Страница:
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- 6
- 7
- 8
- Следующая »
- Последняя >>
Барановский Кшиштоф
Вокруг света на 'Полонезе'
Кшиштоф Барановский
Вокруг света на "Полонезе"
Перевод с польского М. Алексеевой
Под редакцией адмирала Ю. Пантелеева
Автор книги - польский яхтсмен и журналист Кшиштоф Барановский рассказывает о двух плаваниях, совершенных им в 1972 - 1973 годах: в IV гонке одиночек через Атлантику и вокруг света на яхте "Полонез". Во время этих плаваний Кшиштоф Барановский регулярно посылал в газету "Трибуна люду" репортажи, цикл которых и предлагается вниманию читателей. Эта небольшая книга написана лаконично, сдержанно и очень искренне, с мягким юмором. В ней много и интересных размышлений автора об одиночном плавании на маленькой яхте. Чтение книги доставит удовольствие всем, кто любит море, парусный спорт и смелых мореплавателей.
СОДЕРЖАНИЕ:
I. IV ГОНКА ОДИНОЧЕК ЧЕРЕЗ АТЛАНТИКУ
Подготовка к плаванию
Колыбель "Полонеза"
С видом на "Полонез"
Перед выходом в дальний путь
Балтика и Северное море
Первые мили за кормой
Ритм Северного моря
Страсти вокруг гонок
Атлантика - северная трасса
Старт
Первая ночь
Авария
Подарки на день рождения
Спинакер
В тумане
Среди айсбергов?
Штиль
Мыс Рейс
Затмение солнца
Остров Сейбл
Переживания в заливе Мэн
Мели Нантакет
Конец гонки
II. ВОКРУГ СВЕТА НА "ПОЛОНЕЗЕ"
Атлантика - южное направление
Невидимые острова
Перелетные птицы
Страусовая ферма
"Ревущие сороковые" в Индийском океане
В плену у течений
Первый шторм
День как день
Тройное сальто
После опрокидываний
С аварийным подруливающим устройством
Австралия
Мыс Луин
Австралийские "каникулы"
Прощание с Тасманией
К берегам Антарктиды
В Тихом океане
Баунти
Два воскресенья
Перемена даты
Штормы на привязи
За чтением книг
"Полонез" дает общий вызов
Мыс Горн
Атлантика - обратный путь
Горн за кормой
Порт-Стэнли
Фолкленды
Финиш
Календарь рейса "Полонеза"
Техническое описание яхты "Полонез"
Послесловие
________________________________________________________________
I
IV ГОНКА ОДИНОЧЕК ЧЕРЕЗ АТЛАНТИКУ
Подготовка к плаванию
Колыбель "Полонеза"
Постройка парусников - одно из древнейших ремесел, его многовековые традиции до сих пор влияют на современные конструкции судов. Вместе с тем красавицы-яхты из красного дерева, которые строит Щецинская морская яхтенная верфь имени Леонида Телиги, отвечает всем требованиям мирового стандарта...
В 1970 году молодые конструкторы верфи создали две парусные яхты. Чеслав Гоголькевич, Эдвард Гоффман и Казимеж Яворский, построив гоночную яхту "Огар", открыли серию судов типа "Таурус", называемых судами "одной тонны"*. Капитан "Огара" Казимеж Яворский в первом же плавании на яхте достиг больших спортивных успехов, и на верфь посыпались заказы.
_______________
* Спортивная классификация парусных яхт определяется по специальной формуле обмера яхты. - Прим. ред.
Вторая яхта - "Полонез". Ее строили специально для участия в IV трансатлантической гонке яхтсменов-одиночек, и серийное изготовление таких яхт не предусматривалось. Визит на "Полонез" представителя советского "Судоимпорта" изменил планы верфи: от Советского Союза был принят заказ на постройку точно такой же яхты для океанического плавания.
Щецинская яхтенная верфь построила уже до этого серию довольно удачных яхт типа "Антарес". Однако за границу было продано всего несколько, хотя яхты этой серии и получали награды на выставках, а "Дар Щецина", головное судно серии, показал прекрасные результаты во многих соревнованиях, проходивших в Польше. Но этого мало: как видно, больше ценятся результаты, достигнутые в международных состязаниях. Успех в них отличная реклама для всей продукции верфи-строителя.
На Лондонской выставке яхт в числе 620 экспонатов демонстрировалась "Бритиш Стил", на которой Чэй Блайт обошел земной шар в зоне "ревущих сороковых"*. Яхта не продавалась, так как была подготовлена к участию в трансатлантической гонке яхтсменов-одиночек (конкурент "Полонеза").
_______________
* Шотландец Чэй Блайт совершил безоста ковочный кругосветный рейс за 292 дня (с 20 октября 1970 года по 7 августа 1971 года) на специально построенной стальной яхте "Бритиш Стил" длиной 17 м. Он плыл в труднейших условиях с востока на запад с обходом мыса Горн и установил новый рекорд. - Прим. пер.
Однако знаменательно, что фирма заключала выгодные торговые сделки на постройку яхт, не имевших ничего общего ни с гонкой, ни с плаванием по бурным морским водам.
Английских яхтсменов особенно интересуют технические характеристики "Полонеза". Ведь в одиночной гонке через Атлантику для положительной оценки яхты и верфи-строителя имеет значение не только занятое место, но и сам факт своевременного окончания трудной по навигации гоночной трассы.
Можно надеяться, что на постройке яхты для этой гонки Щецинская яхтенная верфь не остановится. Уже поговаривают о том, чтобы создать специальную яхту для кругосветной гонки по трассе клиперов. Коллектив конструкторов, состоящий из завзятых яхтсменов, и верфь, возглавляемая директором-яхтсменом, способны справиться с таким заданием*.
_______________
* Такая яхта - "Коперникус" (капитан З. Перлицкий) - была построена и участвовала вместе с другой польской яхтой, "Отаго" (капитан З. Пенькава), в первом кругосветном марафоне. По трассе чайных клиперов 17 яхт стартовало в сентябре 1973 года из Англии. Гонка проходила этапами: Плимут - Кейптаун - Сидней - Рио-де-Жанейро - Плимут и длилась целых полгода. Обе польские яхты успешно дошли до финиша. - Прим. пер.
