и росой.
– Красота! Пошли купаться, – крикнул Тимка Хозяйственному. – Чур, кто последний, тот вареная лягушка! – Тим в момент скинул с себя всю одежду и вприпрыжку побежал к озеру.
– Пускай я буду вареной лягушкой, – пробурчал себе под нос Бонифаций, неторопливо раздеваясь, – пускай. Зато я самая ранняя лягушка. Жаворонковая, – и расхохотался, представив себе летающую жаворонковую лягушку. Вареную.
Глава 9
– Мамочки, – всхлипнул Тимка, размазывая кулаком по лицу воду и слезы, – как же это так? Что теперь делать?
Тим побрел было к Хозяйственному, но дно озера пошло круто вниз. Если Боне здесь было всего лишь по грудь, то для Тимки оказалось слишком глубоко – он чуть не захлебнулся в горячей воде.
Тим вылез из озера и, пригорюнясь, сел на травку. Так он сидел довольно долго: мокрая одежда на нем постепенно высохла, а солнце потускнело и опустилось к горизонту – наступал вечер.
Что делать дальше, Тим не знал. Бросать Хозяйственного в эдаком монументальном виде он никак не мог, тем более оставлять его под угрозой скорпионьего жала. А вдруг скорпион возьмет и ни с того ни с сего оживет? И тюкнет Боню в темечко, как и собирался? Не-ет, это было слишком опасно – оставлять Хозяйственного в озере. И вытащить статую на берег Тимка не смог бы, слишком глубоко она стояла и весила, наверное, ого-го сколько! Куда там одному ее вытаскивать… Оставалось только сидеть на бережке и ждать непонятно чего. И думать.
Стемнело. На небо высыпали крупные звезды, воздух по ночному посвежел. Не торопясь взошла луна: яркий лунный свет таинственно мерцал на блестящих плечах и голове Хозяйственного; заколдованные жук и скорпион тускло светились в темноте как две старых неоновых лампы – красная и синяя, отбрасывая по воде две цветных дорожки.
Тимка. представил себе, как через много-много лет богатые туристы, по пути в веселую Токку, будут останавливаться на этом примечательном месте. И какой-нибудь бойкий экскурсовод станет им деловито врать, что перед ними находятся остатки древнего храма, в одночасье утонувшего в бездонной луже. И что скорпион и жук – храмовые символы добра и зла. А замерший между ними человек с рюкзаком на плечах – загадочное украшение, стоявшее на крыше храма. Скорее всего, обычный громоотвод.
И до того Тимке стало тошно от таких гадких мыслей, что он со злости хватил зажатым в руке камнем о землю, как раз светящимся концом! И камень дернулся в тимкиной руке… Странно дернулся, непривычно. Словно бы и сработал, но как-то не так. Совсем не так!
– Стоп-стоп, – дрожащим голосом скомандовал сам себе Тимка, – спокойствие! Что там Боня когда-то говорил о возможных сюрпризах зрачкового камня? Что они еще будут. А значит… – Тим повертел в руках камень, так и эдак примеряя его к ладони. – А чего это я все время только из одного и того же конца каменюки стреляю? – сказал он вслух сам себе. – А что, если взять и пульнуть из другого конца, из темного?
Мальчик, сжав в кулаке светящуюся половину камня, огляделся в поисках подходящего объекта для смелого эксперимента. Но объектов не было. В самом деле, не на Боне ведь пробовать! Того и гляди только хуже ему сделаешь, хотя куда уже хуже… И не на скорпионе. Потому как вдруг хвостатый холодильник возьмет и в самом деле оживет! Не хотелось бы.
Тимка призадумался. Потом подошел к пышущей жаром статуе жука-великана. Как раз между жвал чудища завис остановленный в полете маленький жучок-огневичок – то, что надо. Тимка встал на цыпочки, вытянул руку вверх, аккуратно направил темный конец камня на жука (очень-очень аккуратно направил! Чтобы ни в коем случае не зацепить лучом великанского жука) и сильно сжал кулак. Камень дернулся в тимкиной руке и оживший жучок с гудением полетел к середине озера! Где упал в воду и немедленно погас.
– Ур-ра! – Тимка зайцем запрыгал по бережку, ошалело размахивая над головой камнем. – Сработал сюрприз! Эгей, Боня, ты только не суетясь и никуда не уходи! Я тебя сейчас оживлять буду.
Но Хозяйственный, разумеется, и не думал никуда уходить – он все также стоял в воде, с задумчивым видом и воткнутым в ухо пальцем. Статуи – они никогда не суетятся.
Тимка зашел к Боне со стороны, сбоку, чтобы ненароком не оживить и скорпиона: не колеблясь, Тим выстрелил в Хозяйственного из камня. Из темного конца.
– …вода в уши попала! – торопливо закончил свою мысль оживший Бонифаций. И тут же, без перехода, взвыл:
– Ой, мамочки! Да я же ослеп! Ничего не вижу. – Хозяйственный судорожно начал плескать себе в лицо водой, промывая глаза.
– Боня! – хохоча во все горло, Тимка от радости заколотил свободной рукой по воде. – Ты опять живой! Как здорово.
