Страница:
Эмир посмотрел на Флоренс:
— Это правда?
— Если величие само идет к вам в руки, государь, какой смысл противиться?
Эмир задумчиво погладил свою бородку.
— Сегодня утром мне позвонил Камар ак-Заман, секретарь Арабской Лиги.
— Вот как? — сказала Лейла.
— Они хотят, чтобы я выступил на конференции в Бахрейне на следующей неделе.
— Это чудесно, дорогой! Раньше они тебя не приглашали.
— Ваше Величество, — сказала Флоренс. — Это воистину прекрасная новость. И все же боюсь, что ваше отсутствие в стране в такое время может оказаться… большим соблазном кое для кого.
— Что вы имеете в виду?
— Я хочу сказать, Ваше Величество, что ваш брат Малик может воспользоваться вашим отсутствием и предпринять определенные шаги против вас.
Эмир уставился на Флоренс, а потом рассмеялся.
— Малик? Свергнуть меня?Я вас умоляю.
— А вы задумайтесь на секунду, — сказала Флоренс. — Ваш брат из автогонщика вдруг превратился в неистового аятоллу, и на это ему потребовалось меньше времени, чем на разгон до скорости 300 километров в час. В мгновение ока все ваши муллы начали кричать, что вы испорченный человек. Я не говорю, что они правы, ни в коем случае. И, наконец, французский посол заявляет вам, что у меня с вашей женой лесбийская связь.
Эмир вздрогнул:
— А вам это откуда известно?
— Простая дедукция, Ваше Величество. Вы встретились с ним, а затем вызвали меня и бросили нам в лицо эту сплетню — чистой воды выдумку. Тем временем Васабия приводит в боевую готовность все свои войска, и вдоль границы начинают барражировать их реактивные истребители. В самом центре Амо в припаркованном автомобиле взрывается бомба. Можете называть это паранойей, но мне кажется, что налицо все элементы готовящегося переворота. Кстати, когда месье Вальмар снова явится к вам, чтобы посплетничать про меня и вашу жену, спросите его — нет ли среди сотрудников посольства экспертов по взрывчатым веществам.
— Что вы пытаетесь мне сказать? Французывзорвали бомбу?
— У вашего брата с ними чудесные отношения.
Эмир повернулся к своей жене.
— Лично я считаю, — сказала Лейла, — что тебе предлагают нечто гораздо более интересное, чем править Арабской Швейцарией. Вполне возможно, Флоренс права. Ты не обязан выступать на этой конференции. Ты можешь стать новым Саладином тут, у себя дома, и продолжать богатеть на телевизионной рекламе. У Саладина, кстати, никогда не было таких прибылей. И вот еще что: ты отдаешь себе отчет в том, когда в последний раз арабское государство предлагало миру что-нибудь большее, чем попытки вызвать жалость к себе, тупое упрямство и террористов-смертников? Впервые в истории арабское государство получает доход не от нефти, а от идеи. Теперь наши женщины могут предложить цивилизации кое-что еще, кроме своих вагин. Неужели ты не видишь, что происходит? Ты можешь стать настоящим арабским лидером, который выведет Ближний Восток из тьмы Средневековья! Но вместо этого ты начинаешь драматически заламывать руки и обвинять нас в лесбиянстве!
— Браво, браво, — сказал эмир. — Вот это речь! — И снова повернулся к Флоренс: — Так вы считаете, что король Таллула замешан в этом так называемом заговоре против меня? Его истребители летают вдоль моей границы. Взад и вперед. Днем и ночью. Пустыня содрогается от рева двигателей его боевых машин. А знаете почему? Из-за вашего телевизионного канала.
— Ну не уверена, Ваше Величество. Исторически Васабия давно точит зубы на морское побережье.
— А разве американцы позволят им?
— Не могу говорить за правительство США. Действительно, американских и британских военных кораблей у ваших берегов больше, чем рыбы. Но ситуация складывается таким образом, что они могут и не захотеть вмешиваться в вооруженный конфликт.
Эмир задумался над ее словами.
— Французский посол сказал мне, что это американцы хотят свергнуть меня…
— Должна заметить, месье Вальмар принес сегодня много любопытных новостей, — усмехнулась Лейла. — Он что, тебе прямо так и сказал?
— Он сказал, что Флоренс — шпион из ЦРУ и что ее заслали сюда с целью подрыва устоев моего режима!
— Превращая тебя в богача и нового Саладина — духовного лидера всего арабского мира? Ты так себе представляешь подрывную работу?
— Вы шпион, Флоренс? — спросил эмир.
— Тебе не кажется, что для одной встречи ты уже высказал достаточно обвинений в ее адрес? — вмешалась Лейла.
— Нет, — сказала Флоренс. — Я не шпион.
По лицу эмира нельзя было сказать, что его это убедило. Да и вообще к этому времени голова у него уже шла кругом.
— Ну зачем Вальмару говорить мне о своей озабоченности возможным конфликтом между Матаром и Васабией? — сказал он.
— Кто знает, дорогой, кто знает. А может, он хочет продать тебе немножко своих французских истребителей? Вот скажи: возникала у вас в разговоре эта тема или нет?
— Ну, он что-то упомянул… в этом роде.
— Вот видишь.
— Как бы там ни было, отныне я не хочу, чтобы вас видели на людях вместе. Пойдут разговоры.
— Как это глупо, — сказала Лейла.
— Я здесь эмир! И это мне приходится думать о чести Матара. А теперь вы обе можете оставить нас. У нас болит голова.
— Честь Матара, — иронично сказала Лейла, обращаясь к Флоренс уже за дверьми кабинета. — Вот самое нелепое словосочетание в английском языке. Мне очень жаль, дорогая, но, похоже, у нас больше не будет с тобой безумного и страстного секса. Что делать — честь Матара стоит на кону.
Глава пятнадцатая
Глава шестнадцатая
— Это правда?
— Если величие само идет к вам в руки, государь, какой смысл противиться?
Эмир задумчиво погладил свою бородку.
— Сегодня утром мне позвонил Камар ак-Заман, секретарь Арабской Лиги.
— Вот как? — сказала Лейла.
— Они хотят, чтобы я выступил на конференции в Бахрейне на следующей неделе.
— Это чудесно, дорогой! Раньше они тебя не приглашали.
— Ваше Величество, — сказала Флоренс. — Это воистину прекрасная новость. И все же боюсь, что ваше отсутствие в стране в такое время может оказаться… большим соблазном кое для кого.
— Что вы имеете в виду?
— Я хочу сказать, Ваше Величество, что ваш брат Малик может воспользоваться вашим отсутствием и предпринять определенные шаги против вас.
Эмир уставился на Флоренс, а потом рассмеялся.
— Малик? Свергнуть меня?Я вас умоляю.
