Балмер Кеннет. Мир демонов

   Пытаясь подняться, он увидел, что нечто мохнатое вокруг Деллы ослабло, затем скорчилось и убралось, выделяя отвратительный гной. Меч, части которого, не покрытые блестящим густым сиропом, сверкнули, ударил снова.
   Делла упала. Стэд потянулся подхватить ее, но протянулась рука Карджила, подхватила девушку, подняла и унесла ее.
   Стэд оцепенело пополз за ними.
   Карджил опустил Деллу, обернулся и схватил Стэда за руку, освобождая его. Что-то мягкое, теплое и пушистое обволакивало ноги Стэда. От прикосновения к этой отвратительной обволакивающей мягкости ему снова стало нехорошо и до боли свело челюсти от резкой реакции.
   - Если тебя тошнит, поблюй, - сказал Карджил.
   Солдат тут же повернулся к Делле, устроил ее голову на коленях, его руки действовали очень нежно, и он пощупал ее пульс. Ее глаза моргнули и открылись.
   - Спасибо, Карджил! Ты спас нас.
   - Забудь об этом, - сказал он обыденно. - Это моя работа. Это я умею.
   - Со Стэдом все в порядке?
   - Да. Он весь зеленый, но это пройдет.
   - Что это было? - слабо сказал Стэд.
   Карджил встал, помогая Делле подняться на ноги, поддерживая ее за руку. Мимоходом Стэд удивился, почему, если солдат хотел обнять Деллу, то он не сделал это теперь. Он был не так прост, как казалось вначале.
   - Мы называем этих тварей Сканнеры. Мозга нет. Довольно проворны с этими своими шестнадцатью ногами. Ты видел, как этот негодяй использовал их на Делле. Но пистолет обычно отпугивает их, в отличие от Рэнгов.
   Стэд не очень-то жаждал встретиться с Рэнгами.
   К Делле вернулось ее самообладание, и, не без содрогания обернувшись на ужасное существо, лежавшее в собственной крови, все трое отправились к отсекам лабиринта. Теперь Стэд более ясно понял, почему Карджил был так насторожен.
   Если существа, подобные этому Сканнеру, населяли внешнюю темноту, то человеку необходимо все его внимание и мужество, чтобы покидать лабиринт.
   - Мир населяет много животных, - сказала ему Делла, когда они прошли шлагбаум с голубыми огнями и вновь вошли в теплую яркость дома.
   - Как видишь, физиологически у нас нет ничего общего со Сканнерами, как и с любыми другими животными этого мира.
   Они вошли через другой контрольный пункт, не через тот, что они выходили, и их путь лежал мимо серии отсеков, расположенных вдоль главной улицы. В каждом отсеке сидели поглощенные работой мужчина или юноша, женщина или девушка перед жужжащими блестящими машинами.
   - Кто они? - спросил Стэд. - Что они делают?
   - Это рабочие, - сказала ему Делла. - Это улица портных, и они шьют одежду, которую мы будем носить. На каждой улице свое ремесло, за всем напрямую наблюдает Контролер улицы, и все они создают богатство Аркона.
   Но Стэду было трудно сосредоточиться на экономической системе Аркона. Он видел рабочих, трудящихся для производства всех необходимых вещей, видел электрические и собачьи тележки, развозящие продукты производства, видел большие рынки с их сверкающими, никогда не гаснущими электрическими огнями, слышал шум и гомон торговли, ощущал запахи фабрик, где перерабатывалась доставленная пища. Но его воображение постоянно возвращалось за границы лабиринта.
   Открытие существования снаружи животных, Сканнер, которого он видел, взволновало его и наполнило его любопытством и благоговением. Он хотел выйти наружу и исследовать, знать, узнать больше и больше об этом мире, в который он был заброшен с беспечной непоследовательностью рабочего, отбрасывающего обрывок ненужного материала.
   Поверх всего этого, как дымка, которая, как ему рассказывали, окутывала Внешний Мир, расплывчатое желание узнать свою сущность ослабло и растаяло. Он уже давно прекратил попытки выбить из своего сопротивляющегося мозга секрет его личности, его памяти, его пропавших знаний.
   Теперь все это лежало в прошлом, в другом мире, в который у него не было желания возвращаться. Он не был человеком Аркона, но Бессмертное Существо было достаточно милостиво и дало ему еще один шанс, второе рождение, и ему повезло теперь стать одним из Аркона. И смиренная благодарность, которую он испытывал, поддерживала его при мысли о возможных потерях.
   Никакая другая раса не может быть так прекрасна, как люди Аркона. Он слепо верил в это.
   Его обучение быстро продолжалось. Не без улыбки Делла постановила, что он должен полностью пройти стандартный школьный курс, который обычно занимал у детей Аркона шесть лет. Стэд прошел все это за один семестр, за сто девятнадцать дней.
   - А теперь ты можешь начать узнавать о жизни.
   - Узнавать о жизни... или познавать Жизнь? - спросил Стэд, уже начав ориентироваться в этом новом мире.
   - Все в свое время. Не забывай про Сканнера.
   - Вряд ли у меня это получится. Должен сказать, что Карджил действовал отлично.
   - Это его работа, - сказала Делла бесцеремонно. Но Стэд не преминул заметить, с каким теплом она приветствовала солдата в последние дни, и молчаливое согласие на его присутствие на каждой прогулке, которую они совершали вместе. - Он просто выполняет свою работу, присматривает за тобой.
   На сто двадцатый день после того, как его обнаружили, Стэд предстал перед Капитаном.
   Несмотря на растущее чувство уверенности, он не смог подавить моментальную нервную дрожь. Все же, Капитан стоял настолько выше простых смертных, насколько Контролеры были выше рабочих. Делла терпеливо объяснила, что Капитан и его Команда смертны. Но для Стэда мысль о том, что они все-таки переживают обычный распад человеческого тела, не могла быть отброшена с помощью простой веры. Смерть, как он теперь понял, была неприятно постоянной вещью для всех, кроме тех людей Аркона, кто безупречно действовал на благо Аркона и для Капитана.
   Остальные - все люди других империй и федераций - конечно, были обречены с момента их рождения. Только люди Аркона могли быть спасены, но для чего спасены, этого не знала даже Делла. Лучший мир с лучшими зданиями, где не нужно добывать пищу и работать. В это верят низшие классы.
   - А вы? Контролеры?
   Она состроила недовольную гримасу.
   - Некоторые Контролеры - Саймон один из них - не верят больше ни во что. Когда ты умираешь, ты мертв, говорят они.
   - И это, к тому же, вполне разумная и гигиеническая вера, - сказал, входя, Саймон. Его морщинистое лицо светилось от новостей. - Мы называем это Научный Рационализм. Он вытеснит мистическую веру наших предков, и от этого мы не станем ничуть хуже или менее благородней!
   - Ну, я не знаю, - сказала Делла. Ее родители были строги в соблюдении деталей ритуала, в должном вознесении хвалы и благодарностей Бессмертному, в точном соблюдении всех Дат. - За этим миром, который мы знаем, должен быть еще какой-то смысл и разум.
   - Что ж, если он и есть, ему придется подождать, - сказал Саймон резко. Стэд, оденься как можно аккуратнее, тщательно выбрейся, чуть-чуть одеколона, чистые ногти. Ты еще во многом школьник с грязной шеей. Капитан призывает тебя сегодня после обеда!
   Приготовления прошли в суматохе. Он не мог даже предполагать, чего ожидать ему и чего ожидали от него. Все его попытки вытянуть что-нибудь из Деллы или Саймона натыкались на молчание, веселое, терпеливое молчание, проявлявшее их научное образование. Он даже попытался выкачать что-нибудь из Карджила, но был встречен молчанием еще более суровым, более военным, менее веселым.
   Ярко окрашенный электромобиль, украшенный личной эмблемой Капитана вертикальный клин с двумя маленькими клинышками, свисающими вниз под углом сорок пять градусов - подъехал за ними и на скорости помчался по улицам лабиринта, вниз по рукотворным спиральным склонам, глубоко вниз и в просторное помещение, где под потоком почти невыносимо яркого света от множества электрических ламп зеленел мох.
   - Здесь мы находимся в самой нижней, наиболее важной и роскошной части лабиринта, - сказал Саймон. Даже несмотря на его непроницаемую отрешенность ученого, он заметно вспыхнул от великолепия окружающей обстановки. Отвесные стены поднимались на сотню футов, и это почти - почти, но не совсем, как сказал Карджил, - вызывало паническое чувство отсутствия крыши, которое даже самых сильных людей может довести до полного идиотизма.
   - Только Форейджеры, кажется, способны отбросить на время это чувство, и даже они не могут вынести слишком много экспедиций во Внешний Мир.
   Стэд читал о болезни, называемой "Чувство отсутствия крыши", в медицинских книгах и не хотел ни сейчас, ни потом испытывать ее.
   Они вышли из машины и прошли между плещущимися фонтанами по направлению к овальному проходу, сквозь который блистали оранжевые и голубые электрические огни. Обстановка здесь демонстрировала все искусство, красоту и вдохновение человеческой расы в наиболее великолепных проявлениях. Контрфорсы и опоры, несущие арки, колонное великолепие здания красноречиво говорили о годах изнурительного труда, о бесконечном множестве людей, посвятивших себя этому. Здесь можно было почувствовать и увидеть, как построенные людьми сооружения сгибаются, выдерживая на научных и великих в архитектурном плане конструкциях всю тяжесть и давление мира. Здесь никогда не будет провала. Здесь никогда не обрушится потолок. Здесь человек построил себе самое безопасное, уютное, наиболее великолепное и блистательное убежище в мире.
   - Моя душа согревается каждый раз, когда я вижу покои Капитана, - сказал Саймон, и его лицо тоже сияло не только от отраженного электрического света.
   Они прошли через овальную дверь.
   Здесь царила роскошь. Быстро, но в соответствии с этикетом, их провели через множество комнат, устланных мягкими коврами, сверкающих мириадами огней, украшенных картинами, настенными росписями и красками, которые ослепляли своим великолепием, и в конце концов почти отключали все чувства, погружая человека в неизмеримые глубины наслаждения. Бронзовые двери со стуком распахнулись перед ними, как двойной удар гонга.
   За ними они смогли лишь бросить один хаотичный взгляд на огни, на массу лиц, обращенных к ним, на буйные краски одежд, на украшения, перья и блеск оружия; аромат огромной толпы Контролеров с тысячами различных нюансов поднимался перед ними; звук приглушенного шепота тысячи голосов мягко звенел у них в ушах. И вот они шли по простирающемуся вдаль пурпурному ковру к Контрольному Креслу, установленному на возвышении под царственным великолепием огней. У Стэда сжало горло от чувств.
   Слуги, одетые во все белое, принесли три маленьких позолоченных стульчика и поставили их в ряд.
   - Вы можете сесть, - сказал сидящий на контрольном кресле.
   Послушно садясь, Стэд взглянул вверх. Аура света от сияющих огней вокруг сидящего не позволяла видеть детали, и его собственные эмоции затуманивали его взгляд. Но он видел, что Капитан был пожилым человеком с седыми волосами, с седой бородой, с суровым выражением лица. Он сидел немного наклонившись вперед, его голубые проникновенные глаза не мигая смотрели на них.
   Стэд опустил глаза, чувствуя себя богохульником.
   - Повторите ваш отчет, - сказал Капитан.
   Саймон послушно начал рассказывать о работе, которую они проделали со Стэдом. Старик рассказывал, не пропуская ничего важного и значительного, и напряжение и величественность сцены ничуть не уменьшились. Две тысячи ушей слушали в огромном холле. Стэд сидел, уставившись на ковер под ногами. Эти вещи были слишком серьезны и недоступны его пониманию. А свет слепил его.
   Наконец Саймон дошел до настоящего момента.
   - После этого отчета, сэр, Стэд должен заняться, как рекомендовала ваша Команда, какой-нибудь практической работой, которая могла бы...
   - Да, - сказал Капитан, и Саймон замолчал. - Мы решили, что он станет Форейджером.
   Полная тишина.
   Затем Делла подняла голову.
   - Форейджером, сэр? Но... - Она не могла продолжать.
   - Когда он совершит первую служебную экспедицию с Форейджерами, мы снова увидим его. Только тогда ему будут показаны предметы, которые вам известны. Это все. Вы можете возвращаться на свою станцию.
   При этих ритуальных словах, завершавших аудиенцию, Саймон и Делла встали. Стэд тоже встал, как его учили. Его мысли были в беспорядке. То, что он будет Форейджером, значило, что значительная часть мучительной работы Саймона и Деллы одним ударом становилась бессмысленной. К чему теперь алгебра, теория Повторяющихся Зданий, Эволюционная теория и ее неприменимость к человеку как уникуму? Форейджеру нужен зоркий глаз и верная рука, способность бегать быстрее, чем Сканнер, а затем замирать в неподвижности камня, умение обращаться с оружием и сноровка в наполнении мешка припасами.
   - Клянусь всеми Внешними Демонами! - бормотал Саймон себе под нос, потирая подбородок дрожащей рукой. - никогда не думал, что так выйдет! Это почти...
   - Одумайся, Саймон! - сказала Делла, ее лицо было бледно при свете.
   Они вышли из покоев Капитана, прошли вновь через величественные комнаты, электромобиль доставил их назад в лабораторию Саймона на верхних уровнях лабиринта. Все путешествие прошло молча.
   Затем Саймон, свободомыслящий ученый, не смог больше сдерживаться.
   - Я никогда не обсуждал приказы Капитана, - сказал он, резко опускаясь на стул, волосы его были взъерошены. - И никогда не буду. Но это... из-за этого я почти могу согласиться с диссидентами. Мой отец прикончил бы собственную жену, если бы Капитан приказал это. Я бы этого не сделал, потому что уверен, что Капитан никогда не мог бы отдать такой приказ. Времена изменились, и мы меньше подвержены старым идеям и порядкам. Но это!
   - Может быть, мы лучше подумаем, что нам делать, - сказала Делла. Ее поведение стало нервным и раздражительным после аудиенции у Капитана. Она постукивала своими тонкими пальцами по подлокотнику кресла в ритме, который раздражал Стэда.
   - Что мы можем сделать, кроме как подготовить Стэда как можно лучше, чтобы он стал Форейджером? Стэд медленно сказал:
   - Капитан сказал, что это только на одну экспедицию. Что он примет меня после этого. Возможно...
   - Конечно! - Саймон распрямился, вновь ожив и готовый к действию. - Чтобы преуспеть в нашем деле, ты должен испытать все аспекты современной жизни. Но все же это был - и все еще есть - эмоциональный переворот. Для меня, по крайней мере.
   День в Арконе был разделен на три равные части, по восемь часов каждая. Их смена отмечалась секундным миганием огней. Тогда рабочие сменялись со смены, спящие просыпались, развлекавшиеся отправлялись спать, стража сменялась, весь ход жизни в лабиринте плавно и организованно изменялся.
   Но для ученых, пытавшихся превратить пустую оболочку, которой был Стэд, в живого, дышащего, думающего взрослого человека, каким он явно был раньше, время ничего не значило. Нужно было так много выучить.
   - Наше общество на Арконе, как мы теперь знаем, - сказал ему Саймон, несовершенно. Еще несколько лет назад такое заявление было невозможно.
   - Вы имеете в виду, что общество тогда было совершенно? - спросил Стэд.
   Саймон снисходительно улыбнулся.
   - Так можно подумать исходя из моих слов. Но нет. Я хочу сказать, что хотя общество было не лучше, чем сейчас, но никто не требовал его изменения. Люди думали, что они жили в совершенном обществе. Только недавно мы начали подвергать сомнению фундаментальные основы нашей жизни, главным образом под влиянием великого мыслителя и писателя по имени Б. Г. Уилле. Он объяснил, что раз животные мира эволюционируют - все, кроме человека - значит, общество тоже эволюционирует. И если мы сможем изменить общество, мы сможем улучшить самого человека.
   - А что значит Б. Г.? - спросил Стэд. Это прозвучало для него странно.
   - Это были его личные имена. У нас у всех есть несколько имен, хотя иногда я забываю об этом. Меня зовут Саймон Бонавентура, а Деллу - Делла Хоуп. Но мы почти всегда используем наши личные имена. Уилле почему-то использовал сокращенную, искусственную форму. Но не сбивай меня. Это был великий человек.
   - Значит, если мы изменим общество, в котором живем, то мы сами изменимся. - Стэд задумался над этим. Затем он сказал: - Да. Это звучит разумно.
   - Я рад, - сказал Саймон с легким проблеском сарказма, смягченным его искренней улыбкой, - что ты соглашаешься с нашими величайшими умами.
   - О, перестань, - сказала Делла. - Через час начнется вечер, а вы оба выглядите так, как будто боролись со Сканнером.
   - Ради всех Демонов, женщина! - прогремел Саймон. - Вечер ничто в сравнении с попыткой обучить Стэда.
   - А вот в этом, мой милый Саймон, ты не прав. На вечере Стэд узнает о человеческой природе за полчаса больше, чем все эти книги расскажут ему за год.
   - Бессмысленная болтовня, - проворчал про себя Саймон. Но он все же отправился в свои комнаты, чтобы переодеться и приготовиться.
   У Стэда был небольшой номер, спальня, прихожая, гостиная и кабинет, очень скромные апартаменты в сравнении с отсеками некоторых Контролеров. Он пошел переодеться, усмехаясь странностям Саймона.
   Казалось, все приоделись ради первого выхода Стэда в свет.
   - Вообще-то, - сказал Саймон, когда они зашли в переполненный и душный холл, заполненный движением, цветами и запахом, - они делают тебе огромное одолжение, это большая честь для тебя. Понимаешь, Контролеры обычно не имеют отношений с Форейджерами. Но у тебя образование Контролера. До сегодняшнего дня ты был один из нас, и, я надеюсь, после твоего пробного пребывания Форейджером ты снова станешь одним из нас.
   - Я тоже надеюсь на это, - страстно сказал Стэд. - Я чувствую себя опозоренным, ужасное чувство, как будто меня измазали грязью, из-за того, что мне приходится покидать общество Контролеров ради Форейджеров.
   ГЛАВА ПЯТАЯ
   Вечер, во время которого Стэд впервые вышел в свет, утопал в огнях.
   Цветистые фигуры свободных от работы Контролеров проплывали у него перед глазами. Безумное разнообразие костюмов, блеск драгоценностей, смеющиеся раскрашенные лица, звуки музыки, потоки вина, щедро льющиеся из рада кранов в резервуары в форме раковин, столы, ломящиеся от изящно украшенных аппетитных лакомств, громкий смех и шум голосов, криков, приветствий, обрывков песен, вся эта картина безудержного веселья вызвала у него головокружение.
   Электрические обогреватели вокруг стен распространяли лучистое тепло, от которого постепенно раздевались как мужчины, так и женщины. Люди Аркона жили в прохладном мире; они любили тепло, и Контролеры могли себе позволить его столько, сколько хотели.
   Особенное чувство охватило Стэда, чувство, которого он раньше никогда не испытывал, но в глубине души понимал, что это ощущение сродни тому, что он испытывал, общаясь с Деллой. В словаре это называли смущением. Но почему он должен смущаться, если все эти люди пришли сюда, чтобы пожелать ему всего хорошего и попрощаться с ним?
   Подталкиваемый вперед, он позволил поднять себя на стол, в руке у него оказался стакан с напитком. Взглянув вниз, он увидел массу раскрасневшихся, смотрящих вверх лиц, блестящие глаза, улыбающиеся рты, сверкающие зубы. К нему поднимались стаканы, целый лес белых рук тянулся вверх.
   Человек крикнул громко и мощно:
   - Пожелаем Стэду надежного убежища! Долгой жизни! И пусть он скорее возвращается домой в лабиринт в целости и невредимости.
   Это был тост.
   Все выпили. Стэд выпил вместе с ними, не чувствуя себя чужим, и с еще большей силой ощутил, какой прекрасный класс людей - Контролеры Аркона.
   Он соскочил со стола и оказался в вихре странных ритуальных танцев, состоящих из вращений, хлопков в ладоши и извилистых волнистых линий; он шатался по холлу, раскрасневшийся, смеющийся и веселый. Это и вправду была жизнь, наполненная и свободная жизнь, которую обещали ему Саймон и Делла.
   Карджила на вечере не было.
   Мгновенное смятение привлекло внимание Стэда. Линия танцующих распалась на отдельных смеющихся, кружащихся людей. Женщины закричали. Мужчины бросились прочь от Стэда, сбиваясь в кучу давящихся тел в углу. Электрический свет там был благоразумно притушен.
   - Убейте эту дрянь! Вот она! Уф! Что за грязная тварь! - Воздух был полон криков и смятения. Заглядывая через напряженные спины, Стэд взглянул вниз и увидел причину беспокойства.
   Прячась под перевернутым стулом, на них выглядывал большими испуганными глазами маленький зверек. Размером он был примерно с половину его ботинка. Его шестнадцать лап странно двигались, не перемещая его крохотное, сухое тельце ни в каком определенном направлении. Его четыре усика колебались, представляя смешную пародию на движения рук танцоров.
   - Что это? - спросил Стэд.
   - Грязная крыса! - женщина, стоявшая достаточно далеко, чтобы ничего не видеть, схватила Стэда за руку. - Убейте ее поскорей!
   - Но почему? - Стэд был в замешательстве. Маленькая крыса, казалось, не приносила никому вреда. Он, конечно, читал о них, но реакция этих людей, особенно женщин, удивила его.
   Крыса внезапно отчаянно рванулась в поисках спасения. Она стремительным пятном кинулась вдоль стены. Мужчина бросил в нее стакан. Другой швырнул кубок. Затем двое мужчин поймали ее. Стэд увидел, как поднимается и опускается нога. Он услышал - довольно отчетливо - внезапно оборвавшийся визг.
   - Грязные твари, - сказала Делла, оттаскивая его от размалеванной женщины, схватившей его за руку. - Они, конечно, населяют отсеки рабочих, но так низко их редко можно увидеть.
   - Ужасно, - сказала женщина дрожащим голосом, неохотно отпуская Стэда. Они вызывают у меня зуд.
   - Я хочу познакомить тебя со старым другом, - сказала Делла. - Забудь про крысу. Даже отсеки Контролеров не могут быть полностью свободны от животных-паразитов.
   Глядя на нее, чувствуя на своей руке давление ее руки, Стэд забыл о крысе.
   Делла развернула его навстречу старческому, мудрому, неестественно старому лицу с седыми висками, смотревшему на него с глубокой радостью.
   - Это Стэд, Нав, - сказала Делла. - Стэд, тебе выпала большая удача и честь встретиться с Астроменом Навом. - Она явно была счастлива от этой встречи. - Нав стоит очень высоко в иерархии Астроменов. Я уверена, что он может быть очень полезным тебе. - Она состроила Наву гримаску. - Ты ведь сделаешь это, не так ли, Нав, дорогой?
   Старые отекшие глаза Нава блестели при электрическом свете. Он поднял полы своей длинной одежды и уселся на стул, вежливо приглашая сесть Деллу и Стэда по разные стороны от него. От взгляда Стэда не укрылся странный инструмент, висевший у Нава на поясе, но решил, что хорошие манеры требуют, чтобы он промолчал.
   - Если бы твой дедушка услышал, что ты так разговариваешь с Астроменом, ты бы потом неделю не могла сидеть. - Астромен Нав обладал резким, высоким голосом, голосом, более подходящим для декламации, но сейчас он говорил голосом приглушенным до более мягких тонов для повседневного разговора. - Все вы, молодые женщины, такие. Во всем виноват этот Уилле. Забил ваши головы этой ерундой о свободомыслии.
   - Ну, Нав, дорогой! - рассердилась Делла на старого ворчуна. Но насколько серьезно это было, даже она не могла сказать. - Я хочу, чтобы Стэд узнал все, что ты можешь рассказать ему. Когда он отправится вместе с Форейджерами, у него не много будет времени и возможностей для духовной жизни.
   То, что хотел сказать Нав, на час захватило Стэда, в то время как вечеринка шумела, резвилась и гремела вокруг них.
   - Мы, Астромены, являемся хранителями прогресса расы. Мы читаем будущее и следим, чтобы люди твердо придерживались старинных верований. Это обременительное занятие, которое отнимает все наши силы. - Он улыбнулся немного разочарованно. - Этот человек, Уилле, который освободил мышление, как утверждает молодежь - был немного шарлатаном, если смотреть в самую суть. Но, конечно, он вызвал перемены. Религия не кажется уже больше такой могущественной силой, какой она была, когда я был молодым Астроновичком. Я сожалею об этом. Хоть Делла и прекрасная девушка, было бы лучше, если бы она серьезней относилась к религии.
   - Но, - сказал Стэд с остротой новообученного, - если старинные истины правдивы - я имею в виду, насчет Бессмертного Существа, создавшего мир и землю зданий, поместившего сюда среди животных человечество, обеспечивающего питание и сырье, которые приносят домой Форейджеры - если все это истинно, как это и должно быть, почему кому-то понадобилось вызывать сомнения в них?
   - Возьми и почитай Уиллса. Но мне нравится твой жар. Мне кажется, у тебя есть задатки Астроновичка. Хотя хронологически ты взрослый, духовно ты почти как новорожденный. Я не думаю, что Уилле сильно повредит тебе.
   - Я... я не знаю. Я не думал...
   - Тебе придется подумать об этом после твоего похода с Форейджерами. Конечно, если тебя пощадят Демоны.
   - Простите?
   - Что? Неужели Делла и этот ученый - как его зовут, Бонавентура? - не рассказали тебе о Демонах?
   - Нет. - Вновь Стэда охватило чудесное чувство открывающихся перед ним новых миров. Как будто он вынырнул из темноты на свет, и вот неожиданно перед ним были готовы открыться свежие знания.
   - Демоны, - сказал Астромен Нав, - были посланы в мир противником Бессмертного для наказания и страданий, чтобы испытать нас, чтобы заставить нас бороться за обретение покоя в наших бессмертных душах сквозь жестокие битвы сознания. Демоны античеловечны, противостоят божеству, абсолютно отвратительны. Победить Демонов значит разделить вечный свет Бессмертного Существа.