С видом на "Полонез"
Разгар спортивного сезона. В небольшом бассейне яхт-клуба трудно найти свободное место. Вот только что пристроилась у набережной "Каня" со сложенной мачтой, тут же "Полонез" с полным вооружением вцепился швартовами в оба берега. Суда, непрерывно идущие из Щецина и в Щецин, создают в бассейне значительное волнение, отчего "Полонез" кланяется двумя белыми мачтами своим старшим по рангу моторизованным коллегам. Только по одним названиям судов, курсирующих по этой водной трассе, можно воссоздать историю польского мореплавания. Недавно здесь завершил свой тысячный рейс "Солдек", сюда же пришел "Университет Ягеллоньски", наш "пятидесятитысячник", уже разгруженный...*
_______________
* "Солдек" - первый рудоуглевоз водоизмещением 2,5 тысячи тонн, с постройки которого началась новая эпоха в польском судостроении. Судну присвоено имя лучшего судостроителя-разметчика Станислава Солдека.
"Университет Ягеллоньски" - очередное грузовое судно из серии "пятидесятитысячников" водоизмещением 50 тысяч тонн, которые строит с 1970 года Гданьская судоверфь имени Парижской коммуны. - Прим. пер.
На "Полонезе" заканчиваются отделочные работы. Пока маляры не оставили внутреннее помещение яхты, все ее снаряжение, заодно со мной, "живет" в павильончике, предоставленном мне яхт-клубом "Пассат" и Щецинской яхтенной верфью.
Жилье у меня небольшое - всего несколько квадратных метров, но зато вид из него захватывающий. Через окно, занимающее вместе с дверью всю стену, виден во всей своей красе "Полонез". На его бортах и палубе нарисованы огромные красные десятки*, словно на гоночном автомобиле. По морским традициям такая маркировка яхт неприемлема, однако организаторы трансатлантической гонки вынуждены пойти на это, чтобы лучше распознавать десятки судов, рассеянных по Северной Атлантике.
_______________
* "Полонез" стартовал в гонке под номером 10. - Прим. пер.
Каждое утро мы с конструктором Эдвардом Гоффманом и мастером Теодором Вильчеком подробно обсуждаем наши проблемы. Намечаю на день примерно двадцать неотложных дел, но к вечеру закрыть этот список не могу. Мне не хватает целого дня, чтобы сделать все необходимое на яхте, в конструкторском отделе, в учреждениях (получить соответствующие документы: с юридической точки зрения яхта и обычное судно различаются только по назначению), в магазинах (купить недостающее оборудование), в Польском морском судоходстве (заказать карты и провизию), наконец, в моей комнатке, где главным "жильцом" являются тросы.
Спать мне удобно: матрац, обитый парусным полотном, положен на ящики со стальными тросами. Стена, возле которой стоит этот импровизированный топчан, целиком завешана "упряжью" "Полонеза" - тросами из эланы, стилона и хлопка. Остальные две стены занимают полки. На нижней полке - скороварка и бухта швартовного троса. На второй - лаки и штормовая одежда. Чуть выше - спальные мешки и бухта тонкого троса, еще выше - спасательные пояса, секстант и карты, и под самой крышей - лаки и канистры. На почетном месте царствует куколка, подаренная Лягушонком, - капитаном судна "Бещады" Кобылинской-Валяс*.
_______________
* Данута Кобылинская-Валяс - единственная в Польше женщина-капитан дальнего плавания. Более 25 лет жизни Дануты связаны с труднейшей профессией моряка. Нелегким был ее путь к капитанскому мостику, но ее огромная любовь к морю преодолела многочисленные преграды. Недавно капитан Кобылинская-Валяс получила под свою команду новое судно "Повстанец велькопольски" водоизмещением 33,5 тысячи тонн, отправившееся в первый рейс в Японию с грузом угля.
Старые друзья ласково зовут Дануту Лягушонком. Однажды яхта, на которой она плавала яхтенным матросом, села на мель. По приказу капитана снять яхту с мели Данута первой бросилась, не раздеваясь, в воду, за это ее и прозвали Лягушонком. - Прим. пер.
Много места в комнатке занимают книги. Только одних описаний побережий, так называемых лоций, набралась многотомная библиотека. А еще астрономические ежегодники, навигационные таблицы и альманахи, атласы течений и приливов!
Все эти вещи, которые позднее разместятся внутри 12-тонной яхты*, в маленьком помещении заметно ограничивают жизненное пространство.
_______________
* Точное водоизмещение "Полонеза" - 11,6 тонны. - Прим. пер.
Я с нетерпением ожидаю "переезда" на яхту еще и потому, что там есть керосиновая печка и двухконфорочная плитка. В случае необходимости можно включить и двигатель, который обогреет каюту. В павильончике нет отопления, но уборщицы дали мне электрическое "солнышко": в успех моего закаливания с прицелом на ньюфаундлендскую погоду они не очень верят.
Я пытаюсь сосчитать ракеты, петарды и гвозди, но пока это безнадежное дело. Нужно заменить три проржавевших фонарика, почистить подруливающее устройство, ввести в действие радиостанцию...
В числе разнообразных, странных для непосвященных, предметов, вроде эхолота или лага, самой ненужной, по мнению моих редакционных товарищей, является швейная машина-зигзаг, полученная мной в подарок. Их мнения я не разделяю, потому что помню о шитье парусов вручную во время плавания на "Смелом"*. Меня поддерживают в этом и друзья-яхтсмены, однако они, зная, как я пишу репортажи, дружно считают, что самый необходимый предмет на яхте - пишущая машинка.
_______________
* Польская яхта "Смелый" совершила в 1965 - 1966 годах спортивно-научное плавание вокруг Южной Америки, дважды пересекла Атлантику и посетила 14 стран На этой яхте журналист Кшиштоф Барановский все 15 месяцев плавания был коком, о чем он написал книгу под названием "Капитан Кок". - Прим. пер.
Перед выходом в дальний путь
Несколько часов назад мы вернулись в порт с морских испытаний. По палубе стучит мелкий град, с порывами ветра стук его усиливается. Но на время испытаний судьба, будто специально, подарила нам отличный день теплый и солнечный. Ветер был такой слабый, что мы ставили спинакер самый большой и легкий парус, надувающийся, словно огромное брюхо, впереди "Полонеза". Но как только мы вышли из Свиноуйсьца, Щецинский залив показал свой норов. Сильный северный ветер поднял крутую волну, и "Полонез" быстро пошел вперед, зарываясь носом в воду. Приборы, показывающие скорость, работали неверно. Со своей задачей не справилось и подруливающее устройство, которое должно гарантировать яхтсмену-одиночке спокойный отдых.
Конструкторы яхты Эдвард Гоффман и Казимеж Яворский, принимавшие участие в испытательном рейсе, могли лично убедиться в достоинствах и недостатках своего проекта. Один из них никак не мог свободно выйти на палубу через дверцу, которую заедало, второй при выполнении поворотов потерял очки... И все же в этот раз "Полонез" управлялся легче, чем в прошлом сезоне.