– Ф-фу, – перевел дух Хозяйственный, перестал плескаться и огляделся. – Что такое? Почему ночь? Надо же, как быстро наступила. А я-то подумал… – Боня не договорил, махнул рукой. Закинув подмокший рюкзак на самоход, Хозяйственный уперся руками в руль велосипеда и медленным шагом поплелся на мелководье, к берегу.
– Так-так, – задумчиво сказал Боня, оглядывая с бережка светящиеся скульптуры гигантских насекомых, – красиво смотрятся! Молодец, Тимка, поздравляю. Успел-таки скорпиона уделать, как и обещал.
– Успел, – согласился мальчик. – Если хочешь знать, я и тебя заодно уделал. Так получилось.
– Ну да, – недоверчиво усмехнулся Боня, – ври больше. Я ведь живой и вовсе не окаменелый! А от твоего зрачкового выстрела я бы превратился в статую. В памятник самому себе.
– Так ты и был статуей, – развел руками Тимка, – натуральной памятниковой статуей. Памятней не бывает!
– Погоди, – нахмурился Хозяйственный, – давай-ка ты мне все толком после ужина объяснишь, хорошо? И не торопясь. Что-то я проголодался, – Боня похлопал себя по животу, от мокрой куртки полетели брызги.
– Ах да, – спохватился Боня, – надо бы просушиться. А то так и простыть можно. – Хозяйственный разделся и развесил одежду на горячем красном жуке.
– Вот что называется – использовать военную магию в мирных целях, – похвастался Бонифаций. Подумал и добавил:
– Надо будет этих чудиков ко мне во дворец потом перевезти.
– Для устрашения? – догадался Тимка, – чтобы враги боялись, да?
– Для пользы, – назидательно ответил Боня. – Жука зимой буду в тронном зале держать, вместо печки. Холодновато там зимой, в зале-то!
– А скорпиона надо будет во дворцовый продуктовый склад засунуть, – подсказал Тимка, – туда, где все скоропортящиеся продукты хранятся. Пускай он их морозит, вместо холодильника.
– Хм, – Бонифаций почесал в затылке. – Интересная мысль… И что самое приятное – королевское пиво всегда холодным будет, даже летом, в жару. Тимка, да ты у нас гений!
– Ага, – с довольным видом согласился Тимка и расстелил самобранку.
Когда Хозяйственный и Тимка наелись и стали пить чай, мальчик приступил к рассказу. Вообще-то рассказ вышел коротким, зато очень эмоциональными: Тим так старательно изображал то ледяного скорпиона, то самого Хозяйственного, что в конце концов набил сам себе шишку на голове – когда показывал, как скорпион метил жалом в Боню. Тимка забыл, что у него в руке кружка с недопитым чаем!
Как ни странно, Хозяйственный довольно спокойно воспринял известие, что он часа три был совершенно неживым. Подумаешь, пустяки какие! Но вот то, что волшебный камень может не только замораживать, но и размораживать, Боню потрясло до глубины души.
– Оказывается, этот зрачковый камень весьма полезная штука, страсть какая нужная в приличном королевском хозяйстве! Если его с умом использовать, конечно.
– А для чего нужная? – с подозрением спросил Тимка, прикладывая к шишке срочно заказанный у скатерти кусок льда. – Чтобы всяких нехороших преступников в статуи превращать? Для экономии тюремной каши?
– Вот еще, – покривился Боня, – охота была такой ерундой заниматься! Пускай себе преступники живут и кашу едят. Тюремную… Статую, Тимка, не перевоспитаешь! А негодника, пока он жив, все же можно исправить. Не всегда, но можно… Честно говоря, Тимка, я пока не знаю, как правильно и с толком можно использовать волшебный камень в государственных целях. Но если хорошенько подумать…
– А чего там думать, – Тимка снял лед с головы и пощупал шишку. – О, уже прошла! Я, Боник, вот что имел в виду, в смысле пользы для государственных дел. Предположим, что осенью в садах очень много разных фруктов поспело, столько, что и девать их некуда. Конечно, понаделают люди из них разных соков, компотов да варенья. А что, если не успеют все переработать? Столько добра пропадет! И вот вместо возни с этими компотами мы включаем камень – бац, тарарац – и у нас оказывается куча непортящихся фруктов, которые можно использовать по необходимости. Опять же консервы не нужны будут: приготовил свеженького впрок… ну, пельменей, скажем, наварил, заколдовал их и в шкаф положил. А когда есть захотелось, или гости внезапно пришли, достал из шкафчика пельмешки и расколдовал их. Две секунды, и у тебя полный стол еды. Горячей, вкусной. Здорово, а? Вот бы таких камушков, да побольше! Да чтобы еще и не я один мог их включать.
– Здорово, – согласился Боня. – Только, ты, однако, не все учел.
