Страница:
Михаил Барятинский
Великая танковая война 1939 – 1945
Вступление
1 сентября 1939 года, сбив пограничные шлагбаумы, немецкие танки вступили на территорию Польши – началась ВЕЛИКАЯ ТАНКОВАЯ ВОЙНА! То, что Вторая мировая война была войной моторов – авиационных, танковых, автомобильных, каких угодно, – ни у кого не вызывает сомнения. Но по степени влияния того или иного рода войск на общий ход боевых действий это была в первую очередь танковая война.
Чтобы занять доминирующее положение на полях сражений танкам потребовалось пройти долгий путь, начавшийся с первой танковой атаки на Сомме 15 сентября 1916 года. Из каких этапов состоял этот путь? Как развивались теоретические взгляды на применение танковых частей и какое влияние появление танков на поле боя оказало на тактику ведения боевых действий другими родами войск? Как сложился боевой путь танковых войск противоборствующих сторон во Второй мировой войне? Наконец, чья организация танковых частей и чья тактика их применения оказались лучше? В этой книге предпринята попытка хотя бы частично ответить на эти вопросы.
Эта книга не содержит подробного описания всех боевых действий с участием танковых частей на всех театрах Второй мировой войны – это тема отдельного исследования. Описания танковых боев и сражений даются фрагментарно, дабы наглядно продемонстрировать читателю те или иные тактические приемы или, например, показать, в какой степени организационные формы танковых соединений влияют на характер боевых действий и на их результат. Возможно, что некоторые суждения и оценки автора не совпадают с традиционными и общепринятыми – думать, анализировать и, наконец, иметь собственное мнение никому не запрещено. А вот насколько убедительно отстаивается и аргументируется та или иная точка зрения – судить читателю.
По понятным причинам основное внимание в книге уделено Восточному фронту. Именно здесь было сосредоточено наибольшее количество танковых сил, принимавших участие во Второй мировой войне, именно здесь танковые войска действовали с невиданным доселе размахом. Без преувеличения можно утверждать, что именно советско-германское танковое противостояние, беспрецедентное по длительности и напряженности, и позволяет называть эту войну Великой танковой войной!
Чтобы занять доминирующее положение на полях сражений танкам потребовалось пройти долгий путь, начавшийся с первой танковой атаки на Сомме 15 сентября 1916 года. Из каких этапов состоял этот путь? Как развивались теоретические взгляды на применение танковых частей и какое влияние появление танков на поле боя оказало на тактику ведения боевых действий другими родами войск? Как сложился боевой путь танковых войск противоборствующих сторон во Второй мировой войне? Наконец, чья организация танковых частей и чья тактика их применения оказались лучше? В этой книге предпринята попытка хотя бы частично ответить на эти вопросы.
Эта книга не содержит подробного описания всех боевых действий с участием танковых частей на всех театрах Второй мировой войны – это тема отдельного исследования. Описания танковых боев и сражений даются фрагментарно, дабы наглядно продемонстрировать читателю те или иные тактические приемы или, например, показать, в какой степени организационные формы танковых соединений влияют на характер боевых действий и на их результат. Возможно, что некоторые суждения и оценки автора не совпадают с традиционными и общепринятыми – думать, анализировать и, наконец, иметь собственное мнение никому не запрещено. А вот насколько убедительно отстаивается и аргументируется та или иная точка зрения – судить читателю.
По понятным причинам основное внимание в книге уделено Восточному фронту. Именно здесь было сосредоточено наибольшее количество танковых сил, принимавших участие во Второй мировой войне, именно здесь танковые войска действовали с невиданным доселе размахом. Без преувеличения можно утверждать, что именно советско-германское танковое противостояние, беспрецедентное по длительности и напряженности, и позволяет называть эту войну Великой танковой войной!
ВЫХОД ИЗ ПОЗИЦИОННОГО ТУПИКА
Как это ни цинично звучит, но война – это двигатель прогресса! Чтобы убедиться в правоте этой точки зрения достаточно сравнить степень эволюции оружия и предметов сугубо мирного назначения, перечень которых, кстати, не слишком велик. Так, например, эволюцию орудий для обработки земли от первобытной палки-копалки до современного плуга можно условно разделить всего на три-четыре этапа. Н у, а от такой же палки, ставшей дубиной в руках «человека разумного», до современной баллистической ракеты таких этапов во много раз больше. При этом большинство из них приходится на последние 100–150 лет. Скорость эволюции средств ведения войны в ХХ веке была наивысшей.
Параллельно с совершенствованием вооружения шел процесс эволюции способов его применения. Все это самым непосредственным образом влияло на тактику. Под последней, как известно, понимают составную часть военного искусства, охватывающую теорию и практику подготовки и ведения боя. Вооружение и тактика всегда находятся в очень тесной взаимосвязи. Порой на появление тех или иных образцов вооружения ответ находится не в создании аналогов (или, во всяком случае, не только в них), а в изменении тактических приемов. Так, например, появление на вооружении пехоты нарезных ружей сначала просто увеличило дистанцию огневого боя, а когда им на смену пришли скорострельные магазинные винтовки, появился рассыпной строй. Последний, в свою очередь, серьезно расширил (в буквальном смысле) боевые порядки войск – им стало тесно на каком-то одном конкретном поле боя. Фронт растягивался на десятки, сотни, а затем и тысячи километров. Наступила эпоха многомиллионных армий. Убить или хотя бы вывести из строя такую массу народа с помощью одних магазинных винтовок не представлялось возможным – появились пулеметы. Впрочем, к пулеметам мы еще вернемся.
Все эти рассуждения, конечно, выглядят очень упрощенными, отчасти утрированными, но их целью является желание уловить суть взаимозависимости оружия и способов ведения войны, понять, почему те или иные образцы вооружения и боевой техники появились именно тогда, когда появились. Безусловно, для их появления должны были сложиться определенные условия. Однако это правило прослеживается далеко не всегда. Оно в полной мере применимо к самому знаменитому детищу ХХ века – авиации. Летать человечество мечтало всегда и все для этого к началу прошлого века уже сделало, включая необходимые аэродинамические расчеты. И как только в распоряжении энтузиастов появился достаточно легкий и мощный двигатель – человечество полетело. Тут технический прогресс шел несколько впереди военного дела, возможно потому, что самолет не является оружием в чистом виде – он многофункционален. По-другому обстояло дело с другим детищем минувшего века – танком.