Итак, довольные испытаниями и отличной погодой, мы вернулись в Щецин, где и попали в градовую бурю. Очередной выход в море - уже в дальний путь - не за горами. Нужно было еще погрузить продукты и снаряжение, закончить последние дела. До выхода оставалось несколько дней. И если бы не помощь товарищей из щецинского яхт-клуба и из Польского морского судоходства, я бы, наверно, не управился.
При поиске недостающего оборудования для "Полонеза" не раз мне приходилось выступать в роли просителя. И тут я сталкивался с таким отношением к просьбам со стороны организаций, с каким, вероятно, не встретился бы, приди к ним как журналист. Вот, к примеру, три организации одного ранга и одного объединения. Первая сообщает, что без согласия вышестоящих органов не может принять никакого решения. Вторая в подобном согласии не нуждается, но просит представить какое-нибудь ходатайство (хотя бы от Польского яхтенного союза), которое тотчас получает. А в это время третья организация по собственной инициативе предлагает мне свою продукцию, рассчитывая на широкую ее рекламу на английском рынке. Одно и то же объединение, одни и те же инструкции...
Балтика и Северное море
Первые мили за кормой
Обычные паспортные и таможенные формальности в Свиноуйсьце могли бы служить эталоном вежливости. Развернувшись в узком пространстве Боцманского залива, "Полонез" начал пробиваться на двигателе против ветра. Холодная погода смела с причала случайных зрителей, и выход в море состоялся без болельщиков и эскорта провожающих. Весьма знаменательно для суеверного мореплавателя!
Теперь можно было спустить с грот-мачты британский и американский флаги: по морскому этикету, перед началом и после окончания рейса на яхте поднимают флаги тех государств, куда она собирается плыть. Зато у входного люка я воткнул две пунцовые розы, перевязанные белой лентой. Их принесли мне незнакомые люди - просто для "Полонеза". Сейчас это неожиданное украшение находилось в совершенно неподходящем для него месте, и скоро первые брызги соленой воды коснулись нежных цветов...
До Англии я шел с попутчиком - Казимежем Яворским, или Кубой. Сильный северо-восточный ветер уже успел раскачать море. Под защитой волнореза мы поставили паруса, и "Полонез", используя порывы ветра, выскочил со спокойной воды в разбушевавшийся залив, где нас сразу же окатило с головы до ног. Это предупреждало нас о прелестях плавания против ветра. Чуть слышно ругаясь, Казимеж переоделся в штормовую одежду, я тоже стал натягивать на себя теплое белье, и в конце концов стал похож на луковицу, когда надел сверху две куртки из непромокаемой ткани. Но стоило мне выйти на нос, чтобы привести в порядок якорь, как в резиновых сапогах захлюпала вода. Пришлось еще раз сменить носки. И замотать вокруг шеи полотенце...
Один за другим открывались огни маяков: Грейсвальдер-Ойе, Засница, Арконы. Вылетавшие из-под носа брызги в темноте окрашивались от бортовых огней в красный и зеленый цвета, за кормой тянулась белая коса вспененной воды. Позади остался и черный мыс Ясмунда, четко выделявшийся на фоне зарева Засница. Эти огни, мысы, заливы знакомы каждому польскому моряку. Они предвещают встречи на суше, они же принимают прощальные вздохи, когда Свиноуйсьце исчезает за горизонтом.
Настроившись на волну Щецина, я часто слушаю несущиеся в эфир слова, которые или рождают радость встречи, когда судно еще далеко в море, или продлевают минуты расставания. В узкой полосе настройки, сквозь атмосферные шумы и помехи десятков других станций, ловлю отголоски чувств, дел государственной важности и повседневных людских тревог. О таком обычно не говорят на суше, но тут, в море, любой радист или случайный слушатель нередко становится участником самых интимных встреч в эфире. Мне кажется, что это роднит, может быть подсознательно, большую моряцкую семью.
Возле мыса Альконы глубоко. Мне помнится, что во время прошлогодней гонки я проходил на "Полонезе" совсем близко от берега. Теперь у меня включен эхолот, и я наблюдаю, как меняется радиопеленг на маяк. Показания эхолота, как обычно, скачут, но я знаю, что он должен показывать, и на безопасной глубине обхожу мыс. Мне виден его силуэт, когда гаснет маяк. Обеспокоенный смотритель включает прожектор, чтобы подсветить для меня скалы, но яхта оставляет их в стороне.
Бросаю взгляд на карту и прокладку курса к Мекленбургской бухте. В полночь - подъем для Кубы и отбой для меня. Утром, когда я встану, меня приятно удивят прекрасная, спокойная погода и огромный спинакер, поставленный Кубой... Кто ж тут яхтсмен-одиночка?
Ритм Северного моря
Наконец мы оторвались от суши, и жизнь на яхте пошла по распорядку, подчиненному переменам ветра и сменам вахт. Ночь... "Полонез", переваливаясь с борта на борт, идет под полными парусами. Мелькающие вокруг огни либо принадлежат судам, спешащим в порты назначения, либо обозначают фарватер, либо предупреждают о навигационных опасностях.
Ветер крепчает, за кормой остается фосфоресцирующий след. Светятся и гребни набегающих волн. Стабилизатор подруливающего устройства (мы фамильярно называем его Вицек-Вацек) колеблется то вправо, то влево, когда яхта сходит с курса. Следом за Вицеком-Вацеком поворачивается вправо-влево румпель, корректирующий курс.
Под палубой относительно тихо. Только время от времени волна покрупнее встряхивает яхту, и все, что не принайтовлено, летит от одного борта к другому, заодно с человеком. Когда-то я принял за шутку совет пользоваться на яхте каской, но сейчас она оказалась бы кстати.
Маленькая лампочка над штурманским столом освещает кусочек карты. Проложенный на ней курс на юго-запад - единственное доказательство, что мы еще не окончательно потерялись в раскачавшемся море. Ежечасно я отмечаю расшифрованные показания пощелкивающих вразнобой приборов: лага, измеряющего пройденный путь, курсоуказателя, указателя направления ветра, измерителя скорости ветра, эхолота, указателя отклонения от курса... Законы навигации одинаковы для всех судов, поэтому оборудование "Полонеза" и больших судов в какой-то мере сходно.
За кормой тянутся удочки. К вечеру ветер утих, и Куба заявил, что такая безветренная погода хороша для рыбной ловли. Я вспомнил, что подготовился и к этому. Правда, я не рыболов и еще ничего не поймал с борта яхты, но поесть свежей рыбки на ужин или завтрак никогда не против. Поэтому я позаботился о рыболовном снаряжении, попросив щецинских друзей-рыбаков прислать мне такие снасти, которые забрасываются в шесть вечера, а в шесть утра вытягиваются с уловом... Настоящему рыболову это покажется смешным, но ведь я - не настоящий рыболов. К тому же на яхте с минимальной командой есть тысяча дел поважнее. Но когда Куба заговорил о рыбе, я с восторгом схватил лески с прикрепленными на концах блеснами. Острые крючки зацепились сначала за меня, потом за тросы и наконец за лески. Когда удалось их распутать, было, как ни странно, ровно шесть часов.
