ПРЕДИСЛОВИЕ



"Семь долин" Бахауллы можно считать вершинным достижением
мистической литературы. Это глубокое эссе написано в ответ на
вопросы шейха Мухиддина, судьи из города Ханакин,
расположенного близ границы с Ираном северо-восточнее Багдада.
Очевидно, судья изучал суфийскую философию, разновидность
мистицизма, ставшую самостоятельным направлением в исламе.
Цель суфия - достичь Присутствия Бога через медитацию и
молитву, созерцание и экстаз. Для объяснения стадий духовного
развития была разработана особая терминология. Некоторые суфии
разделяли учение о том, что Бога можно постичь непосредственно,
без помощи Мухаммада или других Пророков. Этот взгляд логически
вел к умозаключению о свободе суфиев от законов веры и о том,
что они, в отличие от непосвященных, могут успешно
руководствоваться совестью. Величайшие из мистиков Ирана -
Джалаладдин Руми и Абу Хамид ал-Газали оспаривали это учение,
утверждая, что только через послушание Божьим законам, открытым
Его Посланниками, можно достичь Божественного Присутствия.
Шейх Мухиддин был, несомненно, хорошо знаком с
произведениями Фаридаддина Аттара, персидского суфия XII в.
Наиболее ценная работа Аттара - "Мантик ат-тайр", или "Беседа
птиц". В ней путешествие души лежит через семь долин - поиска,
любви, познания, отрешения, единения, удивления и уничтожения.
Бахаулла использует сходную, хотя и не тождественную схему в
Своих написанных на фарси "Семи долинах", живописующих семь
стадий движения души к цели своего бытия. Бахаулла создал это
произведение после возвращения в Багдад из горной местности
близ Сулеймании. Тема произведения по существу не ограничена во
времени и пространстве: это внутренние истины Веры. Во всех
сложившихся религиях духовные реальности едины, они и
составляют основу веры. Таков смысл возвещенного Бахауллой
относительно Его Веры: "Сие есть неизменная Вера в Бога, вечная
от века и во веки веков".
"Четыре долины" - Послание, написанное в Багдаде после
составления "Семи долин", обращено к ученому шейху Абд
ар-Рахману из Киркука, города в иракском Курдистане. Оно
указывает четыре пути, на которых можно узреть Невидимого,
четыре положения человеческого сердца и четыре рода мистических
странников, чающих обрести Желанного, Достохвального,
Привлекающего, Возлюбленного. Четыре Божественных состояния
даны в следующем стихе из Корана (57:3): "Он есть первый и
последний, Явный и Скрытый, и Он о всякой вещи знающ".
Здесь и далее, если особо не оговорено, примечания Р.
Гюлика.

    * СЕМЬ ДОЛИН *


Во имя Бога Милостивого, Хвала Богу, что вывел бытие из
небытия; начертал на скрижали человека таинства
предсуществования; научил его из Книги "Байан" тому, чего тот
не ведал; обратил его во Светоносную Книгу для тех, кто
уверовал и покорился; побудил его в сей черный и гибельный век
свидетельствовать о сотворении всякой вещи и чудным голосом
возвещать с вершины вечности в Превосходном Храме (1), дабы
всякий человек мог исповедовать в себе и собою на стоянке
Явления Господа своего, что, воистину, нет Бога иного, кроме
Него, и что всякий человек может обрести свой путь до горних
пределов бытия, где при всяком созерцании он видел бы только
Бога.
Восхваляю и славлю первое море, что отделилось от океана
Божественной Сути, и первую зарю, что воссияла на Небосклоне
Единства, и первое солнце, что поднялось на Небе Вечности, и
первый огонь, что был зажжен от Лампады Предсуществования в
светильнике единственности. Тот, кто в царстве возвышенных был
наречен Ахмад, в сонме приближенных - Мухаммад, в обители
праведных - Махмуд, "... как бы вы ни звали Его, у Него самые
лучшие имена" в сердцах тех, кто ведает (2). Да будет дому Его
и спутникам Его мир обильный, прочный и вечный!
Далее Мы склонили слух к тому, что пел соловей познания на
ветвях древа твоего бытия, и узнали, о чем возвещала голубка
убежденности из беседки твоего сердца. Воистину, когда Я читал
твое послание, Мне казалось, что Я вдыхаю чистые ароматы от
одежд твоей любви и пребываю близ тебя. А поскольку заметил Я,
что ты упоминаешь о своей смерти в Боге и жизни чрез Него, и о
любви своей к любящим Бога, и к Явлениям Имен Его, и к Восходам
Его Признаков, - посему раскрою Я тебе святые и блистающие
знамения от долин славы, дабы привлечь тебя ко двору святости,
близости и красоты, и привести тебя к стоянке, на коей не
узришь ты в творении ничего, кроме Лика Возлюбленного тобою,
Славного, и постигнешь все сотворенное, как в тот день, о коем
нет поминания.
О сем пел соловей единства в саду Гаусийа (3). Он говорил:
"И здесь проявятся на скрижали сердца твоего письмена чудных
тайн - "Бойтесь Бога, поистине, Бог вас вразумит" (4), и птица
души твоей вспомнит священные обители предсуществования и
воспарит на крыльях томления в небеса, о коих сказано: "Ходи по
путям Господа твоего" и соберет плоды причащения в садах, что
названы "Затем питайся разными плодами" (5). Жизнью Моей
клянусь, о друг, когда бы ты вкусил от плодов из кущ цветения,
что зеленеют в краях знания близ утренних огней Сути,
отраженных в зерцалах имен и признаков, - нетерпение вырвало бы
из рук твоих узды смирения и сдержанности, и заставило бы душу
твою трепетать переливающимися огнями, и вознесло бы тебя из
земной юдоли к первой небесной обители, что в Средоточии
Сущего, и подняло бы тебя в долину, где ты витал бы в воздухе,
как шагаешь по тверди, и ходил бы по водам, как ступаешь по
суше. Посему да возрадуюсь Я и ты, и всякий, кто восходит к
небесам знания и чье сердце сим освежается, ибо повеял ветер
несомненности в саду Его бытия, исходящий из страны Сабейской,
что от Всемилостивого (6).
Мир тому, кто следует Прямым Путем!
И далее: говорят, что стадий, отмечающих путешествие от
юдоли праха до небесной обители, суть семь. Иные называют их
Семью Долинами, а иные - Семью Городами. Говорят еще, что пока
странник не отрешится от себя и не пройдет сих стадий, ему ни
за что не достичь океана близости и единения, и не испить
несравненного вина. Первая из них

    ДОЛИНА ПОИСКА.


Конь сей Долины - терпение; без терпения путник в сем
странствии никуда не дойдет и ничего не достигнет. Но не
пристало ему и падать духом; да не ослабеет он, даже если
трудился целую вечность, но все же не сумел узреть красоты
Друга. Ибо те, что взыскуют Каабу (7) "ради Нас", обрадуются
известием: "По путям Нашим поведем их" (8). В поиске своем они
крепко опоясали чресла поясом служения и каждый миг чаяли
путешествия из юдоли небрежения в царство бытия. Не воротить их
никакими узами, не отвратить их никакими советами.
Слугам сим надлежит очиститься сердцем, в коем источник
Божественных сокровищ, от предубеждения; они должны отринуть
подражание, то есть не следовать по стопам предков своих и
родителей, и запереть врата пристрастия и вражды ко всем людям
земли.
На сем пути ищущий достигнет стадии, когда увидит, как все
сотворенное устремляется в беспокойстве на поиск Друга. Сколь
много Иаковов встретятся ему, что гоняются за своим Иосифом;
сколь много любящих узрит он, что чают обрести Возлюбленного;
на его глазах целый мир томящихся желанием будет искать
Желанного. Всякий миг явит ему веское основание, всякий час
раскроет ему тайну, ибо он удалил свое сердце от обоих миров и
обратился к Каабе Возлюбленного. Во всяком шаге поможет ему
Невидимое Царство, и жар его поиска будет расти.
О поиске должно судить, как судил Маджнун, или Безумный от
любви (9). Рассказывают, что Маджнун однажды просеивал песок и
лил слезы. Его спросили: "Что делаешь?"- Он сказал: "Ищу
Лейли". - Ему возразили: "Горе тебе! Лейли - из чистого духа, а
ты ищешь ее во прахе!" - Он сказал: "Я ищу ее повсюду; быть
может, где-нибудь и найду".
И хотя не пристало мудрому искать Господа Господ во прахе,
это все же указывает на рвение в поиске. "Кто усердно ищет -
обрящет" (10).
Подлинный ищущий устремлен лишь к предмету своих желаний,
и у любящего нет иного намерения, кроме соединения с
возлюбленным. Но ищущий не обрящет искомого, если не пожертвует
всем. Сие означает, что все им виденное, услышанное и понятое
надлежит отринуть, дабы войти в царство духа, он же и есть Град
Божий. Необходимо трудиться, если хотим обрести Его; необходимо
пылать, если мы чаем вкусить меду соединения с Ним; а если мы
пригубим от чаши сей, мы отринем бренный мир.
Путник в сем странствии - всякой страны жилец, всякого
края обитатель. Во всяком лике взыскует он красоты Друга, в
каждой стране ищет он Возлюбленного. Он вхож в любое общество и
открыт для беседы со всякой душою, ибо в чьем-то сознании может
он обнаружить тайну Друга или в чьем-то лике может узреть
красоту Возлюбленного.
И если с Божьей помощью обрящет он на сем пути следы
Друга, что не оставляет следов, и чрез небесного посланника
вдохнет благоухание от давно потерянного Иосифа (11), он
вступит прямо в

    ДОЛИНУ ЛЮБВИ


и растает в огне любви. Во граде сем поднялось небо
восторга, и сияет солнце желания, озаряющее мир, и пылает огонь
любви; когда же пылает огонь любви, жатва разума сгорает в нем
дотла.
Здесь путник не осознает себя или чего-нибудь другого,
кроме себя. Он не ведает невежества или знания, сомнений или
уверенности; не различает зари водительства от ночи
заблуждения. Он равно чужд неверия и веры, а смертный яд для
него - что бальзам. Посему Аттар (12) говорит:
Неверному - заблуждение, верующему - вера, Сердцу Аттара -
Твоей боли малая мера.
Конь сей долины - боль; если не будет боли, путешествие не
закончится никогда. На здешней стоянке у любящего нет иной
мысли, кроме мысли о Возлюбленном, и нет иного прибежища, кроме
Друга. Каждый миг он жертвует сотнею жизней на стезе
Возлюбленного, с каждым шагом он повергает тысячу голов к ногам
Любимого.
О брат Мой! Пока не войдешь в Египет любви, не обрящешь
Иосифа, что от Красоты Друга; и пока, подобно Иакову, не
откажешься от внешнего зрения, не отверзнешь ока внутреннего
бытия своего; и пока не сгоришь в огне любви, не причастишься
Тому, Кто любит в Страдании.
Любящий не страшится ничего, он неуязвим; видишь, как
прохладно ему в пламени и сухо в пучине морской.
Тот любит, кто холоден в адском огне; Тот знающ, кто сух в
океанской волне (13).
Любовь не приемлет существования и не желает жизни. В
смерти видит она жизнь, в позоре ищет славы. Дабы сподобиться
безумия любви, надо преисполниться здравого смысла; дабы
сподобиться союза с Другом, надо преисполниться духом.
Благословенна шея, что поймана Его петлей; счастлива голова,
что пала во прах на пути Его любви. Посему, о друг, откажись от
личного своего, дабы обрести Несравненного; пройди по бренной
земле, дабы найти дом в небесном гнезде. Стань ничем, если
желаешь возжечь огонь бытия и удостоиться пути любви.
Любовь избегает живых людей, Как сокол не ловит дохлых
мышей (13).
Любовь всякий раз поджигает мир и опустошает всякую
страну, где появляется ее стяг. В ее царстве бытие не
существует, мудрец не имеет власти в ее обители. Левиафан любви
поглощает рассудительного и сокрушает владеющего знанием.
Любовь осушает семь морей, но не утоляет сердечной жажды и
вопрошает: "Нет ли добавки?" (14) И вот она избегает себя самое
и устраняется от всего земного.
Любовь чужда земле и небесам равно; Семьдесят два
безумства в ней заключено (15).
Великое множество жертв заковала она в свои оковы, великое
множество мудрецов поразила она своей стрелой. Знай же, что
всякий румянец в мире - от ее гнева, и всякая бледность
человеческих щек - от ее яда. Она не дает исцеления, кроме
смерти, она не бродит нигде, кроме долины теней; однако на
любимых устах ее отрава слаще меда и гибель от нее, в глазах
ищущего, прекрасней, чем сто тысяч жизней.
Вот почему покровы сатанинского "я" должны сгореть в огне
любви, дабы дух очистился и омылся и сим познал стоянку Господа
Миров.
Зажги огонь любви и все в нем истреби, Затем в страну
возлюбленных приди (16).
И если любящий, укрепленный Создателем, избегнет орлиных
когтей любви, он вступит в

    ДОЛИНУ ПОЗНАНИЯ


и придет от сомнения к уверенности, и обратится из тьмы
мнимости к путеводному свету страха Божьего. Откроется его
внутреннее зрение и у него будет тайное свидание со своим
Возлюбленным; он растворит врата правды и благочестия и
захлопнет двери ложным мечтаниям. На сей стоянке он
удовольствован Божьим велением, он видит в войне мир и находит
в смерти тайны вечной жизни. Внутренними и внешними очами
взирает он на таинства воскресения в царствах творения и в
душах человеческих, и чистым сердцем постигает Божественную
мудрость бесконечных Богоявлений. В океане он видит каплю, в
капле постигает тайны морские.
Сердце мельчайшей частицы разбей И обнаружишь солнце в ней
(17).
Путник здешней долины видит в созданиях Истинного только
чистый промысел, и каждый миг возглашает: "Ты не видишь в
творении Милосердного Бога никакого изъяна. Обрати вновь свой
взор: увидишь ли хоть единый порок?" (18) В несправедливости он
видит справедливость, а в справедливости - милость. В
невежестве находит он множество скрытого знания, а в знании -
несметное число явленных мудростей. Он разбивает клетку
плотских страстей и общается с обитателями нетленного царства.
Он восходит по лестнице внутренней правды и спешит к небесам
внутреннего смысла. Он плывет в ковчеге, имя коему "Мы покажем
им Наши знамения по странам и в них самих", и странствует по
морю "Пока не станет им ясно, что сие (Писание) есть истина"
(19). Встречая несправедливость, он проявляет терпение, а
сталкиваясь с гневом, выказывает любовь.
Жил некогда влюбленный, долгое время вздыхавший в разлуке
с возлюбленной, измученный огнем отдаления. По закону любви в
сердце его не было терпения и тело не вмещало его духа; жизнь
без нее казалась ему насмешкой, и время разрушало его. Много
дней не знал он отдыха, мечтая о ней; много ночей не смыкал он
глаз, страдая по ней; тело его истончилось до вздоха, сердечные
раны превратили его в крик скорби. Он отдал бы тысячу жизней за
один глоток из чаши ее близости, но этого ему не было дано.
Врачи не находили снадобья для него, знакомые избегали его
общества; ведь нет у лекарей лекарства для страждущего от
любви, если только благосклонность возлюбленной не подает его.
Наконец древо его томлений принесло плод отчаянья, и
костер надежды обратился в пепел. Однажды ночью он понял, что
жить ему дальше невмочь, вышел из дому и направился на рыночную
площадь. Внезапно его стал преследовать стражник. Он кинулся
прочь, стражник за ним; сбежались и другие стражники и
заградили бедняге все пути. Испустив крик, исходивший из самого
сердца, несчастный метался туда и сюда, сетуя: "Воистину, сей
стражник - Азраил, мой ангел смерти, преследующий меня с такою
быстротой; либо он - угнетатель людей, желающий мне вреда".
Его, истекающего кровью от стрелы любви, ноги несли вперед, а
сердце стенало. И вот приблизился он к садовой стене и с
несказанными муками, ибо она оказалась весьма высока, забрался
на нее и, позабыв о своей жизни, бросился с нее в сад.
И там он узрел возлюбленную свою: держа светильник в руке,
она разыскивала потерянное кольцо. Завидев предмет своего
восторга, любящий в восхищении испустил глубокий вздох и
молитвенно воздел руки, говоря: "Боже! Да будет славен сей
стражник! Дай ему богатств и долгой жизни. Ибо тот страж был
Джибраил, ангел-хранитель сего бедняка, или же Исрафил, что
принес жизнь несчастному!"
Воистину, он говорил правду, ибо нашел много скрытой
справедливости в кажущемся притеснении от стражника и познал,
сколь много милости спрятано за завесой. Движимый гневом,
стражник привел его, алчущего в пустыне любви, к морю
возлюбленной и озарил темную ночь отсутствия светом свидания.
Тому, кто был далеко, указал он путь в сад близости, страждущую
душу сопроводил он к исцелителю сердец.
И если бы возлюбленный мог предвидеть, он благословил бы
стражника с самого начала, и молился бы за него, и усмотрел бы
в сем притеснении справедливость, но так как завершение было
скрыто от него, сперва он стенал и жаловался. Зато те, кто
путешествуют в цветущей стране познания, предвидят конец с
самого начала и посему открывают покой в войне и
доброжелательство в гневе.
Таково состояние путников в здешней долине, но жители
долин, что превыше сей, рассматривают концы и начала как одно;
вернее, они не различают ни начала, ни конца и не отделяют
"первого" от "последнего" (20). Более того, обитатели сего
вечного града, что живут в краю, подобном зеленым садам, не
только не видят "ни первого, ни последнего"; они избегают
всего, что есть первое, и отвергают все, что есть последнее.
Ибо они оставили позади миры имен и с быстротой молнии
пронеслись через миры признаков. Посему сказано: "Полное
единение исключает всякие признаки" (21). И они устроили себе
жилище под сенью Сути.
Вот почему Ходжа Абдаллах (22) - да освятит Бог Всевышний
его возлюбленный дух! - сделал относительно сей стоянки тонкое
замечание и произнес красноречивое слово о смысле выражения
"веди нас прямым путем" (23), что означает: "Укажи нам верную
дорогу или удостой нас любви Твоей Сути, дабы освободиться нам
от обращения к самим себе или к кому-либо другому, кроме Тебя,
и дабы стали мы всецело Твоими, и знали бы только Тебя, и
видели бы только Тебя, и не помышляли бы ни о ком, кроме Тебя".
Однако можно вознестись превыше здешней стоянки, о чем
сказано:
Любовь - меж любящим и любимым преграда, А более того тебе
и знать не надо (24).
В сей час взошла заря познания, и светильники странствий и
скитаний должны быть задуты (25).
Сильный и светлый Моисей не познал сию благодать, А ты,
бескрылый, даже не смей и не пытайся летать! (26).
Если станешь мужем причащения и молитвы, воспари на крылах
помощи от Святых Душ, дабы узреть таинства Друга и достичь
огней Возлюбленного. "Поистине, мы принадлежим Богу, и к Нему
возвратимся" (27).
Миновав Долину познания, последнюю из долин ограничения,
путник вступает в

    ДОЛИНУ ЕДИНЕНИЯ


и пьет из чаши Совершенной Истины (28) и созерцает
Проявления Единого. На здешней стоянке он пронизывает завесы
множественности, покидает плотские миры и достигает небес
единственности. Божьим слухом он слышит, Божьим оком постигает
он таинства Божественного творения. Он вступает в святилище
Друга и как наперсник делит шатер с Возлюбленным. Он простирает
руку правды из рукава Совершенной Истины; он раскрывает тайны
власти. Он не различает в себе ни имени, ни славы, ни чина, но
находит хвалу себе в восхвалении Бога. В своем имени прозревает
он Божье имя, для него "любая песня исходит от Царя" и всякий
напев - от Него. Он восседает на престоле, называемом <Скажи:
"Все - от Бога" (29), и отдыхает на ковре "Нет силы и мощи,
кроме как у Бога">(30). Он взирает на все взором единения и
видит, как яркие лучи божественного солнца с восхода Сути
озаряют равно всякую сотворенную вещь, и огни единственности
сияют над всем творением.
Тебе известно, что все разнообразие, наблюдаемое
странником в царствах бытия на разных стадиях путешествия,
обусловлено его собственным видением. Мы приведем пример, дабы
значения сего были совершенно внятны. Возьми зримое солнце;
хотя оно изливает единое сияние на всякую вещь и попечением
Царя Проявлений дарит свет всему сотворенному, однако в каждом
месте оно появляется и шлет свои милости согласно возможностям
сего места. Так, в зеркале оно отражает свой диск и форму в
меру чувствительности зеркала; из кристалла оно выводит огонь,
в других же вещах проявляет только свой свет, но не весь диск.
И все же воздействием своим, по велению Творца, оно научает
всякую вещь в меру ее качеств, как ты убедился.
Подобным образом мы различаем краски всякого предмета
сообразно его природе. Так, от желтого шара исходят желтые
лучи, от белого - белые, а от красного видятся красные. Значит,
сии отличия определяются предметом, а не светом, проходящим
через него. А если некое место заграждено от света стенами или
кровлей, оно совсем не удостоится великолепия света, и солнце
там не воссияет.
Так и некии слабые души оградили страны знания стенами
себялюбия и страсти, покрыли их тучами невежества и слепоты и
занавесились от света таинственного солнца и таинств
Предвечного Возлюбленного; сбившись с пути, они удалились от
самоцветной мудрости, что от ясной Веры Повелителя Посланников,
не были допущены в святилище Прекраснейшего и отлучены были от
Каабы великолепия. Вот цена людям века сего! И если соловей
(31) взлетит от глины себялюбия и найдет пристанище в розовой
беседке сердца, и арабскими напевами и нежными персидскими
песнями возгласит о таинствах Бога - коих единое слово
пробуждает мертвых к свежей новой жизни и наполняет Духом
Святым тленные кости сего существования - ты узришь, как тысяча
когтей зависти и бессчетное множество клювов злопамятства
погонятся за Ним и всей своей мощью захотят умертвить Его.
Ведь для жука сладкое благоухание кажется зловонием, а для
больного насморком приятные духи - ничто. Посему для
руководства несведущих сказано:
Насморк из ноздрей изгони И дыхание Бога вдохни (32).
Итак, различия предметов теперь разъяснены. Посему, если
странник обращен только к месту явления, то есть, когда он
смотрит только на многоцветные шары - он узрит и желтое, и
красное, и белое; вот причина того, что распри поразили все
сотворенное и темная пыль от ограниченных душ покрыла мир.
Однако иные и впрямь обращают свой взор к блеску света, а
некии, что вкусили вина единения, видят только само солнце.
Таким образом, восприятия и слова путников не совпадают,
ибо странствуют они по трем различным долинам, вот почему
знамения распри постоянно возникают на земле. Ибо иные из них
обитают в долине единственности и повествуют о тамошнем мире,
иные живут в царстве ограниченности или в различных обителях
собственного "я", а иные полностью скрыты завесой. Так невежды
каждого дня, не имеющие доли от сияния Божественной Красоты,
притязают на то или другое, и во всякий век и круг времен
навлекают на людей, пребывающих у моря единственности, то, что
заслужили сами. "Если бы Бог покарал людей за прегрешения, то
не оставил бы на земле ничего живого. Но Он отсрочивает им до
времени ..."(33) Брат мой! Чистое сердце подобно зерцалу;
очисти его жаром любви и отрешения от всего, кроме Бога, дабы
воссияли в нем истинное солнце и вечный рассвет. Тогда ты
уяснишь, что значит: "Не вместит Меня ни земля Моя, ни небо, но
сердце верного слуги Моего вместит Меня" (34). И сожмешь ты
жизнь свою в горсти и в бесконечном томлении положишь к ногам
нового Возлюбленного.
А когда свет от Явления Царя Единственности утвердится на
престоле сердца и души, сияние Его станет видимым в каждом
члене и части тела. В сие время таинство славного предания
воссияет из мглы: "Слуга тянется ко Мне в молитве, пока Я не
отвечу ему, а когда отвечу, стану слухом его, коим он
слышит..." Так Хозяин дома вошел к Себе, и все подпоры жилища
озарились светом Его. Действие света и его проявление восходят
к Светодателю; посему всякая вещь Им движется и Его велением
поднимается. Сие - тот источник, от коего пьют близкие, по
сказанному: "Источник, из коего пьют приближенные" (35).
Однако пусть никто не толкует сии речения как придание
Богу человеческого образа и не увидит в них снижения Божьих
миров до тварного уровня, и пусть не толкают тебя к подобным
предположениям. Ведь Бог есть по Сути Своей свят, превыше
всякого восхода и сниженья, входа и выхода; от начала веков
свободен Он от всяких признаков человеческих существ и таковым
пребудет вовеки. Никому не дано познать Его, ни одна душа не
нашла дороги к Существу Его. Всякий, кто причастен к тайнам,
блуждал в долине познания Его, всякий святой сбивался с пути,
стремясь постичь Его сущность. Блажен Он превыше разумения
мудрых; возвышен Он превыше знания знающих! Путь сей загражден,
и искать его есть нечестие; Его доказательство - в Его
знамениях; Его свидетельство - в Его бытии (36).
Посему влюбленные в лик Возлюбленного сказали: "О Ты, Чья
Сущность одна указывает путь к Его Сущности и Кто есть свят
превыше всякого подобия Своим творениям" (37). Как сможет
полное ничтожество мчаться на скакуне по полю предсуществования
или бренная тень достичь бессмертного солнца? Друг сказал:
"Помимо Тебя нам не дано узнать Тебя", а Возлюбленный сказал:
"... или достичь присутствия Твоего" (38).
Воистину, сии упоминания о ступенях познания относятся к
Явлениям Солнца Истинного Бытия, что направляют свет Свой на
Зерцала. А величие света сего таится в сердцах, хотя и скрыто
там под покрывалами смысла и нравами сей земли, будто свеча под
железным колпаком; ведь только если снять колпак, обнаружится
огонь свечи.
Подобно сему, если ты совлечешь пелену обманчивых мечтаний
со своего сердца, обнаружатся огни единства.
Ибо очевидно: коль скоро даже для лучей нет ни истока ни
исхода, тем более нет их для Сущности Бытия и сей Вожделенной
Тайны. О брат Мой, странствуй по сим равнинам в одушевлении
поиска, а не в слепом подражании. Истинный путешественник не
отступит перед дубиной слов и не спасует перед угрозой намеков: