Страница:
Аврору принялись с удвоенной силой зазывать на вечеринки. Пришлось объяснить про бабушку. Это лишь усилило сочувствие к ней. Столько несчастий на одного человека! А ведь как держится! Как справляется! Тем более человеку необходимо хоть изредка отвлечься и развлечься.
Один раз ее стали удерживать после работы чуть ли не силой. Вступился за Аврору тот самый новенький. Горчаков. Предмет Леночкиного вожделения.
— Братцы! Ну что вы, ей-богу, мучаете человека! Думаете, ей самой остаться не хочется? Конечно, хочется. Но она же сказала: бабушка ждет. А если вы такие добрые, пусть Аврора остается, а кто-нибудь из вас с бабушкой пока посидит и укольчик ей сделает. Ну, есть желающие?
Таковых, разумеется, не нашлось. Люди собрались праздновать. Аврору оставили в покое.
— Спасибо, Саша, — уходя, поблагодарила она.
Не стоит. — Он застенчиво улыбнулся. — Просто народ слишком за тебя волнуется. Ну и погорячились немного. От лучших чувств часто получается Демьянова уха.
— Все равно спасибо. — И она улыбнулась ему в ответ.
— Тебе так больше идет, — тихо произнес он.
— Как? — Она растерялась, не понимая, что Саша имеет в виду.
— Когда ты улыбаешься. А то постоянно такая серьезная. Я даже не поверил, когда мне девчонки сказали, что мы с тобой ровесники. Теперь-то причина ясна. Но ты все равно постарайся почаще улыбаться. Самой легче станет. Увидишь.
Аврора засмеялась.
— Насильно себя заставлять?
— Да, — кивнул он. — Понимаешь, у нас в организме существует обратная связь. Вот считается, что мы хмуримся, когда у нас плохое настроение. Но если будешь все время хмуриться, настроение обязательно испортится. И, наоборот, если у тебя плохое настроение, но хмуриться себе не позволишь, а постараешься отвлечься и побольше улыбаться, на душе точно станет легче.
— Боюсь, улыбка получится дурацкая.
— Это неважно. Кстати, может, она своей дурацкостью тебя развеселит.
Аврора снова засмеялась.
— Ты уже улыбаешься целых пять минут подряд — Поставила личный рекорд, — тут же отметил Саша.
— Ты что, с секундомером каждый раз засекаешь?
— Да. И прогресс налицо. Учти: ты под моим постоянным наблюдением. Как помрачнеешь, сразу начну смешить.
Тут к ним особой походкой приблизилась Лена.
— Как, ты еще не ушла? Решила остаться? — недовольно спросила она у Авроры.
— Да нет. Уже ухожу.
— Са-аша, — томно протянула Леночка. — Ну когда мы с тобой пойдем на склад вино выбирать? Нам же поручи-или.
И, подхватив его под руку, она потянула его к подвалу. Саша, однако, на нее не смотрел, а, повернувшись к Авроре, заговорщицки ей подмигнул.
По дороге домой она несколько раз поймала себя на том, что губы сами собой растягиваются в улыбке и, главное, ей хотелось улыбаться. Даже заставлять себя не надо.
Какой он милый, размышляла она, и совсем не похож на остальных мужиков в офисе, с их вечными двусмысленными скользкими шуточками, сальными взглядами и похотливыми попытками прижать тебя в первом попавшемся темном, а порой и светлом углу.
Нет, Саша понял, что творится у нее на душе. Как он вовремя и к месту за нее заступился. И, главное, получилось у него совсем необидно. Оглядываясь назад, Аврора вдруг поняла, что он давно уже к ней относится по-особенному. Вот, значит, почему Ленка в последнее время то и дело хамить ей начала! Видимо, раньше самой Авроры заметила, и теперь ревнует! Хвасталась ведь, что Сашу почти в постель уложила. Совсем крохотное усилие осталось. Но Ленка ему не нравится. Теперь Авроре это совершенно ясно! Ему нравится она. Это грело душу. И душа начала понемногу оттаивать.
А Саша проявлял к Авроре все больше внимания. Подсаживался за обедом. Помог отвезти бабушку в больницу. Потом достал ей редкое лекарство. Ленка дулась. День ото дня сильнее и сильнее. И даже начала открыто делать гадости. Однако Аврорино старое горе защитило ее. Многие ополчились на Ленку. Человек едва начал приходить в себя, а она его со свету сживает. Если, мол, не способна мужика к себе привязать, сама виновата. Тем более Аврора и не пыталась его увести.
Ленка военные действия свернула, но затаилась. Сашу она теперь вниманием не удостаивала, переключившись на очередного нового сотрудника, тоже темненького и с уже готовыми усиками. Правда, Аврора чувствовала: Саша все равно Ленке нравится гораздо больше. Иногда она ловила ее голодный взгляд в его сторону.
А Саша все больше и больше времени проводил с Авророй. Внешне он совершенно не походил на Виктора, веселый, легкий. Любые трудности и проблемы преодолевал на ходу, не особо беря их в голову. Единственное их с Виктором сходство, наверное, было в том, что Саша не подгонял развитие их отношений, но и за это Аврора чувствовала к нему благодарность. Он будто понимал: ей нужно время, чтобы привыкнуть к нему и по-настоящему влюбиться.
Они стали встречаться и вне работы. Целовались с каждым днем все более страстно, но дальше их отношения пока не заходили. Существовал рубеж, который ни он, ни она пока перейти не решались, хотя уже были почти готовы.
Тамара ликовала.
— Наконец-то на человека стала похожа. А то превратилась в персонаж из музея восковых фигур! Когда ты меня с ним познакомишь? Знаешь, не нарадуюсь, на тебя глядя. Глаза горят, волосы блестят. Ой, ты вроде даже похудела. Тебе идет.
— Тома, я такая счастливая! Даже немного стыдно и страшно. Бабушке совсем плохо, а во мне все поет.
— И правильно, что поет. Ты живой человек, и достойна счастья.
— Ой, нельзя мне сейчас. Нельзя. Бабушка ведь сейчас ждет каждого моего прихода. И ест, только когда я ее кормлю. Мне бы подольше посидеть с ней надо, а рвусь к Сашке. Она мне что-то рассказывает, я вроде начинаю слушать, а после оказывается, что о нем думаю. У меня на него совсем мало времени остается. Бегаю, бегаю. И ей я нужна, и ему. И получается, что перед всеми кругом виновата. Хоть разорвись на две части!
— А мама что?
— А у мамы бабушка не ест. И постоянно за что-нибудь на нее сердится. Вот мне и приходится к ней каждый день в больницу ездить.
— Заберите домой, — не видела проблемы Тамара.
— Да ты что! Мы ее с таким трудом туда устроили! Все же какой-то уход, пока мы с матерью на работе. Лекарства дают, уколы делают.
— А конец все равно ясен, — мрачно заметила Тома. Всем уже было ясно: бабушка не поправится, безнадежно больна. — Поэтому к ней езди, но и о себе с Сашкой не забывай.
— Как мне теперь о нем забыть!
— Ну, смогла же ты забыть о Викторе.
— Я не забыла! — Аврора даже обиделась.
— Но ты же Сашку любишь.
— Это другое.
Это действительно было другое. Саша ей нравился, очень нравился. Но чувство, которое она испытывала к нему, было таким же, как он сам — легкое, беззаботное. И Аврора иногда думала: появись сейчас Виктор, без оглядки бы бросилась следом.
Бабушка умерла. Аврора после похорон продолжала мучиться, что слишком мало внимания уделяла ей в последние дни, да и не попрощалась толком: бабушка скончалась ночью, когда у нее дежурила мама.
Саша утешал, как мог. Но даже то, что он постоянно растягивал ей пальцами губы в улыбку, не помогало. Он сердился, то и дело твердя:
— Что ты киснешь? В конце концов, старый человек. Большую жизнь прожила. А под конец только мучилась.
Аврора соглашалась, но грусть по-прежнему точила ее.
На работе затеяли очередную крупную вечеринку. Авроре некуда на сей раз было спешить, и она осталась, хотя настроение было совсем не праздничное. Саша все подливал и подливал ей вино, надеясь развеселить.
Гуляли долго. Потом охрана выгнала их из офиса. Расходиться еще не хотелось. Поехали в чью-то пустую квартиру. Аврора с Сашей присоединились. Он сказал, что попросту не простит ей, если она оставит его одного.
На квартире продолжали пить. Потом Саша увлек ее в маленькую комнату и запер дверь. Он долго ее целовал, ласкал…
Потом она помнила только его испуганное лицо и шепот:
— Оказывается, ты девушка. Как же так? — Он суетливо тер под ней диван своей майкой. — Почему же ты мне не сказала! Не предупредила! Наврала зачем-то про любовника…
— Про какого любовника?
— Про погибшего.
— Он не был любовником. Я его просто любила. Ты разве не рад, что я девушка? Обязательно надо, чтобы до тебя кто-то был?
— Черт! Не знаю! — Теперь он был трезвый и злой.
Аврора тоже быстро трезвела.
— Артур меня за диван убьет, — с досадой произнес Саша. — А, ладно. Скажем, вино красное пролили. Одевайся.
Сам он уже торопливо натягивал на себя одежду.
— Поехали. Провожу.
Авроре было обидно, стыдно, горько.
— Почему ты на меня злишься? — схватила она его за руку, когда он отпирал дверь.
— Терпеть не могу вранья… — Он поморщился.
— Да в чем я тебе наврала?
— Ладно, забудь. Я сам себя обманул.
В последующие дни Саша был с ней вежливо-холоден, словно между ними вообще ничего никогда не было. Потом он неожиданно взял отпуск за свой счет, а на работе по углам начали шептаться, что никакого погибшего возлюбленного у Авроры не было. Она все сочинила, стремясь привлечь к себе внимание. Люди будто забыли, что дело-то обстояло наоборот: это она по мере сил уходила от назойливого внимания!
Ленка торжествовала: разлучницу вывели на чистую воду. Путь был открыт, и она готовилась к новой атаке на Сашу. Аврора изнемогала от омерзения. Саша предал ее! Унизил! Ладно бы просто отверг, хотя Аврора так и не поняла причины, но еще оповестил весь офис о произошедшем! Не дожидаясь его возвращения из отпуска, она уволилась. Тамара ей то сочувствовала, то ругала:
— Ну почему ты сразу меня с ним не познакомила? У меня глаз-алмаз. Мигом бы этого кобеля трусливого вычислила. Не дала бы тебя обидеть. И что же тебе сплошные уроды попадаются!
— Виктор был не урод.
— Та-ак, — в сердцах хлопнула себя по колену подруга. — Вернулись на круги своя.
Конечно же, время сгладило остроту потрясения. За ней ухаживали и другие мужчины. Иногда она отвечала взаимностью. Однако отношения с фатальным постоянством развивались по одной и той же схеме. Сперва бурный всплеск интереса с мужской стороны, а еще немного погодя герой романа бесследно исчезал.
Правда, никакого сожаления Аврора от этого ни разу не испытала. Кто-то из ухажеров оказывался ей более симпатичен, кто-то менее, но ни один не сумел по-настоящему запасть ей в душу. А любви между тем хотелось. До боли, до дрожи.
III
IV
Один раз ее стали удерживать после работы чуть ли не силой. Вступился за Аврору тот самый новенький. Горчаков. Предмет Леночкиного вожделения.
— Братцы! Ну что вы, ей-богу, мучаете человека! Думаете, ей самой остаться не хочется? Конечно, хочется. Но она же сказала: бабушка ждет. А если вы такие добрые, пусть Аврора остается, а кто-нибудь из вас с бабушкой пока посидит и укольчик ей сделает. Ну, есть желающие?
Таковых, разумеется, не нашлось. Люди собрались праздновать. Аврору оставили в покое.
— Спасибо, Саша, — уходя, поблагодарила она.
Не стоит. — Он застенчиво улыбнулся. — Просто народ слишком за тебя волнуется. Ну и погорячились немного. От лучших чувств часто получается Демьянова уха.
— Все равно спасибо. — И она улыбнулась ему в ответ.
— Тебе так больше идет, — тихо произнес он.
— Как? — Она растерялась, не понимая, что Саша имеет в виду.
— Когда ты улыбаешься. А то постоянно такая серьезная. Я даже не поверил, когда мне девчонки сказали, что мы с тобой ровесники. Теперь-то причина ясна. Но ты все равно постарайся почаще улыбаться. Самой легче станет. Увидишь.
Аврора засмеялась.
— Насильно себя заставлять?
— Да, — кивнул он. — Понимаешь, у нас в организме существует обратная связь. Вот считается, что мы хмуримся, когда у нас плохое настроение. Но если будешь все время хмуриться, настроение обязательно испортится. И, наоборот, если у тебя плохое настроение, но хмуриться себе не позволишь, а постараешься отвлечься и побольше улыбаться, на душе точно станет легче.
— Боюсь, улыбка получится дурацкая.
— Это неважно. Кстати, может, она своей дурацкостью тебя развеселит.
Аврора снова засмеялась.
— Ты уже улыбаешься целых пять минут подряд — Поставила личный рекорд, — тут же отметил Саша.
— Ты что, с секундомером каждый раз засекаешь?
— Да. И прогресс налицо. Учти: ты под моим постоянным наблюдением. Как помрачнеешь, сразу начну смешить.
Тут к ним особой походкой приблизилась Лена.
— Как, ты еще не ушла? Решила остаться? — недовольно спросила она у Авроры.
— Да нет. Уже ухожу.
— Са-аша, — томно протянула Леночка. — Ну когда мы с тобой пойдем на склад вино выбирать? Нам же поручи-или.
И, подхватив его под руку, она потянула его к подвалу. Саша, однако, на нее не смотрел, а, повернувшись к Авроре, заговорщицки ей подмигнул.
По дороге домой она несколько раз поймала себя на том, что губы сами собой растягиваются в улыбке и, главное, ей хотелось улыбаться. Даже заставлять себя не надо.
Какой он милый, размышляла она, и совсем не похож на остальных мужиков в офисе, с их вечными двусмысленными скользкими шуточками, сальными взглядами и похотливыми попытками прижать тебя в первом попавшемся темном, а порой и светлом углу.
Нет, Саша понял, что творится у нее на душе. Как он вовремя и к месту за нее заступился. И, главное, получилось у него совсем необидно. Оглядываясь назад, Аврора вдруг поняла, что он давно уже к ней относится по-особенному. Вот, значит, почему Ленка в последнее время то и дело хамить ей начала! Видимо, раньше самой Авроры заметила, и теперь ревнует! Хвасталась ведь, что Сашу почти в постель уложила. Совсем крохотное усилие осталось. Но Ленка ему не нравится. Теперь Авроре это совершенно ясно! Ему нравится она. Это грело душу. И душа начала понемногу оттаивать.
А Саша проявлял к Авроре все больше внимания. Подсаживался за обедом. Помог отвезти бабушку в больницу. Потом достал ей редкое лекарство. Ленка дулась. День ото дня сильнее и сильнее. И даже начала открыто делать гадости. Однако Аврорино старое горе защитило ее. Многие ополчились на Ленку. Человек едва начал приходить в себя, а она его со свету сживает. Если, мол, не способна мужика к себе привязать, сама виновата. Тем более Аврора и не пыталась его увести.
Ленка военные действия свернула, но затаилась. Сашу она теперь вниманием не удостаивала, переключившись на очередного нового сотрудника, тоже темненького и с уже готовыми усиками. Правда, Аврора чувствовала: Саша все равно Ленке нравится гораздо больше. Иногда она ловила ее голодный взгляд в его сторону.
А Саша все больше и больше времени проводил с Авророй. Внешне он совершенно не походил на Виктора, веселый, легкий. Любые трудности и проблемы преодолевал на ходу, не особо беря их в голову. Единственное их с Виктором сходство, наверное, было в том, что Саша не подгонял развитие их отношений, но и за это Аврора чувствовала к нему благодарность. Он будто понимал: ей нужно время, чтобы привыкнуть к нему и по-настоящему влюбиться.
Они стали встречаться и вне работы. Целовались с каждым днем все более страстно, но дальше их отношения пока не заходили. Существовал рубеж, который ни он, ни она пока перейти не решались, хотя уже были почти готовы.
Тамара ликовала.
— Наконец-то на человека стала похожа. А то превратилась в персонаж из музея восковых фигур! Когда ты меня с ним познакомишь? Знаешь, не нарадуюсь, на тебя глядя. Глаза горят, волосы блестят. Ой, ты вроде даже похудела. Тебе идет.
— Тома, я такая счастливая! Даже немного стыдно и страшно. Бабушке совсем плохо, а во мне все поет.
— И правильно, что поет. Ты живой человек, и достойна счастья.
— Ой, нельзя мне сейчас. Нельзя. Бабушка ведь сейчас ждет каждого моего прихода. И ест, только когда я ее кормлю. Мне бы подольше посидеть с ней надо, а рвусь к Сашке. Она мне что-то рассказывает, я вроде начинаю слушать, а после оказывается, что о нем думаю. У меня на него совсем мало времени остается. Бегаю, бегаю. И ей я нужна, и ему. И получается, что перед всеми кругом виновата. Хоть разорвись на две части!
— А мама что?
— А у мамы бабушка не ест. И постоянно за что-нибудь на нее сердится. Вот мне и приходится к ней каждый день в больницу ездить.
— Заберите домой, — не видела проблемы Тамара.
— Да ты что! Мы ее с таким трудом туда устроили! Все же какой-то уход, пока мы с матерью на работе. Лекарства дают, уколы делают.
— А конец все равно ясен, — мрачно заметила Тома. Всем уже было ясно: бабушка не поправится, безнадежно больна. — Поэтому к ней езди, но и о себе с Сашкой не забывай.
— Как мне теперь о нем забыть!
— Ну, смогла же ты забыть о Викторе.
— Я не забыла! — Аврора даже обиделась.
— Но ты же Сашку любишь.
— Это другое.
Это действительно было другое. Саша ей нравился, очень нравился. Но чувство, которое она испытывала к нему, было таким же, как он сам — легкое, беззаботное. И Аврора иногда думала: появись сейчас Виктор, без оглядки бы бросилась следом.
Бабушка умерла. Аврора после похорон продолжала мучиться, что слишком мало внимания уделяла ей в последние дни, да и не попрощалась толком: бабушка скончалась ночью, когда у нее дежурила мама.
Саша утешал, как мог. Но даже то, что он постоянно растягивал ей пальцами губы в улыбку, не помогало. Он сердился, то и дело твердя:
— Что ты киснешь? В конце концов, старый человек. Большую жизнь прожила. А под конец только мучилась.
Аврора соглашалась, но грусть по-прежнему точила ее.
На работе затеяли очередную крупную вечеринку. Авроре некуда на сей раз было спешить, и она осталась, хотя настроение было совсем не праздничное. Саша все подливал и подливал ей вино, надеясь развеселить.
Гуляли долго. Потом охрана выгнала их из офиса. Расходиться еще не хотелось. Поехали в чью-то пустую квартиру. Аврора с Сашей присоединились. Он сказал, что попросту не простит ей, если она оставит его одного.
На квартире продолжали пить. Потом Саша увлек ее в маленькую комнату и запер дверь. Он долго ее целовал, ласкал…
Потом она помнила только его испуганное лицо и шепот:
— Оказывается, ты девушка. Как же так? — Он суетливо тер под ней диван своей майкой. — Почему же ты мне не сказала! Не предупредила! Наврала зачем-то про любовника…
— Про какого любовника?
— Про погибшего.
— Он не был любовником. Я его просто любила. Ты разве не рад, что я девушка? Обязательно надо, чтобы до тебя кто-то был?
— Черт! Не знаю! — Теперь он был трезвый и злой.
Аврора тоже быстро трезвела.
— Артур меня за диван убьет, — с досадой произнес Саша. — А, ладно. Скажем, вино красное пролили. Одевайся.
Сам он уже торопливо натягивал на себя одежду.
— Поехали. Провожу.
Авроре было обидно, стыдно, горько.
— Почему ты на меня злишься? — схватила она его за руку, когда он отпирал дверь.
— Терпеть не могу вранья… — Он поморщился.
— Да в чем я тебе наврала?
— Ладно, забудь. Я сам себя обманул.
В последующие дни Саша был с ней вежливо-холоден, словно между ними вообще ничего никогда не было. Потом он неожиданно взял отпуск за свой счет, а на работе по углам начали шептаться, что никакого погибшего возлюбленного у Авроры не было. Она все сочинила, стремясь привлечь к себе внимание. Люди будто забыли, что дело-то обстояло наоборот: это она по мере сил уходила от назойливого внимания!
Ленка торжествовала: разлучницу вывели на чистую воду. Путь был открыт, и она готовилась к новой атаке на Сашу. Аврора изнемогала от омерзения. Саша предал ее! Унизил! Ладно бы просто отверг, хотя Аврора так и не поняла причины, но еще оповестил весь офис о произошедшем! Не дожидаясь его возвращения из отпуска, она уволилась. Тамара ей то сочувствовала, то ругала:
— Ну почему ты сразу меня с ним не познакомила? У меня глаз-алмаз. Мигом бы этого кобеля трусливого вычислила. Не дала бы тебя обидеть. И что же тебе сплошные уроды попадаются!
— Виктор был не урод.
— Та-ак, — в сердцах хлопнула себя по колену подруга. — Вернулись на круги своя.
Конечно же, время сгладило остроту потрясения. За ней ухаживали и другие мужчины. Иногда она отвечала взаимностью. Однако отношения с фатальным постоянством развивались по одной и той же схеме. Сперва бурный всплеск интереса с мужской стороны, а еще немного погодя герой романа бесследно исчезал.
Правда, никакого сожаления Аврора от этого ни разу не испытала. Кто-то из ухажеров оказывался ей более симпатичен, кто-то менее, но ни один не сумел по-настоящему запасть ей в душу. А любви между тем хотелось. До боли, до дрожи.
III
Равнодушное солнце по-прежнему освещало осенний парк. Все в нем было как тогда, а вот счастье ушло. Аврора уже жалела, что пришла сюда. Только разбередила рану, которая, как ей казалось, давно уже зарубцевалась. Она снова остро, до физически ощутимой боли, почувствовала свое одиночество, с которым, как ей казалось, давно уже совсем смирилась. Нет, прочь, прочь отсюда!
Торопливо выйдя из ворот парка, она поспешила домой. В родные уютные стены, которые всегда были ей защитой от любых бед и горестей. Что бы там ни говорила Тамара о своем фэн-шуе, а она всегда твердила, что планировка неправильная, мебель расставлена тоже неправильно, Авроре в своем доме было уютно и покойно. Тут каждая вещь имела свое место, давно узаконенное, ибо занимала его много лет. Потому и казалось все столь родным и было как бы частью Аврориной жизни, которая здесь началась и здесь продолжалась.
Она едва успела повесить пальто на плечики, когда нетерпеливо и часто зазвонил телефон. «Междугородняя, — поднимая трубку, отметила Аврора. — Наверное, Тома из Парижа».
Однако из трубки донесся бодрый мужской голос.
— Авка, спорим, ты меня не узнаешь! Она узнала и изумленно ахнула.
— Коля, что случилось?
Они ни разу не говорили с тех самых пор, как он отбыл в Штаты.
— Не боись. Все нормально. Все живы, — поторопился успокоить ее собеседник.
— Нет, это потрясающе! — воскликнула Аврора. — Надо же, я как раз сегодня о тебе вспоминала.
— С чего это я удостоился такой чести? — в свою очередь удивился Николай.
— Да я в парк сегодня Екатерининский забрела. Ну, бывший сад ЦДСА. Помнишь, как мы там вчетвером гуляли?
Повисла короткая пауза. Затем Николай смущенно пробормотал:
— Извини, Ава, хоть убей, не помню. Совершенно не помню. Вот как в «Пекине» сидели, помню. А это нет.
— Да неважно. Лучше скажи, как живешь? — Она напряженно гадала, что ему от нее потребовалось. Ведь просто так не очень близкие люди из Америки не звонят.
— Лучше всех живу, — бодро сообщил он и без перехода добавил: — Я, собственно, к тебе по делу.
«Кто бы сомневался», — подумала она.
— Накладка у меня получилась, — тем временем продолжал он. — Выручай! Умоляю! Я вообще-то рассчитывал на Тамару. Но, понимаешь, звоню ей, а она в Париже сидит. На своем фэн-шуевом конгрессе. Ох, так не вовремя.
— Сам виноват. Кто ей книжки подарил? — съязвила Аврора.
— Каюсь, — вздохнул он. — Вот теперь и расплачиваюсь за свою доброту. Но Тома мне сказала: теперь лучше тебя мне никто не поможет.
— Понятно, — обреченно выдохнула Аврора.
А Николай продолжал:
— Она говорит, ты все равно вечерами постоянно дома сидишь, и он сможет к тебе заехать.
Аврору захлестнула обида.
— Да я вообще-то сегодня как раз собиралась… — начала было торопливо врать Аврора.
— Сегодня пожалуйста. Любое свидание, — проявил душевную широту Николай. — А вот завтра ты мне требуешься дома. Иначе по живому зарежешь.
«Совсем обнаглел в своей Америке», — пронеслось в голове у Авроры. Ее так и подмывало объявить, что и на завтра у нее назначено свидание, поэтому пусть выкручивается как хочет. Нашли себе одинокую палочку-выручалочку! Однако она немедленно устыдилась. Коля ей никогда ничего плохого не делал. Даже периодически присылал подарки, хотя она-то вообще была ему совершенно никем. Ближе Тамарки у нее вообще нет человека на этом свете. А она в решении этой, пока непонятной, проблемы на нее рассчитывает. И что же, отказать двум старым друзьям из-за глупого и мелочного самолюбия? И она спросила:
— Говори, что мне нужно сделать?
Да, собственно, ничего. Просто дома сидеть. К тебе завтра приедет мужик. Параметры его сейчас дам. Чтобы ни с кем не перепутала. Он привезет папку с документами. Там оригиналы. Береги как зеницу своего ока. Через два дня другой мужик к тебе явится. Его параметры тоже сейчас обрисую. Ты ему эту папку вручишь. Вот и вся недолга. Вообще-то они должны были напрямую друг с другом состыковаться. Но не срослось: первого срочно в командировку отправляют, а второй до Москвы еще не доехал. И ты, Ава, единственное связующее звено. Потому как своя, родная и очень надежная. Чужому такое доверить никак нельзя, а надежных людей у меня больше в Москве не осталось.
«В общем, он мне вроде как даже честь оказывает», — усмехнулась про себя Аврора.
— Ладно, Колька, сейчас только карандашик найду, и диктуй параметры.
— Ой, значит, согласна! — возликовали на другой половине земного шара. — Ава, проси у меня, что хочешь. Все пришлю, все доставлю.
— Да спасибо. У нас в Москве вроде и так все есть.
— Жалко, — вздохнул Николай. — Раньше было проще. А теперь ничем не удивишь. Ладно. Диктую. Записывай.
Положив трубку, Аврора переоделась и пошла на кухню разогревать ужин. Ее никак не оставляла мысль, что Коля, не запомнил тот волшебный день. Видимо, он вообще для него ничего не значил. А ей-то казалось, они были такие счастливые! Дальше некуда. Между прочим, Тамара помнила их прогулку в саду ЦДСА. А Коля, наверное, в этот день никаких особых эмоций не испытывал. Вечно мы приписываем собственные эмоции другим. Интересно, а Виктор, останься он в живых, помнил бы? Может, да, а скорее всего, нет. Скорее всего Николай ничего не запомнил именно потому, что он мужчина, и ему важны какие-нибудь иные эмоции. Но для Авроры тот день все равно остался одним из самых светлых и счастливых в жизни.
Недоеденный ужин-обед давно остыл на тарелке, а она все вспоминала и вспоминала. Как Виктор взял ее за руку, как нежно ей улыбался, как смотрел на нее своими голубыми глазами, точно такого же цвета, как небо в тот ясный осенний день! Но почему же потом у них не сложилось? Или сложилось бы, не пропади Виктор? Кто теперь ответит.
«Ой, но Колька-то, хитрюга, — перескочили мысли на другое. — Приспособил на целых два вечера! Ладно уж. Старым друзьям не отказывают».
Длинный настойчивый звонок, раздавшийся следующим вечером, тем не менее, застал Аврору врасплох. Ей отчего-то казалось, что Колин посланник должен явиться совсем поздно вечером, где-нибудь часов в одиннадцать. А он пришел, когда еще восьми не было. Пришлось открывать ему неподготовленной. Как была, в халате.
— Кирилл Владимирович? — на всякий случай сквозь дверь уточнила она.
— Он самый, — раздалось в ответ. Открыв замок, Аврора посторонилась.
— Проходите, пожалуйста.
Войдя, он растерянно потоптался в прихожей.
— Да вы раздевайтесь. — Она указала на вешалку.
— Что вы, спасибо большое, — не расстегивая плаща, пробормотал он. — Я буквально на секунду. Только Колины бумаги оставлю.
Он повернулся к ней. Теперь она смогла рассмотреть его лицо и… остолбенела. Перед ней стоял Виктор. Почти такой же, как она его помнила, разве что постаревший лет на пятнадцать. Те же крупные черты. Тот же высокий, упрямый, крутой лоб. Волосы, правда, за эти годы отступили немного назад. Седины, однако, не видно. Прежние светло-русые прямые, чуть волнистые пряди и короткая челка, небрежно падающая на лоб. И глаза, все такие же голубые, несколько озадаченно разглядывающие ее. И та же застенчивая улыбка на красиво очерченных губах.
Ноги у Авроры подкашивались. Чтобы не упасть, она оперлась спиной о дверь.
— Вы плохо себя чувствуете? — Взгляд его сосредоточился на Аврорином халате. — Болели, а из-за меня пришлось встать с кровати? Простите меня, пожалуйста. И Николай тоже хорош. Потревожить больного человека.
— Да нет, что вы, что вы. — Язык у Авроры едва ворочался, и она пробормотала это с большим трудом, а в голове пульсировало: «Он меня не узнал! Не узнал! Но, самое главное, он жив! Только вот почему его теперь по-другому зовут? А главное, Колька знал и молчал все эти годы. Тогда зачем сейчас прислал? Полный бред. По-моему, я схожу с ума».
И она принялась жадно разглядывать лицо Кирилла Владимировича. Это вогнало его в еще большее смущение. На щеках и на лбу выступили красные пятна. Тоже совсем как у Виктора, когда он чувствовал себя не в своей тарелке.
— Не беспокойтесь. Только не беспокойтесь. Я сейчас же уйду.
Он принялся торопливо рыться в портфеле.
— Может, все-таки разденетесь? — совершенно автоматически произнесла Аврора.
Нет, ну как же так может быть, что он ее совершенно не узнает? Неужели так сильно изменилась и подурнела? Вроде бы нет. Остальные-то узнают. Вот недавно школьную подругу встретила. Двадцать лет не виделись, а ведь окликнула Аврору на улице. А сама-то подруга ой как изменилась. Во-первых, стала в три раза толще, а во-вторых, из блондинки в брюнетку перекрасилась. И Аврора тогда еще долго-долго вспоминала, где и когда могла познакомиться с этой женщиной. Только к середине разговора поняла, что они за одной партой сидели. Очень неудобно вышло. Вера, кажется, догадалась, что Аврора ее не сразу узнала. Но Виктор-то, Виктор… То есть Кирилл… И почему Кирилл? Мысли путались, сменяя одна другую и все сильнее повергая Аврору в растерянность.
Внезапно ее осенило. Виктор много лет от кого-то скрывается, вот и теперь живет под чужим именем, отчеством и фамилией. Но тогда тем более странно, зачем Коля послал его к ней? Мог ведь предположить, что уж она-то наверняка узнает любимого мужчину. Или Николай в своих Штатах вообще о московском прошлом забыл и о том, что Аврора и Виктор были знакомы? Ведь не помнит он тот прекрасный день в саду ЦДСА…
— Вы имеете в виду, что мне нужно раздеться и чем-то вам помочь? — отвлек ее от размышлений голос Кирилла Владимировича.
Еще немного порывшись в портфеле, мужчина, наконец, извлек на свет тонкую папку.
— Вот. Это зайдут и у вас заберут.
Аврора дрожащей рукой приняла посылку. Язык окончательно присох к гортани, и она лишь кивнула головой. Кирилл Владимирович снова начал топтаться на месте. Выйти на лестницу он не мог бы при всем желании. Аврора по-прежнему стояла, прислонившись к двери.