Первое время я с нетерпением трогал удочки - не клюет ли. Но клёва не было. А потом поднялся ветер, яхта пошла быстрее и шансы на улов уменьшились. Удочки я на всякий случай оставил, в расчете на толику счастья.
Куба отправился спать. Качка убаюкивала его, и, чтобы не вывалиться из койки, он загородил ее закладной доской. После полуночи наступит его вахта. В одиночестве он будет стоять на качающейся палубе, сознавая, что все зависит только от его ловкости и умения, что он один ответствен за любую навигационную ошибку и что у него нет шанса на спасение, очутись он за бортом...
Спустя дня два мы вспомнили об этой ночи. Оказалось, Кубу одолевали те же мысли. Находясь на носу, где особенно сильно ощущается неровный ритм взволнованного моря, он размышлял на вахте о том, что один неосторожный шаг на скользкой, залитой водой палубе может стоить ему очень дорого...
В это время я крепко спал. А когда проснулся в шесть утра, сразу же подумал не о трудной вахте моего товарища (трудность одиночного плавания заключается уже в самой его сути), а о вкусной рыбе, которую мы буксируем за кормой. Я бросился к удочкам. Вначале леска не шла, но постепенно ее сопротивление ослабевало, и наконец я вытащил... кусок оборванного поводка. На второй леске блесна исчезла вместе с поводком. Так закончилась ловля мелкой рыбы. У меня еще оставалась снасть для крупной рыбы.
А пока что ветер усилился еще больше и его вой в такелаже стал тоном выше. Такие звуки приятно слушать в теплом доме. Но мы не сетовали на ветер, поскольку он быстро приближал нас к берегам Англии. Возле Хук-ван-Холланда нам встретилась яхта, шедшая в обратном направлении. Под небольшим парусочком она с трудом пробивалась против ветра, то поднимаясь на гребни волн, то опускаясь в долину. Все маленькие суда, тяжело переваливавшиеся с борта на борт при таком ветре и волнении, вызывали мое сочувствие. На этой "гористой" морской поверхности, вероятно, и "Полонез" выглядел несолидно, но мы только чуть уменьшили парусность и считали себя настоящими Покорителями Великого Океана.
Казалось просто невероятным, что яхта, подскакивая все время на волнах, удерживала правильный курс по компасу, а подруливающее устройство справлялось с силами, действующими на паруса. Но вот на ее траверзе появились белые скалы Дувра, и именно в том месте, где мы ожидали увидеть сушу.
Первым английским портом был город Каус на острове Уайт. Это - Мекка яхтсменов всего мира, город, где находится резиденция фирмы Вицека-Вацека.
Ночуем у причала. Опять воет в такелаже ветер. В Северном море мы были обречены плыть в любую погоду, а быстрое плавание доставляло нам и много радости. Но сейчас, лежа на койках под палубой, мы дружно считаем, что в такую погоду лучше находиться в порту. Наконец-то нам тепло и уютно - под одеялами.
Страсти вокруг гонок
Двенадцать лет назад, перед первой гонкой одиночек через Атлантику, Чичестер поспорил с Хаслером на полкроны, что станет победителем. С тех пор многое изменилось. Гонки на трансатлантической трассе, состоявшиеся уже трижды, завоевывали все большее признание яхтсменов. Однако после того как я осмотрел в Лимингтоне яхту "Стронгбоу", у меня появилось желание поднять паруса и двинуться обратно в Польшу. Разве можно меряться силами с такой машиной? Стройный корпус длиной 20 метров весит всего 8 тонн, а "Полонез" при длине 14 метров тянет 11,6 тонны. А мыслимо ли победить "Вандреди трез" - эту сногсшибательную французскую яхту, которую создал американский конструктор Дик Картер? Длина яхты - 40 метров!
После первой гонки, в которой действительно победил Фрэнсис Чичестер, молодой лейтенант французского военно-морского флота Эрик Табарли заявил, что для таких состязаний нужно строить специальную яхту и как можно крупнее. Это он подтвердил победой в гонке 1964 года, чем поверг в изумление англичан и добился огромной популярности во Франции (и ордена Почетного Легиона). В 1968 году Табарли не повезло: его яхта разбилась в пути. А в 1972 году французы выставили "Вандреди трез" (120 тысяч фунтов стерлингов!), на которой Жан-Ив-Терлен должен был отправиться за победой.
Конкуренция втянула в орбиту гонки фирмы, использующие успехи протежируемых ими яхтсменов для рекламы своих изделий. Тогда оргкомитет ввел ограничение: запрещается присваивать яхте имя фирмы, финансирующей участника гонки.
Яхта француженки Анн Михайлофф называется "Петер Стюйвезан". Это марка папирос, но стартующая на этой яхте Анн уверяет, что так звали первого бургомистра Нью-Йорка, ее любимого исторического героя.
- Мы не в состоянии проверить все названия яхт, - жаловался председатель гоночной комиссии Джек Олдинг-Смей.
Секретарь комиссии Теренс Шоу объяснил это на примере Терезы Ремишевской:
- Чтобы убедиться, что "Комодор" - не название польского косметического средства, нам, вероятно, нужно посетить все варшавские парфюмерные магазины...
Вчера у борта "Полонеза" стала итальянская яхта "Саггитарио". Вскоре я познакомился с ее капитаном Франко Фагжиони, злая молва о котором распространилась среди яхтсменов задолго до его прибытия. Дело заключалось в следующем. По правилам гонки последний срок зачета обязательного квалификационного рейса в 500 миль заканчивался в полночь 17 апреля - за два месяца до старта. И не было ничего странного в том, что из Рима позвонил британский атташе и сообщил: Фаджиони закончил утром этого дня квалификационный рейс, несмотря на штормовую погоду на Адриатике. Однако через двадцать минут раздался телефонный звонок из Лондона и привел комиссию в замешательство. Итальянский морской атташе сообщал, что Фаджиони все еще продолжает плавание и должен закончить рейс до полуночи. Пока комиссия обсуждала, как отнестись к обоим фактам, раздался третий телефонный звонок - на этот раз от главнокомандующего британскими военно-морскими силами лорда Михаэла Поллока. О чем говорил главнокомандующий, осталось тайной, но заявка капитана военно-морского флота Франко Фаджиони была комиссией принята. Описывая эти события на страницах "Санди тайм", участник гонки Муррей Сайл, стартующий на "Леди-оф-Флит", заметил саркастически:
Вокруг света на "Полонезе"
Перевод с польского М. Алексеевой
Под редакцией адмирала Ю. Пантелеева
Автор книги - польский яхтсмен и журналист Кшиштоф Барановский рассказывает о двух плаваниях, совершенных им в 1972 - 1973 годах: в IV гонке одиночек через Атлантику и вокруг света на яхте "Полонез". Во время этих плаваний Кшиштоф Барановский регулярно посылал в газету "Трибуна люду" репортажи, цикл которых и предлагается вниманию читателей. Эта небольшая книга написана лаконично, сдержанно и очень искренне, с мягким юмором. В ней много и интересных размышлений автора об одиночном плавании на маленькой яхте. Чтение книги доставит удовольствие всем, кто любит море, парусный спорт и смелых мореплавателей.
СОДЕРЖАНИЕ:
I. IV ГОНКА ОДИНОЧЕК ЧЕРЕЗ АТЛАНТИКУ
Подготовка к плаванию
Колыбель "Полонеза"
С видом на "Полонез"
Перед выходом в дальний путь
Балтика и Северное море
Первые мили за кормой
Ритм Северного моря
Страсти вокруг гонок
Атлантика - северная трасса
Старт
Первая ночь
Авария
Подарки на день рождения
Спинакер
В тумане
Среди айсбергов?
Штиль
Мыс Рейс
Затмение солнца
Остров Сейбл
Переживания в заливе Мэн
Мели Нантакет
Конец гонки
II. ВОКРУГ СВЕТА НА "ПОЛОНЕЗЕ"
Атлантика - южное направление
Невидимые острова
Перелетные птицы
Страусовая ферма
"Ревущие сороковые" в Индийском океане
В плену у течений
Первый шторм
День как день
Тройное сальто
После опрокидываний
С аварийным подруливающим устройством
Австралия
Мыс Луин
Австралийские "каникулы"
Прощание с Тасманией
К берегам Антарктиды
В Тихом океане
Баунти
Два воскресенья
Перемена даты
Штормы на привязи
За чтением книг
"Полонез" дает общий вызов
Мыс Горн
Атлантика - обратный путь
Горн за кормой
Порт-Стэнли
Фолкленды
Финиш
Календарь рейса "Полонеза"
Техническое описание яхты "Полонез"
Послесловие
________________________________________________________________
I
IV ГОНКА ОДИНОЧЕК ЧЕРЕЗ АТЛАНТИКУ
Подготовка к плаванию
Колыбель "Полонеза"
Постройка парусников - одно из древнейших ремесел, его многовековые традиции до сих пор влияют на современные конструкции судов. Вместе с тем красавицы-яхты из красного дерева, которые строит Щецинская морская яхтенная верфь имени Леонида Телиги, отвечает всем требованиям мирового стандарта...
В 1970 году молодые конструкторы верфи создали две парусные яхты. Чеслав Гоголькевич, Эдвард Гоффман и Казимеж Яворский, построив гоночную яхту "Огар", открыли серию судов типа "Таурус", называемых судами "одной тонны"*. Капитан "Огара" Казимеж Яворский в первом же плавании на яхте достиг больших спортивных успехов, и на верфь посыпались заказы.
_______________
* Спортивная классификация парусных яхт определяется по специальной формуле обмера яхты. - Прим. ред.
Вторая яхта - "Полонез". Ее строили специально для участия в IV трансатлантической гонке яхтсменов-одиночек, и серийное изготовление таких яхт не предусматривалось. Визит на "Полонез" представителя советского "Судоимпорта" изменил планы верфи: от Советского Союза был принят заказ на постройку точно такой же яхты для океанического плавания.
Щецинская яхтенная верфь построила уже до этого серию довольно удачных яхт типа "Антарес". Однако за границу было продано всего несколько, хотя яхты этой серии и получали награды на выставках, а "Дар Щецина", головное судно серии, показал прекрасные результаты во многих соревнованиях, проходивших в Польше. Но этого мало: как видно, больше ценятся результаты, достигнутые в международных состязаниях. Успех в них отличная реклама для всей продукции верфи-строителя.
На Лондонской выставке яхт в числе 620 экспонатов демонстрировалась "Бритиш Стил", на которой Чэй Блайт обошел земной шар в зоне "ревущих сороковых"*. Яхта не продавалась, так как была подготовлена к участию в трансатлантической гонке яхтсменов-одиночек (конкурент "Полонеза").
_______________
* Шотландец Чэй Блайт совершил безоста ковочный кругосветный рейс за 292 дня (с 20 октября 1970 года по 7 августа 1971 года) на специально построенной стальной яхте "Бритиш Стил" длиной 17 м. Он плыл в труднейших условиях с востока на запад с обходом мыса Горн и установил новый рекорд. - Прим. пер.
Однако знаменательно, что фирма заключала выгодные торговые сделки на постройку яхт, не имевших ничего общего ни с гонкой, ни с плаванием по бурным морским водам.
Английских яхтсменов особенно интересуют технические характеристики "Полонеза". Ведь в одиночной гонке через Атлантику для положительной оценки яхты и верфи-строителя имеет значение не только занятое место, но и сам факт своевременного окончания трудной по навигации гоночной трассы.
Можно надеяться, что на постройке яхты для этой гонки Щецинская яхтенная верфь не остановится. Уже поговаривают о том, чтобы создать специальную яхту для кругосветной гонки по трассе клиперов. Коллектив конструкторов, состоящий из завзятых яхтсменов, и верфь, возглавляемая директором-яхтсменом, способны справиться с таким заданием*.
_______________
* Такая яхта - "Коперникус" (капитан З. Перлицкий) - была построена и участвовала вместе с другой польской яхтой, "Отаго" (капитан З. Пенькава), в первом кругосветном марафоне. По трассе чайных клиперов 17 яхт стартовало в сентябре 1973 года из Англии. Гонка проходила этапами: Плимут - Кейптаун - Сидней - Рио-де-Жанейро - Плимут и длилась целых полгода. Обе польские яхты успешно дошли до финиша. - Прим. пер.
С видом на "Полонез"
Разгар спортивного сезона. В небольшом бассейне яхт-клуба трудно найти свободное место. Вот только что пристроилась у набережной "Каня" со сложенной мачтой, тут же "Полонез" с полным вооружением вцепился швартовами в оба берега. Суда, непрерывно идущие из Щецина и в Щецин, создают в бассейне значительное волнение, отчего "Полонез" кланяется двумя белыми мачтами своим старшим по рангу моторизованным коллегам. Только по одним названиям судов, курсирующих по этой водной трассе, можно воссоздать историю польского мореплавания. Недавно здесь завершил свой тысячный рейс "Солдек", сюда же пришел "Университет Ягеллоньски", наш "пятидесятитысячник", уже разгруженный...*
_______________
* "Солдек" - первый рудоуглевоз водоизмещением 2,5 тысячи тонн, с постройки которого началась новая эпоха в польском судостроении. Судну присвоено имя лучшего судостроителя-разметчика Станислава Солдека.
"Университет Ягеллоньски" - очередное грузовое судно из серии "пятидесятитысячников" водоизмещением 50 тысяч тонн, которые строит с 1970 года Гданьская судоверфь имени Парижской коммуны. - Прим. пер.
На "Полонезе" заканчиваются отделочные работы. Пока маляры не оставили внутреннее помещение яхты, все ее снаряжение, заодно со мной, "живет" в павильончике, предоставленном мне яхт-клубом "Пассат" и Щецинской яхтенной верфью.
Жилье у меня небольшое - всего несколько квадратных метров, но зато вид из него захватывающий. Через окно, занимающее вместе с дверью всю стену, виден во всей своей красе "Полонез". На его бортах и палубе нарисованы огромные красные десятки*, словно на гоночном автомобиле. По морским традициям такая маркировка яхт неприемлема, однако организаторы трансатлантической гонки вынуждены пойти на это, чтобы лучше распознавать десятки судов, рассеянных по Северной Атлантике.
_______________
* "Полонез" стартовал в гонке под номером 10. - Прим. пер.
Каждое утро мы с конструктором Эдвардом Гоффманом и мастером Теодором Вильчеком подробно обсуждаем наши проблемы. Намечаю на день примерно двадцать неотложных дел, но к вечеру закрыть этот список не могу. Мне не хватает целого дня, чтобы сделать все необходимое на яхте, в конструкторском отделе, в учреждениях (получить соответствующие документы: с юридической точки зрения яхта и обычное судно различаются только по назначению), в магазинах (купить недостающее оборудование), в Польском морском судоходстве (заказать карты и провизию), наконец, в моей комнатке, где главным "жильцом" являются тросы.
Спать мне удобно: матрац, обитый парусным полотном, положен на ящики со стальными тросами. Стена, возле которой стоит этот импровизированный топчан, целиком завешана "упряжью" "Полонеза" - тросами из эланы, стилона и хлопка. Остальные две стены занимают полки. На нижней полке - скороварка и бухта швартовного троса. На второй - лаки и штормовая одежда. Чуть выше - спальные мешки и бухта тонкого троса, еще выше - спасательные пояса, секстант и карты, и под самой крышей - лаки и канистры. На почетном месте царствует куколка, подаренная Лягушонком, - капитаном судна "Бещады" Кобылинской-Валяс*.
_______________
* Данута Кобылинская-Валяс - единственная в Польше женщина-капитан дальнего плавания. Более 25 лет жизни Дануты связаны с труднейшей профессией моряка. Нелегким был ее путь к капитанскому мостику, но ее огромная любовь к морю преодолела многочисленные преграды. Недавно капитан Кобылинская-Валяс получила под свою команду новое судно "Повстанец велькопольски" водоизмещением 33,5 тысячи тонн, отправившееся в первый рейс в Японию с грузом угля.
Старые друзья ласково зовут Дануту Лягушонком. Однажды яхта, на которой она плавала яхтенным матросом, села на мель. По приказу капитана снять яхту с мели Данута первой бросилась, не раздеваясь, в воду, за это ее и прозвали Лягушонком. - Прим. пер.
Много места в комнатке занимают книги. Только одних описаний побережий, так называемых лоций, набралась многотомная библиотека. А еще астрономические ежегодники, навигационные таблицы и альманахи, атласы течений и приливов!
Все эти вещи, которые позднее разместятся внутри 12-тонной яхты*, в маленьком помещении заметно ограничивают жизненное пространство.
_______________
* Точное водоизмещение "Полонеза" - 11,6 тонны. - Прим. пер.
Я с нетерпением ожидаю "переезда" на яхту еще и потому, что там есть керосиновая печка и двухконфорочная плитка. В случае необходимости можно включить и двигатель, который обогреет каюту. В павильончике нет отопления, но уборщицы дали мне электрическое "солнышко": в успех моего закаливания с прицелом на ньюфаундлендскую погоду они не очень верят.
Я пытаюсь сосчитать ракеты, петарды и гвозди, но пока это безнадежное дело. Нужно заменить три проржавевших фонарика, почистить подруливающее устройство, ввести в действие радиостанцию...
В числе разнообразных, странных для непосвященных, предметов, вроде эхолота или лага, самой ненужной, по мнению моих редакционных товарищей, является швейная машина-зигзаг, полученная мной в подарок. Их мнения я не разделяю, потому что помню о шитье парусов вручную во время плавания на "Смелом"*. Меня поддерживают в этом и друзья-яхтсмены, однако они, зная, как я пишу репортажи, дружно считают, что самый необходимый предмет на яхте - пишущая машинка.
_______________
* Польская яхта "Смелый" совершила в 1965 - 1966 годах спортивно-научное плавание вокруг Южной Америки, дважды пересекла Атлантику и посетила 14 стран На этой яхте журналист Кшиштоф Барановский все 15 месяцев плавания был коком, о чем он написал книгу под названием "Капитан Кок". - Прим. пер.
Перед выходом в дальний путь
Несколько часов назад мы вернулись в порт с морских испытаний. По палубе стучит мелкий град, с порывами ветра стук его усиливается. Но на время испытаний судьба, будто специально, подарила нам отличный день теплый и солнечный. Ветер был такой слабый, что мы ставили спинакер самый большой и легкий парус, надувающийся, словно огромное брюхо, впереди "Полонеза". Но как только мы вышли из Свиноуйсьца, Щецинский залив показал свой норов. Сильный северный ветер поднял крутую волну, и "Полонез" быстро пошел вперед, зарываясь носом в воду. Приборы, показывающие скорость, работали неверно. Со своей задачей не справилось и подруливающее устройство, которое должно гарантировать яхтсмену-одиночке спокойный отдых.
Конструкторы яхты Эдвард Гоффман и Казимеж Яворский, принимавшие участие в испытательном рейсе, могли лично убедиться в достоинствах и недостатках своего проекта. Один из них никак не мог свободно выйти на палубу через дверцу, которую заедало, второй при выполнении поворотов потерял очки... И все же в этот раз "Полонез" управлялся легче, чем в прошлом сезоне.
Итак, довольные испытаниями и отличной погодой, мы вернулись в Щецин, где и попали в градовую бурю. Очередной выход в море - уже в дальний путь - не за горами. Нужно было еще погрузить продукты и снаряжение, закончить последние дела. До выхода оставалось несколько дней. И если бы не помощь товарищей из щецинского яхт-клуба и из Польского морского судоходства, я бы, наверно, не управился.
При поиске недостающего оборудования для "Полонеза" не раз мне приходилось выступать в роли просителя. И тут я сталкивался с таким отношением к просьбам со стороны организаций, с каким, вероятно, не встретился бы, приди к ним как журналист. Вот, к примеру, три организации одного ранга и одного объединения. Первая сообщает, что без согласия вышестоящих органов не может принять никакого решения. Вторая в подобном согласии не нуждается, но просит представить какое-нибудь ходатайство (хотя бы от Польского яхтенного союза), которое тотчас получает. А в это время третья организация по собственной инициативе предлагает мне свою продукцию, рассчитывая на широкую ее рекламу на английском рынке. Одно и то же объединение, одни и те же инструкции...
Балтика и Северное море
Первые мили за кормой
Обычные паспортные и таможенные формальности в Свиноуйсьце могли бы служить эталоном вежливости. Развернувшись в узком пространстве Боцманского залива, "Полонез" начал пробиваться на двигателе против ветра. Холодная погода смела с причала случайных зрителей, и выход в море состоялся без болельщиков и эскорта провожающих. Весьма знаменательно для суеверного мореплавателя!
Теперь можно было спустить с грот-мачты британский и американский флаги: по морскому этикету, перед началом и после окончания рейса на яхте поднимают флаги тех государств, куда она собирается плыть. Зато у входного люка я воткнул две пунцовые розы, перевязанные белой лентой. Их принесли мне незнакомые люди - просто для "Полонеза". Сейчас это неожиданное украшение находилось в совершенно неподходящем для него месте, и скоро первые брызги соленой воды коснулись нежных цветов...
До Англии я шел с попутчиком - Казимежем Яворским, или Кубой. Сильный северо-восточный ветер уже успел раскачать море. Под защитой волнореза мы поставили паруса, и "Полонез", используя порывы ветра, выскочил со спокойной воды в разбушевавшийся залив, где нас сразу же окатило с головы до ног. Это предупреждало нас о прелестях плавания против ветра. Чуть слышно ругаясь, Казимеж переоделся в штормовую одежду, я тоже стал натягивать на себя теплое белье, и в конце концов стал похож на луковицу, когда надел сверху две куртки из непромокаемой ткани. Но стоило мне выйти на нос, чтобы привести в порядок якорь, как в резиновых сапогах захлюпала вода. Пришлось еще раз сменить носки. И замотать вокруг шеи полотенце...
Один за другим открывались огни маяков: Грейсвальдер-Ойе, Засница, Арконы. Вылетавшие из-под носа брызги в темноте окрашивались от бортовых огней в красный и зеленый цвета, за кормой тянулась белая коса вспененной воды. Позади остался и черный мыс Ясмунда, четко выделявшийся на фоне зарева Засница. Эти огни, мысы, заливы знакомы каждому польскому моряку. Они предвещают встречи на суше, они же принимают прощальные вздохи, когда Свиноуйсьце исчезает за горизонтом.
Настроившись на волну Щецина, я часто слушаю несущиеся в эфир слова, которые или рождают радость встречи, когда судно еще далеко в море, или продлевают минуты расставания. В узкой полосе настройки, сквозь атмосферные шумы и помехи десятков других станций, ловлю отголоски чувств, дел государственной важности и повседневных людских тревог. О таком обычно не говорят на суше, но тут, в море, любой радист или случайный слушатель нередко становится участником самых интимных встреч в эфире. Мне кажется, что это роднит, может быть подсознательно, большую моряцкую семью.
Возле мыса Альконы глубоко. Мне помнится, что во время прошлогодней гонки я проходил на "Полонезе" совсем близко от берега. Теперь у меня включен эхолот, и я наблюдаю, как меняется радиопеленг на маяк. Показания эхолота, как обычно, скачут, но я знаю, что он должен показывать, и на безопасной глубине обхожу мыс. Мне виден его силуэт, когда гаснет маяк. Обеспокоенный смотритель включает прожектор, чтобы подсветить для меня скалы, но яхта оставляет их в стороне.
Бросаю взгляд на карту и прокладку курса к Мекленбургской бухте. В полночь - подъем для Кубы и отбой для меня. Утром, когда я встану, меня приятно удивят прекрасная, спокойная погода и огромный спинакер, поставленный Кубой... Кто ж тут яхтсмен-одиночка?
Ритм Северного моря
Наконец мы оторвались от суши, и жизнь на яхте пошла по распорядку, подчиненному переменам ветра и сменам вахт. Ночь... "Полонез", переваливаясь с борта на борт, идет под полными парусами. Мелькающие вокруг огни либо принадлежат судам, спешащим в порты назначения, либо обозначают фарватер, либо предупреждают о навигационных опасностях.
Ветер крепчает, за кормой остается фосфоресцирующий след. Светятся и гребни набегающих волн. Стабилизатор подруливающего устройства (мы фамильярно называем его Вицек-Вацек) колеблется то вправо, то влево, когда яхта сходит с курса. Следом за Вицеком-Вацеком поворачивается вправо-влево румпель, корректирующий курс.
Под палубой относительно тихо. Только время от времени волна покрупнее встряхивает яхту, и все, что не принайтовлено, летит от одного борта к другому, заодно с человеком. Когда-то я принял за шутку совет пользоваться на яхте каской, но сейчас она оказалась бы кстати.
Маленькая лампочка над штурманским столом освещает кусочек карты. Проложенный на ней курс на юго-запад - единственное доказательство, что мы еще не окончательно потерялись в раскачавшемся море. Ежечасно я отмечаю расшифрованные показания пощелкивающих вразнобой приборов: лага, измеряющего пройденный путь, курсоуказателя, указателя направления ветра, измерителя скорости ветра, эхолота, указателя отклонения от курса... Законы навигации одинаковы для всех судов, поэтому оборудование "Полонеза" и больших судов в какой-то мере сходно.
За кормой тянутся удочки. К вечеру ветер утих, и Куба заявил, что такая безветренная погода хороша для рыбной ловли. Я вспомнил, что подготовился и к этому. Правда, я не рыболов и еще ничего не поймал с борта яхты, но поесть свежей рыбки на ужин или завтрак никогда не против. Поэтому я позаботился о рыболовном снаряжении, попросив щецинских друзей-рыбаков прислать мне такие снасти, которые забрасываются в шесть вечера, а в шесть утра вытягиваются с уловом... Настоящему рыболову это покажется смешным, но ведь я - не настоящий рыболов. К тому же на яхте с минимальной командой есть тысяча дел поважнее. Но когда Куба заговорил о рыбе, я с восторгом схватил лески с прикрепленными на концах блеснами. Острые крючки зацепились сначала за меня, потом за тросы и наконец за лески. Когда удалось их распутать, было, как ни странно, ровно шесть часов.
Первое время я с нетерпением трогал удочки - не клюет ли. Но клёва не было. А потом поднялся ветер, яхта пошла быстрее и шансы на улов уменьшились. Удочки я на всякий случай оставил, в расчете на толику счастья.
Куба отправился спать. Качка убаюкивала его, и, чтобы не вывалиться из койки, он загородил ее закладной доской. После полуночи наступит его вахта. В одиночестве он будет стоять на качающейся палубе, сознавая, что все зависит только от его ловкости и умения, что он один ответствен за любую навигационную ошибку и что у него нет шанса на спасение, очутись он за бортом...
Спустя дня два мы вспомнили об этой ночи. Оказалось, Кубу одолевали те же мысли. Находясь на носу, где особенно сильно ощущается неровный ритм взволнованного моря, он размышлял на вахте о том, что один неосторожный шаг на скользкой, залитой водой палубе может стоить ему очень дорого...
В это время я крепко спал. А когда проснулся в шесть утра, сразу же подумал не о трудной вахте моего товарища (трудность одиночного плавания заключается уже в самой его сути), а о вкусной рыбе, которую мы буксируем за кормой. Я бросился к удочкам. Вначале леска не шла, но постепенно ее сопротивление ослабевало, и наконец я вытащил... кусок оборванного поводка. На второй леске блесна исчезла вместе с поводком. Так закончилась ловля мелкой рыбы. У меня еще оставалась снасть для крупной рыбы.
А пока что ветер усилился еще больше и его вой в такелаже стал тоном выше. Такие звуки приятно слушать в теплом доме. Но мы не сетовали на ветер, поскольку он быстро приближал нас к берегам Англии. Возле Хук-ван-Холланда нам встретилась яхта, шедшая в обратном направлении. Под небольшим парусочком она с трудом пробивалась против ветра, то поднимаясь на гребни волн, то опускаясь в долину. Все маленькие суда, тяжело переваливавшиеся с борта на борт при таком ветре и волнении, вызывали мое сочувствие. На этой "гористой" морской поверхности, вероятно, и "Полонез" выглядел несолидно, но мы только чуть уменьшили парусность и считали себя настоящими Покорителями Великого Океана.
Казалось просто невероятным, что яхта, подскакивая все время на волнах, удерживала правильный курс по компасу, а подруливающее устройство справлялось с силами, действующими на паруса. Но вот на ее траверзе появились белые скалы Дувра, и именно в том месте, где мы ожидали увидеть сушу.
Первым английским портом был город Каус на острове Уайт. Это - Мекка яхтсменов всего мира, город, где находится резиденция фирмы Вицека-Вацека.
Ночуем у причала. Опять воет в такелаже ветер. В Северном море мы были обречены плыть в любую погоду, а быстрое плавание доставляло нам и много радости. Но сейчас, лежа на койках под палубой, мы дружно считаем, что в такую погоду лучше находиться в порту. Наконец-то нам тепло и уютно - под одеялами.
Страсти вокруг гонок
Двенадцать лет назад, перед первой гонкой одиночек через Атлантику, Чичестер поспорил с Хаслером на полкроны, что станет победителем. С тех пор многое изменилось. Гонки на трансатлантической трассе, состоявшиеся уже трижды, завоевывали все большее признание яхтсменов. Однако после того как я осмотрел в Лимингтоне яхту "Стронгбоу", у меня появилось желание поднять паруса и двинуться обратно в Польшу. Разве можно меряться силами с такой машиной? Стройный корпус длиной 20 метров весит всего 8 тонн, а "Полонез" при длине 14 метров тянет 11,6 тонны. А мыслимо ли победить "Вандреди трез" - эту сногсшибательную французскую яхту, которую создал американский конструктор Дик Картер? Длина яхты - 40 метров!
После первой гонки, в которой действительно победил Фрэнсис Чичестер, молодой лейтенант французского военно-морского флота Эрик Табарли заявил, что для таких состязаний нужно строить специальную яхту и как можно крупнее. Это он подтвердил победой в гонке 1964 года, чем поверг в изумление англичан и добился огромной популярности во Франции (и ордена Почетного Легиона). В 1968 году Табарли не повезло: его яхта разбилась в пути. А в 1972 году французы выставили "Вандреди трез" (120 тысяч фунтов стерлингов!), на которой Жан-Ив-Терлен должен был отправиться за победой.
Конкуренция втянула в орбиту гонки фирмы, использующие успехи протежируемых ими яхтсменов для рекламы своих изделий. Тогда оргкомитет ввел ограничение: запрещается присваивать яхте имя фирмы, финансирующей участника гонки.
Яхта француженки Анн Михайлофф называется "Петер Стюйвезан". Это марка папирос, но стартующая на этой яхте Анн уверяет, что так звали первого бургомистра Нью-Йорка, ее любимого исторического героя.
- Мы не в состоянии проверить все названия яхт, - жаловался председатель гоночной комиссии Джек Олдинг-Смей.
Секретарь комиссии Теренс Шоу объяснил это на примере Терезы Ремишевской:
- Чтобы убедиться, что "Комодор" - не название польского косметического средства, нам, вероятно, нужно посетить все варшавские парфюмерные магазины...
Вчера у борта "Полонеза" стала итальянская яхта "Саггитарио". Вскоре я познакомился с ее капитаном Франко Фагжиони, злая молва о котором распространилась среди яхтсменов задолго до его прибытия. Дело заключалось в следующем. По правилам гонки последний срок зачета обязательного квалификационного рейса в 500 миль заканчивался в полночь 17 апреля - за два месяца до старта. И не было ничего странного в том, что из Рима позвонил британский атташе и сообщил: Фаджиони закончил утром этого дня квалификационный рейс, несмотря на штормовую погоду на Адриатике. Однако через двадцать минут раздался телефонный звонок из Лондона и привел комиссию в замешательство. Итальянский морской атташе сообщал, что Фаджиони все еще продолжает плавание и должен закончить рейс до полуночи. Пока комиссия обсуждала, как отнестись к обоим фактам, раздался третий телефонный звонок - на этот раз от главнокомандующего британскими военно-морскими силами лорда Михаэла Поллока. О чем говорил главнокомандующий, осталось тайной, но заявка капитана военно-морского флота Франко Фаджиони была комиссией принята. Описывая эти события на страницах "Санди тайм", участник гонки Муррей Сайл, стартующий на "Леди-оф-Флит", заметил саркастически: