Балмер Кеннет. Мир демонов

   Стэд попытался разобраться в этом потоке новой информации. Демоны? Что ж, все, кажется, используют это как ругательное слово, ругательство, используемое для выражения чувств. А теперь Нав говорил, что Демоны были помещены как-то в мир, чтобы испытывать человечество, чтобы служить мерилом совершенства человека. Все это звучало очень теоретически и религиозно.
   Стэд повернулся к Делле, шедшей к нему через комнату вместе с Саймоном.
   - Почему вы не сказали мне, Делла? Это о Демонах вы тогда перешептывались с Карджилом и Саймоном?
   Саймон рассмеялся искренним, громким, грудным смехом.
   - Нет, Стэд. Хотя то, что мы обсуждали, для многих так же страшно, как Демоны.
   Стэд взглянул на Деллу, так как лицо, голос и характер Саймона значительно изменились. Ученый внезапно начал говорить о Карджиле и поверг Стэда в полное замешательство. Как можно ожидать, что он поймет, если никто даже не говорил ему?
   Делла сказала:
   - Помни, что ты ученый, Саймон, и ты не на двадцать лет моложе. Ну, Стэд, что насчет Демонов?
   - Это довольно запутанно. Это что-то вроде призрачных монстров, посланных, чтобы досаждать человечеству, чтобы испытывать нашу веру и поклонение Бессмертному.
   - Это более или менее то, во что мы сейчас верим, - сказал Саймон, вновь становясь самим собой, умудренным опытом ученым. - При всем моем уважении к Наву как Астромену, все же существует значительная возможность реального существования Демонов.
   - О, ерунда, Саймон! - сказала Делла с очаровательным раздражением.
   - Но Форейджеры все время говорят о Демонах, которых они видели. И ты знаешь, как часто Форейджеры пропадают навсегда.
   - А теперь послушай меня, Саймон! Ну и дела! Передовой ученый говорит как безграмотный Форейджер. Эти хитрые
   Форейджеры сочиняют эти истории. Это придает им важности в их собственных глупых глазах в сравнении с остальным человечеством, кто не рискует выходить Наружу. Да, я знаю, что Форейджеры-Контролеры, выходившие Наружу, рассказывают те же истории, но Форейджер-Контролер на самом деле лишь наполовину Контролер, а то и меньше!
   Делла мило негодовала, охраняя свои собственные верования и теории.
   - Но... - начал Саймон.
   - А Форейджеры, - продолжала Делла, - которые не вернулись, просто были убиты или захвачены врагами. И ни один Охотник не признается, что был побежден врагом, потерянной душой не из Аркона! Ты знаешь, как наши Солдаты не любят быть побежденными.
   Стэд, удивляясь самому себе, сказал:
   - Это не удивительно. - И замолчал.
   Все посмотрели на него. Затем вновь заговорила Делла. Она не верила в Демонов. Уилле ясно объяснил, что они были фикцией, выдуманной древней иерархией, чтобы держать рабочих на местах. Ни один рабочий не подумает о том, чтобы выйти Наружу, из-за страха перед Демонами. Стэд слушал и вновь почувствовал замешательство от того, что путаются нити логики и веры.
   Делла была одета в платье со складками из белой материи до колена, с вышивкой по краю подола, рукавов и ворота, украшенной драгоценностями и арабесками, которые блестели и переливались на свету. И более чем когда-либо, в этой одежде, на фоне Саймона в желтой с зеленым рубахе и алых брюках и его самого в простых голубых рубашке и брюках, Делла ясно показала ему, что женщины совсем не такие, как мужчины. Он, конечно, задавал этот вопрос, и оба, и Саймон, и Делла, сказали ему, что так было всегда и, по воле Бессмертного, так всегда будет.
   Поэтому, когда Бэлль, подруга Деллы из радиолаборатории, пританцовывая, подошла к ним с раскрасневшимися щеками, с блестящими глазами, держа в руке кубок с вином, с приглашением на танец, Стэд решил - не смея взглянуть на Деллу - принять приглашение. Делла сказала:
   - Будь осторожна, Бэлль.
   - Конечно, дорогая. Я всегда осторожна! - И она захихикала, как будто сказала великолепную шутку.
   Стэд танцевал в смеющейся толпе, выстраивающейся в линию, изгибающейся под музыку, и его первый импульс, ускользнуть отсюда и обдумать этот разговор о Демонах угас. Что-то случилось с ним. Он смотрел на Бэлль. На ней было черное платье с узкими бретельками через плечи, с юбкой из тонкого материала, длиной до бедер, через которую, он мог бы поклясться, если бы он не считал эту мысль недостойной Контролера, проглядывало тело. Она танцевала, откинув голову назад, приоткрыв рот, так что виден был ее розовый язычок, и смеялась, смеялась, смеялась.
   Стэд расслабился. Музыка отбивала сводящий с ума ритм, как и его сердце. Впервые присутствие женщины не смущало его. Он чувствовал под пальцами талию Бэлль, танцуя с ней, и это вызывало, абсолютно незнакомые и беспорядочные ощущения, пугающие, и в то же время возбуждающие. Он хотел одновременно танцевать, продолжая держать Бэлль, и убежать и скрыться в своем отсеке, в безопасности среди страниц книг.
   - Тебе нравится, Стэд?
   - Очень, а тебе?
   - Мммммм. Мне кажется, ты говорил, - ой - что ты не умеешь танцевать?
   - Я не умею.
   - Ну, у тебя не плохо получается, спасибо...
   Они кружились из одной линии в другую. При следующем пируэте Бэлль умело ушла от ожидавших ее мужских рук и, потянув в собой Стэда, поплыла прочь, слегка постукивая каблучками. Стэд последовал за ней, как загипнотизированный. Единственный мимолетный взгляд на Деллу, стоявшую с сияющими рыжими завитками и высоко поднятой головой, почти остановил его. Но эта напряженность, направленность вовнутрь, омрачавшая прекрасное лицо Деллы... и, внезапно, для Стэда живая смуглая кожа Бэлль стала означать жизнь и веселье и все те неизвестные радости и темные желания, о существовании которых он мечтал - и знал, что они существуют - но никогда не пробовал. Что бы ни случилось - он собирался узнать кое-что новое.
   При последних звуках музыки они, смеясь, протолкнулись через узкую дверь. Здесь электрический свет был прикрыт ровными стеклянными абажурами; в этой маленькой комнате и на диване, по которому были разбросаны подушки, лежал глубокий отсвет. В комнате стоял запах благовоний тайны и... голода.
   - Я хочу выпить, - сказала Бэлль. Она взяла стакан с низкого столика и, следуя ее примеру, Стэд взял второй кубок. Он отглотнул и почувствовал, что вино растекается по его телу, как огонь. Бэлль смотрела на него, ее карие глаза казались еще больше в этом розовом света. Ее узкое черное платье сначала показалось Стэду жалким по сравнению с величественным белым костюмом Деллы, но сейчас он по-новому и с ошеломлением осознал, что у женщин не такие же формы, как у мужчин.
   Резкая боль кольнула его в поясницу.
   Бэлль надулась.
   - Так я тебе, значит, не нравлюсь, Стэд?
   - Не нравишься? Почему бы тебе мне не нравиться? Она рассмеялась коротким хрипловатым смешком.
   - Ну, ты не показываешь этого. Стэд почувствовал беспокойство.
   - Но... но, - запнулся он. - Как это сделать? Я хочу сказать, я не сделал ничего, что было бы тебе неприятно.
   - Именно так, милый, совершенно верно. Ты ничего не сделал.
   Она подошла к нему скользящей танцующей походкой, раскинув руки, не обращая внимания на то, что из стакана проливается вино. Она подошла к нему вплотную. Она обвила вокруг него руки и сомкнула их у него за спиной в неожиданном и потрясающе греховном объятии. Ее тело, мягкое и совершенно не похожее на мужское, прижалось к нему.
   Какое-то невозможно долгое мгновение Стэд стоял неподвижно. Что-то происходило. Он менялся. Это чувство растекалось по всему его телу; его кровь стучала. Он знал, что он должен сделать... сделать что? Положить свои руки так, и так...
   Бэлль вздохнула. Она подняла голову, и ее губы, красные и спелые и, как-то абсолютно нелогично, призывающие, надулись на него.
   - Ты не поцелуешь меня, Стэд?
   - Поцеловать? Что это, Бэлль?
   Она встала на цыпочки. Он почувствовал, как она прижалась к нему. Она протянула вверх руки и обхватила его за затылок. Она пригнула его голову вниз.
   - Вот что.
   Одновременно случилось несколько вещей. Из них три поразили его больше всего. И из этих трех изменения в его теле показались ему менее важными, чем слепящее видение, пронесшееся у него перед глазами.
   Затем... Делла отшвырнула Бэлль прочь, и ударом кулака в подбородок сбила с ног; перед ним всплыло лицо Деллы, ее рот был открыт, глаза сверкали, весь вид ее выражал жгучее презрение.
   - Ты дура! - сказала Делла, и ее голос был похож на шипение кошки. - Ты безмозглая идиотка, Бэлль!
   Бэлль сжалась на полу, одна бретелька ее черного платья была оторвана. Глядя на ее белую кожу, окрашенную в этом свете в розовый цвет, Стэд почувствовал, что его чувство к девушке проходит; она выглядела сломленной, побитой, раздавленной, как крыса там в комнате.
   - Делла... Я хотела - мне очень жаль. Но... он такой мужественный.
   - Я знаю, что ты хотела. Ты радиомен, а не психолог. Разве ты не знаешь, что играя со Стэдом, ты играешь с огнем, с порохом? Теперь мне придется... Делла внезапно осознала, что Стэд был здесь, внимательно слушая, впитывая все это обнаженными и живыми клетками своего мозга, учась.
   - Встретимся позже, Бэлль. Стэд, пойдем со мной. И забудь об этом. Забудь об этом, слышишь! - движения Деллы были сдержанны, почти точны.
   Растрепанная, тяжело дыша, Бэлль неуверенно крикнула с пола:
   - Ты просто хочешь его для себя, Делла! Не думай, что я не знаю, что происходит. Психология! Славная психология, которая использует кровать вместо лабораторного стола!
   У Деллы перехватило дыхание. Стэд с удивлением заметил, что верхняя часть ее тела - эта волнующая часть, столь отличная от мужской - вздымается и опускается в глубочайшем возбуждении. Она стремительно обернулась, ее тело было напряжено, кулаки сжаты, затем она расслабилась. Она глубоко вздохнула.
   - Думай, что тебе заблагорассудится, Бэлль. Мне жаль тебя. Но ты заблуждаешься в своих грязных мыслишках. А ну, - она взяла его за руку хваткой, которая, как он почувствовал с неприятным удивлением, ничем не отличалась от мужской. - Ты возвращаешься домой!
   ГЛАВА ШЕСТАЯ
   Форейджер-Контролер Уилкинс сжал свои полные губы, его тонкие руки по-прежнему покоились на бумагах, лежавших перед ним на широком столе. Уилкинс был маленьким, живым человеком, щеголем с темными приглаженными волосами, одетыми в темные зеленые брюки и рубашку. Уилкинс был владельцем собственной Корпорации Форейджеров, и сейчас ему уже не нужно было рисковать выходить Наружу. Цветистый красный с желтым шарф, свободно завязанный вокруг его тонкой белой шеи, был ненавистным напоминанием о его положении.
   Стэд стоял перед ним, чувствуя себя неловко, пытаясь помнить о том, что этот человек Контролер и, таким образом, принадлежит к тому же классу, в котором Стэду было дано второе рождение, но это было для него сложно и туманно из-за иррациональных знаний, полученных им во время его подготовки как Форейджера.
   Период подготовки был напряженным, но в процессе его Стэд осознал, что его тело было вновь доведено до состояния боевой готовности, которое было для него привычно. В своей предыдущей жизни он был крепким и мощным атлетом, и его мускулы доказывали это.
   Лидер Форейджеров Торбурн стоял рядом со Стэдом. Когда вошел Стэд, Торбурн уставился на него с искренним удивлением. Стэд, конечно, не помнил о встрече с этим большеголовым, серьезным, сильным Форейджером, но он понравился ему с первого взгляда, и это сделало его приветствие более теплым, а рукопожатие более крепким. Торбурн немедленно забыл свои мысли о власти и патронаже над этим человеком и ответил на рукопожатие, искренне и радостно принимая дружбу.
   Уилкинс похлопал по бумагам.
   - Я согласился взять тебя с собой, Стэд, из дружбы к Саймону, - ох, Контролеру Бонавентура - но я предупреждаю тебя, что если ты не будешь действовать в рамках обязанностей Форейджера, то я без колебаний отчислю тебя.
   Стэд с усмешкой заметил, как изменился его голос. Он не знал личного имени Контролера Уилкинса; хотел бы он узнать, что бы он сказал, если бы он назвал его так в своей манере Контролера перед своими будущими друзьями по экспедиции. В этом мире было много барьеров, которые он должен будет научиться по-своему преодолевать.
   - Ты прошел подготовку, но это значит, что ты только начал узнавать, как многому тебе нужно научиться. Лидер Форейджеров Торбурн покажет тебе. Ему может не понравиться это назначение, но дело нынче поджимает. Я потерял несколько хороших Охотников, и у меня нет времени няньчиться с тобой, Стэд. Уилкинс вновь взглянул на бумаги.
   - Тебе выдали плащ, и он подогнан к твоему кровяному потоку. Униформа, оружие, респиратор, антиграв, мешок - да... Я думаю это все. Правила тебе полностью разъяснили. Пойми меня. Ты идешь Наружу с одной единственной целью. Принести назад в Аркон дары мира, чтобы люди могли жить. Это все. Все остальное подчинено этому.
   Но, будучи Контролером, Уилкинс милостиво добавил:
   - Я не забыл, что Торбурн, нарушив этот закон, спас твою жизнь, Стэд. Это касается вас двоих. Но Торбурна предупредили. Полные мешки, Стэд, полные мешки!
   Когда они вышли из контрольного отсека Уилкинса, Торбурн сказал:
   - Уф! Пойдем встретимся с командой.
   Внизу, в секциях лабиринта, предназначенного для Контролеров, Стэд начал бы свою фразу с восклицания: "Во имя всех Внешних Демонов!" и продолжил бы говорить дальше.
   Но один раз употребив это выражение среди Форейджеров и Охотников, он узнал, что это не ругательные слова. Это не было даже богохульством. Это было настолько частью повседневной жизни, что не имело значения, или значило так много, что этого нельзя было выразить.
   Будучи в компании солдат, копируя дерзкие манеры Форейджеров, Стэд сделал, как Торбурн, и величественно закинул свой плащ за спину. Плащ должен быть, и был полностью подогнан к его кровяному потоку - привыкать к двойной нити, проходящей у него через затылок, было сначала утомительно и напряженно - но собственный характер этой штуковины был довольно игривый, и она приобрела забавную привычку сползать и легонько лизать у него кожу между ног. Уже четыре раза его постыдно ловили за нее. А теперь над ним смеялись его товарищи по тренировочному лабиринту!
   - Ты скоро освоишься со своим плащом, Стэд, - сказал ему Торбурн. - Он еще молод. А плащ с собственными мыслями лучше, чем старая изношенная тряпка. Быстрее меняется. Старый Хроник знает это. Он за свое время пережил с дюжину плащей.
   - Старый Хроник?
   - Ты познакомишься с ним и со всеми. С командой. С отрядом Форейджеров, который мне выпало вести Наружу. Я бы ни на что не променял это. Это гораздо лучше, чем сидеть взаперти, как рабочие.
   Торбурн изменился со времен того похода, когда он нашел этого человека, который шел сейчас так гибко рядом с ним, возвышаясь над ним на четыре или более дюйма. Изменения произошли в его мыслях, и он был рад им. Он стал больше уверен в себе. Он не отдавал больше ненужных приказов во время экспедиции; отряд знал что делать и делал это. Торбурн лишь знакомил их с какими-либо новыми или особыми инструкциями перед отправлением.
   Внизу, в комнате отдыха Охотников в лабиринте, сразу за границей, где начинались голубые огни, в комнате, расположенной в щели между водопроводной трубой и электрическим кабелем, Стэд встретился со всеми ними.
   Джулия, крупная блондинка с сияющей улыбкой, распространяющая особую теплоту на новичка и на всех остальных, гордая своей доблестью оператора радара, округлая и веселая.
   Симс и Валлас, во всем как родные братья, молодые и крепкие. Выглядели они глуповато, но в отношении возложенной на них задачи мозги у них работали отлично.
   Кардон, чернобровый, с яростным выражением глаз, резкий, несгибаемый, непредсказуемый человек, чью совесть, как сказал Торбурн, мучает какой-то грех.
   Старый Хроник - ну, Старый Хроник щелкал зубами, усмехался, фыркал, брюзжал и ворчал, и о нем об одном можно было написать целую книгу.
   И, наконец, Ханей. Ханей, с мягкими, шелковистыми, струящимися волосами, с нежными невинными глазами, с нежным, как розовый бутон, ртом и цветущей бархатной кожей. Ханей со стройной фигурой и смущенной улыбкой, с запасом холодной отваги, которая, как наблюдал Торбурн, росла и крепла в сотнях опасных моментов с тех пор, как она сжималась от страха под окном, когда она увидела своего первого Демона. Ханей, с девической нежностью и мягкостью, под которой скрывался стальной стержень.
   - А это Стэд, - сказал Торбурн.
   Что они думали о нем? Каждый по-своему приветствовал новичка. Стэд знал, что он нарушал баланс в отряде, что он нес дополнительный, ненужный риск, что из-за его присутствия все они могут поплатиться жизнью. Но он улыбнулся, и пожал им руки, и старался держаться без высокомерия. Его собственная жизнь находилась в руках этих людей.
   - Еще один должен подойти, Торбурн, - сказал Управляющий Форейджеров, старый, лысый и близорукий Пурвис. Однажды он в одиночку схватился с Рэнгом и притащил его с собой. Не для того, чтобы доказать, что он это сделал, а просто потому, что хороший Форейджер всегда возвращается домой с полным мешком. Парень по имени Вэнс. Он из фирмы Форейджеров с другой стороны лабиринта.
   - Да, - сказал Торбурн. - Как только он подойдет, мы выступим.
   Но отряд спорил и протестовал.
   - Никогда отряд Форейджеров не берет с собой больше одного новичка! взорвался Кардон, яростно нахмурившись. - О чем они там думают в штаб-квартире?
   Перекрикивая их протесты, Управляющий Пурвис прервал их.
   - Если вы собираетесь спорить со штаб-квартирой, идите и поговорите с Уилкинсом. Когда у вас не будет работы, вы можете умереть с голода. Вы знаете Правила. Нет работы, нет пищи. И не рассказывайте мне, старому Форейджеру, сказки о том, что Снаружи можно найти достаточно пищи, чтобы быть независимым от лабиринта. Вы не продержитесь и двух недель.
   - Это еще неизвестно, - сказал Кардон мрачно.
   Они все были в традиционном напряжении ожидания экспедиции: вспоминались и пересказывались старые шутки, над которыми смеялись и тут же забывали; питательная еда была съедена с удовольствием или без аппетита, в зависимости от индивидуального темперамента; было еще раз проверено оружие, чтобы хоть чем-то занять руки; последние отчеты других поисковых отрядов сличались с их собственным маршрутом.
   Связные передали по пневматической трубе в отсек ожидания Охотников голубые полоски бумаги. Старый Хроник нервно прочитал их, щелкнул зубами и точной рукой нанес на свою карту значки, ворча, как обычно. Но он был хорошим Навигатором, хотя он и был стар, а, может быть, потому, что он был стар.
   - Я доверил бы Старому Хронику прокладывать наш путь через храм Демонов в любой суматохе, - сказал Торбурн Стэду, с раздражением взглянув на старого Навигатора. - Он только что провалил экзамен на должность ассистента географа. Он никогда не смог бы, будучи выходцем из класса Форейджеров, стать Архитектурным Географом. Но мы знаем, как часто ассистенты выполняют всю работу в то время, как надменные Контролеры где-то шляются.
   - Я никогда не встречал Архитектурного Географа, - сказал Стэд, но интерес его был направлен на другие слова Торбурна. - Ты упомянул храм Демона. Ты хочешь сказать, что ты действительно веришь в Демонов? Я знаю, что Охотники и Форейджеры говорят о них, но сейчас я выхожу Наружу. Не пора ли признать правду?
   - А в чем состоит правда?
   - Ну, люди спорят о причинах возникновения этих демонических историй, но лучшие научные теории сейчас утверждают, что их внедряют в мысли людей, чтобы испытать нашу природную греховность, чтобы действовать, как совесть.
   - Клянусь мерзкими кишками Сканнера! - взорвался Кардон. - Какой ерундой они тебя напичкали, Стэд! Стэд почувствовал злость, злость и стыд.
   - Я знаю только то, что мне говорили.
   - Подожди, пока мы выйдем наружу. Тогда ты сам скажешь.
   Стэд решил послушаться этого совета и замолчал.
   Ханей взяла журнал с записями длин волн и состроила гримасу:
   - Столько изменений, что пальцы сотрешь. Это все из-за этих чертовых статичных шумов в эфире.
   - У тебя проблемы? - спросила Джулия, протирая чисто по-женски свои приборы. - Эти проклятые завывания начинают проникать на мои радарные частоты. Если они засорят еще и их...
   - Хватит обсуждать, - сказал Торбурн резко. - Если кто-нибудь из Охотников моего отряда не сможет двигаться достаточно быстро, чтобы убежать от Демона, значит, он не с нами.
   Все, как по мановению одной нити, повернулись и взглянули на Стэда. Он сглотнул. Действительно, этот мир, в который его кинули, был абсолютно нов для него, мир, где ценности были перевернуты, и жизнь, реальная и горячая, значила больше, чем когда-либо могла значить в утонченных уровнях лабиринта Контролеров.
   Пурвис сообщил в отсек ожидания:
   - Вот и ваш новый человек, Вэнс, Торбурн.
   И снова, как будто на невидимых нитях, все головы повернулись к двери. На этот раз Стэд тоже взглянул туда.
   Вэнс вошел, быстро осмотрелся вокруг, подошел к Торбурну походкой Форейджера, лишь холодно взглянув на Стэда.
   - Торбурн? Я Вэнс. А это, должно быть, Стэд.
   Новичок источал выносливость. Его короткое, плотное тело выпирало из его мрачной зеленой униформы Охотника; его плащ, взрослый экземпляр, цеплялся к нему всеми шестнадцатью ножками в симбиозе, который говорил о долгом и совершенном сотрудничестве. Его квадратное каменное лицо, строгое, без капли юмора, выглядело так, будто он сердился на жизнь. Его глаза, безжалостные и бездонные, прятались под густыми бровями. При виде этого человека Стэд почувствовал безотчетную дрожь.
   - Привет, Вэнс, - сказал Торбурн, протягивая руку. Рукопожатие было коротким, поверхностным. Торбурн представил остальных. Даже Стэд, хотя и был знаком с ними недавно, ощутил странную неприязнь в пышном приветствии Джулии.
   Этот человек знал свое дело, но у него не было времени ни на кого, кроме себя.
   Когда он обменивался рукопожатием со Стэдом, Стэд намеренно сказал:
   - Ты не будешь обузой для отряда, Вэнс, в отличие от меня.
   Вэнс не улыбнулся, но его тонкие губы раздвинулись в каком-то подобии сардонической усмешки.
   - Именно поэтому я здесь, Стэд. Не отходи от меня далеко.
   Понимание того, что он имел в виду, унизило Стэда и уменьшило его собственный статус. Этот Вэнс шел с ними как нянька!
   - Ну, вы все готовы? - не дожидаясь ответа, Торбурн взял свое ружье, повесил его на плечо, взял свои мешки и направился к двери. Остальные последовали его примеру.
   Стэд взглянул на выданное ему ружье. Оно было не новое, но не настолько изношенное, как те, с которыми он тренировался. Все называли их ружья-хлопушки. Они стреляли уменьшенным зарядом, пули располагались в обойме поочередно разрывные и обычные. С этим оружием полагалось управляться двумя руками, но тренированный воин мог управляться с ним одной рукой. Он взвесил его в руке, подбросил его.
   Он подумал не без опасения, не придется ли ему использовать его.
   Ханей прикрепила свое переговорное устройство, Джулия - свой радарный аппарат. Они накинули на плечи свои мешки. Старый Хроник закончил точить свой карандаш и повесил на плечо свои журналы и карты. С Торбурном во главе они покинули отсек ожидания Охотников и погрузились в электромобиль. Солдат поднял шлагбаум, его шлем сиял под голубым светом, и отдал честь.
   Машина зашуршала вниз по длинному гулкому коридору. Стэд был на пути Наружу.
   ГЛАВА СЕДЬМАЯ
   Электромобиль двигался плавно, передвигаясь на восьми маленьких колесиках с резиновыми шинами, его кузов мягко покачивался. Форейджеры сидели на скамейках в кузове, их снаряжение было пристегнуто к ним и составляло с ними одно целое. Следом за ними шел еще один автомобиль с Форейджерами-инженерами. Верхний свет постепенно угасал. Водитель включил фары.
   - Что это за проход, лидер? - спросил Вэнс официально.
   - Мы движемся по новому отверстию. Поперек наших основных выходов стали регулярно появляться балки.
   - Да. С другой стороны с этим тоже проблема.
   - Работа Форейджера становится сложнее с каждым днем, - прорычал Кардон с яростным выражением на лице. - Уилкинс, кажется, не понимает, но он ведь только Контролер. Он был последний раз Снаружи возможно, лет двадцать назад.
   Стэд сидел молча, жадно слушая, осознавая странность этого разговора. Эти люди, кажется, ни во что не ставили Контролеров, казалось, не понимали, как повезло Империи Аркона с ее правящим классом.
   Но он ничего не сказал.
   Торбурн вытащил свою карту лидера, развернул ее так, чтобы все могли видеть.
   - Я изменяю маршрут по своей инициативе. Не хочу, чтобы старый Пурвис узнал об этом; он хороший человек, но... Остальные понимающе кивнули.
   - В прошлый раз мы обнаружили новый проход прямо в продуктовый склад. Относительно просто наполнить наши мешки и приташить их назад. Однако, хотя я хочу снова попасть в этот склад, и именно туда мы и направляемся, я полагаю, что путь будет прегражден. Там везде были ловушки.
   - Ловушки, - сказал Вэнс презрительно.
   - В одну из них попался Сканнер, - сказал Кардон, и одна из густых бровей Вэнса приподнялась.
   - Тогда дело плохо, - сказал он тихо.
   Коридор переходил в неровный узкий проход, с одной стороны которого была земля, а с другой гладкая бетонная стена. Фары машины разрезали темноту впереди. Их сопровождал звук бегущей воды. В воздухе пахло сыростью.
   Когда, наконец, машина затормозила и остановилась, они проехали, по меньшей мере, пять миль. Водитель взглянул на них.
   - Поездка окончена. Всем выходить.
   Машина с инженерами остановилась позади них. Инженеры-Форейджеры с особой подготовкой выгрузили свое оборудование, прикрепленное к антигравитационной тележке. Они впряглись в нее и потащили тележку по ведущей вверх тропинке, усыпанной галькой, извилистой и неровной, что было довольно сложно.