– А теперь – поехали туда, где мы сможем поговорить!
И Вэнс увлек меня в сторону. Мы прошли по тротуару до переулка, а там… у обочины стоял небольшой, но впечатляюще стильный мотоцикл!
– Прошу! – широким жестом Вэнс пригласил меня к транспорту.
Я уже ничему не удивлялась. Он запрыгнул в седло, я села сзади, крепко ухватилась за него, взревел мотор, мотоцикл плавно стартовал с места.
Мы колесили по городу минут пять, я с любопытством глазела по сторонам. Маленький городок, утопающий в зелени. Тихий, безмятежный… От людей на улицах веет спокойствием и уютом, словно на рождественских открытках.
Наконец мы свернули в проулок и через арку въехали во дворик, закрытый с трех сторон. С четвертой была, собственно, арка. Обычно в таких двориках царит атмосфера затхлости и неприятных запахов, но тут было свежо и даже в центре была разбита небольшая клумба. У подъездов – скамеечки, чисто и аккуратно.
Вэнс свернул к одному из них и остановил мотоцикл. Помог мне слезть и повел за собой.
Квартира была на первом этаже, Вэнс быстро справился с замком, и мы вошли внутрь. На кухне бормотало радио – я даже подумала сначала, что кто-то есть дома. Но потом успокоилась, когда заиграла музыка.
– Проходи в комнату! – крикнул Вэнс, исчезая в кухне. – Я сейчас!
– Угу, – буркнула я, разуваясь и входя, судя по всему, в гостиную.
Квартира была двухкомнатной, потому что я увидела еще одну дверь, с любопытством сунула туда нос, обнаружила там спальню и шарахнулась обратно. Походила по гостиной и уселась в конце концов на диване. Тут вошел Вэнс с подносом в руках и, ослепительно улыбаясь, доложил:
– Уверен, что ты сегодня не обедала, радость моя. А на голодный желудок очень плохо думается, соображается и действуется.
– Что бы я без тебя делала? – вздохнула я наблюдая, как он устраивает поднос на журнальном столике и подкатывает столик к дивану.
– Даже не знаю, – делано-озабоченно покачал головой Вэнс, и мы рассмеялись.
– Ого! – выдохнула я, разглядывая содержимое «скатерти-самобранки»: картофельное пюре, жареное мясо с подливой, два вида салата и маринованные огурчики. И стакан сока.
– Кушай, девочка моя, – с нежностью произнес Вэнс, излучая радушие.
– А ты? – спохватилась я с набитым ртом.
– А я недавно пообедал. Если не возражаешь; я хочу наконец тебе рассказать кое-что. У меня не так много времени, так что, даже рискуя перебить тебе аппетит, я все равно начну. Ага?
– Ага! – кивнула я, наслаждаясь салатом.
Вэнс прошел к креслу, стоящему в углу, пододвинул его поближе к дивану. Уселся прямо напротив меня и забарабанил пальцами по подлокотнику, словно собираясь с духом. Его взгляд выражал мрачную грусть.
– Сегодня ты спрашивала меня про Дайану Очень длинная и давняя история нас связывает с ней… Она была ведьмой, – сказал он, видя мой вопросительный взгляд.
– Почему – была?
– Потому что сейчас ее нет.
– Как это? – спросила я, потому что Вэнс замолчал, и пауза затянулась. – Я же своими глазами видела ее объявление на сайте, она ищет тебя и просила любого, кто что-то знает, помочь ей…
– Ее нет в этом мире! – отрезал Вэнс.
– Где же она?
– В мире мертвых.
– Ч-что?… – Я едва не поперхнулась соком, рука дрогнула, и я поспешила поставить стакан на столик.
– Некоторое время назад она была одной из вас. И между нами были чувства… Понимаешь?
– Ну… в некоторой степени…
– Ты уже сталкивалась с Инквизицией?
– Увы.
– Тогда ты знаешь, что означает появление Инквизитора по твою душу. Это конец, верно?
Я кивнула, холодея.
– Однажды Инквизитор пришел за Дайаной. Она не справилась и, более того, посчитала, что в той ситуации нужно поступить по-другому. И пошла против правил. В общем, все закономерно привело к появлению Инквизитора. Но в тот момент я был рядом и нашел выход. Я перенес ее в мир мертвых. Я спрятал ее там. А сам вернулся обратно, запутывая следы. Ее не нашли, а так как в мире живых не обнаружили ее присутствия, то посчитали ее мертвой. Она до сих пор находится там.
– Она не может вернуться? Или этого пока нельзя делать?
– Дело в том… что теперь она вообще никогда не сможет вернуться.
Я впала в состояние шока.
– Пробыв некоторое время в мире мертвым становишься одним из них, – сказал как отрубил Вэнс.
– Вэнс… а… почему она там, а ты тут? Почему ты ее там бросил одну? – не понимала я. Тут же вспомнились Лора и Даниэль.
Вэнс молчал. Я ждала, больше не спрашивая.
– Я не могу туда вернуться. Сейчас. У меня есть ты.
– Как это? – Вот тут я поперхнулась. Дождавшись, пока я прокашляюсь, Вэнс пояснил:
– Мы предназначены, ты не забыла?
– Мм, – нечленораздельно промычала я, потому что слова закончились.
– И мне нужна твоя помощь.
Глаза Вэнса в этот момент мне как-то не понравились. Они даже не блестели, а как-то сверкали. Мне стало немного неуютно и даже дискомфортно.
– Какой именно помощи ты от меня хочешь? – Голос предательски дрогнул. Я отложила вилку, потому что рука вдруг задрожала. Появилось противное ощущение, что я в ловушке.
– Не бойся меня, – он как-то ощутил мой страх,-я тебе вреда не причиню никогда.
– И все-таки? – Мое беспокойство не улеглось.
– Ты мне нужна, только ты можешь помочь мне, – повторил Вэнс.
– Ты попал в беду? Что у тебя за проблема? Чем я могу помочь?
– Проблема в том, что очень скоро я могу покинуть этот мир. Навсегда. И помочь, как я сказал, мне можешь только ты. Потому что мы предназначены друг другу. Я хочу остаться здесь.
Если честно, у меня пропал дар речи. Я уже так привыкла к постоянному присутствию Вэнса в моей жизни, что не могла представить себе его исчезновения. Сердце сжалось. Я ощутила, что эта опасность действительно реальна. Я очень хотела помочь Вэнсу, потому что видела, насколько сильно его желание остаться.
– Что я могу сделать, чтоб тебе помочь?
– Принадлежать мне. Физически.
Я с шумом выдохнула.
– Вэнс, я…
– Не думай, что я хочу тебя обмануть или к чему-то принудить, – ровным, спокойным голосом продолжал Вэнс, – ничего этого я не замышлял. Я просто говорю тебе все как есть. Всего одна ночь спасла бы меня… Но теперь я вполне осознаю, что произошли перемены. Ты изменилась и продолжаешь меняться, ты обретаешь силу. Я уже не нужен тебе…
– Вэнс! – Я вскочила с дивана. – Да что ты такое говоришь? Неужели ты был нужен мне только в трудные минуты? Ты стал мне другом, ты занял очень большое место в моей душе.