— До свидания, — сумела хрипло проговорить она и, сообразив, в чем дело, отошла в сторону.
— До свидания, — откликнулся он, когда она отомкнула замок. — Очень приятно было познакомиться. И извините, пожалуйста, еще раз, что потревожил вас во время болезни.
— Ничего, ничего. Грипп у меня уже проходит, — зачем-то соврала Аврора. — Температура сегодня нормальная.
Кирилл Владимирович вызвал лифт.
— И все-таки Коле скажу, что так нехорошо поступать.
— Ой, не надо, — отмахнулась Аврора.
— Да он все равно просил отзвонить после того, как пакет передам, — усмехнулся Кирилл Владимирович. — Вот я его заодно немного и повоспитываю.
Створки лифта захлопнулись за ним. Аврора в полном смятении долго еще стояла в дверях.
— Не может быть. Не может быть, — шептала она в пустое пространство лестничной площадки. — Неужели Виктор действительно жив?
Торопливо выйдя из ворот парка, она поспешила домой. В родные уютные стены, которые всегда были ей защитой от любых бед и горестей. Что бы там ни говорила Тамара о своем фэн-шуе, а она всегда твердила, что планировка неправильная, мебель расставлена тоже неправильно, Авроре в своем доме было уютно и покойно. Тут каждая вещь имела свое место, давно узаконенное, ибо занимала его много лет. Потому и казалось все столь родным и было как бы частью Аврориной жизни, которая здесь началась и здесь продолжалась.
Она едва успела повесить пальто на плечики, когда нетерпеливо и часто зазвонил телефон. «Междугородняя, — поднимая трубку, отметила Аврора. — Наверное, Тома из Парижа».
Однако из трубки донесся бодрый мужской голос.
— Авка, спорим, ты меня не узнаешь! Она узнала и изумленно ахнула.
— Коля, что случилось?
Они ни разу не говорили с тех самых пор, как он отбыл в Штаты.
— Не боись. Все нормально. Все живы, — поторопился успокоить ее собеседник.
— Нет, это потрясающе! — воскликнула Аврора. — Надо же, я как раз сегодня о тебе вспоминала.
— С чего это я удостоился такой чести? — в свою очередь удивился Николай.
— Да я в парк сегодня Екатерининский забрела. Ну, бывший сад ЦДСА. Помнишь, как мы там вчетвером гуляли?
Повисла короткая пауза. Затем Николай смущенно пробормотал:
— Извини, Ава, хоть убей, не помню. Совершенно не помню. Вот как в «Пекине» сидели, помню. А это нет.
— Да неважно. Лучше скажи, как живешь? — Она напряженно гадала, что ему от нее потребовалось. Ведь просто так не очень близкие люди из Америки не звонят.
— Лучше всех живу, — бодро сообщил он и без перехода добавил: — Я, собственно, к тебе по делу.
«Кто бы сомневался», — подумала она.
— Накладка у меня получилась, — тем временем продолжал он. — Выручай! Умоляю! Я вообще-то рассчитывал на Тамару. Но, понимаешь, звоню ей, а она в Париже сидит. На своем фэн-шуевом конгрессе. Ох, так не вовремя.
— Сам виноват. Кто ей книжки подарил? — съязвила Аврора.
— Каюсь, — вздохнул он. — Вот теперь и расплачиваюсь за свою доброту. Но Тома мне сказала: теперь лучше тебя мне никто не поможет.
— Понятно, — обреченно выдохнула Аврора.
А Николай продолжал:
— Она говорит, ты все равно вечерами постоянно дома сидишь, и он сможет к тебе заехать.
Аврору захлестнула обида.
— Да я вообще-то сегодня как раз собиралась… — начала было торопливо врать Аврора.
— Сегодня пожалуйста. Любое свидание, — проявил душевную широту Николай. — А вот завтра ты мне требуешься дома. Иначе по живому зарежешь.
«Совсем обнаглел в своей Америке», — пронеслось в голове у Авроры. Ее так и подмывало объявить, что и на завтра у нее назначено свидание, поэтому пусть выкручивается как хочет. Нашли себе одинокую палочку-выручалочку! Однако она немедленно устыдилась. Коля ей никогда ничего плохого не делал. Даже периодически присылал подарки, хотя она-то вообще была ему совершенно никем. Ближе Тамарки у нее вообще нет человека на этом свете. А она в решении этой, пока непонятной, проблемы на нее рассчитывает. И что же, отказать двум старым друзьям из-за глупого и мелочного самолюбия? И она спросила:
— Говори, что мне нужно сделать?
Да, собственно, ничего. Просто дома сидеть. К тебе завтра приедет мужик. Параметры его сейчас дам. Чтобы ни с кем не перепутала. Он привезет папку с документами. Там оригиналы. Береги как зеницу своего ока. Через два дня другой мужик к тебе явится. Его параметры тоже сейчас обрисую. Ты ему эту папку вручишь. Вот и вся недолга. Вообще-то они должны были напрямую друг с другом состыковаться. Но не срослось: первого срочно в командировку отправляют, а второй до Москвы еще не доехал. И ты, Ава, единственное связующее звено. Потому как своя, родная и очень надежная. Чужому такое доверить никак нельзя, а надежных людей у меня больше в Москве не осталось.
«В общем, он мне вроде как даже честь оказывает», — усмехнулась про себя Аврора.
— Ладно, Колька, сейчас только карандашик найду, и диктуй параметры.
— Ой, значит, согласна! — возликовали на другой половине земного шара. — Ава, проси у меня, что хочешь. Все пришлю, все доставлю.
— Да спасибо. У нас в Москве вроде и так все есть.
— Жалко, — вздохнул Николай. — Раньше было проще. А теперь ничем не удивишь. Ладно. Диктую. Записывай.
Положив трубку, Аврора переоделась и пошла на кухню разогревать ужин. Ее никак не оставляла мысль, что Коля, не запомнил тот волшебный день. Видимо, он вообще для него ничего не значил. А ей-то казалось, они были такие счастливые! Дальше некуда. Между прочим, Тамара помнила их прогулку в саду ЦДСА. А Коля, наверное, в этот день никаких особых эмоций не испытывал. Вечно мы приписываем собственные эмоции другим. Интересно, а Виктор, останься он в живых, помнил бы? Может, да, а скорее всего, нет. Скорее всего Николай ничего не запомнил именно потому, что он мужчина, и ему важны какие-нибудь иные эмоции. Но для Авроры тот день все равно остался одним из самых светлых и счастливых в жизни.
Недоеденный ужин-обед давно остыл на тарелке, а она все вспоминала и вспоминала. Как Виктор взял ее за руку, как нежно ей улыбался, как смотрел на нее своими голубыми глазами, точно такого же цвета, как небо в тот ясный осенний день! Но почему же потом у них не сложилось? Или сложилось бы, не пропади Виктор? Кто теперь ответит.
«Ой, но Колька-то, хитрюга, — перескочили мысли на другое. — Приспособил на целых два вечера! Ладно уж. Старым друзьям не отказывают».
Длинный настойчивый звонок, раздавшийся следующим вечером, тем не менее, застал Аврору врасплох. Ей отчего-то казалось, что Колин посланник должен явиться совсем поздно вечером, где-нибудь часов в одиннадцать. А он пришел, когда еще восьми не было. Пришлось открывать ему неподготовленной. Как была, в халате.
— Кирилл Владимирович? — на всякий случай сквозь дверь уточнила она.
— Он самый, — раздалось в ответ. Открыв замок, Аврора посторонилась.
— Проходите, пожалуйста.
Войдя, он растерянно потоптался в прихожей.
— Да вы раздевайтесь. — Она указала на вешалку.
— Что вы, спасибо большое, — не расстегивая плаща, пробормотал он. — Я буквально на секунду. Только Колины бумаги оставлю.
Он повернулся к ней. Теперь она смогла рассмотреть его лицо и… остолбенела. Перед ней стоял Виктор. Почти такой же, как она его помнила, разве что постаревший лет на пятнадцать. Те же крупные черты. Тот же высокий, упрямый, крутой лоб. Волосы, правда, за эти годы отступили немного назад. Седины, однако, не видно. Прежние светло-русые прямые, чуть волнистые пряди и короткая челка, небрежно падающая на лоб. И глаза, все такие же голубые, несколько озадаченно разглядывающие ее. И та же застенчивая улыбка на красиво очерченных губах.
Ноги у Авроры подкашивались. Чтобы не упасть, она оперлась спиной о дверь.
— Вы плохо себя чувствуете? — Взгляд его сосредоточился на Аврорином халате. — Болели, а из-за меня пришлось встать с кровати? Простите меня, пожалуйста. И Николай тоже хорош. Потревожить больного человека.
— Да нет, что вы, что вы. — Язык у Авроры едва ворочался, и она пробормотала это с большим трудом, а в голове пульсировало: «Он меня не узнал! Не узнал! Но, самое главное, он жив! Только вот почему его теперь по-другому зовут? А главное, Колька знал и молчал все эти годы. Тогда зачем сейчас прислал? Полный бред. По-моему, я схожу с ума».
И она принялась жадно разглядывать лицо Кирилла Владимировича. Это вогнало его в еще большее смущение. На щеках и на лбу выступили красные пятна. Тоже совсем как у Виктора, когда он чувствовал себя не в своей тарелке.
— Не беспокойтесь. Только не беспокойтесь. Я сейчас же уйду.
Он принялся торопливо рыться в портфеле.
— Может, все-таки разденетесь? — совершенно автоматически произнесла Аврора.
Нет, ну как же так может быть, что он ее совершенно не узнает? Неужели так сильно изменилась и подурнела? Вроде бы нет. Остальные-то узнают. Вот недавно школьную подругу встретила. Двадцать лет не виделись, а ведь окликнула Аврору на улице. А сама-то подруга ой как изменилась. Во-первых, стала в три раза толще, а во-вторых, из блондинки в брюнетку перекрасилась. И Аврора тогда еще долго-долго вспоминала, где и когда могла познакомиться с этой женщиной. Только к середине разговора поняла, что они за одной партой сидели. Очень неудобно вышло. Вера, кажется, догадалась, что Аврора ее не сразу узнала. Но Виктор-то, Виктор… То есть Кирилл… И почему Кирилл? Мысли путались, сменяя одна другую и все сильнее повергая Аврору в растерянность.
Внезапно ее осенило. Виктор много лет от кого-то скрывается, вот и теперь живет под чужим именем, отчеством и фамилией. Но тогда тем более странно, зачем Коля послал его к ней? Мог ведь предположить, что уж она-то наверняка узнает любимого мужчину. Или Николай в своих Штатах вообще о московском прошлом забыл и о том, что Аврора и Виктор были знакомы? Ведь не помнит он тот прекрасный день в саду ЦДСА…
— Вы имеете в виду, что мне нужно раздеться и чем-то вам помочь? — отвлек ее от размышлений голос Кирилла Владимировича.
Еще немного порывшись в портфеле, мужчина, наконец, извлек на свет тонкую папку.
— Вот. Это зайдут и у вас заберут.
Аврора дрожащей рукой приняла посылку. Язык окончательно присох к гортани, и она лишь кивнула головой. Кирилл Владимирович снова начал топтаться на месте. Выйти на лестницу он не мог бы при всем желании. Аврора по-прежнему стояла, прислонившись к двери.
— До свидания, — сумела хрипло проговорить она и, сообразив, в чем дело, отошла в сторону.
— До свидания, — откликнулся он, когда она отомкнула замок. — Очень приятно было познакомиться. И извините, пожалуйста, еще раз, что потревожил вас во время болезни.
— Ничего, ничего. Грипп у меня уже проходит, — зачем-то соврала Аврора. — Температура сегодня нормальная.
Кирилл Владимирович вызвал лифт.
— И все-таки Коле скажу, что так нехорошо поступать.
— Ой, не надо, — отмахнулась Аврора.
— Да он все равно просил отзвонить после того, как пакет передам, — усмехнулся Кирилл Владимирович. — Вот я его заодно немного и повоспитываю.
Створки лифта захлопнулись за ним. Аврора в полном смятении долго еще стояла в дверях.
— Не может быть. Не может быть, — шептала она в пустое пространство лестничной площадки. — Неужели Виктор действительно жив?
IV
Первым ее порывом было немедленно позвонить Николаю. Позвонить и без обиняков спросить, кто к ней сейчас приходил и, если это действительно Виктор, поинтересоваться, почему он носит чужое имя. Однако она тут же испугалась. Можно ли обсуждать подобные вещи по телефону? Вдруг Колины разговоры прослушивают? Американцы итак все время твердят про русскую мафию, а она своими расспросами Николая подставит. Тамара такого ей не простит. Тут Аврора спохватилась: а куда ей, собственно говоря, звонить? Номера своего телефона старый друг Николай почему-то ей не оставил, хотя под самый конец разговора настойчиво приглашал приехать в гости. Мол, только свистни, мигом организуем приглашение. Тамара-то, конечно, Колин телефон знает. Но тогда, чтобы позвонить Коле, придется сначала звонить Тамаре в Париж и все объяснять. Опять-таки по телефону. Значит, возникает риск подставить уже Тамару. А лучшая подруга такого отношения никак не заслужила. Нет, как ни крути, надо дождаться ее возвращения.
Аврора бесцельно бродила взад-вперед по квартире. Никак не могла успокоиться и сосредоточиться на домашних делах. Однако к концу вечера, когда она выпила чай и немного пришла в себя, ее одолели сомнения. Наверное, она все себе нафантазировала. Ведь целых два дня подряд вспоминала Виктора. Вот и получилось, будто посланец Николая очень похож на него. Но это же полная глупость. Однако, логически рассуждала она, Николай знает, что Виктор скрывается под чужой фамилией, и никогда бы не стал присылать его к ней. Рискованнее ничего не придумаешь. И Виктор наверняка отказался бы идти. Нет, конечно, Кирилл никак не может быть Виктором. Тот наверняка хоть чем-то выдал бы, что узнает ее. Уж что-нибудь в лице мелькнуло. А Кирилл Владимирович смотрел на нее и разговаривал как с совершенно чужим человеком.
Аврора в растерянности потерла ладонью лоб. Счастье еще, что у нее не оказалось Колиного телефона. Вот бы опозорилась! Николай наверняка решит, что она от одиночества совсем с ума сошла. И что у нее никого и ничего, кроме Виктора, в жизни не было, если она спустя пятнадцать лет видит его в каждом незнакомце. Ой как стыдно!
А уж что Кирилл Владимирович о ней подумал! Встретила лахудра в халате, вытаращилась на него, как баран на новые ворота, что-то там блеяла и лепетала, требовала, чтобы он раздевался, и еще из дома не выпускала. Какой кошмар! Ведь он расскажет Николаю, а Николай — Тамарке.
Щеки и уши у Авроры пылали. Оставалась единственная надежда, что Кирилл Владимирович спишет ее состояние на мнимый грипп. Тогда, может, и обойдется. Но все равно, получилось ужасно неловко. И все-таки как он похож на Виктора! Просто поразительно. Хотя Виктора-то она видела последний раз пятнадцать лет назад. Он мог совершенно измениться. Да и образ его в ее голове мог слегка трансформироваться. У нее ведь даже ни единой его фотографии не осталось. Уж как-то так вышло, что они ни разу не сфотографировались, и своих снимков Виктор не дарил.
Вдруг она вспомнила: нет, однажды их фотографировали. На Тамариной свадьбе. Они ведь с Виктором были свидетелями. Но сохранились ли эти снимки у подруги? Могла ведь и порвать, когда они с Николаем расставались. Надо у Томы спросить. Ах нет, она ведь в Париже. Как ни крути, до ее возвращения ничего не прояснится.
Два следующих дня Аврора мучилась от назойливых мыслей о незнакомце. Как она ни пыталась переключиться, Кирилл Владимирович не шел у нее из головы. Потом одно мучение сменилось другим. Второй Колин посланник, по имени Иван Иванович, тоже изрядно попортил ей нервы.
Мало того, что она прождала его целый вечер, а он так и не появился, так он еще в двенадцать часов позвонил и, не обременяя себя извинениями, бодренько известил, что к ней уже никак не успевает, видите ли, у него накладки и запарка получились. Словом, придется ей, Авроре, к трем часам ночи самой подъехать в Шереметьево, если она, конечно, хочет передать ему документы и не подвести Николая.
Аврора бесцельно бродила взад-вперед по квартире. Никак не могла успокоиться и сосредоточиться на домашних делах. Однако к концу вечера, когда она выпила чай и немного пришла в себя, ее одолели сомнения. Наверное, она все себе нафантазировала. Ведь целых два дня подряд вспоминала Виктора. Вот и получилось, будто посланец Николая очень похож на него. Но это же полная глупость. Однако, логически рассуждала она, Николай знает, что Виктор скрывается под чужой фамилией, и никогда бы не стал присылать его к ней. Рискованнее ничего не придумаешь. И Виктор наверняка отказался бы идти. Нет, конечно, Кирилл никак не может быть Виктором. Тот наверняка хоть чем-то выдал бы, что узнает ее. Уж что-нибудь в лице мелькнуло. А Кирилл Владимирович смотрел на нее и разговаривал как с совершенно чужим человеком.
Аврора в растерянности потерла ладонью лоб. Счастье еще, что у нее не оказалось Колиного телефона. Вот бы опозорилась! Николай наверняка решит, что она от одиночества совсем с ума сошла. И что у нее никого и ничего, кроме Виктора, в жизни не было, если она спустя пятнадцать лет видит его в каждом незнакомце. Ой как стыдно!
А уж что Кирилл Владимирович о ней подумал! Встретила лахудра в халате, вытаращилась на него, как баран на новые ворота, что-то там блеяла и лепетала, требовала, чтобы он раздевался, и еще из дома не выпускала. Какой кошмар! Ведь он расскажет Николаю, а Николай — Тамарке.
Щеки и уши у Авроры пылали. Оставалась единственная надежда, что Кирилл Владимирович спишет ее состояние на мнимый грипп. Тогда, может, и обойдется. Но все равно, получилось ужасно неловко. И все-таки как он похож на Виктора! Просто поразительно. Хотя Виктора-то она видела последний раз пятнадцать лет назад. Он мог совершенно измениться. Да и образ его в ее голове мог слегка трансформироваться. У нее ведь даже ни единой его фотографии не осталось. Уж как-то так вышло, что они ни разу не сфотографировались, и своих снимков Виктор не дарил.
Вдруг она вспомнила: нет, однажды их фотографировали. На Тамариной свадьбе. Они ведь с Виктором были свидетелями. Но сохранились ли эти снимки у подруги? Могла ведь и порвать, когда они с Николаем расставались. Надо у Томы спросить. Ах нет, она ведь в Париже. Как ни крути, до ее возвращения ничего не прояснится.
Два следующих дня Аврора мучилась от назойливых мыслей о незнакомце. Как она ни пыталась переключиться, Кирилл Владимирович не шел у нее из головы. Потом одно мучение сменилось другим. Второй Колин посланник, по имени Иван Иванович, тоже изрядно попортил ей нервы.
Мало того, что она прождала его целый вечер, а он так и не появился, так он еще в двенадцать часов позвонил и, не обременяя себя извинениями, бодренько известил, что к ней уже никак не успевает, видите ли, у него накладки и запарка получились. Словом, придется ей, Авроре, к трем часам ночи самой подъехать в Шереметьево, если она, конечно, хочет передать ему документы и не подвести Николая.