— А вы задумайтесь на секунду, — сказала Флоренс. — Ваш брат из автогонщика вдруг превратился в неистового аятоллу, и на это ему потребовалось меньше времени, чем на разгон до скорости 300 километров в час. В мгновение ока все ваши муллы начали кричать, что вы испорченный человек. Я не говорю, что они правы, ни в коем случае. И, наконец, французский посол заявляет вам, что у меня с вашей женой лесбийская связь.
Эмир вздрогнул:
— А вам это откуда известно?
— Простая дедукция, Ваше Величество. Вы встретились с ним, а затем вызвали меня и бросили нам в лицо эту сплетню — чистой воды выдумку. Тем временем Васабия приводит в боевую готовность все свои войска, и вдоль границы начинают барражировать их реактивные истребители. В самом центре Амо в припаркованном автомобиле взрывается бомба. Можете называть это паранойей, но мне кажется, что налицо все элементы готовящегося переворота. Кстати, когда месье Вальмар снова явится к вам, чтобы посплетничать про меня и вашу жену, спросите его — нет ли среди сотрудников посольства экспертов по взрывчатым веществам.
— Что вы пытаетесь мне сказать? Французывзорвали бомбу?
— У вашего брата с ними чудесные отношения.
Эмир повернулся к своей жене.
— Лично я считаю, — сказала Лейла, — что тебе предлагают нечто гораздо более интересное, чем править Арабской Швейцарией. Вполне возможно, Флоренс права. Ты не обязан выступать на этой конференции. Ты можешь стать новым Саладином тут, у себя дома, и продолжать богатеть на телевизионной рекламе. У Саладина, кстати, никогда не было таких прибылей. И вот еще что: ты отдаешь себе отчет в том, когда в последний раз арабское государство предлагало миру что-нибудь большее, чем попытки вызвать жалость к себе, тупое упрямство и террористов-смертников? Впервые в истории арабское государство получает доход не от нефти, а от идеи. Теперь наши женщины могут предложить цивилизации кое-что еще, кроме своих вагин. Неужели ты не видишь, что происходит? Ты можешь стать настоящим арабским лидером, который выведет Ближний Восток из тьмы Средневековья! Но вместо этого ты начинаешь драматически заламывать руки и обвинять нас в лесбиянстве!
— Браво, браво, — сказал эмир. — Вот это речь! — И снова повернулся к Флоренс: — Так вы считаете, что король Таллула замешан в этом так называемом заговоре против меня? Его истребители летают вдоль моей границы. Взад и вперед. Днем и ночью. Пустыня содрогается от рева двигателей его боевых машин. А знаете почему? Из-за вашего телевизионного канала.
— Ну не уверена, Ваше Величество. Исторически Васабия давно точит зубы на морское побережье.
— А разве американцы позволят им?
— Не могу говорить за правительство США. Действительно, американских и британских военных кораблей у ваших берегов больше, чем рыбы. Но ситуация складывается таким образом, что они могут и не захотеть вмешиваться в вооруженный конфликт.
Эмир задумался над ее словами.
— Французский посол сказал мне, что это американцы хотят свергнуть меня…
— Должна заметить, месье Вальмар принес сегодня много любопытных новостей, — усмехнулась Лейла. — Он что, тебе прямо так и сказал?
— Он сказал, что Флоренс — шпион из ЦРУ и что ее заслали сюда с целью подрыва устоев моего режима!
— Превращая тебя в богача и нового Саладина — духовного лидера всего арабского мира? Ты так себе представляешь подрывную работу?
— Вы шпион, Флоренс? — спросил эмир.
— Тебе не кажется, что для одной встречи ты уже высказал достаточно обвинений в ее адрес? — вмешалась Лейла.
— Нет, — сказала Флоренс. — Я не шпион.
По лицу эмира нельзя было сказать, что его это убедило. Да и вообще к этому времени голова у него уже шла кругом.
— Ну зачем Вальмару говорить мне о своей озабоченности возможным конфликтом между Матаром и Васабией? — сказал он.
— Кто знает, дорогой, кто знает. А может, он хочет продать тебе немножко своих французских истребителей? Вот скажи: возникала у вас в разговоре эта тема или нет?
— Ну, он что-то упомянул… в этом роде.
— Вот видишь.
— Как бы там ни было, отныне я не хочу, чтобы вас видели на людях вместе. Пойдут разговоры.
— Как это глупо, — сказала Лейла.
— Я здесь эмир! И это мне приходится думать о чести Матара. А теперь вы обе можете оставить нас. У нас болит голова.
— Честь Матара, — иронично сказала Лейла, обращаясь к Флоренс уже за дверьми кабинета. — Вот самое нелепое словосочетание в английском языке. Мне очень жаль, дорогая, но, похоже, у нас больше не будет с тобой безумного и страстного секса. Что делать — честь Матара стоит на кону.
Глава пятнадцатая
Текст CMC-сообщения, которое Флоренс получила на свой экстренный телефон, гласил: «Пляж Бленхайма, 22. 50».
Этот пляж находился в часе езды к югу от Амо-Амаса. Один журнал для туристов назвал его в числе десяти самых красивых пляжей мира. Что, однако, не превратило его в один из самых популярных пляжей, поскольку это место облюбовали для своих игр и размножения полосатые морские крайты — самые нарядные и вместе с тем самые ядовитые змеи на планете. Прежде чем получить свое название — у знаменитых предков Уинстона Черчилля был дворец Бленхайм, — место это было известно как Нуш аль Жих-ир, или Лагуна Евы. Согласно легенде именно здесь некогда располагался Эдем.
Флоренс сидела в своей машине, глядя на пустынный пляж и черное беззвездное небо. Чувствовала она себя неуютно. Ей пришлось принять меры предосторожности против возможной слежки. Она испытывала сильную усталость. Нервы ее вибрировали от кофеина и адреналина. Голова гудела. Ей хотелось оказаться сейчас в своем крохотном городке Фогги-Ботом в горячей ванне с пузырьками, а не на этом пустынном берегу, кишащем смертоносными змеями.
Без четверти одиннадцать она вышла из машины и направилась к воде, внимательно глядя под ноги. Наконец она услышала лодочный мотор и посигналила фонариком. Ей посигналили в ответ. Флоренс смогла разглядеть небольшую надувную лодку, только когда та вплотную приблизилась к берегу. В лодке сидели трое мужчин с автоматами. Лица их были закрашены черным. Четвертый мужчина, лицо которого, в отличие от остальных, оставалось белым, спрыгнул в воду и подошел к Флоренс.
— Прямо как в кино, — сказала она.
— Билетов на самолет не оказалось, — ответил Бобби.
Затем он повернулся к своим спутникам в лодке.
— Благодарю вас, джентльмены. Передавайте привет капитану.
Лодка развернулась и, затарахтев моторчиком, быстро растворилась в темноте.
— Ну и размеры у этих нынешних субмарин, — сказал Бобби. — Целую комнату мне предоставили. А раньше, бывало, приходилось спать в торпедном аппарате. Как делишки, Фло? Скучал по тебе.