Стоит задаться вопросом – почему танки появились именно тогда, когда появились? Ведь известно, что условия для их создания окончательно сложились уже в начале ХХ века: компактный экономичный двигатель; движитель значительно более высокой проходимости, чем колесный; наконец, прочная броневая защита.
Появление танкового мотора стало возможным тогда, когда уже был накоплен достаточный опыт строительства и применения автомобильных двигателей внутреннего сгорания.
Прообраз же современного гусеничного движителя впервые был создан аж в 1713 году Д’Эрманом. Проект, получивший положительный отзыв Французской академии, представлял собой тележку для тяжелых грузов, перекатывающуюся на бесконечных лентах из деревянных катков, концы которых шарнирно соединены планками. Годом создания гусеничного движителя можно считать 1818-й, когда француз Дюбоше получил привилегию на способ устройства экипажей с подвижными рельсовыми путями. В последующие годы развитие идеи Дюбоше и применение движителя его конструкции как для военных, так и для гражданских целей шло чрезвычайно быстро. В 1821 году англичанин Джон Ричард Бэрри получил патент на изобретение бесконечных цепей, намотанных на два задних колеса повозки, по одной с каждой стороны. Первая паровая гусеничная машина английского изобретателя Джона Гиткота получила патент в 1832 году и использовалась в течение двух лет на разработке болотистых земель в Ланкашире. В 1837 году проект экипажа с подвижными колеями, который содержал в себе все основные элементы гусеничного движителя, был запатентован в России штабс-капитаном Д. Загряжским.
Вполне современные металлические гусеничные цепи получили широкое распространение на американских тракторах «Ломбард» в 1904 году.
Танковая броня также имеет свою предысторию. Бронирование сухопутных повозок стало применяться значительно позднее бронирования морских и речных судов. Броненосный флот, как известно, зародился и был опробован в бою в 1855 году во время Крымской войны. Чрезмерное возрастание массы судов при применении железной брони заставило перейти к стали. Этому способствовали и успехи металлургической промышленности. Первые стальные плиты были испытаны в 1875 году. В 1877 году фирма «Шнейдер-Крезо» изготовила броню из мягкой литой стали. В 1892 году Крупп получил броню из легированной стали. Годом возникновения танковой брони можно считать 1900-й, когда впервые во время Англо-бурской войны полковник английской армии Темплер предложил бронировать повозки, предназначавшиеся для транспортировки английских частей с южного побережья Африки в глубь материка. Три повозки, паровой автомобиль-тягач и два 150-мм артиллерийских орудия составляли безрельсовый блиндированный поезд, который был защищен листовой 6, 3-мм хромоникелевой сталью, не пробивавшейся пулями маузеровских ружей даже на расстоянии 6 м.
Первый проект вездеходной бронированной боевой машины был разработан капитаном французской армии Левассером в 1903 году, но осуществлен не был. Проект колесно-гусеничного танка был представлен в 1913 году австрийскому военному министерству поручиком Г. Бурштыном. На проекте была наложена резолюция «человек сошел с ума».
Вот так, в 1913 году человека, предложившего вполне работоспособную конструкцию танка объявили чуть ли не сумасшедшим, а спустя три года его идеи были претворены в жизнь! В чем же причина? Почему танк не появился в преддверии Первой мировой войны, несмотря на то, что для этого имелись все технические предпосылки? Разве не заманчивые перспективы открывало применение в бою этого нового вида боевой техники, особенно с учетом все, возраставшей мощи стрелкового оружия?
Парадокс ситуации заключался в том, что никто из потенциальных противников не желал втягивания в затяжную войну. Все собирались вести войну «молниеносную», энергично наступать, дабы завершить разгром противника в несколько недель, в крайнем случае – месяцев. Однако никто не учел одного обстоятельства: противостоящие коалиции – «Антанта» и «Тройственный союз» – оказались достаточно сильны, чтобы сорвать наступательные планы противника, но одновременно и слишком слабы, чтобы реализовать собственные. Осознание этого факта было оплачено очень дорогой ценой – уже в августе 1914 года обученная пехота всех воюющих армий почти целиком исчезла в братских могилах и госпиталях. Огонь винтовок и пулеметов почти мгновенно уничтожал каждого незащищенного бойца. Фронты зарылись в землю и опутались колючей проволокой. Прежде чем перейти в наступление, атакующая сторона должна была смести эти заграждения своим артиллерийским огнем, что, в свою очередь, в корне уничтожало элемент внезапности и давало противнику время и возможность предпринять необходимые контрмеры.
Оборона, атакуемая противником с самого небольшого расстояния, требовала оружия, которое могло бы развить максимальную скорострельность. Пулемет стал главным оружием пехоты, наложившим свой отпечаток на весь ход войны. Фронты замерли, налицо был настоящий кризис военного искусства – позиционный тупик. Средства обороны возобладали над средствами наступления.
Для подтверждения этого тезиса, а также с целью характеристики периода от установившихся с 1915 года форм позиционной войны до начала танковой войны осенью 1917 года необходимо хотя бы вкратце рассказать об основных моментах кампании 1916 года – сражениях под Верденом и на Сомме.
Кампании 1916 и 1917 годов на западном театре представляли собой расцвет позиционных форм борьбы и фактически состояли из двух больших многомесячных операций, стоивших противоборствующим сторонам огромных людских и материальных потерь.
