Страница:
— Скажите мистеру Сафонову: лучше знать самолет «Харрикейн» нельзя. Если он моему экзамену не доверяет, пусть сам проверит свои знания на практике. Моя машина к его услугам!
Сафонов первым на Северном флоте вылетел на «Харрикейне», а спустя десять дней новую машину освоили все его летчики. В ходе боевой работы постепенно складывались добрососедские отношения. Сафоновцы встречались с англичанами не только перед вылетами на совместные задания, но и в свободные часы. На снежном пятачке разыгрывались настоящие футбольные баталии. Довольные, сняв нервное напряжение, расходились пилоты, чтобы с рассветом снова уйти в полет.
Однажды только что вернувшийся из боя Сафонов собрал свою группу для разбора. В это время над горизонтом показались девять точек, постепенно обретающие очертания самолетов, «Мессеры»!
Сафоновцы кинулись к своим машинам. Но навстречу стервятникам из-за сопки уже вынырнула восьмерка «Харрикейнов». Очереди трассирующих пуль ножами заполосовали небо. Треск пулеметов эхом отдавался в сопках. Сафонов внимательно следил за ходом боя. От его глаз не ускользнуло, что один из «Харрикейнов» удачно сманеврировал и сел «мессеру» на хвост. Тот опрокинулся, вошел в штопор и врезался в сопки. Остальные поспешили отойти в облачность. Налет был отбит. Англичане пошли на посадку.
Вечером, встретившись с английскими летчиками, Сафонов узнал имя героя дня. Им был сержант Ч. Хоу. Когда Сафонов поздравил его с победой, у молодого летчика засияли глаза. Смущенно он повторял одну и ту же фразу. Переводчик пояснил:
— На Западе летчику, сбившему пять самолетов, присваивают звание «ас». Хоу очень доволен, что его поздравил с победой русский трижды ас.
Будучи в какой-то степени доволен «Харрикейном», Сафонов довольно критически относился к вооружению этой машины. Оно состояло из 12-14 пулеметов «браунинг» калибра 7,62 мм, которые частенько отказывали. Чаще всего пулеметы умолкали после двух-трех очередей. Кроме того, небольшой калибр не обеспечивал поражение жизненных агрегатов и кабин экипажей гитлеровских машин, защищенных броней.
Тщательно проанализировав летные характеристики «Харрикейна», Сафонов решил заменить «браунинги» на отечественные пушки и крупнокалиберные пулеметы. О своем решении он доложил командующему ВВС Северного флота генерал-майору авиации А. А. Кузнецову Прослушав Сафонова, командующий флотом был поражен его знанием иностранной техники и своего вооружения. Командующий разрешил Сафонову провести необходимые эксперименты с перевооружением «Харрикейна». Непосредственное выполнение этой задачи Сафонов поручил оружейникам полка во главе с воентехником 1-го ранга Соболевским...
В один из нелетных дней Соболевского вызвал к телефону командир полка:
— Соболевский! Как вы себя чувствуете? Хорошо! Замечательно!.. Какой длины у вас шаг?
Инженер знал, что Сафонов любил и умел шутить, но на этот раз юмора не понял и ответил:
— Примерно метр двадцать. Ведь ноги у меня длинные!
— Так вот, быстренько ко мне на КП!
Среднего роста, плотно сложенный Сафонов повернул к вошедшему свое красивое открытое лицо.
— А-а, товарищ Соболевский! Рад вас видеть! Может быть, вы мне ответите, почему вчера в третьей эскадрилье пулемет не стрелял? Летчик атакует фашиста, а у него пулемет молчит! Всыплю я вам за это, точно всыплю... А сейчас садитесь. Ответьте на вопрос: сколько времени вам нужно, чтобы установить на самолеты «Харрикейн» наши крупнокалиберные пулеметы?
— Откровенно говоря, не знаю, товарищ майор. Это будет очень сложно. Да и где мы достанем материалы и оружие?
— Об этом не беспокойтесь. Обеспечение беру на себя. Соболевскому стало ясно, что командир уже все продумал в деталях.
— Вначале попробуйте усилить вооружение на моей машине. Каким образом это лучше сделать?
Когда совместно они наметили весь необходимый объем работ, Сафонов добавил:
— Еще одна просьба, Соболевский, чтобы все вооружение стреляло от одной кнопки и не приходилось тыкаться по разным углам во время боя.
— Это, пожалуй, труднее всего, товарищ майор...
— На то вы и инженер. Стоит вам хорошенько подумать, и все получится. И учтите — как можно больше боекомплекта. Используйте каждый свободный сантиметр, но сделайте патронные ящики повместительнее. Если сделаете добротно — расцелую. Сколько дней на это нужно?
— Дней двадцать потребуется.
Сафонов схватился за голову:
— Это ужасно долго! Подумайте, чтобы сократить сроки.
Через сутки Сафонов звонил Соболевскому:
— Ну, как дела? Скоро ли закончите установку вооружения?
— Да что вы, товарищ командир? Это же просто немыслимо! Когда могли мы это сделать?
— Ну ладно, ладно! Действуйте дальше. Не надо ли еще чего?
И так ежедневно Сафонов звонил Соболевскому, интересуясь ходом дел. На исходе восьмого дня Соболевский сам позвонил командиру:
— Докладывает воентехник 1-го ранга Соболевский... Сафонов прервал его доклад:
— Послушайте, когда я вместо длинной тирады услышу короткое: «Товарищ командир, пулеметы готовы!»?
Соболевский в ответ произнес нарочито бесстрастным тоном:
— Одна плоскость готова. Не можете ли вы, товарищ командир, приехать в мастерские, чтобы произвести пристрелку и проверить прочность новой установки?
— Да как же не приехать по такому делу? Обязательно, сейчас же приеду! Заряжай!
И вот Сафонов, радостный и возбужденный, в мастерской оружейников. Его интересовало буквально все: как удалось справиться с работой без чертежей, что нужно еще для завершения работ, какой силы отдача нового пулемета? Не изменилась ли центровка самолета из-за большого веса новой установки? Не нарушилась ли прочность крыла?
— А сколько патронов входит в ящик? — это мучило командира полка больше всего.
— Вместили ящик с комплектом, как и на наших истребителях! — порадовал его Соболевский.
Командир полка взял трос от спускового механизма и намотал его на руку. Лицо его приняло сосредоточенное выражение. Как, мол, пройдут испытания? Резко потянув за трос, командир дал длинную очередь.
— Молодцы! Ох и молодцы! Отличная работа! — отстреляв, Сафонов сел на крыло и полез в пулеметный отсек проверить, не повлияла ли стрельба на прочность крепления новой установки. Все было хорошо. Командир сиял.
— Через три дня я должен летать на этом аэроплане!
— Есть! Постараемся, — с улыбкой отвечает Соболевский.
Сафонов хмурится:
— Не постараемся, а чтобы я летал! Понятно?
И снова каждое утро в мастерских начинается со звонка Сафонова: «Как дела?» Узнав, что возникли новые трудности, Сафонов снова прибыл в мастерские.
— В чем камень преткновения?
Соболевский доложил, что не ладится с пневматической перезарядкой пулемета. Сафонов внимательно выслушал инженера и сказал:
— А может, откажемся от пневмоперезарядки? Достаточно будет и механической. Силенками вроде не обижен, здоровье крепкое.
На этом и договорились.
Вечером 27 февраля 1942 года произошло событие, которое заставило поволноваться как летчиков полка, так и все авиационное командование.
«Харрикейн» Сафонова с советской поправкой — крупнокалиберными пулеметами — был готов к вылету. Командир собирался испытать его в воздухе, по так и не смог сделать этого. После обеда Сафонов почувствовал резкую боль в нижней части живота. Сафонова срочно доставили в госпиталь. Диагноз — острый приступ аппендицита. Главный хирург Северного флота, ныне профессор, А. Д. Арапов сделал операцию.
Оправившись после операции, Сафонов вызвал к себе в госпиталь одного из лучших летчиков, А. Кухаренко, и сказал:
— Возьми мой самолет. Облетай его, проверь все в воздухе, но береги при этом как зеницу ока. Знаешь, с каким трудом все сделали...
Вернувшись от Сафонова, Кухаренко подробно ознакомился с доработками, произведенными на «Харрикейне», и облетал его. Оружие в воздухе было безотказным.
Через несколько дней после возвращения из госпиталя Сафонов с разрешения командующего ВВС СФ дал задание Соболевскому в короткий срок перевооружить все английские самолеты отечественными пулеметами.
Лиха беда — начало; теперь Сафонов загорелся мыслью — вооружить «Харрикейны» авиационными пушками ШВАК, которые раньше стояли на истребителях И-16. Снова было получено «добро» командующего ВВС на переделку. Сафонов лично проверил действие на земле, сначала на одном, затем на другом крыле. Действие пушек в воздухе также испытал сам.
Не сразу разобрались фашисты, почему у них резко возросли потери в авиации. Перевооруженные «Харрикейны» сбивали врага более успешно.
А дальше — больше: на «Харрикейнах» с легкой руки Сафонова стали устанавливаться направляющие для пуска реактивных снарядов.
Недолго полк воевал на «Харрикейнах» — их сменили американские истребители «китти-хаук». Сафонова особенно заинтересовало вооружение новых машин. Получив все сведения от инженера Соболевского, Сафонов попросил его:
— Будете пристреливать оружие на первом самолете — сообщите мне, обязательно приеду.
Большой опыт, накопленный командиром полка в беспрерывных воздушных боях в начале войны, убедил его в необходимости ведения огня на максимально близких дистанциях. Исходя из этого, командир разработал соответствующую тактику и предъявил новые требования к пристрелке оружия — ее нужно было производить на более коротких дистанциях.
Пока длилась пристрелка на «китти-хауке», Сафонов ни на минуту не отходил от самолета. Он сам смотрел в прицел, а когда самолет был установлен в нужное положение к пристрелочному щиту, командир шутя заметил Соболевскому:
— У тебя, Соболевский, недостаточно пристрелянный глаз, чтобы установить точно пулемет. Дай-ка я сам...
После каждого выстрела Сафонов обязательно смотрел в прицел, проверяя, не изменил ли самолет своего первоначального положения, после чего вместе с инженером бежал к щиту, чтобы посмотреть, где на щите попадание. На что уж у Соболевского было отличное зрение, но и он с расстояния 150 метров не мог видеть попадания в щит. Сафонов же очень быстро обнаруживал его и на бегу задорно выкрикивал:
— Смотри, в правом верхнем углу!
И точно, в правом верхнем углу щита зияла новая пулевая пробоина. Так по инициативе командира на всех «китти-хауках» пристрелка производилась на сокращенных дистанциях, что соответствовало духу сафоновской тактики.
Трудно было в то время командиру: полк смешанный — в нем были торпедоносцы и бомбардировщики, и, не зная специфики их рода деятельности, нельзя было грамотно распоряжаться судьбой летчиков этих машин. Но постепенно все наладилось. Короткие передышки между боями, вызванные погодными условиями, Сафонов использовал для занятий с летчиками. Личным примером в бою, выступлениями в печати Борис Сафонов учил своих подчиненных смелости, тактическому мастерству, закалял их боевой дух. Особое внимание командир полка уделял воспитанию и обучению молодых летчиков на боевых традициях североморской авиации. Своих гвардейцев учил он так:
— Не считай никогда, что ты в совершенстве освоил свое дело. Настоящий летчик тот, который в самом отличном полете находит свои ошибки и умеет сам исправлять их...
4 марта командующий Северным флотом отдал приказ о нанесении мощных ударов с воздуха по аэродрому противника.
Учитывая особую важность предстоящего задания, командующий авиацией Северного флота поручил выполнение этой задачи истребителям Сафонова.
Сафонов скрупулезно разработал операцию по штурмовке вражеского аэродрома и тщательно проработал ее со всеми летчиками.
В результате успешных атак наших истребителей вражеский аэродром превратился в свалку металлолома, о чем красноречиво свидетельствовали аэрофотоснимки, доставленные разведчиками.
Поэт Лебедев-Кумач, будучи в эти дни в полку истребителей-североморцев, написал о Сафонове в стенной газете такие слова:
В марте 1942 года в Мурманск прибыл глава английской миссии в СССР генерал-лейтенант Макфарлан. В этот день клуб ВВС Северного флота был празднично разукрашен. Над трибуной висел лозунг и на русском и на английском языках: «Да здравствует боевой союз армий и флотов Советского Союза, Великобритании и других свободолюбивых народов, ведущих справедливую освободительную войну против немецко-итальянского разбойничьего империализма».
За столом президиума — глава английской военной миссии в СССР генерал-лейтенант Макфарлан, командующий ВВС СФ генерал-майор авиации Кузнецов, дивизионный комиссар Николаев, члены английской миссии и другие лица.
Собрание открывается под торжественные звуки оркестра, исполняющего «Интернационал» и английский гимн.
Затем выступил генерал-лейтенант Макфарлан. Свою по-военному лаконичную речь он произнес на английском, затем на русском языке.
«По приказу моего короля, — говорит он, — я имею великую честь вручить ордена четырем вашим товарищам: майору Б. Ф. Сафонову, капитану И. К. Туманову, капитану А. Н. Кухаренко и капитану А. А. Коваленко, заслужившим их в борьбе с общим врагом народов Великобритании и Советского Союза. Этот торжественный момент укрепляет дружбу между двумя великими странами. Мы сражаемся вместе и будем продолжать нашу борьбу до полного разгрома общего врага человечества, какими являются фашистские захватчики».
Горячо поздравив майора Сафонова с наградой и пожелав ему дальнейших боевых успехов, генерал-лейтенант Макфарлан прикалывает к его груди под Золотой Звездой Героя Советского Союза, орденом Ленина и тремя орденами Красного Знамени высший авиационный орден Англии — «Ди-эф-си».
...И снова бои, бои, бои. Вылет на воздушное прикрытие союзного конвоя РО-16 был для подполковника Сафонова последним...
Адмирал А. Головко вспоминает в книге «Вместе с флотом»: «...конвой находился в 60 милях от наших берегов, когда гитлеровцы устремились к нему, чтобы нанести массированный бомбовый удар. В налете участвовало 45 «юнкерсов», прикрываемых «мессершмиттами». Наперерез им вылетела, как только был получен сигнал с кораблей охранения, четверка наших истребителей. Повел ее Сафонов. Четвертый возвратился с полпути из-за неисправности мотора. Подобные неприятности происходили, к сожалению, довольно часто с тех пор, как мы получили по ленд-лизу самолеты типа «китти-хаук». Эти самолеты имеют особые подшипники в своих моторах, потому что залиты подшипники не обычным сплавом, а серебряным. Американцы считают такой сплав новейшим техническим достижением; однако моторы с подшипниками, залитыми серебряным сплавом, часто выходят из строя. Вот почему наши летчики с горькой насмешкой называют эти самолеты «чудом безмоторной авиации». Чаще всего «китти-хауки» стоят в бездействии точно так же, как 30 мая, когда в полку Сафонова могло вылететь только четыре самолета. И вот из этих четырех один был вынужден, опять-таки из-за мотора, повернуть обратно на аэродром. Полет продолжали трое. Втроем они и приняли бой.
Трое против 45 «юнкерсов» и неустановленного числа «мессершмиттов»! Тем не менее все попытки гитлеровских летчиков прорваться к транспортным судам, входившим в состав РО-16, были пресечены нашими истребителями — Сафоновым, Покровским и Орловым, отлично согласовавшими свои действия с заградительным огнем артиллерии кораблей охранения. На глазах у всех Сафонов сбил два бомбардировщика, Покровский и Орлов — по одному.
Вскоре на командном пункте по радио были приняты слова: «Прикройте с хвоста...» Это были, как выяснилось, слова Сафонова. Затем сигнальщики эскадренного миноносца «Куйбышев», одного из кораблей, сопровождавших конвой, увидели, что Сафонов устремился в атаку против третьего «юнкерса», но в это же мгновение из облаков вывалился и напал на Сафонова вражеский истребитель. Спустя короткое время на КП приняли еще одну радиограмму Сафонова: «Подбил третьего... мотор». Последнее слово было условным извещением о неизбежности вынужденной посадки. Дальнейшее, по словам сигнальщиков, произошло так: самолет Сафонова, теряя высоту, планировал в направлении «Куйбышева», однако не дотянул 20-25 кабельтовых, упал в море и мгновенно затонул.
Воздушный бой у конвоя был закончен. Расшвыряв бомбовый груз куда попало, фашистские самолеты ушли в сторону Северной Норвегии, не потопив ни одного транспорта.
Два часа после боя эсминец «Куйбышев» искал Сафонова в море. И не нашел. Так и осталась невыясненной причина его гибели. Возможно, мотор отказал потому, что был поврежден снарядом; скорее же всего в критическую минуту, как происходило не раз, сыграли свою роковую роль технические неполадки, свойственные «китти-хаукам». Одно несомненно: гибель Сафонова в его 234-м боевом вылете, в 34-м воздушном бою, после 25-й личной победы над врагом...»
Координаты: 69 градусов 51 минута северной широты, 34 градуса 42 минуты восточной долготы — это место, где холодные воды Баренцева моря приняли в свои объятия самолет крылатого витязя Заполярья. Когда бы через эту точку ни проходили корабли, в ней всегда приспускается флаг в знак памяти о дважды Герое Советского Союза Борисе Феоктистовиче Сафонове.
Основные даты жизни и деятельности Б. Ф. Сафонова
Краткая библиография
Александр Горовец
Сафонов первым на Северном флоте вылетел на «Харрикейне», а спустя десять дней новую машину освоили все его летчики. В ходе боевой работы постепенно складывались добрососедские отношения. Сафоновцы встречались с англичанами не только перед вылетами на совместные задания, но и в свободные часы. На снежном пятачке разыгрывались настоящие футбольные баталии. Довольные, сняв нервное напряжение, расходились пилоты, чтобы с рассветом снова уйти в полет.
Однажды только что вернувшийся из боя Сафонов собрал свою группу для разбора. В это время над горизонтом показались девять точек, постепенно обретающие очертания самолетов, «Мессеры»!
Сафоновцы кинулись к своим машинам. Но навстречу стервятникам из-за сопки уже вынырнула восьмерка «Харрикейнов». Очереди трассирующих пуль ножами заполосовали небо. Треск пулеметов эхом отдавался в сопках. Сафонов внимательно следил за ходом боя. От его глаз не ускользнуло, что один из «Харрикейнов» удачно сманеврировал и сел «мессеру» на хвост. Тот опрокинулся, вошел в штопор и врезался в сопки. Остальные поспешили отойти в облачность. Налет был отбит. Англичане пошли на посадку.
Вечером, встретившись с английскими летчиками, Сафонов узнал имя героя дня. Им был сержант Ч. Хоу. Когда Сафонов поздравил его с победой, у молодого летчика засияли глаза. Смущенно он повторял одну и ту же фразу. Переводчик пояснил:
— На Западе летчику, сбившему пять самолетов, присваивают звание «ас». Хоу очень доволен, что его поздравил с победой русский трижды ас.
Будучи в какой-то степени доволен «Харрикейном», Сафонов довольно критически относился к вооружению этой машины. Оно состояло из 12-14 пулеметов «браунинг» калибра 7,62 мм, которые частенько отказывали. Чаще всего пулеметы умолкали после двух-трех очередей. Кроме того, небольшой калибр не обеспечивал поражение жизненных агрегатов и кабин экипажей гитлеровских машин, защищенных броней.
Тщательно проанализировав летные характеристики «Харрикейна», Сафонов решил заменить «браунинги» на отечественные пушки и крупнокалиберные пулеметы. О своем решении он доложил командующему ВВС Северного флота генерал-майору авиации А. А. Кузнецову Прослушав Сафонова, командующий флотом был поражен его знанием иностранной техники и своего вооружения. Командующий разрешил Сафонову провести необходимые эксперименты с перевооружением «Харрикейна». Непосредственное выполнение этой задачи Сафонов поручил оружейникам полка во главе с воентехником 1-го ранга Соболевским...
В один из нелетных дней Соболевского вызвал к телефону командир полка:
— Соболевский! Как вы себя чувствуете? Хорошо! Замечательно!.. Какой длины у вас шаг?
Инженер знал, что Сафонов любил и умел шутить, но на этот раз юмора не понял и ответил:
— Примерно метр двадцать. Ведь ноги у меня длинные!
— Так вот, быстренько ко мне на КП!
Среднего роста, плотно сложенный Сафонов повернул к вошедшему свое красивое открытое лицо.
— А-а, товарищ Соболевский! Рад вас видеть! Может быть, вы мне ответите, почему вчера в третьей эскадрилье пулемет не стрелял? Летчик атакует фашиста, а у него пулемет молчит! Всыплю я вам за это, точно всыплю... А сейчас садитесь. Ответьте на вопрос: сколько времени вам нужно, чтобы установить на самолеты «Харрикейн» наши крупнокалиберные пулеметы?
— Откровенно говоря, не знаю, товарищ майор. Это будет очень сложно. Да и где мы достанем материалы и оружие?
— Об этом не беспокойтесь. Обеспечение беру на себя. Соболевскому стало ясно, что командир уже все продумал в деталях.
— Вначале попробуйте усилить вооружение на моей машине. Каким образом это лучше сделать?
Когда совместно они наметили весь необходимый объем работ, Сафонов добавил:
— Еще одна просьба, Соболевский, чтобы все вооружение стреляло от одной кнопки и не приходилось тыкаться по разным углам во время боя.
— Это, пожалуй, труднее всего, товарищ майор...
— На то вы и инженер. Стоит вам хорошенько подумать, и все получится. И учтите — как можно больше боекомплекта. Используйте каждый свободный сантиметр, но сделайте патронные ящики повместительнее. Если сделаете добротно — расцелую. Сколько дней на это нужно?
— Дней двадцать потребуется.
Сафонов схватился за голову:
— Это ужасно долго! Подумайте, чтобы сократить сроки.
Через сутки Сафонов звонил Соболевскому:
— Ну, как дела? Скоро ли закончите установку вооружения?
— Да что вы, товарищ командир? Это же просто немыслимо! Когда могли мы это сделать?
— Ну ладно, ладно! Действуйте дальше. Не надо ли еще чего?
И так ежедневно Сафонов звонил Соболевскому, интересуясь ходом дел. На исходе восьмого дня Соболевский сам позвонил командиру:
— Докладывает воентехник 1-го ранга Соболевский... Сафонов прервал его доклад:
— Послушайте, когда я вместо длинной тирады услышу короткое: «Товарищ командир, пулеметы готовы!»?
Соболевский в ответ произнес нарочито бесстрастным тоном:
— Одна плоскость готова. Не можете ли вы, товарищ командир, приехать в мастерские, чтобы произвести пристрелку и проверить прочность новой установки?
— Да как же не приехать по такому делу? Обязательно, сейчас же приеду! Заряжай!
И вот Сафонов, радостный и возбужденный, в мастерской оружейников. Его интересовало буквально все: как удалось справиться с работой без чертежей, что нужно еще для завершения работ, какой силы отдача нового пулемета? Не изменилась ли центровка самолета из-за большого веса новой установки? Не нарушилась ли прочность крыла?
— А сколько патронов входит в ящик? — это мучило командира полка больше всего.
— Вместили ящик с комплектом, как и на наших истребителях! — порадовал его Соболевский.
Командир полка взял трос от спускового механизма и намотал его на руку. Лицо его приняло сосредоточенное выражение. Как, мол, пройдут испытания? Резко потянув за трос, командир дал длинную очередь.
— Молодцы! Ох и молодцы! Отличная работа! — отстреляв, Сафонов сел на крыло и полез в пулеметный отсек проверить, не повлияла ли стрельба на прочность крепления новой установки. Все было хорошо. Командир сиял.
— Через три дня я должен летать на этом аэроплане!
— Есть! Постараемся, — с улыбкой отвечает Соболевский.
Сафонов хмурится:
— Не постараемся, а чтобы я летал! Понятно?
И снова каждое утро в мастерских начинается со звонка Сафонова: «Как дела?» Узнав, что возникли новые трудности, Сафонов снова прибыл в мастерские.
— В чем камень преткновения?
Соболевский доложил, что не ладится с пневматической перезарядкой пулемета. Сафонов внимательно выслушал инженера и сказал:
— А может, откажемся от пневмоперезарядки? Достаточно будет и механической. Силенками вроде не обижен, здоровье крепкое.
На этом и договорились.
Вечером 27 февраля 1942 года произошло событие, которое заставило поволноваться как летчиков полка, так и все авиационное командование.
«Харрикейн» Сафонова с советской поправкой — крупнокалиберными пулеметами — был готов к вылету. Командир собирался испытать его в воздухе, по так и не смог сделать этого. После обеда Сафонов почувствовал резкую боль в нижней части живота. Сафонова срочно доставили в госпиталь. Диагноз — острый приступ аппендицита. Главный хирург Северного флота, ныне профессор, А. Д. Арапов сделал операцию.
Оправившись после операции, Сафонов вызвал к себе в госпиталь одного из лучших летчиков, А. Кухаренко, и сказал:
— Возьми мой самолет. Облетай его, проверь все в воздухе, но береги при этом как зеницу ока. Знаешь, с каким трудом все сделали...
Вернувшись от Сафонова, Кухаренко подробно ознакомился с доработками, произведенными на «Харрикейне», и облетал его. Оружие в воздухе было безотказным.
Через несколько дней после возвращения из госпиталя Сафонов с разрешения командующего ВВС СФ дал задание Соболевскому в короткий срок перевооружить все английские самолеты отечественными пулеметами.
Лиха беда — начало; теперь Сафонов загорелся мыслью — вооружить «Харрикейны» авиационными пушками ШВАК, которые раньше стояли на истребителях И-16. Снова было получено «добро» командующего ВВС на переделку. Сафонов лично проверил действие на земле, сначала на одном, затем на другом крыле. Действие пушек в воздухе также испытал сам.
Не сразу разобрались фашисты, почему у них резко возросли потери в авиации. Перевооруженные «Харрикейны» сбивали врага более успешно.
А дальше — больше: на «Харрикейнах» с легкой руки Сафонова стали устанавливаться направляющие для пуска реактивных снарядов.
Недолго полк воевал на «Харрикейнах» — их сменили американские истребители «китти-хаук». Сафонова особенно заинтересовало вооружение новых машин. Получив все сведения от инженера Соболевского, Сафонов попросил его:
— Будете пристреливать оружие на первом самолете — сообщите мне, обязательно приеду.
Большой опыт, накопленный командиром полка в беспрерывных воздушных боях в начале войны, убедил его в необходимости ведения огня на максимально близких дистанциях. Исходя из этого, командир разработал соответствующую тактику и предъявил новые требования к пристрелке оружия — ее нужно было производить на более коротких дистанциях.
Пока длилась пристрелка на «китти-хауке», Сафонов ни на минуту не отходил от самолета. Он сам смотрел в прицел, а когда самолет был установлен в нужное положение к пристрелочному щиту, командир шутя заметил Соболевскому:
— У тебя, Соболевский, недостаточно пристрелянный глаз, чтобы установить точно пулемет. Дай-ка я сам...
После каждого выстрела Сафонов обязательно смотрел в прицел, проверяя, не изменил ли самолет своего первоначального положения, после чего вместе с инженером бежал к щиту, чтобы посмотреть, где на щите попадание. На что уж у Соболевского было отличное зрение, но и он с расстояния 150 метров не мог видеть попадания в щит. Сафонов же очень быстро обнаруживал его и на бегу задорно выкрикивал:
— Смотри, в правом верхнем углу!
И точно, в правом верхнем углу щита зияла новая пулевая пробоина. Так по инициативе командира на всех «китти-хауках» пристрелка производилась на сокращенных дистанциях, что соответствовало духу сафоновской тактики.
* * *
День 18 января 1942 года для сафоновцев был особенным. Радостная весть переполняла сердца авиаторов: «72-й Краснознаменный смешанный авиационный полк преобразован во 2-й гвардейский смешанный авиационный полк». После митинга, проведенного по поводу присвоения почетного звания «Гвардейцы», летчики своими делами подтвердили слова, высказанные по этому поводу: «Еще больше усилить удары по врагу! Впредь уничтожать фашистских гадов на земле и в воздухе, разрушать их причалы, топить корабли! Не давать им покоя ни днем ни ночью!»Трудно было в то время командиру: полк смешанный — в нем были торпедоносцы и бомбардировщики, и, не зная специфики их рода деятельности, нельзя было грамотно распоряжаться судьбой летчиков этих машин. Но постепенно все наладилось. Короткие передышки между боями, вызванные погодными условиями, Сафонов использовал для занятий с летчиками. Личным примером в бою, выступлениями в печати Борис Сафонов учил своих подчиненных смелости, тактическому мастерству, закалял их боевой дух. Особое внимание командир полка уделял воспитанию и обучению молодых летчиков на боевых традициях североморской авиации. Своих гвардейцев учил он так:
— Не считай никогда, что ты в совершенстве освоил свое дело. Настоящий летчик тот, который в самом отличном полете находит свои ошибки и умеет сам исправлять их...
* * *
В первых числах марта 1942 года гитлеровцы возобновили активные действия на морских коммуникациях. Воздушная разведка Северного флота обнаружила, что аэродром Луостари начинен вражескими самолетами. Очевидно, гитлеровцы готовились к решающим схваткам в воздухе.4 марта командующий Северным флотом отдал приказ о нанесении мощных ударов с воздуха по аэродрому противника.
Учитывая особую важность предстоящего задания, командующий авиацией Северного флота поручил выполнение этой задачи истребителям Сафонова.
Сафонов скрупулезно разработал операцию по штурмовке вражеского аэродрома и тщательно проработал ее со всеми летчиками.
В результате успешных атак наших истребителей вражеский аэродром превратился в свалку металлолома, о чем красноречиво свидетельствовали аэрофотоснимки, доставленные разведчиками.
Поэт Лебедев-Кумач, будучи в эти дни в полку истребителей-североморцев, написал о Сафонове в стенной газете такие слова:
19 марта 1942 года радио Москвы сообщило, что четыре летчика-североморца, среди которых упоминалось имя Сафонова, награждены английскими орденами.
Орел над орлами, бесстрашный Сафонов
Немало орлят молодых воспитал.
Обломки громады фашистских драконов,
Как черная падаль, лежат среди скал.
В марте 1942 года в Мурманск прибыл глава английской миссии в СССР генерал-лейтенант Макфарлан. В этот день клуб ВВС Северного флота был празднично разукрашен. Над трибуной висел лозунг и на русском и на английском языках: «Да здравствует боевой союз армий и флотов Советского Союза, Великобритании и других свободолюбивых народов, ведущих справедливую освободительную войну против немецко-итальянского разбойничьего империализма».
За столом президиума — глава английской военной миссии в СССР генерал-лейтенант Макфарлан, командующий ВВС СФ генерал-майор авиации Кузнецов, дивизионный комиссар Николаев, члены английской миссии и другие лица.
Собрание открывается под торжественные звуки оркестра, исполняющего «Интернационал» и английский гимн.
Затем выступил генерал-лейтенант Макфарлан. Свою по-военному лаконичную речь он произнес на английском, затем на русском языке.
«По приказу моего короля, — говорит он, — я имею великую честь вручить ордена четырем вашим товарищам: майору Б. Ф. Сафонову, капитану И. К. Туманову, капитану А. Н. Кухаренко и капитану А. А. Коваленко, заслужившим их в борьбе с общим врагом народов Великобритании и Советского Союза. Этот торжественный момент укрепляет дружбу между двумя великими странами. Мы сражаемся вместе и будем продолжать нашу борьбу до полного разгрома общего врага человечества, какими являются фашистские захватчики».
Горячо поздравив майора Сафонова с наградой и пожелав ему дальнейших боевых успехов, генерал-лейтенант Макфарлан прикалывает к его груди под Золотой Звездой Героя Советского Союза, орденом Ленина и тремя орденами Красного Знамени высший авиационный орден Англии — «Ди-эф-си».
...И снова бои, бои, бои. Вылет на воздушное прикрытие союзного конвоя РО-16 был для подполковника Сафонова последним...
Адмирал А. Головко вспоминает в книге «Вместе с флотом»: «...конвой находился в 60 милях от наших берегов, когда гитлеровцы устремились к нему, чтобы нанести массированный бомбовый удар. В налете участвовало 45 «юнкерсов», прикрываемых «мессершмиттами». Наперерез им вылетела, как только был получен сигнал с кораблей охранения, четверка наших истребителей. Повел ее Сафонов. Четвертый возвратился с полпути из-за неисправности мотора. Подобные неприятности происходили, к сожалению, довольно часто с тех пор, как мы получили по ленд-лизу самолеты типа «китти-хаук». Эти самолеты имеют особые подшипники в своих моторах, потому что залиты подшипники не обычным сплавом, а серебряным. Американцы считают такой сплав новейшим техническим достижением; однако моторы с подшипниками, залитыми серебряным сплавом, часто выходят из строя. Вот почему наши летчики с горькой насмешкой называют эти самолеты «чудом безмоторной авиации». Чаще всего «китти-хауки» стоят в бездействии точно так же, как 30 мая, когда в полку Сафонова могло вылететь только четыре самолета. И вот из этих четырех один был вынужден, опять-таки из-за мотора, повернуть обратно на аэродром. Полет продолжали трое. Втроем они и приняли бой.
Трое против 45 «юнкерсов» и неустановленного числа «мессершмиттов»! Тем не менее все попытки гитлеровских летчиков прорваться к транспортным судам, входившим в состав РО-16, были пресечены нашими истребителями — Сафоновым, Покровским и Орловым, отлично согласовавшими свои действия с заградительным огнем артиллерии кораблей охранения. На глазах у всех Сафонов сбил два бомбардировщика, Покровский и Орлов — по одному.
Вскоре на командном пункте по радио были приняты слова: «Прикройте с хвоста...» Это были, как выяснилось, слова Сафонова. Затем сигнальщики эскадренного миноносца «Куйбышев», одного из кораблей, сопровождавших конвой, увидели, что Сафонов устремился в атаку против третьего «юнкерса», но в это же мгновение из облаков вывалился и напал на Сафонова вражеский истребитель. Спустя короткое время на КП приняли еще одну радиограмму Сафонова: «Подбил третьего... мотор». Последнее слово было условным извещением о неизбежности вынужденной посадки. Дальнейшее, по словам сигнальщиков, произошло так: самолет Сафонова, теряя высоту, планировал в направлении «Куйбышева», однако не дотянул 20-25 кабельтовых, упал в море и мгновенно затонул.
Воздушный бой у конвоя был закончен. Расшвыряв бомбовый груз куда попало, фашистские самолеты ушли в сторону Северной Норвегии, не потопив ни одного транспорта.
Два часа после боя эсминец «Куйбышев» искал Сафонова в море. И не нашел. Так и осталась невыясненной причина его гибели. Возможно, мотор отказал потому, что был поврежден снарядом; скорее же всего в критическую минуту, как происходило не раз, сыграли свою роковую роль технические неполадки, свойственные «китти-хаукам». Одно несомненно: гибель Сафонова в его 234-м боевом вылете, в 34-м воздушном бою, после 25-й личной победы над врагом...»
Координаты: 69 градусов 51 минута северной широты, 34 градуса 42 минуты восточной долготы — это место, где холодные воды Баренцева моря приняли в свои объятия самолет крылатого витязя Заполярья. Когда бы через эту точку ни проходили корабли, в ней всегда приспускается флаг в знак памяти о дважды Герое Советского Союза Борисе Феоктистовиче Сафонове.
Основные даты жизни и деятельности Б. Ф. Сафонова
1915, 26 августа — Родился в селе Синявиyо Плавского района Тульской области.
1923-1930 — Учился в школе второй ступени в городе Плавске.
1930-1932 — Учеба в школе фабрично-заводского ученичества в городе Туле.
1931 — Впервые «соприкасается» с воздухом, занимается в кружке планеристов при Тульском аэроклубе.
1932 — Вступает в школу летчиков Осоавиахима при Тульском аэроклубе.
1933, август — Заканчивает аэроклуб, направлен в Качинскую авиационную школу пилотов, начало службы в РККА.
1934 — Закончил авиашколу, направлен для прохождения службы в Белорусский военный округ.
1940 — Переведен в 72-й смешанный полк на Северный флот. Начало службы в РККФ.
1941, 14 июля — Награжден первым орденом боевого Красного Знамени.
1941, 16 сентября — Первому среди летчиков-североморцев присвоено звание Героя Советского Союза.
1941, 22 декабря — Награжден вторым орденом Красного Знамени.
1942, 18 января — Полк, в котором служил Б. Ф. Сафонов, первым на Северном флоте получил звание гвардейского.
1942, 22 января — Награжден третьим орденом Красного Знамени.
1942, 19 марта — Награжден высшей авиационной наградой Англии — Большим серебряным крестом.
1942, 1 мая — Командир полка подполковник Б. Ф. Сафонов принял клятву гвардейца.
1942, 26 мая — Представлен наркомом Военно-Морского Флота к награждению второй медалью «Золотая Звезда».
1942, 30 мая — Погиб в воздушном бою над морем, одержав 25-ю личную победу, при отказе мотора у самолета «томагаук».
1942, 14 июня — Первым за годы Великой Отечественной войны удостоен звания дважды Героя Советского Союза.
1942, 18 июня — 2-му гвардейскому Краснознаменному полку приказом наркома ВМФ присвоено имя командира Б. Ф. Сафонова.
1923-1930 — Учился в школе второй ступени в городе Плавске.
1930-1932 — Учеба в школе фабрично-заводского ученичества в городе Туле.
1931 — Впервые «соприкасается» с воздухом, занимается в кружке планеристов при Тульском аэроклубе.
1932 — Вступает в школу летчиков Осоавиахима при Тульском аэроклубе.
1933, август — Заканчивает аэроклуб, направлен в Качинскую авиационную школу пилотов, начало службы в РККА.
1934 — Закончил авиашколу, направлен для прохождения службы в Белорусский военный округ.
1940 — Переведен в 72-й смешанный полк на Северный флот. Начало службы в РККФ.
1941, 14 июля — Награжден первым орденом боевого Красного Знамени.
1941, 16 сентября — Первому среди летчиков-североморцев присвоено звание Героя Советского Союза.
1941, 22 декабря — Награжден вторым орденом Красного Знамени.
1942, 18 января — Полк, в котором служил Б. Ф. Сафонов, первым на Северном флоте получил звание гвардейского.
1942, 22 января — Награжден третьим орденом Красного Знамени.
1942, 19 марта — Награжден высшей авиационной наградой Англии — Большим серебряным крестом.
1942, 1 мая — Командир полка подполковник Б. Ф. Сафонов принял клятву гвардейца.
1942, 26 мая — Представлен наркомом Военно-Морского Флота к награждению второй медалью «Золотая Звезда».
1942, 30 мая — Погиб в воздушном бою над морем, одержав 25-ю личную победу, при отказе мотора у самолета «томагаук».
1942, 14 июня — Первым за годы Великой Отечественной войны удостоен звания дважды Героя Советского Союза.
1942, 18 июня — 2-му гвардейскому Краснознаменному полку приказом наркома ВМФ присвоено имя командира Б. Ф. Сафонова.
Краткая библиография
Е. Ступин. Крылатый богатырь. Тула, 1975.
В. Бойко. Крылья Северного флота. Мурманск, 1976. БСЭ. Изд. 2-е, т. 38, с. 146-147.
С. Курзенков. Под нами земля и море. М., 1967.
А. Головко. Вместе с флотом. М., 1660.
Сталинское племя. Сборник. М., «Молодая гвардия», 1943.
Герои Советского Союза. М. — Л., Военмориздат, Вып. 1-й. 1942.
В. Бойко. Крылья Северного флота. Мурманск, 1976. БСЭ. Изд. 2-е, т. 38, с. 146-147.
С. Курзенков. Под нами земля и море. М., 1967.
А. Головко. Вместе с флотом. М., 1660.
Сталинское племя. Сборник. М., «Молодая гвардия», 1943.
Герои Советского Союза. М. — Л., Военмориздат, Вып. 1-й. 1942.
Александр Горовец
Автор: В. Степаненко
В землю закатали неубранную пшеницу урожая сорок первого года с тяжелыми, налитыми колосьями. И колхозное поле стало для летчиков 166-го истребительного полка фронтовым аэродромом.
Шли тяжелые бои, и полк нес потери, хоронил летчиков. Настал день, и пришел приказ перелетать в тыл на переформирование.
Вместе с командиром эскадрильи капитаном Василием Мишустиным последний раз обходил стоянки и старший лейтенант Александр Горовец. Летчики мало разговаривали между собой. Трудно и горько им было прощаться с аэродромом и могилами боевых товарищей.
В капонирах стояли разбитые ЛаГГ-3 с огромными рваными дырками на плоскостях и фюзеляжах. На этих истребителях они еще недавно летали, дрались, побеждали, хотя в воздухе и не раз кляли тихоходные машины.
На переформирование на транспортном самолете прилетело двенадцать летчиков вместе с командиром полка майором Рымшей и его штабом. В парашютных сумках пилоты привезли нехитрое имущество: комбинезоны, шлемы, перчатки, гимнастерки, шинели и книги.
Фронтовиков посадили в класс. Капитан Владимир Левитан, горбоносый, черный как жук, со своими летчиками занял первые столы по номеру эскадрильи.
Командир второй эскадрильи Василий Мишустин расположился сзади. Рядом сидели его заместитель Александр Горовец и два командира звеньев: Николай Монетов и Петр Никаноров.
Третья эскадрилья понесла больше всего потерь, и Михаил Карташов сидел в окружении молодых летчиков.
В учебном центре летчики снова стали учениками. А ведь совсем недавно Александр Горовец сам был инструктором в Шахтинском аэроклубе имени Водопьянова.
Сначала его назначили командиром звена, потом командиром отряда, затем начальником летной части. Комсомольцы избирали его своим секретарем, членом райкома комсомола. В 1939 году Александр Горовец стал депутатом Шахтинского райсовета. А вот теперь инженеры с авиационного завода помогали изучать новый истребитель и знакомили по чертежам с его конструкцией, планером и летно-тактическими данными. О самолете Ла-5 летчики много говорили между собой. Но пока истребитель не видели на аэродроме и не опробовали в воздухе, часто в классе возникали горячие споры. Они обычно заканчивались рассказами о недавних воздушных боях и их разбором.
Александр не считал себя в полку новичком, сбил один «мессершмитт», но не упускал случая поучиться, набраться больше опыта.
Горовец, как и его товарищи, возлагал большие надежды на новый истребитель — на Ла-5 ему предстояло летать, воевать. Особенно внимательно он прислушивался к штурману полка капитану Михаилу Щербакову. Он не имел себе равных в высшем пилотаже. Капитан почему-то вместо планшета с картой носил на ремне толстую армейскую полевую сумку. За это его в шутку называли «начальником штаба».
...Наконец заводской летчик-испытатель пригнал на аэродром Ла-5. Новый истребитель с мотором воздушного охлаждения оказался тупоносым и отдаленно напоминал И-16.
Летчики окружили сверкающий краской самолет, ощупывали руками его короткие крылья, заглядывали в кабину. От горячего мотора тянуло теплом.
Первым на Ла-5 вылетел Михаил Щербаков. В зоне разгонял самолет, бросал его вниз, выходя из стремительного пикирования восходящей «бочкой». Закончив полет, летчик пролетел над стартом на бреющем полете вверх колесами. Затем наступил черед других летчиков. Полеты в зону сменялись стрельбами на полигоне. Ла-5 пришелся по душе: восхищали его скорости и маневренность.
Наконец наступил долгожданный день — на аэродром села эскадрилья истребителей с одинаковыми надписями на фюзеляжах: «От колхозников и колхозниц Горьковской области». Аэродром быстро преобразился, украсился транспарантами, флагами.
Пожилая колхозница-горьковчанка Екатерина Соколова передавала истребители летчикам 116-го полка. Майор Рымша держал ответное слово:
— Передайте колхозницам и колхозникам Горьковской области большое спасибо за подаренные самолеты. Летчики 166-го полка будут бить фашистов. Долетим на ваших истребителях до Берлина...
Александр Горовец не мог поверить, что командир полка назвал его фамилию первым. Сейчас ему должны вручить именной самолет.
К старшему лейтенанту Горовцу шагнула руководитель делегации колхозников, крепко пожала руку, обняла и крепко три раза поцеловала.
— Тебе, сын мой, надо много пожелать перед дорогой на фронт. А назвала тебя сыном потому, что мой родной сын тоже воюет. Для женщин вы, защитники Родины, все сыновья. Деритесь как следует. Не давайте пощады врагам. Знаю, воевать трудно. Но поверьте, что и нам в тылу нелегко. Сами пашем землю, сами убираем урожай. Свои трудовые деньги не пожалели для победы. Самолеты вам купили. В Берлин придете, добивайте там врага!
Шли тяжелые бои, и полк нес потери, хоронил летчиков. Настал день, и пришел приказ перелетать в тыл на переформирование.
Вместе с командиром эскадрильи капитаном Василием Мишустиным последний раз обходил стоянки и старший лейтенант Александр Горовец. Летчики мало разговаривали между собой. Трудно и горько им было прощаться с аэродромом и могилами боевых товарищей.
В капонирах стояли разбитые ЛаГГ-3 с огромными рваными дырками на плоскостях и фюзеляжах. На этих истребителях они еще недавно летали, дрались, побеждали, хотя в воздухе и не раз кляли тихоходные машины.
На переформирование на транспортном самолете прилетело двенадцать летчиков вместе с командиром полка майором Рымшей и его штабом. В парашютных сумках пилоты привезли нехитрое имущество: комбинезоны, шлемы, перчатки, гимнастерки, шинели и книги.
Фронтовиков посадили в класс. Капитан Владимир Левитан, горбоносый, черный как жук, со своими летчиками занял первые столы по номеру эскадрильи.
Командир второй эскадрильи Василий Мишустин расположился сзади. Рядом сидели его заместитель Александр Горовец и два командира звеньев: Николай Монетов и Петр Никаноров.
Третья эскадрилья понесла больше всего потерь, и Михаил Карташов сидел в окружении молодых летчиков.
В учебном центре летчики снова стали учениками. А ведь совсем недавно Александр Горовец сам был инструктором в Шахтинском аэроклубе имени Водопьянова.
Сначала его назначили командиром звена, потом командиром отряда, затем начальником летной части. Комсомольцы избирали его своим секретарем, членом райкома комсомола. В 1939 году Александр Горовец стал депутатом Шахтинского райсовета. А вот теперь инженеры с авиационного завода помогали изучать новый истребитель и знакомили по чертежам с его конструкцией, планером и летно-тактическими данными. О самолете Ла-5 летчики много говорили между собой. Но пока истребитель не видели на аэродроме и не опробовали в воздухе, часто в классе возникали горячие споры. Они обычно заканчивались рассказами о недавних воздушных боях и их разбором.
Александр не считал себя в полку новичком, сбил один «мессершмитт», но не упускал случая поучиться, набраться больше опыта.
Горовец, как и его товарищи, возлагал большие надежды на новый истребитель — на Ла-5 ему предстояло летать, воевать. Особенно внимательно он прислушивался к штурману полка капитану Михаилу Щербакову. Он не имел себе равных в высшем пилотаже. Капитан почему-то вместо планшета с картой носил на ремне толстую армейскую полевую сумку. За это его в шутку называли «начальником штаба».
...Наконец заводской летчик-испытатель пригнал на аэродром Ла-5. Новый истребитель с мотором воздушного охлаждения оказался тупоносым и отдаленно напоминал И-16.
Летчики окружили сверкающий краской самолет, ощупывали руками его короткие крылья, заглядывали в кабину. От горячего мотора тянуло теплом.
Первым на Ла-5 вылетел Михаил Щербаков. В зоне разгонял самолет, бросал его вниз, выходя из стремительного пикирования восходящей «бочкой». Закончив полет, летчик пролетел над стартом на бреющем полете вверх колесами. Затем наступил черед других летчиков. Полеты в зону сменялись стрельбами на полигоне. Ла-5 пришелся по душе: восхищали его скорости и маневренность.
Наконец наступил долгожданный день — на аэродром села эскадрилья истребителей с одинаковыми надписями на фюзеляжах: «От колхозников и колхозниц Горьковской области». Аэродром быстро преобразился, украсился транспарантами, флагами.
Пожилая колхозница-горьковчанка Екатерина Соколова передавала истребители летчикам 116-го полка. Майор Рымша держал ответное слово:
— Передайте колхозницам и колхозникам Горьковской области большое спасибо за подаренные самолеты. Летчики 166-го полка будут бить фашистов. Долетим на ваших истребителях до Берлина...
Александр Горовец не мог поверить, что командир полка назвал его фамилию первым. Сейчас ему должны вручить именной самолет.
К старшему лейтенанту Горовцу шагнула руководитель делегации колхозников, крепко пожала руку, обняла и крепко три раза поцеловала.
— Тебе, сын мой, надо много пожелать перед дорогой на фронт. А назвала тебя сыном потому, что мой родной сын тоже воюет. Для женщин вы, защитники Родины, все сыновья. Деритесь как следует. Не давайте пощады врагам. Знаю, воевать трудно. Но поверьте, что и нам в тылу нелегко. Сами пашем землю, сами убираем урожай. Свои трудовые деньги не пожалели для победы. Самолеты вам купили. В Берлин придете, добивайте там врага!