Страница:
Археологи вовсю ищут могилу — или место гибели — героя. Причем находят. Одно, например, в деревне Исупово; среди первых находок — его нательный крестик. А поскольку во время раскопок обнаружены сотни человеческих останков, теперь предстоит многолетняя работа по установлению, какие из них могли принадлежать Ивану Сусанину. Другое упорно отыскивается в Ипатьевском монастыре, хотя в педантично ведшихся монастырских архивах о факте захоронения героя нет ни слова. В болоте, где якобы утопил Сусанин поляков, тоже найден какой-то скелет. И в лесу, где он ляхов водил, тоже… Впрочем, мало ли скелетов лежит в русской земле?
И все это — лишь малая толика эксплуатации сусанинского имени. Так неужели же вы думаете, будто благолепно уйдет в небытие миф о подвиге, которого никогда не было?
Впрочем, как заметила писательница Мария Арбатова, «Сусанин — это такая здоровая историческая мифология»…
Глава 12.
Белый рыцарь
Серая правда.
Серая правда.
И все это — лишь малая толика эксплуатации сусанинского имени. Так неужели же вы думаете, будто благолепно уйдет в небытие миф о подвиге, которого никогда не было?
Впрочем, как заметила писательница Мария Арбатова, «Сусанин — это такая здоровая историческая мифология»…
Глава 12.
Последняя хитрость Лиса пустыни
Не тратьте души на никчемные споры,
Пусть прошлое тихо уснет под водой:
Красивая сказка — хоть ложь, да опора,
А правда — извечно чревата бедой… [322]
Андреас Фон Бальдур
Белый рыцарь
Сага о нем начала складываться почти сразу по окончании Второй мировой войны — усилиями множества историков и генералов-мемуаристов, не говоря уже о журналистах, писателях и кинорежиссерах, причем отнюдь не только немецких. И уже вскоре плоды их совместных усилий обрели черты завершенного портрета, на котором генерал-фельдмаршал Йоханнес Эрвин Ойген Роммель выглядел примерно следующим образом.
Он родился в Хайденхайме, близ Ульма, 15 ноября 1891 года в хорошей семье — отец был школьным учителем, а мать — дочерью высокопоставленного вюртембергского [323] сановника. Девятнадцати лет от роду одаренный юноша, с младых ногтей грезивший подвигами во имя отечества и воинской славой, был записан кадетом в 124-й пехотный полк и одновременно зачислен в двухгодичное военное училище в Данциге [324] (и это — несмотря на врожденную паховую грыжу!), откуда вышел в 1912 году пехотным лейтенантом. Во время Первой мировой войны сражался сперва на Западном фронте, во Франции, где был ранен и награжден Железным крестом первой степени, а потом на Итальянском, где отличился при штурме нескольких горных вершин, в том числе Монте-Матажур (к этому последнему эпизоду мы еще вернемся). Его деяния не остались незамеченными, и в 1917 году кайзер Вильгельм II за мужество, проявленное в сражении при Капоретто, удостоил капитана Роммеля ордена Pour le merite [325].
Во времена Веймарской республики и даже после прихода к власти нацистов Роммель, нимало не интересуясь политикой, служил в рядах рейхсвера: командовал пехотным полком и преподавал — сперва в Дрезденском, а потом в Потсдамском пехотных училищах. На основе своих лекций он опубликовал в 1937 году книгу «Пехотные наступательные операции» — серьезный учебник по тактике пехотной атаки, в котором была впервые развита так называемая доктрина «опережающего контроля». Сформулированная в этом труде теория ближнего боя была сразу же по достоинству оценена коллегами.
Начало Второй мировой вернуло Роммеля на поля сражений — правда, в новом качестве: 15 февраля 1940 года он был произведен в генерал-майоры и принял под командование 7-ю танковую дивизию. В мае-июне 1940 года, во время наступления на Францию, Роммель выработал собственную тактику, которой придерживался в дальнейших военных действиях: он стремительно продвигался вперед, не считаясь ни с каким риском и компенсируя это фактором внезапности и огневой мощи. Роммель старался наступать не широким фронтом, но сосредотачивая танки для прорыва линии обороны противника с тем, чтобы ударить ему в тыл и в итоге добиться перевеса. Правда, приверженность наступательной доктрине имела и оборотную сторону: столкнувшись 21 мая 1940 года под Аррасом с неожиданной и мощной контратакой, Роммель ко всеобщему изумлению реагировал на нее как-то нерешительно и неуверенно. Впрочем, на общем фоне неизменных успехов этого лыка ему в строку никто ставить не стал.
Он лично участвовал в боях, находясь в передовых рядах, чтобы на месте определять боевую обстановку и обладать способностью немедленно принимать решения. Солдаты, нечасто видевшие генералов в гуще боя, были воодушевлены таким поведением командира и полюбили его. Все это укрепляло боевой дух роммелевских танкистов. Его соединение столь ретиво, по 60—80 километров за день, продвигалось в глубь французской территории, что заслужило прозвище «призрачной дивизии», ибо противник никогда не мог предугадать, где именно она появится в следующий раз, а командир вскоре присоединил к Железному кресту новый — теперь уже Рыцарский. К окончанию французской кампании, потеряв всего 2500 человек и 42 танка, Роммель захватил около 100 000 пленных и уничтожил более 450 танков противника, не считая множества артиллерийских орудий.
В феврале 1941 года Роммель был поставлен во главе экспедиционного танкового корпуса и отправлен в Северную Африку с полномочиями главнокомандующего всеми операциями войск стран «оси Рим-Берлин-Токио» против Египта и Суэцкого канала (хотя номинально этот пост по-прежнему занимал итальянский генерал Эттори Бастико). На африканском театре военных действий британская Армия пустыни под командованием генерал-майора Ричарда О’Коннора без особого труда теснила вяло отбивающихся итальянцев: за два месяца англичане продвинулись на 800 км, уничтожив девять итальянских дивизий, взяв в плен 130 000 человек, захватив 400 танков и 1290 орудий, тогда как их собственные потери составили всего 500 человек убитыми и 1373 ранеными.
С прибытием Роммеля положение радикально переменилось. На протяжении двух лет — с марта 1941 по март 1943 года — блистательный военачальник (едва успевая менять погоны — генерал-майорские сперва на генерал-лейтенантские, потом на генерал-полковничьи, полного генерала и, наконец, на генерал-фельдмаршальские) противостоял здесь неуклонно растущей мощи союзников, удостоившись от них прозвища Лис пустыни, которым чрезвычайно гордился.
Несмотря на то что мощь англичан и американцев возросла, а итальянские союзники Роммеля были откровенно слабы, его части продолжали храбро сражаться. Гитлер, который не хотел или не мог прислать Африканскому корпусу подкреплений, в то же время приказал Роммелю и его людям «биться до последнего солдата».
Едва ли не все военные историки сходятся в том, что получи Роммель дополнительно три моторизованные дивизии, которые он требовал у Гитлера и Верховного командования вермахта, он, разгромив британские колониальные войска, достиг бы Каира и Суэцкого канала и оказался в состоянии перерезать поток союзнической помощи, идущей в Советский Союз через Персидский залив и Иран (лучше не думать, какой потерей это обернулось бы для СССР!). Однако этого не случилось — из-за поглощенности руководства вермахта основными наступательными действиями на Восточном фронте и недооценки значения африканского театра военных действий.
В итоге, не желая губить своих людей в бесплодной борьбе, 6 марта 1943 года генерал-фельдмаршал предпочел капитулировать. Тем не менее большинство историков сходятся в оценке: в сложнейших условиях действия Африканского корпуса носили феноменальный характер и навсегда вписаны золотыми буквами в летопись вермахта, а также в историю военного дела вообще.
Даже будучи разгневан невыполнением приказа, Гитлер все же понимал, что талантливый полководец ему нужен, а потому приказал перед подписанием капитуляции эвакуировать Роммеля в Германию. Некоторое время тот являлся советником рейхсканцлера по вопросам обороны Италии, а 15 июля 1943 года был направлен во Францию, чтобы укрепить там оборону в канун ожидаемого вторжения союзников. Роммель утверждал, что в районе предполагаемого десанта необходимо сосредоточить танковые части, дабы разгромить союзников непосредственно в момент высадки, однако на его предложения не обратили внимания. Он смог лишь укрепить моральный дух войск да установить на побережье около 5 000 000 мин.
Когда началась операция «Оверлорд» и союзники высадились в Нормандии, Роммель находился в Германии, в отпуске, но сразу же вернулся во Францию, чтобы лично возглавить оборону. Гитлер по-прежнему отказывался использовать резервные танковые дивизии, вследствие чего генерал-фельдмаршалу в попытке остановить продвижение союзников оставалось лишь последовательно создавать все новые оборонительные рубежи. Искусно маневрируя, он отводил людей в тыл перед налетами авиации противника и возвращал их на позиции перед наступлением его сухопутных сил.
17 июля 1944 года английский истребитель обстрелял штабную машину Роммеля, и генерал-фельдмаршал был ранен в голову. Его отправили в Германию для лечения, но вернуться на передовую бесстрашному воителю было уже не суждено.
Хотя и в Африке, и во Франции Роммель в конце концов терпел поражения, а звездным его часом так и осталось взятие Тобрука, зато впереди генерал-фельдмаршала ждал звездный час политика и гражданина — участие в событиях 20 июля 1944 года.
Увы, заговор провалился: Гитлер уцелел при взрыве бомбы полковника Клауса Шенка фон Штауффенберга, в армии начались безжалостные и кровавые чистки, кольцо вокруг генерал-фельдмаршала все сжималось, и Роммель, которому в случае успеха заговора прочили кресло рейхспрезидента, был вынужден покончить с собой, приняв яд.
Так ушел из жизни рыцарь без страха и упрека, современный Ганнибал и современный Брут в одном лице — ушел, чтобы стать бессмертным героем неувядающей легенды.
Генерал Шпейдель утверждал, будто Роммель намеревался арестовать и предать суду Гитлера, а журналист Лютц Кох пошел еще дальше, поведав миру о совместном плане Роммеля и Манштейна захватить ставку фюрера. Вице-адмирал Фридрих Руге писал: «Фельдмаршал был единственным человеком в Германии, который хотел закончить войну 20 июля 1944 года». А по мнению начальника штаба Африканского корпуса генерала Нольте, Роммель был «неподкупен в своем осуждении безнравственной, лживой и самообманывающейся системы». Активный участник Сопротивления Карл Штрелин вспоминал о своих встречах с Роммелем и ведшихся меж ними многозначительных и многообещающих беседах.
Им вторили даже бывшие противники. Американский генерал-майор Омар Нельсон Брэдли назвал Роммеля «одним из величайших героев мировой истории». И даже непримиримый борец с фашизмом Уинстон Черчилль, выступая в 1953 году в палате общин, сказал: «Сопротивление гитлеровской тирании, которому отдал жизнь Роммель, я расцениваю как еще один его подвиг». А среди арабов Северной Африки он слыл настолько неуязвимым, что еще в 1967 году бедуины утверждали, будто встречали в пустыне фельдмаршала, который во главе своего штаба дожидался своего старого противника — британскую Восьмую армию генерал-лейтенанта сэра Бернарда Лоу Монтгомери, первого виконта Аламейнского… Каирская газета «Эль Бурс» свидетельствовала: «Образ этого человека завораживает массы, олицетворяя для них чувство и мечту. Среди песчаных дюн они угадывают силуэт вечного пленника пустыни, усматривая в том и поэзию, и чудо…»
Но оставим чудеса и поэзию бедуинам — еще классик подметил их неиссякаемую склонность «петь, считая звезды, про дела отцов» — и обратимся к фактам.
Он родился в Хайденхайме, близ Ульма, 15 ноября 1891 года в хорошей семье — отец был школьным учителем, а мать — дочерью высокопоставленного вюртембергского [323] сановника. Девятнадцати лет от роду одаренный юноша, с младых ногтей грезивший подвигами во имя отечества и воинской славой, был записан кадетом в 124-й пехотный полк и одновременно зачислен в двухгодичное военное училище в Данциге [324] (и это — несмотря на врожденную паховую грыжу!), откуда вышел в 1912 году пехотным лейтенантом. Во время Первой мировой войны сражался сперва на Западном фронте, во Франции, где был ранен и награжден Железным крестом первой степени, а потом на Итальянском, где отличился при штурме нескольких горных вершин, в том числе Монте-Матажур (к этому последнему эпизоду мы еще вернемся). Его деяния не остались незамеченными, и в 1917 году кайзер Вильгельм II за мужество, проявленное в сражении при Капоретто, удостоил капитана Роммеля ордена Pour le merite [325].
Во времена Веймарской республики и даже после прихода к власти нацистов Роммель, нимало не интересуясь политикой, служил в рядах рейхсвера: командовал пехотным полком и преподавал — сперва в Дрезденском, а потом в Потсдамском пехотных училищах. На основе своих лекций он опубликовал в 1937 году книгу «Пехотные наступательные операции» — серьезный учебник по тактике пехотной атаки, в котором была впервые развита так называемая доктрина «опережающего контроля». Сформулированная в этом труде теория ближнего боя была сразу же по достоинству оценена коллегами.
Начало Второй мировой вернуло Роммеля на поля сражений — правда, в новом качестве: 15 февраля 1940 года он был произведен в генерал-майоры и принял под командование 7-ю танковую дивизию. В мае-июне 1940 года, во время наступления на Францию, Роммель выработал собственную тактику, которой придерживался в дальнейших военных действиях: он стремительно продвигался вперед, не считаясь ни с каким риском и компенсируя это фактором внезапности и огневой мощи. Роммель старался наступать не широким фронтом, но сосредотачивая танки для прорыва линии обороны противника с тем, чтобы ударить ему в тыл и в итоге добиться перевеса. Правда, приверженность наступательной доктрине имела и оборотную сторону: столкнувшись 21 мая 1940 года под Аррасом с неожиданной и мощной контратакой, Роммель ко всеобщему изумлению реагировал на нее как-то нерешительно и неуверенно. Впрочем, на общем фоне неизменных успехов этого лыка ему в строку никто ставить не стал.
Он лично участвовал в боях, находясь в передовых рядах, чтобы на месте определять боевую обстановку и обладать способностью немедленно принимать решения. Солдаты, нечасто видевшие генералов в гуще боя, были воодушевлены таким поведением командира и полюбили его. Все это укрепляло боевой дух роммелевских танкистов. Его соединение столь ретиво, по 60—80 километров за день, продвигалось в глубь французской территории, что заслужило прозвище «призрачной дивизии», ибо противник никогда не мог предугадать, где именно она появится в следующий раз, а командир вскоре присоединил к Железному кресту новый — теперь уже Рыцарский. К окончанию французской кампании, потеряв всего 2500 человек и 42 танка, Роммель захватил около 100 000 пленных и уничтожил более 450 танков противника, не считая множества артиллерийских орудий.
В феврале 1941 года Роммель был поставлен во главе экспедиционного танкового корпуса и отправлен в Северную Африку с полномочиями главнокомандующего всеми операциями войск стран «оси Рим-Берлин-Токио» против Египта и Суэцкого канала (хотя номинально этот пост по-прежнему занимал итальянский генерал Эттори Бастико). На африканском театре военных действий британская Армия пустыни под командованием генерал-майора Ричарда О’Коннора без особого труда теснила вяло отбивающихся итальянцев: за два месяца англичане продвинулись на 800 км, уничтожив девять итальянских дивизий, взяв в плен 130 000 человек, захватив 400 танков и 1290 орудий, тогда как их собственные потери составили всего 500 человек убитыми и 1373 ранеными.
С прибытием Роммеля положение радикально переменилось. На протяжении двух лет — с марта 1941 по март 1943 года — блистательный военачальник (едва успевая менять погоны — генерал-майорские сперва на генерал-лейтенантские, потом на генерал-полковничьи, полного генерала и, наконец, на генерал-фельдмаршальские) противостоял здесь неуклонно растущей мощи союзников, удостоившись от них прозвища Лис пустыни, которым чрезвычайно гордился.
Несмотря на то что мощь англичан и американцев возросла, а итальянские союзники Роммеля были откровенно слабы, его части продолжали храбро сражаться. Гитлер, который не хотел или не мог прислать Африканскому корпусу подкреплений, в то же время приказал Роммелю и его людям «биться до последнего солдата».
Едва ли не все военные историки сходятся в том, что получи Роммель дополнительно три моторизованные дивизии, которые он требовал у Гитлера и Верховного командования вермахта, он, разгромив британские колониальные войска, достиг бы Каира и Суэцкого канала и оказался в состоянии перерезать поток союзнической помощи, идущей в Советский Союз через Персидский залив и Иран (лучше не думать, какой потерей это обернулось бы для СССР!). Однако этого не случилось — из-за поглощенности руководства вермахта основными наступательными действиями на Восточном фронте и недооценки значения африканского театра военных действий.
В итоге, не желая губить своих людей в бесплодной борьбе, 6 марта 1943 года генерал-фельдмаршал предпочел капитулировать. Тем не менее большинство историков сходятся в оценке: в сложнейших условиях действия Африканского корпуса носили феноменальный характер и навсегда вписаны золотыми буквами в летопись вермахта, а также в историю военного дела вообще.
Даже будучи разгневан невыполнением приказа, Гитлер все же понимал, что талантливый полководец ему нужен, а потому приказал перед подписанием капитуляции эвакуировать Роммеля в Германию. Некоторое время тот являлся советником рейхсканцлера по вопросам обороны Италии, а 15 июля 1943 года был направлен во Францию, чтобы укрепить там оборону в канун ожидаемого вторжения союзников. Роммель утверждал, что в районе предполагаемого десанта необходимо сосредоточить танковые части, дабы разгромить союзников непосредственно в момент высадки, однако на его предложения не обратили внимания. Он смог лишь укрепить моральный дух войск да установить на побережье около 5 000 000 мин.
Когда началась операция «Оверлорд» и союзники высадились в Нормандии, Роммель находился в Германии, в отпуске, но сразу же вернулся во Францию, чтобы лично возглавить оборону. Гитлер по-прежнему отказывался использовать резервные танковые дивизии, вследствие чего генерал-фельдмаршалу в попытке остановить продвижение союзников оставалось лишь последовательно создавать все новые оборонительные рубежи. Искусно маневрируя, он отводил людей в тыл перед налетами авиации противника и возвращал их на позиции перед наступлением его сухопутных сил.
17 июля 1944 года английский истребитель обстрелял штабную машину Роммеля, и генерал-фельдмаршал был ранен в голову. Его отправили в Германию для лечения, но вернуться на передовую бесстрашному воителю было уже не суждено.
Хотя и в Африке, и во Франции Роммель в конце концов терпел поражения, а звездным его часом так и осталось взятие Тобрука, зато впереди генерал-фельдмаршала ждал звездный час политика и гражданина — участие в событиях 20 июля 1944 года.
Увы, заговор провалился: Гитлер уцелел при взрыве бомбы полковника Клауса Шенка фон Штауффенберга, в армии начались безжалостные и кровавые чистки, кольцо вокруг генерал-фельдмаршала все сжималось, и Роммель, которому в случае успеха заговора прочили кресло рейхспрезидента, был вынужден покончить с собой, приняв яд.
Так ушел из жизни рыцарь без страха и упрека, современный Ганнибал и современный Брут в одном лице — ушел, чтобы стать бессмертным героем неувядающей легенды.
Генерал Шпейдель утверждал, будто Роммель намеревался арестовать и предать суду Гитлера, а журналист Лютц Кох пошел еще дальше, поведав миру о совместном плане Роммеля и Манштейна захватить ставку фюрера. Вице-адмирал Фридрих Руге писал: «Фельдмаршал был единственным человеком в Германии, который хотел закончить войну 20 июля 1944 года». А по мнению начальника штаба Африканского корпуса генерала Нольте, Роммель был «неподкупен в своем осуждении безнравственной, лживой и самообманывающейся системы». Активный участник Сопротивления Карл Штрелин вспоминал о своих встречах с Роммелем и ведшихся меж ними многозначительных и многообещающих беседах.
Им вторили даже бывшие противники. Американский генерал-майор Омар Нельсон Брэдли назвал Роммеля «одним из величайших героев мировой истории». И даже непримиримый борец с фашизмом Уинстон Черчилль, выступая в 1953 году в палате общин, сказал: «Сопротивление гитлеровской тирании, которому отдал жизнь Роммель, я расцениваю как еще один его подвиг». А среди арабов Северной Африки он слыл настолько неуязвимым, что еще в 1967 году бедуины утверждали, будто встречали в пустыне фельдмаршала, который во главе своего штаба дожидался своего старого противника — британскую Восьмую армию генерал-лейтенанта сэра Бернарда Лоу Монтгомери, первого виконта Аламейнского… Каирская газета «Эль Бурс» свидетельствовала: «Образ этого человека завораживает массы, олицетворяя для них чувство и мечту. Среди песчаных дюн они угадывают силуэт вечного пленника пустыни, усматривая в том и поэзию, и чудо…»
Но оставим чудеса и поэзию бедуинам — еще классик подметил их неиссякаемую склонность «петь, считая звезды, про дела отцов» — и обратимся к фактам.
Серая правда.
До Северной Африки
Начнем с того, что Роммель вовсе не чаял с детства офицерской карьеры — наделенный несомненными математическими способностями подросток мечтал о стезе авиаконструктора и в военном училище оказался, лишь подчинившись категорическому настоянию отца. Впрочем, подчиняться он любил, что и обеспечило ему относительно благополучную жизнь в армейской среде.
На полях Первой мировой он и впрямь отличился, но эпизод со штурмом Монте-Матажура наложил отпечаток на всю его дальнейшую жизнь. Так случилось, что награду за эту действительно блестящую операцию [326] получил другой офицер, некий лейтенант Шнибер. И хотя в конце концов справедливость восторжествовала и роммелевская грудь украсилась-таки орденом «За заслуги», с тех пор он неукоснительно преуменьшал чужие заслуги, преувеличивал собственные и ловко перекладывал ответственность за свои просчеты на плечи подчиненных. Он проявил себя незаурядным психологом, стяжая лавры за самые малозначащие победы, о которых другие военачальники — вроде Манштейна или Гудериана, например, — постеснялись бы и упоминать. Однако это, в конце концов, лишь черта характера — малоприятная, но не более того.
Важнее другое. Взлет Роммеля был целиком и полностью обусловлен лишь благорасположением фюрера. Правда, начало его карьеры на службе Третьему рейху не задалось. Дело в том, что какой-то светлой голове в Берлине взбрело: раз Роммель так легко находит общий язык с молодежью в своем училище, отчего бы ему не покомандовать гитлерюгендом, воспитывая в должном духе подрастающее поколение? Но тут наш бравый воитель потерпел полное фиаско: даже прочие вожди молодежного движения не смогли примириться с его солдафонскими методами. Да что там вожди! Его собственный сын Манфред, которому в соответствии с отцовскими идеями о правильном воспитании уже в семь лет приходилось по нескольку часов в день отрабатывать элементы кавалерийской атаки, впоследствии вспоминал о детских годах с ужасом и отвращением.
Впрочем, особенно расстраиваться полковник Роммель не стал. Не вышло с наставничеством — что ж, он стяжает лавры теоретика. Тогда-то он и засел за упоминавшуюся выше книгу «Пехотные наступательные операции».
Здесь необходимо сделать небольшое отступление и, покинув континент, перенестись за Ла-Манш, в Англию, чтобы познакомиться там с замечательным военным мыслителем Бэзилом Лиддел-Гартом. Основываясь на собственном опыте, полученном на фронтах Первой мировой войны, в 1920 году тридцатипятилетний капитан написал служебную инструкцию под названием «Обучение пехоты». Выпущенная мизерным тиражом и распространявшаяся исключительно в армии, брошюра эта осталась практически не замеченной, а высказанные там идеи — не оцененными по достоинству. Обиженный этим, Лиддел-Гарт в 1924 году вышел в отставку, чтобы развивать и продвигать свои идеи уже в качестве частного лица, хотя в 1937 году некоторое время и состоял советником при тогдашнем военно-морском министре Сэмюэле Джоне Гёрни Хоре, первом виконте Темплвуде. На собственные средства Лиддел-Гарт опубликовал несколько работ, посвященных использованию в следующей войне авиации, а также танковых соединений, которые рассматривал в качестве самостоятельной и независимой ударной силы для глубокого проникновения на территорию противника и отсечения вражеских войск от их тылов и высшего командования. Увы, и к этим его идеям соотечественники обратились, лишь когда жареный петух в темечко клюнул — то бишь после начала (да и то не сразу) Второй мировой. Впрочем, и это запоздалое признание идей не принесло их автору ни званий, ни постов, ни особых лавров. После 1945 года Лиддел-Гарт интервьюировал пленных немецких генералов (Рундштедта, Клейста и многих других), после чего написал по сей день остающуюся лучшей по глубине анализа и сжатости изложения однотомную «Историю Второй мировой войны» [327]. Умер Лиддел-Гарт в 1971 году в возрасте семидесяти шести лет.
Что ж, как известно, в своем отечестве голос пророка нередко остается гласом вопиющего в пустыне. Однако за пределами родных палестин его нередко слышат, и слышат очень даже хорошо. Немцы же всегда отличались завидным слухом — так, Гудериан и Роммель извлекли для себя немалую пользу из работ Лиддел-Гарта и даже открыто называли себя его учениками и последователями. Но это — что касается его более поздних трудов, касающихся стратегии и тактики танковых войск. А вот о малоизвестной лиддел-гартовской брошюре «Обучение пехоты» никто из них даже мельком не упомянул. Казалось бы, чему удивляться: ну осталось это ведомственное издание неизвестным и забытым — такое ведь сплошь и рядом случается. Но так — да не так: роммелевские «Пехотные наступательные операции» так проникнуты духом служебной инструкции Лиддел-Гарта, так творчески развивают идеи британского капитана, что совпадения эти случайными при всей снисходительности не сочтешь.
Вот и получается, что лавры теоретика Роммель снискал, как говорится, въехав в рай на чужом горбу. Но так или иначе, а выход в свет его труда явился одним из важнейших, поистине судьбоносных событий в роммелевской жизни: книгой всерьез заинтересовался сам фюрер. Заинтересовался настолько, что вскоре, летом 1939 года, ее автор сменил полковничьи погоны на генерал-майорские и был назначен комендантом ставки Гитлера. А затем фюрер внял настоятельным просьбам своего любимца, опасавшегося, что война может закончиться без его участия, не принеся желанных наград, и доверил ему танковую дивизию, хотя управление кадрами категорически возражало против такого назначения — и не без оснований, поскольку Роммель был все-таки пехотным офицером.
Любопытная деталь: принимая в феврале 1940 года в Бад-Годесберге Седьмую танковую дивизию, Роммель со спартанской прямотой спросил у ее не слишком довольного происходящим прежнего командира, старого генерала Шмидта:
— Скажите, а как лучше всего руководить танковой дивизией?
— Всякая ситуация подразумевает два варианта решения, — процедил тот. — И более смелое — всегда самое верное.
С той минуты Роммель, еще не успевший ознакомиться с работами Лиддел-Гарта по тактике танковых операций (это произойдет месяца через три-четыре), неукоснительно следовал этому совету Шмидта — в чем, в чем, но в недостатке храбрости упрекнуть его не мог никто и никогда; орден Pour le merite он носил совершенно заслуженно. А вот тезис, согласно которому (помните?) «…в мае-июне 1940 года, во время наступления на Францию, Роммель выработал собственную тактику», увы, приходится переформулировать: в означенный срок он просто-напросто хорошо усвоил в теории и применил на практике лиддел-гартовские идеи. Что ж, если разобраться, и это не так уж мало.
Притом не следует упускать из виду и мнения, бытовавшие как в среде штабных офицеров, так и в среде офицеров-танкистов из других подразделений, действовавших на том же театре военных действий. Невероятные успехи «призрачной дивизии» во время французской кампании, утверждали они, объяснялись не столько талантами ее командира, сколько привилегированным снабжением и множеством других преимуществ, в которых любимцу самого фюрера никто не мог, да и не хотел отказать…
На полях Первой мировой он и впрямь отличился, но эпизод со штурмом Монте-Матажура наложил отпечаток на всю его дальнейшую жизнь. Так случилось, что награду за эту действительно блестящую операцию [326] получил другой офицер, некий лейтенант Шнибер. И хотя в конце концов справедливость восторжествовала и роммелевская грудь украсилась-таки орденом «За заслуги», с тех пор он неукоснительно преуменьшал чужие заслуги, преувеличивал собственные и ловко перекладывал ответственность за свои просчеты на плечи подчиненных. Он проявил себя незаурядным психологом, стяжая лавры за самые малозначащие победы, о которых другие военачальники — вроде Манштейна или Гудериана, например, — постеснялись бы и упоминать. Однако это, в конце концов, лишь черта характера — малоприятная, но не более того.
Важнее другое. Взлет Роммеля был целиком и полностью обусловлен лишь благорасположением фюрера. Правда, начало его карьеры на службе Третьему рейху не задалось. Дело в том, что какой-то светлой голове в Берлине взбрело: раз Роммель так легко находит общий язык с молодежью в своем училище, отчего бы ему не покомандовать гитлерюгендом, воспитывая в должном духе подрастающее поколение? Но тут наш бравый воитель потерпел полное фиаско: даже прочие вожди молодежного движения не смогли примириться с его солдафонскими методами. Да что там вожди! Его собственный сын Манфред, которому в соответствии с отцовскими идеями о правильном воспитании уже в семь лет приходилось по нескольку часов в день отрабатывать элементы кавалерийской атаки, впоследствии вспоминал о детских годах с ужасом и отвращением.
Впрочем, особенно расстраиваться полковник Роммель не стал. Не вышло с наставничеством — что ж, он стяжает лавры теоретика. Тогда-то он и засел за упоминавшуюся выше книгу «Пехотные наступательные операции».
Здесь необходимо сделать небольшое отступление и, покинув континент, перенестись за Ла-Манш, в Англию, чтобы познакомиться там с замечательным военным мыслителем Бэзилом Лиддел-Гартом. Основываясь на собственном опыте, полученном на фронтах Первой мировой войны, в 1920 году тридцатипятилетний капитан написал служебную инструкцию под названием «Обучение пехоты». Выпущенная мизерным тиражом и распространявшаяся исключительно в армии, брошюра эта осталась практически не замеченной, а высказанные там идеи — не оцененными по достоинству. Обиженный этим, Лиддел-Гарт в 1924 году вышел в отставку, чтобы развивать и продвигать свои идеи уже в качестве частного лица, хотя в 1937 году некоторое время и состоял советником при тогдашнем военно-морском министре Сэмюэле Джоне Гёрни Хоре, первом виконте Темплвуде. На собственные средства Лиддел-Гарт опубликовал несколько работ, посвященных использованию в следующей войне авиации, а также танковых соединений, которые рассматривал в качестве самостоятельной и независимой ударной силы для глубокого проникновения на территорию противника и отсечения вражеских войск от их тылов и высшего командования. Увы, и к этим его идеям соотечественники обратились, лишь когда жареный петух в темечко клюнул — то бишь после начала (да и то не сразу) Второй мировой. Впрочем, и это запоздалое признание идей не принесло их автору ни званий, ни постов, ни особых лавров. После 1945 года Лиддел-Гарт интервьюировал пленных немецких генералов (Рундштедта, Клейста и многих других), после чего написал по сей день остающуюся лучшей по глубине анализа и сжатости изложения однотомную «Историю Второй мировой войны» [327]. Умер Лиддел-Гарт в 1971 году в возрасте семидесяти шести лет.
Что ж, как известно, в своем отечестве голос пророка нередко остается гласом вопиющего в пустыне. Однако за пределами родных палестин его нередко слышат, и слышат очень даже хорошо. Немцы же всегда отличались завидным слухом — так, Гудериан и Роммель извлекли для себя немалую пользу из работ Лиддел-Гарта и даже открыто называли себя его учениками и последователями. Но это — что касается его более поздних трудов, касающихся стратегии и тактики танковых войск. А вот о малоизвестной лиддел-гартовской брошюре «Обучение пехоты» никто из них даже мельком не упомянул. Казалось бы, чему удивляться: ну осталось это ведомственное издание неизвестным и забытым — такое ведь сплошь и рядом случается. Но так — да не так: роммелевские «Пехотные наступательные операции» так проникнуты духом служебной инструкции Лиддел-Гарта, так творчески развивают идеи британского капитана, что совпадения эти случайными при всей снисходительности не сочтешь.
Вот и получается, что лавры теоретика Роммель снискал, как говорится, въехав в рай на чужом горбу. Но так или иначе, а выход в свет его труда явился одним из важнейших, поистине судьбоносных событий в роммелевской жизни: книгой всерьез заинтересовался сам фюрер. Заинтересовался настолько, что вскоре, летом 1939 года, ее автор сменил полковничьи погоны на генерал-майорские и был назначен комендантом ставки Гитлера. А затем фюрер внял настоятельным просьбам своего любимца, опасавшегося, что война может закончиться без его участия, не принеся желанных наград, и доверил ему танковую дивизию, хотя управление кадрами категорически возражало против такого назначения — и не без оснований, поскольку Роммель был все-таки пехотным офицером.
Любопытная деталь: принимая в феврале 1940 года в Бад-Годесберге Седьмую танковую дивизию, Роммель со спартанской прямотой спросил у ее не слишком довольного происходящим прежнего командира, старого генерала Шмидта:
— Скажите, а как лучше всего руководить танковой дивизией?
— Всякая ситуация подразумевает два варианта решения, — процедил тот. — И более смелое — всегда самое верное.
С той минуты Роммель, еще не успевший ознакомиться с работами Лиддел-Гарта по тактике танковых операций (это произойдет месяца через три-четыре), неукоснительно следовал этому совету Шмидта — в чем, в чем, но в недостатке храбрости упрекнуть его не мог никто и никогда; орден Pour le merite он носил совершенно заслуженно. А вот тезис, согласно которому (помните?) «…в мае-июне 1940 года, во время наступления на Францию, Роммель выработал собственную тактику», увы, приходится переформулировать: в означенный срок он просто-напросто хорошо усвоил в теории и применил на практике лиддел-гартовские идеи. Что ж, если разобраться, и это не так уж мало.
Притом не следует упускать из виду и мнения, бытовавшие как в среде штабных офицеров, так и в среде офицеров-танкистов из других подразделений, действовавших на том же театре военных действий. Невероятные успехи «призрачной дивизии» во время французской кампании, утверждали они, объяснялись не столько талантами ее командира, сколько привилегированным снабжением и множеством других преимуществ, в которых любимцу самого фюрера никто не мог, да и не хотел отказать…
Серая правда.
Северная Африка
Здесь Роммель и впрямь показал все, на что был способен, но одновременно выяснилось, что способен он не столь уж на многое. «Всемирная история войн» Эрнеста и Тревора Дюпюи объективно отмечает: «Главным достижением Роммеля было эффективное применение тридцати пяти имевшихся в его распоряжении 88-мм зенитных орудий, которые он выдвигал вперед, чтобы образовать очаги смертоносного противотанкового огня, под защитой которого быстро маневрировали его собственные танки». Неплохо, разумеется, однако до Ганнибала все-таки далеко [328]…
На этом, пожалуй, следует остановиться особо. Временами создается впечатление, будто Роммель искал не столько победы, сколько славы. Причем нагляднее всего это проступает на примере общепризнанно самой блестящей из роммелевских операций — взятии Тобрука 14—30 июня 1942 года, за которое он и был произведен в генерал-фельдмаршалы. Геббельсовская пропаганда превозносила его как национального героя («Это — как овеществленная мечта», — признавалась в одном из писем к мужу фрау Люция Роммель). И даже Черчилль, выступая в палате общин, не без досады снял перед противником шляпу, сказав: «Мы имеем перед собой весьма опытного и храброго врага и, должен признаться, несмотря на эту опустошительную войну, — великого полководца».
Все так. Но.
Это поражение стоило Англии 75 000 жизней, не говоря уже о потере порта, занозой торчавшего в боку роммелевских операций (и, к тому же, базы, где было сконцентрировано немало всякого рода запасов). И в то же время на поверку роммелевский триумф обернулся авантюрой: англичане-то могли вновь накопить силы, а вот немцам на пополнение рассчитывать никоим образом не приходилось, поскольку Средиземное море контролировали флот и особенно авиация союзников. А потому понесенные Роммелем при штурме Тобрука потери, хотя и вдвое меньшие, нежели английские, оказались для него роковыми. И четыре месяца спустя Африканский корпус понес тяжелейшее поражение в битве при Эль-Аламейне. Правда, новоиспеченный генерал-фельдмаршал сумел на редкость вовремя заболеть дизентерией, был эвакуирован для лечения в Германию, а потому и ответственности за вполне предвидимую катастрофу не разделил; впрочем, ответственности не понес никто, поскольку заместитель Роммеля, генерал Ганс Штумме, в первый же день английского наступления умер от сердечного приступа. Более того, на третий день боев Роммель поспешил вернуться в Африку, чтобы, вновь приняв командование, попытаться насколько возможно спасти если не положение, то хотя бы сам Африканский корпус — что опять-таки способствовало вящей его славе полководца, пекущегося о подчиненных. Тем не менее потери оказались огромными: 59 000 человек (совокупно убитыми, ранеными и захваченными в плен, в том числе 34 000 немцев), 500 танков, 400 орудий и большое количество другой техники. Зато британская Восьмая армия потеряла лишь 13 000 (совокупно убитыми, ранеными и пропавшими без вести), а также 432 танка.
Стратегически и психологически Эль-Аламейн является решающим сражением Второй мировой войны — с него началось крушение держав «оси Рим-Берлин-Токио». Эта победа спасла Суэцкий канал, позволила англо-американским войскам четыре дня спустя вторгнуться в Северную Африку и явилась прелюдией к разгрому под Сталинградом. Укрепился боевой дух союзников, особенно — британцев, которые гордились тем, что имеют победоносные армию и командующего — генерала Бернарда Лоу Монтгомери. Соответственно, боевой дух солдат стран Тройственного пакта упал. Отданный Гитлером приказ «стоять до конца» (отмененный 48 часов спустя после того, как Лис пустыни уже начал отступление) также способствовал делу разгрома Африканского корпуса.
На этом, пожалуй, следует остановиться особо. Временами создается впечатление, будто Роммель искал не столько победы, сколько славы. Причем нагляднее всего это проступает на примере общепризнанно самой блестящей из роммелевских операций — взятии Тобрука 14—30 июня 1942 года, за которое он и был произведен в генерал-фельдмаршалы. Геббельсовская пропаганда превозносила его как национального героя («Это — как овеществленная мечта», — признавалась в одном из писем к мужу фрау Люция Роммель). И даже Черчилль, выступая в палате общин, не без досады снял перед противником шляпу, сказав: «Мы имеем перед собой весьма опытного и храброго врага и, должен признаться, несмотря на эту опустошительную войну, — великого полководца».
Все так. Но.
Это поражение стоило Англии 75 000 жизней, не говоря уже о потере порта, занозой торчавшего в боку роммелевских операций (и, к тому же, базы, где было сконцентрировано немало всякого рода запасов). И в то же время на поверку роммелевский триумф обернулся авантюрой: англичане-то могли вновь накопить силы, а вот немцам на пополнение рассчитывать никоим образом не приходилось, поскольку Средиземное море контролировали флот и особенно авиация союзников. А потому понесенные Роммелем при штурме Тобрука потери, хотя и вдвое меньшие, нежели английские, оказались для него роковыми. И четыре месяца спустя Африканский корпус понес тяжелейшее поражение в битве при Эль-Аламейне. Правда, новоиспеченный генерал-фельдмаршал сумел на редкость вовремя заболеть дизентерией, был эвакуирован для лечения в Германию, а потому и ответственности за вполне предвидимую катастрофу не разделил; впрочем, ответственности не понес никто, поскольку заместитель Роммеля, генерал Ганс Штумме, в первый же день английского наступления умер от сердечного приступа. Более того, на третий день боев Роммель поспешил вернуться в Африку, чтобы, вновь приняв командование, попытаться насколько возможно спасти если не положение, то хотя бы сам Африканский корпус — что опять-таки способствовало вящей его славе полководца, пекущегося о подчиненных. Тем не менее потери оказались огромными: 59 000 человек (совокупно убитыми, ранеными и захваченными в плен, в том числе 34 000 немцев), 500 танков, 400 орудий и большое количество другой техники. Зато британская Восьмая армия потеряла лишь 13 000 (совокупно убитыми, ранеными и пропавшими без вести), а также 432 танка.
Стратегически и психологически Эль-Аламейн является решающим сражением Второй мировой войны — с него началось крушение держав «оси Рим-Берлин-Токио». Эта победа спасла Суэцкий канал, позволила англо-американским войскам четыре дня спустя вторгнуться в Северную Африку и явилась прелюдией к разгрому под Сталинградом. Укрепился боевой дух союзников, особенно — британцев, которые гордились тем, что имеют победоносные армию и командующего — генерала Бернарда Лоу Монтгомери. Соответственно, боевой дух солдат стран Тройственного пакта упал. Отданный Гитлером приказ «стоять до конца» (отмененный 48 часов спустя после того, как Лис пустыни уже начал отступление) также способствовал делу разгрома Африканского корпуса.