Первая операция – под Верденом – только в своей начальной фазе охватывала период свыше четырех месяцев (131 день). Она была задумана в 1915 году с целью разгрома французов на верденском плацдарме, который врезался в северо-восточном направлении в расположение германских армий. Ближайшей целью германского командования являлось уничтожение как можно больших французских сил для открытия дороги на Париж. Подготовка немецкого наступления не осталась тайной для французского командования. За 47 дней до начала наступления немцы развернули против атакуемого участка 1225 орудий, в том числе 703 тяжелых (из них в том числе 175 калибром от 210 до 420 мм). На направлении главного удара плотность орудий на 1 км фронта составляла 22 тяжелых и 8 легких. Кроме того, в артподготовке принимали участие 152 миномета, из которых 2/3 крупных и средних калибров. В дело были введены 12 дивизий со средней плотностью четыре батальона на 1 км фронта. Французы, в свою очередь, также накапливали силы и к началу германского наступления сосредоточили 8 дивизий и 632 орудия, из которых 244 были тяжелыми. Плотность сил обороны составляла 3 тяжелых и 9 легких орудий, а также 1, 5 батальона на 1 км фронта.
Главный удар 5-й германской армии на Верден наносился группировкой из трех корпусов с севера на юг. Артиллерийская подготовка началась 21 февраля 1916 года в 7. 15, а через 9 часов – в 16. 15 – германская пехота пошла в атаку. Предполагалось, что при такой концентрации сил и средств атака будет проведена «ускоренным способом».
В течение 21–24 февраля немцы заняли две первые линии обороны французов и 25 февраля овладели фортом Дуомон. Ведя наступление «ускоренным способом», германские части за пять суток непрерывных боев продвинулись на этом участке на 6 км, а на прочих участках и того меньше – 2, 5–3, 5 км.
Подход крупных французских резервов остановил немецкое наступление, сражение перешло в затяжную фазу. Бои продолжались с переменным успехом, то нарастая, то затухая. Форты Дуомон и Во несколько раз переходили из рук в руки и, в конечном счете, то, что от них осталось, досталось немцам.
В третьей фазе сражения в наступление перешли французы и к концу декабря 1916 года оттеснили немцев почти на те же позиции, с которых они начали наступление в феврале.
Первый в мире танк «Маленький Вилли»
Потери сторон были чудовищными. Только в первой фазе сражения с 21 февраля по 15 июня 1916 года немцы потеряли 357 тыс. человек убитыми и ранеными, а французы – 362 тыс. человек. Расход снарядов всех калибров составил 14 350 117 шт. с обеих сторон.
Вторая операция в кампании этого года – сражение на Сомме – явилось результатом четырехмесячного сосредоточения сил и развертывания англичанами и французами грандиозных средств технической борьбы. На 40-км участке фронта было развернуто: тяжелых орудий – 1160, легких – 1300, траншейных – 1473. А всего – 3933 единицы, то есть в три раза больше, чем у немцев под Верденом. Выше была и плотность орудий на 1 км фронта: на французском участке – 133, а в среднем на всем фронте союзников – 99.
В общем на Сомме против 29 союзных дивизий немцы имели 8, а против 3933 орудий только 608 (из них 212 тяжелых). По мере развития сражения силы обеих сторон заметно увеличились: союзники подбросили 68 дивизий, немцы – 49.
Немецкие позиции представляли собой две укрепленные полосы (строилась и третья) с сильно развитыми в глубине обороны отдельными опорными пунктами.
В первой фазе операции наступление англо-французских войск, начатое 1 июля 1916 года, развивалось в течение 10 дней. К исходу 10 июля продвижение союзников составило от 0, 5 км на левом фланге английского участка до 6, 2 км в центре французского. А ведь именно на английском участке по замыслу союзного командования наносился главный удар. Нечем иным, как провалом наступления эти результаты назвать нельзя.
Вторая фаза операции ознаменовалась небольшим продвижением французов на флангах своего участка, а в основном свелась к попыткам англичан продвинуться левым флангом на север, так как нельзя было ничего предпринять в центре до тех пор, пока с северного фаса немцы фланговым огнем простреливали английские позиции. К началу сентября продвижение англо-французов нигде не превысило двух с небольшим километров.
Третьей фазой операции по сути стала новая попытка развить решительное наступление. 3 сентября английская пехота после мощнейшей артподготовки пошла в атаку и после четырехдневных упорных боев смогла продвинуться вперед на 1, 6 км на участке шириной 2 км. Французы действовали успешнее – они захватили одну деревню.
15 сентября англичане, можно сказать из последних сил, вновь пошли в решительную атаку и ввели в дело свои первые 32 танка! Собственно, в бою их участвовало меньше – 9 танков застряло, а у 5 отказали двигатели. В бой вступили молодые танкисты на крайне несовершенных и неповоротливых машинах. Для поворота танка, например, требовались значительные усилия и согласованная работа 3–4 человек.
Тряска была такой, что «все не закрепленное внутри танка сильно швыряло». Кроме того, боевые машины изрядно шумели. Это производило сильное моральное воздействие на противника, но мешало скрытному передвижению. На ходу в танке скапливались выхлопные газы и бензиновые пары, температура редко была ниже 32°С, иногда достигала даже 70°С. Отравления выхлопными и пороховыми газами, тепловые удары были обычным делом у экипажей. Начиналось с головной боли, тошноты и кончалось бредом и обмороками. Бывали и смертельные случаи. Даже в бою танкисты иной раз выскакивали наружу и отдыхали под машиной.
Проходимость танков была невелика. На твердом грунте удельное давление достигало 2 кг/см2, в мягкий грунт гусеница погружалась, увеличивая опорную поверхность и уменьшая удельное давление до 0, 5 кг/см2, но при этом сильно возрастало сопротивление. Узкие гусеницы вязли, и тяжелые машины садились на грунт, пни и камни. Невысокой оказалась и механическая надежность и живучесть агрегатов, жесткость корпуса. Часты были прогибы днища и боковых выступов, выводившие из строя узлы трансмиссии и ходовой части. Траки из упрочненной броневой стали отличались хрупкостью – водители старались избегать щебня или камней, переходов через железнодорожные переезды.
Тяжелый танк Mk I «самец». Снимок сделан в «Долине шимпанзе» на Сомме накануне исторической атаки 15 сентября 1916 года
Целью атаки был захват деревень Морвиль-ле-Беф, Гведекур и Флер. С помощью танков планировалось атаковать наиболее укрепленные пункты. Танки должны были пойти в атаку на 5 минут раньше пехоты, чтобы она не попала под огонь, который на них обрушит противник.
