Балмер Кеннет. Чародей звездолёта 'Посейдон'

   Но неудача постигла его тут же. Почему все произошло именно так, он не смог бы сказать точно. У него осталось впечатление, что он услышал самоуверенный, ненавистный голос Борисова и сдавленный смех из коридора еще до того, как трясущимися пальцами смешал в кучу жизненно важную экспериментальную установку. Рыжевато-красная жидкость обильно потекла из сломанного прибора. Пенящийся поток разлился уже по всему стеллажу и был немного похож на пролитое пиво. Внимание Хаффнера привлек шум от какого-то всасывания - это главная помпа втягивала накопившийся в лаборатории зараженный воздух вместо вытекшей гемоглобиновой смеси, пенящейся через край стеллажа и медленно капающей на пол.
   - ...замечательный человек, - слышался неприятный голос Борисова, толкнувшего вращающуюся дверь и тяжело шагнувшего на мозаичный пол лаборатории. - Пожалуй, немного странный, но ведь все гении такие. Одна только его работа по вирусам...
   - Да, он действительно талантлив, - до Вилли Хаффнера донесся другой голос; беспомощный и растерянный, Хаффнер так и стоял перед своим разгромленным детищем. - Я считаю его работу очень значительной; но я бы хотел получить разъяснения доктора Хаффнера по нескольким вопросам... Он признанный лидер в данной области. Я не видел его - о, два, нет, даже три года. Такое впечатление, что он прекратил связи со всеми старыми друзьями.
   Голос был знакомым; но какое это имело значение по сравнению со страшной картиной катастрофы на стеллаже? Мозг крысы продержался дольше, чем мозг кролика. Но через две минуты оба были мертвы.
   - Привет! Что происходит?
   Хаффнер не мог говорить. Борисов с надменным видом подошел ближе. Хаффнер махнул ослабевшей рукой в сторону разгрома, тяжело навалился на стол и дотянулся до бутылки со спиртом.
   - Я думаю, Вилли, - Борисов, всегда завидовавший Хаффнеру, наконец, торжествовал, - это для тебя крах.
   Хаффнер не отвечал. Сквозь бешеный шум в его мозгу - его собственном мозгу! - где все перемешалось при виде кровавой бойни на стеллаже, - до него еле доносился голос Борисова, как будто тот говорил с очень далекого расстояния.
   - Ты, конечно, получишь какое-то пособие. Но мы расстаемся с тобой. Да, доктор Питер Хаулэнд хочет видеть тебя.
   5
   Встреча началась в 19:30 под густой завесой табачного дыма.
   Теренсу Мэллоу не составило большого труда заказать на один вечер небольшой, единственный в отеле зал для заседаний. Дружеский союз бывших военнослужащих - так сказать, мозг всего предприятия - был очень осторожен. Мэллоу и бывший астронавигатор Кванг, а также Сэмми Ларсен, бывший офицер по радиоэлектронной аппаратуре звездного крейсера, тщательно осмотрели комнату и обнаружили два шпионских глазка и микрофоны, которые тут же обезвредили. Для них, людей с незаурядными способностями и большим опытом, эта работа была просто детской забавой. Кроме того, что все трое когда-то успешно бороздили звездные дороги в составе военно-космического флота, они имели еще одну общую особенность, одинаковый факт в своих биографиях: всех троих судил военный суд и уволил со службы.
   Даффи Бригс и Барни Кейн должны были при необходимости выполнить роль боевого отряда и сидели у двери. У каждого из них на коленях лежало грозное оружие. Мэллоу очень подробно проинструктировал их и научил пользоваться не совсем обычным оружием.
   Колин и Стелла Рэмзи сидели рядом во втором ряду стульев. Стелла надела свои единственно приличные блузку и костюм, а Рэмзи побрился. В предвкушении счастливого поворота жизни Рэмзи раскраснелся и оживился, а Стелла, увидев его таким, взяла мужа за руку и крепко ее сжала.
   Вилли Хаффнер, время от времени поглаживая бутылку с виски, сидел рядом с Питером Хаулэндом, настойчиво убеждавшим его, что теперь надо покончить со спиртным раз и навсегда.
   Около двух дюжин других мужчин и женщин заполняли остальные места в зале. Все они были демобилизованные - их всех с презрением выгнали. Собравшиеся владели разными специальностями, каждая из которых могла пригодиться.
   Оглянувшись вокруг, Питер Хаулэнд увидел собрание людей - таких же преданных, как он сам. Он вспомнил свои последние слова профессору Рэндолфу в конце того удивительного разговора. "Кому-то это покажется преступным, но вы правы, профессор. На благо науки в целом и нашей работы, в частности, - я с вами до конца", - убежденно сказал тогда Хаулэнд.
   Вспомнив свои слова, Питер испытал теплое чувство удовлетворения. Они не были жалкими преступниками. Они были полны решимости распределить богатства Галактики более справедливо, чем это делалось до сих пор.
   Открылась дверь - и в зал стремительно вошел Бригс, держа оружие почти наготове.
   - Весьма похвально, мистер Бригс, - сказал профессор Чезлин Рэндолф, входя вслед за Бригсом и глядя на него снизу вверх. - Я рад видеть вас таким подготовленным.
   Бригс был польщен:
   - А-а - зовите меня просто Даффи, профессор.
   Рэндолф кивнул с видом важной персоны и повернулся к своему спутнику:
   - Мы все в сборе, полковник. Пожалуйста, выберите себе место, и тогда мы можем начинать...
   Полковник Эрвин Тройсдорф тряхнул своей коротко постриженной головой и сел в центре первого ряда. Он заботливо расслабил свое грузное тело, удобно устроив раненую ногу. Перед тем, как сесть, он окинул всех одним приветственным взглядом. Гражданская одежда на нем была чистой и хорошо выглаженной, но имела старомодный и поношенный вид. На пустом соседнем сидении полковник устроил шляпу, перчатки и трость. Наблюдая за всей этой процедурой, Питер Хаулэнд предположил, что никто на свете не наберется смелости попросить полковника убрать его вещи.
   Хаулэнд тихо спросил рядом сидящего Хаффнера:
   - Откуда на Земле - или за ее пределами - Рэндолф выкопал его?
   - Наверное, - сказал Хаффнер, - твой вопрос относится ко всем нам.
   Мэллоу, проходя мимо собравшихся, высокомерно усмехнулся, пошел дальше, чтобы занять место рядом с помостом, и сел внизу его лицом к аудитории. Профессор Рэндолф прыгнул на помост и выбрал самое большое кресло, нагромоздив на него еще подушки, снятые с других кресел. Он оглядел все собрание и прокашлялся.
   Сразу же воцарилась тишина.
   - Джентльмены! Пожалуйста, выслушайте меня самым внимательным образом.
   Рэндолф просто случайно не упомянул присутствующих дам в своем обращении, но вообще-то сейчас, продолжая говорить, он недоумевал, почему его племянник так настойчиво отстаивал свое решение пригласить и женщин. Мэллоу доказывал, что, если все пойдет по намеченному плану, женщины могут оказаться очень полезными, но профессор Рэндолф считал, что они будут только мешать.
   - Я полагаю, что все вы, присутствующие на данном историческом собрании, каждый в разное время, почувствовали на себе несправедливость и беззаконие нашего современного общественного устройства. Я еще не знаю каждого из вас лично - мой племянник Теренс Мэллоу привел сюда большинство из вас. Но я надеюсь исправить это упущение очень быстро, - он сделал паузу и с сияющей улыбкой пробежал взглядом по лицам слушателей. - Мы собрались здесь, чтобы спланировать подготовительные мероприятия к тому великому делу, которое послужит открытию новой эры в развитии науки и окажет поддержку творческим личностям нашей цивилизации. Хватит нам терпеть диктат со стороны тупых бюрократов.
   Присутствующие внимательно слушали. Все они знали только одно - будет работа, больше ничего. И готовы были во всем потакать маленькому старому профессору и выслушивать его длинные речи - Мэллоу всех об этом предупреждал, - только бы получить хороший куш.
   - Мне хочется добавить, - Рэндолф покатился дальше, наслаждаясь своей ролью спасителя, - что полковник Тройсдорф полностью согласен с моей точкой зрения. Космический военный флот обошелся с полковником очень жестоко и бесчестно. Полковник осмелился утверждать во всеуслышание, что они бросают деньги на ветер. И поплатился за это тем, что с позором был выгнан с работы, которой посвятил всю жизнь, и брошен на произвол судьбы без средств и в полном одиночестве.
   - Он скоро заставит меня рыдать, - сказал Хаулэнду Хаффнер, продолжая ласково гладить свою бутылку. - Я не отказался бы от некоторой части денег, которые правительство тратит впустую на своих славных космических моряков.
   - Казалось бы, - продолжал Рэндолф, выпучив свои лягушачьи глаза до предела, - я должен первым сказать, что правительство вправе решать, куда направлять деньги, собранные у гражданского населения. Но пришло время, когда я готов встать и заявить, что я больше не поддерживаю правительство. Вся система нашего социального строя неправильна. Нормальные люди не должны довольствоваться теми убогими и жалкими условиями, в которых они живут. Люди шумно требуют только хлеба и зрелищ, тогда как настоящие прелести жизни, ценности, которые должны сопровождать человека с рождения до смерти, плывут мимо. К истинным ценностям жизни я отношу и возможность заниматься научно-исследовательской деятельностью.
   Красивый, но не отличавшийся большим умом Мэллоу слушал Рэндолфа с довольной улыбкой - племяннику казалось, что старик говорит просто прекрасно и, несомненно, обратит в свою веру всех колеблющихся в этой подобранной из разных людей компании. Первой реакцией самого Мэллоу был охвативший его тогда страх. Он взглянул на Хаулэнда. Ненадежное звено! Он никогда не любил Хаулэнда и очень удивился, что этот ученый так восторженно принял план Рэндолфа. Что касается старого Гусмана, его нецелесообразно включать в дело.
   Когда Рэндолф перешел к разделу подготовительных мероприятий, по конференц-залу побежал шумок. Шум все увеличивался. Люди шумели так, как будто поняли, что им предлагают не просто работу, а совершение кражи века. Мэллоу, Бригс и Кейн пытались определить настроение каждого. Не все были в восторге от полученного предложения.
   Бледный от страха малый с длинной верхней губой, темно-серыми глазами и редкими волосами, натянувший на себя ужасно безвкусную одежду, так резко вскочил с места, что его стул громко скрипнул. Все повернулись к нему.
   - Извините меня - ух, проф, но если вы планируете захват транспортных грузов на их пути к космическим портам - ух, ух. Фредди Финкс пытался это сделать. Теперь он отбыл два года из двадцатилетнего срока заключения на одной из малых планет для уголовников, - говоривший глубокомысленно почесал свой остроконечный нос: - Никогда не знаешь, как лучше поступить.
   - Спасибо, как вас, мистер?..
   - Киркуп. Все называют меня Пальцы и, я полагаю, вы тоже будете так меня звать. Но мне это не нравится.
   - Благодарю вас, мистер Киркуп, за полезный совет. Но, разумеется, в мои планы не входит, как вы сказали, захват драгоценных слитков, отправляемых в космические порты. Это слишком грубо.
   Рэндолф подарил широкую улыбку всей созванной компании. Он был в отличном настроении.
   - Вы, должно быть, заметили, что здесь присутствуют в основном те, кто в свое время служил в военно-космическом флоте. Вывод, я осмелюсь предположить, очевиден.
   Хаулэнд с удивлением заметил, что некоторые так ничего и не поняли. Стелла со сверкающими глазами что-то горячо говорила своему мужу. На оливкового цвета лице Кванга была какая-то полуусмешка, он сидел, опустив глаза вниз. Даффи Бригс и Барни Кейн, сильные, здоровые парни, удивленно смотрели друг на друга.
   - Я намерен, - сказал выдающийся и уважаемый профессор, - с помощью всех вас заиметь свой корабль в космосе.
   6
   - Я не согласен с тобой, Теренс, и должен снова тебе заметить, чтобы ты не забывал, - командую я! - профессор Чезлин Рэндолф самодовольно выпятил свою маленькую индюшиную грудь и выпучил крошечные глаза на племянника.
   На второй день после успешного первого собрания в отеле в университетский кабинет профессора Рэндолфа пришли Мэллоу, Хаффнер и Хаулэнд, а позднее к ним присоединился полковник Эрвин Тройсдорф. Питер Хаулэнд ходил взад и вперед, как помешанный; ему казалось, что вместо мозгов у него в голове слоями лежит вата.
   После профессорской нахлобучки Мэллоу с чувством неловкости отступил.
   - Ну ладно, дядя. Но я должен поставить всех в известность, - Теренс резко повернул голову в сторону Хаулэнда, Хаффнера и Тройсдорфа, - что я считаю открытое вооруженное нападение самым лучшим методом, а с оружием мы умеем обращаться отлично.
   - Я склонен согласиться, - Тройсдорф не надел монокль, и странное без этого постоянного предмета выражение его морщинистого, похожего на совиное лица создавало впечатление, что он голый. - Забирайтесь на борт, и вы справитесь с ними, имея несколько винтовок.
   - Как вы думаете, мой дорогой полковник, для чего в нашей команде доктора Хаулэнд и Хаффнер? Не говоря уже обо мне? Имеется в виду научная экспедиция, а не банда убийц.
   - Мы могли бы убивать, дядя...
   - Нет! - лицо Рэндолфа скорчилось от отвращения и негодования. - Я не могу поддержать такое решение вопроса. Здесь, на моей кафедре, мы разрабатываем план и с помощью доктора Хаффнера сможем закончить его вовремя - к началу плавания.
   - Между прочим, - вспомнил Тройсдорф, - вы не сказали нам, как будет называться корабль.
   - Да, полковник, - спокойно ответил Рэндолф, - действительно не сказал.
   Хаулэнд поспешил спрятать довольную улыбку - старый лис все еще не терял своего умения владеть положением. Познакомившись с компанией людей, неизвестно где выисканных и собранных вместе племянником Рэндолфа, Хаулэнд сделал вывод, что никто из них не заслуживает доверия, это отработанный материал.
   - Ну, все, я надеюсь, - с сердитым видом сказал Мэллоу. - Хорошо, если ничего не дойдет до полиции. Если же полицейские что-то узнают и нам придется пробивать себе дорогу...
   - Что за мрачные мысли, Теренс! Я уверен, что Хаулэнд, Хаффнер и я сумеем разработать удачный, бескровный план. Корабль будет нашим, и мы сможем распорядиться деньгами по своему усмотрению. Вот когда ты будешь полезен.
   В выражении, пробежавшем по лицу Мэллоу, Хаулэнд заметил скрытый страх. Питер считал Теренса двуличным - но парень был профессорским племянником!
   - Я надеюсь, ты до конца убедился в преданности делу людей, которых ты собрал, Мэллоу?
   Теренс уставился на Хаулэнда:
   - Полностью. Каждый готов работать с полной отдачей.
   - Я рад это слышать. Меня интересует, как ты предлагаешь поступать с теми, кто решит уйти.
   - Дезертиров не будет, - продолжая разговор, Мэллоу придвинул свое лицо к Хаулэнду так близко, что тому стало не по себе; губы Теренса дрожали. - Если кто-нибудь попытается дать тягу теперь, он будет иметь много неприятностей. Очень много неприятностей.
   Рэндолф повернулся к племяннику:
   - Я надеюсь, ты не настаиваешь на насилии, Теренс. Согласен, что мы не можем допустить, чтобы кто-то сейчас оставил нас. Он может разболтать. Но мы должны соблюдать приличия...
   - Тот, кто попробует препятствовать нам, будет уничтожен... - Мэллоу не договорил угрозу до конца, но мрачный кивок Тройсдорфа выразительно объяснил несказанные слова.
   Чувство страха зашевелилось где-то внутри у Хаулэнда. Если бы он решил выйти из игры сейчас, он бы уже не смог. Было слишком поздно. Он успокаивал себя тем, что очень много людей согласились участвовать в задуманном Рэндолфом предприятии, утешало и то, что их лидер питал отвращение к насилию.
   Когда закончился разговор, Хаулэнд и Хаффнер ушли в лабораторию. У Рэндолфа не было разногласий с вице-президентом насчет принятия Хаффнера. Вилли Хаффнер был известным ученым, сделавшим несколько выдающихся открытий в вирусологии. Льюистиду очень повезло, сказал Харкурт, что Хаффнер пришел в университет и возглавил лабораторию. Особенно теперь, подчеркнул вице-президент, когда Хаффнер преодолел свою слабость к спиртному.
   Это была заслуга Хаулэнда. Хаффнер снизил норму до половины бутылки в день и был полон сил. Получив работу, занявшую все его мысли, он вместе с тем приобрел стимул к жизни. Рэндолф пообещал ему, что, когда завершится их общая акция, он предоставит Хаффнеру все условия, в том числе деньги, для экспериментов на мозге - и человека, и животного, - о которых он так мечтал. К удивлению Хаулэнда, Рэндолфа очень привлекла идея содействия еще одной научной работе.
   - Мы поступаем правильно, - говорил он с пафосом. - Мы, мужи науки, употреблю уместную здесь, на мой взгляд, бюрократическую фразу - должны заявлять свои права на материальные ценности Галактики. Да и в конце концов, если не субсидировать науку, не будет и богатства в Галактике. Ее развитие остановится на примитивном уровне, у нас будут отрезаны все пути в глубины Вселенной. Человек так и будет копаться в грязи за каждодневный кусок хлеба.
   У Хаффнера так все устроилось, что теперь он работал с более жизнерадостным настроением, чем все предыдущие годы, отданные кропотливым исследованиям по вирусам. Он и Хаулэнд должны были создать в достаточном количестве готовый продукт, которым был бы доволен Рэндолф. Это требовало времени. Они работали днем и ночью, почти не выходя из лаборатории. Рэндолф все время напоминал им, бросая выразительный взгляд на настенный календарь, что время истекает и поджимает.
   Другие группы людей, работавшие под командованием Мэллоу, выполняли полученные задания из всего общего комплекса приготовлений и отчитывались перед руководителями подкомиссий, избранными на том первом, ознакомительном собрании. Над всеми господствовало влияние профессора Рэндолфа, которое каждый чувствовал на себе почти физически, хотя Рэндолф подгонял, ободрял, принуждал и ругал всех на расстоянии. Намеченный день приближался.
   От перенапряжения и недосыпания Хаулэнд стал бледным, замученным и нервным. Он, как никто другой, нуждался в верном товарище. Вилли Хаффнер был хорошим помощником, но Хаулэнд был далек от полного доверия к начавшему исправляться пьянице. Горькое сознание того, что он вовлечен в подробно разрабатываемую криминальную операцию, раздражало Хаулэнда, делало его несдержанным и замкнутым - то ли из-за боязни провала, то ли по какой-то другой причине. Все было правильно - правильно - говорил он себе сто раз в день - растрачиваемые впустую деньги Галактики должны быть использованы в более чистых, разумных целях.
   Сейчас, в период тяжелой работы и тревожного ожидания, Хаулэнд вспоминал те далекие печальные дни перед рождеством, когда он был мальчиком и должен был жестко экономить деньги, заработанные им на случайной работе в деревне после школы. Его родители оба давно умерли, и он после деревенской школы сам пробивал себе дорогу к образованию, пока не достиг нынешнего высокого положения. Каждый шаг на этом пути требовал от него большого труда. Теперь он выглядел перед всеми мягким и скромным человеком, но у него был решительный, твердый характер - свидетельством тому были успехи, которых он добился самовоспитанием. Вокруг во всех областях науки было много энергичных, сильных, блестяще образованных, напористых молодых ученых, способных встать у него на пути.
   Дав согласие работать с Рэндолфом, выдающимся ученым, занимавшимся вопросами происхождения жизни, Хаулэнд понимал, что ему здорово повезло. Тем более, что Рэндолф рассказал о своем замысле и возможности создавать жизнь - и это для Питера, пожалуй, было самым большим соблазном. Все шло хорошо, Хаулэнд нисколько не сожалел о переходе на новое место, пока их всех не оглушили сообщением о том, что они не получат фонд Максвелла.
   Ну ладно, после того, как они уже... уже украдут эти проклятые деньги, они смогут завершить свою работу на Поучалин-9 и тогда он, Хаулэнд, вернется назад как ученый с мировым именем и сможет сам определить свою собственную карьеру - перспектива научной самостоятельности имела для него решающее значение.
   Погода была отвратительной уже две недели. Монотонно падал снег, у всех людей был пасмурный вид, на их лицах лежала озабоченность тем, как бы не забыть регулярно принимать таблетки против простуды. Небо над головой, когда его можно было рассмотреть сквозь снежные хлопья, напоминало какую-то громадную кастрюлю, крышку с которой снял сам дьявол, чтобы сыпать и сыпать снег вниз на Землю.
   Однажды днем в длинной, ярко освещенной лаборатории зазвенел телефон. Хаулэнд поднял трубку и раздраженно ответил, придерживая одной рукой листок с какими-то расчетами на колене.
   - Док Хаулэнд?
   - Да. Кто это?
   - Слушай, док. Встретимся сегодня ночью ровно в 11:30. Улица Сириуса, 711, подняться по лестнице, первая дверь слева. Запомнил? - звонивший сделал паузу, потом добавил: - И не говори никому!
   - Кто это? Что значит - встретимся?
   - Больше нет времени, док. Обязательно приходи, понял? Иначе не оберешься неприятностей.
   И связь прервалась. Хаулэнд положил трубку, испытывая такое чувство, как будто поговорил с сумасшедшим. Хаффнер в это время суетливо бегал по лаборатории и, держа в руке пробирку с бактериями в питательной среде, подошел ближе к свету.
   - Новая партия ведет себя прекрасно, Питер. Но что случилось? Плохо себя чувствуешь?
   Хаулэнду снова послышался хриплый, сухой голос, строго предупредивший: "И не говори никому!"
   - Нет, нет, Вилли. Просто устал. Эти привередливые аудиовирусы, над которыми мы бьемся, коварные и хитрые скотинки.
   - Но мы почти у цели, - в противоположность бледному и утомленному Хаулэнду, Хаффнер сейчас выглядел уверенным и спокойным, что, на первый взгляд, казалось странным. - Мы можем начать производство, причем в таком количестве, какое нужно Рэндолфу, - Хаффнер усмехнулся и добавил: - Если только последняя партия окажется оптимальной.
   Хаулэнд извинился и ушел, чтобы обдумать свое положение. Полчаса он ломал голову, но все его размышления и сопоставления ни к чему не привели - он не смог вспомнить, кому принадлежит голос звонившего по телефону. Тем не менее он слышал этот голос раньше, причем совсем недавно. Угроза, произнесенная скрипучим голосом, была не пустым звуком. Хаулэнд хорошо понимал, что ему надо идти. Но если тут каким-то образом замешан Мэллоу...
   Семьсот одиннадцатый по улице Сириуса оказался одним из тех ветхих многоквартирных домов высотой в пятьдесят этажей, которые строили в виде сумрачных спиралей. Когда-то здесь были пристани и оживленное речное движение с веселыми пароходными гудками. Теперь же со здешних аэродромов один за другим поднимались пассажирские и почтовые самолеты, а высокие спирали домов, построенных много веков назад, постепенно разрушались.
   Поднявшись по лестнице, Хаулэнд нашел первую дверь слева. Он постучал. Толстые кожаные перчатки заглушали его стук, и он уже собрался стащить одну из них, чтобы стучать снова - так как звонка он не видел - но дверь вдруг сама приоткрылась, зловеще скрипнув. Хаулэнд почувствовал сильное биение в висках. Так и не сняв перчаток, он толкнул дверь.
   В комнате, куда он вошел, было темно, и Питер ощупью начал искать выключатель. Включив свет, Хаулэнд увидел, что единственная, ничем не прикрытая электролампа отражается в каком-то блестящем предмете, находящемся в центре комнаты.
   В грязном, пыльном помещении - это сразу бросалось в глаза - давно поселились нищета и запустение. В углу стояла прогнувшаяся кровать, постельные принадлежности были разбросаны по полу. Единственный стул был перевернут. А в центре - лежал лицом вниз человек, одетый в безвкусную одежду. Тело его сгорбилось, вся одежда была сильно забрызгана кровью.
   В середине его спины торчала серебряная рукоятка ножа, заблестевшая в ярком свете, включенном Хаулэндом.
   Всего секунды три стоял он здесь, так и не сняв пальца с выключателя. В следующую секунду Питер услышал, как внизу хлопнула дверь, а потом хриплые голоса, звуки тяжелых шагов.
   Хаулэнд нажал на выключатель - свет погас. Он повернулся лицом к коридору, чувствуя, что попал в ловушку. Мысль о том, чтобы остаться на месте и все объяснить, даже не пришла ему в голову. Он должен уходить уходить немедленно!
   Как безумный, Хаулэнд бросился к лестнице и начал подниматься вверх, перешагивая через четыре ступени. Он легко управлял своим худым, долговязым телом и, благодаря ботинкам с резиновой подошвой, ступал почти бесшумно.
   А снизу доносились голоса, способные свести с ума. Поднимавшиеся вверх и повторяемые эхом мужские голоса выкрикивали одни и те же слова снова и снова: "Открывайте, эй, вы там!", "Живей открывайте - это полиция!" И, наконец, в бешенстве один из них заорал: "Ломайте дверь!"
   Итак - понял Хаулэнд - он плотно закрыл за собой входную дверь, так плотно, что защелкнулась задвижка. Тем самым он выиграл несколько секунд для своего спасения.
   Но полиция знала точно, в какую комнату идти. Может быть, голос, отдавший команду ломать дверь, - как раз и есть тот самый хриплый голос, предупредивший его по телефону? Или владелец того голоса лежит сейчас там, в ужасной маленькой комнате, зверски убитый кинжалом в спину?
   Преодолев четыре лестничных площадки, Хаулэнд остановился и ударил кулаком по кнопкам лифта. В страшном напряжении он ждал, пока кабина медленно, со скрипом двигалась на его этаж. На лестничной площадке ниже открылась дверь - и вырвавшийся из нее луч света показался очень ярким в сравнении с тусклым освещением площадки. Раздраженный голос, повторяемый эхом, кричал вниз:
   - Что там происходит? Вы можете успокоиться и дать поспать простым людям?
   Когда до верхних этажей донесся грохот разбиваемой вдребезги двери и люди поняли, что кто-то ломится силой, начали открываться другие квартиры, и уже многие голоса возмущенно кричали и требовали тишины. Лифт, наконец, остановился на этаже, где ждал его Хаулэнд, и старые металлические дверцы с визгом распахнулись. Вверх или вниз?