– А что? – нахмурился Тимка. – Нельзя всем иметь такие камушки, – вздохнул Хозяйственный. – Это лишь ты про пельмени первым делом подумал. А другой про богатого соседа вспомнит, которого можно заморозить, ценные вещи у него не таясь забрать, а самого в землю закопать. Он там тыщу лет пролежит! И даже пожаловаться не сможет… Или шпиону такой камень дать и к врагам тайно отправить. Да он же всех-всех втихую заколдует, так что и завоевывать страну не придется. Приходи себе и живи! Спокойно, без стрельбы и драки. Или…
– Хватит, – сердитым голосом оборвал мальчик рассуждения Хозяйственного. – Перестань. Я все понял. Нда-а, не простое это дело – полезные изобретения. Обязательно кто-нибудь наизнанку их вывернет и во вредные превратит. Оби-идно!
– Да ладно тебе переживать, – рассмеялся Бонифаций, – камень все равно один! И оживает он только в твоих руках. Так что брось попусту убиваться – никто никого закапывать не будет и завоевывать не станет. Если, конечно, ты сам в бандиты или шпионы не подашься.
– Не подамся, – серьезно пообещал Тимка, – ни за что и никогда!
– Будем надеяться, – усмехнулся Хозяйственный, собрал скатерку и стал готовиться к ночевке.
Пока Боня раскладывал защитную веревку, Тимка связался с драконом. Каник бодро сообщил, что дела на вверенном ему стратегическом объекте, то есть в замке, идут нормально: Олаф все так же сидит в заколдованном виде, Лурда не появлялась и из картины не вылезала, а над замком идет гроза. Так что все в порядке.
Тимка в свою очередь поведал дракону об их последних приключениях, о том как он, Тим, заколдовал и расколдовал Боню. Каник шумно выразил свой восторг – рявкнул в стаканчик «Ура!» так, что у Тимки слегка заложило в ушах. А еще Каник спросил, не пробовал ли Тим пострелять новым, понимаешь, расколдовочным лучом во что-нибудь обычное, не заколдованное? Просто так, ради интереса.
Тим ответил, что не пробовал. Но теперь обязательно попробует! «Очень интересная мысль», – как сказал бы Хозяйственный на тимкином месте.
Ночь прошла без приключений. Как только слегка рассвело и ночную темноту сменили серые утренние сумерки, Хозяйственный проснулся и стал будить Тимку. Разумеется, Тим просыпаться не хотел и отбрыкивался от Бони как только мог. И то – кто ж в такую рань устраивает подъем! В это время все нормальные люди должны спать, и будить их категорически не можно, – что-то вроде этого бормотал сквозь сон Тимка, отпихивая ногами Хозяйственного от себя. Боня спорить не стал, убрал защитную веревку и, сходив к озерцу за водой, устроил Тимке небольшой бодрящий водопадик – вылил на него кружку холодной воды. Тимка заорал и сразу проснулся, готовый со злости треснуть Хозяйственного чем-нибудь тяжелым. Но тяжелого поблизости не было, а пока Тим соображал, чем бы таким досадить Боне, злость сама собой прошла. Потому как наступило чудесное, поразительно красивое утро.
Солнце сияло изо всех сил, потихоньку карабкаясь на свое рабочее небесное место; небо было синим и прохладным. Облака белоснежной рябью подернули ту прохладную синь, расчертив небосвод акварельно размытыми полосами. Воздух был свеж и пах сырой зеленью и росой.
– Красота! Пошли купаться, – крикнул Тимка Хозяйственному. – Чур, кто последний, тот вареная лягушка! – Тим в момент скинул с себя всю одежду и вприпрыжку побежал к озеру.
– Пускай я буду вареной лягушкой, – пробурчал себе под нос Бонифаций, неторопливо раздеваясь, – пускай. Зато я самая ранняя лягушка. Жаворонковая, – и расхохотался, представив себе летающую жаворонковую лягушку. Вареную.
Глава 9
Яхта «Черепушка»
Боня вовсю крутил педали самохода, а Тимка торжественно восседал на летающем тапке наподобие какого-то индийского божества – ноги кренделем, руки уперты в бока, – когда их догнал почтовый дилижанс.
Дилижанс, запряженный четверкой гнедых лошадей, объявился совершенно неожиданно, хотя и производил при движении много шума – подковы копыт звонко стучали по дорожным булыжникам, колеса гулко тарахтели, а сам дилижанс на ходу раскачивался и скрипел. Видимо, дело было в том, что Боня слишком увлекся самой поездкой и кручением педалей, а Тим и не мог ничего услышать – он как раз в это время решил немножко попеть. И попел. Да так, что чуть сам не оглох от своих воплей.
Управлял четверкой лошадей старый знакомый Тимки и Бони, дежурный смотритель дилижансовой станции. Как оказалось, он получил крепкий нагоняй от самого бургомистра за то, что не предоставил почетным гостям города столь нужный им скоростной дилижанс. И потому был немедленно отправлен вдогонку за волшебниками сразу после нагоняя – сегодняшним утром. Чтобы, стало быть, догнать дорогих почетных гостей и отвезти их в ближайший портовый город, а заодно и проверить качество расколдованной дороги.
Скоростной почтовый дилижанс был, само собой, пустым – для большей скорости, – и потому в нем прекрасно разместились все: и Тимка, и Боня с рюкзаком, и самоходный велосипед. Дежурный смотритель особенно обрадовался велосипеду, потому что Хозяйственный тут же великодушно подарил его назад прежнему владельцу. Да и то, зачем он теперь был нужен, самоход этот, если нынче и так довезут до приморского города. И причем совершенно бесплатно.
Хозяйственный, предвкушающе облизываясь, занялся скатертью-самобранкой – он очень проголодался во время велосипедного марафона. Тимка же есть не хотел: он пристроился рядом со смотрителем-кучером и принялся деловито расколдовывать дальше небесную дорогу. Минут через десять мальчик со смотрителем, похоже, стали закадычными друзьями – их дружный песенный вопль то и дело заглушал громкий шум, производимый дилижансом, залетал в его открытые окошки. И тогда Хозяйственный недовольно морщился – он как раз сел обедать, а дорожный концерт напрочь отбивал у него всякий аппетит. Так что наскоро перекусив, Боня залез на кучерскую площадку к веселым певцам, чтобы отругать их за испорченный обед, но неожиданно запел и сам.
Вот так, распевая на три голоса и нещадно фальшивя, хор знатных путешественников прибыл в приморский город Келег. Где они и расстались, смотритель и волшебники, весьма довольные друг другом.
Тимка и Боня шли по улицам Келега, с интересом посматривая по сторонам. В приморских городах никому из них раньше бывать не приходилось, и потому для Хозяйственного с Тимкой все было в диковинку. В диковинку были узкие улочки пригорода, сбегающие прямо к синему морю; удивляли высокие белокаменные здания в центре города, богато украшенные лепными русалками и бородатыми дядьками с трезубцами в руках; вызывало недоумение множество бродячих собак и кошек.
Высоко над путешественниками то и дело проносились белые длиннокрылые птицы, от громких криков которых Боня поначалу испуганно втягивал голову в плечи, – он все не мог забыть, как с ним обошлись птички-иглоклювики. И ожидал такой же подлости от местных пернатых.
Тимка читал в одной приключенческой книжке, что обычно в приморских городах на улицах очень многолюдно и днем и ночью, но здесь улицы были почему-то практически пустыми. Редкие прохожие спешили кто куда с весьма целеустремленным видом, толкая перед собой груженные домашними вещами тележки или таща на своих плечах туго набитые мешки, тоже с домашней утварью. Все прохожие были немногословны и на бонины расспросы отвечали скупо, явно раздосадованные ненужной задержкой.
Выяснилось одно: вчера над городом кувыркались Змея и Дракон, потрясая воздух громом и стреляя вокруг себя молниями. Часть города – дальняя, малозаселенная – напрочь сгорела от удара случайной молнии. Также в порту потонуло несколько кораблей.
А еще случилось внезапное охлаждение воздуха, отчего множество народу в городе попростывало, а некоторые так вообще замерзли насмерть! К тому же в подвалах домов вдруг завелись ядовитые огненные змеи, которые все разом и вылезли на улицы города… Хорошо хоть лютый мороз тут же их и убил.
Потому-то в Келеге и началась срочная эвакуация, то есть все кинулись уезжать и уплывать куда придется: кто погрузил свои пожитки в телеги и уехал к родственникам в другие города, а кто побогаче – те зафрахтовали корабли и уплыли подальше, в заморские страны. Пока вся эта страсть не уляжется. Короче говоря, в порту кораблей почти не осталось.
Это неожиданное известие очень омрачило Боне настроение. Тимка, в отличие от Хозяйственного, унывать не стал.
– Боня, – проникновенно сказал мальчик другу, – ты чего печалишься? Ха, тоже мне проблема! Если с кораблем у нас ничего не выйдет, я тогда попросту заморожу все море и мы пойдем к Драконьей Главе по нему пешком. Всего-то делов!
– Ишь, разогнался, – усмехнулся Бонифаций, – море он заморозит! Пешком пойдет! Скользко небось будет по воде топать-то. Сто шишек и синяков себе понабиваешь, пока до другого берега доберешься, – однако повеселел и заулыбался. Но зато приуныл Тимка: обещание ста шишек и синяков его как-то не вдохновило. И потому мальчик предложил Хозяйственному все-таки идти в порт и постараться уговорить по-хорошему кого-нибудь из капитанов взять их с собой в плаванье. Под угрозой немедленного замораживания корабля вместе с капитаном.
Боня согласно покивал. Потом, вспомнив, что он как-никак бродячий волшебник, нахлобучил себе на голову дежурную чалму, придал лицу таинственное выражение, и они отправились в порт.
В порту было тихо. Не сновали горластые грузчики, вынося тюки с товарами из трюмов купеческих кораблей, не шумели матросы, уходя в увольнение на берег, не шныряли вездесущие мальчишки. Пуст был порт и угрюм. Лишь возле одного из причалов, крепко привязанный просмоленными канатами к чугунным тумбам на пристани, медленно покачивался на ленивых волнах большой одномачтовый корабль. Тимка слабо разбирался в названиях морских кораблей и потому просто обозвал его про себя яхтой. Хотя, конечно, этот корабль на самом деле был куда как больше обычной прогулочной яхты, но это было неважно. Важным было то, что яхта стояла у причала! Значит, имелся шанс упросить капитана принять к себе на борт двух пассажиров. Оставалось лишь найти его, этого капитана. К счастью, долго искать его не пришлось.
– Утопи тебя медуза! – прорычал кто-то у Тимки над головой. – Да где же эти олухи, по якорю им в каждое ухо! Где они? Мокнем здесь, как распоследнее корыто. Тьфу! Ненавижу сушу.
Тимка поднял голову: над бортом корабля возникла красная от злости бородатая физиономия; из сердито разлохмаченной бороды торчала кривая сердитая трубка – трубка, как маленький вулкан, грозно попыхивала клубочками дыма.
– Эгей, уважаемый! – помахал рукой Хозяйственный. – Вы, как я понимаю, и есть капитан этого замечательного корабля?
– Ну, – довольно нелюбезно пробурчал капитан, – а тебе от меня чего надо?
– Нам, уважаемый, надо переплыть море. Мы, видите ли волшебники, и направляемся к Драконьей Главе по очень важному делу. Волшебному, – многозначительно прибавил Хозяйственный. – Возьмите нас с собой, а? Мы хорошо заплатим, вы не пожалеете.
– Волшебники! – зло расхохотался капитан. – Заплатят они мне! Тьфу на ваши волшебные головы и на ваши поганые деньги. Никаких пассажиров на борт не беру, и точка! – с этими словами сердитая физиономия исчезла за высоким бортом.
– Странный он какой-то, этот капитан, – удивился Боня. – Волшебников не боится, денег не берет. Может, он того? – Хозяйственный покрутил пальцем у виска.
– Того он или не того, – Тимка зло сощурился, – но сейчас он у меня как пить дать тогокнется, – и полез за зрачковым камнем.
Словно испугавшись тимкиных слов, в верхней части борта корабля открылся квадратный люк и из него на широкий причал выдвинулись грубо сколоченные сходни.
– То-то же, – расслабился Тимка, – так бы сразу! Пошли, Боня.
– Погоди, – остановил мальчика Хозяйственный, – похоже, это вовсе не нас на корабль приглашают.
– А кого? – завертел головой Тим. – Кого?
– Вон, смотри, – Боня показал рукой.
Из-за штабеля приготовленных к погрузке ящиков вышли четверо рослых солдат. Солдаты с видимым усилием несли железный сундучок, продев сквозь большие ручки древки двух алебард. На самом сундучке был нарисован темной краской малопонятный расплывчатый герб; при каждом шаге внутри сундучка что-то явственно позвякивало.
– Ага, – прошептал Хозяйственный, – я все понял. Это – тайная денежная экспедиция. Они городскую казну из города вывозят! Общественные денежки, значит, спасают. То-то капитан так нервничает! Да-а, Тим, если мы срочно не придумаем что-нибудь этакое необычное, то фигушки отсюда уплывем. Что делать?
– Поторопитесь! – рявкнул из темноты люка сердитый голос капитана. – Плететесь, как дохлые каракатицы!
Солдаты прибавили шагу.
– Я придумал! – Тимка толкнул Боню плечом в бок. – Быстро маши перед солдатами руками и говори какое-нибудь заклинание. Ну, что-то вроде: «Замри!». Только пострашнее. Позаковыристее.
– Чего? – не понял Хозяйственный.
– Делай вид, что колдуешь! – прошипел Тимка. – Изображай, кому говорю!
– А-а – понял Боня. Он громко откашлялся, шагнул вперед и властно поднял руку. – Стойте! – повелительно воскликнул он. – Именем великого правителя всех колдовских сил, Бонифация Первого, приказываю вам замереть… Бугзы! Шмугзы! Каракудзы!
Тимка, прячась за Хозяйственным так, чтобы его не смогли увидеть с корабля, в это время приготовил колдовской камень и при слове «шмугзы» выстрелил в солдат замораживающим лучом.
Солдаты замерли на месте с занесенными в шаге ногами и выпученными от усилия глазами. Железные доспехи на солдатах немедленно заискрились под солнцем, словно их только что отполировали и покрыли жидким хрусталем.
– В чем дело, лентяи! – зычно рявкнул из темноты капитан. – Шевелитесь, бездельники!
Но бездельники не шевелились.
– Ну все. Я выхожу, – честно предупредил таинственный капитан, – и кто-то сейчас об этом сильно пожалеет, загрызи меня акула! – При этих словах деревянные сходни заходили ходуном. Тимка с интересом ждал появления капитана: судя по мощному голосу и лохматой бороде, он должен был быть грозным, ужасным и великим. Как дикий подъемный кран.
Капитан появился в проеме люка, огляделся и быстро зашагал вниз, громко стуча сапогами по доскам сходен. Тимка чуть не выронил камень из руки от неожиданности – потому что капитан действительно был грозным и ужасным. Но не великим, нет: ростом капитан был гораздо ниже Хозяйственного! Вернее, на голову выше Тимки. Зато силы и здоровья в нем хватило бы и на трех нормальных капитанов – косая сажень в плечах, мощные толстые руки и ноги, черная борода лопатой; одет капитан был в брезентовые штаны и обязательную матросскую тельняшку. На ногах у него были кожаные сапоги, а на голове – хулиганского вида синяя кепочка, которую Тим поначалу принял за капитанскую фуражку. В общем, капитан здорово походил на бородатую гориллу, которую зачем-то обучили морскому делу.
Капитан, не обращая внимания на Тимку и Хозяйственного, подошел к солдатам и внимательно оглядел их. Потом повернулся к Боне и ткнул в его сторону зажатой в кулаке кривой трубкой:
– Эй ты, черноусый! Так ты что, в самом деле волшебник?
– Волшебник он, – поспешно ответил вместо Бони мальчик, – причем великий и ужасный, якорь ему в ухо!
– А ты кто такой? – только сейчас заметил Тимку капитан. – Почему в разговоры старших встреваешь?
– Я его секретарь! – гордо заявил Тимка. – То есть ученик, – тут же поправился он. Подумал и добавил:
– Загрызи меня акула, если я вру.
– Значит, так, волшебнички, – капитан обвел собеседников угрюмым взглядом, – вы хоть знаете, как называется то, что вы учудили?
– Знаем, знаем, – закивал Боня, – натуральным вымогательством называется. Но что поделать! Нам очень надо добраться до Драконьей Главы.
– Угу, – капитан думал недолго. – Расколдовать! – распорядился он, указав на солдат, – и поднимайтесь на борт. К драконам отвезти не обещаю, но уж куда-нибудь да доставлю. Кстати, чародеи, как вас зовут?
Тимка и Боня представились. Капитан кивнул, сунул погасшую трубку в рот и невнятно пробормотал:
– Меня зовут Бимс. Я – капитан крейсерской яхты «Черепушка», – после чего развернулся на каблуках и тяжело затопал по сходням вверх.
Тимка поспешно стрельнул из камня в статуи солдат расколдовочным лучом и, пропустив оживших вояк мимо себя, вместе с Бонифацием поднялся на корабль.
Дилижанс, запряженный четверкой гнедых лошадей, объявился совершенно неожиданно, хотя и производил при движении много шума – подковы копыт звонко стучали по дорожным булыжникам, колеса гулко тарахтели, а сам дилижанс на ходу раскачивался и скрипел. Видимо, дело было в том, что Боня слишком увлекся самой поездкой и кручением педалей, а Тим и не мог ничего услышать – он как раз в это время решил немножко попеть. И попел. Да так, что чуть сам не оглох от своих воплей.
Управлял четверкой лошадей старый знакомый Тимки и Бони, дежурный смотритель дилижансовой станции. Как оказалось, он получил крепкий нагоняй от самого бургомистра за то, что не предоставил почетным гостям города столь нужный им скоростной дилижанс. И потому был немедленно отправлен вдогонку за волшебниками сразу после нагоняя – сегодняшним утром. Чтобы, стало быть, догнать дорогих почетных гостей и отвезти их в ближайший портовый город, а заодно и проверить качество расколдованной дороги.
Скоростной почтовый дилижанс был, само собой, пустым – для большей скорости, – и потому в нем прекрасно разместились все: и Тимка, и Боня с рюкзаком, и самоходный велосипед. Дежурный смотритель особенно обрадовался велосипеду, потому что Хозяйственный тут же великодушно подарил его назад прежнему владельцу. Да и то, зачем он теперь был нужен, самоход этот, если нынче и так довезут до приморского города. И причем совершенно бесплатно.
Хозяйственный, предвкушающе облизываясь, занялся скатертью-самобранкой – он очень проголодался во время велосипедного марафона. Тимка же есть не хотел: он пристроился рядом со смотрителем-кучером и принялся деловито расколдовывать дальше небесную дорогу. Минут через десять мальчик со смотрителем, похоже, стали закадычными друзьями – их дружный песенный вопль то и дело заглушал громкий шум, производимый дилижансом, залетал в его открытые окошки. И тогда Хозяйственный недовольно морщился – он как раз сел обедать, а дорожный концерт напрочь отбивал у него всякий аппетит. Так что наскоро перекусив, Боня залез на кучерскую площадку к веселым певцам, чтобы отругать их за испорченный обед, но неожиданно запел и сам.
Вот так, распевая на три голоса и нещадно фальшивя, хор знатных путешественников прибыл в приморский город Келег. Где они и расстались, смотритель и волшебники, весьма довольные друг другом.
Тимка и Боня шли по улицам Келега, с интересом посматривая по сторонам. В приморских городах никому из них раньше бывать не приходилось, и потому для Хозяйственного с Тимкой все было в диковинку. В диковинку были узкие улочки пригорода, сбегающие прямо к синему морю; удивляли высокие белокаменные здания в центре города, богато украшенные лепными русалками и бородатыми дядьками с трезубцами в руках; вызывало недоумение множество бродячих собак и кошек.
Высоко над путешественниками то и дело проносились белые длиннокрылые птицы, от громких криков которых Боня поначалу испуганно втягивал голову в плечи, – он все не мог забыть, как с ним обошлись птички-иглоклювики. И ожидал такой же подлости от местных пернатых.
Тимка читал в одной приключенческой книжке, что обычно в приморских городах на улицах очень многолюдно и днем и ночью, но здесь улицы были почему-то практически пустыми. Редкие прохожие спешили кто куда с весьма целеустремленным видом, толкая перед собой груженные домашними вещами тележки или таща на своих плечах туго набитые мешки, тоже с домашней утварью. Все прохожие были немногословны и на бонины расспросы отвечали скупо, явно раздосадованные ненужной задержкой.
Выяснилось одно: вчера над городом кувыркались Змея и Дракон, потрясая воздух громом и стреляя вокруг себя молниями. Часть города – дальняя, малозаселенная – напрочь сгорела от удара случайной молнии. Также в порту потонуло несколько кораблей.
А еще случилось внезапное охлаждение воздуха, отчего множество народу в городе попростывало, а некоторые так вообще замерзли насмерть! К тому же в подвалах домов вдруг завелись ядовитые огненные змеи, которые все разом и вылезли на улицы города… Хорошо хоть лютый мороз тут же их и убил.
Потому-то в Келеге и началась срочная эвакуация, то есть все кинулись уезжать и уплывать куда придется: кто погрузил свои пожитки в телеги и уехал к родственникам в другие города, а кто побогаче – те зафрахтовали корабли и уплыли подальше, в заморские страны. Пока вся эта страсть не уляжется. Короче говоря, в порту кораблей почти не осталось.
Это неожиданное известие очень омрачило Боне настроение. Тимка, в отличие от Хозяйственного, унывать не стал.
– Боня, – проникновенно сказал мальчик другу, – ты чего печалишься? Ха, тоже мне проблема! Если с кораблем у нас ничего не выйдет, я тогда попросту заморожу все море и мы пойдем к Драконьей Главе по нему пешком. Всего-то делов!
– Ишь, разогнался, – усмехнулся Бонифаций, – море он заморозит! Пешком пойдет! Скользко небось будет по воде топать-то. Сто шишек и синяков себе понабиваешь, пока до другого берега доберешься, – однако повеселел и заулыбался. Но зато приуныл Тимка: обещание ста шишек и синяков его как-то не вдохновило. И потому мальчик предложил Хозяйственному все-таки идти в порт и постараться уговорить по-хорошему кого-нибудь из капитанов взять их с собой в плаванье. Под угрозой немедленного замораживания корабля вместе с капитаном.
Боня согласно покивал. Потом, вспомнив, что он как-никак бродячий волшебник, нахлобучил себе на голову дежурную чалму, придал лицу таинственное выражение, и они отправились в порт.
В порту было тихо. Не сновали горластые грузчики, вынося тюки с товарами из трюмов купеческих кораблей, не шумели матросы, уходя в увольнение на берег, не шныряли вездесущие мальчишки. Пуст был порт и угрюм. Лишь возле одного из причалов, крепко привязанный просмоленными канатами к чугунным тумбам на пристани, медленно покачивался на ленивых волнах большой одномачтовый корабль. Тимка слабо разбирался в названиях морских кораблей и потому просто обозвал его про себя яхтой. Хотя, конечно, этот корабль на самом деле был куда как больше обычной прогулочной яхты, но это было неважно. Важным было то, что яхта стояла у причала! Значит, имелся шанс упросить капитана принять к себе на борт двух пассажиров. Оставалось лишь найти его, этого капитана. К счастью, долго искать его не пришлось.
– Утопи тебя медуза! – прорычал кто-то у Тимки над головой. – Да где же эти олухи, по якорю им в каждое ухо! Где они? Мокнем здесь, как распоследнее корыто. Тьфу! Ненавижу сушу.
Тимка поднял голову: над бортом корабля возникла красная от злости бородатая физиономия; из сердито разлохмаченной бороды торчала кривая сердитая трубка – трубка, как маленький вулкан, грозно попыхивала клубочками дыма.
– Эгей, уважаемый! – помахал рукой Хозяйственный. – Вы, как я понимаю, и есть капитан этого замечательного корабля?
– Ну, – довольно нелюбезно пробурчал капитан, – а тебе от меня чего надо?
– Нам, уважаемый, надо переплыть море. Мы, видите ли волшебники, и направляемся к Драконьей Главе по очень важному делу. Волшебному, – многозначительно прибавил Хозяйственный. – Возьмите нас с собой, а? Мы хорошо заплатим, вы не пожалеете.
– Волшебники! – зло расхохотался капитан. – Заплатят они мне! Тьфу на ваши волшебные головы и на ваши поганые деньги. Никаких пассажиров на борт не беру, и точка! – с этими словами сердитая физиономия исчезла за высоким бортом.
– Странный он какой-то, этот капитан, – удивился Боня. – Волшебников не боится, денег не берет. Может, он того? – Хозяйственный покрутил пальцем у виска.
– Того он или не того, – Тимка зло сощурился, – но сейчас он у меня как пить дать тогокнется, – и полез за зрачковым камнем.
Словно испугавшись тимкиных слов, в верхней части борта корабля открылся квадратный люк и из него на широкий причал выдвинулись грубо сколоченные сходни.
– То-то же, – расслабился Тимка, – так бы сразу! Пошли, Боня.
– Погоди, – остановил мальчика Хозяйственный, – похоже, это вовсе не нас на корабль приглашают.
– А кого? – завертел головой Тим. – Кого?
– Вон, смотри, – Боня показал рукой.
Из-за штабеля приготовленных к погрузке ящиков вышли четверо рослых солдат. Солдаты с видимым усилием несли железный сундучок, продев сквозь большие ручки древки двух алебард. На самом сундучке был нарисован темной краской малопонятный расплывчатый герб; при каждом шаге внутри сундучка что-то явственно позвякивало.
– Ага, – прошептал Хозяйственный, – я все понял. Это – тайная денежная экспедиция. Они городскую казну из города вывозят! Общественные денежки, значит, спасают. То-то капитан так нервничает! Да-а, Тим, если мы срочно не придумаем что-нибудь этакое необычное, то фигушки отсюда уплывем. Что делать?
– Поторопитесь! – рявкнул из темноты люка сердитый голос капитана. – Плететесь, как дохлые каракатицы!
Солдаты прибавили шагу.
– Я придумал! – Тимка толкнул Боню плечом в бок. – Быстро маши перед солдатами руками и говори какое-нибудь заклинание. Ну, что-то вроде: «Замри!». Только пострашнее. Позаковыристее.
– Чего? – не понял Хозяйственный.
– Делай вид, что колдуешь! – прошипел Тимка. – Изображай, кому говорю!
– А-а – понял Боня. Он громко откашлялся, шагнул вперед и властно поднял руку. – Стойте! – повелительно воскликнул он. – Именем великого правителя всех колдовских сил, Бонифация Первого, приказываю вам замереть… Бугзы! Шмугзы! Каракудзы!
Тимка, прячась за Хозяйственным так, чтобы его не смогли увидеть с корабля, в это время приготовил колдовской камень и при слове «шмугзы» выстрелил в солдат замораживающим лучом.
Солдаты замерли на месте с занесенными в шаге ногами и выпученными от усилия глазами. Железные доспехи на солдатах немедленно заискрились под солнцем, словно их только что отполировали и покрыли жидким хрусталем.
– В чем дело, лентяи! – зычно рявкнул из темноты капитан. – Шевелитесь, бездельники!
Но бездельники не шевелились.
– Ну все. Я выхожу, – честно предупредил таинственный капитан, – и кто-то сейчас об этом сильно пожалеет, загрызи меня акула! – При этих словах деревянные сходни заходили ходуном. Тимка с интересом ждал появления капитана: судя по мощному голосу и лохматой бороде, он должен был быть грозным, ужасным и великим. Как дикий подъемный кран.
Капитан появился в проеме люка, огляделся и быстро зашагал вниз, громко стуча сапогами по доскам сходен. Тимка чуть не выронил камень из руки от неожиданности – потому что капитан действительно был грозным и ужасным. Но не великим, нет: ростом капитан был гораздо ниже Хозяйственного! Вернее, на голову выше Тимки. Зато силы и здоровья в нем хватило бы и на трех нормальных капитанов – косая сажень в плечах, мощные толстые руки и ноги, черная борода лопатой; одет капитан был в брезентовые штаны и обязательную матросскую тельняшку. На ногах у него были кожаные сапоги, а на голове – хулиганского вида синяя кепочка, которую Тим поначалу принял за капитанскую фуражку. В общем, капитан здорово походил на бородатую гориллу, которую зачем-то обучили морскому делу.
Капитан, не обращая внимания на Тимку и Хозяйственного, подошел к солдатам и внимательно оглядел их. Потом повернулся к Боне и ткнул в его сторону зажатой в кулаке кривой трубкой:
– Эй ты, черноусый! Так ты что, в самом деле волшебник?
– Волшебник он, – поспешно ответил вместо Бони мальчик, – причем великий и ужасный, якорь ему в ухо!
– А ты кто такой? – только сейчас заметил Тимку капитан. – Почему в разговоры старших встреваешь?
– Я его секретарь! – гордо заявил Тимка. – То есть ученик, – тут же поправился он. Подумал и добавил:
– Загрызи меня акула, если я вру.
– Значит, так, волшебнички, – капитан обвел собеседников угрюмым взглядом, – вы хоть знаете, как называется то, что вы учудили?
– Знаем, знаем, – закивал Боня, – натуральным вымогательством называется. Но что поделать! Нам очень надо добраться до Драконьей Главы.
– Угу, – капитан думал недолго. – Расколдовать! – распорядился он, указав на солдат, – и поднимайтесь на борт. К драконам отвезти не обещаю, но уж куда-нибудь да доставлю. Кстати, чародеи, как вас зовут?
Тимка и Боня представились. Капитан кивнул, сунул погасшую трубку в рот и невнятно пробормотал:
– Меня зовут Бимс. Я – капитан крейсерской яхты «Черепушка», – после чего развернулся на каблуках и тяжело затопал по сходням вверх.
Тимка поспешно стрельнул из камня в статуи солдат расколдовочным лучом и, пропустив оживших вояк мимо себя, вместе с Бонифацием поднялся на корабль.