Только 12 танков достигли германских окопов, 11 – преодолели их, 9 – с ходу захватили деревню Флер. Один из танков, остановившись над немецким окопом очистил его огнем. Затем пехота при поддержке танков заняла Гведекур. В результате трехчасового боя в руки англичан перешел участок в 5 км по фронту и до 5 км в глубину, который они безуспешно пытались захватить в течение 35 дней. Более глубокой задачи в этом бою танки не имели. Потери пехоты были ничтожны.
Следует, однако, подчеркнуть, что и в этом первом бою и в большинстве последующих танки добивались успеха во многом благодаря психологическому эффекту. И под Аррасом, и на Ипре им сопутствовал успех скорее вопреки, чем благодаря. Причем речь идет лишь о тактическом успехе танковых подразделений на фоне общего провала операций. Так, например, при боевом крещении французских танков 16 апреля 1917 года у Шмен-де-Дам, несмотря на катастрофический провал операции в целом, только одни танки без сопровождения пехоты и при слабой артиллерийской поддержке прорвали на всю глубину германские позиции, и ушли оттуда только по причине неудачи других родов войск. На всем остальном фронте, где атака проводилась без участия танков, французам едва удалось добраться до переднего края немецкой обороны.
Вплоть до осени 1917 года танки использовались союзниками в условиях фактического игнорирования трех основополагающих принципов их применения. То есть не массированно, в основном без учета фактора внезапности и не на танкодоступной местности. Только осенью 1917 года британский Танковый корпус наконец-то получил возможность использовать свою технику должным образом. Речь идет о сражении у Камбрэ, значение которого в развитии танков как нового рода боевой техники, а главное – в развитии тактики танковых войск, трудно переоценить.
Участок для танкового наступления был еще летом выбран начальником штаба Танкового корпуса полковником Фуллером. Район Камбрэ с выдающимся в сторону германцев фронтом располагал развитыми путями сообщения, местность здесь была ровная (разность высот не превышала 100 м) в целом вполне проходимая для танков. Серьезным препятствием мог оказаться только канал реки Шельды. На эти позиции немцы отошли в марте 1917 года и укрепили их достаточно сильно. Так, главная позиция глубиной 5–7 км состояла из 2–3 сплошных линий окопов, прикрытых во всю длину проволочными заграждениями шириной до 30 м. Имелись тут и прекрасно оборудованные оборонительные сооружения с хорошими секторами обстрела и многочисленные блиндажи. Крытые ходы сообщения гарантировали безопасность движения из одной траншеи в другую. Эта полоса обороны представляла собой лишь первую позицию.
Примерно в 2 км позади нее находилась промежуточная, которая также имела две линии траншей с проволочными заграждениями, но она не везде была закончена.
Замысел английского командования состоял в том, чтобы внезапным ударом большого количества танков совместно с пехотой при мощной поддержке артиллерии и авиации прорвать германский фронт на участке между Сен-Кантенским и Северным каналами, а затем конницей и пехотой развить прорыв и овладеть в оперативной глубине городом Камбрэ, лесом Бурлон и переправами через канал Сенси.
Англичанам удалось скрытно сосредоточить в этом районе сильную ударную группировку: восемь пехотных дивизий, один кавалерийский корпус, 1009 орудий, 378 боевых и 98 вспомогательных танков (фактически весь Танковый корпус), 1000 самолетов. На 12-километровом участке прорыва удалось создать плотность до 85 орудий и 32 танков на 1 км фронта.
Танки Mk IV на улицах Лондона. Отчетливо виден ручной пулемет «Льюис», установленный в лобовом листе рубки
Англичане имели более чем двойное превосходство в живой силе, абсолютное в танках, 4, 5-кратное в артиллерии. Надеясь на эффект массированного применения танков, англичане вдвое увеличили фронт наступления пехотной дивизии – в среднем два километра против одного на Сомме. Из 98 специальных танков 9 было оснащено радиостанциями, 52 танка снабжения перевозили бензин и боеприпасы, 1 – телефонное имущество, 2 – мостовое оборудование, 32 машины, оснащенные кошками-якорями на четырехметровых стальных тросах, предназначались для расчистки проходов в заграждениях для кавалерии.
Танки должны были входить в состав всех волн и эшелонов пехоты. Первая волна выделялась для подавления выдвинутых вперед германских орудий. Главный эшелон танков должен был совместно с пехотой прорвать первую германскую позицию. Первый эшелон назначался для атаки второй укрепленной позиции, второй – третьей, а третий эшелон – для действий с конницей. Тактического резерва танков не предусматривалось, но 36 машин выделили в технический резерв.
Задачи экипажам были поставлены простые и ограниченные, с учетом их возможностей. Командиров снабдили картами и аэрофотоснимками местности с указанием маршрутов и задач. Впереди взвода должен был двигаться пушечный танк, в 80 – 100 м за ним – пулеметные. Для преодоления широких окопов над рубкой боевых машин цепями крепили большую фашину диаметром 1, 4 – 1, 5 м и длиной 3 м (она собиралась из 75 стандартных фашин).
Прохождение трех линий окопов планировалось следующим образом. Первый танк, пройдя проволочное заграждение, должен был повернуть у первого окопа влево и обеспечить огнем продвижение следующих. Левый танк подойдя к окопу, сбрасывал фашину, переходил по ней и, ведя огонь, также поворачивал влево. Правый танк проходил по той же фашине, подходил ко второму окопу, сбросив фашину, преодолевал его и поворачивал влево. Первый танк разворачивался, проходил два окопа, с помощью своей фашины преодолевал третий. За ним продвигались оба пулеметных танка и выстраивались позади пушечного. Сброс фашины экипаж производил, не выходя из машины, а пехота обозначала ее края белым и красным флажками. Однако на практике фашина часто сама сваливалась впереди рубки и перекрывала обзор. Чтобы поправить ее, экипажу приходилось покидать машину под огнем.
На каждый танк пришлось запасти 318 л бензина, 22 л моторного масла, 182 л воды, 68 л тавота, 3 кг смазочного масла. Каждой роте придали два танка снабжения.
Компоновка танка Mk IV
Минимум за две ночи до начала операции танковые подразделения выгрузили на железнодорожных станциях, и они своим ходом выдвигались в места сосредоточения в 4 – 8 км от германских позиций. Танки прятали под деревьями, накрывали маскировочными сетями и полотнищами, маскировали под стога. 19 ноября началось скрытное выдвижение на исходные позиции в 800 – 1000 м от передовых германских окопов. Шум двигателей заглушали беспорядочным артогнем. Пути движения были заранее разведаны и вплоть до немецких проволочных заграждений отмечены трассировочными цветными шнурами.
Ночь на 20 ноября была холодной, дождливой и туманной, как и весь ноябрь. В 7. 10 утра танки двинулись со своих исходных позиций. Машины шли на малой скорости, почти бесшумно. Через 10 минут британская артиллерия открыла огонь. Дымовые снаряды еще больше увеличили естественную пасмурность ноябрьского утра. Танки двигались в 200 м позади огневого вала, пехота – за ними, во взводных колоннах, по проделанным гусеницами проходам в проволочных заграждениях. Вскоре открыла заградительный огонь немецкая артиллерия, но снаряды ложились слишком далеко. К 8. 00 англичане овладели первой германской позицией, к 13. 00 – второй, а затем достигли канала Шельды.
Бой на всем фронте прекратился только в 18. 00 с наступлением темноты. За 10 часов английские танки и пехота прорвали все три германские оборонительные позиции на фронте шириной 12–13 км и продвинулись на 10 км в глубь немецкой обороны, при этом было захвачено около 8 тыс. пленных и 100 орудий.
Но это был не такой прорыв, как бывало до сих пор, то есть когда обороняющийся после длительного напора противника несколько оттеснялся назад, причем обе стороны несли тяжелые потери. Это был прорыв в полном смысле слова: массы танков прорвали фронт почти повсеместно, атаковали с флангов и тыла и уничтожили живую силу противника, в результате чего весь район прорыва был совершенно очищен от немецких войск. Это стоило потери 280 машин, причем только 60 из них были подбиты артогнем, основная же часть вышла из строя по техническим причинам (лопнувшие гусеницы, сломанные шестерни бортовых коробок передач и т. д. ). Из 4 тыс. человек личного состава Танковый корпус потерял 74 человека убитыми, 457 ранеными и 39 пропавшими без вести.
Параллельно с совершенствованием вооружения шел процесс эволюции способов его применения. Все это самым непосредственным образом влияло на тактику. Под последней, как известно, понимают составную часть военного искусства, охватывающую теорию и практику подготовки и ведения боя. Вооружение и тактика всегда находятся в очень тесной взаимосвязи. Порой на появление тех или иных образцов вооружения ответ находится не в создании аналогов (или, во всяком случае, не только в них), а в изменении тактических приемов. Так, например, появление на вооружении пехоты нарезных ружей сначала просто увеличило дистанцию огневого боя, а когда им на смену пришли скорострельные магазинные винтовки, появился рассыпной строй. Последний, в свою очередь, серьезно расширил (в буквальном смысле) боевые порядки войск – им стало тесно на каком-то одном конкретном поле боя. Фронт растягивался на десятки, сотни, а затем и тысячи километров. Наступила эпоха многомиллионных армий. Убить или хотя бы вывести из строя такую массу народа с помощью одних магазинных винтовок не представлялось возможным – появились пулеметы. Впрочем, к пулеметам мы еще вернемся.
Все эти рассуждения, конечно, выглядят очень упрощенными, отчасти утрированными, но их целью является желание уловить суть взаимозависимости оружия и способов ведения войны, понять, почему те или иные образцы вооружения и боевой техники появились именно тогда, когда появились. Безусловно, для их появления должны были сложиться определенные условия. Однако это правило прослеживается далеко не всегда. Оно в полной мере применимо к самому знаменитому детищу ХХ века – авиации. Летать человечество мечтало всегда и все для этого к началу прошлого века уже сделало, включая необходимые аэродинамические расчеты. И как только в распоряжении энтузиастов появился достаточно легкий и мощный двигатель – человечество полетело. Тут технический прогресс шел несколько впереди военного дела, возможно потому, что самолет не является оружием в чистом виде – он многофункционален. По-другому обстояло дело с другим детищем минувшего века – танком.
Стоит задаться вопросом – почему танки появились именно тогда, когда появились? Ведь известно, что условия для их создания окончательно сложились уже в начале ХХ века: компактный экономичный двигатель; движитель значительно более высокой проходимости, чем колесный; наконец, прочная броневая защита.
Появление танкового мотора стало возможным тогда, когда уже был накоплен достаточный опыт строительства и применения автомобильных двигателей внутреннего сгорания.
Прообраз же современного гусеничного движителя впервые был создан аж в 1713 году Д’Эрманом. Проект, получивший положительный отзыв Французской академии, представлял собой тележку для тяжелых грузов, перекатывающуюся на бесконечных лентах из деревянных катков, концы которых шарнирно соединены планками. Годом создания гусеничного движителя можно считать 1818-й, когда француз Дюбоше получил привилегию на способ устройства экипажей с подвижными рельсовыми путями. В последующие годы развитие идеи Дюбоше и применение движителя его конструкции как для военных, так и для гражданских целей шло чрезвычайно быстро. В 1821 году англичанин Джон Ричард Бэрри получил патент на изобретение бесконечных цепей, намотанных на два задних колеса повозки, по одной с каждой стороны. Первая паровая гусеничная машина английского изобретателя Джона Гиткота получила патент в 1832 году и использовалась в течение двух лет на разработке болотистых земель в Ланкашире. В 1837 году проект экипажа с подвижными колеями, который содержал в себе все основные элементы гусеничного движителя, был запатентован в России штабс-капитаном Д. Загряжским.
Вполне современные металлические гусеничные цепи получили широкое распространение на американских тракторах «Ломбард» в 1904 году.
Танковая броня также имеет свою предысторию. Бронирование сухопутных повозок стало применяться значительно позднее бронирования морских и речных судов. Броненосный флот, как известно, зародился и был опробован в бою в 1855 году во время Крымской войны. Чрезмерное возрастание массы судов при применении железной брони заставило перейти к стали. Этому способствовали и успехи металлургической промышленности. Первые стальные плиты были испытаны в 1875 году. В 1877 году фирма «Шнейдер-Крезо» изготовила броню из мягкой литой стали. В 1892 году Крупп получил броню из легированной стали. Годом возникновения танковой брони можно считать 1900-й, когда впервые во время Англо-бурской войны полковник английской армии Темплер предложил бронировать повозки, предназначавшиеся для транспортировки английских частей с южного побережья Африки в глубь материка. Три повозки, паровой автомобиль-тягач и два 150-мм артиллерийских орудия составляли безрельсовый блиндированный поезд, который был защищен листовой 6, 3-мм хромоникелевой сталью, не пробивавшейся пулями маузеровских ружей даже на расстоянии 6 м.
Первый проект вездеходной бронированной боевой машины был разработан капитаном французской армии Левассером в 1903 году, но осуществлен не был. Проект колесно-гусеничного танка был представлен в 1913 году австрийскому военному министерству поручиком Г. Бурштыном. На проекте была наложена резолюция «человек сошел с ума».
Вот так, в 1913 году человека, предложившего вполне работоспособную конструкцию танка объявили чуть ли не сумасшедшим, а спустя три года его идеи были претворены в жизнь! В чем же причина? Почему танк не появился в преддверии Первой мировой войны, несмотря на то, что для этого имелись все технические предпосылки? Разве не заманчивые перспективы открывало применение в бою этого нового вида боевой техники, особенно с учетом все, возраставшей мощи стрелкового оружия?
Парадокс ситуации заключался в том, что никто из потенциальных противников не желал втягивания в затяжную войну. Все собирались вести войну «молниеносную», энергично наступать, дабы завершить разгром противника в несколько недель, в крайнем случае – месяцев. Однако никто не учел одного обстоятельства: противостоящие коалиции – «Антанта» и «Тройственный союз» – оказались достаточно сильны, чтобы сорвать наступательные планы противника, но одновременно и слишком слабы, чтобы реализовать собственные. Осознание этого факта было оплачено очень дорогой ценой – уже в августе 1914 года обученная пехота всех воюющих армий почти целиком исчезла в братских могилах и госпиталях. Огонь винтовок и пулеметов почти мгновенно уничтожал каждого незащищенного бойца. Фронты зарылись в землю и опутались колючей проволокой. Прежде чем перейти в наступление, атакующая сторона должна была смести эти заграждения своим артиллерийским огнем, что, в свою очередь, в корне уничтожало элемент внезапности и давало противнику время и возможность предпринять необходимые контрмеры.
Оборона, атакуемая противником с самого небольшого расстояния, требовала оружия, которое могло бы развить максимальную скорострельность. Пулемет стал главным оружием пехоты, наложившим свой отпечаток на весь ход войны. Фронты замерли, налицо был настоящий кризис военного искусства – позиционный тупик. Средства обороны возобладали над средствами наступления.
Для подтверждения этого тезиса, а также с целью характеристики периода от установившихся с 1915 года форм позиционной войны до начала танковой войны осенью 1917 года необходимо хотя бы вкратце рассказать об основных моментах кампании 1916 года – сражениях под Верденом и на Сомме.
Кампании 1916 и 1917 годов на западном театре представляли собой расцвет позиционных форм борьбы и фактически состояли из двух больших многомесячных операций, стоивших противоборствующим сторонам огромных людских и материальных потерь.
Первая операция – под Верденом – только в своей начальной фазе охватывала период свыше четырех месяцев (131 день). Она была задумана в 1915 году с целью разгрома французов на верденском плацдарме, который врезался в северо-восточном направлении в расположение германских армий. Ближайшей целью германского командования являлось уничтожение как можно больших французских сил для открытия дороги на Париж. Подготовка немецкого наступления не осталась тайной для французского командования. За 47 дней до начала наступления немцы развернули против атакуемого участка 1225 орудий, в том числе 703 тяжелых (из них в том числе 175 калибром от 210 до 420 мм). На направлении главного удара плотность орудий на 1 км фронта составляла 22 тяжелых и 8 легких. Кроме того, в артподготовке принимали участие 152 миномета, из которых 2/3 крупных и средних калибров. В дело были введены 12 дивизий со средней плотностью четыре батальона на 1 км фронта. Французы, в свою очередь, также накапливали силы и к началу германского наступления сосредоточили 8 дивизий и 632 орудия, из которых 244 были тяжелыми. Плотность сил обороны составляла 3 тяжелых и 9 легких орудий, а также 1, 5 батальона на 1 км фронта.
Главный удар 5-й германской армии на Верден наносился группировкой из трех корпусов с севера на юг. Артиллерийская подготовка началась 21 февраля 1916 года в 7. 15, а через 9 часов – в 16. 15 – германская пехота пошла в атаку. Предполагалось, что при такой концентрации сил и средств атака будет проведена «ускоренным способом».
В течение 21–24 февраля немцы заняли две первые линии обороны французов и 25 февраля овладели фортом Дуомон. Ведя наступление «ускоренным способом», германские части за пять суток непрерывных боев продвинулись на этом участке на 6 км, а на прочих участках и того меньше – 2, 5–3, 5 км.
Подход крупных французских резервов остановил немецкое наступление, сражение перешло в затяжную фазу. Бои продолжались с переменным успехом, то нарастая, то затухая. Форты Дуомон и Во несколько раз переходили из рук в руки и, в конечном счете, то, что от них осталось, досталось немцам.
В третьей фазе сражения в наступление перешли французы и к концу декабря 1916 года оттеснили немцев почти на те же позиции, с которых они начали наступление в феврале.
Потери сторон были чудовищными. Только в первой фазе сражения с 21 февраля по 15 июня 1916 года немцы потеряли 357 тыс. человек убитыми и ранеными, а французы – 362 тыс. человек. Расход снарядов всех калибров составил 14 350 117 шт. с обеих сторон.
Вторая операция в кампании этого года – сражение на Сомме – явилось результатом четырехмесячного сосредоточения сил и развертывания англичанами и французами грандиозных средств технической борьбы. На 40-км участке фронта было развернуто: тяжелых орудий – 1160, легких – 1300, траншейных – 1473. А всего – 3933 единицы, то есть в три раза больше, чем у немцев под Верденом. Выше была и плотность орудий на 1 км фронта: на французском участке – 133, а в среднем на всем фронте союзников – 99.
В общем на Сомме против 29 союзных дивизий немцы имели 8, а против 3933 орудий только 608 (из них 212 тяжелых). По мере развития сражения силы обеих сторон заметно увеличились: союзники подбросили 68 дивизий, немцы – 49.
Немецкие позиции представляли собой две укрепленные полосы (строилась и третья) с сильно развитыми в глубине обороны отдельными опорными пунктами.
В первой фазе операции наступление англо-французских войск, начатое 1 июля 1916 года, развивалось в течение 10 дней. К исходу 10 июля продвижение союзников составило от 0, 5 км на левом фланге английского участка до 6, 2 км в центре французского. А ведь именно на английском участке по замыслу союзного командования наносился главный удар. Нечем иным, как провалом наступления эти результаты назвать нельзя.
Вторая фаза операции ознаменовалась небольшим продвижением французов на флангах своего участка, а в основном свелась к попыткам англичан продвинуться левым флангом на север, так как нельзя было ничего предпринять в центре до тех пор, пока с северного фаса немцы фланговым огнем простреливали английские позиции. К началу сентября продвижение англо-французов нигде не превысило двух с небольшим километров.
Третьей фазой операции по сути стала новая попытка развить решительное наступление. 3 сентября английская пехота после мощнейшей артподготовки пошла в атаку и после четырехдневных упорных боев смогла продвинуться вперед на 1, 6 км на участке шириной 2 км. Французы действовали успешнее – они захватили одну деревню.
15 сентября англичане, можно сказать из последних сил, вновь пошли в решительную атаку и ввели в дело свои первые 32 танка! Собственно, в бою их участвовало меньше – 9 танков застряло, а у 5 отказали двигатели. В бой вступили молодые танкисты на крайне несовершенных и неповоротливых машинах. Для поворота танка, например, требовались значительные усилия и согласованная работа 3–4 человек.
Тряска была такой, что «все не закрепленное внутри танка сильно швыряло». Кроме того, боевые машины изрядно шумели. Это производило сильное моральное воздействие на противника, но мешало скрытному передвижению. На ходу в танке скапливались выхлопные газы и бензиновые пары, температура редко была ниже 32°С, иногда достигала даже 70°С. Отравления выхлопными и пороховыми газами, тепловые удары были обычным делом у экипажей. Начиналось с головной боли, тошноты и кончалось бредом и обмороками. Бывали и смертельные случаи. Даже в бою танкисты иной раз выскакивали наружу и отдыхали под машиной.
Проходимость танков была невелика. На твердом грунте удельное давление достигало 2 кг/см2, в мягкий грунт гусеница погружалась, увеличивая опорную поверхность и уменьшая удельное давление до 0, 5 кг/см2, но при этом сильно возрастало сопротивление. Узкие гусеницы вязли, и тяжелые машины садились на грунт, пни и камни. Невысокой оказалась и механическая надежность и живучесть агрегатов, жесткость корпуса. Часты были прогибы днища и боковых выступов, выводившие из строя узлы трансмиссии и ходовой части. Траки из упрочненной броневой стали отличались хрупкостью – водители старались избегать щебня или камней, переходов через железнодорожные переезды.
Целью атаки был захват деревень Морвиль-ле-Беф, Гведекур и Флер. С помощью танков планировалось атаковать наиболее укрепленные пункты. Танки должны были пойти в атаку на 5 минут раньше пехоты, чтобы она не попала под огонь, который на них обрушит противник.
Только 12 танков достигли германских окопов, 11 – преодолели их, 9 – с ходу захватили деревню Флер. Один из танков, остановившись над немецким окопом очистил его огнем. Затем пехота при поддержке танков заняла Гведекур. В результате трехчасового боя в руки англичан перешел участок в 5 км по фронту и до 5 км в глубину, который они безуспешно пытались захватить в течение 35 дней. Более глубокой задачи в этом бою танки не имели. Потери пехоты были ничтожны.
Следует, однако, подчеркнуть, что и в этом первом бою и в большинстве последующих танки добивались успеха во многом благодаря психологическому эффекту. И под Аррасом, и на Ипре им сопутствовал успех скорее вопреки, чем благодаря. Причем речь идет лишь о тактическом успехе танковых подразделений на фоне общего провала операций. Так, например, при боевом крещении французских танков 16 апреля 1917 года у Шмен-де-Дам, несмотря на катастрофический провал операции в целом, только одни танки без сопровождения пехоты и при слабой артиллерийской поддержке прорвали на всю глубину германские позиции, и ушли оттуда только по причине неудачи других родов войск. На всем остальном фронте, где атака проводилась без участия танков, французам едва удалось добраться до переднего края немецкой обороны.
Вплоть до осени 1917 года танки использовались союзниками в условиях фактического игнорирования трех основополагающих принципов их применения. То есть не массированно, в основном без учета фактора внезапности и не на танкодоступной местности. Только осенью 1917 года британский Танковый корпус наконец-то получил возможность использовать свою технику должным образом. Речь идет о сражении у Камбрэ, значение которого в развитии танков как нового рода боевой техники, а главное – в развитии тактики танковых войск, трудно переоценить.
Участок для танкового наступления был еще летом выбран начальником штаба Танкового корпуса полковником Фуллером. Район Камбрэ с выдающимся в сторону германцев фронтом располагал развитыми путями сообщения, местность здесь была ровная (разность высот не превышала 100 м) в целом вполне проходимая для танков. Серьезным препятствием мог оказаться только канал реки Шельды. На эти позиции немцы отошли в марте 1917 года и укрепили их достаточно сильно. Так, главная позиция глубиной 5–7 км состояла из 2–3 сплошных линий окопов, прикрытых во всю длину проволочными заграждениями шириной до 30 м. Имелись тут и прекрасно оборудованные оборонительные сооружения с хорошими секторами обстрела и многочисленные блиндажи. Крытые ходы сообщения гарантировали безопасность движения из одной траншеи в другую. Эта полоса обороны представляла собой лишь первую позицию.
Примерно в 2 км позади нее находилась промежуточная, которая также имела две линии траншей с проволочными заграждениями, но она не везде была закончена.
Замысел английского командования состоял в том, чтобы внезапным ударом большого количества танков совместно с пехотой при мощной поддержке артиллерии и авиации прорвать германский фронт на участке между Сен-Кантенским и Северным каналами, а затем конницей и пехотой развить прорыв и овладеть в оперативной глубине городом Камбрэ, лесом Бурлон и переправами через канал Сенси.
Англичанам удалось скрытно сосредоточить в этом районе сильную ударную группировку: восемь пехотных дивизий, один кавалерийский корпус, 1009 орудий, 378 боевых и 98 вспомогательных танков (фактически весь Танковый корпус), 1000 самолетов. На 12-километровом участке прорыва удалось создать плотность до 85 орудий и 32 танков на 1 км фронта.
Англичане имели более чем двойное превосходство в живой силе, абсолютное в танках, 4, 5-кратное в артиллерии. Надеясь на эффект массированного применения танков, англичане вдвое увеличили фронт наступления пехотной дивизии – в среднем два километра против одного на Сомме. Из 98 специальных танков 9 было оснащено радиостанциями, 52 танка снабжения перевозили бензин и боеприпасы, 1 – телефонное имущество, 2 – мостовое оборудование, 32 машины, оснащенные кошками-якорями на четырехметровых стальных тросах, предназначались для расчистки проходов в заграждениях для кавалерии.
Танки должны были входить в состав всех волн и эшелонов пехоты. Первая волна выделялась для подавления выдвинутых вперед германских орудий. Главный эшелон танков должен был совместно с пехотой прорвать первую германскую позицию. Первый эшелон назначался для атаки второй укрепленной позиции, второй – третьей, а третий эшелон – для действий с конницей. Тактического резерва танков не предусматривалось, но 36 машин выделили в технический резерв.
Задачи экипажам были поставлены простые и ограниченные, с учетом их возможностей. Командиров снабдили картами и аэрофотоснимками местности с указанием маршрутов и задач. Впереди взвода должен был двигаться пушечный танк, в 80 – 100 м за ним – пулеметные. Для преодоления широких окопов над рубкой боевых машин цепями крепили большую фашину диаметром 1, 4 – 1, 5 м и длиной 3 м (она собиралась из 75 стандартных фашин).
Прохождение трех линий окопов планировалось следующим образом. Первый танк, пройдя проволочное заграждение, должен был повернуть у первого окопа влево и обеспечить огнем продвижение следующих. Левый танк подойдя к окопу, сбрасывал фашину, переходил по ней и, ведя огонь, также поворачивал влево. Правый танк проходил по той же фашине, подходил ко второму окопу, сбросив фашину, преодолевал его и поворачивал влево. Первый танк разворачивался, проходил два окопа, с помощью своей фашины преодолевал третий. За ним продвигались оба пулеметных танка и выстраивались позади пушечного. Сброс фашины экипаж производил, не выходя из машины, а пехота обозначала ее края белым и красным флажками. Однако на практике фашина часто сама сваливалась впереди рубки и перекрывала обзор. Чтобы поправить ее, экипажу приходилось покидать машину под огнем.
На каждый танк пришлось запасти 318 л бензина, 22 л моторного масла, 182 л воды, 68 л тавота, 3 кг смазочного масла. Каждой роте придали два танка снабжения.
Минимум за две ночи до начала операции танковые подразделения выгрузили на железнодорожных станциях, и они своим ходом выдвигались в места сосредоточения в 4 – 8 км от германских позиций. Танки прятали под деревьями, накрывали маскировочными сетями и полотнищами, маскировали под стога. 19 ноября началось скрытное выдвижение на исходные позиции в 800 – 1000 м от передовых германских окопов. Шум двигателей заглушали беспорядочным артогнем. Пути движения были заранее разведаны и вплоть до немецких проволочных заграждений отмечены трассировочными цветными шнурами.
Ночь на 20 ноября была холодной, дождливой и туманной, как и весь ноябрь. В 7. 10 утра танки двинулись со своих исходных позиций. Машины шли на малой скорости, почти бесшумно. Через 10 минут британская артиллерия открыла огонь. Дымовые снаряды еще больше увеличили естественную пасмурность ноябрьского утра. Танки двигались в 200 м позади огневого вала, пехота – за ними, во взводных колоннах, по проделанным гусеницами проходам в проволочных заграждениях. Вскоре открыла заградительный огонь немецкая артиллерия, но снаряды ложились слишком далеко. К 8. 00 англичане овладели первой германской позицией, к 13. 00 – второй, а затем достигли канала Шельды.
Бой на всем фронте прекратился только в 18. 00 с наступлением темноты. За 10 часов английские танки и пехота прорвали все три германские оборонительные позиции на фронте шириной 12–13 км и продвинулись на 10 км в глубь немецкой обороны, при этом было захвачено около 8 тыс. пленных и 100 орудий.
Но это был не такой прорыв, как бывало до сих пор, то есть когда обороняющийся после длительного напора противника несколько оттеснялся назад, причем обе стороны несли тяжелые потери. Это был прорыв в полном смысле слова: массы танков прорвали фронт почти повсеместно, атаковали с флангов и тыла и уничтожили живую силу противника, в результате чего весь район прорыва был совершенно очищен от немецких войск. Это стоило потери 280 машин, причем только 60 из них были подбиты артогнем, основная же часть вышла из строя по техническим причинам (лопнувшие гусеницы, сломанные шестерни бортовых коробок передач и т. д. ). Из 4 тыс. человек личного состава Танковый корпус потерял 74 человека убитыми, 457 ранеными и 39 пропавшими без вести.