Барская Мария. Мелодии осенней любви

   — Даша, флаг, конечно, глупость. Но, согласись, это все-таки не убить человека. Ты вот что мне скажи: как Жорик себя вел, когда ты домой пришла?
   — В том-то и дело, что очень странно. Отвечал невпопад и за хлебом идти оказывался. Еле выпихнула.
   Ирина встревожилась не на шутку. Чем черт не шутит. Неровен час, Георгий влип в какую-нибудь историю, и его действительно заставили временно спрятать у себя чье-то тело. Ей стало зябко. Да что угодно могло случиться. У его друзей есть машины. Сбили кого-нибудь и увезли свою жертву с места аварии…
   — Дашка, ты только не волнуйся. Тут, главное, не наломать дров.
   — Да не мог он, не мог, мой сыночек, — хлюпала носом подруга. — Это они, уроды. Сколько раз ему говорила: сиди лучше дома, занимайся, чем с разными оболтусами по клубам шастать. Я сразу поняла: ничего хорошего от них не жду. И действительно, вечно одни неприятности. А теперь вообще допрыгался. Может, в милицию позвонить, пока не поздно.
   — Не вздумай! — воскликнула Ира. — Они ведь твоего Жорика задержат, а после доказывай… Знаешь, сперва лучше еще раз загляни в шкаф.
   У подруги громко застучали зубы.
   — Не могу. Мне страшно.
   — Ради Георгия.
   — П-попробую, — начала заикаться Дарья.
   — И, если там действительно нога, убедись, что она настоящая.
   — Какая же еще?
   — А если это нога от манекена? — вполне допускала Ирина. — Молодежь обожает приколы.
   — Все равно страшно.
   — А ты иди с телефоном. Я на связи. Если что — ори. Сразу милицию вызову. И сама приеду.
   — Пошла.
   Какое-то время до Ирины доносились лишь звуки шагов, тихие шорохи да учащенное дыхание Дарьи. Наконец она сообщила:
   — Я у двери.
   — Шкафа?
   — Нет, кухни.
   — Так открывай и иди.
   — Не могу, вся трясусь.
   — Чему быть, того не миновать. Лучше уж сразу.
   — А вдруг она там еще живая? — возникло новое опасение у Дарьи. — Что я тогда ей скажу?
   — Если живая, тогда как раз хорошо, — решила ободрить ее Ирина.
   Дарья немного подумала, потом мрачно бросила:
   — Нет, труп, по-моему, лучше.
   — Ты совсем не в себе? — Ее последнее утверждение окончательно ошеломило Ирину.
   — Даже очень в себе. Понимаешь, труп, он же мертвый. Его куда-нибудь по-тихому закопать можно. А с живой что нам делать? Она же потом наверняка заявление на Жорку напишет. — Даша снова завсхлипывала. — Ох, бедный мой сынуля! Что же он у меня такой дурачок?
   Тут у Ирины в голове будто щелкнуло, и мозги наконец заработали в правильном направлении. Господи! Какой труп! Ситуация проще пареной репы. Георгий в отсутствие родителей привел домой девушку. Даша явилась не вовремя. Вот он небось девушку в шкаф и запрятал. Потому так и нервничал. И за хлебом идти отказывался. Видно, рассчитывал: мать сама пойдет, а он в это время девушку выпроводит. Надо Дашу срочно остановить, пока дров не наломала!
   — Дарья, остановись! Подожди. Пока Жорка придет! — прокричала она в трубку.
   — Нет уж. Решилась, значит, сделаю. Все. Открываю. А-а-а!
   Истошный вопль подруги оглушил Ирину.
   — Даша, что там?
   Вместо ответа подруги, до нее донесся отдаленный женский голос:
   — Здравствуйте, а Георгий сейчас дома?
   И — снова истошный вопль Дарьи.
   В ответ — тот женский голосок:
   — Ой, не кричите, пожалуйста, я вам ничего плохого не сделала.
   — Ирка, она тут живая сидит и к тому же совершенно голая! Воровка!
   — Вы ошибаетесь, — возразили нежным девичьим голосом. — Я не воровка, а пришла к Георгию в гости.
   — Ах ты!..
   Послышался шум потасовки. Телефон явно грохнулся на пол. Раздались частые гудки. Ирина поняла: надо срочно звонить Георгию, пока его мамочка и подруга не поубивали друг друга. Главное, чтобы у него мобильный с собой оказался. Хотя его поколение с телефонами практически не расстается. Перелистнув записную книжку в собственном мобильнике, Ира быстро соединилась с ним.
   — Тетя Ира, вы? — радостно возопил Георгий.
   — Я! Я! Дуй скорей домой! Там твоя мама нашла в шкафу твою девушку!
   — Ой, вы уже в курсе? Вы у нас в квартире?
   — Нет, у себя дома.
   — А откуда же вы тогда знаете?
   — Я в этот момент с твоей мамой разговаривал по телефону.
   — Надо же. А я с Лючией разговаривал. Ну чтобы ей в шкафу сидеть скучно не было.
   — Ты лучше беги скорее! — поторопила Ирина. — Они, по-моему, там дерутся.
   — Тетя Ира, — совсем по-детски прохныкал Георгий, — а может, вы лучше приедете? Или со мной пойдете? Мне одному страшно.
   Она разозлилась:
   — Ну вот что, мой дорогой. Если ты считаешь себя достаточно взрослым, чтобы приводить домой девушку, а потом прятать ее голой в шкафу, то и разбирайся сам как взрослый со своей мамой.
   — Тетя Ира, а я сумею?
   — Захочешь — сумеешь.
   — Но она ведь мне не простит.
   — Кто?
   — Мама, естественно.
   — Меня бы на твоем месте больше волновала Лючия. Кстати, почему у нее такое имя?
   — Какое? — не понял Георгий.
   — Ну итальянское ведь имя.
   — А-а, это она сама себя так называет. Вообще-то по паспорту она Любовь, но ей не нравится.
   Он явно готов был долго еще разговаривать, только бы оттянуть момент возвращения в квартиру.
   — Давай, давай. Выручай девушку! — прикрикнула на него Ирина.
   — Тетя Ира, может, мне лучше отцу позвонить? Мама все-таки иногда его слушает.
   У Иры пропал дар речи: инфантильность на грани фантастики!
   — Делай что хочешь, а я уже опаздываю. Разберетесь как-нибудь сами. Маме привет.
   Взглянув на часы, Ирина охнула. Едва успеет привести себя в порядок! И то лишь слегка. Так сказать, по пожарному варианту. Подходить она к телефону больше не будет. Имеет хоть изредка право на личную жизнь! Тем более что Дашка сама ее на эту личную жизнь спровоцировала. Да и сына своего, ненаглядного Жору, сама воспитала. Вот и пусть теперь пожинает плоды.
   Сколько ей раз она, Ира, пыталась втолковать: Георгий твой уже взрослый, относись к нему соответственно, а не как к пятилетнему младенцу. А та в ответ: «Что ты, он у меня еще совсем лопушок, глупенький. Какие девушки! Он ими даже не интересуется. Застенчивый такой. Не дорос еще. Запоздалое развитие в этом плане». И вот сегодня Дашка наконец убедилась, кто из них прав.
   Ирина живо представила себе сцену: трясущаяся Дашка с телефоном в руке замерла у раскрытого шкафа. А в шкафу — голая девушка, тоже с телефоном в руке. И вот они словно фурии набрасываются друг на друга! Иру одолел хохот. А еще больше стало смешно, когда она представила себе приход Георгия. Наверняка первое, что он скажет: «Мама, прости, я больше не буду!»
   Тут Ирине вспомнилось, когда Жорик учился на втором курсе, Даша с возмущением ей рассказывала:
   — Заходила я тут к их замдекана. Ну пообщаться. И говорю: давайте родительское собрание проведем. А то что же такое? Дети уже целый год проучились, а вы нас ни разу не собирали. А представляешь, Ирка, этот идиот мне в лицо рассмеялся. И заявляет: «Дарья Георгиевна, вы разве забыли? Ваш сын уже не в школе, а в институте учится. Дети, как вы изволили выразиться, совершеннолетние. Сами должны отвечать за себя. По закону, я вам даже не имею права сообщать, какие оценки он получал во время сессии». Согласись, Ира, идиотизм? Кто только такие законы выдумывает. Наверное, у них самих детей нет. Совершеннолетний! Все равно каждый его шаг контролировать надо. Иначе таких дров наломает!
   Ира долго тогда с ней спорила. Мол, чрезмерная опека только вредна. Пора Дашке Георгия от себя отпускать. Иначе может действительно беда случиться. Не выработается у него привычка самостоятельно думать и за себя отвечать. Как Даша тогда обиделась! Наорала на Иру, что она, мол, так говорит, потому что у нее своих детей нет. И если бы были, совсем по-другому бы думала. Ира тоже обиделась. Они после этого месяца два не общались. Потом, правда, помирились, однако каждая осталась при своем мнении.
   Со Львом Ирина встретилась у выхода из метро «Охотный ряд», возле бывшего магазина «Подарки». Лев уже ждал, нервно поглядывая по сторонам. В руках он держал три розы. «По всем правилам встречает, — не без удовольствия отметила Ира. — Грамотно атакует».
   — Это вам! — расплылся в улыбке он.
   — Спасибо! — На Льве было новое кашемировое пальто. Такое впечатление, что сегодня первый раз надел. Или вообще специально прикупил к свиданию? Забавно.
   Пока они шли по Тверской к Камергерскому переулку, Ирина украдкой к нему приглядывалась. В Новый год-то толком не рассмотрела. О Марлинском все думала.
   Теперь Лев показался ей вполне симпатичным мужчиной. Конечно, внешность не яркая, не Давид. Однако достаточно привлекательный. Приятное лицо, со среднестатистическими чертами и вполне мужественное. И за собой явно следит. Хотя не исключено, что расстарался перед свиданием. Впрочем, это неплохо. Значит, старается, чтобы Ирина обратила на него внимание.
   Ей было приятно и в то же время немного грустно. Вроде как обманывает человека. Он вот старается, на что-то, видно, надеется, а она скорее всего надежд его не оправдает. Потому что он ее как мужчина не привлекает. И поделать она с этом ничего не может. Впрочем, они пока лишь идут в театр. Так чего мучиться? Вдруг, при ближайшем рассмотрении, она ему не понравится.
   И Ирина решила: раз уж он ее пригласил, а она на приглашение откликнулась, то постарается получить максимум удовольствия, чтобы не зря его старания пропали.
   Лев, ведя ее под руку, рассказывал, что билеты приобрел на самый модный в Художественном спектакль.
   — Комедия, говорят, обхохочешься. «Номер тринадцать» называется. Владимир Машков поставил. Ну который вообще-то актер. Знаете?
   Ира кивнула.
   — Билеты, между прочим, до пяти тысяч доходят. И это не с рук, а в кассе. Представляете?
   Ира снова кивнула, не зная, как реагировать. Спрашивать, к чему подобные траты, глупо. А больше вообще ничего не скажешь. Хотя вообще она сильно подозревала, что цену Лев назвал, стремясь показать свою широту и щедрость и что ведет ее, Иру, на самое дорогое представление, а следовательно, на самое лучшее.
   Места их оказались в пятом ряду партера и к тому же посередине. «Если и не все пять, то близко к пяти, — невольно отметила Ира. — А если Лев билеты не в кассе, а с рук покупал, то еще дороже. Мужчина гуляет». Единственное, что ей мешало — цветы. Куда их в театре девать? Да и вообще жалко: завянут, пока они смотрят спектакль. Но делать нечего, придется устроить букет на коленях.

IX

   После спектакля Лев предложил посидеть в клубе или в ресторане. Ирина, поблагодарив, отказалась:
   — Знаете, поход в театр — уже для меня событие. И вставать завтра рано. У меня в университете первая пара.
   — Ну раз так, тогда конечно, — расстроился он. Видимо, рассчитывал на продолжение вечера.
   Ире стало его жалко. Человек из кожи вон лезет, чтобы ей понравиться, а она… Неудобно как-то. Может, на чашечку кофе домой его пригласить?
   Все же она решила этого не делать. Рискованно. Вдруг неправильно поймет? Или поймет правильно, но засидится надолго. А из дома трудно будет выгнать. В ресторане-то встали и ушли, а здесь сиди потом с ним до утра! Вдруг он из той породы людей, которые намеков не понимают?
   А потом, если уж она и впрямь ему так нравится, пригласит куда-нибудь в другой раз. Заодно можно проверить его намерения. И степень его увлеченности ею.
   Лев вызвался проводить ее до дома. От этого она отказываться не стала. Весь путь до Докучаева переулка они обсуждали спектакль.
   — Мне скорее понравилось, — сказал он. — Смешно. Но не обхохочешься. Честно сказать, ожидал от них большего. Не пойму, отчего устроили ажиотаж!
   Ирина была с ним согласна. В рецензиях, которые ей попадались, писали, что с начала и до конца спектакля зрители умирают от смеха. На самом деле, смешными ей показались лишь несколько сцен. В середине действие, на ее взгляд, провисло. Сколько можно перепрятывать покойника с места на место! Трюки повторялись почти без изменения, и она немного заскучала. Правда, к финалу опять стало весело. И звездный состав спектакля во многом спасал ситуацию, однако пьеса показалась ей так себе. Льву она говорить об этом не стала. Тем более он так старался ей угодить. И она ответила:
   — А по-моему, замечательно. Он просиял.
   — Вам действительно понравилось?
   — Конечно. Спасибо вам большое.
   Она, в общем, почти не кривила душой. Вечер она провела прекрасно. И «Номер тринадцать» давно хотела посмотреть.
   Они остановились возле ее подъезда.
   — Ирочка, очень рад был вас увидеть. — Лев с надеждой заглянул ей в глаза.
   «Надеется на приглашение», — без труда прочла она его взгляд.
   — Так хотелось бы с вами посидеть, но просто валюсь с ног от усталости.
   Едва произнеся это, она одернула себя. Получилось ужасно невежливо! Однако Лев, кажется, даже не обратил внимания на ее бестактность и, по-прежнему просяще заглядывая ей в глаза, осведомился:
   — Вы не против, если мы в ближайшее время еще куда-нибудь сходим?
   — Да, да, конечно! — выпалила она, радуясь, что он не обиделся.
   Энтузиазм ее Лев расценил по-своему.
   — Тогда давайте в пятницу или в субботу.
   — Лучше в субботу, — уточнила она. — Понимаете, утром принимаю экзамен, зато потом я свободна до понедельника.
   Она слишком поздно сообразила, что не стоило откликаться с такой готовностью. В глазах у Льва блеснули огоньки счастья и надежды, и он с заговорщицким видом изрек:
   — А как вы, Ирочка, смотрите, если мы с вами закатимся в какое-нибудь хорошее место прямо с субботы и до понедельника? Ну например, в подмосковный пансионат? Природа там, знаете, шашлычок на свежем воздухе…
   Ира от неожиданности раскрыла рот. Лев, видимо, сообразив, что переборщил, смущенно добавил:
   — Нет, ну если вы считаете, что это еще рано, можем в Москве пока погулять.
   — Вот. Вот. Давайте пока в Москве. А то ведь зима, холодно. Какие на снегу шашлыки!.. — Ситуация складывалась щекотливая, и Ирина лепила первое, что приходило на ум.
   Лев тоже был явно смущен, чувствовал себя не в своей тарелке и, массируя пальцем переносицу, в свою очередь, нес бог знает что.
   — Вот насчет шашлычков, Ирочка, вы не правы. В пансионате для этого есть полное оборудование. И мангалы, и мясо, и беседочки для «посидеть» стоят. А шашлычки под водочку на морозном воздухе идут замечательно!
   — Лев, я водку не пью, — зачем-то сообщила Ирина.
   — Тогда действительно лучше в Москве, — часто-часто покивал Лев. — Походим в разные места. В боулинг, например. Вы любите?
   — Даже не знаю. Потому как ни разу не была, — призналась Ира.
   Смущение оставило его, и он опять засиял, как новенький полтинник.
   — Вот и отлично. Уверен: вам понравится. И фигурка у вас такая спортивная!
   «Ага! Уже комплименты пошли. Что ж, боулинг так боулинг. Лучше, чем шашлык на морозе. Опять-таки и кругозор свой расширю», — решила сдаться она.
   — Уговорили.
   — Тогда я в субботу за вами заеду. Часика в четыре устроит?
   — Лучше в шесть.
   — Желание дамы — закон. — Он поцеловал ей руку.
   — До субботы, — бросила ему Ира, пятясь к подъезду.
   Он с тоской проводил ее взглядом и уныло побрел прочь.
   «И как я только в эти ухаживания вляпалась? — входя в лифт, кляла себя на чем свет стоит Ирина. — Ну Дашка! Что теперь делать? Человек вполне милый, грубо отсылать его не хочется. Да и поводов он пока не дает. Ведет себя вполне корректно». Однако она уже понимала: чем чаще станет откликаться на его приглашения, тем сильнее он будет привыкать и привязываться к ней. А она совсем не была уверена, что ей этого хочется. Ну не в ее он вкусе!
   Уже дома она посмотрела на экран мобильного. Одно послание и множество неотвеченных звонков. Начала она, естественно, с СМСки. От Марлинского! Она спешно прочла: «Не дозвонился. Как встретили? У меня страшная запарка. Давид». И когда же, интересно, он звонил? После Нового года от него ничего не было, и она постеснялась первой возобновлять переписку, не хотела казаться навязчивой. Сегодня, правда, звонок у телефона с утра был отключен, и она ни разу на экран не взглянула. Ни минуты свободной! Она пролистнула неотвеченные звонки. Действительно, один от Марлинского! Ее охватила досада! Не повезло! И почему он именно сегодня про нее вспомнил! С какой радостью она услышала бы его голос! Но, увы, не пришлось. Лев помешал.
   Наверное, это ей наказание за то, что напрасно морочит голову человеку. Он, бедный, теперь надеется, дальнейшие планы ухаживания разрабатывает, но ей-то все равно. Стало вдруг жалко и Льва, и себя. Оба они мечтают. Он — ее завоевать, а она — об улыбке Марлинского. И, возможно, столь же напрасно. Хотя ведь Давид все-таки позвонил! Значит, вспоминает о ней и думает!
   Ей захотелось тут же набрать его номер, но она не успела. Настойчиво зазвонил городской. Ира кинулась к лежавшей на журнальном столе трубке. Неужели Марлинский? Нет, Дашка.
   — Пришла? — сурово и с таким осуждением спросила она, будто подруга одна перед ней виновата.
   — Только что, — объяснила Ира.
   — И где ж, позволь узнать, мы ходили до такого поздна?
   Мы с твоим Львом ходили в театр, о чем я тебя, между прочим, сегодня уже информировала, — в тон ей откликнулась Ира, еле сдерживаясь при этом от смеха.
   — Понятно.
   — А как там, интересно, наша девушка поживает с красивым итальянским именем Лючия? — вкрадчивым голосом поинтересовалась Ирина.
   — Какая она тебе итальянка? Обыкновенная наша российская шлюха! — вскипела Дарья. — Даже не напоминай мне об этой твари! До сих пор валерьянку пью! Такая нахалка оказалась! Погоди, погоди! Откуда ты знаешь, как ее зовут? Неужто в курсе была?
   — Я как услышала, что вы деретесь, сразу Жорику позвонила. Он мне и сказал, как ее зовут.
   — Мы не дрались. Еще чего! Просто я ее обратно в шкаф запихнула, когда она из него полезла. Представляешь, на меня голыми сиськами! А ведь полный шкаф был одежды. Хоть что-нибудь для приличия на себя натянула бы. Так нет! В чем вошла, в том и вышла! В чем мать родила! И это в моем собственном доме. И хоть бы покраснела, подстилка драная!
   — Дашка, да что с тобой! Я тебя не узнаю! Дело-то молодое! Кровь у них играет, и гормоны тоже.
   — Какие гормоны! Жорик еще сосунок совсем.
   — Ну раз решился, привести домой Лючию, следовательно, игра гормонов на лицо, — стояла на своем Ирина.
   — Иными словами, ты приветствуешь!
   Дашка, я ничего не приветствую и не осуждаю, я констатирую: поведение Жорика естественно и закономерно. Мальчик вырос. А тебе, при виде ноги в шкафу, надо было не про трупы думать, а удалиться спокойно на часик. Тогда все приличия были бы соблюдены.
   — Это я должна удалиться из собственного дома? Я должна была сообразить? А ты много сообразила, когда я тебе рассказала? Это ты заставила меня еще раз идти и смотреть! Я вообще боялась снова в шкаф лезть.
   — Дашка, ты мне мозги до того своей криминальной версией запудрила, что я напугалась и за тебя стала тревожиться. А когда до меня дошло, было уже поздно. Потому что к тому моменту ты девушку целиком обнаружила.
   — То есть я кругом виновата, а вы кругом правы!
   — Тут нет правых и виноватых. Вышло недоразумение, о котором теперь надо забыть.
   — Забы-ыть?! Ирка, ты думаешь, о чем говоришь? Сегодня она в шкафу у нас посидела, а завтра насовсем останется. Этому лопуху ничего не стоит голову закружить. А дальше больше. Не хочу учиться, хочу жениться. У этой девки ни стыда ни совести. Женит Жорика на себе, потом разведется, перед этим еще родит, чего доброго. А мы с моим дураком отдавай ей кусок квартиры. Ты же знаешь, сколько мы в нее вложили и как она нам досталась!
   — Дашка, во-первых, сейчас законы изменились, и не так просто кусок квартиры оттяпать. Во-вторых, почему ты уверена, что Лючия непременно захочет выйти замуж за Георгия? И в-третьих, вполне допускаю, что она не такая плохая, как тебе кажется, и вполне искренне влюблена в твоего сына.
   — Эта нахалка и хамка? Чушь!
   — Дашка, представь, она, бедная, сидела ни жива ни мертва от страха в этом шкафу. Наверное, потому и не сообразила одеться. В шоке была. И даже если тебе нахамила, то это защитный рефлекс.
   — А-а, Жорка успел тебя обработать!
   — Я с Жоркой с тех пор не разговаривала. Исхожу из элементарного здравого смысла. Вот, представь, если бы тебя в ее возрасте застукали в таком виде родители мальчика.
   — Я в ее возрасте… — начала было с пафосом Дарья.
   — Ой, только не надо! Про свою непорочную молодость можешь рассказывать сказки Георгию. А я все твои романы до Артура помню. В подробностях.
   Дарья поперхнулась.
   — Ой, Ирка, какая ты с возрастом стала вредная.
   — Я справедливая.
   — Все равно. У нас в их возрасте было как-то по-другому и приличнее. И мы сами были взрослее и серьезнее.
   — О-о, дорогая моя, — хихикнула Ира. — Вот это действительно уже возраст. Ханжеешь!
   — А ты, подруга, закадрив трех мужиков, так расковалась, смотрю. Дальше некуда, — мстительно бросила Дарья. — Никак, вторая молодость начинается?
   Ты сама ввергла меня в пучину разврата, — окончательно развеселилась Ирина. — Кто мне говорил, что я себя заживо хороню? Кто мне мужчин наслал и призывал меня их завлекать? Ты, дорогая! И вот, последовав твоим советам, я с удивлением обнаруживаю, что ты очень недовольна!
   — Приехали! — вдруг захныкала Дарья. — Мне совсем не до смеха. У меня дома трагедия, а ты издеваешься.
   — Да где ты видишь трагедию? Элементарный закон природы: сын вырос, — начала успокаиваться Ирина. — Кстати. Чем все закончилось?
   — Чем, чем. Поорали мы с этой Лючией, будь она неладна, друг на друга. Потом Жорик явился, начал меня успокаивать. Девица оделась и ушла, а он за ней следом кинулся.
   — Хоть вернулся.
   — Ага. Куда он денется. Кому он нужен! Кто его, кроме мамы с папой, кормить станет. Теперь на меня же и дуется. Видите ли, я его Лючию драгоценную оскорбила. Нет, Ирка, сама подумай. Нахалка, а? Сидит голая у меня в шкафу и еще надеется, что я перед ней лебезить буду. Спасибо, мол, дорогая, что сына моего развратила!
   — Дашка, почему ты думаешь, что он у тебя такой невинный агнец?
   — А ты почем знаешь, что не невинный? Вот на девке точно пробы ставить негде. Завтра же к врачу его свожу, а то, боюсь, он от нее что-нибудь нехорошее подцепил.
   Иру вновь начал разбирать смех.
   — За ручку сама поведешь?
   — А ты думаешь, постесняюсь? — вскинулась Дарья. — Мне здоровье сына дороже. Сам-то ведь не пойдет.
   — Ну как знаешь. — Ира решила не давить больше на больную мозоль и лишь поинтересовалась: — Артур-то что говорит?
   — Что мой дурак может сказать! В один голос с тобой поет: оставь парня в покое, он влюбился. Мне лучше знать, влюбился или нет. Так не влюбляются. А если и влюбляются, то нам такого не надо. Мальчик должен сперва институт закончить. А то пойдут романы, учеба по боку, из института вылетит и в армию загремит. Ради чего тогда мы старались? На репетиторов сколько грохнули! И еще взятку потом давали, чтобы он на бюджетное отделение поступил.
   — Дашка, да он хорошо у тебя учится.
   — Ах, что ты понимаешь. Ладно, подруга, давай завершим о грустном. Расскажи мне лучше про Льва.
   Ирина поняла: Дарья, выговорившись, немного успокоилась. Чтобы окончательно отвлечь, она в подробностях поведала, как провела вечер.
   Даша слушала подругу очень внимательно, а потом сделала вывод:
   — Не ожидала ото Льва такой прыти. Шустрый мужик оказался. А с виду вроде скромный.
   — Ну нахалом его никак не назовешь.
   — Так это ведь хорошо. Видно, ты не на шутку его зацепила. Похоже, мои слова подтверждаются. Как одному понравишься, так и другие косяком идут. Выбирай — не хочу!
   — Если бы еще и я хотела выбирать…
   — А ты включи хотение. Заставь себя.
   — Насильно?
   — Хоть бы и насильно. Думаешь, такие, как Лев, на дороге валяются? У него, между прочим, в делах полный тип-топ. Серьезно задумайся. Потом жалеть станешь. Марлинский твой — темная лошадка, неизвестно, что выкинет. Да и далеко. А Лев — вот он. Рядом. Ждать не надо, гадать, мучиться. Руку протянула, и он твой!
   — Синица в руках?
   — А чем тебе синица не птица, если летает, гнездо имеет и корм добывает. Кстати, учти: гнездо у него вполне приличное. Двухкомнатное и в центре. Я у своего дурака выяснила. Представь, если твою и его квартиры продать, можно купить такие апартаменты… он тебя домой еще не приглашал?
   — Пока нет, но ко мне в гости набивался.
   — А ты?
   — Сочла за лучшее подождать.
   — Очень зря.
   — По-моему, Дашка, ты сама себе противоречишь. Если я после первого же свидания его к себе позвала, он, несомненно, обрадовался бы, однако воспринял бы это совершенно однозначно. Как приглашение к более близким отношениям.
   — Ирка, а нельзя было сказать проще: в койку? — хмыкнула Дарья.
   — Ну я решила не оскорблять твоих чувств после моральной травмы, — не осталась в долгу та.
   — Прекрати издеваться. Вообще-то ты права. Помаринуй Льва. Мужскому полу это полезно. Чем труднее добиться, тем выше ценят добычу. Кстати, о Марлинском с тех пор ни слуху ни духу?
   — Как раз наоборот. Звонил.