– Но не в сердце, – усмехнулся Вэнс.
– Вэнс, у меня есть любимый человек, я говорила тебе много раз, что я люблю своего мужа и никто не сможет занять его место!
– Я и не претендую! – воскликнул Вэнс. – Хотя, признаюсь, завидую ему. Ты достойна лучшего, уж поверь!
– Что?! – возмутилась я. – Не говори, пожалуйста, того, чего не знаешь! Мой муж самый достойный мужчина в мире. И лучшего мне не найти, да и не хочу искать.
– Ты уверена? – Усмешка Вэнса стала злой. – Уверена, что он настолько же чист перед тобой и искренен?
– Да! Мы доверяем друг другу, и я в нем уверена, как в самой себе.
– Хорошо-хорошо, – хлопнул Вэнс в ладоши, – только вот работа у него весьма странная: командировки чуть не через день… Системный администратор, правильно? Покажи мне еще хоть одного с таким графиком поездок!
Я села, уткнув лицо в ладони.
– Вэнс, ты так хорошо знаешь моего мужа и все, что связано с ним? Тогда скажи мне что-то, чего я не знаю.
– Не догадываешься? – искренне удивился Вэнс – Милая, ну ты же ведьма! Ну напряги немножечко интуицию. Не будь настолько слепо влюбленной! Я уже замучился тебе намекать…
– Я не верю тебе… Олежка мне не может изменять.
– Блажен, кто верует, – проговорил Вэнс – Видишь ли, у мужчин и женщин немного разные понятия о любви, сексе и изменах.
– Ты мне будешь рассказывать о взглядах моего мужа на эти вещи? – рявкнула я. – Думаешь, я совсем его не знаю?
– Женщины часто не хотят видеть очевидного. Из страха потерять любимого или просто из-за розовых очков обожания и идеализирования.
– Зачем ты мне это говоришь? – Чуть не расплакалась я, но сжала зубы. Еще не хватало разреветься! – Хочешь так подтолкнуть меня в свои объятия?
– Господи, малышка! Я не действую грязными методами. И не хочу, чтоб это случилось из чувства мести или горечи с твоей стороны. Я просто хочу, чтоб ты вспомнила, что я говорил тебе в нашу встречу на предыдущем задании. Он – человек, ты – ведьма. Вы слишком разные. Пусть это пока неощутимо на бытовом уровне, но на тонком плане – весьма и весьма. Он подсознательно чувствует это и отдаляется от тебя. В тебе тоже сейчас происходят крупные перемены. Скоро ты посмотришь на все другими глазами. Я же просто хочу уберечь тебя от потрясений в скором времени.
– Это очень благородно с твоей стороны, – покачала я головой, – но я не поверю тебе, пока сама не увижу.
– Не буду спорить! – Вэнс поднял руки вверх. – Просто измена не всегда зиждется на сексуальной основе. Гораздо больнее, когда дорогой тебе человек влюбляется и изменяет ИЗ ЛЮБВИ к другой. Вот от чего я хотел бы уберечь тебя.
– А еще потому, что тебе очень нужна моя помощь, – усмехнулась я.
– Не спорю. Но и не настаиваю. Я не вправе! Единственное, о чем я тебя умоляю, – не отказывай мне сейчас. Лучше не говори ничего, но и не говори «нет»!
Он поднялся из кресла, подошел ко мне и встал передо мной на колени. Взял мои руки в свои. Заглянул в глаза.
– Я готов на все ради тебя, ты знаешь это. Именно поэтому я больше не повторю свою просьбу. Несмотря на то что у меня мало времени и во время твоего следующего задания мы уже можем не встретиться. Но я буду верить в лучшее, и перед тем как ты сегодня вернешься домой, я не буду прощаться с тобой.
Он поцеловал мои руки. Снова горячая волна пробежала по моему телу. Сладкая горячая волна. Его глаза околдовывали, зачаровывали, увлекали куда-то в омут… Я почувствовала его нежные губы на своих… Я подалась ему навстречу…
Он вдруг отстранился.
– Я докажу тебе, что мои слова не пустой звук. Мне ничего не стоило бы обманом овладеть тобой. Но этого не произойдет. Пойдем!
– Куда? – охрипшим от волнения голосом спросила я.
– Я отвезу тебя по адресу.
Он встал и направился в прихожую.
– Вэнс!
Он остановился в дверном проеме.
– Спасибо…
Дом, который я «видела» внутренним зрением, я узнала уже издалека.
– Вот он! – крикнула я, показывая рукой. Вэнс свернул с дороги и въехал во двор.
Сверившись с номером дома на фасаде и в листке, мы убедились, что я права.
– Квартира пятнадцать, – прочитала я, – Сергеев Тимофей. Родители: Мария Анатольевна и Федор Игнатьевич. Ого, ты даже имена родителей спросил?
– Естественно, для большего удобства общения.
– Так, ну что… Я пойду? – затопталась я на месте.
Все казалось таким легким и простым ровня до этого момента. А сейчас я растерялась и не знала, как подойти к делу, как начать разговор с родителями мальчика, что сказать им.
– Смелее, – подбодрил Вэнс, – извини, на могу тебе составить компанию. Это будет нарушением правил.
– Понятное дело, – вздохнула я, – все, пошла.
– Удачи! – махнул Вэнс мне вслед.
– Ага, – пробурчала я с досадой, заходя в подъезд. Все-таки разбаловал он меня, все время рядом, брал на себя все проблемы и трудности… И вот теперь – одна, совсем одна. Что ж…
Квартира пятнадцать находилась на втором этаже. Обитая кожей дверь создавала ощущение солидности и важности статуса живущих здесь людей. Я вдохнула побольше воздуха в легкие и постучала. И сама тут же испугалась своих действий. Что говорить? Что говорить?…
И тут дверь открылась. На пороге стояла тоненькая, маленькая, хрупкая женщина в переднике. А из квартиры на меня пахнуло волной вкусных запахов. На кухне что-то приятно для уха шкварчало и булькало.
Женщина уже смотрела на меня с удивлением. Я опомнилась:
– Здравствуйте, Мария Анатольевна!
– Здравствуйте, – кивнула она уже дружелюбно, – извините, мы знакомы?
– Нет. Видите ли, я…
– Ой, мам, это же тетя из садика! – вдруг выглянул Тимошка из-за маминой спины. Дома он был гораздо более оживленный и шустрый. Он лукаво улыбнулся мне.
– А, вы воспитательница? – улыбнулась Мария Анатольевна и спохватилась: – Что ж вы не проходите? И я совсем не соображаю, держу вас на пороге!
Я вошла вслед за хозяйкой. Сердце гулко колотилось от волнения, во рту пересохло.
