Барская Мария. Любовь вернется навсегда

Мария БАРСКАЯ
ЛЮБОВЬ ВЕРНЕТСЯ НАВСЕГДА

I

   Аврора медленно брела по Екатерининскому парку. Она словно вернулась в тот день, пятнадцать лет назад. То же яркое солнце и по-осеннему холодное лазурное небо над головой. Те же, почти обнажившиеся деревья. Тот же шуршащий под ногами толстый охряно-желтый ковер из опавших листьев. Она поддела его туфелькой. Листья взлетели, закружились в воздухе. Тоже совсем как в прошлом. Только теперь она была одна.
   Странно. За эти годы она почти не вспоминала, как они вчетвером гуляли по парку. А сегодня случайно проходила мимо, вдруг что-то кольнуло ее, а потом ноги словно сами собой принесли ее на аллею. И воспоминания тут же нахлынули. Ах, как же они в тот день были счастливы!
   Николай только что сделал Тамаре предложение, и переполнявшие их обоих любовь, восторг, радость, выплеснувшись через край, волной накрыли и Аврору с Виктором. И Авроре казалось: еще чуть-чуть, и Виктор, последовав примеру друга, тоже сделает ей предложение. Да и как могло быть иначе. Она ведь любит его. И чувствует, чувствует, что и ему очень нравится. Какими он сейчас влюбленными глазами смотрит на нее…
   Аврора абсолютно не помнила, почему они оказались в этом парке. Зато ясно вспоминалось, как они, словно дети, носились между деревьями, швыряя друг в друга охапки листьев и хохоча на всю аллею, как на них с осуждением обернулась пожилая пара, степенно бредущая по дорожке, отчего им стало еще веселее и смешнее. Можно подумать, что они четверо кому-то мешали! В парке все равно, кроме них и этих двух старичков, никого не было. Возможно, пожилые люди уже забыли о том, что такое молодость, и мечтали лишь о покое и тишине. А они четверо были совсем юными, и жизнь кипела в них, и хотелось оповестить о переполнявших их чувствах весь мир вокруг.
   Первыми познакомились Тамара и Николай. А чуть погодя Тамара представила ее, Аврору, лучшую свою подругу, лучшему другу Николая — Виктору. И, о чудо: они сразу понравились друг другу. А Аврора еще боялась этой встречи. Почему-то была уверена, что друг Николая окажется противным. Нет, Николай ей сразу показался симпатичным. Собственно, и никакой логики в Аврориных опасениях не было. Но в жизни часто случается: когда даже симпатичный мужчина начинает активно навязывать лучшего друга, как правило, обнаруживается, что тот совершенно тебе не подходит.
   Авроре, однако, повезло. С Виктором у них сразу сложились замечательные отношения. Они стали часто встречаться вчетвером, и с каждым днем Виктор ей нравился все сильнее и сильнее. И хотя вдвоем они бывали редко, Тамара и Николай настолько были поглощены друг другом, что их присутствие совершенно не мешало Авроре и Виктору ощущать себя наедине.
   В отличие от друга, Виктор не спешил признаваться Авроре в любви, хотя и не сводил с нее нежных глаз. Аврора такую неторопливость воспринимала как часть его характера. Как бы ей ни хотелось поскорее услышать из его уст слова любви, она отдавала себе отчет: Виктор не из тех, кто направо и налево разбрасывается такими словами. Как, посмеиваясь, говорил Коля, он долго запрягает, зато потом сразу тонну увозит. И Аврора поняла:
   «Значит, когда наконец признается, то уж навсегда». Что ж, она подождет. Пусть сам принимает решение. А то еще вдруг, не дай бог, решит, будто она навязывает ему себя. От одной мысли об этом Аврора краснела, и кровь бросалась ей в лицо.
   Но вот уже Коля сделал предложение Томе, вот они уже подали заявление в загс, а Виктор по-прежнему молчал. Цветы, походы в кино, театр продолжались по-прежнему. И пьянящие поцелуи в холодных подъездах — тоже. Но больше ничего. Роман их словно застопорился. Аврора себя утешала. Пройдет свадьба Тамары и Николая, Виктор увидит, как это здорово и, к тому же совсем не страшно, и тогда уж наверняка признается ей. Все ведь, абсолютно все у них тоже к этому идет. Свадьбу сыграли, и они с Виктором были на ней свидетелями, и Виктор так веселился и так нежно вел себя с Авророй, что у нее осталось ощущение, будто она побывала на генеральной репетиции своей собственной свадьбы, однако, вопреки ожиданиям, в ее жизни все изменилось к худшему.
   С Виктором они стали видеться все реже и реже. И целовал он ее совсем не столь жарко, как прежде. Аврора ничего не понимала, однако спросить впрямую не решалась. Не так была воспитана. Девичья гордость мешала. Как это так, вымаливать любовь! Да никогда в жизни она не позволит себе унизиться. Аврора лишь изливала душу Тамаре — единственному человеку, на кого могла выплеснуть свои растерянность и сомнения. Подруга выслушивала ее, сочувствовала и очень сердилась на Виктора. И на нее, Аврору, немного тоже.
   — Давно бы поставила вопрос ребром, — напутствовала она.
   — Как я могу, — всхлипывая, лишь разводила руками Аврора. — Это же неприлично.
   — А манежить так девушку прилично? — вскипела в ответ Тамара. — Слушай, признайся честно, может, вы все-таки поссорились? Или ты его чем-то обидела? Ну например, он тебе предлагал… А ты отказалась.
   — Если бы предлагал, я бы не отказалась. — Не стала кривить душой Аврора. Она снова всхлипнула. — Но он даже не пытался. Даже не намекал. Даже когда мы с ним два раза в его квартире вдвоем оказывались, и никого, кроме нас, там не было.
   — Стра-анно, — протянула Тамара. — Вроде ведь как влюблен. Все признаки налицо. Нет, он правда ни разу не пытался?
   Аврора залилась слезами.
   — Правда. Да в общем, и негде было…
   — Где… всегда находится, если приспичит — не согласилась Тамара.
   — Мне казалось, что он меня любит и уважает, поэтому и не торопится. Он однажды сказал, что все в жизни должно быть вовремя и как следует. Ну понимаешь, не любит человек жить кое-как и впопыхах. Вот я и решила, что он хочет сначала свадьбу, а после уж все остальное. Да мне и самой, в общем, того же хотелось.
   Тамара мрачно хмыкнула.
   — Ты-то ладно. Но чтобы мужик добровольно ждал до свадьбы… Подозрительно это мне. Знаешь, поговорю-ка я с Колей. Пусть твоему мозги по полной программе прочистит.
   Она и впрямь поговорила, несмотря на протесты Авроры. Коля, однако, ситуацию не прояснил, а лишь мялся, жался и жалобно блеял, что на Виктора за последнее время чересчур много работы свалилось. А от работы кто же теперь отказывается. Вон как инфляция деньги жрет. Ему, Николаю, и самому приходится крутиться. И Тамара, соглашаясь с мужем, вразумляла подругу:
   — И то правда. Мы с Колей тоже в последнее время только в постели и встречаемся.
   Вдруг твой Виктор, как человек обстоятельный, решил на свадьбу сперва накопить, серьезные намерения выказывать. Наберись, подруга, немного терпения.
   И Аврора, терзаясь сомнениями, продолжала ждать, но так и не дождалась ни признаний, ни свадьбы. Однажды утром ее любимый, выйдя из дома, больше в него не вернулся. Он пропал. Как? Куда? Что с ним случилось? Они так и не узнали об этом. Словно в воду человек канул. Бесследно. Будто и не жил никогда. Даже могилы после себя не оставил. И похорон тоже не было. Виктора еще много лет не признавали умершим. Он числился в пропавших без вести.
   Узнала Аврора страшную новость от Николая. Виктор ее ведь даже с родственниками своими не познакомил, и, когда ей отвечали по телефону, что его нет, она просто думала, будто он от нее скрывается, окончательно с ней порвав.
   Сообщение Николая повергло ее в шок. Самой почему-то невыносимой для нее была мысль, что она теперь никогда уже не узнает, любил ее Виктор или нет. Аврора ночи напролет рыдала, от отчаяния кусая подушку. Но время если и не залечивает раны, то притупляет любую боль. Первое время Аврора надеялась, что Виктор, может, еще появится. Вдруг на него напали, ранили, он потерял память? Лежит где-нибудь в больнице, а там не знают, кто он. Однако несколько лет спустя надежда окончательно растаяла.
   Хочешь не хочешь, поверишь, что он действительно погиб.
   Да и на мысли об ушедшей любви оставалось все меньше и меньше времени. Аврора была вынуждена крутиться изо всех сил, чтобы хоть как-то заработать на жизнь себе, маме и бабушке. Тамара и Николай тоже бились как рыба об лед. Даже ребенка завести не позволяли себе.
   — Не желаю плодить нищету, — говорила Тамара. — Сами едва зубы на полку не кладем, — и, склонившись к Аврориному уху, шепотом добавила: — Кольку моего опять на бабки нагрели. Ума не приложу, чем теперь расплачиваться. Сколько ему твержу: не умеешь — не берись, а он знай себе зудит: пока лимон не заработаю, не успокоюсь. Что, я хуже других? Я ему говорю: не хуже, а лучше. Потому и не сможешь. У тебя совесть и воображение работают, а у них нет ни того, ни другого. Они заработают, а ты с долгами останешься. Он обижается, мол, я его ниже плинтуса опускаю. А я просто боюсь. И за него, и за себя. Придут ведь, прибьют. Вон, Виктор-то пропал вообще с концами. Небось, тоже пытался лимоны заработать. И с тобой, наверное, потому последнее время мало общался. Не хотел опасности подвергать.
   Любое упоминание о Викторе было Авроре невыносимо. Но ей хотелось бы думать, что он так поступал с ней, оберегая от опасности, а не собираясь бросить. Коля-то в результате бросил Тамару. Точнее, не совсем бросил. Потерпев полный крах на ниве первоначального накопления капитала, он загорелся идеей отбыть к берегам капитализма развитого и цивилизованного.
   Тамара встала на дыбы:
   — А мне что прикажешь там делать? Во-первых, здесь моя родина, во-вторых, я языка не знаю, а в-третьих, у меня в Москве целый лазарет из родственников. Мать, отец, дед, и все по больницам. Как я их брошу? Никуда не поеду!
   Еще полгода Николай с Тамарой ругались. Потом развелись. Николай фиктивно женился и отбыл в Соединенные Штаты. Тамара долго одна не страдала. И трех месяцев не прошло с Колиного отъезда, как она снова вышла замуж, и крайне удачно с точки зрения материальной.
   Про любовь в этот раз Тамара распространялась мало. Но, как ни странно, оба молодожена были вполне довольны и счастливы. И быстро родили двоих детей — сперва мальчика, потом девочку.
   Коля тоже нашел свое счастье. Выбор его оказался совершенно правильным. Вплоть до того, что фиктивный брак перерос в самый настоящий; и родственники жены помогли ему на первых порах с обустройством. Дальше Коля, у которого в России дела напрочь не ладились, проявил себя на новом месте совсем неплохим бизнесменом. Он открыл ресторан, который назвал «Айвен-ти», переведя с русского «Иван-чай», так как сам носил фамилию Иванов. Заведение пользовалось успехом. Коля процветал.
   С Тамарой он ухитрился остаться в замечательных отношениях, регулярно поздравлял ее со всеми праздниками и слал подарки, один из которых сыграл в ее судьбе большую и, можно сказать, определяющую роль. Это были несколько толстых книг по практически неизвестному тогда в России фэн-шуй. У Коли при отсылке подарка не возникло ровно никаких задних мыслей. Ему просто хотелось сделать приятное бывшей жене, которая, как он знал, обожает красиво обустраивать дом. Тома сперва внимательно изучила многочисленные картинки, и вся извелась. Текста в обеих книгах было еще больше, чем картинок, явно очень интересного текста, а с английским у нее обстояло хуже некуда. Но Тамара, как человек упорный, не сдалась, а пошла на курсы. Благо тогда не работала, а сидела с детьми.
   Английский она освоила на удивление быстро — не терпелось узнать все про фэн-шуй. Но ведь сплошь и рядом бывает: сперва чего-то очень хочется, а узнаешь — и разочаруешься. У Тамары вышло с фэн-шуй ровно наоборот. Она им увлеклась. А параллельно еще всякой прочей эзотерикой. Но фэн-шуй все равно оставался на первом месте. Она доставала по нему все материалы, какие только могла. Коля теперь был доволен: никаких проблем с подарками бывшей супруге. Знай Томе свежую литературу поставлял. Второй муж к Тамариному увлечению отнесся скептически, но снисходительно, руководствуясь принципом: чем бы баба ни тешилась, лишь бы не плакала и нервы ему не трепала.
   Сперва Тамара тренировалась на собственном доме. Затем, совершенно бескорыстно, облагодетельствовала всех знакомых. Затем наступила эра Интернета. Через него Тамара быстро обрела множество единомышленников сперва в России, а потом — и за границей. В Интернете же ей показали, что бескорыстие совершенно необязательно. Увлечение запросто можно превратить в профессию. Томе как раз в это время хуже горькой редьки осточертело сидеть дома. И она радостно окунулась в фэн-шуй-бизнес.
   Теперь ее познания и советы начали приносить доход, причем немалый. Даже муж ее зауважал.
   А вот у Авроры жизнь совсем не складывалась. Сперва заболела и умерла бабушка, после долго и мучительно болела мать. Когда и она умерла, Аврора осталась совсем одна, никаких больше родственников на всем белом свете! Единственный близкий человек — Тамара. И с работой как-то непонятно получилось. С профессией инженера она порвала сразу после института, с тех пор бралась за все, что придется, только бы оставалось время на уход за бабушкой и мамой. В результате Аврора осела в магазине по продаже офисной мебели. А Тамара поставляла ей своих клиентов, убеждая их, что именно здесь продаются самые энергетически правильные столы и стулья.
   Аврора поначалу смущалась и выговаривала подруге:
   — Ну зачем ты людей обманываешь?
   Тамара возмущалась:
   — А чем я их надуваю? Разве у вас плохая мебель?
   — Да нет. Хорошая. Из экологически чистых материалов.
   — Тогда в чем проблема? — говорила Тамара. — Они все равно ее где-нибудь купить собираются. Так уж лучше у тебя.
   И Авроре было нечем возразить. А продажи, благодаря Томкиной помощи, поддерживались на хорошем уровне. Так что с работой в последние годы более-менее наладилось.
   С личной жизнью дела обстояли совсем плохо. Нельзя сказать, чтобы за ней совсем не пытались ухаживать. Скорее наоборот. Пытались, и даже часто. Однако отношения развивались почему-то по одной и той же схеме. Сперва бурный всплеск интереса, потом интерес постепенно затухал, а герой романа неизменно бесследно исчезал. Не вообще из жизни, как Виктор, а из Авроринои жизни.
   Правда, никакого сожаления она от этого ни разу не испытала. Одни из ухажеров были ей более симпатичны, другие менее, но ни один из них не сумел по-настоящему запасть ей в душу. А любви, между тем, хотелось. До боли, до дрожи хотелось. Особенно с той поры, как ушла из жизни мама и Аврора осталась совершенно одна.

II

   В первые годы после исчезновения Виктора сердце Авроры словно застыло. Ну, перестали для нее существовать мужчины. Для обычной женщины мужская половина человечества делится на тех, кто очень нравится, нравится, но не очень, не нравится и… совсем не нравится. Или, как вариант, в первого я могу влюбиться с первого взгляда, во второго — если очень постарается, в третьего — ни за какие коврижки, пусть даже золотом осыплет, а вот с четвертым, хоть никогда и не влюблюсь, с удовольствием стану дружить.
   Для Авроры таких категорий не было. Все мужчины разделились для нее на две совершенно неравные части. Виктор — любимый, прекрасный, незабываемый, которого уже нет. И остальные — серая безликая масса, из которой никто не выделяется.
   Эти последние ей улыбались, дарили цветы, звали на свидания, но она воспринимала их будто сквозь матовое стекло. Одинаковые серые тени, и только.
   Тамара, в то время изо всех сил строившая семейное счастье и жизнь с Николаем, от Аврориного отношения к жизни просто на стенку лезла.
   — Понятно, я сижу дома. Пристроилась уже, замужем. И то иногда тянет вырваться. А ты-то, Ава, свободная, собой хороша. Самое время мужиками вертеть. Не говоря уж о том, что о будущем надо думать. А ты сидишь! Как вдова в трауре! Проснись. Виктор ведь не был даже твоим любовником. Что ты так долго по нему чахнешь? Да он, если даже остался бы жив, скорее всего на тебе не женился бы.
   — Он жив! Жив! — начинала горячо спорить Аврора. — Он всего лишь пропал! Может, еще найдется! Так бывает! Мне рассказывали!
   — Не ври сама себе! Год уже прошел. Он не вернется. Прими как факт и смирись. Никогда не вернется. А если и вернется, то совсем другим человеком. Только уверяю тебя: не будет этого.
   Аврора в ответ принималась плакать.
   — Тебе надо начинать новую жизнь. Пойми: вы с Виктором ничего друг другу не обещали. Вдовы, и те замуж выходят. Ничего стыдного в этом нет.
   — Не хочу замуж!
   — Начни хоть с кем-то встречаться.
   — Пыталась. Не могу. Они все… другие.
   — Так это же хорошо, а не плохо. Знаешь, твой Виктор тоже не идеалом был. Надо заставить себя переключиться.
   — А мне кажется, это предательство.
   — Да что и кого ты предаешь? — возмущенно трясла головой Тамара. — Человека, который несколько раз тебя поцеловал? Плюнь, забудь и иди дальше. Ты-то живая, никуда не пропала. И вся жизнь у тебя впереди. Сейчас у нас с тобой лучшие годы. Потом очухаешься — поздно, никому не нужна. Мужиков и так нехватка. Надо брать, пока на тебя смотрят.
   — Тома, ты говоришь о них, как о куске мяса.
   Подруга хихикнула.
   — А они такие и есть. Мясо и… один хрящик. Очень, правда, нам, бабам, нужный. Но мозги-то все нам достались. Вот и надо уметь ими пользоваться.
   — Слушать тебя не хочу! — демонстративно зажала уши Аврора.
   — Нет уж, послушай старую опытную подругу. Добра ведь тебе желаю. Не могу спокойно смотреть, как ты себе душу рвешь. Было бы из-за кого. Ты в себе разберись. Страдаешь из-за того, что он пропал. А продолжай он существовать, наверняка бы давно разочаровалась. Вот бросил бы он тебя… К этому, по-моему, шло.
   — Он, может, и бросил бы, а я бы любила…
   — Да не его ты любишь, а упиваешься собственными страданиями. Мазохистка. Еще в монастырь уйди. Хотя в твоем случае это излишне. И в миру себя как монашка ведешь.
   — Тома, но люди-то разные. Тебе одно нужно, а мне — другое.
   — То же самое тебе нужно, — отрезала она. — Мужик хороший. Нормальный. Чтобы тебя как следует любил. И ты любила.
   — Я уже и так люблю. И другого мне не надо, — упорно твердила Аврора.
   Однако капля долбит камень, как утверждали мудрые древние римляне. И время — великий лекарь — заживляет душевные раны. И природа берет свое.
   Прошел еще год, и… Нет, Аврора не влюбилась. Ей просто понравился один человек. Той зимой она перешла работать на новое место. Старая контора разорилась, но Аврора довольно быстро устроилась работать в фирму, которая торговала продуктами питания. Их тогда было как грибов после дождя.
   В фирме собралась в основном молодежь. Частью Аврорины ровесники, а частью — еще моложе. И атмосфера царила тоже молодая. Веселье, шутки. Вовсю крутились романы. Без конца что-нибудь праздновали. То чей-нибудь день рождения, то помолвку, то свадьбу, то рождение ребенка, то развод, то годовщину нового знакомства, то приход нового сотрудника, то первую зарплату…
   Пользовались любым поводом, чтобы остаться после рабочего дня и повеселиться. Праздники проходили бурно. Словно жить оставалось последний день.
   Авроре в общем атмосфера на новой работе нравилась, однако воспринимала она бурлившую вокруг нее жизнь несколько отстраненно, словно свысока. Как человек уже поживший и многое переживший. Даже ее ровесники казались ей совсем юными и чересчур легкомысленными.
   Отношения у нее сложились со всеми ровные, а вернее, никакие. На празднования она оставалась редко. Дома ждала больная бабушка, и бурные веселья мало привлекали Аврору. Не до них, когда дома мучается близкий человек.
   Своими бедами она, впрочем, ни с кем не делилась. Даже не от присущей ей скрытности, а потому, что, по сути, все ей там были чужими. Девчонки жили совсем иными интересами, чем Аврора. Они могли часами жарко обсуждать новые наряды. Аврора слушала их вполуха, а сама думала, как выкроить из зарплаты сумму, необходимую на новое дорогущее лекарство для бабушки.
   Работала она хорошо, и относились к ней хорошо, списывая ее отстраненность на счет холодности натуры. Довольно быстро к Авроре приклеилось прозвище Снежная Королева, и не только из-за того, что она увиливала от общих посиделок, но и по той причине, что любые попытки местных донжуанов приударить за ней будто наталкивались на ледяную стену.
   Аврора подозревала, что молодые люди даже заключили пари, кому первому удастся завоевать ее сердце. Каждый совершил по заходу, и лишь когда все оказались ею отвергнуты, ажиотаж унялся. Видимо, мужики, обменявшись мнениями, решили, что это у нее какой-то изъян, раз ни один из них ей не подошел. Другие-то девушки откликались, и еще как!
   Впрочем, пусть думают что угодно. Главное, Аврора почувствовала себя в безопасности. Отныне интерес к ней угас, и ее более не воспринимали как объект охоты. Она словно превратилась в часть необходимого офисного пейзажа. Как стол, шкаф или, к примеру, начальник. Разве только начальник был больше похож на живого человека. Он сердился, кричал, мог лишить премии. Аврора же приходила, тихо и незаметно делала свою работу и так же тихо уходила.
   Саша Горчаков у них появился весной. Девушки разом оживились. Свежее, неосвоенное лицо мужского пола сулило новые возможности и новые романтические приключения. Если же совсем повезет, глядишь, и замуж удастся выскочить. Кто-то из девушек сразу выяснил, что семейное положение Саши — холост.
   Внешне новенький был вполне привлекателен.
   — Такой симпампулечка. Полностью в моем вкусе, — рано утром, тщательно накрашивая в туалете ресницы, сообщила Авроре ее сослуживица Лена.
   — Кто? — не поняла Аврора.
   — Ну ты как с Луны свалилась. Конечно же, Горчаков.
   — Ах, ну да, — автоматически отозвалась Аврора, размышляя, класть бабушку в больницу прямо на днях или еще немного повременить. С одной стороны, врач настаивает на операции, а с другой — бабушка не хочет. И успеха на сто процентов никто не гарантирует.
   — Я тебе удивляюсь! — воскликнула Лена. — Такой мужик, а тебе вроде как все равно. Интересно, какой же он должен быть, чтобы тебе понравиться? Или тебе вообще мужики до фени?
   Вопрос застал Аврору врасплох. Она не любила таких разговоров, разве с одной только Томкой умела обсуждать подобные темы, никого больше не пуская в свою душу. Однако сейчас, к полной неожиданности для самой себя, совершенно честно ответила:
   — Ну почему. Мне нравился один человек. Очень нравился. Я любила его.
   — И какой же он был? — Лена так заинтересовалась, что даже перестала красить глаз.
   — Хороший, очень хороший, — улыбнулась Аврора.
   — Это понятно, — кивнула Лена. — Пока нас любят, они все хорошие. Но по типу-то он какой был?
   — Обычный. Среднерусский. Да это и не так важно, — с трудом подбирала определения Аврора.
   Говорить о Викторе было по-прежнему больно, трудно, но в то же время даже хотелось. Наверное, слишком долго держала это в себе. А с Томкой давным-давно все про Виктора множество раз сказано. Да она в последнее время вообще малейшие разговоры о нем пресекала. Мол, нечего ворошить старое, вперед смотри.
   — А для меня очень важно, какой мужик внешне. — В руках у Лены вновь замелькала кисточка. — Особенно я тащусь от таких темненьких, и еще чтобы губки были и усики. Вот если Горчаков на меня поведется, обязательно заставлю его отрастить их. Просто балдею, когда меня целуют… Ну, ты понимаешь… а усы меня там щекочут.
   Лишь когда Леночка уже выпорхнула из туалета, до Авроры дошел смысл последней фразы. Она даже покраснела, хотя осталась в полном одиночестве. У нее в голове не укладывалось, как можно походя о таком сказать совершенно постороннему человеку, да еще так легко и весело! Словно речь шла о том, что Леночка сбегала в магазин и купила новые колготки! Или с ней, Авророй, что-то не то? Вон, другие совершенно спокойно во всеуслышание обсуждают подробности своей интимной жизни!
   Два дня спустя Лена огорошила ее еще сильнее.
   — Ава, я все забываю тебя спросить: ты с тем-то своим мужиком до сих пор продолжаешь встречаться?
   — Нет, — ответила она и немедленно пожалела о своей честности.
   Лучше бы ей соврать, что встречается, тогда от нее хоть отстали бы, решив, что и у нее есть своя нормальная личная жизнь. Но «нет» уже было произнесено, и Леночка вцепилась в нее мертвой хваткой.
   — Он тебя бросил? — с деланным сочувствием заглянула она ей в глаза.
   — Нет. Погиб, — отрывисто бросила Аврора и именно в этот момент в первый раз осознала, что наконец внутренне приняла факт гибели Виктора.
   Сочувствие в Ленином взгляде стало вполне неподдельным.
   — Бедная! Извини! Мы не знали! То-то ты такая замороченная. И давно это произошло?
   — Несколько лет назад.
   — И ты все переживаешь? Ты его любила?
   Вопрос разбередил старую рану. У Авроры на глазах выступили слезы.
   — Прости, прости, — потрепала ее по плечу Леночка. — Я больше об этом не буду. Ой, ну какие же мы все-таки, бабы, бедные!
   Аврора стиснула зубы. Не хватало еще всерьез разрыдаться при этой дурочке.
   — Да ничего. В последний год мне полегче стало. Почти привыкла. Только, пожалуйста, не говори никому.
   Лена, естественно, поклялась молчать, но Аврора не сомневалась, что тайным их разговор не останется. Разве сможет словоохотливая Лена удержать столь животрепещущую историю при себе! Вон как глаза у нее горят. И двух дней не пройдет, как их тесно спаянный коллектив окажется посвящен в малейшие подробности. Вероятно, Лена даже присочинит что-нибудь от себя, другие, пересказывая третьим, тоже внесут свою лепту, и вернется потом к Авроре ее собственная история со множеством интереснейших деталей.
   Но сокрушаться поздно. Слово не воробей, вылетело, обратно не спрячешь. Впрочем, Аврора скорее выиграла, чем проиграла. К ней перестали относиться как к Снежной Королеве. По-видимому, она обрела для окружающих плоть и кровь. Да и недоступность ее стала понятна. Человек пережил большое горе. Это сразу сделало ее интересной. Вокруг нее возник романтический ореол.