В нем что-то сильно изменилось. Разглядеть эту перемену Флоренс смогла только в машине, в неярком свете лампочки. Его короткие светлые волосы превратились в густую темную шевелюру, убранную в хвост. Еще у него появились усы. Он посмотрел на нее и ухмыльнулся:
— Скажи «здрасьте» Вилли Андервуду.
Его южный акцент абсолютно исчез, и теперь он слегка гнусавил, как уроженец западных штатов.
— Мы теперь из Рено, штат Невада. Чертовски рад с вами познакомиться. А вот и визиточка.
Он протянул ей визитную карточку.
МЕЖДУНАРОДНАЯ КОМПАНИЯ ПО ИГРОВОМУ КОНСАЛТИНГУ
«ДЖЕКПОТ»
Наши фишки заряжены на все 100%
—Так, ну и что все это значит? — спросила Флоренс.
— Специалист по ремонту игровых автоматов! Правда, сами мы так себя не называем. Предпочитаем термин «оператор по настройке фортуны». Обслуживаем большие машины типа «Трамп 7600» или «Багси 1200». На этих игровых монстрах можно слупить полмиллиона, а то и целый миллион баксов. На них установлены мощные сирены: Уииииооооу! А вот и наш победителлллллль!Ты меня слушаешь?
— Да-да, конечно.
— Ты что, мне не рада? — он снова заговорил со своим алабамским акцентом.
— Меня замучили вопросами про тебя. Даже Лейла и та спрашивает. Кто-то тебя сдал.
— Это понятно. Поэтому я приехал чинить игровые автоматы. В нашем деле главное — слиться с окружающей обстановкой.
— А где будешь жить?
— Номер заказан в отеле «Аладдин» в «Стране неверных».
— Ну, там ты точно сольешься.
— Знаешь, если бы я решил слиться по-настоящему, наверное, следовало бы выписать сюда пару русских шлюх. И вообще, мне все больше нравится это задание. Но ты какая-то затюканная, Фло.
— Я выгляжу затюканной, потому что из-за тебя ко мне в дверь по ночам то и дело ломится полиция.
— Ну прости. Хотя… у них скоро начнется заварушка посерьезнее, чем скромная перестрелка в гараже.
— Что ты задумал?
— Пора поменять здесь направление энергетических потоков. Я смотрю, наш друг Малик успел заделаться настоящим религиозным лидером.
— Да, и в последнее время он без конца проповедует. Подзуживает каждого муллу.
— А ты знаешь, так бывает, когда человек обретает веру, отвернувшись от греховного прошлого, — задумчиво сказал Бобби. — Большинство основателей этих ваших мировых религий были настоящими плейбоями до того как уверовали. А потом вдруг услышали этот голос, увидели эту молнию в небесах, и — бац, нате вам — хор вопит «Аллилуйя», и у каждого по миллиарду последователей. Ты только подумай: Иисус Христос был единственный, кто основал религию без всех этих штучек-дрючек на предыдущей стадии. Вряд ли он мог оттянуться по полной, работая плотником. — Бобби на секунду замолчал, а потом продолжил уже другим, серьезным тоном: — У меня весточка для тебя от дяди Сэма. Он за тебя беспокоится. Хочет, чтобы ты уезжала. Думаю, он прав. Каша здесь заваривается крутая.
— Я не собираюсь никуда уезжать. Это моя операция.
— Я только передал сообщение, мэм.
— Хорошо. А какие новости? Что тебе удалось выяснить в Париже?
— С того дня, как Малик чудесным образом обрел спасение в горящем автомобиле, в банке города Канн было открыто семьдесят восемь новых счетов. Имена владельцев этих счетов совпадают с именами семидесяти восьми главных муллов… или мулл… Не знаю, как их склонять. Зато знаю, что на каждый счет поступило по сто тысяч долларов. Помимо французских денег эти парни успевают получать хорошие бабки еще и от своего собственного правительства. Ты знаешь, я уже начинаю подумывать о карьере священнослужителя.
— Значит, все-таки правда? Они готовят переворот против Газзи?
— Я бы так и предположил, — сказал Бобби. — Они обхаживают Малика уже довольно долго, презентуя ему гоночные машины и заливая в него столько «Шато Лафит», что в нем можно утопить кошку. Заполучив Малика, они добьются своей давнишней цели — морское побережье. А там — военно-морские базы, причалы для танкеров. Черт возьми, когда они завершат все свои делишки в Амо, тут будет настоящая Ривьера. Не исключено, что они даже начнут устраивать здесь кинофестивали. А королю Таллуле и всем васабийцам скажут: «Ну вот, мы вас избавили от эмира Газзира и посадили на его место идиота-братца. Natturellement, господа хорошие, нам бы теперь скидку на нефть. Но вы не беспокойтесь. Удвойте цены для американцев — и бабки быстренько отобьются». — Бобби покачал головой и продолжил: — Ну, как же я не понял этого раньше! Если бы догадался о французах, не стал бы связываться с «Эр Франс», когда устраивал свой псевдовылет отсюда. Вот где я дал маху.
Они потому и вычислили, что парня в гараже убил я. А потом сдали меня матарцам. Хотя, с другой стороны, именно это привело меня к ним. Так что в некотором смысле мы квиты. Но ненадолго, потому что скоро я устрою нашим французским друзьям веселую и разнообразную жизнь.
— Что ты собираешься делать?
— Фло… То есть Флоренс… Тебе лучше не знать.
— Ты по-прежнему работаешь на меня, — сказала Флоренс. — Так ведь?
— Не уверен, что в настоящий момент это имеет какое-то значение. Но послушай, мне кажется, дядя Сэм прав насчет твоего отъезда отсюда. ТВМатар был отличной идеей, но вместо освобождения женщин он, кажется, основательно расшевелил весь этот арабский муравейник.
— Если Малик придет к власти, здесь будут заправлять васабийцы, и тогда для женщин начнется настоящий кошмар. Ты же знаешь, на что эти люди способны.
Бобби отвернулся к окну.
— Да уж, — сказал он. — Если бы я был гражданином Матара, я бы немедленно начал покупать акции компаний по производству чадры. Похоже, тут скоро все будет мрачно.
— Французский посол сказал эмиру, что в городе ходит слух, будто мы с Лейлой лесбиянки.
Бобби вздохнул:
— Хорошо работают, мать их. Этого у них не отнимешь. Если слух о том, что вы с женой эмира кувыркаетесь в гамаке, распространится, я, пожалуй, вызову то самое морское такси, которое только что доставило меня, и пусть они увозят тебя отсюда подальше.
— Я уже сказала, что никуда не поеду.
— Ну что же, ты — босс.
Некоторое время они ехали молча. Наконец Бобби заерзал и первым прервал молчание:
— Э-э-э…
— Что?
— Я насчет этого слуха… Это ведь точно всего лишь слух?
— Я… Да как ты… Ну ты даешь!
— Просто спросил. Как человек, который отвечает здесь за безопасность, я должен обладать полной информацией.
— Хорошо. Считай, что ты ею обладаешь.
— Ага. Понятно.
— Слушай, если я на тебя не запала, это вовсе не значит…
— Фло, — вздохнул Бобби. — Да при чем здесь это?
— Ты можешь больше меня так не называть?
— Ладно, мэм.
— И так меня не называй тоже. Ну почему я должна чувствовать себя уборщицей или старухой?
— Ладно. Флоренс Аравийская. Хочешь, так буду тебя называть?
— Никак меня не называй.
Флоренс повернулась к Бобби. Он улыбался.
— Ну и что тут смешного? Я лично ничего смешного не вижу, — сказала она.
— Да я просто подумал: как замечательно мы все тут работаем во имя мира и стабильности на Ближнем Востоке.
Этот пляж находился в часе езды к югу от Амо-Амаса. Один журнал для туристов назвал его в числе десяти самых красивых пляжей мира. Что, однако, не превратило его в один из самых популярных пляжей, поскольку это место облюбовали для своих игр и размножения полосатые морские крайты — самые нарядные и вместе с тем самые ядовитые змеи на планете. Прежде чем получить свое название — у знаменитых предков Уинстона Черчилля был дворец Бленхайм, — место это было известно как Нуш аль Жих-ир, или Лагуна Евы. Согласно легенде именно здесь некогда располагался Эдем.
Флоренс сидела в своей машине, глядя на пустынный пляж и черное беззвездное небо. Чувствовала она себя неуютно. Ей пришлось принять меры предосторожности против возможной слежки. Она испытывала сильную усталость. Нервы ее вибрировали от кофеина и адреналина. Голова гудела. Ей хотелось оказаться сейчас в своем крохотном городке Фогги-Ботом в горячей ванне с пузырьками, а не на этом пустынном берегу, кишащем смертоносными змеями.
Без четверти одиннадцать она вышла из машины и направилась к воде, внимательно глядя под ноги. Наконец она услышала лодочный мотор и посигналила фонариком. Ей посигналили в ответ. Флоренс смогла разглядеть небольшую надувную лодку, только когда та вплотную приблизилась к берегу. В лодке сидели трое мужчин с автоматами. Лица их были закрашены черным. Четвертый мужчина, лицо которого, в отличие от остальных, оставалось белым, спрыгнул в воду и подошел к Флоренс.
— Прямо как в кино, — сказала она.
— Билетов на самолет не оказалось, — ответил Бобби.
Затем он повернулся к своим спутникам в лодке.
— Благодарю вас, джентльмены. Передавайте привет капитану.
Лодка развернулась и, затарахтев моторчиком, быстро растворилась в темноте.
— Ну и размеры у этих нынешних субмарин, — сказал Бобби. — Целую комнату мне предоставили. А раньше, бывало, приходилось спать в торпедном аппарате. Как делишки, Фло? Скучал по тебе.
В нем что-то сильно изменилось. Разглядеть эту перемену Флоренс смогла только в машине, в неярком свете лампочки. Его короткие светлые волосы превратились в густую темную шевелюру, убранную в хвост. Еще у него появились усы. Он посмотрел на нее и ухмыльнулся:
— Скажи «здрасьте» Вилли Андервуду.
Его южный акцент абсолютно исчез, и теперь он слегка гнусавил, как уроженец западных штатов.
— Мы теперь из Рено, штат Невада. Чертовски рад с вами познакомиться. А вот и визиточка.
Он протянул ей визитную карточку.
МЕЖДУНАРОДНАЯ КОМПАНИЯ ПО ИГРОВОМУ КОНСАЛТИНГУ
«ДЖЕКПОТ»
Наши фишки заряжены на все 100%
—Так, ну и что все это значит? — спросила Флоренс.
— Специалист по ремонту игровых автоматов! Правда, сами мы так себя не называем. Предпочитаем термин «оператор по настройке фортуны». Обслуживаем большие машины типа «Трамп 7600» или «Багси 1200». На этих игровых монстрах можно слупить полмиллиона, а то и целый миллион баксов. На них установлены мощные сирены: Уииииооооу! А вот и наш победителлллллль!Ты меня слушаешь?
— Да-да, конечно.
— Ты что, мне не рада? — он снова заговорил со своим алабамским акцентом.
— Меня замучили вопросами про тебя. Даже Лейла и та спрашивает. Кто-то тебя сдал.
— Это понятно. Поэтому я приехал чинить игровые автоматы. В нашем деле главное — слиться с окружающей обстановкой.
— А где будешь жить?
— Номер заказан в отеле «Аладдин» в «Стране неверных».
— Ну, там ты точно сольешься.
— Знаешь, если бы я решил слиться по-настоящему, наверное, следовало бы выписать сюда пару русских шлюх. И вообще, мне все больше нравится это задание. Но ты какая-то затюканная, Фло.
— Я выгляжу затюканной, потому что из-за тебя ко мне в дверь по ночам то и дело ломится полиция.
— Ну прости. Хотя… у них скоро начнется заварушка посерьезнее, чем скромная перестрелка в гараже.
— Что ты задумал?
— Пора поменять здесь направление энергетических потоков. Я смотрю, наш друг Малик успел заделаться настоящим религиозным лидером.
— Да, и в последнее время он без конца проповедует. Подзуживает каждого муллу.
— А ты знаешь, так бывает, когда человек обретает веру, отвернувшись от греховного прошлого, — задумчиво сказал Бобби. — Большинство основателей этих ваших мировых религий были настоящими плейбоями до того как уверовали. А потом вдруг услышали этот голос, увидели эту молнию в небесах, и — бац, нате вам — хор вопит «Аллилуйя», и у каждого по миллиарду последователей. Ты только подумай: Иисус Христос был единственный, кто основал религию без всех этих штучек-дрючек на предыдущей стадии. Вряд ли он мог оттянуться по полной, работая плотником. — Бобби на секунду замолчал, а потом продолжил уже другим, серьезным тоном: — У меня весточка для тебя от дяди Сэма. Он за тебя беспокоится. Хочет, чтобы ты уезжала. Думаю, он прав. Каша здесь заваривается крутая.
— Я не собираюсь никуда уезжать. Это моя операция.
— Я только передал сообщение, мэм.
— Хорошо. А какие новости? Что тебе удалось выяснить в Париже?
— С того дня, как Малик чудесным образом обрел спасение в горящем автомобиле, в банке города Канн было открыто семьдесят восемь новых счетов. Имена владельцев этих счетов совпадают с именами семидесяти восьми главных муллов… или мулл… Не знаю, как их склонять. Зато знаю, что на каждый счет поступило по сто тысяч долларов. Помимо французских денег эти парни успевают получать хорошие бабки еще и от своего собственного правительства. Ты знаешь, я уже начинаю подумывать о карьере священнослужителя.
— Значит, все-таки правда? Они готовят переворот против Газзи?
— Я бы так и предположил, — сказал Бобби. — Они обхаживают Малика уже довольно долго, презентуя ему гоночные машины и заливая в него столько «Шато Лафит», что в нем можно утопить кошку. Заполучив Малика, они добьются своей давнишней цели — морское побережье. А там — военно-морские базы, причалы для танкеров. Черт возьми, когда они завершат все свои делишки в Амо, тут будет настоящая Ривьера. Не исключено, что они даже начнут устраивать здесь кинофестивали. А королю Таллуле и всем васабийцам скажут: «Ну вот, мы вас избавили от эмира Газзира и посадили на его место идиота-братца. Natturellement, господа хорошие, нам бы теперь скидку на нефть. Но вы не беспокойтесь. Удвойте цены для американцев — и бабки быстренько отобьются». — Бобби покачал головой и продолжил: — Ну, как же я не понял этого раньше! Если бы догадался о французах, не стал бы связываться с «Эр Франс», когда устраивал свой псевдовылет отсюда. Вот где я дал маху.
Они потому и вычислили, что парня в гараже убил я. А потом сдали меня матарцам. Хотя, с другой стороны, именно это привело меня к ним. Так что в некотором смысле мы квиты. Но ненадолго, потому что скоро я устрою нашим французским друзьям веселую и разнообразную жизнь.
— Что ты собираешься делать?
— Фло… То есть Флоренс… Тебе лучше не знать.
— Ты по-прежнему работаешь на меня, — сказала Флоренс. — Так ведь?
— Не уверен, что в настоящий момент это имеет какое-то значение. Но послушай, мне кажется, дядя Сэм прав насчет твоего отъезда отсюда. ТВМатар был отличной идеей, но вместо освобождения женщин он, кажется, основательно расшевелил весь этот арабский муравейник.
— Если Малик придет к власти, здесь будут заправлять васабийцы, и тогда для женщин начнется настоящий кошмар. Ты же знаешь, на что эти люди способны.
Бобби отвернулся к окну.
— Да уж, — сказал он. — Если бы я был гражданином Матара, я бы немедленно начал покупать акции компаний по производству чадры. Похоже, тут скоро все будет мрачно.
— Французский посол сказал эмиру, что в городе ходит слух, будто мы с Лейлой лесбиянки.
Бобби вздохнул:
— Хорошо работают, мать их. Этого у них не отнимешь. Если слух о том, что вы с женой эмира кувыркаетесь в гамаке, распространится, я, пожалуй, вызову то самое морское такси, которое только что доставило меня, и пусть они увозят тебя отсюда подальше.
— Я уже сказала, что никуда не поеду.
— Ну что же, ты — босс.
Некоторое время они ехали молча. Наконец Бобби заерзал и первым прервал молчание:
— Э-э-э…
— Что?
— Я насчет этого слуха… Это ведь точно всего лишь слух?
— Я… Да как ты… Ну ты даешь!
— Просто спросил. Как человек, который отвечает здесь за безопасность, я должен обладать полной информацией.
— Хорошо. Считай, что ты ею обладаешь.
— Ага. Понятно.
— Слушай, если я на тебя не запала, это вовсе не значит…
— Фло, — вздохнул Бобби. — Да при чем здесь это?
— Ты можешь больше меня так не называть?
— Ладно, мэм.
— И так меня не называй тоже. Ну почему я должна чувствовать себя уборщицей или старухой?
— Ладно. Флоренс Аравийская. Хочешь, так буду тебя называть?
— Никак меня не называй.
Флоренс повернулась к Бобби. Он улыбался.
— Ну и что тут смешного? Я лично ничего смешного не вижу, — сказала она.
— Да я просто подумал: как замечательно мы все тут работаем во имя мира и стабильности на Ближнем Востоке.
Глава шестнадцатая
Флоренс решила пока не говорить Рику и Джорджу о возвращении Бобби. В случае, если их станут допрашивать — чем меньше они будут знать, тем лучше.
— Слушай, Фьоренца, я тебе хочу кое-что сказать… Можно?
— Ну конечно, Джордж.
— Ты выглядишь ужасно.
— Спасибо.
— Хотя я, наверное, тоже не в лучшей форме. Можно еще кое-что скажу?
— Да, Джордж.
— У меня такое чувство, что ты мне не все рассказываешь. И Ренард так считает.
— Ну ты же знаешь, ситуация сейчас непростая.
— Ты не против, если я спрошу тебя кое о чем?
— Я тебя слушаю, Джордж.
— Это, конечно, не мое дело, я сам всегда говорю: ничего не спрашивай, ничего не рассказывай, но… Это правда, что ты и Лейла?.. Понимаешь, разные слухи ходят.
— Нет, Джордж. У меня с Лейлой ничего не было.
— Да я в принципе не против…
— А вот это вообще не имеет значения. Нет, серьезно, я не ожидала, что мои собственные сотрудники будут сплетничать за моей спиной. Это дезинформация, распространяемая французами. В числе всякого прочего.
— А-а. Неплохо придумано. В здешних краях не очень приветствуется такая любовь.
В этот момент в комнату вошел Ренард.
— О, Флоренс, — сказал он. — Слыхала сллетню насчет тебя и эмировой жены?
— Мы как раз это обсуждаем.
— А-а, — сказал Рик и многозначительно кивнул.
— Это вранье, — сказала Флоренс.
— Ох, да мне-то какое дело? Хоть бы и не вранье.
Флоренс тяжело вздохнула. Неужели ей теперь придется объяснять Рику, что, если она не запала на него, это вовсе не значит, что она и Лейла — как там Бобби сказал? — кувыркаются в гамаке?
— Перестань, — сказала она. — Может, сразу запустишь в шестичасовой выпуск новостей сообщение о том, что я не кручу роман с женой правителя?
— А мне кажется, — сказал Джордж, — нам следует обратить на это внимание. С такими вещами не шутят. Они тут в Матаре, может, и либералы, но арабами быть не перестали.
— Я готова выслушать любые идеи.
— У меня есть идея, — сказал Рик. — Давай пообжимаемся на людях.
Флоренс смерила его взглядом.
— Спасибо за предложение.
— Нет, я серьезно. Если хочешь доказать им, что ты по мужской части, это самый лучший способ, — усмехнулся он. — Можно сесть в кафе «Клементина» и начать обжималки.
Джордж покачал головой:
— Здесь нельзя делать это на людях. Без разницы — ни голубым, ни натуралам. Никому нельзя.
— Но если выбирать между сплетнями о романе с Лейлой или со мной… — пожал плечами Рик.
В этот момент зазвонил экстренный телефон, и Флоренс жестом прервала Ренарда. Звонил Бобби. Или Вилли Андервуд. Или как он там себя теперь называет. В трубке были слышны звуки, характерные для игровых автоматов.
— Ты там одна? — спросил он.
— Я разговариваю с Джорджем и Риком. В чем дело?
— В Каффе осложняется ситуация. Никто пока об этом не знает, так что и ты никому не говори. Мы только что получили информацию о том, что принцесса Хамзин, вторая жена короля Таллулы, ворвалась вчера в помещение королевского совета. Это довольно плохо. Послед ний раз, когда что-нибудь подобное случалось в этой стране, по планете еще бродили динозавры. Но и это еще не все. На ней не было ни чадры, ни шаровар. Повторяю — не было шаровар. Но и это еще не все Она начала читать королю и его совету лекцию об улучшении положения женщин в королевстве. Похоже, принцесса большой поклонник канала ТВМатар. Говорят, короля отвезли в больницу. Сердце у него прихватило.
— Значит, началось, — сказала Флоренс. — Восстание арабских женщин. Великолепная новость, Бобби.
— Это смотря что ты подразумеваешь под словом «великолепная». Васабийцы вне себя от злости. У них там сейчас как в растревоженном змеином гнезде. Наши птички приносят в клюве самые разнообразные известия. И знаешь кого они во всем обвиняют? Тебя. Это твоя революция, Фло. Думаю, с минуты на минуту кто-нибудь войдет в твой офис и повезет тебя на встречу с эмиром. Я потому и звоню — чтобы обрисовать тебе картину.
— Мы должны всем сообщить об этом. Надо пустить эту информацию в новостях.
— Эй, эй, эй. Ответ отрицательный. Ты кем себя вообразила? Бобом Вудвордом, затеявшим уотергейтский скандал? [14]Информация неофициальная. За стенами дворца об этом никому не известно. По понятным причинам они хотят сохранить все в тайне. Попробуй сообщить об этом по телевидению — и увидишь, как раскрываются врата ада.
— Тогда зачем ты мне об этом рассказываешь?
— Чтобы ты вела себя поосторожней. Уж точно не для того, чтобы ты начала размахивать перед их лицами красным флагом.
— Бобби, но мы за этим сюда и приехали.
— Слышь, Фло Аравийская! Секунду меня послушай. Мы приехали не затем — я повторяю еще раз, — не затем,чтобы начать войну между Васабией и Матаром. Ты сейчас со мной на одной волне? Ставлю миллион долларов, которые я теперь могу раздобыть, потому что занимаюсь починкой этих долбаных игровых автоматов, что наш дядя Сэм тут со мной согласится.
— Позволь напомнить тебе, что это не твоя операция. Ты находишься здесь только для обеспечения безопасности и сбора разведданных. Однако все, что тебе удалось до сих пор, это пристрелить охранника в гараже и переполошить французские спецслужбы. Ну-ка, скажи мне теперь: ты со мной на одной волне или нет?
— Если не хочешь слушать меня, позвони дяде Сэму и узнай его мнение на этот счет. Зарплату нам обоим платит все-таки он.
— Я так и сделаю. А ты мне скажи, что будет с принцессой?
— Перспективы не самые радужные.
— Что тебе известно?
— Это не будет нигде отмечено?
— Ты что, разыгрываешь из себя того информатора, который сливал Вудворду компромат? Что тебе известно?
— Плохи дела. Мы засекли в их переговорах упоминания о камнях.
— О камнях? Значит, ее забьют насмерть?
— Ты знаешь, я бы не назвал ее поступок очень уж умным. Выставить своего мужа, короля, на посмешище перед всеми его министрами! Черт, да я бы не сделал этого даже в Алабаме.
— Ты это к чему?
— К тому, что принцесса Хамзин влипла по полной программе.
— Мы не можем бросить ее просто так, Бобби.
— Не понял. Она же на нас не работает.
— Но это наша схватка. Наша революция. Мы ее начали.
— Нет, подожди минуту. Это не мы ей велели врываться в конференц-зал своего мужа и показывать всем средний палец.
— А ты когда-нибудь виделпобивание камнями?
— Ну, нет, вообще-то. Ты это к чему?
— А я видела. Правда, в записи, но все равно. Ей было не больше девятнадцати. Супружеская измена. Они используют небольшие камни, чтобы процедура тянулась подольше. Это было ужасно, Бобби.
— Ни секунды не сомневаюсь. И все же послушай, Фло, нам надо держать под контролем всю ситуацию в целом. Попробуй только обнародовать что-нибудь такое, и они тут же выяснят, какими путями ушла информация, и все это тут же обрушится на твою голову. И знаешь, они уже не будут бросать маленькие камни. В ход пойдут такие булыжники, что ого-го…
— Бобби, это решающий момент. Это наша Акаба. Мы не можем теперь отступить. Мы не имеем права бросить ее умирать.
— Черт возьми, девушка. Ты чемдумала, когда сюда собиралась? На что ты рассчитывала? Думала, будешь забивать эфир этим своим феминистским дерьмом в королевстве, которое все еще находится в четырнадцатом веке, и все закончится какой-нибудь конференцией? И там будут пленарные заседания, и у всех будут бэджики с именами и минералочка на столах? И потом эти арабы вдруг скажут: «О, в самом деле, вы абсолютно правы, мудрая американская леди, вы совершенно правы, нам не следует больше притеснять наших женщин. И в самом деле, какие-то мы средневековые! О'кей, дамочки, сбрасывайте свою чадру! Кто за водительскими правами — просим в это окошко. А чтобы доказать вам, какие мы теперь будем продвинутые и прогрессивные, обещаем даже не отрубать больше ваши маленькие, изящные головки! « Ты что, правда думала, что они вот так вот себя поведут? Это же Ближний Восток! Колыбель нестабильности! Родина всех конфликтов! Неужели, ты не понимаешь, что тут со времен Адама и Евы все идет шиворот-на-выворот? И никогда не будет по-другому!
— Тогда чем мы здесь занимаемся?
— Судя по всему, еще больше все портим. Но по крайней мере в этом мы довольно последовательны. Нам бы подошел девиз: «Осложним ситуацию на Ближнем Востоке». Фло? Ты меня слышишь? Отвечай, Флоренс. Фло! Черт возьми…
Отключив Бобби, Флоренс тут же позвонила Лейле.
— Нам надо встретиться, — сказала она. — Срочно.
— Сейчас не самое подходящее время, — ответила Лейла. — Газзир в дурном настроении. Ему без конца звонят. Что-то происходит, но он не хочет мне говорить.
— Мне кажется, я знаю, в чем дело, но это не телефонный разговор.
— И все же это не самая лучшая идея. Представь себе, как он разозлится, если нас увидят вместе. Я понимаю, это полный идиотизм, но нам не следует давать повод для дурацких сплетен.
— Это очень важно, — сказала Флоренс. — Иначе я бы тебя не беспокоила. Встретимся в торговом центре Чартвелл у «Старбакса». Буду ждать тебя снаружи. Рядом с фикусом.
— Не самое лучшее время ты выбрала для походов по магазинам, подруга.
Флоренс наблюдала за проходящими мимо нее женщинами через сеточку в своей чадре. Наконец к ней приблизилась женская фигура, с головы до ног закутанная в белую абайю. Она подошла и в нерешительности остановилась рядом с Флоренс.
— Это я, — Флоренс слегка качнула головой.
— Хвала Всевышнему, — отозвалась Лейла. — Ты только посмотри на нас. Я, например, чувствую себя как гостья ток-шоу «Милая Азада».
Они присели на скамейку под фикусовым деревом, поглядывая, как мимо них под приглушенные звуки музыки прохаживаются взад-вперед представители всех классов и сословий Матара.
— Мне удалось обмануть своих телохранителей, сбежав через заднюю дверь примерочной в магазине «Ральф Лорен». Они никуда не годятся. Не дай бог кто-нибудь в самом деле когда-нибудь решит на меня напасть. Итак, к чему вся эта срочность?
Флоренс рассказала Лейле о том, что случилось с принцессой Хамзин. Лейла слушала ее не прерывая.
— Я с ней встречалась однажды, — наконец сказала она. — Хамзин — самая симпатичная из жен Таллулы. Впрочем, теперь это ей вряд ли поможет. Господи, о чем она только думала?
Лейла вздохнула и посмотрела на кафе «Старбакс».
— Сотни лет назад, а может быть, целую тысячу, здесь был торговый квартал, — сказала она. — Повсюду бродили торговцы и караваны. В гавани стояли бесчисленные суда. Тот кофе, который впервые попробовали европейцы, проходил как раз через этот рынок. А теперь у нас тут «Старбакс». Вот такой вот прогресс… Похоже, Фьоренца, ты очень хорошо информирована о самых разнообразных вещах. Что еще можешь ты рассказать мне у входа в этот «Старбакс»? Видимо, ты все-таки впутала меня в какую-то операцию ЦРУ. Да или нет?
— Слушай, Фьоренца, я тебе хочу кое-что сказать… Можно?
— Ну конечно, Джордж.
— Ты выглядишь ужасно.
— Спасибо.
— Хотя я, наверное, тоже не в лучшей форме. Можно еще кое-что скажу?
— Да, Джордж.
— У меня такое чувство, что ты мне не все рассказываешь. И Ренард так считает.
— Ну ты же знаешь, ситуация сейчас непростая.
— Ты не против, если я спрошу тебя кое о чем?
— Я тебя слушаю, Джордж.
— Это, конечно, не мое дело, я сам всегда говорю: ничего не спрашивай, ничего не рассказывай, но… Это правда, что ты и Лейла?.. Понимаешь, разные слухи ходят.
— Нет, Джордж. У меня с Лейлой ничего не было.
— Да я в принципе не против…
— А вот это вообще не имеет значения. Нет, серьезно, я не ожидала, что мои собственные сотрудники будут сплетничать за моей спиной. Это дезинформация, распространяемая французами. В числе всякого прочего.
— А-а. Неплохо придумано. В здешних краях не очень приветствуется такая любовь.
В этот момент в комнату вошел Ренард.
— О, Флоренс, — сказал он. — Слыхала сллетню насчет тебя и эмировой жены?
— Мы как раз это обсуждаем.
— А-а, — сказал Рик и многозначительно кивнул.
— Это вранье, — сказала Флоренс.
— Ох, да мне-то какое дело? Хоть бы и не вранье.
Флоренс тяжело вздохнула. Неужели ей теперь придется объяснять Рику, что, если она не запала на него, это вовсе не значит, что она и Лейла — как там Бобби сказал? — кувыркаются в гамаке?
— Перестань, — сказала она. — Может, сразу запустишь в шестичасовой выпуск новостей сообщение о том, что я не кручу роман с женой правителя?
— А мне кажется, — сказал Джордж, — нам следует обратить на это внимание. С такими вещами не шутят. Они тут в Матаре, может, и либералы, но арабами быть не перестали.
— Я готова выслушать любые идеи.
— У меня есть идея, — сказал Рик. — Давай пообжимаемся на людях.
Флоренс смерила его взглядом.
— Спасибо за предложение.
— Нет, я серьезно. Если хочешь доказать им, что ты по мужской части, это самый лучший способ, — усмехнулся он. — Можно сесть в кафе «Клементина» и начать обжималки.
Джордж покачал головой:
— Здесь нельзя делать это на людях. Без разницы — ни голубым, ни натуралам. Никому нельзя.
— Но если выбирать между сплетнями о романе с Лейлой или со мной… — пожал плечами Рик.
В этот момент зазвонил экстренный телефон, и Флоренс жестом прервала Ренарда. Звонил Бобби. Или Вилли Андервуд. Или как он там себя теперь называет. В трубке были слышны звуки, характерные для игровых автоматов.
— Ты там одна? — спросил он.
— Я разговариваю с Джорджем и Риком. В чем дело?
— В Каффе осложняется ситуация. Никто пока об этом не знает, так что и ты никому не говори. Мы только что получили информацию о том, что принцесса Хамзин, вторая жена короля Таллулы, ворвалась вчера в помещение королевского совета. Это довольно плохо. Послед ний раз, когда что-нибудь подобное случалось в этой стране, по планете еще бродили динозавры. Но и это еще не все. На ней не было ни чадры, ни шаровар. Повторяю — не было шаровар. Но и это еще не все Она начала читать королю и его совету лекцию об улучшении положения женщин в королевстве. Похоже, принцесса большой поклонник канала ТВМатар. Говорят, короля отвезли в больницу. Сердце у него прихватило.
— Значит, началось, — сказала Флоренс. — Восстание арабских женщин. Великолепная новость, Бобби.
— Это смотря что ты подразумеваешь под словом «великолепная». Васабийцы вне себя от злости. У них там сейчас как в растревоженном змеином гнезде. Наши птички приносят в клюве самые разнообразные известия. И знаешь кого они во всем обвиняют? Тебя. Это твоя революция, Фло. Думаю, с минуты на минуту кто-нибудь войдет в твой офис и повезет тебя на встречу с эмиром. Я потому и звоню — чтобы обрисовать тебе картину.
— Мы должны всем сообщить об этом. Надо пустить эту информацию в новостях.
— Эй, эй, эй. Ответ отрицательный. Ты кем себя вообразила? Бобом Вудвордом, затеявшим уотергейтский скандал? [14]Информация неофициальная. За стенами дворца об этом никому не известно. По понятным причинам они хотят сохранить все в тайне. Попробуй сообщить об этом по телевидению — и увидишь, как раскрываются врата ада.
— Тогда зачем ты мне об этом рассказываешь?
— Чтобы ты вела себя поосторожней. Уж точно не для того, чтобы ты начала размахивать перед их лицами красным флагом.
— Бобби, но мы за этим сюда и приехали.
— Слышь, Фло Аравийская! Секунду меня послушай. Мы приехали не затем — я повторяю еще раз, — не затем,чтобы начать войну между Васабией и Матаром. Ты сейчас со мной на одной волне? Ставлю миллион долларов, которые я теперь могу раздобыть, потому что занимаюсь починкой этих долбаных игровых автоматов, что наш дядя Сэм тут со мной согласится.
— Позволь напомнить тебе, что это не твоя операция. Ты находишься здесь только для обеспечения безопасности и сбора разведданных. Однако все, что тебе удалось до сих пор, это пристрелить охранника в гараже и переполошить французские спецслужбы. Ну-ка, скажи мне теперь: ты со мной на одной волне или нет?
— Если не хочешь слушать меня, позвони дяде Сэму и узнай его мнение на этот счет. Зарплату нам обоим платит все-таки он.
— Я так и сделаю. А ты мне скажи, что будет с принцессой?
— Перспективы не самые радужные.
— Что тебе известно?
— Это не будет нигде отмечено?
— Ты что, разыгрываешь из себя того информатора, который сливал Вудворду компромат? Что тебе известно?
— Плохи дела. Мы засекли в их переговорах упоминания о камнях.
— О камнях? Значит, ее забьют насмерть?
— Ты знаешь, я бы не назвал ее поступок очень уж умным. Выставить своего мужа, короля, на посмешище перед всеми его министрами! Черт, да я бы не сделал этого даже в Алабаме.
— Ты это к чему?
— К тому, что принцесса Хамзин влипла по полной программе.
— Мы не можем бросить ее просто так, Бобби.
— Не понял. Она же на нас не работает.
— Но это наша схватка. Наша революция. Мы ее начали.
— Нет, подожди минуту. Это не мы ей велели врываться в конференц-зал своего мужа и показывать всем средний палец.
— А ты когда-нибудь виделпобивание камнями?
— Ну, нет, вообще-то. Ты это к чему?
— А я видела. Правда, в записи, но все равно. Ей было не больше девятнадцати. Супружеская измена. Они используют небольшие камни, чтобы процедура тянулась подольше. Это было ужасно, Бобби.
— Ни секунды не сомневаюсь. И все же послушай, Фло, нам надо держать под контролем всю ситуацию в целом. Попробуй только обнародовать что-нибудь такое, и они тут же выяснят, какими путями ушла информация, и все это тут же обрушится на твою голову. И знаешь, они уже не будут бросать маленькие камни. В ход пойдут такие булыжники, что ого-го…
— Бобби, это решающий момент. Это наша Акаба. Мы не можем теперь отступить. Мы не имеем права бросить ее умирать.
— Черт возьми, девушка. Ты чемдумала, когда сюда собиралась? На что ты рассчитывала? Думала, будешь забивать эфир этим своим феминистским дерьмом в королевстве, которое все еще находится в четырнадцатом веке, и все закончится какой-нибудь конференцией? И там будут пленарные заседания, и у всех будут бэджики с именами и минералочка на столах? И потом эти арабы вдруг скажут: «О, в самом деле, вы абсолютно правы, мудрая американская леди, вы совершенно правы, нам не следует больше притеснять наших женщин. И в самом деле, какие-то мы средневековые! О'кей, дамочки, сбрасывайте свою чадру! Кто за водительскими правами — просим в это окошко. А чтобы доказать вам, какие мы теперь будем продвинутые и прогрессивные, обещаем даже не отрубать больше ваши маленькие, изящные головки! « Ты что, правда думала, что они вот так вот себя поведут? Это же Ближний Восток! Колыбель нестабильности! Родина всех конфликтов! Неужели, ты не понимаешь, что тут со времен Адама и Евы все идет шиворот-на-выворот? И никогда не будет по-другому!
— Тогда чем мы здесь занимаемся?
— Судя по всему, еще больше все портим. Но по крайней мере в этом мы довольно последовательны. Нам бы подошел девиз: «Осложним ситуацию на Ближнем Востоке». Фло? Ты меня слышишь? Отвечай, Флоренс. Фло! Черт возьми…
Отключив Бобби, Флоренс тут же позвонила Лейле.
— Нам надо встретиться, — сказала она. — Срочно.
— Сейчас не самое подходящее время, — ответила Лейла. — Газзир в дурном настроении. Ему без конца звонят. Что-то происходит, но он не хочет мне говорить.
— Мне кажется, я знаю, в чем дело, но это не телефонный разговор.
— И все же это не самая лучшая идея. Представь себе, как он разозлится, если нас увидят вместе. Я понимаю, это полный идиотизм, но нам не следует давать повод для дурацких сплетен.
— Это очень важно, — сказала Флоренс. — Иначе я бы тебя не беспокоила. Встретимся в торговом центре Чартвелл у «Старбакса». Буду ждать тебя снаружи. Рядом с фикусом.
— Не самое лучшее время ты выбрала для походов по магазинам, подруга.
Флоренс наблюдала за проходящими мимо нее женщинами через сеточку в своей чадре. Наконец к ней приблизилась женская фигура, с головы до ног закутанная в белую абайю. Она подошла и в нерешительности остановилась рядом с Флоренс.
— Это я, — Флоренс слегка качнула головой.
— Хвала Всевышнему, — отозвалась Лейла. — Ты только посмотри на нас. Я, например, чувствую себя как гостья ток-шоу «Милая Азада».
Они присели на скамейку под фикусовым деревом, поглядывая, как мимо них под приглушенные звуки музыки прохаживаются взад-вперед представители всех классов и сословий Матара.
— Мне удалось обмануть своих телохранителей, сбежав через заднюю дверь примерочной в магазине «Ральф Лорен». Они никуда не годятся. Не дай бог кто-нибудь в самом деле когда-нибудь решит на меня напасть. Итак, к чему вся эта срочность?
Флоренс рассказала Лейле о том, что случилось с принцессой Хамзин. Лейла слушала ее не прерывая.
— Я с ней встречалась однажды, — наконец сказала она. — Хамзин — самая симпатичная из жен Таллулы. Впрочем, теперь это ей вряд ли поможет. Господи, о чем она только думала?
Лейла вздохнула и посмотрела на кафе «Старбакс».
— Сотни лет назад, а может быть, целую тысячу, здесь был торговый квартал, — сказала она. — Повсюду бродили торговцы и караваны. В гавани стояли бесчисленные суда. Тот кофе, который впервые попробовали европейцы, проходил как раз через этот рынок. А теперь у нас тут «Старбакс». Вот такой вот прогресс… Похоже, Фьоренца, ты очень хорошо информирована о самых разнообразных вещах. Что еще можешь ты рассказать мне у входа в этот «Старбакс»? Видимо, ты все-таки впутала меня в какую-то операцию ЦРУ. Да или нет?