Страница:
От влюбленного любовь оградишь ли пеленою? Их едва ли
разлучишь Александровой стеною (39).
Тайн много, но путников - неисчислимое множество.
Объемистые тома не вместят неизреченного о Возлюбленном, не
охватить того и на страницах сих, будь это даже единое слово,
единое знамение. "Знание есть единая точка, но ее преумножили
невежественные" (40).
Подобным образом исследуй также различия между мирами.
Хотя Божественные миры бесконечны, некоторые считают, что их
четыре: мир времени (заман), то есть такой, у коего есть и
начало, и конец; мир длительности (дахр), у коего есть начало,
но чей конец не явлен; мир вечности (сармад), чье начало
скрыто, но о коем известно, что он конечен; и мир бесконечности
(азал), начало и конец коего равно незримы. О сем есть много
разнящихся утверждений, однако их подробное изложение было бы
утомительным. Так, иные говорили, что мир вечности не имеет ни
начала, ни конца, а мир бесконечности именовали невидимым и
неприступным Эмпиреем. Иные называли их мирами Небесного Двора
(Лахут), Горнего Неба (Джабарут), Царства Ангелов (Малакут) и
тленного мира (Насут) (41).
Исчислено, что на путях любви возможно четыре рода
странствий: от сотворенного к Истинному, от Истинного к
сотворенному, от сотворенного к сотворенному, от Истинного к
Истинному.
Есть много речений, принадлежащих провидцам тайн и ученым
былых времен, кои Я не упомянул здесь, ибо не одобряю обильных
ссылок на былые высказывания, ведь приведение чужих слов
свидетельствует о приобретенных знаниях, но не о Божественном
даре. Даже то малое, что привели Мы здесь, приведено из
уважения к обычаям людей и обыкновениям друзей. Подобные вещи
не будут более рассматриваться в сем послании. Нежелание Наше
излагать их речения вызвано не гордыней, скорее сие есть
проявление мудрости и свидетельство милости.
Если Хидр топит в море корабль, тогда Тысячью благодеяний
обернется одна беда (42).
Впрочем, сей Слуга считает себя бесповоротно заблудшим и
ничтожным даже пред лицом всякого из возлюбленных Бога и
стократ меньшим в присутствии Его святых. Хвала Господу Моему
Всевышнему! Ведь цель Наша - поведать о переходах в странствии
путника, а не излагать разноречивые взгляды тех, кто познает
тайны.
Хотя уже дано краткое пояснение о начале и конце
относительного мира, мира признаков, добавим еще одно, дабы
стал явен полный смысл. Обратись, например, к самому себе:
относительно сына своего ты - первый, относительно отца -
последний. Внешностью своей ты свидетельствуешь о лике силы в
царствах Божественного творения, внутренним существом своим
открываешь скрытые тайны - Божественную сокровищницу, вложенную
в тебя. Так, первое и последнее, внешнее и внутреннее истинно
присущи тебе, дабы в сих четырех состояниях, пожалованных тебе,
ты смог уяснить четыре Божественных состояния, и дабы соловей
твоего сердца со всех ветвей розового куста, что от бытия
зримого и незримого, мог воскликнуть: "Он - первый и последний,
Явный и Сокрытый..." (43).
Утверждения сии находятся в пределах относительного из-за
ограниченности людей. Однако те, кто одним шагом минуют мир
относительного и ограниченного, утверждаясь в прекрасной долине
Совершенной Истины и разбивая шатер свой в мирах могущества и
владычества, сжигают сию относительность единою искрой и
смывают сии слова единою каплей росы. Они плывут по морю духа и
взмывают в святой воздух света. Какова же тогда жизнь слов в
сей долине, чтобы "первое" и "последнее" или иное было
различимо и произнесено! Первое в сем царстве есть последнее, а
последнее не что иное, как первое.
В своей душе зажги огонь любви, Все мысли и слова на нем
дотла спали (44). О друг Мой, взгляни на себя: если бы ты не
стал отцом и не зачал сына, не услыхал бы и сих речений. А
теперь забудь их все, дабы научиться от Учителя Любви в школе
единения, и вернуться к Богу, и покинуть внутреннюю страну
мнимости (45) ради истинной стоянки, и поселиться под сенью от
древа знания.
О дорогой! Стань бедняком, дабы войти в высокую обитель
богатых; смири плоть свою, дабы испить из реки славы и постичь
те стихи, о коих ты спрашивал.
Разъяснено, что все переходы зависят от видения самого
путника. Во всяком граде он узрит мир, во всякой долине найдет
источник, на всяком лугу услышит песню. Но в груди у сокола
таинственных небес есть много дивных песнопений духа, а птица
Персии хранит в душе немало сладкозвучных арабских напевов;
однако скрыты они и скрытыми останутся. Если речь продолжать -
всякий ум изумится, Если стану писать - всякий писчий тростник
искрошится (46). Мир тому, кто завершает сие возвышенное
путешествие и следует за Истинным по путеводным огням. После
того, как путник в сем горнем странствии пересечет высокие
равнины, он вступит в
В сей долине он ощущает, как ветер Божественного
удовлетворения веет от равнины духа. Он сжигает покровы
вожделения, внутренним и внешним оком постигает внутри и вовне
каждой из вещей наступление дня, рекомого "Бог воздаст всякому
от изобилия Своего" (47). От скорби переходит он к блаженству,
от страдания к радости. Горе его и рыдания уступают веселию и
восторгу.
На внешний взгляд, путники в здешней долине обитают во
прахе, однако для внутреннего взора они восседают на высоких
престолах таинственного смысла; они вкушают от бесконечных
даров внутренних значений и пьют тонкие вина духа.
Язык не в силах описать сии три долины, и слов для того не
хватает. Перо здесь замирает, а чернила растекаются пятнами. На
здешних равнинах у соловья сердца другие песни и тайны, от коих
сердце волнуется, а душа вопиет, но эту тайну внутреннего
смысла лишь одно сердце другому прошепчет, лишь один наперсник
другому доверит.
Только сердце может сердцу изъяснить восторг познанья. Не
кричит о том глашатай и не шлют о том посланья (48). Немощный,
я умолчу о многих вещах. Их речами не передать, умаляются на
устах (49).
О друг, доколе не войдешь в сад подобных тайн, никогда не
пригубить тебе бессмертного вина сей долины. А стоит вкусить
его, как ты защитишь глаза свои от всего иного, и станешь пить
вино удовлетворения, и освободишься от всего, и привяжешься к
Нему, и бросишь жизнь свою на Его стезю, и отрешишься от своей
души. Однако нет в сем краю того, что тебе следует позабыть.
"Был Бог, и не было с Ним ничего иного" (50). Ибо на сей
ступени путник видит красоту Друга во всякой вещи. Даже в огне
видит он лик Возлюбленного. Во мнимости проницает он тайну
истины и разгадывает в свойствах загадку Сущности. Ведь вздохом
своим он сжег покровы и единым взором разоблачил пелены;
проницательный взгляд вперяет он в новое творение;
просветленным сердцем постигает он утонченные откровения. Сие
засвидетельствовано словами: "И сделали Мы сегодня взор твой
острым" (51).
После странствий по равнинам чистого удовлетворения путник
вступает в
и погружается в океаны величия, и во всякий миг удивление
его растет. То он прозревает в обличии богатства саму бедность,
а в сути свободы настоящее бессилие. То он застывает в
безмолвии перед Красотою Всеславного, то вновь сгибается под
бременем жизни. Сколько таинственных деревьев вырвал с корнями
сей смерч удивления, сколько душ исчерпал до дна! Ибо путник в
здешней долине сокрушен замешательством, хотя в глазах того,
кто постиг, чудеса сии весьма почитаемые и любимы. Во всякое
мгновение прозревает он дивный мир, новое творение, и переходит
от восторга к восторгу, и забывается в благоговейном страхе
перед делами Господа Единства.
Ведь если, о брат, мы исследуем всякую товарную вещь, то
найдем великое множество совершенных мудростей и усвоим великое
множество новых и дивных истин. Одно из сотворенных явлений -
сновидение. Взгляни, сколько тайн в нем хранится, сколько
мудростей сберегается, сколько миров заключается. Припомни, как
заснув в доме с запертыми дверями, ты обнаруживаешь вдруг, что
обретаешься в далеком граде, куда вступаешь, не двинув ногой и
не утомив тела; без помощи глаз - видишь, не утруждая ушей -
слышишь, без языка - говоришь. И, быть может, по прошествии
десяти лет ты во внешнем мире станешь свидетелем тех самых
вещей, что видел ныне во сне.
И еще много есть мудростей в сновидении, достойных
исследования, кои могут быть познаны в их истинных началах лишь
обитателями сей долины. Во-первых, что такое сей мир, где без
помощи ока и уха, десницы и языка человек заставляет их служить
себе? Во-вторых, как получается, что во внешнем мире ты
наблюдаешь сегодня последствия видения, привидившегося тебе в
мире сна лет десять назад? Поразмысли над различиями между сими
двумя мирами и тайны, кои они скрывают, дабы ты мог постичь
Божественные доказательства и небесные откровения и вступить в
пределы святости.
Всевышний Бог поместил сии знамения в самом человеке, дабы
философы не могли отрицать таинств иной жизни или преуменьшать
то, что было обетовано. Ибо иные руководствуются рассудком и
отрицают рассудку недоступное, и все же слабые умы никогда не
поймут того, о чем мы толкуем; только Высший Божественный Разум
может сие постичь:
Можно ли слабым рассудком Коран охватить? Может ли Феникса
спутать паучья нить? (52).
Все названные состояния можно наблюдать в Долине
Удивления, где путник во всякое мгновение желает большего и не
пресыщается. Так, Господин Первых и Последних, изъясняя степени
созерцания и выражая удивление, сказал: "Господи, умножь
изумление мое пред Тобою!" Также помысли о совершенстве
сотворения человека и о том, что все ступени и состояния в
свернутом виде сокрыты внутри него.
Зачем ты мнишь, что ты - малый сосуд? Ведь в тебе свернут
великий мир (53). Оттого мы должны трудиться, дабы уничтожить
скотское состояние и вывести на свет понятие человечности.
Так и Лукман, что испил из ручья мудрости и вкусил от воды
милости, изъяснял сыну своему Натану ступени воскрешения и
смерти, приводя сновидение как свидетельство и пример. Мы
упоминаем здесь об этом, дабы через ничтожного Слугу сего
сохранилась память о юноше из школы Божественного Единства и о
старце, искусном в наставлениях и причастном Совершенной
Истине. Он сказал: "Сынок, если ты можешь не спать, значит, ты
можешь не умирать. А если можно однажды не встать ото сна,
значит, можно не восстать и после кончины".
О друг, сердце есть обитель вечных таинств, да не
превратишь ты его в обиталище зыбких мечтаний; не расточай
сокровище бесценной жизни своей на увлечения сего
быстротекущего мира. Ты пришел из мира святости, да не
привяжешься ты сердцем твоим к земле; ты пребываешь при дворе
близости, да не предпочтешь ты родину праха.
Итак, нет конца описанию сих ступеней, но злодеяния людей
земли отбили у сего Слуги желанье продолжать. Нет мочи дале
продолжать рассказ, а посему прошу: простите нас! (54).
Перо стенает, чернила льют слезы и по реке (55) сердца
движутся кровавые волны. "Вовек не постигнет нас ничто, кроме
того, что начертал нам Бог" (56). Мир тому, кто следует прямым
путем! После восхода на горние вершины удивления странник
вступает в
Сия стоянка есть уничтожение личного и пребывание в Боге,
бедность в личном и богатство в Желанном. Бедность, о коей
здесь идет речь, означает нестяжание вещей тварного мира и
богатство в вещах мира Божьего. Ибо стоит истинному любящему и
верному другу достичь присутствия Возлюбленного, как искры от
красоты Возлюбленного и жар от сердца любящего воспалят пламя и
сожгут все покровы и пелены. О да, все, чем он владеет, - от
сердца до кожи - займется огнем, в коем не уцелеет ничего,
кроме Друга.
Если явлены свойства Предвечного ныне, Значит, сжег Моисей
все свойства земные (57).
Достигший здешней стоянки очищен от всего, что принадлежит
миру сему. Вот почему не имеет никакого значения, если
выяснится, что достигшие моря Его присутствия не владеют ничем
из бренных вещей тленного мира, будь то внешнее богатство или
частные мнения. Ибо любое имущество тварных существ ограничено
их собственными пределами, а то, чем обладает Истинный,
освящено превыше сего; дабы понять смысл этого речения, его
надобно глубоко обдумать. "Ведь праведники пьют из кубка, в
который добавлено из источника камфары" (58). Если узнаем, что
понимать под "камфарой", то и подлинный смысл станет ясен.
Стоянка сия - та, о чьей бедности сказано: "Бедность есть Моя
слава" (59). У бедности внутренней и внешней много разрядов и
много значений, о коих Я полагаю неуместным здесь упоминать;
посему Я приберег их для другого раза, если захочет Бог и
повелит судьба.
На сей стоянке уничтожено влияние всех вещей на странника,
а на небосклоне вечности восстает из тьмы Божественный Лик и
становится явным смысл речения "Всякая вещь на земле исчезнет,
кроме лика Господа твоего" (60).
О Мой друг, сердцем и душой внимай напевам духа и почитай
их как зеницу ока. Ибо небесные мудрости, подобно облакам
весны, не вечно будут изливаться дождем на почву человеческих
сердец; и хотя благоволение Всещедрого никогда не замирает и не
прекращается, всякому времени и всякому веку по их мерке
предназначена доля и отпущен дар. "Нет здесь вещей, кроме тех,
что из Наших сокровищниц, и Мы низводим их только по
установленной мере" (61). Облако милости Возлюбленного
изливается только над садом духа, и даруется милость сия только
в пору весны. Прочие времена года не имеют доли от сей
величайшей благости, и бесплодная земля лишена сего
расположения.
О брат! Не во всяком море есть жемчуг; не всякая ветвь
расцветает и не на всякой запоет соловей. Так, прежде чем
соловей таинственного рая отправится в сад Бога и лучи
небесного рассвета вернутся к Солнцу Истины, потрудись, дабы в
сей горсти смертного мира ощутить благоухание присносущего сада
и жить вечно под сенью обитателей сего града. А когда
достигнешь ты высочайшего чина и подойдешь к могущественной
ступени, то узришь Возлюбленного и позабудешь обо всем ином.
Любовь без покровов на стене и вратах Показалась, о
зрячие, у вас на глазах (62).
Теперь ушел ты от капли жизни и пришел к морю Жизнедателя.
Вот цель, о коей ты просил; если Бог захочет, ты достигнешь ее.
В сем граде даже завесы света разорваны и уничтожены. "Нет у
Его красоты иной завесы, кроме сиянья; нет у лика Его иного
покрова, кроме откровенья" (63). Удивительно: хотя Возлюбленный
явен, как солнце, беспечные продолжают гоняться за мишурой и
златом. Воистину, мощь Его откровения облекла Его, и полнота
сияния Его скрыла Его.
Он, как яркое солнце, воссиял среди них, Но, увы, Он
явился в город слепых (64).
В здешней долине путник оставляет позади степени "единства
бытия и свидетельства" (65) и достигает единства, что освящено
превыше сих двух стоянок. Постичь сие можно только благодаря
восторгу, но не через толкование либо спор; каждый, кто достиг
сей ступени странствия или уловил дыхание из сего сада, поймет,
о чем Мы говорим.
Во всех сих странствиях путнику не должно ни на волос
отклоняться от "Закона", ибо сие, воистину, есть тайна "Пути" и
плод с Древа "Истины"; и на всех стоянках он должен держаться
за подол покорности заповедям и крепко сжимать веревку
отвержения от всего запретного, дабы насытился он из чаши
Закона и известился о таинствах Истины (66).
Если некоторые из речений сего Слуги вызывают недоумение
или смущение, необходимо обратиться к ним вновь, дабы не
осталось ни малейшего сомнения и смысл стал ясен, как Лик
Возлюбленного, сияющий на "Хвалимой Стоянке" (67).
Путешествия сии не имеют зримого окончания в мире времени,
но истовый путник, если снизойдет на него невидимое
подтверждение и если Хранитель Дела поможет ему, способен
одолеть все семь стоянок за семь шагов, нет, вернее, за семь
вздохов, нет, вернее, единым духом, если Бог захочет и
пожелает. И сие от "Его милости, кому пожелает Он из слуг
Своих" (68).
Те, что взмывают в небеса единения и достигают моря
Совершенной Истины, почитают град сей - а он есть стоянка жизни
в Боге - крайней стоянкой для причастного тайнам и конечной
отчизной для любящих. Но для Бренного сего из таинственного
океана эта стоянка лишь первые врата сердечной твердыни, то
есть первый вход для человека во град сердца; а сердце наделено
четырьмя положениями, кои были бы названы, когда б нашлась
родственная душа.
Когда положения эти писчая трость рисовала, На куски
изломалась и бумагу прорвала (69). Салам! (70).
О друг Мой! Множество гончих преследуют сию газель, что из
пустыни единственности; множество ловчих птиц когтят сего
дрозда, что из вечного сада. Безжалостные вороны подстерегают
сию птаху Божьих небес и охотник зависти загоняет сию лань, что
из лугов любви.
О Шейх! (71) Преврати усилие свое в стеклянный сосуд, дабы
укрыть сие пламя от противных ветров, хотя свет сей желает
гореть в светильнике Бога и сиять в круге духа. Ибо голова,
поднятая из любви к Богу, неминуемо падет от меча, и жизнь,
загоревшаяся желанием, неизбежно сделается жертвой, и сердце,
поминающее Возлюбленного, неизбежно захлебнется кровью. Как
хорошо сказано:
Живи, не ведая любви: ее покой - мученье; Ее исток -
недуг, а завершенье - казнь (72). Мир тому, кто следует Прямым
Путем!
Были обдуманы твои доводы, кои привел ты в толкование
имени обыкновенной птички, называемой по-персидски "гунджишк"
(73), или воробей. Видно, что ты основательно знаком с
таинственной истиной. Однако во всякой долине всякой букве дано
значение, присущее только этой долине. Воистину, путник находит
загадку во всяком имени, тайну во всякой букве. В одном из
значений буквы они говорят о святости..
Каф, или гаф (к или г), означает "куффи" ("освободи"), то
есть "освободись от того, что алчет твоя страсть; затем сделай
шаг навстречу Господу твоему".
Нун означает "наззих" ("очисть"), то есть "очистись от
всего, кроме Него, дабы отдать жизнь свою Его любви". Джим есть
"джаниб"("избегай"), то есть "избегай порога Истинного; если
еще обладаешь земными качествами". Шин есть
"ушкур"("благодари") - "благодари Господа твоего на Его земле,
дабы Он благословил тебя в Своих небесах; ведь в мире единства
сие небо есть то же, что Его земля". Каф означает "куффи", то
есть "освободись от пелен ограничений, дабы узнать то, чего ты
не знал о стоянках Святости" (74). Если б ты внял напевам сей
смертной Птицы (75), то пустился бы на поиски бессмертной чаши
и чурался бы всякого скудельного сосуда. Мир тем, кто следует
Прямым Путем!
Он есть Сильный, Возлюбленный! О правды свет, Хусамаддин
благой, В сем мире князя нет, чтобы сравнить с тобой! (1).
Я недоумеваю: почему так внезапно распались узы любви и
сокрушился прочный завет дружбы? Разве, упаси Боже,
привязанность Моя умалилась или глубокая приязнь Моя ослабла,
что ты забыл Меня и вычеркнул из своих мыслей?
Лишен твоих щедрот, но в чем вина Моя? Ужель за высоту
твою унижен Я? (2).
Или, быть может, случайная стрела заставила тебя
прекратить бой? (3) Разве ты не извещен о том, что верность
обязательна для вступившего на таинственный путь, что она и
есть истинный проводник к Его Священной Близости? "Поистине, на
тех, кто говорит "Господь наш - Бог" и устремляется прямо к
Нему, нисходят ангелы" (4).
И еще Он сказал: "Следуй же прямо, как тебе повелено" (5).
Вот почему такого пути должно держаться тем, кто ищет близости
Божьей.
Принес посланье Я, как Мне возвещено. Совет там для тебя,
укор ли - все равно (6).
Хоть Я не получил ответа на Свое послание, а заново
выражать свои мысли не пристало мудрому, однако новая любовь
сокрушила все старые правила и обычаи.
Не рассказывай нам, как любили Маджнун и Лейли: Пред
любовью твоею забыты былые любви. Стоит имя твое услыхать или
молвить влюбленным - И запляшут они, под собою не чуя земли
(7).
А о Божественной мудрости и небесном поучении (Руми
сказал): Ежемесячно мой разум улетает на три дня. О, любовь!
Сегодня - первый. Потому так счастлив я.
Слыхали Мы, что ты путешествовал в Тебриз и Тифлис, дабы
сеять знания, и что иная высокая цель приводила тебя в
Сенендедж (8-9). О превосходный друг Мой! Те, что успешно
странствуют по таинственным путям, бывают четырех родов. Я
опишу их вкратце, дабы оттенки и свойства каждого рода были
внятны тебе.
Если путники чают достичь места, где обитает Желанный, то
сия стоянка принадлежит личному, но такому личному, что есть
"Божье Я, установленное внутри Него законами" (10).
В долине этой личное не отвергают, а любят: оно весьма
приятно и его не следует избегать. Хотя поначалу сия долина
есть обитель противоречий, но они разрешаются, когда достигнут
престол великолепия. Ибо сказано: "О Божий друг, Авраам наших
дней! Настигни сих птиц четырех - и убей!" (11), дабы загадка
жизни разъяснилась после смерти.
Сия долина есть стоянка того личного, что любезно Богу.
Внемли стихам: "О ты, душа успокоившаяся! Вернись к твоему
Господу довольной и снискавшей Его довольство!",
заканчивающимися словами: "Войди с Моими рабами! Войди в Мой
рай!" (12)
Стоянка эта имеет много знамений, бесчисленное множество
доказательств. Посему говорится: "Мы покажем им Наши знамения
по странам и в них самих, пока не станет им ясно, что это -
истина" (13), и нет Бога, кроме Него.
Вот почему каждый должен читать книгу своего бытия, а не
велеречивые сочинения ученых. Поскольку Он повелел: "Прочти
твою Книгу! Довольно тебе нынче самого себя для отчета" (14).
Рассказывают о мудреце, причастном тайнам, что отправился в
дорогу, имея спутником ученого грамматиста. Прибыли они на
берег Моря Величия. Мудрец сразу же ринулся в волны, а
грамматист застыл, обуреваемый размышлениями, что были подобны
словам, начертанным на воде. "Почему ты не следуешь за мной?" -
спросил мудрец. Грамматист ответил: "О брат, я не смею
двинуться. Я непременно должен вернуться". Тогда мудрец
воскликнул: "Забудь о прочитанном в книгах Сибавейхи и
Кавлавейхи, Ибн ал-Хаджиба и Ибн ал-Малика, бросайся в воду и
плыви!" (15).
Знай: не наука тут нужна, а самоотверженье. Забудь себя и
прыгай в море без сомненья! (16) Также написано: "Не будьте,
как те, что забыли Бога, и Бог заставил их забыть самих себя.
Они исполнены порока" (17).
Если странник чает достичь обители Достохвального (18), то
это стоянка исходного смысла, известная как Пророк, или
Величайшая Опора (19). Здесь под смыслом разумеется
Божественный вселенский разум, чье владычество освещает всякую
тварь, но отнюдь не сводится к заурядному слабому рассудку, ибо
как написал мудрый Санаи: Можно ли слабым рассудком Коран
охватить?
Может ли Феникса спутать паучья нить? Чтобы твой разум
тебе не подстроил ловушку, Надо премудрости Божьей любви
изучить.
В этой долине путника встречают многие испытания и
превратности. То он возносится до небес, то погружается в
глубины. Как сказано: "Сперва Ты вознес меня на вершину славы,
затем Ты низринул меня в глубочайшую пропасть". Тайна, хранимая
этой долиной, возглашена в таковых священных увещеваниях из
суры "Пещера": "И ты видишь, как солнце, когда оно восходило,
уклонялось от пещеры их направо, а когда заходило, миновало их
налево, а они были в свободном месте. Это - из знамений Бога;
кого Бог ведет, тот следует прямым путем, а кого Он сбивает, -
для того не найдешь защитника" (20).
Если бы знал человек, что лежит сокрытым в одном только
этом увещевании, ему бы хватило сего. Вот почему в одобрение
подобных Он сказал: "Люди, которых не отвлекает ни торговля, ни
купля от поминания Бога..." (21).
Сия стоянка являет истинное знание и освобождение человека
от испытаний. В здешнем царстве нет нужды в поисках знания, ибо
сказал Он о водительстве путников по сей долине: "Бойся Бога, и
Бог вразумит тебя" (22). И еще: "Знание есть свет, что Господь
направляет в сердце всякого по воле Своей" (23).
Вот почему человек должен подготовить сердце свое, дабы
оно было достойным нисхождения небесной милости и дабы щедрый
Виночерпий поднес ему в дар глоток вина из сосуда благоволения.
"Для подобного этому пусть трудятся труженики" (24).
А теперь скажу: "Воистину, мы принадлежим Богу, и к Нему
возвращаемся!" (25).
Если взыскующие любви желают обитать поблизости от
Привлекающего (26), ни одна душа не сможет пребывать на сем
Царственном Престоле, кроме красоты любви. Царство сие не
описать словами.
Любовь - недолгая гостья в обоих мирах равно. Семьдесят
два безумства в чувстве заключено. Струны перебирает певец
любовных невзгод: Покорность порабощает, царственность предает
(27).
Долина сия требует чистой привязанности и яркого потока
соучастия. Упоминая обитателей Пещеры, Он сказал: "Не опережают
они Его в слове и согласно повелению Его они действуют" (28). В
сей долине ни царство разума не имеет силы, ни власть личного.
Так, один из Пророков Божьих спросил: "О Господь мой, как нам
достичь Тебя?" И ответом было: "Откажись от себя и тогда
постигнешь Меня". Для таковых людей самое низкое место подобно
месту у престола славы, а покои красавицы неотличимы для них от
поля битвы, ведущейся за дело Возлюбленного. Обитатели сей
разлучишь Александровой стеною (39).
Тайн много, но путников - неисчислимое множество.
Объемистые тома не вместят неизреченного о Возлюбленном, не
охватить того и на страницах сих, будь это даже единое слово,
единое знамение. "Знание есть единая точка, но ее преумножили
невежественные" (40).
Подобным образом исследуй также различия между мирами.
Хотя Божественные миры бесконечны, некоторые считают, что их
четыре: мир времени (заман), то есть такой, у коего есть и
начало, и конец; мир длительности (дахр), у коего есть начало,
но чей конец не явлен; мир вечности (сармад), чье начало
скрыто, но о коем известно, что он конечен; и мир бесконечности
(азал), начало и конец коего равно незримы. О сем есть много
разнящихся утверждений, однако их подробное изложение было бы
утомительным. Так, иные говорили, что мир вечности не имеет ни
начала, ни конца, а мир бесконечности именовали невидимым и
неприступным Эмпиреем. Иные называли их мирами Небесного Двора
(Лахут), Горнего Неба (Джабарут), Царства Ангелов (Малакут) и
тленного мира (Насут) (41).
Исчислено, что на путях любви возможно четыре рода
странствий: от сотворенного к Истинному, от Истинного к
сотворенному, от сотворенного к сотворенному, от Истинного к
Истинному.
Есть много речений, принадлежащих провидцам тайн и ученым
былых времен, кои Я не упомянул здесь, ибо не одобряю обильных
ссылок на былые высказывания, ведь приведение чужих слов
свидетельствует о приобретенных знаниях, но не о Божественном
даре. Даже то малое, что привели Мы здесь, приведено из
уважения к обычаям людей и обыкновениям друзей. Подобные вещи
не будут более рассматриваться в сем послании. Нежелание Наше
излагать их речения вызвано не гордыней, скорее сие есть
проявление мудрости и свидетельство милости.
Если Хидр топит в море корабль, тогда Тысячью благодеяний
обернется одна беда (42).
Впрочем, сей Слуга считает себя бесповоротно заблудшим и
ничтожным даже пред лицом всякого из возлюбленных Бога и
стократ меньшим в присутствии Его святых. Хвала Господу Моему
Всевышнему! Ведь цель Наша - поведать о переходах в странствии
путника, а не излагать разноречивые взгляды тех, кто познает
тайны.
Хотя уже дано краткое пояснение о начале и конце
относительного мира, мира признаков, добавим еще одно, дабы
стал явен полный смысл. Обратись, например, к самому себе:
относительно сына своего ты - первый, относительно отца -
последний. Внешностью своей ты свидетельствуешь о лике силы в
царствах Божественного творения, внутренним существом своим
открываешь скрытые тайны - Божественную сокровищницу, вложенную
в тебя. Так, первое и последнее, внешнее и внутреннее истинно
присущи тебе, дабы в сих четырех состояниях, пожалованных тебе,
ты смог уяснить четыре Божественных состояния, и дабы соловей
твоего сердца со всех ветвей розового куста, что от бытия
зримого и незримого, мог воскликнуть: "Он - первый и последний,
Явный и Сокрытый..." (43).
Утверждения сии находятся в пределах относительного из-за
ограниченности людей. Однако те, кто одним шагом минуют мир
относительного и ограниченного, утверждаясь в прекрасной долине
Совершенной Истины и разбивая шатер свой в мирах могущества и
владычества, сжигают сию относительность единою искрой и
смывают сии слова единою каплей росы. Они плывут по морю духа и
взмывают в святой воздух света. Какова же тогда жизнь слов в
сей долине, чтобы "первое" и "последнее" или иное было
различимо и произнесено! Первое в сем царстве есть последнее, а
последнее не что иное, как первое.
В своей душе зажги огонь любви, Все мысли и слова на нем
дотла спали (44). О друг Мой, взгляни на себя: если бы ты не
стал отцом и не зачал сына, не услыхал бы и сих речений. А
теперь забудь их все, дабы научиться от Учителя Любви в школе
единения, и вернуться к Богу, и покинуть внутреннюю страну
мнимости (45) ради истинной стоянки, и поселиться под сенью от
древа знания.
О дорогой! Стань бедняком, дабы войти в высокую обитель
богатых; смири плоть свою, дабы испить из реки славы и постичь
те стихи, о коих ты спрашивал.
Разъяснено, что все переходы зависят от видения самого
путника. Во всяком граде он узрит мир, во всякой долине найдет
источник, на всяком лугу услышит песню. Но в груди у сокола
таинственных небес есть много дивных песнопений духа, а птица
Персии хранит в душе немало сладкозвучных арабских напевов;
однако скрыты они и скрытыми останутся. Если речь продолжать -
всякий ум изумится, Если стану писать - всякий писчий тростник
искрошится (46). Мир тому, кто завершает сие возвышенное
путешествие и следует за Истинным по путеводным огням. После
того, как путник в сем горнем странствии пересечет высокие
равнины, он вступит в
В сей долине он ощущает, как ветер Божественного
удовлетворения веет от равнины духа. Он сжигает покровы
вожделения, внутренним и внешним оком постигает внутри и вовне
каждой из вещей наступление дня, рекомого "Бог воздаст всякому
от изобилия Своего" (47). От скорби переходит он к блаженству,
от страдания к радости. Горе его и рыдания уступают веселию и
восторгу.
На внешний взгляд, путники в здешней долине обитают во
прахе, однако для внутреннего взора они восседают на высоких
престолах таинственного смысла; они вкушают от бесконечных
даров внутренних значений и пьют тонкие вина духа.
Язык не в силах описать сии три долины, и слов для того не
хватает. Перо здесь замирает, а чернила растекаются пятнами. На
здешних равнинах у соловья сердца другие песни и тайны, от коих
сердце волнуется, а душа вопиет, но эту тайну внутреннего
смысла лишь одно сердце другому прошепчет, лишь один наперсник
другому доверит.
Только сердце может сердцу изъяснить восторг познанья. Не
кричит о том глашатай и не шлют о том посланья (48). Немощный,
я умолчу о многих вещах. Их речами не передать, умаляются на
устах (49).
О друг, доколе не войдешь в сад подобных тайн, никогда не
пригубить тебе бессмертного вина сей долины. А стоит вкусить
его, как ты защитишь глаза свои от всего иного, и станешь пить
вино удовлетворения, и освободишься от всего, и привяжешься к
Нему, и бросишь жизнь свою на Его стезю, и отрешишься от своей
души. Однако нет в сем краю того, что тебе следует позабыть.
"Был Бог, и не было с Ним ничего иного" (50). Ибо на сей
ступени путник видит красоту Друга во всякой вещи. Даже в огне
видит он лик Возлюбленного. Во мнимости проницает он тайну
истины и разгадывает в свойствах загадку Сущности. Ведь вздохом
своим он сжег покровы и единым взором разоблачил пелены;
проницательный взгляд вперяет он в новое творение;
просветленным сердцем постигает он утонченные откровения. Сие
засвидетельствовано словами: "И сделали Мы сегодня взор твой
острым" (51).
После странствий по равнинам чистого удовлетворения путник
вступает в
и погружается в океаны величия, и во всякий миг удивление
его растет. То он прозревает в обличии богатства саму бедность,
а в сути свободы настоящее бессилие. То он застывает в
безмолвии перед Красотою Всеславного, то вновь сгибается под
бременем жизни. Сколько таинственных деревьев вырвал с корнями
сей смерч удивления, сколько душ исчерпал до дна! Ибо путник в
здешней долине сокрушен замешательством, хотя в глазах того,
кто постиг, чудеса сии весьма почитаемые и любимы. Во всякое
мгновение прозревает он дивный мир, новое творение, и переходит
от восторга к восторгу, и забывается в благоговейном страхе
перед делами Господа Единства.
Ведь если, о брат, мы исследуем всякую товарную вещь, то
найдем великое множество совершенных мудростей и усвоим великое
множество новых и дивных истин. Одно из сотворенных явлений -
сновидение. Взгляни, сколько тайн в нем хранится, сколько
мудростей сберегается, сколько миров заключается. Припомни, как
заснув в доме с запертыми дверями, ты обнаруживаешь вдруг, что
обретаешься в далеком граде, куда вступаешь, не двинув ногой и
не утомив тела; без помощи глаз - видишь, не утруждая ушей -
слышишь, без языка - говоришь. И, быть может, по прошествии
десяти лет ты во внешнем мире станешь свидетелем тех самых
вещей, что видел ныне во сне.
И еще много есть мудростей в сновидении, достойных
исследования, кои могут быть познаны в их истинных началах лишь
обитателями сей долины. Во-первых, что такое сей мир, где без
помощи ока и уха, десницы и языка человек заставляет их служить
себе? Во-вторых, как получается, что во внешнем мире ты
наблюдаешь сегодня последствия видения, привидившегося тебе в
мире сна лет десять назад? Поразмысли над различиями между сими
двумя мирами и тайны, кои они скрывают, дабы ты мог постичь
Божественные доказательства и небесные откровения и вступить в
пределы святости.
Всевышний Бог поместил сии знамения в самом человеке, дабы
философы не могли отрицать таинств иной жизни или преуменьшать
то, что было обетовано. Ибо иные руководствуются рассудком и
отрицают рассудку недоступное, и все же слабые умы никогда не
поймут того, о чем мы толкуем; только Высший Божественный Разум
может сие постичь:
Можно ли слабым рассудком Коран охватить? Может ли Феникса
спутать паучья нить? (52).
Все названные состояния можно наблюдать в Долине
Удивления, где путник во всякое мгновение желает большего и не
пресыщается. Так, Господин Первых и Последних, изъясняя степени
созерцания и выражая удивление, сказал: "Господи, умножь
изумление мое пред Тобою!" Также помысли о совершенстве
сотворения человека и о том, что все ступени и состояния в
свернутом виде сокрыты внутри него.
Зачем ты мнишь, что ты - малый сосуд? Ведь в тебе свернут
великий мир (53). Оттого мы должны трудиться, дабы уничтожить
скотское состояние и вывести на свет понятие человечности.
Так и Лукман, что испил из ручья мудрости и вкусил от воды
милости, изъяснял сыну своему Натану ступени воскрешения и
смерти, приводя сновидение как свидетельство и пример. Мы
упоминаем здесь об этом, дабы через ничтожного Слугу сего
сохранилась память о юноше из школы Божественного Единства и о
старце, искусном в наставлениях и причастном Совершенной
Истине. Он сказал: "Сынок, если ты можешь не спать, значит, ты
можешь не умирать. А если можно однажды не встать ото сна,
значит, можно не восстать и после кончины".
О друг, сердце есть обитель вечных таинств, да не
превратишь ты его в обиталище зыбких мечтаний; не расточай
сокровище бесценной жизни своей на увлечения сего
быстротекущего мира. Ты пришел из мира святости, да не
привяжешься ты сердцем твоим к земле; ты пребываешь при дворе
близости, да не предпочтешь ты родину праха.
Итак, нет конца описанию сих ступеней, но злодеяния людей
земли отбили у сего Слуги желанье продолжать. Нет мочи дале
продолжать рассказ, а посему прошу: простите нас! (54).
Перо стенает, чернила льют слезы и по реке (55) сердца
движутся кровавые волны. "Вовек не постигнет нас ничто, кроме
того, что начертал нам Бог" (56). Мир тому, кто следует прямым
путем! После восхода на горние вершины удивления странник
вступает в
Сия стоянка есть уничтожение личного и пребывание в Боге,
бедность в личном и богатство в Желанном. Бедность, о коей
здесь идет речь, означает нестяжание вещей тварного мира и
богатство в вещах мира Божьего. Ибо стоит истинному любящему и
верному другу достичь присутствия Возлюбленного, как искры от
красоты Возлюбленного и жар от сердца любящего воспалят пламя и
сожгут все покровы и пелены. О да, все, чем он владеет, - от
сердца до кожи - займется огнем, в коем не уцелеет ничего,
кроме Друга.
Если явлены свойства Предвечного ныне, Значит, сжег Моисей
все свойства земные (57).
Достигший здешней стоянки очищен от всего, что принадлежит
миру сему. Вот почему не имеет никакого значения, если
выяснится, что достигшие моря Его присутствия не владеют ничем
из бренных вещей тленного мира, будь то внешнее богатство или
частные мнения. Ибо любое имущество тварных существ ограничено
их собственными пределами, а то, чем обладает Истинный,
освящено превыше сего; дабы понять смысл этого речения, его
надобно глубоко обдумать. "Ведь праведники пьют из кубка, в
который добавлено из источника камфары" (58). Если узнаем, что
понимать под "камфарой", то и подлинный смысл станет ясен.
Стоянка сия - та, о чьей бедности сказано: "Бедность есть Моя
слава" (59). У бедности внутренней и внешней много разрядов и
много значений, о коих Я полагаю неуместным здесь упоминать;
посему Я приберег их для другого раза, если захочет Бог и
повелит судьба.
На сей стоянке уничтожено влияние всех вещей на странника,
а на небосклоне вечности восстает из тьмы Божественный Лик и
становится явным смысл речения "Всякая вещь на земле исчезнет,
кроме лика Господа твоего" (60).
О Мой друг, сердцем и душой внимай напевам духа и почитай
их как зеницу ока. Ибо небесные мудрости, подобно облакам
весны, не вечно будут изливаться дождем на почву человеческих
сердец; и хотя благоволение Всещедрого никогда не замирает и не
прекращается, всякому времени и всякому веку по их мерке
предназначена доля и отпущен дар. "Нет здесь вещей, кроме тех,
что из Наших сокровищниц, и Мы низводим их только по
установленной мере" (61). Облако милости Возлюбленного
изливается только над садом духа, и даруется милость сия только
в пору весны. Прочие времена года не имеют доли от сей
величайшей благости, и бесплодная земля лишена сего
расположения.
О брат! Не во всяком море есть жемчуг; не всякая ветвь
расцветает и не на всякой запоет соловей. Так, прежде чем
соловей таинственного рая отправится в сад Бога и лучи
небесного рассвета вернутся к Солнцу Истины, потрудись, дабы в
сей горсти смертного мира ощутить благоухание присносущего сада
и жить вечно под сенью обитателей сего града. А когда
достигнешь ты высочайшего чина и подойдешь к могущественной
ступени, то узришь Возлюбленного и позабудешь обо всем ином.
Любовь без покровов на стене и вратах Показалась, о
зрячие, у вас на глазах (62).
Теперь ушел ты от капли жизни и пришел к морю Жизнедателя.
Вот цель, о коей ты просил; если Бог захочет, ты достигнешь ее.
В сем граде даже завесы света разорваны и уничтожены. "Нет у
Его красоты иной завесы, кроме сиянья; нет у лика Его иного
покрова, кроме откровенья" (63). Удивительно: хотя Возлюбленный
явен, как солнце, беспечные продолжают гоняться за мишурой и
златом. Воистину, мощь Его откровения облекла Его, и полнота
сияния Его скрыла Его.
Он, как яркое солнце, воссиял среди них, Но, увы, Он
явился в город слепых (64).
В здешней долине путник оставляет позади степени "единства
бытия и свидетельства" (65) и достигает единства, что освящено
превыше сих двух стоянок. Постичь сие можно только благодаря
восторгу, но не через толкование либо спор; каждый, кто достиг
сей ступени странствия или уловил дыхание из сего сада, поймет,
о чем Мы говорим.
Во всех сих странствиях путнику не должно ни на волос
отклоняться от "Закона", ибо сие, воистину, есть тайна "Пути" и
плод с Древа "Истины"; и на всех стоянках он должен держаться
за подол покорности заповедям и крепко сжимать веревку
отвержения от всего запретного, дабы насытился он из чаши
Закона и известился о таинствах Истины (66).
Если некоторые из речений сего Слуги вызывают недоумение
или смущение, необходимо обратиться к ним вновь, дабы не
осталось ни малейшего сомнения и смысл стал ясен, как Лик
Возлюбленного, сияющий на "Хвалимой Стоянке" (67).
Путешествия сии не имеют зримого окончания в мире времени,
но истовый путник, если снизойдет на него невидимое
подтверждение и если Хранитель Дела поможет ему, способен
одолеть все семь стоянок за семь шагов, нет, вернее, за семь
вздохов, нет, вернее, единым духом, если Бог захочет и
пожелает. И сие от "Его милости, кому пожелает Он из слуг
Своих" (68).
Те, что взмывают в небеса единения и достигают моря
Совершенной Истины, почитают град сей - а он есть стоянка жизни
в Боге - крайней стоянкой для причастного тайнам и конечной
отчизной для любящих. Но для Бренного сего из таинственного
океана эта стоянка лишь первые врата сердечной твердыни, то
есть первый вход для человека во град сердца; а сердце наделено
четырьмя положениями, кои были бы названы, когда б нашлась
родственная душа.
Когда положения эти писчая трость рисовала, На куски
изломалась и бумагу прорвала (69). Салам! (70).
О друг Мой! Множество гончих преследуют сию газель, что из
пустыни единственности; множество ловчих птиц когтят сего
дрозда, что из вечного сада. Безжалостные вороны подстерегают
сию птаху Божьих небес и охотник зависти загоняет сию лань, что
из лугов любви.
О Шейх! (71) Преврати усилие свое в стеклянный сосуд, дабы
укрыть сие пламя от противных ветров, хотя свет сей желает
гореть в светильнике Бога и сиять в круге духа. Ибо голова,
поднятая из любви к Богу, неминуемо падет от меча, и жизнь,
загоревшаяся желанием, неизбежно сделается жертвой, и сердце,
поминающее Возлюбленного, неизбежно захлебнется кровью. Как
хорошо сказано:
Живи, не ведая любви: ее покой - мученье; Ее исток -
недуг, а завершенье - казнь (72). Мир тому, кто следует Прямым
Путем!
Были обдуманы твои доводы, кои привел ты в толкование
имени обыкновенной птички, называемой по-персидски "гунджишк"
(73), или воробей. Видно, что ты основательно знаком с
таинственной истиной. Однако во всякой долине всякой букве дано
значение, присущее только этой долине. Воистину, путник находит
загадку во всяком имени, тайну во всякой букве. В одном из
значений буквы они говорят о святости..
Каф, или гаф (к или г), означает "куффи" ("освободи"), то
есть "освободись от того, что алчет твоя страсть; затем сделай
шаг навстречу Господу твоему".
Нун означает "наззих" ("очисть"), то есть "очистись от
всего, кроме Него, дабы отдать жизнь свою Его любви". Джим есть
"джаниб"("избегай"), то есть "избегай порога Истинного; если
еще обладаешь земными качествами". Шин есть
"ушкур"("благодари") - "благодари Господа твоего на Его земле,
дабы Он благословил тебя в Своих небесах; ведь в мире единства
сие небо есть то же, что Его земля". Каф означает "куффи", то
есть "освободись от пелен ограничений, дабы узнать то, чего ты
не знал о стоянках Святости" (74). Если б ты внял напевам сей
смертной Птицы (75), то пустился бы на поиски бессмертной чаши
и чурался бы всякого скудельного сосуда. Мир тем, кто следует
Прямым Путем!
Он есть Сильный, Возлюбленный! О правды свет, Хусамаддин
благой, В сем мире князя нет, чтобы сравнить с тобой! (1).
Я недоумеваю: почему так внезапно распались узы любви и
сокрушился прочный завет дружбы? Разве, упаси Боже,
привязанность Моя умалилась или глубокая приязнь Моя ослабла,
что ты забыл Меня и вычеркнул из своих мыслей?
Лишен твоих щедрот, но в чем вина Моя? Ужель за высоту
твою унижен Я? (2).
Или, быть может, случайная стрела заставила тебя
прекратить бой? (3) Разве ты не извещен о том, что верность
обязательна для вступившего на таинственный путь, что она и
есть истинный проводник к Его Священной Близости? "Поистине, на
тех, кто говорит "Господь наш - Бог" и устремляется прямо к
Нему, нисходят ангелы" (4).
И еще Он сказал: "Следуй же прямо, как тебе повелено" (5).
Вот почему такого пути должно держаться тем, кто ищет близости
Божьей.
Принес посланье Я, как Мне возвещено. Совет там для тебя,
укор ли - все равно (6).
Хоть Я не получил ответа на Свое послание, а заново
выражать свои мысли не пристало мудрому, однако новая любовь
сокрушила все старые правила и обычаи.
Не рассказывай нам, как любили Маджнун и Лейли: Пред
любовью твоею забыты былые любви. Стоит имя твое услыхать или
молвить влюбленным - И запляшут они, под собою не чуя земли
(7).
А о Божественной мудрости и небесном поучении (Руми
сказал): Ежемесячно мой разум улетает на три дня. О, любовь!
Сегодня - первый. Потому так счастлив я.
Слыхали Мы, что ты путешествовал в Тебриз и Тифлис, дабы
сеять знания, и что иная высокая цель приводила тебя в
Сенендедж (8-9). О превосходный друг Мой! Те, что успешно
странствуют по таинственным путям, бывают четырех родов. Я
опишу их вкратце, дабы оттенки и свойства каждого рода были
внятны тебе.
Если путники чают достичь места, где обитает Желанный, то
сия стоянка принадлежит личному, но такому личному, что есть
"Божье Я, установленное внутри Него законами" (10).
В долине этой личное не отвергают, а любят: оно весьма
приятно и его не следует избегать. Хотя поначалу сия долина
есть обитель противоречий, но они разрешаются, когда достигнут
престол великолепия. Ибо сказано: "О Божий друг, Авраам наших
дней! Настигни сих птиц четырех - и убей!" (11), дабы загадка
жизни разъяснилась после смерти.
Сия долина есть стоянка того личного, что любезно Богу.
Внемли стихам: "О ты, душа успокоившаяся! Вернись к твоему
Господу довольной и снискавшей Его довольство!",
заканчивающимися словами: "Войди с Моими рабами! Войди в Мой
рай!" (12)
Стоянка эта имеет много знамений, бесчисленное множество
доказательств. Посему говорится: "Мы покажем им Наши знамения
по странам и в них самих, пока не станет им ясно, что это -
истина" (13), и нет Бога, кроме Него.
Вот почему каждый должен читать книгу своего бытия, а не
велеречивые сочинения ученых. Поскольку Он повелел: "Прочти
твою Книгу! Довольно тебе нынче самого себя для отчета" (14).
Рассказывают о мудреце, причастном тайнам, что отправился в
дорогу, имея спутником ученого грамматиста. Прибыли они на
берег Моря Величия. Мудрец сразу же ринулся в волны, а
грамматист застыл, обуреваемый размышлениями, что были подобны
словам, начертанным на воде. "Почему ты не следуешь за мной?" -
спросил мудрец. Грамматист ответил: "О брат, я не смею
двинуться. Я непременно должен вернуться". Тогда мудрец
воскликнул: "Забудь о прочитанном в книгах Сибавейхи и
Кавлавейхи, Ибн ал-Хаджиба и Ибн ал-Малика, бросайся в воду и
плыви!" (15).
Знай: не наука тут нужна, а самоотверженье. Забудь себя и
прыгай в море без сомненья! (16) Также написано: "Не будьте,
как те, что забыли Бога, и Бог заставил их забыть самих себя.
Они исполнены порока" (17).
Если странник чает достичь обители Достохвального (18), то
это стоянка исходного смысла, известная как Пророк, или
Величайшая Опора (19). Здесь под смыслом разумеется
Божественный вселенский разум, чье владычество освещает всякую
тварь, но отнюдь не сводится к заурядному слабому рассудку, ибо
как написал мудрый Санаи: Можно ли слабым рассудком Коран
охватить?
Может ли Феникса спутать паучья нить? Чтобы твой разум
тебе не подстроил ловушку, Надо премудрости Божьей любви
изучить.
В этой долине путника встречают многие испытания и
превратности. То он возносится до небес, то погружается в
глубины. Как сказано: "Сперва Ты вознес меня на вершину славы,
затем Ты низринул меня в глубочайшую пропасть". Тайна, хранимая
этой долиной, возглашена в таковых священных увещеваниях из
суры "Пещера": "И ты видишь, как солнце, когда оно восходило,
уклонялось от пещеры их направо, а когда заходило, миновало их
налево, а они были в свободном месте. Это - из знамений Бога;
кого Бог ведет, тот следует прямым путем, а кого Он сбивает, -
для того не найдешь защитника" (20).
Если бы знал человек, что лежит сокрытым в одном только
этом увещевании, ему бы хватило сего. Вот почему в одобрение
подобных Он сказал: "Люди, которых не отвлекает ни торговля, ни
купля от поминания Бога..." (21).
Сия стоянка являет истинное знание и освобождение человека
от испытаний. В здешнем царстве нет нужды в поисках знания, ибо
сказал Он о водительстве путников по сей долине: "Бойся Бога, и
Бог вразумит тебя" (22). И еще: "Знание есть свет, что Господь
направляет в сердце всякого по воле Своей" (23).
Вот почему человек должен подготовить сердце свое, дабы
оно было достойным нисхождения небесной милости и дабы щедрый
Виночерпий поднес ему в дар глоток вина из сосуда благоволения.
"Для подобного этому пусть трудятся труженики" (24).
А теперь скажу: "Воистину, мы принадлежим Богу, и к Нему
возвращаемся!" (25).
Если взыскующие любви желают обитать поблизости от
Привлекающего (26), ни одна душа не сможет пребывать на сем
Царственном Престоле, кроме красоты любви. Царство сие не
описать словами.
Любовь - недолгая гостья в обоих мирах равно. Семьдесят
два безумства в чувстве заключено. Струны перебирает певец
любовных невзгод: Покорность порабощает, царственность предает
(27).
Долина сия требует чистой привязанности и яркого потока
соучастия. Упоминая обитателей Пещеры, Он сказал: "Не опережают
они Его в слове и согласно повелению Его они действуют" (28). В
сей долине ни царство разума не имеет силы, ни власть личного.
Так, один из Пророков Божьих спросил: "О Господь мой, как нам
достичь Тебя?" И ответом было: "Откажись от себя и тогда
постигнешь Меня". Для таковых людей самое низкое место подобно
месту у престола славы, а покои красавицы неотличимы для них от
поля битвы, ведущейся за дело Возлюбленного. Обитатели сей