Страница:
Соседняя воздушно-десантная часть в данный процесс не вмешивалась и продолжала заниматься повседневной деятельностью. На сегодняшний день все объекты дивизии захвачены (переданы) и находятся под контролем национальной армии (включая и контрольно-пропускной пункт дивизии), функционирует лишь штаб дивизии, занимающийся оформлением различных документов по расформированию и ликвидации дивизии.
Укомплектованность соединений и частей 4-й армии личным составом на начало июля 1992 года составляла: офицерами - 63 процента, прапорщиками - 69 процентов, солдатами
5-15 процентов. Войска 4-й армии не получают пополнение с весны 1991 года. В каждой части и гарнизоне личный состав находится на грани возможного, чтобы не только обеспечить охрану и обороны объектов, но и защищать себя и свои семьи.
Социальное самочувствие личного состава и членов семей осложняется тем, что все жизненно важные социально-бытовые объекты 4-й армии (продовольственные и вещевые склады, все коммунально-эксплуатационные части, четыре военных госпиталя, склады горюче-смазочных материалов, гарнизонные Дома офицеров) находятся в руках национальной армии и местных властей. Имеющиеся в 4-й армии запасы продовольствия, горючего и материальных средств при минимальных расходах позволяют обеспечить оставшиеся части армии, не переданные Азербайджану, в течение 40-60 суток. Отдельные виды продуктов отсутствуют полностью. Практически невозможным стало обеспечение офицеров продовольственным пайком. Офицеры и их семьи не могут получить квалифицированную медицинскую помощь, денежное довольствие задерживается.
Руководство Азербайджана обещало выплатить компенсацию военнослужащим за оставленное жилье, однако еще никто из офицеров до настоящего времени ее не получил из-за отсутствия наличных денежных средств в финорганах Азербайджана.
На 10 июля 1992 года были эвакуированы 3468 семей, необходимо обеспечить отправку еще 970 семей. При отправке домашних вещей офицеров местными властями осуществляется произвол и откровенный грабеж. Подавляющее большинство оставшихся офицеров живет без семей и элементарных условий на протяжении 5-6 месяцев и более в ожидании перевода. Среди офицеров, выводимых в Россию, 92 процента не имеют жилья и многим просто некуда отправить вещи.
Дезертирство солдат и офицеров стало обычным явлением. Только за последние 5 месяцев покинули части 153 офицера и 300 военнослужащих срочной службы. Наблюдается резкое расслоение среди офицеров по национальному признаку, особенно в связи с проявлением реальной заботы об украинских офицерах.
По словам помощника командующего армией по работе с личным составом полковника Хвостикова Юрия Петровича: "Люди находятся в отчаянном положении. Если их будут задерживать, то офицеров заставят шантажом, подкупом, обещаниями и другими средствами воевать в Карабахе. И они становятся изгоями в России и чужими здесь".
Состояние брошенности, безысходности, разрушение в сознании всех идеалов о "добре и зле", чести и достоинстве, проволочки с назначениями и отправкой толкают некоторых офицеров искать "счастье" в боевых действиях на стороне азербайджанской армии. Имеются среди них уже и погибшие: майор Элькин А.А., ст. лейтенант Левкович, лейтенант Ермаков. У двух из них остались семьи с малолетними детьми, которым не могут материально помочь, так как они исключены из рядов Российской армии.
Передача техники и вооружения происходит как унизительная процедура и напоминает скорее сдачу оружия "победителю" или "Рижский рынок". Чем воспользовались разного рода проходимцы (некоторые начальники тыла и служб), чтобы списать все свои издержки, включая продажу и воровство. На этом фоне безнаказанности происходит разрушение у офицеров понятий о чести, порядочности, преданности Присяге и войсковому товариществу. Бациллы стяжательства, торговой психологии, устойчивые слухи о взятках при переводах и назначениях в верхнем эшелоне руководства, неопределенность положения, длящаяся месяцами, способны разрушить любой воинский коллектив и превратить его в толпу.
Морально-психологическое состояние в частях 4-й армии близко к критической отметке. Значительную часть офицерского состава, рабочих и служащих охватило отчаяние и озлобленность от безрезультатных комиссий, приездов высоких руководителей и пустых обещаний. Очень многие разочаровались в военном и государственном руководстве России, которое, по их мнению, не способно принимать своевременные разумные решения и доводить их до конкретного результата..."
***
Летом 1992 года обстановка в наших закавказских частях была такой, что многим у нас в Генштабе казалось - еще немного и командиры частей либо прикажут подчиненным стрелять в людей, разворовывающих оружие и технику, либо сами будут стреляться. Что-то гигантское, жестокое, бесчеловечное обрушилось на наши войска, которые молили Москву о помощи. На глазах у солдат, офицеров и их семей азербайджанцы голодными злыми волками набрасывались на наши военные городки, базы и арсеналы, шло наглое и циничное мародерство.
Папка с секретными шифровками наших "азербайджанских" командиров в Генштаб разбухала, как на дрожжах. Каждая строчка - крик возмущения и просьба вмешаться. Поначалу - лишь намеки на "родоначальников" такой ситуации. Затем уже открытым текстом пошла хорошо известная всем фамилия.
Окажись в ту пору Верховный главнокомандующий в азербайджанской Гяндже, где стояла наша 23-я мотострелковая дивизия генерал-майора Юрия Пахомова, за его жизнь нельзя было поручиться.
Комдив Пахомов прислал в штаб ЗакВО секретную шифровку, в которой, возможно, впервые за многие годы службы метал громы и молнии в российские государственные "верха":
"...Я неоднократно докладывал о тяжелом положении вокруг дивизии. Я не могу принять решение на открытие огня по народу, хотя у меня лично, подчиненных командиров и личного состава хватило бы мужества отстоять дивизию.
Когда, наконец, будут принимать решения в верхах для того, чтобы не доводить до подобного своих подчиненных, их семьи?!
Кто-то же должен нести за это ответственность!.."
Такие телеграммы в ту пору и к нам на Арбат шли почти ежедневно. Командиры поначалу дружно молили свое высшее государственное и военное руководство о помощи. Потом так же дружно крыли матюгами. Но Кремль, Минобороны и Генштаб были бессильны.
Пожалуй, нигде так, как на Кавказе, дивизии и полки нашей армии не испытывали таких жестоких мстительных последствий крушения Союза и преступной бестолковости новой власти в России, оставившей наши части на произвол судьбы и растерзание местными националистами.
Пока еще не рассекречены многие документы Генштаба, подтверждающие это. Когда же придет время и потомки наши узнают всю правду, они ужаснутся от фактов, которые показывают, сколь авантюрна и эгоистична была высшая российская власть, денно и нощно пекущаяся о своем собственном положении и забывшая о своих солдатах.
***
Еще более внушительным у Азербайджана было превосходство над соседними республиками по запасам боеприпасов. Их у него было больше, чем у Армении и Грузии вместе взятых. На его территории находились 1 стратегический, 2 окружных и 3 дивизионных склада боеприпасов.
На стратегическом складе в Килязи было свыше 7200 вагонов, на окружных складах в Агдаме и Насосном - примерно по 1100 вагонов на каждом из дивизионных складов (Гюздек, Гянджа, Ленкорань, Нахичевань) - по 150-200 вагонов боеприпасов. В общей сложности - свыше 11000 вагонов.
Чтобы представить, что стоит за этими цифрами, достаточно сказать, что азербайджанской армии хватило бы и 1 тысячи вагонов, чтобы в течение года вести ежедневные боевые действия высокой интенсивности. И если взять теперь все количество боеприпасов и прикинуть, на сколько лет их хватит азербайджанцам, то получится, что их армия не будет испытывать голода в боеприпасах еще, по крайней мере, лет десять.
Некоторые российские офицеры, служившие в те годы в Азербайджане, полагают, что "не за красивые глаза" оружие из наших арсеналов нередко доставалось азербайджанцам. Например, со складов воздушно-десантной дивизии, дислоцировавшейся в Гяндже.
С некоторых окружных складов оружие и боеприпасы азербайджанцы средь бела дня вывозили грузовиками. В частности, в ходе следствия было установлено, что 23 февраля 1992 года без всякого сопротивления со стороны российского подразделения был сдан азербайджанским боевикам склад боеприпасов в городе Агдам. И таких случаев были десятки.
К тому времени не только азербайджанский, но и почти все парламенты бывших союзных республик приняли постановления, в соответствии с которыми вся боевая техника, находящаяся на их территории, переходила в собственность этих стран (ташкентское Соглашение от 15 мая 1992 года, предусматривающее дележку только по взаимному согласию сторон, все дружно "забыли").
И даже компромиссное предложение Москвы поделить все оружие по принципу 50 на 50, не нашло отклика в Баку, как, впрочем, и в других столицах Кавказа.
Кавказ пользовался моментом и лихорадочно вооружался.
Но не все российские командиры безучастно взирали на то, как разворовывались или захватывались вооруженными группами местных "патриотов" войсковые арсеналы. Бывало так, что целые бригады и полки поднимали боевые знамена и колоннами, с полным вооружением прорывались в Россию.
А дома вместо благодарности наших командиров ждали выговоры и даже угрозы начальства отдать под суд.
Один из командиров авиационных частей самостоятельно поднял в воздух весь полк и рванул на авиабазу в Краснодарском крае. А вскоре пришла в штаб ГРВЗ из Генштаба грозная шифровка с требованием "несанкционированными действиями не создавать напряженности...".
После таких случаев в Азербайджане все аэродромы и дороги для "отхода" наших войск были заблокированы.
Рассказывает генерал-майор Геннадий Климентьев, бывший заместитель командующего войсками Закавказского военного округа по боевой подготовке:
- Министерство обороны поставило задачу - создать оперативные группы по передаче и вывозу части вооружений с территории закавказских республик. Командовать было поручено мне... Вооружение вывозили теми же способами, которые использовали в свое время азербайджанские национальные силы. Ночью, без предупреждения, въезжали, можно сказать, врывались в воинскую часть, вскрывали склады и грузили в основном стрелковое оружие в машины. Прикрывала нас группа спецназа. Оружие переправляли на вертолетах в район Краснодарского края, в арочное укрытие, предназначенное для самолетов. Как только укрытие заполнялось, ворота заваривались, вокруг устанавливали мощное минное поле, ставили специальные таблички... А бронетехнику, наиболее новые санитарные машины, "Уралы", "КамАЗы" вывозили на ИЛ-76... Это продолжалось до тех пор, пока не произошло следующее. Однажды я приехал на аэродром, чтобы встречать наши самолеты из России, прибывающие за вооружением. Оружие, которое мы хотели переправить, спрятали в кустах, чтобы азербайджанцы ничего не заподозрили. И вот самолет заходит на посадку, выруливает на стоянку. И вдруг на полосу въезжают две военные машины с вооруженными азербайджанцами. Одна из них останавливается перед носом самолета, другая сбоку. Азербайджанцы высаживают экипаж самолета, подводят к ангару и ставят к стенке. И меня вместе с ними. Начинают оскорблять... Даже открыли огонь поверх наших голов... Когда они стрельбу прекратили и нам разрешили повернуться, я увидел среди них бывшего капитана Советской Армии и спросил: "Чего вы хотите?" Он ответил, что было получено задание арестовать экипаж самолета и людей, встречающих его, а затем отправить всех под арестом в одну из воинских частей...
***
Так вчерашние сослуживцы становились врагами.
Еще недавно они стояли в одном боевом строю и готовились к защите одной Родины. Теперь они все чаще направляли оружие друг на друга. За спиной у каждого уже была своя Родина, которая ненасытно объедалась суверенитетом и жадно глотала независимость...
Вчерашние кавказские республики-сестры лихорадочно расхватывали и грабили советское военное наследство, еще недавно считавшееся общим, и со злой, подчас иезуитской ревностью следили за тем, чтобы в этом мародерстве кому-то не удалось хапнуть больше. И часто в ход пускались жалобы и доносы Москве друг на друга, в которых вероломная ложь перемешивалась с желчной обидой, предательство - с провокационными фантазиями.
Ереван, который крайне ревниво отнесся к тому, что шустрый Баку сильно объегорил его и Россию по части "прихватизации" советского оружия, на весь мир заявил, что Азербайджан закупил у Украины 150 танков и 10 боевых самолетов и что это грубо нарушает Договор по обычным вооружениям в Европе.
Баку молча проглотил эту пилюлю и стал с пристальностью разозленной кобры поджидать момента, когда ему удастся нанести ответный удар. И такая возможность ему через некоторое время представится. Удача привалила такая крупная, что азербайджанцы стали похожими на очумевших от нежданной удачи рыбаков, которые вышли в море половить мелкой кефали, а в их сети неожиданно попался многотонный кит. Причем данные о засекреченной афере генералов Минобороны и Генштаба, несколько лет подряд эшелонами и военно-транспортными самолетами переправлявшими оружие и боевую технику "в район Арарата", азербайджанцы получили не от своей разведки, а из Москвы, от людей, которые давно и отважно боролись с военной мафией (о подробностях этой крупномасштабной операции я расскажу чуть позже)...
Читая секретные донесения нашей разведки на Кавказе и докладные записки тамошних наших командиров о разграблении оружейных арсеналов местными захватчиками, я часто думал о том, что ничто так не доводит людей до полуживотной злобы и вражды, как политические решения, которые разъединяют народы и их армии.
Когда-то я считал самыми вкусными азербайджанские яблоки и армянский коньяк.
Сейчас почему-то они кажутся мне кислыми и горькими...
ГРУЗИНСКАЯ ДОЛЯ
...На похоронах Советской Армии было чем поживиться и Грузии.
Только один дислоцировавшийся на ее территории 31-й армейский корпус имел почти 1000 единиц тяжелых вооружений, и только процентов 20 их было вывезено на территорию России. Остальное сосредоточили на складах в Кутаиси и многих других гарнизонах, где все это "добро" уже вскоре стали втихаря распродавать местным жителям наши командиры. Да и сами грузины стахановскими темпами потрошили наши военные городки и склады с оружием.
Одним из первых объектов нападения грузинских боевиков стал склад в Ахалцихе. Охраняли его 6 офицеров и 22 солдата. У них были изъяты 36 автоматов, 18 пистолетов и 2 ручных пулемета. Со склада было увезено огромное количество боеприпасов для стрелкового оружия. После инцидента бывший в ту пору министром обороны Грузии Тенгиз Китовани официально сообщил, что склады взяты под совместную российско-грузинскую охрану и что все боеприпасы возвращены.
Однако наши офицеры заявили своему командованию в штабе ГРВЗ, что это ложь.
Как в Азербайджане и Армении, насильственные захваты российских военных арсеналов долгое время и тут были обычным явлением.
"ГЕНЕРАЛЬНЫЙ ШТАБ ВС РФ
АРХИВ
Из сообщения сотрудника Главного управления прокуратуры РФ, специалиста по надзору за соблюдением законов в Вооруженных силах РФ полковника юстиции Виктора Крука:
...При попустительстве, а зачастую и с санкции органов управления Грузии и местных властей участились и становятся все более дерзкими захваты с применением оружия военных городков, складов, арсеналов, грузов боевой техники и иного вооружения российских войск. Такие же данные есть у нас и по Азербайджану, и по Армении.
Мы располагаем данными, что склады в Ахалцихе, а также склады 34-й воздушной армии в Тбилиси захвачены по прямому указанию министра обороны республики (эти данные военный юрист докладывал в середине 1993 года. В.Б.)..."
Только в 1991 году в Грузии было зафиксировано около 30 случаев вооруженных нападений на российские части и арсеналы. В 1992 году число их увеличилось уже в 2 раза. И только в 1993-м число нападений на склады и базы с ору-жием и боеприпасами пошло на убыль - российские часовые, охраняющие склады и арсеналы дислоцирующихся там частей, уже не имитировали огонь на поражение, а прицельно били по грабителям.
Только в 1991 году в результате вооруженных нападений на наши объекты в Грузии исчезло свыше 60 тысяч единиц стрелкового оружия, более 300 тысяч гранат, десятки миллионов патронов, сотни автомашин, бронетехники, тяжелого вооружения. Материальный ущерб, нанесенный нашей армии, исчислялся миллиардами рублей.
Казалось бы, Грузия вооружила себя до зубов. А в 1993 году Эдуард Шеварднадзе просил от нас "более эффективной" военной помощи. Почти 70% национализированных вооружений и боевой техники преждевременно вышли из строя в результате неграмотной и небрежной эксплуатации. Большая часть была уничтожена или повреждена в ходе грузино-абхазского вооруженного конфликта.
Легкость, с которой зачастую в Грузии захватывались российские вооружения, нередко вызывала серьезные подозрения у российских спецслужб и сотрудников правоохранительных органов. Они обратили внимание на то, что в некоторых случаях слишком уж откровенно наши командиры проявляли халатность при организации охраны оружия и техники.
Вспоминает офицер разведотдела бывшей 19-й отдельной армии ПВО майор Александр Тимофеев:
- В конце декабря 1992 года грузинские спецназовцы без особых усилий захватили 7-й дивизион 144-й зенитной ракетной бригады. При этом в расположении дивизиона остались только два офицера. И это несмотря на то, что министр обороны России строго требовал не спускать глаз с оружия и боевой техники, организовать усиленную их охрану и оборону (все еще действовали официальные указания Грачева открывать огонь на поражение и минировать подходы к арсеналам). И только потом я понял, что идет большая игра в поддавки...
Некоторые наши гарнизоны под прицелами грузинских танковых пушек получали ультиматум немедленно сдать оружие. Выбор у командиров был небольшой: или вступать в бой, или выполнять продиктованные условия. А за спиной офицеров были семьи и солдаты.
Бывали ситуации, когда судьба подразделений и частей зависела не от директив и приказов Генштаба, а от последнего решения командира. Некоторые брали на себя ответственность даже в безвыходном положении принимать бой.
13 июня 1992 года на российский учебный танковый полк в Гори было совершено нападение. Около 200 грузинских гвардейцев из Хашурского, Каспского и Горийского батальонов национальной гвардии ворвались на территорию полка, чтобы захватить оружие. Российским военным удалось отразить нападение. При этом 12 грузинских гвардейцев погибли, 20 были ранены и 28 взяты в плен. Русские потеряли убитыми 2 офицеров и восьмилетнюю Марину Савостину, дочь одного из военнослужащих.
После этой трагедии из Москвы поступило странное указание командирам частей "действовать по обстоятельствам, избегая человеческих жертв". Что-то вроде "переходите реку вброд, не замачивая ноги".
Проведавшие об этом грузины стали охотиться за российским оружием уже без боязни получить пулю в лоб.
Офицеры 19-й армии ПВО засыпали Минобороны и Генштаб жалобами на варварские грабежи их частей грузинами. Но Москва проявляла спокойствие, похожее на равнодушие. 19-я армия оказалась полностью разграбленной. И на то была своя причина: наше военное и политическое руководство полудобровольную сдачу вооружений и войскового имущества грузинам обменивало на гарантии лояльности Тбилиси к россиянам в Грузии. Хотя у российских частей там было достаточно сил и средств, чтобы отбить любые нападения на наши склады, арсеналы, части. Однако нет для армии ситуации более идиотской, чем оказаться на положении квартирантки в зарубежной стране и при этом молча сносить издевательства хозяев над собой.
Пожалуй, ни одна наша армия на Кавказе не пострадала от ненасытного мародерства местного населения так, как 19-я. Один из офицеров штаба армии рассказывал мне, что вооруженные и невооруженные грабители стремились поживиться всем, чем могли, - от зенитно-ракетного комплекса до пачки скрепок в столе командира дивизии.
Из штаба армии шли к нам на Арбат леденящие душу шифровки. Офицеры штаба армии слали многочисленные просьбы о помощи в Кремль и правительство. Их обращение появилось в редакциях многих российских газет. Но его печатали только те издания, которые были независимы от Кремля и правительства. Яростней всех, пожалуй, бил в колокола начальник разведки 19-й армии полковник Валерий Симонов, до сих пор помню его рапорты и письма.
Полковник дрался в арьергарде своей разгромленной армии "до последнего патрона".
Грабительская вакханалия становилась обычным и тотальным явлением. Одновременно открылась гигантская "золотая жила" для нечистых на руку российских военнослужащих. Некоторые военные следователи вынуждены были признать, что установить, за какую сумму денег или за какое иное вознаграждение российские военнослужащие передавали вооружения и боеприпасы местным жителям, оказалось делом невозможным.
В материалах уголовных дел по фактам дележки оружия то и дело мелькала фраза "Передано незаконно".
Таких фактов незаконной передачи оружия и техники только в 1991-1992 годах минобороновскими комиссиями было установлено более 100. Специалисты правоохранительных органов считают, что их было гораздо больше.
В начале октября 1992 года грузинские гвардейцы во главе с генералом Каркарашвили оцепили, а затем разграбили военные склады 34-й воздушной армии с авиационными запчастями и теплым обмундированием. Не только в Грузии, во всем Закавказье активно развивалась эпидемия растащиловки.
В материалах расследований уголовных дел фигурируют фамилии многих наших военачальников, которые в период грабительской национализации частей Советской (затем - Российской) Армии находились в эпицентре драматичных событий на Кавказе.
ГЕНЕРАЛ РЕУТ
...Еще в начале 90-х, когда генерал Федор Реут возглавлял 7-ю общевойсковую армию, стоявшую в Армении, многие у нас на Арбате знали, что командарму удалось наладить добрые отношения с армянским руководством. В Минобороны и Генштабе поговаривали, что благодаря дипломатическому искусству командарма Москве и Еревану удалось избежать многих конфликтов, связанных с разделом частей и вооружений бывшей Советской Армии. Хотя там, как и в других закавказских республиках, обстановка была тоже сложной.
Однажды группа армян напала на наш склад и утащила штук сто автоматов и пистолетов. Реут обратился в МВД республики и потребовал возвратить стволы. Какие слова и аргументы он при этом использовал, было неизвестно, но реакция армянских властей на ЧП была запредельно жесткой: министр внутренних дел Серж Саркисян объявил, что если к указанному сроку оружие не будет возвращено на армейский склад, преступников найдут и покарают - "вплоть до расстрела". И проблема была снята.
И все же время от времени нет-нет да и приползали с Кавказа на Арбат некоторые пикантные сведения, что умение Реута находить с армянами "оружейные компромиссы" якобы строилось на его чрезмерной уступчивости, связанной-де с некоторой личной выгодой...
Такие разговоры, похожие на сплетни, сильно контрастировали на фоне воспоминаний наших офицеров о генерале Евгении Мещерякове, который командовал 7-й армией до Реута.
Был случай, когда армяне возмутились не согласованным с ними внезапным отлетом нескольких наших "вертушек" на аэродром за пределами республики и в отместку за это взяли Мещерякова в заложники, требуя возвратить боевые машины.
Ситуация накалилась до того, что во избежание покушения террористов на семью командарма офицеры штаба были вынуждены взять ее под усиленную охрану и упрятать подальше от дома.
Генерала Мещерякова армяне почти два дня держали в заточении, да так, что он поначалу не мог сориентироваться, где находится. И лишь когда поутру услышал стук мячей, догадался, что узилище его - под трибунами футбольного стадиона.
Подчиненные командарма-заложника рыскали по Еревану в поисках генерала. В случае его обнаружения они намеревались провести вооруженную операцию, чтобы высвободить командарма из плена, но Генштаб категорически запретил это делать, поскольку могли быть человеческие жертвы и громкий "международный" конфликт.
В штабе армии придумали хитрый ход, вынудивший армян пойти на компромисс. Поскольку боевые вертолеты, внезапно "бежавшие" из Армении, были почти новыми (это и заставило генерала Мещерякова спасать их), на одном из наших аэродромов были оперативно подготовлены их "дублеры": несколько старых машин такого же типа быстро перекрасили и нарисовали соответствующие бортовые номера.
Как только "вертушки" возвратились в Армению, командарм-заложник был отпущен на волю. Но обиду на него армяне все-таки затаили. Не лучшие чувства испытывал к своим обидчикам и Евгений Иванович. Особенно - к министру обороны Армении Саркисяну, на которого Мещеряков поначалу даже собирался подать в суд.
И когда генерала Мещерякова перевели к новому месту службы, у нас на Арбате многие поговаривали, что таким образом руководство Минобороны России хочет погасить напряженность в отношениях с Ереваном. Когда генерал Мещеряков появился в Москве, многие офицеры с восхищением смотрели на него.
Укомплектованность соединений и частей 4-й армии личным составом на начало июля 1992 года составляла: офицерами - 63 процента, прапорщиками - 69 процентов, солдатами
5-15 процентов. Войска 4-й армии не получают пополнение с весны 1991 года. В каждой части и гарнизоне личный состав находится на грани возможного, чтобы не только обеспечить охрану и обороны объектов, но и защищать себя и свои семьи.
Социальное самочувствие личного состава и членов семей осложняется тем, что все жизненно важные социально-бытовые объекты 4-й армии (продовольственные и вещевые склады, все коммунально-эксплуатационные части, четыре военных госпиталя, склады горюче-смазочных материалов, гарнизонные Дома офицеров) находятся в руках национальной армии и местных властей. Имеющиеся в 4-й армии запасы продовольствия, горючего и материальных средств при минимальных расходах позволяют обеспечить оставшиеся части армии, не переданные Азербайджану, в течение 40-60 суток. Отдельные виды продуктов отсутствуют полностью. Практически невозможным стало обеспечение офицеров продовольственным пайком. Офицеры и их семьи не могут получить квалифицированную медицинскую помощь, денежное довольствие задерживается.
Руководство Азербайджана обещало выплатить компенсацию военнослужащим за оставленное жилье, однако еще никто из офицеров до настоящего времени ее не получил из-за отсутствия наличных денежных средств в финорганах Азербайджана.
На 10 июля 1992 года были эвакуированы 3468 семей, необходимо обеспечить отправку еще 970 семей. При отправке домашних вещей офицеров местными властями осуществляется произвол и откровенный грабеж. Подавляющее большинство оставшихся офицеров живет без семей и элементарных условий на протяжении 5-6 месяцев и более в ожидании перевода. Среди офицеров, выводимых в Россию, 92 процента не имеют жилья и многим просто некуда отправить вещи.
Дезертирство солдат и офицеров стало обычным явлением. Только за последние 5 месяцев покинули части 153 офицера и 300 военнослужащих срочной службы. Наблюдается резкое расслоение среди офицеров по национальному признаку, особенно в связи с проявлением реальной заботы об украинских офицерах.
По словам помощника командующего армией по работе с личным составом полковника Хвостикова Юрия Петровича: "Люди находятся в отчаянном положении. Если их будут задерживать, то офицеров заставят шантажом, подкупом, обещаниями и другими средствами воевать в Карабахе. И они становятся изгоями в России и чужими здесь".
Состояние брошенности, безысходности, разрушение в сознании всех идеалов о "добре и зле", чести и достоинстве, проволочки с назначениями и отправкой толкают некоторых офицеров искать "счастье" в боевых действиях на стороне азербайджанской армии. Имеются среди них уже и погибшие: майор Элькин А.А., ст. лейтенант Левкович, лейтенант Ермаков. У двух из них остались семьи с малолетними детьми, которым не могут материально помочь, так как они исключены из рядов Российской армии.
Передача техники и вооружения происходит как унизительная процедура и напоминает скорее сдачу оружия "победителю" или "Рижский рынок". Чем воспользовались разного рода проходимцы (некоторые начальники тыла и служб), чтобы списать все свои издержки, включая продажу и воровство. На этом фоне безнаказанности происходит разрушение у офицеров понятий о чести, порядочности, преданности Присяге и войсковому товариществу. Бациллы стяжательства, торговой психологии, устойчивые слухи о взятках при переводах и назначениях в верхнем эшелоне руководства, неопределенность положения, длящаяся месяцами, способны разрушить любой воинский коллектив и превратить его в толпу.
Морально-психологическое состояние в частях 4-й армии близко к критической отметке. Значительную часть офицерского состава, рабочих и служащих охватило отчаяние и озлобленность от безрезультатных комиссий, приездов высоких руководителей и пустых обещаний. Очень многие разочаровались в военном и государственном руководстве России, которое, по их мнению, не способно принимать своевременные разумные решения и доводить их до конкретного результата..."
***
Летом 1992 года обстановка в наших закавказских частях была такой, что многим у нас в Генштабе казалось - еще немного и командиры частей либо прикажут подчиненным стрелять в людей, разворовывающих оружие и технику, либо сами будут стреляться. Что-то гигантское, жестокое, бесчеловечное обрушилось на наши войска, которые молили Москву о помощи. На глазах у солдат, офицеров и их семей азербайджанцы голодными злыми волками набрасывались на наши военные городки, базы и арсеналы, шло наглое и циничное мародерство.
Папка с секретными шифровками наших "азербайджанских" командиров в Генштаб разбухала, как на дрожжах. Каждая строчка - крик возмущения и просьба вмешаться. Поначалу - лишь намеки на "родоначальников" такой ситуации. Затем уже открытым текстом пошла хорошо известная всем фамилия.
Окажись в ту пору Верховный главнокомандующий в азербайджанской Гяндже, где стояла наша 23-я мотострелковая дивизия генерал-майора Юрия Пахомова, за его жизнь нельзя было поручиться.
Комдив Пахомов прислал в штаб ЗакВО секретную шифровку, в которой, возможно, впервые за многие годы службы метал громы и молнии в российские государственные "верха":
"...Я неоднократно докладывал о тяжелом положении вокруг дивизии. Я не могу принять решение на открытие огня по народу, хотя у меня лично, подчиненных командиров и личного состава хватило бы мужества отстоять дивизию.
Когда, наконец, будут принимать решения в верхах для того, чтобы не доводить до подобного своих подчиненных, их семьи?!
Кто-то же должен нести за это ответственность!.."
Такие телеграммы в ту пору и к нам на Арбат шли почти ежедневно. Командиры поначалу дружно молили свое высшее государственное и военное руководство о помощи. Потом так же дружно крыли матюгами. Но Кремль, Минобороны и Генштаб были бессильны.
Пожалуй, нигде так, как на Кавказе, дивизии и полки нашей армии не испытывали таких жестоких мстительных последствий крушения Союза и преступной бестолковости новой власти в России, оставившей наши части на произвол судьбы и растерзание местными националистами.
Пока еще не рассекречены многие документы Генштаба, подтверждающие это. Когда же придет время и потомки наши узнают всю правду, они ужаснутся от фактов, которые показывают, сколь авантюрна и эгоистична была высшая российская власть, денно и нощно пекущаяся о своем собственном положении и забывшая о своих солдатах.
***
Еще более внушительным у Азербайджана было превосходство над соседними республиками по запасам боеприпасов. Их у него было больше, чем у Армении и Грузии вместе взятых. На его территории находились 1 стратегический, 2 окружных и 3 дивизионных склада боеприпасов.
На стратегическом складе в Килязи было свыше 7200 вагонов, на окружных складах в Агдаме и Насосном - примерно по 1100 вагонов на каждом из дивизионных складов (Гюздек, Гянджа, Ленкорань, Нахичевань) - по 150-200 вагонов боеприпасов. В общей сложности - свыше 11000 вагонов.
Чтобы представить, что стоит за этими цифрами, достаточно сказать, что азербайджанской армии хватило бы и 1 тысячи вагонов, чтобы в течение года вести ежедневные боевые действия высокой интенсивности. И если взять теперь все количество боеприпасов и прикинуть, на сколько лет их хватит азербайджанцам, то получится, что их армия не будет испытывать голода в боеприпасах еще, по крайней мере, лет десять.
Некоторые российские офицеры, служившие в те годы в Азербайджане, полагают, что "не за красивые глаза" оружие из наших арсеналов нередко доставалось азербайджанцам. Например, со складов воздушно-десантной дивизии, дислоцировавшейся в Гяндже.
С некоторых окружных складов оружие и боеприпасы азербайджанцы средь бела дня вывозили грузовиками. В частности, в ходе следствия было установлено, что 23 февраля 1992 года без всякого сопротивления со стороны российского подразделения был сдан азербайджанским боевикам склад боеприпасов в городе Агдам. И таких случаев были десятки.
К тому времени не только азербайджанский, но и почти все парламенты бывших союзных республик приняли постановления, в соответствии с которыми вся боевая техника, находящаяся на их территории, переходила в собственность этих стран (ташкентское Соглашение от 15 мая 1992 года, предусматривающее дележку только по взаимному согласию сторон, все дружно "забыли").
И даже компромиссное предложение Москвы поделить все оружие по принципу 50 на 50, не нашло отклика в Баку, как, впрочем, и в других столицах Кавказа.
Кавказ пользовался моментом и лихорадочно вооружался.
Но не все российские командиры безучастно взирали на то, как разворовывались или захватывались вооруженными группами местных "патриотов" войсковые арсеналы. Бывало так, что целые бригады и полки поднимали боевые знамена и колоннами, с полным вооружением прорывались в Россию.
А дома вместо благодарности наших командиров ждали выговоры и даже угрозы начальства отдать под суд.
Один из командиров авиационных частей самостоятельно поднял в воздух весь полк и рванул на авиабазу в Краснодарском крае. А вскоре пришла в штаб ГРВЗ из Генштаба грозная шифровка с требованием "несанкционированными действиями не создавать напряженности...".
После таких случаев в Азербайджане все аэродромы и дороги для "отхода" наших войск были заблокированы.
Рассказывает генерал-майор Геннадий Климентьев, бывший заместитель командующего войсками Закавказского военного округа по боевой подготовке:
- Министерство обороны поставило задачу - создать оперативные группы по передаче и вывозу части вооружений с территории закавказских республик. Командовать было поручено мне... Вооружение вывозили теми же способами, которые использовали в свое время азербайджанские национальные силы. Ночью, без предупреждения, въезжали, можно сказать, врывались в воинскую часть, вскрывали склады и грузили в основном стрелковое оружие в машины. Прикрывала нас группа спецназа. Оружие переправляли на вертолетах в район Краснодарского края, в арочное укрытие, предназначенное для самолетов. Как только укрытие заполнялось, ворота заваривались, вокруг устанавливали мощное минное поле, ставили специальные таблички... А бронетехнику, наиболее новые санитарные машины, "Уралы", "КамАЗы" вывозили на ИЛ-76... Это продолжалось до тех пор, пока не произошло следующее. Однажды я приехал на аэродром, чтобы встречать наши самолеты из России, прибывающие за вооружением. Оружие, которое мы хотели переправить, спрятали в кустах, чтобы азербайджанцы ничего не заподозрили. И вот самолет заходит на посадку, выруливает на стоянку. И вдруг на полосу въезжают две военные машины с вооруженными азербайджанцами. Одна из них останавливается перед носом самолета, другая сбоку. Азербайджанцы высаживают экипаж самолета, подводят к ангару и ставят к стенке. И меня вместе с ними. Начинают оскорблять... Даже открыли огонь поверх наших голов... Когда они стрельбу прекратили и нам разрешили повернуться, я увидел среди них бывшего капитана Советской Армии и спросил: "Чего вы хотите?" Он ответил, что было получено задание арестовать экипаж самолета и людей, встречающих его, а затем отправить всех под арестом в одну из воинских частей...
***
Так вчерашние сослуживцы становились врагами.
Еще недавно они стояли в одном боевом строю и готовились к защите одной Родины. Теперь они все чаще направляли оружие друг на друга. За спиной у каждого уже была своя Родина, которая ненасытно объедалась суверенитетом и жадно глотала независимость...
Вчерашние кавказские республики-сестры лихорадочно расхватывали и грабили советское военное наследство, еще недавно считавшееся общим, и со злой, подчас иезуитской ревностью следили за тем, чтобы в этом мародерстве кому-то не удалось хапнуть больше. И часто в ход пускались жалобы и доносы Москве друг на друга, в которых вероломная ложь перемешивалась с желчной обидой, предательство - с провокационными фантазиями.
Ереван, который крайне ревниво отнесся к тому, что шустрый Баку сильно объегорил его и Россию по части "прихватизации" советского оружия, на весь мир заявил, что Азербайджан закупил у Украины 150 танков и 10 боевых самолетов и что это грубо нарушает Договор по обычным вооружениям в Европе.
Баку молча проглотил эту пилюлю и стал с пристальностью разозленной кобры поджидать момента, когда ему удастся нанести ответный удар. И такая возможность ему через некоторое время представится. Удача привалила такая крупная, что азербайджанцы стали похожими на очумевших от нежданной удачи рыбаков, которые вышли в море половить мелкой кефали, а в их сети неожиданно попался многотонный кит. Причем данные о засекреченной афере генералов Минобороны и Генштаба, несколько лет подряд эшелонами и военно-транспортными самолетами переправлявшими оружие и боевую технику "в район Арарата", азербайджанцы получили не от своей разведки, а из Москвы, от людей, которые давно и отважно боролись с военной мафией (о подробностях этой крупномасштабной операции я расскажу чуть позже)...
Читая секретные донесения нашей разведки на Кавказе и докладные записки тамошних наших командиров о разграблении оружейных арсеналов местными захватчиками, я часто думал о том, что ничто так не доводит людей до полуживотной злобы и вражды, как политические решения, которые разъединяют народы и их армии.
Когда-то я считал самыми вкусными азербайджанские яблоки и армянский коньяк.
Сейчас почему-то они кажутся мне кислыми и горькими...
ГРУЗИНСКАЯ ДОЛЯ
...На похоронах Советской Армии было чем поживиться и Грузии.
Только один дислоцировавшийся на ее территории 31-й армейский корпус имел почти 1000 единиц тяжелых вооружений, и только процентов 20 их было вывезено на территорию России. Остальное сосредоточили на складах в Кутаиси и многих других гарнизонах, где все это "добро" уже вскоре стали втихаря распродавать местным жителям наши командиры. Да и сами грузины стахановскими темпами потрошили наши военные городки и склады с оружием.
Одним из первых объектов нападения грузинских боевиков стал склад в Ахалцихе. Охраняли его 6 офицеров и 22 солдата. У них были изъяты 36 автоматов, 18 пистолетов и 2 ручных пулемета. Со склада было увезено огромное количество боеприпасов для стрелкового оружия. После инцидента бывший в ту пору министром обороны Грузии Тенгиз Китовани официально сообщил, что склады взяты под совместную российско-грузинскую охрану и что все боеприпасы возвращены.
Однако наши офицеры заявили своему командованию в штабе ГРВЗ, что это ложь.
Как в Азербайджане и Армении, насильственные захваты российских военных арсеналов долгое время и тут были обычным явлением.
"ГЕНЕРАЛЬНЫЙ ШТАБ ВС РФ
АРХИВ
Из сообщения сотрудника Главного управления прокуратуры РФ, специалиста по надзору за соблюдением законов в Вооруженных силах РФ полковника юстиции Виктора Крука:
...При попустительстве, а зачастую и с санкции органов управления Грузии и местных властей участились и становятся все более дерзкими захваты с применением оружия военных городков, складов, арсеналов, грузов боевой техники и иного вооружения российских войск. Такие же данные есть у нас и по Азербайджану, и по Армении.
Мы располагаем данными, что склады в Ахалцихе, а также склады 34-й воздушной армии в Тбилиси захвачены по прямому указанию министра обороны республики (эти данные военный юрист докладывал в середине 1993 года. В.Б.)..."
Только в 1991 году в Грузии было зафиксировано около 30 случаев вооруженных нападений на российские части и арсеналы. В 1992 году число их увеличилось уже в 2 раза. И только в 1993-м число нападений на склады и базы с ору-жием и боеприпасами пошло на убыль - российские часовые, охраняющие склады и арсеналы дислоцирующихся там частей, уже не имитировали огонь на поражение, а прицельно били по грабителям.
Только в 1991 году в результате вооруженных нападений на наши объекты в Грузии исчезло свыше 60 тысяч единиц стрелкового оружия, более 300 тысяч гранат, десятки миллионов патронов, сотни автомашин, бронетехники, тяжелого вооружения. Материальный ущерб, нанесенный нашей армии, исчислялся миллиардами рублей.
Казалось бы, Грузия вооружила себя до зубов. А в 1993 году Эдуард Шеварднадзе просил от нас "более эффективной" военной помощи. Почти 70% национализированных вооружений и боевой техники преждевременно вышли из строя в результате неграмотной и небрежной эксплуатации. Большая часть была уничтожена или повреждена в ходе грузино-абхазского вооруженного конфликта.
Легкость, с которой зачастую в Грузии захватывались российские вооружения, нередко вызывала серьезные подозрения у российских спецслужб и сотрудников правоохранительных органов. Они обратили внимание на то, что в некоторых случаях слишком уж откровенно наши командиры проявляли халатность при организации охраны оружия и техники.
Вспоминает офицер разведотдела бывшей 19-й отдельной армии ПВО майор Александр Тимофеев:
- В конце декабря 1992 года грузинские спецназовцы без особых усилий захватили 7-й дивизион 144-й зенитной ракетной бригады. При этом в расположении дивизиона остались только два офицера. И это несмотря на то, что министр обороны России строго требовал не спускать глаз с оружия и боевой техники, организовать усиленную их охрану и оборону (все еще действовали официальные указания Грачева открывать огонь на поражение и минировать подходы к арсеналам). И только потом я понял, что идет большая игра в поддавки...
Некоторые наши гарнизоны под прицелами грузинских танковых пушек получали ультиматум немедленно сдать оружие. Выбор у командиров был небольшой: или вступать в бой, или выполнять продиктованные условия. А за спиной офицеров были семьи и солдаты.
Бывали ситуации, когда судьба подразделений и частей зависела не от директив и приказов Генштаба, а от последнего решения командира. Некоторые брали на себя ответственность даже в безвыходном положении принимать бой.
13 июня 1992 года на российский учебный танковый полк в Гори было совершено нападение. Около 200 грузинских гвардейцев из Хашурского, Каспского и Горийского батальонов национальной гвардии ворвались на территорию полка, чтобы захватить оружие. Российским военным удалось отразить нападение. При этом 12 грузинских гвардейцев погибли, 20 были ранены и 28 взяты в плен. Русские потеряли убитыми 2 офицеров и восьмилетнюю Марину Савостину, дочь одного из военнослужащих.
После этой трагедии из Москвы поступило странное указание командирам частей "действовать по обстоятельствам, избегая человеческих жертв". Что-то вроде "переходите реку вброд, не замачивая ноги".
Проведавшие об этом грузины стали охотиться за российским оружием уже без боязни получить пулю в лоб.
Офицеры 19-й армии ПВО засыпали Минобороны и Генштаб жалобами на варварские грабежи их частей грузинами. Но Москва проявляла спокойствие, похожее на равнодушие. 19-я армия оказалась полностью разграбленной. И на то была своя причина: наше военное и политическое руководство полудобровольную сдачу вооружений и войскового имущества грузинам обменивало на гарантии лояльности Тбилиси к россиянам в Грузии. Хотя у российских частей там было достаточно сил и средств, чтобы отбить любые нападения на наши склады, арсеналы, части. Однако нет для армии ситуации более идиотской, чем оказаться на положении квартирантки в зарубежной стране и при этом молча сносить издевательства хозяев над собой.
Пожалуй, ни одна наша армия на Кавказе не пострадала от ненасытного мародерства местного населения так, как 19-я. Один из офицеров штаба армии рассказывал мне, что вооруженные и невооруженные грабители стремились поживиться всем, чем могли, - от зенитно-ракетного комплекса до пачки скрепок в столе командира дивизии.
Из штаба армии шли к нам на Арбат леденящие душу шифровки. Офицеры штаба армии слали многочисленные просьбы о помощи в Кремль и правительство. Их обращение появилось в редакциях многих российских газет. Но его печатали только те издания, которые были независимы от Кремля и правительства. Яростней всех, пожалуй, бил в колокола начальник разведки 19-й армии полковник Валерий Симонов, до сих пор помню его рапорты и письма.
Полковник дрался в арьергарде своей разгромленной армии "до последнего патрона".
Грабительская вакханалия становилась обычным и тотальным явлением. Одновременно открылась гигантская "золотая жила" для нечистых на руку российских военнослужащих. Некоторые военные следователи вынуждены были признать, что установить, за какую сумму денег или за какое иное вознаграждение российские военнослужащие передавали вооружения и боеприпасы местным жителям, оказалось делом невозможным.
В материалах уголовных дел по фактам дележки оружия то и дело мелькала фраза "Передано незаконно".
Таких фактов незаконной передачи оружия и техники только в 1991-1992 годах минобороновскими комиссиями было установлено более 100. Специалисты правоохранительных органов считают, что их было гораздо больше.
В начале октября 1992 года грузинские гвардейцы во главе с генералом Каркарашвили оцепили, а затем разграбили военные склады 34-й воздушной армии с авиационными запчастями и теплым обмундированием. Не только в Грузии, во всем Закавказье активно развивалась эпидемия растащиловки.
В материалах расследований уголовных дел фигурируют фамилии многих наших военачальников, которые в период грабительской национализации частей Советской (затем - Российской) Армии находились в эпицентре драматичных событий на Кавказе.
ГЕНЕРАЛ РЕУТ
...Еще в начале 90-х, когда генерал Федор Реут возглавлял 7-ю общевойсковую армию, стоявшую в Армении, многие у нас на Арбате знали, что командарму удалось наладить добрые отношения с армянским руководством. В Минобороны и Генштабе поговаривали, что благодаря дипломатическому искусству командарма Москве и Еревану удалось избежать многих конфликтов, связанных с разделом частей и вооружений бывшей Советской Армии. Хотя там, как и в других закавказских республиках, обстановка была тоже сложной.
Однажды группа армян напала на наш склад и утащила штук сто автоматов и пистолетов. Реут обратился в МВД республики и потребовал возвратить стволы. Какие слова и аргументы он при этом использовал, было неизвестно, но реакция армянских властей на ЧП была запредельно жесткой: министр внутренних дел Серж Саркисян объявил, что если к указанному сроку оружие не будет возвращено на армейский склад, преступников найдут и покарают - "вплоть до расстрела". И проблема была снята.
И все же время от времени нет-нет да и приползали с Кавказа на Арбат некоторые пикантные сведения, что умение Реута находить с армянами "оружейные компромиссы" якобы строилось на его чрезмерной уступчивости, связанной-де с некоторой личной выгодой...
Такие разговоры, похожие на сплетни, сильно контрастировали на фоне воспоминаний наших офицеров о генерале Евгении Мещерякове, который командовал 7-й армией до Реута.
Был случай, когда армяне возмутились не согласованным с ними внезапным отлетом нескольких наших "вертушек" на аэродром за пределами республики и в отместку за это взяли Мещерякова в заложники, требуя возвратить боевые машины.
Ситуация накалилась до того, что во избежание покушения террористов на семью командарма офицеры штаба были вынуждены взять ее под усиленную охрану и упрятать подальше от дома.
Генерала Мещерякова армяне почти два дня держали в заточении, да так, что он поначалу не мог сориентироваться, где находится. И лишь когда поутру услышал стук мячей, догадался, что узилище его - под трибунами футбольного стадиона.
Подчиненные командарма-заложника рыскали по Еревану в поисках генерала. В случае его обнаружения они намеревались провести вооруженную операцию, чтобы высвободить командарма из плена, но Генштаб категорически запретил это делать, поскольку могли быть человеческие жертвы и громкий "международный" конфликт.
В штабе армии придумали хитрый ход, вынудивший армян пойти на компромисс. Поскольку боевые вертолеты, внезапно "бежавшие" из Армении, были почти новыми (это и заставило генерала Мещерякова спасать их), на одном из наших аэродромов были оперативно подготовлены их "дублеры": несколько старых машин такого же типа быстро перекрасили и нарисовали соответствующие бортовые номера.
Как только "вертушки" возвратились в Армению, командарм-заложник был отпущен на волю. Но обиду на него армяне все-таки затаили. Не лучшие чувства испытывал к своим обидчикам и Евгений Иванович. Особенно - к министру обороны Армении Саркисяну, на которого Мещеряков поначалу даже собирался подать в суд.
И когда генерала Мещерякова перевели к новому месту службы, у нас на Арбате многие поговаривали, что таким образом руководство Минобороны России хочет погасить напряженность в отношениях с Ереваном. Когда генерал Мещеряков появился в Москве, многие офицеры с восхищением смотрели на него.