– Давайте пройдем на кухню, вы не возражаете? – тараторила хозяйка, увлекая меня за собой. – Я готовлю, не могу от плиты оторваться… Заодно и чайку заварю. А вы что, новая воспитательница? У Тимошки же Лариса Дмитриевна была. Что ж мне Катюша не сказала? Она сегодня Тимошу забирала.
– Нет, я не воспитательница… – Я присела на стул, куда она кивнула мне.
– Нянечка? Да, сейчас молодежи так непросто работу найти, понятное дело. Хоть куда бы пристроиться. Ну ничего, все у вас впереди! Я вот помню, когда мы с мужем только поженились, – щебетала Мария Анатольевна, наливая чаю, расставляя вазочки с конфетами, вареньем, – его тогда перевели аж на другой конец страны, он военный, тогда лейтенанта получил. А у меня только диплом и никакого опыта работы за плечами…
– Маша! – услышала я вдруг густой бас и оглянулась. Женщина сразу примолкла.
В дверном проеме стоял высокий, военной выправки мощный мужчина, этакий медведь. Рядом с ним Мария Анатольевна зрительно уменьшалась еще больше, совсем терялась.
Он вопросительно кивнул на меня.
– Это… это, – вдруг растерялась жена, не зная, как меня представить, – эта девушка нянечка из Тимошиной группы.
– Алина, – пискнула я.
Федор Игнатьевич подавлял не только размерами, но и какой-то внутренней силой.
– Федор Игнатьевич, – важно представился отец семейства, – по какому поводу пожаловали? Тим что-то натворил?
– Нет, нет, все нормально, – замотала я головой, робея еще больше. Перед этим человеком хотелось вытянуться в струнку и рапортовать по-военному.
– В чем же дело? – Хозяин присел на другом стул, и жена тут же засуетилась, наливая чай и ему.
– Понимаете… – начала я и замялась. Все оказывалось еще труднее, чем я могла себе предположить.
Тимошка бочком протиснулся в кухню и, обняв маму за ноги, спрятался за ней.
– Катерина! – вдруг зычно рявкнул отец. Я вздрогнула с непривычки.
В кухню тенью просочилась девочка-подросток. На вид – лет двенадцать-тринадцать.
– Да, папа, – проговорила она.
– Уведи Тимофея. А ты, сын, запомни: когда разговаривают взрослые, детям рядом делать нечего, ясно?
Тимоша молча кивнул, а сестренка подцепила его за руку и увела в комнату. Мать наконец закончила разливать чай и так же молча, забыв о готовке, уселась за стол. Теперь они оба смотрели на меня выжидательно.
– Продолжайте, – приказал отец.
– Я хочу поговорить с вами. Это очень важно.
– Полагаю. Иначе вы бы не посетили нас в столь поздний час, – пригладил Федор Игнатьевич усы.
Мне стало неловко. Я и не подумала, что восемь часов вечера может быть для кого-то поздним часом. Как неприятно вышло…
– Разговор пойдет о Тиме.
– Логично.
– Хочу сразу отметить, что у мальчика очень большой талант к рисованию. Он в этой области далеко пойдет.
Федор Игнатьевич покраснел и сжал зубы.
– Я хотела бы предложить вам развивать а нем этот талант, заниматься, отдать ребенка в художественную школу и всячески способствовать…
Хозяин с силой ударил кулаком по столу! Я от неожиданности едва не подскочила. Чай выплеснулся из чашек. Мария Анатольевна, не проронив пи слова, схватила тряпку и проворно вытерла лужицы.
– Ни в коем случае! – рявкнул Федор Игнатьевич. – Что за чушь – называть мазню талантом, да еще и потакать мальчишке в этом! Тимофей – мужик, он и профессию должен получить мужскую, военную, как и положено! Мой дед, отец были военными, я тоже пошел по этой стезе и считаю, что для мальчишки это – наилучший выбор.
– Да как вы не понимаете, – вдруг вскипела я, мой страх куда-то вмиг пропал, – вы же мальчику можете жизнь поломать, если будете его заставлять делать то, к чему у него душа не лежит!
– Это что ж, теперь в детском саду будут выискивать, к чему лежит душа у моего сына, и учить этому меня? – Побагровел хозяин.
– Нельзя всех под одну гребенку равнять, – спорила я, – каждый человек сам решает и имеет право заниматься тем, к чему его тянет. Вы же не даете мальчику…
– Это не ваше дело! – угрожающе привстал хозяин. – Я сам знаю, что лучше Тимофею. Это еще девчонке простительно – пачкать бумагу. Но никак не мальчишке, будущему мужчине!
– Послушайте, – взмолилась я, – но ведь у него действительно редкий талант! Его картины…
– Картины?! – захохотал Федор Игнатьевич. – Не смешите меня! Картины… Эти каракули!
– Они обладают целительными свойствами! – продолжала я, не обращая внимания на его издевки.
– Девушка, что вы ерунду-то городите? – зло проговорил хозяин. – Какие свойства у простой мазни? Чушь это все. Как я сказал, так и будет! А с этого дня я вообще ему запрещу брать в руки карандаши и все, чем можно рисовать! Знаете, мне кажется, садик плохо влияет на Тимофея. Я подумаю о том, чтобы отдать его в закрытую военную школу, как только это будет возможно по возрасту.
Мать тихонько охнула и закрыла рот руками. В ее глазах заплескалась откровенная паника.
– Мария Анатольевна, ну поддержите же вы меня! – обратилась я к ней. – Объясните мужу, что быть художником – вполне почетное и уважаемое занятие для мальчика. Вспомните Репина, Сурикова…
Но женщина сидела ни жива ни мертва. Она опустила глаза и не смела возразить мужу. Мне стало так горько.
– Все эти, с позволения сказать, деятели искусства для меня – пустой звук. Я же никогда не позволю сыну размениваться на бесполезные занятия! Я выращу из него настоящего мужчину, мужика! А вы, девушка, идите-ка лучше домой. И запомните: если будете внушать этот бред моему сыну, сделаете себе же во вред. Если дорожите работой, не лезьте в чужие семьи и не занимайтесь воспитанием чужих детей сверх того, что вам дозволено государством! Вас проводить до двери?
Я с надеждой кинула последний взгляд на Марию Анатольевну, но та сидела, все так же опустив глаза. Надежда разбилась вдребезги.
– Не надо, я сама уйду, – спокойно сказала я, но в душе бушевало разочарование.
Я вышла из квартиры, дверь за мной захлопнулась, и я на подгибающихся ногах стала спускаться вниз. Вот и все. У меня ничего не вышло. Что же делать? Что я теперь могу поделать? Я не справилась с заданием… Я уже перешагнула порог подъезда, как услышала звук хлопнувшей сверху двери и детский голос:
– Я проверю почту и приду!
Я замерла на месте. Вэнс вопросительно качнул головой. Я знаком попросила его молчать и шагнула обратно.
– Как хорошо, что вы еще не ушли! – услышала я радостный шепот и увидела быстро спускающуюся ко мне Катерину. Она боязливо глянула наверх и загремела почтовым ящиком.
– Я слышала, о чем вы разговаривали с моими родителями, – шептала она, возясь с замком, – и я считаю, что папа не прав. Но мама никогда не поспорит с ним. А я думаю, что Тимка и правда очень хорошо рисует. И хоть папа запрещает, я прячу у себя карандаши и краски. А когда папа на работе – я даю их Тимке рисовать! Вы не беспокойтесь, я даю вам слово, что я буду и дальше помогать Тимоше. Пусть тайком, пусть придется папу обманывать, но братик не перестанет заниматься рисованием. Ему это важное он даже сейчас понимает это и сам говорил мне. В общем, я буду его учить, следить, чтоб ничего не мешало ему развиваться, обещаю! Вы сегодня убедили меня в этом окончательно…
Из моих глаз вдруг брызнули слезы. Я ощутила волну блаженства, которая накрывает меня с головой всегда, когда задание выполнено. Я поняла, что Катя сдержит слово. Теперь все сложится так, как и должно. И мир обретет еще одного гения, целителя человеческих душ.
– Спасибо тебе, милая девочка, спасибо! – Я обняла ее крепко-крепко. – Я тебе верю. Береги братика.
Она на секунду замерла. А потом быстрее улыбнулась. Вытащила из ящика газету, захлопнула его и побежала наверх. На следующем лестничном пролете она оглянулась и с улыбкой помахала мне.
Я вышла из подъезда, чувствуя себя опустошенной и одновременно обновленной. Все бурлило внутри, энергия волнами катилась по телу.
– Ну? – спросил Вэнс, вставая мне навстречу.
– Получилось! – радостно засмеялась я. Он обнял меня.
– Так, теперь скажи – где то место, откуда тебе возвращаться? – деловито спросил Вэнс, отстраняясь.
– Рядом с детским садиком.
Я вдруг почувствовала легкое головокружение, но не стала ничего говорить.
– Ну если у тебя здесь дел больше нет, то поехали? – вопросительно произнес Вэнс.
– Ага…
Следующий приступ головокружения толкнул меня в сторону. Я покачнулась, но устояла.
– Эй, с тобой все нормально? – Последнее, что я помню: встревоженные глаза Вэнса и его руки, подхватывающие меня…
Полет… В россыпи радужных огней, наполняющих мое тело приятными волнами. Это уже было, я уже летела так, я помню это ощущение. Но где? Когда?
Белизна, окружающая меня, постепенно рассеивалась, таяла… А внизу – восхитительная долина и белоснежный замок! Я уже была здесь однажды! Вспомнила!
И дракон, тот самый золотистый дракон, встретивший меня в прошлый раз, все так же дремал на шпиле одной из башенок замка. Я помахала ему издалека. А он даже не полетел меня сопровождать. Лишь лениво трепыхнулся и выпустил в воздух внушительных размеров струю переливающегося пламени.
– Ладно, сойдет за приветствие, – засмеялась я и опустилась перед замковыми воротами.
Вошла и двинулась к замку по тропинке. На этот раз я более внимательно осмотрелась по сторонам и насладилась зрелищем чудесного цветущего сада. Где-то недалеко, судя по журчанию, находился либо ручей, либо даже фонтан. Вот бы погулять здесь поосновательнее! Но какая-то сила не давала мне свернуть с тропинки и влекла вперед.
На этот раз я даже не успела постучать. Едва я протянула руку к серебряному молоточку, как двери стали медленно раскрываться. Я насладилась торжественностью момента и шагнула внутрь. Камин пылал, но не слепил, как в первый раз. Кресло уже ждало меня. Я с удовольствием утонула в нем.
– Добро пожаловать сюда снова, милое дитя! – Голос ласкал и обволакивал, я даже зажмурилась от наслаждения.
– Здравствуйте!
– Ты удивлена, что опять находишься здесь?
– Ну в общем… да нет. В последнее время столько всего удивительного происходило, что я уже все воспринимаю спокойно. Но хотелось бы знать, с чем все-таки связаны посещения этого места. Впервые я попала сюда после посвящения, и вот теперь. Я так понимаю, это никак с заданиями не связано? – полюбопытствовала я.
– Нет, не с заданиями. А с твоей трансформацией.
Я вопросительно приподняла брови.
– Да-да. В тебе происходит процесс трансформации, ты меняешься. Очень стремительно. Трудно сейчас сказать, к чему это приведет, этого не знает никто.
– А почему это происходит? – пытала я.
– Ответ в тебе самой. Вспомни слова Даниэля.
– А! О том, что я приобрету от его укуса? – задумалась я.
– Именно. Он от этого не успел ничего получить, но ты – да.
– Но я не замечаю в себе перемен!
– Потому что все происходит слишком быстро. Ты не так давно стала ведьмой. События движутся с молниеносной скоростью. Такого еще не было ни с кем.
– Замечательно, – пожала я плечами, – и что теперь со мной будет?
– Все будет зависеть теперь только от тебя!
– Ой как часто я в последнее время это слышу… – проворчала я.
– При любом исходе мы еще встретимся, когда ты достигнешь пика своих возможностей. И тогда перед тобой откроются многие тайны.
– Заманчиво, интригует. Однако у меня и сейчас есть вопросы, которые, к сожалению, не знаю, кому задать… Все так завертелось…
– Я выслушаю тебя, говори. – Голос был очень мягким.
– Что, если я больше не хочу быть ведьмой? – твердо произнесла я.
Возникла пауза. Голос молчал.
– Я больше не хочу во всем этом находиться. Не хочу жить в страхе перед завтрашним днем, во лжи перед близкими людьми, в ощущении неизбежности потери любимого человека, который уже отдалился от меня. Я не хочу никаких наград и способностей, я хочу просто жить и любить. Не хочу, чтоб моя жизнь зависела от того, выполню ли я задание или нет…
Мой голос сорвался от перенапряжения. Я сглотнула комок в горле, и мысли мои заметались. Я размышляла: что теперь будет? Какой я получу ответ?
– Ты совсем ничего не знаешь, – ласково прозвучал голос, – ты очень сильно заблуждаешься.
– Что?! – От возмущения я вскочила. – Вы издеваетесь?! На моих глазах погибла Лора. Из-за того, что любила. И не хотела потерять свою любовь, предпочла уйти за любимым. Которого, кстати, тоже уничтожили за то, что он рвался быть рядом с ней. Мне приходится обманывать мужа ради его спокойствия и безопасности. Я постоянно сталкиваюсь с Инквизитором, который пообещал, что в следующий раз придет по мою душу. В конце концов, я всегда рискую своей жизнью, на каждом задании… Этого мало? Я не просила этих приключений, не искала их!
– Они нашли тебя потому, что так было предначертано.
– Какое, к черту, предначертание?! Я не верю в судьбу!
И Вэнс увлек меня в сторону. Мы прошли по тротуару до переулка, а там… у обочины стоял небольшой, но впечатляюще стильный мотоцикл!
– Прошу! – широким жестом Вэнс пригласил меня к транспорту.
Я уже ничему не удивлялась. Он запрыгнул в седло, я села сзади, крепко ухватилась за него, взревел мотор, мотоцикл плавно стартовал с места.
Мы колесили по городу минут пять, я с любопытством глазела по сторонам. Маленький городок, утопающий в зелени. Тихий, безмятежный… От людей на улицах веет спокойствием и уютом, словно на рождественских открытках.
Наконец мы свернули в проулок и через арку въехали во дворик, закрытый с трех сторон. С четвертой была, собственно, арка. Обычно в таких двориках царит атмосфера затхлости и неприятных запахов, но тут было свежо и даже в центре была разбита небольшая клумба. У подъездов – скамеечки, чисто и аккуратно.
Вэнс свернул к одному из них и остановил мотоцикл. Помог мне слезть и повел за собой.
Квартира была на первом этаже, Вэнс быстро справился с замком, и мы вошли внутрь. На кухне бормотало радио – я даже подумала сначала, что кто-то есть дома. Но потом успокоилась, когда заиграла музыка.
– Проходи в комнату! – крикнул Вэнс, исчезая в кухне. – Я сейчас!
– Угу, – буркнула я, разуваясь и входя, судя по всему, в гостиную.
Квартира была двухкомнатной, потому что я увидела еще одну дверь, с любопытством сунула туда нос, обнаружила там спальню и шарахнулась обратно. Походила по гостиной и уселась в конце концов на диване. Тут вошел Вэнс с подносом в руках и, ослепительно улыбаясь, доложил:
– Уверен, что ты сегодня не обедала, радость моя. А на голодный желудок очень плохо думается, соображается и действуется.
– Что бы я без тебя делала? – вздохнула я наблюдая, как он устраивает поднос на журнальном столике и подкатывает столик к дивану.
– Даже не знаю, – делано-озабоченно покачал головой Вэнс, и мы рассмеялись.
– Ого! – выдохнула я, разглядывая содержимое «скатерти-самобранки»: картофельное пюре, жареное мясо с подливой, два вида салата и маринованные огурчики. И стакан сока.
– Кушай, девочка моя, – с нежностью произнес Вэнс, излучая радушие.
– А ты? – спохватилась я с набитым ртом.
– А я недавно пообедал. Если не возражаешь; я хочу наконец тебе рассказать кое-что. У меня не так много времени, так что, даже рискуя перебить тебе аппетит, я все равно начну. Ага?
– Ага! – кивнула я, наслаждаясь салатом.
Вэнс прошел к креслу, стоящему в углу, пододвинул его поближе к дивану. Уселся прямо напротив меня и забарабанил пальцами по подлокотнику, словно собираясь с духом. Его взгляд выражал мрачную грусть.
– Сегодня ты спрашивала меня про Дайану Очень длинная и давняя история нас связывает с ней… Она была ведьмой, – сказал он, видя мой вопросительный взгляд.
– Почему – была?
– Потому что сейчас ее нет.
– Как это? – спросила я, потому что Вэнс замолчал, и пауза затянулась. – Я же своими глазами видела ее объявление на сайте, она ищет тебя и просила любого, кто что-то знает, помочь ей…
– Ее нет в этом мире! – отрезал Вэнс.
– Где же она?
– В мире мертвых.
– Ч-что?… – Я едва не поперхнулась соком, рука дрогнула, и я поспешила поставить стакан на столик.
– Некоторое время назад она была одной из вас. И между нами были чувства… Понимаешь?
– Ну… в некоторой степени…
– Ты уже сталкивалась с Инквизицией?
– Увы.
– Тогда ты знаешь, что означает появление Инквизитора по твою душу. Это конец, верно?
Я кивнула, холодея.
– Однажды Инквизитор пришел за Дайаной. Она не справилась и, более того, посчитала, что в той ситуации нужно поступить по-другому. И пошла против правил. В общем, все закономерно привело к появлению Инквизитора. Но в тот момент я был рядом и нашел выход. Я перенес ее в мир мертвых. Я спрятал ее там. А сам вернулся обратно, запутывая следы. Ее не нашли, а так как в мире живых не обнаружили ее присутствия, то посчитали ее мертвой. Она до сих пор находится там.
– Она не может вернуться? Или этого пока нельзя делать?
– Дело в том… что теперь она вообще никогда не сможет вернуться.
Я впала в состояние шока.
– Пробыв некоторое время в мире мертвым становишься одним из них, – сказал как отрубил Вэнс.
– Вэнс… а… почему она там, а ты тут? Почему ты ее там бросил одну? – не понимала я. Тут же вспомнились Лора и Даниэль.
Вэнс молчал. Я ждала, больше не спрашивая.
– Я не могу туда вернуться. Сейчас. У меня есть ты.
– Как это? – Вот тут я поперхнулась. Дождавшись, пока я прокашляюсь, Вэнс пояснил:
– Мы предназначены, ты не забыла?
– Мм, – нечленораздельно промычала я, потому что слова закончились.
– И мне нужна твоя помощь.
Глаза Вэнса в этот момент мне как-то не понравились. Они даже не блестели, а как-то сверкали. Мне стало немного неуютно и даже дискомфортно.
– Какой именно помощи ты от меня хочешь? – Голос предательски дрогнул. Я отложила вилку, потому что рука вдруг задрожала. Появилось противное ощущение, что я в ловушке.
– Не бойся меня, – он как-то ощутил мой страх,-я тебе вреда не причиню никогда.
– И все-таки? – Мое беспокойство не улеглось.
– Ты мне нужна, только ты можешь помочь мне, – повторил Вэнс.
– Ты попал в беду? Что у тебя за проблема? Чем я могу помочь?
– Проблема в том, что очень скоро я могу покинуть этот мир. Навсегда. И помочь, как я сказал, мне можешь только ты. Потому что мы предназначены друг другу. Я хочу остаться здесь.
Если честно, у меня пропал дар речи. Я уже так привыкла к постоянному присутствию Вэнса в моей жизни, что не могла представить себе его исчезновения. Сердце сжалось. Я ощутила, что эта опасность действительно реальна. Я очень хотела помочь Вэнсу, потому что видела, насколько сильно его желание остаться.
– Что я могу сделать, чтоб тебе помочь?
– Принадлежать мне. Физически.
Я с шумом выдохнула.
– Вэнс, я…
– Не думай, что я хочу тебя обмануть или к чему-то принудить, – ровным, спокойным голосом продолжал Вэнс, – ничего этого я не замышлял. Я просто говорю тебе все как есть. Всего одна ночь спасла бы меня… Но теперь я вполне осознаю, что произошли перемены. Ты изменилась и продолжаешь меняться, ты обретаешь силу. Я уже не нужен тебе…
– Вэнс! – Я вскочила с дивана. – Да что ты такое говоришь? Неужели ты был нужен мне только в трудные минуты? Ты стал мне другом, ты занял очень большое место в моей душе.
– Но не в сердце, – усмехнулся Вэнс.
– Вэнс, у меня есть любимый человек, я говорила тебе много раз, что я люблю своего мужа и никто не сможет занять его место!
– Я и не претендую! – воскликнул Вэнс. – Хотя, признаюсь, завидую ему. Ты достойна лучшего, уж поверь!
– Что?! – возмутилась я. – Не говори, пожалуйста, того, чего не знаешь! Мой муж самый достойный мужчина в мире. И лучшего мне не найти, да и не хочу искать.
– Ты уверена? – Усмешка Вэнса стала злой. – Уверена, что он настолько же чист перед тобой и искренен?
– Да! Мы доверяем друг другу, и я в нем уверена, как в самой себе.
– Хорошо-хорошо, – хлопнул Вэнс в ладоши, – только вот работа у него весьма странная: командировки чуть не через день… Системный администратор, правильно? Покажи мне еще хоть одного с таким графиком поездок!
Я села, уткнув лицо в ладони.
– Вэнс, ты так хорошо знаешь моего мужа и все, что связано с ним? Тогда скажи мне что-то, чего я не знаю.
– Не догадываешься? – искренне удивился Вэнс – Милая, ну ты же ведьма! Ну напряги немножечко интуицию. Не будь настолько слепо влюбленной! Я уже замучился тебе намекать…
– Я не верю тебе… Олежка мне не может изменять.
– Блажен, кто верует, – проговорил Вэнс – Видишь ли, у мужчин и женщин немного разные понятия о любви, сексе и изменах.
– Ты мне будешь рассказывать о взглядах моего мужа на эти вещи? – рявкнула я. – Думаешь, я совсем его не знаю?
– Женщины часто не хотят видеть очевидного. Из страха потерять любимого или просто из-за розовых очков обожания и идеализирования.
– Зачем ты мне это говоришь? – Чуть не расплакалась я, но сжала зубы. Еще не хватало разреветься! – Хочешь так подтолкнуть меня в свои объятия?
– Господи, малышка! Я не действую грязными методами. И не хочу, чтоб это случилось из чувства мести или горечи с твоей стороны. Я просто хочу, чтоб ты вспомнила, что я говорил тебе в нашу встречу на предыдущем задании. Он – человек, ты – ведьма. Вы слишком разные. Пусть это пока неощутимо на бытовом уровне, но на тонком плане – весьма и весьма. Он подсознательно чувствует это и отдаляется от тебя. В тебе тоже сейчас происходят крупные перемены. Скоро ты посмотришь на все другими глазами. Я же просто хочу уберечь тебя от потрясений в скором времени.
– Это очень благородно с твоей стороны, – покачала я головой, – но я не поверю тебе, пока сама не увижу.
– Не буду спорить! – Вэнс поднял руки вверх. – Просто измена не всегда зиждется на сексуальной основе. Гораздо больнее, когда дорогой тебе человек влюбляется и изменяет ИЗ ЛЮБВИ к другой. Вот от чего я хотел бы уберечь тебя.
– А еще потому, что тебе очень нужна моя помощь, – усмехнулась я.
– Не спорю. Но и не настаиваю. Я не вправе! Единственное, о чем я тебя умоляю, – не отказывай мне сейчас. Лучше не говори ничего, но и не говори «нет»!
Он поднялся из кресла, подошел ко мне и встал передо мной на колени. Взял мои руки в свои. Заглянул в глаза.
– Я готов на все ради тебя, ты знаешь это. Именно поэтому я больше не повторю свою просьбу. Несмотря на то что у меня мало времени и во время твоего следующего задания мы уже можем не встретиться. Но я буду верить в лучшее, и перед тем как ты сегодня вернешься домой, я не буду прощаться с тобой.
Он поцеловал мои руки. Снова горячая волна пробежала по моему телу. Сладкая горячая волна. Его глаза околдовывали, зачаровывали, увлекали куда-то в омут… Я почувствовала его нежные губы на своих… Я подалась ему навстречу…
Он вдруг отстранился.
– Я докажу тебе, что мои слова не пустой звук. Мне ничего не стоило бы обманом овладеть тобой. Но этого не произойдет. Пойдем!
– Куда? – охрипшим от волнения голосом спросила я.
– Я отвезу тебя по адресу.
Он встал и направился в прихожую.
– Вэнс!
Он остановился в дверном проеме.
– Спасибо…
Дом, который я «видела» внутренним зрением, я узнала уже издалека.
– Вот он! – крикнула я, показывая рукой. Вэнс свернул с дороги и въехал во двор.
Сверившись с номером дома на фасаде и в листке, мы убедились, что я права.
– Квартира пятнадцать, – прочитала я, – Сергеев Тимофей. Родители: Мария Анатольевна и Федор Игнатьевич. Ого, ты даже имена родителей спросил?
– Естественно, для большего удобства общения.
– Так, ну что… Я пойду? – затопталась я на месте.
Все казалось таким легким и простым ровня до этого момента. А сейчас я растерялась и не знала, как подойти к делу, как начать разговор с родителями мальчика, что сказать им.
– Смелее, – подбодрил Вэнс, – извини, на могу тебе составить компанию. Это будет нарушением правил.
– Понятное дело, – вздохнула я, – все, пошла.
– Удачи! – махнул Вэнс мне вслед.
– Ага, – пробурчала я с досадой, заходя в подъезд. Все-таки разбаловал он меня, все время рядом, брал на себя все проблемы и трудности… И вот теперь – одна, совсем одна. Что ж…
Квартира пятнадцать находилась на втором этаже. Обитая кожей дверь создавала ощущение солидности и важности статуса живущих здесь людей. Я вдохнула побольше воздуха в легкие и постучала. И сама тут же испугалась своих действий. Что говорить? Что говорить?…
И тут дверь открылась. На пороге стояла тоненькая, маленькая, хрупкая женщина в переднике. А из квартиры на меня пахнуло волной вкусных запахов. На кухне что-то приятно для уха шкварчало и булькало.
Женщина уже смотрела на меня с удивлением. Я опомнилась:
– Здравствуйте, Мария Анатольевна!
– Здравствуйте, – кивнула она уже дружелюбно, – извините, мы знакомы?
– Нет. Видите ли, я…
– Ой, мам, это же тетя из садика! – вдруг выглянул Тимошка из-за маминой спины. Дома он был гораздо более оживленный и шустрый. Он лукаво улыбнулся мне.
– А, вы воспитательница? – улыбнулась Мария Анатольевна и спохватилась: – Что ж вы не проходите? И я совсем не соображаю, держу вас на пороге!
Я вошла вслед за хозяйкой. Сердце гулко колотилось от волнения, во рту пересохло.
– Давайте пройдем на кухню, вы не возражаете? – тараторила хозяйка, увлекая меня за собой. – Я готовлю, не могу от плиты оторваться… Заодно и чайку заварю. А вы что, новая воспитательница? У Тимошки же Лариса Дмитриевна была. Что ж мне Катюша не сказала? Она сегодня Тимошу забирала.
– Нет, я не воспитательница… – Я присела на стул, куда она кивнула мне.
– Нянечка? Да, сейчас молодежи так непросто работу найти, понятное дело. Хоть куда бы пристроиться. Ну ничего, все у вас впереди! Я вот помню, когда мы с мужем только поженились, – щебетала Мария Анатольевна, наливая чаю, расставляя вазочки с конфетами, вареньем, – его тогда перевели аж на другой конец страны, он военный, тогда лейтенанта получил. А у меня только диплом и никакого опыта работы за плечами…
– Маша! – услышала я вдруг густой бас и оглянулась. Женщина сразу примолкла.
В дверном проеме стоял высокий, военной выправки мощный мужчина, этакий медведь. Рядом с ним Мария Анатольевна зрительно уменьшалась еще больше, совсем терялась.
Он вопросительно кивнул на меня.
– Это… это, – вдруг растерялась жена, не зная, как меня представить, – эта девушка нянечка из Тимошиной группы.
– Алина, – пискнула я.
Федор Игнатьевич подавлял не только размерами, но и какой-то внутренней силой.
– Федор Игнатьевич, – важно представился отец семейства, – по какому поводу пожаловали? Тим что-то натворил?
– Нет, нет, все нормально, – замотала я головой, робея еще больше. Перед этим человеком хотелось вытянуться в струнку и рапортовать по-военному.
– В чем же дело? – Хозяин присел на другом стул, и жена тут же засуетилась, наливая чай и ему.
– Понимаете… – начала я и замялась. Все оказывалось еще труднее, чем я могла себе предположить.
Тимошка бочком протиснулся в кухню и, обняв маму за ноги, спрятался за ней.
– Катерина! – вдруг зычно рявкнул отец. Я вздрогнула с непривычки.
В кухню тенью просочилась девочка-подросток. На вид – лет двенадцать-тринадцать.
– Да, папа, – проговорила она.
– Уведи Тимофея. А ты, сын, запомни: когда разговаривают взрослые, детям рядом делать нечего, ясно?
Тимоша молча кивнул, а сестренка подцепила его за руку и увела в комнату. Мать наконец закончила разливать чай и так же молча, забыв о готовке, уселась за стол. Теперь они оба смотрели на меня выжидательно.
– Продолжайте, – приказал отец.
– Я хочу поговорить с вами. Это очень важно.
– Полагаю. Иначе вы бы не посетили нас в столь поздний час, – пригладил Федор Игнатьевич усы.
Мне стало неловко. Я и не подумала, что восемь часов вечера может быть для кого-то поздним часом. Как неприятно вышло…
– Разговор пойдет о Тиме.
– Логично.
– Хочу сразу отметить, что у мальчика очень большой талант к рисованию. Он в этой области далеко пойдет.
Федор Игнатьевич покраснел и сжал зубы.
– Я хотела бы предложить вам развивать а нем этот талант, заниматься, отдать ребенка в художественную школу и всячески способствовать…
Хозяин с силой ударил кулаком по столу! Я от неожиданности едва не подскочила. Чай выплеснулся из чашек. Мария Анатольевна, не проронив пи слова, схватила тряпку и проворно вытерла лужицы.
– Ни в коем случае! – рявкнул Федор Игнатьевич. – Что за чушь – называть мазню талантом, да еще и потакать мальчишке в этом! Тимофей – мужик, он и профессию должен получить мужскую, военную, как и положено! Мой дед, отец были военными, я тоже пошел по этой стезе и считаю, что для мальчишки это – наилучший выбор.
– Да как вы не понимаете, – вдруг вскипела я, мой страх куда-то вмиг пропал, – вы же мальчику можете жизнь поломать, если будете его заставлять делать то, к чему у него душа не лежит!
– Это что ж, теперь в детском саду будут выискивать, к чему лежит душа у моего сына, и учить этому меня? – Побагровел хозяин.
– Нельзя всех под одну гребенку равнять, – спорила я, – каждый человек сам решает и имеет право заниматься тем, к чему его тянет. Вы же не даете мальчику…
– Это не ваше дело! – угрожающе привстал хозяин. – Я сам знаю, что лучше Тимофею. Это еще девчонке простительно – пачкать бумагу. Но никак не мальчишке, будущему мужчине!
– Послушайте, – взмолилась я, – но ведь у него действительно редкий талант! Его картины…
– Картины?! – захохотал Федор Игнатьевич. – Не смешите меня! Картины… Эти каракули!
– Они обладают целительными свойствами! – продолжала я, не обращая внимания на его издевки.
– Девушка, что вы ерунду-то городите? – зло проговорил хозяин. – Какие свойства у простой мазни? Чушь это все. Как я сказал, так и будет! А с этого дня я вообще ему запрещу брать в руки карандаши и все, чем можно рисовать! Знаете, мне кажется, садик плохо влияет на Тимофея. Я подумаю о том, чтобы отдать его в закрытую военную школу, как только это будет возможно по возрасту.
Мать тихонько охнула и закрыла рот руками. В ее глазах заплескалась откровенная паника.
– Мария Анатольевна, ну поддержите же вы меня! – обратилась я к ней. – Объясните мужу, что быть художником – вполне почетное и уважаемое занятие для мальчика. Вспомните Репина, Сурикова…
Но женщина сидела ни жива ни мертва. Она опустила глаза и не смела возразить мужу. Мне стало так горько.
– Все эти, с позволения сказать, деятели искусства для меня – пустой звук. Я же никогда не позволю сыну размениваться на бесполезные занятия! Я выращу из него настоящего мужчину, мужика! А вы, девушка, идите-ка лучше домой. И запомните: если будете внушать этот бред моему сыну, сделаете себе же во вред. Если дорожите работой, не лезьте в чужие семьи и не занимайтесь воспитанием чужих детей сверх того, что вам дозволено государством! Вас проводить до двери?
Я с надеждой кинула последний взгляд на Марию Анатольевну, но та сидела, все так же опустив глаза. Надежда разбилась вдребезги.
– Не надо, я сама уйду, – спокойно сказала я, но в душе бушевало разочарование.
Я вышла из квартиры, дверь за мной захлопнулась, и я на подгибающихся ногах стала спускаться вниз. Вот и все. У меня ничего не вышло. Что же делать? Что я теперь могу поделать? Я не справилась с заданием… Я уже перешагнула порог подъезда, как услышала звук хлопнувшей сверху двери и детский голос:
– Я проверю почту и приду!
Я замерла на месте. Вэнс вопросительно качнул головой. Я знаком попросила его молчать и шагнула обратно.
– Как хорошо, что вы еще не ушли! – услышала я радостный шепот и увидела быстро спускающуюся ко мне Катерину. Она боязливо глянула наверх и загремела почтовым ящиком.
– Я слышала, о чем вы разговаривали с моими родителями, – шептала она, возясь с замком, – и я считаю, что папа не прав. Но мама никогда не поспорит с ним. А я думаю, что Тимка и правда очень хорошо рисует. И хоть папа запрещает, я прячу у себя карандаши и краски. А когда папа на работе – я даю их Тимке рисовать! Вы не беспокойтесь, я даю вам слово, что я буду и дальше помогать Тимоше. Пусть тайком, пусть придется папу обманывать, но братик не перестанет заниматься рисованием. Ему это важное он даже сейчас понимает это и сам говорил мне. В общем, я буду его учить, следить, чтоб ничего не мешало ему развиваться, обещаю! Вы сегодня убедили меня в этом окончательно…
Из моих глаз вдруг брызнули слезы. Я ощутила волну блаженства, которая накрывает меня с головой всегда, когда задание выполнено. Я поняла, что Катя сдержит слово. Теперь все сложится так, как и должно. И мир обретет еще одного гения, целителя человеческих душ.
– Спасибо тебе, милая девочка, спасибо! – Я обняла ее крепко-крепко. – Я тебе верю. Береги братика.
Она на секунду замерла. А потом быстрее улыбнулась. Вытащила из ящика газету, захлопнула его и побежала наверх. На следующем лестничном пролете она оглянулась и с улыбкой помахала мне.
Я вышла из подъезда, чувствуя себя опустошенной и одновременно обновленной. Все бурлило внутри, энергия волнами катилась по телу.
– Ну? – спросил Вэнс, вставая мне навстречу.
– Получилось! – радостно засмеялась я. Он обнял меня.
– Так, теперь скажи – где то место, откуда тебе возвращаться? – деловито спросил Вэнс, отстраняясь.
– Рядом с детским садиком.
Я вдруг почувствовала легкое головокружение, но не стала ничего говорить.
– Ну если у тебя здесь дел больше нет, то поехали? – вопросительно произнес Вэнс.
– Ага…
Следующий приступ головокружения толкнул меня в сторону. Я покачнулась, но устояла.
– Эй, с тобой все нормально? – Последнее, что я помню: встревоженные глаза Вэнса и его руки, подхватывающие меня…
Полет… В россыпи радужных огней, наполняющих мое тело приятными волнами. Это уже было, я уже летела так, я помню это ощущение. Но где? Когда?
Белизна, окружающая меня, постепенно рассеивалась, таяла… А внизу – восхитительная долина и белоснежный замок! Я уже была здесь однажды! Вспомнила!
И дракон, тот самый золотистый дракон, встретивший меня в прошлый раз, все так же дремал на шпиле одной из башенок замка. Я помахала ему издалека. А он даже не полетел меня сопровождать. Лишь лениво трепыхнулся и выпустил в воздух внушительных размеров струю переливающегося пламени.
– Ладно, сойдет за приветствие, – засмеялась я и опустилась перед замковыми воротами.
Вошла и двинулась к замку по тропинке. На этот раз я более внимательно осмотрелась по сторонам и насладилась зрелищем чудесного цветущего сада. Где-то недалеко, судя по журчанию, находился либо ручей, либо даже фонтан. Вот бы погулять здесь поосновательнее! Но какая-то сила не давала мне свернуть с тропинки и влекла вперед.
На этот раз я даже не успела постучать. Едва я протянула руку к серебряному молоточку, как двери стали медленно раскрываться. Я насладилась торжественностью момента и шагнула внутрь. Камин пылал, но не слепил, как в первый раз. Кресло уже ждало меня. Я с удовольствием утонула в нем.
– Добро пожаловать сюда снова, милое дитя! – Голос ласкал и обволакивал, я даже зажмурилась от наслаждения.
– Здравствуйте!
– Ты удивлена, что опять находишься здесь?
– Ну в общем… да нет. В последнее время столько всего удивительного происходило, что я уже все воспринимаю спокойно. Но хотелось бы знать, с чем все-таки связаны посещения этого места. Впервые я попала сюда после посвящения, и вот теперь. Я так понимаю, это никак с заданиями не связано? – полюбопытствовала я.
– Нет, не с заданиями. А с твоей трансформацией.
Я вопросительно приподняла брови.
– Да-да. В тебе происходит процесс трансформации, ты меняешься. Очень стремительно. Трудно сейчас сказать, к чему это приведет, этого не знает никто.
– А почему это происходит? – пытала я.
– Ответ в тебе самой. Вспомни слова Даниэля.
– А! О том, что я приобрету от его укуса? – задумалась я.
– Именно. Он от этого не успел ничего получить, но ты – да.
– Но я не замечаю в себе перемен!
– Потому что все происходит слишком быстро. Ты не так давно стала ведьмой. События движутся с молниеносной скоростью. Такого еще не было ни с кем.
– Замечательно, – пожала я плечами, – и что теперь со мной будет?
– Все будет зависеть теперь только от тебя!
– Ой как часто я в последнее время это слышу… – проворчала я.
– При любом исходе мы еще встретимся, когда ты достигнешь пика своих возможностей. И тогда перед тобой откроются многие тайны.
– Заманчиво, интригует. Однако у меня и сейчас есть вопросы, которые, к сожалению, не знаю, кому задать… Все так завертелось…
– Я выслушаю тебя, говори. – Голос был очень мягким.
– Что, если я больше не хочу быть ведьмой? – твердо произнесла я.
Возникла пауза. Голос молчал.
– Я больше не хочу во всем этом находиться. Не хочу жить в страхе перед завтрашним днем, во лжи перед близкими людьми, в ощущении неизбежности потери любимого человека, который уже отдалился от меня. Я не хочу никаких наград и способностей, я хочу просто жить и любить. Не хочу, чтоб моя жизнь зависела от того, выполню ли я задание или нет…
Мой голос сорвался от перенапряжения. Я сглотнула комок в горле, и мысли мои заметались. Я размышляла: что теперь будет? Какой я получу ответ?
– Ты совсем ничего не знаешь, – ласково прозвучал голос, – ты очень сильно заблуждаешься.
– Что?! – От возмущения я вскочила. – Вы издеваетесь?! На моих глазах погибла Лора. Из-за того, что любила. И не хотела потерять свою любовь, предпочла уйти за любимым. Которого, кстати, тоже уничтожили за то, что он рвался быть рядом с ней. Мне приходится обманывать мужа ради его спокойствия и безопасности. Я постоянно сталкиваюсь с Инквизитором, который пообещал, что в следующий раз придет по мою душу. В конце концов, я всегда рискую своей жизнью, на каждом задании… Этого мало? Я не просила этих приключений, не искала их!
– Они нашли тебя потому, что так было предначертано.
– Какое, к черту, предначертание?! Я не верю в судьбу!